Над Нероном тучи ходят хмуро… Чеканная фраза, однако. Пожалуй, она бы легко легла на музыку прославленного немецкого шлягера «Ла-фюнф ин дер люфт!».

Именно под звуки этого выдающегося марша Ильицинский выводил на посадку «Старца Зосиму». На Нероне несколько прекрасных космодромов, но мы согласно выработанному плану попросили дать нам разрешение сесть в космопорте «Юнкерс» — он ближе прочих располагался к местной столице. А именно в столице, носившей звучное название Блюхер, находилась головная контора «Ауфидерзее-Гибхельгероде-Айхенау-банке», сокращённо «АГА-б»- того самого банка, который мы предполагали купить.

В посадочной декларации мы заявили «Старца Зосиму» яхтой трансгалактического класса под названием «Ахедув». Согласно разработанной легенде, принадлежала она Кацику-Боцику Рейсфедеру, миллиардеру из весьма далёкой от Нерона (почти тысяча мегапарсек) системы звезды Жмуадель с двумя заселёнными планетами. Чтобы сразу взять правильную ноту в общении с таможней, мы также заявили, что на борту «Ахедува» находится вализа — так называют особо ценный груз, либо дипломатическую почту. Наличие вализы, которую необходимо было доставить в город Блюхер, объяснило наличие вооружённого сопровождения, а также позволило нам официально заказать бронированный «канцлер», машину-танк класса «гробомобиль», на которой мы рассчитывали перемещаться по Нерону. Средство передвижения такого класса могло очень пригодиться нам в ходе предстоявшей операции.

Я, разумеется, изменил свою внешность до неузнаваемости. Длинные, засаленные пейсы с перхотью, контактные линзы, изменившие цвет радужной оболочки глаз, гелевые подушки за щёки — меня бы даже робот-поводырь не узнал в таком обличье! От любимого сари пришлось отказаться, поскольку в таком виде я не так давно уже вышагивал по космопорту «Юнкерс» — незачем было будить в головах местных полицейских и таможенников ненужные ассоциации. Я облачился в бронированный сюртук из прото-кевлара, усиленный ниобиево-керамическими вставками. По своим защитным качествам он, разумеется, уступал селенитовому сари, но мне пришлось пойти на эту жертву осознанно, дабы как можно меньше походить на себя прежнего.

Гелевые подушки за щеками не только были призваны изменить очертание лица: они выполняли и другую функцию. Внутри каждой из них находилось несколько капсул вещества, вызывавшего усиленное слюноотделение и сопутствующее ему пенообразование. Благодаря этому я мог по собственному желанию пускать пузыри, слюни, пену и непрестанно плеваться — одним словом вести себя так, как это принято в среде настоящих космических магнатов и олигархов. Дабы сделаться ещё более неузнаваемым, я уселся в инвалидную коляску, со скрытым под сидением отсеком для оружия и инструментария для проведения конфликтных переговоров. Коляску должны были сопровождать милые дамы, выполнявшие роль своеобразного эскорта. Важнейшая задача Натс и Олы состояла в том, чтобы максимально оттягивать на себя внимание окружающих, для чего они оделись и постриглись не просто вызывающе, а, я бы сказал, контрастно-вызывающе.

Светловолосая Наташа облачилась в длинный кабильдон из белой кожи, а Ольга Анатольевна — жгучая брюнетка — надела чёрный плащ с разрезами чуть ли не от талии. Одежда обеих была усыпана настоящими бриллиантами и пластинами из чернёной платины. На левых висках моего эскорта красовались стрелы, выстриженные роботом-парикмахером. О милых звёздочках-татуировках по скулам даже и говорить особо не надо — имидж обеих красавиц оказался разработан со столь тонким знанием мужской психологии, что оказался способен повергнуть в трепет и восхищение даже самых убеждённых женоненавистников.

Замыкали нашу фалангу оба богатыря — Евгений Ильицинский и Константин Головач. С ними всё было просто — они исполняли роль охранников вализы, внушительных размеров свинцово-титанового контейнера с миллиардом УРОДов. Контейнер не надо было нести на руках: благодаря автономной двигательной установке и ультразвуковой системе ориентации в пространстве тот самостоятельно парил над полом, двигался в заданном направлении и совершал простейшие манёвры, например, влетал по наклонным пандусам и огибал углы.

Вот такой диковинной компанией мы и вывалили на посадочный стол. Погрузившись в поданный электрокар, помчались в зону пограничного и таможенного контроля. Именно тут я и придал себе то выражение лица, с которым мне надлежало прожить несколько последующих часов: широко открытый рот, капающая с губ слюна, сошедшиеся у переносицы зрачки косых глаз. Получилось не просто похоже на настоящего дурака, а подкупающе-достоверно, не зря ведь курс «маскировки и социальной мимикрии» считался одним из важнейших в рамках углублённого изучения подрывной деятельности в монастырской школе тюремного типа.

Зарегистрировавшись у робота-контролёра на входе в главный комплекс космопорта, мы прошли к длинной стойке, за которой высился мужчина в тёмно-серой форме. Ола сунула ему под нос корабельную ключ-карту, в которую была записана вся необходимая информация.

— Мы с «Ахедува», — кратко произнесла она. — Господин Кацик-Боцик Рейсфедер, сопровождающие лица, а также вализа и её охрана в составе двух человек.

Мужчина в сером сунул ключ-карту в считыватель и тупо уставился куда-то под прилавок — там, видимо, находился экран монитора.

— Господин Рейсфедер посещал прежде Нерон? — выдавил он из себя по истечении некоторого времени и уставился на меня.

— А-а-а! — закричал я, закрывая лицо руками и показывая тем самым, что испугался взгляда таможенника. — У-у…

— Господин Рейсфедер не бывал прежде на Нероне, — важно ответила Ола и добавила, припав грудью к стойке, так чтобы таможенник мог получше сфокусировать свой взгляд на её груди, хорошо видимой при таком ракурсе обзора, — Замечу, что господин Рейсфедер человек очень хороший, но только повсеместно больной по самые гланды и брызжейку. Если внимательно посмотрите на информацию в ключ-карте, то увидите запись о том, что он страдает «прогрессивным аморфным кретинизмом». Впрочем, это обстоятельство не мешает ему быть очень успешным в финансовых делах. Он и поныне является самым богатым человеком в экономической зоне Жмуаделя. Посмотрите, какой у него кошелёк!

Ола кивнула в сторону контейнера, стоявшего поодаль от стойки. Таможенник посмотрел туда же, но зрелище его не очень заинтересовало и он поспешил вернуть взгляд на грудь Олы.

— Не соблаговолит ли господин Рейсфедер подписать декларацию об отсутствии противоправных намерений в зоне юрисдикции правительства Нерона? — родил новый вопрос таможенник.

— Ы-ы-ы! — завопил я и раскусил первую пенообразующую капсулу; через секунду жёлтая вонючая слюна запузырилась у меня на губах и стала капать на одежду. Для усиления впечатления, я извлёк из-под сидения молоток и помахал им воздухе, давая понять, что запросто могу его метнуть в любую сторону.

— Но-но-но, господин Кацик-Боцик, отдайте мне молоток! — Наташа сразу же склонилась надо мной и принялась вытирать рот (а жёлтая слюна всё пузырилалсь и капала). — Не надо так переживать, давайте спрячем молоток, он нам ещё пригодится, чтобы вечером расколотить пару сервизов в ресторане.

Она ласково перехватила мою руку и, забрав молоток, вернула его на место под сиденьем кресла-каталки. Ола между тем доверительно посоветовала таможеннику:

— Вы к господину Рейсфедеру не обращайтесь, он очень боится незнакомых людей. Вы лучше со мною разговаривайте. У меня есть право подписи и первой брачной ночи, так что я всё подпишу от его имени.

— А вы кто такая? — заинтересовался таможенник.

— Я — секретарь для работы над столом.

— А что, есть секретарь для работы под столом?

— Конечно. Кроме того, есть секретари для работы в сауне, в джакузи и зимнем лесу. У господина Рейсфедера довольно большой секретариат — девушки всех рас, возрастов и даже с элементами оригинальной гендерной трансформации. Да вы почитайте в ключ-карте, там всё написано.

Человек в сером потупился:

— Да не могу я прочесть!

— Читать не умеете?

— По слогам умею. И даже быстро. Да только вставлять ключ-карту в считыватель не научился, — признался таможенник.

— Я как опытная женщина смогу вам помочь, — заверила Ола. — Что у вас есть? И куда это надо вставить?

Сказанное прозвучало в высшей степени двусмысленно, но видимо, Ола как раз и добивалась подобного эффекта. Таможенник заулыбался, а она лишь только ещё больше подалась вперёд и запустила руку за стойку. Взгляд таможенника, разумеется, скользнул ещё глубже за вырез. Я понял, что теперь нам удастся преодолеть контроль без особых проблем. Женщина с авангардной стрижкой и большой красивой грудью — что надо ещё для успеха самой безрассудной авантюры? На крайний случай — вторая женщина с авангардной стрижкой и большой красивой грудью.

Так и вышло. Уже через десяток минут мы резво промчались к грузовому лифту, доставившему нас на десятый уровень вниз от поверхности планеты. Космопорт «Юнкерс», как и вообще многие постройки на Нероне, практически полностью был заглублён в толщу скальных пород. Подобный архитектурный приём весьма повышал выживаемость местной инфраструктуры во время войны. Нерон успешно пережил несколько тяжёлых войн с «цивилизаторами» не в последнюю очередь потому, что важнейшие объекты местной промышленности и энергетики по приказам местных фюреров благоразумно строились на больших глубинах.

На «минус десятом» уровне помещался гараж, где нас уже дожидался оснащённый автоматическим управлением бронированный «канцлер». Машины потомки немцев умели строить как никто другой. Общими очертаниями «гробомобиль» напоминал акулу; сходство это ещё более усиливал хищно наклонённый скрепер в носовой части экипажа. Имея в носу части такой совок можно было бесстрашно таранить бетонные баррикады и лесные завалы. Об антикрыле на крыше и днищевом вентиляторе для экстренного вертикального манёвра даже и говорить особо не следует — всё это присутствовало как и у прочих приличных автомобилей. Настоящим эксклюзивом, присущим именно инкассаторским машинам, сделанным на Нероне, являлись две пары всеракурсных реактивных ускорителей в корме. С их помощью можно было перелететь через небоскрёб, реку, гору или мгновенно увеличить мощность днищевого вентилятора для манёвра по вертикали. Блеск!

Загрузившись во чрево этого автомобиля-мастодонта, мы наконец-то получили возможность перевести дух. Внутри было довольно тесно в основном из-за того, что значительную часть объёма занимала массивная броня. Окон, амбразур и обзорных щелей не имелось, жилой отсек был спроектирован по принципу «саркофаг один на всех». Впрочем, отсутствие окон компенсировалось планшетами на бортах, транслировавшими окружающую обстановку в режиме реального времени.

— Нам нужен город Блюхер, пересечение Гестапо-штрассе и Абвер-аллее, бизнес-центр «Красная капелла».- проговорила Ольга Анатольевна, обратившись к автопилоту.

— Что-то такое знакомое! — встрепенулся Костяная Голова, услыхав адрес. — Я бы даже сказал, рождающее ассоциации.

— Ты как всегда прав, — согласился Инквизитор. — Сразу видно большого поэта! Гестапо и Абвер — это известные братья-балалаечники.

— Да что вы такое несёте, господа народ? — неожиданно возмутилась Наташенька. — Мне за вас стыдно! Гестапо и Абвер — это немецко-фашистские спецслужбы.

— Правда? — не без удивления переспросил Костяная Голова. — То-то слова из песни мне на ум пришли: «Абвернебенштелле-Ревал» поднимает чёрный стяг! Наташенька, ангел души моей… — Константин запнулся и неожиданно его лицо сделалось пунцовым. — Я хочу сказать, что она… то есть, вы… то есть, ты… такая умная и такая красивая… с зелёными глазами, такой фигурой, попой, ой, не то я хотел сказать!.. но лучше сказать это сейчас, чем никогда… ибо неизвестно, чем всё это закончится, а потому лучше сказать, чем промолчать…

— Что ты такое лопочешь?! — строгим вопросом остановила его Ола.

Наш автомобиль уже мчался по тоннелю к поверхности Нерона. Я следил по обзорным планшетам за обстановкой за бортом и рассеянно прислушивался к разговорам своих товарищей по оружию.

— Я хочу сказать, что Натс — очень умная и красивая женщина, а я — чрезвычайно одарённая творческая личность. — продолжал развивать свою мысль Костяная Голова. — Можно сказать, всячески одарённая. А потому, я думаю, что мы были бы прекрасной парой. Я хочу попросить Наташу стать…

— Не слова больше! — остановила его Ола. — Обещаю, Костяная Голова, что если ты ещё раз заведёшь волыну с подобными глупостями, то твои будущие дети останутся без отца! Обещаю тебе это как командир конвойно-расстрельного дивизиона!

— А что такого? — Константин не то чтобы обиделся (он парень вообще-то необидчивый), но как будто обескуражился услышанным.

— Ты лишишь Наташу последних иллюзий на отношения между полами. А она заслуживает лучшей участи!

— Вот как, стало быть?

— Именно так! Она заслуживает неба в алмазах.

— Я подарю ей телескоп. С пю-мионным умножителем в фекальной плоскости главной линзы.

— Не в «фекальной», а фокальной. — поправила его Ола. — Спасибо, конечно, за телескоп, это всё же лучше электронного сапога, но Наташу ты не получишь никогда и ни при каких условиях.

— А почему это ты решаешь за неё? Может, я — мужчина её мечты!

— На сей счёт можешь быть пожизненно спокоен, — заверила его Ола. — Это не так. С мужчиной своей мечты она как-нибудь разберётся самостоятельно.

И Ола посмотрела на меня. Наташа тоже посмотрела на меня. Наконец, Костяная Голова тоже для чего-то покосился в мою сторону. Ильицинский не понял произошедшего и поинтересовался:

— А чего это вы все на атамана смотрите? Гы-гы! Хотя рожа у него с этими пейсами, конечно, смешная получилась. И так-то интеллектом не был обезображен, а теперь — дык! — вообще…

Мы без особых проблем домчались до Блюхера. В столице скорость движения несколько снизилась, но в целом особых задержек в нашем движении не возникло. Потомки немцев прекрасно организовали уличное движение, спрятав часть транзитных путей в тоннели под городом; кроме того, Блюхер характеризовался неплотной застройкой и поэтому, несмотря на большое число жителей, заторов здесь практически не бывало. Наш «гробомобиль» в нужном месте нырнул в нужный тоннель и очень скоро мы оказались в подземном паркинге бизнес-центра «Красная капелла».

Я выгрузился из автомобиля со своей инвалидной коляской и в сопровождении обеих дам проехал к лифту. Подъём не занял много времени, из чего я заключил, что нужный нам банк расположен либо в невысоком здании, либо на невысоком этаже. Справедливой оказалась первая догадка: мы поднялись на верхний этаж с громадным панорамным остеклением стен, сквозь которые можно было видеть высившиеся справа и слева небоскрёбы, уходившие в низкие сизые облака.

— А-а-а-а! — заорал я в дверях лифта, выхватив из-под сидения большой механический будильник и компас.

Взоры присутствовавших в холле людей немедленно сфокусировались на мне.

— Это холл, господин Рейсфедер. Мы уже приехали в банк, — поспешила ласковым голосом разъяснить мне Ола, широким жестом указав на окружавшую нас обстановку. — Нам тут рады и нас встречают друзья.

И уже другим голосом — сухим и официальным — она пояснила изумлённому персоналу:

— У господина Рейсфедера трудности в ориентации в пространственно-временном континууме. Поэтому он всегда носит с собою компас, будильник и отвес. А в любом новом месте ему требуется некоторое время на привыкание.

Наташа, склонившись над креслом, в котором я сидел, попробовала забрать из моих рук будильник и компас, но я их не отдал. Может, ещё раз наклонится?

Впереди, сопровождая к нас к местному шефу, засеменила невысокая пожилая дама, всем своим видом дававшая понять, что она здесь большой начальник, не иначе, как главный подавальщик кофе. Процессия наша успешно преодолела пять дверей, за каждой из которых я встречал присутствующих очередным гуканьем, рыком и пуканьем. Одним словом, развлекался сообразно своему пониманию этого дела. К тому моменту, когда кресло моё вкатилось в кабинет главного местного начальника, я успел засунуть в рот свисток и порадовал себя отчаянной соловьиной трелью. Сопровождавшая нас дама вздрогнула, видать, она понятия не имела о тех домашних заготовках, что разработаны бывалыми казаками на случай проведения конфликтных переговоров.

Местный шеф, судя по всему, тоже немало удивился моему озорному свисту. Сначала он подался было из-за стола нам навстречу, но в через долю секунду решил не подходить ко мне близко. Он резко сдал назад, уронил свой зад обратно в кресло и на вполне приличном русском языке обратился к нам:

— Здравствуйте! мы вас ждали. Прошу вас располагаться по своему усмотрению.

Дяденька был плешеват — да что там плешеват! — он был откровенно лыс и отражал полированным теменем свет маленьких лампочек, укреплённых над его рабочим местом. Сопровождавшая нас дама прошла к месту руководителя и села подле его стола, очевидно, ей надлежало присутствовать на переговорах в силу своего служебного положения.

— Мадам Кристина Бульдозер-Циннес, — представил её банкир.

— Господин Кацик-Боцик Рейсфедер! — Ола в ответ представила меня и последовала примеру мадам Кристины, сев напротив неё; женщин разделял стол, на который они положили руки и вперились друг в друга внимательными взглядами. Наташа же не отходила от меня ни на шаг, исправно выполняя отведённую ей роль патронажной сестры.

Ола, видимо, произвела на хозяина банка определённое впечатление: мужчина почти не сводил с неё глаз. На меня же он, напротив, почти не смотрел. Я лихо прокатился по огромному, выложенному полированным порфировым мрамором, кабинету, подудел ещё в свисток, затем выплюнул его и провозгласил:

— Коньяку! И тёлок!

— Сейчас коньяк подадут, — отозвался хозяин кабинета, — Может, кто-то желает кофе, обычного чая или чая из листьев «крапчатой коки»?

— У нас свой коньяк, — с улыбкой ответила Ола. — Господин Рейсфедер любит коньяк внутривенно. Что касается «тёлок», господин Рейсфедер, то заказанные женщины ждут в отеле «Ритц».

Тут хозяин банка впервые посмотрел на меня с интересом. Интерес его только усилился, когда он увидел, как Наташа вынула из санитарного пакета иглу, соединила её прозрачной трубкой с бутылкой пентофталевого «наполеона» и, воткнув иглу мне в шею, подняла бутылку над головою, наподобие капельницы. Браво, Наташенька, хорошая работа, сразу видно, что с Ольгой Анатольевной Зубовой вы не зря отрабатывали все эти мелочи до автоматизма. Поведенческие элементы очень важны для придания должного правдоподобия нашей маленькой комедии.

— А-а-а… — простонал я с чувством глубокого и искреннего внутреннего удовлетворения и добавил от себя. — Поцелуй меня в знак благодарности!

— Интересно, где этот знак находится у господина Рейсфедера на этот раз? — философски поинтересовалась Наталья, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ёпт-с… — я выдул изо рта пару пузырей и блаженно икнул.

— Ясно, — кивнула Ола, — значит секса сегодня уже не будет. Тогда приступим к покупке банка.

— Ну-у, вопрос так ставить мне представляется покуда неуместным, — заметил хозяин порфирового кабинета. — Все наши договорённости по сети «univer-net» носили, как я понимаю, предварительный характер.

— Вы неправильно это понимаете, господин Несессер, — строго осадила его Ола. — Господин Рейсфедер прибыл сюда именно для заключения сделки и она состоится неизбежно и при любой погоде!

— Существует определённая процедура… — затянул было хозяин банка, но Ола его тут же остановила:

— Разумеется, процедура существует. Господин Рейсфедер прибыл сюда как раз для того, чтобы исполнить эту процедуру в течение ближайшего часа. В ваших интересах успеть всё оформить за этот час.

— Э-э… — Несессер запнулся, выпучив глаза, — а что за спешка?

— С каждым последующим часом цена покупки будет падать. Поэтому в ваших, господин Несессер, интересах продать банк сразу же и не тянуть кота за хвост. Господин Рейсфедер очень этого не любит.

— Кота за хвост… — задумчиво пробормотал хозяин банка.

— Это русская идиома.

— Понятно.

— Господин Несессер, мы прибыли сюда в рамках предварительной договоренности, достигнутой прежде. — строго заговорила Ола. — Господин Рейсфедер, от имени которого я сейчас говорю, подтверждает готовность внести на указанный вами счёт триста миллионов УРОДов, гарантировать занятость вашего персонала, сохранение социального пакета всем работающим и даже выплату им премии в размере оклада. Приступим к оформлению документов?

— Существуют два миноритарных акционера… — заблеял плешивый банкир. — Формально их мнение можно игнорировать, но эти люди дороги лично мне.

— Что, собственно, вы хотите сказать? — уточнила Ола.

— Всё очень быстро решилось. Буквально за один день, понимаете? Эти люди имеют право быть поставлены в известность о предстоящей продаже.

— Ну так поставьте! У вас есть мультиплексорный телефон? Вы умеете нажимать на сенсоры?

— Умею, конечно!

— Ну, так и позвоните им!

Я мысленно зааплодировал. Ола умела разговаривать с мужиками так, что они сдувались, уменьшались в размерах и начинали чувствовать себя полными кретинами.

— Дело не в том, чтобы просто позвонить и сказать. Возможно, со стороны этих людей последуют аргументированные возражения…

— Что-о-о?! — лицо у Олы вытянулось. Гм, не хотел бы я сейчас сидеть напротив неё. Она в высшей степени милая, добрая и красивая женщина и я всегда по-своему искренне её любил, но когда у неё делалось такое лицо даже я предпочитал не стоять с нею рядом. От греха, знаете ли, подальше, да и целее буду.

Господин Несессер заелозил задом в кресле. Стало быть, выражение лица Олы его тоже встревожило. Что ж, это даже неплохо, значит, человек не лишён инстинкта самосохранения.

— Посмотрите в глаза этому агнцу, — Ола, повернувшись всем телом, указала на меня перстом; я, разумеется, тут же раздавил зубами очередную капсулу и со стоном дверной петли пустил жёлтую смердящую пену. — Вы видите господина Рейсфедера? Это величайший финансовый гений современности! Это ведь именно ему пришла в голову идея устроить патронажные бордели по всей галактике Момбаса… Вы не смотрите, что он немного не в себе — он всегда такой! Он в общем-то незлой человек, просто больной по самую брыжзейку! У него, знаете ли, мозговой геморрой и «аморфный кретинизм». Поэтому осторожнее!

Пена пузырилась у меня по губам, Наташа заботливо её вытирала, кусая губы, чтобы не засмеяться, а владелец банка испуганно таращился на меня. Пена валила из моего рта, как из исправного огнетушителя. Впрочем, если кому-то доводилось видеть загнанного жокеем бегового скакуна, тот без труда сможет представить цвет, запах и объём тех ужасных выделений, что повалили из моего рта в кабинете господина Несессера. Чтобы дать ему ещё больше пищи для размышлений, я вытащил из-под сидения фотонный ятаган, включил его и принялся настраивать лазерную кромку рассекателя. В зависимости от мощности, а также конструктивных особенностей луч, пущенный по краю ятагана, мог менять цвет от ярко-жёлтого до глубоко-фиолетового — в любом случае, выглядел он необычно и красиво. Как раз такому идиоту, как я, полюбоваться!

— Саррочка, — обратилась Ола к Натс условным именем, — забери у господина Рейсфедера пилку для ногтей. В прошлый раз дело кончилось отсечением кисти руки несчастного господина Свидригайлова, так что хватит полировать ногти во время переговоров.

Наташа забрала из моих рук ятаган и выключила его. От меня не укрылось, что господин Несессер с облегчением вздохнул. Клиент, похоже, всё более и более проникался той мыслью, что он здорово влип с такими покупателями.

— Послушайте, господин Чемодан… в смысле Несессер, — продолжила меж тем Ола. — Мы внимательно изучили сводную отчётность «Ауфидерзее-Гибхельгероде-Айхенау-банке» и прекрасно осведомлены о том, что в прошлом году чистая ваша прибыль не вышла за пределы двенадцати миллионов УРОДов. Те триста миллионов, что господин Кацик-Боцик Рейсфедер великодушно соглашается заплатить вам — это прямо-таки подарок неба! Вам бы четверть века понадобилась на то, чтобы заработать такие деньги и ещё не факт, что это бы вас удалось.

Тут в разговор вмешалась та самая женщина, что сопровождала нас в кабинет. До того она молчала, но теперь что-то побудило её встать на защиту своего бестолкового шефа.

— На решение вопроса о купле-купле-продажеи назначении цены могут влиять не только соображения доходности бизнеса, но и иные предпосылки: престижность, значимость брэнда, личные предпочтения, наконец. Если бизнес приносит доход в двенадцать миллионов — это вовсе не означает, что он не может стоить намного больше, скажем, четыреста, и даже пятьсот миллионов…

— Чего-чего? — Ола, по-моему, начала гневаться.

— А-а-а! — заорал я и, включив скорость, таранил инвалидной коляской ближайшую ко мне стену (что вы хотите, это начал действовать пентофталевый коньяк!). Окружающие, по-моему, вздрогнули, во всяком случае, хозяин банка и его говорливая подруга точно. Коляска, ударившись о стену, отскочила немного назад и я тут же плюнул на порфировый мрамор. Я всегда знал, что искусственной слюной можно здорово плеваться! И разумеется, поспешил воспользоваться этим замечательным свойством.

Поплевывая по сторонам, рыча от удовольствия, я принялся кататься по громадному кабинету, ударяясь креслом во всё, что попадалось на моём пути и развлекая таким образом себя сообразно богатству воображения. Наташа мчалась за мною, но настичь не успевала. Ола, понаблюдав немного за моими манёврами, философски изрекла:

— Господин Кацик-Боцик, видимо, опять нагадил в штаны. Ну, чисто собака! Надо бы переменить ему памперс, слышишь, Саррочка?

Я же, объехав вокруг громадного стола из полиморфного антрацита, за которым восседал хозяин банка, остановил кресло подле него и негромко сказал, внимательно заглянув ему в глаза:

— Слышь ты, гроссбух, надо бы подписать договорчик…

То, что я неожиданно заговорил нормальным человеческим языком потрясло банкира даже больше, чем все мои предшествующие выходки. Он немо вытаращился на меня, явно не зная, что ответить, а я тем временем извлёк из-под своего сиденья молоток и добрый гвоздь-пятидюймовку. Господин Несессер инстинктивно отклонился от меня в своём кресле, явно ожидая, что сейчас этот гвоздь будет заколочен в его голову. Но наш план на самом деле был не настолько топорен. В конце-концов, настоящий казак не столько бандит, сколько актёр.

Приставив остриё гвоздя к левой ладони и охватив сам гвоздь пальцами, я ещё раз сказал банкиру строго:

— Либо соглашайся, либо одно из двух!

— Что «одно из двух»? — не понял Несессер.

И тут я ударил молотком. Нет, не его лысую голову, а шляпку гвоздя, приставленного к ладони. Затем ударил ещё. Кровь брызнула из пробитой насквозь плоти прямо на лацканы заспиранки, в которую был облачён банкир. Секунду или две он смотрел на стальной кончик гвоздя, выдавленный из моей руки сквозь кожу, затем глаза его сделались безумно-отсутствующими, как у засыпающей селёдки. Господин Несессер застонал и стал падать из кресла; он непременно свалился бы на пол, но его поддержала Ола, очень своевременно подскочившая с другого бока. Однако, через секунду на пол звучно брякнулась мадам Кристина, видимо, её утончённая нервная система не вынесла тяжкого испытания пробиванием человеческой плоти гвоздём.

Жаль, что она так отреагировала. Не самое страшное, кстати, испытание!

— Господин Несессер, — тихо прошептала Ола, склонясь к самому уху банкира. — Вы видите, как взволнован господин Рейсфедер? Подумайте вот о чём: если он пробил собственную руку гвоздём, то что он сделает через минуту с вашей головой?

— Я… мне… у меня… мне надо в туалетную комнату, — выдавил, наконец, из себя ответственный переговорщик, но Ола остановила его, вцепившись стальными пальцами в плечо:

— Не беспокойтесь из-за таких пустяков! У нас есть памперс для конфликтных переговоров, можете им воспользоваться. Сарра, подай памперс господину банкиру! Он согласен даже взять использованный, можешь вытащить из штанов господина Рейсфедера….

Не прошло и минуты, как трепетавший и непрерывно потевший господин Несессер подписал все бумаги, что ему подсунула Ола. Я даже не стал останавливать кровь и перевязывать рану, боясь спугнуть удачу. Ни о каких сколь-нибудь внятных возражениях со стороны представителей банка не могло быть и речи: возражать просто-напросто было некому.

После того, как с формальностями мы успешно покончили, Ола, наконец, обеспокоилась судьбой мадам Кристины. Она пошевелила бесчувственное тело острым лакированным носком своего углеводородного ботинка и заверила нас:

— Жить будет. И даже половой жизнью.

— Вы — психи, — вяло промямлил банкир банкир. — Вы — сумасшедшие! У вас просто нет головы.

— Это точно. — согласился я. — Но не вы первый это заметили. Мы, кстати, даже не отбрасываем тень.

Позвонив ребятам, сторожившим контейнер с деньгами во чреве «гробомобиля» в подземном паркинге, я подал условный сигнал: «Сарынь на кичу!» Через минуту, грохоча огнеупорными ботинками по полу, под мелодичный рык двигателя контейнера с деньгами, они вошли в кабинет, радуя глаз разнокалиберными стволами и защитным снаряжением. Всё-таки хороши наши казаки, что б там не говорили разные негодяи из Земной Цивилизационной Лиги!

Надо сказать, что господин Несессер после того, как ему отслюнявили триста миллионов УРОДов, как будто бы даже повеселел. Уже через десять минут он попросил начальников всех служб и отделов собраться у него в кабинете, дабы представить им новое руководство банка. И им пришлось это сделать, куда б они делись с последнего этажа?

К тому моменту, когда дюжина человек в официальных костюмах и чёрных засперанках выстроилась вдоль порфировой стены, Наташенька ласково заклеила мою ладонь кусочком искусственной кожи и, чтобы составить мне компанию, даже выпила со мною рюмку пентофталевого коньяка. Я покинул своё кресло-каталку и устроился на месте главного командира; Натс села рядом, заглядывая мне в глаза и трепетно поглаживая травмированную руку. Каждую минуту она интересовалась, не болит ли рана в ладони и, похоже, совсем не верила моим заверениям, что со мною всё в порядке. Со мной на самом деле всё обстояло как нельзя лучше и я даже стал раздумывать над тем, не понаделать ли мне ещё где-нибудь дырок, дабы затем предложить Наташеньке их погладить?

Госпожу Кристину Бульдозер-Циннес удалось привести в чувство быстро и без особых хлопот, хотя из-за перенесённого ею стресса, мы разрешили женщине во время знакомства с коллективом не вставать с кресла. Потрясённая зрелищем того, как я пробил гвоздём руку, она ещё долгое время оставалась несколько неадекватной, так что я даже не на шутку удивился, неужели в самом деле на её глазах никто и никогда не прибивал людей гвоздями к предметам окружающей обстановки?

Представление нас руководящим работникам банка прошло успешно. Впрочем, мероприятие это изначально было обречено на успех, поскольку я посулил персоналу всяческие блага и ничего не потребовал взамен. Что может согреть чёрствое немецкое сердце лучше и быстрее знаменитой русской халявы?

Закончив на этой высокой ноте знакомиться с руководящим составом, я отправил всех банковских служащих вон, попросив только задержаться начальника департамента потребительского кредитования. От этой женщины мы узнали, что «Ауфидерзее-Гибхельгероде-Айхенау-банке» активно работает в этом секторе банковских услуг и в полном объёме имеет допуск к общепланетарной базе данных о заёмщиках. Эта-та база данных нас и интересовала.

Прямо из кабинета, выложенного порфирным мрамором, мы по электронной линии подключились к одному из бюро кредитных историй и проверили списочный состав заёмщиков. Как нетрудно было догадаться, Отто Гибельхакера в их числе обнаружить не удалось. Впрочем, на успех с первой попытки никто из нас и не рассчитывал. Ясно, что фамилия «Гибельхакер» могла служить лишь для оперативного прикрытия глубоко законспирированного полицейского и подобных фамилий он мог иметь множество. Всего на Нероне оказалось человек сорок «Гибельхакеров» и мы тщательнейшим образом изучили их анкетные данные. Наше внимание привлекла Нина Гибельхакер, сорокалетняя женщина, мать двоих детей — пятнадцатилетней Марии и одиннадцатилетнего Отто.

— Сынок назван в честь папашки, точно говорю! — заявил Костяная Голова, как и все мы деятельно изучавший список. — Надо эту семейку «пробивать» — это «наши» люди!

С ним никто спорить не стал, поскольку имелась в словах прославленного казака сермяжная правда. Внимательнее изучив список кредитов, которые в разное время и в разных банках брала Нина Гибельхакер, мы обнаружили, что поручителем по многим из них явился некий сорокадвухлетний Отто Гибельхакер, чей рейтинг надёжности обозначался литерами «АА».

— Это её муж, — подытожил Ильицинский. — Сам-то он кредиты не берёт, поскольку служба персонала не приветствует рост долгов среди штатных полицейских, но вот поручителем для жены выступает. Надо нанести визит Ниночке и пригласить муженька «под раздачу».

Дальнейшее представлялось делом техники, если сказать точнее, оперативной техники. Ола внимательно изучила список последних покупок Нины Гибельхакер и, обсудив со всеми нами последние детали, позвонила ей прямо из порфирового кабинета. Когда абонент на другом конце включился и мы увидели на одном из планшетов лицо стриженой наголо дамочки, Ола официально осведомилась:

— Госпожа Нина Гибельхакер?

— Да, это я.

— Ваш супруг Отто Гибельхакер, а дети — Мария и Отто… я не ошибаюсь?

— Нет.

— Два тетрацикла тому назад вы брали кредит в «Раммштайн-банке» на покупку мебели из полиморфного песчаника?

— Да, брала.

— Поздравляю вас, госпожа Гибельхакер, номер вашего кредитного договора выиграл суперприз, эквивалентный ста тысячам УРОДов! — завопила Ола и захлопала в ладоши. Мы все, сидевшие рядом, блаженно заулыбались и захлопали в ладоши тоже: ни дать, ни взять — палата тихих сумасшедших на занятии по групповой терапии!

— Что вы говорите? — опешила женщина.

Признаюсь, я бы на её месте тоже не очень-то поверил.

— Именно так! — заверила Ола, не моргнув глазом. — Вы видите перед собою ответственное жюри, наблюдавшее за тем, как наш компьютер определял победителя лотереи методом псевдо-упредительной триангуляции несводимых рядов. Сообщаю вам, что данная лотерея осуществляется в рамках партнёрской программы по продвижению финансовых услуг на территории Нерона компанией, которую возглавляет господин Кацик-Боцик Штангенциркуль, вот он перед вами, — Ола кивком указала на меня.

Она назвала меня «Штангенциркулем», хотя согласно легенде я выступал под фамилией «Рейсфедер», но сейчас эта мелочь не имела особого значения. С самым важным видом, на который только был способен, я провозгласил:

— Госпожа Нина, как председатель совета директоров сообщаю вам, что помимо денежного приза вы получаете возможность пожизненного сверхльготного кредитования в нашей компании на любые цели…

Договорить я не успел — монитор пискнул и лысый женский череп куда-то исчез. Впрочем, через секунду Нина Гибельхакер вернулась в экран:

— Простите, я от волнения упала с пуфика! Это всё так необычно… у меня кругом идёт голова. Вы говорите сверхльготный кредит? Я смогу… я смогу… фонтан перед домом, да, именно так, смогу оплатить фонтан перед домом! Вы дадите мне кредит на фонтан перед домом?

— Мы дадим вам кредит даже на фонтан позади дома, — заверил дамочку я.

— Невероятно! Папа! Мама! Держите меня семеро! Фонтан перед домом и в нём жёлтые резиновые уточки!

Да, блин, много дур на просторах Вселенной. Всех не пересчитать.

— Госпожа Нина, — Ола вновь взяла нить разговора в свои руки. — Нам надо снять рекламный ролик, рассказывающий о проводимой акции и выигрыше вами суперприза. Ролик этот будет показан по всем телекоммуникационным каналам Нерона.

— М-да-а… — задумчиво протянула лысая женщина. — Я бы не хотела участвовать в ролике.

— То есть как?! — Ола изобразила удивление и негодование; надо сказать, что нежелание Нины показаться в новостных программах действительно выглядело несколько странно, ведь всякая женщина в цивилизованной Вселенной могла лишь мечтать о том, чтобы сделаться эпицентром всеобщего внимания.

— Ну… — последовала продолжительная пауза и, признаюсь, тут я сразу понял, что перед нами именно тот человек, которого мы искали. — Можно ли этого избежать?

— Разумеется, нет, — отрезала Ола. — Мы выплачиваем такие деньги… такие деньги! — повторила она с необходимым ударением, чтобы смысл сказанного дошёл до собеседницы. — И мы, разумеется, желали бы, чтобы информация о нашей акции дошла до жителей Нерона. Иначе какой смысл вообще затевать лотерею, правда? Просто так мы могли бы раздать деньги и на улице.

— В самом деле, как вы правы, я просто не подумала, — лысая женщина вздохнула и неожиданно осведомилась. — А почему вы разговариваете на русском языке?

Если у меня и оставались какие-то сомнения в справедливости нашего выбора, то после этого вопроса они рассеялись окончательно: только жена офицера полиции, узнав о выигрыше ста тысяч УРОДов, могла поинтересоваться о том, почему мы разговариваем именно на русском языке, а не каком-то другом.

— Русский язык принят на планете, с которой прибыл господин Кацик-Боцик Рейсфедер, финансирующий нашу акцию, — теперь Ольга Анатольевна назвала меня правильно, но её собеседница не заметила того, что прежде я фигурировал под фамилией «Штангенциркуль». — Я специально говорю на русском языке, дабы он мог понимать нас. Нам бы хотелось приехать к вам вместе с телекоммуникационной бригадой и снять ролик с участием вас и ваших детишек. Кстати, было бы неплохо, чтобы вы показали нам тот самый мебельный гарнитур из полиморфного песчаника, на покупку которого брали кредит, ведь именно благодаря этому кредиту вы сделались героиней нашей истории.

— Да-да, конечно, приезжайте, — согласилась Нина Гибельхакер. — Я живу в резиденции «Оранжевый плюмбум» на территории посёлка «Визель-Дизель» — это примерно сорок условно-земных километров от Блюхера.

— Как обстоит дело с охраной?

— Посёлок охраняется, но я предупрежу контрольный пост и вас пропустят. Какие у вас будут транспортные средства?

— Мы подъем на машинах с эмблемами «Ауфидерзее-Гибхельгероде-Айхенау-банке», будем у вас через полчаса. — заверила собеседницу Ола.

И мы помчались. Из паркинга банка взяли две одинаковых автомашины с эмблемами купленного мною банка — ведь теперь уже эти машины фактически являлись моей собственностью — и вместе с инкассаторским «канцлером», замыкавшим колонну, двинулись в указанное место.

Столица Нерона город Блюхер как и многие города на быстро растущих планетах, проектировался и строился с учётом новейших достижений архитектуры. Широкие проспекты и улицы разбивали мегаполис на огромные кварталы, застроенные зданиями не очень высокими и при этом не очень кучно. Это позволяло в случае разного рода природных катастроф, а также разрушения построек во время военных действий, минимизировать ущерб. Кроме того, невысокие здания облегчали пилотирование транспортных средств над городом. Тому, кто видел старые города на планетах Земной Цивилизационной Лиги смотреть здесь было не на что: много пустого пространства, строго функциональная застройка, никаких архитектурных изысков. Зато кататься по такому городу было одно удовольствие.

Наш кортеж из трёх автомашин промчался через Блюхер буквально за десять минут при этом ни разу не только не остановившись, но даже не сбросив скорости. Мы летели по городу как по скоростной трассе. Я всегда говорил, что потомки немцев умели строить не только автомобили, но и отличные дороги.

«Визель-Дизель» оказалось местом, которое по местным меркам являлось районом элитной застройки. В посёлок вела дорога, отходившая от магистральной трассы и перегороженная автоматически поднимаемыми щитами. Местность выглядела пустынной; на склонах невысоких холмов подобно обломанным зубам торчали громадные валуны, валявшиеся здесь, должно быть, многие миллионы лет. Чахлый, прибитый ветром кустарник покрывал поверхность планеты неровным рваным ковром. Вправо и влево от дороги никакого забора не было и в помине, однако небольшие светящиеся столбики датчиков сигнализации недвусмысленно свидетельствовали о полном контроле периметра посёлка. Охрана оказалась представлена внушительного вида роботом с множеством манипуляторов, вышедшим к нашим автомобилям из-за бруствера, хорошо замаскированного в склоне холма у дороги.

Коротко поинтересовавшись кто мы, откуда и куда держим путь, он опустил щиты и два автомобиля проехали дальше. Инкассаторский же» гробомобиль» мы решили с собою не брать, поскольку столь массивный транспорт не мог не привлечь к себе лишнего внимания. «Канцлер» мы закатили на большую асфальтированную площадку в стороне от пропускного пункта; внутри машины остался Инквизитор. Ему отводилась роль нашего резерва и прикрытия в одном лице: в случае незапланированных осложнений ему предстояло вмешаться в происходящее и помочь нам эвакуироваться.

Миновав контрольный пост мы некоторое время ехали по пустынной дороге. Местность вокруг заметно переменилась, видимо, сказались заботы местного ландшафтного дизайнера. Появились кусты и деревья, открылась прекрасная панорама на приличных размеров озеро, по берегам которого высились двух- и трёхэтажные постройки самого невообразимого вида. В отличие от скучного столичного пейзажа, тут было на что посмотреть.

Через пару минут, обогнув озеро, наши машины въехали, наконец, на территорию посёлка. Тут мы резко уменьшили скорость и, проезжая вдоль глухих заборов, принялись читать надписи над воротами, отыскивая нужную нам резиденцию. Розыски не потребовали много времени. Уже через пять минут мы оказались перед облицованной полированным песчаником стеной, по которой вился живой плющ. Ольга Анатольевна высунулась со своего места и проговорила, обратившись к автоматическому привратнику на воротах:

— Госпожа Гибельхакер, мы приехали!