Элеонор подняла руку и звонким голосом произнесла:
- Два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч.
Собравшиеся ахнули снова.
- Я всё правильно сделала? - прошептала Элеонор. - Надеюсь, правильно. А то у меня совсем дерьмово с математикой.
- Мадам? - повернулся к ней аукционист. - Вы уверены?
- Чёрт, да, - кивнув, бросила она Ане. - Я бы с тобой зажгла.
На противоположном конце помещения владелец Элеонор больше не ухмылялся, прожигая их яростным стальным взглядом.
- Он тебя, наверное, убьёт? - предположил Дэниел.
- Очень может быть. Спроси лучше, есть ли мне до этого дело.
На сцене аукционист объявил:
- Раз... два... продано молодой женщине в платье, она получает возможность зажечь с главным призом.
Элеонор побежала на сцену, и за руку притащила Аню к Дэниелу.
- Не волнуйся, - успокоила она её по пути. - Я не собираюсь требовать от тебя ничего такого. Разве что ты сама захочешь. Вот он, мой кошелёк. Купила тебя я, но за моей спиной стоит он. Видишь?
Дэниел вручил Элеонор чек на два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч долларов.
- Минуточку... я хочу им насладиться. - Элеонор поцеловала чек, а затем засунула за лиф платья. Вытащила собственный пустой чек и написала: «Два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч долларов», после чего, тяжело вздохнув, вручила его Ане.
- Было приятно, но не долго. Поговори с Дэниелом. А мне пора на исповедь.
Подмигнув на прощанье, Элеонор убежала к своему хозяину, который просто щёлкнул пальцами у неё перед носом. Её улыбка исчезла , и она последовала за ним.
Аня повернулась к Дэниелу, и он умиротворяюще поднял руку.
- Дай мне объяснить, пожалуйста, - попросил он , и Аня закрыла рот. - Я идиот. Сказал совсем не то, что думал. Я лишь имел в виду... я хочу, чтобы ты была рядом. Хочу о тебе заботиться. О тебе и о всех твоих братьях и сестрах. О них я тоже позабочусь, как о собственных детях. Я видел, как ты держала на руках Леонарда, и хочу, чтобы однажды ты так держала нашего ребёнка. Надеюсь, он окажется не таким волосатым...
Аня слабо улыбнулась, но он не дал себя прервать.
- Конечно, я забегаю вперёд, ну и что. Я должен перед тобой извиниться. Мне, правда, очень жаль. У мужчин две головы, и тогда я думал не той, что надо. Элеонор торговалась за тебя от моего лица не для того, чтобы дать мне возможность с тобой переспать, а, чтобы тебе не пришлось отдаваться кому-то, с кем ты не хочешь быть. И эти деньги настоящие. Деньги у меня есть. Сегодня выпишу чек. Хочешь спали, хочешь потрать его на мишени для дартца с изображением моего лица. Два с половиной миллиона... это много дротиков. Но, скорее всего, я заслуживаю ещё больше. Ты сегодня такая красивая. Ты всегда красивая. И... нет, хватит. Надоело выставляться ослом.
И вот стоял он там и молча ждал. Аня смотрела куда угодно, только не на него.
Наконец она всё-таки заговорила.
- Мерси, - а затем крутанулась на каблуках и ушла - вглубь дома и из жизни Дэниела.
Закрыв глаза, он привалился к стволу апельсинового дерева. Все его надежды вернуть Аню... все мечты о совместной жизни... что ж, придётся от них отказаться. Пусть, её безопасность много выше в его списке приоритетов, так что даже не стоит огорчаться. Конечно, завтра, да и, наверное, до конца жизни ему никуда не деться от грусти. Зато ей не придётся отдаваться незнакомцу и садисту, так что, пожалуй, сегодняшний идиотский план всё-таки увенчался успехом.
Толпа встала и пришла в движение. Появились официанты с обычным вином и шампанским. Кингсли приблизился к Дэниелу и с головы до ног прошёлся по нему взглядом.
- Твой костюм.
- Да?
- Явное улучшение стиля.
Дэниел холодно рассмеялся.
- Аня пошила. Даже заплатила сама.
- Это её способ подать тебе на тарелочке твои же яички.
- Похоже на то. Я завоевал её, Кингсли. И я её потерял. А потом завоевал снова, но продолжаю терять. Догнать бы её сейчас, поговорить. Не знаешь, случайно, цветы в это время где-нибудь купить можно? Охапку лилий ценой в два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч. Как думаешь, это её смягчит?
- Pauvre Дэниел. - Кингсли поцокал языком, как противная французская квочка. - Не так давно я провёл неделю в Монте-Карло. Один человек там всё проигрывал, проигрывал и проигрывал... но в итоге перестал проигрывать. А знаешь почему?
- Нет. Почему?
- Вышел из игры.
Кингсли снисходительно похлопал его по щеке и удалился.
- Не забывай, скоро ты сам выходишь на сцену, - крикнул он через плечо, как раз когда Дэниел представлял, как подаёт ему на тарелочки его же яички. Впрочем, пусть и не хотелось это признавать, но француз, пожалуй, говорил верно. Только признавать его правоту не хотелось, так что Дэниел не стал. По крайней мере , вслух.
Перерыв закончился и на сцену снова вышел аукционист. Похоже, вторая половина аукциона, взбудоражила толпу даже больше первой. Как видно, её слегка забавляло и вместе с тем щекотало нервы то, что самые известные Д оминаты Преисподней, подобно сабмиссивам выставлены на показ. Домы, которых Кингсли держал на пайке, тщательно окружали себя аурой загадочности и опасности. С клиентами они встречались только в свободное время. Никого из доминантов Кингсли нельзя было пригласить к себе ни за какие деньги. Приходилось просто записываться в очередь и ждать, пока не вызовут тебя самого. И затем расплачиваться за привилегию собственной кровью.
Дэниел, разумеется, знал, что у него нет такой ауры и власти. Себя он считал довольно непримечательным Д оминантом. Не многие в кругу Кингсли принадлежали к той породе, чтобы жениться. А столь ранний брак с известной сабой и последующее вдовство в столь молодом возрасте сделали его предметом любопытства и жалости. Две черты, которые вряд ли высоко котировались на аукционе Кингсли. Впрочем, Дэниела это не очень-то волновало. Ему просто хотелось поскорее покончить с аукционом. Он уже решил, что выпишет своему покупателю чек на ту сумму, в которую ему обошёлся. Так он сдержит обещание Кингсли, даст денег на благотворительность, и никто не проиграет. Но, главное, не придётся прикасаться к кому-то, кто не Аня.
Аукционист выкрикнул его имя, и Дэниел со вздохом вышел вперёд. Свечи на сцене горели так ярко, что ничего не давали видеть. Кто-то хихикнул и захлопал в ладоши, женский голос с русским акцентом пригрозил поркой тем, кто попробует перебить ставку, а ещё один голос напомнил, что в этой толпе это вряд ли угроза.
Ставки начались с десяти тысяч долларов и вскоре подскочили до пятидесяти. Пятьдесят тысяч. И это за него? Что за сумасшедшая готова выложить за ночь с ним пятьдесят тысяч? Наверное, Ирина. После их жаркого совместного вечера она ясно дала понять, что хочет увидеться снова.
На восьмидесяти тысячах в торгах наступило затишье. Что ж, это и так в десять раз выше его ожиданий. Следовало бы чувствовать себя польщённым, а он чувствует лишь пустоту одиночества.
- Ещё ставки будут? - обратился к присутствующим аукционист. Никто не ответил. - Раз, два, три...
- Два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч долларрров, - с акцентом выкрикнул голос из толпы.
Дэниел насторожился.
Долларрров? С французским раскатистым р-р?
Аня.
А затем раздалось слово, прекраснее которого Дэниел ещё не слышал.
- Продано.
Он сбежал со сцены и увидел, что Аня ждёт его под апельсиновым деревом.
- Аня? Зачем ты…
Она подняла руку.
- Моя очередь говорить. Той ночью ты сделал мне больно. Такой боли мне не причинял ни один человек.
Дэниел хотел оправдаться, но она зажала ему рот.
- Моя очередь.
Дэниел кивнул.
- Но теперь я знаю, что слишком бурно отреагировала. Со мной такое бывает. Говоришь, ты хочешь позаботиться обо мне и даже моих братьях и сестрах... - она покачала головой, в уголках её прекрасных глаз цвета янтаря блеснули слёзы. - По-моему, ты fou…сумасшедший. Но я ничем не лучше, потому что я хочу всего этого и хочу этого с тобой. Я хочу... - замолкнув, она сделала глубокий вдох. Затем моргнула и по её щекам покатились слёзы. - Я хочу быть твоей. Хочу принадлежать вам... сэр.
Прошло несколько секунд, прежде чем разум Дэниела осмыслил то, что уже подсказало сердце, и ещё секунда или две, прежде чем мысли превратились в слова.
- Аня, я должен тебе кое-что сказать. И скажу с ошибками, так что прости.
Она улыбнулась и кивнула.
Дэниел сделал глубокий вдох.
- Je t’aime. Je veux passer ma vie avec toi. Et je suis désolé que mon accent est terrible.
Я тебя люблю. Я хочу провести с тобой жизнь. Знаю, у меня ужасный акцент.
Аня рассмеялась сквозь слёзы.
- Да, акцент у тебя ужасный.
Дэниел кашлянул.
- У вас ужасный акцент... сэр.
- Гораздо лучше. Итак... ты меня купила. Какие-нибудь приказы?
Он погладил Аню по щеке , и она улыбнулась ему в руку.
- Oui. Только один. Займись со мной любовью.
Ещё никогда в жизни Дэниел не испытывал такой радости от приказа, но тут Д оминантом был он, даже если и сейчас, и вовеки принадлежал Ане.
- Что-что? - он многозначительно прочистил горло.
- Пожалуйста, займитесь со мной любовью... сэр. - Аня улыбнулась сквозь слёзы.
- Так-то лучше. И да, сейчас займусь.
Он схватил ее за запястье и потянул её из сада на крыше. Нужна была комната, любая комната. Любая комната с кроватью. Чёрт с ней, с кроватью, подошёл бы и ковёр, и стол, и стена.
Он чувствовал, как дико стучит пульс Ани под ладонью, пока тащил её по коридору. За многими закрытыми дверьми то и дело доносились звуки агонии и экстаза, когда порознь, а когда вместе.
Похоже, лишь за дверью в конце коридора пока не было оргии. Дэниел вошёл и увидел красивую блондинку, развалившуюся на кровати в одной из рубашек Кингсли
- Вон!
- Но как же так... - запротестовала девушка.
- Вон! Немедленно!
Девушка скатилась с кровати, собрала одежду и удалилась, метнув на них с Аней полный ненависти взгляд.
Дэниел запер за ней дверь, и с точно отмеренной силой толкнул Аню к стене.
- Из этой комнаты девственницей ты не уйдёшь, - предупредил Дэниел, перед тем как припасть губами к нежному месту у неё под ушком.
- Комната Monsieur-а? - Аня повисла у него на шее, и он, приподняв ей платье, закинул её ногу себе на пояс и сжал бедро. - А он не будет возражать?
- Будет, и ещё как, тем более что я вышвырнул его пассию. Но пусть поцелует меня в задницу. Только не передавай ему эти слова, а то ещё поймёт буквально.
Аня начала смеяться, но Дэниле зажал ей рот таким голодным поцелуем, что даже сам этого удивился. В браке с Мэгги они, словно играли две приятные роли: он - Д оминант, она - сабмиссив, и в их игре выигрывал каждый. Однако с Аней такое чувство, будто она и впрямь принадлежит ему, рождена для него, чтобы он её защищал и обладал ею.
Припав к Аниным губам, Дэниел прижался бёдрами к ней, и она вознаградила его, подавшись навстречу. Он хотел как можно лучше её подготовить, чтобы не причинить ей ненужной боли.
Дэниел отодвинул Аню от стены и стянул платье с её плеч. Спуская его, он зацепил большими пальцами её белые трусики и стащил по ногам на пол. Теперь Аня стояла перед ним совершенно голой, если не считать туфель и нимба волос.
- Отличные туфли, - пытаясь выровнять дыхание, одобрил Дэниел. Ему нужно было сделать так, чтобы она сходила с ума от возбуждения, а он оставался спокойным, насколько это в человеческих силах.
- Ага, с ремешком на подъёме, как сандалии у маленькой девочки. Стиль Мэри Джейн. Очень удобные.
- Уверен, моей спине под ними тоже будет очень удобно.
Тут, оправдывая его ожидания, Аня залилась румянцем. Дэниел подхватил её на руки и отнёс на огромную кровать Кингсли. Может, у хозяина в ней уже и побывала какая-нибудь девственница, с Кингсли станется, но такая красавица точно ещё не оказывала своим присутствием честь здешним простыням. И эта красавица Дэниела, целиком Дэниела.
Аня устроилась среди простыней на красной огромной кровати Кингсли. Об этом огромном траходроме ходила весьма дурная слава. Сделанный по заказу владельца, он был даже больше королевского размера.
«Не кинг-сайз, а Кингсли-сайз», - многозначительно подмигивая, любил пошутить Кингсли.
Дэниел скинул пиджак на спинку стула , и Аня села, начав расстёгивать пуговицы на его жилете.
- Позвольте мне. Прошу вас, сэр.
Дэниел, улыбнувшись, опустил руки.
Дрожащими пальцами Аня расстегнула пуговицы и скинула жилет с его плеч на пол.
- Что, на пол? - удивлённо выгнул бровь Дэниел. - Ты же знаешь, это мой любимый костюм. Зачем бросать его на пол?
- Когда я шила ваш костюм, сэр, - прошептала она, принимаясь за пуговицы рубашки, - волей-неволей представляла его на полу. Я хотела вас ненавидеть. Я вас действительно ненавидела. Однако ненавидела только потому, что любила.
- Ну, раз ты меня поэтому ненавидела, тогда можешь ненавидеть до конца жизни.
Дэниел погладил Аню по спине. Расстегнув ему рубашку, она вытащила её из брюк, но на этом не остановилась и, расстегнув ширинку, скользнула руками внутрь и обхватила его ладонью.
- Плохая идея, - прошептал он ей на ухо.
Аня начала отстраняться, но Дэниел схватил её за руки.
- Лишь потому, что это плохая идея, не значит, что тебе позволено останавливаться.
Тихо рассмеявшись, она положила голову ему на грудь и Дэниел, обвив Аню рукой, не стал мешать исследовать себя пальчиками.
- Ты на противозачаточных? - прошептал он, поглаживая ей спину от затылка до копчика. - Или мне нужно…
- Не стоит, - ответила она, посмотрев ему в лицо. - Я принимала их три месяца, сэр, и ничего не хочу между нами.
- Я тоже. И не захочу никогда.
Очевидно не найдя слов, Аня кивнула. Она снова посмотрела вниз, наблюдая, как её руки прикасаются к нему. Сначала её пальцы двигались неуверенно, но с каждым движением и следующим за ним неровным вздохом Дэниела становились всё более дерзкими. Она что-то бормотала себе под нос.
- Погромче , юная леди, и на английском, - приказал Дэниел.
Она подняла к нему пылающее лицо.
- Я сказала, что не могу представить, как мы всё это во мне поместим...
Дэниел приподнял ей подбородок и поцеловал в губы.
- Со всей осторожностью. Ложись.
Послушно перекатившись на спину, Аня с тревогой вцепилась в простыни под своим бледным дрожащим телом. Дэниел решил воспользоваться одним из уроков соблазнения от Элеонор, и, подняв Ане ногу, прямо над ремешком её белых туфель припал губами к чувствительной коже лодыжки.
С мучительной неспешностью он поднялся поцелуями по внутренней поверхности ноги, задержался у колена, затем ещё больше - на нежной внутренней коже бедра. Когда его губы поднялись выше, всё тело Ани напряглось. Нежно куснув её в бедро и мягкую кожу внизу живота, он опустил голову ниже, раздвинул ей ноги и начал легонько посасывать клитор.
- Сэр, – она чуть не задохнулась от потрясения и хотела было удрать, но он стальной хваткой вцепился ей в бёдра и удержал на месте.
Превозмогая сопротивление, он локтями раздвинул ей ноги ещё шире. Теперь он вспомнил , почему в своё время избегал девственниц - их волнение, застенчивость, страх неизвестного способны испортить всё удовольствие момента. Однако с Аней, он чувствовал себя так, словно ему выпала честь стать её первым любовником, научить, вышколить. Как только она научиться отдавать ему своё тело, он покажет ей другие способы покорно принимать её господина: принимать боль, более тёмные удовольствия плоти, каждое восхитительно-соблазнительное ощущение, которые он сумеет для неё придумать.
- Прекрати мне сопротивляться, - приказал он и вонзился пальцами в её нежную кожу достаточно сильно, чтобы завтра на ней появились следы. Отлично. Чем скорее она поймёт, чем ей грозят попытки, не допустить его к своему телу, тем лучше. - Расслабься.
Издав горловой всхлип, Аня развела ноги.
- Так-то лучше. А теперь будь паинькой. Возможно, тебе даже понравится.
Дэниел снова припал к клитору Ани и нежно пососал. Продолжая ласкать её ртом, он ввёл внутрь два пальца и начал медленно двигать.
Как и раньше, она напряглась, но сомкнуть ноги больше не пыталась. А она поддаётся обучению! Он медленно протолкнулся глубже и едва не застонал, почувствовав, как пальцы обволакивает её влажное тепло.
Пытаясь расширить для себя её узкий проход, он осторожно раздвинул пальцы. Вкус её был таким прекрасным, пикантным и женственным, что почти забывалось: оральные ласки не единственное, для чего они захватили комнату Кингсли. Сквозь пелену собственного желания, Дэниел услышал довольные стоны Ани. Ей начинало это нравиться. Она похныкивала и учащённо дышала, и даже раз подалась бёдрами навстречу.
Дэниел воспринял эти звуки и влажный жар у неё внутри как сигнал о готовности и накрыл её своим телом. Голую спину тут же обвили ноги Ани. Каблуки её туфель врезались в кожу, и, наслаждаясь этой слабой болью, он резко втянул воздух.
Обхватил рукой её тонкие запястья, он завёл их ей за голову. Глаза Ани вновь затуманивала покорная нега. Она выглядела довольной, умиротворённой, томной от страсти. Такой она и нужна, когда он в неё войдёт. В голове мелькало столько всего, что хотелось сказать в этот момент. Однако ради её же блага, Дэниел решил оставить эти мысли при себе, и , дав Ане просто расслабленно парить вне времени и пространства, раздвинул пальцами её лепестки и толкнулся внутрь.
Полуприкрытые веки Ани широко распахнулись, с губ сорвался крик неподдельной боли. С разочарованным вздохом Дэниел вышел.
- Non, Господин, пожалуйста. - Аня села и обняла колени, словно испуганный ребёнок. - Простите меня. Не останавливайтесь.
- Ты не виновата, что тебе больно. И меня сейчас не остановит даже пистолет у виска. Перейдём лучше к плану «Б».
Дэниел встал на колени и вытащил из-под кровати Кингсли серебристый чемодан. Другие чемоданы манили больше, но сегодня была не та ночь, чтобы знакомить Аню с флоггером. Сегодня инструментом причинения боли станет его собственное тело. Он откинул крышку и обнаружил ровно то, что и ожидал. Аня как-то призналась, что хочет во время секса быть связанной и беспомощной, но под весом его тела у неё и так нет шансов воспрепятствовать болезненному вторжению.
Дэниел встал , и глаза Ани округлились при виде наручников. Он надменно вскинул голову, посмотрел на неё сверху вниз, повращал серебристыми наручниками - от этого маленького трюка у Мэгги всегда учащался пульс. Вроде бы на Аню он возымел похожий эффект.
- К изголовью, живо, - приказал он , и Аня подползла к изголовью. Такое тело... и на четвереньках. Скоро он покажет этой красотке , как надо ползать перед хозяином.
Дэниел скинул остатки одежды, подполз к Ане, и сев спиной к изголовью, за талию забросил её к себе на колени.
Она рассмеялась.
- Давай сюда правую руку.
Аня протянула ему ладонь. Он поцеловал пульс на запястье и защёлкнул первый наручник, а затем, не давая времени возмутиться, перекинул цепь через металлический стержень изголовья и защёлкнул второй наручник. Теперь Аня сидела у него на коленях прикованной к кровати. Конечно, из-за её рук он и сам в плену, но в такой сладостной тюрьме можно провести хоть всю жизнь.
- Как красиво... ты самая красивая девушка в мире, - прошептал он, обводя контур её тела. Аня, застонав, откинула голову назад, а Дэниел, приподняв её за талию, поймал губами соски и нежно пососал, после чего снова протолкнул в неё два пальца и широко раздвинул, второй рукой направляя член в её влажное лоно.
- Мне так стыдно, - выгнув спину, прошептала она и потёрлась сосками о его грудь.
- Почему?
- Я влюбилась в... в... канадца.
- Подумаешь, бывает и хуже, - улыбнулся он целую её над сердце. - Я мог бы оказаться наполовину американцем, наполовину французом.
Аня поёжилась.
- Пожалуйста, Господин, даже не шутите об этом.
Дэниел рассмеялся, но его смех угас, когда Аня начала опускаться. Их взгляды встретились, и он ничего не сказал, ничего не сделал, просто дал ей возможность за счёт храбрости и веса тела сесть на него.
- Не спеши. Двигайся, как тебе удобно. Не забывай дышать.
Кивнув, она закрыла глаза и короткими вздохами задышала через нос. Вобрав его в себя на дюйм, затаила дыхание, опустилась ещё на дюйм и вздохнула.
- Простите, - снова сказала она. - Так боль намного слабее, но...
Дэниел обхватил ей лицо и поцеловал её в губы.
- Аня, у тебя всё прекрасно получается.
- Я... я хочу вас всего. П-пожалуйста, Господин, помогите.
Дэниел соскользнул руками по её телу. Ускориться, что ли? Крепко схватив её за бёдра, он снова поймал на себе испуганный взгляд её янтарных глаз.
- Je t’aime, - прошептал он.
- И я вас люблю, - ответила Аня.
Дэниел резко толкнул её на себя и вошёл.
Аня вскрикнула и зарылась лицом ему в изгиб шеи. Дэниел, обняв, привлёк её к себе, и мучительную минуту ничего не делал, позволяя ей хныкать, вырываться и плакать. Быть так глубоко у неё внутри и не сметь шелохнуться, почти убивало. Но её боль заглушала желание, и он смог прошептать слова любви и утешения.
Опустив руку между их тел, Дэниел поласкал Ане клитор. Сначала она вздрогнула, явно от боли, но затем он ослабил прикосновение и начал ласкать её ещё более нежно, и когда она застонала, её стоны были стонами удовольствия.
- Попробуй подвигаться, - предложил он, усиливая нажим.
Аня послушно покачала бёдрами. Дэниелу пришлось сдержать стон удовольствия, он не хотел, чтобы она причиняла себе боль, пытаясь сделать ему приятно.
- Ну как, лучше? - спросил он, когда размах её колебаний стал шире и тело внешне расслабилось.
- Такое чувство... - она замолкла, подыскивая мысли, - такое чувство, будто ты мне принадлежишь.
У Дэниела ёкнуло сердце.
- Это потому, что так оно и есть.
Его пальцы ускорились, в такт вращению её бёдер описывая вокруг клитора маленькие круги. Он повернул голову и, осыпав поцелуями обвитые вокруг себя руки Ани, куснул её в нежную кожу с внутренней стороны локтя. Не смог отказаться от искушения оставить синяк на её предплечье. Как-нибудь на днях он исполосует её тело отметинами.
Аня часто задышала и дёрнулась, и Дэниел почувствовал, как вокруг него сокращаются её внутренние мышцы. Он продолжал обводить её клитор, сдерживая собственные желания, а Аня продолжала двигать бёдрами, вбирая его всё глубже и глубже с каждым толчком.
- Без моего разрешения, не кончай, - предупредил Дэниел, начиная её тренировать достигать разрядки только, когда он разрешит. Он подождёт недельку, а там и до более грубых игрушек черёд дойдёт. Но дисциплине её нужно учить уже сегодня.
Дэниел пробежался левой рукой по телу Ани, правой продолжая её дразнить. Когда его ладонь коснулась шеи, Аня резко втянула воздух. Он слегка сжал ей горло. Похоже, именно этого она и хотела. Не прекращая двигать бёдрами, Аня рванулась и натянула цепь наручников. Когда из её горла вырвался низкий стон, последние остатки сдержанности Дэниела разлетелись вдребезги. Он обеими руками с сокрушительной силой сжал её нежные ягодицы, грубым толчком подался навстречу и кончил у неё внутри.
Задыхаясь и посмеиваясь над собственной потерей контроля, они кончили в один и тот же миг.
Дэниел покрывал поцелуями губы, лоб, щёки и шею Ани.
- Хорошая девочка, - прошептал он. - Ну что, понравилось?
Она кивнула.
- Повторим?
- Мне тридцать восемь, - Дэниел отвёл волосы с её лба. - Дай минутку, а то и десять. Надеюсь, я отработал те два с половиной миллиона, что ты за меня заплатила.
Аня залилась румянцем и, хихикнув, положила подбородок ему на плечо.
- Спроси меня через десять минут.
Дэниел сильно шлёпнул Аню по ягодицам.
- Уважайте старших, юная леди.
Она взвизгнула от боли, а потом расхохоталась и рухнула ему на грудь.
- Господин, вы стоите каждого цента ваших денег.
- Так-то лучше.
Дэниел погладил расслабленно прильнувшую Аню по спине. Её руки до сих пор были прикованы к изголовью, и он решил ещё чуть-чуть оставить её в таком положении.
- Я хочу, чтобы ты носила мой ошейник, чтобы все знали - ты моя, - прошептал он ей в волосы.
- И я хочу того же, Господин.
Дэниел почувствовал на плече что-то влажное.
Слёзы. Аня плакала.
- Отлично.
- Но у меня есть одно условие, - она, отстранившись, посмотрела ему в лицо.
- Что ещё за условие? - Дэниел приподнял ей подбородок и строго заглянул в глаза.
Аня ответила собственным строгим взглядом, который суровостью не уступал небезызвестному «ой » Дэниела.
- Мы спалим твои дизайнерские джинсы.