Будут знать

Увидев девочек в классе у дочки, я сразу поняла, что с девочками ей подружиться будет сложно. Все как одна светловолосые. Все такие худенькие, хорошенькие и парочка очень красивеньких. Несмотря на то, что моя дочь была старше всех девочек почти на полгода, тем не менее ростом она была намного ниже их. И общий образ моей дочки, кареглазый, черноволосый, чернобровый и активно-агрессивный вообще никак не вписывался в образ девочки из 4В.

Мальчишки в классе были более разнообразными, чем одинаковые девочки. Среди мальчиков были и худенькие, и маленькие, и толстенькие, и высокие, и черненькие, и русые. И я подумала, что с мальчишками моя дочь вполне может подружиться. По крайней мере, я сама с детского садика дружила только с мальчишками и была всю жизнь «пацанкой». Да и чувствовала я себя в компании мальчишек более комфортно, чем в компании девочек. Хотя по жизни мне с подругами как со школьными, так и с институтскими повезло. Но я опять-таки ошиблась в своих предположениях. Потому что первое, что сделала моя дочь на третьем дне своего пребывания в новом классе, так это она затеяла серьезную драку именно с мальчиками. Мне повезло, что драка произошла не в классе и не в школе вообще, а на прогулке в школьном дворе. Была зима, огромные сугробы заметно смягчали падение, а куча мала из моей дочки и трех мальчишек, образовавшаяся в итоге, закончилась без травм и серьезных ушибов.

Надо сказать, что еще в детском доме моя дочь занималась карате. Никаких боев она не выигрывала, никаких поясов себе не заработала, да и на тренировки ее водили всего несколько месяцев. Но за эти несколько месяцев она научилась нескольким приемчикам, болезненным ударам и набралась амбиций «великого бойца». Вот этот «великий боец» и показал себя. До этого в 4В классе серьезно никто драк не устраивал. Хотя некоторые мальчики, как я позже узнала, тоже занимались в школе карате. А с появлением моей дочери мальчики узнали, что девочки могут и ударить. Как я уже упоминала, в этом классе девочки были скорее прилежными ученицами и красотками, нежели «сорванцами» и «пацанками». И поскольку моя дочь блеснуть знаниями не могла по определению, то она блеснула своей агрессивностью, чего у нее было в избытке. Показав свою удаль молодецкую, и как бы защитив свое «реноме», дочь с одной стороны гордилась тем, что затеяла драку («будут знать, как меня „обезьяной" называть»), а с другой стороны обрекла себя на одиночество.

 

Так было и больше не будет

Моя дочь решила, что новая жизнь у нее будет отличаться от детдомовской. Очень правильное решение. Ибо ее жизнь в новом городе уже изменилась. Все мои попытки разговорить ее на тему мальчиков в первые 6–7 месяцев нашей жизни не приносили никакой информации. Поскольку о детдоме вообще моя дочь очень редко говорила спокойно, и чаще всего разговоры прекращались рыданиями и завываниями, так и не начавшись. Конечно, я могла предполагать, что от мальчишек моей дочери в прошлой ее жизни здорово досталось. Но на данном этапе нашей жизни у меня не было возможности повлиять на поведение своей дочери, кроме банальных разговоров о том, что драться не принято и что агрессией можно добиться только еще большей агрессии. Я много усилий приложила для того, чтобы переключить внимание «великого бойца» с драк на битву с ошибками и вообще на учебу. Мы сражались с собой героически, и поле наших сражений постепенно и неуклонно расширялось.

Только потом, летом, когда мы гостили у моих родителей на Украине, я смогла более обстоятельно разобраться с манипуляцией и агрессией своей дочки, направленных именно на мальчиков, сыновей моего брата. Но это уже другая история.

 

Все мальчики ленивы

Моя дочь продолжала меня удивлять. В качестве домашнего творческого задания по русскому языку ей задали написать рассказ по картинке. Проверяю то, что написала дочь. Обсуждаем ошибки. А ощущение неправильности у меня жуткое. Я не пойму, в чем дело. Смотрю на картинку. Читаю рассказ. Мне становится очень смешно. На картинке мальчик лет 11 помогает двум маленьким девочкам надеть лыжи. Моя дочь написала, что девочка Маша помогает двум маленьким сестричкам надеть лыжи. На этой же картинке нарисовано, что мальчик лет 7 катает на качелях девочку лет 5. Моя дочь пишет, что старшая сестра Оля катает на качелях Леночку. И так еще два раза. Везде, где на картинке мальчики помогают девочкам, в рассказе моей дочери помощницами выступают девочки.

Я спрашиваю у нее, почему так? Моя дочь совершенно искренне и убежденно сообщает мне, что художник и автор этого учебника наврали, потому что нарисовали неправду — мальчики все до одного ленивы и никогда не совершают того, что на картинке нарисовано. А она, то есть моя дочь, решила восстановить справедливость и написала все правильно, то есть так, как действительно бывает в жизни. И все мои разговоры о том, что если у тебя в жизни так не было, то это не значит, что этого не может быть в принципе, прошли впустую. Моя дочь смотрела на меня зло и высокомерно. У меня было такое ощущение, что еще чуть-чуть, и она бы меня спросила, а что хорошего сделали для меня мужчины в моей жизни? И где они, кстати говоря, такие добрые и отзывчивые? Да, возможно я что-то не так сделала, что мне они в жизни не повстречались. Но позиции наши были диаметрально противоположны. Несмотря на то, что я жила одна с моей дочерью и моя семейная жизнь развалилась, я точно знала, что мужчины бывают и трудолюбивые, и добрые, и отзывчивые и еще много какие положительные. А моя дочь твердо была убеждена, что все мальчики — ленивы и не способны на помощь, поддержку, внимание. Ей такие в жизни не встретились, значит таких нет и не будет. Логично! Что тут скажешь? И на словах никакие призывы в защиту мальчишек на мою дочь не действовали. У моей доченьки на сердце была только злость на всех мальчишек на свете. Да и глупо надеяться, что в детском доме такие сложнейшие человеческие чувства как дружба, любовь, доверие, уважение смогут сформироваться в принципе без уродливых искажений и агрессивно-манипуляторских моделей поведения.

 

День Защитника Отечества

Но что-то же надо было делать! Я чувствовала, что мои отношения с дочкой каким-то глубоким образом зависят от отношения моей дочери к мальчикам. Потому что в нашей домашней жизни постоянно проскакивали такие фразы: «Да что тебя слушать, ты разве папа!». С одной стороны, как я уже объясняла, моя дочь ни во что не ставила мальчишек из своего класса. После драки отношения не улучшились. Но с другой стороны, восточные (кавказские) корни моей дочери требовали от нее уважительного отношения к мужчине в принципе, поскольку главой кавказской семьи, как и в принципе, любой семьи, по идее об иерархии является отец! Ну и ситуация, скажу я вам. Я стала серьезно размышлять на тему, а можно ли в семье из одних женщин воспитать уважительное отношение к мужчинам в принципе? Так можно или нельзя — вот в чем вопрос! В поисках вразумительного и деятельностного ответа я уперлась-таки в тупик. И поняла, что мужчину в принципе пока надо оставить в покое, подождет моя доченька с отцом — главой семейства, и что надо браться за мальчиков из ее класса. Поскольку чужими проблемами заниматься легче, чем своими, я вздохнула с облегчением и стала думать, как же моей дочке подружиться с мальчишками или хотя бы более спокойно к ним относиться, без злобы и агрессии. А тут и февраль пришел.

В классе решили для мальчиков в честь Дня защитника Отечества устроить концерт. Каждая девочка должна была выступить на сцене: стихи ли прочитать, танец ли станцевать, короче, себя показать. Мы с дочерью стали обсуждать, чем бы порадовать парней, чтобы и дочке не позорно на сцене было и всем остальным, кто в зрительном зале, интересно стало. Выступать с песней про дельфиненка я запретила сразу. Танцевать мы не умели. И я придумала со сцены загадывать загадки. А загадки не простые, все загадки для мальчишек. В Интернете я искала несколько дней и скачала загадок двадцать. Разбила их на два типа. Первый тип про войнушку, второй — про хозяйство. Дочь была в восторге. Она-то считала, что такие загадки никто из мальчишек и разгадать-то не сможет. И вообще, что с них взять! Я смотрела да посмеивалась. Лично я была высокого мнения об умственных способностях мальчишек из ее класса. Поэтому и выбирала загадки позаковыристее. Дочь выучила загадки наизусть, подготовила шпаргалку на всякий пожарный. Мы с ней потренировались дома выходить на сцену, смотреть в глаза зрителям, обращаться с загадками к залу, а не к полу или потолку, не вертеть головой, ногой, рукой. Короче, тренировались долго и успешно. Волнения нам было не избежать, учитывая скудный опыт моей дочери в сольных выступлениях на большой сцене актового зала большой школы, но какие-то крупные детали выступления мы отрепетировали. Свое выступление дочь держала в секрете от одноклассников, хотя подготовка девочек к предстоящему празднику шла открыто и очень дружелюбно.

В день защитника Отечества на мою дочь впервые смотреть было приятно. Она вся светилась, так ей нравилось. И, конечно, счастливое волнение красило и без того очаровательное лицо моей дочери! Когда я пришла домой, то вечером только и разговоров было о том, что мальчишки разгадали почти все ее загадки, и что всем было интересно, и что ее похвалили. Потом в течение долгого периода времени неразгаданная загадка вспоминалась как флаг на крепости души моей дочери, как последний форпост ее высокомерия и злобности. Мы несколько раз эту загадку загадывали даже взрослым мужчинам. Они ее тоже не разгадали: «Три старушки как охнут, вокруг все люди глохнут».

Мне кажется, что нам повезло с этим праздником, с Днем Защитника. Во-первых, моя дочь успешно выступила. Во-вторых, она поняла, насколько важна подготовка. В-третьих, мальчишкам понравилось. В-четвертых, одна загадка осталась неразгаданной. Не зря же говорят, что в каждой женщине должна быть «изюминка», тайна. Так и у моей дочери осталась тайна. А все остальное приятно сдвинулось в сторону позитивного отношения к мальчикам из ее класса. Но это был только первый опыт, положивший начало крупной воспитательной стратегии борьбы со злобностью и манипуляторством моей дочери.

 

Дедушка

Невозможно передать словами, как волновались мои родители, когда я стала приемной мамой для ребенка из детского дома. В это время как назло, все телевизоры смаковали жестокое обращение с маленьким мальчиком Агеевым в приемной семье. Мои родители смотрели, слушали и переживали за меня и за судьбу моей дочери. И даже несмотря на то, что мы общались достаточно часто по телефону, все равно находилась какая-то телевизионная «зараза» или «заноза», которая опять погружала моих родителей в уныние и беспокойство. Помочь мне в моей битве без врага они не могли, а спокойно сидеть, сложа руки, тоже. Поэтому волновались и, конечно же, ждали нашего приезда.

Встречу с моими родителями я готовила постепенно. Сначала мы смотрели мои детские фотографии, где мои родители были молодыми и красивыми. Моей дочери они очень понравились. И она не раз мне говорила, что и я очень красивая. На настенном календаре своей дочери я разрисовала все летние поездки, так чтобы она знала, что в июле она едет в туристический лагерь в горы, а в августе мы вместе с ней едем знакомиться с моими родителями.

Ближе к августу мы с ней сели посмотреть видеофильм, который я несколько лет назад сняла. Моя дочь заочно познакомилась с моей мамой, то есть своей бабушкой, с моим братом и его семьей. Видеофильм шел минут сорок. Но весь фильм моя дочь ерзала и постоянно меня спрашивала:

— А где дедушка?

— А у меня будет дедушка?

— А когда я увижу дедушку?

Так получилось, что дедушка появился только на сороковой минуте фильма. Он шел навстречу камере, махал рукой и широко улыбался. Моя дочь тут же схватила меня за руку:

— Это мой дедушка?

— Конечно, это он!

Больше мою дочь ничего не интересовало. Она увидела дедушку и успокоилась.

 

Детская власть манипуляции

Мы были в деревне, где наши родители построили большой дом. Я мыла посуду на кухне. Дети играли в гостиной. Богданчик что-то лепетал на украинском. Мирослав часто смеялся. Вдруг я отчетливо услышала голос дочери. Интонации ее голоса меня заставили вздрогнуть. Она произнесла всего несколько слов: «Пощади его или я тебя побью!». Я влетела в гостиную, прямо в желтых резиновых перчатках схватила дочь за руку и выдернула ее из троицы детей.

Уже в нашей комнате, усадив ее на диван и сняв перчатки, я села рядом и попросила дочку повторить то, что она только что сказала. Дочь перепугалась. Губы ее задрожали. Но она произнесла: «Пощади его, а не то я…». Дальше она запнулась и замолчала. «Дочка, — сказала я, — я знаю, что ты хорошо помнишь продолжение своих слов. Я хочу, чтобы ты произнесла эту фразу полностью еще раз». Она выразительно, со злостью посмотрела на меня, проверяя мою настойчивость. Я смотрела на нее в упор, не отводя взгляда, научившись таким образом делать вещи важными и требовать внимательного к ним отношения.

— А не то я тебя побью!

— А не то ты побьешь Богдана? — уточнила я.

Дочка молчала, опустив голову.

— «Получается, что ты хочешь Богдана держать в страхе, ты угрожаешь ему? Ты хочешь определять, кого ты пощадишь, а кого ты побьешь?»

Дочка руками закрыла свое лицо. Я убрала ее руки от лица, сказав, что жду ответа и при этом хочу видеть ее глаза и лицо. Дочь начала плакать. Плакать фальшиво, как она умеет. Надо сказать, что умение фальшиво плакать у нее было великолепное. Сначала лицо становится жутко жалостливое, потом глазки приобретают потрясающе невинное выражение, почти театрально ладошки закрывают все лицо и нервно начинают подергиваться плечики. Я проходила не раз, и даже не десять раз эту прекрасно отрепетированную и заученную наизусть сцену. Котик из «Шрека» оказался талантливым учителем всех детей. Но моя доченька явно превзошла своего «учителя» в мастерстве.

Мне стоило огромного труда не броситься успокаивать ее, слова жалости и прощения уже готовы были сорваться с моего языка. Но я взяла себя в руки, прекратила все свои дергания, как телесные, так и словесные и молча сидела и смотрела на свою любимую актрису.

Дело в том, что хороший актер играет свою роль в сцене за сценой, у актера есть целостный сюжет. А у моей дочери был только актерский прием, спектакль она пока выстраивать не умеет (я надеюсь, что мое воспитание покажет ей более эффективные способы общения, хотя подумать о ее карьере актрисы стоит). Поэтому через несколько минут такого фальшивого плакания героиня должна убедиться, что ее способ работает. Обычно она украдкой начинает сквозь отверстия между пальчиками смотреть совершенно наглыми и естественно, сухими глазами, потому что ей становится интересно, как я отреагирую. Делает такой маневр она опять-таки безукоризненно. Продолжая якобы рыдать, подергивать плечиками, имитировать голосом плач, всхлипывать, она параллельно с этим очень медленно и осознанно разводит пальчики и смотрит в образовавшееся отверстие. Заметить подобный маневр может только очень наблюдательный человек. Я заметила, и заметила давно.

Все свои актерские способности доченька продемонстрировала и в этой ситуации. Я эмоционально собралась и стала ждать, наблюдая за ней очень тщательно. И хотя мне очень хотелось ударить ее рукой, смахнув всю фальшь с ее лица, я старалась сидеть спокойно. Как только дочь начала подглядывать, я спросила:

— В детском доме тебя мальчики били и издевались над тобой, когда ты была еще маленькая и многого не понимала. Теперь ты решила отыграться за свои унижения на Богдане и Мирославе? Да?

— Нет! Я не этого хотела! — крикнула она.

— А чего ты хотела?

— Не знаю!

— Доча, ты вчера Богдана измучила своими щелбанами по голове. У него от твоих щелбанов разболелась голова, ты же знаешь, какой он чувствительный. Богдан и Мирославчик — твои братья и мне нужно, чтобы вы подружились. Но никак не причиняли друг другу боль и страдания, и уж тем более не издевались друг над другом.

Дочь молчала, потупив взгляд.

— Напиши, пожалуйста, сочинение на тему того, что ты на самом деле хотела, и про «побью» тоже. Пока не напишешь, из комнаты не выйдешь.

Когда я вышла из комнаты, все дети уже спали на своих кроватях. Вырубились все, хотя обычно днем они не спали. Я продолжила уборку. Через час я заглянула к нам в комнату. Там мирно посапывала и моя дочурка.

Когда дети проснулись, было около 17 часов.

Дочка написала сочинение из рук вон плохо в смысле грамматики. Написала она следующее:

Сегодня днем я сказала одно слово (потом она зачеркнула «одно слово» и написала «одну фразу») «Пощади, а не то побью». Но я под этим не подразумевала проблем, потому что я не хотела бить. У меня эта фраза взялась ниоткуда.

Я молча и внимательно слушала, как она, путаясь в своих закорючках, сбивчиво мне перечитывала свое сочинение. Затем я спросила: «А как ты его не собиралась бить? Вот так?» Я подошла и достаточно болезненно дала ей щелбан по голове. «Бить приблизительно так или сильнее? Как именно?».

Дочке мой щелбан очень не понравился. Она зло на меня посмотрела. Но я спокойно продолжила: «Вчера целый день ты раздавала щелбаны и Богдану, и Мирославу. Мальчишкам было больно, но они терпели. Хоть и обижались на тебя, но ненадолго. Ты пользовалась их добрым отношением к себе, как к девочке, как к сестре. Богдан еще вчера пожаловался своей маме, что ты ему не даешь прохода и постоянно бьешь его, от чего у него стала болеть голова». Я встала и дала ей еще раз щелбан по голове. «Ты его так не собиралась бить. Или сильнее? Или ты думаешь, что Богдан своей маме наврал, что ты его била по голове. Так кто из вас врет: Богдан маме, или ты в своем сочинении?».

Дочь опять молчала, но я чувствовала, что злость ее нарастает. «Мало того, что Богдану искусали все ноги земляные блохи, а потом в него вцепился клещ, которого еле вытащили. Так еще приехала гадкая девочка, называющаяся сестрой и измучила его своими щелбанами. Ты думаешь, Богдан об этом мечтал? Ты что думаешь, все только и ждут, когда ты их одаришь своими издевками и тычками? Доча, пора понять, что игры детского дома остались в прошлом и что пора налаживать новые, более дружеские отношения. Или ты считаешь, что это и есть дружба? Ты сюда притащила бандитские отношения — кто может себе подчинить других, тот и главный! Дочка, здесь тебе не детский дом, где вы сидите взаперти и сильный подчиняет себе слабого, а старший подчиняет себе младшего! Ты находишься в открытом мире, где сильные люди защищают слабых, младших. Дочка, подумай только, это твои братья. И я не позволю тебе издеваться над ними. Я буду их защищать от твоих издевательств, потому что они дружат и играют с тобой, а ты с ними ведешь себя, как дрянь!».

— Скажи, Богдан тебя обижал?

— Нет.

— А Мирослав тебя обзывал, бил, насмехался над тобой?

— Нет.

— Тогда почему ты решила, что можешь себя вести, как дрянь? Мы, возможно, единственные в мире люди, которые любят тебя, которые приняли тебя в свой мир и от твоего поведения сейчас многое зависит. Ты это понимаешь?

— Да.

— Тогда хватит врать себе и мне. Хватит вести себя по-скотски. Мне нужна твоя честность, мне нужна ты! Ты, моя дочь, единственная дочь и я тебя очень люблю!

Через минуту молчания она вымолвила:

— Если я буду признаваться, то мне придется углубиться очень далеко.

— Да, родная, углубляйся, потому что это единственно правильный путь, путь признания, путь свободы от детского дома! От его законов и привычек!

На следующий день история получила продолжение. Я отправила детей за молоком и решила вздремнуть в тишине. Разбудил меня рев Мирослава, доносившийся издалека. Я прислушалась. Это определенно был Мирослав. Я вышла со двора и пошла по улице, предположительно навстречу неугомонной троице. Вдали я увидела, что моя дочь идет рядом с Мирославчиком и что-то ему говорит. Мирослав рыдает на всю улицу. Богдан идет на расстоянии нескольких метров от этой двоицы. Подойдя поближе, я увидела, что Мирослав закрыл ладошкой глаз, а самым обиженным мне показался Богдан. Его я и спросила:

— Что произошло?

— Она сказала Мирославу: «Ударь Богдана». И он меня очень сильно ударил. А когда я в ответ его оттолкнул, он заплакал.

Моя дочка крикнула:

— Я этого не говорила!

Мирослав рыдал безостановочно.

— Богдан, отдай ей молоко. Дочка, иди с молоком домой, я с тобой позже поговорю, а сейчас я займусь Мирославом, — распорядилась я.

Все сделали в точности, как я сказала.

Как только моя дочь отдалилась от нас, Мирослав рыдать перестал. Но ладошку от глаза не оторвал.

— Мирослав теперь слушается только ее, — обиженно начал Богдан. Мирослав, так нельзя, я же твой родной брат, мы должны защищать друг друга, а не нападать!

Мирослав по-прежнему молчал, сопел, но глаз не открывал.

— У меня болит глаз, — сказал Мирослав.

— Я знаю, что делать, пойдем домой и промоем твой глазик холодной водой из колодца. Холодная вода глаз успокоит, — предложила я.

Мирославчик мотнул головой и миролюбиво зашагал со мной домой. Богдан подтянулся к нам, и мы стали обсуждать, какая пылища на дороге, и что скоро по ней пойдут коровы с выпаса. И как пыль будет стоять столбом, но нас уже здесь не будет!

Мирослав и Богдан быстро помирились. Глаз мы умыли и он больше не беспокоил Мирославушку. Я оправила детей играть в трансформеры. Сложнее дело обстояло с моей дочкой. Когда я пришла в комнату, она сидела, как ни в чем не бывало. В ее глазах не было ни тени вины. Дочь даже не спросила меня, как глазик Мирослава. Она приготовилась к суровой обороне.

— Ты считаешь, что Богдан врал, что это не по твоей наводке Мирослав ударил Богдана, и что ты не собиралась ссорить их между собой, — начала я.

— Конечно, я здесь не при чем. Я ничего не делала такого!

— Хорошо, тогда я подожду, когда ты поймешь, что такого ты сделала. У тебя времени, сколько ты захочешь. Сиди здесь, в нашей комнате. С тобой общаться буду только я, когда у меня будет для этого время. Когда поймешь, в чем дело, тогда я тебя выслушаю.

Я ушла расстроенная. Я видела, что дочка надела маску «ничего такого». Следующим шагом будет «Подумаешь!». А потом опять моя доченька вернется в одну из своих излюбленных позиций: либо все кругом плохие, одна она хорошая, либо она плохая и тогда зачем ей жить! Мне очень нужно было, чтобы моя дочь самостоятельно сняла с себя маску «ничего такого». Пока никаких идей у меня не возникло. И я решила, что она должна побыть в одиночестве.

 

Трудовое единение

Почти каждый час я наведывалась в нашу комнату: дочь то рисовала, то спала, то опять рисовала. Никаких с ее стороны пониманий не звучало. Она продолжала делать вид, что «ничего такого» не случилось. А в это время жизнь в деревне протекала бурно. Мой папа предложил сделать яблочный сок. Спасу нет от этих яблок! Они падали и падали нам под ноги. Мы их убирали. Но они падали быстрее, чем у нас доходили до них руки. И вот началась целая операция по изготовлению яблочного сока. Все забегали по дому, переодеваясь в вечерние рабочие одежды. Папа из подвала вытащил ручной пресс. Богдан его отмыл от пыли в большом корыте. Пока Богдан мыл пресс, папа с Мирославом достали большую дрыну, т. е. палку с рогаткой на конце для сбивания яблок, висящих высоко на дереве. Я грела воду, чтобы в большом корыте была не слишком ледяной набранная из колодца вода. Дальше мы вытащили из бани большую деревянную лавку и взгромоздили на нее пресс. Вся эта подготовительная возня заняла добрых полчаса. И всем уже не терпелось приступить к основному процессу! Мы с мамой сели вокруг столика. На столике стояло огромное корыто с водой, куда постепенно Мирослав приносил яблоки. Мы яблоки мыли и терли на крупных терках. Как только натерто было ведро яблок, Богдан их складывал в марлю. Марлю папа подкладывал под ручной пресс и начинал крутить рычаг. Сок тек в другое ведро. Все стояли кругом и смотрели с восторгом. Как только папа выжимал последние капли, все врассыпную бежали дальше делать свое дело.

В какой-то момент появилась дочка и тихо попросила прощения у мальчишек. Мирослав ее позвал и радостно показал, сколько сока мы уже сделали. Мои родители ничего не поняли, так как я им не рассказывала про свои воспитательные соображения. Но спросить у Богдана и Мирослава я должна была. И я спросила: «Вы на каких условиях прощаете мою дочку?». Богдан тут же сказал: «Не биться!». Я обратилась к своей дочке: «Ты обещаешь?». Она в ответ закивала головой. Ей хотелось скорее помогать и влиться в общее дело. Работа закипела с прежней силой. Мы сделали 30 литров яблочного сока. Выпили не менее трех. Все устали, но были рады, что все закончилось. Впервые мы легли спать далеко за полночь.

Когда мы улеглись, я напомнила своей девочке, что если я еще раз услышу от мальчишек, что она их бьет, неважно сильно или слабо, мы уедем из деревни и остаток своего отпуска проведем в городе вдвоем.

В течение недели мы много работали все вместе. Мы многое сделали: покрасили забор, ворота, теплицы, пропололи грядки, собрали урожай, гуляли, ходили в лес за грибами, убрались на могилах наших прадедушек и прабабушек, ходили в гости. Больше тема физического насилия или психологического давления не всплывала. Я точно не знаю, что в деревне спровоцировало мою доченьку на такое садистское поведение, но вряд ли оно было случайным и вряд ли оно впервые возникло именно здесь, с братиками. Мое отношение к словам дочери было внимательным и требовательным. Таким оно остается и по сей день.

 

Аватар подойдет

У моей дочери появился любимый мультик — «Самурай Джек». Причем, главный герой в нем — самурай с мечом. А раньше моя доченька обожала смотреть всякие сериалы, где миром правят «девочки». Но поскольку теперешняя наша жизнь по обоюдному согласию протекает бурно и интересно без телевизора, а сам телевизор можно включить лишь в выходные дни для того, чтобы посмотреть любимые мультики, то сериалы канули в Лету и про них дочь даже не вспоминает. Короче, мультики утром и вечером. Приезжаю я как-то вечером домой после тренировки, а мне моя дочь радостно и очень уверенно сообщает:

— Мама, тебе Джек подойдет!

— Куда подойдет? — недоумеваю я.

— В мужья, конечно! Тебе же нужен муж!

— Да, мне нужен муж. А тебе, естественно, нужен папа. Но доченька, самурай Джек только и делает, что ходит по миру и ищет приключений на свой меч. Если он или такой герой, как он, станет моим мужем, мы его в лучшем случае будем видеть раз в году на пару часов.

— Нет, мама, он останется с нами навсегда!

— Доченька, родная, как может герой жить изо дня в день в одном и том же месте? Он же перестанет быть героем! А как только он перестанет быть героем и совершать подвиги, он сразу же разонравится тебе и мне!

— Тогда надо тебе подобрать другого героя! Аватара, например. Да, Аватар тебе подойдет! Даже лучше, чем самурай Джек.

— Да уж… Героя нам сильно не хватает.