Если бы Микаэль не боготворил землю, по которой ступала Нора, то наверняка убил бы ее. Судя по тому, что парень видел, в особняке-ранчо-ферме-доме Гриффина было около миллиарда комнат. И даже при наличии целого миллиарда комнат она заставила его спать здесь. Оставив Гриффина в большом фойе, Сатерлин вызвалась проводить Микаэля в его комнату. Его комната была в…
- Детская? - спросил парень в ужасе.
- Разве это не мило? Гриффин сказал, что провел здесь половину своего детства. Это его старая комната. Колыбельки там больше нет. Плюс ко всему сделали ремонт.
- Но это же детская, - Микаэль почувствовал себя так, будто ему снова пять лет.
Нора захлопала ресницами и поцеловала его в щеку.
- Устраивайся. Я зайду позже, и мы начнем обучение.
С этими словами она выпорхнула из комнаты – с легкостью, что было невероятным, учитывая ее обтягивающую юбку и рубашку с низким вырезом, которые отнюдь не придавали легкости – Сатерлин оставила его в одиночестве.
Микаэль остановился посередине детской и решил, что она не так уж и плоха, как подразумевало название. В самом деле, комната, размером с номер в отеле, была довольно впечатляющей. В арочном алькове располагалась роскошная кровать королевского размера. Большое окно эркером выходило на громадный бассейн внутри дома. Бассейн... идеально, подумал Микаэль, мысленно осушив его. Глубокий, с идеально скошенными стенками. Он мечтал покататься на скейтборде в плавательном бассейне, таком, как этот.
- Она дурит тебе голову.
Повернувшись на голос, Микаэль увидел стоящего в дверях Гриффина, друга Норы. Никогда в своей жизни он не видел никого похожего на Гриффа. Мужчина был высоким, красивым и мускулистым, у него были довольно длинные волосы, пребывающие в художественном беспорядке, словно у модели, у которой был личный стилист. На носу была небольшая горбинка, как будто его сломали, но так и не вправили. Хотя вместо того, чтобы испортить его внешность, горбинка шла ему и делала лицо более интересным и живым. Гриффин казался молодым. Слишком молодым для того, чтобы владеть таким большим и старинным поместьем. Микаэлю показалось, что ему должно быть около тридцати, не больше.
- Нора, - продолжил Гриффин, не дождавшись ответа от парня. - О детской.
Микаэль кивнул и сунул руки в карманы.
- Значит, она не шутила, когда говорила, что ты не из болтливых, - сказал Гриффин, входя в комнату с большим походным армейским мешком парня, перекинутым через плечо.
Микаэль почти падал под его весом, а Гриффин нес его как невесомый рюкзачок.
- Извини, - сказал Микаэль.
Чуть раньше он смог выдавить из себя сдавленное привет Гриффину перед тем, как Нора отвлекла их своим поцелуем с водителем.
- Уже лучше. - Гриффин одобрительно кивнул. - Одно слово лучше, чем ничего.
Микаэль пытался придумать, что вообще можно сказать такому богатому красавцу как Гриффин. Но в голове поселилась пустота.
- Куда ты хочешь, чтобы я положил твои вещи? - спросил Гриффин.
- Неважно, - сказал Микаэль.
Гриффин окинул его строгим взглядом.
- Ты должен сказать больше, чем одно слово, или я так и буду стоять с ним в руках, - предупредил Гриффин.
- На кровать? - предложил парень.
Гриффин поднял руку и принялся считать по пальцам.
- Всего пять слов. Великолепно.
Микаэль рассмеялся и немного покраснел, затем сложил пальцы в букву V.
- Спасибо.
- Всегда пожалуйста, - сказал Гриффин.
Снова замолчав, Микаэль пересчитал слова по пальцам, затем поднял обе руки.
- Десять слов? - догадался Гриффин и парень кивнул.
- Спасибо, что разрешил мне остаться здесь. Твой дом просто потрясающий.
- Не за что. Госпоже и ее друзьям, за исключением Сорена, здесь всегда рады.
Микаэль улыбнулся.
- Тебе нравится комната? - спросил Грифф.
- Она очень милая. Для детской.
- Это английская детская, не американская. Прямо номер-люкс в большом чертовом доме, чтобы спрятать детей подальше. Никакого Винни-Пуха, обещаю. Честно говоря, - сказал Гриффин, оглядывая свою старую комнату, - думаю, когда я был ребенком, то представлял себе, что это Ноев ковчег. Никогда не понимал почему.
- Не понимал почему что? - спросил Микаэль, не переставая следить за расхаживающим туда-сюда Гриффином.
Грифф был раза в два больше его самого. Обычно большие мускулистые ребята пугали Микаэля. Его отец всегда использовал свой высокий рост, чтобы заставить стоящего перед ним сына чувствовать себя маленьким и испуганным. Но для Доминанта-извращенца Гриффин казался вполне дружелюбным и излучающим безопасность.
- Все из-за обстановки в детской, как в ковчеге. Я не такой религиозный, как ты и Госпожа, но если не ошибаюсь, Ноев ковчег это же об уничтожении целого мира, да?
- Да, - согласился Микаэль.
- Нужно было украсить стены Четырьмя всадниками Апокалипсиса.
Пожимая плечами, Микаэль посмотрел на стены, окрашенные в элегантный светло-голубой цвет.
- Дети любят лошадок.
Гриффин повернулся и уставился на него, прежде взорваться от смеха.
- Она не сказала мне, что ты смешной, - улыбнулся ему Гриффин.
Микаэль заморгал. У Гриффина была такая улыбка, которая слепила подобно ярким лучам солнца.
- Я и сам не знал, что смешной.
- Очень, - Гриффин все еще продолжал рассматривать парня, и Микаэль немного покраснел от такого пристального внимания.
Нора тоже смотрела на него пристально; точно также как и Отец С. Должно быть, это являлось одной из отличительных черт Доминантов. По-видимому, это была единственная причина, почему такой парень как Гриффин вообще на него посмотрел, подумал Микаэль.
- Неважно, - Гриффин продолжал, будто что-то вспоминая. - Госпожа послала меня сделать список твоих ограничений. Подумала, что тебе будет комфортнее делать это с другим парнем. Записывать, я имею в виду.
- Список ограничений?
- Большинство Доминантов заполняют такие списки со своими партнерами до того как заняться сексом. Так Верх заранее будет знать, чего тебе хочется, а чего нет. Помогает предотвратить приступ паники сабмиссива посреди сессии. Видишь ли, не всем хочется внезапно оказаться вовлеченным в игру «свяжи меня» с бывшим военнопленным, к примеру.
- Упс, - согласился Микаэль.
- Вот именно. Так что устраивайся поудобнее. Это все на десять долбаных страниц как минимум, - сказал Гриффин, усевшись на подоконник эркера, и скрестив ноги.
В своих свободно облегающих брюках хаки и белой рубашке, он был похож на ухоженного богача-бездельника на отдыхе. Микаэль обернулся в поисках стула, и не найдя ничего, решил вести себя как саб, кем собственно он и был, и просто уселся на пол.
Гриффин вновь замолчал и внимательно посмотрел на мальчика. Парень подтянул колени к груди и заправил длинные волосы за уши. То, как смотрел на него Гриффин, заставляло его чувствовать дискомфорт. Именно такой дискомфорт, которой ему нравился.
- Так, ладно, - сказал Гриффин, беря стопку бумаги и доставая ручку из заднего кармана. - Это достаточно просто. Все идет по шкале от одного до пяти: один - значит, это заводит тебя так, как если бы ты целовал свою бабушку, и пять - ты бы кончил прямо в шорты, просто размышляя об этом. Не имеет значения, был у тебя такой опыт или нет, главное – твое желание претворить это в жизнь. Первая категория - секс.
- Пять, - ответил Микаэль.
Гриффин улыбнулся ему.
- Это была просто категория. Но мне уже нравится твой энтузиазм, Мик.
- Мик?
- Могу я называть тебя Мик? Микаэль - слишком формально. А я не любитель формальностей. Тебе повезло, что я хотя бы напялил штаны сегодня.
Парень задумался. Все звали его только Микаэль, кроме отца, который назвал его Мики, как ребенка – и это прозвище он ненавидел. Нора звала его Ангелом. Но то была Нора. Она могла называть его как угодно.
- Мне нравится, - решил парень и улыбнулся.
Проглядывая страницы этого списка, Гриффин бормотал себе под нос, что-то, что прозвучало как, - пристрелить бы Папу за такое.
Микаэль решил, что он, должно быть, ослышался.
- Категория один, - продолжил Гриффин, - по шкале от одного до пяти... вагинальный секс?
- Пять.
- Согласен. Оральный секс?
- Пять.
Гриффин посмотрел на него, прежде чем снова опустить глаза в записи.
- Даже лучше. Анальный секс?
Майкл закашлялся.
- Пять.
- Несколько партнеров?
Микаэль посмотрел на свои запястья, проверяя, прикрывают ли часы и браслет его шрамы полностью.
- Пять.
- Втроем?
- Пять.
Микаэль не видел, но чувствовал на себе любопытный взгляд Гриффина.
- Две женщины и один мужчина?
- Пять.
- Двое мужчин и одна женщина?
Микаэль поерзал на месте и уставился в пол, не встречаясь глазами с Гриффом. Прошло много времени прежде, чем он ответил.
* * *
Через пять минут после того, как закончилась вечерняя месса, Сюзанна стояла снаружи Пресвятого Сердца в тени ивы и наблюдала за Отцом Стернсом.
Великолепен. Священник, ее цель, был абсолютно великолепен. Члены общины вышли из передних дверей и приветствовали своего священника. Он обменивался рукопожатиями с мужчинами. От большинства женщин он удостоился легких, целомудренных объятий. Каждый ребенок получил прикосновение к макушке, как крошечное благословение. Каждый ребенок, кроме одного.
Мальчик лет шести или семи с непослушными черными кудрями подбежал к Отцу Стернсу и сердито посмотрел на священника.
- Оуэн, я уже сказал тебе…
Отец Стернс начал говорить, но маленький мальчик не дал ему закончить.
- Это не справедливо, - сказал он, притопывая маленькими ножками. - Я хочу сказать спасибо. Вы должны были сказать мне…
- Оуэн, - Отец Стернс нагнулся, чтобы видеть мальчика с глазу на глаз. - Ты знаешь, что священникам не разрешается рассказывать секреты. Человек, который заплатил за твое обучение, попросил меня молчать.
Сюзанна напряглась при виде маленького мальчика, Оуэна и священника, который стоял так близко нему. По крайней мере, было видно, что мальчика Отец Стернс не испугал. В то время как сама она была напугана. Оуэн поднял маленький кулачок, и, прищурив глаза, зарычал.
- Молодой человек, вы только что зарычали на меня?
Мальчик тут же посмотрел на него кротким взглядом.
- Может быть, - признался он, сморщив лицо.
- Очевидно, вы проводите слишком много времени со своей мисс Элли. Она тоже любит на меня рычать.
При упоминании таинственной мисс Элли гнев Оуэна сошел с лица.
- Когда она вернется? - спросил мальчик. - Я нарисовал новую картину для нее.
- Я не могу сказать. - Отец Стернс встал, выпрямляясь во весь рост. - Ее может не быть в течение некоторого времени.
Оуэн кивнул и уставился на свои ноги.
- Я скучаю по ней, - сказал мальчик, носками кроссовок пиная траву.
Отец Стернс вздохнул и погладил его по макушке.
- Как и я.
Оуэн убежал, и Сюзанна поняла, что пришло время действовать. Нервничая, девушка подошла к Отцу Стернсу, надевая свою лучшую улыбку «девочка-из-канала-прогноза-погоды».
- Отец Маркус Стернс?
Он повернулся к ней с легкой улыбкой на губах.
- Очень приятно видеть новое лицо в Пресвятом Сердце. Как поживаете, мисс...? - начал он и протянул руку.
Сюзанна застыла на мгновение, прежде чем вспомнила, что она была под прикрытием. Девушка протянула руку и позволила ему взять ее. У него были идеальные руки, скульптурные, как у статуи. Гладкая, теплая кожа, но сильное рукопожатие, очень сильное, хотя он совсем слегка сжал ее пальцы. Священник пожал ее руку, как человек, который знал свою силу, умел командовать и контролировать.
- Кантер, - представилась она. - Сюзанна Кантер. Очень хорошо, спасибо, - сказала она, отвечая на любезность любезностью, и отдернула руку. – Мне понравилась месса.
- Рад это слышать. Что привело вас в Пресвятое Сердце? - спросил он, в его голосе было любопытство, но не подозрение, и Сюзанна решила положиться на удачу и посмотреть на его дальнейшую реакцию.
- Не по религиозной части. Видите ли, я слышала, что эту церковь посещает Нора Сатерлин. Я ее большая поклонница, поэтому думала заскочить посмотреть, но не увидела никого, кто мог быть похож на знаменитую писательницу.
- Ее трудно не заметить, - сказал он, и его улыбка стала чуточку шире. - Обычно она благословляет нас своим присутствием довольно часто, но сейчас, кажется, взяла что-то вроде академического отпуска на лето.
- Очень жаль. Должна сказать, я впечатлена тем, что ваша церковь ее принимает. Я читала несколько ее книг. Греховные вещи.
Сюзанна увидела, как что-то промелькнуло в его глазах. Удивление, может быть? Или это веселье?
- Мы следуем пути Христа и приветствуем грешников, сборщиков податей и других гнусных личностей в Его Обитель и Царство. Благодаря Его особенному состраданию и щедрости он говорит даже с журналистами.
Улыбка священника вновь изменилась. Теперь в ней проглядывала чистая ирония.
- Как вы…, - начала она, потрясенная до немоты.
- Вы делали заметки во время мессы. Только Евангелистский Протестант или репортер будет заботиться о заметках во время проповеди, особенно моей. А после двадцати лет службы в церкви я могу определить бывшую католичку за километр.
- Ах вот как?
- Вы встаете и садитесь в нужное время и не выглядите потерянной. Вы легко назвали меня Отец, не Пастор или Преподобный. И у вас очень ясный католический взгляд.
- Что значит «католический взгляд»?
- Чувство вины.
Сюзанна выпрямилась, не позволяя ему увидеть, что он задел ее. В конце концов, она не видела ни капельки вины в его глазах.
- Хорошо, да. Вина. Репортер и бывшая католичка, - сказала она, расплываясь в еще более широкой фальшивой улыбке.
- Иногда мы видим здесь бывших католиков, но вот репортеров нечасто, - сказал Сорен доверительным тоном. - Уверяю вас, ничего примечательного не произошло за последнее время. Я не проводил обрядов экзорцизма уже много, ммм, недель.
Сюзанна долго смотрела на него, растерявшись.
- Вы не такой, каким я вас представляла, - сказала она, освобождаясь от притворства.
- Учитывая то, какое общепринятое мнение о духовенстве существует в наши дни, я приму это как комплимент. Простите меня, Мисс Кантер. Я должен быть со своими прихожанами. Но мой офис всегда открыт. Что-то подсказывает мне, что у вас найдутся некоторые вопросы.
- Да. Гораздо больше, чем я первоначально планировала.
- Тогда буду рад видеть вас снова. Желаю хорошего дня.
С вежливым кивком он оставил ее, чтобы присоединиться к группе прихожан, которые, по-видимому, долго ждали, чтобы тоже пообщаться ним. Сюзанна проводила его глазами. Все прошло не так, как планировалось. Даже и близко нет.
Следуя за шумной семьей с пятью или шестью детьми, спорившими, где лучше поужинать, Сюзанна добралась до парковки. Оказавшись внутри машины Патрика, она снова вытащила блокнот.
«Очень умный», - написала она. «И до безобразия красивый. Он ожидал меня.»
Внизу страницы она нацарапала «Я не доверяю ему» и подчеркнула это три раза.
* * *
Нора перебирала свой багаж, отделяя одежду от игрушек. В такие моменты она скучала по собственному подземелью. Во время работы Госпожой у нее были свои собственные комнаты, если так можно было сказать, в VIP-крыле Восьмого Круга. У Сорена там до сих пор остались личные апартаменты. Как и у Кингсли и Гриффина. Но как только Сатерлин вернулась к Сорену в качестве сабы, ей пришлось отказаться от своего подземелья и передать своей замене – Госпоже В. Тем не менее, она придерживала большинство своих игрушек для тех случаев, когда Сорен разрешал ей побыть Госпожой для кого-то. Некоторые из любителей БДСМ в их сообществе только хмурились, глядя на ее свитч игры, да еще при наличии альфа Доминанта. Но Сорен любил ее и понимал. И он знал ее лучше всего и не запрещал такие игры. Она любила доминировать над женщинами и при случае даже над одним известным французом-свитчем. Завистливые ненавистники могли бы отобрать ее распорку и знаменитый красный хлыст, только вырвав их из ее холодных, мертвых рук.
Нора купила ошейник для Микаэля, черный, в тон к его волосам. У нее не было ни малейшего желания надеть этот ошейник навсегда, но он должен был привыкнуть к такому, если собирался присоединиться к Преисподней вместе с ней и Сореном. Она порылась в самом низу сумки. Кнуты и цепи, колесо Вартенберга, два набора наручников – одни из металла, другие из веревки, крюки... все свалилось во внушительную кучу на полу. Нора нырнула еще раз в чемодан и засмеялась от увиденного. Как ее пижама в утятах могла попасть в сумку с игрушками? Она вспомнила, что спорила с Заком по телефону, пока упаковывала вещи. Очевидно, Зак ее слегка отвлек.
Нора уставилась на пижаму, в маленьких утятах, напечатанных на голубой фланели. Пижамы были причиной ее первой стычки с Уесли, когда тот переехал. Никто не посмел бы назвать ее эксгибиционисткой – но у нее было прекрасное тело, и ее не заботило, увидит ли кто-то его. Поэтому в первое утро после переезда Уесли она вошла в кухню в своем обычном белье – почти прозрачной черной комбинации и трусиках. Полусонная, она вошла в кухню, погладила Уесли по белокурой макушке, схватила круассан и чашку кофе и направилась в свой кабинет. Через несколько минут заметно обеспокоенный Уесли вошел в ее кабинет и встал к ней спиной.
- Да, Уесли, в этих джинсах твоя задница выглядит просто потрясающе, - сказала она, скользя взглядом по его высокому, худому и слишком-сексуальному-для-девственника телу.
- Я не поэтому стою к тебе спиной. На тебе совсем нет одежды, Нора, - сказал он в праведном возмущении.
- На мне есть одежда. Моя пижама.
- Ты надела целлофановый пакет и больше ничего.
- Не правда. Я носила целлофановый пакет, и выглядит он совершенно по-другому. Это LaPerla.
- Это Ла Прозрачное. Пижама должна состоять из ткани. Она сделана из хлопка или другого настолько же непрозрачного материала. Если я собираюсь жить с тобой, не потеряв голову…
- Или девственность, - поддразнила она.
- Ты должна носить нормальную пижаму, когда я тут. И точка.
Он ушел в школу в гневе в тот день. Когда Уес вернулся домой, она удивила его небольшим пижамным показом мод. Сначала маленькие обезьянки, потом пингвины, и напоследок утята в галошах на маленьких лапках.
- Лучше? - спросила Нора.
Уесли улыбнулся ей и, протянув руку, застегнул верхнюю пуговицу на ее пижаме с утятами. Сатерлин сделала вид, что задыхается, хотя чувствовала себя вполне комфортно даже с тугим ошейником на горле. Тогда Уесли снова расстегнул пуговицу, и на мгновение их глаза встретились, и больше всего на свете она хотела, чтобы он продолжил дальше. Его пальцы дрожали так сильно, что она поняла, что ему действительно хочется это сделать.
Уесли улыбнулся ей и прошептал:
- Идеально.
- Он совершенен, Нора.
Неожиданно громкие слова вытащили ее из прошлого. Обернувшись, она увидела вошедшего в гостевую спальню Гриффина, естественно, ее комната располагалась рядом с его, он был в равной степени раздражен и возбужден.
- Никто не совершенен, Гриффин, - сказала Нора, бросив пижаму в ящик. - Кроме Сорена.
- Сорен не совершенен.
Нора уставилась на Гриффина.
- Дьявол, этот святой ублюдок солгал мне.
Гриффин закатил глаза.
- Микаэль идеален. Он мой идеал мужчины... парня. Неважно. Срань Господня, Нора.
Гриффин бросился на ее кровать, взял пару наручников и положил их на глаза, как гигантские очки.
- Очень соблазнительно.
Нора сняла наручники с лица Гриффина и положила в свою кучу игрушек.
- Вы закончили его список ограничений?
- Да. Пацан настоящий извращенец. Я влюблен.
Нора поставила высокие сапоги ботфорты в шкаф.
- Ты не влюблен.
- Ты бы поверила в «любовь с благородными намерениями»?
- Не-а.
Гриффин уставился на нее.
- Гриффин Фиске, ты знаешь не хуже меня, что у тебя никогда не было отношений, которые длились больше трех недель. И то, тогда ты изменял своей подружке с ее сводным братом. Ты только познакомился с Микаэлем.
- Да, и что? За сколько ты влюбилась в нашего Папу?
Нора улыбнулась про себя.
- За две или три секунды. Но прошло около недели, и я решила, что ненавижу его.
- Впечатляет, что вы так долго продержались вместе.
В голосе Гриффина слышалось сдержанное уважение. У Гриффа было множество любовников и практически нулевой опыт серьезных отношений за плечами.
- В чем твой секрет?
- Ну, Сорен имеет надо мной неослабевающую власть. И действительно помогает то, что я все еще в него влюблена. А еще больше помогает то, что я до сих пор его ненавижу, - сказала она, внезапно больше не желая говорить о Сорене.
Было слишком больно от осознания того, что придется прожить два месяца до следующей встречи с ним.
- Так и что со списком Микаэля? Есть что-то, что мне следует знать?
Гриффин перевернулся и вытащил листок бумаги из заднего кармана. Решение Норы присоединиться к нему на кровати было неудачным. Прошло всего пару секунд, прежде чем она оказалась на спине, и Гриффин застегивал наручники из ее же сваленных в кучу игрушек на запястьях.
- Это кое-что мне напоминает, - сказала Нора, расслабляясь в наручниках, - нужно позвонить моему редактору.
- Ты можешь позвонить ему после того, как я тебя оттрахаю.
- Можно ты оттрахаешь меня после того, как мы поговорим о списке Микаэля?
Гриффин рухнул рядом с ней, оставив ее лежащую на животе и все еще в наручниках. Со стоном разочарования, Нора, опираясь на плечо, повернулась на бок.
- Сначала список, затем секс. Что там с мелким?
- Секс? Пятерки по всем направлениям. Похотливый мерзавец.
- Ему семнадцать.
- Намек понял.
- Что еще? - спросила Нора.
- Каких-то глобальных фетишей нет. Никаких «водных видов спорта» или чего то подобного.
- Хорошо, - сказала Сатерлин, - у меня очень застенчивый мочевой пузырь.
- Ему нравятся типичные извращения, - продолжал Гриффин. - Бондаж - отлично, в любом виде. Боль подходит, в любом виде. Хотя вот это было странно, - сказал Гриффин, перевернув на последнюю страницу.
- Что?
- Ему нравится боль и доминирование. Все четверки и пятерки в этой области. Но когда я спросил о порезах, он сразу же выдал мне большую единицу. Странно, да?
Нора тут же вспомнила о шрамах на запястьях Микаэля. Ей это не казалось странным ни чуточку – порезов в его жизни было более чем достаточно.
- Я ненавижу порку ног, - сказала Нора, пытаясь отвлечь внимание Гриффина.
Если Микаэль захочет, чтобы Гриффин узнал о его попытке самоубийства, то пусть сам рассказывает.
- Делай, что хочешь со мной, но не бей по ногам. Я боюсь щекотки.
Гриффин поднял бровь, глядя на нее.
- Принял к сведению. О, кстати, он не любит, когда на него кричат.
Нора вздохнула. Это, скорее всего из-за мудака отца.
- Я никогда не была любительницей кричать на клиентов. Плохо для горла. Плюс действительно хороший доминант может внушить праведный страх в саба одним только шепотом. Сорен действительно так умеет.
- Сорен может внушить праведный страх в саба, просто появившись в своем облачении, - сказал Гриффин с едва скрываемой завистью.
- Знаю. Я обожаю этого мужчину, - сказала Нора, улыбаясь с гордостью.
В их огромном развратном сообществе, никто не внушал больше уважения или страха, чем Сорен. Иногда она благодарила Бога, что Сорен ушел в священники, а не в военные. Он стопроцентно был бы диктатором.
- И последнее о Мике, - сказал Гриффин, складывая список обратно в карман.
- Мик?
- Я зову его так. В Микаэле слишком много слогов.
- Ладно, и что там последнее о Мике?
Гриффин повернулся на бок и встретился глазами с Норой. Он протянул руку и освободил ее волосы от черной заколки и нежно прошелся пальцами по лицу и шее. «Плохо», подумала Нора. Наверняка, это должны были быть плохие новости, раз Гриффин ее подбадривал.
- Все просто, и ты только не волнуйся, - сказал Гриффин, расстегивая ее рубашку, стягивая бретельку бюстгальтера вниз и взяв ее сосок в свой теплый рот.
- Волнение – не то, что я сейчас чувствую, - сказала она, отклоняясь назад и давая ему лучший доступ к груди. - Можешь сказать мне самое страшное, пока я возбуждена.
Гриффин скользнул рукой под юбку между ее бедер, и, пробравшись пальцем под ее трусики, протолкнул его внутрь.
- Все дело в том, что Мик, - сказал Гриффин, добавляя второй палец в ее влажное лоно, - он би.