Знаменитость обладает авторитетом даже в Саудовской Аравии, где в почете скромность, а гордыня обычных людей смиряется присутствием коронованных особ. В стране запрещено выставлять любые изображения, кроме многочисленных портретов правящего монарха, в честь которого названы улицы, больницы, университеты и все, что способствует славе. Поэтому, когда в конце 1989 года бен Ладен вернулся в свою родную Джидду, он стал героем, необычным для современной саудовской истории. Тридцати одного года от роду, он командовал международным добровольческим формированием неизвестной численности. Саудиты, поверившие в выдуманную прессой небылицу, что именно арабский легион сломил могущественную сверхдержаву, очень его ждали. Усама стал более популярен, чем некоторые принцы и ваххабитские улемы. Его называли главной знаменитостью королевства. Он был богат, хотя его состояние не могло сравниться с королевским и даже с доходами уважаемых торговых семей Хиджаза. Его доля в «Сауди бенладен груп» в то время составляла 27 миллионов саудовских риалов — примерно 7 миллионов долларов. Он также получал свою часть от годового дохода компании — от полумиллиона до миллиона риалов в год. Бен Ладен вернулся в семейный бизнес и занялся строительством дорог в Таифе и Абхе. У него были дома в Джидде и Медине, его любимом городе.

Молодой идеалист вернулся на родину с чувством исполненного долга. Он смотрел в лицо смерти и думал, что чудом спасся. Бен Ладен видел себя священным рыцарем ислама и стал в глазах соотечественников бесспорным лидером арабских добровольцев. Его окружала таинственная аура, которая притягивала людей. Пока саудиты терялись в догадках о собственном предназначении в современном мире, незапятнанный образ бен Ладена содержал в себе ответ. Благочестие и непритязательные манеры Усамы напоминали соотечественникам их исторический образ мягких и смиренных, но вместе с тем решительных и отважных людей. Некоторые юные поклонники называли его «халифом Османом нашего времени», ссылаясь на одного из ранних халифов, который отличался богатством и благочестием.

Разумеется, романтическая личность бен Ладена диссонировала с расточительностью королевской семьи аль-Саудов, во главе с королем Фахдом, прожигавшим жизнь в портах французской Ривьеры. Там была пришвартована его огромная 150-метровая яхта «Абдул-Азиз», стоимостью 100 миллионов долларов. На судне было два плавательных бассейна, клуб, тренажерный зал, кинотеатр, сад, госпиталь с блоком интенсивной терапии и двумя операционными. Безопасность судну обеспечивали четыре зенитно-ракетных установки «Стингер». Король любил летать в Лондон на персональном «Боинге-747», где был даже фонтан. Во время увеселительных вояжей он спускал миллионы долларов. Однажды, раздосадованный английским законом о запрете азартных игр после полуночи, он пригласил крупье со всем оборудованием в свой роскошный номер, чтобы играть в блек-джек и гонять рулетку всю ночь напролет. Остальные с энтузиазмом следовали его примеру. Сын Фахда Мохаммед, набрав взяток на миллиард долларов, согласно документам британского суда, потратил их на «проституток, порнографию, более чем сотню дорогих автомобилей, дворцы в Каннах и Женеве, катера, реактивные самолеты, горнолыжные шале и ювелирные украшения».

Цены на нефть, упавшие в середине 80-х, ввергли саудовскую экономику в бюджетный дефицит, но королевская семья продолжала брать огромные «ссуды» в банках страны — и возвращала их крайне редко. Каждый большой бизнес регулярно платил «комиссионные» королевской мафии, чтобы «подмазать» продолжение своей деятельности. Принцы самолично конфисковывали земли и превращали их в свои вотчины; и это в дополнение к гарантированному доходу, который получал каждый член королевского дома ежегодно. Фамилия аль-Сауд стала синонимом коррупции, мздоимства и расточительности.

Нападение на Большую мечеть десятью годами раньше показало, что страна стоит на пороге революции. Из этой кровавой драмы королевская семья извлекла урок — для того, чтобы защититься от религиозных экстремистов, нужно направить их буйную энергию в нужное русло. Поэтому фанатикам была открыта дорога в ряды мутавы — дружины ревнителей благочестия, которые при поддержке полиции патрулировали общественные места и делали замечания в случае несоблюдения норм исламской морали. Члены мутавы получали небольшое пособие и созывали жителей на ежедневные молитвы, следили, чтобы женщины были должным образом одеты даже на пляже. В случае нарушения религиозных норм члены мутавы могли принять решение публично наказать нарушителя палками. В поисках ереси они имели право вторгаться в частные жилища и рабочие помещения. Ревнители благочестия объявили войну спутниковым антеннам и, разъезжая по городу на казенных джипах «Шевроле Субурбан», расстреливали их из служебного оружия. Официально известная как «дружина уполномоченных Комитета по содействию добродетели и предотвращению порока», мутава стала моделью для афганского «Талибана».

Принц Турки являл собой резкий контраст с остальными членами королевского дома. Благородный, интеллигентный и вежливый, он был человеком, которого многие подданные королевства знали и любили. Он вел замкнутую жизнь, и мало кто мог оценить широту его души. Турки пользовался привилегией участвовать в правлении, но при этом вел себя очень сдержанно. Он занимал скромный одноэтажный дом в Эр-Рияде, где жил с женой принцессой Нуф и шестью детьми. На выходные принц ездил на ферму в пустыне, где разводил страусов. Он носил неизменную саудовскую национальную одежду: длинную тунику до пят, называемую «тоуб», и бедуинку в красную клетку. Фундаменталисты уважали его за отличное знание исламских обычаев. Одновременно он выступал в защиту прав женщин, что импонировало сторонникам прогресса. Турки занимался разведдеятельностью на Ближнем Востоке, где операции часто были связаны с пытками и покушениями. Но за ним закрепилась репутация человека с чистыми руками. Его отец был царственным мучеником, а его мать Эффат стала единственной женщиной в истории Саудовской Аравии, которую все называли королевой. Все это объясняло его раннюю и быструю карьеру. Кроме того, Турки был внуком короля Абдул-Азиза и имел право на престол.

За пределами королевства Турки вел совсем другую жизнь. У него был дом в Лондоне и рабочая квартира в Париже. Он ходил по Средиземному морю на собственной яхте «Белый рыцарь». В гостиных Лондона и Нью-Йорка он слыл любителем бананового дайкири, но никогда не играл в азартные игры и не напивался. Турки привычно чувствовал себя в разных частях света и обладал теми добродетелями, которые окружающие обычно ценят.

ЦРУ тесно сотрудничало с Турки и его спецслужбой на протяжении всей афганской войны. Принц хорошо представлял себе, как управление выглядит изнутри, и знал американскую манеру вести дела. Некоторые высокопоставленные сотрудники ЦРУ считали его «своим человеком в Эр-Рияде», хотя другие полагали, что он делится информацией с большой неохотой и способен ввести в заблуждение.

Однажды Турки посетил мечеть в Эр-Рияде, где имам читал проповедь, направленную против деятельности нескольких женских благотворительных организаций, в том числе против тех, где в попечительских советах состояли члены королевской семьи. Турки внимательно прослушал записанную на пленку проповедь, в которой имам назвал женщин, занимающихся благотворительностью, шлюхами. Это грозило разрывом старого союза между аль-Саудами и ваххабитским духовенством. На следующей неделе Турки снова отправился в мечеть и сел у входа, а когда имам начал проповедовать, Турки стал гневно с ним спорить: «Этот человек оскорбил мою семью! — крикнул Турки в микрофон. — Мои сестры! Мои снохи! Или он извинится, или я подаю на него в суд!» Свидетели этого события утверждают, что Турки даже обещал убить обидчика.

Наглая клевета и резкий ответ едва не ввергли страну в беспорядки. Губернатор столицы принц Салман угрожал отправить непоседливого имама под арест. Однако последний сразу же попросил извинения, и принц его простил. Турки понимал, что равновесие очень шатко. Многие члены его семьи боялись мутавы. Чрезмерное благочестие фанатиков обрушивалось и на безнравственное поведение некоторых членов королевской семьи. Наконец фундаменталисты напали на благотворительную деятельность популярной и незаурядной принцессы, которая защищала права женщин.

Конечно, королевская семья не ожидала такого удара, но впервые оскорбления высказывались публично перед лицом мутавы, члены которой были способны произвести революцию под носом у правящей династии.

Как и ЦРУ, спецслужба Турки не занималась оперативной работой внутри собственной страны, эго было делом принца Наифа, дяди Турки, очень грубого человека, руководившего Министерством внутренних дел и ревностно охранявшего свою вотчину.

Турки пришел к выводу, что ситуация внутри страны не менее опасна, чем вне ее. Нельзя игнорировать угрозу, даже если и придется вмешиваться в сферу интересов собственного дяди. Он установил негласный надзор за некоторыми активистами мутавы. Принц узнал, что многие из них бывшие заключенные, чье образование ограничивалось знанием наизусть нескольких отрывков из Корана. Но они были сильны и влиятельны, что представляло потенциальную опасность для правительства.

Жизнь в Саудовской Аравии всегда отличалась сдержанностью, смирением и религиозным рвением, но влияние мутавы таило в себе опасность нового всплеска фанатизма. Многие века в Мекке преподавались четыре главные школы исламского права: Харафи, Малики, Шафеи и Ханбали. Ваххабиты ставили себя над основными течениями, но практически основали свою собственную школу права. Правительство запретило шиитам строить мечети и создавать новые общины. Этого течения придерживались немногие жители Саудовской Аравии. Только ваххабиты могли свободно проповедовать и распространять свое учение.

Не пытаясь создать в стране условия для религиозной свободы, правительство Саудовской Аравии занялось своеобразной «евангелизацией» исламского мира. На миллионы риалов, вырученных благодаря религиозной подати — закату, — оно принялось возводить мечети и медресе по всему миру, направляя туда подготовленные кадры ваххабитских проповедников. В результате Саудовская Аравия, население которой составляет всего 1 % от численности всех мусульман, выделяла 90 % всех субсидий на распространение ислама. Естественно, салафистского толка, игнорируя при этом другие мусульманские традиции.

В королевстве совершенно исчезла музыка. Вскоре после захвата Большой мечети в 1979 году, программы Умм Кальтум и Фейруз, самых известных певиц арабского мира, исчезли с телеэкранов. Эфир теперь заполняли бородатые мужчины, которые вели бесконечные беседы об основах ислама. Перед захватом мечети работало несколько кинотеатров, но и их вскоре закрыли. В огромном концертном зале, построенном в Эр-Рияде в 1989 году, так и не состоялось ни одного концерта. Религиозная цензура душила искусство, литературу и интеллектуальную жизнь, у которой не было шансов расцвести в этом молодом государстве. Паранойя и фанатизм господствовали в умах замкнутого и запуганного населения.

Молодежи рисовалось безрадостное будущее, мало отличающееся от настоящего. Всего несколько лет назад, благодаря безграничным запасам нефти, Саудовская Аравия стала одной из самых богатых стран с высоким уровнем ВВП на душу населения. Падение цен на топливо ухудшило общее положение. Правительство, доселе гарантировавшее работу всем специалистам с университетским дипломом, было вынуждено забрать свои обещания назад, и образованные саудиты столкнулись с ранее неизвестной им безработицей. Отчаяние и безнадежность — плохие спутники любой культуры. Поэтому молодые люди ждали своего героя, способного поднять решительный голос за перемены.

Не будучи муллой или членом королевской семьи, Усама бен Ладен возложил на себя эту роль, хотя до этого подобных прецедентов не было. Он начал проповедовать в стиле «Общества братьев-мусульман»: страны Запада, особенно Соединенные Штаты, ответственны за ту пропасть, в которой оказались арабы. «Они атакуют наших братьев в Палестине, они нападают на арабов и мусульман везде, — говорил Усама после вечерней молитвы в фамильной мечети бен Ладенов в Джидде. — Кровь мусульман течет повсюду. Ее становится много. А мы ведем себя словно бараны, настолько мы унижены».

Бен Ладен носил белое одеяние и плащ из верблюжьей шерсти. Он говорил монотонно, иногда привлекал внимание, подняв палец, но эта манера лишь рассеивала интерес — и вообще его жесты были весьма невыразительны. Иногда он демонстративно смотрел куда-то в глубину, словно мессия, но это выглядело очень натянуто. Сотни людей сидели перед ним, по-восточному скрестив ноги. Те, кто воевал вместе с ним, ждали дальнейших указаний. Старый враг Советский Союз распался на части, но Америка, полная сил, все еще доминировала в мире, поэтому образ врага был перенесен на нее.

Трудно понять, в чем же крылась причина недовольства бен Ладена. Соединенные Штаты не создавали колоний и не стремились захватить Саудовскую Аравию. Да, конечно, они поддерживали государство Израиль, но во время афганского джихада они были союзниками исламского мира. Унижение мусульман бен Ладен видел в том, что они занимают лишь незначительное место в современном мире. Их жизнь ничего не стоила, говорил бен Ладен, в то время как жизнь западных людей, особенно американцев, ценилась очень высоко.

Бен Ладен преподал всем урок истории. «Америка пошла во Вьетнам, через тысячи миль, и начала там все бомбить с самолетов. Американцы не ушли из Вьетнама, пока не понесли большие потери. Свыше шестидесяти тысяч американских солдат были убиты, и это стало хорошим уроком для американского народа. Штаты не прекратят поддерживать евреев в Палестине, пека мы не нанесем по ним серьезного удара. Они не остановятся, пока мы не начнем джихад против них».

Здесь можно увидеть отправную точку в его оправдании насилия против Соединенных Штатов. Здесь он неожиданно остановился и пояснил: «Что нужно сделать для экономической войны против Америки? Мы должны бойкотировать американские товары. Мы не можем платить деньги тем, кто отдаст их евреям, чтобы они потом убивали наших братьев». Человек, который сделал себе имя на войне против Советского Союза, теперь обратился к примеру Махатмы Ганди, боровшегося против Британской империи, «бойкотируя ее товары и не нося западной одежды». Усама призвал к организации общественной кампании. «Любому американцу, которого мы видим, мы должны выразить наш протест, — взывал бен Ладен. — Мы должны писать письма в американские посольства».

Бен Ладен позже говорил, что Соединенные Штаты всегда были его врагом. Он датирует это 1982 годом, «когда Америка разрешила Израилю вторгнуться в Ливан, и американский 6-й флот помогал ему». Усама вспомнил кровавую бойню: «Кровь и расчлененные останки женщин и детей разбросаны повсюду. Дома разрушены оккупантами либо остались без кровли. Ситуация напоминала встречу крокодила с беззащитным ребенком, который способен только кричать». Описываемые сцены, естественно, порождали желание выступить против насилия и отомстить завоевателям. «Когда я вижу разрушенные небоскребы в Ливане, то это рождает у меня желание наказать захватчиков и разрушить небоскребы в Америке, чтобы они почувствовали то же, что и мы».

Но его дела на самом деле не соответствовали его заявлениям. Частным образом бен Ладен посетил членов королевской семьи во время афганского джихада и просил передать благодарность американцам за помощь. Принц Бандар бен Султан, посол Саудовской Аравии в Соединенных Штатах, вспоминает, что бен Ладен приходил к нему и говорил: «Спасибо! Спасибо, что вы убедили американцев помочь нам в борьбе против атеистического Советского Союза».

Бен Ладен никогда не был интересным или оригинальным политическим мыслителем, его убеждения сформировались под влиянием стандартных исламистских клише. Он совершенно не представлял себе жизни на Западе. Но теперь под покровом мистики, которая витала вокруг него, его позиция приобрела значительный политический вес. Несмотря на то что критика Америки была очень поверхностной, внутреннее чутье подсказывало многим саудитам, что за словами бен Ладена и той антиамериканской кампанией, которую он начал, должна стоять поддержка со стороны королевского дома.

Не было стран в мире, которые были бы столь далеки друг от друга в прямом и переносном смысле и одновременно столь зависимы друг от друга, как Америка и Саудовская Аравия. Американцы строили нефтяную промышленность королевства; американская строительная компания «Бечтел» создавала современную инфраструктуру, «Ховард Хьюз компани» и «Транс уорлд эрлайнз» организовали воздушное сообщение; «Фонд Форда» модернизировал саудовское государственное управление, Американский военно-инженерный корпус занимался созданием сети телекоммуникаций и разрабатывал оборонную промышленность. В 70–80-е годы Саудовская Аравия послала более тридцати тысяч лучших студентов в американские университеты. И более двухсот тысяч американцев выезжало на работу в Саудовскую Аравию, когда там нашли нефть. Страна нуждалась в американских инвестициях, менеджменте, технологиях и образовании, чтобы найти место в современном мире. Америка в свою очередь надеялась, что дешевая саудовская нефть и дальше будет способствовать экономическому и военному превосходству США. В семидесятые годы Америка была в десятке крупнейших импортеров саудовской нефти, а в следующем десятилетии вышла на первое место.

В то же время Саудовская Аравия заменила Иран в качестве главного стратегического союзника Америки в Персидском заливе. Королевство заключило военные и оборонительные договоры с Америкой для собственной защиты. Поэтому словесные нападки бен Ладена, близкого к королевскому дому, казались парадоксом. Но все же сосредоточенность Усамы на внешней опасности отвлекала внимание общества от хищнического разграбления нефтяных богатств родственниками королевской семьи и направляло религиозный фанатизм в удобное русло. Последующие события оправдали в глазах многих нападки бен Ладена на Америку.

* * *

В 1989 году бен Ладен обратился к принцу Турки со смелым проектом. Он предложил использовать своих добровольцев для свержения марксистского правительства Южного Йемена. Бен Ладен был сильно раздражен, что прокоммунистический режим господствовал на земле его предков, и предложил саудовскому правительству совместными усилиями очистить Аравийский полуостров от любых нововведений. Это была первая попытка бен Ладена ввести в бой «Аль-Каиду».

Саудовская Аравия всегда имела натянутые отношения с Северным и Южным Йеменом, двумя небольшими, бедными и густонаселенными государствами. Конфликт двух стран-близнецов представлял стратегическую проблему для соседей. Находящийся в юго-западной части полуострова Южный Йемен напоминал палец у горловины Красного моря и являлся единственным марксистским анклавом в арабском мире. Северный Йемен представлял собой прозападный военный режим, у которого с Саудовской Аравией были территориальные споры. Турки обдумал предложение бен Ладена и отклонил его. У саудитов была своя неудачная история вмешательств в дела Северного и Южного Йемена, поэтому предложение бен Ладена отклика не нашло. Усама заверял, что «мои моджахеды освободят Южный Йемен от кафиров». Самоуверенность бен Ладена была принцу крайне неприятна.

Вскоре после встречи бен Ладена и шефа саудовской разведки Северный и Южный Йемен пришли к неожиданному соглашению объединить свои страны, создав Республику Йемен. На слабо обозначенной границе была найдена нефть, и этот решающий аргумент пересилил все остальные доводы.

Бен Ладен, однако, не успокоился. Он был убежден в наличии секретного соглашения между американцами и арабскими социалистами о создании военной базы в Йемене. Это сподвигло Усаму начать финансировать в этой стране партизанскую войну. Вскоре йеменские ветераны афганского джихада были замечены в его доме в Джидде, откуда они уезжали с полными чемоданами денег на поддержку восстания.

Ахмед Бадиб, старый учитель бен Ладена, решил ему позвонить — без сомнения, по просьбе принца Турки. Усама, по его словам, занимался только строительными инвестициями. Во время разговора Бадиб, однако, почувствовал нотки ярости в голосе бывшего ученика и спросил, что случилось. Бен Ладен был очень разозлен тем, что коммунисты вступили в коалиционное правительство Йемена. Ему не нравился такой поворот дела, и он настаивал на том, что Йеменом могло управлять только чисто исламское правительство. По мнению бен Ладена, весь полуостров представлял собой священную землю, на которой не должно быть чужеродных элементов. Тот факт, что отец Усамы родился в Хадрамуте, разжигал у него желание освободить своих собратьев от любого Наследия прокоммунистического режима. Бен Ладен предпринял несколько поездок в молодую республику, чтобы выступить в мечетях и побудить исламистскую оппозицию к выступлению. Отряды «Аль-Каиды» перебазировались в южную часть страны, где совершили несколько покушений на лидеров социалистов. Эти дерзкие нападения произвели оглушительный эффект. Хрупкий мир в стране оказался под угрозой. Новый президент Республики Йемен Али Абдалла Салех отправился в Саудовскую Аравию и потребовал от короля Фахда обуздать бен Ладена. Король призвал Усаму немедленно оставить Йемен в покое. Усама сказал, что не имеет к этому никакого отношения, но вскоре вновь отправился в Йемен, где начал агитацию против коммунистов. Раздраженный йеменский президент вновь прибыл в Саудовскую Аравию и потребовал положить конец провокационной деятельности. Король был просто потрясен тем, что Усама посмел его ослушаться, и приказал разобраться с ним семейному жандарму. Министр внутренних дел принц Наиф, которого часто сравнивали с шефом ФБР Эдгаром Гувером, немедленно вызвал бен Ладена на ковер. Министерство находилось в самом центре Эр-Рияда, в необычном небоскребе, представлявшем собой перевернутую пирамиду. Трубчатые лифты поднимались и опускались внутри дезориентирующего затененного атриума. Казалось, здание специально спроектировано так, чтобы подавлять каждого, кто входил во внутренний двор. Во время джихада бен Ладен часто приходил сюда на доклад к принцу Наифу, подробно рассказывая о своей деятельности. К Усаме всегда относились с большим уважением, учитывая его происхождение, заслуги, общественное положение и верность королевскому дому.

Но времена изменились. Наиф разговаривал с ним очень грубо и потребовал его заграничный паспорт. Принц и слышать не хотел ни о какой собственной политике бен Ладена. Это стало горьким возвращением к реальности, и Усама был разочарован. «Я всегда работал в интересах саудовского правительства», — жаловался он друзьям.

Саудовская Аравия, богатейшая страна, окруженная завистливыми соседями, жила в тревогах. Когда король Фейсал произвел первую перепись населения в 1969 году, то был неприятно удивлен результатами. Численность граждан оказалась гораздо меньше ожидаемой. Он повелел удвоить цифру. С того времени статистика королевства постоянно лгала. В 1990 году правительство Саудовской Аравии заявило, что численность населения страны составляет 14 миллионов человек, практически столько же, сколько в Ираке. Принц Турки в частных беседах говорил, что жителей в государстве никак не больше 5 миллионов. Королевская семья боялась, что такую богатую страну могут завоевать соседи, поэтому тратила миллиарды долларов на оружие и высокотехнологичное оборудование, делая закупки в Соединенных Штатах, Великобритании, Франции и Китае. При этом члены венценосной семьи брали огромные взятки и комиссионные за посредничество.

В 80-е годы королевство построило систему ПВО, потратив на это пятьдесят миллиардов долларов. Американский военно-инженерный корпус даже перенес свою штаб-квартиру из Германии в Саудовскую Аравию, чтобы заниматься строительством баз, учебных центров и штабных комплексов для саудовской армии, ВВС, флота и Национальной гвардии. После того как Конгресс США запретил американским компаниям давать взятки и платить комиссионные иностранным посредникам, саудовское правительство переключилось на другие рынки и заключило соглашение с Великобританией. Это был самый большой военный контракт за всю историю этой страны. В конце 80-х годов вооруженные силы королевства укомплектовали и модернизировали так, что они могли отразить любую угрозу со стороны соседей.

В 1990 году бен Ладен предупреждал правительство о возможной угрозе со стороны иракского диктатора Саддама Хусейна. Усама пророчествовал словно Кассандра. «Я много раз говорил в моих выступлениях в мечетях, что Саддам рано или поздно двинется на страны залива, — негодовал он. — Но мне не верили». Большинству арабов импонировала антизападная риторика Саддама и его обещание «уничтожить пол-Израиля химическим оружием». Особенно Хусейн был популярен в Саудовской Аравии, поддерживавшей сердечные отношения со своим северным соседом. Тем не менее бен Ладен на свой страх и риск продолжал агитировать людей против Саддама и его светской партии Баас. Король снова выразил свое недовольство. Аравия подписала пакт о ненападении с Ираком и считала, что Саддам не представляет опасности для Кувейта, несмотря на то, что иракская Республиканская гвардия стояла у самых его границ. Саудовское правительство предупредило бен Ладена, чтобы он не совался не в свои дела, и в качестве устрашения послало отряд Национальной гвардии, чтобы гот захватил его ферму и арестовал нескольких работников. Бен Ладен выразил протест наследному принцу Абдулле, командующему Национальной гвардией, но он сказал, что ничего не знает об этом происшествии.

31 июля король Фахд председательствовал на встрече между представителями Ирака и Кувейта, чтобы разрешить споры двух стран, касавшихся владения большими нефтяными месторождениями на границе. Саддам настаивал, что низкая цена на кувейтскую нефть губительна для экономики Ирака. Однако все знали, что кризис в его стране был вызван главным образом последствиями войны с Ираном в конце восьмидесятых, в результате которой пострадало более миллиона человек. Несмотря на посредничество короля, договориться сторонам не удалось. Двумя днями позже огромная иракская армия напала на небольшое государство, и вскоре Саддама Хусейна отделяли от нефтяных месторождений Саудовской Аравии лишь несколько миль песка и немногочисленный отряд саудовских солдат, хорошо экипированных, но напуганных. Всего один батальон Саудовской национальной гвардии, численностью менее тысячи человек, охранял территорию королевства в этом месте.

Королевский дом настолько перепугался, что потребовал от подконтрольных массмедиа заявить о готовящейся агрессии со стороны соседа. После того как миллиарды долларов были потрачены на укрепление дружбы с соседними странами, аль-Сауды вдруг обнаружили, что находятся в полной изоляции. Палестинцы, суданцы, ливийцы, тунисцы, йеменцы и даже иорданцы открыто поддержали Саддама Хусейна.

Когда иракская армия подошла к саудовской границе, бен Ладен написал королю письмо, умоляя ни в коем случае не обращаться к американцам за помощью. Он направил подобное послание и старшим принцам. Королевский дом разделился: наследный принц Абдулла резко возражал против американского участия, а принц Наиф не видел другого выхода. Американцы, однако, уже сделали свой выбор. В случае захвата Саддамом восточных провинций Саудовской Аравии под его контроль попадали магистральные пути нефтеналивных судов. Таким образом, создавалась реальная угроза интересам Соединенных Штатов, а не только Саудовской Аравии. Министр обороны США Дик Чейни прилетел в Джидду с командой советников, включая генерала Норманна Шварцкопфа, чтобы убедить короля разрешить размещение американских войск на границах Саудовской Аравии. Шварцкопф показал спутниковые снимки трех бронетанковых иракских дивизий на позициях в Кувейте и соединений сухопутных войск, которых было гораздо больше, чем нужно для оккупации маленькой страны. Саудиты узнали, что отряды иракских разведчиков уже совершили рейды на их территорию.

Наследный принц Абдулла боялся, что если американцам разрешить войти в страну, то они уже никогда из нее не уйдут. От имени президента США Чейни пообещал, что американские войска сразу же покинут территорию королевства, когда минует угроза или когда прикажет король. Это решило исход дела.

Король дал свое согласие. В первых числах сентября американские части стали прибывать в страну, а раздосадованный бен Ладен с группой ветеранов афганской войны обратился к принцу Султану. Это было своеобразное и амбициозное возражение доводам генерала Шварцкопфа. Бен Ладен принес свою собственную карту региона и продемонстрировал детальный, с диаграммами и графиками, план обороны границы. Он предлагал с помощью техники «Сауди бенладен груп» срочно построить мощные укрепления по всей границе, чтобы отразить агрессию. Усама добавил, что готов мобилизовать армию моджахедов из числа ветеранов афганской войны и безработной саудовской молодежи. «Я лично могу подготовить сто тысяч бойцов с полным снаряжением за три месяца, — обещал бен Ладен принцу Султану. — Вам не понадобятся американцы. Нам не потребуется ни одного немусульманского подразделения. Нас будет вполне достаточно».

«Но в Кувейте нет пещер, — ответил ему принц. — Что вы будете делать, если в вас полетят ракеты с химическим или биологическим оружием?»

Бен Ладен доложил о своих планах и принцу Турки, одному из немногих, кто ранее обратил внимание на предупреждения Усамы относительно потенциальной опасности Саддама. На протяжении многих лет принц направлял предложения в ЦРУ о необходимости устранения Саддама специальными средствами, но всякий раз его донесения игнорировались. Во время вторжения в Кувейт Турки находился в отпуске в Вашингтоне. Он смотрел в кинотеатре «Крепкий орешек-2», когда ему позвонили из Белого дома. Турки провел остаток ночи в штаб-квартире ЦРУ, помогая составлять план отражения агрессии Ирака. Принц полагал, что если Саддаму позволить остаться в Кувейте, то он может использовать его в качестве плацдарма для вторжения в Саудовскую Аравию.

Когда бен Ладен объяснял свой план, Турки подумал о наивности молодого ветерана афганской войны. Во всех саудовских войсках было всего 58 тысяч человек. Ирак со своей стороны имел постоянную армию численностью около миллиона — четвертую по величине армию мира, не считая резервов и различных военизированных формирований. У него было 5700 танков, а его Республиканская гвардия считалась самой боеспособной и подготовленной ударной группой на всем Ближнем Востоке. Поэтому слова бен Ладена принца не впечатлили. «Мы выдавили Советы из Афганистана!» — воскликнул бен Ладен.

Принц недоверчиво улыбнулся. Он обратил внимание на «радикальные изменения» в характере бен Ладена. Перед ним сидел уже не «спокойный, миролюбивый и благородный человек», пытавшийся помочь мусульманам во всем мире, но одержимый фанатик, «который думал, что он в состоянии сформировать армию и освободить Кувейт. Это говорило о его высокомерии и надменности».

Отвергнутый правительством, бен Ладен обратился за поддержкой к духовенству. Его выступления против американской помощи напоминали гневные речи Пророка, который говорил: «Не может быть двух религий в Аравии». Относительно толкования этого изречения много спорили и в прошлом, и в настоящем. Принц Турки видел его смысл в том, что никакая другая религия не может доминировать на полуострове. Даже во время жизни Пророка евреи и мусульмане свободно перемещались по арабским землям. Не ранее 641 года н. э., на двенадцатый год мусульманского календаря, халиф Омар постановил изгнать всех местных христиан и евреев из некоторых частей Аравии. Их выселили в Ирак, Сирию и Палестину. С того времени святые города Мекка и Медина закрылись для немусульман. Но бен Ладену и другим исламистам этого было недостаточно. Они верили, что завещание Пророка предельно ясно: все немусульмане должны быть изгнаны со всей территории полуострова.

Понимая опасность обвинения в нелигитимности, саудовское правительство потребовало от духовенства выпустить фетву, оправдывавшую приглашение иностранных войск для защиты ислама. Бен Ладена удивила сговорчивость высших улемов. «Это просто возмутительно!» — только и мог сказать он.

«Усама, сын мой, мы даже не можем обсуждать такие вопросы», — ответил ему один из шейхов, сделав знак рукой возле горла, показывая, что будет с его головой, если он попробует возразить.

В течение недели около полумиллиона американских военных прибыли в королевство, создав буфер, защитивший саудитов от возможной оккупации. Несмотря на то что американские части размещались за пределами городов в местах, где они были не видны постороннему глазу, некоторые саудиты стали возмущаться тем, что пришлось просить помощи у христиан и евреев, чтобы защитить святую землю ислама. То, что среди военнослужащих было много женщин, еще более разгневало ревнителей благочестия. Слабость саудовского государства и его сильную зависимость от Запада показали всему миру полторы тысячи журналистов, прибывших из разных стран.

Для молчаливых и замкнутых жителей страны, где средства массовой информации находятся под сильным правительственным контролем, такое внимание мировой прессы было непривычно — времена стояли очень неспокойные. Повсюду царила атмосфера страха, гнева, унижения и ксенофобии, и, вместо того, чтобы сплотиться вокруг монархии, многие саудиты задумались, не пора ли сместить королевский дом.

В этот решающий момент сторонники прогресса поняли, что настало время активных действий. В ноябре 47 женщин решили выступить против неформального запрета водить автомобиль. Не существовало такого закона, который бы прямо запрещал это. Женщины встретились возле супермаркета «Сейфуэй» в Эр-Рияде, затем попросили своих шоферов выйти из машин и принялись ездить по центральным улицам. Это продолжалось пятнадцать минут. Полицейские останавливали автомобили, но понимали, что формально нарушения нет. Принц Наиф немедленно осудил демонстранток, а шейх Абдул-Азиз бен Баз сразу же издал фетву, в которой назвал женщину за рулем источником безнравственности. У женщин отобрали документы, и некоторые из них, профессора женского колледжа университета короля Сауда, подверглись обструкции со стороны студенток, заявивших, что не хотят слушать лекции «неверующих» преподавателей.

В декабре сторонники реформ потребовали положить конец племенной дискриминации, учредить традиционный совет при короле (шуру), дать большую свободу прессе, ввести основные законы управления и положить конец неконтролируемому выпуску фетв.

Несколько месяцев спустя религиозная верхушка, напуганная реформаторами, выпустила свое собственное «Письмо с требованиями». Это был открытый призыв установить исламский контроль. Письмо содержало завуалированную критику чрезмерной власти королевского дома. Четыреста религиозных ученых, судей и профессоров настаивали на строгом соблюдении норм шариата, включая запрет на предоставление займов под процент, создании исламской армии по мировому образцу и «очищении» массмедиа в духе исламских идеалов. Королевскую семью это письмо шокировало больше, чем вторжение Саддама в Кувейт. Многие запросы религиозных диссидентов звучали эхом требований, выдвигавшихся предводителями восстания 1979 года в Большой мечети. Они сформировали фундамент внутренней политической программы бен Ладена.

Американцы быстро перешли от зашиты Саудовской Аравии к изгнанию иракцев из Кувейта. Война началась 16 января 1991 года. Многие саудиты смирились с присутствием американцев и войск других 34 стран, сформировавших коалицию против Ирака. Сотни тысяч граждан Кувейта бежали в Саудовскую Аравию, где рассказывали ужасные подробности о бедствиях своей страны: похищениях людей, пытках, убийствах гражданских лиц, изнасилованиях кувейтских женщин солдатами Саддама. Когда иракские ракеты «Скад» начали падать на Эр-Рияд, даже исламисты согласились на участие зарубежных войск. Но были и такие, которым присутствие на священной мусульманской земле иностранных «крестоносцев», как они называли войска коалиции, представлялось большим кощунством, чем нападение Саддама на Кувейт.

«Сегодня в Ираке Саддам ходит среди руин, — заявлял президент Джордж Буш-старший. — Его военная машина сломана. Он уже не способен к массированным боевым действиям». Саддам остался у власти, но война показала колоссальный военный потенциал коалиции во главе с Соединенными Штатами. Президент ликовал. С падением Советского Союза гегемония США над миром уже ни у кого не вызывала сомнений. «Мы можем увидеть новый мир, который предстал перед нашими глазами, — говорил Буш Конгрессу. — В нем мы видим новый порядок… Мир, где объединенные нации, сбросившие оковы «холодной войны», способны выполнить историческую миссию, завещанную их основателями. Мир, в котором свобода и уважение прав человека находят себе место среди всех наций».

Эти слова, произнесенные с большой надеждой, произвели угнетающее впечатление на Усаму бен Ладена. Он тоже желал создать новый мировой порядок, который был бы установлен мусульманами, а не навязан Америкой. Его притязания вышли наружу. В своих фантазиях он видел себя спасителем ислама.

Бен Ладен использовал связи, чтобы восстановить свой загранпаспорт. Он доказывал, что ему нужно вернуться в Пакистан, чтобы прекратить там гражданскую войну. В этом было отчасти заинтересовано и саудовское правительство. «Я смогу исполнить эту миссию», — убеждал сановников бен Ладен. Многие знакомые принцы и шейхи вступились за него. Наконец принц Наиф согласился вернуть ему паспорт, взяв с Усамы подписку, что в будущем он никогда не будет вмешиваться в политику.

В марте 1992 года бен Ладен отправился в Пешавар. Коммунистическое правительство Афганистана все еще находилось у власти, хотя сила его была надломлена, и оно могло пасть в любой момент. Армии моджахедов во главе с Ахмадом Шахом Масудом и Гульбеддином Хекматияром продолжали междоусобицу. Великая война между коммунизмом и капитализмом свелась к хаотическим столкновениям различных сил. Принц Турки надеялся способствовать формированию временного правительства, которое бы примирило различные политические силы и стабилизировало обстановку в стране. Он вел переговоры в Пешаваре вместе с премьер-министром Навазом Шарифом. Обеспокоенный ростом влияния шиитского Ирана на западной границе Афганистана, Турки был заинтересован в поддержке непримиримых суннитов во главе с Хекматияром. Бен Ладен со своей стороны мог сыграть роль честного парламентера. Принца шокировала телефонная конференция с Масудом и Хекматияром, в которой он призывал обоих сесть за стол переговоров. Хекматияр был несговорчив, несмотря на расположение к нему Турки. В конце концов в середине ночи силы Масуда оказались в Кабуле. На следующее утро Хекматияр, пораженный таким развитием событий, обстрелял ракетами город и начал осаду. Гражданская война разгорелась с новой силой.

На переговорах бен Ладен изменил свою позицию, не оправдав ожиданий Турки. Он сообщил своим собратьям, что Саудовская Аравия наняла Пакистанскую разведку, чтобы его ликвидировать. Старые союзники оказались по разные стороны фронта. Отныне Усама и принц Турки стали непримиримыми врагами. Перед отъездом бен Ладен направился в клинику в Карачи на обследование. Его личный врач, доктор Завахири, находился в Йемене, но они должны были скоро встретиться.