Рони могла описать церемонию связывания тремя словами: офигеть, как смущает.

Она никогда не была романтичной натурой, испытывая неловкость от всех атрибутов любовных отношений. Например, она не видела смысла в цветах. Зачем дарить девушке то, что на её глазах будет вянуть и погибать? Как и дарить слабого щенка. Как это вообще можно считать романтическим жестом? Рони этого не понимала. Как и того, почему должна надевать платье, а ещё, почему Шайя, Тарин и Джейми настойчиво предлагали нанести макияж и не дали обуться в кеды. Разве, Рони не должно быть удобно? Вероятно, нет. И да, она злилась, но соглашалась на всё. Почему? Потому что Маркус был ей дорог.

Так что, взяв под руку Ника, Рони пошла по освещённой свечами дорожке в лес. Они дошли до поляны, где в круг выстроились все члены стай Феникса и Меркурия, а ещё сёстры Маркуса с их парами и детьми.

От такого внимания, у Рони сильнее забилось сердце, и она захотела развернуться и сбежать. Но не сделала этого. Почему? Потому что ей дорог Маркус, и она выдержит.

Пока Трей проводил церемонию, она наблюдала за Маркусом. Как и всегда, её пара успокаивал… несмотря на его пронзительный взгляд, ясно говорящий, что как только они останутся наедине, он займётся с ней неистовым сексом. И когда Трей попросил произнести клятвы, она проговорила свою вслух, хотя не видела в этом смысла. В конце концов, церемониальные слова не имели силы. Это всего лишь способ отпраздновать объединение пары. Мать Рони называла это «поводом для вечеринки». Все же, Рони соответственно долгу повторила слова. Почему? Потому что Маркус ей дорог.

И что ещё важнее: она улыбалась, танцевала и не доставала леденцы. Она преодолела всю неловкость ради Маркуса, особенно потому, что он пообещал не оставлять её одну, зная, как ей не нравятся вечеринки, внимание и общение. И из-за того несколько часов спустя она злилась.

Подойдя к Данте, Джейми и Деррену, она спросила:

— Где Маркус?

Данте, нахмурившись, осмотрелся по сторонам.

— Я думал, он с тобой.

— Он ушел минут двадцать назад за пивом в палатку, и больше не появлялся.

Деррен ухмыльнулся.

— Наверно забылся, увидев столько еды.

Она тоже так подумала.

— Я уже проверила, его там нет. И с сёстрами его нет. — Сёстры Маркуса вновь попытались устроить Рони допрос, но она выдала им пару неуместных фактов и, по сути, сбежала.

Улыбаясь, Джейми коснулась руки Рони.

— Не в тему, но видела, как Грета плакала на церемонии? Это были слезы радости. Всю вечеринку Грета восхваляет тебя, что странно раздражает твою мать. — После чего указала на двух, яро спорящих, женщин, за которыми со смехом наблюдали Грейс, Ретт, Лидия и Кэм. Рони не слышала о чём спор из-за бормотания малышки Лилы.

— Где твоя тётя?

— Вчера уехала… к нашей величайшей радости. — Разочарованно выдохнув, Рони осмотрела окрестности, ища пару. — Всё нормально, милая, вероятно, он разговаривает с одним из стражей.

Посчитав, что Джейми могла оказаться права, Рони подошла к стражам стай.

— Кто-нибудь видел Маркуса?

— Около получаса назад, — ответил Трик.

Тао кивнул, улыбаясь Рони.

— Он был с тобой, и вы сражались за куриное крылышко. — Она сделала это исключительно, чтобы позлить Маркуса.

— Не стоит беспокоиться. — Брекен похлопал её по спине.

— Он где-то здесь, — проговорил Райан.

Выгнув бровь, Рони указала на себя.

— Похоже, что я беспокоюсь?

— Нет, больше похоже на… злость, — ответил Зандер.

— Может, он с альфами, — предположил Джесси.

Надеясь, что он прав, иначе Рони пришлось бы сильно отколошматить пару, она направилась к Альфам, которые удобно расположились в зоне отдыха с Кайем, Шайей, Калебом и Кентом. Но и там не было признаков Маркуса.

— Ро! — позвал Кай, заметив её.

Шайя рассмеялась, когда мальчишка начал вырываться из её рук, потянувшись к Рони.

— Я ревную. Ты ему нравишься больше.

— Мне иногда кажется, что он её и больше меня любит, — проговорила Тарин, положив голову на плечо Трея.

Прижав к себе Кайя — который вымазал в малиновом варенье ей щеку — Рони сказала:

— Я нигде не могу найти Маркуса.

— Он не с сёстрами? — спросил Калеб. — Я его там видел.

Рони тяжело выдохнула.

— Они его уже давно не видели.

Кент, с задумчивым выражением лица, склонил голову.

— У Грейс и остальных в её компании спрашивала?

— Нет, спасибо, Кент.

Тарин хлопнула в ладоши и раскрыла объятия Кайю.

— Иди сюда, приятель. Ро надо идти.

Нахмурившись на мать, Кай обнял Рони за шею.

— Моя.

— Да, конечно, — хмыкнула Тарин. — Но ей, всё равно, надо идти.

— Моя, моя, мо… О! Печенька. — Он практически прыгнул в руки Шайе, которая махала ему печеньем.

— Ох, — добавила Шайя, усаживая Кайя на колени, — спроси у них, не видели ли Ника.

Рони нахмурилась.

— Ника тоже нет?

— Я его уже с полчаса не видела.

Трей обменялся взглядами с Тарин.

— Если подумать, я и Эли столько же не видел.

— О, я их убью. — Он прекрасно знала братьев и понимала, что они будут более чем рады зло подшутить. — Могу только гадать, что они сделали с Маркусом.

— Кто? Твои братья? — Кент мотнул головой. — Они ничего не сделают с твоей парой.

Рони, не веря, выгнула бровь.

— Ладно, сделают, так как им нравится его мучить. Но Маркус готовился к такому.

— Ага, — согласилась Шайя. — Он ни за что не позволит им испортить вечер вашей брачной церемонии.

Ох, но вышло именно так. Уже гораздо позже, когда вечеринка закончилась, Данте и Райан приволокли поющего Маркуса. Поющего Маркуса, лицо которого было разукрашено под тигра, и который был без одежды… не считая блестящих стринг.

Они втащили его в гостиную, и Данте произнёс:

— Это не мы. Твои братья напоили его и вот в таком виде привязали к дереву.

— Ушлёпки. Убью.

— Что-то мне подсказывает, что тебе не придётся. В этот момент Кэти чихвостит Эли, а Шайя гонится за Ником с дробовиком, и я не шучу. Её последние слова были: «Беги, Альфачишка».

— Куда его положить? — спросил Райан.

Рони вздохнула.

— На кровать.

Данте выгнул бровь.

— Уверена?

Она знала, о чём он думал: почему она не хотела заставить Маркуса страдать за то, что решил напиться с её коварными братьями, а не провести ночь с парой? Данте не понимал, что она заставит Маркуса страдать, но иначе.

— О, да, уверена.

Маркуса разбудил яркий утренний свет. Или стучащая боль в голове? Или раздражающий шум? Звук своего дыхания, понял он. Он хотел натянуть одеяло на голову, чтобы приглушить свет. Странно, но пошевелить рукой не мог. Он попытался снова, но результат тот же. Еще более странно, другой рукой он тоже не мог пошевелить.

Заставив себя открыть глаза, Маркус поморщился от солнечного света, который бил прямо в глаза. Пару раз моргнув, он повернул голову. Угу, его запястье привязано к кровати. Он повернул голову в другую сторону, ага, и другая рука тоже привязана. Более того, лодыжки привязаны к подножию. Он, совершенно голый, распростёрт на кровати.

Не смешно.

Подняв голову, он крикнул:

— Рони? — И поморщился… даже от звука своего голоса в голове трещало.

Распутывая паутину, которой был заплетён разум, Маркус вспомнил события вечера. Вспомнил, как великолепно выглядела Рони, когда Трей проводил церемонию. Вспомнил, как причудливо она выглядела, испытывая неловкость. Как она не сбежала и не спряталась от вечеринки, чем он очень гордился. Вспомнил, как её братья… Дьявол! — Рони! — Тишина. Он начал вырываться из пут, но не смог ни на миллиметр их сдвинуть. Кажется, его пара отлично вяжет узлы. И почему он не удивлён? Не важно.

Выпустив когти, Маркус попытался вывернуть запястье так, чтобы разрезать верёвку. Ему нужно было лишь чуть полоснуть и смог бы вырваться. Но, не тут-то было. Верёвка не поддавалась.

— Продолжай резать, всё равно, ничего не выйдет. Верёвка против перевёртышей.

Он поднял голову и увидел, как его пара, со скрещёнными на груди руками, стояла, прислонившуюся к косяку, в том же черном платье, в котором была на церемонии. А ещё она не была счастлива. Справедливо было заметить, что у него было оправдание. Хотя он не думал, что оправдание: «Твои братья сказали, что я не перепью их, а мужская гордость приказала принять вызов» поможет в этом случае.

— Конфетка…

Рони оттолкнулась от косяка, пришпилив Маркуса взглядом и давая возможность увидеть всю свою раздражительность.

— М?

Маркус выдохнул.

— Ты злишься.

— Злюсь? С чего вдруг? Ты же просто позволил братьям напоить себя, хотя прекрасно знал, насколько они хитры. Ты решил провести время с ними, а не со мной. Случись это в другой момент, мне было бы всё равно. Но в ночь нашей брачной церемонии… да, это проблема.

Понимая, что налажал — и немного нервничая, учитывая, что его пара, когда разойдётся, становится злобной — он печально произнёс:

— Извини.

Она подошла к изножью кровати.

— Это была наша брачная церемония. По твоим словам, один из особенных вечеров для нас, как пары… и ты просишь прощения? — Это лучшее, что он мог. Чёрт, ей следовало оставить стринги и «боевой» макияж.

В её глазах он увидел волчицу и её праведный гнев.

— Милая, я заглажу вину.

— Конечно. — Рони сняла платье, наблюдая, как в его глазах вспыхивает голод. — Ты дашь мне то, чего я хочу.

— Да, — низко рыча, пообещал он. — Только развяжи, и я…

Она рассмеялась.

— Развязать? Зачем?

Она, должно быть, шутит.

— Сладкая, прости.

— Знаешь, раньше мне никогда не прельщало кем-то руководить. Но сейчас, вид тебя связанного, подвластного моим желаниям… в этой идее есть свои достоинства.

Он напрягся.

— Рони…

— Что? Тебе не нравится мысль не быть у руля? Что не сможешь взять всё, что хочешь? Что получишь лишь то, что я тебе дам?

Не нравятся. Но сдержать стон, когда Рони провела пальцем по бедру, не смог. Прочистив внезапно пересохшее горло, он прохрипел:

— Чего ты хочешь?

— Того же, что и прошлой ночью. — Она провела ногтями по другому бедру, заставляя Маркуса зарычать, и посмотрела на его пах. — Хм-м. Вроде тебе не нравится ситуация, но, тем не менее, ты твёрже камня.

— Потому что ты голая стоишь передо мной. И я чувствую запах твоего возбуждения. — А если честно, его это заводило, и пробуждало любопытство, что же его волчица станет делать. Но, проклятье, он не должен настолько любопытствовать, потому что доминантные мужчины не подчиняются. Прежде, он ни в каком виде не подчинялся. Даже Трею, поэтому и был отличным стражем. Альфа не искал домашних питомцев, выполняющих команды, ему нужны были люди с мозгами.

— И всё? — с сомнениями спросила она.

— Всё.

— Ясно. — Рони залезла на него и провела языком от пупка до одного тугого соска, по которому ударила кончиком языка. Маркус зашипел, а Рони прижалась к его торсу и начала тереться, как кошка. Маркус застонал, наслаждаясь прикосновением её кожи, и выгнулся, чтобы кончик члена коснулся её тела. Желая вкусить её губы, он поднял голову и приказал:

— Иди сюда.

Она провела языком вокруг другого соска.

— Нет.

— Рони. — Маркус выгнулся, когда она прикусила его под соском. — Дьявол.

— Я лишь отчасти на него похожа. — Она ласкала языком и прикусывала торс, пока Маркус не оказался на грани потери контроля. Рыча, издавая стоны и желая ублажить Рони, он старался выпутаться из верёвок.

— Рони, развяжи их, и обещаю загладить свою вину.

— Но забавно ведь. — Она провела зубами прямо над меткой, и Маркус рыкнул. Тогда Рони поднялась выше про кровати и подставила грудь ко рту Маркуса. Он с силой втянул в рот сосок, отчего у Рони лоно сжалось, затем зажал между зубов и дразнил вершинку языком.

— Развяжи меня, и я поиграю с ними.

Рони села прямо.

— Нет.

Он предупреждающе зарычал.

— Иди сюда, я хочу прикоснуться к тебе. — Это был приказ. Она принадлежала ему, и ни Маркусу, ни волку не нравилось, что им отказали в доступе к тому, что им принадлежит.

— А я хотела свою пару ночью. — Она легонько царапнула его соски, заставляя дёрнуться.

— Я уже извинился.

— Ох, ну, если так… — она фыркнула.

— Развяжи меня, я хочу прикоснуться к тебе. — Ему это было необходимо. Важно почувствовать Рони, её нежную кожу, необходимо сжимать в ладонях её груди, сжать задницу, которой был, словно, одержим. От всех этих мыслей, его член налился сильнее и запульсировал, как перед взрывом.

— Видимо, самая сильная мышца в теле… язык.

Пододвинувшись к его голове, Рони опустилась ему на рот.

— Докажи.

«С радостью».

Он скользнул языком по её складкам и застонал от вкуса. Чёрт, ничего не было вкуснее его возбуждённой пары. Он ласкал языком её складки, кружил кончиком вокруг клитора, а когда Рони начала ёрзать и издавать приглушённые стоны, от которых Маркус мог кончить, вошёл в её тугое тело языком. Маркус кружил им и двигал взад-вперёд. Рони затрепетала, и нетерпеливо двигалась. Зная, что она на грани, он обвёл языком комок нервов, а затем вновь вошёл в лоно языком. Рони выгнулась и кончила, а Маркус испил каждую каплю её мёда. Но когда Рони отстранилась, зарычал.

— Вернись.

— Я собралась тебя вознаградить. — Сев у его бёдер, она сжала в ладони ствол Маркуса и провела ею до основания, только чтобы вернуться наверх и размазать каплю предсемени по головке большим пальцем. — Разве ты не хочешь награды?

Маркус неосознанно толкнулся в её кулак.

— Ещё. — Она жёстко и быстро двинула рукой вниз и вверх, сжимая и крутя кулак, отчего Маркус едва не лишился разума. — Да. Жёстче. — Боже, он на грани… почти…

Эта шалунья остановилась. Маркус начал вырываться.

— Развяжи меня!

Она сложила руки на груди.

— Мне кажется, ты не в том состоянии, чтобы раздавать приказы.

Маркус заворчал. Рони была так близка, но всё же недоступна, и от этого он бесился. Более того, Рони это понимала.

— Когда я освобожусь, так жёстко тебя трахну… и не буду вот так вот тебя мучить.

Она рассмеялась.

— Как увлекательно!

Увлекательно?

— Или развяжи меня или дай войти в тебя.

Склонив голову, она поджала губы.

— Не-а.

Нет?! Он её убьёт. Как только доберётся… правда, сначала отымеет, а потом убьёт.

— Мы займёмся сексом, но не сейчас. — Она склонилась и лизнула головку члена. — Мне нужно, чтобы ты был милым и готовым… и тогда я оседлаю тебя

Маркус застонал, когда она сжала основание члена в кулаке, а головку вобрала в рот. Рони сильно втянула ствол, заглатывая головку и вбирая его всё глубже.

— Чёрт, да. Потрясающий рот. — То, как её шелковистые волосы щекотали его бёдра, а стон Рони вибрацией прошёл по его члену, вознесло Маркуса на небеса. Рони освободила член из плена своего рта, провела языком от основания до головки и прикусила самую верхушку. — Да, детка. Доведи меня до оргазма. — Но она остановилась и больно укусила внутреннюю сторону бедра Маркуса, оставив метку. — Развяжи одну руку. Всего одну. — Он так хотел коснуться Рони, что всё в душе сжималось. Он и не догадывался, что может чего-то так отчаянно желать. Лишь Рони могла его до такого довести.

Оседлав его бёдра, она мотнула головой.

— Нет. Я буду скакать на тебе, пока ты связан. И ты не сможешь ничего сделать. — Она опустилась прямо на его член, заполнив себя им. И сильно сжала его внутренними мышцами.

— Проклятье, Рони. — Она медленно поднялась, оставив в себе лишь головку, а затем так же неторопливо села. Она повторила это несколько раз, но Маркус прорычал: — Быстрее.

Перефразировав его слова, она ответила:

— Не-а. Пока твой член во мне — он мой. И я хочу действовать медленно.

Маркус рыкнул.

— Тебе не нравится медленный ритм, который мучает и тебя и меня. Сладкая, развяжи, и, клянусь, я всё сделаю, как надо. — Она поёрзала бёдрами. — Повтори. — Она подчинилась, и он застонал. — Рони, мне, как и тебе, нужна жёсткость. Ну же, дай нам обоим того, что нам нужно.

— Это тебе нужно.

— Да, — проворчал он.

— Очень нужно?

— Да. Дьявол, Рони, сделай это! — Впившись в его живот ногтями, Рони быстрее задвигалась, а Маркус встречал её на полпути, желая быть, как можно глубже в ней. Он хотел намотать её волосы на кулак, хотел прижать к себе, укусить… Но мог лишь смотреть, как она удовлетворяет себя на его члене. И этот вид навсегда запечатлелся в его памяти.

— Развяжи меня, чтобы я тебя ласкал.

— Ни за что. Ты получишь лишь то, что я дам. — Она притормозила, немного сдвигаясь. — Понял?

Маркус хотел было сказать, что никогда в жизни не подчинялся, и не намерен начинать. Но перед ним не «кто-то там с улицы», а его пара. В каком-то смысле, неважно, кто у руля, потому что она всё равно принадлежала ему. И это не означало, что ему не хватает согласия подчиниться, или… что она не заплатит за пытки.

— Ладно. Я возьму всё, что ты дашь

— Да. — Она вновь начала двигаться вверх и вниз по его стволу, потираясь клитором о пах. От Ощущения продолжали затапливать Рони, и напряжение продолжало усиливаться, пока, наконец, кульминация не захлестнула её. Казалось, у неё задрожали даже кости, когда она запрокинула голову и закричала.

Внутренние мышцы сжали член Маркуса.

— Твою же… — Маркус ещё раз толкнулся в тело Рони и выплеснул семя… поток которого не мог остановиться. Через несколько мгновений, Рони, задыхаясь, упала ему на грудь. Так как его пара умела лишать Маркуса здравомыслия, потребовалось несколько минут, чтобы заставить мозг работать. — Конфетка, ты в порядке?

— М-м-м-хм-м-м.

— Я серьёзно прошу прощения за ночь.

Она хихикнула.

— Это хорошо.

— Я хреново поступил, ты такого не заслуживаешь. — Секундная пауза. — Теперь, ты меня развяжешь?

— Ну-у-у…

— Рони.

— Просто, ты столько угрожал. — А её пара всегда выполнял угрозы.

— Я чуть не свихнулся от того, что не мог тебя коснуться, вот и всё, — заверил он. — Ну же, развяжи меня. У меня уже руки болят.

Она об этом не подумала. Сев, она подалась вперёд и освободила его одно запястье, затем другое, прежде чем обернуться и развязать лодыжки.

Она только собралась размять ему запястья, когда оказалась распластанной на спине. Голубые глаза были наполнены решимостью.

— Маркус…

Он больно прикусил её нижнюю губу.

— Ты отказала мне в том, что принадлежит мне.

— Не совсем.

— Отказала-отказала. — Он провёл языком по её шее. — Понимаешь, это тело принадлежит мне. И я хочу к нему касаться, — он провёл ладонью по её боку, — облизывать его, — чувственно провёл языком по горлу, — кусать, — он зажал зубами кожу, — и трахать. — Он прижался головкой члена к её клитору.

— Я же тебя не оставила ни с чем.

— Дело не в этом? — Он провел пальцем по ее нижней губе. — Одно дело просить меня подчиниться, но ты даже не дала мне поцеловать себя. Это было жестоко.

— Теперь можешь целовать.

— Да, могу и буду. — Он прижался к её губам и скользнул языком ей в рот, властно целуя. Он ждал ответа Рони, и она не подвела. Как всегда, его пара отдавала ему всю себя. Но не брала инициативы в поцелуе и не властвовала. Маркус знал, что Рони его успокаивала. Маркус не хотел успокаиваться, потому был опять возбуждён. Быстро развернув её и поставив на четвереньки, он дразнил её, лаская головкой вход в тело. — Ты не давала мне забрать то, что принадлежит мне. Поэтому я возьму это сейчас. — Он вошёл в неё, внутренние мышцы сжали ствол. Рони выгнулась, а Маркус мучительно медленно вышел из неё, заставляя ощутить каждый миллиметр плоти. И вновь вошёл на всю длину. Маркус медленно и нежно трахал Рони, а когда она попыталась податься назад, чтобы встретить его толчок, шлёпнул по попке. — Нет. Мы будем действовать медленно.

Понимая, что он говорит её же словами, Рони обернулась через плечо.

— Ты не можешь меня отшлёпать сильнее?

Ах, же маленькая ведьма. Он сильнее шлёпнул её по одной ягодице, затем другой.

— Я ответил на твой вопрос? — Надавив её между лопаток, он не дал возможности сопротивляться такому доминирующему жесту и вновь медленно вошёл в неё.

Пойманная в ловушку, она прорычала:

— Отпусти меня!

— Зачем? Меня же ты не отпускала. — Он знал, что Рони, если бы захотела, могла встать. Нет, она злиться не из-за того, что он её прижал. Его паре нравились драки в постели. Ей не нравилось, что он не трахал её так, как она хотела. — Дорогая, жёстче?

— Да, — проворчала она.

— Обломись!

— Что?

— Говорю, что мне без разницы, если ты хочешь жёстче. — О, это её разозлило. Рыча, она обнажила когти и замахнулась на него. К счастью для него, ей было неудобно нанести значительный ущерб. Но это сильнее разозлило Рони. Они извивалась, вырывалась и ругалась на него.

— Давай, борись со мной. — Она так и сделала, но замерла, когда он начал вбиваться в неё, давая то, что она хотела. Но внезапно вышел.

— Какого?.. — Она задохнулась, когда Маркус вошёл в неё двумя пальцами. — Что ты делаешь? — Он вышел из её лона и скользнул пальцем к анусу.

— Тебя кто-нибудь трахал сюда?

— Нет, и ты не будешь.

Он усмехнулся.

— Ещё как буду. — Он аккуратно вошёл в неё пальцем, Рони взбрыкнула и зашипела. — Не притворяйся, что ты этого не хотела. Ты об этом мечтала. — Его маленькая волчица слишком любознательная, чтобы не интересоваться каково это. Он вышел и вновь вошёл в её попку пальцем.

Ладно, она могла признать, что интересовалась этим, как могла признать и то, что ощущения… приятные. Да, было больно, но и приятно. Через несколько толчков, она начала расслабляться, но когда Маркус добавил второй палец, напряглась.

— Ш-ш-ш, всё в порядке. Пока, ты не можешь принять мой член, тебя нужно растянуть.

— Ты большой. — Насколько ей повезло сказать это и не обидеть его.

— Ты моя пара и создана под мой размер… везде. — Он продолжал трахать её пальцами, облизывая свою метку.

Вскоре Рони стонала и извивалась, тогда Маркус добавил третий палец. Он ожидал, что она опять станет напрягаться, но нет.

— Да, сладкая. — Он продолжал аккуратно вводить три пальца, пока Рони не начала сама на них насаживаться. — Думаю, ты готова.

Когда Рони почувствовала, как большая круглая головка члена прижимается к заднице, сделала всё возможное, чтобы не напрягаться. Вместо этого она расслабилась, когда он начал очень медленно входить. Это было… сложно описать. Странное сочетание удовольствия, боли и давления, когда он дюйм за дюймом заполнял и растягивал её.

— Больно, — прошипела она, хотя и не жаловалась.

Маркус остановился и поцеловал Рони в плечо.

— Ш-ш-ш, ты прекрасно справляешься.

Он продолжил входить. Чёрт, чувствовать, как она его сжимала, видеть, как его член исчезал в её попке, и стоны Рони… странно, что он ещё не кончил. Войдя в неё по самые яйца, Маркус застонал.

— Дьявол, ты такая тугая. — Прижавшись грудью к её спине, он зашептал ей на ухо: — Ты в порядке? — По их связи, он знал, что да, но должен был услышать слова.

Она кивнула, тяжело дыша.

— Да.

Обхватив её задницу, Маркус медленно вышел, оставив в Рони лишь головку, затем плавно толкнулся вперёд.

— Ты знаешь, я обожаю твою задницу. Такая тугая, упругая и… моя. — Он продолжал медленно входить и выходить. — Приятно? Сильнее? — На её стон удовольствия он увеличил темп, а когда она выпрямилась и начала встречать его толчки, проговорил: — Да, вот так.

— Жёстче.

Рыкнув, Маркус зажал между зубов кожу на стыке плеча и шеи Рони и начал сильнее толкаться в её тело, давая именно то, чего хотела его пара. Каждый стон наслаждения подстёгивал его, всё ближе подталкивал к границе контроля, пока Маркус не начал вбиваться в неё. Когда Рони, находясь в полнейшей фрустрации, простонала его имя, Маркус понял, что она тоже на грани.

Скользнув рукой под неё, он вошёл в её лоно двумя пальцами.

— Давай, Рони, кончай. — Он с такой силой прикусил её шею, что потекла кровь, и зарычал, когда Рони сжала его член. Последний раз толкнувшись в неё, он замер, пульсируя глубоко внутри своей пары… вновь и вновь отмечая её.

Ощущая удовольствие и своё и Маркуса, Рони закричала и задрожала всем телом. Было так хорошо и блаженно. Когда спазмы утихли, Рони свалилась на матрас, а на неё приземлилось огромное, тяжёлое тело.

Минуты, а может часы спустя, Маркус слез с кровати и вернулся с влажным полотенцем. Не сдвигая Рони с места, он её обтёр и накрыл своим телом, целуя спину.

И в тот момент, когда она ещё плавала в посторгазменных облаках, её волчица огрызнулась. Не злобно, а просто требуя внимания. Она… злорадствовала и допекала тем, что Рони не заметила, а волчица легко почувствовала.

— Наши запахи смешались.

— Знаю. — Он заметил это в минуту, когда мозг опять смог функционировать… что произошло где-то в процессе передвижения от кровати к ванне. Как и волк, Маркус наслаждался этим. Их брачные узы развивались, что само по себе удивительно. Теперь все перевертыши будут знать, что Рони чья-то в ту секунду, как уловят её аромат. Осознание этого пробуждало ярого собственника в Маркусе.

— Чем это вызвано? — Из всего, что она знала о парах, смешивание запахов означало развитие связи.

— Ты видишь смысл в брачной церемонии?

— Нет.

— Но ты согласилась на нашу. Почему? — Он уже знал ответ.

Он слабо пожала плечами.

— Потому что считаю её важной для тебя.

— Для меня она очень важна. Для тебя вечеринки и быть центром внимания — ужас, но ты прошла через это ради меня. — И он не понимал почему. Маркус поцеловал её в плечо.

— Я никогда никому и ничему не подчинялся, но сделал это ради тебя. — Да, было трудно, но всё же он сделал. Ради Рони. Не существовало ничего — грандиозного или никчёмного — чего бы он ни сделал ради неё. — Я люблю тебя, Рони. Знаю, сложно в это поверить, ибо ты вбила себе в голову дурацкую идею, что не заслуживаешь любви, что ты просто раздражающая и странная. Ты не понимаешь, что значишь для тех, кто тебя хорошо знает. Не видишь этого. Поэтому, я тебе говорю. А ещё потому, что не говорить эти слова — глупо и несправедливо. — Он поцеловал её между лопаток, а затем продолжил:　- Я не думал, что когда-нибудь с кем-то буду открыто говорить о чувствах, но не хочу утаивать от тебя их. И не хочу, чтобы ты гадала, что значишь для меня. Чтобы не возникало сомнений, а любит ли меня тот, кого люблю я? Было бы эгоистично и подло позволить передать чувства по связи, а не сказать самому. — Он прижался лбом к спине Рони. — Ничего не хочешь сказать?

Она немного помолчала, а затем:

— А ты знал, что…

— Рони.

— Ладно-ладно, просто… мне сложно с чувствами. — Может, потому, что она много думала, или потому что практична, а не эмоциональна. — Но я точно знаю, что люблю тебя. Никакая другая причина не заставила бы меня пройти через этот кошмар. — На его смешок она улыбнулась. — Извини, если надеялся на пафосную речь. Я не красноречива.

Рони выражала эмоции кулаками, когтями, зубами и ножницами.

Аккуратно перевернув Рони на спину, Маркус поцеловал её.

— Спасибо, что сказала.

— Ты оказался прав. Несправедливо сдерживать слова в себе. Просто… не обижайся, если я не буду это часто повторять.

— Я не жду, что ты изменишься, а просто хочу, чтобы время от времени, ты мне это говорила.

— Это я могу. — Она не могла лишь понять, что нужно, чтобы связь пар заработала на всю. Учитывая извращенный опыт Маркуса в любовных отношениях и трудности Рони в распознавании эмоций, она считала, что осознать чувства друг к другу — тем более что они открыто признали их — будет достаточно. Но нет. И она не понимала, почему.

Маркус ещё раз поцеловал Рони, но уже не торопясь. Она заёрзала под ним и застонала.

— Больно?

— Немного. — Она нахмурилась. — По тебе не скажешь, что ты обеспокоен. Скорее самодоволен.

— Мне вроде как нравится идея, что при каждом движении сегодня ты будешь вспоминать то, как я брал твою попку. — Она фыркнула. Маркус краем глаза уловил верёвку и спросил у Рони. — Мне вот любопытно, а почему ты просто не наорала на меня?

Она пожала одним плечом.

— Споры — пустая трата времени и сил.

— Выходит, у нас никогда не будет грандиозной ругани? — Тогда он понял, что это так, ведь ни он, ни она не любили ссоры или драму, а предпочитали действия. Кроме того, Рони редко злилась настолько, чтобы начать конфликтовать. Но когда рассердится, не позволит ему увернуться каким-то трюком. Она не поведётся на такое дерьмо. Его мстительная маленькая волчица всегда ему ответит тем же, только в своей манере. Например, свяжет его и будет сексуально домогаться.

— Сомневаюсь. — Услышав, как урчит в животе Маркуса, Рони закатила глаза.

— Эй, я — растущий организм

— Угу, пошли есть. Я всё равно хочу встретиться с братьями.

— Что ты собираешься сделать? — Он не мог сдержать улыбки. Месть Рони — всегда великолепное зрелище

— Ох, малыш, я уже отомстила. — Пока Маркус спал. — Просто хочу своими глазами увидеть последствия.

— Что ты сделала?