Весь дом пахнет хвоей: самая большая ёлка установлена в столовой, четыре поменьше — в комнатах, у каждой эскадрильи — своя. Девушки наряжают их, забыв обо всём на свете, щебечут, как птички. Ещё одна ёлка-красавица, густая, высоченная, украшенная искрящимся инеем, стоит перед домом.

В столовой на стене — карта европейской части Советского Союза, над ней сверху вниз извилистая чёрно-красная линия. Родная земля освобождена полностью! Больше того, частично освобождены земли Польши и Чехословакии, наши войска — у карпатских перевалов, у границ Германии.

— Горе тебе, Вавилон, город крепкий! — воскликнула Валя, ткнув пальцем в Берлин. — Поглядеть бы сейчас на Гитлера, на всю его компанию. Зенки бегают, заячьи душонки в пятках, напились, наверно, вдрызг.

— Нашла где встречать Новый год! — рассмеялась я. — И не думай, не пущу.

— А что? Я бы гостинцы захватила — парочку гранат. С Новым годом! Бац! Бац!.. — глаза её вспыхнули. — Мамочка моя, как хорошо, что погода нелётная. Вчера — ни облачка, мороз трескучий, сегодня, как по заказу — хмарь непроглядная.

— Атлантика близко.

— Спасибо ей, голубушке, за новогодний подарочек. И кости ломит, и голова идёт кругом, хожу, как пьяная, хоть за стены цепляйся. Но это что, полетели бы, а если бы ранило кого-нибудь или того хуже… Ты знаешь, братишки придут.

— Неужели они тебя интересуют?

— В новогоднюю ночь без мужчин скучно. Натанцуюсь вволю. Жаль, конечно, что не со своим штурманом. Кстати, привет от него, письмо получила.

— Спасибо. А танцевать не советую: у тебя же голова кружится.

— Наплевать!

— Не пей много, — предупредила я.

— Только шампанское.

— И шампанского — чуть-чуть.

— Из-за того случая?

— Из-за того…

Однажды — даже вспоминать не хочется — перед ноябрьскими праздниками четыре девушки распили две бутылки шампанского. Ни разу в жизни не пробовали это вино. Слышали, что приятное, вроде газированной воды. Праздника дожидаться не стали. Нашли укромное местечко, выпили, закусили брюквой, которую выкопали тут же. Очень понравилось: настроение — лучше некуда. Из пистолетов произвели салют в честь своей нерушимой дружбы и пошли спать. Одна из девушек забыла поставить пистолет на предохранитель, и, когда стала раздеваться, грохнул выстрел. Пуля, к счастью, никого не задела. Конечно, перепугались. Пошли к Бершанской. Та выслушала их и отпустила с миром, даже не ругала. Девушки очень переживали. Не буду их называть — цвет, можно сказать, полка. Если бы пуля попала в кого-нибудь из них… Страшно подумать. Да, в алкогольном деле нам до мужчин далеко…

— Один бокал можно? — серьёзно спросила Валя.

— Можно.

Она немного посидела, удовлетворившись, видимо, что часть её новогодней программы принята, потом предложила:

— Надо поздравления написать девчонкам.

— Давай, — поддержала я.

— Ты что-нибудь придумала?

— Ещё нет.

— Давай вместе?

Мы уединились и начали сочинять…

— Предлагаю начать с комэска, — сказала Валя.

— Не возражаю.

— Итак, предводительнице ведьм Марине Чечневой в новом году… Во-первых, довести количество боевых вылетов до тысячи и встретить день Победы в поверженном Берлине. Во-вторых, выйти замуж за очень хорошего человека. В-третьих, стать матерью. В-четвёртых, написать трактат о ведьмах, пусть люди знают правду! В-пятых… Нет, продолжай ты.

Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, но пожелание высказала серьёзно:

— В-пятых, подняться в мирное небо выше всех… Не помню, что мы ещё насочиняли, но представьте, почти все наши пожелания сбылись. Я ещё вернусь к этому.

— Ты думай, Магуба-джан, пиши, а я займусь важным делом, составлю гороскоп для одной ведьмочки. Я написала новогодние пожелания для половины эскадрильи, а мой штурман, нахмурив брови, всё ещё мудрила над каким-то чертежом.

— Ты похожа на Кеплера, — сказала я.

— Лучшего комплимента не ожидала, — Валя, как цыганка, поиграла плечами. — Через тысячу лет потомки обнаружат мой манускрипт и ахнут. Может, написать его стихами? Нет, лучше прозой.

Я тогда ещё не знала, что великий законодатель неба занимался составлением гороскопов. Просто Валин чертёж напомнил школьные годы. А она увлечённо шептала:

— Расположение светил… Знак Сатурна… Седьмая сфера…

Не покладая рук, мы трудились чуть ли не до полуночи, никого не забыли. И Валиного штурмана тоже. Ему мы написали поздравление чисто наставительного характера — воевать ещё с лучшими показателями, быть неуязвимым и меньше поглядывать на девушек, а то заворожат, разобьют сердце — в общем погубят.

Наш новогодний «почтальон» вручила мне, как и всем другим, целую пачку новогодних посланий. Если бы пожелания моих подруг исполнились, я побила бы все рекорды, существующие в авиации, стала бы счастливейшей из жён, матерью-героиней и так далее. Больше всего рассмешил меня гороскоп, подписанный печатными буквами: «Кеплерина». В прозрачно-туманной форме небесные светила предсказывали, что я стану Героем Советского Союза! А говорят, что астрология — лженаука…

Мы веселились как никогда, но каждая из нас, я уверена, ни на мгновение не забывала, о погибших подругах. Они, как тени, кружились вокруг новогодних ёлок. Тридцать три ночных ведьмы, ушедших от нас и вечно юных, презирающих смерть.

Бершанская, Рачкевич, Рунт и я, четыре старухи, сидели в углу за кривоногим средневековым столиком, на котором стояли хрустальные бокалы с шампанским, и думали свои думы.

— Выйдем, — предложила Евдокия Давыдовна, разминая в. пальцах папиросу. — Поглядим, что за погода.

Было сыро, ветрено и мглисто — погода атлантическая. А тени уже опередили нас — кружились вокруг вековой ели, что стояли у дома.

«Опьянела. Пора на боковую, — подумала я. — Хочу жить, пить шампанское, танцевать. Вместе с живыми и мёртвыми».

В эту новогоднюю ночь спала я с перерывами, видела много интересных снов, но потом не смогла их вспомнить.