Судан остался позади. Бен Ладен летел через сверкающее узкое Красное море. Вскоре внизу промелькнули Мекка и Джидда, возвышенность Аль-Сарават и затем — великая желтая пустыня, пересеченная дорогами, которые построил его отец. Усаме было тридцать восемь лет. Ранее он был известным героем, а теперь стал беженцем, которому запрещалось даже коснуться родной земли. Самолет дозаправился в Объединенных Арабских Эмиратах. Усаму там приветливо встретили эмиссары местного правительства и передали немного денег. Он был богатым на протяжении всей жизни, но почти все свои сбережения вложил в ненадежные инвестиции, которые в конце концов у него украли. Теперь Усама принимал помощь тех, кто еще помнил его имя.

Далее полет проходил над массивными заправляющимися супертанкерами вдоль нефтеналивных терминалов Персидского залива — источника богатства и проблем. За Ираном простирались бледные южные пустыни Афганистана и затем Кандагар, окруженный руинами ирригационных каналов и остатками гранатовых садов. Теперь кругом виднелись лишь поля опиумного мака — единственный ресурс страны, которую двадцать лет раздирала гражданская война. Бедствия советского вторжения были позабыты в свете ужасов междоусобной войны. Государственная власть была низвергнута практически везде. Пути сообщения контролировали настоящие разбойники, вымогавшие пошлину за проезд. За отказ платить вооруженные люди могли взять в залог даже ребенка, ибо деньги уже не играли существенной роли. Племя восстало на племя, и один полевой командир на другого. Экономическую жизнь определяли наркобароны и транспортная мафия. Города были так сильно разрушены, что представляли собой только кучи строительных блоков и кирпичей. Вдоль дорог лежали опрокинутые мачты линий электропередач с запутавшимися проводами, напоминавшими время, когда Афганистан делал первые шаги к прогрессу. Миллионы и миллионы противопехотных мин все еще лежали в земле и уже сделали инвалидами 4 % населения страны. Из-за них поля стали опасны для земледелия. Когда бен Ладен пролетал над Кабулом, город снова был в кольце — на этот раз его осаждал «Талибан». Это движение основала в 1994 году группа студентов медресе, многие из которых остались сиротами и воспитывались в лагерях беженцев. Они были недовольны хаосом и моральным разложением бывших моджахедов. Освободители низвергли страну в еще более варварское состояние, чем было при оккупантах. Движимое ужасами всеобщей нищеты, к которой привела победа полевых командиров, студенческое движение приобрело неожиданно большой размах. При поддержке Пакистанской разведки редкие отряды талибов, занимавшиеся поддержанием порядка на местах, превратились в многочисленную мобильную партизанскую армию, вскоре появившуюся на окраинах Кабула и обстреливавшую ракетами развалины города.

В следующей долине, у основания Гиндукуша, находился Джелалабад. Примечательно, что самолет бен Ладена приземлился на тот же самый аэродром, который его отряд безуспешно пытался взять в 1989 году. Его приветствовали три бывших полевых командира. Усаму поселили в маленькое караульное помещение, где во времена оккупации находился советский блокпост. Несколько недель спустя бен Ладен переехал на укрепленную ферму в четырех километрах к югу от Джелалабада. Она принадлежала Юнису Халису, пожилому полевому командиру, любившему молоденьких жен. Халис давно знал бен Ладена и являлся одним из его главных покровителей в стране.

Афганистан был большой и разобщенной страной, население которой принадлежав к четырем различным этническим группам и многочисленным племенам. Государством было трудно управлять даже в спокойное время. Мир остался в далеком прошлом, многие афганцы забыли, что это такое. Ожидание порядка было столь сильным, что приветствовался любой авторитет.

«Талибан» быстро захватил восемь из тридцати провинций Афганистана. Президент Бурхануддин Раббани пытался вступить с талибами в переговоры, но те потребовали его немедленной отставки. Обороной столицы с южной стороны руководил Ахмад Шах Масуд, волевой и опытный командир. Однако вскоре он был вынужден отвести свои войска и начать контрнаступление в других провинциях. Пакистан и Саудовская Аравия, разочарованные неспособностью властей навести порядок, встали на сторону «Талибана». Они обучили отряды талибов и снабдили их современным оружием: полноприводными джипами «Датсун», на турелях которых были установлены крупнокалиберные пулеметы, безоткатные орудия, зенитные ракеты или пусковые установки залпового огня. Талибы наступали напористо и дерзко, чем покрывали недостаток организованности и дисциплины. Они презирали летчиков и командиров бывшей афганской прокоммунистической армии за продажность. Лидеры оппозиции, понимавшие ситуацию, охотно принимали взятки от талибов и выходили из игры. Джелалабад, который моджахеды защищали на протяжении нескольких месяцев, неожиданно сдался четырем талибам, въехавшим в город на джипе. «Талибан» теперь контролировал весь Хайберский проход и заботился о беженцах.

Талибы не приглашали бен Ладена вернуться в Афганистан и ничего ему не обещали. Они послали запрос саудовскому правительству, чтобы решить, что с ним делать. Саудиты ответили, что его лучше не тревожить, но блокировать так, чтобы он оказался отрезанным от внешнего мира. Таким образом бен Ладен попал под контроль политического изгоя муллы Мохаммеда Омара, незадолго перед этим провозгласившего себя «правителем всех мусульман».

Мулла Омар потерял правый глаз во время взрыва артиллерийского снаряда в битве под Джелалабадом в 1989 году. Осколок изуродовал его щеку и лоб. Омар, худой, но статный и крепкий телом, ранее был известен как меткий стрелок из гранатомета, подбивший несколько советских танков. В отличие от других афганских полевых командиров, он вполне приемлемо говорил по-арабски и понимал лекции шейха Абдуллы Азама. Скромность, благочестие и глубокая вера были его отличительными чертами. В густой черной бороде пряталась застенчивая улыбка, которая сочеталась с превосходным знанием Корана и хадитов; кроме того, он изучал исламское право в Пакистане, где и познакомился с идеями шейха Азама.

После вывода советских войск из Афганистана Омар вернулся к преподаванию в медресе в небольшом селе возле Кандагара. Боевые действия, однако, не закончились, даже когда прокоммунистическое правительство пало. Насилию не было предела. Воюющие племена и бандиты заполонили всю сельскую местность. Древние этнические предрассудки смешались с призывами отомстить за зло, что способствовало еще большему росту насилия.

Был случай, когда местный полевой командир занялся совращением мальчиков. Подобные преступления стали повсеместными. «Коррупция и моральное падение подчинили страну, — вспоминал позже Омар. — Убийства, мародерство и насилие вошли в норму. Нельзя представить, что может быть хуже. Никто не знал, что делать».

В этот безвыходный момент у Омара случилось чудесное видение. Пророк явился ему во сне и сказал, что именно он, простой сельский мулла, должен установить мир в стране. Не боясь, что его неправильно поймут, Омар принялся за порученную миссию: он позаимствовал мотоцикл и объехал своих учеников. Студенты согласились, что необходимо предпринять решительные действия, но мало кто из них оставил учебу и присоединился к Омару в его рискованном предприятии. Постепенно собралось пятьдесят три храбрых добровольца. Хаджи Башар, бывший полевой командир времен войны с СССР, уверовал, что Омару явился сам Пророк. Башар лично пожертвовал талибам деньги, оружие, два джипа и грузовик. Вскоре две сотни последователей муллы Омара установили контроль над округом Майванд в провинции Кандагар. Местный полевой командир перешел на их сторону, имея две с половиной тысячи человек личного состава, большой запас оружия, бронетранспортеры, вертолеты и шесть реактивных истребителей Миг-21. Тоскуя по порядку, многие афганцы признали власть талибов, которые считались горячими и неподкупными служителями Аллаха.

«Талибан» распространялся по стране с необычайной скоростью. Этому способствовало три фактора. Во-первых, материальная поддержка — деньгами и оружием — со стороны Саудовской Аравии и Пакистана. Многие талибы были выходцами из ремесленных училищ, которые во время войны учредил для детей беженцев Ахмед Бадиб, глава канцелярии принца Турки. Поэтому изначально существовала теснейшая связь между саудовской разведкой и молодыми повстанцами.

Во-вторых, множество медресе со стороны пакистанской границы, переполненных детьми афганских беженцев. Одно из них также учредил Ахмед Бадиб. Эти заведения были остро необходимы, ибо Пакистан являлся чуть ли не самой неграмотной страной в мире. Там не удалось создать эффективную систему начального образования даже для собственного населения, не говоря уже о трех миллионах афганских беженцев. Часть беженцев находилась также в соседнем Иране. Обычно средства на поддержку медресе поступали из Саудовской Аравии и других стран Персидского залива через многочисленные религиозные организации. В результате многие юноши из семей последователей суфийского ислама попали в школы, где преподавалось ваххабитское учение. Естественно, медресе создали значительную социальную базу для местных ваххабитских партий, ибо предоставляли не только обучение и проживание, но даже платили ежемесячную стипендию, которая давала средства к существованию не только студентам, но и их семьям.

Воспитанники росли исключительно в мужском окружении, надолго оторванные от семьи. Традиции, обычаи и религиозные верования их страны были далеки от них. Местные жители третировали их как попрошаек, смеялись над их вынужденной холостяцкой жизнью, что еще более усиливало их комплекс неполноценности. Талибы искали обоснование своих взглядов в Коране, нормах шариата и прославлении джихада. Они представляли себе совершенное исламское общество, где беззаконие и варварство будут навсегда уничтожены. Они жили словно в тени своих отцов и старших братьев, которые победили сверхдержаву, и тоже мечтали о подвигах и славе. Когда армии «Талибана» потребовалось подкрепление, то медресе в Пешаваре и Зоне племен распустили все классы и отправили выпускников на войну. Талибы прославляли Аллаха, когда автобусы перевозили их через границу. Шесть месяцев спустя после сдачи Кандагара вооруженные отряды «Талибана» насчитывали двенадцать тысяч бойцов. Через полгода их число удвоилось.

Третьим фактором был опиум. Немедленно после капитуляции Кандагара «Талибан» установил контроль над провинцией Хельманд, центром производства опиума. Во время правления талибов Афганистан стал крупнейшим в мире производителем наркотиков. Наркобароны и контрабандисты попали в зависимость от «Талибана» и быстро очистили дороги от бандитов. Кроме того, они платили 10 % с оборота, что стало главным источником дохода «Талибана».

В Кандагаре находилась святыня — мантия Пророка Мохаммеда. Древнее одеяние извлекалось из серебряного ковчега только во время великих бедствий: последний раз — во время эпидемии холеры семьдесят лет назад. 4 апреля 1996 года мулла Омар перенес мантию Пророка в главную мечеть города. По радио объявили, что священная реликвия будет демонстрироваться всем правоверным. Омар надел мантию и в течение тридцати минут стоял в ней на кафедре, в то время как ликующие толпы провозгласили его Эмиром-уль-Моминином — вождем всех правоверных. Некоторые остались равнодушны, зато другие кидали свои тюрбаны в воздух и пытались коснуться священной одежды.

Давней мечтой всех исламистов было объединение последователей своей религии под руководством единственного праведника. Королям и султанам эта роль уже была заказана, тем более что никто из них не дерзал примерить на себя мантию Пророка. Благодаря этой акции Омар приобрел необходимый политический авторитет, а «Талибан» заявил о себе как о мощной моральной силе не только Афганистану, но и всему исламскому миру.

Семья бен Ладена и несколько его последователей прибыли в Джелалабад, чтобы оборудовать элементарное жилище — палатки для жен и туалет со стоком в выгребную яму. Все было огорожено колючей проволокой. Когда наступила зима, в бывшем афганском колхозе бен Ладен нашел новое жилье, которое назвал «Наджм Аль-Джихад» (звезда священной войны). Его люди окопались неподалеку в горах Тора-Бора, в пещерах для хранения амуниции. В главном гроте находились контейнеры с автоматами Калашникова, склад религиозной литературы, архив газетных вырезок. Ложами служили ящики с ручными фанатами.

Бен Ладен пытался заняться бизнесом, торгуя медом, но Афганистан почти не имел коммерческой инфраструктуры, поэтому успеха это не принесло. Все три жены, которые находились вместе с ним, уже привыкли к трудностям, постоянно преследовавшим мужа. Они уже не могли каждый день забивать барана для гостей, теперь они вообще редко ели мясо, предпочитая жить на финиках, молоке, простокваше и лепешках. Электричество было доступно только три часа в день, отсутствовала телефонная связь с родственниками из Сирии и Саудовской Аравии. У бен Ладена был спутниковый телефон, но пользовался он им очень редко, справедливо полагая, что американцы смогут перехватить переговоры. Он вообще подозрительно относился ко всем механическим устройствам, включая часы, ибо боялся, что они могут быть использованы в шпионских целях.

Он часто задумывался о «Талибане». Усама не имел понятия, кто такие талибы. Озабоченные представители северных племен полагали, что талибы представляют собой переформировавшуюся коммунистическую армию. Два покровителя бен Ладена, бывшие полевые командиры губернатор Мехмуд и Маули Сазнур, были убиты, попав в засаду вскоре после сдачи Джелалабада, тогда бен Ладен научил жен стрелять из автомата.

Талибы знали о бен Ладене. Он интересовал их так же, как и они его. «Мы не хотим, чтобы подрывные акции против других стран инспирировались из Афганистана, — заявил министр информации правительства «Талибана». — В районах под нашим контролем нет террористов». Но талибы слышали о миллионах, которые бен Ладен вложил в экономику Судана, и продолжали считать его богатым исламским филантропом. Они надеялись использовать его деньги и строительный опыт для восстановления инфраструктуры своей страны. Мулла Омар был верен своему обещанию не тревожить незваного гостя и не давать ему делать заявлений, тем более что он уже получил за это миллионы саудовских риалов.

После взятия Джелалабада талибы в конце концов ворвались в Кабул. Ликующие молодые воины вторглись в представительство ООН, где с момента падения прокоммунистического режима скрывался бывший президент Наджибулла. Его самого и его брата избили, подвергли издевательствам, кастрировали и потом волочили по улицам города за джипом. Наконец, их застрелили и повесили на перекрестке в центре Кабула. В мертвые рты вставили сигареты, а в карманы положили деньги. Конечно, мало жалости вызывал человек, который начал карьеру рядовым следователем тайной полиции, занимавшейся пытками. Однако нарушение международного протокола, неслыханная жестокость, надругательство над телами — что особенно запрещено в исламе — и отсутствие какой-либо видимости суда ознаменовало разгул религиозной тирании. Саудиты и пакистанцы, главные спонсоры «Талибана», быстро заявили о признании нового правительства. На протяжении правления талибов только Объединенные Арабские Эмираты признавали их режим законным.

«Женщинам нельзя выходить из дому в одиночку», — гласил новый порядок. Женщинам запретили особенно много, тем более что у талибов не было опыта общения с ними. «Если женщина выйдет в модной, украшенной, обтягивающей и прельщающей одежде, чтобы показать себя, — говорилось далее в законе, — то она будет предана проклятию согласно нормам шариата и потеряет надежду на спасение». Работа и обучение для женщин были запрещены, что совершенно разрушило систему здравоохранения, государственную службу и начальное образование. Сорок процентов врачей, половина государственных служащих и семь из десяти учителей являлись женщинами. При «Талибане» многие из них оказались в крайней нищете.

Талибы обрушились на простые человеческие удовольствия. Они запретили запускать воздушных змеев и собачьи бега. Домашних голубей забили. Согласно уголовному кодексу «Талибана», были запрещены все «нечистые вещи», куда относились: «свинина, сало, свиной жир; все, что сделано из человеческих волос; спутниковые тарелки, кинематограф, музыкальные инструменты, бильярд, шахматы, маски, алкоголь, магнитофоны, компьютеры, видеомагнитофоны, телевизоры; все, что пропагандирует секс и музыку; вино, омары, уход за ногтями, фейерверки, статуи, журналы мод, картины, рождественские открытки».

Вкусы новых диктаторов требовали, чтобы мужчины носили бороды не короче длины ладони. Нарушителей заключали в тюрьму до тех пор, пока борода не отрастала до нужной длины. Человека с длинными волосами в стиле «Битлз» брили наголо.

Если женщина выйдет из дому без паранджи, то «на ее доме нужно поставить отметину, а мужа наказать», — гласил уголовный кодекс «Талибана».

Звери в зоопарке — те, кого не сумели украсть во время предшествующего режима, — были убиты или брошены умирать от голода. Один фанатик, вероятно сумасшедший, зашел в клетку с медведем и отрубил ему нос за то, что у него была слишком короткая «борода». Другой боец, одурманенный войной и безнаказанностью, залез в нору ко льву и кричал оттуда: «Теперь я лев!» Когда разъяренный зверь разорвал его, другой талиб бросил в нору гранату, которая оглушила и ослепила бедное животное. Безносый медведь и слепой лев с двумя волками стали единственными животными, которые пережили правление «Талибана».

«Бросьте разум псам, — гласила надпись на стене штаба религиозной полиции, которая прошла подготовку в Саудовской Аравии. — От него несет мертвечиной».

Когда бен Ладен обосновался в Джелалабаде, его друг и военный инструктор Абу Убайдах находился в Восточной Африке, проверяя ячейки организации, созданные двумя годами ранее. Бывший египетский офицер был авторитетной фигурой в «Аль-Каиде». Его мужество стало легендой. Он был рядом с бен Ладеном в войне против Советского Союза, начиная с боя возле «Логова льва» и заканчивая сражением под Джелалабадом. Некоторые говорили, что если Завахири властвовал над разумом бен Ладена, то Абу Убайдах — над его сердцем. Он был доверенным лицом бен Ладена и часто выполнял роль посредника между «Аль-Каидой» и «Аль-Джихадом». Убайдах тренировал моджахедов в Боснии, Чечне, Кашмире и Таджикистане, набирая наиболее боеспособных рекрутов для лагерей «Аль-Каиды». В Кении он женился на местной жительнице и получил новый паспорт, заявив, что занимается горным делом. На самом деле он прибыл в страну, чтобы разработать крупную диверсию против Америки.

21 мая, три дня спустя после отлета бен Ладена из Судана в Афганистан, Абу Убайдах и его кенийский шурин Ашиф Мохаммед Джума плыли на перегруженном пароме в каюте второго класса через озеро Виктория, направляясь в Танзанию. Один из трюмов для балласта был пуст, и ранним утром паром опрокинулся. Джуме удалось выбраться через дверь на поверхность, но пятеро других пассажиров каюты устроили давку и попали в ловушку. Дверь оказалась над их головами, через нее хлынула вода. Пассажиры дико кричали, багаж и матрасы валились на них со всех сторон. Они расталкивали друг друга в надежде добраться до единственного пути к спасению. Джума уже было схватил Абу Убайдаха за руку и вытянул его наполовину в коридор, но в этот момент дверь сорвалась с петель, и военный командир «Аль-Каиды» пошел ко дну вместе с другими обреченными.

Это стало низшей точкой карьеры бен Ладена.

Абу Убайдах был не единственной его потерей. Другие, подобные Абу Халжеру, не захотели последовать за бен Ладеном в Афганистан. Саудит оказался в изоляции, обобранный до нитки, зависимый от гостеприимства неизвестной силы. Тем не менее он не был морально разбит и подавлен. Его жизнь протекала как бы в двух сферах: реальной и сакральной. Перелет в Джелалабад и те жалкие условия, в которых он жил, казалось бы, должны были окончательно сломить его. Однако его отступление напоминало историю из жизни самого Пророка, который в 622 году, осмеянный и презираемый, был вынужден переселиться из Мекки в Медину. Этот переезд получил в мусульманской традиции название «хиджра» и стал настолько существенным пунктом в истории ислама, что от него ведет летоисчисление мусульманский календарь. Хиджра преобразила Мохаммеда и его деморализованных последователей. Несколько лет спустя новая религия вышла из Медины и с ошеломляющей скоростью распространилась от Испании до Китая.

С детских лет бен Ладен сообразовывал свою жизнь с биографией Пророка: он постился в те дни, что и Мохаммед; носил одежду, похожую по описаниям на одеяния Пророка; даже сидеть и принимать пищу он стремился в тех же положениях, которые приписывались основателю ислама. И хотя многое из этого не чуждо любому строгому ревнителю истинной веры, бен Ладен инстинктивно подражал Мохаммеду и его эпохе, стремясь применить Коран к собственной жизни и времени. Остальная человеческая история его не интересовала. Естественно, что в трудное время он вновь обратил свой взор к жизни Пророка, чтобы найти в ней утешение. Усама быстро сообразил, что высылку из Судана можно истолковать как личную хиджру, чтобы укрепить своих последователей и привлечь на свою сторону новых адептов. Он изобретательно обосновал положение, используя образы, понятные каждому мусульманину и совершенно незаметные тем, для кого исламская традиция была темным лесом.

Афганистан был уже наводнен мифами о чудесах, страданиях мучеников и разгроме сверхдержавы. Бен Ладен назвал эту страну Хорасаном по имени древней мусульманской империи, которая находилась когда-то в Средней Азии. Его последователи принимали имена сподвижников Пророка или героических воинов раннего ислама. В хадитах содержится завуалированное пророчество о том, что в последние дни армия мусульман с развернутыми черными знаменами (как у «Талибана») выйдет из Хорасана. У воинов будут вымышленные имена, или они будут называться как города — таким же манером назывались и легионы «Аль-Каиды». Все эти образы связывали мусульман с их героическим прошлым и напоминали правоверным то великое, что они потеряли.

Ключевым символом хиджры была пещера. Именно в пещере в Мекке Мохаммед пережил встречу с архангелом Гавриилом, который открыл ему: «Ты — посланец Божий». Затем в Медине, когда его преследовали враги, Мохаммед снова спрятался в пещере, скрывшей его, словно сеть — паука. Исламское искусство переполнено образами сталактитов, символизирующих одновременно убежище и встречу с Божеством, которую пережил Пророк в пещере. Для бен Ладена она была последним ритуально чистым местом. Только убежав от общества — от времени, истории, современности, коррупции и западной скверны, — можно говорить об истинной религии. Это стало главной идеей бен Ладена: пребывание в хранилище Тора-Бора отождествляло его с Пророком в сознании многих мусульман, желавших морального очищения исламского общества и восстановления господства во всем мире.

В житейском плане бен Ладен оказался на обочине, вне игры, но внутри сплетенного им кокона мифа. Усама, безусловно, воспринимался как представитель всех преследуемых и униженных мусульман. Его жизнь стала символом лишений, в которых пребывал современный мусульманский мир. В жалком изгнании бен Ладен нес на себе бедность своих последователей; лишения давали ему право говорить от имени всех угнетенных мусульман; его месть проистекала из собственных страданий. В качестве акта мести он объявил войну Соединенным Штатам.

«Вам хорошо известны несправедливость, репрессии, агрессия, которые испытали мусульмане из-за вашего альянса с евреями, христианами и их агентами, вследствие чего кровь мусульман стала самой дешевой кровью, а их деньги и богатства были разграблены врагами», — заявил бен Ладен 23 августа 1996 года в своей «Декларации войны против американской оккупации земли двух святынь». Последним унижением — «одной из самых жестоких катастроф, которую пережили мусульмане после смерти Пророка» — было присутствие войск США и коалиции в Саудовской Аравии. Цель трактата сводилась к следующему; «обговорить, осмыслить и обсудить пути очищения исламского мира в целом и земли двух святых мечетей в частности».

«Каждый жалуется на это, — сообщает бен Ладен, выражая мнение простого мусульманина с улицы. — Народ чересчур озабочен поиском средств к существованию. Разговоры об экономическом спаде, высоких ценах, огромной задолженности и переполненных тюрьмах мы слышим везде». Что касается Саудовской Аравии, то «каждый согласен, что страна катится в глубокую пропасть». На тех же храбрых саудитов, которые противостоят режиму и требуют перемен, никто не обращает внимания. Тем не менее рост задолженности привел к большому росту цен. «Люди спрашивают друг друга: неужели мы страна с самым большим нефтяным экспортом? Они чувствуют, что Бог их проклял за то, что они молчат против несправедливости правящего режима».

Затем Усама посмеялся над министром обороны США Уильямом Перри, обратившись к нему по имени: «Уильям, завтра ты узнаешь, что за молодой человек противостоит твоим заблудшим собратьям… Терроризировать тебя, когда ты несешь оружие в нашу страну, является законной моральной обязанностью».

В то время бен Ладену было не под силу реально угрожать США, поэтому напрашивалось заключение, что автор данного послания является по меньшей мере сумасшедшим. Действительно, человек, живущий в пещере, пребывает в своей особой реальности, что глубоко связано с мифическим ощущением мусульманской идентичности и является жестом отчаяния того, чья культура испытывает натиск современности и упадок традиции. Объявляя войну Соединенным Штатам из пещеры в Афганистане, бен Ладен входил в состояние неподкупного, незамутненного, изначального человека против ужасающей силы светского, научного, технологического Голиафа. Но это была борьба с современностью вообще.

И не столь важно, что сам бен Ладен в прошлом был крупным бизнесменом, построившим пещеры с помощью тяжелой техники, начиненной современной электроникой. Состояние примитивизма казалось весьма привлекательным, особенно народу, подавленному наступлением современности. Но нужно было хорошо разбираться в этой символике, чтобы научиться с ее помощью манипулировать людьми и довести их до состояния крайнего фанатизма.

Вскоре после того, как бен Ладен перенес свой лагерь в горы Тора-Бора, к нему приехал в гости Халед Шейх Мохаммед. Они познакомились вскоре после окончания джихада против СССР, Халед Шейх Мохаммед работал тогда секретарем Сайяфа, давнего покровителя бен Ладена, а также шейха Абдуллы Азама. Важно было то, что Халед Шейх Мохаммед приходился родным дядей Рамзи Юсефу, который взорвал подвал Всемирного торгового центра в 1993 году. Теперь Юсеф находился под арестом, а его дядя искал, куда бы приложить силы.

Кроме общей ненависти к Америке, Халед Шейх Мохаммед и Усама бен Ладен не имели ничего общего. Мохаммед был маленького роста, казался набожным и хорошо разбирался в исламе. Он вел себя весьма артистично, любил пошутить, не отказывался выпить и поволочиться за женщинами. Бен Ладен был глубоким провинциалом во вкусах и не любил путешествовать, особенно на Запад. Мохаммед облетел полмира и владел несколькими языками, включая английский, который он хорошо освоил, когда изучал механику и инженерное дело в Государственном техническом сельскохозяйственном университете штата Северная Каролина, находящемся в Гринсборо и ориентированном преимущественно на афроамериканцев.

В Тора-Боре Мохаммед расспросил бен Ладена о жизни по окончании джихада против СССР. Находясь под впечатлением от подрыва ВТЦ, Мохаммед встретился с племянником на Филиппинах в 1994 году. Они разработали необычный план взрыва двенадцати американских аэробусов над Тихим океаном. Предполагаемую операцию назвали «Боженька», словом, которое они услышали в Афганистане, но смысла его не знали. Рамзи Юсеф, превосходный мастер взрывного дела, изготовил специальную бомбу из нитроглицерина, которую не могли обнаружить детекторы службы безопасности в аэропорту. Он проверил устройство в действии на рейсе Манила — Токио. Юсеф вышел из самолета во время промежуточной посадки в Себу, городе на одном из центральных островов филиппинского архипелага. Его место занял Харуки Икегами, двадцатичетырехлетний японский инженер. Спустя два часа под ним сработала бомба. Теракт, запланированный дядей и племянником, должен был парализовать все воздушное сообщение в регионе.

Хотя бен Ладен утверждал, что никогда не знал Юсефа лично, он послал сообщение с курьером и предложил совместно разработать покушение на американского президента Билла Клинтона во время его визита в Манилу в ноябре 1994 года. Юсеф и его сообщники отследили намечавшийся план поездки Клинтона и послали бен Ладену свои соображения с указанием возможных пунктов и способов покушения. Юсеф отказался от теракта, когда понял, что ему не удастся перехитрить службы безопасности. Вместо этого террористы разработали план покушения на папу Иоанна-Павла II во время его пастырского визита на остров в следующем месяце. Заговорщики зашли так далеко, что уже приобрели католические сутаны. Но и этот план реализовать не удалось. Манильская полиция провела обыск у Юсефа, после того как в его квартире загорелись хранившиеся там химикаты. Юсеф немедленно бежал, оставив в квартире компьютер, на жестком диске которого был записан детальный план покушения.

Однако этот план все еще крепко сидел в памяти Халеда Шейха Мохаммеда. Он приехал к бен Ладену с целой папкой схем будущих диверсий против Америки, включая идею, требовавшую подготовки пилотов, которые обрушат самолеты на здания. Бен Ладен не смог дать определенного ответа, он лишь формально пригласил Мохаммеда вступить в «Аль-Каиду» и перевести семью в Афганистан. Мохаммед вежливо уклонился от предложения. Но зерно, давшее плод 11 сентября, уже было брошено в землю.