- О, Боже… Элеонор?

 От потрясения Дэниел едва дышал: Элеонор... нагая... на коленях в его кровати... усмехается так, словно знает тайну и хочет её рассказать...

 - Не-а, это всего лишь я. Боже - один парень, и он никому не даёт.

 Ушло почти целых десять секунд, прежде чем до Дэниела дошёл смысл её слов, и ещё десять, прежде чем поверил в её реальность.

 Зато на то, чтобы добраться до Элеонор, ушла всего одна. Скользнув на кровать, он заключил девушку в объятья и так крепко прижал к себе, что она сделала вид, будто задыхается.

 - Я тоже по тебе скучала, - сказала Элеонор, когда он, отстранившись, заглянул ей в лицо. - Что новенького? Ну, кроме очевидного.

 - Что... что ты здесь делаешь?

 - Ты прислал мне открытку из Огненной земли. Я как минимум должна была заглянуть и сказать «привет».

 Дэниел взял лицо Элеонор в руки. Её глаза сияли чернотой ночи, и тело льнуло к нему.

 - Привет, - сказал он и завладел её ртом в таком неистовом поцелуе, что понял: назавтра её губы распухнут. Ну и пусть. Если так она возвращает любезность за единственную открытку, жаль, что он не послал ей тысячи.

 Его руки блуждали по её телу, скользили вниз по спине, обхватывали ягодицы, впивались в нежную кожу. Возвращая поцелуй с равным неистовством, она начала расстегивать ему брюки.

 - Ты уверена? - спросил он и тут же пожалел об этом. Если окажется, что она не уверена, вряд ли он сумеет остановиться.

 - Привет, мой голенький. Думаешь, я здесь ради пары партий в блэкджек?

 - Игра называется чпокарь.

 Элеонор рассмеялась, и этот смех заполнил собой комнату, квартиру, здание, весь город, и даже сердце Дэниела, которое так долго пустовало.

 Запустив пальце ей в волосы, он поцеловал её снова. И снова. Не мог насытиться её ртом, вкусом её губ, дразнящими прикосновениями её языка.

 - Даже не верится, что ты тут, - куснув за мочку, сказал он ей в ухо.

 - Я услышала на лестнице твой смех. Не знала, что ты в городе. Кингсли не хотел говорить.

 - Что ты сделала? Как узнала, что я здесь?

 Элеонор снова рассмеялась низким, грудным, несколько зловещим смехом.

 - Выбила из него адрес. Можно сказать, Кингсли даже понравилось.

 - Ещё бы, но что насчёт... - он собирался спросить об её владельце, но она его оборвала.

 - Что, будешь и дальше на меня давить, сэр? Или всё же побьёшь и оттрахаешь так, словно от этого зависит твоя жизнь?

 Сделав глубокий вдох, он ощутил её запах... лилии, орхидеи... казалось, её кожа благоухает ароматами всех знакомых оранжерейных цветов. Да она и сама всегда была как оранжерейный цветок... такая же красивая и дикая, но лучше всего чувствующая себя в неволе.

 Жаль, что не удалось её удержать.

 - Пожалуй, моя жизнь и впрямь зависит от этого.

 - Что ж... - она скользнула руками по его голым плечам и заглянула в глаза. - Тогда мы зря теряем время.

 Она взяла его в руку и нежно погладила. Зарывшись лицом в изгиб её шеи, Дэниел простонал. Руки, о которых он мечтал полтора года, проделывали с ним то же, что и прежде. Тонкие ловкие пальчики поглаживали член, нежно ласкали чувствительную промежность, забирались в штаны и обхватывали яички, он же тем временем стонал несдержанно, словно саб.

 - Тебе нужно остановиться, или я кончу прямо у тебя в руках, - предупредил он.

 - О нет. Что за трагедия.

 - Она не исключается.

 - Дэниел, даже если бы мне подали тебя в чашке, я бы её выпила, - преувеличенно игриво ответила она.

 Дэниел её поцеловал, потому что иначе скатился бы со смеха с кровати. Он почти позабыл какой грязный у неё язычок. Нет, не то. Он помнит всё, что с нею связано, включая её любовь к эпатажу.

 - Зачем нам чашка?

 Она согласно кивнула.

 - Ты задал очень хороший вопрос.

 Элеонор толкнула его на спину, и он охотно поддался. Мэгги всегда начинала с губ и спускалась поцелуями по груди и животу, перед тем как приласкать внизу. Естественно, Элеонор не могла не перевернуть этот порядок с ног на голову. Сорвав с него джинсы, она швырнула их в стену картинным жестом матадора. Расставила ему ноги и поцеловала со внутренней стороны лодыжки. Поцеловала в чувствительную впадину прямо под четырёхглавой мышцей и, опустив голову, сильно куснула во внутреннюю часть бедра.

 - Элеонор, веди себя прилично.

 - Да, сэр, - обиженно надув губы, ответила она. - А, вы хотели сказать «будь паинькой». Слушаюсь, сэр.

 Она обхватила его губами и подразнила языком. Боже, о лучшем нельзя было и мечтать. Полизывая и осыпая мучительно лёгкими поцелуями, она сосредоточилась на головке, и только. Дэниел протянул руку вниз и, накрыв её запястье, которое лежало у него на бедре, переплёл их пальцы. Реальная... Элеонор была реальной и тёплой, она была здесь и, о Боже, сосала член так, словно истосковалась по Дэниелу точно так же, как он сам истосковался по ней. Впрочем, он не мог позволить себе поверить, что это так. Однажды она уже предпочла ему своего хозяина и сделает это снова. Во время игры в шахматы глаза этих двоих сияли любовью. Не понятно, почему она пришла, но какая разница. Ему остаётся лишь принять всё как есть и наслаждаться.

 Да будет так.

 Элеонор поднялась на колени и облизала нижнюю губу.

 - Ты прав. Чашка лишняя, сэр. - Она забралась по его телу и рухнула ему на грудь.

 Он её обнял и прижал.

 - Я до сих пор не могу поверить, что ты здесь.

 - Я здесь. Ты здесь. Но я не могу остаться надолго.

 - У тебя отпуск? Или ты в самоволке?

 - Назовём это увольнительной на берег, раз уж ты перешёл на армейские термины.

 Дэниел, хохотнув, ущипнул её за плечо.

 - Ты слишком много времени провела с Кингсли.

 - Вернее и не скажешь.

 Она подняла лицо вверх, и Дэниел ощутил на её губах собственных вкус. От смеси её сладости и своей же солёности у него снова вскипела кровь. Толкнув девушку на спину, он пригвоздил её запястья к кровати.

 - Знаю, ты сегодня к нему вернёшься, - Дэниел, нагнувшись, слегка всосал каждый из её сосков, после чего проложил дорожку из поцелуев к ямке на её горле, - но ты прихватишь с собой мои отметины.

 Беспомощно придавленная его телом, она тяжело дышала.

 - Да, сэр.

 Он за руку стянул её на пол и поставил у изножья кровати.

 - На колени, - приказал он, и она опустилась на колени.

 В тот миг он мог лишь смотреть на неё и упиваться зрелищем женщины, о которой мечтал... коленопреклонённой у изножья его кровати... чья спина - чистый холст, ждущий, когда он разукрасит его ударами. Ничто на свете не заводит сильнее, чем зрелище женщины на коленях перед мужчиной, которого она обожает. И хотя на коленях стоит Элеонор, это он рабски склоняется к её стопам.

 Из-под кровати Дэниел вытащил большой чемодан, очень похожий на те, что Кингсли держит в спальнях своего дома.

 - Руки на верхнюю перекладину, - приказал он, и Элеонор схватилась за металлическую раму кровати.

 Дэниел встал сзади и приковал её запястья.

 - С этой кроватью у меня связаны самые тёплые воспоминания, - отводя волосы со спины Элеонор, сказал он. - Мы с Мэгги покупали её вместе. Она на всякий случай легла и опробовала крепость рамы, чем в тот день немного напугала продавца мебели.

 - Жаль, что мы с ней не были знакомы, сэр.

 - Ты мне её во многом напоминаешь. - Дэниел опустился сзади неё на колени и поцеловал в затылок. Его руки, скользнув по бокам, погладили ей живот.

 Лишь произнеся эти слова, он осознал, насколько они верны. Сила духа Элеонор, её чувство юмора, её бунтарский дух, который так приятно было попытаться укротить - в этом так много от Мэгги.

 - Спасибо за комплимент, а я знаю, что это он, сэр.

 Вместо ответа Дэниел просто прижался губами и её спине и, помедлив, куснул Элеонор между лопаток.

 Она, дёрнувшись, вскрикнула от боли.

 - Просто пометил цель, - прошептал он ей на ухо, встал и вынул из чемодана кнут для верховой езды.

 Досчитав в уме до шестидесяти, Дэниел нанёс ей первый удар. Она дёрнулась, металл наручников лязгнул о металлическое изножье кровати. Музыка для ушей.

 Её спину пересёк красный как ожог след длиною в шесть дюймов. Дэниел ударил её во второй раз и в третий. На десятый она, наконец, сломалась и вскрикнула. После двенадцатого он остановился.

 Он упал на колени позади неё и прижался грудью к ей пылающей спине.

 - Тебе понравилось? - уткнувшись лицом ей в волосы, спросил он.

 - Охренительно больно, сэр, но понравилось.

 Дэниел расстегнул её наручники. Элеонор предупредила, что зашла ненадолго, и, не желая зря терять ни одной драгоценной секунды с ней, он подхватил её на руки и отнёс в постель. Просто, чтобы снова услышать, как она рассмеётся, он бесцеремонно швырнул её на покрывало, схватил за лодыжки и подтянул к краю кровати.

 Приблизился к ней на коленях, и, широко раздвинув ей ноги, проник пальцами внутрь. Нашёл губами её клитор и слегка пососал. Элеонор, выгнув спину, прижалась к его рту. Он знал много женщин, но такого вкуса... такого сладкого и вместе с тем резкого нет ни у одной, а её запах дурманит сильнее любого наркотика.

 Почувствовав в себе его язык, Элеонор застонала. Ему до конца жизни не забыть, как впивались её каблуки в спину, и тепло бёдер на своём лице, пока он пытался испить её до последней капли. С губ Элеонор сорвалась почти нечленораздельная мольба, включавшая в себя слова «внутрь» и «сейчас».

 Дэниел встал и, подхватив её под колени, проник внутрь. Он планировал не спешить, смаковать каждую секунду, но не смог и начал двигаться жёсткими, глубокими толчками, которые вскоре лишили его дыхания.

 Элеонор развела руки и запрокинула голову, приняв позу полной капитуляции. Продолжая двигаться в ней, Дэниел схватил её за горло.

 Его пальцы нашли клитор и принялись нежно дразнить. Она ответила вполне предсказуемо, отчаянно хваталась за простыни, поднимая бёдра, затем на бесконечный миг напряглась всем телом, и её внутренние мышцы, сократившись, сжали его с такой силой, что едва ли не вытолкнули его из нее.

 В то время , как Элеонор начала расслабляться под ним, Дэниел задвигался в ней ещё быстрее. Не каждая женщина могла справиться с такой мощью, но, несмотря на зависть к её владельцу, который мешает им быть вместе, нельзя было не признать, что тот отлично её выдрессировал.

 Дэниел сдерживался сколько мог, желая до бесконечности затянуть этот миг, эту возможность побыть внутри неё снова. Он выпустил её горло и, запустив пальцы в волосы на её затылке, заставил её посмотреть на себя, встретить свой взгляд. Затем вышел из неё и раздвинул ей ноги коленями, после чего кончил, глядя ей в глаза.

 Когда напряжение понемногу спало, Дэниел рухнул на Элеонор и притянул её к себе. Она легко прошлась ноготками по его спине, и он со вздохом закрыл глаза. Этот простой бездумный жест навеял такие мучительные воспоминания о любви с Мэгги, что чуть его не убил. Дэниел ещё плотнее стиснул веки и попытался навсегда запечатлеть в памяти это совершенное мгновение.

 - Ты что, собрался на мне заснуть? - поинтересовалась Элеонор, водя пальцами по его рёбрам.

 - Нет, просто боюсь, что, если открою глаза, проснусь , и всё это окажется сном.

 - Раз в нем участвую я, это, скорее всего, кошмар. Возможно, ты захочешь проснуться.

 Дэниел покачал головой и медленно открыл глаза.

 - Мой единственный кошмар с твоим участием, это, когда я просыпаюсь, а тебя уже нет.

 Элеонор тяжко вздохнула, и Дэниел , наконец , с неё слез. Она натянула на себя одеяло, а он снял с себя всё, что ещё оставалось, и забрался к ней в постель. За возможность находить её в своей постели каждую ночь, он бы с лёгкостью пожертвовал по меньшей мере тремя частями телами.

 Дэниел лёг на спину, а Элеонор растянулась у него на груди.

 - Ты ведь знаешь, что я унаследовал после Мэгги безумную кучу денег? - под безумной подразумевалось что-то около пятидесяти миллионов долларов, по крайней мере там было столько, когда он в последний раз проверял.

 - Ваша спальня больше, чем дом, где я выросла. Так я и подозревала.

 - Мы могли бы уехать... отправиться куда угодно. Тебе бы больше никогда не пришлось работать. Ты могла бы...

 - Бросить его? - спросила она, взглянув на Дэниела. - Нет, я не могу. Точнее могу, но не хочу.

 - И всё же, несмотря на это, ты здесь...

 - Я здесь потому, что мы провели вместе чудесную неделю. К тому же, я скучала по тебе, Дэниел, и Кингсли сказал, ты до сих пор скучаешь по мне. - Она села и подтянула колени к груди. - Однако , та неделя была единственной, всего лишь семь дней.

 - Ты ведь католичка? - он перекатился на бок и подпёр голову рукой. - За семь дней создали целую вселенную.

 - Если ты ещё не заметил, плохая из меня католичка, - сказала она, язвительно посмотрев на него.

 - Либо, наоборот хорошая , смотря кого спрашивать.

 - О, он всё время мне говорит, какая плохая из меня католичка. Правда, лишь потому, что любит меня вполне заслуженно наказывать. - На её лице мелькнула яркая, как сегодняшнее утро улыбка. - За то, что поразвлекалась с тобой сегодня, он меня жутко накажет. Скорей бы уже.

 Дэниел погладил её по голой ноге.

 - Ты его действительно любишь. - Это не было вопросом.

 - Разумеется, он ведь мой самый лучший друг. Только не говори об этом никому. Кингсли бы не хотел, чтобы Блонди лишился своей скверной репутации. Как все знают, в нём под два метра роста, он садист, и, можно сказать, все его боятся просто до ужаса. Ну, кроме тебя, меня и Кинга.

 - Ты зовёшь своего хозяина Блонди?

 - Конечно. - Элеонор улыбнулась. - Просто не в лицо. Ну, и не очень часто.

 Дэниел рассмеялся, потому что только смех мог удержать его от того, чтобы схватить её, подмять под себя и держать так, пока она не захочет его столь же сильно.

 - Так нечестно, сама знаешь, - начал Дэниел. - Я бы мог тебе дать гораздо больше, чем он. И всё же...

 - Дэниел, позволь кое-что спросить. Ты что, собираешь до конца своих дней жить прошлым?

 Этот вопрос настолько удивил Дэниела, что он выкатился из-под Элеонор и привалился спиной к изголовью кровати, чтобы видеть лицо девушки.

 - Нет. Больше нет. Послушай, а если бы он умер, что бы ты делала?

 Элеонор, поджав губы, хмыкнула.

 - При этом сценарии смерть произошла от естественных причин, или я всё же не выдержала и убила его во сне? И то, и другое равновероятно.

 - От естественных причин.

 Элеонор медленно вдохнула и выдохнула. Похоже, в кои то веки она отнеслась к разговору серьёзно. Она схватила и прижала к себе подушку, вцепившись словно для утешения.

 - Я бы тоже умерла. Не физически, но той Элеонор, которую ты знаешь, больше не было бы.

 - А есть другая Элеонор?

 Она улыбнулась и кивнула.

 - Ужасная мысль, знаю. Пожалуй, чтобы выжить, я просто взгляну на собственную жизнь, будто на что-то вроде актов пьесы. Как в старых фильмах... они были такими длинными, что приходилось перемежать перерывами. Элеонор... часть первая. Думаю, эта девушка умрёт вместе с ним. Зато Элеонор, часть вторая дождётся, пока откроется занавес, выйдет на сцену и всем покажет.

 - Охотно верю.

 Элеонор подалась вперёд и погладила его по голове. Перед встречей Дэниел как раз постригся и , наконец , снова стал похож на себя самого. Теперь вопрос был только в том, когда он снова почувствует себя прежним.

 - Мэгги умерла. Умерла больше четырёх лет назад. А я напоминаю её, поэтому ты меня так сильно хочешь. Мэгги умерла, и Дэниел, часть первая умерла вместе с ней. Может, её ты и отпустил, не знаю. Но я знаю, что его ты точно не отпустил. Не пора ли Дэниелу, часть вторая, выйти на сцену?

 Он сердцем почувствовал правильность этих слов. Они причиняли больше боли, чем тот кнут, которым он недавно отходил её по спине. А, значит, были правдой, так как правда всегда болезненна.

 - Я не знаю , какой он, - почти шёпотом признался Дэниел.

 - Дэниел. Часть вторая – всё , чем был Дэниел. Часть первая, только мудрее, умнее и много сексуальнее. Нет, правда, чем ты занимался весь год? Ты такой твёрдый, что моё сердце может разбиться о твои мышцы.

 Дэниел рассмеялся, почти покраснев от этого эротичного одобрения достоинств собственного тела.

 - Это всё подъёмы в горы и экспедиции по тропическим лесам. Я исходил всю Южную Америку.

 - Звучит не ахти.

 - А мне нравилось.

 Она в притворном ужасе содрогнулась.

 Вот и мечтай после такого, как хорошо было бы иметь её спутницей во всех этих странствованиях в глуши.

 - Так, может, расскажешь, что в жизни Дэниела, часть первая тебе нравилось больше всего? Только про походы не надо.

 Дэниел, усмехнувшись, обдумал вопрос. Впрочем, в этом не было необходимости, он уже знал ответ.

 - Мэгги. Тут нечего и думать.

 - Потому что она была твоей сабой? Твоей собственностью?

 - Потому что она была моей женой. Мне нравилась наша семейная жизнь. Нравилось выходить с ней в люди и говорить: «Познакомьтесь, это моя жена, Мэгги». Нравилось, когда она представляла меня, как своего мужа. О мужчинах ходит дурная слава, говорят, наш пол боится брака. Я не боялся. Женитьба на ней стала самым удачным решением в моей жизни.

 Элеонор смотрела на него без улыбки.

 - А теперь расскажи, что в жизни Дэниела, часть первая было самым худшим.

 И снова он уже знал ответ.

 - Мэгги.

 Похоже, Элеонор этот ответ ни капли не потряс.

 - Почему?

 Дэниел, медленно выдохнув, поправил подушку под спиной.

 - Когда мы поженились, ей было тридцать девять. В медовом месяце исполнилось сорок.

 В ярко-зелёных глазах Элеонор мелькнуло понимание.

 - Боже, Дэниел. Так ты хотел детей?

 Даже просто говорить об этом вслух казалось предательством памяти Мэгги. Но с Элеонор, он не мог ничего утаить.

 - Я да, она - нет. Карьера была её жизнью. В конце концов, я собрался с духом и предложил кого-нибудь усыновить или удочерить... лучше бы не предлагал. А через неделю, она пошла на ежегодный медицинский осмотр и...

 - Рак.

 Дэниел кивнул.

 - Тогда он был ещё, можно сказать, под вопросом.

 Элеонор придвинулась и нежно, понимающе погладила его подбородок, губы, лоб.

 - Знаешь, даже если бы я его бросила, или если бы он умер, и я стала свободной... - она замолкла, словно, собираясь с духом. - Дэниел, я бы никогда не родила тебе детей.

 Он изумлённо вытаращился на неё.

 - Эль...

 Она покачала головой.

 - Я не хочу детей. И не то чтобы хочу замуж. Порой в голове такая мысль мелькает, но это не моё. Даже пообещай я остаться с тобой... через полгода-год , вероятно, ушла бы. И причина была бы даже не в нём, а во мне.

 - Почему ты…

 - Почему я это говорю? Потому что это правда, и тебе надо её знать. То, что было у нас с тобой, - совершенство. Но это не так уж сложно, если речь всего о неделе. То, что было у тебя с Мэгги, - брак. То, что у нас с ним, тоже в каком-то роде брак. Но между тобой и мной? Не более , чем медовый месяц.

 Эти слова ударили его, подобно лезвию тяжёлого ножа.

 - Знаешь ли, ты такая же садистка, как и он, - пошутил Дэниел, надеясь, что она не услышит муку в его голосе.

 - Я получила от него несколько ценных советов, как причинять боль. - Она выдохнула и улыбнулась. - Однако в мои намерения не входило тебя ранить. Я хочу тебе помочь. Тебе надо выбросить меня из головы. Ты сам знаешь, я не то, что тебе действительно нужно. Тебе нравилось быть мужем. Ты хочешь детей. Со мной ты этого не получишь.

 Он молчал, лишь смотрел на неё невидящим взглядом. Кровать прогнулась, и он заметил уголком глаза, что Элеонор стала одеваться. Натянула на бёдра юбку, обула туфли на низких каблуках и застегнула блузку, даже ни разу не поморщившись из-за побоев. Несмотря на свои двадцать пять, девушка уже была прожженной профи.

 - Знаешь, из тебя получилась бы чертовски хорошая Доминатрикс, - сказал Дэниел, когда Элеонор вернулась к кровати.

 Та скрестила руки на пышной груди и приподняла бровь.

 - Думаешь?

 - Тут даже думать не надо.

 - В прошлый раз ты говорил, что мне следовало стать писательницей.

 Дэниел пожал плечами.

 - Ничто не мешает заниматься тебе и тем, и другим.

 Наклонив голову набок, она что-то промурлыкала себе под нос и постучала по подбородку.

 - Я слышала идеи и похуже, но довольно о том, чем следовало бы заниматься мне. Чем собираешься заниматься ты?

 - Выбросить тебя из головы, раз уж ты этого от меня хочешь.

 - Неважно, чего хочу от тебя я. - Она снова пробежалась рукой по его волосам - с привязанностью и уважением, но без любви. По крайней мере, без той любви, что хотелось бы. - Важно лишь одно: чего хочешь ты сам. Чего ты хочешь?

 Дэниел невесело хохотнул.

 - В тот день, когда я похоронил Мэгги, твой хозяин задал мне тот же самый вопрос.

 - Надеюсь, теперь у тебя появился другой ответ.

 Он призадумался.

 - Ты права, я и в самом деле хочу снова жениться. Хочу с кем-нибудь детей. Боже, даже не важно, моих или её, усыновлённых или просто взятых на воспитание. Я хочу полный дом детей. Всегда хотел.

 - Тебе всего тридцать восемь. - Она прикоснулась к его щеке. - Ты богатый. И сексуальный , чуть ли до неприличия. В этом мире найдутся женщины, которые охотно лягут с тобой в постель чисто ради того, чтобы заполучить в себя твоё ДНК на девять месяцев.

 Вздохнув, он покачал головой.

 - Я буду по тебе скучать. А когда перестану, буду тосковать о том, как по тебе скучал, - сказал Дэниел и стал уповать на то, что эти слова не покажутся ей чушью.

 - Я тебя не люблю, хотя где-то об этом и сожалею. Надеюсь, это тебя утешит.

 - Немного утешило, но самую малость.

 - Мне пора. Пижамная вечеринка у Кинга.

 От нахлынувшей зависти, Дэниел чуть не застонал.

 - Разве у Кингсли мало саб... некому составить компанию?

 - Да нет, хватает, но они все дерьмовые. Тупые сучки... думают, раз у них есть копия «Основного инстинкта», это делает их сексуальными извращенками. Аня - единственная стоящая саба женского пола, побывавшая в его доме за два года, только она неприкосновенна.

 - Аня? Стоящая саба? Да я в жизни не встречал более темпераментной особы. Невзлюбила меня с первого взгляда.

 Элеонор неподдельно удивилась.

 - Правда? А по мне милейшего человека не найти. Она слишком милая, чтобы тусоваться с такими извращенцами, как мы. Разумеется, о тебе можно сказать то же самое. Так она показалась тебе стервозной ?

 - И ещё как.

 - Хм... интересненько. Похоже, она в тебя втрескалась.

 - По её поведению не сказал бы.

 - Так и я о том же. Она мила со всеми, кроме тебя. С чего бы?

 Дэниел встал с кровати и поднял с пола джинсы.

 - Неважно. Она недосягаема, ты сама сказала. Дурацкий аукцион.

 - Крайне дурацкий аукцион. Девчонка из-за него от страха с ума сходит. Даже Кингсли ей сказал, не хочешь, не участвуй. Но она полна решимости через него пройти. Последняя девственница выручила за себя на аукционе почти триста тысяч долларов. Кинг показывал мне бумаги. А та девчонка не была и в половину такой красивой, как Аня.

 Дэниел присвистнул. Да, это не мелочь.

 - Надеюсь кто-нибудь втолкует ей, как это неразумно.

 - Вот и попытался бы.

 Застёгивая молнию, Дэниел смерил Элеонор строгим взглядом.

 - Сама знаешь, я тут Д оминант. Не ты.

 В ответ Элеонор выгнула бровь, уголок её рта дёрнулся в улыбке. Вскинув подбородок, она направилась к Дэниелу и остановилась всего в нескольких шагах от него.

 - Вот как? - спросила она с затаённой угрозой. - Ты тут доминант?

 Он шагнул к ней, приблизившись практически вплотную, и смерил лучшим из своих «ой »-взглядов.

 - Да.

 Элеонор без предупреждения замахнулась и ударила его по щеке - достаточно сильно, чтобы обжечь, достаточно легко, чтобы оскорбить.

 - Ну так веди себя соответственно.

 Она дала ему пощёчину. Действительно дала пощёчину. Как он сам давал Мэгги раньше тысячи раз - быстро и преднамеренно, достаточно сильно, чтобы привлечь внимание, но недостаточно, чтобы было по-настоящему больно.

 - Ну что ж.

 Прижав девушку к стене, Дэниел задрал ей юбку. Элеонор понравилась дополнительная мускулистость, которую он приобрёл в походах по Южной Америке, так что он пустил её в дело. Стремительным движением сорвал с неё трусики, ещё одним толчком приподнял в воздух и, прижав к стене, глубоко вошёл внутрь.

 Целовать он её не стал. Не шептал и возбуждающих слов на ушко. Просто трахал как можно жёстче и получал удовольствие от её покорности. При каждом безжалостном толчке его бёдер она вздрагивала в его руках. Её ногти впивались в плечи, ноги сжимали талию. Он сильно толкнулся и кончил внутри неё, в последний раз ставя свою метку.

 Элеонор цеплялась за его плечи даже после того, как он вышел и опустил её на пол.

 - Ладно, - тяжело выдохнула она, поправляя юбку трясущимися руками. - Ты тут доминант.

 - Так то лучше.

 - Но с Аней тебе всё-таки поговорить стоит.

 Дэниел громко рассмеялся. Возможно, однажды он и найдёт женщину, которая его полюбит, выйдет замуж, родит детей. Однако ни одна женщина в мире не сравнится с Элеонор в способности его рассмешить.

 - Слушаюсь, госпожа.

 Элеонор закончила поправлять одежду, сделала глубокий вдох и кивнула.

 - Ну, я пошла. А то затрахаешь меня до смерти.

 - Не самый плохой способ умереть.

 - Да, так я и собираюсь уйти. - Она направилась к входной двери. Открыв, приостановилась и оглянулась. - Я буду по тебе скучать. Правда, буду... долго. Пока ты не появился, я и не думала, что у меня возникнет искушение его бросить.

 - Обещаю, что перестану тебя любить, но не жди, что я перестану его ненавидеть.

 - Не знаю, заставит тебя это к нему подобреть или нет, но... мой сегодняшний приход сюда... Как думаешь, чья это идея?

 Дэниел заглянул ей в глаза и увидел ответ: тот же человек, по поручению которого она пришла в первый раз. Оба замолкли. Повисла тишина. Затем Элеонор просто ещё раз улыбнулась и ушла из его квартиры и его жизни.

 Навсегда.

 Несколько минут Дэнил бесцельно бродил по квартире. Без Элеонор тут стало так пусто. Что теперь делать? Он поднял руку к лицу и вспомнил, как горела щека после пощёчины Элеонор.

 Ты тут доминант? Ну так веди себя соответственно.

 Веди себя соответственно. Он сможет. Уже знает, с чего начнёт. Вернувшись в спальню, Дэниел отыскал бумажник и выкопал из него визитку Ирины. Затем схватил телефон, и торопливо набрал номер девушки.

 После двух гудков раздался знакомый голос.

 - Ирина, это Дэниел. Пожалуйста, не спрашивай, зачем я спрашиваю. И да, это не то, что ты думаешь.

 - Уже заинтриговал, - ответила красавица-русская. - Спрашивай, чего уж там.

 - Не подскажешь, где живёт Аня?