Глава 6. Смех Гиены
Линдси Копплвуд занимала, пожалуй, лучший дом на Торнвуд-драйв (Thornwood drive), короткой тупиковой улочке у восточной границы города Сакраменто. Во всяком случае, самый большой по площади — это точно. Улица, кстати, очень напоминала своим расположением Хизклифф-драйв в Кармайкле, на которой 7 февраля произошло нападение на Патрисию Лейсер. Торнвуд-драйв точно также тянулась с запада на восток, была очень короткой (в длину чуть более 300 м.) и позади домовладений в её восточной оконечности также располагалась зелёная зона. Правда, эта зеленая зона являлась не парком, а стадионом с беговой дорожкой, но вокруг него были высажены пихты, сосны и густой кустарник. Так что в контексте нашего повествования имеет значение лишь то, что район к востоку от Торнвуд-драйв не был занят индивидуальными домовладениями. Кстати, для всех, кто пожелает залезть в карты «Google» с намерением посмотреть на современную планировку этого района, сообщим, что с той поры территория эта сильно преобразилась — стадион исчез, деревья повырубали, а землю отдали под застройку. Помимо этого, изменения с той поры претерпело и домовладение №3825 по Торнвуд-драйв, которое занимала Линдси — в его дворе появился большой бассейн, которого не было в 1977 г., а вместо одного большого дома на учаcтке теперь красуются два. Тоже больших.
Во вторник 8 марта 1977 г. на Торнвуд-драйв было тихо и совершенно безлюдно.
Линдси переживала не самую светлую полосу своей жизни. В свои 37 лет она находилась в весьма неприятной стадии развода с мужем, который хотя и был образованным, хорошо воспитанным человеком, работавшим преподавателем в школе в южной части города Сакраменто, но мало соответствовал темпераменту и запросам энергичной жены. В воскресенье 6 марта Линдси отвезла 4-летнего сына своей матери и с той поры находилась в доме одна.
Поскольку за последние недели среди жителей восточного Сакраменто стали активно циркулировать слухи о появившемся сексуальном маньяке, влезавшем по ночам в дома спящих горожан, Линдси побеспокоилась на сей счёт. Она пригласила плотника, который проверил надёжность запирания всех дверей и окон, усилил дверные коробки, где это было надо, вставил более толстые стёкла, врезал дополнительные замки во входные двери… В общем, Линдси, несмотря на всеобщую нервозность, имела все основания жить с ощущением полной защищённости.
Тем сильнее оказалось её потрясение, когда посреди ночи с 7 на 8 марта её грубо растолкал неизвестный мужчина в лыжной маске на голове и свистящим шёпотом проговорил: «Ты чувствуешь этот мясницкий нож?» И Линдси поняла, что в её гортань упирается широкое лезвие массивного ножа. Желая успокоить женщину, мужчина прошептал, что не хочет причинять ей вреда, ему просто нужны её деньги, забрав которые, он сразу же исчезнет. Повинуясь приказам человека в лыжной маске, Линдси перевернулась на живот и завела руки за спину, после чего её запястья были крепко связаны. Затем последовало связывание лодыжек, а уже после этого куском полотенца оказались замотаны глаза. Последовательность действий, как видим, была хорошо узнаваема.
Географическая локализация нападений насильника из восточного Сакраменто в 1976 — 1977 гг. Условные обозначения: А — район в г. Ранчо Кордова площадью около 0,4 км. 2 , в котором преступник летом и осенью 1976 г. совершил 4 нападения (эпизоды 1, 3, 6 и 8); 2, 4,5, 7, 9 — 13 — места нападений в различных частях гг. Кармайкл, Сакраменто и Цитрус-Хайтс в их хронологической последовательности; 14 — место нападения насильника в западной части г. Кармайкл в ночь на 8 марта 1977 г. Улица Торнвуд-драйв, на которой оно случилось, примыкает к тому самому району «Кантри клаб», в котором, как автор предположил ранее, мог с июня 1976 г. по февраль 1977 г. проживать преступник. То обстоятельство, что последний в марте совершил нападение в непосредственной близости от этого района, может быть истолковано двояко: либо в действительности Гиена никак не был связан с «Кантри клаб» и тогда наши рассуждения в этой части ошибочны, либо… после февральского нападения преступник переехал жить в другое место. А в марте вернулся туда, что называется по старой памяти.
Линдси сообщила, где лежат её наличные деньги — их было-то всего 65$ — и неизвестный забрал всю сумму. После этого он передвинул тело жертвы к краю кровати, так, чтобы свешивались ноги, и принялся насиловать женщину. В состоянии возбуждения преступник снял с рук резиновые перчатки и принялся гладить тело Линдси. В какой-то момент он принялся шептать ей всякие гадости, женщина в ответ молчала, понимая, что это всего лишь форма самовозбуждения. Затем мужчина принялся крутить пальцами и царапать половые органы Линдси, причиняя нестерпимую боль. Причинение страданий явно привлекало насильника больше, чем сам процесс совокупления.
После семяизвержения преступник на некоторое время оставил жертву в покое. Он прогулялся по дому, заглянул в холодильник, из которого вытащил кое-какие продукты, но есть ничего не стал. Отдохнув, мужчина вернулся в спальню и некоторое время расхаживал там, произнося бессвязный монолог, пересыпанный оскорбительными эпитетами в адрес женщин вообще и Линдси в частности. Чтобы заставить жертву сильнее страдать, преступник затянул потуже путы на руках и ногах, после чего совершил второй половой акт. А после некоторой паузы — и третий.
Всё это длилось более трёх часов. Линдси не могла следить за часами и не знала точного времени начала нападения, но женщина была уверена, что преступник провёл в её доме очень много времени. Он никуда не спешил, был очень уверен в себе и прекрасно знал, что ему никто не помешает. Он хорошо ориентировался в обстановке — и это вряд ли могло быть случайностью!
Ушёл этот человек из дома Линдси примерно в 6:30 утра совершенно незаметно. Женщина долго лежала без движения, опасаясь возвращения насильника, затем постепенно стала двигаться. Ей удалось добраться до телефона, но шнур оказался перерезан, так что позвонить не удалось. Линдси сумела извлечь из кухонного стола нож и, рискуя опасно порезать руки, рассекла шнурок, которым были связаны запястья. Поскольку из-за остановки кровотока кисти рук и пальцы не слушались, разрезать шнур на ногах также оказалось делом непростым. Вся эта возня отняла много времени. Лишь около 07:15 Линдси сумела выйти из дома и кое-как доковыляла до соседей, от которых и сделала телефонный звонок в управление полиции города Сакраменто.
Результат осмотра дома и придомовой территории дал богатую пищу для размышлений.
Прежде всего, полицейских интересовал ответ на вопрос «как преступник проник в дом?», ведь хозяйка утверждала, что здание надлежащим образом укреплено и защищено. Ответ оказался неожиданным, причём, нельзя не признать того, что тут Гиена превзошёл самого себя и по-настоящему удивил полицейских. Преступник сумел открыть окно, выходившее во двор, разбив одно из стёкол в его нижней части. Окно имело мелкую расстекловку, т.е. состояло из 12 сравнительно небольших стёкол (сторонами 8*8 дюймов, т.е. 203*203 мм.). Злоумышленник разбил одно из трёх нижних стёкол, вынул его осколки, просунул в отверстие руку и сумел дотянуться до стопоров, препятствовавших подъёму рамы. Ну, а далее всё просто — рама поднимается и вход свободен.
Полицейских удивило то, что стекло оказалось разбито не в центре, где сделать это проще, а в нижнем углу, где его плотно фиксировали филёнки. Причём удар был нанесён всего один, далее преступник отламывал небольшие кусочки стекла, используя плоскогубцы, и делал это до тех пор, пока не получил отверстие достаточной величины. Полицейские ломали голову над тем, как преступнику удалось проделать все эти манипуляции практически беззвучно посреди ночи, поскольку представлялось очевидным, что стекло выбивалось не заблаговременно, а непосредственно перед нападением. Да и потерпевшая утверждала, что вечером все окна в доме оставались целы. Правильного ответа американские детективы так и не нашли, что определенным образом характеризует как образ их мышления, так и компетентность, точнее, недостаток оной.
На самом деле, Гиена открыл окно довольно просто и даже изящно. Просто, разумеется, для того, кто обладает соответствующим навыком. Стёкла в американских окнах с мелкой расстекловкой в 1970-х гг. не являлись привычными нам «стеклопакетами» — это были именно деревянные рамы, в которых стёкла «сажались» на герметик и изнутри забивались филёнками. Разбить небольшое стекло, приклеенное по периметру герметиком, довольно сложно и это почти невозможно сделать беззвучно. Однако задача резко упрощается, если угол стекла или часть его периметра не «прихвачена» «герметиком». В этом случае стекло как бы «висит в воздухе», не прилегая плотно к раме. Подобное может произойти как из-за халатности рабочего, на нанёсшего «герметик» на нужный участок, так и совсем по другой причине: «герметик» с течением времени теряет эластичность и трескается. А расколоть стекло, не прижатое к раме «герметиком», очень просто — оно бьётся как самое обычное.
Что сделал Гиена? Сначала он нашёл то стекло, часть которого не фиксировалось «герметиком». Сделать это было совсем несложно — при постукивании оно дребезжит, в отличие от приклеенного. Затем аккуратным ударом молотка (как вариант, рукояти ножа) расколол стекло в том месте, где отсутствовал «герметик». Чтобы скрыть звук удара металлом по стеклу, преступник использовал какую-то прокладку: тряпичную, резиновую, кожаную — неважно! Другими словами, он мог нанести удар, скажем, через кожаную перчатку, звук в итоге получился бы совсем негромкий. Если в эти секунды по улице проезжал автомобиль, то его шум прекрасно скрыл бы звук удара. После того, как стекло раскололось, задача сразу упрощалась — более никаких ударов не требовалось. Преступник спокойно и не торопясь, «откусывал» небольшие кусочки, добиваясь получения отверстия нужного размера. Для того, чтобы избежать скольжения металла по стеклу, он также использовал какую-то прокладку, например, кожаную перчатку.
Вообще, задача малошумного извлечения стекла из рамы довольно проста, странно даже, что она поставило американских детективов в тупик. Отечественные «домушники», воры, специализировавшиеся на хищениях из жилых помещений, задолго до 1917 г. освоили множество специфических приёмов преодоления преград из стёкол. Причём, следует подчеркнуть, что беззвучно разбить большое и толстое стекло куда сложнее, чем маленькое, главный шум при подобном разбивании возникал от осыпающихся на пол осколков. Поэтому отечественные «домушники» разбивали стёкла так, чтобы те не осыпались. Для этого, например, их заклеивали многими слоями газет и наносили удар через них. Некоторые мастера умудрялись буквально под носом у сторожей беззвучно вынимать из оконных рам стёкла большого размера без разбивания, просто аккуратно удаляя деревянные части рам. Богатые, полные людей, имения порой обворовывались мастерами стекольных дел совершенно незаметно для окружающих…
Для того, чтобы отыскать нужное стекло, Гиене пришлось простучать все окна и двери, выходившие во двор. Причём, занимался он этим, по-видимому, не в ночь на 8 марта, а ранее. При осмотре придомовой территории полицейские получили бесспорное доказательство того, что преступник появлялся возле дома Линдси Копплвуд по меньшей мере за неделю до нападения. Сначала под окном ванной комнаты были обнаружены отпечатки подошв мягких теннисных туфель с Z-образным узором. Поскольку 1 марта в Сакраменто прошёл сильный дождь, а отпечатки обуви сохранились великолепно, стало ясно, что некто, обутый в теннисные туфли, заглядывал в окно уже после дождя. Планировка дома была такова, что через окно в ванной комнате можно было хорошо видеть спальню — хозяйка дома обычно не закрывала межкомнатные двери.
Дальше стало интереснее. Руки потерпевшей были связан коричневым обувным шнурком, а ноги — белым. Оба шнурка преступник принёс с собою, в доме Линдси таких не имелось. Это означало, что шнурки могли быть хорошим эталоном, сохранившим запах преступника и места его проживания, разумеется, в том случае, если шнурки преступник взял из собственного дома, а не купил или похитил из другого дома. Как бы там ни было, имело смысл попробовать поработать со служебной собакой.
Вызванный на место преступления кинолог с собакой, проследил следовую дорожку преступника по Торнвуд-драйв. На удалении примерно 80 м. от дома Линдси собака занервничала и стала бегать вокруг очень толстого дерева, росшего на газоне. Под деревом оказались отпечатки обуви с Z-образным узором и 9 выкуренных сигарет «Salem». Дерево было с густой кроной, покрытой листвой (несмотря на начало марта!), и давало в сумерках густую тень. Без сомнения, это место являлось прекрасным наблюдательным пунктом, причём, как за домом Линдси Копплвуд, так и за любым другим, находящимся в области визуальной видимости.
Далее служебная собака исследовала двор дома Линдси. Там она повела детективов к столу для пикников, стоявшему в дальней части двора в кустарнике. Под ним оказались узнаваемые отпечатки теннисных туфель, хотя вокруг стола их не было заметно. Стало ясно, что некто, обутый в теннисные туфли, прятался под столом во время сильного дождя; ливень уничтожил следы ног на открытой территории двора, а вот под столом они остались. Напомним, сильный дождь прошёл 1 марта, т.е. за неделю до преступления.
Опросом жителей прилегавших домов удалось выяснить, что один из них примерно 06:30 видел подозрительного мужчину, заглядывавшего в окно дома в самом начале Торнвуд-драйв, там, где эта улица пересекалась с улицей Монклер. Мужчина ввиду своего худощавого сложения казался молодым, около 20 лет или чуть старше. Свидетель определил его рост в 172—175 см., внешне этот человек походил на спортсмена, вышедшего на утреннюю пробежку. Неизвестный был облачён в серый свитер, тёмные штаны и спортивную обувь. Время, когда свидетель увидел подозрительного «спортсмена» хорошо соответствовало тому, когда преступник покинул дом Линдси Копплвуд.
Продолжая опрос местных жителей, детективы полиции Сакраменто выяснили, что на протяжении примерно трёх недель до 8 марта, т.е. с середины февраля, обитатели улицы под название Вуд-крест (Wood Crest), параллельной Торнвуд-драйв, неоднократно видели незнакомую машину. Автомобиль этот был странным, в том смысле, что очень старым, ветхим и такой вряд ли можно было использовать в качестве личного транспорта. Это был «пикап» 1940-1950-х гг. с округлой крышей, необычный, 4-дверный, никто из видевших эту машину не смог назвать точно её производителя и год выпуска модели. Кто-то из свидетелей видел цепи, сложенные в кузове «пикапа», кто-то видел шланги, скрученные большим рулоном и брошенные на заднем сидении кабины… Нашлись люди — аж 4 человека! — которые видели водителя, сидевшего в кабине и записывавшего что-то в блокнот, лежавший на коленях.
Странная машина появлялась после 19 часов, т.е. уже в сумерках или даже в полной темноте. Она всегда останавливалась напротив дома №3828 по Вуд-крест. Водитель выходил, открывал кузов, ходил туда-сюда, вроде бы что-то носил… Все, видевшие машину и её водителя, считали, что это какой-то рабочий, приехавший к кому-то из местных жителей делать ремонт… то ли сантехник, то ли стекольщик, то ли кровельщик… Машина как раз годилась для перевозки строительных материалов — старая, убогая, зато надежная и дешёвая!
Однако, как очень скоро выяснили детективы, никто из жителей Вуд-крест никаких серьёзных ремонтных работ в этот период не затевал. Более того, когда детективы встали на то место, где обычно парковался странный «пикап» и посмотрели в сторону дома Линдси Копплвуд, то немало удивились неожиданному открытию — весь участок жертвы изнасилования 8 марта просматривался как на ладони. Вуд-крест шла параллельно Торнвуд-драйв примерно в 70 м. севернее и ввиду естественного повышения рельефа располагалась чуть выше. Встав на тротуар на Вуд-крест, можно было хорошо видеть задние дворы домов по Торнвуд-драйв, а уж вооружившись биноклем можно было насмотреться таких чудес в освещённых окнах домов!…
Самое интересное заключалось в том, что после 1 марта подозрительную машину напротив дома №3828 по Вуд-крест уже никто не видел. Несложно было догадаться почему: злоумышленник выяснил распорядок дня как самой Линдси Копплвуд, так и её ближайших соседей и после этого перешёл к следующему этапу своей разведки. Путешествуя в тёмное время суток по задним дворам, он выяснил возможность незаметного подхода к дому жертвы и отхода после совершения преступления. Когда 1 марта он проник во двор Линдси, его застал врасплох весенний дождь; злоумышленник оказался вынужден спрятаться под столом, оставив там следы своих теннисных туфель.
Старый «пикап» представлялся очень важной зацепкой, которая, потенциально, могла вывести непосредственно на Гиену. Детективы полиции Сакраменто приложили огромные усилия к тому, чтобы установить путь этой машины и выяснить личность её владельца. Чуть ниже мы скажем несколько слов об этом направлении расследования.
Что показало судебно-медицинское освидетельствование потерпевшей?
Тут следствие также ожидало странное открытие. Странное в том смысле, что неподдающееся однозначному пониманию и толкованию. Линдси рассказала осматривавшим её врачам службы коронёра, что насильник действовал очень грубо, жёстко и безжалостно — рвал клитор, растягивал половые губы, давил их ногтями и т.п., вряд ли уместно воспроизводить здесь весь текст официального протокола. Просто примем, как факт, что преступник был умышленно груб и не сдерживал себя. И как казалось, слова потерпевшей полностью соответствовали тому, что увидели судебные медики. Вся промежность Линдси была испачкана кровью, однако… осмотр показал, что никаких ран, рассечений или обдиров кожи потерпевшая не получила. Кровь, разумеется, взяли на исследование, в результате которого выяснилось, что она принадлежит группе А и имеет положительный резус. По своей групповой принадлежности кровь не совпадала с кровью Линдси, а это означало, что кровь оставлена преступником.
Получалась интересная картина. В третий уже раз насильник оставлял на месте преступления следы крови А+. Один раз это был медицинский пластырь, в другой — следы на пододеяльнике и теперь вот — на бёдрах и в промежности жертвы. Крови было не очень много, скорее это были мазки, а не капли или брызги, свидетельствовавшие об открытом кровотечении. И тут, конечно, детективам следовало бы задуматься с чем они имеют дело? Что с этим парнем не так? Согласитесь, это не совсем нормально и не совсем обычно, когда мужчина после полового акта оставляет кровавые помарки на постельном белье и теле партнёра. Что с ним не так? У него какая-то рана..? Случайное травмирование..? Или хроническое заболевание? Можно ли предположить, что кровянистые выделения происходили из каких-то болячек, вроде фурункулов, язвочек и т.п.? Если да, то что это за болезнь: кожная, венерическая, заразная ли она? Ни одна из жертв изнасилования не заболела венерической болезнью, кстати, и Линдси Копллвуд также осталась здорова… Значит, выделения крови никак не связаны с венерической болезнью. Что должен чувствовать человек, у которого в паховой области находится кровоточащая рана или, быть может, даже не одна? Если это действительно болезнь, то мужчина, должен где-то каким-то образом лечиться, поскольку такая болезнь доставляет массу неудобств и даже страданий.
Вопросы такого рода на основании трёх случаев обнаружения крови насильника уже можно и нужно было ставить перед специалистами. К сожалению, насколько можно судить по известным ныне следственным документам, никто из детективов, занятых расследованием изнасилований в восточном Сакраменто, такими вопросами в марте 1977 г. не озаботился и в указанном направлении даже не думал.
Изучая круг общения потерпевшей, детективы сделали любопытное открытие. Оказалось, что сын Линдси был сильным аллергиком и молоко для него покупалось не в магазине, а у фермера. Привозил молоко мужчина, проживавший… рядом с Патрисией Лейсер, предшествующей жертвой насильника (напомним, что нападение на неё было совершено 7 февраля 1977 г.). Но мало того, что упомянутый мужчина жил рядом с жертвой Гиены, он заявил полиции, что в его дом утром 7 февраля тоже пытался кто-то проникнуть. С одного из окон, выходивших на задний двор, оказалась снята и аккуратно поставлена на землю противомоскитная сетка. Из дома ничего не пропало и хозяин решил, что злоумышленника кто-то вспугнул. Однако, теперь события месячной давности получили иное толкование. Дело заключалось в том, что на кухонном столе поставщика молока лежал список клиентов с указанием имён и мест проживания. Находилась в этом списке и Линдси Копплвуд.
Если 7 февраля Гиена всё-таки влез в дом поставщика молока, то он мог этот список увидеть. И именно из него преступник мог узнать о существовании Линдси.
Предположение казалось не лишенным здравого смысла. Из него можно было сделать кое-какие практические выводы: если преступник запомнил одну жертву из упомянутого списка, то мог запомнить и другую…
Детективы со всей возможной быстротой установили имена и адреса лиц, покупавших у этого поставщика фермерское молоко в начале февраля 1977 г., и соответствующим образом ориентировали территориальные подразделения полиции. Вероятность того, что преступник появится по одному из адресов из списка, казалась совсем даже ненулевой. Идеальным представлялся бы вариант задержания насильника при разведке объекта очередного нападения. Соответствующим образом были проинструктированы полицейские патрули, а местные жители предупреждены о необходимости максимальной бдительности.
Однако, красивая задумка так и осталась фантазией. Преступник не появился ни по одному из адресов, где его ждали.
Днём 8 марта Билл Мюллер, пресс-секретарь службы шерифа округа Сакраменто, представил средствам массовой информации весьма обстоятельное заявление, посвященное нападению насильника на Линдси Копллвуд. К заявлению прилагалась схема восточной части округа с приблизительным указанием мест совершения преступлений. Вечерний выпуск «Сак би» довольно полно воспроизвёл речь Мюллера и напечатал карту. Практическая польза в информировании населения о деталях преступной деятельности опасного сексуального преступника, как минимум, не очевидна. Гораздо очевиднее вред, который может принести подобное информирование.
Помимо рассказа об очередном случае изнасилования, Мюллер позволил себе порассуждать о тактике действий преступника и, в частности, сказал следующее: «насильник из восточной области никогда не нападал в тех случаях, когда в доме находился мужчина, но вот присутствие детей его не останавливало». (дословно: «The East Area Rapist has never attacked while there was a man in the home, although occasionally there have been children.») Фраза эта оказалась очень неудачной. Так выражаться представитель правоохранительных органов не имел права, поскольку преступник мог расценить сказанное как личный выпад и косвенный намёк на недостаток мужественности. Его реакция на подобное заявление могла быть самой непредсказуемой, очевидно лишь было, что свои вылазки он не прекратит, но если при этом начнёт доказывать свою «мужественность», то жертвам от этого станет только хуже. Мюллер, сказав то, что он сказал, показал себя одновременно и плохим полицейским, и плохим психологом. Он явно находился не на своём месте и, рассуждая объективно, его бы следовало из пресс-секретарей погнать в самый долгий и самый опасный патруль.
Ещё не раз и не два нам придётся вспоминать об этих неосторожных и глупых словах незадачливого спикера службы шерифа.
Во время сплошного опроса жителей Торнвуд-драйв в середине марта детективы отыскали ту самую женщину, что месяцем ранее обнаружила в кустах у дома пакет с подозрительными вещами: трикотажной лыжной маской, перчатками и фонариком. Она заподозрила, что нашла улики, имеющие отношение к некоему преступлению, и вызвала полицию. К ней приехал патрульный, забрал пакет, любезно раскланялся и уехал. Об этой истории уже упоминалось в этой книге.
Теперь, по прошествии месяца, детективы явились в дом этой женщины, проживавшей, кстати, всего через 4 домовладения от Линдси Копплвуд, и стали расспрашивать о подозрительных событиях. Женщина напомнила о передаче полицейскому найденных вещей и тут-то детективы прикусили языки — им ничего не было известно об этой находке.
Были предприняты большие усилия для поиска этих вещей — подвергся полной ревизии полицейский склад улик, допрошены патрульные, которые могли приехать на вызов, проверены их блокноты (из т.н. «оперативных блокнотов» американских полицейских запрещено вырывать страницы, поэтому все записи, сделанные во время несения дежурства, должны сохраняться. Теоретически, по крайней мере…). Выяснить так ничего и не удалось, найденных вещей в полиции не оказалось. Никто из патрульных не признался в том, что получал этот пакет, а сама домохозяйка не смогла опознать полицейского, приехавшего к ней.
Женщину обстоятельно допросили, пытаясь выудить хоть какие-то воспоминания о лежавших в мешке вещах. Она сообщила, что лыжная шапочка-маска с горизонтальной прорезью для глаз казалась не новой, цвет она имела светло-серый. Перчатки были нитяными, типа строительных, с резиновыми накладками, они тоже выглядели бывшими в употреблении. Лучше всего женщина запомнила фонарик — он был в чёрном пластиковом корпусе под батарейку размера «D», диаметр линзы был несколько меньше 2 дюймов (5 см.). Фонарик был исправен, при включении давал сильный белый свет. Описание в целом соответствовало тому фонарику, которым воспользовался насильник при нападении на Ким Алконе 10 ноября 1976 г. Детективы, работавшие со свидетельницей, практически не испытывали сомнений в том, что найденные вещи принадлежали Гиене и то, что эти ценнейшие улики оказались утрачены, не могло иметь оправдания.
Проявленная полицейскими халатность вызвала далеко идущие последствия. В Сакраменто, в здании службы шерифа, состоялось расширенное совещание с участием руководителей городских управлений полиции, полиции штата и службы шерифа, на котором было принято решение ревизовать и привести в порядок всю документацию, связанную с проводимым расследованием многочисленных случаев изнасилований в восточном Сакраменто, и подчистить все «хвосты», которые могли накопиться к этому времени. Также надлежало заново изучить всю документацию и проверить упущенные зацепки и направления.
Результат выполнения этих решений оказался довольно любопытен. Так, например, выяснилось, что в материалах расследования самого первого изнасилования, произошедшего в ночь 18 июня 1976 г., отсутствуют данные медико-биологического исследования спермы преступника. Образцы спермы были отправлены в судебно-медицинскую лабораторию, там выполнили необходимые исследования, но отчёт в полицию Ранчо-Кордова переслать забыли. А бодрые полицейские забыли об этом напомнить! Такая вот маленькая обоюдная небрежность…
Теперь же, по прошествии 9 месяцев, все, кому надлежало об этом помнить — вспомнили и нужные документы живо отыскались. Оказалось, что изнасиловавший Кэри Франк мужчина, являлся невыделителем группового антигена — это открытие подтвердило всеобщую уверенность в том, что нападение 18 июня было совершенно именно Гиеной и никем иным.
Другая история, неожиданно всплывшая в середине марта, оказалась куда более интригующей и запутанной, хотя поначалу казалось, что она никакого отношения к изнасилованиям в восточном Сакраменто не имеет. Началось всё с того, что 16 января 1977 г. один из жителей Фолсома, города в восточной оконечности округа Сакраменто, позвонил в местную полицию и пожаловался на автомобиль, стоявший без движения уже две недели перед его домом. Старая машина марки «плимут вэлиант» («Plymouth Valiant»), выпущенная ещё аж в 1961 г., казалась настоящим «неликвидом», который даже в качестве «машины первого выбора» нельзя было подарить сыну или дочери. В общем, это был хлам, ценою полушка в базарный день.
Приехал патруль, осмотрел автомобиль, затем был подогнан эвакуатор, который увёз её на стоянку у здания полицейского управления. Оно и понятно, хозяин хватится, явится в полицию, тут ему сразу и штраф оплатить предложат, и машину возвратят. В общем, «плимут» безмолвно гнил под калифорнийскими дождями, хозяин машины о себе не напоминал и полицейские Фолмсома благополучно об этом автохламе позабыли.
Но 16 марта — ровно через 3 месяца с момента появления автомашины на полицейской парковке — городское управление Фолсома получило распоряжение полиции штата «подчистить хвосты», закончить незаконченные проверки и вообще всемерно нарастить бдительность. И тут-то фолсомские стражи закона и порядка вспомнили про «плимут вэлиант» и неопределенную судьбу этой автомашины. Бодро выйдя на парковку, полицейские резво принялись её обыскивать, но, едва открыв багажник, тут же остановились. В багажнике лежала трикотажная лыжная шапочка, пара строительных перчаток, 8 кусков бечевки длиной около 1 м. каждый и картонная коробочка с 9 патронами калибра.22 LR (5,6 мм.). Последние были сконструированы ещё в 1887 г. и даже спустя почти столетие оставались очень популярны в США, ввиду своей дешевизны и малошумности. Патроны эти подходили ко многим типам огнестрельного оружия — пистолетам, револьверам, винтовкам.
Увидев всё это, полицейские поняли, почему никто не приходил в полицию за автомашиной — её владельцем являлся преступник!
В полиции штата, узнав об обнаружении в брошенной автомашине лыжной маски, шнурков и патронов, сразу заподозрили, что эти предметы могут иметь отношение к серийному насильнику. Расследование закрутилось со всей возможной быстротой.
В считанные часы удалось проследить весь путь машины. Оказалось, что она принадлежала некоему жителю города Розвилл, умершему шестью годами ранее. Розвилл находится на территории округа Плейсер (Placer) к северу от Фолсома на удалении примерно 10 км., ни тот, ни другой город никогда не попадали в область активности Гиены. В кратчайший срок удалось обнаружить родственников умершего мужчины и их объяснения до некоторой степени прояснили картину.
«Плимут вэлиант» действительно принадлежал умершему и после его кончины простоял в гараже несколько лет. В декабре 1976 г. отец покойного решил продать автомобиль по бросовой цене, сугубо с целью освободить гараж. Цена, с учётом плохого состояния матчасти, была назначена чисто символическая, можно сказать, бросовая, всего-то 300$. Покупатель нашёлся быстро и на редкость удачно. Молодой человек заявил, что не нуждается в оформлении документов, поскольку машина ему нужна сугубо для разъездов по территории фермы, в город он на ней выезжать не планирует. Получив от руки написанную дарственную, он вручил пожилому отцу настоящего владельца деньги, сел в автомашину и отчалил. Произошло это в Розвилле 21 декабря 1976 г. А после Нового года машина, как мы помним, появилась в Фолсоме, в 12 км. к югу от места продажи.
Разумеется, детективами были заданы вопросы о внешности покупателя. Они услышали перечень хорошо знакомых примет: покупатель молод, ему около 20 лет, он — мужчина белой расы, худощавый, блондин, одетый в короткую синюю куртку и тёмные штаны, на ногах ботинки «waffle stompers». Удивительно, но разыскиваемый преступник, по-видимому, не особенно и прятался, во всяком случае, короткая синяя куртка и упомянутые ботинки на толстой подошве к тому времени уже фигурировали в полицейских ориентировках!
На этом розыск застопорился. Никаких отпечатков пальцев, которые можно было бы связать с неизвестным насильником, ни в салоне автомашины, ни снаружи, найти не удалось. Где находилась машина с момента её продажи в Розвилле и появления в Фолсоме десятью днями позже, выяснить также не получилось. Её никто не запомнил ни на местных автозаправках, ни в автосервисах, ни на крупных парковках у магазинов. Также осталось совершенно непонятным, почему преступник оставил автомашину в Фолсоме: то ли он чего-то испугался… то ли рассчитывал привлечь внимание к этому городу и тем запутать правоохранительные органы… Ничего определенного сказать по этому поводу было нельзя.
В те же самые дни, когда служба шерифа округа Сакраменто вместе с коллегами из Фолсома и Розвилла билась над тайнами «плимута вэлианта», столичная полиция пыталась разобраться с загадочным пикапом, парковавшимся во второй половине февраля у дома №3828 по Вуд-крест.
Буквально в первые сутки правоохранителям удалось отыскать четырёх свидетелей, независимо друг от друга описавших эту машину в схожих выражениях. Это давало надежду на то, что люди действительно видели то, о чём говорили, и со временем могли припомнить новые детали. После второго допроса стало ясно, что более ничего существенного свидетели сообщить не смогут. Тогда им предложили пройти допрос под гипнозом. Поначалу каждый согласился, но… затем согласие отозвал.
Не совсем понятно, что побудило взрослых и вполне самостоятельных людей переменить принятое решение. Нельзя исключить того, что они попросту испугались влезать в это дело, опасаясь расправы со стороны неизвестного преступника. Такого рода обывательские страхи являются оборотной стороной PR-компании в средствах массовой информации. Чем больше внимания газеты, телевидение и радиовещание уделяют преступникам и их похождениям, тем более внушительным кажется ореол могущества и неуловимости этих нелюдей. Обычный человек начинает задаваться вполне обоснованным вопросом: «если полиция не может поймать такого ловкача, то так она сумеет защитить меня от его мести?»
В общем, довольно быстро следствие зашло в тупик, из которого, как казалось, выхода не будет. Однако, через неделю со времени нападения на Линдси Копллвуд, случился поворот неожиданный и, как показалось тогда, счастливый. Полицейским удалось отыскать девушку, не допрошенную ранее, которая оказалась ценным свидетелем. Это была 15-летняя школьница, ходившая иногда по вечерам через район «Торнвуд эстейтс» пешком. Проживала она гораздо южнее, поэтому и не попала в полицейское сито во время поголовного опроса местных жителей.
Оказалось, что девушка в феврале 3 или 4 раза проходила мимо пикапа, интересовавшего полицию, и обратила на эту машину внимание. По её словам, за рулём обычно сидел довольно юный и щуплый мужчина в возрасте около 20 лет, если и старше, то ненамного. С определением его роста свидетельница затруднилась, поскольку всегда видела мужчину сидящим в кабине, зато сообщила, что он являлся блондином. При её появлении этот человек как будто бы прятал лицо — то склонялся над блокнотом в руках, но нырял куда-то под руль, словно бы что-то поправляя.
Свидетельница оказалась весьма наблюдательна. Она, например, запомнила вмятину на переднем правом крыле, о чём не сообщал никто другой. Кроме того, она уточнила, что автомашина была не белой и не молочного цвета, как говорили другие свидетели, а светло-жёлтой. Автомобиль казался белым в темноте, в условиях недостаточной освещенности…
Получив такого ценного свидетеля, детективы приободрились. Девушка явно оказалась лучшей свидетельницей из всех, выявленных ранее. У правоохранителей появилась надежда на то, что будучи погруженной в гипнотический транс, она сумеет припомнить ещё что-то важное. Ей предложили допрос под гипнозом и она не отказалась! Более того, от подобного допроса не отказались и её родители.
Такой допрос был проведен 21 марта, для участия в нём был приглашен профессор психиатрии местного университета и полученный результат с лихвой оправдал возлагавшиеся на него надежды. После погружения в гипнотический транс школьница сообщила детали, которых не помнила, будучи в сознании. Так, она рассказала об отсутствии у жёлтого «пикапа» заднего бампера и подтвердила наличие на правом крыле рядом с фарой вмятины — этой детали, повторим, не заметил никто из допрошенных полицией ранее. Припомнила девушка и некоторые символы номерного знака — там точно была буква «J», после которой шла либо «L», либо цифра «1». Номерной знак был выдан в Калифорнии, на нём присутствовало название штата. Припомнила свидетельница и ещё одну существенную деталь — размер номерного знака не совпадал с размером площадки для его размещения на переднем бампере. Деталь была важной, поскольку стандартный размер площадки под крепление знака (8 дюймов в высоту и 16 дюймов в ширину, т.е. 203*406 мм.) стал обязателен для автопроизводителей лишь в 1956 г. Т.о. несовпадение данного конструктивного элемента стандарту, наводило на мысль о выпуске автомашины до указанного года (хотя, можно было предположить иное: до 1956 г. был выпущен бампер, а сам «пикап» мог сойти с конвейера и позже). Тем не менее, сочетание всех упомянутых деталей представлялось весьма информативным и давало полиции неплохие шансы на успех розыска.
Полиция штата самым деятельным образом принялась за розыск светло-жёлтого «пикапа». Были составлены все мыслимые комбинации «J», «L» и «1» в 7-значном калифорнийском номере, а по картотеке дорожной полиции создана выборка из светло-жёлтых «пикапов». Первоочередной проверке подлежали машины, выпущенные до 1956 г., но и те, что были изготовлены позже этого года, также вошли в список. Кроме того, рассматривалась возможность перестановки номера с одной старой автомашины на другую: подобный фокус исключать не следовало, он был вполне в духе Гиены. Может показаться удивительным, но в Калифорнии на ходу оказались почти 40 тыс. автомашин, соответствовавших поисковым признакам!
Проверка каждой автомашины этого огромного автопарка растянулась почти на 10 месяцев и потребовала привлечения больших человеческих ресурсов. Невероятно, но правоохранителям с большой долей вероятности удалось проследить путь той автомашины, на которой преступник осуществлял слежку за домом Линдси Копллвуд во второй половине февраля 1977 г. «Пикап» принадлежал фермеру, проживавшему на территории округа Керн почти в 600 км. юго-восточнее Сакраменто. Мужчина умер в начале 1970-х гг., у него имелись наследники, но они фактически не вели хозяйство и не интересовались состоянием имущества покойного. Невозможно было установить, когда именно «пикап» исчез с территории фермы, где этот автомобиль находился в Сакраменто и какова оказалась его судьба после марта 1977 г. В Калифорнии есть высокие горы, каньоны, обширные площади заняты лесами, лесостепью и пустынями, здесь можно гарантированно избавиться от автомашины, если задаться такой целью. Гиена показал себя очень настойчивым и методичным при достижении поставленной задачи, так что, если ему понадобилось навечно скрыть автомашину, он, скорее всего, проделал это на совесть.
Так что светло-жёлтый «пикап» с вмятиной у правой фары никуда правоохранителей не привёл. Поиск машины отнял много сил и времени, но практического результата не принёс. Очень жаль!
Как видим, в середине марта 1977 г. правоохранители Калифорнии взялись за розыск неуловимого насильника самым серьёзным образом. С затратами сил и средств уже никто не считался, был важен результат. Но преступник, словно бы узнав о лихорадочной деятельности полиции, позволил себе то, чего не делал ранее — он решил посмеяться над правоохранителями. Буквально…
18 марта в 16:15 по телефону дежурного офицера службы шерифа округа Сакраменто позвонил неизвестный и лаконично произнёс: «Я насильник из восточного района», после чего засмеялся и повесил трубку. В 16:30 звонок повторился — тот же самый голос повторил ту же фразу, засмеялся в трубку и отключился. В 17:00 неизвестный позвонил в третий раз, но теперь он стал чуть более многословен. «Я насильник из восточного района, я уже выбрал следующую жертву и вы, ребята, меня не поймаете!» (дежурный офицер в своём рапорте передал фразу так: «I’m the еast side rapist and I have my next victim already stalked and you guys can’t catch me.»).
По странному стечению обстоятельств, разумеется, неумышленному, аппаратура, записывающая телефонные разговоры по этому номеру, в тот день не работала. Всё, что правоохранители получили в результате этих звонков — лишь краткий рапорт из десятка предложений, из которого можно было понять, что звонивший не имел акцента, а также выраженных дефектов речи. По мнению офицера, неизвестный во время разговора держал трубку на удалении от губ, поэтому голос звучал словно бы издалека. Эти детали, разумеется, были весьма познавательны, но они не могли компенсировать досадный промах службы шерифа, оказавшейся неспособной записать голос звонившего на магнитофон. Подобная оплошность непростительна…
И тут снова мы видим интересную параллель с поведением гиен. Эти животные имеют в своём фонетическом запасе большой набор звуков, посредством которых передают массу информации (предупреждающей, угрожающей и пр.). В интернете имеется множество записей «голосов» гиен и любой заинтересовавшийся без затруднений отыщет их. Но среди «голосовых» сообщений этих животных особую известность получил т.н. «смех гиены» — своеобразный звук издаваемый ими в процессе насыщения и после. Он выражает собой довольство и сытость, эдакое торжество утробы… Никакого практического значения, т.е. важного с точки зрения биологической целесообразности, «смех» не имеет, он не несёт никакой значимой для сородичей информации. Более того, он существенно вредит самим гиенам, поскольку львы, услышав его, направляются в ту сторону с целью отнять добычу. И кстати, частенько отнимают…
Другими словами, в точки зрения биологии «смех» не даёт гиене никаких практических бонусов, но зато создаёт массу вполне реальный и даже опасных проблем. Тем не менее, сытые гиены на протяжении тысяч поколений не перестают «смеяться». Просто потому, что такова их природа…
Насильник из восточного Сакраменто, совершая 18 марта 1977 г. телефонные звонки в службу шерифа округа Сакраменто, оказался подобен смеющейся гиене. Совпадение поведенческой модели поразительно, задумайтесь на секундочку сами — эти звонки были ему совершенно не нужны, они не помогали ему ни в чём и ничем, напротив, они потенциально могли оказаться очень опасны… Преступнику незачем было звонить, но он позвонил! Один раз, второй, третий… Торжество плоти и потребность самоутверждения побуждали его заявить о себе таким вот странным, нелепым и даже бессмысленным образом. Сохранявший анонимность преступник боялся себя раскрыть, но и молчать не мог — гордыня и самодовольство распирали его…
Ну разве это нормальный человек? Вопрос ставится, разумеется, в этической плоскости, а отнюдь не в узко психиатрической.
Разве это вообще человек? Это просто Гиена…
Примерно в то же самое время — т.е. около 17 часов 18 марта 1977 г. — 16-летняя Эрика Дженик (Erica Janik) собиралась на работу в ресторан быстрого питания «Kentucky Fried Chicken», где она подрабатывала после школы. Все члены семьи Дженик в тот были в отъезде — родители уехали на отдых к озеру Тахо, а старшая сестра перебралась до понедельника пожить в дом друга. В силу этих обстоятельств, Эрика осталась на выходные одна в большом доме на Бенни-вэу (Benny Way) в Ранчо Кордова.
Бенни-вэй тянулась с севера на юг, как и упоминавшаяся в этой книге Пасео-драйв, а расстояние от дома Дженик до дома Кэри Франк (жертвы нападения №1, совершенного 18 июня 1976 г.) составляло всего 400 м. Район нельзя было назвать спокойным, помимо вылазок насильника, о которых хорошо знали местные жители, происходили и иные эксцессы. Например, тремя годами ранее вооруженный грабитель залез в дом, находившийся по диагонали от дома семьи Дженик, там на преступника бросилась сторожевая собака, преступник побежал, собака — помчалась за ним… Всё кончилось тем, что вооруженный грабитель застрелил преследовавшего пса на тротуаре — сцену эту наблюдали некоторые из местных жителей, в том числе и Эрика. А несколькими днями ранее описываемых событий — 13 марта 1977 г. — в дом по соседству с домом Дженик влез неизвестный, ничего, правда, не украл, но сломал раму. В том доме жили две сестры-школьницы и весь район, разумеется, встревожился. Все вокруг только и говорили о нападениях насильника, так что такого рода инциденты моментально привлекали всеобщее внимание.
Эрика знала о недавнем проникновении в дом по соседству и тем удивительнее та неосмотрительность, которую проявила девушка, когда около 17 часов в её доме зазвонил телефон. Она сняла трубку и услышала вежливый мужской голос. Звонивший заявил, что он — кровельщик, который договаривался с отцом Эрики о кое-каком ремонте, и спросил, может ли она передать трубку отцу? Эрику не насторожило то обстоятельство, что звонивший не назвал отца по имени, как и то, что родители перед отъездом ничего не говорили о ремонте кровли… Она простодушно ответила, что родители в отъезде до понедельника, на что звонивший пообещал перезвонить позже, любезно попрощался и повесил трубку.
Дом Эрики Дженик, расположенный на Бенни-вэй в Ранчо Кордова, находился внутри заштрихованной области А, той самой, на которой фиксировалась наивысшая активность насильника из восточного Сакраменто. На этом небольшом участке городской территории, размером всего-то 600 м. на 600 м., летом и осенью 1976 г. имели место четыре нападения Гиены (эпизоды 1, 3, 6 и 8). Нападение на Эрику вечером 18 марта 1977 г. явилось пятым по счёту.
Т.о. девушка опрометчиво сообщила неизвестному ей человеку, что на выходных в доме не будет взрослых. Хотя, справедливости ради, следует признать, что часть вины за этот неосторожный поступок следует возложить на родителей Эрики, поскольку именно они должны были научить свою дочь правильной тактике общения по телефону с неизвестными лицами. Тем более, что обстановка в городе требовала соответствующего инструктажа. Именно родителям следовало бы провести необходимый практический тренинг и показать ребёнку, как надлежит игнорировать подозрительные расспросы, создавать видимость присутствия в доме родителей, задавать встречные вопросы и даже прерывать разговор в случае чрезмерной настойчивости собеседника. Невозможно требовать от ребенка, чтобы он не допускал ошибок и обладал тем же жизненным опытом, что и зрелый человек, но ребёнка можно и нужно учить распознавать ловушки, которые могут встречаться на его жизненном пути. К сожалению, никто не научил Эрику этим тонкостям, что до некоторой степени предопределило последовавшие события.
В начале шестого часа вечера девушка уехала на работу. Смена её длилась 4,5 часа, в пятницу вечером в ресторане был наплыв посетителей и Эрика заработала 30$ — это были очень неплохие деньги в масштабе цен 1977 г. В конце смены менеджер вручил ей ужин — бумажный пакет с жареными куриными крылышками. Перед отъездом из ресторана Эрика позвонила школьной подруге, пригласив её переночевать. Девушки планировали попировать куриными крылышками в сухарях и посмотреть телевизор. Кстати, возможность ночёвки была заранее согласована с родителями, так что со стороны дочери в этом не было никакого экспромта или своеволия.
В 22:30 Эрика подъехала к дому и, оставив машину перед гаражом, открыла входную дверь ключом. Во время возни с замком девушка обратила внимание на то, что освещение крыльца неисправно, но не придала этой детали значения. Открыв дверь, она прошла в кухню и поставила пакет с едой на столешницу, после чего подняла трубку стоявшего рядом телефонного аппарата и набрала номер подруги. Она услышала щелчок соединения и первый гудок — это означало, что телефон на другом конце провода зазвонил. Но Эрика не успела услышать ответа подруги, потому что обернулась и увидела мужчину с занесённым над головою топором.
Неожиданно, да? Представьте на секундочку, вы набираете телефонные номер, спокойно поворачиваетесь и оказываетесь лицом к лицу с беззвучно подошедшим человеком, держащим над головою топор…
Сначала незнакомец приказал девушке не кричать, затем запретил смотреть на себя, а после этого резко дёрнул телефон, оборвав шнур. Преступник неслучайно запретил смотреть на себя — на его голове была лыжная шапочка, оставлявшая открытой большую часть лица, фактически она закрывала только часть нижней челюсти и лоб.
Мужчина с топором перевёл девушку в спальню родителей, приказал лечь животом на пол и коричневым обувным шнурком связал спиной руки. Затем таким же точно шнурком связал лодыжки Эрики. В это время зазвенел телефон на прикроватной тумбочке и Эрика догадалась, что ей перезванивает подруга, услышавшая минутой ранее звонок Эрики. Преступник не обратил внимание на телефон и не оборвал провод, он сказал девушке, что у него неподалёку стоит автомашина, он заберёт деньги и еду и сразу же уйдёт.
Мужчина говорил тихим шёпотом, явно рассчитывая скрыть истинное звучание собственного голоса. Оставив Эрику лежать на полу, он вышел из комнаты и некоторое время отсутствовал. Вернувшись с банным полотенцем, он разрезал его ножницами, которые нашёл в ванной комнате. Одной половиной полотенца он завязал рот Эрики, другой глаза. Закончив с этим, неизвестный опять вышел из спальни. Девушка слышала, как мужчина открывает двери, хлопает дверцами кухонных тумб и холодильника. Несколько раз мужчина возвращался к Эрике и грозил, что убьёт её, если она попытается бежать. Для пущей убедительности мужчина прижимал к шее девушки лезвие топора или щёлкал возле уха ножницами.
Но несмотря на это, никакого особого интереса к пленнице мужчина не выказывал и Эрика даже решила, что мужчина не будет её насиловать, а лишь ограбит и уйдёт.
Затем, однако, поведение его изменилось. Произошло это после того, как телефон в спальне опять стал звонить. В общей сложности раздалось 30 звонков — это явно звонила подруга Эрики. Преступник заподозрил, что подобная настойчивость неслучайна, кто-то знает, что девушка должна быть дома и пытается в этом убедиться. Преступник вернулся в спальню, снял повязку со рта девушки и учинил форменный допрос, добиваясь ответа на вопрос, ждёт ли она кого-либо? Эрика, разумеется, ничего не сказала о предполагаемом визите подруги и стала настаивать, будто сама не понимает, кто может так звонить…
После этого мысли преступника потекли в другом направлении. Он осведомился, дружит ли Эрика с парнем? занималась ли она прежде сексом с мужчиной? и т.п., в общем, тут мы видим традиционный для Гиены поворот в рассуждениях. Интересно лишь то, что преступник называл девушку по имени, скорее всего, он увидел какой-то документ девушки при обыске её сумочки. Эрика была девственницей и испугалась того, что должно произойти. Она стала уговаривать мужчину не трогать её, но подобное обращение лишь разожгло похоть преступника. Тот пообещал познакомить её со своим «8-дюймовым другом» и шутку о размерах собственного пениса повторил на разные лады несколько раз… Видимо, посчитал её очень удачной.
Само изнасилование произошло по уже не раз описанному алгоритму: сначала преступник приказал возбуждать себя рукою, затем перешёл непосредственно к коитусу. Он развязал шнурок на лодыжках, велел жертве широко раздвинуть ноги и положил ей на живот топор. Трудно сказать, как долго могло бы продолжаться изнасилование на этот раз, но преступнику пришлось резко изменить свои планы после того, как раздался громкий стук во входную дверь. По доносившимся с улицы встревоженным голосам Эрика поняла, что её подруга приехала вместе со своим отцом — они встревожились, увидев автомашину Эрики перед гаражом и тёмный дом. Насильнику пришлось ретироваться, он схватил топор и стремглав выбежал через дверь, ведущую на задний двор.
Очень скоро прибыли первые полицейские патрули, вызванные соседями. Эрика была шокирована произошедшим и отказалась общаться с полицейскими-мужчинами. Врачи отвезли её в медицинский центр и только после того, как туда же приехала женщина-полицейский, Эрика Дженик рассказала о событиях вечера 18 марта и сообщила описание внешности напавшего. По оценкам потерпевшей, нападение началось приблизительно в 22:30. А уже в 23:10 дежурный офицер полиции зарегистрировал сообщение о подозрительном инциденте на Бенни-вэй.
Родители Эрики были немедленно оповещены о произошедшем и уже в 03:30 прибыли в Ранчо-Кордова.
Осмотр придомовой территории привёл в обнаружению в кустах на заднем дворе пустого флакона из-под массажного масла. Флакон этот не происходил из дома жертвы, с большой долей вероятности можно было считать, что его выбросил насильник во время бегства с места преступления. В другом части двора, в кустах, удалось отыскать топор, которым насильник грозил жертве. Видимо, выбежав из дома, он первым делом забросил его куда подальше. Также во дворе оказались найдены две рекламных листовки агентства недвижимости из Сакраменто. Листовки эти никак не были связаны с членами семьи Дженик.
Последующий осмотр дома и личных вещей его обитателей показал, что преступник похитил водительское удостоверение Эрики, два золотых кольца, принадлежавшие ей, а также карточку социального страхования её старшей сестры. На кухне оказались выставлены в ряд несколько бутылок со спиртным и коробки с продуктами, видимо, преступник приготовил их к выносу, но поспешная ретирада спутала его планы. Стало ясно, как именно преступник проник в дом — он сумел открыть небольшое окно в гараже, выходившее во двор, довольно грубо повредив раму в районе запирающей щеколды. Видно было, что преступник знал об отсутствии жильцов и не боялся шуметь. Именно в гараже он дожидался появления жертвы, рассчитывая, видимо, застать Эрику врасплох в тот момент, когда она стала бы опускать ворота. На это указывали две пустые банки «Dr.Pepper» — в доме Дженик этот газированный безалкогольный напиток не держали, так что своим появлением он явно был обязан преступнику. Эрика, однако, машину в гараж не поставила, а прошла сразу на кухню, разрушив тем самым замысел преступника, которому пришлось реагировать на ходу. Кстати, благодаря тому, что Эрика не поставила машину в гараж, ей удалось набрать телефонный номер подруги, которая догадалась, что с Эрикой приключилась беда.
В течение получаса из Кармайкла прибыл кинолог с собакой. Благодаря их появлению, удалось довольно точно восстановить путь отхода преступника. Оказалось, что тот прошёл дворами на Элленбрук-драйв, улицу, вытянувшуюся параллельно Бэнни-вэй. Там, на удалении примерно 250—300 м. собака начала путаться, то уходя дальше по тротуару, то возвращаясь обратно. Кинолог предположил, что на участке длиною несколько десятков метров накладываются одинаковые запаховые следы различной давности. Видимо, преступник в этом месте садился в автомашину несколько раз. Это был хороший ориентир и полицейские немедленно приступили к опросам жителей ближайших домов.
Выяснились интересные детали. Прежде всего, быстро удалось найти 16-летнего юношу, жившего неподалёку и подъехавшего к дому в 23:05. Он припарковал машину и заглушил мотор, но из салона не вылезал, неспешно складывая в сумку вещи. Через несколько минут он увидел, как из тени деревьев неторопливо вышел незнакомый ему молодой мужчина и сел за руль «шевроле» с кузовом «универсал» модели 1972 г. Машина была в хорошем состоянии, с отделкой деревом. Упомянутая машина стояла как раз там, где полицейская собака потеряла след преступника. Согласно описанию свидетеля, увиденный им человек имел возраст около 20 лет, был блондином и вёл себя очень спокойно. К сожалению, удаленность и взаимное расположение автомашин свидетеля и предполагаемого преступника были таковы, что рассчитывать на запоминание номерного знака подозрительного «шевроле» не приходилось.
Помимо этого, жители домов на Элленбрук-драйв припомнили, что на протяжении последних 3—4 недель на этом же отрезке Элленбург-драйв время от времени останавливалась неизвестная машина. Всегда одна и та же. Это был серый «шевроле бель-эйр» («Chevrolet Bel Air») — большая, очень популярная в 1950-х гг. в США автомашина. На её лобовом стекле присутствовала эмблема какой-то школы, дававшая право парковаться на местах, предназначенных для машин преподавателей. На основании этого можно было сделать вывод, что серый «шевроле» принадлежал какому-то учителю. Однако, что это была за школа, никто из свидетелей припомнить так и не смог.
Последний раз эту машину видели за четыре дня до преступления, т.е. 14 марта. Правоохранители вполне разумно заподозрили, что серый «шевроле бель-эйр» использовался преступником для ведения слежки за домом Эрики Дженик. Было затрачено немало усилий с целью выяснить историю этой машины и установить её владельца, однако, ни в марте 1977 г., ни позже сделать это так и не удалось.
Кстати, в этом районе видели и автомобиль, подходящий под описание светло-жёлтого «пикапа» 1940-1950-х гг., того самого, что «засветился» при нападении на Линдси Копплвуд десятью днями ранее. Такую машину заметили около полудня 18 марта на улице Малага-вэй, пересекавшей Бенни-вэй и Элленбрук-драйв. Т.о. получалось, что в то самое время, когда машину эту уже деятельно искали по всей Калифорнии, преступник продолжал совершать на ней поездки! Вообще же, нельзя не обратить внимание на то, что Гиена менял машины буквально как перчатки — для одного только нападения на Эрику Дженик он задействовал по меньшей мере 3 автомашины!
В первые часы расследования появилось упоминание о ещё одной подозрительной автомашине, которую жители Бенни-вэй несколько раз видели в этом районе. Это был старый неряшливый «бьюик», на котором никто из местных жителей не ездил. Номер этой машины запомнил один из свидетелей, благодаря чему ситуация быстро разъяснилась. Оказалось, что автомобиль не имел отношения к преступлению — на нём дважды приезжал водопроводчик, занимавшийся ремонтом в одном из домов. Проверив alibi этого человека и удостоверившись в том, что он не мог иметь отношения к нападению на Эрику, детективы потеряли к нему интерес.
Разумеется, большую важность для расследования имело описание внешности насильника. Свидетельница, проживавшая прямо напротив дома Дженик, случайно увидела предполагаемого преступника в 21:30, т.е. за час до возвращения жертвы домой. Произошло это самым прозаическим образом — женщина, выгляну в окно, обратила внимание на то, как молодой белый мужчина ростом около 175 см. прошёл по подъездной дорожке к гаражу и скрылся во дворе домовладения Дженик. Свидетельница тогда не придала увиденному внимания, хотя, судя по всему, она увидела злоумышленника в тот самый момент, когда тот направился открывать окно в гараже со стороны двора. По словам женщины, замеченный ею человек выглядел очень молодым и был худощав, это был блондин с волосами средней длины, т.е. его волосы достигали воротника. Он был одет в короткую коричневую куртку с трикотажным поясом, тёмные штаны, на ногах — светлые спортивные туфли вроде теннисных.
Следствие особенно интересовало описание внешности насильника, которое могла сообщить потерпевшая. Как было сказано, девушка видела нападавшего, впервые надевшего маску, почти не скрывавшую лицо. По словам Эрики это был молодой, возрастом до 20 лет, худощавый белый мужчина ростом не выше 180 см. Он имел круглое лицо, крупный нос, широко расставленные глаза, рот с большими пухлыми губами. Никаких особых примет — усов, родинок, шрамов и т. п. — девушка не рассмотрела. Эрика обратила внимание на то, что он дышал ртом, словно у него был заложен нос. Но это отнюдь не означало, что он простужен — такой тип дыхания характерен для некоторых аномалий строения носа, носовых пазух и хронических заболеваний верхних дыхательных путей (искривление или перфорация носовой перегородки, полипоз пазух и т.п.). Указание на специфическое дыхание до некоторой степени могло служить ориентирующим следствие признаком.
Нападение вечером 18 марта 1977 г. насильник из восточного Сакраменто совершил а маске, оставлявшей лицо открытым. Так прежде он никогда не поступал, тщательно следя за тем, чтобы жертвы не увидели даже кусочка его открытого тела. Что побудило преступника изменить собственному правилу, кстати, весьма разумному, совершенно непонятно. Нападение 18 марта не выглядело неподготовленным или спонтанным, Гиена от начала до конца действовал продуманно, последовательно и безостановочно… Но почему во время подготовки этого посягательства он приобрёл шапочку с вырезом для лица, мы можем только гадать. Один из вариантов ответа состоит в том, что преступник предполагал убить жертву и лишь незапланированное развитие событий помешало ему реализовать задуманное. Полицейский художник по описаниям потерпевшей в разное время сделал несколько зарисовок того, как выглядел напавший. Все эти рисунки лаконичны, не содержат интересных деталей, главная их особенность — они изображают мужчину с большими глазами и крупным носом. Именно таким потерпевшая запомнила нападавшего…
Как нетрудно догадаться, потерпевшей был задан вопрос о размере полового органа насильника. И вот тут слова жертвы изнасилования немало удивили следователей. Во-первых, Эрика призналась, что никогда не занималась сексом и не знает, каким параметрам отвечает «нормальный» или «обычный» пенис — ей просто не с чем было сравнивать. Во-вторых, она не видела половой орган насильника, а лишь воспринимала его тактильно; по её субъективному ощущению он отнюдь не был маленьким.
Такое сообщение, разумеется, озадачило следственных работников. Как обычно в таких случаях, потерпевшую попросили сравнить размер с геометрией хорошо знакомого предмета (это золотое правило допроса: если отвечающий затрудняется в определении расстояния или размеров чего-либо, пусть сравнит с тем, что точно известно). Эрика задумалась и выдала такой ответ, от которого, наверное, у детективов зашевелились волосы; по её мнению, пенис преступника был «примерно как хот-дог, может, чуть меньше». Тот, кто видел хот-дог, понимает, что речь о чём-то, что имеет длину порядка 15 см. при весьма заметной толщине. В любом случае, это точно не 10 см. и уж никак не 6 см.!
Потерпевшая уточнила, что вначале размер полового органа был куда меньше, но затем увеличился. Подобное изменение можно было объяснить усиливавшейся эрекцией, но всё равно размер полового органа представлялся слишком большим для Гиены.
Полицейским самое время было задаться вопросом: кого же мы вообще ищем? Получалось, что анатомические признаки насильника (или насильников), связанных с первыми 14-ю эпизодами, радикально не совпадали с тем, что вдруг открылось в 15-м по счёту.
Данное несоответствие до некоторой степени дезориентировало следствие, но на самом деле преувеличивать его значимость не нужно. Если читателю будет интересно, автор позволит себе небольшое объяснение обнаруженному противоречию, которое, как кажется, хорошо объясняет выявленную странность.
По мнению автора, Гиена был не лишен некоторого сарказма, ироничной снисходительности по отношению к окружавшим его людям, неспособным проникнуть в мир его тайных сексуальных развлечений. Сарказм этот питался глубоко укорененным нарциссизмом преступника, его склонностью к самолюбованию и потребности самоутверждения посредством унижения оппонентов («оппоненты» в самом широком смысле — это не только насилуемые девушки, но и полицейские, члены семьи, да и вообще все окружающие). Над всеми своими оппонентами преступник издевался в той или иной форме: над кем-то явно, над кем-то завуалировано, над кем-то вообще беззвучно, сугубо в собственных фантазиях. Потребность в унижении оппонента являлась важной поведенческой чертой Гиены, именно следуя ей, он подолгу вербально оскорблял насилуемых женщин, что не раз уже отмечалось.
Именно сарказм побудил Гиену трижды звонить в полицейское управление Ранчо Кордовы и смеяться в телефонную трубку. И именно сарказм заставил преступника во время изнасилования Эрики Дженик отпускать шуточки насчёт собственного полового органа, дескать, достанется тебе сейчас от моего «8-дюймового малыша»… Преступник прекрасно знал о собственном анатомическом дефекте и, несомненно, очень переживал по этому поводу; он наверняка сталкивался с ироничной реакцией половых партнёров, не имевших достаточно такта, чтобы скрыть разочарование совсем невеликими размерами его пениса. С одной стороны Гиена ненавидел обижавших его женщин, а с другой — стремился каким-то образом компенсировать снедавшее его чувство собственной сексуальной неполноценности. И решение представить себя обладателем «8-дюймового пениса» являлось именно способом подобной компенсации. Проделать это можно было по-разному, например, воспользоваться насадкой на пенис из числа тех, что продаются в магазинах интимных принадлежностей, с помощью таких приблуд можно увеличить как диаметр полового органа, так и его длину. А мог преступник поступить и совсем иначе, т.е. имитировать половой акт пластиковой игрушкой, напомним, что глаза жертвы во время полового акта оставались завязаны и она вообще не видела, что и как делал насильник.
В этой истории главная проблема заключается вовсе не в том, как именно преступник «приобрёл» большой пенис, а в том для чего же именно он устроил эту комедию. По мнению автора, высказанное предположение об уязвлённом самолюбии насильника хорошо объясняет поведение Гиены.
Во время допросов полицейскими членов семьи потерпевшей, выяснилось, что начиная с середины сентября 1976 г., т.е. примерно за полгода до нападения, начались странные телефонные звонки. Они раздавались в самое разное время — как глубокой ночью, так и днём. Звонивший молчал, но в трубке хорошо были слышны его дыхание и сопутствующие звуки. Так, например, однажды можно было расслышать какие-то женские голоса, в другой раз отчётливо прозвучали шаги проходившего мимо телефонного аппарата человека (звонивший явно находился в каком-то общественном месте). Трижды в телефонной трубке раздавался негромкий свист, словно человек пытался насвистывать какой-то мотив, но получалось это у него не очень умело. Последний телефонный звонок из числа таких вот хулиганских выходок, имел место 10 марта 1977 г., т.е. за неделю до преступления. Тогда трубку подняла мать Эрики; услыхав насвистывание звонившего, женщина громко засвистела в ответ. Она прекрасно научилась свистеть ещё в юности и тут вспомнила давнишний навык. Экспромт удался, неизвестный от неожиданности бросил трубку, чего ранее, кстати, никогда не делал.
Родители Эрики были уверены, что странные телефонные звонки связаны с последовавшим на их дочь нападением. Но полицейские испытывали некоторые сомнения в этом. Дело заключалось в том, что полгода — это очень большой интервал для Гиены, обычно странные звонки в домах потерпевших начинались за 1—1,5 месяца до нападения… Вполне возможно, что в случае с Эрикой Дженик имели место действия разных людей, другими словами, осенью и зимой её преследовал один человек, а весной — появился второй.
Легко заметить, что в последней декаде марта 1977 г. объём полицейской работы резко вырос. Требовали всесторонней проверки многочисленные свидетельские показания, необходимо было искать автомашины, предположительно связанные с преступником, нуждались в проверке на возможную причастность к новым преступлениям лица, попадавшие под подозрения прежде. Служба шерифа округа Сакраменто выделила для постоянной работы по расследованию изнасилований десять детективов и лучших патрульных, временно прикомандированных к Отделу уголовных расследований. Вместе с детективами городских управлений полиции и полиции штата число правоохранителей, занимавшихся только этим делом, превысило двадцать пять человек.
Преступник, однако, как будто бы и не чувствовал за собой охоты. Через две недели со времени нападения на Эрику Дженик — в ночь на 2 апреля — он совершил очередную вылазку, до такой степени дерзкую, что полицейские даже растерялись. Информация о ней держалась в секрете от средств массовой информации на протяжении полутора месяцев и читатель легко поймёт, чем это обусловлено.
Дэйна Форсайт (Dana Forsyth) вместе с двумя детьми — мальчиком восьми лет и девочкой семи — проживала в небольшом городке Оранджвэйл (Orangevale), расположенном между Цитрус-Хайтс, и Фолсом и удаленном от столицы штата примерно на 20 км. Это был очень живописный район округа Сакраменто, расположенный на всхолмленной местности, с большими парковыми зонами. Район до самого последнего времени считался весьма безопасным, прежде Гиена тут не появлялся и никакой активности, связанной с ним, в Оранджвэйле не фиксировалось. Дэйне шёл 29-й год, она находилась в состоянии развода с мужем, который уехал из Оранджвэйла, оставив дом жене и детям. В доме держали собаку, дружелюбного, но очень шумного пуделя, совершенно недисциплинированного. Нельзя не отметить того, что дом Форсайтов был весьма хорош, он располагался в районе пересечения Мэдисон авеню и Мэйн авеню в юго-западной, наиболее обжитой и престижной части города. Застройка этой части была проведена в 1972—1975 гг. и цены на жильё после этого постоянно росли. Можно сказать, что дом оказался отличным вложением средств, причём перспективы дальнейшего роста цен в этом районе выглядели весьма радужными.
Дэйна была очень привлекательна внешне: брюнетка невысокого роста с волосами до лопаток, она имела тонкие черты лица и когда одевала очки выглядела очень интеллигентно. Она работала в аптеке и посетители часто обращались к ней за советом, принимая за врача, хотя таковым она не являлась. Деталь эта весьма важна, поскольку почти все жертвы Гиены работали в тех или иных общедоступных местах, домохозяек среди них практически не было.
Поскольку Дэйна официально рассталась уже с мужем, то неудивительно, что в её жизни появился новый мужчина. Таковым стал Ли Квок (Lee Kwok), доктор из той же самой аптечной сети, в которой работала Дэйна, китаец по национальности. В каком-то смысле он являлся её начальником, хотя и не непосредственным. Дэйна и Квок поддерживали отношения открыто, мужчина не только ездил с нею и её детьми по магазинам, но и посещал рестораны и даже оставался ночевать в доме возлюбленной.
В середине февраля 1977 г. дом, расположенный в том же квартале, что и домовладение Форсайт, оказался взломан, однако, ничего ценного из жилища не пропало. Хозяева и полицейские остались в уверенности, что вору что-то помешало, хотя внимательный читатель наверняка уже обратил внимание на то, что подобного рода проникновения в дома не раз происходили за некоторое время до нападения Гиены.
Первые подозрительные происшествия начались в последней декаде марта. Незадолго перед тем дом, расположенный по диагонали от домовладения Форсайт, был выставлен на продажу. В районе стали появляться незнакомые люди и надолго останавливаться неизвестные автомашины — это приезжали потенциальные покупатели. В 20-х числах марта сосед Дэйны обнаружил на заднем дворе следы подошв спортивной обуви и пустую упаковку от собачьего корма. Поскольку он держал собаку, то моментально понял, что кто-то проникал на его территорию и прикармливал пса. Мужчина, разумеется, встревожился и поделился с Дэйной неприятной новостью.
Географическая локализация нападений насильника из восточного Сакраменто с июня 1976 г. по апрель 1977 г. Числа указывают очередность преступных посягательств, штрихованная область А обозначает район в г. Ранчо Кордова, в котором на площади менее 0,5 км2 имели место пять нападений (1, 3, 6, 8 и 15 в порядковой последовательности). Последнее по счёту, шестнадцатое, нападение произошло в ночь с 1 на 2 апреля 1977 г. в доме на улице Ричдэйл-вэй в г. Оранджвэйл.
Другой сосед, точнее соседка, проживавшая в доме напротив, однажды ночью увидела мужчину, приблизившегося к дому Форсайт и осмотревшего его. Мужчина выглядел как полицейский — в узнаваемой фуражке, короткой куртке с трикотажным поясом, в брюках, в руках он держал блокнот… Правда, эмблем и шевронов женщина не разглядела, во-первых, потому, что видела «полицейского» со спины, а во-вторых, из-за удалённости и низкой освещенности. Позже выяснилось, что никто из сотрудников полиции Оранджвэйла никогда в ночное время к дому Форсайт не приближался, но известно это стало позже, а в марте свидетельница никаких подозрений не испытала и ничего о ночном визитёре соседям не сказала.
Через несколько дней другой свидетель увидел возле дома Дэйны Форсайт мужчину, которого можно было принять за работника коммунальной компании — в синем комбинезоне с каким-то нечитаемым логотипом на груди, в кепи, фонариком в одной руке и большим блокнотом — в другой. Такого вида работники обычно ходят от дома к дому для снятия показаний счётчиков (в американских домах счётчики выведены наружу и техник-смотритель может переписать их показания, не входя в дом). Мужчина в синем комбинезоне спокойно приблизился к дому Форсайт в и зашёл во двор, он двигался, как человек, который знает, куда и зачем идёт, а потому свидетель потерял к нему интерес. Однако, впоследствии выяснилось, что работники коммунальной компании в конце марта не приходили по адресу Форсайт.
Около 22:30 1 апреля 1977 г. собака породы сибирская хаски в одном из дворов по соседству с домом Дэйны стала необычно себя вести: она начала возбужденно бегать по дому, просясь на улицу. После того, как хозяин выпустил её на задний двор, собака не только не успокоилась, но принялась лаять. Опасаясь замечаний со стороны соседей за нарушение тишины в поздний час, хозяин увёл собаку в дом, что, кстати, само по себе оказалось непросто, поскольку пёс не хотел уходить со двора. Такого прежде никогда не происходило… В конце-концов, собака успокоилась, но около полуночи, находясь в доме, вновь принялась рычать и лаять. Это было до того странно, что хозяин решил, будто собака «сошла с ума».
Дэйна и Квок провели вечер пятницы 1 апреля вместе с детьми. Сначала они все вместе съездили в фаст-фуд и поели, затем вернулись в дом Форсайт и засели за телевизор. В общей сложности они просмотрели на разных каналах 3 телефильма. К концу последнего — а это был фильм-катастрофа «Аэропорт 77» — дети уснули. Фильм закончился в 01:30 ночи с 1 на 2 апреля и этот момент времени можно считать отправной точкой последующих событий.
Примерно в 01:35 телевизор был выключен, дети отправились в свою комнату спать, а Дэйна и Ли проверили закрытие всех дверей и окон. Всё было как обычно, ничего подозрительного никто из них не заметил.
Некоторое время Дэйна и Ли занимались сексом, деталь эта важна и скоро станет ясно, почему. После интимной близости Дэйна не пошла в душ, как поступала обычно, а лишь натянула трусики-бикини и уснула. Рядом в кровати заснул и Ли. В 2 часа ночи они по их собственным оценкам уже спали.
Примерно через час с четвертью Дэйна оказалась разбужена светом ручного фонарика, направленного ей в лицо. Человек, стоявший в ногах кровати светил ей в глаза, умышленно ослепляя, но при этом держал фонарь так, чтобы был виден пистолет большого калибра в его правой руке. Убедившись, что женщина проснулась, неизвестный шёпотом приказал ей разбудить Ли и пригрозил, что убьёт обоих в случае неповиновения или шума. Несмотря на свет, мешавший рассмотреть злоумышленника, лежавшие в кровати видели, что лицо человека скрыто какой-то маской, но самодельная ли она или заводского изготовления, понять было невозможно. Невнятным свистящим шёпотом преступник заявил, что имеет намерение забрать деньги и не хочет причинять им вреда, однако, убьёт без колебаний всех, находящихся в доме, при попытке поднять шум или неподчинении. Также он запретил смотреть на себя, добавив, что убьёт их, если они увидят его лицо…
После этого пугающего вступления, неизвестный с пистолетом приказал Дэйне связать за спиной руки Квока и лучом света указал на обувные шнурки, лежавшие поверх одеяла. Женщина не видела, чтобы неизвестных их укладывал и поняла, что это было проделано ещё до того, как их разбудили.
После того, как Дэйна связала за спиной руки Ли, настала её собственная очередь. Связав руки женщине за спиной, преступник обошёл кровать и с силой затянул узел на руках Ли, завязанный Дэйной минутой ранее. После этого неизвестный связал супругам ноги в области лодыжек. Все эти манипуляции он проделал ловко и быстро, для связывания использовал заранее приготовленные шнурки, которые держал в руке. Попутно неизвестный уточнил у Ли, где тот держит деньги? Мужчина ответил, что кошелёк лежит в кармане брюк, а брюки — на полу у кровати.
Знакомое начало, не так ли?
Неизвестный поднял с пола штаны Ли, отыскал бумажник и принялся его осматривать. Поскольку ему мешал пистолет в руке — а это был большой автоматический пистолет 45-го калибра — он положил его на голову Ли. Отыскав деньги, преступник забрал их.
А вот далее он поступил довольно неожиданно — вышел из спальни и вернулся через полминуты с тарелками в руках. Злоумышленник заявил, что разделит Дэйну и Ли, дабы они не смогли развязать друг друга. Уложив Ли на краю кровати, преступник поставил на его спину две тарелки, заявив, что если хотя бы одна из них упадёт, Ли будет убит. А затем добавил, что даже если кровать скрипнет, Ли всё равно будет убит.
После этого преступник принудил Дэйну подняться и вывел её из спальни в гостиную. Там он завязал её глаза полотенцем, уложил лицом вниз на диван и поставил на спину чайную чашку с блюдцем, пригрозив убить, если Дэйна их уронит.
Незнакомец много говорил, точнее, шептал. Так, в частности, он мимоходом обронил, будто служил в армии и там убил многих людей, затем сообщил, что сразу же уйдёт в свой дом у Америкен-ривер, как только заберёт всё, что ему надо, спросил у Дэйны, где её сигареты, хотя Дэйна не курила и т. п. Он нёс много чепухи и женщина ему не верила, считая, что вся эта болтовня имеет место сугубо для её запутывания. Преступник фактически подтвердил это, заявив, что сходит в гараж и заберёт деньги Дэйны из автомашины. Дэйна действительно не носила наличные в сумочке, а хранила их в автомашине, но об этом мало кто знал. Оговорка преступника убедила женщину в том, что тот хорошо подготовился к нападению и действует очень продуманно. Кроме того, он хорошо ориентировался в темноте — ничего не задевал, не ронял, передвигался совершенно бесшумно.
Cходив в гараж и отыскав в автомашине кошелёк Дэйны, преступник увидел в нём рецепт на приобретение «кодеина». Это было хорошее обезболивающее, назначенное Дэйне тремя днями ранее стоматологом. Преступник вернулся к связанной женщине и выяснил, где находятся таблетки. После этого незнакомец в маске посвятил некоторое время грабежу дома. Дэйна слышала, как он ходил по комнатам и открывал ящики тумбочек, однако, в детскую спальню преступник так и не зашёл, видимо, он знал, где именно спят дети. Затем на кухне зашелестели упаковки каких-то продуктов, несколько раз открывался и закрывался холодильник, по звукам можно было понять, что что-то наливается в стакан…
Затем преступник вернулся в гостиную, снял со спины женщины чашку и блюдце и вложил ей в ладонь смазанный маслом пенис. Пригрозив в очередной раз, что убьёт в случае неповиновения, преступник приказал Дэйне «поиграть» с его половым органом. После этого, испытав возбуждение, преступник спросил, занималась ли Дэйна сегодня сексом и, получив отрицательный ответ, развязал женщине ноги. Далее произошло то, чего Дэйна никак не ожидала — преступник принялся ласкать её промежность языком и губами. Женщину это рассмешило и напугало одновременно. Рассмешило тем, что действия эти в той ситуации выглядели совершенно неуместно и нелепо, а напугало возможной расправой за ложь, ведь Дэйна совсем недавно занималась сексом и обманула насильника, скрыв это. Женщине оставалось лишь нервно смеяться… Впоследствии она признала, что была на грани паники в ту минуту, но преступник не понял её реакции.
Далее последовал половой акт в традиционной форме, достаточно щадящий и непродолжительный. Дэйне показалось, что насильник испытал оргазм, во всяком случае он прервался в какой-то момент и отправился на кухню. По доносившимся звукам можно было решить, что он ест.
Затем преступник вернулся в гостиную и обул на ноги Дэйны туфли на каблуке, после совершил повторный половой акт. Во время него он несколько раз останавливался и уходил в спальню, чтобы удостовериться в том, что Ли остаётся на своём месте.
После непродолжительной паузы, во время которой преступник, видимо, опять что-то ел на кухне, насильник в третий раз совершил коитус. Перед этим он поднял Джейн с дивана, сел на стул и принудил женщину сесть сверху. Насильник явно жаждал сексуальной игры и начинал экспериментировать…
Когда именно он ушёл из дома ни Дэйна, ни Ли не заметили. Просто в какой-то момент потянуло сквозняком и стало ясно, что входная дверь открыта. Кроме того, в гостиную вбежал пудель, которого до этого не было не видно и не слышно. Для Дэйны осталось загадкой, где всё это время находилась собака и как преступник сумел её нейтрализовать.
Чтобы освободиться, Дэйна стала кричать, её услышал сын, который прибежал в гостиную и развязал ей руки. В это же самое время Ли сумел ослабить шнурок, стягивавший руки, и снял со спины находившуюся там посуду. Попытка позвонить в полицию успехом не увенчалась — телефонный провод оказался перерезан, как и телевизионный, проходивший рядом. Преступник, видимо, перерезал оба провода, не ломая голову над тем к каким устройствам они подключены.
Чтобы вызвать полицию, Дэйна отправила сына к соседям.
Как выглядел хронометраж ночных событий? Продолжительность нападения по оценкам Джейн и несколько разнилась: женщина считала, что преступник проник в спальню примерно в 03:15, а по мнению мужчины это случилось в 4 часа утра. Ушёл преступник примерно в 05:15, сообщение в полицию поступило через 10 минут и первый полицейский патруль оказался на месте преступления чуть ранее 05:30.
В нападении, совершенном в ночь на 2 апреля, немалое удивление вызвала та наглость, что продемонстрировал преступник… И его эффективность. Залезть тихой ночью в запертый дом, в котором спят два взрослых человека, двое детей и громогласный пудель, не разбудив ни их самих, ни соседей — это задача нетривиальная. И преступник с нею справился безукоризненно!
Осмотр дома показал, что насильник сумел снаружи отжать два стопора, расположенные на противоположных сторонах поднимающейся рамы в окне одной из пустовавших комнат, выходившей во двор. Эти два стопора фиксировали раму в крайнем нижнем положении. Чтобы проделать эту хитрую операцию, преступник в двух местах стесал довольно большой участок рамы, после чего ввёл в получивший зазор лезвие ножа, которым и осуществил необходимую манипуляцию со стопорами. Для такой работы надо было иметь острый инструмент вроде ножа или стамески, но кроме того, ещё и определенную смелость. Ведь если бы хозяин дома застал преступника за этой работой, то последний вполне мог получить пулю в лоб!
Поначалу сотрудники службы шерифа округа Сакраменто отказывались поверить в то, что нападение на Дэйну Форсайт и Ли Квока является делом рук таинственного насильника. Отрабатывалась версия, что на самом деле это было ограбление, а изнасилование хозяйки дома явилось лишь своего рода экспромтом преступника, так сказать, маленьким подарком самому себе. Однако после детальных допросов потерпевших, проведенных с интервалом в трое суток, стало ясно, что произошедшее однозначно является делом рук насильника из восточного Сакраменто. На это указывало огромное число повторяющихся деталей, о которых знал только Гиена, например: 1) порядок связывания («руки за спиной» -«ноги в области лодыжек» -«повязка на глазах из полотенца»), 2) речь (шёпот со стиснутыми зубами), 3) содержание обращений к потерпевшим и их лексическая схожесть в разных эпизодах («мне нужны ваши деньги и я не причиню вам вреда»), 4) использование детского масла в начале изнасилования и общая последовательность сексуальных манипуляций и т. д. и т. п. При этом стал очевиден рост уверенности преступника в своих силах, теперь он действовал смелее и энергичнее, чем раньше, что проявилось не только в выборе «сложной мишени», в качестве объекта посягательства, но и сексуальных экспериментах (обувание на ноги женщины туфель на каблуках, использование стула, оральные ласки и пр. нюансы).
Кстати, в этом случае никаких чудес, связанных с размером пениса насильника, не произошло. Потерпевшая уверенно сообщила о весьма небольших размерах его полового органа, который по её оценке в состоянии эрекции не превышал 5 дюймов (т.е. 12 см.) и оказался довольно тонким.
Осмотр дома показал, что преступник не взял деньги, которые вынул из кошельков Дэйны и Ли, 126$ остались лежать на столешнице в кухне. А вот «кодеин» исчез…
Другой интересной деталью оказались два кусочка жевательной резинки, найденные на полу в кухне. Никто из обитателей дома вечером 1 апреля не жевал резинку и уж тем более, не плевал её под ноги, а потому, логичным было предположить, что появление жевательной резинки связано с нападением. Оба кусочка были взяты для медико-биологического исследования, по результатом которого стало ясно, что на образцах присутствует человеческая слюна. По слюне удалось установить группу крови человека, жевавшего резинку — это была кровь группы А (т.е. вторая). Но… к тому моменту следствие уже знало, что насильник из восточного Сакраменто является невыделителем! А это значит, что по его слюне невозможно установить группу крови!
Выявленное противоречие находило единственное объяснение в предположении, согласно которому Гиена принёс с собою и оставил на месте преступления жевательную резинку, которую не жевал. Он где-то её подобрал и умышленно бросил на кухне, надеясь дезориентировать следствие. При этом он действовал наобум и не знал группу крови человека, жевавшего резинку, а потому по странной игре случая она совпала с его собственной. Любопытный казус, не правда ли? Это предположение, кстати, подтвердил и допрос Дэйны, уверенно заявившей, что запаха жевательной резинки она от насильника не чувствовала.
Разумеется, криминалистов заинтересовали и два стакана, из которых пили молоко. Дэйна, заходившая перед сном на кухню последней, утверждала, что этих стаканов в 2 часа ночи там не было. Логично было предположить, что молоко пил преступник, однако ни следов губ на краях стаканов, ни микроследов слюны обнаружить не удалось. Объяснить это можно было тем, что преступник на самом деле не пил из этих стаканов, а только наливал в них молоко, которое выливал затем в мойку. И проделывал он эти манипуляции, опять-таки, с целью запутать следствие.
Примерно через час с момента появления первых полицейских, к дому прибыл кинолог с собакой. Собака уверенно взяла след и отвела полицейских к тому месту, где преступник скорее всего сел в автомобиль. Это произошло примерно в 300 м. от дома Форсайт, там на дороге даже остались следы свежего машинного масла. Немедленно были опрошены жители ближайших домов, которые должны были видеть машину, оставленную на этом месте с вечера. И некоторые свидетели действительно обратили внимание на незнакомый седан тёмного цвета с характерным громким выхлопом. Это была большая удача, машина оказалась приметной, с подтекавшим маслом и поврежденным глушителем!
Полиция шла по следу преступника в буквальном смысле, казалось, ещё чуть-чуть и удастся взять преступника в ближайшие часы. Если бы кто-то из свидетелей запомнил хотя бы несколько символов из номерного знака, эта книга, скорее всего, никогда бы не была написана! Но нет… пасьянс не сложился! Ни тип автомашины, ни её номерного знака полиция установить так и не смогла.
Во время допросов потерпевших большое внимание было уделено внешности напавшего. Рассказы Дэйны и Ли оказались довольно схожи: по их оценкам преступник имел рост около 175 см., его возраст составлял около 25 лет, т.е. это явно был не юноша старшего школьного возраста. Дэйна обратила внимание на крепкие мускулистые ноги насильника, такие ноги обычно имеют велосипедисты. Ноги покрывали густые волосы, в верхней части бёдер, ближе к паху, волосы как будто бы были подбриты. Нападавший не казался атлетом, он выглядел худощавым, имел хорошую фигуру, был пропорционально сложён.
Рассказывая о том впечатлении, которое оставил насильник, Дэйна сообщила детективам, что по её мнению этот человек не чувствовал запахов. Это было очень любопытное заявление и к нему следовало прислушаться. Женщина уточнила, что после полового акта с Ли около 2 часов ночи она не приняла душ и не подмылась, а осталась в кровати и уснула. Дэйна и её любовник не практиковали прерванный половой акт и не использовали презерватив по той причине, что от беременности женщина предохранялась медикаментозно. Другими словами, сперма Ли осталась как на Дэйне, так и внутри неё. Это было, конечно, не очень гигиенично, но как говорится, хозяин — барин… точнее, хозяйка. В силу указанной интимной причины, в момент нападения промежность Дэйны должна была иметь весьма специфический и, скажем прямо, неаппетитный запах. Женщина была потрясена тем, что насильник стал истово её лизать — это было вообще ни на что не похоже. Дэйна прямо сказала детективам, что по её мнению так мог себя вести только человек, совершенно не ощущавший запах чужой спермы.
Известно, что обоняние мужчины гораздо ниже женского, некоторые врачи даже говорят, будто оно понижено примерно в 10 раз. Бессмысленно спорить здесь о цифрах, тем более, что речь идёт совершенно о другом, но не подлежит сомнению, что даже среднестатистический здоровый мужчина способен почувствовать запах немытого тела, сопутствующих половому акту выделений и уж тем более спермы. Однако, насильник ничего этого не почувствовал и полез к жертве со своими в высшей степени неуместными ласками. По мнению Дэйны, преступник имел серьёзные проблемы с обонянием. Подобное предположение выглядело обоснованным, хорошо соответствовала известным к тому времени особенностям дыхания Гиены и игнорировать его вряд ли было бы правильно.
Серьёзные нарушения обоняния могли быть обусловлены разными причинами, главные из которых — заболевания носа и носовых пазух (аллергии различного происхождения, полипоз пазух, синусит), бронхиальная астма и эндокринные заболевания. Есть и другие причины для подобного рода отклонений, но они весьма специфичны и редки, например, отравление кадмием, или болезни Паркинсона и Альцгеймера, множественный склероз и т. п. серьёзные поражения нервной системы — очевидно, это не наш случай. Все остальные варианты снижения восприимчивости запахов, вроде курения или плохой гигиены зубов, не приводят к полной утрате обоняния. А в данном случае речь должна идти именно об этом.
Как бы там ни было, Дэйна Форсайт сообщила следствию очень ценную информацию к размышлению. Некоторые основания подозревать существование у преступника какого-то нарушения, связанного с верхними дыхательными путями, уже имелись, теперь же было получено недвусмысленное подтверждение этому.
Информация о нападении 2 апреля в средства массовой информации не была передана.
Лишь 15 мая 1977 г. пресс-секретарь службы шерифа Билл Миллер сделал сообщение для прессы, посвященное нападению на Дэйн Форсайт. К тому времени произошли другие весьма знаменательные события, о которых мы вскоре скажем, так что сообщение Миллера во многом уже утратило актуальность. На это, думается, и был сделан расчёт — правоохранители явно не хотели, чтобы обыватели заподозрили связь между сообщением для прессы от 8 марта и изнасилованием 2 апреля. Напомним, что в заявлении от 8 марта представитель службы шерифа весьма неосмотрительно сказал, что насильник никогда не нападал в тех случаях, когда в доме находился мужчина. И вот по прошествии четырёх недель Гиена такое нападение совершил! Он словно захотел показать всем, что не вовсе боится мужчин и взять его «на слабо» не получится. Трудно сказать, подозревали ли калифорнийские правоохранители, что между неуместной сентенцией пресс-секретаря службы шерифа и беспримерной по наглости вылазкой насильника имеется связь, но скорее всего, о подобном они задумывались. Параллель напрашивается довольно очевидная. И то, что правоохранители скрывали факт нападения на Форсайт и Ли почти полтора месяца, косвенно эту догадку подтверждает.
Однако, пресс-секретарь службы шерифа, судя по всему, был человеком из разряда тех, которым в любой ситуации лучше жевать, чем говорить. Миллер явно не сделал выводов из допущенной в марте ошибки и в своём майском сообщении допустил новую очевидную бестактность в адрес преступника. Признав, что тот является весьма квалифицированным взломщиком, Миллер сказал такое, чего сколько-нибудь профессиональный следователь не произнёс бы перед журналистами никогда. Говоря об изнасилованиях, совершаемых Гиеной, пресс-секретарь выразился в том духе, что тот «демонстрирует на жертвах всевозможные формы сексуальных извращений» (дословно: «he has committed varios kinds of sex perversion on his victims»). Делать такого рода уточнения для журналистов и обывателей совершенно незачем — такого рода комментарии лишь усиливают панику и ничем не помогают в изобличении преступника.
Но главная проблема в подобных сентенциях кроется вовсе не в реакции обывателей, а в том, как на сказанное отреагирует сам преступник. Агрессивность и жестокость серийных преступников по мере наработки ими опыта и уверенности в своих силах только растут — это явление давно известно и хорошо объяснимо. Но лишний раз подогревать злобу преступника совершенно незачем. Очевидно, что даже самому упоротому, явному и бесспорному извращенцу не понравится, когда о нём станут говорить как об извращенце, ведь коннотация этого понятия несёт безусловный отрицательный и оскорбительный смысл. Причём, сам преступник вполне может отдавать себе отчёт в том, что с ним что-то не в порядке, но одно дело понимать это внутри себя и совсем другое — слышать, когда так о тебе станут говорить другие.
При этом важно отметить, что до сих пор преступник действовал довольно гуманно и насилие с его стороны носило очень дозированный характер. Он ведь мог творить со связанными людьми полнейший беспредел. Любой криминалист, следователь и криминальный психолог, работавший с жертвами сексуальных преступлений, прекрасно понимает, что вагинальное изнасилование пенисом длиной 7 см. или 10 см. — это отнюдь не самое страшное, что может сотворить насильник с жертвой. Если вместо пениса в ход пойдут бутылки, кухонные скалки, бейсбольные биты и т. п. аксессуары, то телесные повреждения окажутся совсем иными, и далеко не факт, что жертва после таких манипуляций вообще сможет выжить. Да, по меньшей мере трижды насильник сильно избивал оказывавших сопротивление женщин, но каждый раз подобное физическое насилие не носило чрезмерный характер и прекращалось сразу же, как только заканчивалось вызвавшее его противодействие. В римском праве существовало понятие, гласившее: «beneficium latronis non occidere» («благодеяние разбойника — не убить жертву»). Смысл его заключается в том, что сдержанность преступника в применении насилия должно расцениваться как смягчающее обстоятельство. И это понятие безоговорочно подходит к ситуации с изнасилованиями в восточном Сакраменто.
С точки зрения криминологии и следственной практики не может вызывать сомнений, что с течением времени преступления Гиены должны были становиться всё более продолжительными и жестокими. Пресыщение, накопление криминального опыта, рост уверенности в своих силах должны были толкать его на усложнение поведенческой модели и обуславливали потребность в более изощренных сексуальных «играх». Процесс подобного видоизменения поведения сексуальных преступников в сторону роста жестокости известен давно и исключений не имеет. Но правоохранительные органы не должны своими безрассудными действиями подталкивать преступника к усилению агрессии. А Миллер, оскорбляя Гиену, именно это и сделал…
Пресс-секретарю совершенно незачем было задевать самолюбие преступника, пусть даже и в неявной форме. Один раз Миллер уже подразнил Гиену, усомнившись в его мужественности и жертвами его после этого стали два человека. Теперь Миллер допустил новую бестактность и расплатиться за неё предстояло другим. Поведение пресс-секретаря службы шерифа явилось примером вопиющей глупости и некомпетентности, этот человек явно находился не на своём месте и своими перлами лишь наносил вред проводимому расследованию.
Что и подтвердили последовавшие события.
