Иисус — Человек с историей

Судя по набору стихов из Писания, читаемых во время обычной христианской рождественской службы, Новый Завет, в понимании рядового христианина, начинается с Мф. 1:18: «Рождество Иисуса Христа было так…» И стоит согласиться, что это вполне естественно, поскольку христианство началось с рождения Иисуса, а в следующих стихах объясняется, как это случилось. А что еще нужно в Рождество?

Если рядовой христианин между пением рождественских гимнов и задумывается, о чем же были первые семнадцать стихов, его любознательность, вероятно, вознаграждается осознанием того факта, что они не были включены в чтения! И все–таки эти стихи присутствуют в Евангелии, именно так Матфей хотел начать свое Евангелие, и так, по замыслу людей, формировавших порядок канонических книг, должен начинаться Новый Завет (как мы сейчас называем собрание этих библейских книг). Следовательно, уважая их намерения, мы должны спросить себя, почему Матфей не позволяет нам участвовать в поклонении волхвов до тех пор, пока мы не проберемся через скучный перечень рождений? Почему нельзя сразу перейти к истории рождения Иисуса?

Потому что, как бы говорит Матфей, вы не поймете эту историю — ту, что я собираюсь вам рассказать, — пока не посмотрите на нее в свете более длинной истории, которая уходит в глубь прошлых веков, а затем приводит к Иисусу, о Котором вы хотите узнать. И эта более длинная история описана в еврейской Библии, которую христиане назвали Ветхим Заветом.

Эту историю Матфей «рассказывает» с помощью схематичной генеалогии — родословной Мессии.

Первый стих его Евангелия обобщает всю историю: Иисус, Мессия, был сыном Давида и сыном Авраама. Этими именами он делит повествование на три основных раздела:

От Авраама до Давида;

От Давида до вавилонского пленения;

От вавилонского пленения до Иисуса.

Для любого иудея, знакомого со своим Писанием (а Матфей, как принято считать, писал главным образом для христиан из евреев), каждое имя вызывало в памяти рассказы, события, воспоминания, связанные с прошлым их народа. Это была длинная история, но Матфей сжал ее до 17 стихов, как позднее Иисус сжал ее до одной–единственной притчи — о винограднике и работниках.

Начиная таким образом, Матфей говорит нам, что мы по–настоящему можем понять Иисуса, только если рассматриваем Его жизнь и деяния в свете этой истории, которую Он завершает и доводит до конца. Поэтому, переворачивая страницу от Ветхого Завета к Новому, мы обнаруживаем связь между ними, которая оказывается гораздо важнее, чем мы полагали ранее. Это центральное историческое звено, связывающее два великих действия Божественной драмы спасения. В Ветхом Завете рассказывается история, которая будет завершена Иисусом.

Это означает не только то, что мы должны смотреть на Иисуса в свете истории Ветхого Завета, но и то, что Иисус проливает свет на все, что было раньше, — на Ветхий Завет. Вы по–иному оцените тот путь, который должны пройти, зная о его завершении. Путешествуя по истории Ветхого Завета, вы поймете, насколько важно знать, что эта история ведет к Иисусу и что Он придает ей смысл. Мы рассмотрим это подробнее, после того как поговорим об этом путешествии в следующем разделе. Сначала же укажем на несколько моментов, касающихся Иисуса, которые, по желанию Матфея, мы должны понять.

ИИСУС БЫЛ НАСТОЯЩИМ ЕВРЕЕМ

Для иудеев генеалогии были важны, так как они давали возможность подтвердить свои права на принадлежность к сообществу народа Божьего. 1 Пар. 1–9 и Езд. 2 и 8 являются примерами этого. Родословная говорила о самобытности и статусе. Иисус, следовательно, был не просто «человеком». Он был особым человеком, воспитывавшимся в некой живой традиции. Его биография, родословная и корни определялись, как и у всех Его современников, историей и судьбой Его народа. Это нужно иметь в виду, потому что часто происходит так, что мы говорим и думаем (и поем) об Иисусе, используя такие общие слова, что Он превращается почти в абстракцию. Евангелия же указывают нам на особые черты Иисуса, а Матфей помещает Его в контекст истории еврейского народа.

Существуют (и всегда существовали) те, кому не нравилось еврейское происхождение Иисуса, причем по самым разным причинам. Тем не менее это первый факт о жизни Иисуса, который нам сообщают в Новом Завете, и Матфей продолжает подчеркивать это разнообразными способами в остальной части своего Евангелия. И, как мы увидим дальше, уже само еврейское происхождение Иисуса и Его корни, глубоко уходящие в иудейское Писание, дают нам ключ к пониманию того, Кем Он был, почему Он пришел и чему Он учил.

ИИСУС БЫЛ РЕАЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

Он был «сыном Авраама». Когда Авраам (тогда еще Аврам) впервые появляется в Ветхом Завете, в Быт. 12, на сцене, где разворачиваются библейские события, уже много декораций и людей. В Быт. 10 изображен мир, где живут народы, — некий срез географической и политической реальности. Это мир реальных человеческих существ, которых мы бы узнали, если бы оказались там. Это не какое–то мифическое царство, населенное полубогами и чудовищами. Это мир людей, чье греховное высокомерие описано в истории о вавилонской башне в Быт. 11. И это мир, в котором и для которого Бог призвал Аврама в самом начале Своего деяния по искуплению человечества.

И смысл Божьего обетования Авраму был не только в том, что у него будет сын и, следовательно, наследники, которые получат особое благословение от Бога, но и в том, что через этот народ Бог даст благословение всем народам земли. Поэтому, несмотря на то что Авраам (как стал он называться в свете этого обетования о народах, гл. 17) стоит во главе отдельного народа Израиля с их особой историей, у него и его народа есть предназначение всемирного масштаба: один народ будет действовать от имени и в интересах всех народов.

Когда Матфей провозглашает Иисуса Мессией, сыном Авраама, это означает не только то, что Он принадлежит к этому особому народу (настоящий еврей, как мы уже видели), но и то, что Он принадлежит к тому народу, сама причина существования которого заключалась в том, чтобы принести благословение остальному человечеству. Иисус был участником этой миссии, Он пришел, чтобы она сначала стала возможностью, а потом и реальностью. Особый человек, но со всемирным значением.

В разных местах своего самого еврейского из всех Евангелий Матфей показывает, что его интересует вселенское значение Иисуса для тех, кто находится вне Израиля. Этот интерес впервые проявляется здесь в начальной родословной, в ее неожиданной и нередко упускаемой из виду детали. В свой длинный список отцов Матфей включает всего четырех матерей, и все они упоминаются в ст. 3—6: Фамарь, Рахава, Руфь и Вирv савия. Возможно, Матфей упоминает их из–за нарушения традиций в их браках, чтобы показать, что у необычного рождения Иисуса от незамужней женщины был библейский прецедент. Но, вероятно, более важной является другая особенность, которая есть у всех этих женщин. Все они, с точки зрения евреев, были иностранками. Фамарь и Рахава были из рода хананеев (Быт. 38, Нав. 2); Руфь — из моавитян (Руф. 1); Вирсавия была женой Урии, хеттея, поэтому, вероятно, и сама была из хеттеев (2 Цар. 1). Факт, что Иисус — наследник Авраама и Человек с вселенской миссией, подчеркивается здесь для того, чтобы показать: еврей Иисус, будучи еврейским Мессией, имел языческую кровь!

ИИСУС БЫЛ СЫНОМ ДАВИДА

Матфей вначале говорит о том, что будет раскрыто и показано в его Евангелии: Иисус был тем, кого ожидали, — Мессией из царского рода Давида с правомерным притязанием на титул «Царь иудейский». Далее Матфей доказывает это, прослеживая происхождение Иисуса от царей, являющихся потомками Давида, царствовавшего в Иудее (ст. 6—11). Вероятно, это не что иное, как «официальная» родословная. А у Луки (3:23–38) перечислены настоящие биологические отцы (или, скорее, отцы по линии Иосифа, законного, но не биологического отца Иисуса). Два списка не противоречат друг другу, а представляют собой две линии одного и того же «генеалогического древа» от Давида до Иисуса.

Но для объявления Иисуса Мессией из рода Давида требовалось нечто гораздо большее, чем просто физическое происхождение. Необходимо обратить внимание на подтекст глав 3 и 4. Там подразумевается, что пришествие истинного сына Давида совпадет с моментом вмешательства в жизнь иудеев Самого Бога, Который будет устанавливать Свою власть. Это будет господство Божьей справедливости, освобождение угнетенных и восстановление мира среди людей и в самой природе. Кроме того, дело Мессии было связано с собиранием народов. На всемирный масштаб миссии сына Авраама никак не влияла особенность Его происхождения — то, что Он был сыном Давида. В действительности, сын Авраама и сын Давида в ветхозаветных ожиданиях неразрывно друг с другом связаны: Именно через сына Давида, наследника Божьего обетования, данного Давиду, должно исполниться и обетование, данное самому Аврааму.

Это хорошо иллюстрирует Пс. 71 — молитва о царе из рода Давида, озаглавленная «О Соломоне». Наряду с ожиданием процветания и справедливости, он включает в себя надежду и упование:

Будет имя его вовек; доколе пребывает солнце, будет передаваться имя его. И благословятся в нем племена, все народы ублажат его

(ст. 17).

Это явный отголосок личного и вселенского обетования, данного Богом Аврааму (Быт. 12:2,3; ср. также: Пс. 2:7,8; Ис. 55:3–5).

ИИСУС — ЭТО КОНЕЦ ПОДГОТОВИТЕЛЬНОГО ПЕРИОДА

В конце родословной (ст. 17), еще до упоминания о рождении Иисуса, Матфей делает следующее замечание:

Итак, всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов.

Матфею, когда он излагает свой материал в Евангелии, очень нравятся тройки и семерки. Эти числа символизируют полноту и совершенство. Цель Матфея — не только дать факты или удовлетворить историческое любопытство. С точки зрения фактов, его сведения не являются точными, поскольку в некоторых местах родословной пропущены биологические поколения (как часто происходит в ветхозаветных родословных). Автор, скорее, намеренно схематичен в своем изложении, поскольку преследует богословскую цель. Он указывает, что ветхозаветная история распадается на три примерно равных временных отрезка, начинающихся и заканчивающихся ключевыми событиями:

1. От основополагающего завета с Авраамом до установления монархии во главе с Давидом;

2. От Давида до падения и утраты монархии при вавилонском пленении;

3. От пленения до пришествия Мессии, Который может единолично воссесть на престол Давида.

Таким образом, согласно Ветхому Завету, Иисус завершает линию родословной. Развитие этой линии было подготовкой к Его пришествию и подошло сейчас к концу; цель достигнута, и наступил кульминационный момент.

Ветхий Завет полон упований на будущее. Авторы Ветхого Завета смотрят за его пределы, видя там ожидаемый конец. Это движение вперед, или эсхатологическое устремление (от греческого eschaton — «последний»), было фундаментальным элементом веры Израиля. Эта вера основывалась на их опыте и понимании Бога как Того, Кто постоянно и с определенной целью действует в истории ради земли и человечества. Передавая эту историю в сжатом виде с помощью родословной, Матфей в ст. 17 делает вывод, который указывает на то, что цель этой истории достигнута. Подготовка завершена. Мессия пришел. В этом смысле Иисус — это конец. Благодаря настойчивой проповеди Царства Божьего Иисусом, мы слышим отзвук той же идеи во всем Евангелии. «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие».

ИИСУС — ЭТО ТАКЖЕ НОВОЕ НАЧАЛО

Евангелие от Матфея (и, соответственно, весь Новый Завет) начинается словами: «Родословие Иисуса Христа…» Читатель–иудей сразу же вспомнит Быт. 2:4 и 5:1, где в греческом переводе Ветхого Завета используется точно такое же слово. То же самое слово во множественном числе (geneseis, то есть «происхождение», «роды») используется несколько раз в Книге Бытие в начале родословий и повествований, а также в конце их — для разграничения важных разделов книги.

Поэтому использование слова genesis таким внимательным автором, как Матфей, конечно же, не случайно. Благодаря созвучию с названием Книги Бытие мы должны осознать, что пришествие Иисуса Христа (то есть Мессии) означает новое начало, даже «новое творение». Иисус, следовательно, не только конец начала; Он также и начало конца.

Следовательно, первые семнадцать стихов Евангелия от Матфея содержат исключительно важную информацию. В определенном смысле ее можно считать прологом к Евангелию от Иоанна, указывающим на масштаб личности Иисуса еще до того, как Он будет представлен «собственной персоной». Мы видим Иисуса в особом контексте еврейской истории, хотя и осознаем вселенскую значимость этой истории после обетования, данного Аврааму. Мы видим Иисуса как мессианского наследника из рода Давида. Мы видим Его как начало и также как конец. Только с таким пониманием смысла ветхозаветной истории можно приступать к полноценному изучению самой евангельской истории.

Возвращаясь, однако, к нашему рядовому христианину, распевающему рождественские гимны, возьмемся утверждать, что вряд ли череда имен в приводимой Матфеем родословной будет столь же быстро вызывать у него в памяти контуры ветхозаветной истории, как и у первых читателей Евангелия от Матфея. Поэтому сейчас было бы полезно сделать шаг назад и очень кратко рассмотреть ветхозаветную историю, опираясь на три больших отрезка, выделяемых самим Матфеем.

ОТ АВРААМА ДО ДАВИДА

1) Проблема

Матфей начинает с Авраама, с момента Божьего обетования, откуда, собственно говоря, и начинается Израиль. Лука идет еще дальше вглубь и начинает с Адама. И, действительно, самого Авраама можно понять только в свете того, что ему предшествовало. Ибо именно в Быт. 1—11 ставится вопрос, на который остальная Библия, начиная с Быт. 12 и дальше, дает ответ.

Создав землю и людей, которые должны были жить с Ним на ней, Бог столкнулся с бунтом человечества против Его любви и власти. Рассказы, идущие в начале, изображают это на уровне отдельного человека и семьи. Последующие рассказы показывают, как человеческое сообщество все больше опутывает паутина разложения и насилия, которые не были искоренены из человеческой жизни даже таким наказанием, как потоп. «Предыстория» достигает своей кульминационной точки в рассказе о Вавилонской башне в Быт. 11. В конце этого повествования мы обнаруживаем, что последствия греха приняли всемирный размах — человечество повсеместно разделено и находится в замешательстве, а земля — все еще под Божьим проклятием. Есть ли для человечества в такой ситуации хоть какая–нибудь надежда? Могут ли народы земли вернуть себе Божье благословение и расположение?

2) Избрание

Ответом Бога стал семидесятипятилетний старик. Этому человеку и его пока что бездетной и престарелой жене Бог пообещал сына. И через этого сына Он пообещал создать народ, который, в отличие от народов, образовавшихся после разрушения Вавилонской башни, получит Божье благословение. И через этот народ Бог пообещал дать благословение всем народам.

Неудивительно, что у Авраама и Сары такое обещание вызвало смех. Они уже приближались к столетнему возрасту, а Бог продолжал обещать, все откладывая исполнение. Обещание, тем не менее, было исполнено. Смех стал Исааком (его имя означает: «он смеется»), и семья, которой предстояло стать великим народом, начала обретать свои очертания и расти. Это избрание было таким важным, что начиная с этого времени оно стало частью характеристики Бога Библии. Его знают, и, по сути, Он Сам пожелал, чтобы Его знали как «Бога Авраама, Исаака и Иакова». Такого описания было достаточно, чтобы охарактеризовать Его как Бога обетования и исполнения, Чьи замыслы, в конечном итоге, включили в себя все народы.

Благодаря этому получил определение также и народ Израиля. Избранный народ, но избранный, как часто напоминал им Моисей, не из–за большой численности или морального превосходства, а исключительно из–за того, что Бог полюбил и избрал Авраама для своей искупительной цели (Втор. 7:7,8; 9:4–6).

3) Искупление

Переселившись в Египет в качестве беженцев во время голода, потомки Авраама превратились в конечном итоге в рабов — угнетаемое национальное меньшинство во враждебной стране. В Книге Исход есть волнующее описание этого угнетенного состояния и еще более живое описание их освобождения. В ходе этой великой истории искупления, Бог вместе с этой новой чертой Его характера обретает новое имя — «Яхве»: Бог, Который действует, сохраняя верность своему обещанию нести справедливость и избавление угнетенным. Таким образом, исход становится основным образцом, который показывает, что именно в Библии подразумевается под искуплением, и объясняет, что имел в виду израильтянин, называя Бога «Искупителем».

4) Завет

Три месяца спустя после исхода Бог в последний раз призывает к себе Израиль у горы Синай. Здесь через Моисея Он дает израильтянам Свой закон, включающий Десять заповедей, и заключает с ними, как с единым народом, завет: Он будет их Богом, а они — Его народом; Он будет повелевать ими и благословлять их, а они будут покорны Ему и сохранят верность.

Важно понять, что этот завет был основан на том, что Бог для них уже сделал (как они недавно видели, см.: Исх. 19:4—6). Сначала была Его благодать и искупительные дела. Их подчинение закону и завету должно было помочь им стать теми, кем, по желанию Бога, они должны были стать — Его народом среди других народов. Смысл этого утверждения мы разберем в главе 5.

5) Наследование

Поколение исхода из–за своих прегрешений, неверия и непокорности умерло в пустыне. Последнему же поколению было позволено овладеть тем, что, собственно, и было целью освободительного исхода — обетованной землей. Под предводительством Иисуса Навина израильтянам удалось получить стратегический контроль над этой землей, а затем уже был длительный процесс заселения, в ходе которого им приходилось иногда бороться, чтобы окончательно овладеть предназначенной им землей.

В эпоху судей в Израиле было много раздоров, вызванных как внутренними устремлениями израильтян, так и внешними конфликтами. Наряду с этим они постоянно изменяли Яхве, хотя никогда полностью не отходили от веры, которая, как и сам народ, сохранялась благодаря служению и победам людей, называемых судьями, самым великим из которых был Самуил.

Трудности и конфликты постепенно привели к тому, что израильтяне захотели иметь монархию (см.: 1 Цар. 8–12). Самуил воспринял это как отрицание Божьей власти над Его народом, особенно учитывая тот факт, что в основе этого стремления лежало желание быть похожими на другие народы, а ведь призвание Израиля заключалось как раз в том, чтобы отличаться от других. Бог, однако, использовал греховные желания народа как средство достижения собственной цели, и после неудачи Саула Давид заложил прочные основы монархии, а сам стал образцовым монархом.

Вероятно, самым важным достижением Давида было то, что он дал Израилю полный контроль над землей, которая была обещана Аврааму. До этого момента лишь некоторые ее части были заселены племенами, между которыми было мало единства и на которых постоянно нападали враги. Давид уверенно разбил неприятелей, дав Израилю возможность жить в мире (см.: Втор. 12:10), и установил надежные границы для своего народа.

Следовательно, между Авраамом и Давидом существует историческая связь в том смысле, что при Давиде завет, заключенный с Авраамом, был в значительной мере исполнен: потомки Авраама стали великим народом, овладели обещанной Аврааму землей и жили, имея особые отношения с Яхве, благословлявшим и защищавшим их.

Однако затем, как часто бывает в Ветхом Завете, лишь только исполнение обетования прекратилось, как оно снова начало исполняться, уже в новой форме (мы рассмотрим эту особенность ветхозаветной истории в следующей главе). Таким образом, в личном завете с Давидом Бог связал свой замысел относительно Израиля со своим обетованием, данным дому, и самого Давида. Как и в завете с Авраамом, обетование Давиду включало сына и наследника, великое имя и особые отношения (см.: 2 Цар. 7). С появлением этого нового царского аспекта в истории Израиля повествование о Божьем народе переходит в следующую фазу.

ОТ ДАВИДА ДО ВАВИЛОНСКОГО ПЛЕНЕНИЯ

1) Разделение

Соломон прославил и укрепил империю, которую построил Давид, а также построил храм, который надеялся воздвигнуть его отец. Этот храм стал центральным местом общения Бога с Его народом на последующие пятьсот лет, пока не был разрушен вместе с Иерусалимом во время вавилонского пленения.

Соломон также познакомил Израиль с иноземной торговлей, культурой, богатствами и различными достижениями. У золотого века соломонова изобилия была, однако, и темная сторона — все увеличивающееся бремя имперских расходов, которое ложилось на плечи простого населения. С появлением принудительного труда, налогообложения, воинской повинности и изъятий личной собственности стало очевидно, насколько был прав Самуил в своих предупреждениях (см.: 1 Цар. 8:10–18). Нынешнее положение Израиля абсолютно не соответствовало подлинной традиции равенства и свободы, предписываемой заветом, и порождало растущее недовольство народа, особенно среди северных колен, которые, похоже, страдали больше, чем царское колено Иудеи.

Когда Ровоам, сын Соломона, отказал народу в их просьбах (хотя старейшины советовали ему ослабить бремя народа) и в качестве государственной политики сознательно выбрал путь угнетения и эксплуатации, народное недовольство переросло в восстание. Ведомые Иеровоамом десять северных колен отделились от дома Давида, образовали соперничающее царство и взяли себе название Израиль, оставив Ровоаму и его наследникам по линии Давида остальные колена, то есть царство Иудеи. Это произошло примерно в 931 г. до н. э. С этих пор история Израиля — это история разделенных царств, из которых первым было уничтожено северное царство.

2) Девятый век до н. э.

После смерти Иеровоама, в течение 25 лет правления четырех других царей, северное царство Израиль, как и во многих случаях, когда государства образуются в результате революций, пережило период нестабильности с чередой государственных переворотов.

В конце концов, в IX в. до н. э. Амврий основал династию и стал наращивать политическую и военную мощь страны. Эти начинания были продолжены его сыном Ахавом, в жены которому — для установления союза с могущественной Финикией, северной соседкой Израиля, — была выбрана Иезавель. Влияние Иезавели было, однако, гораздо булыиим, чем просто политическим или экономическим. Она начала обращать подданных своего нового царства в веру своего родного Тира. Она навязала им культ Ваала и методично искореняла веру в Яхве.

Для разрешения этого кризиса в середине IX в. был призван Илия. Благодаря его смелым действиям (через наказание в виде засухи и последующее испытание огнем на горе Кармил, см.: 3 Цар. 17, 18) временно возродилась вера предков и произошло повторное обращение. Илия также обратил Божий гнев против экономического и социального зла, угрожавшего самой сути веры Израиля (типичный пример такого зла можно найти в рассказе о том, как Ахав и Иезавель обошлись с Навуфеем, см.: 3 Цар. 21). После Илии был Елисей, его долгое служение продолжалось весь оставшийся IX в. и оказало сильное влияние как на внутреннюю, так и внешнюю политику государства.

В Иудее IX в. прошел гораздо спокойнее. Имея столицу, суд, чиновничий аппарат и династию, Иудея оказалась гораздо более стабильной, чем северное государство. В первые пятьдесят лет царствовали лишь два царя: Аса и Иосафат. Оба они были сильными, довольно благочестивыми и сохраняли веру в Яхве. Иосафат также провел важную юридическую реформу.

Во второй половине IX в. Гофолия из дома Амврия, жена Иорама, сына Иосафата (еще один брак, укрепивший союзнические связи Амврия), после смерти мужа попыталась захватить престол Давида для дома Израиля. Однако ее царствование длилось лишь пять лет, после чего она была смещена в ходе контрреволюции, и династия Давида — в лице семилетнего Иоаса — была восстановлена.

3) Восьмой век до н. э.

Тем временем в северном царстве Израиль династия Амврия была свергнута в результате кровавой революции под предводительством Ииуйя, фанатичного последователя Яхве, считавшего, что он любыми способами обязан уничтожить все, что связано с Ваалом, его пророками и поклонниками. Его кровавые деяния ослабили царство и оттолкнули союзников. Но к концу второй четверти VIII в. его внук, Иеровоам II, поднял Израиль до такого уровня политического, военного и материального преуспевания, которого в Израиле не было со времен Соломона.

Правда, как и при Соломоне, плодами преуспевания пользовались не все. Несмотря на внешний блеск жизни высших слоев общества и широкое процветание религиозного культа, увеличивалось количество бедных людей, подвергавшихся эксплуатации и угнетению. Долговые обязательства и подневольный труд, коррумпированность торговой и судебной систем разделили страну и заставили пророческий голос зазвучать вновь.

Амос и Осия пророчествовали в северном царстве Израиль в середине VIII в. Амос яростно осуждал проявления социальной несправедливости, которые он наблюдал в разных сферах жизни. Он защищал бедных и эксплуатируемых, называя их праведными (то есть теми, у кого есть свои права в тех или иных ситуациях), и нападал на класс богатых, живших в роскоши, называя их «нечестивыми». Это был революционный переворот общепринятых религиозных представлений тех дней. Одновременно Амос утверждал, что процветающие религиозные культы в Вефили и Галгале, которые хотя и не были идолопоклонством в смысле поклонения другим богам, не только не приятны Богу (как хотелось думать народу), а мерзость в Его глазах. Вопиющая несправедливость и угнетение в этой стране были предательством всей их истории как народа завета (истории, которую Амос излагает в осуждающем тоне) и превращали их фальшивое поклонение в насмешку и мерзость.

Осия, имея печальный опыт жизни с неверной женой, видел лучше, чем кто–либо другой, духовное состояние народа. Он наблюдал синкретический культ Ваала с его ритуальной проституцией и, усматривая в этом сходство с поведением народа, обвинял Израиль в том, что он заражен духом прелюбодеяния. Амос предсказывал, что царство будет уничтожено, а народ окажется в изгнании. В благополучные времена Иеровоама II предсказание, вероятно, вызывало смех, но через 25 лет после смерти правителя оно исполнилось, а Осия, возможно, даже был свидетелем этого.

К середине VIII в. до н. э. Ассирия стала главенствующей мировой державой и расширялась на запад в сторону государств Палестины. После череды восстаний в Израиле Ассирия в 725 г. напала на него. Самария была окружена и в 721 г. пала.

Основная масса израильского населения (десять северных колен) была угнана и рассеяна по различным частям Ассирийской империи, в то время как израильские территории стали заселяться инородными племенами. В результате таких действий Ассирии, хорошо иллюстрирующих ее захватническую имперскую политику, возник смешанный народ, известный под названием «самаритяне». Таким образом, северное царство Израиль перестало существовать, а его территория превратилась в обычную провинцию, придавленную лапой ассирийского льва — лапой, которая стояла в опасной близости от Иудеи.

В Иудее, как и в Израиле, VIII в. начался с процветания и стабильности, продолжавшимися полвека, в основном в правлении сильного царя Озии. Его наследник Иофам тоже был хорошим царем, но не все было в порядке с народом, который, по словам летописца, «продолжал еще грешить» (2 Пар. 27:2). Несомненно, социальные и экономические пороки, которыми страдал Израиль, проникли также и в Иудею. На таком фоне в Иудее происходило служение двух великих пророков VIII в. — Исайи и Михея.

Угроза нападения Ассирии на Иудею существовала также и в последней трети VIII в. В 735 г. царь Ахаз, пытаясь защитить себя от вторжения со стороны Израиля и Сирии, обратился к Ассирии за помощью в противостоянии этим соседям–противникам. Ассирийцы охотно согласились и сокрушили Сирию, Израиль и филистимлян, а затем потребовали от Иудеи выплатить крупную дань за «услуги». Действия Ахаза, против которых прямо выступал Исайя, оказались, с политической и религиозной точек зрения, катастрофическими, поскольку Иудея фактически стала вассальным государством Ассирии и была вынуждена открыть двери для ее религиозных влияний.

Езекия, наследник Ахаза, полностью отказался от такой политики. Он провел важные религиозные реформы и стремился избавиться от ассирийского господства. Его непокорность стала причиной нескольких опустошительных вторжений со стороны Ассирии, и в конечном итоге Езекия прекратил сопротивление и сполна заплатил за свои устремления. Тем не менее сам Иерусалим, по пророчеству Исайи, был удивительным образом спасен. Однако, вместо того чтобы всенародно покаяться и вернуться к Яхве, соблюдая требования завета, к чему призывал Исайя, это чудесное спасение породило у народа благодушие и уверенность в том, что Иерусалим и его храм не будут разрушены никогда.

4) Седьмой век до н. э.

Седьмой век в Иудее был временем нестабильности. После реформаторской, антиассирийской политики Езекии последовало полное изменение политического курса при Манассии. Его долголетнее, растянувшееся на полвека царствование стало эпохой беспрецедентного отступничества, религиозного упадка, разложения и даже возвращения к старым хананейским культовым традициям, уже давно запрещенным и ненавидимым в Израиле. Его царствование было жестоким, деспотичным и языческим (ср.: 4 Цар. 21 и 2 Пар. 33), и, насколько мы можем судить, сквозь эту тьму не пробился ни один пророческий голос.

Однако его внук Иосия (сын Амон царствовал лишь два года) снова изменил государственную политику: она стала антиассирийской и реформаторской. Следует отметить, что реформы Иосии, длившиеся примерно десять лет, начиная с 629 г., были по своим последствиям самыми всесторонними и значимыми в истории Иудеи. В ходе ремонта храма были обнаружены книги законов (вероятно, Второзакония), что стало знаковым событием. И тем не менее, по наблюдениям самого Иеремии, призванного на пророчество в начальный период быстро начавшихся реформ, их последствия были по большому счету внешними и не вытравили идолопоклонство из сердца народа.

Молодой Иеремия страстно осуждал религиозные, нравственные и социальные пороки иерусалимского общества, как верхов, так и низов, и призывал к покаянию, веря, что можно тем самым предотвратить возможное Божье наказание. Достигнув средних лет, Иеремия, которому Бог запретил даже молиться за народ (настолько ожесточились их сердца), не предрекал своему поколению ничего, кроме бедствий от рук врагов. Их недоверие сменилось на гнев, когда он предсказал разрушение самого храма, что противоречило общепринятому еще со времен Исайи представлению о том, что храм, как и сам Иерусалим, будет всегда под защитой Яхве. Пророк был схвачен, избит и брошен в темницу за эту непопулярную проповедь. Непопулярную, но правдивую.

В конце VII в. слабеющая ассирийская империя быстро развалилась, и ее место занял возрождающийся Вавилон, в котором правил энергичный полководец Навуходоносор. Разгневанный постоянными восстаниями в Иудее, где после смерти Иосии в 609 г. правили слабые и нерешительные цари, Навуходоносор в 588 г. осадил Иерусалим, а в 587 г. взял его. Разгром был полным: город и храм были до основания разрушены. Основная масса населения, за исключением самых бедных, была угнана в плен в Вавилон. Невозможное случилось. Божий народ был изгнан из Божьей земли. Началось пленение, и монархии пришел конец. На пленении Иехонии и его брата Седекии, двух последних царей Иудеи, завершается вторая часть родословной Матфея.

5) Некоторые уроки истории

Мы говорили о важных особенностях первого периода истории Израиля (от Авраама до Давида): 1) о природе Яхве как Бога, верного данным в завете обетованиям и справедливого по отношению к угнетенным, которым Он дает свободу; 2) о природе Божьего народа, призванного Им к существованию с целью искупления всех народов, находящегося под благодатью Божьего искупления и соблюдающего Его завет, народа, который наследует землю, данную ему Богом.

В период от Давида до вавилонского пленения тоже были жизненно важные уроки, которые разъяснялись в исторических и пророческих книгах.

В них говорилось, что Яхве, Бог Израиля, единовластно управляет мировой историей — не только делами Израиля. Пророки утверждали это с невероятной дерзновенностью, которую можно было бы принять за высокомерие, если бы это не было правдой. Они смотрели на огромные империи, посягавшие на жизнь Израиля и угрожавшие его существованию, и считали их всего лишь инструментами в руках Яхве, Бога маленького разделенного Израиля. Те, кто редактировал исторические книги Израиля, от Книги Иисуса Навина до Книг Царств, занимались это работой, вероятнее всего, в изгнании, когда Израиль был в плену в одной из тех империй. И тем не менее они были по–прежнему убеждены: это сделал Яхве. Бог все еще правит, как было всегда.

Вторая истина, ставшая понятной в тот период, — нравственный характер и требования Яхве. Бог, поступавший по справедливости при исходе, продолжал следить за соблюдением принципа справедливости среди Его народа. В Законе приверженность Бога данному принципу была закреплена формально. Пророки же говорили об этом прямо; каждый обращался к своему поколению сообразно тогдашним обстоятельствам. Бога волнует не столько нравственное состояние отдельного человека (хотя многочисленные истории о конкретных людях указывают и на это), сколько состояние всего общества. Он оценивает нравственное здоровье общества в целом: его международные соглашения и экономику, его военное искусство и судебную систему, его внутреннюю политику и сбор урожая. Иллюстрацией этого аспекта учения Ветхого Завета могла бы послужить жизнь и деятельность царей из списка Матфея, поскольку многие из них связаны с величественными речами пророков эпохи царств.

Третьим несомненным уроком этого периода было осознание того факта, что Яхве мало заботила (да и заботила ли вообще?) внешняя, обрядовая, сторона религиозной жизни Его народа, если на практике общество не подчинялось Его нравственным требованиям. Это особенно удивительно, если посмотреть на идущую от Пятикнижия традицию связывать религию Израиля — его праздники, жертвоприношения и священнодействия — с дарами и повелениями Самого Яхве. Даже в самом Законе ключевые требования верности и повиновения всегда предшествуют подробным описаниям правил жертвоприношений. Еще со времен Самуила существовало понимание, что «послушание лучше жертвы» (1 Цар. 15:22). Тем не менее было что–то эпатирующее и радикальное в том, как Амос и Исайя учили народ. Они утверждали, что Яхве ненавидит поклонение Израиля и гнушается им, что Ему отвратительны сами жертвы, которые, по мнению израильтян, были Ему угодны. А Иеремия говорил, что нельзя путать ритуалы с тем, что действительно важно для Бога (см. также: Ам. 5:21 и дал.; Ис. 1:11 и дал.; Иер. 7:21 и дал.). Богу невозможно поклоняться без соблюдения принципов праведности и справедливости, верности и любви, которые являются отличительными чертами природы Бога (см.: Иер. 9:23 и дал.; 22:15 и дал.).

Все эти существенные особенности ветхозаветного учения эпохи царств обнаруживаются и в учении Иисуса, сына Давида. Имеется в виду, что верховная власть (царствование) Бога воспринимается и подтверждается только верой; что преимущество имеет нравственная природа Божьей власти и требования, предъявляемые к тем, кто ей покоряется; что нравственное и практическое повиновение приоритетно над любыми религиозными обрядами. В проповедях на эти темы, да и во многих других делах, как мы увидим дальше (особенно в Мф. 5), Иисус говорит подлинным голосом еврейской Библии, усиливая его.

ОТ ВАВИЛОНСКОГО ПЛЕНЕНИЯ ДО МЕССИИ

1) Вавилонское пленение

Пленение длилось пятьдесят лет (то есть с 587 г. до н. э. до возвращения части евреев в Иерусалим в 538 г. до н. э.). Период с момента разрушения храма до его восстановления длился приблизительно семьдесят лет.

Вообще удивительно, что Израиль и его вера сохранились. Это произошло главным образом благодаря миссии пророков — в частности, Иеремии (до падения Иерусалима) и Иезекииля (после падения). Ужасные события последовательно трактовались ими как суд Яхве, наказание Его народу за то, что тот упорно шел греховным путем. С этой точки зрения, пленение можно было рассматривать как наказание, которое было логичным (что демонстрировало, с какой последовательностью Бог применял предусмотренные заветом наказания, а также исполнял обетования), но и ограниченным (поэтому можно было надеяться на будущее). Иеремия и Иезекииль предсказывали израильтянам возвращение в их страну и восстановление отношений между Богом и Его народом. Иеремия представил это как заключение нового завета (см.: Иер. 31:31 и дал.). Иезекииль говорил о воскрешении страны — ни больше, ни меньше (см.: Иез. 37), — когда произойдет воссоединение колен израилевых, которые будут снова жить на Божьей земле, рядом с Его храмом, ощущая Его присутствие (см.: Иез. 40–48).

Все же в последние годы пленения казалось, что многих надежда уже покинула. Израильтяне обвиняли Яхве в том, что Он забыл и оставил их (см., напр.: Ис. 40:27; 49:14), — какая насмешка, ведь именно они многие века относились к Нему подобным образом! На фоне этой апатии и отчаяния прозвучали слова, записанные в Ис. 40—45. Это были либо сохранившиеся речи самого Исайи из VIII в., ставшие наконец–то актуальными, либо, как полагают многие ученые, речи анонимного пророка масштаба Исайи (находившегося под большим его влиянием). Этот пророк жил, вероятно, во времена пленения и адресовал свое волнующее пророчество тем, кто в нем нуждался. Во времена, когда все могли наблюдать опасное усиление еще одной империи (Персидской), этот пророк призывал их еще раз поднять взоры и воспрянуть духом, чтобы увидеть, как Бог собирается принести им свободу.

Согласно Ис. 40—55, Яхве — это не только все еще полновластный и единственный Господин всего творения и всей истории, но еще и Тот, Кто снова готов встать на защиту Своего угнетенного народа и дать ему избавление, которое будет напоминать первоначальный исход, но уступать ему по значимости. Облака, которых они так боялись, — стремительный подъем Кира, правителя новой, расширяющейся Персидской империи, — разразятся потоками благословения на Израильтян. Вавилон будет разрушен, и они будут освобождены, чтобы вернуться в Иерусалим, который, по словам пророка, уже ликует при виде того, как Бог ведет пленников домой.

Излагая это сугубо историческое предсказание, пророк также осознает, каким должно быть истинное служение и миссия Израиля как Божьего слуги, призванного нести благословение всем народам, хотя они явно не соответствуют этому призванию. Однако задача будет выполнена благодаря истинному Рабу Яхве, чья миссия справедливости, учения, страдания, смерти и защиты принесет Божье спасение во все концы земли. Отдельная история крошечного Израиля и всемирные цели Бога снова неразрывно связаны.

2) Возрождение

Исторические предсказания исполнились. Кир одержал победу над Вавилоном в 539 г. и даровал пленникам Вавилонской империи право вернуться домой — под его «наблюдением», конечно. В 538 г. состоялось первое возвращение некоторых (отнюдь не всех!) пленников. Это была совсем небольшая община, столкнувшаяся с огромными проблемами. Иерусалим и Иудея после полувековой запущенности лежали в руинах. Израильтяне ощутили неприятие со стороны самаритян, которые притесняли их как в политическом, так и в буквальном смысле. Поначалу израильтяне собирали очень небольшие урожаи, и это стало для них новой проблемой. Неудивительно, что вскоре после закладки фундамента нового храма работы по его восстановлению были прекращены. Однако в 515 г., в результате деятельности пророков Аггея и Захарии, вселивших в израильтян мужество и надежду, храм все–таки был построен.

Весь этот период у Иудеи, конечно, не было никакой независимости. Она была всего лишь небольшой провинцией обширной Персидской империи, протянувшейся от берегов Эгейского моря до границ Индии и просуществовавшей два столетия. В V в. снова пришло разочарование и уныние — отчасти как результат крушения надежд, возрожденных Аггеем и Захарией. И это привело к ослаблению религиозных и нравственных устоев. На эти процессы примерно в середине V в. откликнулся последний из ветхозаветных пророков, Малахия. Его беспокоили беспорядочные жертвоприношения, распространение разводов и повсеместное нежелание чтить Бога в обыденной жизни.

Та же самая ситуация немного позднее беспокоила Ездру и Неемию, годы служения которых в Иерусалиме частично совпали. К достижениям Ездры можно отнести учение о Законе и упорядочение на его основе жизни общины, закрепленное церемонией обновления завета. Среди достижений Неемии — восстановление стен Иерусалима, которые дали его жителям не только фактическую защиту, но и чувство единства и собственного достоинства. Будучи официально назначенным персидским губернатором, Неемия мог оказывать необходимую политическую и административную поддержку реформам Ездры, а также проводил свои собственные социальные и экономические реформы.

3) Период между заветами

Каноническая история Ветхого Завета подходит к концу в середине V в. до н. э., когда жили Малахия, Ездра и Неемия. Но, конечно, еврейская община продолжала существовать, о чем свидетельствует и родословная Матфея. До пришествия Христа евреи пережили еще две смены имперской власти.

Дважды в начале V в. Персия неудачно пыталась завоевать материковую Грецию и распространить свою власть на Европу. В ходе героической борьбы спартанцы и афиняне разгромили персов, после чего развязали войну между собой. И только в середине IV в., под давлением Македонии, они были вынуждены заключить союз. Македонцы же обратили свой взор на восток, где по другую сторону Эгейского моря находилась богатая Персия. Под руководством Александра Македонского греческие армии с потрясающей быстротой, как горячий нож сквозь масло, прошли через Персидскую империю. Вся обширная территория, которая когда–то находилось под властью Персии, включая Иудею, перешла под власть Греции. Это было начало эллинистической (греческой) эры, когда греческий язык и культура распространились по всему Ближнему Востоку.

После смерти Александра в 323 г. его империя была поделена между его полководцами. Птолемей основал династию в Египте, и почти весь III в. Палестина и евреи были под политической властью Птолемеев. Однако, начиная с 200 г. управление над Палестиной стало переходить в руки Селевкидов, сирийских царей, которые из Антиохии управляли северной частью старой империи Александра. У этого правления было гораздо больше явно выраженных греческих черт, и от евреев стали требовать все большего соответствия эллинистическим религиозным и культурным традициям. Тех, кто отказывался подчиняться, преследовали. Самое большое оскорбление израильтянам было нанесено в 167 г., когда Антиох IV Епифан непосредственно в храме установил статую Зевса, верховного Бога греческого пантеона.

Это святотатство стало искрой, разжегшей крупный мятеж, когда под предводительством Иуды Маккавея евреи взялись за оружие. Мятеж закончился их победой, в результате чего была обретена независимость, а в 164 г. произошло очищение храма. В течение следующего столетия евреи управляли своей страной сами, под руководством священнической династии Хасмонеев. Это продолжалось до тех пор, пока власть греков не сменилась на власть римлян, которые постепенно, в течение II и I вв. до н. э., расширяли сферу своего влияния по всему Средиземноморью. В 63 г. римские легионы под предводительством Помпея (тоже, хотя и менее заслуженно, называемого «Великим») вошли в Палестину. Так начался длительный период римского господства над евреями. Во время проведения необходимой для имперской статистики переписи девственница из Назарета родила своего первенца в Вифлееме (Иудея), в городе Давида, и тем самым поставила точку в родословной, которую мы находим у Матфея.

Стоит отметить две особенности периода между заветами, так как они оказали влияние на мир, в который явился Иисус. Первая особенность — это растущая преданность Закону, Торе, ставшая главной отличительной чертой набожного еврея. Со временем это превратилось в своего рода фанатизм, для оправдания которого вокруг самого Закона создавалось особое богословие, толкования и практика. Этим занимались профессиональные толкователи, писцы. Кроме того, возникали движения, пропагандировавшие чистосердечное повиновение Закону, каким было, например, движение фарисеев. У нас может возникнуть соблазн отвергнуть все это, как законничество. Несомненно, в этом явлении была законническая тенденция, и мы еще услышим, как Иисус, с Его авторитетом и способностью проникать в суть вещей, порицал некоторые ошибки и заблуждения ревнителей Закона и традиции Его современников. Но следует также помнить и о положительных тенденциях, лежавших в основе такого рвения. Разве пленение (самое величайшее бедствие в их истории) не было несомненным Божьим наказанием Его народу именно за несоблюдение Закона? Тогда им действительно необходимо было выучить этот урок истории и приложить все силы, чтобы жить так, как велит Бог, чтобы не только избежать повторного наказания, но еще и ускорить день, когда Он окончательно избавит их от тогдашних врагов. Стремление к святости было серьезным и осмысленным. То была своего рода всеобщая социальная программа, а не просто проявление крайнего благочестия.

Второй особенностью был рост апокалипсических, мессианских чаяний. Преследования продолжались, народ страдал и претерпевал мучения, и зарождалась надежда на окончательное вмешательство Самого Бога, как предрекали пророки. Он должен был навечно основать Свое царство, уничтожив Своих (и Израиля) врагов, воодушевив находившихся в угнетении праведников и положив конец их страданиям. В разных вариантах эти надежды включали в себя ожидание пришествия человека, благодаря которому произойдет такое Божественное вмешательство и который поведет людей за собой. Не все эти ожидания были связаны между собой или касались какой–то одной личности. Для них характерны такие слова и выражения, как Мессия (помазанник), Сын человеческий, новый Давид, Илия, Пророк, ветвь и т. д. (Некоторые из них мы рассмотрим в гл. 3 и 4.) Пришествие такого человека, как считали тогда, возвестит о конце настоящего века, о пришествии Царства Божьего, восстановлении Израиля и суде над нечестивыми.

Можно представить, как забились сердца евреев и какое волнение охватило еврейские общины, когда зазвучало послание Иоанна Крестителя, а затем — и Самого Иисуса (см.: Мк. 1:15):

Исполнилось время! [то, что вы ждали как будущего, уже здесь];

приблизилось Царствие Божие! [Бог сейчас основывает среди вас Свое Царство];

покайтесь и веруйте в Евангелие [от вас требуются безотлагательные действия].

 

Прояснение истории

Такова история, сконцентрированная Матфеем в 17 стихах родословной, история, которая ведет к Иисусу–Мессии, история, которую Иисус завершает. Эта история сформировала Его особые черты и миссию. Этой же истории Он придал значение и вес. Сама форма родословной показывает, что между Ветхим Заветом и Самим Иисусом существует прямая и непрерывная связь. Непрерывность этой связи основана на деяниях Бога. Бог, Который явным образом участвует в событиях, описываемых во второй половине первой главы Евангелия от Матфея, также действовал и в событиях, подразумеваемых в первой половине этой главы. В Иисусе Он завершает то, что

Сам подготовил. Это означает, что именно Иисус наделяет смыслом и значимостью события ветхозаветной истории. В этой главе утверждается, что Иисус — подлинно обетованный Мессия, что Он был зачат Святым Духом и поэтому Он — Сын Божий, что спасительное присутствие в Нем Бога (Иисус, Эммануил) означает присутствие Бога среди людей. Следовательно, человек, согласный с этими утверждениями, должен согласиться и с подразумеваемой в этой главе идеей об истории, которая ведет к Иисусу.

Важно помнить, что мы все еще говорим здесь об истории, а не об исполнении обетовании (что будет предметом обсуждения в следующей главе). Мы больше знакомы с идеей о том, что, как сказал апостол Павел, «все обетования Божий в Нем „да"» (2 Кор. 1:20). Но в каком–то смысле и все дела Божьи в Нем также «да». Ибо Ветхий Завет — нечто гораздо большее, чем собрание чудесных предсказаний об Иисусе. Это главным образом рассказ о деяниях Бога в человеческой истории, из которой возникают эти обетования и в связи с которой они только и имеют смысл.

Если мы будем думать о Ветхом Завете только как об обетованиях, которые исполнились, это может ввести нас в заблуждение, и мы посчитаем, что его содержание само по себе не имеет большой ценности. Действительно, если Ветхий Завет весь «исполнился», то какую ценность он имеет сейчас? Вспоминая идеи Послания к Евреям, можно спросить так: если мы имеем «реальность» Христа, зачем обращать внимание на «тени»? Но события ветхозаветной истории были реальностью (касающейся иногда жизни и смерти) для тех, кто тогда жил. И через эти события рождались реальные отношения между Богом и Его народом, а также шло откровение от Бога к Его народу, а через них — и к нам, ибо это Тот же Самый Бог. Говоря языком Послания к Евреям, это Бог, Который в эти последние дни говорил с нами через Сына, говорил, несомненно, и через пророков. И пророки не представляли бы собой ничего, если бы не были укоренены в земных реалиях их исторической среды — «многократно и многообразно» (см. Евр. 1:1).

ПРОЯСНЕНИЕ ПРОШЛОГО

События в истории Ветхого Завета, с учетом сказанного выше, имеют следующие последствия. Во–первых, независимо от смысла отдельного события, касающегося отношений Израиля с Богом и формулирования их веры, прошлое действительно имеет силу. «То, что это значило для Израиля» не становится просто метафорой или аллегорией, когда мы подходим к Новому Завету. Вместе с тем и, во–вторых, в событии ил и в его изложении вполне допустимо находить дополнительные уровни смысла, если мы смотрим на него в свете конца истории, то есть в свете Христа. И, в–третьих, наоборот, ветхозаветное событие может давать нам новые уровни смысла для полного понимания, Кем Христос был, что Он говорил и делал.

Возьмем, например, такое основополагающее событие для истории Израиля, как исход. Событие как таковое и то, как оно изложено в еврейском источнике, не оставляют сомнений в том, что для Бога здесь характерна забота об угнетенных; Его действия направлены на то, чтобы в отношении их в конечном итоге восторжествовала справедливость. Этот смысловой аспект конкретного повествования из еврейской Библии важен настолько, что стал постоянной характеристикой природы Яхве, Бога Израиля, а также того, что израильтяне понимали под словами «искупление» и «спасение». Этот аспект исхода, как неизменно значимая часть Божьего откровения, остается истинным и после пришествия Христа. Его пришествие никоим образом не меняет и не устраняет истины ветхозаветной истории как таковой и ее значения для Израиля, а именно: что Бог заботится о бедных и страждущих и желает справедливости для эксплуатируемых. Напротив, пришествие подчеркивает и подтверждает эту истину.

Рассматривая, однако, это событие в свете полноты Божьего дела искупления, осуществленного через Иисуса Христа, можно увидеть, что даже изначальный исход имел отношение не только к политическим, экономическим и социальным аспектам положения Израиля. Существовало также духовное угнетение, так как израильтян принуждали почитать египетских богов. «Отпусти народ Мой, чтобы он послужил Мне», — было требованием Бога к фараону. И очевидной целью избавления было то, что они познают Яхве в благодати искупления и предписанных заветом отношениях. Поэтому исход, несмотря на важность всего того, что благодаря этому событию приобрел Израиль, указывает на нечто большее — на необходимость избавления от всякого греха и восстановления отношений с Богом. Такое избавление стало возможным благодаря смерти и воскресению Иисуса Христа. Именно это Моисей и Илия обсуждали с Ним на Горе Преображения, когда говорили, как утверждает евангелист Лука, «об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк. 9:31). И действительно, когда еврейские пророки с надеждой вглядывались в будущее, они рисовали окончательное и полное божественное избавление, как новый и великий исход, в результате которого спасение достигнет всех концов земли. Итак, когда мы рассматриваем изначальный исторический исход в свете завершения истории в Христе, он наполняется важнейшим смыслом благодаря тому, на что он указывает.

ПРОЯСНЕНИЕ НОВОГО

Но в такой же степени важно посмотреть и на другой конец истории — на подвиг Христа — в свете исхода как дела Божьего искупления (как это понималось в Ветхом Завете). Новый Завет говорит, что Благая весть о кресте и воскресении Христа — это полный ответ Бога на всякий грех и его последствия в творении. Но именно Ветхий Завет показывает нам природу и масштаб греха и зла (главным образом в Быт. 4— 11, но также и в истории Израиля и других народов, как, например, в повествовании об угнетении в первых главах Книги Исход). Он показывает нам, что, хотя источник зла лежит вне человека, люди несут перед Богом моральную ответственность за свой собственный грех. Он показывает нам, что у греха и зла есть как коллективное, так и личностное измерение, то есть это оказывает влияние на общественную жизнь и формируют ее, а также определяет нашу личную жизнь. Он показывает нам, что грех и зло влияют на историю через неизбежные причинно–следственные связи и накопление греха в человеческих поколениях. Он показывает нам, что нет такой сферы жизни на земле, где мы были бы свободны от воздействия нашего собственного греха и грехов других. Одним словом, Ветхий Завет указывает нам на очень большую проблему, и ответ на нее должен быть очень серьезным, если таковой вообще существует.

Мы, христиане, видим в Ветхом Завете масштабный и окончательный ответ на эту проблему. Но здесь Бог только начал очерчивать контуры Своего ответа через последовательные искупительные действия в истории, главным примером которых является исход. Понимаете, насколько важно обращаться с Ветхим Заветом как с подлинной историей? Христиане склонны утверждать нечто вроде следующего: «Ветхий Завет предвещает Иисуса Христа». При надлежащем объяснении это действительно так, но такое мнение может ввести в заблуждение. Если в Ветхом Завете видеть лишь некий намек на предстоящее событие, то сам по себе он перестает иметь значение. А это, в свою очередь, может привести к абстрактному и субъективному толкованию дела Христа, и тогда оно теряет всякую связь с изначальными подготовительными искупительными деяниями Бога в истории Израиля.

Но исход был реальным искуплением. Это было реальное действие живого Бога ради реальных людей, находившихся в реальном рабстве, и оно реально их освободило. Они были избавлены от политического угнетения и из общины иммигрантов превратились в независимый народ. Они были избавлены от экономической эксплуатации, то есть от использования их в качестве рабской рабочей силы, и получили свободу, чтобы трудиться на собственной земле. Они были избавлены от нарушений основных прав человека, то есть от притеснений из–за того, что были национальным меньшинством, и получили беспрецедентную возможность создавать новый тип общности на основе равенства и социальной справедливости. Они были избавлены от духовной зависимости, то есть от необходимости поклоняться фараону и другим египетским богам, и получили несомненные знания о живом Боге, установив с Ним предписываемые Заветом отношения.

Таков был смысл и масштаб искупления в еврейской Библии. Само слово «искупление» обрело свой основной смысл благодаря этому событию. Если бы вы спросили любого израильтянина, что он имел в виду, говоря, что Яхве был Искупителем или что сам он был искуплен, он (или она, если бы вы спросили кого–то вроде Деворы или Анны) рассказал бы эту историю и счел бы свой ответ достаточным. Именно об этом говорят некоторые псалмы. Израильтяне прославили искупление, рассказывая эту историю. Им была известна величина проблемы, и они на себе испытали величину Божьего ответа. Нет, это не было последним словом или делом в искуплении. Да, более великий «исход» и полное искупление все еще ожидали их в будущем. В рамках их истории и откровения на тот момент исход был реальным деянием Бога–Искупителя и демонстрировал грандиозность искупительного замысла Бога. Исход был Божьей идеей об искуплении. Сколь же велико тогда наше «Новозаветное Евангелие»? Ведь оно не должно уступать своему ветхозаветному фундаменту, ибо Бог — все Тот же Самый Бог, и Его конечная цель — все та же.

Это означает, что недостаточно просто сказать (а слышим это мы весьма часто): «Исходом Бог спас Израиль от подчинения фараону, а через крест Он спасает от подчинения греху». Выдающееся дело исхода не было просто притчей, служащей иллюстрацией к личному спасению. Более того, само явление рабства не очень хорошо подходит для такого сравнения.

Воистину, крест разрушает рабство моего личного греха и освобождает меня от его последствий. Но исход был освобождением от подчинения греху других. Израильтяне находились в Египте и в рабстве не из–за собственных грехов и Божьего наказания (как было, несомненно, в случае происшедшего позднее вавилонского пленения). Их страдания были прямым следствием угнетения, жестокости, эксплуатации и притеснения со стороны египтян. Их освобождение поэтому было избавлением от подчинения греху других — тех, кто их поработил.

Тем самым мы ни в коем случае не хотим сказать, что сами израильтяне не были грешниками, нуждающимися в Божьей милости, как и остальные люди. Последующее описание их поведения в пустыне служит несомненным доказательством этому. Так же как оно служит доказательством бесконечного Божьего терпения и всепрощающей милости по отношению к их греховным делам и непокорности. И система жертвоприношений действительно была рассчитана на то, чтобы совладать с реальностью греха народа Божьего и обеспечить возможность искупления. Суть в том, что искупление и прощение чьего–либо греха не было смыслом освободительного исхода. Это было скорее избавлением от внешнего зла (а также от порождаемого им страдания и несправедливости) через сокрушительный удар, нанесенный силам зла, и бесповоротным устранением господства над Израилем во всех перечисленных выше сферах — политической, экономической, социальной и духовной.

Следовательно, если кульминационное дело искупления через крест превосходит (хотя также и воплощает, и включает в себя) совокупность всей Божьей искупительной деятельности, которую мы видим в ветхозаветной истории, то и в нашем Евангелии должен содержаться подобный образец освобождения через исход. А также образец искупления греха через жертву или образец всепрощающей милости Бога через возрождение народа (как было после пленения). И действительно, Новый Завет говорит, что смерть и воскресение Христа были космической победой над властями и силами «на небе и на земле», то есть над любыми силами зла, которые связывают и порабощают людей, калечат и разрушают их жизнь, а также искажают и оскверняют само творение. Эта победа — существенная часть библейской Благой вести. И применение этой победы ко всем сферам человеческой жизни — цель всякого христианского начинания.

Итак, мы видим, что если относиться к ветхозаветной истории и ее завершению в Иисусе Христе серьезно, то происходит двусторонний процесс, дающий нам двойную выгоду в нашем стремлении понять всю Библию. С одной стороны, мы можем понять все значение ветхозаветной истории, зная, что она ведет к кульминационному подвигу Христа; с другой стороны, мы можем оценить все аспекты того, что совершено Богом через Христа, зная исторические заявления и демонстрацию намерений Бога в Ветхом Завете. Пока что наше внимание было сосредоточено на исходе. Но те же принципы применимы к другим важным аспектам истории Израиля, например, к самой земле — к истории ее обетования, дарования и наследования, а также к связанным с ней богословию, законам, установлениям и нравственным обязанностям.

История монархии с сопутствующими служением и речами пророков также многое прояснит, если использовать «перспективный» и «ретроспективный» подходы, что мы и пытались сделать.

Приводимая Матфеем родословная указывает нам, христианам, как надлежит применять материал еврейской Библии к Иисусу и Новому Завету; мы должны видеть в ней актуальное, с многочисленными аспектами повествование, кульминационной точкой которого является уже повествование о Самом Иисусе. Взятые вместе, оба Завета отражают историю Божьего дела спасения, совершаемого ради человечества. Говоря об этом, многие ученые используют выражение «история спасения», и некоторые из них считают, что именно это в первую очередь связывает два Завета христианской Библии. Как и в случае со многими научными воззрениями, такая точка зрения оспаривается, но все–таки представляется бесспорным тот факт, что история — это один из важнейших аспектов связи Старого и Нового и что родословная Матфея, с ее явными и неявными уровнями смысла, со всей очевидностью указывает на это.

 

Уникальная история

В отношении Ветхого Завета мы используем выражение «история спасения». Из этого следует, что в истории Израиля Бог действовал ради их спасения так, как не действовал в историях других народов. Такое заключение сегодня многих смущает. Не всем нравится идея о том, что только у одного избранного народа Божьего есть уникальная история спасения, какой не было у всех остальных народов, которым в целом досталось не так уж много. Конечно, некоторые богословы утверждают, что если мы верим в одного Бога, Который является, и всегда был, Богом всех людей, то нам нужно учитывать все истории народов и культур, поскольку они тоже — часть Его дела на земле. И разве не могут эти небиблейские истории тоже быть полноценным приготовлением к совершаемому Богом делу окончательного спасения в Иисусе Христе? Несомненно, в истории Ветхого Завета представлен только один путь к Иисусу — история Его собственного народа. Но, утверждают эти богословы, не нужно подчеркивать особый характер этой истории, когда мы говорим о других народах, которые находятся вне рамок исторического иудео–христианского наследия. Скорее, мы должны искать в мировой истории другие пути, ведущие к познанию Благой вести Христа. Если довести эту цепочку рассуждений до логического конца, то можно прийти к выводу, что без Ветхого Завета (по крайней мере, что касается его канонического авторитета) могут обойтись люди, имеющие свою собственную религиозную и культурную историю и традицию священных книг.

Итак, очевидно: если мы верим в то, что христианская церковь все эти века была права в том, что признавала еврейскую Библию важнейшей и неотъемлемой частью канона Писания, то мы должны что–то сказать об этой связи между историей Израиля, или историей спасения, и остальной человеческой историей. Иначе нам тоже придется притворяться, будто Новый Завет начинается с Мф. 1:18, и забыть все, что Матфей говорил в своем неповторимом прологе. Но, как будет видно позднее, отказавшись от Ветхого Завета, мы потеряем большую часть смысловых акцентов, связанных с Самим Иисусом. Ибо Его уникальность базируется на фундаменте уникальной истории, которая готовила Его появление.

К сожалению, этот аргумент о связи между христианством и другим религиями в современной полемике звучит не всегда. Во многих дискуссиях, посвященных значению Иисуса Христа в контексте мировых религий, Его фактически отрывают от Его собственных исторических и литературных ветхозаветных корней и говорят о Нем, как об основателе новой религии. И, конечно, если под этим имеется в виду, что христианство в какой–то исторический момент стало отдельной от иудаизма религией, то с такой точкой зрения можно согласиться как с поверхностной правдой. Но, вне сомнения, у Иисуса не было намерения просто создавать еще одну «религию». То, Кем был Иисус, и то, для чего Он пришел, было давно подготовлено Божьими деяниями ради народа, к которому Иисус принадлежал, и через их священную литературу. Цель всей этой книги — доказать, что нам нужно принять очевидные доводы еврейской Библии, если мы хотим понять уникальность Христа.

ВСЕМИРНАЯ ЦЕЛЬ

Обсуждение этого вопроса следует начать со сделанного ранее вывода о том, что сам Ветхий Завет однозначно указывает нам на то, что в истории Израиля нужно видеть конечную цель не только для Израиля, но и для всех народов земли.

Само построение библейского повествования делает это очевидным. В Новом Завете знакомство с Иисусом отложено до того момента, пока нам не напомнят, что было до Него, так же как в Ветхом Завете Израиль (семейство Авраама) выводится на авансцену в Быт. 12 только после обстоятельного разъяснения, в какое затруднительное положение попало все человечество. В первых одиннадцати главах Книги Бытие речь идет исключительно о человечестве в целом, о мире всех людей и о неразрешимой проблеме их коллективного греха. Поэтому рассказ об Израиле, который начинается в гл. 12, — это фактически ответ на проблему человечества. В частности, все дела Бога с Израилем необходимо рассматривать как выполнение незаконченного дела со всеми народами.

Это, как мы видели, очевидная цель Божьего обетования Аврааму впервые прозвучавшего в Быт. 12:3 и повторяемого в книге несколько раз: «И благословятся в тебе все племена земные».

Это обещание затем повторяется многократно и в разных вариантах в других частях Ветхого Завета. Например, на горе Синай Бог, говоря Израилю о его уникальных чертах и особой роли среди других народов, утверждает, что Он не местное божество или даже не обычный «национальный» бог. Масштаб Его интересов и Его власти — всемирный: «Моя вся земля» (Исх. 19:5). Он уже пытался, хотя и с меньшим успехом, донести ту же мысль до фараона, чье сопротивление дало возможность продемонстрировать Божье могущество и провозгласить Его имя «по всей земле». Цель бедствий и последующего избавления была следующей:

Дабы ты узнал, что нет подобного Мне на всей земле…

(Исх. 9:14,16,29).

Чтобы возвещено было имя Мое по всей земле…

Дабы ты узнал, что Господня земля…

На то же всемирное измерение ссылаются иногда пророки. Иеремия, например, вспоминая относительную верность

Израиля Богу в пустыне (то есть по сравнению с отступничеством в его дни), говорит:

Израиль был святынею Господа, начатком плодов Его

(Иер. 2:3).

Каких плодов? Вероятно, плодов среди народов. Как видно из контекста, несмотря на всю ценность Израиля, интерес Бога не ограничивался исключительно им. Они были скорее «начатком плодов», гарантировавших гораздо больший урожай. Позднее тот же пророк предвидел, что может случиться, если Израиль придет к подлинному покаянию:

И будешь клясться: жив Господь! в истине, суде и правде; и народы Им будут благословляться и Им хвалиться

(Иер. 4:2).

Это отголосок того вселенского обетования Аврааму в Быт. 12:3, которое приобретает более широкое значение в Быт. 18:18,19, где Бог говорит:

От Авраама точно произойдет народ великий и сильный, и благословятся в нем все народы земли. Ибо Я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путем Господним, творя правду и суд; и исполнит Господь над Авраамом, что сказал о нем.

Божье обетование — благословение всех наций — связано здесь с нравственными требованиями, предъявляемыми к потомкам Авраама. Они должны стать общиной, неукоснительно соблюдающей принципы Яхве, — принципы праведности и справедливости. Только так их миссия может быть выполнена. Иеремия берет это условие обетования и включает его в свой призыв к подлинному покаянию. Если бы только Израиль вернулся к той жизни, для которой был создан, когда и общественная, и богослужебная практики основаны на «истине, справедливости и праведности», то Бог мог бы приступить к достижению Своей более широкой и великой цели — благословению остального человечества. Иеремия, призванный быть «пророком народов» (не только Израиля), сознавал этот всемирный аспект своей миссии. На кону стояло гораздо больше, чем судьба одного Израиля.

В Псалтири этот общечеловеческий мотив звучит тоже часто. Мы уже обращали внимание на Пс. 71:17, в котором появление наследника из рода Давида связывается с благословением всех народов. Участие всех народов земли в благословении Израиля — это, как мы скоро увидим, также общий мотив для псалмов, прославляющих царство Яхве.

При чтении Ветхого Завета и при изучении исключительной истории, описанной там, надо держать в уме эту перспективу. Исключительность израильской истории состоит в том, что она дает особые средства для достижения всеобщей цели. Нас обвиняют в некой узости наших взглядов, в стремлении к исключительности в нашем богословии, когда мы утверждаем, что еврейская Библия и еврейская история неразрывно связаны с Новым Заветом. Эти обвинения безосновательны. Как раз напротив, мы доказываем, что остальной мир не был исключен из замыслов Бога, когда Он устанавливал Свои отношения с Израилем. И действительно, перефразируя известную фразу из Евангелия от Иоанна, можно сказать: Бог так возлюбил мир, что избрал Израиль.

УНИКАЛЬНЫЙ ОПЫТ

Следует все же подчеркнуть, что, согласно Ветхому Завету, ни у одного народа не было такого опыта, как у Израиля, познавшего благодать и могущество Бога. Деяния Бога, совершаемые им среди народа Израиля и с его помощью, уникальны. История избрания, искупления, завета и наследования, очерченная в приведенном выше историческом обзоре, была историей, в которой не принимали участие никакие другие народы. Но это вовсе не означает, что Бог никак не проявлял Себя в историях других народов. Ветхий Завет однозначно говорит обратное, и мы разберем это ниже. Но это все–таки означает, что только в отношении Израиля Бог действовал согласно условиям Завета Искупления, который появился благодаря

Его спасительной благодати и поддерживался ею. Во Второзаконии события предыдущей истории Израиля представлены как абсолютно беспрецедентные.

Ибо спроси у времен прежних, бывших прежде тебя, с того дня, в который сотворил Бог человека на земле, и от края неба до края неба: бывало ли что–нибудь такое, как сие великое дело, или слыхано ли подобное сему? Слышал ли какой народ глас Бога, говорящего из среды огня, и остался жив, как слышал ты? Или покушался ли какой Бог пойти, взять себе народ из среды другого народа казнями, знамениями, и чудесами, и войною, и рукою крепкою, и мышцею высокою, и великими ужасами, как сделал для вас Господь, Бог ваш, в Египте пред глазами твоими? <…> И так как Он возлюбил отцов твоих и избрал вас, потомство их после них, то и вывел тебя Сам великою силою Своею из Египта, чтобы прогнать от лица твоего народы, которые больше и сильнее тебя, и ввести тебя и дать тебе землю их в удел, как это ныне видно

(Втор. 4:32—34,37,38).

В этом отрывке присутствуют все четыре элемента искупительной истории, упоминавшиеся выше: избрание, искупление, завет и наследование. Затем идет богословское заключение о том, что уникальность Израиля указывает на уникальность Самого Яхве как Бога:

Тебе дано видеть это, чтобы ты знал, только Господь есть Бог, и нет еще кроме Его

(Втор. 4:35).

Таким образом, существует связь между откровением о свойствах Бога и о характере Его искупительного дела ради человечества в истории Израиля. Уникальность этого народа связана с Божьей уникальностью. Проще говоря, Бог совершал в народе Израиля, и для него, то, чего Он не совершал в истории никакого другого народа.

Эта уникальность исторического опыта Израиля проистекает, однако, из его особой роли и функции в истории. Израиль должен был содействовать реализации Божьего обетования о благословлении народов земли. Он должен был стать Его царством священников среди народов (см.: Исх. 19:6) и

Его представителем для остального человечества, а также — средством приведения народов к спасительному знанию о живом Боге. Для выполнения этой задачи Израиль должен был стать святым народом (отличающимся от остальных), который ходит «путем Господним, творя правду и суд» (как мы видели в Быт. 18:19). Вот почему в приведенном выше тексте из Второзакония мы обнаруживаем не только богословский подтекст, затрагивающий природу Бога, но также и моральный подтекст, затрагивающий природу Израиля в свете их уникального опыта:

Итак, знай ныне и положи на сердце твое, что Господь есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме Его. И храни постановления Его и заповеди Его, которые я заповедую тебе ныне, чтобы хорошо было тебе…

(Втор. 4:39,40).

Так что уникальный исторический опыт не обеспечивал Израилю комфортного состояния и привилегий. Скорее, это было бремя, поскольку ему приходилось выполнять миссионерскую задачу и нести за это нравственную ответственность. Если бы Израиль отказался от своей миссии, то в каком–то смысле встал бы на один уровень с другими народами. Он, как и все народы, и все человечество, подвергался Божьему суду, и его история сама по себе не давала ему никакой гарантированной защиты.

Пророк Амос очень четко осознавал, что уникальная история Израиля — своего рода палка о двух концах. Он рассказывает о ключевых этапах искупительной истории Израиля: от исхода и странствования по пустыне до победного входа в обетованную землю и появления пророков. Но использует он эти факты не для того, чтобы поздравить израильтян с тем, что у них есть благословения и привилегии, а чтобы противопоставить их нынешнему поведению. Мирясь с вопиющей несправедливостью и развращенностью своего общества, они отрицали то, что приобрели благодаря своей истории. Уникальный опыт Божественного спасения предполагал более суровое наказание за непокорность (см.: Ам. 2:6—16; 3:2).

Поэтому Амос предрекает немыслимое: Израиль будет уничтожен, а земля заброшена. Но, разумеется, те, кто слушал пророка, наверняка протестовали: ведь не может же Бог поступить так со Своим народом! Разве не их Он вывел из Египта? Да, конечно. Ну, а что делать, если ваши нравственные нормы теперь на уровне самых низких норм остального человечества? Ваша история сама по себе не дает вам ни оправдания, ни защиты.

Не таковы ли, как сыны Ефиоплян, и вы для Меня, сыны Израилевы? говорит Господь. Не Я ли вывел Израиля из земли Египетской и Филистимлян — из Кафтора, и Арамлян — из Кира?

(Ам. 9:7).

Это разящее слово, должно быть, потрясло Израиль до основания — даже больше, чем гневные слова, которые идут перед этим стихом и после него, предрекающие страшное будущее. Израиль для Бога — то же самое, что и далекие чужеземцы на самом краю известного им мира?! Именно так, отвечает Бог через Амоса, — раз из–за вашего непослушания вы лишаетесь прав, которыми наделила вас ваша история, и миссии, для которой она вас готовила.

С этим стихом следует обращаться осторожно — чтобы не усмотреть того, чего в нем нет. Некоторые ученые используют его для утверждения, что в глазах Бога другие народы стояли на одном уровне с Израилем и что в их истории Он тоже действовал спасительным образом. А это уже может быть использовано как один из аргументов в пользу различных форм религиозного универсализма и плюрализма. Однако Амос не говорил, что другие народы были как Израиль; он утверждал, что в глазах Бога Израиль стал как другие народы — из–за греховности и неотвратимого Божьего наказания.

Тот факт, что Амос подтверждает господство Бога над историями других народов, — включая их «исходы» и миграции, — не означает, что, с точки зрения пророка, Бог «искупил» их через эти события или что они имели такие же отношения с Богом на основе некоего завета, как это было у Израиля. Такой взгляд абсолютно противоречит тому, что сам Амос категорически утверждал несколькими главами ранее:

Слушайте слово сие, которое Господь изрек на вас, сыны Израилевы, — на все племя, которое вывел Я из земли Египетской, — говоря: только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши

(Ам. 3:1).

Здесь «признал» — особое слово, которое иногда используется в еврейской Библии для выражения убеждения, что Бог избрал Израиль и заключил с ними Завет. Именно в силу этого, как утверждается в тексте, лишь Израиль имел особые отношения с Богом, независимо от Божьих деяний в истории других народов. Но, как говорится в последней строке (и этот неожиданный поворот очень характерен для риторики Амоса), сама эта уникальность была не привилегией, а причиной для Божьего наказания.

Итак, несомненно, уникальность истории Израиля, как истории искупительных деяний Бога через отношения с народом, заключившим с Ним Завет, — это часть учения Ветхого Завета. Недвусмысленное подтверждение этого Амосом в 3:1,2 становится еще более значимым, когда мы понимаем, что пророк знал о вмешательстве Бога в другие истории и о том, что Яхве, Бог Израиля, был нравственным арбитром в делах других народов (см.: Ам. 1:2 — 2:3).

Помнить и выделять эту истину об Израиле не значит умалять другую истину — что Божий замысел по своему масштабу был всемирным. Израиль и существовал только благодаря желанию Бога спасать людей из всех народов. Бог, однако, решил осуществлять это особыми историческими средствами. Напряжение между общечеловеческими и особыми средствами обнаруживается во всей Библии; всегда присутствуют два полюса. Подытожить это можно так: хотя Бог в Своем искупительном замысле учитывает каждый народ, ни в каком другом народе Бог не действовал так, как в Израиле, — ради всех народов. В этом была уникальность Израиля. Ее можно рассматривать одновременно как исключительность (в том смысле, что никакой другой народ не имел того опыта Божественного откровения и искупления, какой был у израильтян) и как всеобщность (в том смысле, что Израиль был создан, призван и поставлен среди других народов, чтобы всем принести окончательное спасение).

И если мы рассматриваем деяния Иисуса в свете вышесказанного, то исключительно важно помнить, что в Новом Завете Бог представлен нам как Мессия, Иисус Христос. И Мессия «был» Израилем. То есть Мессия был типичным представителем Израиля и его олицетворением. Мессия был исполнением всего того, для чего Израиль был введен в этот мир: для откровения Бога о Самом Себе и для Его дела искупления человечества. По этой причине можно говорить, что уникальность Израиля выразилась в Иисусе. То, что Бог не делал ни через какой другой народ, Он сейчас осуществил именно через Мессию Иисуса. Весь парадокс заключается в том, что, сужая Свою искупительное дело до отдельного уникального человека — Иисуса, Бог открыл путь для распространения Своей искупительной благодати среди всех народов. Израиль был уникальным, потому что через него Бог осуществлял свой всемирный замысел. Иисус воплотил эту уникальность и реализовал этот всемирный замысел. В качестве Мессии Израиля Иисус мог быть спасителем мира. Или, как, заглядывая в прошлое, рассуждал Павел, через исполнение Божьего замысла, начавшегося с избрания Авраама, Иисус стал вторым Адамом, возглавившим новое человечество.

 

Израиль и истории других народов

БОГ УПРАВЛЯЕТ ВСЕЙ ИСТОРИЕЙ

Хотя история Израиля — это уникальное повествование о спасительных деяниях Бога, в Библии также ясно говорится о том, что Яхве управляет историей и всех других народов. Иногда это управление осуществлялось через непосредственное столкновение этих народов с Израилем. Переселение филистимлян с побережья Эгейского моря или переселение «арамлян» из северной Месопотамии не имело в то время отношения к израильтянам, но, как говорит Амос, именно Яхве «вывел» их оттуда (см.: Ам. 9:7). И кем бы ни были эмимы, хореи или аввеи, не говоря уже о замзумимах, у них не было ничего общего с израильтянами! Тем не менее их передвижениями и судьбами Яхве управлял так же, как и историческим переселением Израиля, о чем свидетельствуют некоторые удивительные крупицы древней географии, обнаруживаемые во Втор. 2:10–12; 20–23.

Однако, как говорит Библия, Бог в основном управляет отношениями других народов с Израилем. Иными словами, Бог включает их в Свой замысел, если это касается Его собственного народа, — иногда на пользу Израиля, иногда для его наказания. Кроме того, Божий замысел в отношении Израиля заключался в том, чтобы в конечном итоге благословить и искупить человечество в целом. Поэтому можно говорить, что деятельность Бога в истории других народов также включена в этот более широкий замысел.

Другими словами, мы можем провести богословское различие (но не полное разделение) между Израилем и другими народами. История спасения реальна. И она происходила в рамках общечеловеческой, мировой истории, которая вся управлялась Богом. Ее нельзя считать некой внеземной, священной или религиозной историей лишь потому, что «она есть в Библии».

Некоторые примеры Божьего вмешательства в исторические дела народов (не Израиля) помогут проиллюстрировать эту мысль.

Египет Совершая здесь Свои дела, Бог имел в виду весь мир (см.: Исх. 9:13—16).

Ассирия В течение полутора столетий это было доминирующее государство в мире, но, с точки зрения пророка, — всего лишь орудие в руках Яхве (см.: Ис. 10:5–19).

Вавилон Во многом непопулярность Иеремии в поздние годы его жизни была вызвана его убеждением, что именно Яхве поставил на царство Навуходоносора, доверив ему господствовать в мире. О Навуходоносоре Бог сказал: «Раб Мой» (см.: Иер. 27:5–7).

Аввакум был ошеломлен тем же откровением (см.: Авв. 1).

Согласно Книги Пророка Даниила, такое толкование текущих событий было поручено даже самому Навуходоносору (см.: Дан. 2:37,38; 4:17,25,32).

Персия Центральный мотив Ис. 40—48 — неожиданное возвышение Кира, царя Мидии и Персии, вызывавшее тогда наибольшее беспокойство в мире, было непосредственным делом Бога Израиля, и никого другого. Богу настолько был нужен ни о чем не ведающий Кир, что Он допустил негодование Своего собственного народа, назвав Кира «пастырь Мой» и «помазанник Мой» и изобразив его ведомым собственной Божественной рукой во всех его победах (см.: Ис. 44:28 — 45:13).

Таким образом, спасительные деяния Бога, совершаемые в народе Израиля и ради него, происходили не в огороженном от остального мира пространстве, а в беспокойном мире, где сталкивались различные политические интересы, возвышались и рушились империи, судьбами которых управлял Яхве.

НАРОДЫ УЧАСТВУЮТ В ИСТОРИИ ИЗРАИЛЯ

Очень часто кажется, что в Ветхом Завете народы нужны лишь для того, чтобы наблюдать за тем, что Бог делает с Израилем. Они показаны почти как зрители драмы, в которой участвует Бог и Его народ. Народы будут трепетать, как живо описывает Моисей, когда услышат, что Яхве сделал с египтянами ради Своего народа (см.: Исх. 15:14—16). Но, с другой стороны, что бы подумали египтяне о Яхве, если бы Он уничтожил Свой непокорный народ, как и угрожал сделать (см.: Исх. 32:11,12)? Заступничество Моисея за свой народ во время эпизода с золотым тельцом значительно укрепило репутацию Бога среди народов.

Израиль был поставлен Богом на всеобщее обозрение как на открытую арену. И если бы Израиль соблюдал данные ему Богом законы, тогда его жизнь как народа была бы столь явно праведной, что другие народы заметили бы это и стали бы спрашивать об их законах и Боге (см.: Втор. 4:6—8). Но, с другой стороны, если бы они не сделали этого и Бог исполнил бы Свои угрозы и наказал бы Свой народ, опустошив Свой собственный город, землю и храм, тогда народы стали бы спрашивать, почему случилась такая невероятная вещь. Ответ был готов заранее (см.: Втор. 29:22—28).

Но даже если бы это наказание было полностью заслуженным, такое положение дел порочило бы Божье имя. Поэтому, возвращая Своему народу право на их землю, Бог делал это также ради того, чтобы восстановить Свою репутацию среди народов (см.: Иез. 36:16—23).

Более того, при чтении некоторых псалмов возникает ощущение, что история Израиля могла быть в какой–то степени присвоена другими народами. В псалмах, воспевающих царствование Яхве, народы и весь мир неоднократно призываются радоваться и хвалить Бога за Его могущественные деяния в Израиле. Почитайте, например, Пс. 46; 95:1—3; 97:1—3. Итак, если история спасения Израиля (которая упоминается в этих псалмах как «чудеса» и «благодеяния» Яхве) должна стать причиной радости народов, то, по всей вероятности, они извлекают из этой истории какую–то пользу или же включены в ее замысел, хотя напрямую в ней не участвуют.

Как это может произойти, остается в Ветхом Завете загадкой. Действительно, иногда я задумываюсь о том, что происходило в душе у рядового израильтянина, поющего псалмы, не говоря уже об обычном христианине, поющем рождественские гимны. Что он думал, когда пел такие слова:

Для него, как для израильтянина, имя Яхве, спасение, слава и чудеса означали только одну вещь — несравненную историю своего собственного народа и все то, что для них сделал Бог. Однако в этом гимне он радушно призывает все народы, всех людей, всю землю — ни больше и ни меньше — присоединиться к прославлению этих уникальных событий. Несмотря на всю таинственность богослужения Израиля, этот вселенский и общечеловеческий аспект все–таки здесь существует. И очень важно помнить о нем, когда мы читаем о призывах к отдельному богослужению и верности исключительно Яхве, а также о нетерпимости к религиозным практикам других народов, особенно к их идолопоклонству, которое осуждается в тех же самых псалмах.

НАРОДЫ УЧАСТВУЮТ В БУДУЩЕМ ИЗРАИЛЯ

Ветхий Завет не просто отводит другим народам роль зрителей — пусть и ликующих, — а идет дальше в своей «программе». В Пс. 46 народы перестают быть зрителями (ст. 2) и уже находятся в центре событий:

Народы стоят перед престолом Бога не позади народа Божьего и даже не рядом с ним, а именно как народ Бога, Чье обетование Аврааму учитывало их с самого начала. Вероятно, воображение нашего израильтянина, распевающего псалмы, должно было хорошо поработать, чтобы он мог представить, когда же и каким образом распеваемые им слова смогут стать реальностью. И тем не менее эти слова там есть, и петь их нужно, преисполнившись веры и надежды.

Воображение пророков простиралось еще дальше. Амос в той же главе, где он уподобляет Израиль другим народам — из–за их грехов и заслуженной судьбы, — говорит о будущем восстановлении дома Давида, когда в него войдут народы, «между которыми возвестится имя [Божье]» (Ам. 9:11,12). Этот отрывок цитирует апостол Иаков в качестве авторитетного утверждения из Писания, когда говорит, что можно принимать язычников в молодую христианскую церковь (см.: Деян. 15:13 и дал.). Мы разберем значение этого события в главе 4.

Иаков мог легко выбрать и некоторые другие пророческие тексты для подкрепления своего понимания данного события. В Ис. 19, например, после предсказания кар, которые должны обрушиться на тогдашний Египет, есть удивительное описание, как Египет и Ассирия соберутся для прославления Бога вместе с Израилем и будут благословлены Им вместе с их землею. Через исцеление и возрождение, в которых слышится отзвук самого исхода, они превратятся из врагов в «народ Мой». Что это, спасительный исход для египтян (см.: Ис. 19:19—25)?

Иеремия дает народам ту же надежду и делает это практически теми же словами, которыми он обнадеживал свой народ. Все находятся под судом Божьим, и Бог накажет их за то, что они делают с Израилем, но и покажет путь к возрождению и присоединению к народу Божьему — покаяние:

Но после того, как Я исторгну их, снова возвращу и помилую их, и приведу каждого в удел его и каждого — в землю его. И если они научатся путям народа Моего, чтобы клясться именем Моим: «жив Господь!» [обратите внимание на отголосок 4:2], как они научили народ Мой клясться Ваалом, — то водворятся среди народа Моего

(Иер. 12:15–16).

Связь между принадлежностью к народу Божьему и признанием Яхве единственным истинным и живым Богом еще отчетливее представлена в Ис. 44:3—5, в прекрасной картине обращения чужаков к Богу в результате нисхождения Божьего Духа и благословения, напоминающего нисхождение животворной воды:

Один скажет: «я Господень», другой назовется именем Иакова; а иной напишет рукою своею: «я Господень», и прозовется именем Израиля

(Ис. 44:5).

Этот же пророк идет дальше отдельной картины и рисует кульминационное спасительное дело Бога, распространяющееся на все народы земли. Спасительная правда, явленная Богом Израилю, будет распространена на все народы:

…От Меня произойдет закон, и суд Мой поставлю во свет для народов. Правда Моя близка; спасение Мое восходит, и мышца Моя будет судить народы

(Ис. 51:4,5).

В этом отрывке говорит Бог, но миссия возлагается на «Раба Господа», Который в силе духа

возвестит народам суд… Не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда

(Ис. 42:1,4).

И сделает это в силу возложенной на него Богом миссии:

Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли

(Ис. 49:6).

Призыв становится всемирным:

Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли

(45:22).

В главе 4 мы разберем, как эти конкретные тексты и личность «Раба Господа» нашли свое отражение в чертах и миссии Иисуса.

Таков, следовательно, «конец истории», на который указывает Ветхий Завет, который никогда не достигается на его страницах и, несомненно, все еще ожидает нас. Эсхатологическое упование Израиля заключается в том, чтобы их собственная история слилась когда–нибудь с всемирной историей народов, чтобы народам было даровано спасение и чтобы они присоединились к народу Божьему. Это слияние было достигнуто, как мы видели, без отказа от уникальной истории Израиля как истории спасительных Божьих деяний, не имеющих параллелей в истории какого–либо другого народа, но также и без отрицания участия и заинтересованности Бога во всей человеческой истории. Согласно эсхатологическому замыслу, достижения народов, которые войдут в новый век и новое творение, найдут свое применение. Экономическая и культурная история народов, являющаяся фактически исполнением наказа всему человечеству распоряжаться ресурсами земли, должна в конечном итоге стать достоянием народа Божьего. В Ис. 23:18, например, после того как провозглашается осуждение экономического гнета Тира, идет предсказание, что вся выгода от торговой деятельности этой империи будет полезна народу Божьему. Пророк Аггей (2:6—9) предвидит процветание народов, которые вернутся к своему законному Владыке — к Самому Господу, в Его храм. Это ожидание подтверждается видением из Отк. 21:24. Иными словами, человеческая история, выходящая за рамки истории спасения, история всего человечества, живущего по Божьей милости на земле, тоже имеет смысл и ценность и каким–то образом способствует славе Бога, Который будет царствовать над искупленным человечеством в новом творении.

Итак, уникальная история с уникальными последствиями. Вот к чему ведет родословная Матфея. Тему собирания народов мы продолжим в главе 4. А эту главу будет уместно завершить наблюдением за тем, как апостол Павел, который остро ощущает и защищает свою уникальную миссию среди народов, связывает вместе эти два аспекта истории.

В течение всех веков, пока существовал ветхозаветный Израиль, было поистине «тайной» (собственное слово Павла), как Бог осуществит то, что он обещал Аврааму, а именно — благословение всех народов. Но Павел очень ясно представлял, как эта тайна будет «раскрыта» через колоссальное достижение Бога во Христе. Он знал, что именно через парадоксальное «сужение» Божьего искупительного дела до уникальных свойств и черт в одном человеке — Мессии, Иисусе — Бог предложил всем, без ограничений, народам благодать Своей Благой вести. В Гал. 3 и Еф. 2 и 3 Павел показывает, как то, чем язычники не обладали раньше (поскольку в то время это было предназначено только для народа Израиля), стало доступно им теперь в Мессии (и никак иначе). Таким образом, великое ветхозаветное чаяние о том, что народы будут когда–нибудь частью Израиля, становится реальностью через Иисуса–Мессию.

В Рим. 9—11 Павел пытается осмыслить тот факт, что происходит это неожиданным и нежелательным образом (с его, еврея, точки зрения). Большинство его современников–евреев не приняли Иисуса как Мессию. Но в результате этого неприятия стали «прививаться» языческие народы. Однако язычники не образовали отдельной «маслины». Для Павла был только один народ Божий, и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Нет, язычники прививались к изначальному стволу.

Иными словами, как говорилось в ветхозаветных молитвах и пророчествах, народы теперь участвуют в спасительных Божьих деяниях, начатых Им в истории Израиля. Это были язычники самого разного происхождения, даже с самых дальних окраин восточного Средиземноморья, входивших в поле миссионерской деятельности Павла. Но сейчас они стали питаться от корня и соков Израиля, от его «сыновства», славы, заветов, законов, храмового богослужения, обетовании, патриархов и от Христа по плоти (см.: Рим. 9:5). Следовательно, христианин–язычник — это человек двух историй. С одной стороны, это его собственный народ и культура, его происхождение и наследие, которыми, как мы видели, ни в коем случае нельзя пренебрегать, и, с другой стороны, это его духовная, «привитая» культура, берущая свое начало от Авраама, народа Божьего, культура, которую он наследует через принятие Христа.

Вероятно, из–за того, что апостол Павел не очень популярен в Рождество, обыкновенный христианин, поющий рождественские гимны, не осознает этого так, как должно, — даже если он, насколько позволит ему воображение, поставит себя на место древнего израильтянина, поющего: «О приди, о приди, Эммануил». Тем не менее это так. Он и израильтянин — такие же братья в Мессии, как члены Церкви — братья во Христе. И хотя в родословной Иисуса сокрыто повествование, подводящее к Нему, оно, как понимал его евангелист Лука, подводило еще и к новому началу с Ним (см.: Деян. 1:1). Повествование будет продолжаться, пока обетование Аврааму не исполнится среди людей, представляющих все народы, народности, племена и языки. Это цель всей истории, так же как это было целью истории Израиля, и в Церкви Мессии это уже предчувствуется.

Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе

(Гал. 3:28).

Один народ, одна история. Суть в том, что это такая же наша история, как она была историей Иисуса, и не важно, читаем мы на рождественской службе Мф. 1:7–17 или нет. Ибо через Него мы становимся потомками Авраама, как и Он.

Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники

(Гал. 3:29).