Клинт сидел у ее постели, глядя, как тени ветреной зимней ночи скользят по тонкому лицу.

На Таре была бледно-зеленая маечка. Что было под ней, он не видел из-за одеяла. Она выглядела совсем девочкой. Хотя Клинт отчетливо помнил ее прекрасные формы, которые видел сегодня в ванной комнате.

Клинт позволил себе немного помечтать об утренней сцене: нежная прозрачная кожа, узкая талия круто перетекает в округлые бедра, полная грудь, возбужденно торчащие соски…

Весь день он только о том и думал, что мог поцеловать эту налитую грудь, подразнить языком темные ягодки, и Тара не оттолкнула бы его.

Одна эта мысль заставляла его мужское существо вздыматься и твердеть.

А он сбежал.

Почему? Ради нее? Ради себя?

Чтобы не дать расцвести желанию, которое, он был уверен, им не дано удовлетворить?

Желанию, которое могло разрушить их жизнь, лишить ее упорядоченности и предсказуемости, за которую они оба цеплялись.

Шрам на его груди внезапно заныл, но Клинт решил не обращать на это внимания и наслаждаться зрелищем открывающейся красоты, пока она была ему доступна.

Борясь с желанием дотронуться до Тары, он скрестил руки на груди. Клинт поражался собственному стремлению постоянно быть рядом с этой женщиной. Не только для того, чтобы защитить ее или насладиться ею.

Здесь есть что-то еще.

Он давно понял: когда Тара рядом, когда она смотрит ему в глаза, произносит его имя, на ее призыв внутри Клинта откликается какой-то другой человек, незнакомый даже ему самому. Живой человек, а не ходячий труп, в который он превратился за последние три года. И пусть новое чувство тревожило и мучило его, но это была жизнь. Разве мог Клинт от нее отказаться?

А Тара мирно спала, ее белокурые локоны разметались по подушке. Вдруг ее ресницы затрепетали. Тара открыла глаза и посмотрела на Клинта без страха и удивления, только немного смущенно.

— Доброе утро, — произнесла она тихим и немного хриплым спросонья голосом.

— Уже день, — ответил Клинт, ругая себя в душе последними словами за то, что попался.

— Который час?

— Около пяти.

Тара резко села в кровати.

— Я столько проспала?

— Вот и хорошо.

— Я же целый день потеряла!

Она выглядела такой нежной и сексуальной, что Клинту отчаянно захотелось сорвать одеяло и наброситься на нее.

— Это все из-за ванны. — Тара наконец спохватилась и стала лихорадочно приглаживать волосы. — Она на меня так расслабляюще подействовала…

Это было выше его сил. Клинт наклонился и прошептал ей в самое ухо:

— Странно. А на меня она подействовала совсем наоборот.

— Что-то не похоже.

Клинт с трудом оторвался от ее уха, но теперь ее губы оказались в опасной близости от его рта.

— Это не потому, что я не хотел тебя, Тара.

— Вот как?

— Это потому, что я слишком тебя хотел.

Она судорожно перевела дыхание.

— Ага… И… А в остальном все в порядке? Джейн звонила?

Клинт выпрямился и кивнул головой.

— Все в порядке. Джейн звонила. Они с Мариссой украшают елку. Она очень не хотела уезжать, и я разрешил ей остаться у Сорренсонов под присмотром Гарри. Дэвид дома, так что я там не нужен.

— Значит…

Он кивнул.

— Я остаюсь здесь.

— Ладно. — Тара опустила глаза, но тут же вскинула их снова. — Но подожди, Эндовер. Если Джейн в порядке, почему ты…

— Почему я сижу у твой постели?

Она кивнула.

— Думаю, если я скажу, что охраняю тебя, ты мне не поверишь?

— Не поверю.

— Ну и правильно. Просто мне пришла в голову одна мысль.

Тара удивленно подняла брови.

— Какая?

— Тебе нужно одеться.

Тара подождала секунд десять.

— Это все, что ты хотел мне сказать?

— Пока да.

— Тебе не кажется, что все это слишком таинственно?

— Такая работа, любимая.

Напряжение, которое он чувствовал внизу живота, пока смотрел на спящую Тару, теперь поднялось вверх и заставляло его язык выдавать совершенно неразумные вещи, которые он вовсе не собирался говорить.

Клинт пристально смотрел на нее, пытаясь уловить хоть какую-нибудь реакцию на свое полупризнание.

Но Тара и бровью не повела, лишь махнула рукой в сторону двери:

— Дай мне пару минут.

Клинт послушно пошел к дверям. Он и сам не мог сказать, обрадовала его такая реакция на его шальное слово или разочаровала.

Снег, в точности такой, как на рождественских открытках, падал на дорожки парка. Но Тара не чувствовала его мягких, влажных прикосновений. Они сидела, прижавшись к Клинту, на самом верху смотровой вышки и любовалась красотой первого настоящего снегопада.

В ней переплетались странные, но удивительно прекрасные ощущения. Теплота мужского плеча. Запах снега и земли. Желание дотронуться до не защищенной перчаткой руки Клинта.

Много лет назад этот парк приютил юную парочку, скрыв в своей тени их первый поцелуй. Сегодня вечером они вернулись.

Но для чего?

Тара решила: что бы ни предложил ей Клинт, она поступит так, как велит ей сердце, без раздумий и вечного самоконтроля. И ни о чем не станет жалеть впоследствии. Рано или поздно весь этот детективный роман с Джейн закончится, и Тара вернется к своей нормальной жизни. Но до тех пор она свободна.

Теперь от Клинта зависит, примет ли он мой нежданный дар или нет.

— В последний раз я был здесь летом, — сказал Клинт, подставляя лицо огромным снежинкам.

— Я помню, — улыбнулась Тара, теснее прижимаясь к нему. — Ты так и не забредал сюда с тех пор?

— Нет. А ты?

Девушка покачала головой.

— Но я все время мечтала прийти сюда с семьей… Когда она у меня будет.

— Понимаю.

— У тебя тоже были такие фантазии? — спросила Тара и тут же прикусила язык. Она отдала бы все на свете, чтобы вернуть обратно неосторожные слова. Почему она всегда говорит, не подумав? — Прости, Клинт. Я…

— Неважно.

— Это было ужасно неделикатно с моей стороны.

— Забудь.

Ей до боли хотелось выпросить прощение, успокоить, утешить его в его потере.

С того самого дня, как Техасский клуб привез Джейн в городскую больницу и Тара впервые со школы снова увидела Клинта, она постоянно ощущала темное облако скорби, окружавшее его. Он глубоко спрятал свою тоску, но Тара чувствовала ее каждой клеточкой своего тела.

Разумеется, она не позволила себе ни одного вопроса или совета. Прежде она убеждала себя — прошлое Клинта не ее дело, он наверняка сам знает, как справиться со своей депрессией, и вряд ли хочет, чтобы к нему лезли с утешениями.

Но теперь, когда они провели несколько недель бок о бок, она уже не была настолько уверена, что дела Клинта ее не касаются.

— Знаешь, — сказала Тара, — на самом деле, еще один раз я все-таки приходила сюда. Почти.

Клинт бросил на нее быстрый взгляд.

— Правда?

— Да.

— И?

— С другим парнем.

Теперь Клинт прямо-таки впился в нее глазами.

— Я думал, это только наше место.

— Так и есть, — тихо согласилась Тара.

— Тогда как же вы могли, сестра Робертс?

Ее смех растворился в снежной тишине.

— Я же сказала «почти».

— Ааа… — Клинт все еще хмурился. — Так кто это был?

— Ронни Пембертон. Парень из колледжа.

— Что-то серьезное?

Тара вздохнула, вспомнив тщеславного красавца и его неутолимую потребность в женском внимании.

— Мне казалось, да.

— А ему?

— Он просто развлекался.

— Идиот.

— Просто мы оба были совсем детьми.

— Даже ребенок должен был понять, какая удивительная девушка ему досталась.

— Ты это серьезно?

Тяжело вздохнув, Клинт взял Тару за плечи и повернул к себе.

— Да. Я серьезно.

Тара изо всех сил старалась не выдать своих чувств, но, когда Клинт был так близко, она совсем не владела собой.

— Тогда мне очень жаль, что тебя не оказалось рядом.

— Почему? — спросил он сдавленно.

Тара задрожала, но не от холода, а от того, что Клинт стал тихо гладить ее плечи.

— Ты мог дать Ронни хороший совет.

— Я скорее дал бы ему хорошую затрещину.

Его ладонь скользила по ключице, по шее, пока пальцы не зарылись в волосы.

— У него был черный пояс. — Губы Тары едва шевелились под его пристальным взглядом.

— И все равно он идиот, — прошептал Клинт и поцеловал ее.

Глаза Тары закрылись, сердце поплыло вверх, как воздушный шарик. Ей казалось, она рождена именно для этих губ, этих прикосновений.

Наслаждение мягкими вспышками охватывало все ее тело. Теплые волны от губ прокатились по груди, по животу, где жар становился просто нестерпимым.

Когда Клинт оторвался от ее рта, Тара застонала от внезапной тоски. Она уже не могла ни секунды провести без его поцелуев. Тара гладила Клинта руками по лицу, сплеталась с ним языком, покусывала губы.

— Все как тогда, — прошептала Тара.

— Нет. — Клинт отстранился ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза. — Все совсем по-другому!

Теперь их поцелуи прерывались только улыбками и тихим смехом.

Краем глаза Тара заметила, как внизу прошла семья: папа, мама и двое детей любовались снегопадом.

— Как же хорошо!

Клинт отправил в рот еще кусочек артишока и потянулся к бокалу.

— Что именно?

Тара посмотрела на него поверх обеденного стола и улыбнулась.

— Ты готовил завтрак, я — ужин.

— Да. Правда. Это очень хорошо.

Тара кивнула, отпив своего «мерло».

— Кстати, очень вкусно, — добавил Клинт.

— Спасибо.

Ужин оказался поздним — дело шло к полуночи, но оба они, казалось, этого не замечали. Для Клинта домашняя еда, приготовленная женщиной, да еще и женщиной, которая ему так нравилась, была редкостью. И пусть с неохотой, но он признавал, что не хочет, чтобы этот вечер заканчивался.

— О чем ты думаешь?

— Пытаюсь вспомнить, когда я последний раз ел домашнюю еду.

— Заходи почаще, не придется вспоминать.

Клинт кинул на нее быстрый взгляд.

— Приглашаешь?

— Да, конечно, — так же быстро ответила Тара и закашлялась. — Я хорошо готовлю. И не люблю есть в одиночестве.

Клинт откинулся на спинку стула и отодвинул тарелку.

— Объелся. Не могу больше.

Тара склонила голову и прищурилась.

— Ты что, смеешься, Эндовер? У меня же еще спагетти маринара. Иначе от обиды я могу облить тебя вином.

И она, подняв бокал, угрожающе потянулась к Клинту.

Наши губы очень близко, подумала Тара, если он сейчас так же наклонится, то сможет меня поцеловать.

Или лучше пусть вообще отшвырнет этот глупый стол к чертовой матери и усадит меня к себе на колени.

Но Клинт только рассматривал ее лицо, глаза, губы.

— Это твое фирменное блюдо? Я имею в виду спагетти маринара.

— Ну-у… — Тара игриво закусила губу, делая вид, что раздумывает. — Еще я очень хорошо готовлю фаршированную капусту. Бабушкин рецепт.

— Звучит заманчиво.

— А уж на вкус!

— Но…

— Но? — Она переплела свои пальцы с пальцами Клинта.

— Я думаю, скольких мужчин ты уже потчевала фаршированной капустой по рецепту своей бабушки?

— Это важно?

Клинт внезапно почувствовал гнев и раздражение. Он же задал этот вопрос в шутку! Что, черт возьми, случилось? Разве так ужасно, если она сунула в кастрюльку кочан капусты ради какого-то другого парня?

Ужасно. Невыносимо.

Он клял себя на чем свет стоит, но не мог остановиться.

— Просто интересно, скольких?

Но Тара будто не замечала перемены его настроения. Все в той же шутливой манере она стала загибать пальцы свободной руки. И чем больше сжимался ее кулачок, тем туже закручивался узел внутри у Клинта.

Наконец она подняла глаза и ликующе объявила результат своих подсчетов:

— Ни одного!

Клинт не сразу понял, что его разыграли. А когда понял, украдкой перевел дух и с облегчением откинулся на спинку стула.

— Такие шутки не идут тебе, Робертс.

Тара рассмеялась, запрокинув голову.

— А тебе не идет ревность, Эндовер.

— А при чем тут ревность?

— Тогда что это было?

— Какая еще ревность? — фыркнул он. — Мы просто шутили.

Ее лицо застыло, а смех в глазах потух.

— Конечно. — Она встала, собрала тарелки и направилась на кухню.

Клинт готов был исколоть иголками свой глупый язык.

— Тара!

— Я помою посуду. Если у тебя дела, иди.

— Ты прекрасно знаешь, я никуда не уйду.

Девушка остановилась в дверях кухни и с любопытством взглянула на Клинта.

— Почему это? Джейн на ранчо, твои люди следят за домом. Или уже не следят?

— Следят.

— Ну вот видишь. Тебе совершенно незачем тут оставаться.

— Есть одно дело. Я не закончил его утром, но сейчас самое время…

Клинт поднялся, подошел к Таре и осторожно взял ладонями ее лицо. Ее глаза вспыхнули.

— А ты вообще уверен? Ты действительно хочешь довести свое дело до конца?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Чего ты хочешь, чтобы я сейчас сказал? — спросил он, с возбуждением и яростью запуская пальцы ей в волосы. — Что это любовь до гроба? Чтобы я пообещал тебе больше, чем могу дать? Что я схожу с ума от ревности даже при мысли, что ты готовила на этой кухни для кого-то еще?

— Правду. Скажи мне правду.

— Вот правда. — Он наклонился и поцеловал ее долгим, пьянящим поцелуем. — И это правда. — Новый поцелуй. — И это.

Он целовал ее, не в силах остановиться, и ощущал ее ответную дрожь. Но в то же время он чувствовал — его страсть подогревается гневом. Клинт злился на Тару за то, что она лишала его самоконтроля. И на себя — за то, что поддавался наваждению.

Но отказаться было выше его сил. Тара была такой нежной и пьянящей, а ощущение, что она совершенно в его власти, сводило Клинта с ума. Ее тело подходило его телу идеально, будто их вылепили специально друг для друга.

Он припал к ее шее и почувствовал, как под его поцелуями учащается биение нежной жилки. Ее пульс будто подстегивал Клинта взять то, о чем он мог только мечтать.

И он последовал этому зову, скользнув губами еще ниже.

Будто почувствовав его желание, Тара со стоном запрокинула голову. Ее страсть и податливость заставили плоть Клинта вздыбиться от возбуждения. Ему хотелось овладеть ею немедленно, но он сдержался. Он понимал, что с этой девушкой не надо спешить.

Медленно он ласкал губами ее ключицу, иногда покусывая, и счастливо улыбался, чувствуя, как при каждом укусе ее бедра сладострастно вздрагивают и прижимаются к его.

— Тара! — Клинт отстранился и взял ее лицо руками. — Я не знаю, что ты думаешь обо всем этом и обо мне, но то, что я сейчас скажу — правда.

Ее глаза медленно открылись, взгляд был совершенно пьяным.

— Что ты хочешь мне сказать?

— Я абсолютно искренен с тобой.

В томных зеленых глазах Клинт прочитал безграничное доверие.

— Я знаю.

— Нет, ты не знаешь. — Казалось, он возражал не ей, а самому себе. — Это не флирт и не игра.

Удивление проскользнуло по ее пылающему лицу.

Клинт наклонился и снова поцеловал ее.

— Я хочу тебя, Тара. Я хочу тебя так сильно, что это пугает меня самого. И я не могу больше сдерживаться.

— Клинт…

— Поэтому, если ты не готова идти дальше, если ты меня не хочешь, тогда лучше скажи мне об этом, и я сразу уйду.

Таре казалось, будто ее сердце разрывается с каждым его словом. Она его не хочет? Неужели он это всерьез? Разве он не видит, как безумно, безгранично она влюблена? Разве он не чувствует, как ее тело отзывается на каждое его прикосновение?

Она так долго делала только то, что должна. Была пай-девочкой и поступала только так, как положено. Но вот плотину прорвало, и Тара была этому только рада. Даже если позже ей придется восстанавливать ее с трудом и запоздалыми сожалениями.

Глядя Клинту прямо в глаза, Тара взяла обе его ладони и положила себе на талию.

— Предлагаю пойти дальше.

Его глаза потемнели от желания. Потом он рывком сорвал с нее топ и тут же снова припал к ее губам таким жадным поцелуем, что Тара едва могла дышать. Его пальцы нетерпеливо рвали застежку бюстгальтера.

И вот она стоит перед ним, обнаженная до пояса, и дрожит от нетерпения и страха в ожидании его прикосновения.

Клинт почти грубо охватил ее груди ладонями, отчего низ ее живота скрутила незнакомая судорога. Тара застонала. Его прикосновения стали осторожнее, он держал ее груди, будто это были чашки из тонкого фарфора, слегка поглаживая большими пальцами отвердевшие соски. Изнемогая от желания, Тара снова с силой прижала его ладони к груди. Ее кожа горела, а плоть жаждала немедленного вторжения.

Клинт скользнул руками ниже и жадно припал ладонями к ее маленькому животику. От сознания, что скоро Клинт возьмет ее, колени у Тары подкашивались. Но ей еще удавалось держаться на ногах, пока она не почувствовала прикосновение горячего влажного языка к своим возбужденным соскам.

Ее тело изогнулось в неведомом ей прежде блаженстве. Будто огненный шар прокатился вниз по ее телу и взорвался там.

Совсем обезумев, Тара стала быстро шарить рукой по его обтянутым джинсами бедрам, пока не нашла то, что искала.

Клинт со стоном запрокинул голову, почувствовав ее руку.

Он и без того уже был готов взорваться. Как и Тара.

— Войди в меня, — выдохнула она.

— Ты хочешь прямо сейчас?

— Сейчас. Немедленно.

Клинт подхватил ее на руки, и, целуя на ходу, понес через гостиную в темную спальню. Пару раз он налетел на стену, но едва это заметил. Они вообще едва замечали что-то, кроме своего счастья.

Тара упивалась новым для нее чувством: никогда прежде не знала она блаженства принадлежать любимому человеку. Клинт будто сорвал цепи с ее чувственности, открыл подлинные желания ее сердца, которые она так долго подавляла.

В спальне они, не расплетая объятий, не прекращая поцелуя, рухнули на кровать.

За окнами начался снегопад, сильный и тихий, как и то, что происходило в доме.

Одежда летела на пол в абсолютной тишине, нарушаемой лишь короткими стонами желания.

Годами Тара мечтала ощутить тяжесть тела Клинта, почувствовать, как смешиваются запахи их тел, представляла, как его руки ласкают ее.

И вот теперь Клинт с ней. Тара едва могла в это поверить.

Ей хотелось убедиться в реальности происходящего, посмотреть на Клинта, видеть, как меняется выражение его глаз с каждым толчком внутри нее.

Она потянулась к выключателю лампы, стоящей у кровати. Но Клинт властно удержал ее руку.

— Не надо.

— Почему?

Он помолчал.

— Я не хочу, чтобы ты видела меня.

— Меня не пугает твой шрам, Клинт.

— Меня пугает.

Тара попыталась погладить его по груди, но Клинт снова остановил ее.

— Не надо.

— Хорошо, — покорилась она. Тара не могла понять его странного отношения к этому шраму, но не хотела больше мучить его.

Клинт благодарно поцеловал ее ладонь и выпустил ее руку.

Но Таре не нужен был свет, чтобы увидеть его шрам. Она чувствовала его. Чувствовала своей обнаженной грудью, прижимавшейся к груди Клинта.

Он двигался все быстрее, шепча ей на ухо такие слова, что Тара едва не пришла к кульминации.

Она сжала бедра, чтобы остановить его натиск и получить передышку.

— Обхвати меня ногами, — потребовал Клинт, подхватывая ее под ягодицы и поднимая ее бедра.

Тара развела ноги шире, открываясь ему, стараясь принять его как можно глубже.

Он вошел в нее последним, самым мощным и глубоким ударом и затих.

Тара вскрикнула и сама двинулась бедрами навстречу ему.

Клинт сразу откликнулся. Он снова поднялся и опять устремился в нее.

С каждым ударом он входил в нее все глубже.

Тара крепко обхватила его ногами и застонала в экстазе.

Каждую волну его оргазма она встречала своей ответной волной.