После того, как она выпроводила приветственный комитет со своего крыльца, пятничный вечер Гвен провела сидя дома. В субботу она позавтракала в школьной столовой - кофе, яйца и английский мафин. Остаток дня она писала свою лекцию по "Большим Надеждам". И только после того, как написала десять страниц заметок, она осознала, что не проверила, имеется ли у них хоть одна копия этой книги в архиве.
Ой!
Она побежала в библиотеку в Хоквуд Холл, посмотреть какие книги у них есть в наличии, которые она могла бы изучить и найти их сложенными вместе со всеми великими классиками. Вот оно, великими классиками, написанными до 1900. Она нашла Мистера Рейнольдса, морщинистого джентльмена с тростью, и поинтересовалась, где находятся все книги таких авторов, как Хэмингуэй, Фолкнер и Фицджеральд.
- Директор Йорк не одобряет современную литературу, - сказал он. - Я припрятал их подальше.
- Современная литература? Хэмингуэй? Современная? - Гвен рассмеялась. - Он едва ли Франзен или Фоер.
- Кто? - спросил Мистер Рейнольдс. Мужчина приподнял свои очки. Они были с толстыми линзами и в черной оправе, очень напоминали очки ее дедушки, которые тот носил в армии. У него был орлиный нос и тонкий скрипучий голос. Ему могло быть от шестидесяти до ста лет. Гвен больше склонялась к сотне.
- А как насчет "Больших Надежд"? Мне нужно тридцать экземпляров.
- Конечно, - сказал Мистер Рейнольдс. - Они у меня здесь.
Он передал ей коробку уже с книгами внутри.
- Они есть у вас? Все? Уже подготовленные? - она разрывалась между недоверием и восторгом. В основном был восторг.
- У нас есть любая книга, которая вам может понадобиться, - произнес Мистер Рейнольдс, подмигнув ей из-за своих очков, напоминающих бутылочное стекло Кока-колы. - Просто попросите.
- Любая книга, которая мне понадобится? Это похоже на рай, - сказала она с улыбкой.
- Это библиотека, - сказал в ответ он. - Для меня это то же самое.
В этот самый момент, Гвен поняла, что должна остаться в этой школе до конца своей жизни. Это были ее люди.
Гвен подписала листок бумаги для ее книг, и мистер Рейнольдс снял ее копию экземпляра, через копирку и отдал его. Копирка? Забавно. Еще немного "древности", что выжила и процветает в Маршале. Эта школа была странной, но это были хорошие странности. Такие же, как и у нее.
Похоже, директор Йорк был намерен дать своим ученикам классическое образование. Никаких современных технологий поблизости. За исключением, электричества и старинного телефона на третьем этаже главного здания, она не заметила никакой техники. Ни мобильных телефонов, ни ноутбуков, ни Киндл или iPad. Вместо этого, студенты читали книги в кожаном переплете и прилежно писали, сгорбившись за партами в библиотечных залах. Из окна кухни своего дома она увидела несколько учеников на лужайке, играющих в упрощенную версию бейсбола. Без принимающего, только подающий и отбивающий, и несколько мальчиков, разбежавшихся вокруг баз. Их смех и игривые подшучивания привлекли ее внимание на целый час.
В тот вечер Гвен поужинала в столовой. Она сидела с мистером Прайсом, который рассказывал ей о всех своих годах, проведенных в Маршале. По его словам, он провел здесь уже двадцать лет и наслаждался каждым днем.
- А директор Йорк? - поинтересовалась она, пытаясь сохранить голос безразличным. - Как давно он здесь?
- Десять лет, - ответил мистер Прайс. - Мы беспокоились, что новый директор англичанин, когда он пришел. Мы не знали, сможет ли он вжиться.
- Не похоже, что нет, - Гвен посмотрела в другой конец комнаты, где стоял директор Йорк и тихо разговаривал со студентом. У студента в руках была тетрадь, похоже, они обсуждали домашнее задание.
- Он удивил нас всех. В этом месте он как рыба в воде. Никогда не встречал в своей жизни более преданного директора. Хороший человек.
- Хороший человек, когда не собирается убить студентов, правда? - подразнила она.
Мистер Прайс хихикнул.
- Моя дорогая, этот человек отдаст жизнь ради любого из этих мальчиков, и они это знают. Я не могу сказать, кто кому более предан - директор студентам или студенты директору.
Предан? Какое странное слово, применяемое для описания студентов и директора. Чувствовала ли она преданность по отношению к своим учителям? Не это ей вспоминается. Привязанность? Да. Но преданность? Это почти военный термин. Патриоты были преданными. Солдаты были преданными. Считали ли себя студенты кавалерами, молодыми рыцарями на обучении, преданными Королю Эдвину Йорку? У него безусловно была королевская манера поведения. Голова высоко поднята, крепкие скулы, идеальная осанка, широкие плечи, которые больше напоминали плечи солдата, нежели учителя. И такой проницательный взгляд. Каждую секунду он бросал взгляд в ее сторону, и она чувствовала его на себе так же, как и видела.
Что он пытался увидеть, когда смотрел на нее? Она не знала, но ей нравилось то, как он на нее смотрел. Ей было интересно, был ли он одинок здесь, в школе, со всей этой ответственностью, не имея никого, с кем можно было поделиться. Может, она могла бы облегчить его бремя, взяв себе литературные классы. Он очаровал ее. Что побудило мужчину из самой Англии неизвестно куда стать директором в частной школе из шестидесяти учеников? Был ли он разведен, или Лайрд и Кристофер лишь предполагали? А если был - что произошло? Она приехала с ним в Америку и возненавидела жизнь здесь? Он бросил ее? Она бросила его? Гвен, безусловно, могла разделить чувство брошенности. Они должны обсудить это, узнать друг друга. Если директор Йорк был наполовину так хорош и благороден, как говорит о нем мистер Прайс, то подружиться с ним пойдет ей только на пользу. Если он был королем, и студенты были его рыцарями, конечно же, он мог принять леди ко двору.
Гвен вернулась в свой дом после ужина и стала перечитывать "Большие Надежды" в третий раз. Ей не понравилась эта книга в старших классах. Но преподаватель в колледже открыл эту книгу для нее заново, показав ее секреты. Сейчас она любила ее и надеялась, что и мальчики полюбят ее тоже.
Она была настолько поглощена чтением, что стук в дверь чуть не заставил ее сердце выпрыгнуть из груди, снова.
- Прекрати это, Гвен, - упрекнула она себя. Она так может и привыкнуть к тишине у подножия этих гор. Глубоко дыша, пытаясь успокоить бешеный ритм сердца, она подошла к двери и открыла ее, ожидая снова увидеть на крыльце Лайрда и Кристофера. Но нет, по ту сторону стоял директор Йорк. И речи быть не может об успокоении. Ее сердце забилось еще быстрее в его присутствии. Ей действительно придется многое обсудить со своим сердцем об этой дурной привычке.
- Почему, скажите на милость, вы это сделали? - возмутился директор Йорк. Даже в восемь часов вечера в субботу на нем был одет костюм-тройка, в то время, как на ней джинсы и майка.
- Сделала что?
- Открыли дверь.
- Вы постучали.
- Да, но сначала, вы не спросили кто за дверью. Я мог быть убийцей, в конце концов.
Гвен посмотрела на него, прищурившись.
- Если бы на моем крыльце стоял убийца, вы думаете, он бы сказал мне об этом? - спросила его Гвен.
- Вы должны спрашивать, прежде чем открывать дверь.
- О, прекрасно, - произнесла она, захлопнув дверь у него перед носом.
Снова послышался стук в дверь.
- Кто там? - спросила она игривым тоном.
- Джек Потрошитель, - прозвучал ответ.
Она открыла дверь.
- Господь Всемогущий, юная леди. Вы хотите собственной смерти, - произнес он с выражением абсолютного разочарования на лице. Абсолютное разочарование на его лице выглядело так красиво, что она решила разочаровать его еще раз.
- Мне он кажется довольно интересным. Я бы с удовольствием с ним поговорила
- До или после того, как он вас убьет?
- Одно из двух. Не хотите зайти, директор?
- Это было бы крайне неуместно.
- Мистер Прайс был здесь ранее сегодня и помог мне с плитой. С мистером Рейнольдсом мы завтра будем пить чай.
- Мистер Прайс и мистер Рейнольдс оба вдовцы и старше.
- В то время как, вы молоды, красивы и одиноки, и ваши студенты пытаются найти вам жену, - парировала Гвен.
- Ничего из вышеперечисленного не является правдой, - сказал он выпрямившись.
- Я позволю себе не согласиться, - заметила Гвен.
- Я стар, уродлив и был женат.
- Вы не выглядите старше сорока лет, вы очень привлекательны, и мальчики любезно предоставили мне информацию о том, что вы разведены. Это делает вас одиноким, нравится вам это или нет.
Директор Йорк сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться.
- Мисс Эшби.
- Вы можете называть меня Гвен, - сказала она.
- Мне не нравится это имя, - подчеркнул он холодно.
- Вы хотите его изменить?
Он посмотрел на нее, прищурив глаза.
- Я думаю, я мог бы называть вас Гвендолин?
- Можете, - сказала она. - Гвендолин Энн Эшби, к вашим услугам.
- Тогда мисс Эшби.
Директор Йорк оставался на ее крыльце, выглядя привлекательным и сердитым одновременно. Она, вероятно, потеряет сознание, если когда-нибудь увидит его улыбающимся. Такое событие будет стоить травмы.
- Я пришел сюда по делу, - сказал он, наконец.
- Да?
- Да. Однако, я не могу вспомнить по какому.
- Может, выпить со мной чаю?
- Я бы никогда не пришел к вам на чай. Это крайне...
- Неуместно?
- Именно.
- Конечно. Хорошо известно, что чай вызывает пристрастность и страстное желание.
Глаза директора расширились от удивления.
- Я учитель английского, - напомнила она ему. - Я знаю длинные слова. Вы вспомнили зачем приходили?
- Еще нет.
- Может, вы пришли обсудить то, как неловко, что ваши студенты пытаются нас свести.
- Нет, не для этого.
- Вы хотели быть любезным и узнать, как я обустроилась? Спросить меня, нужна ли мне помощь, или, может, вы могли бы сделать мое пребывание здесь еще более приятным? - спросила она. Может целоваться на ее диване в гостиной? Последний вопрос она не озвучила.
- Нет, это тоже не то.
- Я так не думаю.
Директор Йорк пристально посмотрел не нее.
- Что? - спросила она с притворной невинностью. - Вы же не зашли просто увидеть меня?
- Нет... нет, конечно, нет.
- О чем я думала?
- Вы обустраиваетесь? - поинтересовался он, по-видимому, уже не пытаясь вспомнить причину своего визита. - Могу я чем-нибудь помочь?
- Нет, все хорошо. Мне здесь очень нравится. Я думала, что буду скучать без интернета и телевизора. Но это странно... я чувствую, будто могу здесь яснее мыслить.
- Вы можете услышать здесь свои мысли. Хотя, это не всегда желательно.
Гвен облокотилась на дверной проем и скрестила руки на груди.
- Я полагаю, как у директора, у вас всегда крутится много мыслей в голове.
- Я забочусь о шестидесяти мальчиках-подростках.
Гвен рассмеялась и закивала головой.
- Они хорошие дети. Я уже это вижу.
- Спасибо. Я очень горжусь ими.
- У вас есть свои дети? - спросила Гвен.
Директор покачал головой.
- Нет. И мальчиков мне более, чем достаточно.
- Могу себе представить.
- Я предполагаю, у вас нет детей?
- Нет, никогда не была замужем. Мне нравится учить детей, так что, я, в любом случае, чувствую себя родителем. За исключением момента, когда отправляю их домой.
- Здесь их не надо отправлять домой. У них бывают каникулы, но они находятся здесь круглый год.
- И им нравится это? Быть здесь круглый год?
- У многих из них нет выбора. Половина из них - сироты, как и вы. Они здесь на полном обеспечении. Им некуда больше пойти.
- Половина - сироты? - Гвен с трудом могла в это поверить. - Даже Лайрд? - Ей не верилось, что такой жизнерадостный мальчик потерял свою семью.
- Нет. Но эта ситуация так же прискорбна. И полностью конфиденциальна. Излишне говорить, что он не был в безопасности дома. Сейчас он вне опасности. Я проследил за этим.
- Могу я вам кое-что сказать?
- Не могу представить, что в моих силах остановить вас, даже если захочу.
- Вы мне нравитесь.
- Вы говорите ужасные вещи.
- Почему? - рассмеялась в ответ Гвен.
- Будет лучше, если я вам не буду нравиться, мисс Эшби. И абсолютно точно, к лучшему, что мне не нравитесь вы.
- Потому что вы здесь директор? Все хорошо. Мы же можем быть друзьями?
- Мальчики очень хотят видеть вас здесь. Но они еще молоды. Многие из них потеряли своих матерей, поэтому, им хотелось бы, чтобы на кампусе снова была женщина. Но они не до конца понимают, чем вы жертвуете, чтобы остаться здесь.
- Послушайте, я знаю, что это отдаленное место. И это определенно не такая школа, в которой я когда-либо преподавала. Но это ни коим образом не является жертвой. Все, чего хочет любой учитель - это класс, полный умных и увлеченных студентов, и директор, который доверяет его методам преподавания.
- Я еще не знаю ваших методов преподавания, мисс Эшби. На меня не так легко произвести впечатление.
- У вас есть совет?
- Простите? - Директор Йорк посмотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова.
- Я спрашиваю, можете ли вы дать мне совет? Вы здесь уже десять лет. Вы знаете лично всех учеников. Конечно же, вы можете что-то посоветовать, - сказала она, надеясь увести его от разговора об ее уходе.
- У меня есть совет. Множество советов.
- Я буду рада, если вы поделитесь со мной мудростью из вашего переполненного рога изобилия, - произнесла Гвен, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. - Может, за чашечкой чая на кухне?
Директор Йорк поднял руку и помахал пальцем перед ней.
- Вы не проведете меня, вы не заставите меня так легко выпить вашего чая вожделения, мисс Эшби.
- Стоило попробовать.
- Приятного вечера. Я оставляю вас, чтобы вы смогли поработать над вашими лекциями для следующей недели.
- О, я уже их закончила. Думаю, вместо этого, я расслаблюсь в той огромной прекрасной ванне, - сказала она просто, чтобы рассердить его. Она надеялась, что он представлял ее голой и мокрой. Она точно хотела бы увидеть его голым и мокрым. Или хотя бы голым. Она не привередлива.
- Вы - ужасный человек, - произнес директор Йорк. - Самый ужасный, которого я когда-либо встречал.
- Вы тоже мне нравитесь, Эдвин, - сказала она.
- Вы уволены.
- Вы не можете уволить меня до того, как примите на работу.
- Тогда я уволю вас в пятницу в полдень.
- Значит, я буду очень стараться всю неделю. Не хотите зайти на чай?
Директор Йорк тяжело вздохнул, покачал головой и ушел, не сказав ни слова в ответ.
- Чтобы получить желаемое, надо потрудиться, - сказала она, после того, как он исчез из вида. - Но вы выпьете со мной чаю до конца этой недели.
Она закрыла за собой дверь и заперла ее. Казалось нелепым запирать дверь в таком отдаленном месте. Но снова... Директор Йорк сказал, что она была единственной женщиной на кампусе. Возможно, он прав. Она заперла дверь, как он приказал. Лучше быть в безопасности, чем быть убитой Джеком Потрошителем в своей кровати.
Гвен направилась наверх в ванную комнату и пустила горячую воду. Она дразнила директора Йорка разговором о ванне, но как только она это сказала, она поняла, что именно так хочет провести оставшийся вечер.
Одна в своей ванне, плавая в горячей воде, она представляла, как целует директора Йорка. «Эдвина», - поправила она себя. Эдвин... она же не будет называть его «директор Йорк» во время поцелуя? Только, если его интересуют такие вещи. Она гадала, как он целуется. Жадно и страстно? Медленно и нежно? Сексуально и обжигающе? Все вместе? Она не знала, как? Но она знала одно - она хотела это выяснить.
Лайрд и Кристофер упомянули, что он разведен. Любопытно. Он не был похож на разведенного. Больше похож на тип "терпит до самого конца". Отсутствие влечения кажется не самым правдоподобным объяснением для развода. Эдвин Йорк - привлекателен и умен, и трудоустроен - три святых качества хорошего мужчины. Какая здравомыслящая женщина выгонит его из своей жизни? Она могла только гадать, что произошло между мужем и женой. Или, она могла предполагать, пока Эдвин сам не рассказал бы ей всю историю. И она бы заставила его все рассказать. Она хотела знать все о нем: что ему нравилось, что он ненавидел, какая у него любимая песня, любимая еда, о чем он мечтает по ночам, на что надеется, о чем тоскует, чего жаждет в постели и вне нее.
- Эдвин... - она произнесла его имя вслух. Какое прекрасное старое английское имя. Она бы с удовольствием простонала его ему на ушко, пока он был бы глубоко внутри нее.
- Гвен, держи себя в руках, - приказала она себе. На сегодня больше никаких сексуальных фантазий о красивом боссе. Она исчерпала свой лимит. Горячая вода на теле порождала опасные мысли в голове.
Она обернулась мягким белым полотенцем и ступила на кафельный пол. Она удостоверилась, чтобы шторы на окнах были задернуты. В последнюю очередь, ей нужно было, чтобы студенты увидели обнаженной своего нового учителя литературы. Сложно заслужить уважение шестидесяти юношей, когда они мысленно раздевают ее, один или двое из них уже, вероятно, это сделали, все-таки, они молодые мужчины. Тем не менее, не стоит усугублять ситуацию, выставляя себя напоказ перед всей школой.
Как только она оказалась в спальне, то стала рыться в своих вещах. У нее было несколько шелковых ночных сорочек, но она решила спать в полностью закрытой фланелевой пижаме. Это показалось наиболее умным решением для единственного учителя женского пола в школе для мальчиков.
Гвен стянула покрывало с кровати, но не стала ложиться.
Она почувствовала какой-то запах. Ее тело замерло, когда она вдохнула.
Дым. Она почувствовала запах дыма, резкий и едкий с оттенком смерти, словно сбитое животное спеклось на горячем шоссе.
Гвен ринулась к окну в поисках признаков пожара на небе.
Ничего. Нигде не видно дыма. Ни от зданий, ни из леса, окружающего их, нигде. Она сбежала вниз по лестнице и стала всматриваться в окна. Ничего не горело куда бы она ни посмотрела. Все же, ее сердце бешено билось. Она проверила каждую комнату в доме. Даже плита была холодной.
Гвен поднялась по лестнице и встала у окна. Откуда же шёл этот запах? Она поговорит об этом завтра с директором Йорком. Может, что-то подозрительное происходило в лесу? Кто-то сжигал мусор или фирма сбрасывала химические отходы, или что-то хуже? Она не хотела, чтобы кто-то из мальчиков заболел от этого запаха. Он определенно вызвал у нее тошноту.
Она открыла окно в спальне, чтобы проветрить. Один глубокий вздох, и дым из ее ноздрей исчез, его сменил чистый лесной воздух.
Гвен вдыхала снова и снова, наслаждаясь свежим, прохладным ночным воздухом. Она могла почувствовать лес вокруг: кору деревьев, сочную листву, богатый чернозем гор Каролины. К ней вернулось умиротворение. Она будет спать как убитая.
Когда Гвен открыла глаза, ее тело похолодело от чистого неподдельного ужаса.
Кто-то бродил вдоль края двенадцатиметровой школьной стены. Шел вперед с легкостью, как у эквилибриста. Директор Йорк говорил, что она была единственной женщиной в школе. Никаких девочек-студенток. Никаких женщин-преподавателей. Это невозможно было отрицать. Человек, стоящий на стене, был женщиной, женщиной в белом платье. Платье струилось вниз к ее щиколоткам, как дымка из тонкого кружева и шелка. Оно было похоже на свадебное платье с тяжелыми расклешенными рукавами, свисающими с рук. У женщины были длинные черные волосы, развивающиеся на ветру. Гвен пыталась рассмотреть ее лицо, женщина прятала его за вуалью из кружева и в тени.
Гвен нырнула в свои туфли и побежала из спальни вниз по ступенькам. Черт возьми, почему эта школа должна находиться вне зоны доступа? Она должна была позвонить Эдвину, полиции, всем на свете. Женщина могла быть сумасшедшей. Она понятия не имела, кем была та женщина, но она знала, что ее долгом было защищать учеников от любой опасности.
Гвен выбежала на газон и через двор.
- Эй! - позвала она.
Ответа не было.
- Мэм? - позвала она снова. - Мисс?
Ответа снова нет.
Гвен смотрела на стену, не веря своим глазам.
Женщина исчезла.