Валя крепко держит меня под руку, старается идти в ногу. Мы бредём, не спеша по лесной тропинке к аэродрому, с наслаждением вдыхаем сырой, пахнущий хвоей и грибами воздух. Впереди и сзади нас то и дело вспыхивают фонарики, не заблудимся. У Вали тоже в руке фонарик, но она почему-то не включает его.

— Испортился? — спросила я.

— Нет, в порядке. Не бойся, я тебя держу крепко, упасть не дам. Знаешь что, я получила от Игоря сразу два письма.

— Поздравляю. Что пишет? Жив-здоров?

— Слушай. Письмо первое. «Ненаглядная моя красавица…» Даже повторять неудобно, какая я красавица. «Добрый день или добрая ночь, как поживаешь? Жду, жду, жду твоего письма, а его нет, нет и нет…» Давно написала, наверно, уже получил. «Что-нибудь случилось? Ты меня разлюбила?..» Надо же, разлюбила! «У девушек это бывает…» Издевается он, что ли? У девушек бывает! А у парней — нет? Ох, зла не хватает.

— По-моему, он шутит, — заметила я.

— Любовью не шутят! А дальше… «Я знаю, ваши бочаровцы от тебя без ума…» Надо же такое выдумать… Он знает, откуда, интересно? Сорока на хвосте принесла? Бочаровцы меня и в глаза не видели.

— Видели, — возразила я.

— Ну, несколько человек, и то издали.

— Он, Игорь, этих, несколько человек, и имеет в виду. Не думала я, что он такой проницательный.

— И ты туда же, — рассмеялась Валя. — Но на тебя я обижаться не могу.

— И на Игоря не обижайся. Шпарь дальше.

— «Бочаровцы от тебя без ума… Выбор богатый…» Делать мне больше нечего, только выбирать неизвестно кого, неизвестно зачем.

— Всё известно, — не удержалась я и сама рассмеялась. Давай, давай вспоминай.

— «Мы так мало были вместе. Всё время думаю о тебе. Ты такая чистая, доверчивая…» Понимаешь, куда он клонит? Доверчивая! Как бы не так. «И за тысячи вёрст от меня. Правда, с тобой рядом командир, старший лейтенант, она мне очень понравилась, в обиду тебя не даст, передай ей привет и мою просьбу: если будут какие-то перемены, пусть мне напишет…» Ты поняла что-нибудь? Какие перемены он имеет в виду?

Я, конечно, всё поняла, но промолчала. Шла и улыбалась в темноте. Валя замедлила шаг, все девушки нас обогнали.

— «Моё пожелание вам обеим: летайте вместе до конца войны, до победы…» Вот с этим я согласна. «Скоро и я полечу, переучиваюсь на штурмана, разрешили…» Лучше бы не разрешали. Это не в письме, это я говорю. «Хочется написать ещё многое, но подожду твоего письма. Обнимаю, целую, твой Игорь…» Письмо второе. «Здравствуй, моя милая, сероглазая ведьма. Вчера отправил тебе письмо, сегодня решил написать снова, кое-что добавить, очень важное. О любви я писать не умею, но одно скажу…»

В лесу, справа от нас, прогремела короткая автоматная очередь, пули пропели у моего виска. Валя толкнула меня вперёд, крикнула:

— Беги!

Сама отскочила куда-то в сторону и начала палить из пистолета.

— Отставить! — приказала я и кинулась к штурману. В голове мелькнуло: «Это она нарочно, отвлекает огонь на себя, врежут по вспышкам…»

Обхватив Валю руками, я повалила её на землю, нащупала губами её ухо, прошептала:

— Спокойно. Отползаем в лес.

За деревьями мы почувствовали себя в безопасности. Медленно, стараясь не шуметь, стали пробираться к аэродрому.

— Я в него попала, — шёпотом сказала Валя. — Стреляла по вспышкам, по тому месту. Чувствую, что попала. Завтра утром придём сюда, ладно? Обнаружим труп, вот увидишь. И почему они не сдаются, недобитки несчастные. На что рассчитывают? Бродят по лесам, как волки.

Мы увидели огоньки на тропинке, они двигались нам навстречу, наверно, девушки возвращаются, услышали выстрелы.

— Нас идут выручать, — сказала Валя. — Крикнуть?

— Подожди, подойдём поближе.

Оказалось — бойцы из батальона аэродромного обслуживания, их направила сюда дежурная по аэродрому. Я рассказала, что произошло.

Бойцы пропустили нас вперёд, и Валя, снова взяв меня под руку, продолжала:

— «Но одно скажу: мою любовь к тебе даже сравнить не с чем…» Вот уж точно: ни в сказке сказать, ни пером описать. «Верю, что всё у нас будет хорошо. Я без тебя жить на свете не могу. Буду ждать, и ты вернёшься. Обнимаю, целую, твой навеки Игорь.»

— Хорошее письмо. Пиши ему почаще.

— Два письма уже написала. Он мне два, и я ему два, баш на баш. Вот послушай. Письмо первое. «Здравствуй, мой дорогой Игорь. Долетели благополучно. Всю дорогу думала о тебе, мысленно написала миллион писем, а вот сейчас не знаю, о чём писать. Как хорошо, что мы встретились, как плохо, что расстались. О будущей встрече стараюсь не думать, слишком она прекрасна. Но всё это должно быть: победа, мир, встречи. Знай: я теперь живу в ожидании твоих писем. Привет от моего командира. Целую. Валентина.» Ну как? «спросила она и, не дав мне слова сказать, продолжала:

Письмо второе. «Игорёк, любимый мой, когда же я получу письмо от тебя? Мне кажется, что ждать первого письма, именно первого, труднее всего. Потом, наверно, будет легче…»

— Вы о чём шепчетесь, ведьмы? — раздался сзади мужской густой голос. — Что за секреты?

— А вам интересно? — спросила Валя, даже не обернувшись.

— Очень даже.

— Да вот, рассказываю командиру о своих, любовных приключениях.

— А много их было?

— К сожалению, мало. Меньше, чем хотелось бы.

— И когда вы успеваете?

— Используем нелётную погоду, — нашлась Валя. Любопытства у идущего следом прибавилось:

— А как Бершанская на это смотрит? — со смешком спросил он.

— Сквозь пальцы.

— Ну, ну, забавляйтесь. Дело молодое. Только ты выдумываешь всё, я воробей стреляный, меня на мякине не проведёшь.

Потеряв интерес к провожатому, Валя опять перешла на шёпот:

— На чём я остановилась? Ах да… «Потом, наверно, будет легче. Обо мне не беспокойся. Мой командир, старший лейтенант Сыртланова, которой, кстати, ты понравился, — гордись — чувствует себя в воздухе, даже под самым сильным обстрелом, как рыба в воде. Я за её спиной, во второй кабине, песни пою, чтобы она не скучала. К тому же немцы нас почти не обстреливают, не то, что в Крыму. Просто не успевают, бегут сломя голову на запад. Твоё первое письмо я даже во сне видела, держала его в руках, но прочитать не успела. Значит, оно уже в пути, не сегодня-завтра получу. Тоскую, люблю, целую, твоя навеки Валентина…». — Она чуть помедлила и добавила — А третье письмо я ещё не дописала.

— От меня привет, не забудь. И напиши, что я веду за тобой круглосуточное наблюдение, пусть не беспокоится.

В лес на поиски трупа мы, конечно, не пошли. Бершанская не разрешила бы. Да и не до того было — утром мы перелетели на другой аэродром.