Поместье господина Римера находилось на возвышенности в западной части города и протянулось вдоль доброй половины Каштановой аллеи. Слева от дороги, ближе к городу, располагался парк, а справа – само поместье. Рин брела мимо высокой кованой ограды в поисках ворот, рассматривала издалека главное здание с множеством пристроек и думала, что оно выглядит слишком роскошно для такого маленького города, как Лонгвил.

Перед парадным подъездом огромного здания из камня песочного цвета располагался круглый фонтан. Высокие колонны держали балкон, нависающий над широкой мраморной лестницей. Стены до второго этажа покрывала темная паутина виноградной лозы. Сады сейчас спали, черные деревья стояли в снежных саванах, но легко было представить, как прекрасно поместье весной и летом. Из дюжины ростовых арочных окон на первом этаже свет горел только в двух, ближайших к широким массивным дверям. Рин поднялась по парадной лестнице и постучала дверным молоточком. Дверь почти сразу же открыл пожилой дворецкий в строгом сером костюме. Рин представилась и назвала цель своего визита, дворецкий пригласил ее войти, принял полушубок и перчатки. Рин прошла в холл и осмотрелась. Зал выглядел роскошно: высокие стены от середины до потолка были обиты красивым светлым материалом с узором в виде лилий, снизу – деревянными панелями, выкрашенными под слоновую кость. Мраморные полы отполированы до блеска. По обеим сторонам зала располагались полукруглые каскадные лестницы из бледно-розового мрамора с резными балюстрадами. Дворецкий провел Рин в глубину холла, где перед большим камином стояли длинный широкий диван с нежно-голубой бархатной обивкой и белыми подлокотниками, два таких же кресла, низкий белый газетный столик с резными ножками и несколько длинных книжных шкафов.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Я доложу его светлости о вашем прибытии, – сообщил дворецкий. – Желаете чаю?

– Нет, благодарю. Возможно, позднее.

Рин сидела в кресле ни жива ни мертва и чувствовала, что если сию секунду не встанет, то просто отключится здесь же. Поэтому она поднялась и стала рассматривать корешки книг на полках. Наверху послышался хлопок двери и поспешные шаги дворецкого.

– Его светлость ожидает вас, я провожу.

Поднимаясь по лестнице, Рин на пару секунд блаженно зажмурилась, представляя себе горячую ванну с ароматными травами, которую она во что бы то ни стало стребует с господина Римера. После всего, что она пережила ради этого письма, она заслужила хотя бы такую малость – и точка!

Тем временем они дошли до кабинета герцога, и дворецкий пригласил ее:

– Прошу вас, госпожа, проходите.

Рин прошла в открытую дверь, держа письмо наготове. Около большого камина, спиной к ней стоял молодой человек с книгой в руках. Рост герцога произвел на Рин неизгладимое впечатление.

«Вот это да!.. Да в нем же не меньше четырех с половиной локтей! Хотя нет. Поменьше, конечно…»

– Добрый вечер, ваша светлость! – поздоровалась Рин. Герцог обернулся, и, кажется, ее сердце пропустило удар.

На вкус Рин, он был божественно красив. Каждая линия его лица была резкой, тонкой и идеальной. Открытый, не слишком высокий лоб. Тонкая переносица, на небольшом расстоянии от которой разлетались крылья тонких темных бровей. Словно вылепленные из алебастра искусным скульптором и тщательно отточенные линии скул и подбородка, даже не тронутого щетиной, образовывали плавные черты. Его волосы навевали воспоминания о лунном свете и белом вине. Лишь взволнованный румянец на фарфоровой коже отличал его от куклы. Когда Рин взглянула в его глаза, ей показалось, что она летит. Рин могла бы сравнить их с пронзительной голубизной неба или с синевой океана. Большие, обрамленные темными длинными ресницами, они сияли, будто топазы. Они были такие добрые, такие живые, такие прекрасные… И он смотрел на нее своими невероятными глазами так, будто увидел кого-то бесконечно любимого, очень дорогого, долгожданного…

Они стояли и молча смотрели друг на друга, а затем словно очнулись.

– Добрый вечер, – поприветствовал ее герцог низким приятным голосом. – Я… очень рад, леди Рин.

Он подошел, поклонился и поцеловал ее руку. Девушка, совершенно не привыкшая к подобному обращению, покраснела до корней волос и жутко смутилась.

«О-о! Я же выгляжу, как живой труп! Надо было хоть одеться в приличное платье, – подумала она и разозлилась сама на себя. – Да откуда эти мысли, задери меня дракон?»

– Я наслышан о вас от своих коллег, но до сих пор не имел чести встретиться. Как приятно наконец-то познакомиться с вами! – продолжал его светлость, приветливо улыбаясь нежно-розовыми, четко очерченными губами. – Меня зовут Анхельм Вольф Танварри Ример. Я герцог Танварри.

Рин наконец отмерла, вспомнила о хороших манерах и сказала с мягкой улыбкой:

– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, ваша светлость.

– О, прошу вас, без церемоний. Называйте меня по имени, – улыбнулся он ровной белозубой улыбкой и прошептал: – Вы принесли его?

Рин замешкалась, не вполне понимая, о чем речь, а потом вспомнила, что должна отдать ему письмо.

– Да! Вот, прошу! – Рин достала из кармана письмо, но Анхельм покачал головой и сказал:

– Нет, спрячьте. С письмом мы разберемся завтра.

– Заберите письмо!

– Нет, пусть останется у вас. Я вам доверяю. Предлагаю выпить горячего вина и поужинать! Вы, должно быть, устали с дороги.

– Благодарю, но я не пью вино. Если можно, просто чай. И… я уже успела поужинать в местном трактире, – она немного виновато улыбнулась ему, пряча взгляд.

Ей хотелось еще раз увидеть его глаза, но пережитое ощущение так смутило ее, что Рин не решалась поднять голову. В этой элегантной обстановке она чувствовала себя очень неуютно и потому говорила неуверенно.

– О, может быть, желаете к чаю сладостей? Моя кухарка испекла чудные ватрушки.

При слове «ватрушки» взгляд Рин тут же обратился к герцогу.

– По вашим глазам вижу, что да, – рассмеялся он.

– С удовольствием, – честно ответила она, признаваясь себе, что держать постную мину не было ни сил, ни желания, ни необходимости. – Я бы хотела немного прийти в себя, путь сюда был не из легких. Я с рассвета в пути, за мной была погоня…

Анхельм взволнованно ахнул, порывисто шагнул к ней и подхватил под руки:

– О боги! Вы в порядке? Как же так случилось?

Девушка отстранилась, отвела взгляд в сторону и тихо пояснила:

– Все нормально, не стоит так волноваться. Мне удалось оторваться. Просто бежать по холоду весь день тяжело даже для аирга. Все нормально, – чуть улыбнулась она. Чтобы подтвердить свои слова, Рин набралась решимости и посмотрела на него.

Во взгляде герцога смешались беспокойство, удивление и такая безграничная нежность… И еще один удар сердца мимо. Да что ж это такое?!

– Я надеялся, что все обойдется без происшествий и вы сможете добраться благополучно, так долго выверял план вашего пути через Девори… Я ужасно виноват перед вами! – уголки его рта печально опустились, а на лице отразилось искреннее сожаление. Впрочем, через мгновение оно сменилось уверенной улыбкой. – Но теперь вы здесь. Клянусь честью, я защищу вас от любых угроз.

Мысли Рин спутались, как клубок ниток. Она недоуменно посмотрела на Анхельма, не понимая даже, что он хочет этим сказать. Это так принято у аристократии? Такой оборот речи? Герцог слишком странно себя вел.

– Я буду счастлив, – продолжал он, нежно сжимая ее ладонь, – если вы соблаговолите остаться.

Рин нахмурилась: что-то явно шло не по плану. Смутное чувство тревоги всплеснулось где-то в глубине души. Ей? Остаться? За ней же погоня!

– Это небезопасно, – покачала она головой. – Я лучше пойду в лес.

Анхельм смущенно улыбнулся и торопливо заговорил:

– Я понимаю, предлагать леди остаться в одном доме с мужчиной неприлично, но… Здесь вы в полной безопасности. Позвольте мне! Позвольте позаботиться о вас!

Видимо, Рин слишком долго соображала, потому что он переспросил:

– Вы позволите мне позаботиться о вас? Вы сможете отогреться, принять ванну, выспаться на мягких постелях…

Рин помнила, что собиралась стребовать с герцога горячую ванну, но когда он сам предложил такой роскошный подарок, то решимость ее немного поутихла, мысли смешались.

– Ванна – это хорошо, – медленно проговорила она, снова силой удерживая сознание, которое стало ей отказывать. – Но остаться… За мной погоня, ваша светлость. Меня ищут.

– Никто не станет искать вас здесь, леди Рин. Оставайтесь.

Его низкий и плавный голос был подобен горячему шоколаду. Сопротивляться было уже невозможно.

– Я с благодарностью принимаю вашу помощь, – пролепетала она, вспоминая, что положено говорить по этикету.

Анхельм кивнул, с явной неохотой отпустил ее ладошку и, поправляя манжеты рубашки, вышел из кабинета. А Рин уставилась на свою руку, как будто та должна была ей объяснить, что только что произошло.

Да, прав был Рошейл: этот молодой господин производит неизгладимое впечатление. Несмотря на ее сомнительное происхождение, невзирая на то, что видит ее первый раз в жизни, обращается с ней, простым гонцом, солдатом, как с леди. Это… пугает! И подкупает… Странность на странности сидит и ею же погоняет, подумала девушка.

Рин услышала, как герцог зовет дворецкого, распоряжается подать еду, напитки и «приготовить для гостьи самую лучшую комнату, горячую ванну и удобную одежду», и поняла, что влипла. Мало того, что ей разрешили остаться – ей предоставят комнату и возможность отмыться после этих треклятых подземелий! Все это выглядело так, словно удача вновь взяла ее за руку. Рин прошла к камину и почти упала в кресло, устало глядя на огонь. Силы покидали ее, в голову не шли никакие мысли, осталось лишь оцепенение и смертельная усталость. Она даже забыла, что хотела поговорить с его светлостью о серьезных вещах. От хлопка двери Рин вздрогнула, очнувшись. Герцог сел в соседнее кресло и вздохнул, робко глядя на нее из-под длинных ресниц. Под взглядом пронзительно-синих глаз она чувствовала себя неудобно.

– Что-то не так? – спросила Рин и удивилась, как охрипла. Не заболеть бы после таких приключений… Анхельм только покачал головой, продолжая смотреть на нее. В его глазах отчетливо был виден тихий восторг, и это настораживало.

– Просто вы так смотрите…

– Простите, если я смутил вас! Я только хотел полюбоваться, – почти прошептал он с мягкой улыбкой.

Девушка смущенно уставилась на огонь, радуясь, что румянец на ее сиреневой коже незаметен в таком освещении. Простые слова, сказанные так искренне, были ей очень приятны. Однако… ей показалось, или герцог был заинтерсован чуть больше, чем позволял этикет? Помнится, Рошейл предупреждал о чем-то таком.

– Что это? Вы ранены? – обеспокоенно спросил он, прервав ее размышления. Рин проследила за его взглядом: рана на руке снова открылась и чуть кровоточила. Она скрипнула зубами и наклонилась к рюкзаку, чтобы достать аптечку и перебинтовать руку.

– Это я случайно, – забормотала она, перерывая рюкзак. – Пол в катакомбах… Он рухнул вниз, я успела повиснуть на двери, а там гвозди… Оцарапалась.

Она наконец нашла бинты и склянку с обеззараживающей настойкой и попыталась перевязать себя.

– Ну-ка, дайте мне, – потребовал Анхельм непререкаемым тоном, и Рин подчинилась.

Герцог бережно протер ранки куском бинта и затем аккуратно перебинтовал. Девушка чуть потянула руку на себя, но он не спешил ее отпускать.

– Вы знаете… – тихо сказал Анхельм, задумчиво расправляя бантик на бинтах, – о том, что происходит в мире, я узнаю только из отчетов подчиненных и газет. Я понимаю, они не всегда говорят правду, а мне хотелось бы ее знать. Последнее время я много думал о том, что не делаю ничего существенного, чтобы изменить ситуацию. Да, я постоянно что-то планирую, предпринимаю, но это не приносит желаемого результата. Все мои действия несущественны. И свидетельство тому то, что вы едва не пострадали. Возможно, мое управление перестало быть эффективным потому, что я не знаю, что происходит в реальности, а не на бумагах? – спросил он, не глядя на нее.

– Ваша светлость…

– Анхельм, – мягко поправил он, наконец отпуская ее руку.

– А? Да. То есть… Анхельм, я не могу ответить на этот вопрос. В этой местности я не работала раньше так плотно, как в Кимри. Я не совсем в курсе, как обстоят здесь дела, и со многим мне пришлось знакомиться, так сказать, в пути. Когда я несла письмо, столкнулась с некоторыми очень неприятными вещами, и у меня есть все основания полагать, что… Ох, это прозвучит странно! Есть кое-что, что вы вряд ли прочитаете в любом из отчетов.

– Вы уверены? Я не люблю, когда от меня пытаются что-либо удержать в секрете мои подчиненные, – ответил Анхельм, и его тон был весьма прохладным. – Я предпочитаю быть в курсе дела, даже если приходится сталкиваться с чем-то неприятным.

Рин тяжело вздохнула и помолчала, обдумывая ответ.

– Поймите меня правильно. Я лично заинтересована в успехе дела. Я расскажу, как добралась сюда из Девори и о том, с чем столкнулась в пути.

– Я весь внимание, – сказал Анхельм.

В этот момент в комнату вошла служанка и подала чай, медовые пряники и ватрушки. Рин взяла в руки дымящуюся чашку и ватрушку и начала рассказывать.

– От Рей Гонт я вышла в полночь. По вашим указаниям я воспользовалась колодцем и старыми храмовыми катакомбами, но вот загадка: замок на входе в них ни разу не открывался, он насквозь проржавел, и мне пришлось вышибить дверь. Отсюда первый вопрос: каким образом тогда составили карту? И сразу же второй вопрос: как составили карту, если она неверна? Только мой опыт блуждания по таким местам помог мне выбраться оттуда и не погибнуть в лабиринте. Третий вопрос: хоть кто-то до меня ходил по этим катакомбам раньше? Потому что ближе к утру я столкнулась с совершенно изумительной тварью. У него страшные черные когти, облезлая серая шкура. Похож на помесь кабана с волком. Его кровь черная, вязкая и воняет. Названия этому монстру я не знаю, убить его в катакомбах у меня не получилось, смогла только ранить. Я истратила почти все свои отравленные дротики, но он не сдох, лишь ослаб. У аиргов одни из сильнейших ядов в мире, а оружие я заправляю самым сильным из существующих – Болью невесты. Он парализует мышцы, не позволяет двигаться. Не думаю, что я ошиблась в процессе его приготовления. Так или иначе, тварь не сдохла, но мне удалось убежать от нее. Вы знаете, что представляет собой выход из катакомб? – спросила она, и герцог отрицательно покачал головой.

– Это колодец, не имеющий видимого дна, с одной железной лестницей на той стене, с которой в туннель можно только прыгать. Нет, выбраться возможно при определенной физической подготовке. Но сложно и опасно. И из этого я делаю вывод, что карту катакомб рисовали наобум, по чьим-то неточным рассказам.

Когда я вышла из подземелий, то некоторое время шла спокойно, а потом интуиция буквально завопила о страшной опасности. Я вошла в транс и увидела, что за мной хвост из отряда гвардейцев с этой зверюгой. Я опережала их достаточно сильно и при ровной дороге без труда сбросила бы погоню, но все занесло снегом, и эта тварь догнала меня. Мой нечеловеческий слух помог приготовиться к нападению задолго до того, как тварь добралась до меня, только это помогло мне выжить. Если бы на моем месте оказался человек, он бы был убит. Тварь подохла, когда я отсекла ей голову. И еще: она вела себя так, словно превосходно знакома и с местностью, и с объектами своей охоты. Она не трогала никого из патруля, и мне не показалось, что ее кто-то принуждал искать меня.

На этом проблемы не кончились: за мной бежали гвардейцы, а снег был слишком высокий и рыхлый, чтобы идти дальше по дороге. Я свернула с дороги и вышла на равнину, на пашни. Мне просто повезло, что наст был настолько прочный, что я смогла скользить по нему, как по катку. Поэтому я оторвалась от погони. В Лонгвил я вошла, когда солнце только село. И, возвращаясь к вашему вопросу, скажу еще вот что. Такие приключения, будь они неладны, я переживаю до смешного часто. Засады, имперская стража, дикие звери, волшебные твари с недобрыми намерениями, многочасовые погони, опасные сражения. Это лишь малый список моих несчастий. Ответьте вы мне на вопрос, на который не смогли дать ответа ни Рошейл, ни его светлость Томас Кимри. Я хотела бы знать, где моим приключениям настанет конец-край?

Рин выжидающе посмотрела на герцога.

– Удивительно. Вы удивительная, – сказал тот, подумав немного, и, печально вздохнув, заключил: – В отчетах не было ничего подобного, и это повод потолковать с Рошейлом.

– Рошейл в этом совсем не виноват, – покачала она головой, серьезно глядя на герцога, и продолжила: – Понимаю, мои предположения звучат дико и нелогично, но… Я привыкла доверять своей интуиции, она меня еще ни разу не подводила. Кто-то очень не хотел, чтобы я сюда попала. Подозреваю, что меня пытались подставить. Анхельм, скажите, кто составлял карты и разрабатывал мой маршрут?

– От Сорин-Касто до Эрисдрей – Рошейл, полагаю. От Эрисдрей до Девори – Грей Шинсворт. Я понял, к чему вы клоните…

– Проблемы начались с того момента, как я вышла из Эрисдрей, – перебила она. – В горах была лавина. В Красном лесу я встретилась с одним из его обитателей, и, вероятно, только божественное провидение спасло меня. Потом эти катакомбы… Ой… – она замолчала, потому что в глазах на мгновение помутилось. Комната поплыла перед глазами, камин как будто поехал вправо и посыпался вниз. Пока Рин боролась с этим наваждением, Анхельм откинулся в кресле, положил ногу на ногу и, глядя на языки пламени в камине, сказал:

– Я понял, что вы имеете в виду. Но это невозможно. Это не укладывается в голове.

Камин наконец встал на место, и она проморгалась.

– Не считайте невозможным то, что не укладывается у вас в голове, – тихо бросила Рин и тут же мысленно взвыла от того, какую дерзость она ляпнула. – То есть… Я хотела сказать другое. Почему вы считаете невозможным предательство Грея?

Анхельм закашлялся, но ей показалось, что так герцог пытался скрыть смех.

– Прошу простить, я немного простужен, – объяснил он, виновато улыбаясь. – Я начну издалека, чтобы восстановить полную картину событий, в том числе и для себя. Утром пятнадцатого ноября я получил газету, в которой была статья о том, что пятого ноября неизвестные пробрались во дворец в Сорин-Касто и вывесили на колокольне красный флаг, который через полдня стал белым. Я знал, это был условаленный знак от Карен, что скоро она отправит письмо. Вечером того же дня ко мне приехал Грей Шинсворт с известием, что его переводят работать в Кимри. Глава службы охраны императора, Гюнтер Кревилль… Знаете такого?

Рин кивнула, подумав, что подробности совершенно ни к чему.

– Он распорядился перевести Грея из отделения в Кандарине в отделение в Кимри. Сделать с этим я ничего не смог, так же как не смог и выяснить причины перевода.

Грей немедленно передал мне все свои наработки и в качестве последней услуги предоставил маршрут для того агента, который понесет сведения из Сорин-Касто. Он сказал, что нашел самый короткий, но очень опасный путь. Так как сведения мне нужны были срочно, я не стал предлагать направить агента кружным путем через север страны. Но я не знал ни одного человека, способного одолеть такой сложный маршрут в столь краткие сроки.

– И он предложил меня? – предположила Рин.

– Почти. Он сказал, что у Томаса Кимри под рукой есть один человек, способный преодолеть такой путь без особых затруднений. Я спросил имя этого агента, но он ответил лишь, что знает о существовании такого человека, но не знает его имени. Я тоже такого человека не знал, поэтому обратился за помощью к тому, кто знает всю информацию об агентах, – к тайному советнику. Он предложил вашу кандидатуру.

Анхельм замолчал и посмотрел на нее с некоторой осторожной нежностью.

– И что было дальше? – нетерпеливо спросила Рин.

– Меня такой… обмен… вполне устраивал. Времени у нас было мало, поэтому у меня даже мысли не мелькнуло проверить данные. Мы вместе съездили к Рей Гонт, оставили ей письмо для вас, и Грей уехал в Эрисдрей, чтобы передать мои указания для Рошейла. Теперь, после вашего рассказа, я, признаться, озадачен.

– Я не берусь утверждать точно, – заметила девушка, вытягивая ноги к камину и вздыхая. – Факт в том, что Грей Шинсворт дал неверную карту катакомб, из-за чего я могла погибнуть, понимаете?

– Разумеется.

– С ним нужно разобраться как можно скорее. Если он предатель, то его следует немедленно… устранить. Если же он безответственный лопух, который не понимает, как много зависит от рекогносцировки, я с ним церемониться не буду.

– Согласен. Но не волнуйтесь, теперь это не ваша забота.

– Посмотрим, – качнула она головой и решила подытожить. – Так или иначе, письмо я доставила, полковник Рошейл сказал, что мне нужно дождаться Армана, и вы дадите мне следующие указания.

Герцог выглядел озадаченно.

– Так и сказал?

Рин кивнула и нахмурилась.

– Вы не знаете? Разве Рошейл не говорил с вами?

– Никто не говорил мне ничего о том, что я должен дать вам указания. – Он на мгновение задумался. – Хотя, если подумать, то я знаю человека, который располагает информацией. Не волнуйтесь, завтра мы решим этот вопрос.

Он встал с кресла, подошел к окну и прислонился к стеклу. Длинные тени ползли по комнате, блики от огня играли на его волосах. Анхельм явно хотел ей что-то сказать, но не решался.

– Есть ли еще что-то, о чем я могу вам рассказать? – робко спросила Рин, стараясь не слишком открыто пялиться на его совершенный профиль. Он кого-то ей напоминал, но Рин никак не могла понять, кого именно.

Анхельм чуть улыбнулся, не глядя на нее.

– Рин… Вы позволите мне так называть вас?

– Конечно.

– Ваш рассказ сильно обеспокоил меня. Вы ведь уже давно работаете с нами, так?

– Если можно так выразиться, я стояла у истоков.

– Да?.. – он смущенно улыбнулся и задумался ненадолго. – Вы очень удивили меня, я не знал этого, – сказал он наконец. – Но ведь вы знаете, кто я, верно?

Рин медленно кивнула.

– Я мог бы и хотел бы прекратить вашу деятельность в том виде, в каком она существует.

– Что вы имеете в виду? – с подозрением спросила она. В голове сразу же завертелись дурные мысли. Не уволить же он ее решил?

– Я знаю, что уже долгое время вы вне закона и только ваш бесспорный талант при некоторой помощи друзей помогает вам ускользать от слежки. Меня уверяли, что вы… Что все агенты в относительной безопасности, но теперь… Я знаю, что в действительности вам приходится выдерживать. По определенным причинам я не могу закрывать на это глаза. Я хотел бы изменить ваше положение и, если это так можно назвать, обезопасить вас.

Он сделал паузу, а затем посмотрел прямо на нее.

– Как вы смотрите на то, чтобы стать моим личным охранником? Хотя ранее я никогда не пользовался услугами охраны, мой статус позволяет подобное.

Вот так поворот событий! Рин задумалась. То, что предлагал герцог, было очень заманчиво и так желанно ей: наконец-то избавиться от мучительных гонок и бродяжничества, обрести некоторое подобие покоя, выйти из этого болота, перестать рисковать жизнью… Она зажмурилась и уткнулась в ладони, надеясь, что долгое молчание не вызовет недовольство герцога. Его предложение было слишком похоже на ответ на ее молитвы. Судьба никогда не давала ей таких подарков. Так просто не бывает! Здесь что-то не так…

– Я не могу… – шумно выдохнула Рин и сбивчиво продолжила. – Вы же не какой-нибудь купец, вы герцог! Это опасно! Ваше окружение проверяет департамент безопасности. Меня раскроют.

Девушка даже обрадовалась, что нашла действительно вескую причину для отказа. Она не соображала сейчас, что герцог может сделать так, чтобы его никто не проверял, поэтому с удовольствием села на этого конька.

– Меня раскроют, наше дело раскроют, вы окажетесь преступником, меня бросят за решетку, вас казнят… Вы не понимаете, я просто магнит для неприятностей. Поверьте, мне лучше держаться подальше от вас. Для нашего общего блага.

Герцог тяжело вздохнул и возвел глаза горé. Рин показалось или он ожидал подобной реакции с ее стороны? Потому что его сожаление выглядело не слишком правдоподобно.

– Я понимаю вашу точку зрения, – мягко ответил его светлость. – Не готов принять, но понимаю. Я уверен, есть способы, нужно их только найти. – Он замолчал и покрутил перстень-печать на среднем пальце правой руки. – Не хочу, чтобы вы принимали такое решение прямо сейчас. В конце концов, для этого нужна свежая голова, а вы сегодня устали.

Рин согласно кивнула, но подумала, что вряд ли изменит свое решение. Даже если она смертельно устала, она всегда отдает себе отчет в своих действиях. Но что делает герцог? Почему он так печется о ней?

– Я хочу, чтобы вы знали одно… – продолжил Анхельм.

Он подошел и взял девушку за руку, вынуждая ее встать. Она смотрела на него снизу вверх, чувствуя себя крошечной. Совсем как рядом с ним…

Он держал ее ладонь бережно и осторожно, как будто у него в руках был птенец. От прикосновения теплых пальцев у Рин все затрепетало внутри. Она настороженно всмотрелась в глаза герцога, пытаясь найти наиболее благоприятное объяснение его странному поведению. Взгляд мужчины был туманным, но в то же время совершенно серьезным, без тени улыбки.

– Если у вас будут проблемы, – сказал герцог мягким вкрадчивым голосом, – я помогу вам. Что бы ни случилось, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.

Рин молчала, не зная даже, как отреагировать. Румянец залил щеки, сердце сорвалось в галоп, ее ударило в жар; ей мгновенно стало стыдно за свои глупые мысли. Она подавилась собственными возражениями и заставила себя ответить вежливо, а не как обычно.

– Я… очень признательна вам, Анхельм, – она отвела взгляд, – я надеюсь, что мы с вами сможем сотрудничать.

Анхельм улыбнулся.

– Разумеется, я приложу все мыслимые усилия, чтобы наше дело обернулось успехом, но я говорил лично о вас, Рин. Знайте, что я помогу вам всегда, в любой ситуации. Всем, чем смогу. А сейчас, я думаю, вам нужно отдохнуть. Вы того и гляди свалитесь.

И он поцеловал кончики ее пальцев. Смущенно улыбнулся и стремительно вышел из комнаты.

Рин с тяжелым вздохом запустила пальцы в волосы и проанализировала ситуацию одним емким словом: влипла. Странный герцог! Все странно! Почему он так себя ведет? С чего вдруг такое куртуазное обращение? Кто она ему? Он герцог, претендент на трон, а она кто? Бездомный солдат, аирг, преступница…

В голову Рин на мгновение закралась мысль, что Анхельм по какой-то причине неравнодушен к ней. Она поспешила ее отогнать: да с чего бы?! Мальчишка видит ее впервые в жизни, знает о ней лишь скверные слухи, с какой стати ему проникаться к ней чувствами?

«Но ведь он ведет себя так, словно ты – его принцесса», – убедительно сказал внутренний голос. Рин согласно хмыкнула: это действительно странно, как ни крути.

«А может, я просто напридумывала себе невесть что? – ответила она внутреннему голосу. – Он ведь такой… впечатляющий. А я… Я не то чтобы подарок для мужчин. Да, лицо не лишено приятности, но что с того? При дворе красавиц толпы, покрасивее видали! Экзотическая сиреневая кожа? Вот уж сомнительное достоинство. Нет, наверняка он всегда себя так ведет со всеми женщинами. А мне просто кажется, что что-то не так, потому что я давно не была… Не была я… Очень давно я не была в обществе по-настоящему воспитанных мужчин. Вот».

«Но ведь ты же помнишь, что когда-то и он вел себя с тобой так же, как этот милый мальчишка…» – напомнил голос.

Рин могла бы еще долго заниматься увлекательным самокопанием, но звон разбитого стекла прервал ее. Она поднялась с кресла и вышла на балкон-коридор. Перегнувшись через перила лестницы, она увидела, как в холле служанка собирает осколки, а Анхельм что-то говорит дворецкому и вкладывает тому деньги в руку. Герцог говорил очень тихо и быстро, она смогла разобрать только слова «предупредить», «утром» и «гвардейцев». Рин поспешила вернуться в кабинет. Почему гвардейцы? Кого предупредить утром? От волнения ладони стали влажными. Холодок сомнений пробрал ее и впился в сердце. Рин подошла к окну и обнаружила, что оно плотно заперто, а рамы смерзлись. Она глубоко вздохнула несколько раз и уставилась на огонь, подавляя начинающийся приступ клаустрофобии.

Если включить мозги и подумать логически, то опасности быть не должно: ее друзья доверяют герцогу, а Армана точно не проведешь. Но, с другой стороны, Арман говорил, что общался лично с его светлостью больше года назад, а за это время что угодно могло произойти. И потом герцог так лихо сказал, что Грей не ее забота… Подозрительно. И он слишком легко принял на веру ее слова. Может ли это быть тревожным сигналом? Или нет? Как же вести себя? Что же делать? И не играет ли ее изможденный разум с ней злые шутки? В такой нервной обстановке она могла чуточку переоценить масштабы угрозы, да и ее шестое чувство, ее интуиция спала мертвым сном: в словах герцога нигде не было неувязок, разве что некоторая скрытность, но он имеет на то право. В конце концов, ему тоже не все о ней известно.

Как же нестерпимо обидно будет, если он окажется совсем не тем, за кого себя выдает… Но как это проверить?

Герцог вернулся и сообщил, что все готово и он проводит ее. Переступив порог комнаты, Рин увидела самую большую кровать, какую только могло нарисовать ее воображение. Атласное покрывало цвета слоновой кости, резные опоры темного бука, балдахин со шторками, атласные подушечки… Ложе принцессы, а не просто кровать. Рин застыла в предвкушении.

– Я надеюсь, вам нравится ваша комната? – осторожно спросил его светлость.

– Можете быть уверены, я в полном восторге, – шепотом ответила она, оглядывая роскошную обстановку. – Последнее мое место сна выглядело и пахло так же хорошо, как протухшая рыба.

– Несомненно, в этом виноват я, – ответил герцог с печальной улыбкой. – И если я могу хоть как-то загладить свою вину перед вами, то сделаю все, что пожелаете.

Рин не смогла понять, говорит ли он серьезно или это просто принятый оборот речи, поэтому вздохнула и тихо ответила:

– Я не леди, герцог, я солдат. Ваши витиеватые фразы для меня непонятны. Я привыкла к грубой пище, суровому обращению, жесткой постели. Признаться честно, я устала так, что едва стою на ногах и усну сейчас даже на доске с гвоздями.

– Не смею вас больше тревожить, дорогая Рин, располагайтесь, отдыхайте, мои слуги в вашем распоряжении. Если вам что-то понадобится, обязательно скажите.

Он снова поцеловал ей руку.

– Спокойной ночи, моя прекрасная леди! – прошептал он и ушел, закрыв за собой дверь.

Судя по поведению герцога, ее слова о жесткой постели его совсем не впечатлили. И возможно, она все же ошиблась в своих поспешных суждениях. Он действительно не враг. Чуткие к правде и лжи уши и сердце не уловили фальши в его голосе. Может быть, все же можно расслабиться и не строить из себя параноика? Нет уж, лучше остаться параноиком. Мало ли… Враги имеют обыкновение появляться в самый неудобный момент.

Девушка положила рюкзак в кресло и осмотрелась. На восхитительной и такой манящей сейчас кровати была пижама. На маленьком прикроватном столике стояла ночная лампа, рядом лежала толстая книга. На полке над камином красовалась пузатая ваза с сухими осенним букетом. Тяжелые портьеры закрывали окна. Сбросив теплую кофту и штаны, Рин взяла с кровати приготовленную для нее пижаму и прошла во вторую комнату за резной белой дверью.

За дверью оказалась просторная ванная со стенами, обитыми материей песочного цвета, кафельными полами и двумя большими окнами с видом на теплицы и замерзший пруд во внутреннем дворе. У стены стояли в ряд тумбы, на них – зажженные свечи. Здесь же Рин нашла и все банные принадлежности. Пушистые полотенца лежали на табуретке рядом с большой позолоченной ванной, в которой плавали лепестки роз и мешочки с ароматными травами. Было немного прохладно, поэтому от воды шел пар.

– Ладно, я быстро, – пообещала себе Рин, не в силах устоять перед искушением помыться по-человечески. Предвкушая неземное наслаждение, она торопливо разделась и вошла в ванну.

Окунувшись в первый раз, она поняла, что все это время ее трясло от холода. Удобно устроив голову на подушечке, она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Свечи, температура воды, ароматные травы и лепестки роз в ней очень способствовали расслаблению, и Рин поняла, что герцог-то знает, как умаслить женщину… Затем перед глазами стали возникать странные картины. Бесконечные снежные горы и лавина почему-то превратились в мордочку пони, а тот – в того жуткого зверя в катакомбах Девори. Не желая думать об этом, Рин даже открыла глаза.

«Надо что-нибудь поприятнее…» – подумала она и перевела взгляд на огонь свечи. Мысли переключились на герцога.

«Только бы он не был предателем… Я его тогда отравлю… – От усталости ее глаза закрылись сами собой. – Только яда нет, надо еще приготовить. Надо еще купить…»

Рин стала думать, где в этом городе покупают ингредиенты для ядов, но ничего толкового в голову не шло. А потом ей почему-то снова стало холодно, и девушка опять вспомнила о снеге и подумала, что она, идиотка такая, забыла взять снегоступы. Со снегоступов мысли перескочили на дом. У нее ведь был когда-то свой дом… И у нее были замечательные снегоступы и теплая постель. И лучший в мире мужчина, которого она так любила. Внезапно вокруг стало так тепло и мягко. И очень приятно…

Что-то пищало под ухом, чирикало и мешало. А еще очень вкусно пахло. Сдобой и цветами. Рин с трудом открыла глаза и некоторое время вспоминала, где она находится. В доме герцога Римера, это понятно. Кажется, вечером она принимала ванну. В ней уснула?.. Как в таком случае она оказалась в постели? Стук в дверь прервал ее размышления.

– Госпожа? Вы уже проснулись? – донесся из-за двери женский голос.

– Д-да, я сейчас встану, – откликнулась она.

– Госпожа, его светлость ожидает вас в обеденной зале.

– Да, я скоро спущусь. Две минуты… Э-э, простите, не могли бы вы зайти?

Служанка зашла в комнату, и Рин наконец-то рассмотрела ее. Это была белокурая девушка лет пятнадцати с миловидным лицом сердечком и пухлыми губками бантиком. Она сминала в руках белый передник на синем платье, и пыталась незаметно стряхнуть челку с пронзительно-серых глаз.

– Вам что-то угодно?

Служанка со страхом и любопытством оглядывала Рин. Наверное, девочка еще не видела аиргов так близко, вот и боится.

– Как вас зовут? – улыбнулась Рин как можно дружелюбнее.

– Милли, госпожа.

– Милли, а где моя одежда? И как вышло, что я в кровати?

– О, мне очень жаль, госпожа, но вы уснули в ванне. Я утром вас звала, но вы не откликались, я зашла, а вы там… И мы с ба… – Милли запнулась. – С мадам Пюсси перенесли вас в кровать. Вы так устали, что даже не проснулись.

– Молодцы, – пробормотала Рин. – А то бы я там в моченый изюм превратилась.

Милли с трудом подавила улыбку.

– Ваша одежда в шкафу, вычищена и выглажена. Но господин выбрал для вас несколько платьев. Вам помочь со шнуровкой корсета? – участливо спросила Милли.

От одной мысли о платье Рин передернуло, и она вежливо отказалась. Милли пожала плечами и достала ее одежду. Когда служанка ушла, Рин принялась рыться в рюкзаке. Что же, раз она пережила эту ночь, не значит, что переживет этот день. Нужно было привести в порядок вещи и заново заправить ядом стилет. За этим занятием она провела довольно много времени. Наконец, когда с этим было покончено, она закрутила волосы в пучок и крепко заколола их стилетом. Затем зарядила револьвер, пристегнула кобуру к бедру, потуже затянув ремень. Соколиную песню брать не стала, ни к чему. Рин посмотрела в зеркало и удостоверилась, что оружие держится крепко, а прическа не распадается. Когда со сборами было покончено, она спустилась.

Обеденный зал представлял собой просторное светлое помещение с высокими потолками, белыми стенами и полом из розового мрамора. В центре зала стоял накрытый белой скатертью длинный стол, а за ним – боком к Рин и спиной к окну – сидел герцог и читал газету. Рин оглядела небольшую супницу, несколько салатниц, закуски и блюда с мясом. Живот мгновенно заурчал.

– Доброе утро, Анхельм! – доброжелательно поздоровалась девушка, проходя в зал.

Герцог обернулся и лучезарно улыбнулся ей. Резво поднялся со своего места и подошел к Рин.

– Добрый день, дорогая Рин! Хорошо ли вы спали? Как себя чувствуете? – его голос был чуть хриплым, а щеки пылали, резко контрастируя с бледной кожей.

– Спала сном мертвеца, спасибо. Чувствую себя намного лучше. Думаю, обед вполне восстановит мои силы до конца.

– Тогда прошу за стол! – Анхельм галантно отодвинул стул, приглашая ее сесть.

Рин увлеченно жевала вкуснейшие горячие гренки с сыром и думала об очень аппетитном на вид мясе, к которому уже приступил герцог. Она едва не подавилась слишком большим куском гренки и надолго приложилась к бокалу с водой.

– Рин, куда вы так спешите? – улыбнулся герцог, проследив за ее взглядом. – Мясо от вас не убежит, оно уже зажарено.

– Ох, прошу прощения. Мои манеры… Я просто думаю, что нам лучше поторапливаться с обедом и скорее разобраться с письмом. До сих пор не знаю, какие в нем вести…

Герцог замер, и вилка с мясом повисла в воздухе, не донесенная до рта.

– Хотите сказать, что вы не ознакомились с содержимым? За все это время?

Рин удивленно покачала головой и подумала: «Да что с этим герцогом не так?»

– Вы же видели, что печать цела, – сказала она.

Мясо с вилки шлепнулось обратно в тарелку, чавкнув соусом.

– Я имею в виду, вы же знаете, о чем письмо, так почему…

– Оно адресовано вам, а не мне. Вдруг в письме есть что-то, адресованное лично вам? – объяснила Рин. – Я никогда не вскрою письма, адресованного другому человеку, если только он не мой враг.

Он улыбнулся, кивнул и подцепил упавшее мясо.

Некоторое время они молча ели. Рин проводила долгим взглядом поднос с мясом, который уносила Милли, и подумала, что объедаться в гостях невежливо. В конце концов, это не последний ее день здесь, она еще успеет набить живот. А тем временем Милли вернулась с двумя новыми подносами. На одном высилась горка аппетитных румяных пирожков, а на другом красовались пирожные с кремом и шоколадом. Неисправимая сластена Рин счастливо вздохнула и потянула ручки к лакомству.

– Вам нравится сладкое? – спросил Анхельм.

Рин улыбнулась.

– Очень. Стыдно признаться, но я могу съесть оба подноса… и еще останется место для третьего. Бабушка говорила, что для сладостей у меня второй желудок вырастает, – засмеялась девушка.

Анхельм с нежностью посмотрел на нее.

– Я не большой любитель сладкого, поэтому свой несомненный талант кондитера мадам Пюсси редко удается продемонстрировать.

– О, она весьма искусна, – ответила Рин, любовно рассматривая корзиночку с кремом.

– Вкусно? – спросил тот с таким видом, будто сам это выпек.

Рин утвердительно кивнула, а про себя подумала, что столько радостей за сутки явно компенсируются в будущем какой-нибудь мерзостью. Ну не может ей так везти.

– Теперь я преданная поклонница мадам Пюсси. Я не помню, ела ли я что-то вкуснее. Кстати, она не делает горячий шоколад?

– Делает. Это единственное, что я люблю из сладкого. Вы хотели бы вместо чая горячего шоколада?

– Нет, благодарю. Нам нужно скорее разобраться с письмом.

Герцог читал, и с каждой строчкой его лицо все больше мрачнело. Нетрудно было догадаться, что информация нерадостная.

– Ну, что там? – спросила Рин, когда он дочитал.

Он поднял на нее тяжелый взгляд и невесело усмехнулся.

– Миссия нашего шпиона провалилась. Хотя, надо сказать, иного мы и не ожидали… К счастью, ее не раскрыли. Никаких полезных сведений о кристалле ей не удалось добыть по той причине, что его больше нет в замке. Кристалл увезли в направлении Драконьих гор.

После этих слов у Рин внутри все похолодело: если кристалл увезут за Драконьи горы, то они никогда не смогут до него добраться. И тогда всем ее целям можно будет сделать ручкой… Забыть навсегда о попытках добраться до императора, отомстить за родню…

– И что теперь делать? – слабым голосом спросила она. Герцог обратил внимание на ее тон и поспешил успокоить.

– Не волнуйтесь так! Это еще не означает, что кристалл теперь вне досягаемости. Нам нужно ждать сведений от Армана, помните?

– Да, конечно… Просто… Нет, вы совершенно правы, я не должна паниковать. Надо успокоиться, – кивнула она и усилием воли постаралась взять себя в руки. – А что еще пишет Карен?

– У императора появился человек, к советам которого он прислушивается. Неизвестно, кому он служит, какие цели преследует, даже имя его неизвестно. Все действия, предпринятые императором в последнее время по совету этого человека, вредны как для народа, так и для повстанцев. Рин, вы слышали об инсуррекции [4] в Вэллисе? Он находится…

– Я знаю, на границе Кимри и Лилли, ближе к югу. Нет, не слышала.

– Я не давал Арману приказа спровоцировать волнения в этих местах, и Томас Кимри не согласовывал со мной ничего подобного.

– Вы же знаете настроения этого региона, они до сих пор требуют независимости.

– Между нами говоря, недалеко они уедут со своей независимостью. Потом обратно под крыло империи запросятся. Но вопрос не в этом. Важно то, что народные волнения уже выходят из-под контроля. Если так и дальше будет продолжаться, я даже не могу сейчас сказать наверняка, каковы будут последствия. Карен пишет, что мятеж был жестоко подавлен, всех участников казнили до того, как признали воюющей стороной. Теперь весь регион Вэллиса находится под жесточайшим контролем Вейлора. А между тем недовольство таким положением дел растет, и это привлекает внимание международных сообществ по правам человека. Одни проблемы…

Он ненадолго замолчал. Рин в это время честно пыталась вспомнить что-нибудь о правах человека, что соблюдалось бы в Соринтии, но на ум ничего не приходило. Разве что рабства нет. И на том спасибо.

– Еще Карен говорит, что теперь Вейлор готовится принять решение о расширении гвардии – и все это по настоянию этого таинственного человека. Понимаете, что это нам сулит?

– Как минимум, усиление охраны больших городов. И, возможно, постепенный ввод войск в меньшие города.

– Проклятье! – герцог стукнул ладонью по столу, и чернильница со звоном подскочила. – Сеть расставляется все шире. Теперь скрываться будет еще тяжелее. Если даже городские катакомбы берут под охрану, да еще используют таких тварей… Нам следует поспешить и любой ценой уничтожить кристалл. Нужно найти способ взять ситуацию в свои руки, пока обстановка не накалилась до предела. Иначе все, что мы делали годами, будет бессмысленно, потому что революция грянет раньше, чем мы планируем.

Он замолчал, прошелся по кабинету и вновь повернулся к ней.

– Мне нужно немного поразмыслить над этим. Пока ознакомьтесь с письмом, – он протянул ей бумаги.

Рин бегло просмотрела витиеватый почерк и спросила:

– Что мы предпримем?

Анхельм снова нахмурился.

– Зависит от того, какие сведения нам предоставит Арман. Карен продолжит наблюдение за новым персонажем истории, но найдется кристалл или нет, зависит теперь только от нас. Вы много знаете о нем?

Рин пожала плечами.

– Не больше, чем другие. Мама моя говорила, что люди разбудили древнее зло, которое должно было проснуться, когда получит подходящего человека. Но, знаете, у аиргов странные легенды, далеко не всему стоит доверять, – криво усмехнулась она. – Одно известно точно: Вейлору магия кристалла не пошла на пользу.

– Вы хорошо помните, как все началось?

– Признаться честно, меня не было в стране в тот момент, когда все только началось, я была на задании. Я слышала что-то мельком, но не придала этому значения, мне не до того было. Когда Вейлор стал проявлять свою одержимость, я не… Я тогда тоже не в Соринтии была.

Она вспомнила то, что произошло с ней двадцать пять лет назад, и в животе словно узел завязали. И противно заныли старые шрамы.

– А потом… Ну, многое произошло, – уклончиво ответила Рин. Перед ее глазами снова пронеслась страшная картина горящего Иствана и гвардейцев в алых кирасах. Наверно, это никогда не забудется. Только не такое, нет.

Она и не заметила, как герцог подошел к ней ближе.

– Простите меня, моя дорогая, если эти расспросы причинили вам боль, – сказал он, беря ее за руку. Рин напряглась, глядя, как смыкаются его длинные пальцы на ее запястье.

– Анхельм, – вкрадчиво начала она, пытаясь отстраниться от него, – почему вы называете меня «дорогой»? Я не леди, я не… Я не могу понять, с чего вдруг ко мне такое теплое отношение?

Он, словно инстинктивно, сжал ее руку еще крепче и чуть потянул на себя, но Рин вырвалась и отпрыгнула на пару шагов назад, враждебно глядя на него.

– Не надо меня трогать!

– Почему?.. Я не причиню вам вреда! Я хочу вам только хорошего… – слабо промолвил он.

– Для чего? – тоном более резким, чем намеревалась, перебила она. – Еще раз спрашиваю, с чего вдруг? Я для вас никто. Для чего я вам?

– Поймите меня правильно, Рин, – осторожно начал Анхельм, – я знаю, что веду себя совсем не так, как положено, многие осудили бы меня, но я не могу иначе… Это прозвучит как бред, но…

Герцог замолк, будто запнулся о свои мысли. Он сжал кулаки и уставился на книжную полку за ее спиной, словно хотел найти там нужные слова.

– Это прозвучит как бред, – повторил он тихо, – но вы завладели моими мыслями еще задолго до нашей встречи.

Рин недоверчиво прищурилась и поморщилась: действительно бред. Она никогда не видела герцога раньше и не могла припомнить ситуации, где тот мог бы увидеть ее.

– Мы не были знакомы с вами. Вам обо мне рассказывали, но это не повод для подобных эмоций. И, кстати, что именно вам рассказали?

– Ваше имя. То, что вы из аиргов, как превосходно выполняете свою работу… Рин, вы не доверяете мне?

Она промолчала. Герцог шагнул к ней, Рин сделала шаг назад, ее рука непроизвольно легла на кобуру. Анхельм остановился.

– Рин, ради всего… Почему вы так враждебны ко мне?!

– Я слышала, как вчера вечером в разговоре с дворецким вы упоминали гвардейцев. Сказали, что должны кого-то предупредить утром. Кого? – Появилось предчувствие, что зря она это говорит и потом пожалеет, но все же добавила: – Решили усыпить мою бдительность и сдать гвардейцам?

Рин сама не заметила, как достала револьвер и нацелила его на грудь Анхельма. Теперь отступать было некуда. Что же, может быть, она и пожалеет о своих действиях, зато не даст себя обмануть.

Герцог побелел и замер, ошеломленно глядя на револьвер. Ее внезапная агрессия парализовала его. Несколько мгновений он лишь открывал и закрывал рот, не находя слов.

– Рин!.. не надо! Не стреляйте!

– Я не выстрелю, если вы прямо сейчас дадите мне исчерпывающие объяснения. Повторяю вопрос: кого должен был предупредить дворецкий?

– Моего дядю… Я велел заказать одежду для вас и подготовить утром экипаж, чтобы мы с вами смогли отправиться к моему дяде, – прерывающимся голосом ответил герцог. – Он ученый. Он изучает кристалл, собирает о нем сведения. Понимаете? Он на самом деле возглавляет все наше тайное сообщество… Именно он, скорее всего, должен дать вам дальнейшие указания к действию. Я распорядился доставить нас в обход патруля гвардейцев. Я действительно хотел лишь взять вас к дяде и решать наши проблемы вместе с вами…

Он замолчал. Взгляд его медленно поднялся от дула револьвера на лицо Рин. Теперь Анхельм выглядел смертельно обиженным и разочарованным. В этот момент Рин остро осознала, что ее подозрительность сыграла с ней злую шутку. В словах Анхельма не было ни толики лжи или неискренности. Весь ее запал сошел на нет, словно на голову ушат холодной воды вылили. Руки ее бессильно поникли, револьвер нырнул обратно в кобуру. От стыда хотелось под землю провалиться.

– Ох… – выдохнула она. – Знала же, что пожалею об этом…

Анхельм печально вздохнул и отвернулся к столу. Рин не знала, что сказать теперь.

– Все ужасно выглядит. Я шарахаюсь собственной тени, ваша светлость, – виновато понурилась она. – Надеюсь, вы поймете и сможете меня простить.

Герцог не ответил, лишь стал собирать документы со стола, бессмысленно перекладывая их с места на место.

– Ваша светлость?

– Я просил вас называть меня по имени, – повернулся он, глядя на нее холодно и отстраненно. – Ваше недоверие сказало о многом. В том числе о сплоченности наших рядов. Я давно подозревал, что дело плохо, но не знал, что настолько. Вчера вы были милы со мной, но, видимо, только потому, что смертельно устали. А сегодня пришли в себя, и вот… Всплыло правдивое отношение.