Глава первая

— Молчи и слушай внимательно, — произнес он. — Уверен, ты меня понимаешь. Ты попал в очень опасную историю и знаешь об этом. С твоего места видны инструменты на дальней стене. Но лучше тебе смотреть не на них, а на меня.

Человек, произнесший эти слова, не отрывал немигающего взгляда серых глаз от испуганного лица собеседника.

— Ты оказался здесь вследствие показаний знающих тебя людей, — продолжил он. — Они пришли ко мне, и я обязан был прислушаться. Все их слова записаны. Вон они, кипы бумаг на столе. Нет, на них тоже смотреть не нужно. Смотри на меня. Ты напуган. Если позволишь страху овладеть твоим разумом — умрешь. Поэтому я попросил бы тебя не забывать, что ты — человек и способен управлять своими эмоциями. Когда я задаю вопрос — ты должен отвечать, и, если ты солжешь, я узнаю об этом. Все, что мне нужно, — это правда. У тебя есть одна попытка, поэтому постарайся ею воспользоваться. Держись за нее. Не отпускай. Ты понял?

Человек попытался делать то, что ему велели. Старался не отводить глаз от лица дознавателя, старался унять дрожь в руках. Это оказалось непростой задачей. Он имел болезненный вид и дурно пах, что было неудивительно, учитывая, что он провел двое суток в тюремной камере под аккомпанемент криков, доносящихся с верхних уровней.

Ответить не получалось. Покрытые засохшей коркой губы шевелились, но слова не выходили наружу. Он конвульсивно дернулся, словно от удара, и заломил руки, не способный выполнить требование.

Дознаватель ждал. Это уже вошло в привычку. Он провел тысячи подобных процессов на сотнях миров, и его отнюдь не беспокоило, что конкретно этот случай займет чуть больше времени. Откинувшись на спинку изящного кресла из ольхового дерева, он сложил руки в латных перчатках.

— Ты понял? — повторил он.

Узник снова попробовал заговорить. Кожа несчастного была пепельного цвета, как у всех низкородных жителей Терры. Серая кожа — отличительная особенность тех, кто жил в Тронном мире под вечной завесой токсичных облаков.

— Я… — попытался заговорить он, — я…

Дознаватель ждал. Его фигуру скрывал просторный плащ из толстой ткани, расшитый по подолу орнаментом в форме черепов. Волосы, обрамлявшие суровое, чисто, до блеска, выбритое лицо, были зачесаны назад. Крючковатый нос и волевой подбородок дополняли образ сухого, терпеливого и непреклонного человека. Манерой поведения он чем-то напоминал хищную рептилию.

На груди дознавателя красовалась эмблема, подтверждающая его власть, — железная розетта Ордо Еретикус в виде черепа, приколотая к отвороту плаща. Она была совсем крохотной и едва ли превышала по размеру драгоценный камень, какие сияют на шейных украшениях, но при этом внушала непередаваемый ужас многим поколениям жителей Империума.

Связанный мужчина не мог отвести от нее взгляда, как ему этого ни хотелось бы. Именно вид эмблемы крепче всего остального приковывал его к металлическому стулу. Крепче, чем вид пыточных инструментов, висящих в чехлах на покрытой пятнами ржавчины дальней стене комнаты; крепче, чем застарелый запах крови, поднимающийся от обшитого металлическим листом пола, крепче, чем исцарапанные кожаные ремни, охватившие его конечности.

Инквизитор подался вперед и опустил руки в латных перчатках на колени. Затем он вытащил из кобуры на поясе длинноствольный револьвер. Рукоять оружия украшали накладки из слоновой кости, а барабан покрывали изображения извивающихся змей. Инквизитор лениво повернул барабан, осмотрел патроны в ячейках и вернул его на место, после чего прижал дуло к виску допрашиваемого. Тот дернулся, когда холодный металл коснулся его кожи.

— Мне не хотелось бы применять его, — мягко сообщил пленнику инквизитор. — И я вовсе не желаю причинять тебе вреда. Зачем? Царство Императора, столь необъятное, нуждается в слугах. Ты молод и практически здоров. Живым ты сможешь послужить благому делу. Лишняя пара рук. Только благодаря тяжкому труду бесконечных пар рук Империум добился своего величия.

Человека на стуле трясло. Из уголка рта начала стекать вниз тонкая струйка слюны.

— А еще я бы не стал тратить пули, если бы у меня был выбор, — продолжал инквизитор. — Каждая стоит куда больше, чем ты можешь заработать за всю свою жизнь. Патроны для этого оружия производятся на Луне мастерами, поднаторевшими в поиске и сохранении древних реликвий, и эти люди знают цену своим навыкам. Револьвер, который я держу в руках, зовется Радостью. Только два таких было изготовлено. Его брат-близнец, Печаль, был утерян тысячу лет назад. Скорее всего, уничтожен. Как думаешь, хотелось бы мне использовать его на тебе и тем самым причинить этой бесценной вещи хоть небольшой, но вред, или я бы хотел, чтобы ты попросту рассказал мне обо всем, и я мог бы убрать револьвер обратно в кобуру?

Узник был не в состоянии смотреть ни на оружие, ни на дознавателя, поэтому в панике уставился на розетту, пытаясь сдержать дрожь.

— Я… говорил… — начал он.

— Верно. Ты поведал мне о Ложном Ангеле. — Инквизитор ободряюще кивнул. — И я в тот раз подумал, что мы сможем докопаться до правды. Но страх лишил тебя разума, и теперь мы вынуждены начать сначала. Возможно, все, что ты рассказал раньше, было ложью. Знаешь, я ведь к этому привык. Каждый час своей жизни я слышу новую ложь. Она для меня стала похожей на слезы — такая же прозрачная и недолговечная. Если ты солжешь мне снова, я узнаю об этом и познакомлю с Радостью поближе. Поэтому говори. Говори же!

В этот момент человек съежился, будто завершив какую-то долгую внутреннюю борьбу. Он обмяк в кресле и наконец смог отвести налитые кровью глаза от розетты.

— Я совершил… ошибку, — сбивчиво забормотал он. — Вы же знаете. С самого начала знали. Ошибку. — Он поднял голову, на краткий миг обретя уверенность. — Откуда мне было знать? Они говорили то же самое, что и другие священники. Я запутался.

Как только первые слова слетели с губ узника, речь полилась быстрым потоком:

— Знаете, это ведь сложно. Жить… Находить силы выжить. А потом кто-то приходит и говорит тебе, что есть и другой путь. Что можно добыть еду — лучше, чем та, что есть сейчас. Что будет больше жилых модулей, которые раздадут нуждающимся. И что они остановят убийства там, в подулье. Что они отправят туда арбитров и накажут тех, кто на нас охотится. Вы ведь знаете, что на нас охотятся? Ну, конечно, знаете. Тела находят постоянно, но никто ничего не делает. И никогда не делал. Потому я и внимал их речам, хотя и догадывался, что не стоит этого делать. Ведь наш единственный защитник сидит на Троне. Но он был там, этот Ангел, прямо там, и он беседовал с нами. Поэтому я ходил слушать, что твердили его проповедники. И когда они велели нам копить запасы или найти себе оружие, я так и делал, потому что хотел верить. Да, я все это делал. Да помилует меня Трон, но я выполнял их приказы.

— Помедленнее! — потребовал инквизитор, проводя стволом револьвера по щеке пленника и прижимая дуло к его губам. — Соберись с мыслями. Я видел результаты вашей деятельности. Все эти трупы, с которыми совершали ужасные вещи. Видел пародии на священные символы, намалеванные кровью на стенах. Таким занимаются не жулики, а еретики.

— Нет! — Глаза пленника широко распахнулись, наполнившись ужасом. — Вы ошибаетесь!

— Ты не представляешь, как часто мне говорят это те, кто здесь оказывается.

— Но это правда, лорд, чистая правда. Я ничего не знаю об этих… преступлениях. Только то, что нам велели вооружиться для схватки с темными силами, потому что больше никто…

— Ничего не делает. Но теперь-то кое-кто взялся за дело. Я, например. И мне бы хотелось сделать больше. Я хочу выкорчевать эту заразу.

— Да, да, вы должны ее выкорчевать.

— Где вы собираетесь?

— Маллиакс.

— Это ты мне уже говорил. Ты знаешь, что именно мне нужно. Место. Место, куда вы ходите, чтобы слушать эти вещи.

— Я не… — Страх вернулся. — Я не знаю названия. Я не могу вас туда отвести.

Инквизитор чуть сощурил глаза. Палец в искусно изготовленных латных перчатках соскользнул со спускового крючка, но дуло по-прежнему прижималось к подбородку пленника. Два взгляда, отчаянный и задумчивый, встретились на несколько долгих мгновений.

— А знаешь, теперь я тебе верю, — наконец заявил инквизитор, опуская пистолет и ставя его на предохранитель.

Пленник шумно втянул грудью воздух. До этого момента он едва осмеливался дышать. Он снова начал обильно потеть, а колотившая его дрожь усилилась.

— Это правда! — выкрикнул несчастный, срываясь на фальцет. — Я не вру, я правда не могу вас туда отвести.

— Я знаю. — Инквизитор откинулся на спинку кресла и убрал револьвер в кожаную кобуру. — Ты не настолько глуп, чтобы мне лгать. Я мог бы разорвать тебя на куски, прямо здесь и сейчас, но ты все равно не сказал бы мне ничего нового. — Он грустно улыбнулся. — Считай, что тебе повезло встретить меня сейчас, а не в молодости. Тогда я разобрал бы тебя на части и убедился, что ты ничего не скрываешь, просто на всякий случай. Но не в этот раз. Теперь я знаю, когда можно прекращать допрос.

Человек в оковах не спешил расслабляться. Его глаза снова заблестели от страха, но теперь он имел иную природу. Это был страх, что его обманут. Агентам Священной Инквизиции были известны тысячи способов ввести человека в заблуждение, и они активно их применяли. Узник знал, что ему не выбраться. Если простой смертный попадал за стены Черной крепости, то никогда оттуда не возвращался. Все об этом знали. Все до одного.

— Я бы сказал… — запинаясь, произнес он и начал рыдать. — Если бы мог…

Инквизитор поднялся на ноги. Обсидианово-черные с серебряными каемками керамитовые пластины изящного доспеха точно повторяли четкие, по-кошачьи грациозные движения хозяина. Несмотря на то что под каждым сегментом змеились тугие пучки гибких силовых проводов, броня работала практически бесшумно.

— Да, конечно, — кивнул инквизитор.

— Поверьте, — захныкал пленник, безвольно обвиснув на стуле. — Я бы сказал.

Инквизитор потянулся к столу, где лежали сваленные в кучу протоколы свидетельств и нажал какую-то кнопку. Он безо всякого интереса разглядывал документы — груды пожелтевших, исписанных красно-коричневыми чернилами листов пергамента с показаниями, зафиксированными торопливой рукой писца. Каждый свиток был скреплен его личной печатью.

— Это все, что мне от тебя было нужно, — произнес инквизитор, обращаясь в основном к себе самому. — Можешь идти. Ты оказал мне услугу и можешь вспоминать об этом с гордостью. Именно благодаря верным гражданам мы можем выполнять свою работу.

Пленник уставился на дознавателя, разинув рот. На измученном лице отразилось подозрение.

Инквизитор повернулся к нему:

— Мы же не чудовища. Ты больше ничего мне не скажешь. Если вдруг вспомнишь что-то еще, то вернешься, я уверен.

Человек начал верить. Взгляд забегал, останавливаясь то на оковах, то на пыточных инструментах в дальней части комнаты, то на запертой двери.

— То есть…

Инквизитор встал и направился к выходу. Как только он приблизился к двери, толстые металлические засовы скользнули в стороны и бронированные створки распахнулись. Снаружи пробились лучи тусклого красного света и зазмеились по темным каменным плитам пола комнаты для допросов. Стоящий в проходе инквизитор показался пленнику безликим, поджарым призраком.

— Все, что нам нужно, — это правда, — сказал он.

И вышел из камеры в длинный коридор. Воздух в нем был стерильным. Древние, натужно сипящие машины вырабатывали его для всего множества уровней крепости Инквизиции. На каменных стенах скапливались капли воды, казавшиеся черными в мерцающем свете тусклых подвесных светильников. Покрытый аутентическими имплантатами сервочереп подлетел к инквизитору и завис над плечом, неуклюже покачиваясь в воздухе. За черепом, словно хвост, тянулся тонкий пучок проводов.

— Еретикус минорис, — защелкал он. — Филюм терциус.

В конце коридора ждал человек. На нем была видавшая виды серо-коричневая тяжелая броня капитана штурмовиков. Лицо выглядело таким же потрепанным, как и снаряжение. Квадратную челюсть покрывала едва заметная щетина. Из-под короткого ежика темных волос виднелись вытатуированные на коже головы штрих-коды и знаки ордо за боевые отличия.

— Лорд Кроул, — поклонился он.

— Почему-то он не хочет говорить, Рев? — спросил инквизитор. — Боится кого-то или чего-то больше, чем меня? Или, может, он такой лояльный? В любом случае это представляет интерес.

— Вы сломите его?

— Мы узнаем больше, если позволим ему уйти. Организуй людей. Следите за ним, пока не получите данные о месте встречи. Мне нужно, чтобы он дожил до этого момента.

— Будет сделано. А потом?

Инквизитор уже двигался дальше, мягко ступая по каменным плитам, направляясь к следующей камере.

— Устранить, — ответил он. — Я буду лично держать вопрос на контроле, поэтому попрошу не проявлять чрезмерной инициативы. Хочу узнать, куда он может нас привести.

— Как пожелаете.

Инквизитор задержался перед дверью, через смотровую решетку которой уже начало доноситься паническое хныканье.

— Я не спросил, Рев, как там твой сержант, Хегайн? Он полностью восстановился?

— Почти. Благодарю за беспокойство.

— Передай ему мои поздравления.

— Он будет рад их услышать.

Сервочереп нетерпеливо закачался в воздухе.

— Нумерозо. За дело!

Инквизитор раздраженно посмотрел на устройство и потянулся к бронированному замку на двери. В тот же миг он вывел на экран окуляра досье следующего пленника. После прочтения его пальцы чуть заметно дернулись.

— Тут мне понадобятся мои инструменты, — сообщил Реву инквизитор Эразм Кроул, после чего вошел в камеру.

Терра.

Святая Терра — настоящее чудо Галактики, изумляющее до глубины души. Ни один драгоценный камень не сверкал столь ярко, и ни одна язва не была столь зловонной. В сердце Терры сосредоточились все страхи и всё величие людей, до отказа забивших шпили и башни, узкие улицы и трущобы жилых блоков. Тускло-серый, покрытый следами древних войн и окутанный грязью и славой, накопленными за десять долгих тысячелетий, мир-святилище сиял миллиардами огней. Гробница, заключившая в свои недра множество душ. Вся естественная красота планеты давно сгинула, ей на смену пришли бесконечные ярусы колоссального гипергорода. Бесконечные кварталы скрыли под собой те места, где когда-то шумели волнами безбрежные океаны и шелестели листвой леса, сковав планету горами рокрита и пластали. Запутанные конструкции разрастались, рушились, обновлялись и перестраивались до тех пор, пока город не покрыл собой все, от бездонных глубин до поднебесных высот.

Нигде в этом мире нельзя было сыскать места, не затронутого деятельностью человека. Если смотреть с орбиты, то вся ночная сторона планеты мерцала бесконечными вспышками неона, в то время как развернутое к Солнцу полушарие скрывалось под удушливой сумрачной дымкой. В небе сновали космические корабли и орбитальные челноки, набитые разнообразными товарами и продовольствием, благодаря которым этот кишащий жизнью мир мог не бояться голода. Вместе с товарами на планету прибывали и живые люди. Миллионы пилигримов, ставших частью бесконечного потока душ со всех концов Галактики, чьим единственным желанием было прожить достаточно долго, чтобы увидеть священные стены Дворца. Они умудрялись каким-то образом пережить бесконечные невзгоды и опасности, поджидавшие их в пути, ради возможности хоть одним глазком взглянуть на золотые башни, знакомые каждому по вид-пиктам Экклезиархии, после чего умирали в экстазе.

Немногим удавалось пройти весь путь до конца. Большинство встречали свой конец в дороге: либо от старости, либо пропадая в варпе вместе с кораблями. Тем же, кому удавалось добраться до Солнечной системы, приходилось столкнуться с многолетним ожиданием в пропускных пунктах сначала Луны, а потом громадных орбитальных станций. Поговаривали, что человек может родиться, прожить всю жизнь и умереть в этих громадных сортировочных центрах, пока его документы мучительно медленно проходят свой путь через бесконечную вереницу чиновников и служащих. Иногда бумаги терялись, иногда их кто-то крал. Ведь это были лишь крохотные крупицы в бесконечной лавине документов, заставлявших биться больное сердце бюрократической машины Империума.

Но тем не менее те, кому по воле фортуны или Императора удавалось ступить на священную землю родного мира человечества, исчислялись миллионами — настолько мощным был этот вечный поток паломников. Как океанские волны на давно забытой Старой Земле, этот поток метался туда и сюда, чтобы поспеть на пышные фестивали, организуемые Министорумом во славу святых и Лордов Терры. Но самым важным из всех праздников, в которых дозволялось участвовать народным массам, было поминовение Ангела — Сангвинала, Багряный Пир, празднество Благословенной жертвы. Каждый солярный год в этот день количество людей на улицах вырастало до невообразимых масштабов, пилигримы толкались, как скотина возле кормушек, тянулись к воротам руками и умоляли стражей пустить их внутрь. Поговаривали, что наиболее достойным паломникам дозволялось приблизиться к самим Вратам Вечности и лицезреть обряд поминовения, проводимый на месте легендарного боя Ангела, в момент, когда праздник достигал своего исступленного апогея.

До Сангвиналы оставалась всего неделя, и рукотворные ущелья планеты-города Терры буквально кишели народом. Каждую извилистую улицу и старую мощеную дорогу покрывал живой ковер желающих принять участие в торжестве, распевающих гимны, раскачивающихся из стороны в сторону в медитативном трансе и неуклонно продвигающихся, с упорством армии завоевателей, к разверстым, словно жерло пещеры, вратам Внешнего Дворца. Над процессиями зависли штурмовые катера Адептус Арбитрес закованных в черное вершителей правосудия. В эти дни им приходилось быть бдительными, как никогда, выискивая в толпе дурную кровь. Раз за разом корабли опускались, и молчаливые фигуры затаскивали разражавшегося гневными тирадами паломника или кого-то, похожего на колдуна, внутрь этих летучих центров дознания.

Было жарко. Город охватило безумие толпы паломников, сходящих с ума в облаках пыли. Надо всем этим возвышались невообразимо огромные стены Внешнего Дворца, вздымаясь ввысь во всем своем поблекшем великолепии и ожидая, когда живой прилив хлынет к их подножию.

Дознаватель Люче Спиноза впервые смотрела на эти стены, наполовину скрытые в утренней дымке. До них было около пятидесяти километров, но стены все равно заслоняли собой горизонт, такие же внушительные, как горы, когда-то возвышавшиеся на их месте, а теперь служившие фундаментом для могучих бастионов.

Она стояла у кристалл-флексового панорамного окна на высоте около километра над землей. Помещение находилось на самом верхнем уровне одного из тысяч шпилей, торчавших тут и там среди бесконечных кварталов, раскинувшихся во все стороны до самого горизонта. Далеко на востоке едва заметные лучи восходящего солнца пытались пробиться сквозь пелену клубящихся облаков, бросая тусклые отсветы на стальные и адамантиевые конструкции.

Спиноза не могла оторвать взгляда от Дворца. Даже с такого расстояния от вида этого святого места у нее начала кружиться голова. Она знала, что где-то там, в глубине этого рукотворного материка, Он ведет свою вечную борьбу. От мыслей о Его великой жертве на глаза навернулись слезы, как это часто бывало и раньше.

Спиноза настолько была поглощена созерцанием Дворца, что не услышала мягких шагов своей госпожи. В ином случае подобная невнимательность могла привести к наказанию, но на этот раз Адамара Рассило проявила снисхождение и не стала делать замечаний.

— К этому нельзя привыкнуть, — заметила Рассило, вставая рядом со своей подопечной. — Видеть Дворец вот так и знать, что там внутри…

— Я могу лишь гадать об этом, леди.

Лорд-инквизитор Рассило носила доспех темно-багрового цвета, украшенный геральдическими лилиями, напоминавшими символ союзной военной палаты. Тонкие, коротко остриженные волосы оливкового цвета обрамляли лицо с мягкими чертами, по которому было невозможно даже примерно определить возраст инквизитора. Ее розетта была выполнена в виде драгоценного камня в окружении кольца из жемчужин. На первый взгляд украшение казалось прозрачным, но при ближайшем рассмотрении в глубине камня можно было разглядеть череп — символ Инквизиции.

— Как дорога? — спросила Рассило.

Дорога оказалась настоящим адом. Девять варп-переходов от внешних границ сегментума Солар на потрепанном в бою фрегате ордо, с неполным экипажем и астропатом, обезумевшим во время побега с Приакса.

— Нормально, — ответила Спиноза. — Я рада наконец оказаться здесь.

— И мы тоже этому рады. Пойдем. Нужно поговорить.

Рассило отвернулась от окна. Помещение, где они находились, было просторным и богато обставленным. На мозаичном мраморном полу, который стоил, вероятно, годового жалованья планетарного губернатора, стояла изысканная мебель эпохи Вандира, по большей части изготовленная из настоящих природных органических материалов. Лишь кое-где можно было разглядеть предметы, сделанные с помощью искусственного синтеза. В металлических подсвечниках горели восковые свечи, добавляя свое сияние к слабому свету солнца, проникающего через окна.

Рассило жестом указала Спинозе на одно из кресел и сама села напротив нее у потрескивающего и искрящегося за антикварной решеткой голо-камина. Рассило щелкнула пальцами, и тщедушный сервитор-карлик семенящим шагом подбежал к ней, сжимая в руках кипу листов пергамента. Существо безразлично передало своей госпоже один из листов, что-то пробормотало и уковыляло прочь.

— Дознаватель Люче Спиноза, — вслух прочла Рассило, просматривая досье, — училась в Схоле Прогениум Астранта под руководством инквизитора Тура. Первые задания выполнила с отличием. Закончила обучение в звании толкователя под опекой Тура, в чьей свите находилась до самой его прискорбной кончины на Каралсисе Девять. После чего последовало несколько новых назначений, я не буду вдаваться в подробности. Отмечу лишь совместную работу с Адептус Астартес. — Она подняла взгляд на собеседницу. — Имперские Кулаки, да? Как они тебе?

Спиноза помнила все до мельчайших деталей. Они были для нее совершенными существами, живым воплощением Его божественной воли. И они в итоге приняли ее. Союз оказался удачным — настолько, что капеллан Эраст подарил ей свой крозиус арканум, Серебряный, во время прощания, после того как они успешно покорили Форфоду. Невиданная честь. Даже сейчас, пять лет спустя, она все еще считала себя недостойной ее.

— Они Его верные слуги, — искренне ответила Спиноза.

— И весьма опасные, — заметила Рассило. — Наша планета, как никакая другая, познала это на своем опыте. Но я рада тому, что ты теперь здесь. Тронному миру нужны охотники на ведьм. Их никогда не бывает слишком много.

Спиноза напряглась. Она никогда не имела намерения работать в сердце Империума, ведь настоящая война шла среди звезд. Но теперь, когда Тура больше не было, Спиноза не могла ослушаться приказа из центра: ее еще не удостоили звания инквизитора, поэтому рано или поздно должны были приписать к новому наставнику.

— Это величайшая честь, — сказала Спиноза, и это действительно было так.

— Ты видела, как обстоят дела, — кивнула Рассило. — На Терру с каждым часом высаживается больше людей, чем насчитывается в армиях наших врагов. Только представь. Каждого паломника проверяют и перепроверяют, но этого все равно недостаточно. Все находятся под подозрением. Все — опасны. И если позволить скверне пустить здесь корни, то мы обречены.

— Единственного, чего я жажду, — это служить.

Рассило закрыла папку и положила ее на колени.

— Запрос на тебя пришел от инквизитора Эразма Кроула. Знакомое имя?

Спиноза покачала головой.

— Возможно, это не самый подходящий для тебя наставник, но отказать ему я не могу. Он более чем достаточно времени работал один и всегда был одним из самых преданных слуг Трона. Он очень требователен, но при этом справедлив, и ты сможешь многому у него научиться, если будешь держать глаза и уши открытыми.

Выражение лица Спинозы не изменилось. Она вспомнила поля битв на Форфоде и великолепие космодесантников — живую и непреоборимую золотую преграду для неверных.

— Что ему от меня нужно? — спросила она.

— У него нет свиты, — ответила Рассило. — И много лет она ему была не нужна. А теперь вдруг ему понадобился аколит. Зачем? Я не знаю. Но это его право, и, я полагаю, он считает, что твои способности удачно дополнят его собственные.

— Я научусь всему, чему смогу.

— Не нужно скрывать свои чувства, дознаватель, — улыбнулась Рассило. — Это не будет длиться вечно. Прояви себя хорошо, и тебя заметят нужные люди в ордо.

— Прошу прощения, я не имела в виду, что…

— Ты молода и полна амбиций. — Рассило снова щелкнула пальцами. — Твое время еще придет. А пока позволь немного облегчить твой путь.

Сервитор-карлик снова зашел в комнату и на этот раз направился к Спинозе. В пухлых серых руках он сжимал еще одну папку, с застежкой и массивной восковой печатью. Сервитор протянул свою ношу Спинозе и уставился на нее пустыми, грустными глазами.

Дознаватель взяла документы. На папке виднелась надпись на стандартном шифре ордо: «Кроул Э., ОЕ, 4589-643».

— Ознакомься, — сказала Рассило. — Это поможет тебе при встрече.

Спиноза подняла взгляд на собеседницу.

— Он… — начала она. — Он в курсе?

— Сомневаюсь. — Рассило подалась вперед. Пластины идеально подогнанной брони, сделанной с величайшим мастерством, почти не отличались от ткани. — Считай, что это утешительный подарок за твою жертву. Это Терра, дитя. Когда получаешь подарок, всегда будь готова отдать что-то взамен.

Спиноза снова взглянула на папку и провела пальцем по корешку. Сервитор снова ушел, шлепая босыми пятками по деревянному полу.

— Спасибо.

Рассило отмахнулась.

— Мне нравится твое отношение к службе. Мы тут говорим и говорим о пуританах, о радикалах, что бы это ни значило, но не замечаем настоящих проблем. Нам нужны люди с горячей кровью.

Рассило поднялась с кресла, Спиноза тоже встала. Разговор подошел к концу, и они направились к дверям: Рассило шла первой, Спиноза следом. Прежде чем уйти, Рассило формально обняла ее.

— Поля битв бывают разными, дознаватель, — сказала она. — И перед тобой просто еще одно из них. Одинаково смертоносное и благородное. Запомни это.

Спиноза склонила голову:

— Я запомню.

Глава вторая

Из башни Рассило Спиноза отправилась на юг на воздушном челноке. Пилот был в темно-серой форме с символом ордо — бронзовый череп на инквизиторской литере «I». Войдя в салон аппарата, она взглянула на шею пилота через специальный фильтр встроенного в левый глаз импланта. В ложных цветах сразу над тугим воротником на коже стала видна татуировка-индикатор: штрихкод, индивидуальный номер, история службы.

— Куда направляемся, дознаватель? — спросил он, как только Спиноза села в соседнее кресло.

— На юг, сектор Сальватор, четыреста пятьдесят шесть — сорок два — дельта-дельта, — ответила она, пристегиваясь.

Корабль поднялся с площадки, убрал шасси и развернулся.

Спиноза взглянула в ближайший иллюминатор. Воздушное пространство наполняли клубящиеся спирали токсичного дыма, поднимавшегося из раскинувшихся внизу кварталов. Челнок вышел на контролируемую авиатрассу, зарезервированную для Адептус Арбитрес, Инквизиции и других избранных агентов Империума, и включил макротурбины.

Внизу мелькали тысячи более мелких кораблей, сновавших от шпиля к шпилю, оставляя за собой грязный выхлопной след, который постепенно смешивался с окружающим дымным туманом. Миллионы габаритных огней мерцали, словно тускло-красные маяки в бесконечном море вечной мглы.

Вверху, едва заметные на блеклом фоне неба, виднелись очертания дозорных станций, постоянно пребывавших на низких орбитах. Каждая из них была битком набита прослушивающими устройствами и батареями авгуров, непрестанно сканирующих пространство вокруг. Еще выше плыли чудовищного размера оборонительные конструкции. Некоторые из них были так же стары, как сам Империум. А еще выше, в ледяной пустоте, летели космические корабли. Их количество исчислялось миллионами. Они швартовались в доках, возвращались из странствий или участвовали в бесконечных патрулях.

На службе у Тура Спинозе доводилось бывать в крупных мирах-ульях, но многолюдность этой планеты тем не менее ошеломляла. Она посмотрела вниз, наблюдая, как потоки авиатранспорта сливаются воедино, становясь все более и более плотными, и представила, как далеко внизу наземные машины и гравипоезда движутся по тоннелям и катакомбам, перевозя тех, кто не мог позволить себе дорогостоящие надземные дороги. И таких было куда больше. Она знала, что так выглядит каждый квадратный километр этого мира. Здесь не было лесов и морей — лишь бесконечный панцирь из шпилей, жилых высоток, храмов, тюрем, мавзолеев и крепостей, охвативший и сжавший всю сферу планеты в тисках из железа и рокрита.

По мере их продвижения на юг монументальные очертания Внешнего Дворца постепенно исчезали из виду, пока наконец не скрылись за горизонтом. Шпили внизу становились все менее вычурными, а пелена смога — все более плотной. Всепроникающий запах немытых тел, постоянно присутствовавший на Терре, стал чувствоваться сильнее. Челнок летел в менее благополучные области.

Наконец пилот направил корабль вниз, спускаясь по широкой спирали. Солнечный свет сюда почти не проникал. Теперь корабль со всех сторон окружали шпили, потемневшие от возраста и грязи. Прямо под ними оказалась еще одна башня, менее внушительная, чем колоссальные конструкции вокруг, — угольно-черная, украшенная зубцами и контрфорсами в классическом готическом стиле. Островерхие крыши и слои потемневшей от времени бронированной обшивки придавали ей вид заброшенного и разваливающегося морга, невероятно архаичного, подсвеченного изнутри странными огнями. На самой вершине расположилась широкая посадочная платформа, окруженная батареями лазерных орудий и отмеченная символом — черепом ордо.

Челнок приземлился и открыл люки, впуская внутрь волну горячего, пахучего воздуха. Спинозу встречал капитан штурмовиков в полной боевой броне, но без шлема. По площадке проковыляла бригада сервиторов, готовых забрать из грузового отсека упакованные в вакуумные ящики пожитки дознавателя.

Спускаясь по трапу, Спиноза по привычке осмотрела стоявшего перед ней человека.

«Стандартное телосложение, — отметила она, — плотное. Судя по выправке, набран не из Схола Прогениум. Хеллпистолет, боевой нож и девять боевых наград, три из которых — за образцовое ведение боевых действий. Впечатляет».

— Добро пожаловать в Корвейн, дознаватель, — поздоровался с ней мужчина, сотворяя знамение аквилы. — Я капитан Мальдо Рев, командир личного боевого подразделения лорда Кроула. Инквизитор ждет вас внутри.

Они направились к выходу с крыши. Горячий ветер завывал на платформе, гоняя мелкую пыль, покрывавшую все видимые поверхности. Орудийные дроны ордо жужжали над головой, отслеживая все летательные аппараты в радиусе нескольких сотен метров от крепости. Звуки безбрежного мира-города доносились отовсюду, сверху и снизу, — приглушенный гул, напоминавший о шуме прибоя на побережье давно исчезнувших морей.

— Как долго вы служите здесь, капитан? — спросила Спиноза, желая убедиться, что ответы совпадут с той информацией, которая уже была ей известна.

— Восемь лет, — ответил Рев.

— Неплохо, — заметила она. Оставаться в живых так долго, работая с активным инквизитором, удавалось далеко не всем. Это был признак либо невероятной удачи, либо столь же невероятных способностей. — Весьма неплохо.

Рев не ответил. Возможно, считал подобные темы недостойными внимания.

Как только они вошли внутрь, за их спинами захлопнулись толстые, усиленные створки и Спиноза оказалась в достаточно знакомой обстановке. Черные глянцевые стены с выбитыми на них литаниями Министорума. Внутренняя изолированная атмосфера башни фильтровалась от большей части грязи уличного воздуха. Вместо этого здесь витали запахи, типичные для крепости ордо, — ритуальных благовоний, медикаментов и постоянного, будто въевшегося в стены, человеческого страха.

Они преодолевали один крутой лестничный пролет за другим, проходили мимо закутанных в мантии писцов, чьи лица скрывались за капюшонами из синтетической шерсти, сновавших от одного скриптория к другому с пачками пыльных листов пергамента. В тенях, что-то бормоча, проплывали сервочерепа. Откуда-то из глубин доносился гулкий металлический лязг неизвестного происхождения.

Спиноза глядела во все глаза. Вотчина Тура была совсем другой. Тот был инквизитором, находящимся в вечном крестовом походе, как и большинство его собратьев, — постоянно рыскал по космосу в поисках отклонений от нормы. Ему приходилось встречаться с довольно пестрой публикой: убийцами, боевыми сервиторами, жрецами, — а также иметь постоянные активные контакты с тремя разными палатами Адепта Сороритас. По этой причине стационарная база Тура на мире смерти Регите V была полупустой и использовалась лишь для работы с архивами или допроса наиболее несговорчивых пленных.

Эта же крепость, напротив, была людной и явно активно использовалась. Спиноза отовсюду слышала шаги — множество слуг в мягких ботинках постоянно перемещалось от одной освещенной свечами комнаты в другую. Она чувствовала давящее присутствие теплых, живых тел отовсюду — сверху и снизу. Ощущение вызывало ассоциации с мухами, облепившими застарелый кусок сахара, и преследовало ее до тех пор, пока они не добрались до тюремных уровней, где единственной эмоцией, царившей вокруг, было отчаяние.

Рев указал ей на закрытые деревянные двери, изготовленные с большим мастерством, но практически лишенные украшений. Над притолокой висело латунное изображение черепа, покрытое патиной, под которым виднелась надпись на высоком готике: «Servitio Aeternam Ad Mortem».

— Здесь я вас покину, дознаватель, — сказал штурмовик, кланяясь.

— А вы не особо улыбчивы, капитан, — заметила Спиноза.

— Это Терра, дознаватель. — Он пожал плечами и ушел.

Такую же фразу произнесла Рассило. Похоже, ее здесь использовали как мантру. Можно было сказать: «Это Терра» — и не объяснять ничего.

Прежде чем Спиноза успела поразмыслить над этим, двери распахнулись. Створки бесшумно двигались на скрытых от глаз петлях.

Помещение по ту сторону было слабо освещено несколькими свисавшими с потолка светильниками. Как и в остальной крепости, здесь не было окон. Создавалось ощущение, будто все здание находится под землей.

Ее новый наставник сидел подле пары огромных железных канделябров, одетый в черную мантию с серебристой оторочкой. Лицо инквизитора подсвечивалось снизу мерцающим зеленым светом от экрана планшета. Над плечом висел сервочереп. Одна из глазниц устройства жутко светилась красным в полумраке.

— Ближе, — раздался голос.

Приблизившись, Люче смогла разглядеть больше деталей. Спиноза старательно запоминала, анализировала и систематизировала увиденное. Инквизитор оказался высоким, сухощавым, в броне великолепного качества. У него была бледная кожа, покрытая застаревшими шрамами.

— Благодарю за то, что вызвали меня, милорд, — произнесла Спиноза, останавливаясь перед сидящим инквизитором.

— Тебе не за что меня благодарить. И зови меня Кроул. — Голос оказался сухим и отчетливым. Инквизитор не использовал вокс-модификаторы. Он ткнул пальцем в экран планшета. Зеленый свет мигнул. — Ты разговаривала с Рассило?

— Да.

— Она, скорее всего, дала тебе мое досье. — Кроул улыбнулся, отчего его лицо странно скривилось. — Уже прочла?

— Я не видела никакого досье.

— Хороший ответ. Садись.

Он указал на массивное кресло, напоминающее трон, напротив себя. Все в этой комнате казалось невероятно древним. Спиноза села, куда ей было велено, гадая, не пытается ли инквизитор пустить ей пыль в глаза.

— Я изучил историю твоей работы, — произнес Кроул. — Вероятно, сейчас я должен сказать, каким хорошим человеком был Тур и как нам жаль, что он безвременно погиб. Но не так уж хорош он был, верно?

— Он был прекрасным инквизитором.

— Да, возможно. Ты вела много дел?

— Думаю, я заслужила свое звание.

— Согласен. — На лоб Кроула упал слабый красный отсвет от линзы в глазнице сервочерепа. — Ты училась на Астранте. Наверное, любишь дождь.

— Вы были там?

— Очень давно. Чему они тебя научили?

— Всему, что нужно.

— Любить Империум, который будет жить вечно, я полагаю?

— Разумеется.

— А что, если я скажу тебе, что это была ложь и ничто в этом мире не вечно?

Кроул говорил быстро, но его губы почти не двигались. Спиноза представила, как это могло выбить из колеи допрашиваемого человека, и решила, что ей следует получше изучить акустические особенности речи.

— Тогда бы я объявила вас еретиком, — ответила она, — и уничтожила.

— И снова хороший ответ, — кивнул Кроул, — но здесь, внизу, в каждом шпиле живут миллионы, и каждый источает яд на своих ближних. Мы велим им доносить на своих соседей; они так и поступают. Постоянно. Будь мое желание, я мог бы никогда не покидать этой башни, и они все равно добирались бы до меня, обуянные жаждой разрушения. Ты бы утомилась уничтожать их всех.

— Лучше умереть, чем…

— …запятнать невинного. Они приходят, ведомые завистью, похотью или просто потому, что свихнулись. Как-то раз к нам поступило заявление от человека, обвинявшего в служении темным силам собственную мать. Он хотел забрать себе ее жилье. Три квадратных метра, вонючее, как гроксов хлев, под землей, без отопления. Но он хотел, чтобы оно принадлежало ему.

— Надеюсь, он был наказан.

— Ничего из того, что я мог бы измыслить, не могло бы быть хуже жизни, которую он создал для себя сам. — Кроул наклонился вперед. — В этом и суть, дознаватель. Здесь, на Терре, есть ведьмы, но, чтобы их найти, нужно уметь отфильтровывать шум. Не обращай внимания на голоса, которые ты слышишь. Следи за теми, что молчат.

— Поняла.

Кроул сухо рассмеялся:

— Может, когда-нибудь поймешь. В свое время.

— Игноро, чадо, — внезапно зашипел сервочереп, с тихим завыванием набирая высоту. — Грязь, тото мундо. Жечь-жечь.

Спиноза подняла бровь.

— Это Горгий, — представил Кроул.

— Похоже, он придерживается иной философии, — заметила Спиноза.

— Полезно выслушивать противоположное мнение. Иногда. А сейчас — ты готова?

— Жду приказаний.

Кроул поднялся на ноги.

— Я вчера занимался одним делом, — начал он, жестом приглашая Спинозу следовать за собой. Они двинулись к дверям. — Человек. У него была метка. Знаешь о них? Когда учишься их замечать, это как специфичный запах. Я почти довел его до пыточного стола, но он продолжал сопротивляться. В большинстве случаев одного моего присутствия достаточно, чтобы внушить ужас, но он был готов и к большему, прежде чем сломаться. Мне стало любопытно, и я позволил ему уйти.

Двери открылись. Снаружи ждал Рев, теперь в полной герметичной боевой броне и в шлеме с черным забралом. За спиной капитана выстроились еще шестеро штурмовиков. Отряд отдал честь и расступился, давая инквизитору и его спутнице возможность пройти.

— Капитан Рев следил за ним, — продолжил Кроул, двигаясь вперед по коридору. — Какое-то время подозреваемому удавалось смирять себя, но в итоге, рано или поздно, они все не выдерживают. Он привел нас к своим лидерам. Кто-то имеет над ним власть, и я хочу знать, кто это.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Спиноза.

— Найти кого-нибудь, кто что-то знает, и привезти сюда для беседы в спокойной обстановке. — Кроул шумно втянул воздух ноздрями. — Думаю, что-то затевается.

— К тому же скоро Сангвинала.

— Верно. Держись от меня поблизости, Спиноза. Я хочу, чтобы ты была рядом на этом задании. Скоро получишь первое впечатление от нашего славного бесконечного города.

Они все дальше углублялись в недра Корвейна, спускаясь все ниже и ниже. Рев и его бойцы не отставали. Горгий жужжал над головой, стараясь держаться над плечом Кроула. Жуткого вида игольная пушка выдвинулась из разъема под левой скулой сервочерепа.

Наконец они добрались до бронированной двери, мягко отъехавшей в сторону при приближении людей. Группа вышла в низкий ангар, где находилось множество воздушных кораблей. Большую часть парка составляли штурмовики модели «Полуночник», выкрашенные в черный цвет, с символикой Инквизиции на бортах. Эти машины могли перевозить двенадцать человек, а из-под коротких крыльев виднелись стволы роторных пушек. Низкие и угловатые, они были разработаны специально для работы в тесном, ограниченном пространстве. Двойные маневровые двигатели позволяли им перемещаться с невероятной ловкостью.

Спиноза забралась в пассажирский отсек одного из них, следом за Кроулом. Штурмовики загрузились в другой, разместили свои хеллганы на специальной стойке и пристегнулись. Перед тем как люк отсека захлопнулся, Спиноза успела заметить, как одна из стен ангара медленно опускается, открывая вид на затянутую дымкой Терру.

Она откинулась на спинку кресла и вслушалась в гудение двигателей, набиравших обороты. События развивались довольно быстро, но в этом не было ничего плохого. Полевая работа нравилась ей куда больше, чем ленивое бездействие, и Спиноза начала про себя читать литании подготовки к битве.

«Да направит Он мою руку, да придаст Он мне силы, да убережет Он меня от постыдных сомнений, и слабости, и жалости».

Штурмовой корабль оторвался от земли и вылетел из ангара. Через узкую смотровую щель в борту транспорта Спиноза смотрела, как проносятся мимо рукотворные утесы, подсвеченные изнутри болезненным светом. Затем корабль спикировал вниз, пробиваясь через потоки летящих машин. Пилот вел «Полуночника», не обращая ни на кого внимания, и гражданские машины спешили убраться с дороги транспорта Инквизиции. Вскоре штурмовик набрал максимальную скорость и понесся по искусственным ущельям между шпилями.

— Далеко? — спросила Спиноза.

— Ближе, чем ты думаешь, — ответил Кроул, наклоняясь то в одну, то в другую сторону в такт резким поворотам. — Скоро мы покинем пределы Сальватора и окажемся в Маллиакс Профундис. Там будет еще грязнее.

Чем дальше они летели, тем слабее становился солнечный свет. Спиноза замечала проносящиеся над головой колоссальные арки, на которых мерцали едва заметные в водянистом тумане огни, и столь же огромные провалы внизу, окутанные вечной тьмой. Ей представилось, что там нет нижних уровней, а просто бесконечная пропасть, ведущая к самому сердцу мира.

Несмотря на темноту, ощущение постоянного присутствия множества людей не ослабевало. Они были повсюду — теснились на мостиках, ведущих к громадным вратам шпилей, на переходах между ними, на открытых площадках и транспортных станциях. Вскоре она перестала различать отдельные фигуры. Все слились в медленно копошащуюся массу серых рабочих роб, грязных плащей из синтетической шерсти и налобных фонарей, с трудом пробивавших лучами завесу смога.

— Приближаемся к цели, готовность через десять секунд, — объявил Рев, вытаскивая хеллпистолет из кобуры и проверяя исправность силового ранца.

Рев двигателей стих, когда машина начала снижаться, заходя на посадку. Штурмовики спокойно разобрали оружие, поправили шлемы и провели последние проверки снаряжения.

— Стандартный протокол «пургатус», — ровным голосом произнес Рев. — Забираем главаря, остальных уничтожаем.

Спиноза оглянулась на Кроула. Инквизитор сидел с закрытыми глазами. Казалось, что он медитирует. Его оружие по-прежнему оставалось в кобуре, а руки расслабленно лежали на коленях. Дознаватель сжала в руке рукоять собственного оружия. Даже после доработки крозиус арканум Адептус Астартес оставался слишком тяжелым для рук смертного. Она осмотрела украшенное резьбой навершие, костяные пластины, на которых были записаны победы, одержанные хозяевами булавы, генератор расщепляющего поля, почерневший от постоянной работы. Несмотря на тренировки, Спиноза оставалась обычным человеком и вряд ли смогла бы сражаться этим оружием без силовой брони. Однако ее уникальный красно-золотой доспех был выкован на самой Офелии, и крозиус в усиленных сервоприводами руках становился поистине смертоносным оружием.

— Пять секунд, — объявил Рев.

Корабль перешел в отвесное пике, огни на корпусе погасли, и окружающие их стены растворились во тьме. Зажглись нашлемные фонари штурмовиков, по гладким черным забралам побежали блики. Спиноза была уверена, что откуда-то снаружи доносятся панические вопли, звуки падения чего-то тяжелого и тревожное завывание сирены.

Затем люки «Полуночника» с лязгом распахнулись, и штурмовики устремились наружу, выпрыгивая из зависшего над землей корабля и оказываясь по щиколотку в воде. Их окружала непроглядная темнота. Массивные рокритовые колонны толщиной с титана поднимались со всех сторон. Их поверхность покрывали многочисленные выбоины и сколы. Люди разбегались во все стороны подобно крысам, стремящимся забиться в какую-нибудь щель и затаиться.

Впереди виднелось зияющее круглое отверстие выхода, десяти метров в диаметре. Стены покрывал толстый слой ржавчины. Раньше проход перекрывала сплошная решетка, но железные прутья давно сломались, и теперь в когда-то непреодолимой преграде зияло отверстие, в которое мог спокойно пройти человек. Стена над проходом была обшита толстыми листами клепаной черной стали, на которой комьями осела грязь.

Штурмовики ринулись к отверстию и начали запрыгивать в него. Кроул и Спиноза замыкали колонну.

— Где мы? — спросила дознаватель, активируя расщепляющее поле крозиуса.

Тоннель залило синим светом.

— У самого основания шпиля Малеволенс эт Диаболус Трайторис Девять, — ответил Кроул, шумно шагая по воде. Он так и не вытащил оружие из кобуры. — Мы сейчас довольно близко к поверхности Старой Терры. Многие могут об этом лишь мечтать.

Впереди раздалось холодное шипение лазерных выстрелов, искаженное из-за кривизны тоннеля. Инквизитор и дознаватель ускорили шаг и вскоре оказались в просторной комнате с высоким, около двадцати метров, сводчатым потолком. Из трещин в крыше струились потоки воды. Помещение заполняли нерабочие насосные установки с основаниями, погруженными в мутную жижу. Их клапаны и фильтры безнадежно забились грязью. Арочные проходы вели в другие такие же комнаты с древним оборудованием и бесконечными трубопроводами.

Штурмовики делали свою работу. Вода под ногами окрасилась красным. В кровавой пене плавали тела. Рев и трое его бойцов ушли вперед. Оставшаяся тройка обходила зал по периметру в поисках выживших.

Спиноза ступала осторожно. Вокруг стоял запах гниющих нечистот. В непроглядной темноте могли таиться сотни врагов, но Кроул шагал следом за Ревом так, будто прогуливался по галерее часовни Министорума.

Прогремел взрыв, приглушенный расстоянием и всплеском воды. Затем раздались полные боли крики. Снова щелчки лазерных выстрелов, наполнившие коридоры эхом, затем — тишина.

Кроул миновал вторую комнату, затем еще одну. Штурмовики держались рядом. Тел становилось все больше. Некоторые лежали на спине, слегка покачиваясь на зловонной воде. Их серые, изможденные лица с застывшим на них выражением удивления четко выделялись на фоне окружающей грязи, когда на них падал свет фонарей.

Отряд дошел до выложенной кирпичом арки, покрытой потеками маслянистой жидкости. Спиноза наклонилась, чтобы пройти дальше, и краем глаза заметила какое-то движение справа. Она инстинктивно развернулась в сторону возможной угрозы, выставив перед собой крозиус.

На нее бросился замотанный в мокрые лохмотья мужчина с перекошенным от ненависти лицом. Он попытался ударить Спинозу ножом.

Она мягко шагнула в сторону и, когда неумелый боец потерял равновесие, обрушила крозиус на его шею. Полыхнуло расщепляющее поле, оборванец коротко вскрикнул, и его обмякшее тело повалилось в воду.

Кроул посмотрел на окровавленные останки, после чего перевел взгляд на Спинозу.

— С этой штукой легко управиться? — спросил он.

— Не очень.

— Тяжелая, наверное.

— Можно наработать скорость специальными упражнениями.

— Покажешь как-нибудь.

Инквизитор направился дальше, через арку, в лежащую за ней комнату. Спиноза двинулась следом, переступив через свежий труп.

Это помещение оказалось круглым, тридцати метров в диаметре, увенчанное очередным куполом из мокрого кирпича и камня. Повсюду виднелись следы бесконечных ремонтов, а между швами кладки сбегали струйки воды. Черные сталактиты свисали с потолка. Пол скрывался под слоем грязной воды, на поверхности которой собирались хлопья желтой химической пены. Так же, как и в предыдущих залах, в воде плавали тела.

Рев уже зачистил помещение. В живых остались всего трое врагов, прижавшихся к дальней стене. Двое оказались инолюдьми: огромные, с гипертрофированными мускулами. Воротники рабочей униформы едва сходились на мясистых шеях. Оба сжимали громадные, утыканные проводами гаечные ключи, украденные с какого-то конвейера и переделанные в примитивные шоковые булавы. Третий был обычным человеком — лысым, гладко выбритым, одетым в грязную мантию. На костлявом лице застыло выражение фанатичной ненависти, но, будучи безоружным, он не мог дать ей выхода.

Эти трое отступали, пока не уперлись спиной в стену. Отряд Рева блокировал им все пути отхода. Тусклые красные огоньки целеуказателей застыли на неестественно раздутых лицах инолюдей.

Один из уродов начал дергаться, в выпученных глазах отчетливо читалась паника. Увидев Кроула и Спинозу, он ринулся на инквизитора, разбрызгивая воду. Штурмовики открыли огонь, обрушив на мутанта град лазерных зарядов. Он споткнулся и рухнул. Пена вокруг него окрасилась красным.

Осталось двое. Только тогда Кроул достал пистолет.

— Да очистится душа твоя, — пробормотал он, поднял оружие и выстрелил.

Пуля попала в грудь человеку в мантии. Его отшвырнуло к стене и распластало по ней, как паука. Затем тело сползло вниз, оставив на щербатом кирпиче темный след. Мертвые глаза остались широко распахнутыми.

Спиноза перевела взгляд на Кроула:

— Я думала, вы хотели взять его живым, милорд.

Штурмовики не двигались.

— Это Терра, — ответил Кроул, подходя к дрожащему от страха выжившему иночеловеку. — Я получил, что хотел.

Только в этот момент Спиноза наконец смогла разглядеть лицо последнего мутанта. Его взгляд не бегал из стороны в сторону, как у другого, и был не такими лихорадочно-безумным. Хотя в глазах плескался страх. Очень сильный страх.

Кроул подошел к нему почти вплотную, не опасаясь громадной булавы в лапах гиганта. Горгий завис сверху, что-то бормоча.

— Ты предпочел бы умереть без мучений, — произнес инквизитор, обращаясь к мутанту. — Отдал бы мне на растерзание этого раба, и он бы позволил тебе это.

Иночеловек смотрел на инквизитора сверху вниз, с вызовом, — только вот его подбородки дрожали.

— Он был верным слугой.

— Здесь нет места верности.

— Ты не получишь от меня того, чего хочешь.

— Не получу, — согласился Кроул и обернулся к Спинозе. — Она получит.

Мутант бросился вперед, чтобы ударить отвернувшегося инквизитора в затылок.

Спиноза прыгнула, одновременно поднимая свое оружие. Булавы с грохотом столкнулись, треща от накопленной энергии, после чего дубина иночеловека разлетелась на части. Люче резко ударила влево и вправо, выбив обломок из рук врага, после чего прижала искрящий крозиус к жирному подбородку мутанта, заставив того вжаться в стену.

— Довольно, Спиноза, — сказал Кроул, подходя ближе и кладя руку ей на плечо. От горла мутанта начал подниматься запах горелой плоти. — Но это было хорошо. Нет, правда, очень хорошо. Теперь я вижу, чем ты приглянулась космодесантникам.

Спиноза медленно ослабила давление. Этот иночеловек перенес немало операций. Вблизи она без труда различила швы на его коже. Подо всем этим жиром и искусственно выращенными мышцами скрывался обычный человек, изуродованный и искаженный, но обладавший полноценным разумом.

— Как вы догадались? — спросила она.

— С опытом приходит чутье. — Кроул разглядывал псевдомутанта, подойдя вплотную. Инквизитор даже покатал между пальцами шарики фальшивого жира под кожей. — Теперь он твой. Узнай, что они тут делали.

Затем он развернулся и, шлепая по воде, направился к Реву, который молча ждал у выхода, направив пистолет на последнего выжившего культиста.

— Все трупы сохранить, — приказал Кроул. — Отправьте их к Гулагу для обработки. В этот раз я сам займусь исследованием.

Рев отдал честь.

— После этого зачистить помещения?

Кроул не остановился.

— Да, капитан. Сожгите тут все.

Горгий, летевший впереди, кровожадно мигнул глазом и одобрительно щелкнул.

— Аффирмативо, — забормотал он, — да-да. Комбустум. Да.

Глава третья

Рассвет на Терре был не самым впечатляющим зрелищем: едва заметные лучи солнца частично разгоняли темноту, оставляя практически всю поверхность планеты, за исключением самых высоких шпилей, погруженной в полумрак.

Спиноза проснулась задолго до начала унылого утра, верная привычке, вбитой в нее тренировками в схоле. Она выбралась из кровати и поежилась, когда босые ноги коснулись холодного стального пола Корвейна, после чего преклонила колени возле алтаря у стены.

Она молилась, шепотом повторяя ритуальные тексты Министорума, в соответствии со старинным учением Праджии, которое полюбилось ей еще в детстве своим архаичным ритмом и структурой.

«Я слаба. Он воплощает силу. С Ним я сильна.

Я несовершенна. Он — совершенство. С Ним я лучше». Она стояла на коленях до тех пор, пока не затекли ноги. Затем поднялась, сделала зарядку, оделась, облачилась в броню и, наконец, закрепила на доспехе свою розетту дознавателя: стальной кулак, сдавивший змею. Этот значок, конечно, не был полноценной печатью Инквизиции и не имел голографического символа ордо, но те, кто знал, на что нужно обращать внимание, поймут, что он означает.

В небольших покоях Спинозы не было зеркала, но она прекрасно представляла, что увидела бы в отражении крепко сбитую женщину тридцати стандартных терранских лет с короткими выбеленными волосами, резкими чертами лица, бледной веснушчатой кожей и карими глазами. Ее отличали собранность, горделивая осанка и агрессия, готовая в любой момент вырваться наружу, если бы не годы тренировок, научившие ее держать себя под контролем.

«Я не завершена. Он — все сущее. С ним я полноценна».

Спиноза опустила взгляд на свою розетту. На ней засохли капли крови, и Люче вытерла их клочком ткани. Псевдомутант умирал плохо, мечась в оковах и завывая. Все на допросе умирали плохо, независимо от того, в каком состоянии туда прибывали. Уверенные в себе, охваченные ужасом, равнодушные ко всему — в итоге все они умирали в рыданиях.

Однако теперь у нее была кое-какая информация. Она смогла получить то, о чем просил Кроул. Теперь в их распоряжении было название — Слезы Ангела — и место расположения еще двух ячеек. А также обрывочные данные о перемещениях и планах. Это было какое-то подобие сборища недовольных. Они существовали на каждой планете великого Империума, словно крысы подгрызая фундамент человеческой цивилизации. Но эти к чему-то готовились. К какому-то событию, о котором несчастный почти ничего не знал, кроме того, что оно грядет и ожидается в ближайшем будущем. А также того, что для успеха мероприятия потребуется много тяжелого вооружения. Под конец на окровавленном лице появилось что-то похожее на экстаз.

Со стороны двери раздался негромкий звонок.

— Войдите, — произнесла Спиноза, потянувшись за плащом и перекинув его через плечо.

В комнате появилась худенькая девушка, серокожая, затянутая в черную форму. Редкие волосы на голове уже начали выпадать. Спиноза решила, что ей, наверное, не больше восемнадцати стандартных лет. В руках служанка держала поднос с едой — куски мяса, витаминная каша и фрукты.

Настоящие фрукты! Там было восемь виноградин, высохших почти до состояния изюма, на почерневшей веточке. Руки служанки, несшей поднос, дрожали, а взгляд глубоко запавших глаз не мог оторваться от ягод.

Спиноза забрала поднос, поставила его на единственный имеющийся в комнате стол и села за него. Девушка повернулась, собираясь уйти.

— Подожди, — остановила ее Спиноза, принимаясь жевать кусок мяса. — Сколько ты здесь уже служишь?

Служанка, судя по всему, не поняла вопрос, и только тогда дознаватель осознала свою ошибку. Эта девушка здесь служила всегда. Как и ее родители. Если когда-нибудь в будущем ей позволят завести партнера, то и он, и она, и все их дети будут служить здесь. Корвейн был для нее всем миром внутри города-мира на планете Терра.

— Как тебя зовут?

— Йессика.

— Ты прислуживаешь лорду Кроулу?

Девушка робко кивнула.

— В его личных покоях?

Служанка покачала головой.

— Носишь еду из столовой на верхние уровни?

Кивок.

— Будешь прислуживать мне, пока я здесь живу?

Еще один кивок.

— Хорошо. Рада познакомиться, Йессика. — Спиноза взяла одну виноградину. Кожица плода слегка смялась под пальцами. — Ты смотрела на ягоды, когда несла их ко мне, верно?

Йессика неистово замотала головой. На лице отразилась смесь страха и оскорбленности.

— Нет, я не…

— Если бы ты не смотрела, то, наверное, не была бы настоящим человеком. В этом нет ничего предосудительного. Иди сюда.

Йессика мелкими шажками подошла ближе, теребя руками одежду и явно нервничая.

— Мне хотелось бы как следует послужить лорду Кроулу, пока я здесь, — сказала Спиноза, забрасывая виноградину в рот. Трон святый, это было великолепно. Настоящий сок, едкий, горький после транспортировки через неведомые расстояния, но настоящий. — И я смогу выполнять свои обязанности, только если буду получать необходимые знания. Если ты услышишь что-то интересное, ты ведь мне расскажешь, так?

Йессика замялась и замерла на месте, не осмеливаясь приблизиться.

Спиноза взяла вторую виноградину и повертела ее в пальцах.

— Подойди.

Девушка бочком придвинулась еще немного. Спиноза протянула руку и поднесла виноградину к тонким губам.

— Открой рот.

После секундного замешательства Йессика послушалась. Когда наконец ягода очутилась у нее во рту, девушка испугалась так сильно, что не смогла жевать.

— Ну, давай! — рассмеялась Спиноза.

Йессика начала двигать челюстями, и ее блеклые глаза засияли от восторга. Девушка улыбнулась, и по ее подбородку потекла тонкая струйка сока. Служанка тут же поймала каплю и жадно облизала палец.

Затем страх перед дознавателем вернулся, и она снова принялась теребить одежду.

Спиноза положила закованную в силовую броню руку на плечо девушки, почувствовав под кожей тонкие, будто птичьи, кости.

— Это подарок, — мягко сказала она.

Служанка внимательно на нее посмотрела и кивнула.

— Можешь идти.

Йессика поспешила к выходу и закрыла за собой дверь. Спиноза вернулась за стол и принялась за еду. Как только она закончила, на консолях рядом с кроватью зажегся красный огонек. На стене висел бронзовый приемник, опутанный черными петлями проводов, напоминая громадного раздавленного паука. Чуть выше находился железный вокс-динамик. Выглядело устройство так, как будто провисело на этой стене последнюю тысячу лет.

Спиноза ответила на вызов.

— Ваши приказания?

— Я прочел твой отчет, — раздался искаженный треском помех голос Кроула. — Весьма обстоятельный, надо сказать. Ты отправишься по полученным координатам и достанешь еще кого-нибудь для допроса.

— Как пожелаете.

— Слезы Ангела. Так они себя называют?

— Похоже на то.

— Что им нужно, Спиноза?

На этот вопрос у нее не было ответа. По крайней мере, точного. А именно точность сейчас была очень важна. Эта группа мобилизовывала людей, собирала оружие, распространялась, подобно чуме, по нижним уровням шпилей Сальватора. Как и многие другие, они прислушивались к звучащим в ночи проповедям об ином порядке, о лучшей жизни, о новом пути… И этого было достаточно, чтобы утянуть всех этих людей в мерзостное болото извращенного культа.

— Я постараюсь узнать об этом получше, — ответила дознаватель.

— Может, стоит подержать одного из них в живых подольше?

— Если в этом будет смысл.

На том конце канала связи замолчали.

— Хорошо, — сказал Кроул после паузы, — делай, как считаешь нужным. И будь осторожнее. Указанное тобой место находится еще глубже, в Маллиаксе. Рекомендую взять с собой кого-нибудь.

— Так и сделаю.

Связь оборвалась. Спиноза начала анализировать разговор с инквизитором. Не была ли она слишком резка? Ей было трудно относиться к нему с таким же естественным уважением, как к Туру. Кроул, очевидно, проверял ее и следил за реакциями. Она это понимала и в принципе ничего особенного в его поведении не находила.

Но в его речи не было должной набожности. Будь он простым гражданином Империума, а не агентом священного ордо, то она, возможно…

«Я нетерпелива. Он вечен. С Ним я могу выдержать все».

Люче поднялась на ноги, нажала на клавишу коммуникатора и запросила вооруженный эскорт. Прежде чем выйти из комнаты, дознаватель сняла со стойки крозиус и пристегнула к магнитному замку на поясе. Она почти не сомневалась, что он ей сегодня понадобится.

Кроул, хмурясь, откинулся на спинку своего кресла-трона и сложил руки ладонями вместе.

— Что думаешь? — спросил он.

Глаз-датчик Горгия погас на несколько мгновений, после чего снова разгорелся ярким светом.

— Добро, добро. Спиритус бонум. Выбрал хорошо.

— Я знал, что она тебе понравится. Но ей придется еще многому научиться.

— Спиритус бонум.

— Да, ты уже говорил. Наверное, это что-то, да значит.

Кроул взял со стоящего рядом обитого кожей стола хрустальный флакон, с отвращением посмотрел на кроваво-красную жидкость внутри, вытащил пробку и выпил все до капли. Прошло некоторое время, прежде чем препарат начал действовать, но его восстанавливающий эффект был уже не таким выраженным, как раньше.

Горгий проворчал что-то неодобрительное и улетел в темноту.

— Некиссимус. Нехорошо.

— Я знаю, — ответил Эразм.

Инквизитор поднялся с кресла и вышел из комнаты. Затем он спустился на четыре этажа, сел в турболифт, доставивший его до условно-наземного уровня IX, и вызвал один из транспортов из своего парка.

Водитель остановилась подле Кроула, подняла боковые двери и совершила знамение аквилы. Это была женщина средних лет, где-то между двадцатью и тридцатью, одетая в строгую форму с высоким воротником. Тяжелый гусеничный транспорт отличался толстой бронированной обшивкой и узкими смотровыми щелями вместо окон. Из мощных выхлопных труб вверх поднимались густые струи дыма.

Кроул залез внутрь.

— Благодарю, Анила. — Он устроился в обитом мягкой тканью сиденье. — Как дела у дочки?

— Все хорошо, спасибо за беспокойство, милорд.

— Уроки учит?

— Пытается.

— Ей придется потрудиться, если она хочет присоединиться к Адептус Терра.

— Мы ей то же самое говорим.

— Ох уж эта молодежь, — улыбнулся Кроул.

— Куда едем?

— Отвези меня к Гулагу.

Водитель снова отдала честь, опустила бронированные двери и мягко повела машину к одному из многочисленных выездов из Корвейна.

Кроул откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в смотровую щель. Тарквезин начал действовать, и по мышцам инквизитора прокатились первые спазмы.

Транспорт выехал из крепости через перекрытые аркой ворота и направился через мост к раскинувшимся впереди рокритовым джунглям. Вскоре их со всех сторон окружил плотный поток транспорта — рудовозы, гусеничные пассажирские машины, транспорты снабжения Астра Милитарум. Все они пытались протолкнуться вперед по магистралям, соединявшим между собой башни шпилей.

Анила, умело лавируя, вывела машину на одну из специальных дорог, зарезервированных под использование особо важными органами Империума, и вскоре они уже с ревом неслись по сложной структуре высоких мостов, растянувшихся над оставшейся внизу бесконечной пробкой. По обе стороны дороги стояли статуи святых, с ног до головы покрытые копотью. Их лица растрескались и осыпались так сильно, что разобрать детали стало невозможно.

Вверху, в небесах, клубились облака пыли, сквозь которые время от времени пробивались лучи желтого света — это арбитры несли свою вечную стражу. Их черные поисково-ударные корабли реяли над улицами, похожие на металлических стервятников, изрыгающих струи реактивных выхлопов. А внизу брели бессчетные толпы, предававшиеся религиозным безумствам разной степени фанатичности. Кроул разглядел процессии людей в монашеских робах, прокладывающие себе путь по галереям. Во главе колонн обязательно находился священник с тусклым красным фонарем. Инквизитор даже слышал слабое, с трудом пробивающееся сквозь бесконечный рев прометиевых двигателей хоровое пение, раскатистый грохот барабанов и звон гонгов, в которые без устали били безмозглые сервиторы.

Шествия паломников становились все многочисленнее. Через несколько дней они объединятся, выплеснутся из сводчатых коридоров кафедральных округов и, бурля как живая река, хлынут к стокилометровому проспекту Вечной Памяти — широченной магистрали, построенной из переработанных останков вражеских титанов, которая вела к самим знаменитым Вратам Вечности.

Машина везла инквизитора на север, петляя между высоченными шпилями, ныряя в переплетения транзитных тоннелей. Из уличных вокс-громкоговорителей неслись ритуальные тексты, на пикт-экранах, достигавших пятидесяти метров в высоту, демонстрировались сверкающие иконы Ангела Убиенного, а каждый клочок свободного пространства, казалось, кишел адептами Министорума, провоцировавшими толпы рабочих на все более безумные степени религиозного экстаза. Среди роев воздушного транспорта парили аугментированные херувимы, из глаз которых по позолоченным дорожкам текли бесконечные потоки слез.

— Безумие, — выдохнул Кроул.

— Милорд? — подняла бровь Анила.

— Ничего. Езжай.

Они промчались мимо облупившейся рокритовой жилой башни и устремились вверх по петляющим транзитным линиям. Вскоре над транспортом нависло очередное сооружение, черное как смоль, подсвеченное изнутри бледносиним светом. Над укрепленными воротами виднелся железный символ в виде черепа. Пустые глазницы невидящим взором уставились в пространство.

Стража у ворот раскрыла створки, и Анила подъехала вплотную к дверям из полированного обсидиана. Кроул выбрался наружу. Инквизитора уже ждали двое охранников в темной кольчужной броне и белых шлемах. Они низко поклонились, коснувшись каменного пола остриями электроалебард. В тот же миг за их спинами бесшумно распахнулись ворота.

Кроул зашел внутрь. На перекладине были изображены символы Адептус Терра, гербы медицинских гильдий и плохо читаемые эмблемы младших орденов. Над всем этим многообразием раскинул крылья двухголовый имперский орел, выбитый в камне.

Инквизитора ждал тучный мужчина в бледно-голубой мантии, заляпанной чем-то жирным. Одежда была ему немного маловата, и складки плоти отчетливо вырисовывались под формой. Мужчина был лыс и бледен. На лице выделялись ярко-красные губы и маленькие поросячьи глазки. Он сложил руки на животе, переплетя между собой толстые, унизанные железными перстнями пальцы. Из-за лоснящихся от масел мочек виднелся аугментический слуховой аппарат — тонкий провод с нанизанными на него когитаторными узлами. На груди у толстяка висел амулет старшего офицера медицинской службы, говоривший о том, что человек прошел психо-скрининг и был допущен к работе с последствиями операций ордо.

Похожий на луковицу человек поклонился.

— Инквизитор, — поприветствовал он, жестом приглашая Кроула войти.

Кроул кивнул, не останавливаясь.

— Как дела, Гулаг?

— Жара нестерпимая. Пилигримы вызывают отвращение. Работы больше, чем хотелось бы.

— Я точно не ослышался?

— Погода, говорю, замечательная. Пилигримы вдохновляют. Работа в радость.

— Все, что нам нужно, — правда.

Они прошли внутрь комплекса, представлявшего собой путаницу тоннелей, выложенных серыми рокритовыми плитами. Так же, как в Корвейне, атмосфера здесь была искусственная, изолированная от наполненного смогом воздуха Терры. Они шли через операционные, стерильные, ярко освещенные мощными натриевыми лампами. Большая часть столов была занята телами. Санитары в глянцевых зеленых масках из пластика сновали туда-сюда по узким коридорам, низко кланяясь гостю. Они тащили стальные подносы с липкими от крови инструментами, колбы, средства для отбеливания кожи, потрошильные машины, медицинские пилы и катетеры.

— Говорят, у вас новый аколит, — сказал Гулаг, ведя Кроула все ниже и ниже.

— Опять взламываешь корреспонденцию ордо?

— О нет, я просто слышал сплетни.

— Она не задержится у меня надолго. Слишком хороша. Слишком проницательна.

— Вот как.

Они вошли в длинный зал с кафельным полом, лишенный окон и освещенный висящими в воздухе летучими светильниками, чьи архаичные силовые установки наполняли помещение легким гулом. Вдоль обеих стен стояли ряды медицинских каталок, на каждой из которых лежало накрытое простыней тело.

Кроул остановился у первого и поднял ткань. Труп принадлежал женщине, молодой, с татуировкой на шее. Грязные волосы разметались вокруг истощенного лица.

— Это те, которых привезли из Маллиакса? — спросил Кроул, внимательно рассматривая тело.

— Они самые.

— Нашел что-нибудь?

— Ничего.

Кроул развернулся к Гулагу и недоверчиво посмотрел на врача.

— Совсем ничего?

Толстяк хмыкнул, и его подбородки заколыхались.

— Я никогда не понимал, зачем вы приходите сюда, инквизитор. Никто из ваших коллег этого не делает.

Он вытащил из кармана магномонокль и вставил в левый глаз. Зажужжали моторчики, управляющие фокусировкой. Гулаг склонился над трупом, оттянул мертвой девушке веки, открыл рот, потрогал беззубые десны. Врач шумно пыхтел, на его лбу выступила испарина.

— Они все одинаковые, — сказал он, отбросив простыню и перейдя к осмотру грудной клетки мертвеца. — Погибли от одиночных выстрелов из хеллганов. У одного сломан хребет. Кто это сделал? Ваши бойцы хорошо стреляют. Но это я уже говорил и раньше. В остальном — обычные отбросы из подулья. Гнилые зубы, гнилые кости, опухоли, катаракта, рахит, но больше ничего интересного.

Кроул смотрел на двойной ряд каталок.

— Они не побежали. По крайней мере, не сразу. Организовали сопротивление. Что-то заставляет их действовать.

— Какое преступление они совершили?

— Создание незаконной организации.

— То есть вы не знаете.

Кроул улыбнулся.

— Мой дознаватель — та, о которой ты уже все знаешь, — разговаривала с лидером этой ячейки. Он сообщил, что они к чему-то готовятся, но не знал к чему. Они скрывают информацию от своих. Ничего не напоминает? А еще у них есть оружие.

— А у кого его нет? Сейчас у каждого младенца по лазгану.

— Какая воодушевляющая мысль. — Кроул снова развернулся к трупу. — Сколько их тут?

— Все, что вы прислали. Мы уже извлекли зубы, чуть позже возьмем образцы волос. Все органы, которые подойдут для заморозки, отправятся на упаковочную линию.

— Я насчитал двадцать пять.

— Скорее всего, так и есть.

— Я отправлял двадцать четыре.

Гулаг хихикнул, вытирая пухлые руки о простыню, которой было накрыто тело.

— Вы их сами считаете, инквизитор? Думаю, вам нужно больше помощников.

Кроул не улыбался. Он двинулся вдоль ряда каталок, сдергивая ткань с лиц. У дальней стены лежала гора раздутых мышц — один из инолюдей. Все остальные были тощими и костлявыми.

Гулаг засеменил следом.

— Их привезли на стандартном транспорте. Если кто-то ошибся…

— Детали, — пробормотал Кроул, не обращая на медика внимания. — Дьявол кроется в деталях.

Он дошел почти до самого конца зала и сдернул покрывало с очередного трупа. Им оказался мужчина около тридцати стандартных лет с чуть более здоровым лицом, чем у первой женщины. Его волосы были коротко острижены, а веки — воспалены. Мертвец невидяще смотрел в потолок, прямо на натриевую сферу, плавающую в воздухе.

Кроул замер.

— Этого я не помню.

Гулаг подошел ближе. Казалось, что он побледнел еще сильнее.

— Мне сообщили, что там была перестрелка. Вы уверены, что запомнили всех…

— Да, уверен, — отрезал Кроул. Инквизитор взял мертвеца за подбородок и повернул голову набок. — Его не было в зачищенном нами притоне. Откуда он взялся?

Гулаг подошел к каталке и вытащил из зажима смятый свиток пергамента. Медик развернул документ и всмотрелся в скупые бурые каракули, выведенные автоперьями писца.

— Партия 57-76a-ed3/G, Маллиакс, ваши шифр и печать, — прочел толстяк. — Как я и говорил, они пришли в этой партии, все вместе, сваленные в кучу на гравиплатформу. Были еще теплые. Я не знаю, как вы…

Кроул резко развернулся к медику. Костлявое лицо инквизитора помрачнело. Гулаг тут же замолк и тихонько убрал пергамент на место.

— Молчи и слушай очень внимательно, — начал Кроул, — этого я заберу с собой. А ты поговоришь со своими писцами и логистами. Через два часа я пришлю сюда отряд и хочу, чтобы к моменту их прибытия у тебя уже был готовый отчет. Если для них ничего не найдется, то я приеду сам. Но сомневаюсь, что ты захочешь, чтобы это случилось.

Гулаг больше не хихикал. Он слегка смущенно покачал головой.

— Разумеется, — кивнул он, — разумеется. Но записей нет…

— Два часа, — перебил его Кроул, направляясь к выходу из мертвецкой, — это все, что у тебя есть. Используй время с умом.

Глава четвёртая

Рев оказался недоступен, поэтому Спинозу перенаправили к заместителю капитана, сержанту Эргору Хегайну. Поначалу она решила, что инквизитор демонстрирует так свое пренебрежение, но, увидев бойца, решила, что ей, скорее, даже повезло. Он широко улыбнулся и в целом был куда менее угрюм, чем оба его начальника.

— Приветствую, миледи, — сказал он, отдавая честь. — Добро пожаловать в нашу династию.

— Куда?

— Инквизиция владеет Корвейном со времен еще до пришествия Зверя. — Сержант продолжал улыбаться. — А вы — новейшее пополнение.

Спиноза внимательно присмотрелась к солдату, выискивая признаки непочтительности, но ничего такого не обнаружила. Трон земной, он действительно проявлял дружелюбие.

— Надеюсь, что не последнее, — ответила Люче настолько тепло, насколько могла. Получилось сухо и формально, прямо как учили в схоле и как приходилось общаться на войне.

Хегайн рассмеялся:

— Не сомневайтесь, миледи, не сомневайтесь. Я смотрю, у вас чертовски крутая булава, и я слышал, как капитан про нее рассказывал. Вы их сокрушите, миледи. Прямо в порошок сотрете. Дай Император вам здоровья!

Вместе с сержантом в эскорт входили два бойца из его отряда, мужчина и женщина, оба закованные в боевую броню ордо с нанесенным на серые пластины изображением черепа.

Четверо агентов Инквизиции двинулись к ангарам.

— У меня приказ провести вас в Маллиакс Квинтус, на среднюю глубину, координаты 45-45-S, — сказал Хегайн. При ходьбе его висящий на поясе хеллган раскачивался из стороны в сторону. — Лучше воспользоваться ближайшими к нам тоннелями. Возьмем «Тень», если хотите. Могу я вести, если скажете, а если нет, то я бы хотел посмотреть, как получится у вас. Если, конечно, не сочтете за грубость. А еще мне рассказали, что вы дрались вместе с Ангелами Смерти. Правда, миледи? Вот я на вас смотрю и прямо представляю.

Спиноза едва заметно улыбнулась.

— Нельзя вот так взять и сражаться вместе с ними, — ответила дознаватель. — Они позволяют тебе поприсутствовать рядом.

— Неужели? — рассмеялся Хегайн. — Вот вы сказали сейчас, но я все равно не верю. Думаю, вы себя показали. Вот с этой булавой. Во имя Девяти Ран я бы посмотрел. Хотите вести машину? Вам решать. Но могу и я, если вам неохота.

Отряд подошел к посадочной площадке транспортного модуля DF-08 «Тень», который больше всего походил на кучу бронепластин вперемешку с реактивными двигателями. Вокруг машины суетилась бригада сервиторов и рабочих, занятых заправкой и загрузкой боекомплекта. В отличие от «Полуночника», этот аппарат был создан для скрытной высадки и выглядел гладким и уродливым, как нож для свежевания туш.

Спиноза оценивающе взглянула на транспорт.

— Я поведу, сержант, — сказала она.

Хегайн снова ухмыльнулся и забрался в кресло второго пилота. Двое его бойцов пристегнулись в тесном кормовом пассажирском отсеке. Сервиторы отступили, унося с собой шипящие топливные шланги.

Люче заняла свое место и взялась за механизмы управления. Дознаватель положила руки на парные рукояти и надавила, чувствуя, как тяжелые механизмы приходят в движение.

— Вы летаете на таких по тоннелям? — спросила она.

— Если надо, миледи. Только если надо. Они никогда не успевают среагировать. Немного, что можно впихнуть в катакомбы, но эту штуку — можно. Быстрая, как удар хлыста, гасишь фонари — и вперед. Движки тихие. Раньше на таких не летали? Вам понравится. Делались специально для Корвейна, как и все остальное, чем пользуется шеф. Он свое дело знает. Это я про Кроула. На прошлом задании мне здорово досталось, и он спросил, как у меня дела. И все узнал. Теперь я снова на службе. Он за вами присмотрит, точно говорю. Хотя по нему и не скажешь, что он заботливый.

— Нет, — согласилась Спиноза, — не скажешь.

Она запустила двигатели, и транспорт с ревом пробудился к жизни, выплюнув струи синеватого пламени из спаренных двигателей. Впереди открылась внешняя дверь ангара.

— Дух машины уже знает о нужном нам месте, — сказал Хегайн, щелкая батареей переключателей. Кабину слегка тряхнуло, и по пикт-экранам приборной панели побежали строки данных. На поверхности смотровых окон кабины зажглись перекрестья прицелов, напрямую связанных со скорострельными носовыми пушками. — Вы ведь умеете читать этот шифр?

Она умела. В военной технике Империума применялись одинаковые конструкционные решения, по большей части разработанные многие тысячелетия назад. Благодаря этому можно было управлять разными машинами практически без подготовки. Для человека, прошедшего подготовку в Инквизиции и имеющего реальный боевой опыт, практически не оставалось незнакомых машин, несмотря на колоссальное разнообразие применяемой Муниторумом техники. Дознавателю понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять систему навигации «Тени».

— Ну что, полный вперед, сержант! — скомандовала Спиноза, поднимая аппарат в воздух и выводя двигатели в положение для полета. — У вас есть биологические параметры нужного нам человека. Все остальное значения не имеет.

— Понял, и нам такой вариант в самый раз, миледи. Если позволите сказать, то мне уже нравится с вами работать.

Спиноза увеличила тягу, и «Тень», пулей вылетев за черные стены Корвейна, скрылась в клубах висящего на улице смога. Дознаватель резко ушла вниз, сильно накренившись и стремительно пикируя. Как и в прошлый раз, гражданские летательные аппараты разлетелись в стороны от транспорта Инквизиции, и перед «Тенью» образовался узкий свободный коридор в затянутом токсичной дымкой пространстве.

— Ха! — восторженно выкрикнул Хегайн. — Очень хорошо.

Спиноза быстро набрала максимальную скорость, виляя и лавируя в плотном потоке, пока не нашла возможность уйти еще ниже. Теперь «Тень» шла над улицами на высоте бреющего полета, заставляя толпы паломников испуганно пригибать головы. Нижние уровни древних башен проносились мимо, громадные и окутанные мраком. Перед глазами Спинозы мерцали навигационные маркеры, ведя транспорт к цели в глубине лабиринта.

— Приближаемся ко входу в катакомбы, миледи, — сообщил Хегайн. — Если позволите, я бы рекомендовал быть осторожнее. Попасть туда…

— Я вижу, — ответила Спиноза, начиная получать удовольствие от управления «Тенью». — И все же, сержант, полный вперед.

Аппарат устремился к длинному склону, по обе стороны от которого поднимались отвесные стены. Вверху мелькали громадные арки и мосты, оплетающие пространство над ущельями улиц, подобно паутине. В конце находилось широкое отверстие, настолько черное, что, казалось, оно поглощает собой свет.

«Тень» ворвалась внутрь, разгоняя мрак мощными носовыми прожекторами. Тоннель с черными от грязи и покрытыми коркой отложений стенами резко уходил вниз, изгибался и разветвлялся на множество более узких путей. Толпы паломников забрались даже сюда, копошась в затхлом подземелье. Они с криками разбежались в стороны, когда «Тень» пронеслась над их головами.

— Теперь мы под Маллиаксом, — рапортовал Хегайн. Сержанта, пристегнутого ремнями к креслу, мотало из стороны в сторону на резких поворотах. — Приближаемся к цели, миледи.

— Да, вижу.

Транспорт летел по тесному коридору, и чем дальше, тем уже становился просвет между стенами. С потолка свисали толстенные пучки кабелей, будто лианы в тропическом лесу. Растущие на них светящиеся грибы усиливали впечатление. Древние, давно заброшенные механизмы утопали в заливавшей пол воде. Их корпуса основательно поела ржавчина, а все ценное, что могло сохраниться внутри, растащили мародеры. Когда пролетавшая мимо «Тень» светом прожекторов на краткий миг выхватывала из темноты полусгнившие обломки, можно было принять их за останки каких-то гигантских зверей.

— Стоп! — скомандовала Люче, резко потянув на себя рукояти управления.

Транспорт завис у края шахты, метров пятидесяти в поперечнике, ступенями уходившей еще дальше вглубь, постепенно сужаясь. Двери пассажирского отсека с лязгом распахнулись, двое штурмовиков выскочили наружу и тут же стали зорко осматриваться.

— Прими управление, — велела Спиноза, потянувшись к двери кабины.

— Как скажете, миледи, — кивнул Хегайн, удерживая транспорт ровно, чтобы дознаватель могла выбраться из кабины.

Спиноза спрыгнула вниз и присоединилась к бойцам эскорта.

— Двинулись, — распорядилась она, сразу переходя на бег и вытаскивая из кобуры лазпистолет модели «Аккатран» с символикой ордо.

Сейчас отряд находился у края верхнего уровня шахты. Потолок тоннеля — мешанина из рокритовых блоков и грунта — терялся в темноте. Слева, всего в нескольких метрах от остановившегося транспорта, виднелся спуск на следующий уровень шахты. Осыпающиеся ступени, давным-давно вырубленные в плитах, вели вниз по спирали, напоминая след от громадного сверла.

Здесь, в темноте и сырости, в царстве ночи и отчаяния, влачили свое жалкое существование сотни людей. Большая часть местных обитателей в страхе разбежались при виде Спинозы. Лохмотья едва не спадали с тощих тел. В свете фонаря она успевала различить мертвенно-бледные лица, высохшие от скудного питания и изуродованные болезнями, прежде чем они исчезали в темноте.

Добравшись до первой лестницы, Люче ринулась вниз, перепрыгивая через ступени и чувствуя, как ноги скользят на покрывающей камни слизи. В самом низу она побежала по рассыпающимся рокритовым плитам, направляясь к координатам, которые ей удалось вытянуть из иночеловека. Навигационные маркеры на ретинальном дисплее окрасились в красный, сигнализируя, что она почти добралась до нужного места. Впереди виднелась стальная дверь, ведущая в старые складские помещения. Проем был утоплен в стене, а над тяжелой притолокой виднелась поблекшая надпись о принадлежности к администратуму Дивизио Маллиакс.

Спиноза нашла замок — тяжелую металлическую коробку с засовом — и разнесла его одним выстрелом. Дверь начала открываться, скрипя несмазанными петлями, и дознаватель пинком распахнула ее, добавив к силе удара немного мощи от сервоприводов брони.

— Сдавайтесь! — рявкнула она, врываясь внутрь с лаз-пистолетом наготове.

Помещение было вырублено в основании шахты. Низкий сводчатый потолок и голые стены плотным слоем покрывала какая-то подземная растительность. Авгуры, встроенные в доспех Спинозы, пытались отследить присутствие живых существ по тепловым следам, но комната оказалась пуста. В дальнем конце виднелась еще одна металлическая дверь, слегка покачивавшаяся на ржавых петлях.

— Сторожи вход, — приказала дознаватель одному из штурмовиков, мужчине, и жестом призвала второго, с позывным Зета-8, следовать за собой.

Спиноза двинулась ко второй двери, открыла ее и оказалась в узком коридоре. Высоты едва хватало, чтобы передвигаться в полный рост. Дыхание шумно отдавалось в наушнике коммуникатора. В мыслях внезапно всплыл образ миллионов тонн земли, камня, пластали и адамантия, готовых в любой момент обрушиться на нее, но дознаватель тут же отогнала эту мысль.

— Сдавайтесь! — снова крикнула она, бредя по зловонной маслянистой жиже.

Фонари брони освещали стены тоннеля ярким белым светом.

Воздух стал еще жарче, чем на поверхности. За воротник брони Спинозы стекали потоки пота. Зета-8 едва не упала, споткнувшись в темноте о разбросанный повсюду мусор. Наконец агенты Инквизиции добрались до следующей комнаты, на этот раз — квадратной, но со столь же низким потолком. На заплесневелых стенах виднелись грубые изображения окровавленных ангелов. В одном из углов виднелся уходящий вверх шахтный колодец с приваренной к кронштейнам лестницей. Спиноза осторожно приблизилась к отверстию, выставив перед собой пистолет, и успела заметить пару сапог в десяти метрах вверху. Человек как раз добрался до верха колодца.

Дознаватель дважды выстрелила, но ее потенциальная добыча успешно перебралась через осыпающийся край колодца и исчезла в следующей комнате. Спиноза взобралась по лестнице следом, выскочила наружу и оказалась в большом зале. Помещение находилось под землей, но было освещено грязными лампами, свисавшими с потолка на длинных цепях. Дознаватель снова оказалась в толпе людей, похожих на крыс жителей подулья, удивленно заморгавших при ее появлении, но сразу осознавших опасность и начавших суетливо разбегаться в стороны. Но один человек в толпе уже бежал, пока остальные только собирались. Рваный плащ метался из стороны в сторону, когда он, работая локтями, прокладывал себе дорогу.

Спиноза и Зета-8 протолкались через массу тощих тел, отшвыривая несчастных в надежде как следует прицелиться. Люче ударила свободной рукой и услышала треск хрупких костей. На долю секунды толпа расступилась. Она успела поднять пистолет и выстрелить, целясь в ногу бегущего человека. Лазерный луч поразил плоть, беглец споткнулся и упал.

Когда Спиноза попыталась пробиться к нему, Зета-8 внезапно вышла на связь.

— Миледи, — сообщила она, — новая цель. Два-девять-четыре.

Дознаватель моментально упала на одно колено и вскинула пистолет в направлении указанных координат. В шести метрах над головой вдоль левой стены подземного зала проходила высокая галерея. Краем глаза она успела заметить что-то похожее на панцирную броню, хорошо сидящую, с маскировочным покрытием, практически идеально сливавшимся с влажной рокритовой стеной.

— Стоять! — приказала Спиноза, но неизвестный уже пришел в движение.

Он бежал уверенно и куда быстрее паникующих оборванцев внизу. Спиноза выстрелила, сбив секцию галереи в метре перед беглецом. Не задержавшись ни на миг, тот перепрыгнул через обвалившиеся переборки и приземлился на дальней стороне.

— Займись тем, первым, — велела Спиноза Зете-8, пускаясь в погоню за новой добычей.

Она побежала через зал, проталкиваясь через охваченную ужасом толпу. В конце галереи виднелся круглый проход, в котором и исчезла загадочная фигура. Спиноза добралась до единственной лестницы, ведущей наверх, и начала быстро карабкаться по изъеденным ржавчиной ступенькам. Выскочив через открытый люк, дознаватель оказалась на просторном крытом проспекте. Несмотря на то что улица проходила глубоко под землей, она оказалась достаточно широкой, чтобы в нее набились сотни людей — паломники, нищие, жрецы, зеваки. В центре двигалась какая-то безумная процессия, над которой, будто пьяные, мотались довольно грубо изготовленные фигуры Ангела Сангвиния. Молельные дроны Экклезиархии гудели над головами, изрыгая благовонный дым и громко проигрывая искаженные помехами записи официальных проповедей.

Спиноза развернулась на месте, пытаясь понять, куда побежала ее цель. Дознавателя тут же окружила толпа паломников со стеклянными глазами и кровавыми потеками на лицах, они бились в религиозном экстазе и не воспринимали ничего вокруг себя. Спиноза отпихнула их в сторону, отчаянно пытаясь найти хоть какой-нибудь след, и заметила, как фигура в панцирной броне, теперь благодаря свойствам покрытия окрасившейся в красный и золотой цвета, пробирается сквозь толпу. Она двинулась следом, работая локтями. Масса человеческих тел становилась все более плотной. В нос ударил затхлый запах пота, приправленный болезненно едким дымом от автоматических кадильниц Министорума. Потеряв терпение, Спиноза потянулась за крозиусом. Очередной паломник — женщина, чьи седые волосы торчали во все стороны, будто пучки соломы, — попыталась обнять ее, вопя что-то о жертве возлюбленного всеми примарха. Спиноза впечатала торец рукояти крозиуса в ее отупевшее морщинистое лицо и, не активируя расщепляющего поля, двинулась дальше, едва заметив, как несчастная рухнула наземь хнычущей грудой плоти.

Но это не помогло. На месте упавшей тут же выросли несколько новых паломников, толкающихся, наваливающихся на нее, как порывы штормового ветра. Спиноза остановилась, побежденная силой толпы.

Она с сожалением активировала вокс-передатчик:

— Сержант, где вы?

Голос Хегайна сию же секунду зашипел в наушнике:

— Приближаюсь, миледи. Неплохо получается. Тоннели узкие, хотя и не все. Но дорогу найти можно. Держитесь, я близко.

Спиноза протолкалась обратно — туда, где поток тел был не таким плотным. Где-то впереди, теперь уже слишком далеко, закованный в броню неизвестный, без сомнения, двигался куда-то в безопасное место. Все указывало на специалиста с хорошей подготовкой — агента Адептус Терра, арбитра или, может, кого-то более опасного. Что он тут делал? Следил за ними? Или ловил того же человека?

— Зета-восемь, на связь. — Люче активировала вокс-канал со вторым штурмовиком.

— Пленник умер, — пришел ответ, — сердечный приступ от капсулы, которую он проглотил сразу после падения.

Спиноза оборвала связь и сползла на пол, прислонившись спиной к колонне. Она вернула крозиус на пояс и подождала, пока сердцебиение успокоится.

Толпы народа не обращали на нее никакого внимания. Без сомнения, большая часть людей была под наркотиками, полученными либо от жрецов, не скупившихся на усилители набожности, либо от местных, которые любили приправлять ими нехитрую пищу. Все, что интересовало паломников сейчас, — это возможность добраться до Дворца к нужному времени, а все, что они видели, — плавающие перед глазами размытые образы возлюбленного примарха. Людей здесь, вероятно, было около тысячи. Они набились на подземную улицу, как гроксы в стойло. По статистике, существовала вероятность, что ни один из них никогда не выйдет из этого подземелья. Паломники всегда становились легкой добычей для хищников подулья. Страшные болезни с легкостью цеплялись к организмам, выросшим на других планетах. А может, они просто не смогут вовремя найти дорогу наружу.

Спиноза старалась заставить себя не испытывать к ним презрения. Их вера была прямолинейна и ничем не замутнена. Большинство более или менее представляло свои шансы на успех. Но, несмотря на это, они все равно пришли, не бросили попытки. Как говорилось в старинном изречении: «Лучше умереть в чистоте, чем жить в скверне».

Спертый воздух пришел в движение. Рев реактивных двигателей сравнялся по силе с гомоном толпы. Вскоре плащи и накидки паломников начали колыхаться и хлопать под ударами ветра. «Тень» появилась с северной стороны громадного зала и спустилась пониже, чтобы не столкнуться с висящими в воздухе светильниками. Спиноза наблюдала за маневрами «Тени», удивляясь тому, что даже зависший над головами транспорт Инквизиции практически не привлек внимания распевающих гимны фанатиков.

— Вижу вас, миледи, — раздался в наушнике голос Хегайна. Завывая двигателями, «Тень» шарила по земле лучами прожекторов. — Я приземлюсь тут, вот прямо тут, если хотите. Двери уже готовы открыться, поэтому, извиняюсь, но следите, чтобы трап вас по голове не ударил. Вообще, я благодарен Ему, что по воле Его у вас все хорошо. Всё, я иду, готовьтесь, готовьтесь.

Спиноза не смогла сдержать улыбку — она будто сама расползлась по лицу, когда сержант начал свою болтовню.

— Вы как раз вовремя, — сказала Люче. Но дознаватель понимала, что провалила задание, и это больно огорчало. Кроул будет недоволен. — Зовите остальных. Заберем хотя бы труп. Потом летим домой.

Тело, конфискованное из цитадели Гулага, лежало на операционном столе — окоченевшее, вскрытое, — а Кроул его внимательно разглядывал. Горгий беспокойно повисел надо лбом трупа, вглядываясь в какие-то неведомые детали своим единственным красным глазом, после чего наконец сдался и, рассеянно щелкая, улетел прочь.

Другой человек сосредоточенно работал скальпелями и держателями. Он был худощав, и его худоба была заметна даже сквозь одежду из толстого бархата. Очки-половинки сползли на самый кончик длинного носа. Картину дополняли слегка покрасневшие глаза и длинные пальцы с вживленными хирургическими инструментами. Погруженный в работу, человек удовлетворенно вздыхал.

Только закончив тщательное исследование, он поднял голову. Удивительно, как она держалась на такой тонкой, морщинистой шее.

— Итак, — произнес Кроул, сохранявший спокойное молчание на протяжении всего процесса. — Каков вердикт?

Хирургеон-философ Корвейна почесал подбородок.

— Убит одиночным выстрелом в корпус, со спины, — произнес он голосом, напоминающим треск разрываемой плоти. — Ранение соответствует тому, что могло бы оставить улучшенное по стандартам Инквизиции лазерное оружие типа «хеллган». Видите вот эти отметины? У стандартного лазгана луч менее сфокусированный, более широкий. Я могу понять, почему Гулаг решил, что это один из ваших. — Врач поднял глаза. — Уверены, что это не так?

— Сколько мы уже знакомы, Эруний? Это не мой труп.

— Тогда у нас проблема. Гулаг ошибся, и ему придется за это ответить.

— Возможно. Хотя он уже передал мне все свои записи. — Кроул взял грубое брезентовое покрывало и набросил поверх развороченной груди мертвеца, оставив открытым только лицо. — Он уверен, что тело пришло вместе с остальным нашим грузом. Я на него еще надавлю, но, если честно, уверен, что так и есть. Он работал с нами много лет, и это первая аномалия.

— Тогда, может, это была ошибка? — Эруний забавно наклонил свою, похожую на птичью, голову. — Добросовестное заблуждение.

Кроул мрачно всмотрелся в лицо мертвеца.

— Здесь, на Терре, столько же добросовестных ошибок, сколько честных людей. Этот не жил в Маллиаксе. Слишком здоровый. Он ел, если не хорошо, то, по крайней мере, регулярно. У него серый, а не белый цвет лица. Я бы сказал, он со средних уровней шпилей. Возможно, писец низшего ранга.

— Согласен. Насколько большую площадь обслуживает Гулаг?

— Шесть зон.

— Это очень много жилых блоков.

Кроул склонился над столом, поворачивая голову трупа из стороны в сторону и внимательно присматриваясь к щекам.

— Можно как-то установить его личность?

— Вариантов не особо много. — Эруний поправил очки, и металлическая оправа тускло блеснула в неярком свете. — Прошу обратить внимание на вмятины вокруг глазниц. Он использовал пикт-воронку, чтобы концентрироваться на тексте. Мускулы слегка атрофировались, то есть физическим трудом он не занимался. У него имеются признаки цинги, помойной лихорадки и кожной гнили, но у кого их сейчас нет? На ладонях следы от частого использования кластерных аппаратов комм-связи.

— Никаких идентификаторов или подкожных чипов?

— Ничего. Что само по себе странно. Если вы правы и его подбросили в кучу трупов, чтобы скрыть происхождение, то это сделал кто-то, способный избавиться от наиболее очевидных следов.

Кроул кивнул.

— И это опасно. Возможно, Гулага все же придется допросить.

Эруний хихикнул. Звук вышел мягким, почти женственным, а обвисшая на горле хирурга кожа заколыхалась.

— Тогда он освежует своих работников, чтобы узнать правду. — Врач прошаркал к дальнему концу стола. — Но так ли велика опасность, чтобы мы копали глубже, чем сейчас? Предположение: кто-то убил маловажного человека и хочет, чтобы об этом не узнали. Убийца организует доставку трупа вместе со стандартной отправкой партии груза в морг, причем партии, отмеченной вашей печатью и предназначенной для кремации. Дальнейшее предположение: единственные люди, способные на организацию подобного — члены вашего же ордо, причем в ранге инквизитора. Больше ни у кого не может быть доступа к необходимым реквизитам, и, конечно, никто не будет так глуп, чтобы их подделать. Финальное предположение: эти ваши трупы скоро уничтожат, и, если бы вы не нанесли визит Гулагу, чтобы лично осмотреть свою партию мертвечины, что я всегда находил странной и недостойной вашего времени практикой, то никто бы об этом не узнал и не озаботился. Ибо ни один человек, даже облеченный властью, не стал бы раскапывать подробности дел, к которым причастна Инквизиция. Вывод: это продукт каких-то частных споров между вашими коллегами, у которых есть доступ к услугам Гулага. В дальнейшем расследовании нет никакого смысла.

— Я согласен с предположениями, — сказал Кроул, поворачивая голову трупа набок, — но не согласен с выводом.

— Я не ждал ничего иного.

— Игры моих коллег меня не интересуют, — продолжил инквизитор, по-прежнему ища что-то на мертвом лице. — Но это — моя вотчина. Мое царство. И я не люблю, когда в мои дела вмешиваются.

Горгий снова подлетел поближе, его хвост-хребет ударился о кромку стола.

— Подкожный ауспик контра фация, — прочирикал он, — итерум, давай-давай.

Хирургеон окинул череп холодным взглядом:

— Ты что, думаешь я не проводил сканирование?

— Ступидус! — Глаз Горгия ярко вспыхнул. — Еще раз, делай.

Эруний вспыхнул и уже был готов огреть череп своим электрическим посохом, но Кроул предупреждающе поднял руку:

— Какое оборудование ты использовал?

— Микроавгур стандартного спектра.

Кроул жестом приказал Горгию вернуться на место, и череп снова занял позицию над головой трупа.

— Если твои предположения верны, — сказал инквизитор Эрунию, — то это тело подготовили к простым осмотрам. Возможно, однако, они спешили. Будь любезен, хирургеон, сделай так, как просит череп.

Эруний сокрушенно покачал головой и отправился к стеллажу, на котором были сложены различные устройства загадочного предназначения: какие-то бронзовые машины с катушками, утыканные комплексами линз из зеленого стекла, от каждого из которых змеились сегментированные силовые кабели. Хирургеон вытащил ручной авгур из специальных держателей и активировал мощные силовые батареи устройства. По поверхности кристаллинового экрана пробежала рябь.

— Эта операция уничтожит все, что осталось от тела, — напряженно предупредил он.

— Я понял, Эруний. Прошу, продолжай.

Врач установил устройство на лицо трупа и активировал энергетическое поле. Застывшие черты осветились зеленым светом, внезапно став очень четкими. Тонкие струйки дыма поднялись от серой кожи. Вскоре вся комната наполнилась запахом паленой плоти. Эруний водил авгуром взад и вперед, периодически подправляя какие-то настройки. Там, где кабели устройства исчезали в переплетенной, как клубок змей, груде проводов, щелкали и жужжали кристаллические транзисторы, а между витками силовой обмотки периодически проскакивали разряды энергии.

Хирургеон увеличил мощность. Лицо мертвеца начало обугливаться, превращаясь в уголь от касания луча. Кожа постепенно слезала с костей. Когда Эруний закончил, на обожженном черепе осталось лишь несколько готовых рассыпаться в золу ошметков плоти. Медик отключил луч, и устройство медленно затихло.

Кроул терпеливо ждал. Горгию не удавалось скрыть своего возбуждения, и сервочереп начал исступленно подпрыгивать в воздухе.

— Давай, избавь черепушку от страданий, — сказал Кроул.

Эруний молчал еще некоторое время, старательно изучая экран авгура. Он раз за разом просматривал данные сканирования, искал, сравнивал, высматривал хоть что-то необычное. Мертвенный зеленый свет отражался в очках-половинках. Затем демонстративно неохотно поместил маркер на экран и зафиксировал изображение.

— Похоже, что все-таки кое-что было, — сказал он. — Старая идентификационная татуировка, соскобленная с поверхности, но все еще заметная на более глубоких слоях.

Кроул взял в руки авгур. На экране виднелось нечеткое изображение, едва различимое за изумрудно-зеленой рябью помех. Поначалу он ничего не увидел, но за долгие годы работы инквизитор запомнил все руны и маркеры, применявшиеся в подконтрольных ему секторах мира-города.

— Похоже, он действительно был писцом, — подытожил Кроул, завершив расшифровку. — Работником связной службы, если я правильно прочел. Степень «квинллс», прошел обучение и имел допуск к работе с орбитальными системами связи.

— Всего-то, — протянул Эруний, избегая встречаться взглядом с торжествующе мерцающей линзой Горгия. — Один из миллионов.

— Возможно, — Кроул кивнул, сохраняя изображение на встроенное в броню хранилище данных, — но еще здесь есть маркеры гильдии хартистов, если, конечно, мои глаза меня не обманывают. Их можно отследить.

Эруний в очередной раз поправил очки и устало моргнул.

— Вы просили совета, милорд, — угрюмо произнес он, — и я его вам дал. Если решите идти по этому следу, то, без сомнения, преуспеете. Я еще ни разу не видел, чтобы вы кого-то не нашли. Но, по правде сказать, не думаю, что все это стоит вашего внимания. Отдайте дело арбитрам, если вам так уж хочется с ним разобраться.

— И что они сделают? — спросил Кроул, возвращая авгур медику. — Я сам решу, что стоит моего внимания, а что нет. Горгий, нам нужно навестить мамзель Гук. Благодарю за работу, хирургеон. Ваша помощь была бесценна, как и всегда.

Сервочереп триумфально вылетел из помещения, едва не задев голову Эруния. Врач раздраженно отшатнулся в сторону.

— Милорд, вы слишком серьезно относитесь к словам призрака Палва! — крикнул он вслед уходящему инквизитору. — Вы же знаете: на то, что от него осталось, нельзя полагаться. Это до добра не доведет.

— О, но разве не призраков считают лучшими проводниками? — ответил Кроул, не останавливаясь. Радостно кудахтавший Горгий висел у него над плечом. — Иногда мне кажется, что только их и стоит слушать.

Глава пятая

Стоило древнему светилу закатиться за западный горизонт, как пейзажи Терры изменились до неузнаваемости. Облака серого смога превратились в непроглядную черную дымку, скрывшую за своей пеленой колоссальные колонны шпилей. Во мраке замерцали мириады огней. Из вокс-репродукторов на куполах соборов неслись нескончаемые молитвы, а рабочие, устало волочащие ноги после долгой дневной смены, потянулись в просторные залы, где священники готовились к вечерней службе. Фонарщики заправляли газовые светильники, ряды которых стояли вдоль церемониальных дорожек. Дым и жар от них поднимались вверх, смешивались с горячим грязным воздухом и постепенно растворялись в сплошном удушливом покрове, окутавшем парапеты самых высоких стен и бывшем источником грязного налета на фресках, украшавших стены переходов. Западный горизонт окрасился в насыщенный темнокрасный цвет. Тусклые солнечные лучи изредка пробивались сквозь туманную пелену, создавая впечатление, что из-за края земли поднимаются гигантские окровавленные клыки.

Шум города даже не думал стихать. Первейший и главнейший из храмовых миров был охвачен бесконечным буйством эмоций в сопровождении криков и гомона. Целые народы жили, множились, увядали и исчезали на этой планете. Машины набожности Министорума, двуногие монстры из стали, окутанные языками прометиевого пламени, выбирались из своих ячеек. Они бродили среди сгущающихся теней, проклиная древнего врага и прославляя вечное правление Повелителя Человечества. Жаровни ярко пылали, грузовые корабли продолжали прибывать с орбиты, а бесчисленные потрескавшиеся губы продолжали шептать бесконечные молитвы.

Спиноза наблюдала за закатом с вершин Корвейна, стоя напротив панорамного окна из бронестекла. Вид открывался неидеальный: более могучие и высокие шпили окружали их относительно небольшую крепость, заслоняя вид гигантскими стенами из почерневшего адамантия, но свет заходящего солнца можно было разглядеть в конце единственного просвета с западной стороны. Рукотворный каньон пылал красным, будто наполненный углями из кузнечного горна.

Дознаватель услышала, как в комнату вошел Кроул, и обернулась, чтобы поклониться ему. В лучах заходящего солнца инквизитор казался жуткой угловатой тенью, вырванной из глубокого темного колодца и силком притащенной в мир людей.

Кроул раздраженно отмахнулся от поклона и потянулся за бокалом. Просторный, украшенный богатой инкрустацией стеллаж служил хранилищем для множества графинов самой разной формы, наполовину пустых, соседствующих со столь же разнообразными кубками.

— Выпьешь, Спиноза? — спросил инквизитор, наливая себе что-то темно-синее.

— Нет, спасибо, милорд.

— Кроул. А что так? Ты столько времени ползала по грязи. Почему бы не выпить?

— Я все еще на службе.

— До самой смерти, да? Устанешь ждать. — Он, смакуя, проглотил напиток и налил себе еще. — Ты слишком напряжена, дознаватель. Мне это не нравится. — Инквизитор снова пригубил бокал. — Ты так сгоришь быстрее, чем ведьма на костре, а мне этого не нужно.

Спиноза устало вздохнула. Это была детская игра, примитивная попытка вывести ее из себя.

— Вы желаете услышать отчет о результатах сегодняшней работы? — спросила она.

— Хегайн мне уже доложил, — сказал Кроул, усаживаясь в удивительно роскошное кресло, — но я с радостью выслушаю, если ты сможешь что-то добавить.

— Лишь свои извинения. Я наложу на себя епитимью.

— Твоя воля. Я не требую подобных вещей. — Он повертел бокал в руке, наблюдая за преломляющимися лучами заходящего солнца. — Ты потеряла подозреваемого, что-то помешало успеху миссии. Бывает. Хегайн сообщил, что ты достойно себя показала, и я доверяю его мнению. Но объясни, за кем ты там бегала?

— У меня не хватило времени на анализ данных.

— Трона ради, Спиноза, сядь уже. Просто расскажи мне, что ты об этом беглеце думаешь. Я не на допрос тебя вызвал.

Дознаватель прошла к пустому креслу напротив того, в котором сидел Кроул. Ее мучила жажда. Она так и не успела толком поесть после возвращения из подземелья. Недавний отказ от выпивки сейчас казался не самым лучшим выбором.

— Кто-то быстрый, — сказала она, — с профессиональной подготовкой и в хорошей форме. Как часто здесь можно встретить людей в хамелеоброне?

— Редко.

— Тогда еще и хорошо экипированный. Мой боец решил, что он целился в меня из какого-то оружия, но я ничего такого не видела, и подозреваемый старался избежать боя.

— Почему он решил вмешаться в твои дела?

— Полагаю, это был один из членов группы, которую мы выслеживаем. Пока мы сталкивались только с рядовыми членами, но они не сумели бы создать такую организацию без более квалифицированных бойцов.

— Пожалуй. А может, он наблюдал за ними так же, как и ты. Или за тобой. Или у него была какая-то другая цель. Кошмарная планета, да? — Инквизитор вновь отпил из бокала. — Но вот что важно: что ты теперь будешь делать со всем этим?

— Я узнала от иночеловека о еще одном месте сбора культистов. Проведу еще один рейд, на этот раз в полную силу. Мы перекроем ходы и заберем всех, кого сможем. Не будем скрываться. Если загадочный персонаж появится снова, а я этого жду, то мы будем готовы, и я вступлю с ним в бой.

Кроул поразмыслил над услышанным, разглядывая содержимое своего бокала.

— Хорошо, — наконец сказал он, — хотя мы и не приблизились к пониманию их целей. Пока они выглядят точно так же, как сотни других культов, которые я извел, — встречаются в тенях, перешептываются, болтают о новом порядке и всеобщей свободе. Говорят, у них есть оружие, и это интересно. Но для чего? С этими людьми я ничего не понимаю.

Спиноза почувствовала нарастающее раздражение.

— Они устраивают собрания без разрешения, — ответила она настолько спокойно, настолько могла. — Они присягнули этому Ложному Ангелу, кем бы он ни был. Этого достаточно, чтобы считать их преступниками.

Кроул, казалось, повеселел.

— Верно, — кивнул он, — и они полностью заслужили смерть. Но я не считаю, что они одновременно безумны и глупы, Спиноза. Мы захватили двоих из них и убили еще человек двадцать, но предводитель все еще уходит от нас. Возможно, они специально отдали нам мелких сошек, потому что могут себе позволить подобные жертвы. Подумай над тем, что им нужно, и поскорее, ведь они не будут просто сидеть и ждать, когда мы их найдем. Они станут строить планы и молиться богам, что пленили их души, какими бы они ни были. И мы будем являться частью их плана, поэтому нужно действовать не так, как они от нас ждут. Пока что у нас есть только имя. Все остальное пока что бесполезно.

Спиноза изо всех сил вцепилась руками в подлокотники.

— Я работала с тем, что вы предоставили мне, милорд. Возможно, у вас есть какие-то указания, если считаете, что я недостаточно быстро продвигаюсь.

— Нет, твой план хорош. Я доверяю тебе.

Она кивнула, борясь с кипящим в груди раздражением:

— Хорошо, милорд.

— Прошу, зови меня Кроул. Но я вижу, ты чем-то недовольна.

— Вовсе нет.

— И не умеешь врать, что для нашей профессии является недостатком. Расскажи, что тебя не устраивает.

Ей очень хотелось ответить: «Вы, милорд, со своим неверием и отсутствием рвения».

— Я просто хочу, чтобы эта группировка была уничтожена.

Кроул вздохнул и потянулся за графином.

— Ты думаешь, я слишком осторожен. Я не виню тебя. Ты ведь здесь недавно, и я помню, каким был Тур. — Инквизитор сделал большой глоток. — Я смотрю на тебя и вижу себя лет сто назад. В те времена, окажись я на твоем месте, тоже бы злился. Тогда я бы хотел возжечь пламя и раздуть его. Сжечь целый мир только для того, чтобы схватить пару человек, которых нужно уничтожить. Это делает тебе честь, Спиноза, и мое уважение к тебе только растет. Но ты неправа, думая, что мною движет жалость. Я просто прожил здесь достаточно долго и понимаю, как тут все работает.

Кроул подался вперед, сложив руки на коленях.

— Страх — это обычное орудие, — продолжил он, — и оно может затупиться. Когда в следующий раз пойдешь в шпили, обрати внимание на людей. Они в страхе. Все время охвачены ужасом. Каждую секунду своего бытия они боятся. Боятся чужаков и своих соседей. В любую секунду их могут утащить в камеры для дознания арбитров, священников или, Трон упаси, кого-то из наших. Они привыкли к такому. Как и мы. Мы забыли, как выглядит страх виновного человека, ибо сделали невозможным остаться невинным.

— Но так и должно быть, — выпалила Спиноза, — они должны бояться. Бояться и нас в том числе, если это необходимо, ибо если они прекратят бояться своих защитников, то все, что их ждет, — это…

— Я знаю.

— Правда? — Спиноза опомнилась слишком поздно, и теперь ей оставалось только вызывающе смотреть на инквизитора.

Кроул рассмеялся низким скрипучим смехом и откинулся на спинку кресла.

— Вот это уже лучше, Спиноза. Говори, что у тебя на уме.

— Просто эти ваши… ваши слова, — запинаясь, произнесла она. — Я знаю, что вы не это имеете в виду, но…

— Я всегда имею в виду то, что говорю.

— …будь вы не из нашего ордена, я бы… — Дознаватель опустила глаза. — Это допрос?

— Нет. Я не пытаюсь тебя подловить. Напротив. — Кроул поставил пустой бокал на подлокотник. На вытянутом лице инквизитора играли последние лучи практически скрывшегося за горизонтом солнца. — На какое время ты запланировала налет?

— Перед рассветом, милорд.

Он сложил ладони, прижав кончики пальцев друг к другу.

— Я сам займусь твоим налетом. Они будут ждать тебя, если у них есть хоть капля мозгов, и, возможно, для успеха потребуется более мягкий подход.

Спиноза почувствовала, как ее щеки вспыхнули от стыда, и неуклюже поклонилась:

— Как пожелаете.

Кроул снова рассмеялся:

— Не дуйся, Спиноза. Это же не снятие с должности. У меня для тебя есть другое задание. И мне очень хочется посмотреть, как ты с ним справишься.

Мастер смены Агистер Холбек брел по узкому проходу в направлении своей квартиры и чувствовал, как его немолодое тело ноет после двадцатичасового рабочего дня. Изрядное брюшко раскачивалось, свисая над слишком туго затянутым поясом, ботинки на мягкой подошве скользили по полированным каменным плитам. Псевдопламя тихо гудело в декоративных канделябрах. Дурацкая архаика, которой гильдии хартистов так любили набивать свои частные владения. Сквозь узкие сводчатые окна Холбек видел вечный город, сияющий ночными огнями, раскинувшийся до самого западного горизонта. Все небо затянули низкие, тяжелые облака. Луны не было видно. Ее никогда не было видно, за исключением редких моментов, когда ядовитые испарения на миг расходились в стороны, давая землянам возможность бросить быстрый взгляд на небеса, вид которых когда-то побудил человека покинуть родную планету.

Он добрался до входа и, не глядя, ввел девятизначный пароль на кодовом замке. Микроигла аккуратно ткнулась в мясистый палец, анализаторы зажужжали, обрабатывая данные, и индикаторная лампа загорелась зеленым светом. Холбек устало толкнул блестящую металлическую панель, и та отъехала в сторону. За ней оказалась тесная, слабо освещенная квартира.

Войдя внутрь, он бросил на низкую тумбу свитки с данными по дневным рейсам. Через грязные окна в дальней стене открывался вид на город — лес зазубренных шпилей, покрытых яркими огоньками в окнах жилых блоков, шарящие по сторонам лучи прожекторов, пламя жаровен и мерцающий рой воздушного транспорта. Все это на фоне грязных, вечно куда-то несущихся грозовых облаков. Воздух был горячим и влажным, как перед бурей. Но из этих туч никогда не лился дождь. Они просто бурлили и неслись по небу, удерживая горячий воздух, сжимая планету в своей удушающей хватке.

Холбек сильно вспотел и решил налить себе попить — многократно фильтрованной воды с небольшим количеством чистого спирта, слегка приправленной искусственным кардамоном, — а затем направился к длинной кушетке, обитой настоящей кожей, но покрытой множеством заплат. По стальной основе каркаса расползались пятна ржавчины. Когда мастер опустился на матрац, что-то жалобно скрипнуло. Задребезжали провисшие пружины.

Он обвел взглядом свое жилище, расположенное высоко на западной стороне шпиля. Большинство жителей сочли бы эти условия весьма достойными, но Холбек был не вполне доволен своим нынешним положением. Он мечтал о роскошных верхних уровнях, где воздух пропускали сквозь фильтры и удаляли из него токсичную пыль, где этажи охлаждались и можно было увидеть живые растения. Настоящие живые растения! Их поливали из цистерн, каждой из которых хватило бы на год какой-нибудь бедной семье с нижних уровней.

Холбек считал, что еще не до конца развил свой потенциал. Эта мысль вертелась в его мозгу каждую ночь после долгой смены, когда он вспоминал, как когда-то давно сдавал экзамены в гильдии, или вспоминал времена, когда воображал себя в составе совета нормировщиков, или начальником крупного транспортного узла, или — а почему бы и не помечтать? — самым настоящим спикером.

Сделав большой глоток почти что приятного на вкус коктейля, он с тоской осмотрел то крохотное пристанище, которое смог для себя организовать. Зарплата мастера смены была, по общим меркам, солидной, ведь каждый день он отвечал за безопасную посадку сотен грузовых транспортов, однако его жилье не превышало по площади десяти квадратных метров в верхней трети приличного уровня среднего комплекса шпилей на границе светской области Сальватор. Холбек с сожалением осмотрел свои пожитки — дешевые вазы, сваленные в кучу свитки пергамента с записями об устаревших моделях кораблей, стулья, стол, сломанный видеоприемник с набором записей Миссионарии для самосовершенствования.

И только тогда он с замирающим сердцем увидел, что в темном углу рядом с окном сидит еще один человек и целится в его голову из лазерного пистолета.

— Добрый вечер, мастер, — сказал Мальдо Рев, не выходя на свет.

Холбек решил было, что нужно что-то делать, но быстро передумал. Его допотопный револьвер «Хаус» лежал в укромном месте в шкафу у кушетки, и даже если бы он успел до него добраться, то вряд ли смог бы нанести хоть какой-то ущерб незваному гостю, на котором, судя по силуэту, было надето немало брони.

— Как вы сюда попали? — спросил Холбек, сам удивившись тому, что в голосе почти не слышалось паники.

— Так же, как и попал бы в любое другое место. Как прошел день?

Мастер смены почувствовал, как по жирному, гладко выбритому виску стекает струйка пота.

— У меня здесь нет денег.

— У тебя их полно — куда больше, чем можно ожидать от человека с такой зарплатой. Но если бы я пришел за ними, то уже забрал бы. Поэтому почему бы тебе не подумать, что же привело меня сюда?

Холбек погрузился в размышления. Уровень коррупции в его транспортном узле был, возможно, даже чуть ниже среднего, да и в случае разбирательства привлекли бы местного судью. Эту гипотезу он отбросил как маловероятную. Еще было то грязное дело с практикантами два года назад, но на такие слабости закрывали глаза все, кроме наиболее ретивых святош. Человек перед ним явно был не из них.

— Я не…

— Какой работой занимаются твои подчиненные, мастер?

Все и так об этом знали.

— Обычной.

— Просвети меня.

— Принимаем челноки, прибывающие в космопорт Триады. Грузовики, дальнобойщики, иногда — транспорты с пилигримами. Три сотни человек, полный штат. Все прошли проверку и имеют допуск для работы с космическими кораблями. Ни проблем, ни сложностей.

— Приятно слышать. Я и сам стараюсь выполнять свою работу эффективно, мастер. Приятно встретить родственную душу.

— Я… рад, что вы так считаете.

— А теперь думай лучше. Вспоминай своих работников связи. Степень квинтус.

Холбек задумался.

— У меня семьдесят четыре…

— Кто-нибудь пропал?

— Знаете, передача данных кому бы то ни было — это нарушение уровня Адептус, — осторожно заметил Холбек.

— Ты ведь понимаешь, что меня это совершенно не волнует.

— Я думал, с этим разобрались. Фелиас получил, что хотел, и вопрос закрыт.

— Не закрыт.

Холбек начал сердиться. Он был не просто кем-то там, а штатным членом Адептус Терра, одним из достойных граждан вечного Империума, и у него были кое-какие права.

Но потом он заметил выражение лица гостя — такое же, как у женщины, что приходила раньше. Ну той, со странным акцентом и немигающими карими глазами. Трон, откуда они таких вообще берут?

— Вас послал Фелиас? — спросил Холбек.

— Не задавай вопросов. Расскажи мне о писце.

— Это было много дней назад. Я думал, все уже закончилось. Я уже сказал предыдущему, что он не появлялся на рабочем месте уже два цикла и что я сообщил об этом его начальству и коменданту общежития. Вот и все. Меня не приставляли к нему сторожем, и больше я ничего не предпринимал. Иногда люди пропадают. Поговаривают, будто что-то завелось на нижних уровнях Маллиакса. Может, оно до него и добралось. Кто знает? В этом мире немало плохих людей. Вы, без сомнения, знаете нескольких.

— Как его звали?

— Гиерон Валко. Из нижнего жилого комплекса Кетан Тета.

— Сколько он у тебя проработал?

— Два года. Я его едва знал. С ним не было проблем. Работал усердно. Информировал обо всем, что было необычного в графиках, и это позволило мне сберечь немало нервов.

— Его задачей было следить за приземлением кораблей? Транспортов с паломниками и челноков?

— По большей части, да. Еще он должен был проверять отчеты и исправлять в них ошибки перед сдачей в архив.

Рев не опускал пистолет. Его рука оставалась неподвижной, как будто была сделана из рокрита.

— Он сообщал о чем-то необычном перед своим исчезновением?

— Ошибки происходят всегда. Тяжелый транспортник садится в Триаде раз в двадцать секунд, двадцать четыре часа в сутки, и мы отвечаем за шестнадцать платформ. Все фиксируется и сдается в архив Готика, переносится схолиастами на пергамент и отправляется в скрипторий на хранение. Мы должны сверять расписание с фактом швартовки, сравнивать позывные, проверять сигналы тревоги…

— Похоже, у вас очень много работы. Как я могу получить документы, с которыми он работал?

Страх Холбека снова начал угасать. Он заметил, что напиток в стакане стал до неприятного теплым.

— Знаете, я думал, у вас уже есть эта информация. Эта женщина утверждала, что…

— Напомни мне.

— Никак. Свитки помещены под карантин арбитрами сразу после того, как я сообщил о его пропаже. Я не знаю, куда они их забрали, но это создало нам проблемы, потому что нормировщики требуют восстановления архивов, а мы этого, конечно, сделать не можем.

— Какой судья отдал приказ?

— Думаете, я спрашивал? Но я могу спросить, кто уполномочил вас прийти сюда и тыкать пушкой в невинного человека.

Рев задумался на несколько секунд.

— Когда наш человек в последний раз с тобой связывался?

— А вы не знаете?

— Отвечай немедленно!

— Четыре дня назад. Как я уже говорил, я думал, что…

— Вы нам очень помогли, мастер. Это всё.

Холбек осмелился пригубить напиток. Теплым он оказался даже более отвратителен, чем обычно.

— Что-нибудь еще?

— Если у меня появятся новые вопросы, я дам тебе знать. И еще одно — меня здесь не было, и мы с тобой не разговаривали.

— Или вы напишете донос судьям? — фыркнул Холбек.

— Что-то типа того.

Рев поднялся и вышел на свет. Только в этот момент Холбек смог разглядеть, насколько могучим было телосложение ночного гостя. При виде громадного роста, бугрящихся мышц, сурового лица, которое было все в рубцах и татуировках, мастер почувствовал, что в горле у него пересохло, и напряженно сглотнул.

— А что, собственно, случилось? — спросил он.

— Здесь я задаю вопросы, — ответил Рев, убирая пистолет в кобуру и направляясь к выходу из квартиры. Он открыл дверь и ушел, не оглядываясь.

Несколько секунд Холбек сидел, прислушиваясь к ударам бешено колотящегося сердца и чувствуя, что мокрые пятна на рубашке возле подмышек стали куда больше, чем несколько минут назад. Он сделал глоток, потом еще один и еще, пока стакан не опустел. Тогда Холбек перевел взгляд на городской пейзаж за окном, где скрюченные шпили мерцали огнями под грязным небом.

— Трон, как же я ненавижу это место, — выдохнул он.

Глава шестая

Кроул затаился в темноте, прижимаясь к земле. Ноги жутко болели, и инквизитор уже почти решил принять очередную дозу хейлоквата. В этот момент на дисплее устройства связи зажегся индикатор входящего сигнала от Рева.

— Что-то интересное? — шепотом спросил инквизитор. Прямо перед ним сидел в засаде отряд штурмовиков.

— Мертвого писца звали Гиерон Валко, — сообщил Рев. — Работал в дозорной башне Триады. Пропал шесть дней назад.

— Хорошая работа. Что-нибудь еще?

— У меня есть адрес места, где он жил. Пришлось залезть в центральную базу шпиля по распределению помещений. Вам знакомо имя Фелиас?

Кроул задумался.

— Нет. А что?

— Начальника Валко уже допрашивали. Кому-то еще интересен наш труп.

— Это начинает раздражать. — Эразм немного изменил положение, надеясь, что боль утихнет. — Отправляйся по полученному адресу, может, найдешь там что-то ценное. Поговорим, когда вернемся в Корвейн.

— Как прикажете.

Связь оборвалась. Кроул вновь переключился на непосредственную задачу.

Все пространство вокруг занимали бесконечные ряды пустых цистерн из-под прометия, уходящие куда-то в темноту. Над головой нависал низкий потолок из листового железа, обросшего ржавчиной. По покрытому масляной пленкой полу змеились обесточенные кабели, напоминая вывалившиеся из вспоротого брюха внутренности. В дальнем конце гулкого зала виднелась укрепленная сдвижная дверь без табличек и лампочек. Выжидая, инквизитор внимательно рассматривал все, что его окружало. В этот раз его сопровождал полный отряд штурмовиков — десять человек во главе с Хегайном. Они разошлись по тому, что осталось от старого производственного узла, и спрятались за цистернами, в которых когда-то хранились химикаты для нужд лежащего к северу промышленного кластера Джерода Дередиан. Стены этого узла были сделаны из укрепленного адамантия, чтобы выдержать возможный взрыв и защитить жилые зоны вверху и внизу.

 

Кроул активировал датчик движения, но из-за экранирующего эффекта огромного количества металла от него почти не было толку. Инквизитор открыл канал связи с сержантом:

— Все готово?

— Как вы и приказывали, — шепотом отозвался Хегайн. — Нервно-паралитические заряды на месте, расположены звездой, перекрывают все пути. Непростая работа, но мы справились. Вам понравится, когда увидите. Если увидите. Если все получится.

— Что ж, я думаю, время пришло, согласен?

— Да, конечно, согласен.

Хегайн подал сигнал — едва заметное движение пальцев — и пятеро из его отряда подползли ближе ко входу, а остальные их прикрывали. Кроул двигался более свободно, как всегда в сопровождении сервочерепа.

— Жги-жг…

— Тихо, — шикнул на него Кроул, — не сейчас.

Горгий прижался ближе к плечу инквизитора и практически потушил свет глаза. Кроул тихо вытащил Радость и провел пальцем по длинному спусковому крючку револьвера, наслаждаясь весом оружия. Первый штурмовик добрался до прохода, присел и разместил устройство для взлома на замке. Машинка зашипела, завертелась, подбирая комбинации, и, спустя несколько секунд, замок щелкнул. Двустворчатые двери содрогнулись, когда соединяющие их засовы резко убрались в пазы.

— Пошли, тихонько, — скомандовал Хегайн, выдвигаясь вперед и держа щель между створками на прицеле хеллгана.

Он оглянулся на Кроула, державшегося позади. Тот кивнул. Сержант приказал двоим бойцам открыть двери. Остальные уже успели выстроиться полукругом вокруг створа, готовые открыть огонь по всему, что окажется за воротами.

Комната за дверями была непроглядно темной, вонючей и тихой. Хегайн вошел первым, шаря подствольным фонарем хеллгана по тесному пыльному помещению. За сержантом последовали четверо штурмовиков, затем Кроул. Плащ инквизитора мягко прошелестел, задев за ржавый порог.

— Никого нет дома, — сообщил Хегайн, продвигаясь вперед.

— Не торопись, — ответил Кроул, водя из стороны в сторону стволом Радости. — Чуешь?

Сквозь обычную для таких мест вонь разложения и плесени пробивался резкий металлический запах крови. Комната, в которой они оказались, была узкой, низкой и душной. Когда-то это было складское помещение для тяжелых стандартных контейнеров для химикатов, но уже давно не использовалось по назначению.

Отряд двинулся вперед, осторожно обходя сгнившие остатки старых транспортных платформ, опрокинутых и покрытых пылью. Кроул опустил глаза и увидел глубокие трещины в плитах пола. Под ним было пустое пространство, а опоры пола давно превратились в труху.

— Ступайте осторожнее, — предупредил он, следуя за Хегайном и задержавшись лишь для того, чтобы просканировать пространство под полом.

Следующее помещение было похоже на первое, лишь чуточку просторнее. Но здесь уже отчетливо пахло людьми. Несколько пластальных ящиков стояло в центре комнаты, представляя собой некое подобие стола. Вдоль стен выстроились вскрытые термоконтейнеры, по большей части пустые, но в некоторых еще остались пачки с сухпайком.

— Как вы думаете, что это такое, милорд? — спросил Хегайн, глядя на дальнюю стену. — Никогда такого не видел. Впрочем, может, и видел. Что-то похожее. Но это вроде как-то покрасивее, что ли. А может, и нет.

Кроул направил фонарь, встроенный в броню, туда, куда указывал сержант, осветив большой участок потрескавшейся оштукатуренной стены. Там оказалось намалеванное чем-то красным изображение ангела. Поначалу он даже решил, что запах крови исходит от рисунка, но спектральный анализ говорил об ином. Изображение занимало всю стену. Неаккуратное, грубое, выполненное широкими мазками, несколько абстрактное, оно напоминало наскальный рисунок на стене древней пещеры. Для полноты эффекта не хватало только отсветов костра.

Он сделал пикт-снимок и вернулся к столу. Там были разложены десятки изображений — дешевые хромолитографии, оттиснутые на рыхлой бумаге бледными красками. Такие можно было сделать в любой из тысяч пикт-мастерских поблизости. Он бегло просмотрел некоторые, вглядываясь в запечатленный на изображениях кошмар: оторванные конечности, распахнутые глаза, торчащие наружу ребра, застывшие в крике рты.

Инквизитор с отвращением бросил их на пол. Фиксация преступления на литографиях являлась типичным проявлением жестокости.

— Заберите их! — приказал Кроул.

Он отошел от стола в центре комнаты в один из более темных углов и присел на корточки. Пол, неровно выложенный дешевой керамической плиткой, был залит чем-то темным и блестящим. Вот откуда шел запах. Инквизитор провел пальцем по почти засохшей луже и поднес руку поближе к глазам. Кровь свернулась, возможно, даже давно. Что бы тут ни произошло, их отряд никак не мог бы успеть этому помешать.

— И возьмите образцы отсюда, — добавил он, поднимаясь на ноги.

— Слушаюсь, — отозвался Хегайн, жестом приказывая одному из штурмовиков выполнить указание инквизитора.

Горгий завис прямо перед изображением ангела, сканируя его раз за разом, будто хотел отыскать там скрытое сообщение. Кроул обвел помещение взглядом. Это место воняло отчаянием — темная нора, скрытая глубоко под цивилизованными уровнями, место, где пестовалась боль. И тем не менее…

— Замерли, — приказал он по общему вокс-каналу, снова напрягаясь.

Штурмовики незамедлительно погасили все фонари и переключились на приборы ночного видения. Кроул несколько секунд стоял, склонив голову и полагаясь только на собственный слух, а потом активировал аутентический имплант, встроенный за правым ухом.

«Ждем… — просигналил он с помощью кодовых жестов ордо, — ждем…»

Инквизитор указал на пол, где виднелись самые крупные трещины. Некоторые были забиты серо-черной пылью, некоторые — пустыми. Солдаты, все как один, направили оружие на разломы.

Кроул сощурил глаза и взял револьвер обеими руками. Возможно, он и ошибся. Это могло случиться из-за наркотиков. Именно поэтому призрак Палва не одобрял их применение.

А затем он снова услышал этот звук.

— Выбейте их оттуда! — рявкнул он и выстрелил.

Лазерный залп в закрытом помещении звучал совсем не так оглушительно, как выстрелы болтеров, но зато наполнил все вокруг зловещим шелестом и жуткими отблесками. Единственным громким звуком при этом были выстрелы Радости, от которых плитка разлеталась мелкой крошкой.

Враг побежал. Это был тот же загадочный неизвестный, с которым столкнулась Спиноза, и Кроул знал, что он придет. Будет прятаться, но не утерпит и попытается подобраться поближе.

— За ним! — приказал Эразм, бегом возвращаясь туда, откуда они пришли, при этом не переставая стрелять, направляя пули через узкие трещины в помещение, находящееся уровнем ниже.

Они преследовали цель до самого выхода, ориентируясь на звук тяжелого дыхания и топот ботинок. Выбежав в зал с цистернами, Кроул увидел, как неизвестный выскочил из укрытия и заметался от стены к стене. Силуэт беглеца смазывался из-за хамелеонокрытия. Инквизитор выстрелил еще раз, целясь в мерцающие тени, но пуля лишь выбила сноп искр из одной из металлических емкостей.

Бойцы Хегайна высыпали из дверей через секунду после Кроула и обрушили на противника мощный залп лазерного огня. Неизвестный продолжал бежать, ловко и грациозно уходя с линии огня и направляясь к выходу — сложной системе металлических мостиков, которые, извиваясь, поднимались вверх, к пятну слабого искусственного света. Именем Трона, этот человек двигался очень быстро.

Кроул поднял закованную в латную перчатку руку, остановив стрельбу. Шипение лазеров стихло.

— Цель входит в подготовленную зону, — сказал он подошедшему Хегайну.

Как только он завершил фразу, мостики исчезли в густых облаках отливающего зеленью нервно-паралитического газа. Инквизитор заметил, что неизвестный бежит, пытаясь лавировать, после чего его очертания исчезли среди взрывающихся газовых бомб. Хегайн расположил заряды так, чтобы любой, попавший в зону поражения, оказался загнан в единственный узкий проход.

— Давай, Спиноза, — передал по воксу Кроул, удовлетворенно наблюдая за цепочкой взрывов. Он не удивился, что их оказалось недостаточно, чтобы справиться с противником, но этого и не требовалось. — Цель бежит и направляется в твою сторону. Хотела возможности повязать эту тень — вот и она.

Валко жил в одном шпиле с Холбеком. Все, кто работал в коммуникационных башнях триад, жили в том же шпиле, что и Холбек. Несмотря на все эти громадные толпы людей, постоянно передвигающиеся по мостам и переходам, большая часть жителей Терры не покидала родных шпилей в течение всей жизни. Они появлялись на свет в промышленных родильных палатах, вскоре забирались у матерей, опрыскивались обеззараживающим раствором и получали свой штамп с датой и местом рождения. После достижения сознательного возраста им предстояла учеба в центрах подготовки, в классах по пятьсот человек, где суровые жрецы и наставники с электрожезлами заставляли их заучивать бесконечные списки погибших и вбивали в них священный страх перед тремя вещами: чужими, еретиками и мутантами.

В десять стандартных лет большинство получали рабочие наряды в соответствии со своими способностями. Дети становились рабочими на мануфакториях низкого уровня, операторами пищевых баков, членами ремонтных бригад или сборщиками мусора. Более одаренным давали возможность поработать в одной из бесчисленных надзорных или охранных организаций шпиля либо доверяли обслуживание колоссальных систем жизнеобеспечения башни. А самые талантливые могли мечтать о положении Гиерона Валко — крохотной шестеренки в бесконечно сложном управленческом аппарате Адептус Терра. Куда больше детей, однако, исчезали из системы и вели полную риска жизнь, охотясь на неосторожных путников, скрываясь от перегруженных работой арбитров. Такое существование немногим отличалось от жизни зверей, которые когда-то обитали под отравленными небесами Терры.

Независимо от положения в обществе, после смерти тела отправлялись в крематории, где из трупов изымали пригодные к использованию органы, срезали волосы, а остальное скармливали жадному, никогда не угасающему пламени. Их глаза, которые в итоге окажутся в баке с консервантом и отправятся на склад вторичного сырья какого-нибудь апотекариона, никогда не увидят восход солнца, кроме как сквозь мутное оргстекло. Их кожа никогда не почувствует дуновения ветра, а уши всю жизнь будут слышать бесконечный гул машин и фабрик шпиля.

В общем, дорога от относительно богатого жилища Холбека до куда более скромного дома его подчиненного не заняла много времени. Рев воспользовался частными турболифтами, предназначенными для руководящего состава, чтобы спуститься на основные жилые уровни. Кабина ползла по древней шахте, пока наконец не остановилась, судорожно дернувшись, на нужном этаже. Двери дергано разъехались в стороны, открывая вид на стандартный коридор десяти метров шириной, с жирным налетом на стенах, освещенный неровным, мерцающим светом оранжевых ламп. Несколько человек обернулись на звук открывшихся створок лифта и тут же отвели глаза, разглядев серо-коричневую броню Рева. Единственными, кто не отполз при его виде в темноту, были калеки, сидящие на полу с протянутыми руками в надежде на милостыню. Их белесые глаза незряче смотрели в потолок. Старые заплесневевшие плакаты Миссионарии висели на стенах, утверждая, что «Он видит все и слышит все!» и что «Подозрительность — величайшая добродетель! Вскармливай ее в себе!».

Рев немного прошел по коридору и свернул в одно из боковых ответвлений, затем в еще одно. С каждым поворотом света вокруг становилось меньше, а грязи — больше. Наконец, он остановился перед ничем не примечательной дверью с надписью «СД-Эрати-Мов-Б 3458». По всей длине пластальной панели шел длинный коричневый потек, заканчивающийся у такого же цвета лужи на полу. Рев быстро просканировал помещение за дверью на предмет источников тепла, ничего не обнаружил и вскрыл стандартный замок. Моторчик двери зажужжал и принялся за работу настолько вяло, что штурмовик вручную отодвинул створку в сторону, вошел внутрь и аккуратно вернул дверь в изначальное положение.

Внутри было пусто. Жилище писца представляло собой одну-единственную комнату без окон площадью несколько квадратных метров. Стандартный жилой модуль на одного человека. У дальней стены находилась кушетка, над ней — полка. У правой стены стояла стойка для приготовления еды, а большую часть комнаты слева занимал компактный коммуникационный модуль. На низком столике валялись кипы документов — пачки стандартных бланков Администратума, перевязанных и опечатанных проволокой.

Рев присел и просмотрел бумаги. Все они оказались расписаниями посадок челноков, написанными чьей-то старательной рукой, с пометками на полях и немногочисленными исправлениями. Штурмовик решил, что это записи самого Валко. Время от времени среди бесконечных рядов цифр попадались небольшие фрагменты текста: «Я нахожу спокойствие в службе. Величайшие из Его слуг не смогут работать без результатов упорного труда тех, кто находится в самом низу». Стандартные фразы.

Он поднялся, движением века активировал имплантированный в правый глаз фильтр остаточной влаги и осмотрел комнату. На металлическом полу виднелись едва заметные следы ног. Это явно был не Валко. Скорее всего — арбитры. Они уже, конечно, забрали отсюда все самое интересное, выполняя приказы Фелиаса, кого-то другого или, возможно, — чем черт не шутит — просто делая свою работу.

Рев сменил фильтр на инфракрасный и подошел к кушетке. Грязное одеяло, поеденное молью, смятой кучей лежало на тонком матрасе. Тут же валялось несколько пикт-книг: «Официальная история вспомогательных подразделений Астра Милитарум в субсекторе Герес, том ХХХIIа», справочник по симптомам заболеваний, изданный местным подразделением Департаменто Контагио, и любовный роман с противоречивым названием «Мое желание производить детей с тобой уступает лишь моей готовности служить Ему», действие которого происходило на знаменитом райском мире под названием Криг.

Рев, ни на что особо не надеясь, открыл последнюю книгу. Со страниц на него смотрели выцветшие от времени изображения восторженных влюбленных, обменивающихся благочестивыми фразами во время прогулки на лодке по кристально чистому озеру. Он уже собирался закрыть ее и положить на место, когда заметил небольшой клочок пергамента, втиснутый за корешок. Штурмовик аккуратно достал обрывок. Поверхность крохотной, не больше пальца длиной, записки оказалась покрыта царапинами и смята. Разобрать удалось только одно слово: «Радамант».

Рев какое-то время анализировал информацию. Надпись на клочке была сделана той же рукой, что и записи на полях расписаний, но в спешке, как будто писец оставлял себе записку на память.

В этот момент снаружи донесся звук шагов. Едва различимый, просто скрип подошв из синтетической резины по металлу пола, но этого было достаточно для беспокойства: ни у кого из обитателей жилого блока не могло быть такой обуви.

Рев поднялся на ноги, спрятал записку и вытащил хеллпистолет. Не выключая инфракрасный фильтр, он развернулся к двери, снимая с пояса световую гранату. В течение нескольких секунд он ничего не слышал, а потом шаги раздались вновь. Людей было трое или четверо, а может, и больше. Они шли по коридору снаружи. Штурмовик установил таймер срабатывания гранаты на одну секунду и связал его с системой фоточувствительного покрытия шлема.

Они ждали. Возможно, проявляли осторожность. Рев замер, напрягшись, держа одну руку на спусковом крючке хеллпистолета, а другую — на чеке гранаты. Он услышал свое напряженное дыхание в шлеме и попытался расслабиться.

Затем кто-то схватил створку двери снаружи и потащил в сторону. Рев ловко забросил гранату в появившуюся щель и закрыл глаза.

От последовавшей вспышки перед глазами, даже сквозь веки, разлилось красное пятно, несмотря на автоматически затемнившиеся линзы шлема. Снаружи донеслись болезненные крики. Рев тут же ринулся наружу. Выскочив в коридор, штурмовик увидел четверых оперативников Адептус Арбитрес в черной броне, мотающих головами и пытающихся подняться на ноги. Он пнул ближайшего в лицо, отчего тот отлетел к стене и ударился затылком, резко развернулся и рубанул ладонью в горло второго. Прежде чем обмякшие тела успели сползти на пол, Рев выстрелами по рукам заставил оставшихся двоих бросить дробовики. Следующие четыре выстрела пришлись в их колени, после чего штурмовик бросился бежать.

Не успев добраться до следующего перекрестка, он понял, что у силовиков есть подкрепление. Рев набрал скорость, одновременно сканируя коридоры шпиля в поисках кратчайшего пути к своему «Полуночнику». Завернув за угол, он увидел еще двоих, в тяжелой броне, с дубинками и длинноствольными пистолетами. И эти пистолеты были направлены в его сторону. Рев инстинктивно пригнулся, и его тут же окатило рокритовой крошкой, выбитой пулями из стены. Это был выстрел на поражение.

Рев резко присел и приготовился стрелять.

— Вот, значит, как? — пробормотал он.

Несколькими быстрыми выстрелами он смог сбить с ног первого бойца, удачно попав тому в подмышку, и заставить второго спрятаться за распахнутой дверью. Укрывшийся оперативник открыл ответный огонь, оставляя выбоины в полу. Датчик движения Рева показывал, что кто-то приближается с обеих сторон коридора. Штурмовик бросил перед собой шоковую гранату и побежал. Взрыв произошел прямо рядом с дверью так, что металлическая створка захлопнулась от импульса и ударила по укрывавшемуся за ней оперативнику. Арбитр зашатался, стараясь удержаться на ногах, Рев ухватил его за шлем и приложил об пол, после чего добил ударом по шее.

Он снова бросился бежать, направляясь к одному из главных турболифтов, ведущих вверх, прочь из жилой зоны. Вскоре он оказался у служебной шахты с замершим в ожидании грузовым лифтом. Рев вдавил клавишу на пульте и активировал замок двери. Металлическая кабина со скрежетом поползла вверх. Штурмовик опустился на колени, собираясь перезарядить оружие, когда лифт внезапно резко остановился. Нечто очень тяжелое приземлилось на его крышу, промяв своим весом сталь.

Рев воткнул свежую батарею в пистолет и шагнул в дальний угол лифта, направив оружие на продавленный потолок. Что бы то ни было, оно получит залп из хеллпистолета, как только продырявит перекрытие. Немногие на этой планете способны пережить подобный залп на таком расстоянии.

Внезапно произошла опаляющая вспышка энергии, и крыша подалась. Рев открыл огонь, но тут же понял, что тот, кто за ним пришел, нисколько не беспокоится о лазерных выстрелах. Капитан ринулся к двери и попытался открыть замок, но не успел. Кабина наполнилась треском энергии, пол загремел, стены заходили ходуном.

Он оставался в сознании еще секунду, но ее вполне хватило, чтобы разглядеть того, кто пришел за ним.

— Вот дерьмо, — прошептал Рев.

Глава седьмая

Нервно-паралитический газ валил из каждой щели, растекался по растрескавшемуся полу клубами болезненно-зеленого цвета. Спиноза наблюдала за этим ядовитым разливом через линзы противогаза.

Она засела на перекрестке трех крупных подземных тоннелей, прорытых много лет назад, когда этот химический завод еще работал. В полу еще виднелись давно неиспользуемые пути для гравипоездов, путеводными нитями испещрившие лабиринт проходов. Кроул установил заряды во всех коридорах так, чтобы газ гнал из них все живое в ее сторону.

В какой-то миг Спиноза подумала, что ее господин перестарался и газ добрался до цели, но потом увидела темное пятно на фоне изумрудных взрывов. Оно прыгало от стены к стене, будто какой-то гигантский паук.

Дознаватель прицелилась и выпустила несколько лазерных лучей в светящееся облако. Выстрелы рассекли завесу и врезались в броню приближающегося противника.

Удар попал в цель. Переливающийся силуэт упал на пол и исчез в зеленой массе, расползающейся по коридору. Спиноза вскочила на ноги и принялась разыскивать своего врага в тумане. Так и не обнаружив ничего в ядовитой мгле, она выстрелила вслепую туда, где по ее прикидкам он должен был упасть.

Но как только последние взрывы отгремели, Спиноза увидела, как ее цель в очередной раз запрыгивает на стену и карабкается по покрытым масляной пленкой камням с помощью каких-то приспособлений на руках, похожих на когтистые лапы. Неизвестный таким образом мог передвигаться над постепенно растворяющимися в воздухе волнами газа. Дознаватель выстрелила снова, на этот раз удачно — броня на спине беглеца раскололась, но тот даже не замедлился. Он, казалось, был способен игнорировать законы гравитации — пробежал по стене тоннеля, почти у самого потолка, над головой Спинозы, после чего скрылся в следующем помещении.

— Проклятье! — выругалась дознаватель и бросилась в погоню, возвращаясь к перекрестку.

Он должен был упасть. Газ должен был парализовать его, а лазерные выстрелы — порвать на части. Что у него за броня?

Спиноза, поднявшись выше, смогла разглядеть свою цель. Ей оказалась женщина, все еще частично скрытая остатками маскировочного покрытия, но силуэт был вполне узнаваем. Детали рассмотреть было сложно, но, похоже, захваты для лазанья являлись частью брони, и они оказались достаточно легкими, чтобы не замедлять бег.

Спиноза бросилась вдогонку, не переставая стрелять, стараясь сбить беглянку со стены. Один из лучей почти попал в цель, отбросив противника в сторону. Спиноза прицелилась, на этот раз собираясь попасть в голову, но в последний момент заметила летящие в ее сторону осколочные микрогранаты.

Дознаватель отпрыгнула как раз тогда, когда взорвалась первая из них. Удар был такой силы, как будто лошадь лягнула ее в бок копытом. С треском разорвались остальные гранаты, и Спинозу отбросило в сторону ударной волной. Ругаясь, она вскочила на ноги и продолжила стрелять, но момент был упущен. Цель уже приближалась к восьмиугольным люкам, ведущим на верхние уровни.

Спиноза помчалась вверх по крутому пандусу, стреляя на бегу, пытаясь сбить беглянку, пока она не добралась до выхода, но та успела достичь его и скрылась с глаз в первом же люке. Дознаватель помчалась за ней следом по металлическому настилу, ухватилась за край люка и выглянула наружу.

По ту сторону оказался наполненный лязгом мир раскачивающихся противовесов, зубчатых колес и рокочущих шестерен. Это было основание механического промышленного подъемника. Шахта уходила вверх на сотни метров через подулье и достигала основной жилой зоны. Платформы, что бесконечным потоком ползли вверх и вниз, были предназначены для доставки крупных партий грузов и, несмотря на ветхость, похоже, все еще использовались. Цель Спинозы уже забралась на одну из платформ с зубчатой окантовкой, которая медленно ползла вверх по шахте.

Люче бегом помчалась к следующей платформе в очереди, запрыгнула на нее и вдавила руну активации подъемного механизма. Цепи натянулись, шестерни взвыли, вся конструкция содрогнулась и, наконец, как только генераторы приводов изрыгнули клубы черного дыма и пробудились ото сна, поехала вверх, раскачиваясь из стороны в сторону. Вскоре платформа набрала скорость. Пролетавшие мимо стены шахты покрывал толстый слой грязи и ржавчины. Спиноза присела за остатками двух стеллажей для металла — единственным укрытием на платформе — и попробовала найти удобное положение для стрельбы. Но ей было видно только усиленное арматурой днище платформы в десяти метрах над головой.

Они ехали таким образом еще несколько секунд, пока стена шахты с правой стороны не исчезла, уступив место просторному, едва освещенному помещению. Цель спрыгнула со своей платформы и помчалась по длинной эстакаде, проходящей по центру зала. Спиноза сделала то же самое, и грузовая плита продолжила подъем без нее. Дознаватель бежала за неизвестной женщиной изо всех сил, легкие горели, системы брони, работающие на полную мощность, выли от напряжения.

Зал, в котором они оказались, был громадным. Похоже, здесь находился какой-то узел по обработке пищи: по обе стороны от эстакады кипели, исходя пеной, баки с противно пахнущим белковым бульоном. В воздухе стояла невыносимая вонь, под сводчатым потолком клубились жирные облака. Работающие в мясницких загонах внизу сервиторы, реагируя на движение, в тупом удивлении подняли головы. С фартуков лоботомированных рабочих капала кровь, а в металлических руках слабо подергивались тощие тушки мясного скота.

Цель по-прежнему пыталась убежать. Ее маскировка была сломана, и силуэт беглянки теперь мерцал множеством световых артефактов, но на скорости передвижения это никак не сказывалось. Спиноза выстрелила дважды, промахнувшись лишь самую малость. Обе женщины бежали по длинной эстакаде. По большому счету это была просто узкая полоса металла, подвешенная над бурлящими баками с питательным раствором.

В дальнем конце зала виднелись две пары массивных дверей, одна из которых была закрыта, а вторая — закрывалась. Створки медленно ползли по густо покрытым жирной смазкой направляющим, приведенные в движение шипящими поршнями. Цель еще могла успеть проскочить, но у Спинозы не было ни единого шанса.

Дознаватель снова выстрелила, едва не оступившись при этом на скользкой поверхности эстакады, и наконец попала. Лазерный луч врезался в правое колено беглянки, которая была уже почти у самой двери, и та неловко упала. Спиноза ускорилась. Теперь их разделяли каких-то двадцать метров. Ее противница пыталась подняться на ноги, но постоянно поскальзывалась на жирной поверхности настила и едва не свалилась вниз.

— Сдавайся! — крикнула дознаватель, направляя пистолет на незнакомку и готовясь оттащить ее от края. От сваренного трупа пользы было бы немного.

Но ей не удалось подойти близко. Беглянка умудрилась-таки подняться на ноги, развернуться и вытащить нечто, напоминающее клинок. Двери за ее спиной захлопнулись, отрезая путь к отступлению.

Спиноза сняла с пояса крозиус и активировала энергетическое поле. Вспыхнувший электрический свет позволил в полном объеме оценить, насколько омерзительным было место, в котором они оказались. Все вокруг блестело и хлюпало, от баков поднимались зловонные испарения, токсичные и жирные. Отовсюду доносились предсмертные вопли слепых зверей, которых бросали в мясоперерабатывающие машины. Где-то завыла сирена тревоги, далеко внизу забегали рабочие. Но это все не имело значения. Единственный, кто стоил внимания, сейчас находился перед ней, наконец-то загнанный в угол.

Пятна хамелеонового эффекта все еще пробегали по черной броне противницы, плотно облегающей тренированное тело. На доспехах не было ни символов, ни обозначений — просто матовые пластины керамита. Лицо незнакомки скрывалось за гладким забралом шлема.

— Я служу священным орденам Инквизиции Императора, — задыхаясь, объявила Спиноза, убирая пистолет в кобуру. Крозиус ярко полыхал работающим на полную мощность расщепляющим полем, отбрасывая резкие синие отсветы на штампованные листы настила эстакады. — Сдавайся, если хочешь жить.

В этот момент клинок ее противницы с треском ожил, окутавшись ярко-желтым плазменным ореолом.

— Отлично, — сказала женщина, принимая боевую стойку, — у меня такое же предложение.

Спустя несколько секунд после того, как отряд преодолел переплетение мостиков и выбрался со старого химического склада, Кроул получил сигнал. Инквизитор движением века перевел его на ретинальный дисплей и сразу понял, в чем дело.

— Сержант, — произнес он, поворачиваясь к Хегайну, — мне нужно два «Полуночника», полностью снаряженных, немедленно. Пересылаю вам данные.

— Будет исполнено. А можно поинтересоваться, что…

— Рев, — ответил Кроул, двигаясь по тоннелю к оговоренному месту встречи, на ходу перезаряжая Радость. Датчик жизнедеятельности капитана внезапно переместился очень далеко от места его миссии, после чего сменился на автоматический сигнал критической ситуации. — Кто-то оказался достаточно глуп, чтобы схватить одного из моих людей.

— О да. Тут вы правы. Как прикажете, сделаем в лучшем виде. Но осмелюсь спросить, а как же дознаватель?

— Проинформируйте ее, когда сможете. Сейчас нашим приоритетом является капитан.

Они вышли в круглое помещение — дно глубокого колодца, протянувшегося от поверхности до глубинных уровней подулья. Сверху свисали и раскачивались какие-то цепи и кабели. Чуть впереди завис «Полуночник». Двигатели машины уже разогрелись, готовые в любой миг развить полную тягу, двери пассажирского отсека распахнулись, готовые принять команду на борт. Как только все загрузились, десантный корабль резко набрал высоту, выплюнув струи синего пламени из двигателей.

Вылетев из колодца, они снова оказались на жилом уровне планеты. «Полуночник» заложил вираж и направился на север, не жалея двигателей. Над кораблем ордо проносились высокие арки мостов, переполненных наземным транспортом. На церемониальных маршрутах, ведущих к трехсотэтажным ораториям Имперского Культа, на фасадах которых сияли голографические изображения Ангела Убиенного, разжигались громадные жаровни. Воздух дрожал от жара, пепла и пламени. Песнопения паломников были слышны даже сквозь рокот двигателей транспорта: «За Него он был убит, за Него он был убит…» — раз за разом, снова и снова.

Челнок постоянно менял высоту, пробиваясь через аморфную массу медлительных летательных аппаратов. Тех, кто оказывался недостаточно расторопен, чтобы убраться с дороги, корабль Инквизиции просто таранил. Мимо размытыми пятнами проносились жилые блоки, башни. Их громадные поверхности светились тысячами маслянистых огоньков. Через несколько секунд к ним присоединились еще два «Полуночника», вылетевших из соседнего рукотворного ущелья. Они пристроились за ведущим кораблем Кроула, прикрывая инквизитора с флангов.

— Что-то пошло не так, — передал Кроул по общему каналу всем бойцам в трех кораблях. — Капитана задержали агенты Адептус Арбитрес. Я не знаю почему, но мы не потерпим оскорбления. Мы заберем его обратно. Это все.

Впереди, между двумя массивными башнями архивов Администратума, сквозь дымку начала проступать цель их налета — полночно-черный шпиль, подсвеченный бледносиними прожекторами и украшенный колоннадами, где каждая колонна состояла из множества черных резных каменных черепов. Он, будто обгорелое копье, торчал из плоти вечного города. Па зубчатых стенах шпиля теснились дозорные башни и батареи тяжелых болтеров. Все это опутывала сложная сеть мостов и переходов. Огромный герб из литого чугуна венчал конструкцию: черная колонна и сжатый кулак, сжимающий весы. Патрульные дроны роились вокруг вершины, шаря по окрестностям шпиля лучами детекторов.

Поблизости не было ни одного гражданского транспорта. Даже вездесущие шествия пилигримов старались держаться подальше от сотен похожих на оскаленные пасти ворот. Ярко освещенные прожекторами десятиметровые буквы, выбитые на колоссальных мраморных плитах, складывались в слова: «Lex Imperialis Supremis» и «Iustitia non Dormitat». Невероятно длинные списки осужденных на чеканных бронзовых пластинах, потемневших от времени, дополняли картину. Из каждого угла, с каждой башни смотрели имперские орлы, вырезанные из обсидиана. Их черные глаза мрачно блестели, следя за всем и видя каждого.

Как только «Полуночники» оказались в пределах прямой видимости со шпиля, из всех внутренних динамиков кораблей раздались стандартные предупреждения:

«Гражданин! Вы приближаетесь к крепости Арбитрес. Заглушите двигатель и приготовьтесь к досмотру. Властью закона Империума, сектора МСМХХХIII, субсектора LXIII, суб-субсектора IX–XII, Аугментарио Юридикарум Урбис Терра Сальватор. Он — пример праведности для деяний наших!»

Несколько дозорных дронов спикировало вниз, собираясь перехватить идущие полным ходом корабли ордо. Их сделанные в подражание летучим мышам крылья хищно сложились, и вперед выдвинулись электрозахваты, готовые перегрузить системы машин-нарушителей.

— Сбейте их, и полный вперед, — спокойным голосом приказал Кроул.

«Полуночники» открыли огонь из роторных пушек и разнесли дроны на куски. Десантные корабли Инквизиции с ревом пронеслись сквозь падающие вниз обломки, оставшиеся от первого препятствия на пути к шпилю. Сохраняя строй, они взмыли вверх, направляясь к вершине. Болтерные батареи крепости ожили и повернулись следом за кораблями ордо, но слишком медленно.

Кроул еще раз проверил сигнал от датчика Рева и передал данные духу машины «Полуночника».

— Два корабля поддержки — займитесь орудиями, — передал он по общему воксу. — Пилот, следуй к указанным координатам.

«Полуночники» на флангах замедлили ход и обрушили град снарядов на ближайшие болтерные турели. Пластины брони, которыми была обшита крепость, окутались пламенем взрывов, как только снаряды кораблей Инквизиции нашли свою цель. Батареи шпиля арбитров зарокотали в ответ. Мощные удары разметали «Полуночников» в стороны, но тяжелая броня смогла выдержать первую атаку.

Корабль Кроула продолжил подъем и выпустил длинную очередь по достигавшему десяти метров в ширину витражу в железной раме, украшавшему северную стену крепости. Бронированные защитные створки уже скрежетали, спеша закрыть уязвимое окно, но слишком медленно. Толстое закаленное стекло не выдержало града снарядов, затряслось, покрылось трещинами и, наконец, обрушилось.

— Заводи нас внутрь! — приказал Эразм. — Эскорт, давайте за нами, пока вам не пробили броню.

«Полуночник» Кроула пролетел сквозь дождь стеклянных осколков и обломков пластали, ворвавшись в просторную залу. Оба корабля сопровождения ринулись за ним следом. Они получили серьезные повреждения, но все еще оставались на ходу. Оказавшись внутри, транспорты распахнули десантные отсеки и выпустили штурмовиков. Три десятка воинов в серой броне ступили на территорию крепости арбитров. Кроул высадился последним.

Они оказались в зале Памяти. Этот длинный сумрачный зал наполняли записи о погибших арбитрах и судьях. Возле каждого имени имелись списки убитых им преступников и раскрытых дел. Раскаленный ветер Терры ворвался сквозь разбитый витраж, задул свечи и зашелестел сшитыми пергаментными листами. В дальнем конце зала стояла восьмиметровая статуя Главного Судии, высеченная из базальтовой глыбы. Скульптор изобразил его попирающим змея, олицетворяющего мятеж.

Кроул на ходу уточнил координаты маячка Рева, рассчитал оптимальный маршрут и разослал тактические схемы на встроенные в шлемы штурмовиков накопители данных. Ноги сводило от боли, но инквизитор не обращал на это внимания. Горгий кружился рядом, выставив свою игольную пушку и возбужденно сверкая красным глазом.

По всей крепости уже завывали сигналы тревоги, а ее суровые обитатели стекались к пробитой в их обороне бреши. Достигнув середины зала, штурмовики свернули влево и вломились в один из вестибюлей. Там они встретились с первым заслоном сопротивления — командой оперативников с тяжелыми щитами и силовыми булавами. Кроул убил их предводителя выстрелом из Радости, послав пулю точно в щель между шлемом и нагрудником. Хегайн и его отряд вывели из строя остальных. Им даже не понадобилось сбавлять темп, чтобы выбрать цели и попасть в них хирургически точными залпами из хеллганов.

Отряд прошел с боями еще два этажа, прежде чем добрался до верхних тюремных уровней. Здесь содержались наиболее высокопоставленные заключенные. Отступающих надзирателей просто смели. Их подготовка и реакция не шли ни в какое сравнение с навыками штурмовиков ордо. Эразм лично возглавил атаку. Игнорируя несмолкающие крики узников, доносящиеся из камер, он двигался к сигналу маячка, который, судя по всему, находился за тяжелой пластальной дверью в конце длинного коридора. Один из штурмовиков пробежал вперед и установил заряды на петли и замок, после чего спешно отошел. Кроул и остальные члены отряда пригнулись и дождались, когда низкий рокот, сопровождаемый резким запахом кордита, возвестит о том, что дверь открыта.

Кроул вошел в камеру первым. Помещение было больше, чем некоторые жилые отсеки на нижних уровнях ульев, — около пяти квадратных метров, со стенами из голого металла, но чистое и ярко освещенное. Рев неуверенно поднялся с койки, увидев инквизитора. На нем была тюремная роба, а на суровом лице появился новый уродливый шрам, но в целом, казалось, он не получил серьезных повреждений.

— Что случилось? — спросил Кроул, осматривая камеру в поисках автоматических турелей.

— Это не то, что вы… — заплетающимся языком, как будто капитан был пьян, проговорил Рев.

Ему так и не удалось закончить фразу. Из коридора донеслись тяжелые удары, как будто кто-то решил забить там сваи, после чего раздались крики, полные тревоги. Кроул развернулся и увидел на полированных стенах отсветы от лазерных выстрелов. Инквизитор перезарядил Радость и поспешил обратно. В ту же секунду один из штурмовиков пролетел сквозь развороченный дверной проем и врезался в дальнюю стену.

Горгий выпорхнул наружу и открыл огонь, но тут же замер, издав тонкий удивленный вопль.

Кроул выскочил в коридор, низко пригнувшись, практически стелясь по полу, и выстрелил, держа револьвер обеими руками.

Выстрелы были удачными. Даже несмотря на то что на прицеливание у него была лишь доля секунды, обе пули попали в цель. Он вполне мог бы посмеяться над тем, что выстрелы не произвели никакого эффекта, будь у него время и не будь боль в мышцах столь жгучей.

— Вот дерьмо! — сплюнул он, непроизвольно повторив фразу своего капитана, и приготовился умереть.

Глава восьмая

Спиноза атаковала первой, работая крозиусом так, как учил ее капеллан Эраст, — с достаточной силой, чтобы крушить кости, но не чересчур вкладываясь в удары, чтобы не потерять равновесие.

Ее противница встретила удар клинком, и энергетические поля с визгом столкнулись, рассыпая вокруг потоки радужных искр. Бойцы разошлись и сшиблись вновь. Булава и меч, сталкиваясь, рычали как дикие звери.

— Сдавайся, — прохрипела Спиноза, — так будет лучше для тебя.

— Лучше для меня? — Женщина расхохоталась. — Нет, я так не думаю.

Она снова пошла вперед, в этот раз целясь в ноги Спинозы широким, стелющимся над полом ударом. Дознаватель парировала, и поля снова полыхнули. Она увеличила напор и отбросила противницу на несколько шагов и тут же снова сократила дистанцию.

«Она быстрая, но я сильнее».

— Ты следила за нами, — процедила Спиноза, крутя Серебряным восьмерки в воздухе. — Это опасная затея.

— Здесь любая затея будет опасной, — ответила противница, шаг за шагом отступая по мостику, — но вы… Вы слепы и глупы. И глупец не сможет меня победить.

Вокруг двух бойцов плясали вспышки силовых полей, потоки высвобожденной смертоносной энергии били во все стороны.

— Назови свое имя! — потребовала Спиноза, отбрасывая противницу еще на шаг и практически прижимая ее спиной к захлопнувшимся воротам. — Чем больше ты скажешь…

— Тем больше снисхождения ты проявишь? Ха. Я знаю эту байку. Но имей в виду, со мной ты еще не встречалась.

Загадочная воительница резко сменила темп, высоко подпрыгнула, уходя от размашистого удара крозиусом, и врезалась в Спинозу. Сцепившиеся женщины отлетели на несколько шагов назад и оказались на самом краю мостика. Ботинки скользили по покрытому жиром металлу. Дознаватель почувствовала, как одна нога соскальзывает в пустоту, и с силой размахнулась своим трещащим разрядами энергии оружием. Серебряный попал воительнице в живот, оставив на пластинах брони ожоги от раскаленной плазмы и вынудив ту отступить. Спиноза рванулась вперед и ткнула противницу булавой. Эраст в свое время утверждал, что булаву нужно использовать именно так.

Двери в дальнем конце помещения начали открываться. Донеслись звуки новых тревожных сирен. Что-то происходило, но Спиноза не могла позволить себе отвлечься. Не сейчас.

— Что ты знаешь о Ложном Ангеле? — спросила дознаватель, обливаясь потом и пытаясь унять боль в пылающих от усталости мускулах.

— Даже не пытайся, — с презрением ответила незнакомка, резким движением отбивая удар, но тут же отступая еще на шаг. — Только зря время теряешь. Я презираю вас. Презираю за то, кто вы есть. Ваши души уже, скорее всего, сожраны, и тут никакая молитва не поможет.

Двери окончательно распахнулись. Сквозь них прорвался луч оранжевого света. Появились темные силуэты каких-то людей. Они уже бежали по раскачивающемуся мостику.

«Нет. Не сейчас. Почти получилось».

Спиноза снова атаковала, надеясь сбить противницу с ног, прижать ее к земле и ударом колена в живот выбить из легких весь воздух.

Этот замысел был разгадан. Женщина скользнула в сторону, зацепив ногой ботинок Спинозы. Та потеряла равновесие и кубарем покатилась по настилу к самому краю мостика. Борясь с инерцией, дознаватель пыталась удержаться на скользкой поверхности, но это ей плохо удавалось.

На краткий миг перед глазами Спинозы мелькнул далекий потолок, а затем голова запрокинулась, и она поняла, что сейчас упадет. Ее окутали горячие испарения от кипящих внизу баков. Дознаватель краем глаза заметила, что ее цель уходит. Спиноза рванулась к ней и попыталась схватить, но ничего не вышло, и она продолжала катиться вниз, к бурлящей жиже.

А потом ее поймали. Прежде, чем она успела рухнуть в варево, кто-то крепко схватил ее за руку. Спиноза дернулась, но каким-то чудом не выпустила крозиус и повисла, раскачиваясь в клубах горячих испарений.

Дознаватель вскинула глаза на державшего ее человека. Прежде, чем она успела открыть рот, тот вытащил ее обратно на твердый настил. Мимо пробежал отряд солдат, стреляющих в отступающую цель.

— Кто… — начала Спиноза, пытаясь восстановить дыхание и успокоить бешено колотящееся сердце. — Что…

Ее спаситель разжал руку. Это был громадный мужчина в массивной пластинчатой броне, вооруженный автопистолетом. Он снял шлем, открывая грубое, уродливое лицо с большой бородой. Едва Спиноза успела шевельнуться, ствол пистолета прижался к ее лбу.

— Имя, звание, место службы! — напористо потребовал он.

Спиноза злобно посмотрела на спасителя, затем схватила свою розетту и ткнула ему в лицо. Он перевел взгляд на символ и медленно убрал пистолет от лица дознавателя.

— Тогда только имя.

— Сначала ты.

Он рассмеялся. Звук, доносящийся из широкой, бочкообразной груди, был похож на грохот камней.

— Айдо Глох. Дознаватель лорда-инквизитора Квантрейна. Смотри, у меня тоже такая есть. — Он вытащил розетту из-под наплечника своей сложной брони. На тонкой цепочке висел небольшой геральдический щит с железным черепом и символом Ордо Еретикус из черного обсидиана.

Спиноза поднялась на ноги, ища взглядом свою добычу. Мостик был пуст. Солдаты Глоха убежали вслед за жертвой в темноту, обратно к шахте подъемников и трущобам подулья.

Мимо пробегали все новые отряды, шаря лучами фонарей по всему залу.

На нижних уровнях допрашивали рабочих.

— Что вы здесь делаете? — раздраженно процедила Спиноза.

Она поднялась на ноги, отключила шипящее энергетическое поле крозиуса и повесила булаву на пояс.

Глох остался сидеть на корточках на настиле мостика. Похоже, ситуация его забавляла.

— Я мог бы задать тот же вопрос, — сказал он, не выпуская пистолета из тяжелой латной перчатки.

Спиноза наконец ощутила, насколько ее вымотала долгая погоня. Во рту чувствовалась горечь повторного поражения. Ей хотелось просто развернуться и уйти, но этот человек спас ей жизнь. Даже в ордо существовали определенные правила хорошего тона.

— Люче Спиноза, Ордо Еретикус, — представилась она.

— А, свежая кровь для Кроула.

— Почему вы так меня называете? Свежая кровь? Трон, меня уже тошнит от этого.

Губы Глоха начали расползаться в улыбке, но он подавил ее и спросил серьезно:

— Ты знаешь, кто это был?

— Очевидно, ты и сам в курсе.

Мужчина на миг задумался, после чего поднялся на ноги, наконец убирая пистолет в кобуру. Глох оказался настоящим великаном ростом больше двух метров. Броня лишь немного увеличивала его природные габариты. Лицо дознавателя было покрыто шрамами и морщинами, а борода уже начала седеть.

— Как долго ты на Терре, дознаватель? — спросил он.

Спиноза почувствовала нетерпение. Скорей бы броситься в погоню за этой проклятой женщиной. Быть так близко к цели, а потом вернуться к Кроулу и доложить об очередном провале…

— Достаточно, — ответила она. — А ты?

— Всю свою жизнь, и мне здесь нравится. Но приходить сюда, вниз, в одиночку… Я, конечно, не стану тебя учить…

— И правильно.

Глох пожал плечами:

— Ее зовут Серп.

— Серп?

— Так ее называют в материалах дела. Квантрейн преследует ее уже несколько недель. Как ты, возможно, заметила, у нее хорошая подготовка.

— Что еще?

Глох посмотрел вверх, по сторонам и, наконец, вниз. Его отряды прочесывали зал, арестовывали людей, останавливали оборудование.

— Я могу переслать данные в башню Кроула. Ты ведь видела трупы? После ритуальных убийств? Она всегда рядом с этими местами, всегда там. Слезы Ангела — думаю, ты уже знаешь это название. Я не встречал здесь хамелеоброню уже десять лет. — Он хмыкнул. — Как-то раз я ее подстрелил. Прямо в грудь, в упор, а она все равно ушла. Надо признать, у нее твердая шкура.

— Возможно, я ее немного подпортила.

— Хорошо. В следующий раз ей будет больнее.

— Чего им надо?

— Они убийцы и безбожники. Мне неинтересно, чего они хотят.

— Они собирают оружие, — произнесла Спиноза, возвращаясь мыслями к предсмертным воплям псевдоиночеловека. — Трон, почему вы это терпите?

— Терпим? — Улыбка сползла с лица Глоха. — Похоже, ты здесь совсем недолго.

— Это Его мир, — не унималась Спиноза. У нее начала кружиться голова. — И меня от него тошнит. Через четыре дня…

— Да, через четыре дня. Мы в курсе.

Некоторые отряды Глоха начали возвращаться, собираясь на мостике. Он вопросительно посмотрел на солдат, но командующий сержант покачал головой.

— Хочешь совет? — продолжил Глох. — Возвращайся к своему старому ворону. Скажи, что, если он хочет помочь, ему лучше прийти самому. Поняла?

По крайней мере, с этим Спиноза была согласна.

— Я передам. — Она развернулась, собираясь уходить. Ее щеки пылали. Затем добавила неохотно: — И… спасибо. Просто, чтобы ты знал: я ее найду. И прикончу. Вот тогда и поговорим.

Глох посмотрел ей в глаза. Еще один смешок сорвался с его потрескавшихся губ.

— Знаешь, я тебе верю, — ответил он, отвешивая поклон. — До встречи.

Штурмовики Кроула, одни из лучших смертных бойцов Империума, лежали на полу коридора тюремного блока, как будто по ним проехался «Носорог». Большая часть была без сознания. Два человека валялись в растекающихся лужах крови с развороченными нагрудниками. Тридцать закаленных солдат Ордо Еретикус просто смело в сторону, как будто они были детьми с игрушечным оружием и в картонной броне.

Кроул поднялся в полный рост. В иных обстоятельствах он мог бы выглядеть впечатляюще — на голову выше среднестатистического мужчины, закованный в мастерски изготовленную броню, — но сейчас он ощущал себя не намного более внушительным, чем валяющиеся на полу штурмовики.

Инквизитор опустил Радость. От револьвера все равно не будет никакого толка.

— Ждете чего-то? — поинтересовался он.

Перед Кроулом, окутанный угасающими языками плазменного огня, возвышался тот, кто сразил весь его отряд.

Это был не просто гигант, а настоящий левиафан. Бронированное черно-золотое чудовище, машина для убийства, покрытая шипами, драгоценными камнями и украшениями из перьев. Тяжелая броня ярко сияла, покрытая богатой резьбой и таинственными символами. По пластинам то и дело пробегали разряды энергии. Нагрудник и массивные наплечники украшали изображения молний, а высокий шлем венчал пышный черный плюмаж из конского волоса. В правой руке воин сжимал копье стража — глефу, длиной в два раза превышающую рост взрослого человека. Тяжелое оружие гудело, плевалось плазмой, вибрировало и отбрасывало сполохи света на стальные стены. С плеч гиганта свисал длинный черный плащ. Удивительно, но, несмотря на устроенную бойню, он остался совершенно чистым — ни крови, ни грязи не было видно на броне, сияющей, как осколок древнего солнца, спустившийся в грязь мира смертных.

О подобных существах ходили легенды. Мифы, передававшиеся из уст в уста в течение десяти тысячелетий, обросшие выдумками и небылицами невероятных масштабов. Увидеть вживую одного из Ангелов Смерти Императора считалось невероятной удачей, которая выпадала неизмеримо малой доле жителей Империума. А шанс повстречать члена этого ордена избранных был еще меньше. О таком могли только мечтать даже величайшие из владык самых могучих цитаделей и макрособоров Тронного мира.

Поговаривали даже, что их больше не осталось. Что они стали еще одной жертвой наступающей тьмы и бесконечных веков, просто жалким эхом великого прошлого, которое давным-давно кануло в Лету. Кто-то даже считал, что их никогда и не существовало. Что они всегда были лишь химерами, призраками, которых отчаявшееся человечество придумало для себя, чтобы долгие ночи не казались такими жуткими.

Оттого, что все эти домыслы оказались невероятно, бесконечно далеки от правды, Кроул испытал некоторое удовлетворение.

— Зачем ты здесь, инквизитор? — спросил имперский кустодий. И хотя номинально это был вопрос, он прозвучал как приказ, будто говорящий ждал не ответа, а безоговорочного подчинения. Голос был столь же невероятным, как и внешний вид воина: глубокий, размеренный, без какого-либо акцента. Он говорил на абсолютно чистом высоком готике. Ни один смертный не разговаривал так уже много тысячелетий.

Кроул не отступил. Атмосфера недавней бойни все еще висела в воздухе, создавая напряжение, а копье стража по-прежнему искрилось энергией.

— У вас мой человек, — ответил он, — а я своих не бросаю.

Кустодий поразмыслил над этими словами. Эразм отметил, что его шлем был настоящим произведением искусства. Кроул никогда не встречал столь мастерски изготовленных доспехов. Ажурные крылья поднимались вверх от выполненной в виде головы хищной птицы решетки вокса. Среди вычурных золотых украшений сверкали выточенные из драгоценных камней линзы. Инквизитор вспомнил изображения Сангвиния в соборах Министорума и подумал, насколько же величественным должен был быть сам примарх, если даже тот, кто стоял перед ним, не являлся совершенным воплощением воинской мощи.

— И ты пришел сюда, — заговорил кустодий, — наплевав на закон, и посмел попытаться забрать его у меня.

Это было испытание. Несмотря на долгие годы службы, Кроул не питал иллюзий насчет своих способностей и сил. Он прекрасно понимал, что мифический полубог, стоящий перед ним, может закончить разговор одним ударом своего копья. И здесь не имело смысла ничего скрывать. Существо в золотой броне, если верить легендам, было создано специально, чтобы уметь отделить правду от лжи.

— Это мой человек, — ответил Кроул, вздергивая подбородок, — и если он тебе нужен, то сначала придется иметь дело со мной.

Кустодий не шевелился. Энергетическое поле волнами пробегало по огромному, длиной метр, клинку с моно-молекулярной заточкой.

— Как тебя зовут?

— Эразм Кроул, Ордо Еретикус.

— Что тебе известно о Фелиасе?

— Ничего. — Кроул поднял розетту и грозно взглянул на гиганта. — Но, если ты знаешь, власть этого знака обязывает тебя рассказать мне все.

Из глубин роскошного доспеха донесся похожий на смех рокот, слегка искаженный вокс-решеткой шлема. Искреннее, но мимолетное удивление наглости этого заявления.

— Я подчиняюсь только власти Трона.

— В таком случае нас таких здесь двое.

Через секунду поле, окутывающее клинок глефы, угасло. Но даже сейчас Кроул не был уверен, что кустодий не нанесет быстрый, как мысль, удар. Инквизиторская розетта могла остановить многое, но не это копье.

— Я редко покидаю пределы Его Дворца, инквизитор, — произнес кустодий. — Когда я сверялся с авгурами два рассвета назад, пытаясь отыскать истину в лабиринте лжи, я не был уверен. Я мог бы послать кого-то из слуг. Даже сейчас я не до конца понимаю, почему я так не сделал и отправился на охоту сам, ибо я не подвержен влиянию собственных прихотей.

— Я не сомневаюсь.

И тогда, наконец, кустодий расслабился и слегка разжал руку, сжимавшую древко глефы. Только сейчас Кроул заметил отряды арбитров, собравшихся в коридоре и державших его на прицеле. И только сейчас до него дошло, насколько абсурдной была вся эта затея.

Сам кустодий не обращал на окружающих людей никакого внимания. Для него как будто не существовало ни лежащих на полу штурмовиков, ни защитников крепости. Только двое агентов бессмертной воли Императора.

— У меня много имен, но ты можешь называть меня Наврадараном, — сказал кустодий. — А теперь поговорим.

Глава девятая

Спиноза шла по мосту, лишь смутно представляя, куда направляется. Она понимала, что ей следовало бы вызвать транспорт, но не хотела думать о возвращении в Корвейн практически без результатов. Опять.

Она стащила маску респиратора с лица и вдохнула нефильтрованный воздух Терры. Он оказался более едким, чем она представляла. Смесь прометиевых испарений, человеческого пота и дыма от костров верующих. Она втянула его полной грудью и почувствовала, как горло засаднило от едких примесей.

«Теперь это мой мир, — подумала она, — и я должна научиться в нем жить».

Она совсем немного отошла от разваливающихся цехов пищевого комбината, но улицы уже кишели людьми. Высоко над головой виднелись мосты, а над теми мостами — еще мосты, и еще, и еще, насколько хватало глаз. Потоки людей разделялись и сливались. Мужчины и женщины толкались в тесном пространстве транзитных переходов и магистралей, совершенно не обращая внимания на окружающих, и брели по своим делам, склонив головы и спрятав лица.

Спиноза прокладывала себе дорогу через эту толпу. Там, где остальные сутулились и волочили ноги, она шла уверенно, выпрямив спину, как ее учили на Астранте. Вся эта серая масса вполне могла бы сойти за представителей другого вида, низшую касту, которая существовала лишь в силу жестокой необходимости.

Какой-то старик натолкнулся на нее, не замечая броню и символику, пока не стало слишком поздно. Спиноза отшвырнула его с дороги. Когда несчастный разглядел, кому он помешал, то широко распахнул мутные глаза и пал ниц.

— Простите, миледи, — захрипел он, исступленно стуча лбом о рокритовое дорожное покрытие и оставляя на нем кровавые следы. — Я не заметил вас! Простите меня!

Спиноза посмотрела на него сверху вниз. Он вонял, как и все остальные. Здесь повсюду стоял прелый, пропитавший все запах немытых тел.

«Они боятся. Постоянно боятся».

Дознаватель не остановилась.

Мост, по которому она шла, соединял два похожих на горные утесы жилых комплекса. Дно этой рукотворной долины терялось внизу, а отвесные стены мерцали множеством тусклых огней. На дальней стороне возвышался комплекс из трех башен, опутанных сложной сетью опор и контрфорсов. На входе в комплекс стояла триумфальная арка сорока метров высотой, высеченная из гранитного монолита и украшенная статуями четырех великих защитников человечества: Астра Милитарум, Имперского Флота, механикус Марса и Ангелов Смерти. Все эти герои были покрыты толстым слоем наростов, напоминающих лишайник. Часть изображений искрошилась от времени. Подойдя ближе, Спиноза заметила, что последняя из скульптур — та, которая изображала космодесантника, — была обезображена. Шлем, напоминавший клюв хищной птицы, был исцарапан так, как будто камень специально изрезали ножом.

Это ее разозлило. Дознаватель огляделась и пришла в ярость от того, что никто ничего не замечал. Толпы людей продолжали брести по своим делам, кутаясь в шерстяные плащи и осторожно ступая кровоточащими, замотанными тканью ногами по рокриту дороги.

— Вы что, не видите этого? — закричала Спиноза, указывая на оскверненную статую. — Неужели никто этого не видит?!

Ответа не было. Те, кто оказался ближе, ускорили шаг. Испуганные и растерянные, они пытались протолкаться поглубже в толпу, на случай если дознаватель вдруг решит, что это их вина. Но большая часть даже не услышала ее криков за бесконечным лязгом машин, звоном колоколов, песнопениями и ревом пламени в кузнях вечного города.

Спиноза продолжала идти вперед, прекрасно понимая, что должна наконец вызвать транспорт, но по-прежнему не могла заставить себя сделать это. Казалось, вся планета нависает над ней, окружает со всех сторон и затягивает в свои грязные, удушливые объятия. Этому не было конца. Ульи возвышались повсюду, гниющие и рассыпающиеся. Между ними зияли бездонные пропасти. Раскачивались фонари. Пылали костры. Дознаватель почувствовала, как к горлу подступает тошнота, но оставила маску болтаться на ремешке.

В таком мире можно было сойти с ума, и никто бы не заметил. Эйфория, которую она чувствовала, увидев стены Дворца, давно прошла, сменившись тупой болью отвращения.

Это было плохо. Недостойно. Это могло снизить ее эффективность и замедлить реакцию.

Спиноза остановилась. Перед ней стояло очередное громадное здание, среди бесконечных лесов таких же, словно соревнующихся друг с другом в безвкусице убранства. Это была неуклюжая конструкция из богато украшенных каменных блоков, сложенных так, что получалась серия сужающихся арок. Камень почернел, как будто был измазан сажей. Венчали все это пирамиды из ухмыляющихся человеческих черепов, смотрящих на мир пустыми глазницами. По обе стороны от входа поднимались колоннады, служившие опорой для новых рядов статуй: череполикие ангелы, крылатые львы, свернувшиеся кольцами змеи с алмазами вместо глаз. Со шпилей свисали тяжелые флаги с символикой Адептус Терра — литерой «I» с «черепом-в-лучах-солнца» и «слезой-и-кубком», символами святости. Поверхность знамен покрывали написанные мелким шрифтом изречения из «Лектицио гулдиенсис» и «Апокрифа Чимес» на архаичном готике.

Отчасти из любопытства, отчасти из-за желания сбежать от грязи Спиноза направилась к открытым дверям. Стражи не было, и она беспрепятственно вошла под высокий готический купол собора. Звук шагов по мраморным плитам разносился по гулким коридорам.

Внутри было прохладно. Невероятно приятное чувство. Ряды алебастровых колонн уходили во тьму, подсвеченные у основания стойками с молельными свечами. Паломники сбились в кучки, раскачиваясь из стороны в сторону в такт глухим ударам барабана, доносящимся откуда-то из глубины. Время от времени раздавался удар колокола, и от мощных вибраций все вокруг дрожало.

Спиноза остановилась у одного из множества высоких алтарей. В этом месте невозможно было отыскать умиротворения — жрецы в кроваво-красных одеяниях вопили что-то с плавающих в воздухе кафедр, а толпы экзальтированных, охваченных благоговейным ужасом прихожан отвечали им тем же. Сервохерувимы, как жирные мухи, жужжали под затянутым дымкой благовоний потолком, сталкивались друг с другом и махали кадилами с тлеющим ладаном. Прямо перед дознавателем возвышался алтарь — великолепная скульптура из черненого золота, изображающая девятерых примархов. Одни были запечатлены в воинственных позах, тогда как другие смиренно склонили головы в молитве.

В алтаре было что-то знакомое, хотя поначалу она не могла понять, что именно. Но потом она вспомнила, что в часовне схолы на Астранте был иконостас с точно такими же изображениями. Без сомнения, авторы использовали один и тот же источник для вдохновения. В памяти всплыли посвященные сынам Императора уроки.

«И тогда Император создал девятерых примархов, дабы встали они против девятерых дьяволов из внешнего ада, и одержали они победу великую, но теперь спят крепким сном, и проснутся, если Ужас вернется».

В детстве Спиноза никак не могла понять, кто же создал девятерых дьяволов. Она до сих пор помнила, как однажды спросила сестру Гонорию, почему же Император создал не сотню, а ровно столько же примархов, сколько было дьяволов. Ответом стал тычок электрической дубинкой.

Много лет спустя, когда детство осталось далеко позади, Спиноза много раздумывала над теми словами. «Если Ужас вернется». Какой же кошмар должен произойти, чтобы примархи снова появились в мире смертных? Она знала, что среди людей были и те, кто отрицал божественность Императора и Его сыновей. Например, Имперские Кулаки, с которыми ей довелось служить. Они чтили память Дорна, но никогда не называли его богом или ангелом. Возможно, в какой-то момент она даже испытывала симпатию к этой суровой философии, несмотря на то что это была очевидная ересь. Это учение со свойственной космодесантникам прямолинейностью объясняло, сколь мрачными могли быть перспективы для их вида. Оставалась лишь готовность противостоять ударам судьбы.

Спиноза протянула руку к одной из стоек и взяла толстую сальную свечу. Чтобы огонек разгорелся, потребовалось некоторое время. Дознаватель поставила начавшую оплывать свечку на самый верх, куда могли дотянуться лишь самые здоровые и высокие из местных жителей. За всем этим наблюдали, как будто с презрением, сервочерепа, обмотанные тряпками с символикой Министорума.

— Я не буду колебаться, — выдохнула она, низко склоняясь перед священными статуями. — Я не буду задавать вопросов и не буду сомневаться, ибо вопросы открывают двери для ереси, а сомнения несут с собой слабость. Я буду молиться за душу моего господина. Я не буду презирать тех, кого поклялась защищать. Я буду любить дело рук Его и этот мир сильнее, чем свою жизнь. Ибо в ней есть лишь служба и жертва.

Люче поклонилась перед алтарем еще раз. Она игнорировала перешептывающиеся толпы вокруг, слишком напуганные, чтобы подойти ближе, но в то же время слишком заинтересованные происходящим, чтобы убежать. Выпрямившись, Спиноза сложила руки в знамении аквилы.

Глубоко вдохнув, дознаватель вернула маску респиратора на лицо и направилась к выходу. Вряд ли ее можно было назвать воодушевленной, но большая часть раздражения ушла. На заполненные красно-серым смогом улицы она вышла куда более уверенной походкой.

Как только Спиноза покинула храм, толпы паломников снова сомкнулись, бормоча и спотыкаясь, потянулись к свечам, желая поставить их в надежде на исцеление. Один из кибер-херувимов спикировал из-под потолка и зажужжал аугментическими глазами, фокусируясь на стойке. Он подлетел к свече, которую поставила Спиноза и испустил длинную механическую трель. Набрав полную грудь воздуха, херувим шумно задул свечу, протянул пухлую руку, схватил сальный огарок и затолкал его себе в рот. После этого он улетел, бездумно двигая челюстями, покружился между колоннами и скрылся в тенях высокого нефа, превратившись просто в еще одну блестящую точку в рое кружащих повсюду машин.

Кроул и Наврадаран вышли из тюремного блока в сопровождении команды арбитров в черной броне. Большая часть отделения Хегайна выжила после нападения кустодия. Он вывел их из строя с величайшим искусством так, чтобы нейтрализовать угрозу, но при этом дать их телам возможность восстановиться. Без сомнения, кустодий сдерживался, делая то, что должно, и не больше. Стоит взять это на заметку.

Они оставили апотекариев делать свою работу и поднялись на верхние уровни крепости арбитров на поскрипывающем цепном подъемнике. На вершине сопровождающие покинули инквизитора и кустодии, как только те вошли в пирамиду из бронестекла с адамантиевыми опорами. Там повсюду росли тепличные цветы, а пол был изготовлен из полированной бронзы. В центре помещения стояла покрытая патиной статуя Рогала Дорна в окружении орхидей и папоротников. Воздух внутри был влажный, и по наклонным стенам пирамиды сбегали струйки влаги.

Кроул обвел взглядом все это богатство и буйную растительность. Где-то в глубине души инквизитора колыхнулось отвращение.

— Даже непонятно, — заметил он, — и откуда у судей всегда столько денег.

Наврадаран проследовал к восточной стене пирамиды, отводя с дороги нависающие ветви. Тяжелые бронированные ботинки кустодия звенели по металлическому полу.

— Спрошу еще раз, инквизитор, — сказал он, останавливаясь у стеклянной панели и устремляя взгляд на вечный город, открывающийся отсюда во всем мутном великолепии. — Зачем ты пришел?

— Я уже отвечал на этот вопрос, — отозвался Кроул, вставая рядом и точно так же созерцая городской пейзаж.

Они поднялись очень и очень высоко. Зазубренные шпили вздымались над бурлящим морем серых облаков. Грузовой транспорт медленно плыл в северном направлении, таща под брюхом контейнеры с грузом. От двигателей валил чернильно-черный дым. Еще дальше на север облака стягивались в темные клубящиеся тучи, как будто собираясь разразиться дождем.

Но здесь никогда не бывало дождей.

— Они бы не причинили ему вреда, — произнес Наврадаран. — По крайней мере, после того, как поняли, на кого он работает. Рано или поздно ты бы получил своего человека обратно.

— Твоя вера в них превосходит мою, — сухо улыбнулся Кроул. — Зачем он тебе понадобился?

— Он вошел в шпиль Триады.

— Триада далеко от Дворца. Я думал, вы никогда не покидаете его пределов.

— А где же находятся пределы Его Дворца?

— «Весь Империум — Дворец Его», — процитировал Кроул строку из катехизиса. — Всегда считал это иносказанием.

— Знай, что если бы была угроза, способная навредить Его царству, то я бы дошел до края вселенной, чтобы уничтожить ее.

— Что за угроза?

Наврадаран повернулся к Кроулу. Крылатый шлем кустодия тускло блестел в слабых солнечных лучах.

— Каждый час на Терру приземляются тысячи кораблей. Миллионы глаз следят за ними, но даже самые зоркие не могут увидеть всего. Двадцать один день назад маршал-провост получил официальное предписание останавливать все суда, идущие на Терру, и проводить на них досмотр четвертого уровня.

— Сейчас? — Кроул удивленно поднял бровь. — Перед фестивалем?

— Предписание было одобрено.

— Кто его направлял?

— Лорд-инквизитор Ховаш Фелиас из Ордо Ксенос.

— Так вот кто это такой.

— Ты не слышал раньше это имя?

— Я не большой любитель общения с коллегами. Над чем он работал?

— Это я и хочу узнать. Инквизитор и его свита в последний раз связывались с представителями власти восемнадцать дней назад. С тех пор — тишина. Но потом произошло кое-что еще. Рядом с внутренними стенами Дворца, где не может быть никого, кроме посвященных, обнаружили тела. Изуродованные тела со следами пыток. Это великое святотатство. Я отправил своих слуг на разведку. Они ничего не нашли, но услышали о бандах любителей плоти из подулья. Ложный Ангел. Тебе известно это имя?

— Слышал.

— Это почти все, что нам известно. По неизвестной причине инквизитор требует ввести орбитальный карантин и исчезает. Начинаются организованные убийства со следами ритуальных осквернений. Разговоры о еретиках учащаются. Я считаю, что эти события связаны.

— Корреляция не подразумевает причинно-следственной связи.

— Прошу прощения?

— Так считали древние мудрецы. Продолжай.

— Я решил сам проверить тех, кто следит за кораблями. Фелиас считал, что нечто важное должно прибыть на планету с орбиты. Если он был прав, то гильдии хартистов могли бы нам с этим помочь. Мы слушали и ждали. Я затребовал помощи от этой крепости, что привело нас в Триаду. Когда мои агенты сообщили о том, что кто-то вторгся в округ Холбека, то я решил, что это, возможно, Фелиас. Обнаружив твоего капитана, я продолжал так думать.

— И захватил его силой.

— Он вывел из строя шестерых моих людей. Двоих покалечил.

— Его специально этому учили. Вы уже побеседовали?

— Только начали. Он оказался… несговорчивым.

Кроул улыбнулся и приложил правую ладонь к стеклу, наблюдая, как струйки конденсата стекают по керамитовым пластинам брони. Грузовик уже почти скрылся в ядовитой дымке, которую сам же и подпитывал выхлопами двигателей. От восточного горизонта приближалось еще несколько транспортов, участников бесконечного каравана, беспрестанно кочующего от одного склада к другому.

Инквизитор не мог разглядеть лежащих внизу улиц — слишком высоко, слишком много смога. На какой-то миг, оказавшись на такой высоте, он забыл о людях, обитавших в этих лишенных света железных долинах, вечно толкающихся, потеющих и готовых убить за глоток свежего воздуха.

— Но это же не все, — мягко прошелестел инквизитор.

— Что ты имеешь в виду?

Кроул посмотрел на кустодия:

— Ты рассказываешь мне о трупах и еретиках. Даже мой дознаватель упрекает меня, что я гоняюсь за этим мусором, хотя это моя непосредственная обязанность. Но ты. Ты… — Инквизитор убрал руку со стекла. — Ты — самое близкое к божествам древности существо, которое я когда-либо встречу. Что же ты видел? Что такого сказали тебе твои авгуры, чтобы заставить покинуть Дворец?

Наврадаран ответил не сразу. Когда он наконец заговорил, то голос звучал совершенно так же, как и раньше, — глубокий, раскатистый, немного приглушенный массивным золотым шлемом.

— Я хочу знать, что стало с Фелиасом, — сказал кустодий. — Хочу знать, почему пародия на ангела режет людей в преддверии фестиваля. Если ты узнаешь что-то об этих вещах, сообщи мне.

Кроул улыбнулся своим мыслям.

— Как тебя найти?

— Праздник завершится через четыре дня, — сказал Наврадаран. — В последний день избранные отправятся к Вратам Вечности для последней службы. Я буду нести свой дозор там. У тебя есть только это время, не больше.

— Похоже, задача несложная. — Инквизитор отвел глаза от городского пейзажа и еще раз взглянул на орхидеи и папоротники. — Я заберу своих бойцов с собой. Полагаю, местные судьи захотят забыть свои обиды, если таковые имеются.

— Нет никаких обид.

— Тогда наши дела здесь завершены. — Кроул протянул руку. — Для меня было величайшей честью встретиться с тобой.

Наврадаран удивленно посмотрел на протянутую руку и не пошевелился.

— Четыре дня, — повторил он, отворачиваясь.

Глава десятая

Спиноза все же вызвала транспорт. Он прибыл через десять минут. Пилот не стал спрашивать, что она делала так далеко от точки высадки и почему она не отчиталась перед инквизитором сразу после задания. Спиноза собиралась разузнать у него новости о Кроуле и отряде Хегайна, но передумала. Либо пилот ничего не знал, и тогда в вопросе не было смысла, либо знал, и тогда она почувствовала бы себя неловко.

Машина поднялась в воздух и устремилась на восток, в лабиринт искусственных каньонов. День клонился к закату, но многоуровневая сеть переходов и тоннелей все так же кипела жизнью. Затянутое химическими облаками небо постепенно темнело, на город опускались сумерки. Длинный наземный поезд, изрыгая из множества труб облака сажи, выполз из тоннеля на виадук, грохоча мощными гусеницами. За тяжелым локомотивом тянулись громоздкие грузовые вагоны, длинной цепочкой проплывая по высокой арке моста к очередной пасти тоннеля, распахнувшейся несколькими километрами дальше. Спиноза рассматривала поезд, в то время как ее транспорт набирал высоту, и пока виадук не пропал из виду, скрывшись за громадой коммуникационного узла размером с поставленный вертикально космический корабль, поезд по-прежнему тянулся и тянулся. Вероятно, они могли бы зависнуть в воздухе на час или даже больше, но бесконечная череда груженых вагонов все так же выползала бы из тоннеля. И это была лишь одна из многих тысяч стандартных товарных поставок, необходимых ненасытной планете.

Они направлялись к Корвейну, пролетая над начинавшим становиться привычным пейзажем: через бесконечный лес шпилей, над бездонными ущельями и между горами из рокрита. Спиноза прижалась лицом к стеклу иллюминатора, разглядывая крошечных человечков, копошащихся внизу. Звонили колокола, возвещавшие об окончании рабочей смены. Открывались общественные столовые, сменялись дежурные священники в соборах. Вокс-громкоговорители без умолку выкрикивали одни и те же лозунги. Присмотревшись, Спиноза разглядела механический шагающий трон во главе одной из процессий. На нем сидел облаченный в фиолетовое одеяние кардинал. Сопровождавшие его хористы были сильно модифицированы: на месте лиц были скрытые за решеткой динамики, а на месте рук — длинные древки с флагами. Вся эта свита ковыляла вслед за своим господином, хромая и раскачиваясь. Тут же были и вездесущие пилигримы, нещадно бичующие себя нейрохлыстами. Процессию сопровождали боевые сервиторы, готовые обрушить мощь своих орудий на любого, кто осмелится подойти слишком близко.

Вскоре впереди показались очертания крепости Кроула. Транспорт сбросил скорость и ловко влетел в ангар. Как только посадочные опоры коснулись земли, пилот поспешил открыть двери и отдал честь сошедшей с борта Спинозе.

— Мне нужен хранитель архива, — сказала дознаватель.

Пилот поклонился и обещал показать дорогу.

Из ангаров они отправились вверх, взбираясь по узким винтовым лестницам, вырубленным в монолите черного камня крепости, освещенным лишь бледными светильниками, парившими под потолком. Как только они добрались до нужного места, пилот поклонился и оставил Спинозу перед закрытой дверью. Дознаватель приложила руку к детекторной панели замка, почувствовала укол анализатора и подождала, пока тот обработает данные.

В двери что-то щелкнуло, звякнуло, и створка отъехала в сторону, открывая вход в высокую светлую залу. Помещение оказалось круглым, как колодезная шахта, будучи метров тридцати в поперечнике у пола, оно террасами расширялось к потолку. У каждой стены, на каждой поверхности были сложены пачки старого пергамента, перевязанные лентами и скрепленные сургучными печатями. Сервиторы-архивисты, представлявшие собой худые торсы с руками, подвешенные на цепях к установленным в потолке направляющим, с жужжанием скользили вверх и вниз, тянули тощие руки к документам, перекладывали их, переворачивали, таскали из одного конца помещения в другой.

Сразу, как только Спиноза вошла в залу, она увидела сухую, как тростинка, женщину в блеклой, много раз чиненной мантии. Половину ее лица заменяла аугментика, а другая половина состарилась за годы службы под лампами искусственного света, ведь хранитель архива была лишена возможности подышать даже тем, что на Терре было принято считать свежим воздухом. Самой приметной деталью на сморщенном лице был круглый механический глаз, постоянно вращающийся и меняющий фокусировку. Металлические пальцы длиной с детскую руку торчали из длинных, обтрепанных рукавов, а сутулая спина горбилась еще сильнее из-за тяжелой металлической цепи — символа должности, — висящей на костлявой шее. Из разъемов в спине тянулись толстые кабели, соединявшие ее с кластером когитаторных колонн в центре залы. Когда женщина двигалась, провода раскачивались и пульсировали от электроимпульсов.

— Ты, вероятно, его новое приобретение, — произнесла старуха, улыбаясь и выставляя напоказ два ряда серых зубов.

— Ты — хранитель архива? — спросила Спиноза.

— Я.

— Здесь есть записи об активных сотрудниках Ордо Еретикус?

— Разумеется. А ты сможешь понять, насколько они верны? Насколько устарели? Не подделали ли их?

— Ты покажешь их мне.

Старая хранительница хмыкнула, и обвисшие складки кожи на лице заколыхались.

— Он говорил, что ты будешь жесткой. В схоле училась? Я тоже. Давным-давно. — Она хитро посмотрела на Спинозу своим единственным настоящим глазом. — Но такие манеры не доведут тебя до добра. Это Терр…

— Покажи записи.

Старуха снова хмыкнула и покачала головой. После чего прошаркала к одной из когитаторных колонн, волоча за собой пучки кабелей.

— Когда-то я была Юлией Гук, такой же молодой и жесткой, как ты. Но теперь мне нравится здесь. Хорошо, когда находишь свое место. Иди сюда. Давай посмотрим.

Старуха встала напротив одного когитатора и вставила аугментический палец в активационный разъем. Колонна затряслась, выпустила клуб пара и начала работать.

— Назови имя, девочка! — потребовала Гук, облизнув пересохшие губы и концентрируя все внимание на пикт-экране, торчащем из центрального блока когитатора, как фасеточный глаз гигантского насекомого.

— Два имени. Айдо Глох, дознаватель. Квантрейн, инквизитор.

Гук усмехнулась и застучала по громоздкой рунной клавиатуре свободной рукой. После каждой введенной команды в устройстве что-то громыхало, а по медным сферам под потолком пробегали разряды зеленоватой энергии.

— Ты тратишь мои силы впустую, — проворчала Гук, завершив ввод.

Нейроимпульсы разошлись по системе архивов, и сервиторы принялись за работу, разъезжая на цепных подвесах и собирая документы.

— Все знают эти имена. Что касается лорда-инквизитора Флавия Квантрейна, я могла бы забить всю твою молельню документами на него, так что ты даже внутрь не смогла бы зайти.

— То есть он работает на Терре?

— Разумеется. И его дознавателя я тоже знаю. Но мне знакомо множество имен. У этого инквизитора свита размером с небольшую армию и связи с Верховными лордами, поэтому если у тебя с ним какие-то проблемы, то лучше тебе сразу сказать об этом Кроулу, а потом сидеть тихо и не снимать броню.

Спиноза перевела взгляд на сервиторов. По сути, это были просто куски мяса с тонкими ручками. Они тщательно перебирали пыльные кипы, вытаскивали нужные бумаги и складывали их в установленные на спинах контейнеры.

— Нет, никаких проблем, — ответила дознаватель, — я просто хочу подтвердить личность.

— Трон, девочка, да его все знают. — Гук вытащила палец из разъема и слизала скопившуюся на острие каплю масла. — Зачем тебе это нужно? Ты могла просто спросить Кроула. Он бы сам тебе все рассказал. Иногда он притворяется, будто не знает каких-то имен. Не понимаю, зачем он так делает. На самом деле он помнит всех. С кем он встречался, кто говорил ему правду, а кто лгал. Кроул справедлив в своих суждениях.

Рассило говорила то же самое.

— Инквизитор не связывался со мной с утра, — сказала Спиноза. — Я поговорю с ним сразу, как он вернется.

Гук рассмеялась. Звук был жутковатый, как будто кто-то заживо свежевал кошку.

— Ха! Ты продолжаешь в своем духе. Мне это нравится. Но не держи спину слишком жестко, а то сломается. — Хранительница заковыляла прочь от колонны как раз в тот момент, когда первый из сервиторов сбросил тяжелую кипу листов на сомнительного вида тележку. — Кроул будет тебя проверять, потому что захочет увидеть, сможешь ли ты со всем этим справиться. Не сомневаюсь, он видит за твоей жесткостью что-то интересное. Сейчас перед твоими глазами только это место и его тени. Я понимаю, он разговаривает совсем не так, как ты привыкла. Тебе кажется, что это какое-то чистилище. Но и тебе, и мне было предначертано служить в этом чистилище, чтобы другим не пришлось делать того же. Они — те, кто здесь живет, — все умрут за Кроула. Я бы тоже умерла, если бы он попросил. Но он пока не просил. И он не всегда был здесь один, как сейчас.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну ладно тебе, ты же не думаешь, что тут всегда так было?

Последняя пачка бумаг легла на тележку, и только тогда Спиноза осознала, насколько много их в архиве. Над грудой документов висело, постепенно оседая, облако пыли, поднятое сервиторами, сейчас уже вернувшихся к своим обычным бесконечным обязанностям.

— Направь это в мои покои! — приказала дознаватель. — Меня интересуют и другие имена. Я пришлю соответствующие запросы.

— Давай! — воскликнула Гук, судя по всему, радуясь перспективе. — Чем сложнее — тем лучше.

Старуха подошла к дознавателю вплотную, и Спиноза ощутила исходящий от нее запах прогорклых машинных масел и больного желудка. Гук вытянула в ее сторону металлическую руку, но тут же опустила, не успев дотронуться.

— Я уже едва помню схолу, — пробормотала она. — Может, если у тебя будет время и ты придешь снова, то расскажешь мне о ней. Ведь я была там, как и ты. Я была Юлией Гук до того, как… все это случилось.

 

Спиноза ответила не сразу. Глядя на эту сморщенную старуху, ей было непросто подобрать слова.

— Ты получишь мои запросы в соответствии с процедурой, — сказала она и повернулась в сторону выхода. — А пока у тебя есть чем заняться.

Двигатели «Полуночника», вылетевшего из крепости Адептус Арбитрес, работали нестабильно. Как и две других машины, он получил немало попаданий во время прорыва и теперь нуждался в серьезном ремонте. Понадобится немало дней тяжелого труда в техноангарах Корвейна, прежде чем транспорт приведут в порядок. Все три летящие строем машины были наполовину пусты — значительной части бойцов Хегайна, включая самого сержанта, требовалась медицинская помощь, и они остались в крепости до окончания лечения.

Солнце висело низко над западным горизонтом — тусклый красный диск, будто воспаленная рана за завесой смога. Вдалеке виднелся колоссальный анклав Механикус — город Схаллакс, окруженный базиликами ордена Эбеновой Чаши. С территории техножрецов поднималось множество тонких струек серого дыма. Кроул, разглядывавший эту картину через иллюминатор «Полуночника», гадал, были это огни жертвенных костров или пламя промышленных печей. Вероятно, и то, и другое сразу. Сейчас, похоже, люди на планете только и делали, что жгли все, что попадалось под руку.

Далеко на севере, за трубами Схаллакса, можно было разглядеть обширные области Внешнего Дворца, где лес жилых шпилей сменялся бесконечными храмами Министорума и церемониальными площадями, громоздящимися друг на друге, как коралловые наросты. Старые здания исчезали под весом новых, возведенных в безумной гонке за святостью.

Разумеется, «новые» — это относительное понятие. На Терре не строили соборы уже примерно четыре тысячи лет. Несметному количеству рабочих бригад Экклезиархии более чем хватало работы по обслуживанию уже имеющихся. Они неустанно трудились, чтобы древние здания не рухнули под собственным весом, работали в подвалах и нефах, укрепляли медленно утопающие в недрах земли фундаменты, в то время как жрецы размахивали кадилами и вскрывали горла жертвенным животным на древних алтарях.

— Как думаешь, Рев, — заговорил Кроул, задумчиво наблюдая, как далекие парапеты Дворца исчезают из вида, — кто-нибудь заметил, что мы перестали строить новое?

Капитан штурмовиков, сидевший напротив инквизитора в тесном пассажирском отсеке «Полуночника», пробормотал что-то нечленораздельное. Горгий, какое-то время проведший в умиротворенной дреме, отлетел в заднюю часть помещения и врезался в одну из балок каркаса фюзеляжа, когда машина дернулась в воздухе.

Кроул повернулся к Реву. Из-за красного света, пробивавшегося сквозь иллюминатор, его лицо выглядело даже более искалеченным, чем было на самом деле.

— Не будь к себе так строг. Полагаю, ты ему даже понравился.

Штурмовик скривился.

— Я думал, они никогда не покидают Дворец.

— Я тоже. — Кроул откинулся в металлическом кресле и поправил плащ. — И что мы можем из этого извлечь? Кустодий вышел за стены и ищет пропавшего члена ордо. Вряд ли в это стоит верить.

Рев кивнул и потер подбородок. На квадратной челюсти расползлось пятно кровоподтека, отчего бледная кожа казалась покрытой сплошной татуировкой.

— И кого мог волновать Гиерон Валко? — продолжил Кроул. — Нет, серьезно, кого? Здесь в канализации, наверное, плавают сотни тел, которые никогда не будут найдены. И как только мы начинаем интересоваться одним, всего одним-единственным трупом, на нас сразу нападают древние полубоги.

— Радамант, — сказал Рев.

— Что?

— Радамант. Имя или название. Я нашел его в жилище Валко.

— Ты назвал его арбитрам?

— Нет.

— Уже что-то. — Кроул задумался. — Орбитальный карантин. Вот в чем был заинтересован кустодий. Может, нам и не нужны все записи Валко. Может, это и есть вся важная информация. Это, наверное, корабль.

— Вы слышали о нем?

— Я запрошу информацию о всех транспортниках. Никогда нельзя знать наверняка.

Рев взглянул на Кроула:

— Вы уверены? Это же может быть и человек.

— Или оружие. Или чей-то питомец. Но нет, нет, точно корабль. Валко же этим занимался. Только этим, всю свою жизнь. Он записывал корабли. То, что его убили, наверное, было самым интересным событием в ней.

— И это был кто-то, способный забросить тело в инквизиторский морг.

— Думаешь, Фелиас приложил руку?

— Понятия не имею. — Рев слегка поморщился, когда их транспорт накренился и ремни безопасности, которыми штурмовик был пристегнут к креслу, врезались в израненную плоть.

— Вот и я тоже, — кивнул Кроул, — но я узнаю больше об этом инквизиторе, ради которого приложили такие усилия.

— Может, Спиноза что-то слышала.

Лицо Кроула приняло странное выражение.

— Может. Я спрошу.

Небо снаружи быстро темнело. До ночи оставалось еще несколько часов, но бесчисленные костры делали свое дело, провоцируя искусственный закат перед настоящим. Со всех сторон раздавались призывы на молитву, искаженные помехами. Жрецы пытались перекричать друг друга в несмолкающем звоне громадных колоколов.

— Вы уже ей рассказали?

— О чем?

— Почему хотели, чтобы прислали именно ее.

Кроул глубоко вздохнул:

— Не знаю, с чего ты взял, что я собирался это сделать.

Судя по виду, Рев был не согласен, но спорить не стал.

Впереди показались шпили ульев, расположенных по соседству с Корвейном, — мрачные очертания на фоне грязного, наполненного пеплом неба. Отпугивающая от себя потоки воздушного транспорта, между ними приютилась черная крепость Инквизиции.

— Мы потеряли двоих из отряда Хегайна, — тихо произнес Кроул.

— Я знаю.

— Если у них есть живые родственники на службе, я хочу об этом знать.

— Проверю.

— А ты сам, Рев? Мне сказали, с тобой нормально обращались.

— Я буду в порядке.

Кроул кивнул, продолжая смотреть в иллюминатор. Корвейн был близко, уже можно было разглядеть стволы орудий, на которых плясали отблески костров. Бронированные окна темнели, словно провалы, ведущие в бездонное ничто.

— Я подумаю о том, чтобы ей рассказать, — произнес он, не отрывая взгляда от приближающихся дверей ангара. — Когда все это закончится.

Следующие три часа Спиноза провела в своей комнате в окружении кип документов, привезенных из архива. Гук не обманула: Квантрейн участвовал в огромном количестве процессов. Его много раз награждали за службу, и церемония всегда проходила во Внутреннем Дворце. Карьера в Инквизиции предполагала, что чем выше становился ранг члена ордена, тем реже его видели люди. Агенты уходили в мир тихих переговоров и незаметных глазу вмешательств в важные дела за званым ужином.

Квантрейн, похоже, достиг в этом искусстве совершенства. Он играл свои партии в самом Сенаторуме Империалис, а полевой работой занималась сеть толковых агентов, без сомнения приближавших инквизитора к его главной цели — месту представителя в совете Верховных лордов.

И если сам Квантрейн предпочитал плести сети тайных интриг, то его слуги оказались весьма заметными личностями, в особенности Глох. Может, если бы у нее был столь же активный наставник, она когда-нибудь могла бы достигнуть того же уровня. Но, несмотря на все завистливые комментарии в документах, было очевидно, что Глохом восхищаются. Как и Квантрейном. И Туром, когда он был жив.

Раздавшийся от двери звонок вырвал Люче из плена опасных мыслей. Спиноза подскочила от неожиданности. Сколько времени она уже не спала?

— Войдите, — сказала она, отодвигая бумаги в сторону и поднимаясь из-за стола.

Дверь с шипением отъехала в сторону. На пороге стоял знакомый силуэт, такой же темный, угловатый и поджарый, как и всегда. По крайней мере, сейчас над его плечом не висел проклятый череп. Хотя, возможно, эта несчастная душа говорила куда больше правды, чем инквизитор и дознаватель, вместе взятые.

— Я прошу прощения, Спиноза, — произнес Кроул, немного пригибаясь, чтобы войти внутрь. — Мне правда жаль.

Это сбило ее с толку:

— Чего жаль?

— Ты так и не получила обещанной поддержки. — Кроул подошел к ее койке — безукоризненно расправленное покрывало, аккуратная стопка молитвенников на жесткой подушке, — и сел на краешек. Он жестом попросил Спинозу тоже сесть и сложил длинные руки на коленях. — Возможно, ты уже знаешь, что Рев попал в беду и мне пришлось его вызволять.

— Я не жду, чтобы со мной нянчились, милорд.

— Там, где ты была, настоящие дебри, Спиноза. Один путь сливается с другим, ведет в никуда, а потом снова куда-то. — Вдруг он заметил кипы листов пергамента. — Внеклассная работа?

— Я встретила одного из агентов инквизитора Квантрейна.

— Великана?

— Айдо Глоха.

— Они его в детстве, должно быть, гроксами кормили. Он невозможно огромный. Что ему нужно?

— Женщина. Ту, которую мы преследуем. Они зовут ее Серп и тоже на нее охотятся. Она — член тайного общества и связана с его вождями. По крайней мере, он так сказал.

— Полагаю, объединить усилия он не предлагал.

— Я не поднимала этот вопрос.

— И правильно. Эта работа для них не будет приоритетной, ведь Квантрейн запустил свои пальцы куда только можно. Впрочем, никогда не знаешь, на кого наткнешься в тоннелях. — Кроул печально улыбнулся. — Представляешь, я сегодня встретил кустодия. В первый раз в жизни и, скорее всего, в последний.

— Я думала, они никогда…

— Да, нынешний день полон сюрпризов. И поэтому я хотел с тобой поговорить. — Кроул подался вперед, и Спинозе показалось, что инквизитор поморщился, когда пошевелился. — Эти бандиты — убийцы, и я хочу настигнуть их так же, как и ты. Но тут есть что-то еще. Рев выполнял кое-какую работу по моей просьбе после того, как мы нашли нечто необычное в нашем морге. Это меня обеспокоило. Там был труп писца, который занимался регистрацией прибывающих кораблей. И он заметил нечто такое, что послужило причиной его смерти. У нас оказалось название корабля, который он почему-то считал важным, и я хочу этим заняться. У одного из моих коллег из Ордо Ксенос были такие же мысли, и теперь он тоже исчез. Добавь к этому появление кустодии, который так и не сказал мне, что его во всем этом интересует. Это, конечно, ожидаемо, но заставляет волноваться еще сильнее.

Спиноза внимательно слушала.

— У вас есть координаты корабля?

— Он называется «Радамант» и сейчас все еще находится на низкой орбите. Он вышел на нее девятнадцать стандартных дней назад и отправится обратно через три недели. Я навел кое-какие справки. Из того, что у меня есть, могу сказать, что он ничем не примечателен. Грузовик для дальних космических маршрутов в собственности у крупного торгового кооператива, зафрахтован корпорацией Жиля Фрете. Мне не удалось отыскать признаков какой-то чрезмерной коррупции в компании. Ее там ровно столько, сколько нужно, чтобы хватало на жизнь. Их прокторесса-ординарий уже два года крутит шашни с канонархом из капитула соответствия стандартам Министорума, и у некоторых сотрудников есть близкие связи с картелями, находящимися под контролем у спикера хартистов. Все это выглядит стандартными уловками для получения разрешений на посадку. У нас есть название. И больше ничего. Я хочу посмотреть на корабль поближе.

Спиноза опустила глаза:

— И вы хотите, чтобы я к вам присоединилась?

— Да, было бы неплохо.

Несмотря ни на что, она обрадовалась.

— А как же Слезы Ангела?

— Слезы Ангела важны, но есть ли у тебя на них что-нибудь конкретное?

— Мне нужно еще кое-что проработать.

— Вот именно. А мне бы ты пригодилась. И эта твоя проклятая булава, которой ты, как я понимаю, можешь размахивать быстрее, чем я чем бы то ни было.

— Я не хочу упустить Серпа, — сказала Спиноза.

— Понимаю, но не позволяй этому превращаться в личное дело. Они каждый раз одерживают маленькую победу, когда загоняют нам очередную занозу под ноготь. Ты понимаешь это?

— Она опасна.

— Как и ты.

Спиноза подняла голову и посмотрела в спокойные серые глаза Кроула.

— Что вы ожидаете там найти? — спросила она.

— Понятия не имею. Может, ничего. А может, все. Вот такие варианты.

В этот момент она не смогла удержаться от сравнения инквизитора с капелланом Эрастом. Космодесантник был прежде всего солдатом и принимал решения соответствующим образом. У него были конкретная задача, определенная цель и понятный результат. Здесь же в ход шли домыслы и предположения на основании одних лишь ощущений. Возможно, так оно и должно быть, хотя Тур вряд ли бы с этим согласился. Впрочем, разные войны — разные тактики.

— Но хоть какие-то идеи у вас должны быть, — возразила Спиноза.

Кроул ответил не сразу, как будто раздумывал, можно ли доверить информацию своему дознавателю.

— Кустодий сказал не так много, — наконец произнес он. — Только избранные Министорумом смогут добраться до Врат Вечности через четыре дня. Зачем он упомянул это? Не знаю. Все на Терре и так в курсе. Миллионы людей соберутся, чтобы посмотреть на это празднество, сотни тысяч глаз будут следить за их безопасностью. А за стражами будут присматривать другие стражи. Там будут и Спутники, и титаны, и силовики, и ассасины. Через четыре дня у Врат Вечности будет самая многочисленная вооруженная охрана в Галактике, и нужно быть полным безумцем, чтобы решиться в этот день что-то предпринять. — Инквизитор посмотрел Спинозе в глаза, и его взгляд был тверд, как кремень. — Но с другой стороны, сумасшедших здесь достаточно.

— Они собирают оружие, — заметила Спиноза.

— Да, где-то они умудряются его находить. Но представь, как будет замечательно, если окажется, что наши друзья из Слез Ангела как-то связаны с этой новой зацепкой? Это будет просто отлично. В жизни такое случается очень редко. По крайней мере, в моей. — Кроул вздохнул, и на его впалых щеках Спиноза заметила едва заметные следы омолаживающей терапии. Он поднялся на ноги и запахнул плащ. — Транспорт уже готовят. Тебе хватит двух часов отдыха?

Не хватит. Спиноза все еще мучилась последствиями длительного варп-перехода, устала от беготни во время недавних миссий и страдала от раздражающих эффектов из-за отравленной атмосферы Терры. Даже десяти часов было бы недостаточно.

— Я буду готова вовремя, милорд.

— Кро… — начал было поправлять он, а затем улыбнулся, признавая поражение. — Очень хорошо. Буду рад твоей помощи.

Инквизитор ушел, сопровождаемый шелестом плаща и гулом брони.

Как только дверь закрылась, Спиноза перевела взгляд на кровать. Идеально застеленное покрывало немного смялось. На грубой шерсти появились складки. Это могло бы стать причиной недовольства, если бы она позволила себе испытывать подобные эмоции. Но она не собиралась этого делать.

Дознаватель сдвинула в сторону пачки документов из архивов, которые собиралась показать наставнику. Под ними лежали папки, которые ей передала Рассило.

— Ярче, — скомандовала она, и зависший над ее головой светильник увеличил мощность, заливая ярким светом титульный лист, на котором значилась надпись: «Кроул Э., ОЕ. — Что нам о нем известно, а что — нет».

Спиноза облокотилась на металлическую столешницу и начала читать.

Глава одиннадцатая

Когда-то о том, чтобы оторваться от земли и улететь к звездам, могли мечтать лишь безумцы. Многие поколения землян копошились на поверхности планеты среди многовековой пыли. Узники гравитации смотрели вверх и называли небесные светила богами, зная, что смертным никогда не суждено дотянуться до них.

Но все изменилось. Хотя многие знания предков были утрачены, умение вырываться за пределы планеты в Империуме по-прежнему было распространено повсеместно. Настолько, что любое торговое сообщество средней руки могло похвастаться десятком внутрисистемных судов в орбитальных доках, готовых в любой момент совершить короткий рывок между наземными площадками и орбитой, на которой ждали настоящие гиганты глубинного космоса. Воздушное и безвоздушное пространство Тронного мира было перегружено почти в такой же степени, как улицы его городов. Небо постоянно расчерчивали все новые и новые конденсационные следы миллионов космических кораблей для ближних перелетов. Граница между атмосферой и вакуумом давно утратила свое значение. Теперь это были просто отличающиеся особыми условиями районы города-мира, простирающегося от темных глубин рукотворных ущелий до небесных высот с летучими станциями и дальше, в вечную черноту, где орбитальные платформы медленно плыли над сферой планеты, освещенные ярким светом солнца.

Считалось, что корабли взлетают с поверхности каждую миллисекунду. И на их место тут же опускаются новые. Челноки прибывали с грузом, а улетали пустые. Тронный мир не обменивался товарами с остальным Империумом. Он только забирал, высасывал ресурсы со всех уголков сегментума, опустошал трюмы громадных левиафанов, доставлявших их, распределял среди населения, которое с жадностью поглощало все полученное. И этого не хватало. Миллион грузовых челноков мог приземляться на разгрузочные площадки каждый час, и все равно тысячи людей голодали. Любая задержка в бесконечном круговороте могла привести к смерти десятков тысяч несчастных. Население Терры, как безнадежный опиумный наркоман, никак не могло насытиться. Колыбель человечества, словно мерзкий, истощенный ребенок, скорчилась в центре населенных людьми звездных систем и вытягивала из разбросанных по Галактике регионов всю, до последней капли, энергию, засасывая ее в свою жадную бездну.

В Корвейне был отдельный ангар для космических кораблей. Кроул имел в своем арсенале две «Черных вдовы», производимые специально для Инквизиции, — способные к космическим перелетам модификации «Грозовых орлов», которые обычно стояли на вооружении Адептус Астартес. Как и вся остальная техника, эти суда были выкрашены в полночно-черный цвет, обшиты броней и украшены символами Ордо Еретикус. Габаритные огни аппаратов светились ярко-голубым светом, отражаясь от серебристых панелей отделки. У «Черной вдовы» оказалось не так много тяжелых орудий из-за того, что почти все свободное место занимали мощные двигатели и множество датчиков. Тем не менее под крыльями виднелись стволы лазпушек, а на носу — спаренный тяжелый болтер.

На Терру опустилась глубокая ночь, когда главные ворота ангара распахнулись, шипя поршнями и испуская струи пара. Зазвенели предупреждающие сирены, зажглись световые сигналы. В ночную темноту ударили лучи мощных прожекторов, предупреждая об опасности все атмосферные суда поблизости.

Через несколько секунд ожили турбины «Черной вдовы», и корабль, отцепив заправочные шланги и стабилизирующие тросы, оторвался от площадки. Поток перегретого воздуха ударил в рокритовый пол ангара, и массивный транспорт с ревом вылетел за пределы Корвейна, тут же начав резкий набор высоты.

Кроул, сидя в кресле, наблюдал за испуганно разлетающимися с дороги летательными аппаратами. Городской пейзаж в это время суток выглядел жутко: сплошная непроглядная чернота с редкой россыпью слабых огоньков. Но вскоре и это исчезло, уступив место сплошной завесе облаков.

Спиноза сидела рядом с наставником, глядя, как постепенно отдаляются безграничные кварталы Сальватора. С высоты он напоминал сеть из золотых и желтых нитей с отдельными пламенными гейзерами и тусклым свечением кузниц. В течение нескольких секунд на северном горизонте в красно-золотистом свете были видны даже окраины Дворца. Невероятного размера стены были выше самых высоких шпилей.

Вскоре корабль вошел в пояс облаков, и их затрясло от турбулентных потоков воздуха. Анила, пилот Кроула, вцепилась в рукояти управления. Из-под забрала летного шлема было видно, что она плотно сжала зубы.

— Ты себя нормально чувствуешь, Спиноза? — спросил Кроул, такой же спокойный, как и всегда.

Подобный вопрос сам по себе был оскорбителен, но она попыталась не показать обиду:

— Конечно, нормально.

— Все оборудование «Вдовы» перед полетом было проверено.

— Обо мне не беспокойтесь. Я не знаю страха.

— Прямо как твои старые друзья. О них всегда так говорят.

Из задней части тесного пассажирского отсека раздалось шипение Горгия, отдаленно напоминавшее смех.

— Тимор нуллиус! Ох, как хорошо. Намечаются убийства!

— Всегда есть такая вероятность, — ответил Кроул.

Последние обрывки клубящихся облаков остались позади. Как только воздух стал сильно разреженным, Анила переключилась на плазменный привод, отчего машина сильно завибрировала.

Едва лишь они вырвались из зоны токсичного и радиационного заражения планеты, на небе появились ослепительные на фоне бархатной черноты звезды. После долгого времени, проведенного во всей той грязи, что царила на поверхности, Спиноза едва смогла сдержать радостный возглас. Вот где была ее стихия: под куполом небес, в окружении пламенных светил, где можно было сражаться с врагом в открытую.

Но пространство вокруг никак нельзя было назвать пустым. Слева от них медленно разворачивалась громада орбитальной платформы. Древние серые пластины брони растянулись на многие километры, исчезая в темноте. Еще выше виднелись станции обороны, каждая из которых могла поспорить размерами с городом. Их борта были усеяны огромными пушками «Нова» и гравитонными излучателями, мощи которых хватило бы, чтобы уничтожить планету. Колоссальный гранд-крейсер в цветах линейного флота сегментума Солар в сопровождении нескольких фрегатов проплывал неподалеку. Между этими двумя гигантами и небольшими космическими базами более мелкие суда — громоздкие неуклюжие орбитальные тягачи и челноки — парили на тускло-красных подушках плазменных потоков.

— Ты видишь нашу цель на приборах? — спросил Кроул у Анилы.

— Четко и ясно, — ответила она, разворачивая корабль и выводя его на нужный курс. — Вы тоже его скоро увидите.

Когда «Черная вдова» закончила маневр, Спиноза снова увидела вечно кипящую массу облаков, наполнявших атмосферу планеты. Ее поверхность казалась пустыней, подсвечиваемой изнутри разноцветным заревом скрытых внизу городов. Огромные, размером с континенты, области сияли сквозь завесу, очерчивая округлые границы древних городов. Эти линии сохранились, даже несмотря на неконтролируемое разрастание и разрушение массивов.

Одна из таких областей сияла ярче, чем остальные. Над ней бушевали самые жестокие бури, потоки пропитанного радиацией воздуха закручивались и кипели, охватывая собой почти половину полушария. В облаках периодически проскакивали вспышки молний.

«Он там. Погребенный глубоко под землей, но все еще там. Даже стихии выражают свое почтение. Сама планета оплакивает Его».

Они поднялись еще выше, и линия горизонта изогнулась. Солнце, раньше казавшееся тусклым, превратилось в ослепительно яркий желто-белый шар на черном фоне. В иллюминаторах показались новые станции обороны — древние чудовища, напоминающие плавающие в пустоте замки. Их стены все еще были покрыты копотью от выстрелов, сделанных многие тысячи лет назад. На границе чувствительности датчиков проплывали по-настоящему огромные корабли, слишком массивные, чтобы войти в патрулируемую зону на орбите планеты. Их окружали рои торопливых челноков. Этих гигантов было почти невозможно разглядеть. Очертания скрывались в ледяной черноте, и лишь по мерцающим сигнальным огням можно было представить себе их размеры.

— Входим в зону действия их авгуров, — сообщила Анила, ведя «Черную вдову» в тени одной из орбитальных батарей и маневрируя, чтобы избежать гравитационных искажений от еще одной платформы. — Вы хотите, чтобы я подкралась незаметно?

— Нет, не в этот раз, — немного рассеянно ответил Кроул.

Похоже, инквизитор увлекся развернувшимся перед ним зрелищем. В нем было что-то неотразимое, величественное, в этом хореографически четком взаимодействии огромного количества древних машин, безмолвно кружащих над истерзанной сферой в вечном дозоре.

— Они знают о нашем визите.

Спиноза перевела взгляд на свой пульт управления и всмотрелась в изображение цели их сегодняшнего задания: среднего размера грузовой корабль, не больше четырех километров длиной, состоящий из разделенных переборками модулей под приземистым кластером командных отсеков. Судно выглядело так, будто ему пришлось немало повидать на своем веку. Когда-то бурого цвета бока теперь выцвели под безжалостным светом множества солнц и покрылись пятнами окалины от постоянных варп-переходов.

— Мы получаем первичные запросы идентификации, — доложила Анила, покидая зону притяжения платформы и выходя в открытый космос.

«Радамант» стал виден невооруженным глазом — светящаяся точка, пока что немногим больше звезд, усыпавших все вокруг, но быстро увеличивающаяся в размерах.

— Что мне им ответить?

Горгий тут же разгорячился и начал подпрыгивать на месте, будто попав в гравитационную ловушку.

— Еретику с — майорис. Ин стеллам негаториам. За ними! За ними! Всех нужно инфернис!

Кроул проигнорировал вопли черепа.

— Вежливо поздоровайся с капитаном и запроси разрешения на посадку по стандартному протоколу. — Он развернулся в кресле и посмотрел на Спинозу. — А тебе пора собираться.

Генерал-капитан Талек Арьянда через систему видеонаблюдения следил за тем, как корабль Инквизиции садится в девятом ангаре, как его первый помощник Флиокс встречает гостя и ведет его внутрь, как затем идут по коридорам и винтовым лестницам. Это не заняло у них много времени, всего несколько минут. Совершенно недостаточно, чтобы изучить человека. Прибывший гость был высоким, бледным, одетым в плащ. Он вел себя так же, как каждый другой из этой породы, — будто бы все, кто попадались ему на глаза, были преступниками, которых следовало сжечь на костре.

Но у этого была невероятно искусно сделанная броня. Арьянда подумал, что она, должно быть, стоила немалых денег. Попади ему такая в руки, он смог бы неплохо продать ее за внешними рубежами.

А потом, слишком скоро, моргнули огни приближения, зазвенел предупреждающий сигнал двери, и ему пришлось встать с командного трона, стряхнуть с груди последние свидетельства в спешке завершенного обеда и бросить быстрый взгляд в маленькое зеркальце, просто чтобы убедиться, что в пышных усах и раздвоенной бородке не осталось крошек.

Арьянда относился к капитанам старой школы. Его одежда была сшита из дорогой ткани, а высокие, до середины бедра, сапоги с пряжками из настоящей стали стачаны из настоящей кожи. На его раздавшейся от возраста талии с трудом сходился длинный камзол с позолоченными бронзовыми пуговицами. Тугие кожаные перчатки блестели, отполированные постоянным использованием, а короткий плащ покрывала золотая вышивка. Эту последнюю деталь гардероба он приобрел после удачного рейса на Тентрион девять стандартных лет назад.

Щегольской внешний вид, как правило, дарил ему ощущение своей значительности. Да и людям нравилось работать на капитана, чьи достижения были видны невооруженным глазом. Они считали, что его успех распространяется и на них. Но теперь, столкнувшись лицом к лицу с этой ходячей тенью, типом, которому не нужно экономить, заключать сделки, закрывать на что-то глаза, чтобы наскрести денег на жизнь, капитан внезапно почувствовал себя чрезмерно расфуфыренным, а потому уязвимым.

Возможно, в их присутствии все себя так чувствовали. По крайней мере, все, кто был в своем уме.

Арьянда взял свою украшенную драгоценными камнями трость и двинулся в конец просторного мостика, где как раз открывались двери, и Флиокс услужливо приглашал этого жуткого призрака внутрь. По обе стороны от входа стрекотали кластеры когитаторов в кожухах из толстой стали, за которыми работали наемные и штатные работники. Высокий сводчатый потолок украшали потемневшие от времени серебряные астрологические символы и гербы домов навигаторов. В десяти метрах внизу проходила узкая полоса иллюминаторов, вдоль которой стояли авгуры-сервиторы. Сквозь бронестекло виднелась бледно-серая масса верхних слоев атмосферы Терры.

— Приветствую вас, лорд-инквизитор, — поклонился Арьянда. — Надеюсь, в пути не возникло проблем.

Инквизитор слегка нагнул голову. Его движения были отточены и экономны, как у мастера-фехтовальщика. С близкого расстояния великолепие брони, в которую он был облачен, стало очевидным. Доспех облегал тело плотно, как вторая кожа из вороненых пластин с серебряной отделкой, и тихо, едва слышно, гудел сервоприводами. Волосы инквизитора были зачесаны назад, открывая высокий лоб. На лице выделялись тонкие губы и запавшие глаза. Когда гость заговорил, оказалось, что у него необычная манера говорить — сухая, с очень четким произношением и куда большим количеством выражений из низкого готика, чем можно было ожидать.

— А вы ожидали, что возникнут, генерал-капитан? — спросил Кроул.

— Нет, совсем нет. Только не здесь.

— Расскажите о своем корабле.

Арьянда сглотнул. Он чувствовал, как между лопатками потек пот. Чувствовал, как крутится рядом Флиокс, как остальные члены команды бросают на них осторожные взгляды.

— Об этой старой развалине? — Он рискнул слегка хохотнуть. — Ей четыре сотни лет, но она еще вполне хороша. Никогда не было никаких проблем. Корабль ни разу не конфисковали, он никогда не участвовал в серьезных боях. У нас были кое-какие стычки с пиратами, но они нам только краску поцарапали, не больше. Можете сами убедиться, если хотите.

— Какие грузы вы возите? — Инквизитор неотрывно смотрел на капитана. В его глазах было что-то жуткое, одновременно непонятное и очевидное. От этого Арьянду начало слегка подташнивать.

— Всякие. — Капитан жестом указал на когитаторы, за которыми сидели работники, напрямую подключенные к машинам. — Можете посмотреть накладные, если хотите. В основном продовольствие из пояса Крэга. Но иногда мы возим промышленное оборудование, химикаты, топливо. Все задокументировано.

— Оружие бывает?

— Нет, милорд, это незаконно. Мы не являемся одобренным транспортом флота, и у нас нет необходимой лицензии.

Кроул улыбнулся, и кровь у капитана застыла в жилах.

— Может, были какие-то упущения, капитан? Какие-то ошибки? Такое случается даже с самыми усердными людьми.

Арьянда напрягся, надеясь, что пот еще не проступил на лысеющей макушке.

— Никогда, — покачал он головой, не уверенный, что это прозвучало достаточно убедительно. — Ни разу. Посмотрите в документах.

Кроул кивнул, но на его лице было написано все, что он думает о достоверности записей в бортовом журнале «Радаманта».

— Когда вы вышли на орбиту?

— Восемнадцать стандартных дней назад.

— Откуда?

— Геспер.

— Что везете?

— Девяносто процентов — модифицированное зерно для последующей переработки на планете. Еще восемь процентов — различное оборудование. Я могу предоставить перечень. Два процента — пустые.

— У вас много пустого места.

— Нас подвел поставщик. Нужно было выдвигаться. Нельзя заставлять нормировщиков ждать, иначе…

— Задержек в дороге не было?

— Один раз пришлось немного подождать, уже здесь, в системе, за орбитой Луны. Выстроилась длинная очередь.

— После того как ввели процедуру досмотра четвертого уровня, к вам приходили инспекторы?

— Да.

— Кто?

Арьянда начал волноваться. Вопросы задавались вежливо и мягко, но настойчиво и следовали один за другим, без перерыва.

— Команда зачистки из подразделений маршала-провоста. Я не помню имен. Флиокс предоставит вам нужную информацию.

— Они что-то нашли?

— Конечно же, нет!

В первый раз с момента своего появления на мостике Кроул отвел глаза от лица Арьянды и осмотрел забитое аппаратурой помещение. Взгляд останавливался на побитых жизнью когитаторных станциях, потускневших украшениях, облупившейся краске на переборках. Он как будто оценивал все вокруг, раздумывая, как проще было бы все это уничтожить.

Арьянда стиснул навершие трости и почувствовал, как резной костяной набалдашник врезался в ладонь. Никто не решался заговорить. Команда делала вид, что работает, но их напряжение ощущалось на физическом уровне.

Наконец, Кроул глубоко вздохнул. Похоже, у него что-то болело — по суровому лицу пробежала тень гримасы.

— Вы собирались показать документацию, — сказал он. — Все данные о последнем рейсе, пожалуйста.

Глава двенадцатая

Десантная капсула модели «Игла» была полной жутью, изобретенной безумцем и построенной садистами. Концепцию устройства позаимствовали из посмертно опубликованных записей техножреца-еретика Ксо-Ксо с Таргарона V, который, по слухам, вдохновлялся результатами нелегального исследования стандартной абордажной торпеды, значительно уменьшив ее в размерах и добавив ряд собственных технологических решений. Механикус не особо приветствовали подобные проявления инициативы. Вероятно, именно по этой причине автор записей скоропостижно скончался, а сама работа оказалась в самых дальних уголках тайных архивов Марса, где и провела около трех тысяч лет. Только в середине сорок первого тысячелетия, когда дела на военном фронте уж совсем не радовали и отчаяние разожгло в техножрецах интерес к ранее запретным знаниям, наиболее радикальные из них достали чертежи из запасников и попытались применить древние наработки. Изначально предполагалась, что устройство, известное под названием «Проект Халдея», станет индивидуальной десантной капсулой космического боя для Адептус Астартес и некоторых механизированных частей скитариев, но оказалось, что разработанной Ксо-Ксо машине не хватало для этого прочности. Но машина нашла свое применение среди специализированных подразделений Адептус Терра: ассасинов, шпионов и инквизиторов.

Спиноза не знала ничего из этой богатой интересными фактами истории, но, чувствуя, как механизмы проклятой машины щелкают и вибрируют в непосредственной близости от нее, бормотала бесконечные богохульные ругательства, понося всех, кто приложил руку к ее созданию.

Она ничего не видела, а слышала только рев плазменного двигателя, который наполнял тесное пространство капсулы и давил на уши, несмотря на звукоизоляцию. Руки и ноги оказались плотно прижаты к телу, а на расстоянии ладони от лица находилась обшивка абордажной торпеды. Сверху, над головой, шипел и пощелкивал блок электрических и механических устройств, реагируя на потоки данных, получаемых от датчиков на обшивке. Духи этих машин были злобными, такими же ненадежными и коварными, как механизмы, служившие им домом. Спиноза была абсолютно убеждена, что они специально делали перелет как можно более неприятным.

Обычная абордажная торпеда была раз в десять больше «Иглы» и действовала за счет грубой силы и мелта-зарядов. Та капсула, в которой находилась Спиноза, рассекала тьму, словно нож, и оставалась незаметной для космических устройств слежения. Дознаватель едва почувствовала удар — мягкий хруст, за которым последовало жужжание резаков. Включились авгур-глушилки, отключив все датчики в зоне проникновения. Машина задрожала, затряслась и проползла немного вперед. Это означало, что капсула закрепилась в проделанной бреши. Спиноза услышала резкий скрежет разрываемого металла, после чего плазменный двигатель проклятого устройства наконец замолчал. «Игла» дернулась в последний раз, зажгла красную подсветку пассажирского отсека и открыла створки внешнего корпуса.

Спиноза, чувствуя невероятное облегчение, движением века отдала команду отстегнуть ремни безопасности. Полосы синтетической кожи с шипением втянулись в пазы, и дознавателю удалось распахнуть люк капсулы. Несколько секунд пришлось потратить на то, чтобы выползти из тесного отсека, толкаясь пятками и локтями. Наконец, Люче оказалась на свободе и смогла осмотреться.

«Игла» пробила обшивку точно там, где должна была, — в заброшенном отсеке под основными грузовыми трюмами «Радаманта». Отверстие во внешнем корпусе судна, затянутое мерцающей дымкой герметизирующего поля, было всего около двух метров в диаметре. Какие бы чувства ни вызывал полет в торпеде, устройство выполнило свою задачу — пронесло ее сквозь сеть датчиков корабля, пробуравило обшивку и запечатало щель. Спиноза в качестве благодарности пнула по гладкому, покрытому инеем корпусу «Иглы».

На звук удара из заднего отсека, болтаясь из стороны в сторону, вылетел Горгий. Его глаз светился неуверенным желто-зеленым светом. Череп ударился о потолочную балку и завертелся, выставив из-под скулы дуло своего игольного орудия.

— Тихо! — зашипела Спиноза, жестом приказывая ему успокоиться. — У тебя система координат сбилась. Сфокусируйся. Кроул сказал, что от тебя будет толк.

Горгий развернулся и опустился, уставившись дознавателю прямо в лицо. Только сейчас она поняла, каким древним был череп, почти полностью скрытый за мозаикой из приводов и авгуров. Пучок кабелей, свисавший из того места, где должна была быть шея, коснулся руки дознавателя, звякнув металлом оплетки по керамиту доспеха.

— Интерио? — требовательно спросил череп.

— Вроде того. Как ты себя чувствуешь?

Повисло молчание. Затем глаз сервочерепа окрасился в привычный кроваво-красный цвет.

— Кроул ингрессус, эрго поспешим-поспешим.

Спиноза прошла вперед, осматривая помещение, в котором они оказались. На ней были полная броня и закрытый шлем. Несмотря на все преимущества, которые давал такой скафандр, дознаватель не могла отделаться от ощущения, что она погребена заживо.

Отсек оказался всего несколько метров длиной — одна из тысяч буферных ячеек между внешней обшивкой корабля и внутренними отсеками. В передней стене был люк, покрытый толстым слоем ржавчины и, очевидно, не использовавшийся уже долгое время. Дознаватель вынула устройство для взлома, закрепила его на замке и подождала, пока оно сделает свою работу. Как только замок щелкнул, ей пришлось сдвигать крышку люка самостоятельно — двигатели давно вышли из строя. Наконец ей удалось протиснуться в щель.

Внутренности пустого грузового корабля были огромными, гулкими, темными и почти такими же холодными, как космическая бездна снаружи. Спиноза осторожно шла по пластальной палубе. Время от времени она проходила мимо перегородок, разделяющих участки, — громадных стен, усиленных распорками из адамантия, с установленными между ними подъемниками. Вся эта конструкция была модульной, и через равные расстояния на стены были нанесены руны разметки. Каждый символ был высотой около двадцати метров. Было сложно представить, как выглядел грузовой трюм «Радаманта», когда его заполняли миллионы контейнеров. Сейчас он больше всего напоминал склеп.

Спиноза начала сканировать помещения. С помощью встроенного в шлем ауспика она проверяла стены на наличие за ними скрытых пространств. Горгий летел впереди, и его прожекторы сверкали в темноте, будто звезды.

Периодически Спиноза натыкалась на печати, видимые в ультрафиолетовом спектре. Такие знаки оставляли после себя арбитры во время планового досмотра. Они тщательно отнеслись к своей работе, проверяя по очереди каждый отсек и заверяя его своей печатью. Разумеется, когда арбитры здесь проходили, трюм был полон.

— Нихил, — протрещал Горгий. Череп улетел вперед, обогнул переборку и исчез во мраке. — Тум-тудум.

— Мы только начали! — огрызнулась Спиноза, но, по правде, ее и саму терзало нехорошее предчувствие.

Кроул притащил их сюда после собственного расследования, о деталях которого дознавателю было неизвестно. Возможно, его решение и имело под собой веские основания, но она знала инквизитора слишком недолго, чтобы сказать наверняка. К тому же ей очень хотелось иметь хоть какое-то представление о том, что именно они ищут. Если капитану и было что скрывать, то Люче не понимала, почему арбитры этого не обнаружили. Досмотр четвертого уровня — это серьезная процедура, которую проводят серьезные оперативники, чья жизнь напрямую зависит от безупречности работы.

Несмотря на дурные предчувствия Спинозы, они продвигались достаточно быстро. На грузовых судах была маленькая команда, обычно всего несколько десятков человек, у которых отсутствовал повод спускаться в пустые трюмы. Череп сканировал стены широкоугольными датчиками, и они таким образом постепенно прочесывали весь корабль, стеллаж за стеллажом, отсек за отсеком.

Достаточно скоро впереди замаячили последние помещения, еще хранящие застарелый запах последнего груза. На металлическом настиле палубы время от времени попадались отдельные зерна замороженной пшеницы, оставшиеся гнить в темноте. Спиноза завернула за угол и оказалась в таком же отсеке, как и все предыдущие. Она тщательно просканировала стены.

И опять — ничего. Она проверила печати арбитров, одну за другой. Все уже осмотрели до них. Спиноза обернулась, отыскивая взглядом Горгия. Череп завис у дальней стены, примерно посередине между полом и потолком.

— Давай сюда, — сказала она, жестом приглашая его следовать за собой. — У нас не так много времени.

Горгий не шевельнулся.

— Итерум.

— Это бессмысленно. Я уже все здесь сканировала.

Горгий развернулся и яростно уставился на Спинозу.

Его глаз пылал ярко-алым.

— Ступидус! Не универса арма матрица авгура, нет-нет.

Спиноза резко остановилась.

— Ты что-то нашел?

Череп начал возбужденно подпрыгивать в воздухе.

— Локус хик.

Горгий был метров на двадцать выше уровня пола. Спиноза подошла к ближайшему пульту управления подъемником и подключила его к системам брони. Один из настенных погрузчиков пробудился к жизни. Дознаватель встала на платформу, и та, дребезжа зубчатым приводом, поехала вверх по стене. Добравшись до места, напротив которого завис Горгий, Спиноза осмотрела очередную, ничем не примечательную панель секции стены. Она была совершенно такой же, как и остальные, с нанесенной ультрафиолетовой печатью.

— Здесь уже все осмотрели, — заметила она.

— Слепцы! Итерум.

Спиноза сконцентрировала внимание на печати и прогнала ее через весь доступный спектр фильтров. Штамп казался таким же, как остальные, во всем, кроме одного факта: спектральный анализ показал отклонения. Метка выглядела так же, имела ту же подпись, но химический состав чернил отличался.

Горгий начал биться в стену там, где висел, после чего поднялся чуть выше и ударился снова. Спиноза осторожно двинулась вдоль платформы, прощупывая панель по краю. Она ничем не отличалась от остальных — двадцать метров шириной, десять высотой, с направляющими желобками под стандартные контейнеры. Когда арбитры досматривали помещение, здесь как раз должен был находиться вплотную прижатый к стене контейнер с грузом.

Но ауспик ничего не выявлял, сигналы возвращались на датчики и не показывали никаких аномалий. Дознаватель со злостью ударила кулаком по металлической панели. Та не шелохнулась, но с противоположной стороны раздался едва различимый щелчок. Спиноза и Горгий переглянулись.

— Подвинься, — велела она сервочерепу, снимая с пояса крозиус и активируя энергетическое поле.

Серебряный зарычал и осветил мрачные стены электрической вспышкой. Спиноза подняла булаву к самому верху панели и изо всех сил прижала пылающее энергией навершие к стене.

Потоки энергии растеклись по металлу. Несколько секунд кромка плиты сопротивлялась нестерпимому жару, но наконец поддалась. Стена треснула, покрылась пузырями и взорвалась. Спиноза едва не упала, когда целая секция металла провалилась внутрь после разрушения опорной панели. Исходящий от крозиуса свет озарил пространство за стеной.

Дознаватель на секунду замерла, ошарашенно глядя в пробитое отверстие. По идее, они сейчас должны были разглядывать просто большую дыру в толще металла. Но вместо этого оказались на пороге еще одного помещения, стены, пол и потолок которого покрывал толстый слой крови. Потеки казались старыми и засохшими, но на стенах виднелись и другие отметины — глубокие борозды, как от энергетических когтей, и обожженные чем-то, похожим на кислоту, участки.

— Мерзость, — прошипел Горгий, влетая внутрь и яростно щелкая затвором встроенной пикт-камеры. — Еретикус-майорис-экстремис.

В помещении стояла самая невыносимая вонь, с которой Спинозе доводилось сталкиваться. Кровь, стухшая за долгое время в закрытом помещении, лишь отчасти была ее источником. В затхлом воздухе чувствовалось еще что-то, невыразимо отвратительное, от чего дознавателя начало тошнить. Во рту накопилась слюна, и Спиноза шумно сглотнула.

— Что за тварь здесь держали? — спросила она, обращаясь не то к Горгию, не то к себе самой.

Отсек был пуст, но все эзотерические датчики доспеха зашкаливали. Их показания потребуют тщательного анализа. На первый взгляд казалось, что они демонстрировали полную бессмыслицу.

И тут в дальнем углу она увидела красный огонек, раз за разом загорающийся и затухающий. Она склонилась над ним и отключила фильтры ауспиков. Маячок на растяжке, закрепленной на сорванном замке. Он был активен и передавал сигнал кому-то на корабле.

Спиноза помчалась обратно к подъемнику.

— Анила! — рявкнула она в микрофон передатчика, как только платформа поползла вниз на палубу. — Готовься к экстренному отлету, уведоми лорда Кроула и готовь пушки. Нас раскрыли.

Кроул никуда не торопился. Он внимательно всматривался в светящиеся руны, бегущие сплошным потоком по выпуклому экрану. Перечни оформленных грузовых деклараций, перевалочных складов и варп-станций были совершенно обычными. Ничего из этого не смогло бы вызвать и намека на подозрение даже у наиболее требовательных контролеров. Без сомнения, арбитры уже прошерстили все эти документы, но никогда нельзя знать наверняка. Они осмотрели, возможно, сотню кораблей перед тем, как высадились на «Радамант», а даже инспекторы с серьезной психологической подготовкой могут уставать.

Он чувствовал, как Арьянда, тяжело дыша, то нависает над его плечом, то расхаживает туда-сюда, изо всех сил стараясь не выдать своего крайнего беспокойства. Капитан очень боялся, так же как и его команда. Вполне ожидаемая реакция. Когда-то давно он, возможно, и принял бы это за доказательство их виновности. Но на самом деле Эразм давно осознал истину, которую уже пытался донести до Спинозы. Все боялись инквизиторов — и преступники, и невинные. И от этого их работа становилась только труднее. Дознаватель, по всей видимости, еще не до конца уразумела этот факт, но Кроул надеялся, что со временем она поймет.

Он задумался о своем новом аколите и на какой-то миг отвлекся от бегущих по экрану данных. Инквизитор вспомнил, как много месяцев назад в первый раз разговаривал о ней с Ревом. Достать досье оказалось нелегко, но Гук проявила чудеса изобретательности. Они все были готовы для него постараться, и это являло собой очень немногие приятные моменты в мире, полном разочарований.

Стоило ли ему ощущать угрызения совести? Может, да, а может, нет. Он так давно перестал общаться с людьми, что общепринятые нормы морали теперь приходилось вспоминать, и не без труда. И тем не менее, несмотря на очевидно сильное влияние Тура, дознаватель показывала определенный прогресс.

— Я могу вам как-то помочь, инквизитор? — раздался недовольный голос Арьянды.

Кроул переключился на следующий экран, не отводя взгляда от покрытого жирными потеками монитора. Замелькали новые руны, массив за массивом.

— Как долго вы пробыли за орбитой Луны? — спросил он.

— Два дня, — ответил капитан.

— Два дня? — удивился Кроул, наконец подняв взгляд на капитана.

Арьянда пожал плечами, не очень достоверно изобразив веселье.

— Я не стал указывать им, как надо работать.

Кроул посмотрел на экран:

— Вот тут. Я изучил ваш внутренний журнал по навигации в пределах Солнечной системы. В нем все в точности, как вы описали, но есть одна необычная вещь. Возможно, вы сможете мне помочь. Ваши авгуры зафиксировали сближение с другим судном на отметке времени 456:56:13. По журнальным записям я могу приблизительно рассчитать, что это произошло где-то в секторе 4569. А это далеко от Луны. С другой стороны, если верить вашему навигационному датчику, в то же самое время «Радамант» находился в пяти тысячах километров от Луны и ожидал разрешения пришвартоваться на верфях Креса. Так что у вас либо невероятно большой диапазон работы датчиков, либо одна из записей неверна. Что же произошло?

Кроул поднял взгляд и увидел, что Арьянду довольно сильно трясет. Но удивило его другое. Генерал-капитан с двух рук целился инквизитору в голову из пистолета. По пухлому лицу несчастного ручьями тек пот, стекая в пышные усы.

Все до одного члены команды, за исключением безвольных сервиторов, также вытащили оружие — в основном дробовики и устаревшие модели лазганов. Как раз то, что ожидаешь увидеть в руках команды грузового судна.

— Трон, как же мне хочется, чтобы вы никогда здесь не появлялись. — Судя по его виду, Арьянда не просто паниковал, а чуть ли не плакал. — Думаете, мне хочется это делать? Думаете, мне хочется погубить себя?

Кроул задумался. Тянуться за револьвером пришлось бы долго, но инквизитора больше беспокоило не направленное на него оружие, а то, что люди вообще решились на подобное.

— Вы понимаете последствия своих действий? — спокойно спросил Кроул.

— Да будьте вы прокляты! Все я понимаю! — взвизгнул Арьянда, пытаясь совладать с трясущимися руками. — Вы послали кого-то ко мне в трюм, и он только что активировал датчик движения. Теперь я не могу позволить вам уйти. Никому. Они же найдут меня, понимаете? Они найдут меня. Он найдет меня, и я не могу… я не буду… — Ствол ходил ходуном и прыгал из стороны в сторону все сильнее, по мере того как мускулы капитана сводило судорогой. — Я лучше умру! Лучше умру… Ничто из того, что вы можете со мной сделать, не будет хуже. Ничто.

Кроул, не обращая внимания на направленное в его сторону оружие, смотрел прямо в терзаемое душевными муками лицо Арьянды:

— Вы ведь хороший человек, генерал-капитан, правда? Вы любите Империум. Я вижу это. Но впутались во что-то пугающее. Сообщите мне имена, и, учитывая обстоятельства, это будет настоящим подвигом.

Арьянда расхохотался. Его плечи поднимались и опускались в унисон с истеричными всхлипами.

— Мне плевать! Если бы вы видели то же, что и я… Трон святый, да я в любом случае обречен на очищение, мы все на него обречены, да и вы тоже. Так какая разница, если…

Кроул терпеливо выжидал, когда мотовин, впрыснутый в кровь системами брони, начнет действовать. Как только инквизитор начал двигаться, стимулятор среагировал с катализаторами химических процессов в доспехе и придал его движениям невероятную скорость. Эразм выхватил Радость из кобуры и выпустил пулю в плечо Арьянды прежде, чем тот успел хотя бы заметить движение. Генерал-капитан упал на пол, вопя от боли. В это время Кроул уже вступил в бой с остальной командой мостика, уклоняясь от беспорядочных залпов и раздавая удары закованными в металл кулаками. Первые двое побежали прямо на него, дико паля из своего примитивного оружия. Он ушел в сторону от выстрелов и стукнул одного из нападавших в лицо, а затем обратным движением резко ткнул локтем в открытое горло второго.

Увидев это, остальные побежали к дверям в задней части мостика. Кроул схватил одного из бегущих за шею и с силой ударил о палубу, сломав ему позвоночник. Еще один член команды «Радаманта» упал, разбрасывая вокруг брызги крови и осколки костей, сраженный пулей Радости, попавшей ему в затылок.

Кроул развернулся к оставшейся части команды. Лишившись пути для отступления, люди, несмотря на сковывавший их ужас, снова схватились за оружие и отошли назад, пытаясь занять более удобные позиции для стрельбы. Кроул не дал им такой возможности. Мотовин позволял ему двигаться с нечеловеческой скоростью, а силовая броня значительно увеличивала возможности. Инквизитор прыгнул, перезаряжая револьвер прямо в воздухе.

Он приземлился прямо в центре сбившихся в плотную кучку людей, ударом ноги проломил грудину ближайшему из них, ухватил второго за волосы и ударил лицом о блок когитаторов. Точными выстрелами Кроул расправился еще с двумя противниками. Он рвал их на куски, как какой-нибудь мстительный дух Старой Ночи, и обрывал вопли несчастного тяжелыми ударами кулаков. Последний выживший пытался убежать и спрыгнул на наклонные иллюминаторы нижнего уровня, как будто мог их разбить и скрыться в космосе. Но Эразм настиг его, схватил за голову и резко дернул. По мостику разнесся мерзкий хруст, за которым последовал глухой удар обмякшего тела о палубу.

Покончив с командой, Кроул остановился, чтобы отдышаться. Кровь медленно стекала по разбитым пультам управления. Только сервиторы, подключенные к терминалам продолжали работать, как будто ничего не произошло. На их бессмысленных лицах не отражалось никаких эмоций.

Кроул поднял Радость, начисто вытер оружие, перезарядил и подошел к корчившемуся от боли Арьянде. Инквизитор сел на корточки подле капитана и нажал кулаком на рану.

— Молчи и слушай внимательно, — тихо произнес он. — Ты уже подписал себе смертный приговор и знаешь об этом. Но твоя смерть все еще может быть быстрой и безболезненной. Твоему имени необязательно оказываться в списках проклятых. У тебя ведь есть семья? Ты же не хочешь, чтобы они страдали, верно? Я могу забрать тебя отсюда, могу защитить. Работай со мной, и это будет хорошая смерть.

Арьянда рассмеялся. На искаженных гримасой страдания губах выступила кровавая пена.

— Даже если я… поверю… — пробулькал он, морщась от боли.

Его глаза налились кровью, а тело задергалось. Кроул отодвинулся подальше, когда лицо капитана начало наливаться синевой. Его выстрел не мог нанести подобных повреждений. Вероятно, капитан проглотил что-то, чтобы прервать свои страдания. И это, в отличие от всего остального, вызвало у Кроула неподдельное отвращение.

— Имя! — потребовал инквизитор, глядя сверху вниз на бьющееся в судорогах тело. — Просто назови имя.

Арьянда на миг смог вернуть себе контроль над телом. На лице отразилось сожаление.

— Он узнает. Даже на… на той стороне. Он узнает.

Капитан корабля захлебнулся рвотой и дико выгнулся. Кроул видел набухшие от напряжения вены. Через секунду Арьянда был уже мертв. Когда тело обмякло, что-то звякнуло по металлу. Кроул повернулся на звук и увидел, что трость генерала-капитана катится по настилу. Инквизитор поднял ее и заметил, что камни на навершии слегка мерцают, как будто туда встроен передатчик.

В тот же миг освещение мостика сменилось на тревожный красный свет, а на пикт-экранах появились предупреждающие сообщения.

Кроул подошел к ближайшему монитору и запустил диагностику. Отчет пришел почти сразу. Причиной тревоги стал только что перегруженный плазменный двигатель. И до того как корабль разлетится на куски, оставалось не так уж много времени.

Инквизитор бросил испепеляющий взгляд на труп Арьянды.

— Проклятый ублюдок, — процедил он.

Спиноза неслась по коридору, чувствуя, как прогибаются под ногами листы настила. Стены ходили ходуном, заклепки вылетали из гнезд, будто пули. Одна ударила в висок Горгия, и череп отлетел в стене, изрыгая проклятия на высоком готике.

— Лорд Кроул! — Она снова попыталась связаться с наставником, и в этот раз ее голос звучал более тревожно.

Аниле тоже не удалось выйти с ним на связь, а корабль грозил вот-вот развалиться на части. Где-то в глубине отсеков машинариума нарастал низкий гул, напоминающий рев целого стада быков. Дальше будет только хуже — дознаватель уже видела, к чему приводит авария плазменного реактора на крупном транспортном судне. В тот раз от корпуса осталось так мало, что даже утилизационным бригадам оказалось почти нечего забирать.

Спиноза добралась до перекрестка и завернула за угол, изо всех сил пытаясь двигаться быстрее. Она чувствовала, как воздух нагревается. Пол завибрировал еще сильнее. Листы настила начали изгибаться, а по стенам побежали змеевидные трещины.

Когда Спиноза наконец добралась до палубы, на которой располагался мостик, все вокруг шаталось, а светильники разлетались на куски, осыпаясь дождем пластековых осколков. Двери командного отсека были заперты, и она с силой впечатала навершие Серебряного в створки, ломая и сжигая расщепляющим полем усиленную металлическую дверь. Ей потребовалось три удара, чтобы левая створка повисла на петлях. Спиноза толкнула ее и ворвалась внутрь.

Мостик оказался завален телами. Они лежали на терминалах и в ячейках для сервиторов. Потолок по большей части обвалился и держался лишь благодаря вееру опорных балок, поддерживающих купол. Когитаторы умирали по одному, сначала начиная выдавать бесконечные строки мусорного кода, а затем взрывались, выпуская струи черного дыма. В центре этого безумия Кроул сгорбился над каким-то чудом уцелевшим терминалом и деловито щелкал по клавишам.

— Лорд Кроул! — закричала Спиноза, подбегая к инквизитору. — Корабль вот-вот взорвется! Нужно уходить немедленно!

— Дай мне минутку, Спиноза, — ответил Кроул, не отрывая взгляда от экрана.

Дознаватель ошарашенно уставилась на него. Из-под палубы раздался гулкий треск. Звук постепенно нарастал. Громада корабля могла в любой момент начать разрушаться. Спиноза подбежала к передней стене мостика, вдоль которой шел ряд иллюминаторов из бронестекла.

— Анила, — попыталась она связаться с пилотом, — доложи о своем местонахождении и статусе.

Ответом ей был только шум помех. Бурлящая поблизости плазменная энергия глушила всю связь.

— Лорд, нам нужно…

— Минутку.

Прогремел сильный взрыв, от которого в дальнем конце мостика настил изогнулся, будто тряпичный, и под ним показалась бездна, вскоре наполнившаяся отсветами пламени. Рев из глубин корабля становился громче и ближе — волна разрушения поднималась к верхним уровням. У них оставались считанные мгновения.

Выругавшись сквозь зубы, Спиноза вытащила две миниатюрные крак-гранаты и метнула их в панели из бронестекла. Затем она повесила крозиус на пояс и вернулась за наставником, собираясь силой оттащить его от терминала. Но к тому моменту, как она до него добралась, Кроул наконец закончил работу и надел висящий на поясе шлем.

— Спиноза, ты какая-то напряженная, — заметил инквизитор как раз в тот момент, когда очередной взрыв вспучил дальнюю часть мостика, и та покрылась сетью трещин.

— Поторопитесь, милорд, — настойчиво произнесла дознаватель, толкая его к иллюминаторам.

Гранаты взорвались одна за другой, разбив стекло на тысячи сверкающих в отблесках пламени осколков. Воздух на мостике тут же вылетел наружу, подхватив заодно и двоих людей, и выбросил в открытый космос.

Даже несмотря на шлем и броню, это было жутко больно. Спиноза чувствовала, что она летит кувырком. Перед глазами мелькали звезды и неясные очертания. Несмотря на все попытки брони компенсировать резкое изменение внешней среды, от внезапного понижения температуры у нее перехватило дыхание, а сердце бешено заколотилось. Какое-то время, пока она летела в потоке обломков, а все звуки заглушались ее судорожными вздохами, в замкнутом контуре доспеха казавшихся оглушительно громкими, Спиноза не могла сконцентрироваться вообще ни на чем. Мир для нее состоял из калейдоскопа звезд и ощущения полной растерянности.

Затем она увидела бело-серую сферу Терры, на фоне которой выделялась пылающая громада «Радаманта». Тут же был Кроул, практически незаметный в своей черной броне. Он проплыл мимо, вытянув руки, как будто собирался что-то ухватить.

«Черная вдова» появилась из темноты космоса как раз вовремя. Люк пассажирского отсека был распахнут, готовый принять их на борт. Анила мастерски работала двигателями, пытаясь выловить выживших. Кроул оказался внутри первым. После этого пилот развернула корабль, чтобы подобрать Спинозу.

Дознаватель на скорости влетела внутрь, ударилась о дальнюю стену отсека и едва не вылетела обратно. Кроул, к этому моменту уже пристегнутый, схватил Спинозу и довольно бесцеремонно пихнул в кресло. Горгий, используя собственный миниатюрный реактивный двигатель, влетел в уже закрывающиеся двери, когда Анила стала разворачивать корабль для побега. В отсек начал подаваться воздух. Вместе с атмосферой вернулись и звуки — рев двигателя и грохот обломков по обшивке.

— Это было уже слишком, милорд, — проворчала Спиноза, пристегиваясь. Она кипела от ярости из-за опасной задержки.

— Я был абсолютно уверен, что ты все сделаешь как надо, — совершенно спокойно ответил Кроул.

«Черная вдова» тем временем перешла на максимальную скорость, быстро удаляясь от космического грузовика. Анила не жалела двигателей. Через несколько секунд их настигла взрывная волна, от которой легкий корабль буквально завертелся. От тяжелых ударов по корпусу все тряслось и изгибалось. Довольно крупные по размеру объекты то и дело врезались в них, а затем, кружась, устремлялись к поверхности планеты. Их маленький замкнутый мирок накренился, гравикомпенсаторам не хватило мощности, чтобы удержать курс, и «Черная вдова» сорвалась в штопор. Серия столкновений и ударов, казалось, вот-вот расшибет корабль, и все его пассажиры рухнут в кипящие внизу токсичные облака.

Наконец Аниле удалось выровнять «Черную вдову» и стабилизировать полет. Тряска стихла. Затрещал динамик внутренней связи, и оттуда донесся сухой голос пилота.

— Взрыв привлек много внимания, — доложила она, — к нам приближаются патрульные корабли, а один из крейсеров разворачивается к нам орудиями.

— Избегай контакта, Анила! — приказал Кроул, снимая шлем. — Нам нужно войти в атмосферу прежде, чем кто-то успеет засечь нас. Всё спишут на аварию в реакторе.

Спиноза также освободилась от шлема и уставилась на наставника. Сердце все еще колотилось от избытка адреналина.

— И что, это того стоило? — спросила она, изо всех сил стараясь не кричать. Больше всего ей хотелось задушить инквизитора.

Кроул улыбнулся ей.

— Более чем, Спиноза, — ответил он. — Я думаю, что у нас наконец-то что-то появилось.

Глава тринадцатая

Несмотря на усталость, спать Спиноза не хотела. Шум бесконечного города пробивался даже сквозь толстые стены Корвейна. Проведя час в попытках успокоить разум с помощью медитации, Люче оделась, вышла из комнаты и отправилась на один из многих обзорных балконов башни.

Время близилось к рассвету, хотя небо оставалось по-прежнему черным и подсвечивалось лишь заревом тысяч костров. Барабанный бой превратился в сплошной раскатистый гул, который эхом разносился по искусственным каньонам, змеящимся между жилыми шпилями.

Спиноза облокотилась на перила. Даже в предрассветный час влажность воздуха была высокой. Над головой яростно клубились облака, озаренные пламенем костров. Это была вечно движущаяся масса кроваво-красного цвета, на фоне которой выделялись чернильно-черные силуэты высочайших башен города.

Далеко внизу все переходы кишели толпами паломников, в своем религиозном экстазе с каждым часом вопящих все громче и громче. Они понимали, что время на исходе и если они до сих пор находятся в Сальваторе, то шансов вовремя пробиться поближе ко Дворцу у них почти не осталось.

Большая их часть даже не знали, куда идти. Они легко могли исчезнуть с лица этого мира, пропав в темноте одной из его бездонных пропастей.

Интенсивность движения в воздухе тоже нарастала. Наполненные газом пузатые дирижабли медленно плыли от одной посадочной площадки к другой, оставляя за собой длинный дымный след. Они были увешаны флагами с лозунгами, осуждающими пороки и восславляющими набожность. Летательные аппараты Министорума висели в воздухе на гудящих гравиплатформах, и из установленных на них вокс-динамиков неслись речи, посвященные Сангвинале. Все больше символических изображений павшего примарха, некоторые из которых достигали нескольких метров в высоту, раскачиваясь, поднимались над творящимся на улицах и воняющим потом хаосом. Их грубые лица были кое-как выкрашены золотой краской, а за спинами свисали уродливые крылья.

Спиноза поочередно напрягла мышцы, одну за другой, соблюдая последовательность, которой ее научили при вступлении в Инквизицию. Теперь ей было непросто ощущать то незамутненное восхищение, которое она испытывала много лет назад, когда ее вытащили из тьмы неведенья и показали мир, полный кошмаров и чудес, показали вещи, от которых она впадала в экстаз, и ужасы, заставлявшие сдерживать порывы рвоты.

Она никогда не считала себя достойным кандидатом. В схоле были и другие, куда лучше подходящие для службы Священным орденам. По крайней мере, она всегда так думала. У кого-то была высокородная родня, способная поддержать, потянуть за ниточки в паутине имперской дипломатии. Для нее, беспризорницы без связей, которую привезли в схолу на армейском транспорте с рекомендательным письмом от полковника Астра Милитарум, выбор был не так уж велик. Почти с самого начала Люче хотела вступить в Миссионарус Галаксия. В те дни ее вдохновляли истории о святых странниках, и она мечтала путешествовать по окраинам Галактики, наполняясь верой и неся свет Императора тем несчастным осколкам человеческого рода, которые по каким-то причинам отпали когда-то от Его благодати. Это была бы достойная жизнь. И тогда она бы расширяла границы Империума вместо того, чтобы охранять их.

В ту ночь, когда ей поступило неожиданное предложение, на Астранте лил дождь. Прибывший гость был грузным, закованным в броню и молчаливым. Судя по всему, он предпочитал решать проблемы далеко не словами. Наставники схолы разбудили ее и отвели в Залы дисциплины в северном крыле, которое нависало над растрескавшимися под ударами прибоя скалами Железного побережья.

— Любишь ли ты Императора? — спросил незнакомец, и она, дрожа в одной ночной сорочке, сжав кулаки от холода, ответила:

— Всем разумом, сердцем и душой.

По крайней мере, хоть это осталось неизменным. За годы, минувшие после отбытия с терзаемого бесконечными бурями мира и после всех испытаний и проверок, ее вера осталась непоколебимой. Когда ей в первый раз пришлось убить человека — их заперли вдвоем в тесной камере, его лицо было скрыто под капюшоном, а из оружия Спинозе дали лишь тупой нож, — она повторяла эту мантру, чтобы найти в себе силы сделать то, что должно. Когда впервые столкнулась с ксеносом — свивающейся в кольца кошмарной когтистой тварью, покрытой фиолетовым панцирем, — то шептала ее про себя, сдерживая рвотные порывы. Постепенно Спиноза становилась все крепче, закалялась, превращалась из верного приверженца Имперского Культа в одно из его самых грозных орудий, но эти слова остались неизменными.

«Всем разумом, сердцем и душой».

Люди внизу вопили те же самые слова. Их вера немногого стоила, она поддерживалась лишь отчаянием. Истинная ценность мантры раскрывалась лишь тем, кто понимал ее настоящее значение. Безумие, охватившее людей на улицах, можно с легкостью переориентировать, заставить стремиться к совсем иной цели. И именно для этого существовали различные организации Империума: они должны не только разжигать пламя веры, но и направлять его в нужное русло. Люди верили и боялись. И поэтому были в безопасности, что бы Кроул ни говорил.

При мысли о наставнике желудок Спинозы свело от отвращения, и она тут же мысленно обругала себя. Он по-своему был столь же преданным делу, как и она. В противном случае он бы не выжил здесь, ибо тут было сердце всего, здесь находилось светило, вокруг которого вращалась вера септиллионов людей.

Скоро Кроул призовет ее. На рассвете они соберутся с Ревом, чтобы обсудить дальнейшие действия. Теперь было бессмысленно думать, что инстинкты подвели инквизитора. На том космическом транспорте везли что-то жуткое. Но все же, все же…

Где-то там, среди миллиардов паломников, была она. Серп — пятно на ее чести. Это незаконченное дело следовало непременно закончить. И даже если Кроула подобные вещи не заботили, то про Спинозу такого сказать было нельзя. За время, проведенное с Ангелами Смерти, она поняла, что, когда в силу тяжелых обстоятельств в душе не оставалось места для сложных эмоций, не исчезали лишь основные аспекты человеческой сущности, а именно: ярость, честь и упрямство.

Далеко на востоке черно-красный узор облаков наконец начал бледнеть. В течение часа или около того на горизонте появится серая полоса, которая поползет по небосводу, как разлитая белковая паста, пока все вокруг не погрузится в тоскливый полумрак.

Ночью Терра казалась чуть более сносной. Очертания башен выглядели более четкими, статуи — более мрачными. Арки изгибались круче, и на них не было видно плесени и трещин, постепенно точивших камень. В очистительной темноте легко представлялось, каким бы мог быть этот мир, если бы Он все еще находился среди смертных, рядом со своими слугами, осененный золотым светом извечной чистоты.

Скоро Кроул призовет ее. Ей следует вернуться в свои покои и поспать хотя бы час или два, а затем подготовиться к новому заданию.

Но не прямо сейчас. Еще некоторое время она простояла на балконе, глядя на сердце Тронного мира во всем его убожестве и великолепии, впитывая его. Спиноза гадала, что бы она почувствовала в ту холодную ночь на Астранте, если бы молчаливый человек рассказал ей, что она окажется когда-то здесь, настолько далеко от края Галактики, насколько это возможно, и будет заниматься вот этим всем.

Ей нравилось думать, что она обрадовалась бы этой возможности и поняла бы, какая это великая честь, сколь немногим выпадала подобная доля.

Спиноза смотрела на раскинувшийся до самого горизонта вечный город, слушала восторженные и исступленные крики и наблюдала за хлопающими на горячем ветру знаменами.

Скоро Кроул призовет ее.

Барабаны и не думали замолкать.

«Всей душой», — подумала она.

Кроул вошел в помещение архива. Гук широко улыбнулась, показав зубы, и зашаркала к нему, волоча за собой пучок кабелей. Над их головами сервиторы гремели и раскачивались на длинных цепях.

— Она приходила сюда, — сказала Гук, протягивая инквизитору механические руки.

Кроул взял их в свои ладони и кивнул:

— Да, она говорила. Надеюсь, ты ей помогла?

— Конечно! — Юлия посмотрела на инквизитора с почти детским укором. — А теперь и ты тоже здесь. Давненько такого не случалось.

— Ты же знаешь, я всегда с радостью прихожу, когда у меня есть время.

Гук отдернула руки.

— То есть сейчас тебе нужна только информация.

— Сегодня — да. Лорд-инквизитор Ховаш Фелиас, Ордо Ксенос.

— Тебе не знакомо это имя?

— Почему-то люди всегда удивляются, когда я чего-то не знаю.

Гук заговорщически подмигнула:

— Ты мало что упускаешь.

Она заковыляла к стойкам с когитаторами.

— Что именно ты хочешь узнать о нем?

— Мне нужно найти его, если это еще возможно. Поэтому давай все, что у нас на него есть.

Гук подключилась к системе, и сервиторы начали двигаться, подчиняясь ее воле, перекладывая стопки бумаг и разглядывая лишенными белков глазами строки ключевых слов на тонких листах пергамента.

— Фестиваль уже начался? — спросила Гук.

— Скоро начнется.

 

— Я бы хотела на него посмотреть.

— Не думаю, что тебе бы понравилось. Здесь лучше.

Гук нахмурилась, изогнулась и дернула за тянущийся за ней шлейф кабелей.

— Иногда… Иногда я их так ненавижу.

— У них есть свое предназначение.

— Как и у всех нас?

— Так или иначе, да.

Сервиторы начали спускаться к ним и складывать папки на стол. Кроул взял верхнюю и начал изучать. По большей части документы были написаны на толстом пергаменте, который использовали в работе писцы Адептус Терра, и переплетены в потускневшую от времени кожу, иногда потемневшую по краям из-за неправильного хранения или просто от возраста. На всех были кроваво-красные печати Инквизиции, у большинства на полях виднелись пометки. В основном бумаги были исписаны архаичным шрифтом, почти нечитаемым даже для него. Прекрасный пример закоснелой методики работы переписчиков и их гильдейских традиций.

— Похоже, он предпочитал держаться в тени, — пробормотал Кроул, просматривая статьи с упоминанием Фелиаса в официальных альманахах.

— Это преступление? — хмыкнула Гук.

— В моем понимании это, скорее, добродетель. — Кроул проглядел еще несколько документов. — Здесь есть еще имена. У него была довольно большая свита.

— Всем бы такую.

Кроул вопросительно поднял бровь, после чего продолжил читать:

— Сларо Аргойн, иночеловек, помощник тринадцатого класса. Ценен, когда приходилось решать вопросы силой, я полагаю. Нуд де Квин, проповедник с Ночных Миров. Вероника Скельд, крестоносец. Интересно. Борс Даламор, специалист по оружию. Ниир Хазад, убийца, культ смерти на Шобе. Гвардейцы с психоподготовкой, командированные из нескольких полков. Джерро Васкадре, ученый. Трон, да у него была целая армия. Куда они все исчезли?

Гук придвинулась поближе и заглянула в бумаги. Она беззвучно шептала слова, когда читала.

— Где была его база?

— Он не имел постоянной базы, — ответил Кроул, перекладывая очередную пачку пергаментов. — Филеас был скитальцем. Терра оказалась для него неожиданно опасной, но это нам уже известно.

Гук отошла от инквизитора и вернулась к когитаторам. Подергав за переключатели и рычаги, она приглушила свет плавающих в воздухе фонарей и вызвала дополнительных сервиторов. Кроул на какое-то время погрузился в чтение, затем вытащил несколько документов из разных папок. Остальное он положил обратно на стойку. Отобранный комплект инквизитор передал Гук.

— Проследи, чтобы Спиноза это прочла, — сказал он. — Меня какое-то время не будет в Корвейне.

Гук с поклоном приняла бумаги:

— Я распоряжусь, чтобы с них сняли копии. Куда ты отправишься на этот раз? Или это запретное знание?

— Какой тебе от него будет прок, Юлия? — грустно улыбнулся Кроул.

— Я могла бы воображать. Знаешь, раньше, когда ты мне хоть что-то рассказывал, я представляла, как ты ходишь во Дворец.

— Это было очень давно.

— Но я до сих пор помню. Возможно, тебе стоит заходить сюда почаще.

— Договорились. Когда это все закончится, мы поговорим. Я расскажу тебе пару интересных историй.

Гук засветилась от радости. Серые губы растянулись в улыбке, блеснули металлические зубы.

— Обещаешь?

— Когда все закончится.

Кроул направился к выходу. Гук смотрела ему в спину почти что голодным взглядом. Как только двери за инквизитором закрылись, она снова переключила внимание на сервиторов. Трое из них висели на цепях прямо перед ней с отвисшими челюстями.

— Ну что ж, снова за работу, — пробормотала она, покачав головой.

Глава четырнадцатая

— Итак, теперь мне кое-что понятно, — сказал Кроул. Рев и Спиноза сидели тут же, за шестиугольным гранитным столом в личных покоях инквизитора. Кроулу показалось, что дознаватель выглядит уставшей, что неудивительно, учитывая события прошлой ночи. Возможно, он обошелся с ней слишком жестко, но вряд ли у него получится дать ей послабление в ближайшие дни. Спинозе придется это выдержать так же, как и всем остальным.

Капитан штурмовиков, как всегда, сидел с каменным лицом. После недолгого пребывания в вотчине арбитров у него, похоже, свежих шрамов не прибавилось.

Несмотря на то что снаружи забрезжил рассвет, комнату все равно приходилось освещать десятками толстых свечей в вычурных железных канделябрах. В центре стола лежал полированный, потемневший от времени череп, за которым явно тщательно ухаживали. По легенде, он принадлежал инквизитору Аксио, первому из династии, хотя доказать это, конечно же, было невозможно.

— Прежде, чем «Радамант» взорвался, — продолжил Кроул, — я успел изучить журнал показаний датчиков корабля. По словам капитана, транспорт прошел досмотр, и ничего не было обнаружено. На тот момент он был полностью загружен, поэтому шансов пропустить что-то у инспекторов было больше. Но вряд ли команда осмелилась бы рисковать так безоглядно.

Инквизитор взял с полки графин вина молочно-белого цвета и предложил его присутствующим.

— Нет, спасибо, — ответила Спиноза.

Рев покачал головой.

— В журнале были кое-какие неточности, — вновь заговорил Кроул, наливая себе. — Внутреннее навигационное оборудование показало именно то, что сказал капитан, — корабль вошел в систему, задержался неподалеку от Луны для проверки и через два дня вышел на орбиту. Но вот протоколы авгуров дальнего действия рассказывают совсем другую историю. Они зафиксировали встречу с судном, способным на суб-варповые скачки в первый из двух дней, когда «Радамант», по идее, должен был проходить досмотр. И этот второй корабль затем лег на курс к орбите Терры. Таким образом, одна из записей была неверна. Я полагаю, что ошибка закралась в навигационный журнал.

— Его подделали, — заключила дознаватель.

— Какая ты, Спиноза, подозрительная. Итак, что бы ни находилось на борту «Радаманта», оно было передано на второй корабль до того, как на борт взошли команды арбитров. Команда как могла замела следы, но времени им не хватило. Поэтому они запечатали комнату и подделали печать, надеясь, что измотанные инспекторы ничего не найдут. В конце концов, там не так уж много оставалось, поэтому никакое поверхностное сканирование ничего бы не обнаружило. Вы с Горгием в этом убедились.

— Похоже, они не особо прилежно отнеслись к своей работе, — заметил Рев.

— У них не было времени. Кустодий Наврадаран сказал, что запрос на досмотры четвертого уровня пришел за два дня до того, как «Радамант» вышел на орбиту. Прямо перед тем, как он встретился со вторым кораблем в секторе четыре-пять-шесть-девять. Запрос пришел от инквизитора Фелиаса, который на настоящий момент считается пропавшим. Вот что, по-моему, произошло. Тот, кто хотел использовать «Радамант» для провоза на Терру этого, скажем так, нелегального груза, был раскрыт, хотя и частично, Фелиасом, который начал расследование и организовал защитный кордон. Контрабандисты не могли допустить обнаружения груза и договорились о его передаче на судно, которое имело лучшие шансы пройти сквозь блокаду. В то же время Фелиас, продолжавший расследование, либо был нейтрализован, либо он до сих пор активен и работает. Несмотря на его усилия, груз, скорее всего, все же попал на Терру. «Радаманту» пришлось остаться на орбите, потому что в противном случае нарушение стандартных протоколов загрузки-выгрузки привлекло бы излишнее внимание. В любом случае вряд ли кто-то заинтересовался бы кораблем, прошедшим инспекцию арбитров.

— Только если кто-то не найдет разночтения в двух журналах, — сказала Спиноза.

— Например, писец нормировщиков уровня «квинтус» со склонностью к выискиванию ошибок, — кивнул Кроул. — Возможно, он поднял слишком много шума, заявив о противоречии временных отметок «Радаманта», и отказался закрыть на них глаза. После чего кто-то, заинтересованный в том, чтобы тайна оставалась тайной, заставил его замолчать.

Кроул пригубил вино и почувствовал, как внутри разливается приятная теплота. Он давно не ел и сейчас отчетливо осознал, что для поддержания работоспособности его телу необходимо хоть какое-то топливо.

— Нужно ли нам об этом доложить? — спросила Спиноза.

— О чем? — сухо улыбнулся Кроул. — Записи Валко исчезли, «Радамант» уничтожен, Фелиас пропал. Они, как и мы, умеют хорошо заметать следы.

— И мы до сих пор не знаем, что случилось с грузом, — добавил Рев.

— Не совсем так, — ответил инквизитор. — Мои извинения, Спиноза. Ты, разумеется, имела полное право злиться на меня за проволочку на мостике, но я ковырялся там не для того, чтобы бесить тебя. В архивах данных авгуров дальнего действия могут храниться данные о типах, приписке и даже названиях кораблей. Это была наша последняя возможность получить информацию о передаче груза, и я старался извлечь все, что мог. — Он еще раз отпил из кубка. — Поначалу я думал, что ничего не получится. В журнале хранился небольшой массив данных, это часть стандартной операции, когда луч слежения обнаруживает цель. Но в данных не было никакого смысла — просто последовательность символов, которую я не мог понять, — 00726174686F — ровно в том месте, где должен был находиться идентификатор нашего загадочного второго судна.

— Вы запомнили все символы? — удивилась Спиноза.

— Ерунда, — отмахнулся Кроул, — просто полезный для нашей профессии навык. Но потом у меня появилась новая идея. Все кругом разваливалось на части, но иногда в условиях стресса скорость мышления сильно повышается. Я изначально предположил, что этот корабль был имперским судном, и отправил сигнал, который могли бы расшифровать системы «Радаманта». Но ведь на орбите Терры есть тысячи неимперских судов. Что, если это был марсианский корабль? И если так, то ответ становится очевиден. «Радамант» оставил идентификатор корабля в исходном формате шифра, который старше Империума на много тысяч лет, — пары символов в шестнадцатеричной системе счисления. Вернувшись в Корвейн, я смог найти ключ к шифру и перевести последовательность. Первая попытка была неудачной: получилось «Оратхо». Потом мне стало ясно, что нуль — это конечный элемент последовательности и разделитель, соответственно, читать название нужно с конца. Таким образом, я получил настоящее название — «Охтар». В общем, это корабль Механикус.

Рев кивнул, но Спиноза выглядела более скептично.

— Хорошо, теперь у нас есть название, — протянула она. — Но какой от него толк? Они же не станут заносить данные о прибытии в доступные нам архивы.

— Нет, конечно, нет, — ответил Кроул. — Но мы знаем, что они направлялись на Терру, а здесь не так много мест, куда можно безопасно посадить корабль механикусов и при этом сохранить все в секрете. В теории это суда отдельной суверенной империи, и к ним относятся соответственно. Основные храмы марсианского посольства находятся на территории Дворца и не имеют возможности принять космический корабль, не говоря уже об уровне безопасности, который там поддерживают. Но за пределами стен есть Схаллакс. Достаточно большой, чтобы при необходимости там можно было спрятать хоть целый флот.

— Схаллакс? — переспросила Спиноза.

— Анклав Механикус к югу от стен Внешнего Дворца, — пояснил Рев.

— Город в городе, — добавил Кроул. — Его построили, чтобы жрецы Марса могли контролировать ход работ по восстановлению Терры после Великой Ереси, но они так и не ушли после этого. Теоретически он управляется Администратумом, но на практике генерал-фабрикатор правит им как своей личной вотчиной.

— Вот уж не думала, что здесь такое терпят, — сказала Спиноза.

— Ты удивишься, узнав, что готовы терпеть Верховные лорды. Ситуация для нас неудобная. Розетта Инквизиции имеет там не особо большую власть, что бы ни было написано в договорах, но внутрь нам попасть придется. Скорее всего, Фелиас принял то же решение, и это прекрасно объясняет тот факт, что о нем с тех пор ничего не слышно.

— Они узнают о вашем визите, — произнесла дознаватель. — Даже если органы, отвечающие за организацию работ на орбите и поверили, что «Радамант» взорвался случайно, но они-то точно сообразили, что кто-то был на борту. А если капитан успел подать сигнал, они, вероятно, даже знают, кого именно ждать.

— Я не называл капитану своего имени, — ответил Кроул, — но ты права, они будут знать, что кто-то что-то разнюхивал, и будут пытаться понять, кто именно. И убить инквизитора для них не проблема. Как минимум это нам известно точно. — Он допил вино и налил еще. — Вот что я предлагаю, Спиноза. Ты снова отправишься за Ложным Ангелом и наделаешь как можно больше шума. Возьми Хегайна и столько солдат, сколько нужно. Если сумеешь схватить Серпа, эту убийцу, — будет даже лучше. Пусть всем кажется, будто мы изо всех сил гоняемся за этой бандой. Как ни крути, цель достойная, и, если тебе доведется снова столкнуться с людьми Квантрейна, — тоже хорошо, потому что новости разойдутся и по его каналам. Я отправлюсь в Схаллакс. Большим отрядом там в любом случае ничего не добьешься. В царстве техножрецов нужно проявлять осторожность. — Кроул посмотрел на своего аколита. — Ты говорила, что приборы в том помещении что-то показали?

Спиноза кивнула:

— Все данные сохранены, я займусь их анализом.

— Предположения есть?

— Я не знаю. — Она задумалась. — Может, это какое-то излучение? Химическое оружие? Наверное, нестабильное, раз в помещении остались следы.

— Поговори с Эрунием, — посоветовал Кроул. — Судя по тому, что ты перечислила, он будет в восторге от возможности покопаться в данных. — Инквизитор допил второй кубок и поднялся на ноги. После миссии на корабле он двигался значительно менее плавно, чем обычно. — Не думаю, что нужно напоминать о нашем недостатке времени. Через два дня всю планету парализует этот проклятый фестиваль и даже передвигаться по ней будет сложно. Но я верю в вас обоих. Мы ввязались в это дело, но раскрытие секретов — наша основная задача.

Кроул отодвинул кубок. В последнее время он пил слишком много этой дряни, и она могла с легкостью превратиться в опасный яд, если с ней переусердствовать.

— Ну что, охотники, — сказал инквизитор, — нам снова пора браться за дело. Пусть Он направит вас по истинному пути и приведет к славе.

После совещания Спиноза отправилась в свои личные покои. Было позднее утро, но по ощущениям казалось, будто прошло куда больше времени. Ей нужно было собраться, подумать, как выполнить поставленную задачу, изучить материалы от Гук, которые ждали на столе. То, что ей поручили разобраться с бандой культистов, обрадовало Люче. Она сама просила Кроула разрешения заняться этой работой. Но у Спинозы не было свежих зацепок. Она могла снова отправиться в лабиринт улиц, надеясь что-нибудь или кого-нибудь найти, и ей, скорее всего, даже удалось бы напасть на след, но времени оставалось слишком мало.

Добравшись до комнаты, она активировала замок и вошла внутрь. Волоча ноги, Спиноза доползла до койки и упала прямо на грубое покрывало. На несколько секунд она позволила себе расслабиться, опустила голову на подушку и закрыла глаза.

Перед мысленным взором мелькали картинки. Она вспомнила литографии, которые Кроул забрал из логова в подулье, на которых были запечатлены кровь и истерзанные тела. Затем в памяти всплыла камера на корабле, такая же кровавая. Но в этот раз жуткие впечатления подкреплялись невыносимой вонью. Потом она увидела скрытое маской лицо Серпа, блестящее от капелек жира, которые наполняли воздух на пищевом заводе, подобно туману. Следом появился Глох, вытащивший ее из пропасти, затем Рассило, улыбающаяся в своих богатых и теплых апартаментах.

«Это Терра, дитя. Когда получаешь подарок, всегда будь готова отдать что-то взамен».

Раздался звонок, вырвавший Спинозу из объятий сна, в который она постепенно проваливалась.

Дознаватель выругалась, чувствуя, как тело опять просыпается. Ей нужно было отдохнуть, хотя бы немного.

— Кто там? — спросила она.

— Если позволите, леди. Это Йессика.

Люче спустила ноги на пол и несколько раз моргнула.

— Входи.

Девушка слегка приоткрыла дверь и проскользнула в образовавшуюся щелку. Она была такой же бледной и болезненной, как раньше, а ее форма свисала с костлявого тела как с вешалки. Войдя в комнату, она замерла, смутившись. В этот раз у нее с собой ничего не было.

— В чем дело? — спросила дознаватель.

— Я думала, вы… — Она умолкла. — Вы сказали, что…

Спиноза ждала.

— У тебя все в порядке? — наконец спросила она. — Тебя никто не обидел?

Йессика покачала головой.

— Мне нужно кое-что вам сказать. — Девушка пугливо оглянулась, как будто боялась, что их могут подслушать.

— Продолжай. Здесь никого нет.

— Он болен, дознаватель, — очень тихо прошептала служанка, — очень болен. Я разговаривала с теми, кто обслуживает его комнаты, и они показали мне, что ему готовят. Лекарства. Они сказали, что он почти ничего не ест. Только принимает лекарства. И ему становится хуже.

Спиноза внимательно посмотрела на девушку:

— Зачем ты мне это рассказываешь?

Йессика сразу же заволновалась.

— Я думала, что… — начала она, — я думала, вы хотели, чтобы я рассказала. Но я не желаю ему зла. Совсем не желаю. Те, кто прислуживают ему, тоже не желают, но они обеспокоены. Дозировки все время растут, и они знают, что это не приведет ни к чему хорошему. Если ему станет еще хуже, то…

— Не станет. — Спиноза поднялась с койки, подошла к Йессике и попыталась улыбнуться. Она убрала прядь жестких волос с грязного лица девушки. — Ты должна понимать, что инквизитор — драгоценный инструмент для Империума. Каждый стоит дороже целого мира. Если он принимает лекарства, значит, он исцеляется. Вот как это работает.

— Но они сказали…

— Я и правда хотела, чтобы ты рассказывала мне обо всем. Если узнаешь о чем-то еще, что тебя встревожит, то всегда можешь прийти ко мне. Ты ведь это сделаешь, правда?

Лицо Йессики, до этого бывшее испуганным, немного посветлело.

— Это все, что у меня сейчас есть. Но я могу узнать еще. Видер работает в трапезной на верхнем уровне и знает больше про все эти дела. И хотя она мне не нравится, я послушаю ее разговоры с Герогом. Я думаю, они близки, но держат это в секрете.

Спиноза слушала, понимая, что сейчас перед ней раскрывается малая часть сложных отношений между слугами Корвейна. Без сомнения, здесь были свои конфликты и конкуренция. Местные интриги вполне могли сравниться с теми, что плелись во дворцах всех владык Терры. Спиноза позволила Йессике поболтать еще немного, после чего отпустила ее. Девушка, очевидно, была одинока. И, как объяснили Спинозе в первые месяцы ее долгого обучения, это давало определенные возможности для манипуляции.

— Ты мне очень помогла, Йессика, — сказала дознаватель. — Я постараюсь как-нибудь отплатить тебе, когда смогу. Держи ухо востро. И дай мне знать, если узнаешь что-то еще. Мы с тобой должны беречь инквизитора. Ты это понимаешь?

— Понимаю. — Служанка смотрела на нее широко распахнутыми бесхитростными глазами. — Говорят, он не всегда был один.

— Да, говорят, — кивнула Спиноза, провожая ее до двери. — А теперь не мешкай. А то тебя хватятся, а я не хочу, чтобы тебя наказали из-за меня.

Йессика выскользнула из комнаты так же, как и вошла, — легкая, как облачко пыли, быстро скрывшееся в тенях коридора.

Как только она ушла, Спиноза заперла дверь и села на койку, чтобы обдумать новую информацию. Вероятно, она была стоящей, а может, и нет. Инквизитор уровня Кроула, скорее всего, имел аугментические и физические импланты и измененный химический баланс. Все это требовало постоянного внимания апотекария для сохранения работоспособности системы. Скорее всего, именно в этом и было дело.

Скорее всего.

Шанс поспать, однако, был упущен. Она снова погрузилась в мысли о работе, обдумывая возможные взаимосвязи между фактами. Наконец она нажала клавишу защищенного канала связи в вороте доспеха, собираясь сделать то, что так долго откладывала.

— Да, миледи? — раздался резкий голос дежурного офицера. Он не входил в число работников Корвейна.

— Спиноза Люче, — холодно представилась она. — Кодовая последовательность: бета-бета-химерик.

Раздался щелчок, затем донеслись шелест листов пергамента и дребезжание работающей алгоритмической машины.

— Принято, миледи. Шифр верен. Я вас соединю.

Глава пятнадцатая

Кроул и Рев взяли одну из «Теней» в ангаре Корвейна и отправились на северо-запад от Сальватора, к окраинам Схаллакса. Они набрали высоту и полетели сквозь хаотичный лес покрытых копотью шпилей, постепенно становившихся все выше по мере приближения к стенам Дворца, сейчас казавшегося лишь едва видной темной полосой над горизонтом. Ночные костры уже угасли, но столбы дыма, напоминающие сальные локоны, все так же поднимались к небесам.

Над всеми крупными магистралями теперь висели орудийные баржи, чьи болтерные батареи наводились на все, что попадало в их зону покрытия. Это были уродливые и древние машины, вытащенные из забытья для профилактики террористической угрозы. Их орудия могли без труда сровнять с землей жилые кварталы. Еще выше, среди токсичной пелены облаков, истребители Флота отрабатывали перехват учебных целей и сновали взад и вперед по воздушному пространству Дворца в плотных формациях.

Покров облаков потемнел, сворачиваясь, словно скисшее молоко, и странно изгибаясь там, где горячие потоки воздуха терзали их особенно яростно. Бледные зарницы то и дело озаряли горизонт. Воздух казался тяжелым, плотным, готовым вот-вот взорваться. Устремляющиеся к небесам фасады часовен и соборов возвышались в этой готовой вспыхнуть атмосфере, усеянные рядами безглазых статуй вдоль парапетов крыш. Эти бессловесные фигуры повидали на своем веку и вторжения врагов, и периоды восстановления, и кровавые зачистки, раз за разом повторявшиеся на протяжении многих тысячелетий.

Рев молча управлял транспортом. Кроул тоже с радостью сохранял тишину и готовил авгурные системы «Тени» к работе. Погруженный в дремоту Горгий висел за спинками сидений.

Вскоре сквозь мглу проступили башни Схаллакса. Сначала они казались просто набором светящихся красных точек во мраке, но потом стало возможным разглядеть очертания зиккуратов и храмов-кузен. Термометры в кабине «Тени» показали небольшое повышение температуры воздуха. Рев сбросил скорость и спустился на несколько сотен метров ближе к поверхности, почти до уровня крыш жилых башен.

Место, куда они направлялись, раскинулось на много квадратных километров, как шрам из чужеродных построек на поверхности Терры, среди каменных джунглей из жилых блоков, примыкавших вплотную к его границам. Конгломерат мануфакторий, перерабатывающих заводов и мест поклонения Омниссии — странному теологическому конструкту культа Механикус, — Схаллакс разрастался в течение многих тысяч лет, чередуя циклы процветания и стагнации. Могучие фабрики строились поверх руин старых заводов, сложнейшие системы трубопроводов и генераторных и теплообменных станций чинились и латались, но никогда не заменялись полностью. Теперь же большинство построек считалось священными древними реликвиями, о которых нужно заботиться, а не расширять. Поэтому за несколько последних веков город, двигаясь в ногу с остальной, медленно ветшающей планетой, тоже постепенно ветшал. Его высокие стены по-прежнему были выкрашены в темнокрасный цвет, характерный для всей марсианской архитектуры, хотя безжалостные ветра Терры и ободрали большую часть покрытия с наиболее открытых участков, постепенно стирая отличия и окрашивая все в привычный бледно-серый цвет.

Судя по хронографу «Тени», время перевалило за полдень. Некоторые особо удачливые районы Тронного мира сейчас купались в скудных лучах солнечного света, но Схаллакс оставался погруженным во мрак. Клубящиеся столбы испарений поднимались над ним, формируя густеющую завесу дыма, скрывающую все, что находится под ней. Земля ритмично содрогалась, как будто в ее недрах без устали работали огромные молоты. Из труб то и дело вырывались громадные языки пламени. Они, будто гейзеры Старой Земли, могли бить секунды, часы или даже дни, прежде чем внезапно потухнуть.

Ну а в самом центре, окутанный дымом и шумом, возвышался блок монолитных колонн, грубых, с неровными поверхностями. На каждой из них был нанесен символ шестерни Механикус, подсвеченный кроваво-красными прожекторами. Если не считать Дворца и наиболее крупных залов Министорума, ни одна другая структура в этом полушарии Тронного мира не могла сравниться размером со Схаллаксом. Он стоял здесь как вечное напоминание о власти и гегемонии Красной планеты, обреченной на постоянное соперничество с Террой.

Машина подлетела еще ближе. Кроул начал проводить первичное сканирование, сравнивая показания приборов «Тени» с данными, поступающими от внешних авгуров. Город механикусов оказался столь громадным, что инквизитор затруднялся с выбором места для начала поисков. Но даже в этом невероятном месте для посадки корабля класса «Охтара» была нужна специально оборудованная площадка, и таких в Схаллаксе было немного, поскольку он никогда не рассматривался создателями в качестве космопорта. Авгуры указали на несколько потенциальных мест, и одно из них отличалось тем, что находилось далеко на западе от светящегося алыми глазами прожекторов центра, за кварталами приземистых перерабатывающих заводов, среди каких-то полузаброшенных построек у самой границы анклава.

— А теперь нам стоит приглушить огни, — сказал Кроул.

Рев сбросил высоту и задействовал протокол скрытного передвижения. Все световые габариты погасли, активировались подавители сигналов, а двигатели перешли в тихий режим. В клубах дыма транспорт инквизитора мог показаться просто еще одной темной тенью. И это было очень кстати, поскольку он забрался в закрытое воздушное пространство и его могли атаковать охранные дроны механикусов, что патрулировали границы этого запретного царства.

Кроул напряженно рассматривал сквозь стекло кабины раскинувшийся вокруг непривычный пейзаж. Отвесные стены, источенные ветром и ржавчиной, поднимались к небесам над переплетением растрескавшихся транзитных магистралей. За пределами внешних бастионов виднелись первые корпуса старых мануфакторий, опутанные паутиной строительных лесов толстые блочные стены. Время от времени из массива производственных зданий поднимались громады труб и градирен. Длинные столбы бурого дыма с шипением пробивались сквозь скрытые во мраке решетки и рассеивались среди облаков испарений, как потоки помоев в выгребной яме.

Они еще не пересекли границу. «Тень» шла на бреющем полете вдоль самого края территории Механикус. Громадные, как горы, постройки постепенно становились все более обветшалыми. Территория Схаллакса казалась вымершей, по крайней мере снаружи. Возможно, под поверхностью, ближе к центру планеты, все было в прекрасном состоянии, и, спустившись на сотню метров, в них можно было перенестись на тысячу лет назад и увидеть механический город во всем его великолепии. Никогда не знаешь наверняка, особенно если речь идет о жречестве Марса.

— Ничего подозрительного не вижу, — рапортовал Рев, поддерживая необходимую скорость, чтобы двигаться вместе с беспокойными облаками дыма.

— У тебя есть координаты, — ответил Кроул. — Сажай нас, когда будешь готов.

На стенах анклава ничего не двигалось. Ни один гусеничный транспорт не переползал от одного обшарпанного ангара к другому. На парапетах не было ни фаланг солдат, ни закутанных в алые мантии техножрецов. Все казалось заброшенным.

— Муравьи, — сказал Рев.

— Что?

— Не нужно ворошить муравейник.

Кроул буркнул что-то, соглашаясь со штурмовиком, и вернулся к созерцанию пространства, покрытого сплетениями толстых труб, среди которых периодически возвышались башни печей. Чуть дальше из темноты проступали очертания первых обнаруженных посадочных площадок, поднятых над уровнем поверхности на перекрестных опорах. Над ними нависали грузные, конические диспетчерские башни. Комплекс выглядел таким же заброшенным, как и все остальное.

— Не подлетай слишком близко, — предупредил Кроул, отмечая точные координаты в памяти духа-машины «Тени». — Приземлись тут.

Рев опустился еще ниже, почти задевая растрескавшиеся крыши зданий на подлете к площадке. Используя маневровые двигатели, он посадил транспорт в глубоком колодце среди переплетающихся труб. Наиболее внушительные из них достигали десяти метров в диаметре и уходили куда-то в неизвестность.

Двигатели с шипением заглохли, и машина замерла. Кроул проверил свой револьвер. Рев приготовил хеллпистолет. Здесь, на поверхности, было очень темно. Кособокие очертания построек четко выделялись на фоне подсвеченного заревом неба.

Кроул выпрыгнул наружу и мягко приземлился на грязный настил из клепаной стали. Рев последовал за инквизитором. В темноте линзы его шлема слабо светились кроваво-красным светом. Пробудившийся от забытья Горгий взмыл вверх и завис на небольшой высоте, мерцая фонарями.

Кроул втянул носом воздух. Все, что он учуял, — это застарелый запах прометия, сильный и едкий. Это место было непохоже на Терру. Оно звучало и ощущалось совершенно иначе. И совершенно точно пахло по-другому. Меньше двух часов полета от Кровейна, и они словно оказались на другой планете.

— Экстраординариус, — прошептал Горгий.

Кроул активировал навигационные маркеры на ретинальном дисплее, включил датчики движения и проглотил небольшую дозу средней силы обезболивающего.

— Не могу с этим поспорить, — ответил он и двинулся в темноту.

Титан грузно шагал по длинному проспекту. С его рук-орудий свисало множество флагов, а могучие машины, приводившие гиганта в движение, рычали, изрыгая дым и пар. Рокрит содрогался от его тяжелой поступи, а воздух вокруг дрожал от жара. Его выполненная в форме собачьей головы кабина злобно скалилась из-под массивного бронещита, закрывающего спину и плечи. Руки, одна из которых заканчивалась турболазером, а другая — стволами мега-болтера, плавно раскачивались в такт ходьбе. Их покрывал толстый слой кипящего на раскаленном металле освященного масла.

За титаном следовали батальоны пехоты. Первыми шли скитарии. Их макроклады выстроились в черно-золотые фаланги. Солдаты Механикус маршировали с пугающей синхронностью. За ними вышагивали загадочные воины марсианской ауксилии: секуторы и деструкторы-мирмидоны, выдыхающие струи пара сквозь решетки респираторов. И затем, символизируя вечное единство двух человеческих империй, шли бойцы Астра Милитарум, целые полки в разнообразной форме. В центре колонны двигались пехотинцы, по бокам медленно ползли войсковые транспорты, а замыкали шествие самоходные артиллерийские установки. Их задранные высоко вверх стволы были измазаны красной краской, а на башнях развевались знамена.

Вся эта процессия выдвигалась из цитаделей порта Львиных Врат и шла по широким проспектам мимо базилик Департаменто Муниторум под радостные вопли тысяч местных жителей, каждый шаг которых тщательно контролировался. На каждом балконе толпились генералы в церемониальных мундирах в окружении адъютантов с аугментическими моноклями и генерал-комиссаров в плащах из настоящей кожи и высоких фуражках.

Небо то и дело рассекали эскадрильи тяжелых истребителей «Гром». От рева их двигателей дрожали стены. Они проносились по искусственным ущельям между башнями и сбрасывали заряды с красной краской, взрывавшиеся в воздухе. Распыленный пигмент медленно опускался к земле кровавыми щупальцами.

Процессия неторопливо двигалась вперед, постепенно выползая на священные Пути Плача, минуя комплекс цитаделей благородных домов Империума, дворцы для удовольствий, принадлежащие Изысканному Двору, гиперблоки центрального управления Администратума по субсектору Солар и мрачные коммуникационные станции Адептус Астра Телепатика. Оттуда они направились к обрамленным колоннадами проспектам, ведущим к Редуту Дорна и площадям Девяти Примархов. Затем их ждала прямая дорога к воротам Внешнего Дворца, где собравшиеся префекты Имперского Двора ожидали их для формального приветствия, выстроившись в шеренги по тысяче человек в каждой.

Спиноза следила за шествием с высоты. Воздух вокруг благоухал ароматами каких-то растений. Комнату наполнял мелодичный перезвон зеркальной арфы. Повсюду сновали слуги с пустыми пластиковыми масками вместо лиц, облаченные в строгие черно-фиолетовые костюмы. Панорамное окно из кристаллфлекса было вставлено в раму из ярко-желтого золота. Все, присутствующие в помещении, находились на верхних ступенях Терранской иерархической структуры. Генеральные управляющие Администратума, новаторы навигаторских домов, послы субсекторов. Все они смотрели на ползущие по улице колонны без какого-либо интереса. В зале стоял постоянный гул голосов, за которым плелись сотни интриг. В это время титан класса «Гончая», выполненный в традиции марсианской конструкторской школы, вел за собой эту демонстрацию военной мощи Империума, постепенно продвигаясь к цели.

— Я колебалась, приходить сюда или нет, — сказала Спиноза, с сомнением глядя на блюдо с посыпанными сахарной пудрой сладостями, которое ей предложил золотоглазый юноша с идеальной бледно-голубой кожей.

— Я рада, что ты все же решилась, — ответила Рассило, с удовольствием пережевывая лакомство. Ее прическа слегка поблескивала под мягким светом ламп. — Потому и оставила тебе контакты в папке, чтобы у тебя была возможность вырваться при необходимости.

— И вы полагали, что такая необходимость рано или поздно появится?

— Я не была уверена. Попробуй что-нибудь. Вся эта еда — настоящая.

Спиноза отставила блюдо в сторону.

— Вы знали, что он болен?

— Он верно служит Трону уже больше века. Мы можем замедлить течение времени, но не остановить его.

— Кто-нибудь еще знает, что он болен?

Рассило пожала плечами:

— Мне, например, это не было известно. Я кое-что подозревала, но ведь у всех нас есть свои секреты, не так ли?

— Зачем ему понадобился аколит?

— Он не обязан это объяснять.

— Но всю ли жизнь он работал в одиночестве? Документы были отредактированы.

— Он не всегда служил на Терре.

— А… семья?

Рассило подняла аккуратно выщипанную бровь, и ее почти неподвижное от омолаживающих процедур лицо слегка изменило выражение.

— Семья. Теперь, когда ты произнесла это вслух, идея кажется совсем наивной. Такие вещи может ценить разве что работяга из улья. После того как ты встретила его и увидела, как он работает, неужели ты все еще рассматриваешь такую вероятность?

— Но он по-прежнему человек из плоти и крови. И такие случаи известны.

— Почему тебя это интересует, дитя? — Рассило взяла серебряный кубок, выполненный в форме ныряющего кита, и пригубила налитую в него прозрачную жидкость. — Выглядишь уставшей. Я надеюсь, он тебя еще не совсем загонял?

Спиноза оглянулась и посмотрела на процессию, по-прежнему медленно ползущую к далеким башням Дворца. На таком расстоянии разглядеть отдельных солдат было невозможно, и они сливались в прямоугольники полков, скользящих по серой поверхности дороги.

— Усталость не имеет значения. Я еще даже не охотилась как следует. Пока не охотилась. Нужно приспособиться.

Рассило рассмеялась, но по-доброму.

— И кого же ты преследуешь?

— Ложного Ангела. Его банды обосновались в подулье. Нескольких мы убили, но нашли еще больше. Это какой-то культ крови, исповедующий ритуальные убийства, но его главарь ускользает от меня.

— Они калечат свои жертвы, — сказала Рассило. — И оставляют оскверненные тела там, где их легко найти. Что-то в этих ужасных… ритуалах… — подпитывает их преданность хозяину.

— Вы тоже напали на их след. — Спиноза обернулась и уставилась на собеседницу.

— Фестиваль заставляет многих, подобных им, явить свой лик миру. Может, это те же самые, что и у тебя, а может, просто похожее сообщество. Но раньше мне не попадались похожие культы, по крайней мере, не здесь.

— Я встретилась с еще одним оперативником, Айдо Глохом. Вам он известен?

— Дознаватель Квантрейна. Да, я слышала имя, — кивнула Рассило.

— Он охотится за женщиной, которую называет Серпом. Она хорошо натренирована и снаряжена. Если есть и другие, подобные ей, то к проблеме нужно отнестись со всей серьезностью.

— Если за дело взялся Квантрейн, то именно так к нему и относятся.

— Мне не кажется, что мы подобрались к ним достаточно близко. Время на исходе.

Рассило поводила затянутой в перчатку рукой над подносом со сладостями и выбрала одну из наиболее причудливых — ярко-зеленую, посыпанную орехами. Она откусила кусочек и начала медленно жевать, разглядывая идущую под окнами процессию.

— Когда-то я любила Сангвиналу, — заметила инквизитор. — Это ведь праздник победы над тьмой. Якобы именно поэтому разжигают столько костров — чтобы отогнать тени. Теперь враг угрожает даже этому дню, и это приводит меня в ярость. Хоть один день можно было бы отдохнуть, а? — Рассило невесело улыбнулась. — Говорят, на орбите взорвался грузовой транспорт. Полностью уничтожен. Считается, что это была авария. Пробоина в плазменном приводе привела к детонации двигателей. Но когда такие аварии случаются в подобное время… Я не особо верю в случайности. Есть судьба и воля. И именно они управляют маховиком событий. — Она поставила свой кубок на место. — Я думаю, ты права, дитя. Твои выводы логичны, и это, без сомнения, именно то, чего хочет от тебя твой наставник. Мои агенты говорят, что в ульях Бореата находится их штаб-квартира, и я послала туда довольно много своих людей. Подумай о том, чтобы поохотиться в том районе. Возможно, тебе повезет больше, чем им.

Рассило подступила ближе и положила руку в кожаной перчатке на закованную в керамитовую броню кисть Спинозы.

— Я с уважением отношусь к твоему господину, — сказала она, переходя на полушепот, — с большим, чем ты можешь представить, и не буду работать против него ни тайно, ни явно. Но знай, если тебе что-то понадобится для достижения своей цели, — например, дополнительные люди, — ты знаешь, как со мной связаться. Не сомневайся. Обещаешь?

Спиноза посмотрела в спокойные и строгие глаза Рассило.

— Если понадобится, — произнесла она, наконец решившись взять что-то с подноса, — то да, обещаю.

Глава шестнадцатая

— Это следы выстрелов, — сказал Рев и присел возле отметин, желая рассмотреть их поближе.

Небо давно исчезло из виду. Путники шли по длинным улицам, и с обеих сторон от дороги поднимались громады старых складских бункеров. Пространство над головой пересекали заброшенные конвейерные галереи. Старые транспортные ленты свисали с прогнивших направляющих, будто внутренности каких-то гигантских зверей. Все вокруг покрывал слой пыли. Тут и там виднелись кучи обломков, хлопьев ржавчины, застарелой золы из кузнечных печей, металлической стружки.

Кроул подошел поближе. Они не в первый раз натыкались на следы боев. Корпус турбины был уничтожен практически полностью. Защитная оболочка растеклась, образуя гротескные сталактиты из расплавленного металла.

— Но стреляли не простыми снарядами, — заметил он, разглядывая отметки.

— Гальванические. — Рев провел пальцем по кромке отверстия.

Кроул проверил находку с помощью термического сканера и получил тот же результат, что и раньше.

— Им около двух недель, — сказал инквизитор, анализируя данные, — может, чуть больше.

Они двинулись дальше. В темных и жарких помещениях никого не было. Лишь эхо гуляло среди стен. Инфракрасные фильтры на линзах шлемов позволяли разглядеть громадные залы с высокими потолками. По большей части пустые, лишь в немногих стояло и ржавело какое-то старое оборудование неизвестного назначения. С установленных под высоким потолком кранов неподвижно свисали массивные цепи.

Инквизитор и штурмовик добрались до ворот, которые так и не смогли закрыться из-за застрявшего между створками скелета. Вероятно, это был сервитор, по стечению обстоятельств оказавшийся здесь в неудачный момент. Труп представлял собой мешанину из искореженного металла и обугленной органики. Они переступили через него, и над их головами, в просветах между зубчатыми стенами гигантских зиккуратов, снова показались темно-серые облака.

Впереди были первые посадочные площадки шириной в несколько сот метров, зажатые среди колоссальных, нависающих зданий и диспетчерских башен. Вдали виднелись платформы, поднимающиеся над поверхностью на сильно проржавевших опорах.

Кроул отключил инфракрасный фильтр и осмотрелся вокруг, не видно ли где движения, но лишь ветер, теплый и слабый, слегка шевелил валяющийся под ногами мусор.

— Еще, — сказал инквизитор, указывая на отметки на стене, такие же, как те, что они обнаружили ранее.

Рев кивнул и двинулся в направлении первой площадки. Красно-коричневая пыль, устилавшая землю, доходила ему до лодыжек. Горгий взмыл вверх, щелкая сенсорами.

— За мной, — позвал череп, — пульпитум суперус.

Кроул и Рев пересекли пустую площадку, затем еще одну и добрались до лестницы, ведущей на первую из поднятых над поверхностью платформ. Кроул сразу же увидел разницу. Мелкий мусор, покрывавший поверхность, сдуло, и глазам инквизитора предстала ровная рокритовая площадка. Она была пуста, так же как и остальные, но на нее совершенно точно недавно садился корабль, оставив углеродный след на поверхности.

Кроул задержался, чтобы просканировать следы, а Рев в сопровождении Горгия отправился дальше.

— Маркеры времени совпадают, — отметил инквизитор, — плюс-минус.

— Здесь они его выгрузили, — кивнул Рев.

Кроул осмотрелся. На дальней стороне посадочной площадки виднелись огромные ангарные ворота из гофрированного листа с облупившимися от времени предупреждающими знаками. Они были слегка приоткрыты, словно расщелина в толще горной породы.

— В таком случае пойдем по следу, — сказал Кроул, направляясь к воротам.

Щель между створками оказалась достаточно широкой, чтобы пробраться внутрь. На адамантиевых панелях виднелись новые следы выстрелов, но теперь их стало больше. Кроул снова задействовал инфракрасный фильтр, как только оказался в темноте помещения, и тут же обнаружил темные потеки на полу.

— Кровь? — предположил он.

— Масло, — ответил Рев.

— Здесь это можно считать одним и тем же.

С потолка железной пещеры, по которой они шли, свисали неподвижные клешни подъемников, однако их соединения и шарниры не были покрыты толстым слоем ржавчины, в отличие от тех, что встречались им ранее. Понятно было, что они недавно использовались. Впереди показались еще одни ворота с искореженными и сломанными створками. Из-за них доносился грохот работающего оборудования.

— Теперь нужно быть осторожнее, — сказал Кроул.

Он шел первым, держа Радость наготове.

Они спускались все ниже, двигаясь по одинаковым коридорам, пересекающим друг друга под прямыми углами. Следы борьбы встречались все чаще. Им даже попадались покореженные останки солдат-скитариев в разорванных плащах и с вывалившимися наружу металлическими внутренностями. То тут, то там лежали длинноствольные винтовки. Некоторые из них все еще сжимали оторванные металлические руки бывших хозяев.

— Похоже, что тут драка стала жарче, — прокомментировал увиденное Рев.

— Они сражались друг с другом? — Кроул раздумывал вслух, огибая обезглавленное тело солдата механикус. — Или с тем, что прилетело на корабле?

— Но судно ведь не такое уж и большое. Сколько народу туда можно впихнуть?

Кроул вспомнил выражение лица Спинозы, когда она рассказывала о кровавой комнате. Химическое оружие?

— Механикусы принимали один из собственных кораблей, — продолжал рассуждать инквизитор, — на котором находилось что-то столь ценное, что люди готовы были умереть ради его защиты. И куда бы ни отправился этот груз — льется кровь.

Горгий, зависший в воздухе высоко над их головами, издал резкий тревожный звук.

— Проксимус, — проскрежетал он, — марсиане.

Дальше они двигались молча. Следующее помещение на их пути оказалось поистине колоссальным. Громадный квадратный колодец уходил вверх, в темноту. Вдоль отвесных стен шли узкие мостки, расположенные друг над другом. На середине их пути через этот колодец Кроул увидел наверху движение и замер. Рев тут же поднял пистолет, но вероятный противник был слишком далеко: по одному из мостков в приблизительно сотне метров над головами лазутчиков двигались два долговязых силуэта. Судя по всему, они не заметили ничего подозрительного и скрылись в дверном проеме на противоположной стороне колодца.

— Скитарии? — спросил Кроул.

Рев кивнул. Инквизитор и штурмовик проскользнули в очередной проход и оказались в куда более тесном помещении геометрически правильной формы. Стены и потолок сходились под идеальными углами и были тщательно отшлифованы. Повсюду виднелись следы выстрелов и черные разводы. На противоположной стороне, примерно в двадцати метрах, виднелась следующая дверь. На этот раз она была заперта.

— Я могу сломать замок, — сказал Рев.

— Подожди. — Кроул осмотрелся и просканировал стены. Сквозь линзы шлема все вокруг представало в зернистых ложных цветах. — Тут что-то есть.

Инквизитор подошел к левой стене, наклонился и провел рукой по ее поверхности. На металл обшивки был нанесен символ, едва заметный под слоем пыли. Его было легко пропустить, но именно такую цель и ставил перед собой тот, кто оставил его тут. На стене был один из сотен символов, которые использовали в своей работе агенты Инквизиции.

Рев встал на страже, внимательно следя за обоими входами в комнату. Горгий завис над плечом Кроула, вглядываясь в темноту.

Инквизитор вытащил нож из закрепленных на голени ножен и подцепил им край настенной панели. Посыпалась пыль, но стальной лист так и остался неподвижен. Тогда он попробовал найти возможность зацепиться с другой стороны, аккуратно прощупывая шов между панелями, сантиметр за сантиметром. Наконец, острие ножа скользнуло в пустоту, и Кроул осторожно приподнял лист обшивки. Под ним оказалась узкая ниша, судя по всему проплавленная в толще с помощью плазменного выстрела. Среди потеков оплавленного металла лежала небольшая, с ноготь большого пальца, бусина в форме черепа, вырезанная из оникса.

Кроул взял ее и покрутил в руках.

— Вокс-капсула, — объявил он.

Заинтересованный Горгий опустился пониже, пытаясь рассмотреть бусину получше.

— Ордо Ксенос, — проскрипел череп.

Тем временем Рев начал пятиться, направив пистолет на закрытую дверь.

— Засек движе… — начал он.

Дверь с грохотом распахнулась, коротко взвизгнув несмазанными петлями. С той стороны развернулись кольца чего-то похожего на гигантскую змею, которая ринулась в проход, раскидывая в стороны множество сегментированных конечностей. Существо оказалось магосом Механикус, закованным в толстую бронзовую броню, поверх которой была надета изодранная алая роба марсианских техножрецов. Несколько глаз пылало яростным изумрудно-зеленым огнем из-под капюшона. Через несколько мгновений существо целиком вылезло в комнату, разворачиваясь, поднимаясь и нависая над незваными гостями. Механодендриты потянулись к ним, жужжа лезвиями циркулярных пил, вращающимися захватами и иглами.

— Не двигаться, — пророкотал техножрец. Звук исходил из вокс-динамиков, встроенных в грудь создания. — Оружие на землю. Сдавайтесь.

Вернувшись в Корвейн, Спиноза выполнила распоряжение наставника и передала данные с приборов доспеха хирургеону Эрунию, который, похоже, помимо работы штатного патологоанатома занимался исследованием и всех технических аномалий.

— Люблю в таком покопаться, — сказал он Спинозе, загружая данные ее ауспиков на собственное оборудование. — Человеческие тела, внутренности когитаторов, бинарные последовательности. Все они для меня одинаковы.

Спиноза улыбнулась или, по крайней мере, попыталась это сделать. В этом старике с покрасневшими глазами, тонкой шеей и цепким взглядом было что-то омерзительное.

— Если найдете что-нибудь, — сказала она, — то вы знаете, как со мной связаться.

После этого Спиноза оставила хирургеона наедине с механизмами и лабораторными образцами. Она с радостью покинула его пахнущую антисептиком и ритуальными маслами обитель. Вернувшись к себе, дознаватель приступила к работе с документами. Часть из них предоставила Гук, остальные, с описаниями операций в секторе Бореат, она получила от Рассило. Проглотив немного питательной смеси и кофеиновую таблетку для поддержания работоспособности, Спиноза приступила к работе, один за другим просматривая официальные отчеты о проведенных операциях. Все они были выполнены в привычном формате: после краткого девиза следовали ссылки на другие расследования и архивные документы, по большей части недоступные. Следом прикладывались стенограммы допросов с вымаранными при редактуре богохульными или не несущими в себе смысла репликами. Последних всегда становилось больше к концу документа. В конце каждой стенограммы неизбежно стояла формальная фраза «qui exspiravit», после чего монолог задержанного прерывался.

В этих материалах оказалось немного полезного. Агенты Рассило получили от допрашиваемых ту же информацию, что и сама Спиноза. Точное местонахождение Ложного Ангела осталось неизвестным, но он определенно действовал где-то в подулье. По словам культистов, он должен был повести их из тьмы на битву с врагом, ибо власть имущим не было никакого дела до проблем больных и слабых. Они всегда отрицали причастность к кровавым ритуалам и утверждали, что это сделал кто-то другой. По крайней мере, до тех пор, пока заплечных дел мастера не принимались за работу. Тогда правда выходила на поверхность. Некоторые сразу раскаивались в своих грехах. Иные сохраняли силу духа и отвергали веру в Императора и труды Его. Для последних страдания длились куда дольше. Спиноза поняла, что одобрительно кивает, читая о работе дознавателей Рассило.

Когда она добралась до бумаг, переданных ей Кроулом, день уже клонился к закату. С каждым прошедшим часом нетерпение от физического бездействия в ней нарастало, и она чуть было не отбросила документы в сторону, изо всех сил желая выбраться за пределы цитадели. Борясь с собой, она взяла первую папку из стопки и начала читать. Гук добросовестно выполняла свою работу. Вся документация была уложена в удобном для ознакомления формате. На середине второй пачки Спиноза остановилась и перечитала несколько последних листов. И тут же потянулась к бусине коммуникатора.

— Сержант, подготовьте отряд к незамедлительному отправлению! — приказала она. — Я скоро к вам присоединюсь.

Она убрала пергаментные свитки обратно в кожаные футляры — все, кроме последнего. Его Спиноза осторожно скатала в трубочку и забрала с собой. Затем дознаватель повесила шлем на пояс. Последней нужной ей вещью был Серебряный, висевший над алтарем в углу. Дознаватель благоговейно подняла крозиус, беззвучно шепча слова короткой молитвы, которой научил ее Эраст: «…во славу Его на Земле…» — и привычно прицепила оружие к поясу. Вес тяжелой булавы, символа мощи и крепости лучших воинов человечества, придал ей уверенности.

Она должна была бы чувствовать усталость, но по какой-то причине напряженные мышцы расслабились, а походка стала легче. Предвкушение реальной операции, на которую дознаватель отправлялась по собственной инициативе в погоне за понятной ей целью, оказалось сильной мотивацией.

Хегайн ждал ее в главном ангаре. Под боевой броней невозможно было рассмотреть, насколько сильно он пострадал на последней миссии, но на лице, видневшемся из-под открытого забрала, появился свежий багровый шрам.

— Ты достаточно восстановился? — спросила Спиноза.

— Да, конечно, совершенно достаточно.

— Похоже, ранения становятся для тебя нормой.

— И правда, миледи! Уже второе за последнее время. Но это работа такая, правда ведь? У некоторых и хуже бывает. Я буду рад пустить им кровь и вернуть должок. — Сержант ухмыльнулся. — Но зато я видел его, миледи. Видел кустодии. Всего секундочку, прежде чем он меня уложил. После этого и умереть не жалко, а если бы он решил меня прикончить, я бы ничего не смог поделать. Невероятно быстрый и сильный. Хотелось бы мне, чтобы и вы… Прошу прощения. У нас мало времени.

— Именно так, сержант. — Спиноза направилась к готовому взлететь «Полуночнику». Бойцы из десятка Хегайна вытянулись по стойке «смирно» и последовали за дознавателем. — Летим в Бореат. Ты за штурвалом, сержант.

Отряд загрузился, люк захлопнулся, и двигатели набрали мощность. Вскоре «Полуночник» уже рассекал воздух над забитыми улицами в столь же забитом воздушном пространстве. Хегайн выжимал из корабля все, что мог, виляя и лавируя в плотном потоке транспорта.

— Их сегодня больше, чем обычно, — заметил он.

— Это ожидаемо. Они готовятся к церемонии.

— Я знаю, — кивнул Хегайн, — еще до заката на улицах прольется кровь.

Спиноза открыла канал связи с Кроулом. В наушнике раздавалось только шипение помех, но в этом не было ничего особенного — инквизитор предупредил ее, что связь не будет работать, пока он в Схаллаксе.

— Лорд Кроул. — Она все же решила попробовать передать сообщение. — Я приближаюсь к Бореату, каструм секст, руководствуясь зацепкой из архивов. Координаты точки высадки обозначены, понтий новус, берем под контроль главные входы. Следующий отчет в течение двух часов, как только обнаружим цель.

Хегайн вопросительно посмотрел на дознавателя, после чего вернулся к управлению кораблем.

Небеса уже окрасились в красные оттенки перед наступлением ночи. Шпили превращались в черные столбы, опоясанные гирляндами огоньков. На их фоне, подсвеченном отблесками закатного солнца, выделялись формации летательных аппаратов арбитров, нависающие над толпами паломников.

— У тебя есть координаты? — уточнила Спиноза у сержанта.

— Да, есть. Но данные по этому месту отсутствуют. Это я так, между прочим. Хотелось бы все-таки знать, что нас там ждет в плане боевой обстановки? Это один из их центров?

Спиноза не ответила, продолжая смотреть, как пролетают мимо башни ульев, чьи темные силуэты из-за скорости движения казались смазанными пятнами.

— Держите курс, сержант.

Вскоре впереди показался Бореат. Это был комплекс из девяти шпилей, объединенных транспортными мостами. В истории Империума был период, когда подобные монструозные конструкции пользовались популярностью. Моду тогда задавал мегаурбанист Корб со своими идеями дорог в небесах. Однако на практике такие кластеры шпилей оказались еще большими рассадниками преступности и нищеты, чем обычные одиночные башни. Поговаривали, что идейный вдохновитель подобных конструкций встретил свой конец во времена жестокого правления магистра Администратума Тьемена. По легенде, его похоронили живьем в фундаменте одного из его колоссальных творений.

Но, несмотря ни на что, спустя много лет Бореат все так же стоял, обрастая грязью и грохоча оборудованием генераторных станций. Расположенные на головокружительной высоте переходы, соединявшие шпили, опасно шатались на осыпающихся сваях. Воздушные потоки между башнями закручивались в вихри, изгибая металлические опоры и обдирая краску с древних каменных глыб.

— Высади меня вон там, — приказала Спиноза, указывая на девятый мост шестой башни, только что выплывший из сгущающейся темноты.

«Полуночник» завис над мостом.

— Нам высадиться вместе с вами? — спросил Хегайн.

— Нет, пока не нужно, — покачала головой дознаватель, отстегивая ремни безопасности. — Выведи корабль за периметр сектора и следи за входящим потоком транспорта — не покажутся ли вооруженные конвои. В этом кластере происходит мобилизация бойцов Астра Милитарум, и они могут стать целью. Свяжитесь со мной, как только заметите что-то интересное.

Хегайн впал в замешательство, не совсем поняв приказы, но быстро овладел собой:

— Как пожелаете, миледи. Как только что-то въедет внутрь, вы об этом узнаете. — Он удерживал «Полуночника» над мостом ровно, несмотря на порывы ветра, подавая тягу поочередно на разные двигатели. — Да защитит Он вас во всех делах ваших, миледи. Да направит Он вашу руку.

Спиноза открыла люк, и сухой ветер тут же наполнил пространство кабины.

— Я никогда не сомневалась, что именно так Он и делает, — пробормотала она и спрыгнула вниз.

Оказавшись на земле, она оглянулась посмотреть, как «Полуночник» уносится прочь, сначала взмыв высоко над мостом, а потом спикировав вниз, огибая одну из башен кластера. Вскоре он пропал в туманной дымке. Последними исчезли из вида габаритные огни на хвосте.

Оставшись в одиночестве, Спиноза прогулялась по мосту, оценив его размеры, наличие укрытий, переходы к соседним шпилям.

По ее прикидкам, он находился примерно в шести сотнях метров над ближайшими транспортными магистралями и вне общедоступных маршрутов для воздушного транспорта. Сам мост, подвешенный между двумя исполинскими шпилями, был всего около ста метров длиной. Ветер завывал, обрушиваясь на полуразвалившиеся заграждения, идущие вдоль обеих сторон моста. Создавалось ощущение, что этой дорогой никто не пользовался уже несколько сотен лет. Причины были довольно очевидны: головокружительная высота и отсутствие сколько-нибудь надежных поручней вкупе с проржавевшим настилом. Это был даже не мост, а просто всеми забытая металлическая балка, подвешенная в воздухе между двумя колоссальными конструкциями, такая же прямая и опасная, как брошенное копье. Из-под моста свисали обрывки кабелей, беспорядочно раскачивавшиеся на никогда не стихающем ветру. Еще ниже в смоге проступали мутные огоньки шпилей, рассыпанные по черноте ночи, как драгоценные камни по пышному наряду придворной дамы.

Спиноза поежилась. Воздух был таким же едким, как и раньше, но невыносимая жара осталась внизу. Тем не менее влажность осталась такой же из-за испарений, поднимавшихся из жилых трущоб, где септиллионы людей проживали свой век в крохотных мирках, наполненных сыростью и отчаянием. Ветер трепал короткие волосы Спинозы: она решила не надевать шлем, и каждый сильный порыв грозил подхватить ее и сбросить в бездну.

— Ну давай же… — произнесла она, выходя на открытое пространство в центре пролета, вглядываясь в сгущающийся ночной сумрак и надеясь услышать рев атмосферных двигателей.

Но ничего не происходило. Первым признаком того, что Спиноза была не одна на мосту, стал звон металла по металлу у нее за спиной. Дознаватель подняла крозиус, увидев длинный трос, по которому с моста, находящегося в пятидесяти метрах выше, спускалась ее цель.

Серп спрыгнула на настил моста. Вокруг ее клинка появилось пылающее энергетическое поле. Трос смотался и исчез в специальном футляре, автоматически закрывшемся, как только последние звенья скользнули внутрь.

Маскировочная система брони больше не работала, и теперь перед Спинозой стояла женщина в плотно подогнанном матово-черном панцирном доспехе, легком, но прочном. Поверхность бронепластин покрывали десятки подпалин от попавших в нее снарядов. Лицо Серпа было, как и раньше, скрыто под маской. Сквозь решетку респиратора доносилось искаженное помехами дыхание.

— Последняя ваша передача, — сказала Серп, направляясь к Спинозе с клинком в руках. — Ты знала, что я слушаю.

— Догадалась, — ответила дознаватель, оставаясь на месте.

Теперь они стояли в нескольких метрах друг напротив друга с оружием наготове, а вокруг завывал ветер.

— Тебе не следовало отсылать своих охранников, — усмехнулась Серп.

— Они вернутся.

— Недостаточно быстро.

— Я знаю, что тебе нет до него никакого дела, — улыбнулась Спиноза, начав разыгрывать свою комбинацию, — до Ложного Ангела. Тебе он не нужен. Ты следила за нами.

Серп не шевельнулась.

— Ты могла убить меня при прошлой встрече, — продолжила Спиноза.

— Я и сейчас могу.

— Мне было бы интересно посмотреть, как я справлюсь с воином школы Шоба.

Серп дернулась вперед, готовая атаковать, но клинок остался неподвижен. Крупица неуверенности, посеянная словами Спинозы, замедлила ее движения. И, несмотря на весь свой апломб, она осторожничала.

— Тебе следовало лучше учиться, — сказала Спиноза, подходя на полшага ближе и не отводя взгляда от клинка. — Тебя выдает акцент, но основную информацию я получила от Гук. И теперь я знаю, что ты — ассасин Фелиаса. Ты — Ниир Хазад.

Издав пронзительный крик, женщина атаковала Спинозу. Она двигалась с такой же невероятной скоростью, как и раньше, и все, что Люче могла сделать, — это выставить крозиус на пути клинка. Их оружие столкнулось во вспышке энергии, и дознавателю пришлось отступить.

Серп напирала, размахивая мечом, за которым оставался смазанный пламенный след. Дознаватель взмахнула крозиусом и попала по плоскости клинка. Удар был такой силы, что едва не вырвал оружие из хватки ассасина, но той удалось удержать клинок. Серп сделала глубокий выпад вперед, заставив Спинозу отпрыгнуть на шаг и парировать, затем еще и еще, вкладывая все больше силы в каждый удар. Вокруг них вспыхивали разряды расщепляющего поля. Разлетающиеся искры подхватывал ветер и рассеивал их в ночном воздухе.

— Мне следовало убить тебя тогда! — прорычала Серп.

Она яростно размахивала клинком, пытаясь лишить Спинозу равновесия.

— Тогда ты ничего бы не узнала, — ответила Люче, уворачиваясь. — Ведь ты поэтому ходишь за нами, верно? Ты ничего не знаешь.

Серп продолжала наступать, рассекая воздух мерцающим мечом, яростно врубаясь в защиту Спинозы.

— Как и ты, — прошипела она.

Ассасин сделала отвлекающий финт клинком и ударила Спинозу ногой в живот. Дознаватель отлетела назад, упала и покатилась к краю моста. На один ужасный миг она увидела под собой огни вечного города, манящие из темноты. Ухватившись за поручень, Спиноза смогла удержаться и откатиться от края. Серп бросилась к ней мощным прыжком, сжимая меч обеими руками. Дознаватель подняла крозиус, и их оружие снова столкнулось с болезненным визгом. Спиноза сжала зубы. Она по-прежнему лежала на земле, а ее противница давила сверху всей массой, стараясь прижать пылающее навершие булавы к лицу Спинозы.

— Глупо было приходить одной, — сказала Серп.

— Иначе… ты бы… не повелась… — выдохнула Спиноза, чувствуя, как ее руки начинают дрожать от тщетных попыток оттолкнуть клинок.

Дознаватель напрягла последние силы, одновременно подав мощный импульс энергии на навершие крозиуса. Вспышка столкнувшихся расщепляющих полей заставила Серпа отшатнуться, и Спиноза смогла вскочить на ноги. Они обменялись еще одной серией ударов, кружа по узкому мосту над пропастью. Серп широко размахнулась, словно собираясь снести противнице голову. Дознаватель пригнулась и бросилась вперед. Она налетела на ассасина плечом и заставила ту пошатнуться. Спиноза отступила на шаг и принялась действовать Серебряным, как простой дубинкой. Последний удар был самым мощным. Она сжала рукоять обеими руками и подала максимум мощности на силовые приводы брони. Результат оказался почти таким же разрушительным, как у предыдущего владельца булавы.

Навершие крозиуса с громким треском врезалось в шлем Серпа, сбив ее с ног и осыпав искрами плазмы. Спиноза уперлась коленом в живот ассасина и приставила булаву к шее поверженного врага.

— Сдавайся, — процедила она, — или я прикончу тебя прямо сейчас.

Серп, несмотря на прижатый к шее крозиус, смогла изобразить что-то наподобие отрывистого кивка в сторону левого бока дознавателя. Спиноза скосила взгляд и увидела, что кончик меча убийцы упирается в сочленение ее брони в области ребер. Если она нажмет булавой посильнее, то клинок войдет между пластинами.

Дознаватель медленно ослабила давление, но отключать расщепляющее поле не стала. Противницы замерли в этой странной позе. У обеих была возможность смертельного удара.

— У меня нет желания убивать тебя, — заговорила Спиноза, осторожно подбирая слова. — Знай, что я не имею никакого отношения к исчезновению твоего господина.

Убийца сопротивлялась еще несколько секунд, злобно сверкая глазами сквозь прорези забрала.

— Если ты поверишь мне, — продолжала Спиноза, — совсем чуть-чуть, то поймешь, что это так.

В этот момент наконец-то убийца расслабилась. Силовое поле ее клинка угасло, и острие немного сместилось от брони дознавателя.

Спиноза сделала то же самое, но не стала убирать булаву.

— Я знаю, что он куда-то делся, — сказала Люче. — Погиб или пропал в погоне за чем-то, что привезли с орбиты. Мы с тобой преследуем одну цель. — Дознаватель пыталась смягчить голос, но у нее плохо получалось. — Нам необязательно быть врагами.

Убийца молча сняла шлем. Ее лицо оказалось меднокоричневым, с ритуальной татуировкой школы Шоба на правой щеке.

— Может быть, — сказала Ниир Хазад, — а может, и нет. Говори, что тебе нужно, и я решу.

Глава семнадцатая

Кроул стоял так, чтобы его розетта была четко видна собеседнику. В помещении стояла непроглядная темнота, но все обладали ночным зрением той или иной формы.

— У тебя нет власти надо мной, — сказал Кроул, указывая жестом на эмблему. — Дай нам пройти, пока я не обвинил тебя в учинении препятствий божественной воле Императора.

Матос не отреагировал, а его механодендриты протянулись ближе, будто множество скорпионьих хвостов перед атакой.

— Здесь не имперская территория, инквизитор. Вне вашей сферы. Зачем пришли?

Горгий вертелся, пытаясь уследить за всеми змееподобными конечностями, а Рев спокойно стоял, направив пистолет в то место, где светились глаза магоса.

— Ты не можешь задерживать меня ни здесь, ни где-либо еще, — заявил Кроул. — Я служу Его целям.

— Довольно. Принесли разрушение. Все еще устраняем повреждения в главных палатах. Довольно. Все заняты.

— Мы ничего такого не устраивали, — стараясь говорить убедительно, ответил Кроул.

Магос неожиданно приподнялся, инструменты на его конечностях взвыли, набирая обороты.

— Безбожники, — прошипел он, — вы притащили это сюда. Вы нарушили договор.

— Какой договор?

По изогнутой шее магоса пробежали стробирующие огоньки.

— Не слушаю. Больше не слушаю.

— Трансмитаре, — предупредил Горгий, глядя на мерцающие световые сигналы. — Скитарии ин аддитио, быстро-быстро.

Кроул отдал Реву команду на боевом языке жестов, и они открыли огонь одновременно. Штурмовик выпустил поток лазерных лучей в сегментированное лицо магоса, а Кроул атаковал ближайшую конечность, разбив игольчатый манипулятор первым же выстрелом, после чего прицелился в следующий механодендрит.

Магос завопил — это был высокий и полный ярости крик на бинарном коде — и бросился в ближний бой, перебирая конечностями, будто гигантский паук. Он размахивал механодендритами, один из которых, заканчивавшийся циркулярной пилой, пролетел в считаных миллиметрах от головы Рева, который едва успел пригнуться. Казалось, все помещение наполнилось вихрем конечностей и лезвий и блеском адамантия.

Кроул отскочил к стене, уклоняясь от удара когтистого манипулятора и снова выстрелил. Пуля попала магосу в шею и отбросила его назад, в клубок его собственных щупалец. Горгий безумно метался, выпуская светящиеся неоновым светом иглы из своего оружия, пока наконец не выбрался из зоны досягаемости механодендритов.

Рев не снижал плотности огня, осыпая существо идеально точными залпами из хеллпистолета, давая Кроулу возможность перезарядиться. Охваченный пламенем магос атаковал капитана и обвил его металлическими конечностями, скребя когтями по броне. Техножрец нацелил заканчивающиеся сверлами механодендриты на шлем Рева. Кроул выстрелил дважды в основание шеи существа и пробил зияющие дыры в развевающейся мантии, но механикус не остановился. Рев продолжал стрелять в упор, пока у него была такая возможность. Горгий прицелился в магоса, но получил удар электрохлыстом и, кувыркаясь, улетел в темноту.

Кроул убрал Радость в кобуру, проглотил мотовин и бросился в самый центр переплетенных конечностей. Он вцепился в поврежденную выстрелами шею магоса обеими руками и начал срывать ее с позвоночника.

Техножрец тревожно взвизгнул, выпустил Рева и обрушил всю свою мощь на броню Кроула. Дрели и пилы вгрызлись в керамит.

Инквизитор ударил кулаком в механические жвала, заменявшие магосу челюсть, отчего металлическая голова техножреца откинулась назад, и схватил пучок кабелей, идущих от черепа через шею куда-то внутрь сегментированного тела. Инквизитор несколько раз с силой дернул, и провода оборвались, осыпав все вокруг водопадом искр.

Техножрец завертелся и обмяк, судорожно дергая мехадендритами. Рев, выбравшийся из хватки существа, присоединился к Кроулу в атаке, отбиваясь от суставчатых конечностей рукоятью пистолета.

Вместе они прижали магоса к стене, вдавили в рокрит и заставили опуститься на пол. Рев засунул ствол пистолета между ребрами адепта Механикус и прижал дуло к металлическому легочному мешку, а Кроул снова взялся за шею техножреца и сильно сдавил, отчего из аугментированного позвоночника посыпались детали крепежа.

— Какой… договор? — снова спросил инквизитор, тяжело дыша.

Глаза магоса теперь горели неровно, то и дело гасли, по разбитой челюсти пробегали разряды энергии. Там не было ничего похожего на человеческое лицо — лишь блок дыхательных трубок, сложных оптических устройств, датчиков и тепловых фильтров. Существо дышало неровно, и его внутренности дребезжали, как двигатель списанного «Носорога».

— Вы… знаете, — просипел техножрец.

— Нет, — ответил Кроул, — я знаю очень мало. Был корабль. «Охтар», да? И он привез сюда что-то. Что это был за груз?

— Так много… инквизиторов, — пробулькал магос. Из-за помех в голосе слова едва можно было разобрать. — Которому из них ты помогаешь? Первому или второму?

Рев с силой ткнул пистолетом в небольшой фрагмент органики под сломанной грудной клеткой, и техножрец задергался от боли.

— Теперь на свободе. — Голос магоса, искаженный шипением помех, превратился в тонкий плач. — Не остановить. Это была ошибка. Критическая ошибка.

— Что это? Солдат? Машина? В мире есть вещи и похуже уничтожения, магос, поэтому говори.

— Аларум, — предупредил Горгий, подлетая к развороченной двери. — Подкрепление на подходе.

— Думаешь, я боюсь распада? — прохрипел магос. — Страха нет.

— Тогда, во имя Омниссии, во имя старого договора, выполни мою просьбу. Мы оба служим одному господину. Проклятье, да скажи хоть что-нибудь!

Разбитые линзы магоса потухли, затем беспорядочно замерцали. Все его тело содрогнулось, и новые потоки искр посыпались из оборванных проводов.

— Уже бессмысленно, — протрещало существо, затухающим голосом. — Квантрейн не смог его удержать. Какие шансы у тебя?

Из коридора донесся гулкий лязг множества металлических ног по металлическому полу.

Инквизитор вытащил Радость и прижал револьвер к хромированному лбу магоса.

— Ты не особо нам помог, — сказал он и разнес головной модуль техножреца на куски.

После этого они оба пустились в бегство обратно через сеть коридоров и обширных помещений. Горгий едва поспевал за людьми. За спиной нарастал топот преследователей. Лучи фонарей скитариев то и дело вспыхивали в темноте.

— Что теперь? — спросил Рев, перезаряжая пистолет.

Несмотря на быстрый бег, дыхание штурмовика оставалось ровным и спокойным.

 

— Здесь нам больше делать нечего, — ответил Кроул. Инквизитор не мог похвастаться такой же легкостью движений и полагался в основном на силовые приводы брони, заставляющие двигаться его пылающие от боли ноги. — Основная задача — выбраться живыми.

Спиноза рассказала ей все. О словах кустодия, о находке на «Радаманте», о миссии Кроула в Схаллаксе. Хазад слушала, жадно впитывая информацию и проверяя ее на предмет возможной лжи или расхождений.

Бывшие противницы медленно брели по мосту в сторону относительного укрытия в нише одного из распорных блоков. Ночь уже полностью вступила в свои права, и небо налилось тяжелым красным цветом. В пространствах между башнями виднелись пылающие костры, рубиновыми точками выделяющиеся на фоне бесконечного городского пейзажа. Откуда-то снизу доносились рев сирен арбитров и вопли механических проповедников Министорума, слившиеся в один сплошной гул.

— Вот что мне известно, — подытожила Спиноза, забираясь в укрытие. — А что у тебя?

Хазад ответила не сразу. Она сняла шлем, под которым оказалось на удивление красивое лицо, хотя и покрытое ссадинами и кровоподтеками. У ассасина была темно-коричневая кожа, как и у всех уроженцев мира смерти Шоба. Правую щеку густо покрывали культовые татуировки — смесь традиционных орнаментов ее дикой родины и черепов и символов, популярных среди агентов ордо. Миндалевидные глаза смотрели прямо и строго, а губы оставались плотно сжаты.

Культура Шобы была полностью выстроена вокруг искусства войны и выживания. Способных мальчиков из племен аборигенов забирали, чтобы готовить их к вступлению в ряды космодесантников ордена Железных Теней, подростки обоих полов уходили служить в Имперскую Армию, чаще всего специальными агентами или штурмовиками. На этой планете не говорили на готике. Даже представители имперской власти пользовались местным наречием. Поэтому общеимперский язык выходцы с Шобы всегда изучали в старшем возрасте. Из-за разницы в структуре обучение давалось им непросто, и при желании по манере разговора их всегда можно было узнать.

— Началось все месяцы назад, — проговорила Хазад. — Мой господин работает над этим уже давно. Мы послали агента в контору вице-спикера капитанов-хартистов на позицию достаточно высокую, чтобы перехватывать сообщения между подразделениями. Долгое время — ничего, кроме сплетен из Дворца. Они знали, что какие-то кабалы набирают людей, а еще приносят жертвы под самыми стенами. Поймать не удавалось. А потом прошел слух — привезли оружие, они готовы поднять мятеж, хотят перейти от случайных жертв к чему-то большему. Мы получили записи кодированных вокс-передач от нашего человека в цитадели вице-спикера, но без подробностей. Потом его убрали.

— Когда это было?

Хазад задумалась.

— Три недели назад. Чуть больше. Мы ничего не нашли. Тогда мой господин решил поговорить с провост-маршалом. Он был уверен, что что-то грядет. Организовали осмотр кораблей. Каждый тщательно проверяли. Знаешь, как это сложно? Тысячи человек, сотни челноков. Они напугались. Наш агент замолчал. Дворец в какой-то панике. Я слышала, что дело дошло до Кустодиев. Господин рассказывал, что говорил с одним из них.

Карие глаза Хазад лихорадочно блестели, щеки ввалились, а в глазницах залегли глубокие тени. Сколько же времени прошло с тех пор, как ассасин в последний раз нормально ела, спала или вообще делала хоть что-то, помимо беготни и смертельных схваток с врагами.

— Осмотр кораблей ничего не дал, — продолжала Хазад. — Они ничего не нашли. Лорд Фелиас был уверен, что что-то прорвалось через кордон, и начал проверять орбитальные журналы. У него есть ученый, Васкадре, очень хороший. Они работали быстро, не щадили себя. Меня отправили в подулье следить за бандами на случай, если поставка произойдет раньше срока. Я все время находилась там и поэтому была далеко. Я ничего не видела. Их убили, а я даже не знала.

— Кого?

— Всех нас. Они действуют быстро. Кто бы это ни был, он может мобилизовать много людей. Я не знаю, когда они поймали моего господина. Я не знаю, где он. А ты?

— Нет. Кроул, мой инквизитор, шел по тому же следу. Он считает, что корабль приземлился в Схаллаксе.

Хазад нахмурилась:

— Не исключено. За этим может стоять генерал-фабрикатор. Мы думаем, что замешаны трое. Фелиас думает, что замешаны трое.

От упоминания Верховных лордов Спинозе стало не по себе. Для нее они по-прежнему были абсолютной властью в Империуме, непорочной и священной. Постоянные выпады Кроула в их адрес задевали ее, и сейчас разговор сворачивал туда же.

— Кто убил твоих товарищей? — спросила Спиноза.

— Я не знаю. — Хазад покачала головой, и на миг в карих глазах мелькнула растерянность. — Вышел приказ. Мы все стали целями. Экскоммуникатус трейторис — отлученными предателями. Они назвали нас еретиками из банд, ведьмами, ксенофилами, еще кем-то. Все клинки обратились против нас. Я пыталась добраться до господина и почти погибла. Но я быстрая. Слишком быстрая для них.

— Айдо Глох, — сказала Спиноза. — Он говорил, что дрался с тобой.

— Кто?

— Тот, от кого ты сбежала, когда мы виделись в последний раз.

— Не знаю имен, — горько сказала Хазад. — Когда весь мир против тебя, ты бежишь.

— Но ты следовала за нами. За мной.

— Надо было узнать. Кто отдает приказы? Кто должен закончить задание? Я следила за тобой и за другими. Подулье кишит агентами. Ты не знала? Они все за кем-то охотятся.

— Слезы Ангела.

— Некоторые. Другие — за чем-то еще. Я думаю, план не удался. Тайное стало явным. Оружие не было доставлено. Или не в то место. Но я не знаю. — Она передернула плечами. — Мне не удалось узнать всего.

Спиноза обдумывала услышанное. Нужно рассказать об этом Кроулу. Он решит, можно ли ей доверять и можно ли предоставить убежище ассасину. Такие заявления нуждались в проверке.

Она попыталась связаться с ним, но в вокс-приемнике раздавалось лишь шипение помех. Дознаватель переключилась на канал Корвейна, но результат остался тем же.

Хазад невесело рассмеялась:

— Слишком поздно. — Она обвела рукой вокруг, показывая на бесчисленные костры, раскинувшиеся до самого горизонта. — Началось. Церемония. Все вокс-станции в радиусе пятисот километров перегружены. Они идут к Вратам.

Словно в подтверждение ее словам в динамике раздался голос Хегайна. Несмотря на небольшое расстояние, слова сержанта можно было разобрать с большим трудом.

— Миледи! Колонна Милитарум обнаружена, как… если вы прикажете, но… внутрь прямо сейчас… надеюсь, вы в порядке? Прошу подтвердить сообщение, когда вы…

— Я прибыла в Бореат по наводке, — сказала Спиноза, глядя на вершины шпилей, устремленные в небо, словно зубцы гигантской короны. — Мне сказали, что здесь собираются Слезы Ангела. Это была моя основная цель, а ты — лишь рабочая гипотеза.

— И что теперь? — усмехнулась Хазад. — Жалеешь, что мы не убили друг друга?

— У меня по-прежнему есть приказы, а ты находишься под подозрением. Если, конечно, не хочешь помочь.

— Говоришь, рабочая гипотеза? — Хазад скептически сощурила глаза.

— Ты уже много времени провела в подулье.

Ассасин поменяла позу и слегка поморщилась. Вероятно, ей сильно досталось за последнее время. Кроул говорил, что Фелиас пропал двадцать дней назад. Это довольно большой срок, когда тебе приходится выживать в противостоянии с целой планетой.

— У тебя хороший информатор, — произнесла Хазад. — Все верно. У него действительно здесь неподалеку база, но туда попасть непросто. Будь просто, я бы уже там побывала.

— Если туда идти, — сказала Спиноза, — то сейчас. Со мной люди. Я подготовилась. Покажи дорогу, и это станет твоим выкупом. Кроул защищает свою династию.

— Свою что?

Спиноза даже не заметила, когда это слово к ней прицепилось.

— Так ты покажешь или нет?

У Хазад не осталось времени на раздумья — рокочущий вой возвращающегося «Полуночника» раздался откуда-то снизу, и облака смога забурлили в потоках горячего воздуха.

— А у меня есть выбор? — мотнула головой Хазад. — Да, дознаватель. Я могу отвести тебя к Ложному Ангелу. Тогда ты увидишь, что к чему.

Глава восемнадцатая

Скитарии догнали их до того, как инквизитор и штурмовик успели добежать до сомнительной безопасности «Тени». Это было вполне ожидаемо для аугментированных техносолдат, привычных к здешним условиям и знакомых со всеми запутанными переплетениями коридоров Схаллакса.

Кроул почти пересек последнюю посадочную площадку, когда мимо него просвистели снаряды, разбившиеся о стены во вспышках зеленой энергии. Он обернулся на бегу и дважды выстрелил. Пули попали в цель, и один из преследователей рухнул на землю грудой бронзовых конечностей и алых одеяний.

Но его товарищи уже были на подходе, будто стая волков на охоте, они окружали цель, поднимая гальванические ружья. Рев добрался до прохода, ведущего обратно в город, упал на одно колено и выпустил широкую очередь лазерных лучей на уровне пояса. Это заставило скитариев залечь на землю и дало Кроулу с Горгием возможность добраться до выхода.

— Мы разворошили муравейник, — сказал Кроул, вваливаясь в проход и перезаряжая оружие.

— И теперь за нами гонятся муравьи, — кивнул Рев. Штурмовик выпустил еще один залп и двинулся следом за инквизитором.

Дальше их путь лежал через огромные заброшенные цеха. Сломанное оборудование стояло так же, как раньше, мертвое и мрачное. Звук шагов по ржавому металлическому полу гулким эхом отражался от стен.

Залпы Рева не смогли сэкономить много времени. Прежде чем трое беглецов успели добраться до середины помещения, скитарии ворвались в него. Новые враги спускались через люки на верхних уровнях, бежали по подвесным мостикам и готовились открыть огонь. Пространство разорвали новые залпы гальванических ружей, с треском ударившие в стены и сваленные на полу груды старых цепей.

Кроул отшатнулся, когда снаряд прожужжал над плечом. В Рева попали — скользящий удар пришелся на броню и едва не сбил капитана с ног, но тот устоял и продолжил бег, пригнув голову. Кроул развернулся, собираясь разобраться с двумя ближайшими противниками. Он выстрелил дважды, позволив системам наведения брони прицелиться за него. Одна пуля попала цель, другая пролетела мимо.

Инквизитор помчался дальше, мечась из стороны в сторону, в надежде уклониться от града снарядов, колотивших по проржавевшим стенам. Горгий хаотично носился туда-сюда, без остановки паля из игольной пушки.

И снова Рев, первым добравшийся до следующей перегородки, опустился на колени и открыл огонь. Кроул побежал прямо сквозь залпы лазерных лучей, надеясь на то, что капитан штурмовиков его не зацепит. Инквизитор остановился у двери и присоединился к Реву.

Они оказались у перекрестка, ведущего в разветвленную сеть тоннелей. Два пустых бункера позволили беглецам укрыться от огня противника, но вряд ли они могли продержаться долго под огнем скитариев. Как только те вышли на дистанцию стрельбы, воздух тут же наполнился хлопьями ржавчины, слетавшими с бортов бункеров от попаданий снарядов. С противоположного конца зала наступали новые бойцы Механикус. Несколько десятков техносолдат уже бежали через гулкий и пустой цех.

Рев продолжал хладнокровно стрелять, стараясь в первую очередь выбить командиров. Он четко водил стволом хеллгана из стороны в сторону, тормозя наступление противника, и время от времени вскидывал его вверх, чтобы сбить скитариев, спускавшихся с крыши по лестницам. Кроул не стрелял — инквизитор быстро нажимал клавиши на пульте, встроенном в наручи брони. Горгий носился над головами, уклоняясь от выстрелов. Один из снарядов ударил по сервочерепу, тот кувырком отлетел в сторону и ударился о стену.

— Мамзери! — заверещал он, открывая ответный огонь.

— Укрытие недолго нам прослужит, — заметил Рев, наблюдая, как угол, в который они забились, постепенно разваливается на куски.

Скитарии приближались с каждой секундой, не обращая внимания на опасность. Их зеленые глаза мерцали в темноте, будто рой светлячков.

— И не надо, — ответил Кроул, как раз закончивший набирать последовательность команд и снова взявшийся за Радость.

Очередной залп скосил трех техносолдат, а затем здание содрогнулось от рева двигателей.

— Пригнись, — велел Кроул.

Одновременно с этими словами стена над их головами развалилась на куски под градом выстрелов из тяжелых болтеров. Обломки разлетелись по всему залу, и сквозь облака пыли и дыма проступили угловатые очертания «Тени». Роторные пушки корабля обрушили смертоносный огонь на наступающих скитариев.

Кроул вскочил на ноги и рванулся к зависшему на месте транспорту, схватился за поручень и запрыгнул в кабину. Дух машины удерживал «Тень» на месте, стреляя по отступающим скитариям в автоматическом режиме, слегка поворачиваясь по вертикальной оси, чтобы создать максимальную зону поражения. Рев вскарабкался внутрь следом за инквизитором, не переставая стрелять, даже когда забирался в кабину. Кроул взялся за штурвал и резко развернул «Тень», собираясь убраться из анклава механикусов через только что пробитую в стене дыру. Горгий едва успел залететь в открытый люк. Уже через секунду двигатели транспорта ревели на полную мощность.

«Тень» вылетела из разрушенного цеха и понеслась по улицам столь узким, что переплетающиеся щупальца змеившихся повсюду трубопроводов то и дело грозили зацепиться за сложенные крылья корабля, но возможности подняться выше пока не было. Первый просвет — узкий колодец, сквозь который виднелась ночная чернота, — появился в сотне метров впереди. Со всех сторон над ним нависали тяжеловесные промышленные конструкции.

— Засек движение, — сообщил Кроул, бросив короткий взгляд на тактический монитор.

Рев взялся за рукояти управления болтерными турелями и начал калибровку орудий для воздушного боя.

— Вижу.

Они добрались до колодца и резко взмыли вверх, в открытое небо. Перед глазами беглецов предстали адские облака над Схаллаксом, налившиеся алым и теперь куда менее приветливые. То тут, то там загорались яркие огоньки. Из глубин анклава поднялись летательные аппараты Механикус. Шесть машин уже начали погоню, а с посадочных площадок поднималось все больше новых механизмов. Это были дроны-сервиторы — плоские и широкие капсулы с одним двигателем, вооруженные автопушками.

Кроул подал максимум энергии на двигатели, надеясь обогнать преследователей. Крылья «Тени» развернулись, а болтерные турели втянулись в корпус. Рев прицелился и выпустил залп прямо в центр эскадрильи дронов. Один, разбрасывая вокруг обломки, сорвался в штопор и рухнул где-то среди заводских труб. Остальные разлетелись в стороны и набрали скорость.

Граница Схаллакса стремительно приближалась, и Кроул набрал высоту. Бронепластины на стенах разошлись в стороны, выставляя наружу ряды противовоздушных турелей.

— Это может создать ряд пробл… — начал было Кроул, но Рев уже открыл огонь и снес три ближайших орудия короткими очередями из болтеров.

В следующую секунду «Тень» перемахнула через границу, едва не чиркнув по шипастым зубцам, и тут же снова прижалась к земле.

Следом за кораблем инквизитора катился настоящий огненный вал: лучи лазпушек и болтерные снаряды лишь на волосок не доставали до хвоста и коротких крыльев машины. Кроул петлял и метался из стороны в сторону, постоянно резко меняя направление движения.

Что-то с силой ударило в правое крыло и отбросило «Тень» в сторону, прямо на стену ближайшего шпиля. Кроул изо всех сил налег на рукояти управления, уводя корабль влево и вверх. Двигатели взвыли, кабина завибрировала, и «Тень» заложила крутой вираж, сбив при этом верхушку коммуникационной башенки днищем.

Избежав столкновения с башней, Кроул снова набрал скорость и помчался по прямому ущелью между громадными шпилями. Дроны какое-то время продолжали преследование, изредка выпуская короткие очереди из орудий, но в воздушном пространстве Терры им стало мешать множество других летательных аппаратов, скопившихся в воздухе. Наконец, они сдались и отстали, резко набирая высоту и разворачиваясь в сторону Схаллакса.

Кроул продолжал двигаться на максимальной скорости, виляя в стремительно набирающем плотность потоке транспорта. Шиферно-серые стены шпилей заполнили собой пространство вокруг, тускло поблескивая в свете пламени костров, полыхавших на улицах у их основания, а похожие на лабиринт улицы снова наполнились буйными процессиями паломников.

Рев не спеша отключил турели, оценил оставшееся количество боеприпасов и откинулся в кресле.

— Мы не очень много узнали, — произнес он, доставая хеллпистолет и проверяя уровень заряда батареи.

Кроул медленно уменьшил тягу главных двигателей, замедлив «Тень» до скорости инерционного полета. Судя по показаниям тактического дисплея, последний дрон-сервитор прекратил преследование и вернулся обратно под защиту анклава.

— Мы узнали, что они хотели нас убить, — задумчиво ответил инквизитор, — даже на виду у всех. Подумай, Рев. Они были готовы сбить транспорт Инквизиции рядом с главными шпилями. Вообще-то я мог бы счесть это оскорблением.

Он еще сбросил скорость и смешался с потоком медленно ползущего транспорта. Жаровен на улицах стало значительно больше, и создавалось впечатление, что их путь проходит по жерлу вулкана.

— Прими управление, — сказал инквизитор, отпуская штурвал.

Как только Рев взял контроль на себя, Кроул потянулся за вокс-капсулой — их единственной добычей в городе техножрецов.

— И какие же выводы мы должны из этого сделать? Неужели владыки Механикус совсем обезумели? Или это локальные проблемы Схаллакса? Жрец упомянул Квантрейна. Это не в первый раз, когда его имя всплывает в этом деле.

Рев ничего не ответил. Броню штурмовика густо покрывали свежие подпалины, а левый наплечник расчертила глубокая борозда — один из гальванических зарядов почти добрался до цели.

— Пора узнать, что же мы нашли, — продолжил Кроул, укладывая капсулу в специальный разъем в горжете доспеха.

Раздалось тихое шипение системы считывания. На ретинальном дисплее появился запрос на ввод пароля, но инквизитор обошел его, подтвердив свой уровень допуска. Секунду спустя запись начала воспроизводиться через динамики громкой связи.

«Итоговый отчет записал инквизитор Ховаш Фелиас, Ордо Ксенос. Место: катакомбы Схаллакса. Буду краток: меня обнаружили, и преследователей слишком много, чтобы я смог с ними справиться. Боре погиб, поэтому остаюсь только я. Мне неизвестно, кто отдает приказы, но я подозреваю, что это Квантрейн. Факты: это все тянется до самого Дворца. Я не знаю их точной численности, но нас предал кто-то из своих. Груз доставили сюда, в этом я уверен, но что-то пошло не так. Произошло форменное побоище. Они пытались удержать его, но оно нанесло им серьезный урон, и теперь у них недостаточно сил. Истинная природа существа мне до сих пор не ясна, и это уже является поводом для беспокойства. Если оно покинет Схаллакс, то непонятно, куда направится дальше. Предполагаю, что во Дворец. Возникает вопрос: будут ли Врата более уязвимы во время фестиваля?»

Кроул слушал запись с мрачным лицом. В голосе Фелиаса не было страха, только обреченность.

«Если это устройство обнаружат, вот что я хочу заявить. Лорд-инквизитор Флавий Квантрейн предал Святой Трон. Его агенты — основные организаторы и несут ответственность за уничтожение моей свиты. Я не понимаю причин его предательства, только знаю, что он как-то связан с еретиком, известным под именем Ложный Ангел, под чьими знаменами люди в подулье готовятся к восстанию. Квантрейн получает помощь от Совета Терры. Повторяю: Квантрейн получает помощь от Совета Терры. Любые мои попытки копнуть поглубже были неудачными. Я считаю, что основными фигурами являются генерал-фабрикатор Марса и спикер капитанов-хартистов. У меня нет доказательств данной гипотезе, поэтому ее следует считать сомнительной с присвоением класса девять».

Рев, слышавший эти свидетельства так же четко, как Кроул, сидел за штурвалом с каменным лицом. Глаз Горгия светился недоверчивым красновато-коричневым светом.

«И еще. Если мне суждено погибнуть здесь, последним выжившим членом моей свиты останется ассасин с Шобы, Ниир Хазад. Она — самая верная слуга Трона из всех живущих. Я хотел бы, чтобы о ней позаботились».

Запись начала искажаться треском помех. Раздались приглушенные тяжелые удары, как будто кто-то пытался сломать запертую дверь.

«Времени не осталось. Я верю, что Он приведет одного из своих верных слуг к этому устройству, если возникнет такая нужда. Слава Императору! Смерть врагам Его!»

Еще один удар, в этот раз более громкий, после чего запись оборвалась.

На какое-то время в кабине повисла тишина. «Тень» летела вперед почти ровно, слегка кренясь из-за пробоины в крыле.

— Куда? — наконец спросил Рев.

К этому моменту они добрались до южной границы Маллиакса. Следующей жилой зоной был Сальватор, затем — все более и более богатые и величественные шпили, и в конце — древние стены Внешнего Дворца.

Кроул молчал. Горгий задумчиво летал по кабине и почему-то на этот раз не приставал с комментариями.

— Он из Еретикус, — процедил Кроул сквозь сжатые зубы. — Квантрейн — из моего ордо. И если хоть что-то из этого — правда…

— Это только догадки, — возразил Рев.

— Более чем догадки! — гневно отрезал Кроул. — На него охотились. Как и на нас. — Обычно суровое лицо инквизитора стало таким же мрачным, как грозовые облака, затянувшие небо. — Бандит из улья читает запрещенный текст, и мы свежуем его живьем, несмотря на то что нанесенный им вред ничтожен. Лорд Терры оставляет за собой кровавый след отсюда и до самых Святых Ступеней, и мы не решаемся его тронуть, страшась за свою судьбу. Нет, я этого не потерплю. Он должен ответить, даже если мне придется обречь себя на вечные муки.

— Но как мы его найдем? — Рев говорил совершенно спокойно. Вероятно, тон его голоса ничуть бы не изменился, даже узнай он, что они отправляются в Око Ужаса.

Кроул усмехнулся:

— Он засел внутри. Понимаешь, да? Даже я не могу просто войти внутрь дворцовых стен, а если мы скажем хоть слово о том, чего хотим… — Инквизитор неожиданно замолчал, будто вспомнив о чем-то. — Но дело во Вратах. Фестиваль заканчивается у Врат. Вот где таится самая главная опасность.

Горгий разволновался.

— Жечь-жечь, — зачирикал он, — убивать ин тото еретикус малефикаре.

— Да, как-то так, — кивнул Кроул. — На этот раз я с тобой соглашусь. Рев, проложи курс к Императорскому Дворцу. Пусть даже они направят на нас все лазерные батареи, какие есть на стенах, мы должны добраться туда до завершения церемонии.

— Как прикажете, — кивнул Рев, разворачивая «Тень» на север, — но ведь вы понимаете, что они нас обстреляют?

— Твоя забота — долететь, — сказал Кроул, набирая последовательность рун на вокс-коммуникаторе, которая, если повезет, привлечет внимание Наврадарана. — А я организую нам пропуск.

Хегайн не был в восторге от того, что Хазад присоединилась к их компании. Он разглядывал ее с презрительным любопытством, демонстративно держа руку поближе к прикладу хеллгана. Сама Хазад не обращала на сержанта никакого внимания.

— Вы уверены, что решение правильное, миледи? — спросил штурмовик. Его голос почти не был слышен за ревом двигателей готового к отлету «Полуночника».

— Абсолютно, сержант. Она знает о местонахождении нашей цели.

— У меня есть координаты колонны…

— Это подождет. Проверь новые данные на дисплее шлема.

Хегайн несколько неохотно поклонился и вернулся в кабину. Ремни его снаряжения яростно забились и захлопали, когда он проходил мимо воздухозаборника.

Спиноза посмотрела на Хазад:

— Летим?

Ассасин кивнула, убрала волосы с лица и надела шлем.

— Тут недалеко.

Спиноза и Хазад забрались в пассажирский отсек «Полуночника», предоставив Хегайну возможность пилотировать корабль. Люки с лязгом захлопнулись, двигатели разогнались до максимальных оборотов, и транспорт мягко качнулся, отрываясь от земли. Затем они набрали скорость и исчезли среди черных облаков.

— Может быть непросто, — предупредила Хазад, проверяя блок питания силового меча. — Много последователей там, внизу. Сколько точно — не знаю. Некоторые хорошо тренировались.

— Как давно они готовятся?

— Давно.

— К чему?

— Не знаю. Но фестиваль уже почти начался.

Спиноза поправила одну из латных перчаток, вылетевшую из пазов во время их боя.

— Ты видела их ритуалы?

— Кровавые? Видела последствия. В подулье. Они оставляют тела.

— Зачем? Ищут силы? Это какое-то колдовство?

— Ты меня спрашиваешь? — хмыкнула ассасин. — Я все это время убегала. Может, им просто нравится. Такое бывает.

«Полуночник» набрал скорость и начал пикировать вниз. Пассажирский отсек завибрировал, бойцы, пристегнутые к креслам, болтались в них, как тряпичные куклы. Все штурмовики в пассажирском отсеке предпочитали смотреть куда-то в сторону, напрочь игнорируя ассасина.

— Так куда мы направляемся? — спросила Спиноза.

— Под землю, — ответила Хазад. — Куда же еще? Они совсем недавно сюда перебрались. Их выкурили из старого места. Они учатся на ошибках. Теперь есть стража.

— Я хочу взять его живым, — сказала Спиноза.

— Не сомневаюсь, что он хочет сделать с тобой то же самое. — Ассасин криво улыбнулась. — Я могу подвести вас близко. Но потом придется драться. Они не трусы.

Раздался щелчок, возвещающий об отключении габаритных огней и прожекторов, шум двигателя стал заметно тише. Хегайн перевел «Полуночник» в режим приближения, и угол наклона пола относительно горизонта стал стремительно уменьшаться.

— Подходим к объекту, миледи, — раздался голос сержанта по внутреннему каналу связи.

— Всем приготовиться к высадке! — приказала Спиноза. — Корабль запечатаем и оставим здесь.

— Как пожелаете.

«Полуночник» развернулся вокруг оси и со скрежетом приземлился. Шасси скрипнули под весом машины. Двери отсека с шипением открылись, и Спиноза первой выскочила наружу. Штурмовики последовали за дознавателем. Хегайн шел последним. Он заблокировал двери транспорта, подхватил свой хеллган и побежал догонять отряд.

Они двигались в полной темноте. По бокам, через каждые сто метров, возвышались громадные металлические турбины размером с титан класса «Император» каждая. Переплетения силовых кабелей спутанными пучками свисали с высокого чиненого-перечиненого потолка. Пол представлял собой металлическую решетку, под которой разверзалась черная пропасть. Воздух, горячий и сухой, дрожал от жары, а стены то и дело скрипели от бурлившей вокруг энергии.

— Теплообменник, — сказала Хазад на бегу.

Над головами отряда нависала вся масса жилого шпиля, сотни этажей. Каналы, по которым горячий воздух поступал в улей, поднимались до самой его вершины. Некоторые из них достигали многих километров в длину. Огромные машины прокачивали тонны вязкой жидкости по искусственным артериям, питавшим жизнь в этих башнях, а излишки сбрасывались через громадные воздуховоды на самых верхних уровнях, где никогда не стихали ураганные ветра.

Еще ниже находились главные силовые установки, подпитываемые разваливающимися от старости прометеевыми печами, топливо к которым подвозили машины, способные поспорить размером с многоэтажным жилым комплексом.

Хегайн отдал команды с помощью условных жестов, и десяток штурмовиков широким строем двинулся вперед. Сквозь решетчатый пол было видно, как в глубине то и дело вспыхивают огненные гейзеры — выхлопы колоссальных машин. Главный теплообменник улья не уступал по сложности машинариуму крупного боевого корабля и обслуживался соответствующим количеством людей. Тысячи рабочих тянули лямку в душной темноте подземелья, прикованные к священным машинам, благодаря которым воздух наверху еще не стал смертельно ядовитым, а температуры не выросли до непригодных для жизни значений.

Хазад вела их все дальше. Они миновали несколько опорных колонн, оплетенных сетью лесов. Бригады рабочих устало поднимали головы, отрываясь от работы. Они держали свои сварочные аппараты голыми мозолистыми ладонями. Промышленные сервиторы слепо брели по запрограммированным маршрутам, волоча за собой груженные металлом салазки.

Отряд добрался до края широкого круглого колодца. Рокритовая кромка шахты раскрошилась и осыпалась от возраста.

— Нам вниз, — объявила Хазад, расчехляя свой трос. — Старые каналы для охладителя.

Спиноза кивнула, жестом приказывая штурмовикам приготовиться к спуску.

— Насколько глубоко?

— Метров тридцать. Не больше.

Солдаты тем временем деловито фиксировали захватные крюки, устанавливали счетчики расстояния на краю колодца и настраивали их. Спиноза могла разглядеть лестничные пролеты из такой же стальной сетки, уходящие в темноту вдоль внутренней стенки колодца. Дно, однако, терялось во мраке.

Она отдала команду Хегайну быстрыми движениями пальцев: «Две световых гранаты, таймер на три секунды», — после чего приказала начинать.

Гранаты полетели вниз и скрылись из виду. Штурмовики перемахнули через край, тросы натянулись и начали разматываться. Спиноза спускалась, отталкиваясь от стены, одним глазом поглядывая на таймер.

Гранаты взорвались и залили все вокруг ослепительным белым светом, осветив покрытую лишайником каменную кладку колодца. Глаза штурмовиков были защищены линзами шлемов, но стражники внизу не могли похвастаться тем же. Послышались наполненные болью крики.

Спиноза добралась до дна и отцепилась от троса, держа оружие наготове. На рокритовом полу корчились и терли слезящиеся глаза шестеро обычных людей и один иночеловек. Штурмовики, спустившиеся следом за дознавателем, добили их одиночными выстрелами в голову. В северной стене колодца находились запертые ворота, и Хегайн уже обкладывал створки взрывчаткой.

Мины-липучки взорвались с приглушенным хлопком, и правая половина ворот рухнула в водопаде искр. Хегайн первым ринулся в пролом, метнув перед собой гранату с нервно-паралитическим газом. Спиноза двинулась следом, Хазад за ней.

Они оказались в длинном коридоре, вырубленном в монолитной скале. Стены вибрировали, как будто где-то рядом работала какая-то мощная машина. Еще трое стражников, задыхаясь, лежали на полу, окутанные зелеными клубами газа, и скребли ногтями по раздувшимся шеям.

Отряд промчался мимо них. Линзы шлемов жутко мерцали в люминесцентном тумане. Затем штурмовики взорвали еще одни ворота и уничтожили еще один отряд стражи, прежде чем те поняли, что происходит. Отряд шел по прорубленным в толще камня залам, часть которых была забита ящиками с провизией. В других стояли ряды оружейных стоек. Оружие по большей части выглядело таким же, как у бандитов из подулья, но время от времени встречались и лазганы гвардейского образца, а также бронированные контейнеры с осколочными и крак-гранатами.

Они пробирались все глубже, пока не оказались в длинном тоннеле, уходящем куда-то вниз. Внезапно из темноты в дальнем его конце возник грозно ревущий иночеловек-огрин, занимающий почти все пространство коридора своей неестественно раздутой от стимуляторов тушей. К его кулакам были прикреплены цепные клинки, чьи силовые кабели соединялись с нейронными блоками, вживленными в плоть возле хребта. Монстр издал вопль, моментально впадая в порожденную наркотиками ярость, выставил вперед бугрящееся мускулами плечо и побежал им навстречу.

Один из бойцов Хегайна попал огрину в шею, пробив дыру в мясистой плоти, но это даже не замедлило атаку твари. Иночеловек врезался в другого штурмовика, впечатал его в стену и обрушил цепные клинки на судорожно дергающееся тело.

Спиноза открыла огонь из лазерного пистолета, несколько раз попав прямо в истекающую слюной морду существа и заставив его пошатнуться. Хегайн забросил хеллган за спину и вытащил боевой нож. Ему удалось запрыгнуть на обезумевшую гору мышц. Штурмовик ударил влево, вправо и снизу вверх, рассекая живот огрина. Из раны хлынул поток черной крови, заливший их обоих. В следующую секунду сержант уже отскочил, уходя из зоны досягаемости цепных клинков на кулаках противника. Еще один залп лазерных лучей ударил в грудь мутанта. Затем в бой вступила Хазад, держа наготове силовой меч. Окровавленный, наполовину ослепший мутант раскинул лапы, собираясь сжать ее в стальных объятиях, но ассасин резко сократила дистанцию и ударила клинком вертикально вверх, под челюсть. Острие меча пробило толстый череп насквозь.

Огромная туша содрогнулась, нанизанная на шипящий силовой клинок. Через мгновение Хазад элегантным движением извлекла оружие из раны и отступила на шаг еще до того, как труп иночеловека рухнул наземь.

— Быстрее! — приказала Спиноза, заметив второго стражника, бегущего к двери в дальнем конце коридора.

Она уложила его метким выстрелом из пистолета.

Стены тоннеля уже ходили ходуном, а воздух стал намного горячее. Казалось, он вот-вот вспыхнет. Отряд остановился на развилке и свернул вправо. Новых препятствий на пути не встречалось, но глухой рокот становился все громче.

— Что это за звук? — спросила Спиноза, направляясь к двери в конце очередного коридора.

Никто не ответил. Хазад не отставала от нее ни на шаг, но тоже молчала. Возможно, старые печи все еще работали на этих уровнях, дожигая запасы топлива. Это прекрасно блокировало лучи авгуров и каналы вокс-связи.

— Множественные сигналы, — сообщил Хегайн, глядя на экран портативного ауспика, когда они подошли к последним воротам. — Помехи сильные, но я… Трон святый! Это не помехи. Отходим!

Но в этот момент Спиноза пинком распахнула створки и ворвалась внутрь. Хазад с мечом наголо ринулась следом. Штурмовики, которых теперь осталось девять, двинулись за ними, расходясь веером по пространству за дверями и поднимая хеллганы.

Отряд, тяжело дыша, замер на месте. Перед ними раскинулась пещера, созданная в толще земной коры либо самой природой, либо какими-то неведомыми древними устройствами. Каменные стены украшало множество флагов, на каждом из которых был грубо изображен кровавый ангел. В металлических бочках гудело пламя, бросая повсюду зловещие красные отблески. В ширину пещера едва достигала пятидесяти метров, но в длину растянулась настолько, насколько хватало глаз, словно громадная трещина в недрах планеты.

Высоко вверху пылали прометиевые печи шпиля, но источником шума оказались не они. И не ревущее пламя жаровен. Звук, могучий, как грохот волн давно исчезнувших океанов, насыщенный, как кипящая кровь, исходил из глоток сотен, нет, тысяч людей, собравшихся в этой невероятно горячей и дымной пещере. Они все кричали, вопили, потрясая кулаками, и без конца повторяли какую-то фразу, которую Спинозе так и не удалось разобрать. Все были вооружены в основном самодельным оружием, доступным любому бандиту из улья, но некоторые сжимали в руках гвардейские лазганы или даже более смертоносные орудия войны. Каждый из присутствующих носил что-то красное поверх стандартной серой шерстяной униформы — драные плащи, кушаки, капюшоны или куски брони, выкрашенные алой краской. Надо всем этим сборищем нависал громадный двадцатиметровый крылатый Ложный Ангел, нарисованный кровью на камне стены и освещенный пламенем костров.

— Так много… — пробормотала Хазад.

На несколько мгновений Спиноза замерла, потрясенная увиденным. Кроул бы не сделал такой ошибки. Он проявил бы большую осторожность. Но старого инквизитора здесь не было, и, учитывая обстоятельства, ее это даже радовало.

Они уже оборачивались на звук. И тянулись к оружию. В глазах разгоралось пламя первобытной ненависти.

Дознаватель убрала пистолет в кобуру, сняла с пояса Серебряный и активировала расщепляющее поле крозиуса.

— Во имя Его! — передала она по общему каналу отряда.

Глава девятнадцатая

Даже привычные к монументальности конструкций Терры люди испытывали благоговейную дрожь от вида, открывавшегося на подлетах к стенам Дворца. До рассвета было совсем недолго, но небо оставалось черным, как космическая бездна. Потоки дыма и смога струились между могучими колоннами жилых шпилей. Здесь, у стен Дворца, они были выше и стояли плотнее, чем где-либо. Над бездонными пропастями, разделяющими гигантские постройки, протянулись триумфальные арки. С громадных геральдических щитов смотрели невидящим взглядом имперские орлы, и повсюду виднелись изображения черепа — символа Адептус Терра. Поговаривали, что для обслуживания территории Дворца было необходимо минимум десять миллиардов человек. Кроул всегда считал это преувеличением, пока не увидел ее своими глазами. Это случилось много лет назад. Могучие стены из потемневшего от времени адамантия поднимались все выше и выше, будто безмерной высоты утесы устремлялись в грязное небо. А за первым кольцом стен вырастало второе, третье… И каждый следующий бастион был больше предыдущего. После подобного зрелища инквизитор решил, что в байках о численности людей, работающих внутри стен, может быть доля правды.

К невероятным размерам Дворца нельзя было привыкнуть. Гегемония человека просуществовала десять тысяч лет, и дань с бесчисленных миров, входящих в Империум, в итоге стекалась сюда. Сама земная твердь раскапывалась и вскрывалась ради того, чтобы возвести новые лабиринты и подземные залы, такие же громадные, как надземные конструкции.

«Тень» на предельной скорости двигалась на север. Здания в готическом стиле с окнами-розами одно за другим мелькали за стеклом кабины, пока их количество и размеры не стали совершенно фантастическими. Сам Дворец — исполинский храм-континент — постепенно рос в размерах, заполняя собой северный горизонт. Его громада периодически освещалась заревами никогда не стихающих бурь. Еще дальше, окутанный грозовыми облаками, возвышался черный, как ночь, циклопический силуэт Санктума Империалиса — купол столь гигантский, что для него была предусмотрена своя собственная климатическая система. А его фундаментом служили скальные породы давно забытых горных пиков Гималазии.

Потоки паломников на улицах превратились в настоящий океан людей в красных одеждах, устремившийся к распахнутым вратам и дальше, на аллеи Непорочности. Миллионы людей, грязных, раскачивающихся из стороны в сторону в религиозном экстазе, теснились повсюду, занимали каждую пядь рокритового покрытия и шли вперед. Их было слишком много — не сосчитать, не остановить. Воинство верующих, собравшееся со всех, даже самых захолустных миров Империума Человечества, прибыло в самое его сердце. Люди в толпе умирали, задыхались в давке, обессилившие из-за отсутствия нормальной еды и воды в течение многих месяцев, с животами, раздутыми от болезней, подхваченных за время путешествия в зловонных трюмах кораблей. Но они все равно шагали вперед, вопили в надежде на спасение, размахивали традиционными красными фонарями, за которые отдали последние деньги, хрипели гимны, восславляющие жертву, даже тогда, когда силы покидали их, и они падали под ноги тысяч других таких же паломников, напиравших сзади.

Арбитры теперь могли только следить за шествием, зависнув в небе на своих «Рапторах», бессильные перед лицом слепого фанатизма, толкающего людей вперед, к вратам. Миллионы гвардейцев из Астра Милитарум были мобилизованы и стояли строем глубиной в пять человек на балконах вдоль всего пути, но они могли бы выпустить в ползущую по улице толпу по десять полных батарей из своих лазганов, и вряд ли бы кто-то это заметил.

Жилые зоны остались далеко позади. «Тень» Кроула теперь летела в одиночестве, постоянно сообщая о том, кто находится на ее борту, по всем каналам, чтобы армада кораблей наблюдения не пыталась воспрепятствовать их продвижению. Рев вел транспорт по длинной магистрали между двумя башнями. Он достигал двух километров в ширину, отличался абсолютно плоским дном и бесконечными рядами колоссальных статуй по обеим сторонам. Далеко впереди показалась самая большая триумфальная арка за пределами Внутреннего Дворца. От нее начиналась дорога, ведущая к первым Великим Вратам — одним из трех, ведущих в святая святых всего человечества, где Он страдал в бесконечной агонии, каждую секунду сражаясь с необъятной злобой голодных богов, алчущих пожрать души Его паствы.

Внешняя стена проступила сквозь завесу смога. Это был барьер из черненого металла, выше, чем шпили ульев. Его основой служили адамантиевые опоры Первого Дворца, построенного на фундаментах, возведенных примархом Рогалом Дорном. Эти стены сейчас нависали над бесконечными просторами вечного города, но помнили времена, когда вокруг были лишь резня и кровь. На поверхности стен по-прежнему оставались шрамы тех страшных дней. По указу Верховных лордов отметины, оставшиеся после битвы, сохранили в качестве напоминания слабым духом о том, к каким последствиям может привести недостаточная преданность Повелителю Человечества. И теперь эти уродливые шрамы искажали лик внешней стены, изъеденные ветрами, но все такие же заметные, как и всегда.

— За нами следят, — сообщил Рев, слегка набирая высоту.

— Сколько активных орудий на нас наведено?

Рев бросил короткий взгляд на экран:

— Триста семьдесят четыре.

— Они просто выполняют свою работу, — улыбнулся Кроул.

Он активировал комм-передатчик в горжете брони и начал перебирать шифры доступа. Ретинальный дисплей инквизитора заполнили бегущие столбцы рун.

Стена приближалась. Улицы внизу были забиты людьми и шагоходами Экклезиархии. Огромный гусеничный автопоезд медленно полз вперед, изрыгая клубы дыма из множества труб и сметая всех пилигримов, которым не хватило мозгов убраться с его пути. Жрецы парили над головами толпы на своих гравикафедрах и командовали паломниками. Их вопли разносились повсюду с помощью множества вокс-усилителей. На полпути к воротам на страже стояло два титана класса «Гончая» из Легио Игнатум. С орудий богов войны свисало множество знамен и вымпелов, а их кабины, похожие на морды боевых псов, смотрели друг на друга, возвышаясь среди невероятного моря человеческих тел.

— Нас просят выйти на связь, — заметил Рев.

— Держи курс. Я работаю над этим.

«Тень» миновала стражей-титанов. Корабль казался крохотной черной точкой на фоне неисчислимой орды, собравшейся внизу. Все больше рун вызова загоралось на панели управления. По большей части связаться с кораблем пытались командные центры арбитров. Другие символы принадлежали подразделениям Астра Милитарум, некоторые из которых обозначались как засекреченные.

До стены осталось совсем немного. Экран ауспика наполнился новыми данными. Цель их пути, Львиные Врата, казалось, была сделана из угольно-черного дыма, периодически озаряемого вспышками молний и подсвеченного снизу миллионами кроваво-красных фонарей.

Более тяжелые корабли арбитров начали приближаться к транспорту Инквизиции. Натужно работая двигателями, они разворачивали орудийные батареи в сторону нарушителя.

— Семьсот наведенных орудий, — спокойно объявил Рев. — В любой момент одно из них может выстрелить.

— Держи курс.

Кроул перебирал каналы связи в поисках нужного шлюза подключения. Даже с шифрами Наврадарана установление связи не сводилось к простому подбору правильной частоты сигнала — миллиард коммуникаторов включался и выключался каждую секунду, наполняя ночной воздух шумом статики. Кроул пробивался через один виртуальный заслон за другим, примеряя собственные коды ответа, и двигался дальше по призрачным линиям эфира связи.

Они летели в открытом по терранским стандартам пространстве — через громадные, расположенные террасами площади. Львиные Врата были одним из крупнейших космопортов стольного мира и занимали сотни квадратных километров. Здесь могли швартоваться даже огромные корабли времен Ереси. По легенде, здесь развернулось одно из самых яростных сражений между лоялистами и предателями — и те и другие желали обладать мощностями космопорта. Даже сейчас, тысячелетия спустя, многие из старых посадочных площадок считались святыми местами и оберегались Министорумом, сохранившим осыпающийся рокрит, выжженные участки и воронки от снарядов в первозданном виде силами целой армии рабов.

— Фиксирую всплески мощности, — сообщил Рев, выводя «Тень» на прямой курс к Вратам, все еще скрытым за дымной завесой.

— Принял, — буркнул Кроул, не отрываясь от работы. — Держи курс.

Стена теперь заполняла собой все пространство впереди, поднимаясь, будто отвесный утес, над древними посадочными площадками. Между зубцами сверкали стволы орудий. Огромные створки высотой в две сотни метров были закрыты последние десять тысяч лет. На воротах красовались керамитовые барельефы, описывающие сцены великих сражений. Великолепно изображенные Ангелы Смерти сражались с врагом, и их клинки по-прежнему сверкали, несмотря на то что металл, на котором был выбит сюжет, потемнел от времени. В самом центре громадной картины находились две фигуры, превосходившие остальных размерами: святой примарх Джагатай-хан и безымянное чудовище, вооруженное косой.

— Нам запрещают двигаться дальше, — сообщил Рев таким же спокойным голосом, как и всегда. — Собираются открыть огонь через пять секунд.

Кроул и сам это видел. Лазерные пушки на ближайших парапетах разворачивались, готовые к стрельбе. Все тревожные руны на панели управления «Тени» светились, а экран связи заполнили значки входящих вызовов. Позывные Инквизиции могли купить им время, но очень немного.

Он продолжал фильтровать и сортировать каналы, пробиваясь все глубже. Нужный ему был где-то тут, среди переплетающихся, как астрокарты, линий связи.

— Время вышло, — сказал Рев, зафиксировав всплески энергии в лазерных батареях. Он не замедлил ход и не отклонился от курса.

В этот же миг Кроул наконец пробился на нужный канал, и на его ретинальном дисплее заморгала руна установленной связи.

— Ты хотел меня видеть, — передал он человеку на той стороне. — Отзови своих псов.

Орудия не отключались. Их силовые катушки все так же светились накопленной энергией. Врата приближались, и их поверхность теперь можно было разглядеть невооруженным глазом. Несколько секунд они летели в тишине над искусственно выровненной площадью, направляясь к одному из бронированных корабельных порталов. Безмолвные турели поворачивались следом за «Тенью».

Затем лазпушки внезапно потеряли всякий интерес к инквизитору. Катушки сбросили энергию, а ближайшие корабли сопровождения отстали.

— Ты рано, инквизитор, — раздался голос Наврадарана. Кустодий говорил не через стандартные каналы связи. Он подключился напрямую к системам брони Кроула.

— У меня есть новости о Фелиасе, — ответил тот, — и свежая информация. Нам нужно поговорить.

Повисло молчание.

— Следуй за маркерами. Как только окажетесь внутри, даже не пытайтесь отклоняться от маршрута. Стражи за периметром стен открывают огонь без предупреждения.

Одни из корабельных ворот впереди сложились внутрь. Из них протянулся луч красно-золотого света, расчертивший ядовитый воздух. Рев скорректировал маршрут, следуя за указателем.

— Он не слишком дружелюбен, — заметил штурмовик.

Кроул широко раскрытыми глазами наблюдал, как их корабль пересекает границу и попадает во Внутренний Дворец, представший перед инквизитором во всем своем ужасающем величии.

— Все только начинается, — пробормотал он.

Это была не ячейка мятежников, не кабал культистов, не сброд, жаждущий перемен. Это была настоящая армия.

В дальнем конце пещеры, за спинами беснующейся толпы, наполовину скрытые клубами дыма и языками пламени стояла громадная арка, а под ней находился подиум. На нем стоял человек в красной мантии и маске. Его окружали десятки огринов и почетных стражей в тяжелой броне, а перед ним виднелось множество вокс-усилителей. До момента появления отряда Спинозы он вещал толпе, вгоняя людей в исступление, но теперь повернулся к тем, кто посмел вторгнуться в его подземное королевство, и указал на них рукой, затянутой в черную перчатку.

— Узрите своих гонителей! — воскликнул он. Голос был до неузнаваемости искажен фильтром. — Схватить их!

Вся толпа тут же бросилась на штурмовиков. Они буквально перелезали друг через друга, желая первыми добраться до врага. Хегайн и его бойцы отступали, поливая толпу слаженными залпами лазерного огня. Первые ряды культистов упали на землю сломанными куклами. Спиноза оглянулась на дверь и увидела, что путь к отступлению перекрыт отрядами солдат, высыпавшими из прохода за спиной. Стражи главаря, одетые в некое подобие тяжелой панцирной брони, перекрыли остальные выходы, расположенные на более высоких уровнях, и готовились открыть огонь. Вокруг не имелось ничего, похожего на укрытие, и бежать было некуда. Кишащая масса впавших в ярость людей с отчаянными, выпученными глазами накатывалась на отряд, словно прибой.

Хазад несколько раз взмахнула мечом, разминая руку.

— Он — их сердце, — сказала ассасин, кивая в сторону фигуры на подиуме.

Спиноза все еще находилась в замешательстве. Здесь было куда больше врагов, чем она рассчитывала увидеть. В сотни раз больше.

«Соберись!» — злобно приказала она себе.

Если они будут только отбиваться, то быстро погибнут без всякого толка. Нужно пробиться к главе культа, тогда, может быть, что-то получится.

— Наша цель — их лидер, — объявила Спиноза по общему воксу.

Хегайн тут же подтвердил приказ, и они втроем с Хазад контратаковали ревущую толпу. Ассасин высоко подпрыгнула, крутанулась в воздухе и врезалась в ряды культистов. Ее силовой меч со свистом рассек воздух. Два обезглавленных трупа мешками повалились на землю, а она уже двигалась дальше, раздавая пинки, тычки и удары клинка всем, кто оказывался поблизости.

Спиноза действовала более просто: она позволила силовой броне отражать направленные в нее лазерные выстрелы, а сама размахнулась крозиусом. Штурмовики прикрывали ее с обеих сторон. Благодаря суровым тренировкам они были готовы, не задумываясь, отдать жизни за свою госпожу. Бойцы действовали жестко и экономно, ломая кости ударами тяжелых кулаков и расстреливая культистов в упор из хеллганов.

Внезапная контратака смешала ряды нападающих. В конце концов, они были простыми людьми, больными и слабыми, без специальной подготовки и приличного снаряжения. Солдаты Инквизиции прокладывали настоящую просеку в их рядах, постепенно пробиваясь к постаменту, на котором ждал Ложный Ангел. Он не пытался сбежать и просто стоял на виду, спокойно наблюдая за тем, как солдаты уничтожают его последователей.

Но вот упал первый штурмовик. На него набросились восемь культистов одновременно, сбили с ног, вырвали хеллган и стащили силовой ранец. Это нарушило целостность строя отряда Спинозы, и вскоре еще трое бойцов Хегайна оказались на полу, тщетно пытаясь отбиться от яростной толпы.

— Идем дальше! — приказала Люче, вцепившись взглядом в приближающийся помост.

Она размозжила череп очередному культисту, пинком отшвырнула от себя тело и, крутанувшись на месте, атаковала следующего врага.

Движения Хазад стали менее плавными — похоже, она держалась на пределе своих возможностей. Хегайн исступленно кричал, понимая, что их атака вязнет в строю противника, и видя, что в бой готовы вступить тяжеловооруженные культисты. Они удвоили усилия, но усталость брала свое, и вскоре еще двое штурмовиков исчезли в переплетении цепких рук фанатиков.

От цели их отделяло пятьдесят метров. Спиноза крутила головой, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное помочь ей быстрее добраться до главаря, но вокруг была лишь масса лиц, покрытых ритуальными шрамами и пирсингом. Зубы культистов хищно блестели в темноте.

Испустив грозный крик, она широко размахнулась Серебряным, сжимая булаву обеими руками, и сбила с ног четверых противников. Это позволило ей добраться до одной из жаровен. Пока Хазад и Хегайн отвлекали культистов боем, Спиноза смогла опустить крозиус и вытащить из кобуры пистолет. Дознаватель прицелилась в мрачную фигуру, замершую на постаменте. На долю секунды их взгляды встретились. Спиноза разглядела отполированную до зеркального блеска маску и расшитую золотом мантию. Он не пытался спрятаться от выстрела, и система целеуказания брони быстро навела перекрестье цифрового прицела на лоб Ложного Ангела.

— Пусть твоя душа вечно пылает в аду! — выдохнула Спиноза и нажала на спуск.

Прицел был точным, и луч света ударил в голову главы культа, но того окутал кокон синего света, подернувшийся рябью и изогнувшийся от попадания, как пластековая пленка.

— Силовое поле, — прошипела Хазад. Она все еще сражалась как безумная, но не могла продвинуться дальше.

Спиноза снова ринулась в рукопашный бой на помощь товарищам, поднимая крозиус. Перед глазами стояло лицо Кроула. Инквизитор был спокоен и цинично улыбался. В его глазах читалось разочарование. Спиноза пришла в неистовство.

— За Императора! — закричала она, сбивая с ног еще двоих культистов.

Люче размахивала булавой и била кулаками, но врагов становилось все больше. Они наваливались на нее своим весом, что-то вопили.

Хегайн упал, затем культисты задавили числом последних троих штурмовиков. Хазад тоже утащили куда-то в толпу. Перед Спинозой вырос дородный мужчина с окровавленным лбом, на котором ярко блестело несколько вживленных металлических штифтов.

Она втопила крозиус ему в лицо и развернулась, сжимая булаву обеими руками, готовая ответить на летящие со всех сторон удары. Еще несколько секунд она успешно противостояла толпе, принимая атаку на броню. Расщепляющее поле Серебряного ярко пылало в темноте подземелья.

Но тут что-то тяжелое стукнуло Спинозу по затылку, и она оступилась. Лазерные лучи колотили по доспеху, отчего ее бросало из стороны в сторону. Что-то врезалось в спину. Она попыталась поднять крозиус, но удары посыпались градом, и изображение в линзах шлема скрылось за пеленой помех. Серебряный выпал из ее рук. На затылок обрушился еще один тяжелый удар, и Люче упала на спину. Она пыталась подняться, но ствол оружия ткнулся ей в горло, прямо в щель между шлемом и горжетом. Дознаватель напряглась, готовясь услышать звук выстрела, но его не последовало.

Системы брони постепенно устранили помехи, мешавшие Спинозе видеть. Движением века она отключила весь поток тактических данных, вывалившийся на дисплей, и обнаружила, что смотрит прямо в зеркальную маску лидера культа. Он склонился над ней, безоружный, но его последователи по-прежнему толпились вокруг, держа дознавателя на прицеле.

Спиноза почувствовала, как чьи-то руки скручивают шлем с ее головы. Воздух в пещере пах потом и безумием.

Ложный Ангел присел на корточки рядом с ней и тоже снял шлем. Оказалось, что под маской скрывается обычный человек, мужчина без каких-либо явных следов скверны. На левой щеке красовалась единственная татуировка. В остальном его кожа была гладкой.

— Ты охотилась на нас, дочь моя, — произнес Ложный Ангел. Без вокс-искажения его голос звучал ровно и звучно. Похоже, он был родом с верхних уровней улья. Не какая-то шваль из работяг. — Ты причинила нам немалую боль.

Он махнул рукой одному из своих стражников, и тот достал из подсумка шприц. Спиноза дернулась, пытаясь вырваться из хватки культистов, но те крепко прижимали ее к полу.

Ложный Ангел поднес иглу к шее дознавателя.

— Я живу лишь для защиты праведных и наказания грешников. Ты так мало знаешь, — скорбно произнес он. — Пришло время тебя просветить.

Он ввел иглу и нажал на поршень. Какое-то время Спиноза ощущала лишь боль от укола и смогла плюнуть врагу в лицо.

— Император защищает, — прошипела она.

Ложный Ангел улыбнулся, не обращая внимания на стекающую по лицу струйку слюны.

— Верно, — кивнул он, аккуратно извлекая иглу, — но только если ты ему это позволишь.

И тогда пришла настоящая боль. Спиноза изогнулась, ее конечности свело судорогой, а на грудь навалилась невыносимая тяжесть. Глаза закатились, и она увидела, как потолок пещеры улетает все выше и выше.

— Импер… — прохрипела Спиноза, после чего ее окутала тьма.

Дознаватель потеряла сознание.

Глава двадцатая

Длинная галерея проходила по верхним уровням базилики Торрентес. Узкие витражи из разноцветного стекла медленно наливались цветом по мере того, как восходящее солнце вставало из-за облаков, отбрасывая золотистые отблески на толстый багряный ковер. Внутреннюю стену коридора украшали вычурные чеканные барельефы из золотого листа. Тяжелые извивы драгоценного металла нависали друг над другом, словно соревнуясь в безмерной, гротескной роскоши. Астрологические устройства теснились над изображениями воинов и рыцарей, космических кораблей и неведомых чудищ. Барельеф занимал всю двухсотметровую стену галереи. На его изготовление, наверное, ушли десятки лет.

Кроул подумал, что получилось невероятное уродство. Рев немногое потерял, оставшись внизу присматривать за пришвартованной «Тенью». Ноги инквизитора утопали в длинном ворсе ковра. Странное ощущение после жизни, проведенной в трущобах ульев, среди асфальта и рокрита. Рядом с Кроулом шагал Наврадаран. Кустодий возвышался над немодифицированным человеком. Его силовая броня работала почти беззвучно и мягко блестела в лучах солнца. Тупой конец огромного копья стража скользил над поверхностью ковра, не касаясь ткани.

Вокруг больше никого не было. Гулкие своды галереи были изолированы от шума улиц Терры — настоящее убежище от вездесущей грязи и толп людей.

— Ты провел немало времени в Сальваторе, Кроул, — сказал кустодий таким же звучным, как и раньше, голосом.

— Он мне нравится.

— У тебя там целая крепость.

— Досталась в наследство.

— Как часто ты появляешься здесь?

— Редко. — Инквизитор обвел взглядом витражи с памятными записями о битвах, гремевших за пол-Галактики отсюда. Он даже не знал названий половины из этих миров. — Снаружи попасть сюда непросто.

— Рад это слышать.

— Но Фелиас смог, правда ведь?

Кустодий остановился перед обсидиановым постаментом со стоящим на нем скульптурным изображением святой Катарины из ордена Чудотворного Покрова.

— Фелиас был лордом-инквизитором Ордо Ксенос. Он имел на это право.

— А еще он не жил постоянно на Терре. — Кроул кисло смотрел на перегруженные завитушками надписи у основания статуи. — Что ему вообще было здесь нужно?

— У нас были темы для разговора.

— Он работал на тебя?

— Он работал на Трон. Но нас беспокоили одни и те же вещи, это так.

Наврадаран снова двинулся вперед тяжелой размеренной походкой, которая, казалось, соответствовала ритму вибраций планеты. Если бы Кроул не видел кустодии в бою, то мог бы решить, что тот неуклюж. Но это все было частью иллюзии.

— Считать, будто стражи Дворца изолированы здесь, что мы практически слепы и глухи, — распространенное заблуждение, — продолжил Наврадаран. — Мы были бы плохими стражами, будь это действительно так. Не только у ваших орденов есть агенты по всему Империуму. Мы много узнаем из пространства вокс-эфира.

— То есть что-то все-таки случилось?

Наврадаран повернул голову и посмотрел на инквизитора, не замедляя при этом шаг. Крылатый шлем стража ярко сверкал в солнечных лучах, а рубиново-красные линзы загадочно мерцали.

— Говори, что хотел. У меня много обязанностей, а сегодняшний день обещает быть долгим.

Кроул сунул руку в один из подсумков на поясе, вытащил вокс-капсулу и передал ее кустодию.

— Послушай и узнаешь, что случилось с Фелиасом. Он рассказывает о том, что, по его мнению, тут происходит. Упоминает Квантрейна. Знакомое имя? По-моему, все его знают. И он где-то здесь. Я должен его найти.

Наврадаран на ходу установил капсулу в разъем своей брони.

— Квантрейн — могущественный человек. В чем суть обвинения?

— В провозе на Терру оружия и сговоре с Верховными лордами. — Кроул сухо улыбнулся. — Фелиаса серьезно беспокоил этот факт, и, я думаю, ты знаешь почему. В любом случае нам нужно с ним поговорить. Все жилые уровни залиты кровью, в том числе — кровью инквизитора. У Квантрейна хватит сил и наглости на такие вещи. Послушай запись сам.

Наврадаран дошел до большой балконной двери под высокой аркой. Витражные створки были открыты, и грязный, токсичный воздух проникал внутрь. Кустодий вышел наружу. Кроул последовал за ним. Они оказались на балконе с видом на поднимающееся из-за горизонта солнце. Бледные тени ползли по морю шпилей и куполов. Рассвет лишь слегка добавил красок в этот по-прежнему серый и унылый пейзаж.

— Ты считаешь, что я легко могу найти для тебя Квантрейна, — сказал Наврадаран. — Это ошибка.

— Так где он?

— Я не слежу за каждым, кто здесь обитает. К тому же лорд-инквизитор благодаря своей репутации никогда не давал такого повода.

— И поэтому сумел все это провернуть. У него полно агентов в подулье. Мой дознаватель столкнулась с одним из них. Фелиас утверждал, что с этим неизвестным оружием — или, скорее, существом, — которое они привезли, что-то пошло не так, и они охотятся за ним так же, как и мы. Ты ведь знаешь, что это такое, правда?

— Даю свое слово, что не знаю.

— Тогда что же тебе известно? — От раздражения голос Кроула начал скрипеть. — Нет никакого смысла держать меня в неведении сейчас.

Плащ кустодии развевался на ветру. Прямо перед ними возвышались звонницы одного из тысяч громадных, увенчанных изображениями двуглавого орла соборов. В окнах здания плясали отблески ритуальных костров, а трубы изрыгали клубы черного дыма от сжигаемых в печах подношений.

— Забавно, что инквизитор говорит это мне, — произнес он. — Ты необычный человек, Кроул. И необычный представитель своей породы.

— Ты не первый, кто мне это говорит. Теперь выкладывай.

Гигант в золотом шлеме помолчал еще несколько секунд.

— Фелиас сам меня нашел, — наконец заговорил кустодии — Он охотился за вольным торговцем по имени Нааман Винал за пределами субсектора Лаврентий. Фелиас считал, что Винал злоупотребляет своим каперским свидетельством для закупки запретного ксенооружия для собственных нужд, а не поставок в лаборатории Механикус на Лаврентий Прим, и решил лишить его лицензии. Обнаружить его обнаружили, хоть это и было непросто, но Фелиасу так и не удалось доказать свои обвинения, потому что, когда он наконец настиг галеон торговца в районе туманности Торквата, корабль оказался пуст. Никаких признаков жизни — просто дрейфующий в космосе остов с отключенным питанием. Корпус корабля оказался сильно поврежден, и, судя по энергетическим следам, нападавшими были корсары-ксеносы. Поэтому первой мыслью Фелиаса было просто зарегистрировать случившееся и двинуться дальше. Лишь при более тщательном осмотре были обнаружены повреждения, соответствующие оружию, состоящему на вооружении у имперских кораблей. Тогда он объявил, что корабль нуждается в более тщательном изучении.

Кроул внимательно слушал и запоминал.

— Помимо подозрительных повреждений ничего существенного обнаружить не удалось, кроме зашифрованного архива связи, спрятанного в личном сейфе Винала, — продолжил Наврадаран. — Непонятно, каким образом документ миновала судьба остального корабля. Возможно, Винал приложил к этому какие-то особенные усилия. Содержание сообщения так и не удалось расшифровать. Зато Филеас узнал личность получателя — старший астропат Кассандра Глюхер, работающая на самого спикера капитанов-хартистов. Столь регулярные контакты простого вольного торговца с высшими чинами Империума — это довольно необычно, поэтому Филеас сразу же отправился к Терре. Здесь он узнал, что Глюхер уже пять лет как мертва. Любые способы узнать об обстоятельствах ее кончины натолкнулись сначала на попытки уклониться от ответа, а затем спровоцировали неприкрытую враждебность.

Спустя несколько месяцев он наконец добрался до меня. Я не стану раскрывать подробностей нашего знакомства, и в запросе Филеаса было много непонятного даже для меня, но он, похоже, заключил союз — как-то договорился с маршалом-провостом и таким образом организовал досмотры на орбите. Я списал это на какие-то подковерные игры в Совете. Верховные лорды постоянно ставят друг другу палки в колеса, и всем известно о неприязни между маршалом-провостом и спикером. Но обвинения оказались весьма серьезными: что бы Винал ни получил, оно попадало в руки агентов одного из Верховных лордов Терры и должно было быть в тайне доставлено на территорию Тронного мира. Тогда мы и разговаривали с ним в последний раз.

— И ты не придал большого значения его словам.

— До наших ушей доходит слишком много подобных вещей.

— Но сейчас что-то поменялось.

— Как видишь.

— Груз приземлился в Схаллаксе. Там было настоящее сражение — я видел следы. И это привело техножрецов в ярость. Можно больше не гадать — оно здесь, на свободе, и Квантрейн готов убивать, чтобы сохранить произошедшее в тайне.

— Квантрейна найдут. Но ты, Кроул, меня удивляешь. Он же из твоего ордена. Почему ты не можешь выйти на него?

— Я долгое время провел в Сальваторе. Вот еще что. Ты говорил, что фестиваль подходит к Вратам. На тот момент я не знал, почему это важно, но Фелиас сказал то же самое. Вот чего вы боитесь, да? В подулье собираются банды, и миллиарды паломников стекаются сюда со всех закоулков. Никто не сможет остановить их. Лишь одному нужно добраться до Врат, и в этот раз там не будет Ангела на страже. Кроме того, на планете находится что-то, способное погубить нас всех, и вы не успели найти его вовремя.

Наврадаран убрал руки с перил балкона, излучая презрение. Вероятно, запоздало подумал Кроул, не стоило упоминать имя святейшего примарха в таком контексте.

— Ты говоришь о вещах, которые далеки от твоего понимания. Возможно, ты слишком долго ползал в тенях и забыл, каково это — стоять в лучах света, — произнес кустодий и двинулся к двери.

Кроул смотрел в спину уходящему стражу.

— И что теперь, ты оставляешь все на меня? — крикнул он.

Наврадаран развернулся.

— Ты же не дурак, Кроул. Так и веди себя соответственно. Сказав о Вратах, ты показал свое незнание. Сейчас на планете присутствует несметное число смертных, которые с радостью умерли бы за возможность на них взглянуть. А ты, стоя здесь, богохульствуешь и насмехаешься над ними.

Помолчав секунду, гигант продолжил:

— Следуй за мной, и я покажу тебе, где стоял Ангел. Может, этот вид избавит тебе от неуместного легкомыслия.

Очнувшись, Спиноза обнаружила, что привязана за лодыжки и запястья к тяжелому металлическому стулу. В висках стучала кровь. Казалось, все вены в теле разбухли и по ним течет что-то густое и вязкое.

Она моргнула несколько раз, и дезориентация начала проходить. Люче подергала руками и ногами по очереди, проверяя путы на прочность, но тот, кто привязывал ее, поработал на славу. У нее забрали броню, оставив лишь поножи и стеганый поддоспешник. Во рту стоял металлический привкус. Глотать оказалось трудно. Дознаватель чувствовала ноющую боль в спине, шее и левой половине лица.

— Мне говорили, что придется ждать несколько часов, но я был уверен, что ты очнешься быстрее, — раздался голос из темноты.

Спиноза всмотрелась в тени. Глазам понадобилось некоторое время, чтобы приспособиться. Наконец она разобрала, что находится в узкой комнате, вырубленной в монолите скальной породы. Единственным источником света был старый грязный светильник, от которого толку было столько же, сколько от простой свечи, поэтому все помещение оказалось погруженным в полумрак. В стенах виднелись дверные проемы, перекрытые тяжелыми металлическими дверями.

Перед ней был сам Ложный Ангел, собственной персоной, без маски и мантии, в обычной для граждан Империума одежде — темно-серой тунике поверх черного комбинезона, короткий плащ и поношенные сапоги из синтекожи. Он стоял, непринужденно прислонившись к стене.

Во рту у Спинозы пересохло, ее сердце колотилось слишком быстро, а воздуха не хватало. Для успокоения она начала повторять про себя слова древних литаний.

«Он вечен. С Ним я выдержу все испытания».

Она не испытывала иллюзий по поводу собственных перспектив. В памяти всплыли литографии, отчеты о вскрытии, изображения трупов, привезенных из подулья.

— Где остальные? — прохрипела она.

— Ассасин и сержант живы. Как и шестеро твоих бойцов. Остальные погибли в зале для собраний, но тебе не стоит держать на моих людей зла, потому что вы убили куда больше их товарищей. Каждый из вас очень дорого нам обошелся. — Он оттолкнулся от стены и шагнул ближе. — Как тебя зовут?

— Люче Спиноза, дознаватель, Ордо Еретикус.

Человек улыбнулся:

— Имя, звание, орден. И больше я от тебя ничего не узнаю, верно?

— Я — агент Священного ордена Инквизиции Императора. За мной придут.

— Не сегодня. На это потребуется время, учитывая безумие, охватившее мир. А пока, дознаватель, мы здесь одни.

Спиноза пристально посмотрела на своего собеседника. Ее дыхание успокаивалось. Худшие эффекты той дряни, что ей вкололи, уходили, ну а знакомую, обычную боль потерпеть было нетрудно.

— Кто ты такой? — спросила она, поднимая распухший подбородок.

Человек присел на корточки напротив нее так, что их лица оказались на одном уровне, уперся локтями в колени и положил подбородок на сложенные пальцы. У него было обветренное лицо, солидная мышечная масса и гладкая кожа. Он явно рос не в лишенных света жилых блоках подулья.

— Ты об имени, данном мне при рождении? Салвор Лерментов. А знаешь, как меня теперь называют? Ложный Ангел. Смешно. Понятия не имею, откуда это взялось. Скорее всего, прозвище, данное арбитрами. Но мы им воспользовались. Превратили в нечто, во что люди могут поверить. Вот в чем все дело — вера.

Спиноза сощурила глаза. Она снова осторожно проверила путы на прочность.

— Ни во что ты не веришь. Я видела, что вы делаете.

— Что мы делаем? — Лерментов сухо улыбнулся. — Я вот видел, что делаете вы. Из всех здесь присутствующих крови на руках больше всего у тебя, дознаватель.

— Мы делаем то, что необходимо, и не получаем от этого удовольствия. Ваши же ритуалы омерзительны.

— Ритуалы… — Лерментова, похоже, что-то насмешило. — Ты про ту чепуху о праведности и грехе? Забудь. Пустая болтовня. Она нужна для мотивации людей. После десяти тысяч лет в пучине суеверий они могут думать только в определенных рамках. Приходится работать с тем, что имеешь.

Спиноза осторожно прижалась спиной к спинке стула, пытаясь определить ее прочность. Этот человек говорил совсем не как безумец. Он был расчетлив, спокоен, осторожен. И это не радовало по множеству причин.

— И сейчас ты скажешь, что ни в чем не виноват. — Она решила поддержать игру, раздумывая над тем, где могут сейчас быть Хазад и штурмовики.

Лерментов сложил ладони вместе, будто в молитве.

— Нет, это не так. Я совершил немало преступлений. Но не тех, в которых ты меня обвиняешь. — Он снова поднялся на ноги. — Сколько времени ты служишь на Терре, инквизитор? Думаю, не очень давно. Ты выглядишь не как здешняя.

— Это не имеет значения…

— Нет, имеет. — На краткий миг в глазах Лерментова блеснула ярость. — Вокруг нас и над нами, на улицах, люди умирают. Они умирают, корчась в муках, дознаватель, и это нормально. Они научились жить с болью, а я еще только начинаю… — Он замолчал, не находя слов. — А ты считаешь, что мы в этом виноваты.

— Это подтвердили члены твоей секты.

— А, да, благодаря вашим прекрасным методам поиска правды, — скривился Лерментов. — Дай угадаю. Сначала они все отрицали, а потом вы достали свои инструменты, и вскоре они уже рассказывали вам все что угодно. А потом вы читали свои кровавые протоколы и радовались, что обнаружили этот великий заговор у себя под носом. — Он презрительно покачал головой. — Если бы мне хотелось, дознаватель, я бы притащил сюда пилы и нервные штифты, и через час ты бы рассказала мне, что сам Император был на самом деле демоном из бездны.

— Это ере…

— Вы ошибались насчет нас. Вы ошибались с самого начала, да и сейчас ничего не изменилось. Все вы, кто ловил наших товарищей, сжигал наши места для встреч, ни на шаг не приблизились к пониманию того, что происходит. Даже когда вам удавалось взять пленника, вы не могли ничего у него узнать, потому что задавали не те вопросы. Как вы вообще сумели так сильно ошибаться? — Лерментов покачал головой. — Потому что люди, живущие здесь, научились бояться кое-чего другого куда сильнее, чем вас. Неважно, скольких вы заберете в свои застенки, потому что куда больше останется тут. Потому что они знают: их враг — это не какой-то абстрактный теологический конструкт, а совершенно реальное существо, и оно здесь. Поэтому люди искали защиты, зная, что ни арбитры, ни обитатели верхушек шпилей не пошевелят и пальцем, и поняли, что нужно действовать самим. Поэтому мы вооружаемся и объединяемся, стараясь привести подулье в надлежащий порядок.

 

Спиноза прекратила попытки освободиться. Ее надежно привязали, стул был крепким, и в текущем ослабленном состоянии у нее не было никаких шансов порвать узы.

— Организация сообществ вне структуры Адептус Терра запрещена, — сказала она. — Одного этого достаточно, чтобы получить смертный приговор. Но те, другие деяния — налеты на верных слуг Императора, захват оружия…

— А как же нам добиваться нашей цели, не имея оружия? — Лицо Лерментова было безрадостно. — Вскоре фестиваль достигнет своего апогея у Врат, и жрецы скажут, что мы должны быть благодарны за то, что имеем. Власть имущие прячутся за живым щитом из миллионов людей, которые закрывают их собой от худших невзгод. Но за что же быть благодарными этим несчастным миллионам? Они любят Императора. Истинно любят. Мы следим, чтобы в наших рядах не было неверующих. И они готовы умереть за Него, точно так же, как и ты. Но они не хотят умирать за Верховных лордов. Больше не хотят. У них будет достаточно еды и одежды. Но в первую очередь они получат защиту от ужасов ночи. Именно за этим они пришли ко мне, и я стараюсь им помочь.

Спиноза внимательно слушала, пытаясь понять, в какую ересь впал ее собеседник. Возможно, Лерментов был простым народным революционером. Глупцом, который считал, что сострадание может каким-то волшебным образом решить проблемы его людей.

— Вы и понятия не имеете, от чего мы вас защищаем, — сказала она.

— Неужели?

— Вы не можете знать.

Лерментов окинул ее презрительным взглядом и двинулся к металлической двери в левой стене. Он взялся обеими руками за ржавый рычаг, торчащий из камня, и приготовился потянуть за него.

— Вот с чем рядом мы живем, — сказал он, — можешь посмотреть сама.

Лерментов налег на рычаг, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. За ней находилась еще одна комната, освещенная болезненным светом неровно мерцающих светильников. Что-то массивное свернулось на полу. Услышав скрежет петель, существо развернулось, дергая конечностями и выпрямляясь. Куполообразная металлическая голова дернулась на звук. Бледно-серая плоть пошла рябью под ярким светом.

Спиноза смотрела на тварь вытаращенными глазами. Это было настоящее порождение ужаса: куда выше и мощнее обычного человека, с торчащими из-под покрытой шрамами кожи ребрами, талия невероятно тонкая, а грудь и бедра, напротив, чрезмерно широкие, словно раздутые. Вместо пальцев у него были когти из блестящего металла. Из покрытых хитиновыми шипами и пластинками груди и живота выступали цилиндрические сосуды, в которых бурлила неизвестная жидкость. В кожу твари были воткнуты иглы, на теле зияли открытые раны, растянутые в стороны крючьями. Существо зашипело, повело головой из стороны в сторону, будто слепое, и попыталось прыгнуть в открытую дверь. Тяжелые цепи звякнули, удерживая его на месте, и чудище заметалось, пытаясь вырваться из оков. От него исходила аура страданий, обреченности и… чего-то еще.

Спиноза узнала запах с «Радаманта». Может, и не точно такой, но вызывающий то же самое необъяснимое отвращение. Она закашлялась и сглотнула, пытаясь отогнать тошноту. Существо продолжало извиваться и биться в своих цепях.

— Ничего такая штука, да? — спросил Лерментов, также неспособный скрыть своего отвращения. — Знаешь, как они называются? Мы тоже не знали, пока не показали его твоей подружке-ассасину. Она из Ордо Ксенос и сразу узнала эту тварь.

Спиноза не могла отвести взгляда от создания. Все в ней вызывало инстинктивную гадливость. Очевидно, существо было невероятно больным — каждое движение сопровождалось судорогами и дрожью, но в них также читалась какая-то глубинная, первобытная ярость. Конечности чудовища казались жутко искривленными, будто все кости внутри переломали, а потом дали им неправильно срастись. Мышцы бугрились на теле огромными выпуклостями среди почерневшей плоти.

— Теперь я могу рассказывать дальше, дознаватель, — мрачно говорил Лерментов. — Когда-то это был человек. Мужчина или женщина? Теперь сложно сказать. Его превратили в это чудище, которое твой ассасин назвал ксенотипом «эльдар-бета», подтипом «гротеск». И они рыщут в темноте наших тоннелей повсюду. Ищешь тех, кто устраивал «кровавые ритуалы»? Вот они. Убивают, кого хотят. И никто не может с ними справиться — они быстрые, прекрасно видят в темноте и сильнее, чем огрины. Настоящий кошмар.

И Спиноза была с ним согласна. Гротеск по-прежнему пытался броситься на них, натягивая цепи, пытаясь выдернуть их из крепежей в стене и царапая каменный пол когтями. Из-под нижнего края маски, скрывавшей лицо твари, свисали струйки густой слюны. Лерментов вернул рычаг в изначальное положение, и толстая дверь медленно, с глухим рокотом закрылась. Спиноза молчала. В мозгу одна за другой проносились мысли, она была в полном смятении.

— Вот с чем мы сражаемся, — сказал предводитель повстанцев. — Вот почему люди приходят под наши знамена. Они ищут у нас спасения, зная, что произойдет, если они останутся в одиночестве. И сейчас страх стал еще сильнее, потому что нам стало известно, откуда эти гротески взялись. Поэтому, когда в следующий раз увидишь последствия кровавой бойни, найдешь разорванные тела и залитые кровью коридоры, подумай. Мы не причина этого безумия, а жертвы. — Он снова приблизился, и в этот раз в его глазах читалась мрачная решимость. — Так что да, мы стремимся завладеть оружием и организовать отряды. А когда вы ловите кого-то из нас — лжем и скрываем правду даже под ножом, потому что каждый знает, что, если мы не будем едины, надежды не останется ни у кого.

Спиноза пыталась сопоставить новую информацию со старыми данными. Судя по тому, что говорил Кроул, «Радамант» разгрузился двадцать дней назад.

— Когда эти… твари появились? — спросила она.

— Не знаю, — пожал плечами Лерментов. — Мы работаем уже много месяцев, планировали использовать свой шанс во время фестиваля. Однако все изменилось. Недели три, наверное, — с тех пор, как мы обнаружили первую жертву. Не больше. Но ситуация быстро ухудшается. Это — единственное существо, которое нам удалось поймать, и мы заплатили десятками жизней. Количество гротесков быстро растет, и справиться с ними скоро будет невозможно.

— Вы должны были сообщить об этом.

— Властям, что ли? — хмыкнул Лерментов. — Первый, кто попытался бы это сделать, был бы объявлен лжецом и ксенолюбом. А потом его семья бы тихонько исчезла. Ты ведь не понимаешь, да? У людей здесь три главных кошмара — чудовища, другие люди и вы.

Спиноза припомнила, что Кроул говорил что-то похожее.

— Но я тебя не убил, — продолжил Лерментов. — Видишь, даже после всего того горя, что вы нам принесли, я решил попробовать еще раз. Мы знаем, где их делают. Сегодня мы пойдем туда и выжжем все дотла. Многие погибнут. — Он смотрел Спинозе прямо в глаза. — Проще всего было бы убить тебя. Многие из моих последователей просили меня сделать это сразу, чтобы за тобой не пришли другие. Ты убила многих из нас, Люче Спиноза, и ничего удивительного в том, что они испытывают к тебе ненависть. Так почему я их не послушал? — Он вновь пожал плечами. — Потому что я не питаю иллюзий насчет нашего врага. Нам понадобится каждый клинок, и шансы все равно будут невысоки. Я не могу избавиться от мысли, что Он предопределил нашу сегодняшнюю встречу. Теперь, после того как ты увидела эту тварь, дознаватель, ты можешь догадаться, какой выбор я тебе предложу. Можешь умереть здесь и сейчас или выполнить свой долг и помочь нам.

Спиноза внимательно всмотрелась в его лицо. Он был абсолютно серьезен. Лерментов вытащил из-под одежды цепочку с тяжелым ключом на ней и покачал перед лицом Спинозы, подталкивая этим к принятию решения.

Всё ее существо выступало против договора. Этот человек — еретик — вызывал в ней почти такое же отвращение, как существо в клетке. Он был лжецом и повстанцем, чье самолюбие не давало ему понять, на сколь разрушительный путь он ступил. Он в полной мере заслужил самое суровое наказание, так же как и все те, кто прислушался к его ядовитым словам.

Но Кроул гонялся за этими тварями. Они были здесь, под древними шпилями, ползали во тьме, тогда как орды беспечных паломников маршировали по улицам ко Дворцу. Этих тварей привезли на «Радаманте», и если удастся найти их гнездо, то там будут и ответы на вопросы, которые мучили инквизитора.

— А другим, — спросила она, — Хазад, Хегайну, ты тоже предоставил такой же выбор?

— Ты их командир. Они послушаются твоего приказа.

— Я не одобряю и не собираюсь забывать ничего из того, что ты сделал.

— Да, это было бы слишком хорошо, чтобы на такое рассчитывать, — устало улыбнулся Лерментов.

Она с трудом заставила себя посмотреть Ложному Ангелу в глаза. Ее гордость, тренировки, разум — все говорило ей, что перед ней — враг. Но на кону сейчас стояло нечто большее.

— Я помогу, но только ради уничтожения этих тварей, — пообещала Спиноза.

— Поклянись на Святом Троне! — с серьезным лицом потребовал Лерментов. — Я знаю, что эти клятвы важны для вас. И ты произнесешь ее прежде, чем я развяжу тебя.

Спиноза едва смогла сдержать улыбку. Клятвы и обещания не имеют никакого значения. Этому она научилась еще у Тура. Но если так Лерментов будет больше уверен в своей безопасности, то ничего страшного в такой клятве нет.

— Если ты так хочешь, — кивнула она, — просто скажи, что ты хочешь услышать.

Глава двадцать первая

Наврадаран не разговаривал с Кроулом по пути. Они сели на транспорт, который вывез их из Внешнего Дворца через воздушное пространство, на удивление свободное от летательных аппаратов. Здания здесь были древнее, чем где-либо, облицованные настоящим камнем, добытым из глубин Старой Земли. Для возведения арок и многоярусных колоннад строители использовали в те времена искусно обработанные гранит, мрамор, известняк и песчаник. Здания производили столь же сильное впечатление, здесь чувствовалась вложенная в них душа художника. Это были первые пробы пера архитектурных стилей, которые потом начали применять по всей Галактике: готические башенки, резные украшения в форме черепов, мрачные статуи закутанных в мантии ангелов с мечами, стоящими на вечной страже. Некоторые из этих зданий считались старыми уже тогда, когда Император впервые отдал приказ отправиться к звездам. Теперь же они превратились в реликты, окаменелости древних времен, нити, связывающие человечество с эпохами былых свершений.

И если Внешний Дворец полнился жарой и шумом, то Внутренний отличало сонное спокойствие. Здесь тоже были толпы, но они по большей части состояли из высокопоставленных слуг Императора, а не пришельцев из других миров, и, сознавая свою ответственность, двигались с достоинством и в почти полной тишине. Со всех сторон поднимались башни и колокольни, соединенные мостами и эстакадами. Сеть транспортных магистралей была столь густой, что наземные уровни Дворца оказались погружены в вечный тенистый сумрак. Вырезанные на каждом фронтоне изображения двуглавого орла выглядели скорее мрачно, чем торжественно. Статуи рыдали слезами из лишайника, спускавшимися по каменным щекам из пустых, раскрошившихся от времени глазниц.

Летательный аппарат Наврадарана нес их над сердцем медленно умирающего мира. Солнце поднялось еще немного, окрасив верхушки шпилей и флагштоки в светлосерые тона. Змеящиеся молнии теперь сверкали ближе, тонкими линиями рассекая тяжелые, закручивающиеся в спирали облака, на краткие мгновения освещая древние каменные постройки серебристым светом.

Санктум Империалис возвышался впереди, доминируя надо всеми остальными зданиями вокруг. Внешними очертаниями он напоминал громадные зиккураты Марса, но при этом был мрачнее и больше. На углах колоссального сооружения стояли керамитовые колокольни, увенчанные шипастыми крышами. Выше всех поднималась невероятная туррис вирорум, башня героев, восьмиугольная в сечении, покрытая копотью древних пожаров и украшенная эмблемами тысячи орденов Адептус Астартес. По легенде, единственный путь к скрытой за завесой облаков вершине этой башни лежал через Несокрушимую Лестницу, высеченную в монолитной скале, чьи ступени почти стерлись под ногами бессчетного количества жрецов. Лишь этим путем можно было добраться до громадного колокола, который периодически звонил в память о потерянных душах. И, когда это случалось, скорбный звон разносился по всей планете.

Вокруг транспорта теперь клубились густые грозовые тучи. Центр воздушной воронки был виден невооруженным взглядом: медленно вращающаяся вокруг вершины Санктума спираль, подсвеченная изнутри ветвящимися молниями, поддерживаемая бесконечным безмолвным горестным криком целого мира. Даже воздух, казалось, стал тяжелее и плотнее. Опустив руки на подлокотники кресла, Кроул увидел, что по перчатке силовой брони пробежали разряды статики.

Он чувствовал остаточное влияние силы, копящейся во всем вокруг, подпитывающей бурю и заставляющей весьма внушительных размеров здания вибрировать от крыши до фундамента. Инквизитор был почти уверен, что слышит призрачный шепот миллионов людей, обитающих в этом месте. Вот дрожащего ученика астропата ведут под руки в амфитеатры Башни Видения; а вот имперские царедворцы мягко ступают в тенистых коридорах, где стены и полы облицованы мрамором; вот кардинал ведет службу, стоя перед роскошно отделанным алтарем. И все они были ничтожны по сравнению с единственной по-настоящему важной сущностью, запертой глубоко под пышным убранством и великолепной архитектурой. Он был там с самого начала и пробудет до самого конца. Рядом с этой бессмертной сущностью все остальное казалось призрачным и мимолетным.

Кроул осознал, что его сердцебиение участилось. Чем дольше он смотрел на Санктум, чем ближе они подлетали к грандиозному мавзолею, тем плотнее и жарче становился воздух и тем сильнее колотилось сердце инквизитора. Он мог бы проглотить какой-нибудь препарат, но сомневался, что транквилизаторы сейчас чем-то помогут. Нахлынувшие ощущения имели мало общего с физическими процессами в организме. Они были порождением той неимоверной силы, запертой в храме-склепе, одновременно ужасающей и величественной, скорбной и исступленной.

Транспорт приземлился перед первой аркой, ведущей в нависающую над миром громаду Санктума, стоящей в тени одного из девяти титанолитов — Вулкана, Хранителя Врат, судя по надписям.

Только здесь Наврадаран заговорил:

— Остальной путь мы проделаем пешком. Это священная земля.

Кроул прекрасно понимал это и сам. Ему было интересно, какую цель преследовал кустодий? Внушить ему благоговейный страх? Наказать? Инквизитор покинул золоченую кабину и вдохнул дрожащий от статики воздух, пропитанный запахами ладана и древнего, плесневелого камня.

К ним сразу подошли жрецы в белых масках и мантиях и уже больше не отходили от них. Облачение жрецов было расшито мистическими изображениями Императора-Когда-Он-Ходил-Средь-Нас. Стражи в толстой черной броне и шлемах с зеркальными забралами стояли на каждом парапете. Их силовые копья тускло поблескивали в слабом солнечном свете. Вдалеке, на террасах самого Санктума, по выщербленным от древности стенам маршировали фигуры в золотых доспехах. Откуда-то снизу доносился нарастающий гул ритуальных благословений. Казалось, что этот рокот поднимается откуда-то из недр земли.

Наврадаран и Кроул взошли на длинный подвесной мост, соединяющий посадочные площадки и причудливые стены Санктума. В четырехстах метрах внизу находились широкие молитвенные проспекты, кишащие медленно ползущими вперед толпами людей. Здесь были самые удачливые из всех, предпринявших долгое путешествие, избранные, которым позволили пройти сквозь Львиные Врата, и оказавшиеся на Благословенном Пути в святая святых всего человечества. И лишь малая часть их сможет увидеть саму великую церемонию. Но для них это будет сравнимо с концом света и встречей с богом. И если они выживут и смогут вернуться на родные миры, то станут там почитаемыми святыми, к истории которых возжелают прикоснуться те, кто еще даже не родился, когда корабли с паломниками отправились к Тронному миру.

Но от вожделенной цели этих людей по-прежнему отделяло немалое расстояние. Ни одна душа не будет допущена к Вратам до последнего удара Кровавых Колоколов. Это произойдет через два дня, и тогда безумие Сангвиналы достигнет своего апогея. Благодаря усилиям астропатов и слуг Министорума в тот же самый миг колокола зазвенят по всему Империуму, но именно здесь, в самом сердце Терры, на том самом месте, где Три Возвышенных примарх а когда-то сражались за выживание человеческой расы, религиозное исступление будет наиболее сильным.

Санктум все приближался, заполняя собой горизонт. Здание окружали кольца жаровен, постоянно раскаляющих и без того сухой воздух. Послышались тяжелые, низкие удары — бум, бум, бум, — словно пульс колоссального сердца, вечного, неутомимого, расходящийся вибрациями до дна глубочайших ущелий, до каждого здания.

Кроул начал чувствовать страх. Настоящий. За свою жизнь он повидал немало ужасов, закаливших тело и дух, но никогда с самого детства он не ощущал настоящего, глубинного страха. Но вот он пришел, крадучись, словно вор, обошел все возведенные против него заслоны и вытащил наружу человеческие слабости инквизитора.

— Ты напуган, — сказал Наврадаран, словно услышав мысли инквизитора.

— Здесь нечего бояться, — ответил Кроул, пытаясь отогнать ощущение.

— Ты заблуждаешься, — покачал головой кустодий. — И даже не пытайся бороться с тем, что чувствуешь.

Они дошли до первых ворот. По обе стороны от входа стояли кустодии, такие же громадные и внушительные, как Наврадаран. Они не обратили никакого внимания на Кроула и вообще были больше похожи на золотые статуи.

Двадцатиметровые бронзовые ворота медленно распахнулись, из темноты за ними пахнуло затхлостью. Над входом были написаны слова: «Eius sacrificio, nostram vitam». Каждая буква была высотой в два человеческих роста. Безмолвные сервочерепа сновали в воздухе, что-то записывая, проверяя и растворяясь в темноте.

Кустодий и инквизитор вошли внутрь. Ритмичные удары стали громче и объемнее. Их источник вроде бы находился внутри громадных, уходящих в глубины колодцев. Обрывки доносившихся даже досюда песнопений многократно отражались от сводов, летая между колоннами, словно сонм призраков. Высокие арки, увешанные траурными знаменами Министорума и потемневшими от времени мечами, терялись во мраке.

Земля под ногами дрожала. Было невыносимо жарко. Как только двери с мягким рокотом захлопнулись за спинами путников, темнота стала подавляющей. Наврадаран показывал дорогу, его броня была единственным проблеском золота в бесконечных тенях. Кроул лишь мельком замечал, что находилось в помещениях, через которые они шли: шахты, уходящие на неведомую глубину; нефы головокружительной высоты, ведущие в бесконечность; громадные модели звездных систем и планетарии, вокруг которых суетились закутанные в мантии адепты; жрецы в масках распростерлись ниц перед ковчегами из черненого золота, в которых хранились старинные доспехи и оружие, древние кости и сосуды из темного хрусталя.

Инквизитор чувствовал, как к горлу подкатывает холодный комок зарождающейся паники, его дыхание снова стало быстрым и поверхностным. На него давили вся невероятность этого места и мучения, которыми оно пропитано. Все это обрушилось на двух несчастных смертных, готовое погрести их здесь навечно рядом с Ним.

Это ощущение совершенно не поддавалось объяснению. Кроул давным-давно не испытывал ничего подобного, но тем не менее ему становилось страшнее с каждым мигом. Ладони инквизитора потели, и ему приходилось заставлять себя идти дальше. Наврадаран молчал. Он нависал над плечом Кроула, ведя его через крипты и трансепты. Тяжелые шаги кустодия были столь же спокойными и мощными, как окружающие их базальтовые колонны.

Вскоре им пришлось начать спуск по бесконечно длинным спиральным лестницам. Последние лучи света из надземного мира исчезли, и на смену им пришло мерцание тонких восковых свечей.

Наконец, они добрались до еще одних дверей. Наврадаран махнул рукой, и створки сами собой разошлись в стороны, открывая проход в зияющую бездну. Инквизитор и кустодий оказались на внутренней стене, примерно в двух сотнях метрах над землей. Кроул замялся на пороге, чувствуя, как остатки уверенности покидают его, но страж Дворца жестом поманил его за собой, и инквизитору пришлось подчиниться.

За дверью находился балкон, всего около трех метров шириной и около десяти длиной. Толстые пыльные шелковые драпировки свисали со всех сторон. Вычурная гипсовая лепнина перил осыпалась под пальцами. Роскошные украшения оказались довольно хрупкими. Кроме них, на балконе никого не было.

— Узри, — сказал Наврадаран, — предполагаемую цель своего заговора.

Увидев то, что показал ему кустодий, Кроул на несколько секунд забыл о необходимости дышать. Когда возмущенные легкие все же заставили его втянуть воздух в грудь, его сердце забилось как сумасшедшее. Инквизитор схватился за поручни, словно боялся упасть. Спустя какое-то время он заметил, что его губы шевелятся, и понял, что читает молитву, раз за разом. Слова сами собой слетали с губ циничного человека, давно отрекшегося от ритуального выражения своей набожности.

Он увидел лестницу, поднимающуюся от южной стены огромного зала. Ступени, высеченные из серого мрамора, тускло поблескивали в скорбном полумраке. Многие из них потрескались и стерлись, но никто не стал их ремонтировать.

По обе стороны лестницы виднелись знамена. Они стояли, ряд за рядом, будто какой-то мертвый вековечный лес, заполняя пространство столь громадное, что разум был не в состоянии его полностью охватить. Некоторые штандарты представляли собой окровавленные обрывки, свисающие с обгорелых древков. Другие казались нетронутыми с туго натянутыми на металлический каркас яркими полотнищами. На этих боевых знаменах были изображены скелеты, крылатые львы, пылающие мечи и ангелы в масках на клетчатом или цветном фоне. Все они были вышиты с огромным старанием. Клубы полупрозрачного тумана обвивали эти древки и осторожно касались полотен.

Каждый штандарт покрывала пыль других миров. Целый ряд подразделений, чью память почтили в этом зале, уже перестал существовать, их подвиги стали частью легенд, а земной путь воинов был давно окончен. Другие же по-прежнему продолжали сражаться в вечной войне среди звезд, пока древние знамена гнили здесь, в темноте. Многие эмблемы, очень многие, Кроул даже не узнал. Разумеется, никто из живущих не смог бы запомнить всех. Инквизитор стоял над бесконечным полем памяти. Карикатурным и избыточным проявлением вселенской тоски.

Высоко вверху порхали ангелы с детскими лицами и распыляли благовонный дым из пузатых кувшинов на длинных цепочках. По их металлическим щекам стекали серебристые дорожки слез. Они сновали из стороны в сторону надо всем этим мрачным пейзажем. Их стальные шарниры щелкали и дергались, подчиняясь сложным контрольным механизмам, заставляли их плавно менять направление, оставляя за собой едва заметный дымный след, постепенно поднимавшийся к искусственному небу.

Стены громадного зала терялись во тьме. Их серая кладка сливалась с завесой тумана. Кроул смог разглядеть лишь колоссальные изгибы несущих арок, освещенные светом фонарей очертания колонн и смутные контуры нефов и приделов. В тенях двигались фигуры людей. Их здесь были многие сотни — и это по меньшей мере. Все они носили золотую броню Кустодиев. Наконечники копий стражей сверкали, будто звезды в этой рукотворной бездне.

Но все лестницы куда-то ведут. Эта поднималась и заканчивалась в дальнем конце зала, постепенно растворяясь во мраке, из которого появлялись наконец сами Врата, проход на Ту Сторону. Это творение было столь безумно изощренным даже для планеты, погрязшей в сумасбродстве и излишестве, что Кроул едва не лишился сознания.

Кроул, как и любой образованный человек в Империуме, знал конструкцию врат: чистейший адамантий, трижды прокованный, покрытый керамитом, усиленный титановыми сплавами, а потом облицованный целыми гектарами золотых пластин. Эта громада нависала над полями священных знамен, возвышаясь над землей на добрых полкилометра, и сияла так же, как доспехи защитников Дворца. На створках был изображен сам Повелитель Человечества, облаченный в броню, полный сил и внушающий непреодолимый трепет. Он поражал копьем и кромкой щита Хоруса в облике громадной змеи. Все это было в окружении зодиакальных животных и оккультных символов.

У основания Врат несли молчаливую стражу множество воинов Адептус Кустодес. Они держали оружие наготове, а шлемы сливались в сплошном золотом сиянии. По обе стороны от входа, наполовину скрытые густыми тенями, стояло два боевых титана класса «Разбойник». На свисавших с орудий знаменах чередовались эмблемы Адептус Терра и Адептус Механикус — Тронного мира и мира-кузни. Эти два бдительных сторожа возвышались в гулкой темноте зала, неподвижные, но от этого не менее жуткие. Огни в их головах-кабинах грозно пылали.

— Сейчас ты видишь, — мягко сказал Наврадаран, — самое святое место во всем Империуме. Ты лицезреешь Стражей Зримых и чувствуешь Стражей Незримых. Твое сердце колотится. Ты потеешь. Единственным твоим желанием остается пасть ниц и вверить свою душу Тому, Кто Обитает Дальше.

Все было именно так. Кроул попытался успокоить дыхание.

— Это при том, что ты, Кроул, являешься членом одного из Священных орденов, — продолжал кустодий. — Тебя учили подавлять слабости тела и разума, ты прошел самые суровые испытания и проживаешь каждый день с осознанием, какие ужасы ждут нас, если мы не выстоим.

Инквизитору казалось, что Наврадаран говорит про какого-то другого человека. Воздух вокруг был густым и наэлектризованным, наполненным дымом благовоний и пылью, скопившейся на священных знаменах.

— И ты хочешь сказать, — слегка склонил голову Наврадаран, — что оружие, привезенное на одном-единственном корабле и переданное какому-то кровавому культу, может угрожать этому месту? Тому самому месту, где сражался Ангел, где были сокрушены и обращены в бегство темные орды?

Ничто не могло пробить эти врата. Никакая мощь, никакая сила, никакой разум не справились бы с этой задачей. Ни тогда, ни сейчас, ни когда-либо.

— Если Фелиас так думал, он ошибался, — продолжил Наврадаран. — Если ты продолжаешь с ним соглашаться, то так же заблуждаешься. Когда избранные соберутся перед Вратами, они будут в большей безопасности, чем где бы то ни было в священном царстве человеческом. Это — последний бастион. Последняя крепость на пути вековечной тьмы.

— Так ты привел меня сюда, — Кроул с трудом заставлял язык шевелиться, — чтобы показать все это?

— Я привел тебя сюда, чтобы показать, как обстоят дела на самом деле.

— Ты был… по ту сторону?

— Да.

Кроул хотел спросить еще кое-что. Несмотря на все свои тренировки, ему отчаянно хотелось знать, какие ощущения испытал кустодий, находясь за Вратами. Даже отсюда он чувствовал титаническую мощь, заточенную внутри, от которой у инквизитора кружилась голова и начинало подташнивать.

Он заставил себя собраться.

— Но угроза все равно существует. Фелиас занимался этим куда дольше, чем я или ты. Он считал, что Врата были целью.

— Это место создавалось, чтобы отражать удары армий, — ответил Наврадаран. — Его не просто так охраняют титаны, ибо это единственный путь внутрь. Но ты же знаешь Терру, инквизитор. Ты знаешь, что всегда есть подземные обходные пути.

И тут Кроул наконец понял. Он еще раз взглянул на громадное пустое пространство под ногами безмолвных титанов.

— Все внимание будет сосредоточено здесь, — сказал он.

— Мы не можем следить за каждой трещиной в каждом проходе. Миллионы людей вошли во дворец, и лишь крохотной доле будет дозволено ступить сюда. Но следить нужно за всеми, и это ограничивает нас еще сильнее.

— Но вы же можете…

— Я мог бы многое тебе показать, инквизитор, если бы у нас было время. Например, шахты, проходящие под основаниями древних гор, чью глубину никто никогда не измерял. Или целые города, погребенные под склепами наших соборов, в которых еще теплится жизнь и хранятся реликвии, ради обладания которыми целые звездные секторы были бы готовы вступить в войну. Я мог бы показать тебе тоннели, прорытые десять тысяч лет назад да так и не запечатанные. Думаю, ты понял картину.

Кроул все еще не мог отвести взгляда от титанов. По какой-то причине, стоя тут без движения среди теней, они казались даже более могучими, чем на поле боя.

— Но я не знаю, что делать. — Он покачал головой, пытаясь вспомнить, не пропустил ли какой-то подсказки, скрытой в словах Фелиаса.

— Я тоже, — ответил кустодий. — Ни один из моих агентов не смог подобраться к ним.

Кроул наконец отвел взгляд от поля с флагами.

— Оно приземлилось в Схаллаксе, — задумчиво пробормотал он, — и двигалось оттуда куда-то сюда, стараясь оставаться в тенях.

— А Квантрейн?

— Его необходимо найти, но даже тогда мы не приблизимся к нашей настоящей цели, — горько рассмеялся Кроул. — Оно убежало от него, понимаешь? Выскользнуло сквозь пальцы. Он, без сомнения, ищет его столь же упорно, как и мы. — Инквизитор покачал головой, будто укоряя себя. — Нет, ты был прав тогда, когда мы впервые встретились. Ключ к разгадке — убийства, число которых росло с момента появления твари. Я не хотел в это верить, было бы слишком просто, но после Схаллакса мое мнение поменялось.

— У меня есть полный каталог мест, где совершались смертоубийства, — сказал Наврадаран. — Целую неделю мои ученые изучали записи, пытаясь выявить закономерность.

— Они ничего не найдут, — заверил кустодии Кроул, — или не поймут, что нашли. Твои люди проводят всю жизнь в этих храмах. Вы и понятия не имеете, как выглядит жизнь за стенами.

— В таком случае хорошо, что ты с нами, Кроул.

— Покажи мне, что у тебя есть. — Инквизитор улыбнулся и в последний раз окинул взглядом сумрачную лестницу внизу, тут же ощутив призрачное давление на виски. — Но мне слишком тяжело находиться так близко к Нему, — прошептал он. — Не понимаю, как вы это выдерживаете.

Наврадаран взялся за тяжелую штору, проходящую по периметру балкона, и скрыл это скорбное зрелище от глаз инквизитора.

— А я, — сказал он, — не понимаю, как человек может жить без этого.

Это было впервые, когда Хегайн отказался выполнять приказ.

— Он же еретик, миледи, — заявил сержант.

— Он знает, где находится логово тех, кто совершает убийства, — сказала Спиноза.

— Тогда, прошу прощения, выбейте из него эту информацию, и мы всяко сумеем ею воспользоваться. Если получится, свяжитесь с лордом Кроулом и вызовите побольше наших — верных солдат, которым можно доверять.

— Как мне ее выбить? Мы здесь у него в плену. И ты сам понимаешь, сержант, — у нас не осталось времени. Лорд Кроул считал, что оружие должно активироваться, когда процессии достигнут Врат, и мы видели, кто собирается его использовать.

Хазад молчала. Она скорчилась в углу камеры, обхватив руками колени. Ей перевязали раны, но выглядела она все равно плохо. Несмотря на все навыки, она ослабла от затянувшейся попытки выжить во враждебном подулье.

Остальные штурмовики из отряда Хегайна также предпочли сохранять молчание, дав сержанту говорить от их имени. Но у всех на лицах было написано, что они думают касательно заключения союза со Слезами Ангела.

— Я видел, что делают эти люди, миледи. — Хегайн явно чувствовал себя неловко, переча ей, но не желал уступать. — И вы тоже. Мы с моими солдатами давали клятвы, а вы просите нас их нарушить.

— Я ни о чем не прошу! — отрезала Спиноза, обводя взглядом остатки своего отряда. Они все были потрепаны, но в целом могли сражаться. — Послушайте. Я не доверяю этому человеку. Он закоренелый грешник и получит по заслугам. Но сейчас, прямо сейчас, у нас есть более важная цель. Та, которую преследовал лорд Кроул. Если у него получится сделать то, что он хотел, он будет ждать нас на месте. Но если мы не будем действовать, то поставим под угрозу все, что он сделал. У Лерментова сотни солдат, может, даже больше, чем было в том зале, но вы все видели, как они сражаются. Это работяги и бедняки из ульев, а не солдаты.

— И за кого они сражаются, миледи?

— За самих себя, и в этом их грех, но в данный момент наши цели совпадают. Нам нужно присоединиться к их охоте на несущих боль ксеносов, после чего все сможет вернуться на круги своя.

— Это опасно, миледи.

— Жизнь вообще опасна, сержант. Но разве не за это мы ее так любим?

В этот момент на лице Хегайна появилась его обычная полуулыбка.

— Трон, я вот сразу понял, как вас увидел, — пробормотал он. — Я сразу сказал, что вы тут всем покажете.

— Это темные эльдары, — наконец нарушила молчание Хазад. — Для охоты на них потребуется нечто большее, чем эти отбросы. И больше, чем ты. Больше, чем я. Гротески — не те, кто управляет этим.

— Их не может быть много, — сказала Спиноза. — Был же всего один корабль.

Хазад презрительно рассмеялась:

— Тот, которого нам показали, не был привезен из космоса. Я сразу сказала Лерментову. Его сделали. Здесь, на Терре, неделю назад, максимум — две. Сейчас их могут быть десятки. Или сотни. И они — не самое худшее. Никогда не доводилось драться с их ведьмами, дознаватель?

— Пока нет. Но я смогла противостоять ассасину с Шобы, поэтому наверняка справлюсь и тут. — Спиноза снова обвела всех взглядом. — Нам вернут оружие и броню. Армия Лерментова уже выдвинулась, а мы к ним присоединимся. Довольно разговоров. Помните свои клятвы и поднимайтесь на ноги. Времени мало.

Штурмовики встали. Все возражения были пресечены абсолютной властью приказа инквизитора. Хазад поднялась последней.

— Так куда нам? — спросила она.

— Арменганд. Знакомое название?

Хазад покачала головой и прошла к двери.

— С чего бы? — бросила она. — Это же не мой мир, а твой.

Твой мир. Возможно, теперь оно так и было.

Как же быстро она согласилась с этой мыслью…

Глава двадцать вторая

Наврадаран вывел Кроула из гулких залов Санктума Империалис под своды громадных базилик тем же путем, что и привел. Вокруг них постепенно становилось все больше жизни — простой смертной жизни: суетливых и деловитых адептов в мантиях, позвякивающих металлическими деталями сервиторов, тяжело ступающих стражей Дворца. То здесь, то там Кроул замечал Кустодиев, но редко и всегда издалека. Они стояли, наполовину скрытые тенями, на страже каких-то особо важных точек.

Чем дальше они отходили от Санктума, тем легче становилось дышать. Воздух был таким же едким и токсичным, но едва переносимая тяжесть отступила, напряжение спало. Некоторую часть пути пришлось проделать под открытым небом, и инквизитор поднял голову, чтобы посмотреть на спираль озаряемых вспышками молний туч над головой. Долгое время он считал, что этот вечный шторм был какой-то химической аномалией, вызванной ядовитыми выхлопами бесконечных городов-ульев. Но теперь его уверенность в этом пошатнулась. Близкое присутствие могущественной сущности, бога, чья душа заточена в троне, бога, обреченного на бесконечные мучения… Это Он, застывший в состоянии не-смерти, высасывал силу даже из стихий.

«Мы становимся такими же, как Он, — подумал Кроул, — мы все застряли между жизнью и смертью».

В какой-то момент приемник брони Кроула затрещал и ожил, начав получать входящие вызовы. Он попытался связаться со Спинозой, но безуспешно. Затем заметил сообщение от Эруния из Корвейна с пометкой как важное. Хирургеон отправил его час назад, но оно затерялось в перегруженных планетарных сетях связи, пока наконец не добралось до получателя. Инквизитор включил запись на ходу, активируя защитные протоколы.

— Милорд Кроул, — раздался в динамике голос Эруния, — я пытался связаться с дознавателем Спинозой, но потерпел неудачу. Да проклянет Трон эти сети. Теперь я не могу дотянуться и до вас. Тем не менее я готов сообщить о результатах анализа данных с ауспиков дознавателя, если они будут еще полезны, когда сообщение дойдет до кого-то из вас. Природа зафиксированного излучения не имеет отношения к человеческому роду. У меня здесь недостаточно оборудования для полноценной диагностики, но я готов с семидесятипроцентной вероятностью утверждать, что оно принадлежит ксенотипу «эльдар». Если точнее, то бета-ветви этой расы, несущей боль. Мы можем смело предполагать, что оружие имеет чужеземную природу и, без сомнения, сопровождается несколькими представителями этого деградировавшего вида. Возможности сделать более качественный анализ у меня нет. В любом случае ваши знания о них значительно превышают мои. Будьте осторожны, милорд. Мне не нужно рассказывать о том, чем может закончиться их проникновение.

Запись оборвалась. Продолжая спокойно идти следом за кустодием, Кроул мысленно выругался. Темные эльдары на Терре. Ничего подобного не происходило уже не одну сотню поколений. Фелиас бы справился с этим заданием лучше. Интересно, знал ли он, за кем охотится? Вряд ли. В записи из Схаллакса не было на это никаких указаний.

Они миновали длинный арочный мост в сотнях метров над улицами, где толпились паломники, и оказались на площади перед высоким зданием с бронзовыми воротами и мраморными колоннами. Западную стену украшало огромное круглое окно. Сквозь толстый слой копоти виднелись потускневшие изображения аквил и различных оккультных символов.

Кроул заметил, что перед Наврадараном открывались все двери во Дворце. Кустодий ни разу не подал никакого знака, однако створки из розового дерева, золота и адамантия мягко расходились в стороны при его приближении. Создавалось ощущение, что он может повелевать Дворцом.

— Что это за место? — спросил инквизитор.

— Ты просил дать тебе информацию, — ответил Наврадаран. — Я привел тебя, куда надо.

Они прошли сквозь врата базилики, и воздух тут же наполнился знакомыми запахами архива: плесневелого пергамента, старых кожаных переплетов и забытых свечных огарков. Они прошли по длинному коридору, прежде чем попасть в центральную залу — помещение со сводчатым потолком и множеством разноцветных витражных окон в свинцово-серых рамах. Возле каждой стены стояли стеллажи со свитками и томами. На корешках и бирках виднелись надписи золотой краской. Их переносили с места на место стайки щебечущих сервохерувимов. За столами в зале сидели писцы по сто человек в ряд и, будто одержимые, копировали тексты на свежие листы пергамента с помощью толстых перьев. Красные линзы искусственных глаз мерцали из-под капюшонов, освещая бледную плоть и множество аугментических модулей.

В дальнем конце колоссального нефа священник зачитывал параграфы из «Правил Администратума», один за другим. Он грузно навалился на массивную систему вокс-ретрансляторов, как будто хотел рухнуть в ее механические объятия.

— …ибо деяние воспроизведения суть предпочтительнее деяния творения, ибо воспроизведение ведет к преумножению того, что было благословлено. Создание же, в силу склонности смертного человека к ошибкам, есть потенциальная угроза праведности, и к нему должно отнестись с подозрением. Из всех правил прежде всего помните перечень мер предосторожности и не отклоняйтесь от…

Ни один из писцов не обратил внимания на инквизитора и кустодия, пересекавших неф. Наврадаран отвел Кроула в один из боковых приделов, где на широком, восьмиметровом, картографическом столе были разложены чертежи и планы. Над стопками смятых листов пергамента мерцали, будто призраки, гололитические проекторы. Они считывали специальные руны с пергамента и создавали в воздухе медленно вращающуюся трехмерную схему окрестностей Дворца. Сервиторы-операторы дергано поклонились вошедшим и вернулись к выполнению своих рутинных задач: сортировке, переноске, расправлению и выскабливанию листов пергамента.

Кроул склонился над бумагами, восхищаясь скрупулезностью проделанной работы. Каждая карта была начерчена вручную, богато украшена религиозными символами и свидетельствами ее достоверности. В углу неизменно теснилось множество печатей различных отделов Администратума. Детализация потрясала воображение. Смертный писец, наверное, потратил всю свою жизнь на тщательный анализ чертежей и записей древних архитекторов в полузабытых архивах механикусов, прежде чем воспроизвести информацию в таком виде. Кроул начал перебирать листы пергамента, на миг ошарашенный количеством доступных сведений.

— Придерживаете лучшее для себя… — протянул он. — Было бы у нас что-то подобное…

— То, что ты ищешь, здесь, — сказал Наврадаран, выкладывая на стол один из самых больших свитков.

Гололиты считали с пергамента специальные руны, и над столом, окутанным клубами фимиамового дыма, появилось призрачное изображение южного периметра Дворца.

Оно медленно вращалось, давая полное представление об архитектуре этого сектора. Кроул не сразу осознал, что именно он видит перед собой. На самом деле город, покрывший собой всю поверхность планеты, рос не только вверх. Его подземные структуры были ничуть не менее впечатляющими, а тоннели и коридоры переплетались в безумных извивах невероятной сложности.

Единственной неизменной деталью в этой паутине была стена Дворца, проходящая среди леса высоких башен, рассекая его напополам, будто гигантский топор. И если уцепиться за нее мыслью, как за базовую точку, то остальная часть схемы начинала приобретать какой-то смысл.

— Я покажу, где мы обнаружили следы кровавых ритуалов, — сказал Наврадаран.

На изображении тут же зажглись световые точки. Все они были под землей и за пределами стен.

— А где Схаллакс? — спросил Кроул.

Как только кустодий подсветил анклав, стало очевидно, что тела отмечали путь от северной границы Схаллакса через зоны жилых комплексов почти до самой стены. Однако, приблизившись ко Дворцу, концентрированная полоса точек рассеивалась, словно утратив импульс.

— Как вы боролись с этой напастью? — спросил Кроул.

— Следили, чтобы атакующие не подходили слишком близко к стенам, — ответил Наврадаран. — Отправили усиленные патрули и проверили все подземелья. Южный рубеж между тринадцатым и тридцать первым бастионами был усилен пси-экранированными штурмовиками Астра Милитарум. Шестерых моих товарищей отозвали от Врат для дополнительного усиления внешнего дозора. По всем нашим параметрам стена остается неприступной.

Кроул внимательно рассматривал карту. На гололитической проекции были изображены древние катакомбы: змеящиеся полосы света, извивающиеся, словно паразиты в земной коре. Кустодий был прав — эти неизведанные глубины таили в себе опасность. Кто-нибудь, достаточно целеустремленный, смог бы отыскать путь внутрь при наличии достаточного количества сил, времени и удачи. Инквизитор проанализировал указанные Наврадараном точки и понял, что коварный враг подобрался почти вплотную к лабиринту ходов у самого основания древних стен. Как будто чья-то осторожная рука прощупывала укрепления по всей длине, пытаясь отыскать слабину.

— Почему они убивают так часто? — задумчиво пробормотал инквизитор.

Наврадаран перевел взгляд на инквизитора:

— Какая разница?

Кроул смотрел на вращающееся изображение, и его беспокойство росло.

— Прикажи сервиторам уйти, — наконец сказал он. — Эта комната надежно защищена от прослушиваний?

Наврадаран махнул рукой, и лоботомированные операторы заковыляли наружу. Как только дверь захлопнулась за их спинами, кустодий снова развернулся к инквизитору.

— Абсолютно.

Кроул жестом указал на карту:

— Некие лица пытаются незаконно подобраться ко Дворцу. Сказать, что он хорошо охраняется, было бы сильным преуменьшением. Поэтому их единственным шансом выжить, не говоря уж о том, чтобы добиться успеха, является скрытность. И тем не менее они оставляют за собой горы трупов.

— Это были ритуальные убийства. Возможно, они черпают в них силу.

— Да, конечно, но каковы масштабы этой силы? Вокруг этого места стоят обереги, способные остановить даже самых могущественных слуг Архиврага. Принесение в жертву десятка смертных не окажет на них никакого воздействия. — Он обошел вокруг стола, постукивая по нему пальцами и вглядываясь в карту Внешнего Дворца. — Нет, наш враг — это либо ксенос, либо некто, вооруженный ксенооружием.

— Откуда ты знаешь?

— Анализ данных с «Радаманта». Темные эльдары. Подумай, что это может означать. Вряд ли их очень много, поэтому захватить какие-либо ворота силой они не в состоянии. Они не станут проводить колдовской ритуал, ибо презирают такие вещи, да и в любом случае защита против нечестивых чар здесь выстроена просто невероятная. Единственное, что у них остается, — обманные маневры. Поэтому я снова задам свой вопрос. Зачем столько трупов?

— Считается, что смыслом их существования является причинение боли.

— Да, да, считается. — Кроул потер руками лоб. Он чувствовал, что боль в суставах нарастает, но не решался проглотить наркотик, опасаясь затуманивания мозгов. — Но они могли бы охотиться где угодно. Внизу, в тоннелях, куда даже арбитры не суются. Неужели мы ошибались насчет Слез Ангела?

Кроул чувствовал, что его мозг работает слишком медленно. Возможно, он еще не до конца отошел от созерцания Врат. Инквизитор постарался привести мысли в порядок.

«Слезы Ангела. Кто они? Неважно. Сконцентрироваться. Представить себя на их месте. Им нужно попасть внутрь, но все пути перекрыты. Что же делать?»

Он всматривался в парапеты, орудийные башни, громадные лазерные батареи, изображенные мерцающими световыми линиями. Наврадаран, конечно же, прав. Атака должна произойти под землей, там, где древние фундаменты старых цитаделей крошились под весом возведенных за десять тысяч лет новых зданий. Но это была территория протяженностью сотни километров.

— Ты показал мне, что Врата Вечности являются ложной целью, — наконец сказал инквизитор. — Все глаза будут направлены туда. У этих убийств та же цель. Создать хаос, вселить ужас, стянуть войска для наблюдения за местами, где происходили убийства. Да, ксеносы действительно подпитываются смертями, но особой важности эти ритуалы не имеют. Когда начнется настоящая атака, это произойдет в совершенно другом месте. Там, где стены прочнее всего, и помыслить о нападении на них невозможно. Там, откуда стражу увели для усиления внешнего дозора.

— Во Дворце нет неохраняемых стен.

— Здесь миллионы стражей, но этого все равно недостаточно. Ты сам так сказал.

Кроул снова всмотрелся в карту, анализируя закономерности распределения мест преступлений, расстояние от них до Схаллакса, транспортные артерии и тоннели, соединяющие их, разглядывал фантастическое хитросплетение переходов и штолен. Казалось, что понять логику этого безумия невозможно. Но в конце концов он все же усмотрел определенные закономерности. Груз приземлился двадцать дней назад. Но ксеносы оставались в радиусе ста километров от Схаллакса, крайне редко выходя за добычей за пределы этой области. Наверное, им нужно было оставаться на месте. Наверное, они не могли уйти потому, что строили что-то, работали над чем-то или…

— Они не просто питаются болью. — Теперь Кроул говорил быстро и все более уверенно. — Они используют ее как инструмент. Они создают монстров, чудовищ, для того чтобы выполнить свою задачу, но на это нужно время, поэтому они ограничены в возможностях передвижения. — Инквизитор прошагал вдоль стола, наблюдая за плавным вращением проекции, и развернул новый вид. Перед глазами инквизитора и кустодии появились длинные прямые подземные тоннели, идущие с севера на юг, затем проходящие под колоссальными фундаментами комплексов шпилей: Бореата, Романда, Клитемстраты — и ведущие дальше, в промышленные пустоши Арменганда и сливам отходов Зерихона.

— Они должны быть где-то на довольно почтительном расстоянии, — пробормотал Кроул, пытаясь думать так же, как его потенциальная добыча. — Спрятаться подальше от очевидных убийств, но тем не менее в достаточной близости от южной стены, чтобы успеть до нее добраться в нужный момент. Где-нибудь… тут.

Наврадаран подошел к Кроулу.

— Здесь крепкий фундамент, — сказал он. — Нам неизвестно о брешах в защите.

— В этом и суть. Туда можно отправить войска?

— Нужно время. Многих уже отослали к Вратам.

— И это проблема. — Кроул сощурил глаза, запоминая карту. — Я сам туда пойду. Распорядись, чтобы меня пропустили. Если кто-то подстрелит мой транспорт, я очень разозлюсь.

— И что ты будешь делать? — Судя по всему, кустодии не слишком убедили идеи инквизитора.

— То же, что и всегда. Охотиться.

— Эти твари убили немало людей.

— И я тоже. К тому же со мной будет Рев, — если ты его, конечно не засунул в очередную клетку.

— Этого недостаточно.

— Тогда пойдем с нами.

Наврадаран надолго замолчал. Рубиново-красные линзы шлема не выдавали никаких эмоций. В первый раз с момента знакомства с кустодием Кроул почувствовал, что стража гложут сомнения. Что в нем кипит внутренний конфликт. Наврадаран родился и жил в мире, где все подчинялось древним, непреложным протоколам и ритуалам застывшего во времени Внутреннего Дворца. Покинуть величайшую святыню сейчас, накануне главного фестиваля, когда все население планеты стремилось к самому сердцу его простого мирка… Пожалуй, он просил от кустодии слишком многого.

— Я хотел наказать тебя зрелищем врат, Кроул, — заговорил Наврадаран, — и испытать. Только верные душой способны выдержать этот вид. Несмотря ни на какую внешнюю шелуху, которой ты пытаешься себя окружить, ты прошел испытание. И теперь пришел мой черед. Так претворяется в жизнь Его воля.

— Так да или нет? — рассмеялся Кроул.

— Я провожу тебя до корабля, — сказал Наврадаран, поднимая свое копье стража и направляясь к выходу. — Пока идем, я приму решение.

Охотники выбрались из катакомб под Бореатом, разделившись на отряды и продвигаясь по узким, похожим на капилляры трубам. В них царила кромешная темнота, которую люди разгоняли дуговыми светильниками, закрепленными на самодельных шлемах, освещая разбитую, неровную дорогу. Бойцы Слез Ангела продвигались уверенно. Они привыкли и к вечной темноте, и к скользкому металлу под ногами, и к токсичным лужам. Как и раньше, они были вооружены в основном самодельным оружием, винтовками, дробовиками и боевыми ножами. У некоторых были даже силовые пилы, украденные с производственных конвейеров, шахтерские буры и молоты.

Лерментов вел их на северо-восток, пробиваясь через слабозаселенные уровни под контролем местных банд. Вскоре авангардные отряды вышли в старый канализационный коллектор, ведущий к промышленной зоне Арменганда. Отряд телохранителей Ложного Ангела, состоявший в основном из громадных огринов с шоковыми булавами, держался рядом с ним. Слепые и мертвенно-бледные обитатели подземных лабиринтов суетливо разбегались с их пути, шлепая замотанными в тряпки ногами по лужам.

Спиноза, Хазад и штурмовики двигались вместе с предводителем этой маленькой армии. Ложный Ангел сдержал слово, и им вернули всю броню и оружие. Еще в крепости один из приспешников Лерментова принес крозиус, чтобы вернуть его хозяйке, при этом под тяжестью булавы он обливался потом. Спиноза испытала злорадное удовольствие, когда с легкостью подняла Серебряный одной рукой. У самого Ложного Ангела было не самое плохое снаряжение — бронежилет Милитарум, закрытый шлем, сапоги из синтекожи. В руках он сжимал стандартный лазган модели М35.

— То есть ты из Гвардии, — заметила Спиноза сразу, как увидела броню.

— Да, — кивнул Лерментов, тяжело дыша на бегу, — был.

— Как ты оказался здесь, внизу?

— Прослужил десять лет, — ответил он. — Мотался по всему сектору. Участвовал в боевых действиях. Потом прибыл сюда. — Салвор невесело усмехнулся. — Я был паломником, представляешь? Подал запрос на отпуск, и мне его дали. Нас к тому моменту почти перебили, комиссар погиб, все знали, что конец близок. Я обещал вернуться… — Он продолжал бежать вперед. Его подобие командного отряда трусило следом, поднимая в воздух брызги зловонной воды. — Но так и не выполнил обещания. Здесь ведь просто затеряться. Но настоящее лицо этого мира можно увидеть, только опустившись на самое дно.

Какое-то время они молчали. Тактический дисплей Спинозы оказался поврежден в последней схватке. Коммуникатор тоже барахлил. Она попыталась открыть канал связи с Кроулом, но в динамике раздавалось только шипение статики, что, в общем, было вполне ожидаемо. Тогда она попыталась связаться с Рассило и, к своему удивлению, услышала слабый щелчок установившегося соединения.

— Миледи-инквизитор, говорит ваша верная слуга Люче Спиноза из свиты лорда Кроула. — Она использовала внутренний зашифрованный канал, скрывая сообщение от Лерментова. — Вместе с сообщением направляю набор координат. Я хочу воспользоваться вашим предложением и запросить подкрепления, срочно. Под Арменгандом обнаружены ксеносы. Предположительно в большом количестве. Для устранения угрозы потребуются значительные силы. Сейчас я временно задействовала отряды иррегулярного ополчения. Если вы наткнетесь на нас, очень прошу, не уничтожайте наших союзников, пока угроза ксеносов не будет нейтрализована. Конец связи.

И все. Никакого сигнала, подтверждающего или отрицающего получение. Как только она закончила, Лерментов снова с ней заговорил.

— Я не желал становиться вождем, — сказал он. — Зачем оно мне? Но эти люди проявили сочувствие, когда удача, казалось, окончательно меня покинула. В подулье живут не только бандиты и отребье. И мы хотим показать, что здесь можно создать лучший мир.

— Не пытайся оправдать себя! — отрезала Спиноза. — Я не желаю этого слушать.

— Разумеется не желаете.

— Далеко еще?

— По этому тоннелю мы доберемся до подземных уровней Арменганда. Выйдем в районе западного округа. Не очень далеко.

— Эти… твари. Они порвут вас в клочья.

— Мы знаем.

Здесь, внизу, люди не питали иллюзий. Их жизнь длилась всего пару десятков лет, и они никогда не видели солнечного света. Но тем не менее армия оборванцев бодро стремилась вперед, зная, что бездействие еще хуже. Спиноза ничего не рассказала Лерментову о соображениях Кроула относительно цели ксеносов. Это все равно никак не смогло бы сильнее разжечь желание его бойцов обрушить на врага свое возмездие. И она не могла не восхищаться ими, даже несмотря на то что по-прежнему считала их всех проклятыми еретиками.

Чем дальше они углублялись в тоннели, тем более холодным и влажным становился воздух. С самого прибытия на Терру Спиноза ни разу не чувствовала холода на этой жаркой, высохшей планете. Ощущение было чуждым. Вонь стала совершенно невыносимой. Если эти тоннели когда-то и вели в рабочие очистные станции, все это осталось далеко в прошлом. Изогнутые стены и крышу покрывал слой светящейся органической массы, а по залитому водой полу шныряли какие-то облезлые нескладные существа. Спиноза все сильнее утверждалась во мнении, что единственными живыми особями, способными выжить в этом древнем изуродованном мире, были люди, крысы и водоросли.

Дорога вела все глубже вниз. Вода превратилась в вязкую слизь. Тоннели стали уже, а кладка стен — более ветхой. Время от времени на пути отрядов попадались обвалившиеся фрагменты потолка. В стенах и полу зияли широкие трещины, за которыми была лишь черная бездна. Армия по-прежнему двигалась достаточно быстро, но самые слабые из бойцов уже с трудом переставляли ноги, поскольку их чахлые тела не справлялись с такой концентрацией ядовитых испарений.

Спиноза втянула воздух подземелья полной грудью, раздувая ноздри. Дознаватель была почти уверена, что к зловонию канализации примешался едва заметный невыразимо отвратительный запах, такой же, как в том кровавом помещении на корабле. Тот же запах исходил и от кошмарного чудовища, заточенного в крепости Лерментова. Они почти пришли.

— Держитесь ближе друг к другу, — передала она Хегайну по закрытому каналу отряда. — Приоритетными целями являются разумные представители ксеносов. Если мы сможем захватить одного и отступить, так и поступим.

— Как прикажете, — ответил Хегайн. — А лорд Кроул?

— Я продолжу попытки с ним связаться, но мы слишком глубоко под землей.

— Ха. Это точно. Я так далеко еще не забирался. Тут холодно. Только подумайте. Холодно! Иногда по ночам я мечтал о таком. И вот мечта сбылась.

Спиноза улыбнулась. Похоже, Хегайн восстановился. Теперь поводом для беспокойства была только Хазад, молча бегущая рядом в темноте. Ее движения были не так грациозны, как раньше, но в них по-прежнему чувствовалась невероятная сила.

— Ты могла уйти, — сказала ей Спиноза.

— Куда?

— Это не твоя битва.

— Это дело, которое вел Фелиас. Больше не надо слов, дознаватель. Путь лежит перед нами.

Спиноза оборвала связь. Уровень взаимного недоверия между ними буквально зашкаливал. Единственное, что удерживало их вместе, это возможность отыскать больше чудовищ, которые, окажись они в сколько-нибудь серьезном количестве, скорее всего, перебьют их всех в темноте тоннелей, если только кто-то не придет на помощь.

Пол тоннеля стал ровнее. Впереди показались очертания какого-то помещения. Звук шагов странно отражался от его стен. Отряд Слез Ангела вывалился в сырой и вонючий подземный зал. Слабые нашлемные фонари бойцов Лерментова выхватывали из темноты фрагменты стен, сложенных из осыпающегося кирпича. На полу виднелось нечто, отдаленно напоминающее ржавые рельсы, облепленные толстым слоем слизи.

Воздух стал по-настоящему едким. Некоторые оборванцы начали сгибаться в приступах рвоты. Из этого зала вело несколько ходов — по большей части это были черные, как застарелая желчь, провалы куда-то в темноту. Огрины Лерментова, слишком тупые, чтобы испытывать страх, двинулись прямо в них, пригибаясь, чтобы пролезть под сгнившими решетками, и шумно кряхтя.

— Стойте, — раздался голос Хазад. Ассасин приблизилась к одному из ходов с мерцающим мечом в руках. — Прикажи им остановиться.

В подземный зал входило все больше отрядов Ложного Ангела. Многие уже хромали и задыхались. Но скоро их станет еще больше. Лерментов поднял вверх сжатый кулак, и Альвия, которая была кем-то вроде его заместителя, отозвала огринов и приказала бойцам занять оборону.

— В чем дело? — спросил Лерментов, подходя к проходу.

— А ты не чуешь? — раздраженно бросила Хазад.

Спиноза жестом приказала Хегайну двигаться следом, после чего штурмовики и командная группа Ложного Ангела присоединились к дознавателю, и тоже направилась в проход. Сводчатый потолок тоннеля обвалился, образовав груды кирпичных обломков среди вязких луж. Однако проход был достаточно широк, чтобы по нему можно было двигаться по двое. Как только отряд вошел внутрь, лучи фонарей осветили ветхую кладку, покрытую наростами бесцветного лишайника. Среди блестящих потеков слизи время от времени виднелись пятна чего-то темного. Тут и там на мягких прогнивших стенах встречались длинные царапины.

— Датчик движения? — спросила Спиноза, не доверяя оборудованию собственного доспеха.

— Ничего, — ответил Хегайн.

Сержант двигался сразу за дознавателем, шаря по стенам тесного тоннеля подствольным фонарем хеллгана.

Температура опустилась еще ниже. Из респираторов штурмовиков начали вырываться облачка пара. Спиноза почувствовала, как под ногой что-то хрустнуло, посмотрела вниз и обнаружила, что вода по краям луж начала замерзать. Гнусный запах начинал сводить ее с ума — токсичная вонь, казалось, проникала под кожу и заставляла все тело чесаться. Чем больше она дышала этой дрянью, тем сильнее ей хотелось закричать.

Затем давление воздуха внезапно ослабло, и лучи фонарей осветили какое-то пустое пространство. С потолка свисали непонятные предметы, ударяясь друг о друга. Откуда-то издалека доносился звук падающих капель.

— Темно, хоть глаз выколи! — выругался Лерментов и жестом подозвал одного из своих. — Посвети нам.

Солдат вышел вперед, поднял сигнальный пистолет, нацелил его в темноту и выстрелил. Ракета, закручиваясь по спирали, поднималась все выше и выше, пока наконец не сдетонировали, выбросив облако медленно угасающих люминесцентных частиц, которые неспешно поплыли к земле.

Подземная зала оказалась просторной — больше пятидесяти метров высотой и, наверное, вдвое больше длиной. Дальний ее конец уходил куда-то вниз, а потолок поддерживали мощные металлоконструкции. Стены покрывала ставшая уже привычной слизь, оплетенная полузамерзшей плесенью, но никого из присутствующих стены не интересовали.

Подвешенными предметами были человеческие тела. С опорных арок на шипастых цепях свисали безглазые трупы. На полу валялось еще больше мертвецов, перекрученных и изломанных. Среди мясистых мышечных волокон белесо поблескивали осколки костей. Из некоторых тел все еще торчали пыточные инструменты, резко выделяясь на фоне изодранной кожи. Чьи-то раны были зашиты. А некоторые трупы чьи-то извращенные руки сшили вместе, превратив в жуткие конструкции.

Один из солдат Лерментова стащил с головы шлем, согнулся и шумно проблевался на пол. Остальные ошарашенно отступили, сжимая фонари во внезапно задрожавших руках.

— Стоять! — приказал Салвор, мрачно осматривая помещение, залитое люминесцентным сиянием от осветительной ракеты. Затем он обернулся к Спинозе. — Видишь это? Видишь?

Люче брела сквозь груды конечностей, сплошным ковром устилавших пол. Она надеялась найти что-то большее, чем расчлененные тела. Никто из этих несчастных не умер быстро. Степень садистской извращенности тех, кто сотворил такое, казалась невероятной даже человеку с ее подготовкой.

— Ассасин, — спросила она, осторожно ступая по залу, — узнаешь что-нибудь?

— Нужно двигаться, — кисло ответила Хазад. — Дальше будет больше.

И это действительно оказалось так. Вскоре количество искалеченных трупов достигло ошеломляющего количества. Это было настоящее кладбище, на котором медленно замерзавшие оторванные конечности были сложены в небольшие пирамиды. На них начали попадаться следы, похожие на укусы, длинные рассечения и хирургически точные разрезы. Все было покрыто черными потеками крови.

— Но… зачем? — Хегайн, обычно прекрасно владеющий собой, похоже, был потрясен.

— За этим, — сказала Хазад, проталкиваясь через лес свисающих с потолка тел.

Спиноза и Лерментов двинулись следом и обнаружили ряды металлических клеток, уходящие в темноту. Их конструкция не походила ни на что, виденное Спинозой раньше. Изогнутые, зазубренные очертания больше походили на выращенные, а не изготовленные конструкции. Каждая из них была просторной, втрое выше человеческого роста. Двери на каждой из них оказались открыты нараспашку. Внутри виднелись полузамерзшие остатки чего-то, похожего на беспорядочно разбрызганные гной, кровь и какие-то другие жидкости. С потолков клеток свисали пучки трубок, многие из которых соединялись со стеклянными сосудами. По некоторым из трубок медленно стекач какой-то раствор.

Хазад обернулась к Лерментову:

— Та тварь… я назвала ее гротеском. Их делали здесь. В клетках. Кормили плотью, накачивали химией. Обычно занимает годы, но при необходимости они могут ускорять процесс.

Лерментов попытался пересчитать клетки, но в темноте это было непросто. Он сбился после тридцатой и бросил это занятие.

— Нельзя, чтобы мои люди увидели это. Найдите обходной путь! — приказал он своему заместителю и снова обернулся к Хазад. — Эти создания… Их здесь нет. Куда они делись? Мы можем выследить их?

Теперь в его голосе слышались гнев и отвращение. Спиноза заметила, что ярости в Ложном Ангеле было явно больше, чем страха.

— Даже слепой и глупый легко их отыщет, — сказала Хазад. — Им больше не нужна секретность. Они идут открыто. Их выпустили на волю. Смотрите, вот след.

Она двинулась дальше в глубь зала. Под ногами ассасина хрустели обломки костей. Помещение, поначалу казавшееся бесконечным темным провалом, оканчивалось очередными разветвляющимися тоннелями, ведущими еще дальше в глубь земли. Спиноза и Лерментов двинулись к ним в сопровождении штурмовиков и наиболее крепких духом членов командного отряда Слез Ангела.

Спиноза сверилась с компасом, встроенным в системы брони. Они прошли строго на север уже довольно значительное расстояние. В том направлении, куда вел след, у ксеносов могла быть только одна цель, и от этой мысли дознаватель содрогнулась.

— Нужно торопиться, — сказала она, представив, как эти монстры несутся по коридорам впереди, направляемые своим жутким создателем. Чтобы схватить всего одного, потребовалась почти целая армия людей. Она боялась даже думать о том, что могут устроить десятки этих тварей.

Когда они приблизились к дальнему концу зала, Спиноза краем глаза заметила какое-то движение слева. Она резко развернулась, поднимая Серебряный, и увидела, что один из трупов на полу шевельнулся. Тело, скользкое и липкое, съехало с вершины кучи, и из-под завалов поднялась трясущаяся рука. Будто какой-то кошмарный подземный паразит, из груды трупов показались плечи и голова.

— Про… шу… — вырвалось из пересохших губ. Несчастная жертва, оказавшаяся женщиной, пыталась выбраться из-под завалов гноящейся плоти.

Спиноза наклонилась, собираясь ей помочь, и только тогда разглядела, что осталось от тела пленницы. Или, вернее, во что его превратили и сколько колб с жидкостями было прикреплено к волочащемуся за ней шлейфу из органов и лоскутов кожи.

Лицо женщины выражало боль и ужас, в белесых глазах плескалось безумие, а окровавленные пальцы тряслись.

— Да снизойдет на тебя Его милость, сестра, — прошептала Спиноза, доставая лазпистолет и прижимая его ко лбу несчастной.

Короткая вспышка, и судорожные подергивания прекратились.

Спиноза выпрямилась и увидела, что Лерментов наблюдает за ней.

— Видишь? — снова спросил он, в этот раз еще более настойчиво.

— Мы их найдем, — бросила она, проходя мимо. — Найдем.

Глава двадцать третья

Рев приветствовал Кроула отрывистым кивком. Горгий летал взад-вперед, и его глаз пульсировал, будто бы от негодования.

— Молто темпус, — произнес череп, — время потеряно. Посадочная площадка располагалась на вершине одной из башен с южной стороны крупного бастиона. Солнце уже снова клонилось к закату, предвещая окончание очередного сумасшедшего дня. По всей громадной стене замерцали огни, зажглись прожекторы, рассекающие надвигающуюся темноту. Над головами пролетел, изрыгая струи пламени из кластерных двигателей на днище, тяжелый транспорт, направляясь к Львиным Вратам. Из рукотворных каньонов между ульями доносился грохот барабанов, а вспышки молнии засверкали ярче прежнего. Воздух был горячим, как и всегда. И все вокруг наполняла атмосфера охватившего планету лихорадочного безумия.

«Тень» ждала на площадке под охраной стражников Дворца в белых мантиях. Здесь же находились и другие корабли, с вхолостую работающими двигателями на раскаленном ветру. Из одного только что прибывшего транспорта, позолоченного и отделанного эбеново-черными пластинами, выгружались высокопоставленные сановники Министорума в просторных одеяниях, скрывавших лоснящиеся от жира тела.

— Ты многое успел за это время? — спросил Кроул, направляясь к «Тени».

— Не все, чего бы вам хотелось, но кое-что успел, — ответил Рев.

Они забрались в кабину. Горгий влетел внутрь, когда фонарь уже с шипением закрывался. Рев взялся за штурвал и начал прогревать двигатели.

— А вы? — спросил капитан.

— Я видел… разные вещи. — Инквизитору все еще сложно было описать представшее перед ним зрелище словами. — И кое-что разузнал.

— Куда?

— В сектор Зерихон. Я загружу координаты.

Рев увеличил тягу, и «Тень» поднялась с площадки. Штурмовик слегка накренил машину и обдал потоком воздуха ковыляющую процессию сановников, отчего их одеяния забились на ветру.

— Так им, — фыркнул Кроул.

Транспорт инквизитора резко набрал высоту и исчез в вечернем небе. Купола громадных соборов слегка поблескивали золотом в лучах заходящего солнца и некоторое время даже могли поспорить яркостью с кроваво-красным заревом от чадящих костров. Вдалеке Кроул смог разглядеть титанолит святого примарха Корвуса Коракса, на чьей расписанной узорами поверхности играли последние отблески дневного света.

— Рассказывай, — сказал Кроул.

— За нами все время следили, — ответил Рев, — но череп оказался полезным.

— Тергиверсацио, — прощелкал Горгий, — субтерфугио. Никто не подозревает.

— И что ты нашел?

— Ничего конкретного, — покачал головой Рев. — База Квантрейна находится где-то в глубине. К ней и за пятьдесят лет не подобраться. Но череп ухитрился найти доступ к системам связи в диспетчерской башне. Оттуда оказалось возможным извлечь частоты, шифрованные каналы.

— И вы сумели взломать код потому, что…

— …он использовал шифр Ордо Еретикус. Можете сами посмотреть. Но я не гарантирую успех.

— Уже что-то. Давай доступ.

Горгий подлетел поближе и активировал эфирно-резонансный передатчик. Вокс-приемник в доспехе Кроула принял сигнал, и на ретинальном дисплее появилось несколько векторов связи. Головная боль, уже давно мучавшая инквизитора, стала совершенно нестерпимой. Кроул поморщился. Его колени дрожали, суставы пылали огнем. Но обезболивающее он не принимал. Не сейчас.

— Нехорошо-о, — протянул он, просматривая варианты, — этот слишком старый. Эти я вижу в первый раз. А этот… о, вот этот. Отлично. Этот.

Он применил вектор связи, активировал внутренние шифры и извлек шаблоны для расшифровки. Пришлось потратить на это некоторое время. Даже внутри стен Внешнего Дворца системы связи были нагружены почти до предела. Наконец соединение установилось. Это оказался старый односторонний канал аварийной связи, выделенный, скорее всего, для помощников Квантрейна.

— Милорд Флавий, говорит инквизитор Эразм Кроул, ОЕ. Я полагаю, вы кое-что потеряли. А я, как мне кажется, нашел. Если хотите, можете присоединиться ко мне у основания стены в секции Зерихон. Я еще не знаю точных координат, но, думаю, вы знаете, что нужно искать. Приводите друзей, ведь ваши гости грозят оказаться весьма беспокойными.

Как только связь прекратилась, Рев рассмеялся. Смеялся он редко, и смех получился каким-то скрипучим.

— Вы уверены, что стоило оповещать его о наших планах?

— Хочу посмотреть ему в глаза. — Улыбка сползла с лица инквизитора. Он сидел, поглаживая рукоять Радости. — Сначала хочу посмотреть, а потом узнать, зачем он это сделал.

«Тень» летела на восток над морем громоздящихся друг на друга куполов и шпилей. Закат быстро угасал, небо темнело, и на облаках оставалось лишь зарево от костров. Кроул оглянулся и бросил взгляд на громадный мавзолей Санктума Империалис, утопающий среди множества более мелких зданий.

— Понимаю, — кивнул Рев, увеличивая тягу.

Впереди показалась стена, выступившая из тумана, — сплошная черная поверхность, будто высеченная из кремня. Из клубов смога проступали силуэты крепостных башен с готическими крышами. На верхних уровнях, среди зубцов, теснились лазерные пушки, а под ними — площадки со стационарными пушками «Вулкан».

— При всем уважении, нас всего двое.

— Терцио, — вмешался Горгий. — Трое.

— Не совсем так, — ответил Кроул, откидываясь в кресле. — Посмотри на датчик движения, координаты «четыре-пять-о».

Рев переключил обзорные дисплеи на указанную точку, и экран заполнился золотым цветом. Штурмовик удивленно посмотрел на Кроула, после чего слегка накренил «Тень», желая получше разглядеть, что это.

Тяжелый летательный аппарат со множеством орудийных башенок парил рядом с ними на струях пламени, вырывающихся из мощных двигателей. Толстые изогнутые крылья выступали из массивного фюзеляжа, на котором красовались эмблемы Адептус Терра и загадочные символы, выложенные из рубинов и серебра. Ряды подвесных автопушек и чего-то похожего на тяжелые болтеры окружали небольшую кабину. По всей длине фюзеляжа тянулся инкрустированный драгоценными камнями вертикальный стабилизатор. Этот корабль был больше «Громового ястреба», украшен затейливее, чем прогулочная яхта кардинала, и скорее походил на летучую часовню, чем на реальное боевое судно. Тем не менее в его смертоносности сомневаться не приходилось.

— Впечатляющая штука, да? — улыбаясь, спросил Кроул. — Или вульгарная, в зависимости от вкуса.

— Ваш друг-кустодий? — спросил Рев, выравнивая «Тень» и двигаясь параллельно с золотой громадиной.

— Не друг. По крайней мере, пока, — сказал Кроул, начиная разглядывать приборы на стене кабины. — Горгий, нужна твоя помощь. У тебя сохранились сигнатуры излучения с «Радаманта»?

— Аффирмативо, да-да.

— Я хочу, чтобы ты передал их на авгурную сеть «Тени». Нам надо найти аналоги там, внизу. И они будут глубоко под землей. Подготовьте ауспики к работе на малых расстояниях.

Инквизитор разглядывал приближающуюся стену Дворца через узкий иллюминатор. Пока что его «Тень» и транспорт кустодии были единственными летательными аппаратами поблизости, и никакие другие суда с позывными Инквизиции не наблюдались. Последние лучи солнца угасли, и земля погрузилась в черноту, кое-где нарушаемую точками света. Переходы и дороги напоминали пылающие артерии, тоннели из пламени, протянувшиеся в ночи на многие километры.

— Есть что-нибудь от Спинозы?

— Я все еще пытаюсь с ней связаться, — ответил Рев.

Кроул кивнул, по-прежнему наблюдая за надвигавшимися парапетами — теми самыми, с которых защитники когда-то смотрели на приближавшиеся легионы магистра войны. Укрепления, возведенные в эпоху Чудес и многократно усовершенствованные за прошедшие тысячелетия, казались несокрушимыми. Ни одна армия не смогла к ним приблизиться с тех самых полузабытых дней, и стражам крепости оставалось наблюдать лишь за пейзажами постепенно деградирующего города.

«Никогда не жалей, что война стала постоянным уделом нашей расы. — Кроул вспомнил слова, принадлежавшие предположительно примарху Рогалу Дорну. — Постоянная угроза — это твой друг. Она позволяет поддерживать себя в форме. В конфликте рождается сила. Бездеятельное бдение ведет лишь к упадку».

— Он находится где-то там… — задумчиво пробормотал он. — И все еще скрыт от глаз.

Лерментов вел своих людей через подземные уровни Арменганда. Они выбрались в более широкие тоннели, усиленные погнувшимися от нагрузки металлоконструкциями и абсолютно сухие. Вскоре эти коридоры стали по-настоящему гигантскими — огромные рукотворные шахты, проложенные на большой глубине, и вся армия смогла собраться вместе, двигаясь с предельной скоростью. Лучи нашлемных фонарей раскачивались на бегу.

Спиноза не пыталась разговаривать с Ложным Ангелом. Лерментов молчал с того самого момента, как они покинули комнаты с телами, и крепко сжимал свой лазган, готовый в любой момент пустить его в дело. Хазад оказалась права: идти по следу тварей оказалось очень просто — они оставляли за собой длинный шлейф слизи и крови на скопившихся в тоннелях отложениях. В какой-то момент они даже наткнулись на брошенное чудовище. Это был какой-то недоделанный монстр, лишь отдаленно напоминавший настоящего гротеска. Из груди твари торчали обломки ребер, а органы, помещенные в блестящие кожистые мешки, судорожно пульсировали. Чудовище попыталось напасть, приведенное в ярость стимуляторами, внедренными в недоразвитую систему кровообращения, но перенапряженные жилы лопнули прежде, чем тварь смогла поднять когтистые лапы. Огрины втоптали ее в пол, размозжив череп и кости окованными металлом ботинками. Но даже дефектный гротеск умирал долго, не переставая вопить.

И снова бег. Вонь опять начала усиливаться, токсичный воздух забивал пылающие легкие. Спиноза оглянулась и посмотрела на разношерстную армию Лерментова. Огрины неслись вперед с той же скоростью, что и раньше, болтая головами, хрюкая и толкаясь. Большая часть авангардного отряда, включая тех бойцов Слез Ангела, что имели более-менее приличное снаряжение, тоже держала ровный темп, но в основном люди уже выдохлись.

— Они продержатся совсем недолго, — сказала она Хазад.

— Да, — кивнула ассасин, — но гротески — не главное. Там будет их хозяин. Убьем его — и, может, победим.

— Если сможем до него добраться.

Тоннель в очередной раз пошел вверх. По мере подъема кирпичная кладка сменилась на древние каменные валуны. Температура начала расти, и Спиноза почувствовала, что потеет. Вонь, тесные, вызывающие приступы клаустрофобии тоннели, вечная темнота, от которой некуда было скрыться, злили ее, как и все остальное на этой проклятой планете.

Они вновь наткнулись на тела. Как и в большинстве катакомб под стенами, здесь тоже жили люди, каким-то образом умудрявшиеся находить в мрачных подземельях кров и еду. Трупы были разорваны на части — просто куски мяса и внутренностей, разбросанные по камням. Вероятно, они пытались убежать, перепуганные внезапно появившимися из ниоткуда ксеносами. Но шансов у них не было никаких.

— Приближаемся к стенам, миледи, — раздался в динамике голос Хегайна, который как раз разглядывал экран портативного ауспика. — Похоже, туда они и направляются. Лорд Кроул…

— …был прав, сержант, — перебила Спиноза. — Да, я в курсе. Твои люди готовы? Нам не стоит особо рассчитывать на остальных.

— Все готовы, миледи. Все готовы. И настроение соответствует, миледи, если вы понимаете, о чем я. — Голос Хегайна звучал мрачно. — Хочется поскорее встретить этих тварей. Ох, как хочется.

Подъем становился все круче. Вскоре они уже шагали по древним, грубо вырубленным в камне лестницам. Над головами нависали давно заброшенные галереи. Дышать стало почти невозможно — воздух, похоже тысячелетиями стоявший без движения, стал вязким и затхлым. Но запах отчаяния и извращенной боли, исходивший от ксенотварей, с каждым шагом становился все более заметным.

— Я их слышу, — сообщила Хазад по воксу.

В этот момент Спиноза тоже обратила внимание на звук — невыносимо высокий, едва различимый вой, доносившийся из тоннелей впереди.

— Подготовить световые ракеты, — приказал Лерментов.

В кромешной темноте люди были уязвимы, несмотря на множество фонарей.

Армия Слез Ангела поднималась по извилистым коридорам, цепляясь за скользкие камни, спотыкаясь на стертых ступенях. Никто из них не обращал внимания на статуи ангелов и демонов в альковах над головой, вырезанные задолго до того, как Повелитель Человечества занял свой Трон, и теперь заключенные тут, словно окаменевшие стражи пустых залов, которые постепенно превращались в бесформенные груды камня. Сердца всех ополченцев неистово колотились, а потные руки дрожали.

— Помните, — сказала Спиноза по закрытому каналу, — нам нужен главный. Остальных по возможности игнорируем.

И наконец, они добрались до цели, пройдя через последнюю осыпающуюся арку в просторную залу с выложенным потрескавшимися плитами полом и выкрошенными колоннами. В ней было абсолютно темно. Лучи фонарей зашарили по пространству, выхватывая какие-то фрагменты.

— Ракеты! — рявкнул Лерментов, и первый залп световых снарядов полетел вверх.

Взорвавшись, они осветили вырубленный в скале зал просто невероятных размеров.

Мерцающий свет вырвал из темноты воистину воплощенный ужас — множество монстров, разворачивающихся к новому врагу резкими, змеиными движениями. Черные закрытые маски, из-под которых стекали струйки светящейся слюны, дернулись в направлении людей. Тонкие талии неестественно изогнулись, отчего позвоночники тварей громко захрустели. Поднялись когтистые лапы. Часть монстров сжимала длинные, зазубренные тесаки, у других пальцы заканчивались истекающими ядом шприцами. В узких прорезях масок засветились кроваво-красным светом глаза, полные бешенства и голода.

Лерментов замешкался, судорожно сжимая лазган. Его армия, ворвавшаяся в зал, встала, пораженная невиданным зрелищем. Даже огрины, слишком тупые, чтобы ощущать страх, замерли в нерешительности.

— За Императора! — вскричала Спиноза, активируя крозиус во вспышке золотистого света.

В сопровождении штурмовиков, поливавших врага залпами лазерных лучей, она ринулась вперед. Хазад не отставала, набирая скорость для прыжка, который позволил бы ей ворваться в строй чудовищ.

Это вывело остальных из ступора.

— За Трон! — завопил Лерментов, открывая огонь.

То же самое сделали и его телохранители, добавив лучи своих лазганов к залпам штурмовиков, озаряя вспышками далекие своды зала. С агрессивным ревом огрины снова набрали ход. Следом за ними ринулись и остальные бойцы, все еще выходившие из тоннелей. Эти люди не просто так пробирались через темноту подземелья — они пылали желанием уничтожить тех, кто охотился на них в темноте.

На противоположной стороне зала поднималась высокая гладкая стена из иссиня-черного адамантия. Слегка изогнувшись, она уходила вверх под каменный потолок в сотнях метров над головами. Это было основание стены, погребенное глубоко под землей, оплетавшее руины давно забытых городов, которые были старше Империума. Они добрались до основы основ, заложенных самим Императором и усиленных благословенными трудами Рогала Дорна. Стена Дворца, возведенная над остатками множества забытых человеческих империй, как символ вечности, постоянства и власти.

Но между армией Слез Ангела и стеной стояли ксенотвари, затянутые в черное серокожие великаны. Их было около шестидесяти — вдвое больше, чем клеток, которые пересчитывал Лерментов. Все они казались одинаково массивными, сгорбленными и искривленными. Как только лазерные лучи ударили по ним, твари завопили и, дергаясь, побежали на врага. Их голоса сливались в нестройный, исполненный ненависти хор.

Порожденные омерзительным искусством ксеносов монстры втрое превосходили ростом обычного человека, были намного быстрее и сильнее. Из их плоти торчали вживленные шипы, провода и иглы. Они моментально впали в неописуемое бешенство и жаждали крови. Спиноза встретила первого из бросившихся на нее гротесков тяжелым ударом крозиуса. Он попал по вытянутой вперед руке, расплавил металлическую перчатку и отбросил конечность ксеноконструкта далеко в сторону. Бойцы Хегайнов тут же окатили существо градом выстрелов из хеллганов, пробив туго натянутую кожу и раздробив колбы со светящимися жидкостями, вживленные в плоть чудища.

Но это его не остановило. Гротеск продолжал наступать. Его вопли лишь отдаленно напоминали человеческие. Хегайн продолжал стрелять. Спиноза снова ударила монстра крозиусом, окутав его трещащими потоками энергии. Хазад зашла ему за спину и рубанула мечом по выступающему хребту, одновременно разбив еще несколько сосудов.

Существо все равно продолжало сражаться. Тяжелым взмахом руки оно, как тряпичную куклу, отбросило в сторону неудачливого штурмовика, затем воткнуло когтистую лапу в одного из солдат командного отряда Лерментова. По мускулистой груди и плечам гротеска текли потоки крови, но он не обращал на них никакого внимания и с легкостью оторвал голову третьему бойцу, несмотря на то что в него продолжали бить лазерные лучи.

Спиноза опустила навершие крозиуса на волочащуюся ногу твари, размалывая мышцы и кость и тут же прижигая рану вспышкой расщепляющего поля. Солдаты Хегайна продолжали стрелять, пробивая все новые дыры в серой плоти.

Но существо по-прежнему отказывалось умирать. Оно отбросило Спинозу в сторону и ринулось прямо в наступающую на него разношерстную толпу Слез Ангела, не обращая внимания на раны и пьяно пошатываясь. Оно устроило в их рядах настоящую бойню, поднимая целые фонтаны кровавых брызг.

Хегайн опустился на одно колено рядом со Спинозой, стреляя по приближающимся тварям.

 

— Крепкие ублюдки! — бросил он, тяжело дыша.

Хазад продолжила атаку. Она метнулась к следующему гротеску, яростно размахивая клинком. И пусть она не могла сравниться с ним силой, но совершенно точно не уступала в скорости.

Большая часть войск Лерментова вступила в бой. Людская масса заполнила почти весь зал. На левом фланге огрины вели некое подобие атаки. Они были единственными бойцами, способными хоть как-то сравниться с ксенотварями силой. Остальных просто рвали на части.

Спиноза поднялась на ноги. К ней уже направлялись новые враги. Движения гротесков были неописуемо быстрыми и дергаными.

— Где их хозяин? — спросила дознаватель.

Датчик движения в системах брони зашкаливал от количества целей и выдавал только белый шум. Над головами разорвались новые световые ракеты, озарив окровавленных монстров, беснующихся в море разъяренных людей. Далеко впереди, у самой стены, что-то происходило. Эти гротески защищали что-то, отчего воздух постепенно наполнялся энергией и начал трещать.

— Нужно добраться до него! — приказала Спиноза.

Хегайн кивнул, и выжившие штурмовики собрались в плотный «кулак».

— На правый фланг! Пошли!

Они начали пробиваться к широкой лестнице, проходящей вдоль ближайшей стены. Гротески бросались на них, но из-за огромной численности воинов Лерментова поле боя превратилось в беспорядочную свалку. Одна из тварей прыгнула прямо на Спинозу, широко раскинув лапы, но получила мощный залп из хеллганов прямо в грудь и тяжело рухнула наземь. Спиноза подскочила к упавшему врагу и с силой обрушила крозиус на шею существа. Энергетическое поле булавы ярко вспыхнуло, яростно вгрызаясь в бледную плоть. Хегайн бросился на подмогу, в упор расстреливая тварь, пытавшуюся дотянуться до дознавателя. Гротеск задрожал, из раны на шее лились потоки стимуляторов, а грудь изрешетили попадания лазерных лучей.

Спиноза отскочила от существа и продолжила движение вверх. Отряд штурмовиков не отставал, как и Хазад. Ассасин металась из стороны в сторону, уклоняясь от ударов беснующихся гротесков.

Люче добралась до лестницы и помчалась наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Поднявшись повыше, она разглядела что-то, скрытое за живым щитом из гротесков, все еще невидимое, но явно активное. Змеящиеся разряды угольно-черной энергии пробегали по камням и всасывались в стену.

— Убьем эту тварь! — приказала Спиноза, опускаясь на одно колено и доставая пистолет из кобуры.

Штурмовики открыли огонь, но гротески приняли на себя все выстрелы и атаковали, надвигаясь на отряд сплошной стеной шипящей злобы. Дознаватель мельком успела заметить то, что скрывалось за барьером искаженной плоти, — парящую в воздухе фигуру, тощую и чахлую, с непомерно длинной шеей, лишенными белков глазами и облаченную в развевающиеся черные одежды.

А затем мир содрогнулся. Раздался оглушительный треск, отчего каменный пол под ногами закачался. Новые черные молнии ударили в стену, они, казалось, прилипали к ней, мерцая, будто языки пламени. Из помещения начал высасываться воздух, устремляясь к эпицентру, в котором, казалось, зародилась крохотная черная дыра. Невыносимо тонкий вой ударил по ушам. По адамантиевой поверхности побежали, кружась и подпрыгивая, черные искорки, постепенно собравшиеся в пульсирующую черную сферу.

— Нет… — выдохнула Спиноза, протянув руку, будто это как-то могло остановить процесс.

Реальность пошатнулась. Все вокруг на миг словно завибрировало и смазалось, но тут же обрело былую четкость. Щупальца темной материи поползли из черного ядра, вгрызаясь в стену. Адамантий терял цвет, трескался, гнулся, а затем всасывался внутрь, как будто затянутый в гигантский водоворот.

— Это невозможно, — едва слышно выговорила Хазад, опускаясь на колени рядом со Спинозой, в то время как несокрушимая стена таяла и превращалась в ничто, прекращая существовать. Черные молнии погружались все глубже, оставляя после себя идеально круглый тоннель, поверхность которого мрачно светилась в темноте.

— Оно лезет внутрь, — сказала Спиноза, поднимаясь на ноги и снова начиная стрелять. — Трон святый, убейте его!

Половина гротесков отступили из боя и уходили в пробитую в стене брешь, вокруг которой плясал ореол из черных молний. Существо, которое они защищали, отправилось вместе со своими слугами, перелетев через гладкий край тоннеля так, будто кошмарные рабы несли его на каком-то паланкине. Остальные монстры остались там, где были, продолжая убивать, пробивая кровавые просеки в рядах армии Слез Ангела.

Парализованная ужасом, Спиноза наблюдала, как ксенос уходит. Она обвела взглядом залу, в которой гротески убивали, а солдаты Лерментова умирали, выпустив последние световые ракеты, после чего все вокруг должно было погрузиться в темноту безнадежности.

Оно проникло внутрь.

Глава двадцать четвёртая

«Тень» резко снижалась, опускаясь ниже уровня зубцов с внутренней стороны громадной стены. Размытая тень легла на транспорт инквизитора, скрывая от глаз бесконечное поле огней за периметром дворца. Они проскочили между могучими защитными башнями, с которых смотрели украшенные изображениями аквил батареи тяжелых болтеров, и продолжили спуск.

Корабль Кустодиев двигался следом, на данный момент не возражая против того, чтобы Кроул показывал путь. Его двигатели громко рокотали, изрыгая колоссальные струи пламени.

— Ты нашел? — спросил Кроул у Горгия.

Череп неопределенно защелкал.

— Веритас, да-да, еще моментарио, и… нет.

Рев выругался. Он с трудом удерживал курс в турбулентных потоках, созданных тяжелыми двигателями золотого корабля. Они снижались очень быстро. Мимо промелькнули и исчезли в тумане самые нижние из прожекторов башни.

— Все еще нет четких координат, — пробормотал капитан, сражаясь с рукоятями управления. — Работай быстрее, череп.

Глаз Горгия злобно вспыхнул.

— Не отвлекай! Веди кора… — Сервочереп отвернулся, полностью поглощенный обработкой данных. — Аффирмативо. Засек сигнал, лонга виа, вниз-вниз.

Консоль «Тени» замерцала, когда Горгий передал данные духу машины корабля. Рев среагировал в тот же миг, опустив нос «Тени» и двигаясь вдоль стены.

Кроул откинулся в кресле и скривился от боли при внезапном резком маневре.

— Как далеко? — спросил он. — И что именно мы нашли?

Рев бросил короткий взгляд на экран ауспика, куда передавались данные приборов Горгия.

— Не понимаю, — неуверенно сказал он, — выглядит как… Нет. Не понимаю.

Кроул повернулся, чтобы самому посмотреть на экран.

— И правда. Такое невозможно. — Глаза инквизитора блеснули при виде стремительно приближающегося номинального уровня земли. — Но это нечто реальное и конкретное. То, что нужно.

Вокс-приемник Кроула с треском активировался.

— Мы ничего не засекаем, — раздался из динамиков неестественно спокойный голос Наврадарана. — Подтверди дальнейшие действия, инквизитор.

— Сигнатура излучения, совпадающая с той, что мы обнаружили на корабле, — ответил Кроул. — Она слабая, но, поверь, это то, что мы ищем.

Два летательных аппарата спустились еще ниже, до уровня казарм стражи и тренировочных блоков. Вверху вращались прожекторы, освещая множество зависших в воздухе кораблей службы быстрого реагирования Гвардии, многие из которых были выкрашены в бело-золотые цвета дворцовой стражи.

— Ты не планируешь задействовать дополнительные силы? — спросил Кроул у Наврадарана, как только «Тень» перемахнула через край вертикального колодца и последние источники света скрылись из глаз.

— Нет.

— Но там же сотни… — удивленно начал инквизитор.

— Нет. Подготовиться к высадке. Мы почти добрались.

Оба корабля уже находились намного ниже основания громадных шпилей и зданий и сейчас спускались вдоль изогнутого периметра внутренних стен.

— И что это было? — спросил Рев у своего господина.

— У него есть секреты, которыми он не готов делиться, — ответил Кроул, доставая Радость из кобуры.

Включились фонари «Тени», осветив яркими лучами рокритовые стены, по мере спуска становившиеся все темнее. Они миновали какие-то погребенные под землей многоэтажные здания с пустыми провалами окон и обвалившимися дверными проемами. Покрытые застарелой грязью платформы испещрило множество трещин. Древние колоннады растрескались и изогнулись под колоссальным давлением возведенных над ними конструкций.

Они приземлились, не особо заботясь о мягкости посадки, у изъеденного ржавчиной постамента какой-то древней статуи, изображавшей крылатого безглазого рыцаря, устремляющегося куда-то в темноту, на бой с неведомым врагом. Поднятая при приземлении пыль все еще клубилась вокруг, когда Кроул потянулся к рукояти, включающей фонарь кабины.

Корабль Кустодиев опустился на землю в нескольких метрах от «Тени», сотрясая землю своей огромной массой. Кроул наблюдал, как высаживаются его пассажиры — Наврадаран и еще четверо его товарищей спустились по сверкающему трапу. Они все выглядели одинаково — закованные с головы до ног в полную золотую броню, без единого пятнышка, в черных плащах, развевающихся в потоках воздуха от реактивных двигателей. Все они были вооружены копьями стражей с мерцающими в холодной тьме лезвиями.

— Всего четверо? — спросил Кроул.

— Этого хватит.

Похоже, Наврадаран не очень жаловал сомнения. Возможно, он просто не понимал, что это такое.

— Нам придется спуститься глубоко вниз, — сообщил Кроул, сверяясь с ауспиком и подходя к краю глубокого квадратного колодца. По его периметру спускалась каменная лестница без перил и заграждений, примыкавшая к рокритовым стенам. Из темных глубин поднимались потоки горячего воздуха. Казалось, что оттуда пышет злобой.

Высоко над головами на раскрошившихся от старости постаментах сидели ряды каменных горгулий, уставившиеся в темноту невидящим взглядом и свесившие длинные языки из зубастых пастей. Затянутое грязными облаками небо скрылось из виду, превратившись в жалкое воспоминание о верхних уровнях.

Наврадаран отправился к ступеням, жестом пригласив за собой Кроула.

— Не будем терять времени, — сказал кустодий.

Спиноза оправилась от оцепенения. Она увидела, как Лерментов с трудом отбивается от врагов в центре зала в окружении своих огринов и лучших бойцов. Его осажденный отряд удерживал позиции, но не более того.

— Стена, — передала дознаватель Салвору по воксу. — Мы должны добраться до стены.

Она увидела, как Ложный Ангел поднял голову, посмотрел на нее и кивнул. Усиленный вокс-динамиками приказ разнесся по полю битвы, едва слышимый за шумом бойни, и огрины внезапно пошли в атаку, пробив глубокую брешь в рядах ксенотварей. Спиноза и бойцы Хегайна сбежали с лестницы и присоединились к атаке, уклоняясь от свистящих клинков и крючьев.

— Это самоубийство, — тяжело дыша, сказал Лерментов, не переставая стрелять короткими очередями, тогда как огрины бросались на врага.

— Ты уже и так, считай, мертвец, — холодно ответила Спиноза, поднимая Серебряный и опуская трещащую от энергетических разрядов булаву на шкуру очередного гротеска. — Все, что сейчас имеет значение, — это их хозяин.

Плата за отчаянную атаку оказалась ужасной. Огрины гибли один за другим, их мощные тела разлетались на части под ударами похожих на хирургические инструменты орудий ксенотварей. Обычные люди справлялись еще хуже — их броня была слишком слаба, а оружие — неэффективно, и они гибли десятками, расчлененные сверкающим вихрем клинков. Воинственные кличи обрывались на середине. Однако, как только исчез управляющий их действиями разум, гротески начали сражаться каждый по отдельности. Они жаждали крови, боли и убийств и не заботились более ни о чем, а толпы пушечного мяса по-прежнему наседали на них, предоставляя ограниченным мозгам гротесков множество лакомых целей.

Благодаря всему этому дисциплинированному отряду бойцов удалось прорваться через строй врага. Спиноза и Лерментов сражались под прикрытием отряда Хегайна, теперь сократившегося до четырех человек. Безумная отвага огринов позволила им пробиться вперед, и они добрались до пролома в стене как раз в тот момент, когда последний иночеловек-телохранитель рухнул под ударами гудящих когтей.

Спиноза первой ринулась внутрь тоннеля, не обращая внимания на потрескивающие вокруг черные молнии. Свет Серебряного озарял поразительно гладкую поверхность стен, диаметр тоннеля был приблизительно десять метров, круглого и прямого, будто созданного высокоточным буром. Впереди слышались звуки, издаваемые ксенотварями, которые продолжали бежать по тоннелю, похоже, не подозревая о погоне.

Меньше пятидесяти бойцов авангардного отряда Лерментова смогли добраться до пролома, а за их спинами набирала обороты неимоверных масштабов бойня, в которую, словно в топку, выпускались новые отряды людей, все еще выходящие из глубинных тоннелей.

— Мы ничего не можем для них сделать, — сказала Спиноза, хватая Ложного Ангела за руку и затаскивая его в тоннель.

Хегайн и Хазад двинулись следом, снова перейдя на бег. Спиноза, сжимая в руке злобно рычащий крозиус, подумала, что их действия иначе как безумными не назовешь. Без огринов остатки воинства Лерментова не имели против гротесков никаких шансов, и, даже если людям удастся их настигнуть, они ничего не смогут поделать.

Но вариантов не было. Какое бы техноколдовство ни использовало существо, оно справилось со своей задачей, исказив пространство и уничтожив чистый адамантий. И теперь эта тварь была во Дворце. Во Дворце.

Она ускорилась. Тоннель казался бесконечным — вероятно, его длина превышала двести метров. К тому моменту, когда они выбрались наружу, ксенотвари были уже далеко впереди и неслись по покрытому пылью полу еще одного заброшенного зала в направлении множества проходов в противоположной стене. Гротески передвигались целенаправленно, поднимаясь по забытым лестницам и перескакивая с одного полуосыпавшегося балкона на другой, совершенно точно зная, куда направляются, в то время как Спиноза понятия не имела, где они находятся. Системы ее брони по-прежнему не работали, а кромешная темнота и мечущиеся из стороны в сторону лучи света от фонарей дезориентировали. Она надеялась, что их отряд вот-вот доберется до какой-нибудь обитаемой секции, где защитники Дворца смогут дать отпор пришельцам… но, видно, они были слишком глубоко, в столь древних, запечатанных и забытых областях, что их никто не охранял.

В горле Спинозы пересохло, а ноги подкашивались. Бежать приходилось быстро, но чудовища, за которыми они гнались, были куда проворнее и, похоже, совсем не уставали. Дознаватель увидела мелькнувшие вдалеке очертания ксенотварей, несущихся по длинному и узкому мосту, над разломом, уходящим куда-то в неведомые глубины. На дальней стороне моста виднелось устье тоннеля, выполненное в форме разинутой драконьей пасти с воротами из покрытой патиной бронзы. Существо, повелевавшее гротесками, остановилось лишь на миг, чтобы уничтожить преграду во вспышке неестественной энергии. Но эта секундная задержка тоже дорогого стоила. Спиноза ринулась вперед изо всех сил, надеясь воспользоваться шансом. Хазад, самая быстрая из всего отряда, не отставала. Вдвоем они миновали разбитые врата и ворвались в лежащее за ними помещение.

Все внутри оказалось покрыто толстым слоем пыли. Помещение было просторным и восьмиугольным. Потолок опирался на колонны, увенчанные резными каменными черепами. Повсюду стояли незавершенные статуи каких-то святых, чьи пустые лица скрывались в тенях.

Кошмарные ксенотвари развернулись навстречу преследователям. На миг среди гротесков мелькнула жуткая и нелепая фигура их тощего повелителя.

Хазад и остальные немедленно открыли огонь, поливая чудовищ потоками неоново-ярких лазерных лучей.

Спиноза не понимала, почему твари остановились и приняли бой. Им ничего не стоило убежать от людей, но они почему-то истошно вопили и просто размахивали лапами. Лазерные лучи рассекали темноту, оставляя черные отметины на древних стенах.

В динамике шлема что-то зашипело, затем из поврежденного модуля раздался несвязный шум. Спиноза как раз собиралась отключить приемник, когда входящий сигнал вдруг очистился от помех.

— …отвечаю на вызов. Отходите влево и найдите укрытие. Мы их прижмем. Слава Трону, дитя. Мы уже почти утратили надежду.

Это был голос Рассило. Спиноза сощурила глаза, всматриваясь во вспышки лазерного огня, и наконец увидела их источник — отряды штурмовиков Инквизиции в серой форме, общей численностью около двухсот человек, окопались у дальней стены и обстреливали врага слаженными залпами.

Их командир-инквизитор была там же и вела своих людей в атаку, сжимая в руках дымящийся болтер.

«Слава Ему», — подумала Спиноза с облегчением. Рассило ответила на призыв. Оборону организовали, и дорога внутрь была перекрыта.

— Немедленно уходим влево! — взревела она, подгоняя остальных и понимая, что штурмовики не будут ждать, пока все попрячутся.

Гротески уже реагировали на угрозу с предсказуемым безразличием к собственной судьбе и разворачивались к атакующим их людям. Их все еще было много, даже, вероятно, слишком много, но, по крайней мере, теперь с ними можно было сразиться.

— Миледи! — закричала Спиноза, заметив, что Рассило пробивается к ней. — Как вы…

— Не сейчас, дитя, — спокойно ответила инквизитор, плавно разворачиваясь и стреляя в очередного врага. — Пожалуйста, просто дерись.

— Я слышу их, — сказал Наврадаран и увеличил темп.

Кустодий бежал с тяжеловесной, текучей грацией, ускоренный системами брони, куда более совершенной, чем у Кроула. Его отряд несся через лабиринт подземных уровней, поднимая ногами пыль, пролежавшую здесь, наверное, несколько тысячелетий. Линзы их шлемов сияли ярко-красным светом, а броня тускло поблескивала в темноте.

Эразм изо всех сил старался не отстать. Ему казалось, что по легким скребут ржавыми ножами. Каждый вдох давался с трудом. Инквизитор сильно прихрамывал на правую ногу, хотя и продолжал бежать, несмотря на боль. Горгий держался над его плечом, а Рев ровно бежал рядом. Они миновали один сумеречный зал за другим.

Инквизитор боролся с искушением смотреть по сторонам. Периферийным зрением он замечал уходящие во мрак боковые коридоры, какие-то залы и комнаты, укутанные высохшей паутиной. Все здесь было таким же древним, как и сам Империум. Кое-что даже, вероятно, древнее. Вольный торговец с радостью отдал бы все свое состояние ради возможности провести несколько минут в этих залах; военачальник из внешних миров отдал бы свою империю, а кардинал — сложил с себя сан. Но у него не было времени посмотреть, впитать знание, исследовать здесь все, и, несмотря на высокие ставки, Кроула это почти расстраивало.

В этом и заключалась главная трагедия эпохи. Терра по-прежнему хранила в себе несметные богатства. Это были лишь следы былого величия, но тем не менее они представляли куда большую ценность, чем все, что могло найтись на тысячах других планет. Но эти ценности заперли, навечно заточили под замок неведения. Если бы удалось найти какой-то катализатор, способный возродить жажду человечества к открытиям, отринуть страх перед новациями и сбежать из-под тяжкого гнета Механикус и жречества, то эти сокровища еще могли бы увидеть свет.

Но такого ни за что не произойдет, по крайней мере, сейчас. Все, что осталось людям, — это постоянная битва за очередное десятилетие или два жизни. Попытки продержаться еще чуть-чуть в окружении плотоядных хищников, которые подходили все ближе. Присутствие людей в этих залах было чем-то невероятным, случайностью, порожденной отчаянием. И когда они уйдут, то тени сомкнутся вновь, на этот раз, по-видимому, навечно.

— Сигналы, — сообщил Рев.

Кроул моргнул и вывел показания датчика движения на ретинальный дисплей. Прямо впереди читались сотни сигнатур, набившихся в одно помещение. Инквизитор перевел взгляд на Наврадарана, который, вероятно, сейчас видел то же самое, но кустодий просто продолжал бежать дальше, не говоря ни слова. Копья стражей воинов его отряда активировались и сияли в темноте, будто факелы. Расщепляющие поля рассеивали тьму серебристыми отблесками.

И тут он заметил сигнатуру Спинозы, а рядом с ней Хегайна и нескольких других. Сердце инквизитора екнуло, а пылающие мышцы наполнились неизвестно откуда взявшейся энергией.

— Мы успели, — выдохнул он, обращаясь одновременно и к Реву, и к себе и вытаскивая Радость из кобуры.

Они ворвались в очередную просторную залу с толстым слоем пыли на полу и множеством странных, полузавершенных скульптур. Старые электроинструменты усеивали грязный пол, брошенные давным-давно почившими каменщиками прежде, чем те успели завершить свою работу.

Пространство между этими каменными часовыми то и дело рассекали лазерные лучи, врезавшиеся в головы и торсы статуй, отчего повсюду скакали безумные тени. В этом водовороте шума и хаоса Кроул заметил громадные силуэты, мелькавшие между каменными фигурами, слишком большие и быстрые для людей. Он прицелился, реагируя на движение, но из темноты выскочил отряд солдат, отступающий и стреляющий на ходу в преследующее их чудовище. Но это не мешало монстру гнаться за ними.

Не сбавляя шага, кустодии ворвались в самое сердце битвы, их силовые клинки пылали столь ярко, что темнота, казалось, расступается перед ними. Стражи Дворца не уступали кошмарным тварям ни в силе, ни в скорости. Они компактно и эффективно работали своими клинками на длинных древках, раздавая удары направо и налево, врываясь в строй врагов в фонтанах брызжущей крови. Два воина в золотых доспехах обошли основную свалку по периметру и принялись истреблять ксенотварей, пытавшихся отступить и скрыться в тенях. Еще двое вместе со своим командиром устроили настоящую бойню.

— Вижу ее! — крикнул Рев, пробиваясь к правому флангу, используя разбитые лазерными выстрелами статуи в качестве укрытий.

Кроул метнулся следом, выскочив из-за колонны, за которой прятался как раз в тот момент, когда она рухнула под ударами. Он уже и сам видел мелькающий в сумраке доспех Спинозы, переливающийся оттенками красного в отблесках энергии от копий Кустодиев. Она находилась в центре боя, сжимала крозиус обеими руками и крушила им врагов. Вместе с небольшим отрядом спутников она заняла оборону у какого-то подобия каменного алтаря, они прижались к нему спинами, отбиваясь от наседающих ксенотварей. Инквизитору удалось мельком разглядеть и остальных: ассасина, остатки отряда Хегайна, тяжело раненного человека в униформе Астра Милитарум и нескольких незнакомых штурмовиков Инквизиции, изо всех сил пытавшихся удержать на расстоянии постепенно сжимающийся круг тварей.

Кроме того, там была леди-инквизитор Рассило — Рассило! — сражавшаяся с чем-то темным и высохшим, окутанным клочьями теней.

— Этот! — рявкнул Кроул, указывая Реву на костлявую фигуру.

Капитан среагировал незамедлительно, тут же прицелившись в облаченное в черное существо. Эразм тоже навел пистолет, но вокруг врага плясала какая-то аура, искажавшая пространство, — оно, казалось, смещалось и бурлило с каждым движением ксеноса. Инквизитор выпустил пулю, но та просто исчезла, коснувшись этой ауры.

Существо крутнулось и бросило перед собой что-то, напоминающее сотканную из энергии паутину, отчего Рассило и десяток ее бойцов полетели на пол. Ксенос потянулся к Спинозе, поднимая изогнутый клинок, зажатый в одной из множества рук. Он двигался слишком быстро, чтобы его можно было остановить. Кроул выстрелил еще раз, понимая, что не успеет добраться вовремя, но пуля снова с мерцанием исчезла, соприкоснувшись с искажающим реальность полем вокруг чужака.

Он не успеет. Никто не сможет остановить клинок, стремительно опускающийся к своей цели.

Никто, кроме Наврадарана. Кустодий ворвался в сражение, подобно громадному молоту, расшвыривая гротесков в стороны и направляясь к их предводителю. Он шел вперед, будто легендарное божество, окутанный золотистым сиянием. Руны на его доспехе светились и переливались потусторонним светом. Он одним прыжком преодолел расстояние, разделявшее его и ксеноса, и схватил тщедушного чужака за горло, без труда прорвавшись сквозь искажающее поле. Кустодий поднял противника вверх, а потом с силой впечатал в землю. Тварь завопила и попробовала оказать сопротивление, но Наврадаран опустил перчатку на лицо твари и сжал, ломая лицевые кости, как стекло. Ксенос попытался ударить кустодия когтистыми лапами, растущими из спины, но Наврадаран сломал их, намотал на древко алебарды и оторвал, отбросив залитые черной кровью обрубки в сторону.

Он снова поднял ксеноса, который, раненый и ослабший, был больше похож на обвисшую тряпку, и снова бросил изломанное тело на алтарь. Искажающее поле исчезло, рассыпавшись черными искрами.

Кроул приковылял поближе, неспособный отвести взгляд от этой жестокой демонстрации абсолютного превосходства. Оставшиеся гротески, даже те, что пытались скрыться в тенях, гибли под ударами остальных Кустодиев. Штурмовики Инквизиции, присутствовавшие на поле боя, казались теперь абсолютно бесполезными.

Но главный ксенос был все еще жив. Кроул подошел к алтарю, чувствуя тошнотворные эманации, исходящие из изломанного тела их врага. Спиноза тоже приблизилась. Ее броню заливала кровь, а булава все еще шипела активированным расщепляющим полем.

— Вы были правы, милорд, — проговорила она, слегка пошатываясь, — «Радамант» был…

— Позже, Спиноза! — перебил Кроул, хватая ее за плечо и внимательно осматривая. — Ты цела? Не ранена?

Дознаватель слабо покачала головой. Тем временем Наврадаран прижал врага к алтарю, будто бы собираясь принести его в жертву. Он поднял клинок, чтобы прикончить ксеноса, и сияние расщепляющего поля позволило всем наконец разглядеть существо, пробравшееся так далеко в святая святых человечества.

По людским стандартам его лицо было изможденным настолько, что кости торчали, туго натягивая тонкую прозрачную кожу, под которой виднелась черная паутина слабо пульсирующих вен. Хребет твари был таким же выступающим и искривленным, как у его созданий. В него были вживлены клинки и какие-то хищно изогнутые устройства, сейчас по большей части разбитые Наврадараном. Ксенос был одет в плотно подогнанную броню со стальными заклепками. С невероятно тонкой талии свисали цепи с подвешенными на них прозрачными флаконами, в которых плескались ядовитого цвета жидкости.

Сейчас его лицо было залито кровью, а скулы — сломаны. Нижняя челюсть, похоже, полностью отсутствовала, на ее месте находилась маска из черненой стали, соединенная с обрывками плоти на щеках с помощью металлических, инкрустированных самоцветами колец. Лысый череп покрывали вытатуированные символы, наверняка имевшие значение в чужеродной культуре этих ксеносов.

Но самым страшным были глаза. Даже самое глубокое и темное подземелье Дворца не могло сравниться чернотой с этими глазами. Они были словно бездонные затягивающие ямы, окруженные сморщенными, прошитыми стальной нитью веками, — дыры в абсолютную бездну. Кроул за свою жизнь повидал много разных глаз и прекрасно понимал, какие чувства могут за ними таиться, но в этих черных сферах плескалась только невероятная голодная тоска, отчаянная жажда, которая давно переросла все надежды на то, что ее когда-либо удастся удовлетворить. Эти глаза видели такое, что ни одно живое существо не должно было увидеть, ужасы, по сравнению с которыми меркло все происходящее в криминальных притонах подулья, и оно оставило свой отпечаток в этих жутких черных провалах.

Чужак все еще дышал. Наврадаран прижал острие своего клинка к шее существа. Ксенос смотрел на своего палача, с трудом пытаясь вдохнуть. В уголках тонкогубого рта пузырилась кровь. Большая часть его конечностей была сломана. В этом взгляде не было ни ненависти, ни отчаяния, лишь презрение.

— Прикончи его! — требовательно прошипел Кроул.

Но Наврадаран не двигался.

— Давай!

Кроул оглянулся, пытаясь понять причину, по которой кустодий удерживал свою руку.

Болтер поднявшейся на ноги Рассило был направлен прямо на гиганта в несравненной золотой броне, и с такого расстояния снаряд пробил бы даже ее. Остальные бойцы подразделения леди-инквизитора, которых оставалось больше сотни и которым теперь не нужно было сражаться с гротесками, навели оружие на четверых воинов отряда Наврадарана. Те, поглощенные охотой на гротесков, оказались застигнуты врасплох.

— Адамара? — настороженно спросил Кроул. — Что это значит?

— Не вмешивайся, Эразм, — не опуская оружия ответила Рассило. За ее спиной начал собираться отряд из нескольких десятков солдат. — Кустодий, отойди от ксеноса. Ты не должен был за ним приходить. Он мой и всегда был моим.

Глава двадцать пятая

Последние лазерные лучи угасли. Стихли крики, эхом отражающиеся от сводчатых потолков, но кровь на камнях не спешила остывать. Спиноза, тяжело дыша и борясь с головокружением от усталости, переводила взгляд с Кроула на Рассило и обратно на Кроула.

Она стояла вместе с остатками своего отряда и солдат Лерментова — жалким подобием той армии, что пришла из Бореата. Со всех сторон их окружали бойцы Рассило — тяжеловооруженные штурмовики в панцирной броне с хеллганами и карабинами. Хазад отдала бою все силы и сейчас тяжело дышала, держа меч в ослабевшей руке. Большая часть света в катакомбах исходила от оружия Кустодиев. Наконечники их силовых алебард пылали серебристой энергией расщепляющих полей.

Даже в гуще битвы нельзя было не восхититься их великолепием. Они были чем-то большим, чем просто воины, — внушительные, увешанные множеством геральдических символов и эмблем, они являлись живым отрицанием затянувшегося упадка человеческой расы.

И тем не менее они стояли, не шевелясь. Каждого из них держали на прицеле множество бойцов с хеллганами. Рассило, которая опекала Спинозу и которой она доверяла, направила свое оружие в лицо командиру Кустодиев и не собиралась его опускать.

— Ему нельзя позволять жить, — произнес он, не пытаясь, однако, опустить клинок на шею ксеноса.

— Верно, но он умрет не от твоей руки. — Рассило была столь же собрана, как и всегда; ее жесткий голос далеко разносился под гулкими сводами. — Это существо принадлежит Священным орденам.

— Это Дворец, леди-инквизитор.

— Неважно.

Спиноза не могла поверить своим ушам. Хазад упала на колени, прижимая руки к какой-то свежей ране, полученной в последние мгновения схватки, а Лерментов казался просто вымотанным и растерянным. Только Кроул сохранял какое-то подобие уверенности, стоя с револьвером в руке рядом с Ревом.

— Не будь дурой, Адамара, — сказал он. — Ты проиграла. Мой совет: не зли этого парня.

Рассило даже не посмотрела на инквизитора. Ее суровое лицо будто окаменело от концентрации внимания.

— Убери клинок, — обратилась она к кустодию. — Можешь не сомневаться, если ты попытаешься убить ксеноса, я открою огонь.

Спиноза неуверенно шагнула вперед. Ее крозиус был все еще активирован и трещал разрядами молний.

— Миледи… — начала она, не особо представляя, к кому из двух инквизиторов ей сейчас следует обращаться.

— Тихо, дитя, — огрызнулась Рассило, — ты из ордо. Выполняй свой долг.

Долг. Спиноза поклялась честью подчиняться командам старших по званию. Этот инстинкт был выработан в ней годами психоподготовки. Прежде чем она успела подумать, рука будто сама по себе сжалась на рукояти Серебряного, готовая пустить его в ход, а взгляд сам собой переметнулся на громадную фигуру в роскошной броне, по-прежнему нависавшую над неподвижным телом ксеноса.

Но потом наваждение спало. Кроул рассмеялся — тем же сухим, скрипучим смехом, что она слышала в его личном кабинете, одновременно циничным и искренним.

— А я-то грешил на Квантрейна, — сказал он, аккуратно перезаряжая револьвер. — Это имя всплывало раз за разом. Я даже позвал его сюда.

При упоминании Квантрейна Хазад резко подняла голову. Ее карие глаза сверкнули от ярости. Один из штурмовиков Рассило — капитан, судя по знакам отличия на броне, — заметил это и придвинулся ближе к своей госпоже, все время держа кустодия на прицеле.

— Не так уж часто я ошибаюсь, — продолжал Кроул, со щелчком вставляя барабан Радости на место. — Представь себе, что я чувствую, узнав правду.

Он поднял пистолет и выстрелил. Капитан из отряда Рассило получил пулю в шлем и отлетел, ударившись спиной о каменную колонну. Он ошеломленно сел, и забрало отвалилось от креплений, разбитое выстрелом Кроула. Спиноза сразу узнала его лицо — вернее, седеющую бороду, торчащую из-за горжета.

— Айдо Глох, — выдохнула она.

— Как же он мог ответить на вызов? — сказал Кроул, переводя пистолет на Рассило. — Никак. Только на Терре человек, столь известный как Квантрейн, мог никогда не существовать. Или, вернее, делить свою сущность. С тобой, Адамара.

Хазад громко завопила, подняв рычащий от накопленной энергии клинок, и бросилась на Рассило. Ее лицо исказила ненависть. Кроул ринулся вперед, пытаясь вмешаться, но не успел. Леди-инквизитор развернулась и выстрелила. Болтерный снаряд пролетел мимо цели.

Штурмовики открыли огонь по кустодиям, заставив всех пятерых пошатнуться. Глох с ревом поднялся на ноги и бросился на Хазад, стреляя на ходу из автопистолета и доставая боевой нож. Вся комната снова наполнилась шумом и вспышками. Оказавшись между двух огней, солдаты Лерментова беспомощно пригнулись, не зная, где им найти укрытие, пока штурмовики пытались прикончить Кустодиев.

Сначала Спиноза не понимала, что ей делать. Хегайн смотрел на нее, ожидая команды, не уверенный в том, в кого стрелять, но она не могла отдать ее. Глох сцепился с Хазад, размахивая ножом. Рассило куда-то исчезла, словно растворившись среди вспышек света и мелькающих теней. Кустодии снова вступили в бой, убивая штурмовиков своими силовыми алебардами. Долг обязывал Спинозу помогать обеим сторонам, но она до сих пор не могла понять, почему они вдруг начали сражаться друг с другом.

— Приказы, миледи? — спросил Хегайн.

Она увидела, как Глох осыпает ударами Хазад, загоняя ее под выстрелы наступающих штурмовиков. Ассасин была не в том состоянии, чтобы драться, но все равно пыталась это сделать, как и всегда.

— Найдите лорда Кроула и защитите его, — приказала Спиноза Хегайну, поднимая крозиус и направляясь в сторону Глоха, — а я разберусь с великаном.

Кроул проглотил большую дозу мотовина, решив забыть на некоторое время о сдержанности. Бег для него сейчас превратился в апофеоз боли, охватившей его ноги и с трудом работающее сердце, но скорость сейчас была важна, как никогда.

Он просчитался, разоблачив леди-инквизитора, когда ассасин была так близко. Но он только в момент ее атаки на Рассило понял, что это аколит Фелиаса, которая, разумеется, ненавидела Квантрейна настолько, что готова была умереть, но убить своего врага.

Ксенос же, воспользовавшись суматохой, проскользнул сквозь массу резко пришедших в движение тел и скрылся в тенях. Похоже, его жалкое состояние, изображавшее слабость, было иллюзией, искусным спектаклем. И теперь он снова был на свободе и устремился к своей цели.

Вопли и шум битвы стихали вдали. Кроул потерял противника из виду, но теперь все тоннели вели только в одном направлении. Какими бы невероятными способностями ни обладало это существо, Наврадаран наверняка нанес ему серьезные повреждения, которые должны были его замедлить.

Тоннель уходил все глубже под землю, превращаясь в узкий коридор, вырубленный в монолитной скале. Жара здесь была невыносимой, прямо как в Санктуме Империалис. Сводчатые потолки с каждым шагом делались все ниже, сужая проход под давлением колоссальных фундаментов Дворца.

Он остался один. Рев побежал помогать Наврадарану, а куда подевался Горгий, инквизитор не знал. Если бы он тогда успел, то, возможно, позвал бы их с собой, но как раз времени-то на это и не хватило. А сейчас уже поздно об этом думать — он был слишком глубоко в лабиринте тоннелей, оплетающих основание древних гор. Тело явно начинало его подводить. Инквизитор чувствовал, как ноют старые раны, высасывая силы, сражаясь со стимуляторами, наполнявшими кровь.

«Это может закончиться только плохо», — тяжело дыша, подумал он, продолжая из последних сил бежать вперед по тоннелю.

Вниз, вниз и снова вниз. Он следовал за запахом скверны, доверяя инстинктам и не останавливаясь. Инквизитор спускался по винтовым лестницам, пробегал через древние, пустые склепы, мимо крепких запертых дверей, окованных металлом и запечатанных с помощью загадочных рун. На потолке мелькали искры статики, мерцая в кромешной темноте. Он, наверное, спустился на глубину, сравнимую с высотой шпилей, и чувствовал себя как какое-то насекомое, копошащееся в земле вечного царства человека, затерянное под пеплом из печей, в которых это самое царство ковалось.

Кроул потерял счет времени и ориентацию в пространстве. Временами он вообще ничего не видел и брел вперед вслепую. Даже системы ночного видения не помогали. Откуда-то снизу доносился низкий рокот, как будто тектонические плиты терлись друг о друга, а камень под ногами раскалился настолько, что обжигал даже сквозь подошвы. Из темноты доносились звуки: загадочный плач, гулкий лязг чудовищных машин и медленные удары сердца мира.

Инквизитор чувствовал, что сходит с ума под действием безумия этого места. Перед его глазами проплывали какие-то руны, высеченные в камне много веков назад и светящиеся красным светом от наполнявшей их силы.

Но тут Кроул наконец выбрался на открытое пространство. Он ощутил, как нечеловеческое давление ослабевает, воздух становится менее душным. Вокруг раскинулось довольно обширное плоское пространство, рассеченное надвое широким разломом, сразу за которым возвышалась громадная гранитная стена. Ее покрывала такая же резьба, как и на Вратах Вечности. На стене были вырезаны изображения стилизованных зверей и легендарных героев — двадцать могучих рыцарей, кольцом окруживших властную фигуру Императора-на-Троне. Некоторые из этих рыцарей напоминали одобренные Министорумом изображения Святых Примархов, но почему же их двадцать?

До расселины было метров пятьдесят. В вышине над своей головой Кроул увидел длинные каменные мосты в готическом стиле. На полу — какие-то огромные трубы, пучки толстых кабелей и непонятные машины, вне всякого сомнения созданные руками Механикус. Соединенные друг с другом, они гудели едва слышно, но мощно, так что все вокруг вибрировало. Создавалось впечатление, что это часть какой-то неописуемо исполинской машины. Слабый свет, напоминающий о предрассветных солнечных лучах, струился откуда-то сверху, частично скрытый пеленой смога, висящего в полумраке подземелья. Вокруг гигантских колонн вились лестницы, ведущие на высокие галереи и петляющие между филигранными опорными арками.

Повсюду лежала пыль, покрывая все поверхности неподвижным матовым ковром мельчайших частиц, будто серый снег. Жара стояла невыносимая, а чувство подавленности стало доминирующим. Кроул ощутил почти неодолимое желание опуститься на колени, сдаться и позволить измученному сердцу остановиться, а легким — прекратить попытки качать воздух, но он не мог этого сделать, потому что настиг свою добычу. Впереди, на открытом пространстве, у самого края обрыва, две фигуры стояли друг напротив друга.

Рассило оказалась быстрее и смогла первой догнать ксеноса. Жуткое создание, судя по всему, получило новую рану и едва удерживало в руке свой изогнутый клинок. Кроул, убедившись, что барабан револьвера полон, потащился к замершим фигурам, держа леди-инквизитора на прицеле.

— Стой и не двигайся! — крикнул он, подходя ближе. Ему с трудом удавалось сфокусироваться.

Рассило не шелохнулась. Ксенос опустился на колени, следя своими полночно-черными глазами за приближающимся инквизитором.

— Как же мне тебя теперь называть? — мрачно спросил Кроул. — Какое имя больше подходит?

— Которое тебе больше нравится, Эразм, — улыбнулась леди-инквизитор. — Ты не очень хорошо выглядишь. Может, присядешь на минутку?

Кроул продолжал направлять Радость в лоб Рассило, которая в свою очередь целилась в ксеноса, а тот смотрел на обоих инквизиторов голодными глазами.

— Ты не собираешься его убивать, — сказал Кроул. — Это был твой груз. Почему он тут?

— У меня есть приказы, — ответила Рассило, — отданные давным-давно. Я — лишь малое звено некоей схемы. А ты — еще меньшее. Если ты думаешь, что сможешь остановить все сейчас, то, боюсь, очень сильно ошибаешься.

— Объясни почему.

— Или ты выстрелишь? Да ладно. Наш друг прикончит тебя прежде, чем мое тело упадет на пол.

Ксенос не смог сдержать кривую усмешку, продемонстрировав черные зубы на молочно-белых деснах.

— Ради всего, что было в нашей жизни хорошего, выслушай меня, Адамара, — мягко сказал Кроул. — Что бы ты здесь ни планировала, оно провалилось. Расскажи мне сейчас, или из тебя в любом случае вытянут это позже.

— О Эразм. — Улыбка сползла с ее лица. — Я всегда говорила, что ты слишком много времени провел в Сальваторе. Настоящая битва шла здесь, во Дворце, а там ты растрачивал себя впустую. — Рассило и не думала опускать болтер. — Я возражала против этого проекта. Когда все закончится, скажи им об этом. Я говорила, что этому существу нельзя доверять, но они настояли. И я оказалась права. Как только мы добрались до Терры, оно нас предало.

— Оно не может предать, — возразил Кроул. — Оно — враг.

— Нам давали гарантии, какие-никакие, — ответила Рассило. — Заключались сделки. Мы заплатили множеством душ, и я не желаю даже думать о том, что с ними произошло. И все ради вот этого ксеноса, чтобы он прибыл сюда и дал советы, рекомендации по проекту.

— Что за проект?

— Проект, рожденный в отчаянии. Это тоже скажи. Скажи, что если бы был другой путь, то этого никогда бы не произошло.

— Ты ходишь кругами. Говори прямо.

— Они больше не могут поддерживать работу Трона. Понимаешь? Понимаешь, что это значит? Поэтому они ищут что-то еще, лежащее за пределами понимания жречества Марса. Отправлялись посольства. Заключались договоры. Технологии, души, планеты — все это было предметом торга. Чтобы понять… смогут ли они в действительности помочь нам, одного необходимо было привезти сюда и дать ему пообщаться с теми, кто обслуживает то, что осталось. Чтобы он указал нам на наши ошибки. И хотя мы представляли себе риски и знали, что в Совете есть люди, которые ни за что не согласятся на такое, приказ все равно был отдан.

Кроул слушал, но не верил своим ушам.

— Вы погубили свои души, — сказал он.

— Верно. Но подумай об альтернативе.

— Это только слухи.

— Слухи, да. Но исходящие от Верховных лордов. Ты смог бы отмахнуться от них? Я вот не смогла.

Кроул болезненно сглотнул. Он чувствовал, как кровь стекает по внутренней стороне нагрудника. Голова начинала кружиться. Он с силой сжал рукоять револьвера.

— Убей его сейчас.

— Я не могу. Он пойдет со мной.

— Твои приказы не имеют силы. Дворец поднят по тревоге. У тебя все равно ничего не получится.

— Я должна.

— Будь ты проклята, Адамара!

— Не теряй бдительности. Эта тварь с радостью прикончит нас обоих.

Инквизитор чувствовал, что он едва ли в состоянии стоять на ногах. Ксенос тоже это понял и начал подергиваться под бдительным взглядом Рассило. Если Кроул перестанет целиться в Адамару, она тут же выведет его из строя. Но если выстрелить в леди-инквизитора, то ксенос сразу вцепится ему в глотку. Перед глазами инквизитора все плыло, он не знал, что ему делать.

— Отрекись от своих заблуждений, — попытал счастья Кроул. — Я смогу это засвидетельствовать.

Рассило рассмеялась.

— Эразм, — грустно протянула она, — несмотря на весь твой ум, как же мало ты знаешь.

— Больше, чем ты, судя по всему.

Рассило взглянула на Кроула, и на ее красивом лице отразилось глубочайшее сожаление.

— Может, оно всегда так было, — сказала леди-инквизитор.

И резко перевела ствол на коллегу.

Кроул инстинктивно выстрелил, пробив пулей лоб Рассило. Прежде чем ее тело успело упасть, прежде чем инквизитор успел повернуться в сторону ксеноса, тварь бросилась на него, прыгнув вперед с невероятной скоростью, и они, сцепившись, покатились по камням. Испытывая непередаваемый ужас, Кроул боролся изо всех сил, но вдруг почувствовал, как что-то острое вошло ему под ребра.

Он закричал и попытался оттолкнуть от себя существо обеими руками. Радость откатился в сторону и замер на краю обрыва. Ксенос оказался сверху и прижал Кроула к земле. Его жуткая морда покачивалась из стороны в сторону прямо над лицом Кроула.

— Умный человек, — прошипел ксенос жутким голосом, лишь отдаленно похожим на человеческий, — это будет больно.

Глава двадцать шестая

В происходящем было какое-то безумие. Штурмовики получили приказ и подчинились ему, даже несмотря на то что это означало их неотвратимую гибель. Спиноза прекрасно это поняла, пробегая между колоннами — тела летали в воздухе, сопровождаемые гулким треском разрядов силовых алебард Кустодиев, со свистом рассекавших воздух, будто мясницкие ножи. К тому моменту, как она, изо всех сил стараясь не попасть под шальной выстрел, добралась до позиции Глоха, стало очевидно, что бой продлится недолго.

Хазад еще держалась на ногах, но не более того. Она обменивалась ударами с куда более массивным Глохом, постепенно отступая из центра сражения в темноту.

— Убийца! — кричала она дрожащим от ненависти голосом. — Предатель!

Глох молча парировал удары ее силового меча собственным грубым клинком, периодически стреляя в ассасина из автопистолета. Он попал Хазад в плечо, что отбросило ее на пол. Великан двинулся следом, собираясь добить беспомощную жертву.

Спиноза успела в последний момент и широким взмахом булавы отшвырнула Глоха к колонне. Большую часть силового разряда поглотила его броня, но, когда оперативник поднимался на ноги, было очевидно, что досталось ему прилично.

— Оставь ее, — приказала Спиноза, вставая между ним и Хазад.

Глох ухмыльнулся. Выглядело это жутковато, учитывая отблески, гуляющие по стенам, и свисающее на одну сторону забрало.

— То есть ты меня все же нашла, — хохотнул он. — Хорошо. Вот мы и встретились снова.

Оперативник бросился вперед, стреляя и занося клинок. Спиноза мгновенно отступила в сторону, уклоняясь от выстрелов, и сразу атаковала Глоха, выбив нож из его руки благодаря нечеловеческой силе, которую ей давала силовая броня.

Он отшатнулся и попробовал снова направить на нее пистолет, но Спиноза не собиралась давать противнику такую возможность и обрушила на него град мощных ударов. Ее булава с треском врезалась в пластины панцирной брони. Люче вкладывала в движения всю свою силу и испытывала мрачную радость, чувствуя, как крозиус раз за разом попадает в цель. Навершие шипело от крови, кипящей в расщепляющем поле, но Спиноза и не думала останавливаться, оттесняя Глоха все дальше, пока он не уперся спиной в ту же колонну, что и раньше, шумно дыша, но по-прежнему пытаясь поднять пистолет.

Спиноза надавила навершием булавы на сжимающую оружие руку, прижав ее к каменной поверхности, и резко дернула вниз. Издав болезненный крик, Глох разжал пальцы, и пистолет покатился в пыль. Спиноза отступила на полшага, но лишь затем, чтобы размахнуться и двумя мощными ударами крест-накрест разбить нагрудник противника и бросить того на землю, после чего она продолжила колотить его, пока кровь из сломанной челюсти не начала заливать горжет.

— Я же велела оставить ее в покое! — прорычала Спиноза, занося руку для последнего удара.

Глох хотел что-то ответить, но Спиноза втопила кулак в его лицо с такой силой, что голова с мерзким хрустом запрокинулась назад, и дознаватель Рассило потерял сознание.

Разделавшись с противником, она побежала к Хазад, петляя по залу, наполненному вспышками лазеров и криками боли и гнева. Ассасин смогла уползти довольно далеко в сторону от сражения, оставив на полу длинный кровавый след. Спиноза присела на корточки рядом с ней.

— Не шевелись, — сказала дознаватель. — Справедливость восторжествует. Кроул займется этим.

Хазад усмехнулась, и только сейчас Спиноза поняла, что ассасин была тяжело ранена.

— Уже.

Она протянула дрожащие руки и схватила запястья Спинозы, сжимая их слабеющими пальцами. Ее силовой меч лежал в пыли, все еще искря.

— Видела, как ты его отделала, — пробулькала Хазад, — как на Шобе.

После она обмякла, ее пальцы разжались, а рука бессильно повисла.

Спиноза продолжала смотреть на нее миг-другой, затем обернулась.

Штурмовики Рассило все еще пытались самоубийственно атаковать Кустодиев, но саму леди-инквизитора нигде не было видно. Спиноза попыталась засечь ее сигнал, но ей это не удалось. Рассило не было, Кроул исчез, Глох отключился, Хазад находилась при смерти. Лерментов, если он еще жив, не имел никакого значения.

Осталась только она.

Спиноза двинулась в самую гущу сражения, не пытаясь укрыться от ярости Кустодиев. Она подняла мощность расщепляющего поля Серебряного до максимума, заставляя золотую булаву пылать так, что освещался весь зал.

— Довольно! — рявкнула она, используя полную мощь вокс-усилителей брони. — Солдаты Инквизиции, немедленно прекратить бой. Проклятье, я сказала прекратить бой!

Еще несколько мгновений они продолжали сражаться. За это время штурмовики осознали, что никого из их господ поблизости нет, а приказ исходит от старшего по званию члена ордо. Лазерные выстрелы стихли, и в зале воцарилась звенящая тишина.

На полу лежали десятки тел. Какие-то слабо шевелились, какие-то лежали неподвижно. Кустодии в покрытых подпалинами от лазерных лучей доспехах стояли, сжимая окровавленные алебарды. Ближайший к Спинозе слегка наклонил голову и опустил оружие.

— Леди Рассило бежала, — сообщила Спиноза золотому гиганту. — Все кончено.

Кустодий покачал головой:

— Еще нет.

И только в этот момент дознаватель поняла, что ксенос тоже исчез. Похолодев, она озиралась по сторонам, уже начиная двигаться в сторону темного тоннеля.

— Где ваш командир? — торопливо спросила она у кустодии.

Страж Дворца крепко схватил Спинозу за руку, не давая ей уйти, и притянул обратно. Дознаватель обнаружила, что смотрит прямо в его непостижимую и безразличную золотую маску.

— А ты как думаешь? — спросил он.

Зловонное дыхание существа отдавало гнилым мясом. Кроул чувствовал, как когти ксеноса проникают сквозь его броню, как будто она сделана из мягкой кожи. Инквизитор что было сил ударил закованным в латную перчатку кулаком и попал противнику в висок. Вторым ударом он попытался попасть в рану, нанесенную ксеносу Наврадараном, и смог отшвырнуть его от себя достаточно далеко, чтобы отползти подальше.

Но ксенос опять бросился вперед, скребя конечностями по каменным плитам. Револьвер отлетел слишком далеко, а гнусное существо уже снова нависло над инквизитором. Черные глаза блестели от голодной злобы.

Кроул движением века активировал руну на ретинальном дисплее, и из крохотных сопел на наруче доспеха вылетели длинные металлические иглы, вонзившиеся в плоть ксеноса, как только тот подошел на расстояние удара когтями.

Существо замерло, вены на его лице вздулись, а из груди раздались судорожные хрипы. Кроул отполз еще дальше и поднялся на колени, тяжело дыша. Его сердце бешено колотилось. На иглах было столько яда, что даже огрин умер бы на месте, но тварь оставалась в сознании, откашливая густую черную слизь из раздувшегося горла. Ксенос посмотрел инквизитору в глаза, широко ухмыльнулся и сглотнул. Кожа создания, освещенная фонарями доспеха Кроула, потемнела, сжалась и, наконец, вернулась в изначальное состояние.

Кроул снова поднял игломет, но существо лишь с интересом взглянуло на сопла.

— Попробуй еще, — прошелестело оно, странно выговаривая слова.

Ксенос выглядел едва живым. Конечности, которые росли у него из выступающего позвоночника, безжизненно свисали, сломанные и разорванные. Кожаный комбинезон покрывали дыры, сквозь которые на тощем теле виднелись глубокие раны. Длинные струйки темной жидкости стекали по костистой шее.

Однако он продолжал дышать, пусть и неровно. Стальная челюсть по-прежнему была на месте и как минимум одна рука еще слушалась его достаточно хорошо, чтобы сжимать длинный изогнутый кинжал. Боль могла замедлить существо, но лишь на краткий миг. Если дать ему достаточно времени, оно, наверное, сумеет подпитать себя за счет собственных страданий.

Но тут вдруг ксенос зашатался и согнулся в приступе кашля. Рука, с зажатым в ней кинжалом, затряслась. Кроул продолжал держать врага на прицеле, хотя это и стоило ему немалых усилий.

— Ты умираешь, человек, — прохрипел ксенос. — Я почувствовал это в твоей крови.

Кроул, болезненно морщась, сменил положение. Существо говорило со странным акцентом, его рот, очевидно, редко издавал подобные звуки, но тем не менее это был готик, совершенно понятный и пропитанный злобой. Ксенос попытался выпрямиться на своих дрожащих конечностях, упал и печально улыбнулся.

— Я хотел увидеть его, — пробормотал он. — Прогнивший Трон. Прежде, чем он рухнет.

— Ты лжешь.

— Постоянно. — Ксенос зашелся кашлем и выплюнул очередной комок слизи. — Но я действительно хотел посмотреть в лицо вашему Императору, только я и Он. Мы оба прожили довольно долго в этом мире. А потом…

— Ты никогда бы не добрался так далеко.

— Но я был близок. — Ксенос придвинулся ближе, и Кроул заметил черные блестящие глаза, смотрящие на него из темноты. — И за мной придут другие, такие же, как я.

— Назови имена! — потребовал инквизитор, чувствуя, что мышцы в вытянутой руке его вот-вот подведут.

— Это опасные знания.

— Я и так считай мертвец. Скажи мне.

Ксенос странно посмотрел на инквизитора, как будто смог придумать новую пытку или заметил что-то интересное там, где не ожидал.

— Их было трое. Они…

В грудь ксеноса вонзилось копье, бесшумно расчеркнувшее темноту. От силы удара существо отлетело назад, задергалось и завопило, нанизанное на ослепительно сияющее лезвие, окутанное дугами молний из раскаленной плазмы. Оно силилось подняться, но не могло.

Кроул зашевелился, попробовал подняться и упал, истекая кровью. Ему казалось, что его тело внезапно стало тяжелым, слишком тяжелым. Инквизитор едва сумел различить силуэт Наврадарана, прошедшего мимо него, чтобы довершить начатое. Перед глазами все плыло, силы уходили, в ушах звучали последние крики ксеноса. Затем они резко оборвались.

Инквизитор, хватая ртом воздух, перекатился на спину. Высоко-высоко, в сотнях метрах над головой, за переплетениями мостов и кабелей, находился источник золотистого света, струящегося, словно дождь.

Только вот на Терре больше не бывало дождей.

Наврадаран подошел ближе. На его золотой броне виднелись сотни отметин от лазерных выстрелов. Кустодий опустился на одно колено подле инквизитора.

— Мог бы дать ему договорить, — с трудом произнес Кроул.

— Все закончилось, — ответил Наврадаран.

Кроул чувствовал, что последние силы покидают его. Он старался бороться, но сознание уплывало куда-то вдаль.

— Я сделался слишком стар для всего этого, — прошептал он, фокусируя внимание на ореоле золотистого света в вышине. — Может, я просто останусь тут.

— Ты уже заработал себе смертный приговор, — сообщил кустодий. — Если останешься, я приведу его в исполнение.

От неожиданности Кроул поднял голову, одновременно чувствуя удивление и раздражение.

— Смертный приговор? За то, что преследовал предателя и ксеноса?

— Это священная земля.

— Это Дворец. Он не успел добраться до Трона.

Наврадаран ничего не ответил.

Кроул снова всмотрелся в кабели, в древний гранитный барельеф с изображенными на нем двадцатью героями, в громадные механизмы над головой, занимавшие множество уровней, в винтовые лестницы, уходящие куда-то в золотистую дымку. Услышал низкий гул, который никогда не смолкал и от которого вибрировала каждая поверхность, а воздух наполнялся статикой. Высоко вверху, высоко-высоко вверху, он разглядел смутные очертания, скрытые в дымке, чего-то блестящего, будто в лучах яркого солнечного света, пылающего, словно расплавленный металл, излучающего одновременно благоговейный трепет и ужас.

Он попытался протянуть руку к этому сиянию.

— Бог мой…

Но тут силы окончательно оставили инквизитора. Его голова упала, ударившись о каменный пол. Стены вокруг расплылись и потекли, будто превратившись в жидкость, мир накренился, свет угас, и, наконец, пришло беспамятство.

Глава двадцать седьмая

Ликование буквально витало в воздухе. Миллиарды голосов одновременно звучали в ядовитом воздухе из узких рукотворных каньонов между бесконечными башнями. Барабаны стучали и рокотали, завывали рога, бесчисленные артиллерийские батареи грохотали, выпуская один салютный залп за другим. В каждом соборе жрецы возлагали кровавые подношения на алтари, а толпы прихожан рыдали и молились. Высоченный столб кроваво-красного света ударил в небеса над Санктумом Империалис. Его создали с помощью системы прожекторов размером с линкор. Колонна света получилась столь грандиозной, что каждый в радиусе сотни километров от дворца мог видеть этот кульминационный момент всего фестиваля.

Спиноза наблюдала за происходящим с вершины Корвейна. Большинство ее ран перевязали, но все тело ныло от переутомления. Она толком не спала уже несколько дней и чувствовала себя совсем разбитой. Но столб света все равно грел душу. Это говорило о том, что процессия добралась до Врат Вечности. Те, кто там собрался, первые из избранных, на несколько секунд смогут увидеть бесконечное поле знамен, титанов, золотые двери, после чего им придется идти обратно. Большинство, истощенные и экзальтированные, не увидят вообще ничего. Лишь немногие, сохранившие крупицы разума, способны будут понять, что смотрят на вечные залы, по которым ходил сам Император. Они увидят громадное гололитическое изображение Сангвиния, бросающего врагу вызов со ступеней лестницы, и их окончательно захлестнет волной религиозного экстаза.

Напитанный запахом благовоний ветер обдувал лицо Спинозы, раздражая израненную кожу. Миллиарды фонарей в виде корзинок поднимались в ночное небо на вялых воздушных потоках Терры. На миг, лишь на краткий миг, люди забыли о своих страхах. Множество молитв сопровождало эти хрупкие корзинки из пламени и бумаги.

Дознаватель вспомнила слова, когда-то сказанные ей Рассило.

«Именно поэтому разжигают столько костров — чтобы отогнать тени».

В этом ритуале было что-то первобытное, идущее из самых первых дней истории человечества. Наверное, он будет существовать до самых последних мгновений их жизни в этой враждебной Галактике.

— Впечатляет, да? — произнес Кроул, вставая рядом.

Она услышала шаги инквизитора издалека. Даже без брони его характерное прихрамывание теперь легко узнавалось, но Спиноза не хотела, чтобы он об этом знал.

Но он, разумеется, знал.

— Душа радуется, — ответила дознаватель.

И это была правда.

Кроул кивнул. Инквизитор устремил взгляд серых глаз на красный столб света.

Спиноза позволила себе взглянуть на своего господина повнимательнее. И без того его худое лицо сейчас выглядело полностью изможденным. Кожу рассекало множество мелких порезов, которые плохо заживали, а губы потрескались.

— Вам стоит отдохнуть, милорд, — сказала она.

— Тебе тоже.

В освещенных светом фонариков небесах корабль Экклезиархии закладывал широкий вираж среди леса шпилей. Из его динамиков доносились церковные песнопения, которые толпы на улицах радостно подхватывали.

В этот день даже мануфактории остановились, кузни бездействовали, а конвейеры Муниторума замерли без движения. Все вышли на балконы и улицы, обнимали друг друга и выкрикивали хвалы Богу-Императору.

— Я не могла не заметить, милорд, — осторожно начала Спиноза, — что вы обращались к леди Рассило по имени. Я размышляла об этом. Мне показалось, что это необычно.

— Да неужели?

— Ваши отношения были… не только профессиональными?

— Не лезь не в свое дело.

Она улыбнулась. В столбах красного света начали появляться призрачные изображения примархов, святых и великих героев Адептус Астартес. Каждое вызывало новый радостный вопль, нестройную волну звука, заглушавшую даже постоянный рокот машин Терры.

— Я поняла кое-что, — задумчиво протянула Спиноза.

— И что же?

— То, что вы мне объясняли. О страхе. Я думаю, я уяснила себе теперь, что вы имели в виду.

— Хорошо.

— Но я буду честна. Мне не особо нравятся ваши методы. И я считаю, что ваш недостаток набожности ни к чему хорошему не приведет.

— Ты говоришь прямо как один мой знакомый. — Кроул тяжело облокотился на перила балкона. — Что-нибудь еще, Спиноза, или это все твои жалобы на сегодня?

— Я только хочу сказать, что слугам Императора не следует работать в одиночестве. Для обнаружения скверны нужно много глаз.

— Вот как, — поднял бровь Кроул.

— И что мы могли бы хорошо сработаться, — сказала она. — Это все.

— Я как-то разрешил тебе говорить то, что ты думаешь, — кисло сказал инквизитор. — Так вот, я забираю это разрешение обратно.

— Как пожелаете, милорд.

— Но пожалуйста, во имя бесконечной любви к Нему на Троне, прекрати меня так называть.

— Я обещаю попытаться.

Кроул стоял, положив руки на каменные перила. В голове Спинозы крутились вопросы, которые она формулировала в те небольшие промежутки свободного времени, которые у нее были с момента прибытия в Тронный мир. Казалось, не очень правильно задавать их сейчас, когда целый мир погрузился в столь редкую атмосферу благодати, но она не знала, когда еще появится другая такая возможность.

— Я спрашивала о вас, — сказала она, — когда могла. И все говорили мне одно и то же. — Она взглянула на инквизитора. — Они говорили, что вы не всегда были один.

Кроул продолжал смотреть прямо перед собой на мерцающие в небе огоньки.

— Нет, не всегда, но это было очень давно, — ответил он. Вероятно, дело было в ранах, но инквизитор выглядел хуже, чем когда-либо. — Иногда, чтобы справиться с потерями, нужно много времени. Мы же люди, Спиноза. По крайней мере, некоторые из нас.

Дознаватель не знала, что на это ответить. Такие слова из уст Эразма Кроула когда-то могли бы показаться ей странными, но почему-то больше такими не казались.

— Что случилось? — спросила она.

— Твой наставник случился. Мясник Форфоды. — Лицо Кроула превратилось в застывшую маску застаревшей печали. — Он не стал разбираться и задавать вопросы, впрочем, как и всегда. Ее подвело несчастное стечение обстоятельств, но Тура это не волновало. Она была невинна. Да и как могло быть иначе, когда мы с ней… — Инквизитор замолчал, качая головой. — Когда ее тело сгорело, он сразу же двинулся к следующему костру. И еще, и еще, прокладывая свой кровавый путь по Галактике. Возможно, кто-то другой жаждал бы немедленно отомстить, но я слишком медлителен. Кроме того, у меня всегда были какие-то обязательства, поэтому рана в душе начала гноиться.

— Тур погиб на Каралсисе, — сказала Спиноза, отводя глаза.

— Да, мне сообщили, — произнес Кроул. Он глубоко и сипло вздохнул. — И скоро я к нему присоединюсь. Ты уже, наверное, знаешь, что я не доживу до конца тысячелетия. — Инквизитор разглядывал свои перчатки. — Поэтому, когда твоего инквизитора не стало, я задумался о своей жизни и своем одиночестве, увидел, что трон в Корвейне пуст, и заново пережил потерю единственного человека, ради которого мне хотелось продолжать жить. Тогда я придумал отомстить ему таким образом, который он никогда бы не понял. Я решил взять лучшего человека из его свиты, самого гордого и набожного, и изменить его. Он растил мясников, а я бы переделал его в то, что нравится мне. Он лишил меня моего наследия, поэтому я хотел забрать его.

Спиноза подняла взгляд на гигантский гололит. Последнее полупрозрачное изображение примарха Сангвиния начало угасать, растворяться в мириадах огней города-мира.

— То есть я была лишь инструментом для утоления вашей жажды мести, — мягко уточнила она.

— Поначалу — да.

— А сейчас?

Она не стала смотреть, поменялось ли выражение лица Кроула.

— Сейчас я думаю, что жестокость можно проявить не только в отношении тела, — сказал он. — И что бывает вражда, о которой стоит забыть, иначе она никогда не закончится. Что ты теперь знаешь о глупости, которую сделал один старик, и что ты можешь не задерживаться здесь, если желаешь уйти и идти своей дорогой. Ты станешь достойным инквизитором, какой бы путь ни выбрала.

Ликование и не думало стихать. Как только угасли образы примархов, небеса расцвели огнем фейерверков. Ракеты, выпущенные из пушек, разлетались на множество мелких звездочек над куполами соборов. Праздник будет продолжаться до самого восхода, когда забрезжит серый свет, а гудки заводов снова возвестят о начале рабочей смены. И целый мир вновь вернется к своей рутине после краткого мига очищающей эйфории.

Было невозможно не злиться на Кроула. Тур всегда учил ее в первую очередь использовать гнев, главную и самую сильную из эмоций. Даже сейчас она слышала его скрипучий голос, напоминающий о ее судьбе и достоинстве. Она также представляла, что сказал бы капеллан Эраст, окажись он здесь и увидь царящее тут разложение, а не могущество.

И тем не менее… Она вспомнила одни из первых слов, сказанных ей Кроулом. Это было всего несколько дней назад, но казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

— Не обращай внимания на голоса, которые ты слышишь, — повторила она его слова. — Следи за теми, что молчат.

Кроул посмотрел на нее и криво ухмыльнулся:

— Кто тебе это сказал?

— Я не помню.

Инквизитор кивнул.

— Но это хорошая мысль, — сказал он.

— Это Терра, — ответила она, следя за тем, как золотистые звездочки опускаются к земле. — Когда получаешь подарок, всегда будь готов отдать что-то взамен.

Он уже долгое время просидел в камере. Но сколько именно — неизвестно. Они обработали его раны ровно настолько, чтобы он не умер, и погрузили в транспорт без окон, а затем оставили в темной комнате с кувшином маслянистой воды и без пищи.

Никто не проявлял излишней жестокости. Один из стражей даже извинился за то, что слишком туго, до крови, затянул наручники. Но и без проявления насилия страх сковывал его по рукам и ногам.

Поначалу он пытался проявлять непокорность. С каждым часом делать это становилось все труднее. Он кричал, возмущался несправедливостью, но никто не реагировал. Вот тогда пришел настоящий страх. Значительно позже, проведя много часов в одиночестве, он начал методично мерить шагами камеру. Затем, спустя еще какое-то время, усталость взяла свое, и он не мог больше ходить. Тогда он просто сел и сжался в углу вонючей камеры. У него началась дрожь. Отовсюду доносились какие-то странные и жуткие звуки. Все было специально сделано так, чтобы узник мог их слышать.

Он знал, для чего это нужно. Будучи достаточно подкованным в искусстве дознания, он понимал, что так они ослабляют его разум, но легче от этого не становилось.

К тому моменту, когда дверь наконец открылась, он находился именно там, где они хотели его видеть, — на стуле, дрожащий, несмотря на жару, сцепивший вместе скованные наручниками руки и с опущенными глазами.

Он осмелился поднять голову, только когда вошел человек, собравшийся его допросить, — высокий, в богатом черном с серебряной отделкой доспехе. На суровом лице виднелись следы недавней болезни или ранения, но серые глаза смотрели спокойно, а движения его были достаточно плавными.

Дверь за спиной гостя закрылась, оставив их наедине, и человек опустился на стул напротив.

— Салвор Лерментов, — произнес он, складывая ладони вместе и глядя узнику прямо в глаза. Гость обладал низким голосом образованного человека.

Лерментов осознал, что не может отвести взгляд от железной розетты в форме черепа, прикрепленной к краю плаща человека. Он решил не сводить с нее глаз — как его учили, если ждало то, что должно скоро начаться, нужно уцепиться за что-то. Теоретически это позволило бы продержаться немного дольше. А именно это он планировал сделать, несмотря ни на что.

Но Лерментов прекрасно понимал, что ему пришел конец. Все, что у него осталось, — это притворная непокорность, ибо если человек попадал под своды крепости Инквизиции, то обратно он уже не возвращался.

Он кивнул. Дознаватель вытащил тонкую пачку листов пергамента и начал их рассматривать, внимательно знакомясь с содержимым.

— Молчи, — сухо и четко сказал Кроул, заговорив снова, — и слушай внимательно.

Примечания

 

1

Umbra (лат.) — тьма.

 

2

Новена (лат.) — девятидневье.

 

3

Akroterion (греч.) — постамент для статуи.

 

4

Magnus (лат.) — великий.

 

5

Апотропический (греч.) — отвращающий беду.

 

6

Апофегмы (греч.) — краткие утверждения.

 

7

Имя командира Лукласа созвучно с английским словом «неудачник» (luckless).

 

8

Twist (англ.) — искривлённый, искажённый.

 

9

Horreum (лат.) — житница.

 

10

Aleatorium (лат.) — игорный дом.

 

11

Senaculum (лат.) — место, где сенаторы принимают посетителей и доклады трибунов.

 

12

Космати — род известных итальянских художников мозаичных полов XII века.

 

13

Балмакан — плащ свободного покроя.

 

14

Сабатоны — разновидность обуви, защищающей ногу от ударов оружием.

 

15

Poivrade (фр.) — винно-перечный соус.

 

16

Погонип — туман, возникающий при влажности, близкой к 100 %, и резком падении температуры ниже нуля, что приводит к образованию в воздухе кристаллов льда.

 

17

Бесажыо — круглые щитки на доспехах, закрывающие подмышечную область.

 

18

Бeвор — фрагмент доспеха, закрывающий подбородок и часть шеи.

 

19

Протирон (от греч.) — преддверие.

 

20

Опеон — круглое отверстие в куполе, предназначенное для освещения.

 

21

Друза (от нем. druse — «щётка») — кристаллические наросты.

 

22

Puritus (лат. Puritas) — чистота.

 

23

Толосы — гробницы с круглыми куполами.

 

24

«Перечница» — разновидность пяти-или шестизарядного револьвера, популярного в Европе в конце VIII века.

 

25

Сruor Vult (лат.) — Жаждущий Крови.

 

26

In servitutem abduco (лат.) — и в рабство уводя.

 

27

Йаль — использующийся в европейской геральдике мифический зверь, с копытами и огромными закрученными рогами.

 

28

Пугназеум (лат.) — зал сражений.

 

29

Торакальный (от лат.) — грудной.

 

30

Ресусцитрекс (лат.) — жизнеобеспечение.

 

31

Нартециум (лат.) — цилиндрическая коробочка для хирургических и косметических инструментов.

 

32

Спинет — вид клавикордов, распространенный в XVIII веке.

 

33

«Ribaude nappe» (фр) — «покров блудницы».

 

34

Каукус (греч.) — чаша.

 

35

Фальшон — кривая короткая сабля.

 

36

Трелл — раб в древней Скандинавии.

 

37

Хэммок — участок субтропического леса в болотистой местности.

 

38

Огрин — мифический великан-людоед.

 

39

«Patience» (англ.) — терпеливая.

 

40

Название образовано от «reflection» (англ.) — отражение.

 

41

Atrium (лат.) — главное помещение в античном римском доме.

 

42

Сильф — сказочный персонаж, воздушный дух, фея.

 

43

Sроliаrum (лат.) — место, где добивают раненых животных и покалеченных гладиаторов после боя.

 

44

Horagium (лат.) — пространство для хранения реквизита и размещения служебных помещений.

 

45

Ustrinum (лат.) — крематорий.

 

46

Сaveа (лат.) — звериные клетки.

 

47

Stimul (лат.) — заостренная палка для понукания животных.

 

48

Кагемуш (от яп.) — воин-тень.

 

49

Vigilant (лат.) — бессонный, не дремлющий.

 

50

Болин — кинжал с серповидным клинком, часто использующийся в ритуальной магии.

 

51

Благоразумие и Провидение.

 

52

Каллиопа — клавишно-духовой музыкальный инструмент XIX века.

 

53

Фротаж — разновидность сексуального извращения.

 

54

Локум — врач, временно замещающий другого врача.

 

55

Спинет — разновидность клавикордов, популярная в Англии XVIII века.

 

56

Букентавр — мифическое чудовище.

 

57

От фр. bagatelle — небольшая, нетрудная для исполнения музыкальная пьеса, главным образом для клавишного инструмента.

 

58

Prudence, Providence, Patience (англ.) — Бережливость, Предусмотрительность, Терпение.

 

59

Victor, Noble, Goodman (англ.) — Победитель, Благородный, Добрый человек.

 

60

Потрошащая (иск. лат.).

 

61

Допельгангер — мифическое существо, способное принимать облик какого-либо человека и подменять его.

 

62

Фактор — торговый агент, отличающийся от прочих агентов и брокеров тем, что получает право владения товарами и право продажи их вне зависимости от того, давал или нет истинный собственник разрешение на продажу.

 

63

«Басовая лютня», старинный вид лютни.

 

64

Старинный музыкальный инструмент, разновидность тромбона.

 

65

Aula magna — большой зал, большая комната, гостиная.

 

66

Экстремис Дьяболус — обвинение, выдвигаемое Инквизицией в отношении лиц, вступающих в связи с демонами. Такие лица объявляются врагами Империума и подлежат смертной казни.

 

67

Ostentus Vultus Sacer! (лат.) — выставляют Священное Лицо!

 

68

Dolor est lux (лат.) — страдание — это свет.

 

69

FEMUR SINISTR BENEDICT! (лат.) — Благословляй роковое бедро!

 

70

Veni, Voluptas! Evoe, oh appeti tus concupisco lascive! (лат.) — Приходи, Наслаждение! Заклинаю стремлением вступить в сражение со сладострастием!

 

71

Esurio quietis, Loquax! (лат.) — Жажду покоя, болтун!

 

72

In nomine Imperatoris (лат.) — именем Императора.

 

73

Ego te exorcizo! (лат.) — изгоняю тебя (демон)!

 

74

In nomine Imperatoris (лат) — Именем Императора!

 

75

Сепуку — обряд самоубийства в древней Японии.

 

76

Spiritum tuum in pacem di-mitto, Melindi, meum amor ad vitam novam revocatio. (лат.) — Душу твою с миром отпускаю. Ме’Линди, моя любовь, тебя для новой жизни вызываю.

 

77

Imperator Deus — Бог-Император (лат.).

 

78

Корабль-ловушка — боевой корабль сравнительно небольшого тоннажа, замаскированный под гражданское/торговое судно.