Как уже упоминалось ранее, 15 мая 1977 г. служба шерифа округа Сакраменто официально признала тот факт, что серийный насильник, осуществляющий дерзкие ночные вторжения в дома жителей восточной части округа, нападает не только на одиноких женщин, но и на семейные пары. К тому времени было совершено уже 5 подобных нападений — 2 апреля, 15 апреля, 3 мая, 5 мая и 14 мая — но из невнятных сообщений газет и телевидения, узнать эту немаловажную деталь не представлялось возможным. С подачи правоохранительных органов журналисты выпячивали несущественные детали, но при этом не сообщали жителям округа Сакраменто то, что им действительно следовало бы узнать.

Например, имело бы смысл рассказать о том, как можно простейшими подручными средствами обезопасить себя и своих близких от внезапного вторжения в комнату вооруженного чужака. Или на какие нюансы следует обратить внимание при укреплении дверей и окон. Имело бы смысл проинструктировать население о порядке действий при обнаружении в доме постороннего человека в условиях отсутствии телефонной связи… Можно было бы много чего сказать людям дельного, но — увы! — вместо этого полицейские и журналисты упражнялись в рассуждизмах о том, кем должен быть насильник и где именно он мог бы проживать? Какой практический толк для рядового обывателя крылся в этой болтовне понять невозможно…

Многословные обсуждения в теле- и радиоэфире, начавшиеся 15—16 мая, не принесли никакой практической пользы и лишь привели к росту напряженности и панических настроений среди жителей восточных городов округа. За период с 1 января по 10 мая 1977 г. оружейные магазины официально продали чуть более 2600 единиц огнестрельного оружия и ещё почти 300 — всего за два дня 15—16 мая. Такова была цена т.н. журналистской бдительности.

Однако, работа официальных борзописцев имела и совсем иной итог, гораздо более зловещий и опасный для всех. Те обсуждения и разговоры, что полились вдруг из всех утюгов и фритюрниц вызвали крайнее неудовольствие Гиены. Это было совсем не то, что он хотел бы услышать о себе: тон газетных публикаций и репортажей теле- и радиожурналистов показался ему оскорбительным и недопустимым. Преступник отреагировал и сделал это так, как никто не ожидал.

Супруги Джоан и Фрэнк Розалли (Joan Rossalli, Frank Rosalli) проживали в доме на Сэндбар-сёркл (Sandbar сircle) в Кармайкле практически в самом эпицентре активности Гиены. Сэхндбар-сёркл являлся кольцеобразной улицей, расположенной в непосредственной близости к зеленой зоне в пойме реки Америкен. Расстояние от дома Розалли до мест нападений насильника летом и осенью 1976 г. в Ранчо-Кордова не превышало 3,5 км, а до мест нападений в Кармайкле было и того меньше. Супруги оказались в числе первых, кто узнал о появлении серийного насильника, поскольку Фрэнк Росалли работал в той самой школе, в которой сержант Ричард Шелби 4 ноября 1976 г. сделал первое публичное заявление, предостерегавшее жителей района. Фрэнк не просто присутствовал на том собрании — он был в числе его организаторов и открывал его вступительным словом…

Чета воспитывала двух детишек — мальчиков 4 и 2 лет. Супруги являлись этническими итальянцами, но если 26-летняя Джоан родилась и выросла в США, то Фрэнк приехал в страну для обучения в университете, после окончания курса в котором остался на постоянное жительство. 7 мая к нему из Италии прилетел отец, т.о. к моменту описываемых событий в доме Розалли на Сэндбар-сёркл находились пятеро: Джоан и Фрэнк, их двое сыновей и свёкор.

Вечером 16 мая, в понедельник, дед с внуками отправился спать около 22 часов. Джоан и Фрэнк после этого ещё час смотрели ТВ-шоу, после чего также стали готовиться ко сну. Свет в своей спальне они погасили примерно в 22:45 и быстро уснули. Джоан разбудил свет сильного фонаря, направленный прямо в глаза, этот же свет разбудил и Фрэнка, но тот притворился будто спит. Мужчина сразу понял, что в комнате находится Гиена, и интуитивно посмотрел на часы — они показывали 01:36 17 мая.

Географическая локализация нападений насильника из восточного Сакраменто с июня 1976 г. по май 1977 г. Числа указывают очередность преступных посягательств в их хронологической последовательности, штрихованная область А обозначает район в г. Ранчо Кордова, в котором на площади менее 0,5 км 2  имели место пять нападений (1, 3, 6, 8 и 15 в порядке совершения). Нападение в ночь на 17 мая (эпизод №21) произошло в той самой части Кармайкла, с которой была связана активность Гиены в самом начале его «сериала» (эпизоды 2 и 7 в июле и октябре 1976 г.). Удаленность от мест совершенных ранее преступлений не превышала 800 м. Преступник вернулся в хорошо изученный район, подобно тому, как волк возвращается в овчарню, в котором ему удалось однажды поживиться добычей.

Преступник проник в спальню через стеклянные раздвижные двери, ведущие во двор. Они были заперты весь день и перед сном Фрэнк Розалли проверил их ещё раз. Тем не менее, преступник умудрился открыть замок столь тихо, что не разбудил спавших в нескольких метрах людей…

Джоан, перепуганная лучом света, направленным в глаза, вскрикнула и накрылась одеялом, на что преступник тут же отреагировал, пригрозив, что убьёт всех, находящихся в доме, если женщина будет шуметь. Неизвестный в светло-серой лыжной маске на голове и с пистолетом в правой руке говорил свистящим шёпотом и как будто бы задыхался. Кроме того, в минуты волнения он начинал явственно заикаться.

Поскольку Фрэнк продолжал прикидываться спящим, преступник приказал женщине разбудить его и связать руки шнурками. Для этого он сделал пару шагов к кровати и бросил на одеяло обувные шнурки. Затем преступник вернулся обратно к дверям и, дабы привлечь внимание Фрэнка, постучал стволом пистолета по стеклу. Звук получился довольно громким… Прикидываться дальше не имело ни малейшего смысла, и мужчина поднялся с кровати, но неизвестный тут же направил на него пистолет, приказал лечь обратно и повторил угрозу убить всех, находящихся в доме, если его приказы не будут выполняться.

Фрэнку пришлось лечь.

Преступник наблюдал за тем, как Джоан связывает запястья рук мужа, и пару раз потребовал, чтобы она затянула узлы потуже. После этого преступник велел женщине лечь на живот и лично связал ноги Фрэнка. Мешавший ему пистолет преступник положил на голову связанному мужчине. Когда Фрэнк сделал попытку заговорить с неизвестным, тот приставил нож к его горлу и заявил, что убьёт его без колебаний, если мужчина попробует ещё раз что-то сказать без разрешения.

Затем преступник подступил к Джоан и связал её в той же манере, что и Фрэнка, т.е. сначала руки, потом — ноги. Глаза жертвам Гиена закрывать не стал. В спальне было довольно темно, так что лишнего увидеть жертвы не могли при всём желании. Покончив со связыванием, преступник неожиданно вышел во двор и загремел там какими-то железками. Видимо, во дворе стояла его сумка или коробка с инструментами. По-видимому, он прятал связку отмычек, которыми пользовался для открытия стеклянных дверей… Покончив с этим, преступник вернулся в спальню и положил на край плеча Фрэнка монету, которая грозила скатиться на пол при неловком движении. Неизвестный шёпотом пояснил, что если он услышит её звон, то без колебаний застрелит Джоан.

После этого он вышел из спальни и отсутствовал около получаса. Супруги слышали его шаги в гостиной и на кухне, но в целом преступник двигался очень аккуратно и почти не шумел. Он так и не разбудил отца Фрэнка и детей.

Вернувшись в спальню, преступник заявил Джоан, что не нашёл её кошелька и спросил, где хранятся деньги? Не дожидаясь ответа женщины, он рывком усадил её на кровати, развязал ноги и велел показать, где спрятаны деньги. Перед тем, как выйти из комнаты, преступник ещё раз обратился к Фрэнку с угрозами.

Джоан отвела преступника на кухню и показала, где спрятан конверт с семейными деньгами (сугубо для справки — он находился в холодильнике, в поддоне с зеленью). Гиена забрал наличные себе, после чего повёл женщину в гостиную, где заставил лечь на диван лицом вниз и связал ноги. В комнате уже была включена настольная лампа, абажур которой оказался завешен полотенцем — увидев это, Джоан поняла, что преступник подобным образом попытался придать обстановке «интимность». Хотя преступник был без маски, женщина не успела его как следует рассмотреть, поскольку он завязал её лицо полотенцем.

Оставив Джоан на несколько минут в одиночестве, Гиена сходил на кухню, взял там несколько предметов из чайного сервиза и отнёс их в спальню, где поставил на спину Фрэнка. Последовала очередная порция угроз, но это были только слова — преступник ни разу не ударил пленника и не унизил его каким-либо иным действием.

После этого Гиена направил свои стопы на кухню и потратил некоторое время на утоление голода. Связанные жертвы слышали, как шелестит упаковка сыра и открываются банки с напитками…

Преступник вернулся к Джоан и заявил, что ему нужно больше денег и он точно знает, что в доме имеются деньги помимо тех, что уже найдены. Не дожидаясь ответа женщины, неизвестный разразился бранью и угрозами в её адрес, в ответ на которые Джоан простодушно заявила, что у них есть бутылка, почти заполненная «даймами» — 10-центовыми никелевыми монетами. Ответ звучал издевательски, но являлся чистой правдой, других денег в доме действительно не было. Мелочь преступника не заинтересовала, он даже не стал спрашивать, где же эта бутылка находится?

Какое-то время он бесцельно бродил по дому, а затем вернулся в гостинцу и сел верхом на бёдра Джоан, лежавшей на животе. Вложив свой пенис в её ладонь, преступник приказал возбуждать себя, одновременно прижав нож к горлу жертвы. Затем он потребовал оральных ласк, а после них развязал ноги Джоан и совершил половой акт в традиционной форме. Преступник несколько раз называл женщину по имени, словно старый знакомый, но она осталась в твёрдой уверенности, что никогда не встречалась с ним ранее. Её имя он мог узнать из документов, лежавших в кошельке, который преступник вне всяких сомнений открывал.

После семяизвержения насильник вновь связал ноги женщины и опять отправился на кухню. Казалось, он пришёл в хорошее настроение и успокоился. Оставался он на кухне довольно долго, опять хлопал дверцей холодильника и шелестел упаковками продуктов, но в течение этого времени неоднократно заглядывал в спальню, дабы проконтролировать Фрэнка Розалли. Потом он вновь подошёл к Джоан, и теперь от его прежнего благодушия не осталось и следа. Преступник был чем-то чрезвычайно взбешён, и женщина могла лишь догадываться, что именно вывело его из равновесия. Джоан не сразу разобрала шёпот преступника, но в конце концов поняла, что насильник бранится в адрес журналистов, которых называл самыми нелестными эпитетами. С немалыми потугами он сформулировал-таки свою мысль, которая сводилась к следующему: Джоан должна будет передать журналистам, что он убьёт в следующий раз двух человек, если не увидит о себе статьи в газетах и репортаж по телевидению. Преступник выражался путано и притом явственно заикался, в точности так, как в самом начале нападения.

Джоан не понимала, что послужило причиной гнева преступника, но её до некоторой степени успокоило данное им поручение — судя по всему, он не планировал её убивать.

Преступник же после произнесения сбивчивого монолога поставил на спину Джоан чайную чашку и блюдце, после чего отправился в спальню и повторил свою косноязычную речь перед Фрэнком Розалли. Фрэнк выслушал Гиену и лаконично заверил, что обязательно передаст его слова журналистам.

Насильник как будто успокоился. Он заявил, что хочет попить пива во дворе, но пленники не должны двигаться, потому что он ещё не уходит. После этого неизвестный вышел из дома.

Прошла минута-вторая-третья… Джоан решила, что насильник убежал и начала потихоньку вставать с дивана. Она стала коленями на пол и уже собралась столкнуть со спины чайную чашку с блюдцем, как в гостиную внезапно вошёл преступник. Его опять снедала беспричинная ярость, и он шептал себе под нос ругательства. Женщина уже мысленно попрощалась с жизнью, поскольку была уверена, что насильник убьёт её без промедления, если поймёт, что она пыталась подняться с дивана. Поэтому Джоан интуитивно поступила единственно правильным образом: не дожидаясь, пока преступник сообразит, что она сползла с дивана, женщина проговорила: «Я помню, что ты сказал и обязательно передам твои слова журналистам!»

Преступник на секунду задумался и как будто успокоился. «Именно этого я и хочу», — заявил он Джоан и вышел из гостиной. Похоже, он не понял, что застал женщину при попытке бегства.

Перепуганная произошедшим, женщина боялась пошевелиться. Но очень скоро активизировался Фрэнк Розалли — он стал по-итальянски кричать, зовя отца на помощь (отец не знал английского языка). При этом сын предупредил отца, чтобы тот был осторожен, рядом находится преступник с пистолетом. Отец, сообразив, что сын и невестка попали в беду, вооружился бейсбольной битой и стал тихонько продвигаться по тёмному дому в сторону гостиной. Войдя в неё, он едва не набросился на находившихся там вооруженных людей — это были соседи, мужчина и две женщины, также услыхавшие крики Фрэнка, и бегом примчавшиеся на помощь. Соседи были вооружены огнестрельным оружием — пистолетом и помповым ружьём — и если бы отец набросился на них с битой наперевес, то неизвестно, чем мог бы закончиться ночной инцидент. Над этим можно посмеяться, но в реальности ситуация была очень напряженной и неопределенной, а именно такие нюансы чреваты обычно самым непредсказуемым развитием.

Итак, к месту преступления сбежались соседи и свёкор, которые совместными силами освободили связанных Джоан и Фрэнка и вызвали полицию. Дежурный офицер зафиксировал телефонный звонок в 03:51, т.о. продолжительность нападения составила несколько более 2 часов. Потерпевшие сразу сообщили, что на них напал насильник из восточного Сакраменто, поэтому данное происшествие изначально рассматривалось как очередной эпизод «сериала» Гиены.

Немедленно в дом Розалли был вызван кинолог с собакой. Работа его оказалась не бесполезной. Собака уверенно взяла след, провела полицейских в гараж, покрутилась там, залаяла перед автомобилем Джоан, а когда его открыли, запрыгнула внутрь. Ткнувшись мордой в «бардачок», собака покинула салон машины, вернулась во двор, несколько раз забежала в дом и опять вышла наружу… Собака очень точно воспроизвела последовательность перемещений преступника — тут, кстати, нельзя не удивляться чрезвычайной остроте обоняния собак и их способности понимать того, чего ждёт работающий с ними человек. В конечном итоге ищейка прошла во двор, а далее через калитку помчалась на Сэндбар-сёркл и потеряла след на удалении около 80 м. от дома. Там, очевидно, преступник сел в автомобиль.

Никогда прежде Гиена не оставлял машину столь близко к месту посягательства. Понятно почему — машину могли запомнить соседи, а это потенциально грозило разоблачением. Однако, в этот раз Гиена своему правилу изменил… Почему? Следственным работникам пора уже было самым серьёзным образом задуматься над тем, как преступник прибывает к месту своего посягательства и на чём покидает его, но на самом деле никаких здравых идей на сей счёт у детективов в тот момент не имелось. Поэтому запомним сейчас этот вопрос, ибо в следующей главе нам придётся уделить ему некоторое внимание и высказать соображения, явно оставшиеся «за кадром» в мае 1977 г.

Благодаря работе кинолога стало ясно, что преступник перед тем, как влезть в дом, проник в гараж и изучил содержимое «бардачка» автомашины Джоан Розалли. Это было интересное открытие, но отнюдь не единственное. Осмотр двора позволил обнаружить там три упаковки из-под крекеров и сыра и две пустые пивные банки. Упаковка из-под еды — копченого бекона и чипсов — а также пустая банка из-под пива, оказались найдены и на кухне. Когда детективы стали расспрашивать Джоан и Фрэнка о перемещениях преступника по дому, то оказалось, что последний провёл большую часть времени на кухне. При этом Джоан подчеркнула, что не чувствовала запаха спиртного от насильника, в то время, как мужчина, выпивший три банки пива, согласитесь, распространяет вокруг себя вполне узнаваемое амбрэ. Женщина подчеркнула, что преступник действительно жадно ел, он казался буквально одержим едою; с одной стороны, он хотел совершить половой акт с Джоан, а с другой — ему хотелось поскорее убежать на кухню и сожрать там ещё один крекер. Это выглядело не то, чтобы инфантильно, а просто дико… Другими словами, если мужчина решается на изнасилование, то крекер и бекон — не главные фетиши в его жизни.

Потерпевшие сумели дать его более-менее подробное описание, пожалуй, самое подробное из всех, что следствие получало до этого. Прежде всего, супруги Розалли без малейших колебаний высказались относительно возраста преступника — по их мнению, это был вполне зрелый мужчина, явно за 25 лет, а скорее всего, около 30. Рост насильника, согласно описанию супругов, оказался сравнительно невелик — не более 175 см., а скорее даже пониже — около 173 см. Ноги его были очень мускулисты и покрыты густыми волосами. Джоан полностью подтвердила сообщения предыдущих жертв Гиены, заявлявших о весьма скромных размерах его полового органа, по её словам, тот действительно был очень небольшим, едва ли более 5 дюймов (т.е. менее 13 см.). Хотя преступник говорил шёпотом, голос его казался довольно высоким, напавший осознанно искажал его, пытаясь сделать более низким и угрожающим. В общем, это был в лучшем случае тенор, но никак не баритон и точно не бас… В моменты крайнего раздражения этот человек начинал как будто задыхаться и делал короткие вдохи — эта деталь заставляла подозревать, что Гиена страдает от астмы. Другая интересная деталь в описаниях Джоан и Фрэнка Розалли оказалась связана с заиканием — в моменты возбуждения преступник начинал заикаться и с его стороны это не было имитацией. Супруги посчитали, что напавший действительно был некогда заикой, но дефект его речи в значительной степени оказался устранён работой хорошего логопеда. В обычной обстановке, оставаясь спокойным, заикание преступника оставалось практически незаметным.

Рассказывая о действиях насильника, Джоан подчеркнула его аккуратность в обхождении с нею. Преступник не причинил ей боли и даже был «почти нежен». А вот в отношении Фрэнка он был настроен куда более агрессивно. В целом, Джоан во время нападения не очень переживала за себя, она чувствовала, что преступник не будет её убивать, но вот за безопасность мужа она боялась. Угрозы Гиены расправиться над жертвами при следующем нападении Джоан восприняла со всей серьёзностью, она была уверена, что это не бравада и не пустая болтовня.

Удивительно, но в руководстве полиции штата нашлись люди, воспротивившиеся тому, чтобы передавать в средства массовой информации сообщение о новом нападении насильника из восточного Сакраменто. Уступка требованию Гиены могла быть расценена преступником как слабость правоохранительных органов. Угроза убить казалась шантажом, на который поддаваться не следовало ни при каких обстоятельствах, поскольку преступник, морально готовый убивать, совершит убийство в любом случае… Представители Департамента юстиции придерживались иной точки зрения. По их мнению, если преступник заявлял о готовности воздерживаться от крайних форм насилия, то такую готовность надлежало всячески поддерживать и ни в коем случае не игнорировать высказанные угрозы. Трудно сказать, какая бы точка зрения возобладала в конечном итоге, но определяющим в этом споре оказалось заявление Фрэнка Розалли, который сообщил полиции, что свяжется с журналистами самостоятельно, если только правоохранительные органы попытаются скрыть от прессы угрозу насильника.

В конце концов, днём 17 мая была собрана пресс-конференция, в которой помимо сержанта Ричарда Шелби принял участие и заместитель окружного шерифа лейтенант Фред Риз (Fred Reese). Это был один из опытнейших сотрудников службы, заступивший на стезю защитника правопорядка ещё в 1955 г., в возрасте 22 лет. До этого Риз некоторое время подрабатывал моряком на кораблях торгового флота. До 1970 г. он возглавлял уголовный розыск службы шерифа, но затем ему поручили надзор за строительством женской тюрьмы. Риза было решено направить на пресс-конференцию ввиду его непричастности к розыску Гиены и неосведомленности о деталях расследования. Тем самым на корню устранялась опасность неосторожной оговорки.

Тем не менее, заявления лейтенанта Риза в во время общения с журналистами вряд ли можно считать удачными. Он назвал насильника «параноидальным шизофреником», чего делать, разумеется, не следовало. Во-первых, ставить такого рода диагнозы без надлежащего освидетельствования профильными специалистами, мягко говоря, некорректно. А во-вторых, даже если Гиена и являлся шизофреником, заявлять об этом во всеуслышание было плохой идеей. Указание на психическое заболевание могло быть расценено преступником как диффамация, публичное оскорбление, а служба шерифа в тот момент находилась не в том положении, чтобы уязвлять самолюбие насильника.

Трудно сказать, о чём именно думали должностные лица, инструктировавшие Риза перед выступлением, но подумали они плохо. В последующие дни журналисты активно обсуждали слова Риза и, разумеется, обращались за комментариями к психиатрам. Последние с готовностью отзывались на все обращения и в теле-радио- и газетных интервью наговорили много всякого. Они договорились даже до того, что объявили, будто таинственный насильник является на самом деле гомосексуалистом, стыдящимся своей гомосексуальности и пытающимся её отрицать. Один из психиатров использовал даже довольно необычное словосочетание «гомосексуальная паника» (буквально «a homosexual panic»), которое, по его мнению, объясняло логику Гиены. Преступник, дескать, осознал собственную гомосексуальность, но он стыдится признаться в ней самому себе и потому совершает изнасилования женщин. Тут только руки остаётся развести от недоумения и вспомнить первого президента России с его незабвенным «вот такая вот, понимаешь ли, загогулина»…

Это, конечно, редкостная чушь и удивительно даже, почему правоохранительные органы не обратились к средствам массовой информации с просьбой воздерживаться от оценок личности преступника. Такая просьба была бы разумна и оправданна, глядишь, и обошлись бы газеты и телевидение без подобной белиберды. Гиена не являлся гомосексуалистом, и в его поведении никаких гомосексуальных тенденций не просматривалось. Он совершенно игнорировал связанных мужчин и весь его интерес оказывался сосредоточен исключительно на женщинах, причём в весьма узком «диапазоне приемлемости жертвы», о чём в своём месте уже говорилось. Если бы преступнику мужчины были интересны в качестве объектов сексуального посягательства, то это непременно нашло бы выражение в поведенческих актах. Таковые, кстати, могли быть не обязательно явно сексуальными, но даже демонстративное унижение можно было бы истолковать как содержащее сексуальный подтекст. Но насильник не проделывал со связанными мужчинами ничего особенно унизительного: не засовывал в ректум бутылки, не мочился на них, не плевал в глаза… Преступник лишь устранял потенциальную угрозу, исходившую от мужчин — не более того! Причём, делал он это весьма щадяще и дозировано, на что мы также указывали в своём месте.

Если по мнению калифорнийских психиатров такое поведение выдает в преступнике гомосексуалиста, то невольно рождается вопрос: а как по мнению этих якобы специалистов вообще должен вести себя гетеросексуальный преступник? Объективности ради, правда, следует сказать, что в последующие дни измышления о гомосексуальности насильника опровергались некоторыми другими психиатрами, публично заявившими о несогласии с такого рода оценками. И то ладно… Хотя сам факт подобной неуместной дискуссии, затеянной, напомним, с подачи полиции, в создавшейся обстановке лишь вредил проводимому расследованию.

Касаясь публикаций в калифорнийской прессе тех дней, можно упомянуть и о двух полицейских «композиционных портретах» предполагаемого преступника, распространенных во время пресс-конференции Шелби и Риза. Строго говоря, это были весьма условные карандашные рисунки, изображавшие круглолицего длинноволосого мужчину. На одном из них можно было видеть человека в трикотажной шапочке, а на другом — без головного убора с волосами, расчёсанными на прямой пробор. Надо подчеркнуть, что супруги Розалли не имели ни малейшего отношения к появлению этих полицейских творений. Рисунки были составлены на основании показаний свидетелей, видевших некого подозрительного человека, прогуливающегося возле колледжа на Америкен-ривер через несколько часов после нападения, случившегося в ночь с 16 на 17 мая. Связь этого мужчины с нападением на супругов Розалли не только не доказана, но и вообще не очевидна. Трудно сказать, чем именно этот человек насторожил видевших его, наверное, подозрения вызвала вязаная шапочка… Полицейские, опрашивавшие население, посчитали, что внешность таинственного любителя утренних моционов соответствует описанию преступника, сообщенному Эрикой Дженик, жертвой нападения в ночь на 18 марта (эпизод №15). Напомним, тогда преступник появился в маске с большим вырезом, позволявшим видеть значительную часть лица.

Эти два пресловутых «композиционных портрета» впервые представлялись широкой публике для её ознакомления с предполагаемым обликом серийного насильника. Как мы знаем, полицейские художники и ранее рисовали наброски внешнего вида преступника, руководствуясь описаниями потерпевших, но все эти «портреты» использовались для полицейской работы и не представлялись населению. Теперь же всех жителей Калифорнии власти решили проинформировать относительно облика Гиены, но… проделано это было крайне неудачно. Вместо того, чтобы показать те рисунки, что были сделаны ранее, и которыми пользовались в своей работе сами полицейские, населению предъявили «композиционные портреты», непонятно как относящиеся к преступнику. Смешнее всего то, что по прошествии месяца служба шерифа сдержанно признала, что рисунок, изображавший преступника без головного убора, мало соответствует оригиналу и вряд ли даёт представление о действительной внешности насильника.

Все эти странные телодвижения калифорнийских правоохранителей вызывают лёгкую оторопь своей непродуманностью и абсолютной бесполезностью с точки зрения практической полицейской работы. Чего они добивались, передавая в газеты «композиционные портреты» некого мужчины, нарисованные по непонятно чьим описаниям, сказать невозможно. Складывается такое ощущение, что служба шерифа хотела всех перехитрить и не разгласить тайну следствия, а в итоге перехитрила самое себя, потому что никто из жителей округа преступника в этих рисунках, разумеется, не опознал… поскольку опознать его было невозможно в принципе. Хотя разного рода сообщений от жителей округа Сакраменто, якобы узнавших по «композиционным портретам» изображенного на них мужчину, в последующие месяцы было зафиксировано более 3 тыс. Их регистрация и проверка тяжким бременем легли на службу шерифа, но тут уж правоохранителям жаловаться было не на что — сами себе дурацкую работу придумали…

Опрос жителей кварталов, прилегавших к месту преступления, дал правоохранительным органам немало пищи для размышлений. Жительница одного из домов, расположенных по соседству, сообщила, что около часа пополудни 16 мая видела позади дома Розалли подозрительный автомобиль. Сидевший за рулём мужчина не покидал машину и почти 2 часа следил за домом, который через некоторое время стал местом преступления. Человек этот был в возрасте 25—27 лет, светлый шатен, волосы его достигали воротника. Кроме того, женщина уверенно назвала марку автомашины — это был коричневый «сhevrolet еl сamino» последней (третьей) модификации. Свидетельнице было предложено пройти допрос под гипнозом и она согласилась.

Результат оказался интригующим. Во-первых, свидетельница припомнила номерной знак на бампере. А во-вторых, она описала странную эмблему на наклейке под лобовым стеклом. На эмблеме был изображен купол парашюта и ракета под ним в обрамлении какого-то венка. В тот момент этой эмблеме никто особого значения не придал, полиции для проверки оказалось достаточно номерного знака. Проверив номер и убедившись в том, что он действительно закреплён за кориченвым «шеви-эль-камино», детективы 25 мая отправились по месту проживания владельца машины.

Этого человека детективы полиции Кармайкла отыскали без особых проблем, однако, допросить его не смогли. Дело заключалось в том, что мужчина являлся военнослужащим военно-воздушных сил и не подпадал под юрисдикцию территориальных органов полиции. Оперативно-следственные мероприятия с ним могли проводить только офицеры Службы специальных расследований ВВС США (т. н. AFOSI — Air Force Office of Special Investigations, но мы для облегчения понимания будем обозначать эту организацию русскоязычной аббревиатурой ССР ВВС, т. е. Служба специальных расследований военно-воздушных сил). Владелец коричневого «шеви-эль-камино» не соответствовал описанию человека, сидевшего за рулём этой машины днём 16 мая, да он и сам признал, что в тот день автомобилем не пользовался. Мужчина любезно пояснил детективам, что иногда передаёт ключи от машины друзьям, но отказался сообщить, кто из них мог находиться за рулём 16 числа. Он предложил полицейским переадресовать все вопросы офицерам ССР, после чего заявил, что с этого момента будет разговаривать только с ними.

Полицейским пришлось уступить. В адрес Службы специальных расследований был подготовлен запрос, содержавший просьбу официально допросить владельца коричневого «шеви-эль-камино» по ряду аспектов, представлявших интерес для следствия. Также в упомянутом запросе содержался вопрос о странной наклейке, имевшейся на лобовом стекле машины. Был ли получен ответ и если да, то, что именно содержалось в его тексте, в точности неизвестно. Скорее всего, какую-то бумагу Служба специальных расследований ВВС представила, но вряд ли в этом документе имелись какие-то действительно важные для полицейского расследования детали. В этом можно быть уверенным, поскольку калифорнийские правоохранители более не интересовались владельцем коричневого «шеви-эль-камино». Можно сказать, что он выпал из поля зрения следствия и лишь много позже, спустя 4 года после описываемых событий, появится важная информация, связанная с этой автомашиной. Но сейчас мы ничего по этому поводу объяснять не станем, поскольку сие грозит сильно запутать читателя и полностью разрушит хронологию повествования. К тому времени, когда станут известны важные детали, связанные с этой автомашиной, много чего произойдёт и читатель должен видеть картину полностью.

Так что нам во II книге предстоит ещё вернуться как к этой автомашине, так и тому таинственному человеку, что сидел за её рулём около 13 часов 16 мая (подчеркнём ещё раз — это был не владелец машины). Пока же эта сюжетная петля умышленно выносится нами за «скобки» повествования, поскольку именно так и произошло в мае 1977 г.

Другое направление следствию невольно придала наблюдательность сержанта полиции штата Дэнниса Уилльямса (Dennis Williams), выезжавшего с осени 1976 г. на все места нападений Гиены и знакомого с множеством тех деталей, которые обычно ускользали от внимания детективов городских департаментов полиции. Уилльямс обратил внимание на то, что дом, расположенный по соседству с домовладением семьи Розалли, выставлен на продажу риэлтерским агенством «JB&H Realty». Установить это было совсем несложно, поскольку рекламный постер агентства был укреплён на щите возле почтового ящика, так что увидеть его могли не только жители района, но и любой автомобилист, проехавший мимо. Сержант припомнил, что упомянутое агентство уже всплывало в связи с проводимым расследованием, причём не один раз. Жертвы предыдущего нападения — чета Пис — купили свой дом через «JB&H Realty» в феврале 1977 г. А изнасилованная в ночь с 23 на 24 января Глория Оуэн (эпизод №12), разводившаяся в то время с мужем, подыскивала покупателя на свой дом и с этой целью обратилась опять-таки к услугам «JB&H Realty»!

Нельзя не признать того, что полицейские довольно поздно обратили внимание на продаваемую и арендуемую недвижимость в районах активности Гиены. Это даже выглядит непростительным! Ведь риэлтерская деятельность предоставляет отличные возможности для скрытой разведки объектов, выбранных в качестве мест нападений. Злоумышленник, действующий под видом риэлтора или его клиента, получает прекрасную возможность оценить планировку здания, вид из окон, устройство дверей, тип и количество замков, обдумать оптимальные способы скрытого проникновения… Причём объектом разведки может быть не только сам дом, предлагаемый к продаже или сдаче, но и здания по соседству. Человек, сидящий в автомашине долгие часы без всякой активности, привлекает к себе внимание, а вот риэлтор и его клиенты — нет. Их появление и исчезновения в глазах жителей района подозрений не вызывают.

Полицейские просто обязаны были обратить внимание на эти нюансы раньше, но получилось так, что лишь после двадцать первого по счёту нападения Гиены, т.е. после 17 мая, кое-какие подозрения на этот счёт стали посещать светлые полицейские умы. Это, конечно, камень в огород сержанта Шелби. Ему, как куратору расследования по линии службы шерифа, следовало бы сосредоточиться на проверке данного направления много ранее. Сержант Дэннис Уилльямс предложил обратиться к риэлторам и выяснить, осуществляли ли они сделки по адресам, расположенным неподалёку от мест нападений серийного насильника. Причём сержант настаивал на том, что справки необходимо наводить не только в «JB&H Realty», но и в других агентствах, активно действовавших в округе Сакраменто. Дело заключалось в том, что «JB&H Realty» была компанией не местной, её штаб-квартира располагалась в г. Модесто, примерно в 100 км. южнее Сакраменто, что, однако, не мешало вести фирме бурную деятельность в столичном округе. Ход рассуждений полицейского заслуживал всяческого одобрения, такая проверка могла помочь обнаружить пока что невыявленные совпадения, но… ещё до того, как план его был реализован, произошло любопытное событие, переключившее на себя внимание как полиции штата, так и окружной прокуратуры.

21 мая в службу шерифа округа Сакраменто позвонила женщина, назвавшаяся Деборой Льюис, и рассказала историю до того любопытную, что к ней домой для обстоятельной беседы немедленно отправилась группа детективов, занимавшаяся расследованием преступлений Гиены. В самом общем виде рассказ Деборы сводился к следующему.

Семья Льюис — т. е. Дебора, её муж и 13-летняя дочь — до февраля 1977 г. проживали в городе Цитрус-Хайтс на улице Мерлиндейл-драйв… да-да, в том самом доме, в котором в ночь с 13 на 14 мая произошло нападение Гиены на Джанет и Рэнди Пис (эпизод №20). Правда, сама Дебора Льюис ничего об этом нападении не знала, поскольку средства массовой информации точного адреса места преступления не сообщали. Речь, впрочем, не об этом. Примерно с декабря 1976 г. в доме Льюисов стали раздаваться странные телефонные звонки: звонивший дышал в трубку и ничего не говорил. Узнаваемо, не так ли? Впрочем, сама Дебора некоторое время не придавала значение происходившему, считая, что телефонное баловство является делом рук школьных друзей дочери. Сама дочь, правда, отрицала это, но её возражения всерьёз не принимались. При продаже дома члены семьи Льюс, разумеется, ничего не сказали новым владельцам о телефонном преследовании, и с чистым сердцем покинули Цитрус-Хайтс.

Каково же было их удивление, когда странные телефонные звонки продолжились по новому месту жительства, уже в Сакраменто! Кто бы ни занимался этими проделками, он знал о переезде семьи Льюис и знал их новый телефонный номер!

Это звучало, конечно, интригующе, но Дебора помимо этого поведала и кое-что ещё… Собственно, рассказ о телефонных звонках являлся лишь вступлением к основной части её повествования. Заявительница сообщила, что продажа дома первоначально планировалась через агентство недвижимости под названием «Branford Realty Company» — это была местная компания, зарегистрированная в городе Сакраменто. Компания дважды присылала своего представителя, который осматривал дом и придомовую территорию — это был пожилой человек, лысоватый, седовласый, с избыточным весом, он вручил Деборе визитку, и они не без пользы общались. Но в январе 1977 г. Дебора возле дома столкнулась с неким молодым человеком, который также представился агентом «Branford Realty Company» и заявил, что ему надо уточнить кое-какие детали. Человек этот почему-то не стал входить в дом, а уделил внимание наружным стенам и окнам, особенно с южной и восточной сторон, обращенных во двор. Говорливый агент расспрашивал Дебору о её муже и графике школьных занятий дочери. Особенно его беспокоил перевод дочери в новую школу, неизбежный в случае переезда, что, вообще-то, выглядело совсем уж странно для риэлтора. Его-то какое дело, верно? Вся эта болтовня показалась женщине до такой степени подозрительной, что она без лишних экивоков спросила у молодого мужчины, как его имя и фамилия и почему он тут вообще трётся, ежели дом уже дважды осмотрен представителем компании?

Мужчина не смутился, он живо вытащил из кармана визитку с логотипом агентства недвижимости «Branford Realty Company» и вручил её хозяйке дома, после чего лучезарно улыбнулся, запрыгнул в какой-то ржавый седан неопределенного цвета и умчался в туманные калифорнийские дали. Дебора до некоторой степени успокоилась… ну, в самом деле, может напрасно она с недоверием отнеслась к любезному молодому человеку? Быть может, пожилой риэлтор забыл что-то осмотреть и прислал подмастерье для подстраховки?

В общем, женщина забросила визитку в дальний угол комода и забыла о ней думать, благо событий с того январского дня произошло много. Но, читая в мае газетные корреспонденции о проделках серийного насильника, припомнила январские события, продажу дома в Цитрус-Хайтс и вытащила визитки риэлтеров. Каково же оказалось изумление Деборы, когда, сравнив визитки, она увидела, что два разных риэлтора представлялись одним именем! На эту деталь она совершенно не обратила внимания в январе, ей просто в голову не пришло сравнить визитки! А ведь кто-то из агентов по недвижимости явно врал — либо пожилой, либо молодой. Посоветовавшись с мужем, женщина позвонила в службу шерифа.

Детективы в ходе опроса Деборы Льюис установили приметы обоих риэлтеров и направились в офис «Branford Realty Company» за разъяснениями. Там ситуация отчасти прояснилась — старший из двух подозрительных агентов действительно работал в компании и дважды ездил в Цитрус-Хайтс для осмотра дома семьи Льюис. Это был 62-летний мужчина, который даже в силу своих физических кондиций, вернее, недостатка таковых, не годился на роль преступника. Он продолжал работать в компании, детективы без труда его отыскали, побеседовали с ним и получили ответы на все, интересовавшие их вопросы. По результатам его опроса все подозрения в отношении этого человека были сняты.

А вот с молодым агентом по недвижимости всё оказалось куда интереснее. В компании сообщили, что с декабря 1976 г. по апрель 1977 г. у них работал 30-летний Фрэнк Уилльям Даббинз, приехавший из небольшого курортного городка Саус-Лэйк-Тахо, расположенного примерно в 100 км. западнее Сакраменто, на самой границе с Невадой. Фрэнк показал себя не с лучшей стороны: хотя он и имел хорошо подвешенный язык и располагающую внешность, в работе оказался ленив, нерасторопен и безынициативен, постоянно опаздывал и интереса к выполняемым поручениям не демонстрировал. С ним расстались без всякого сожаления. Вопрос о том, почему Даббинз вручил Деборе Льюис визитную карточку другого сотрудника агентства, вызвал некоторое замешательство. Детективам ответили, что подобная практика в «Branford Realty Company» не приветствуется, однако, добавили, что Даббинз, возможно, ещё не получил визитки с собственной фамилией и потому использовал чужую… хотя разрешения на это не получал.

Прямо скажем, объяснение прозвучало не очень-то убедительно, и детективы службы шерифа поняли, что «копать» в этом направлении необходимо. Запрос в службу шерифа округа Эльдорадо, на территории которого находился Саус-Лэйк-Тахо, принёс немало любопытной информации о незадачливом риэлторе. Выяснилось, что 30-летний Даббинз хорошо известен тамошним правоохранителям. В возрасте 22 лет он попал в неприятную историю, ударив знакомую кастетом при попытке склонить к половому акту. Затем, испугавшись содеянного, сам же и отвёз жертву в больницу. От уголовного преследования его спасло то обстоятельство, что в крови женщины были найдены следы алкоголя и наркотиков. Впрочем, женщина утверждала, что получила их от самого Даббинса. Как бы там ни было, Фрэнк удачно выкрутился, но через пару лет усадил в автомашину автостопщицу и попытался принудить её заниматься с ним сексом. До побоев в этот раз, правда, не дошло, девушке удалось убежать, но соответствующее заявление местному шерифу поступило. Даббинз попытался устроиться в службу шерифа, но туда его не взяли ввиду отмеченной многими склонности к агрессии и неуживчивости характера. Тогда Фрэнк окончил школу частной охраны и несколько лет подвизался на ниве оказания охранных услуг. В принципе, эта работа отвечала его наклонностям — Фрэнк любил оружие, в разное время владел различными пистолетами, меняя их как перчатки, а в октябре 1975 г. приобрёл мощный пистолет «магнум» калибра.357 (т.е. 9 мм.). Напомним, что 9-мм. пулей был ранен Родни Мюллер во время неудачной погони 16 февраля. Также Даббинз на протяжении многих лет посещал клуб каратэ… Он бы мог и далее подвизаться на ниве частной охраны, но его отец, Фрэнк Даббинз-старший, принялся «выталкивать» сынка из города, говоря, что ему надо податься в «большой мир». По осени 1976 г. сынок в этот самый «большой мир» отчалил, и уже после его отъезда возникли небеспочвенные подозрения в том, что он промышлял воровством из домов.

Район озера Тахо очень живописен и по праву считается одним из лучших курортов Калифорнии. Там много отелей, гостевых домиков, шале и разного рода богатой недвижимости. На протяжении первой половины 1976 г. некоторые из пустующих объектов в тех местах подверглись разграблению, во время которых похищались большие телевизоры и дорогие аудиосистемы. По странному стечению обстоятельств человек, похожий на Фрэнка Даббинза предлагал дорогостоящую бытовую технику по ценам ниже магазинных в различных населенных пунктах в районе озера Тахо. Подозрения в адрес Фрэнка казались достаточно весомыми, но ни к какому практическому результату они не привели — Даббинз уехал из Саус-Лэйк-Тахо, а расследование краж постепенно сошло на нет…

Фрэнк имел особую примету — два вертикальных глубоких шрама с правой стороны губ. Наличие шрамов прекрасно объясняло стремление Гиены нападать в маске и ни при каких обстоятельствах не показывать даже часть лица. Фрэнк Даббинз по всем прикидкам отлично подходил на роль серийного насильника из восточного Сакраменто. Прежде всего, он имел опыт практической работы охранником — отсюда его внимание к окнам, дверям, их подпирание стульями и т. п. Помимо этого он обладал и воровскими навыками, которые отточил во время хищений из домов в районе Тахо. В плюс к этому можно добавить владение огнестрельным оружием, причём, отнюдь не одним «стволом». Портрет потенциального подозреваемого его неплохие физические кондиции, вполне достаточные для быстрого перемещения на большие расстояния, лазания через заборы, на деревья, крыши и т. п. В общем, отличный подозреваемый! А если ещё группа крови совпадёт, да и невыделителем группового антигена окажется…

Однако, Фрэнка ещё следовало отыскать. Как было сказано выше, он уволился в апреле из риэлтерской компании и с того времени по месту проживания в Сакраменто не показывался. Полиция штата деятельно принялась разыскивать подозреваемого и, в конце-концов, выяснилось, что он вернулся в Саус-Лэйк-Тахо, точнее, в небольшое местечко неподалёку от него, где устроился работать смотрителем парковки при отеле.

Эта новость до некоторой степени подействовала на следователей как холодный душ. Получалось, что весь май Даббинз находился довольно далеко от мест, где совершал свои вылазки Гиена. Подозреваемому всякий раз надлежало проезжать примерно 120 км. в одну сторону. Соответственно и на обратном пути следовало проехать такое же расстояние. В принципе, дистанция была преодолима, но в своих оценках поведенческой модели преступника детективы исходили из того, что тот должен проживать намного ближе к местам нападений. Другой проблемой, гораздо более серьёзной, нежели большое транспортное плечо, оказалось наличие у Даббинза alibi на дни некоторых нападений в апреле и мае. Полицейские затратили много сил на то, чтобы найти объяснение тому, как подозреваемый мог на многие часы оставлять своё рабочее место.

Чтобы разобраться с этим вопросом в Саус-Лэйк-Тахо были откомандированы два детектива, которые с коллегами из службы шерифа округа Эльдорадо потратили немало времени и сил на изучение образа жизни подозреваемого. Стало ясно, что жизнь он вёл довольно вольготную, как это часто бывает в маленьких компаниях, отвечал за всё сразу и ни за что конкретно. В принципе, специфика занятости Даббинза позволяла ему по неофициальной договоренности оставлять рабочее место, так что фальсификацию alibi полностью исключать было нельзя.

В общем, с этим подозреваемым следователи застряли надолго. Интерес к нему особенно возрос после того, как в начале июня стала известна его группа крови. Она оказалась второй, т. е. А, и совпала с группой крови Гиены. Особенно удивляться этому не приходилось, поскольку в Калифорнии во второй половине 1970-х гг. эта группа крови по распространенности не уступала первой, самой массовой. Вопрос с невыделительством в лоб решить было нельзя — образец спермы незаметно получить от подозреваемого довольно проблематично. В принципе, тест на невыделительство можно провести по образцам других биологических выделений — слюны и пота.

После нескольких попыток детективам удалось скрытно, без санкции прокурора, раздобыть образец слюны Даббинза. Понятно, что отсутствие санкции лишало его исследование доказательной силы, но никто и не рассчитывал придавать этому образцу силу улики. Проверка слюны на невыделительство была призвана сыграть роль ориентира для следствия и не более того. Прямо скажем, ориентир получился плохонький… Исследование слюны дало двойственный результат, по его результатам стало ясно, что слюна принадлежала слабому выделителю. С одной стороны, это не вполне соответствовало ожиданиям следствия, а с другой, следовало помнить, что исследовалась не сперма, а слюна.

Поэтому полной ясности в вопросе «являлся ли Даббинз невыделителем группового антигена или нет?» так и не появилось. Фрэнк надолго попал в число самых перспективных подозреваемых. После каждой вылазки серийного насильника его вызвали на допросы, в т.ч. и с использованием «детектора лжи», и деятельно проверяли alibi. Приятного в подобном отношении полиции было мало и Даббинз, должно быть, прекрасно понимал, что рано или поздно столь настойчивое любопытство закончится арестом. В конце-концов он принял вполне разумное в его положении решение уехать из Калифорнии, дабы избавиться от этой назойливой опеки. В октябре он улетел во Флориду и калифорнийские правоохранители, убедившись после нескольких проверок, что Даббинз живёт там безвылазно, интерес к нему потеряли.

Но это произойдёт много позже и относится уже к событиям II-й книги «Истории Гиены». Мы же вернёмся к событиям мая 1977 г.

Активность средств массовой информации, вываливших в период с 17 по 20 мая на головы обывателей массу информации об изнасилованиях в восточном Сакраменто, возымела последствия равно неприятные и предсказуемые. В Америке очень распространено огнестрельное оружие, право хранения и ношения которого гарантировано Второй поправкой к Конституции, принятой ещё аж на самой на заре американской государственности, в 1791 г. Неудивительно, что среди обладателей «огнестрела» нашлись люди, решившие взять дело обеспечения общественной безопасности в свои руки. «Генератором идей», если можно так выразиться, стал стоматолог, проживавший в районе Парквэй (Parkway) в южной части города Сакраменто. Фамилию этого человека средства массовой информации не разглашали, опасаясь спровоцировать расправу преступника над ним. Полиция берегла его анонимность по той же самой причине. Тем не менее, безвестный специалист по флюсам и кариесам умудрился стать героем своего времени.

Идея стоматолога по самоорганизации жителей района сводилась к следующему: все добровольцы, желающие бескорыстно поучаствовать в поддержании порядка, должны связаться с ним и согласовать график вечерних и ночных дежурств. Непременным условием для участия в добровольном патруле являлось наличие у кандидата автомобиля, огнестрельного оружия и радиостанции. Всё это, разумеется, должно было быть официально зарегистрировано в полиции.

По мысли находчивого стоматолога активные граждане должны будут разбиться по парам и объезжать в тёмное время суток заранее намеченные маршруты, фиксируя подозрительную деятельность, автомобили или отдельных лиц. В случае необходимости члены патруля должны будут оповещать по радиостанции полицию или службу шерифа. Сами они, разумеется, задержания проводить не могут и не будут, но в случае агрессии, смогут за себя постоять, т.к. располагают на законных основаниях личным оружием.

Стоматолог, видимо, был хорошо известен и пользовался некоторой популярностью, поскольку буквально в первый же день, обзвонив друзей и знакомых, привлёк в состав добровольного патруля до 40 человек. Созданную им «движуху» зубных дел мастер помпезно назвал «EARSP» («East area rapist surveillance patrol»), что в переводе на русский означало «Патруль по противодействию насильнику из восточного района». Он с помпой рассказал об этом журналистам и громогласно оповестил всех, в т.ч. и преступника, что выделил из личных средств 10 тыс.$ за информацию, способную помочь в изобличении насильника. Упомянутая сумма должна была быть добавлена к тем 15 тыс.$, что правоохранительные органы к тому времени уже выделили на ту же самую благородную цель в рамках программы «Анонимный свидетель» (Напомним, что программа эта была запущена ещё в ноябре 1976 г. Тогда был выделен особый телефонный номер, по которому любой желающий мог позвонить и сообщить информацию для передачи правоохранительным органам. Анонимность звонящего гарантировала телефонная компания.).

Надо сказать, что эффект от создания «Патруля» оказался двояким. С одной стороны инициатива предприимчивого врача вызвала немалый энтузиазм как местного населения, так и журналистов. Потенциально задумка выглядела по-настоящему сенсационно! Ну, в самом деле, вдруг члены «Патруля» поймают или убьют насильника — это же будет новость национального масштаба. Тут и торжество справедливости, и гражданская инициатива, и приверженность традиционным американским ценностям — всё в одном флаконе, жевать можно долго, книги сочинять и фильмы снимать…

С другой стороны, положение, в которое знаток флюсов и гранулём поставил калифорнийских правоохранителей, оказалось далеко не радужным… И притом с весьма мрачной перспективой. Инициатива стоматолога обещала в ближайшем будущем массу проблем самого разного толка. Прежде всего, предприимчивого стоматолога мог убить сам Гиена. Врач громогласно открыл на него охоту, так почему бы Гиене не открыть охоту в ответ? Преступник уже доказал, что отслеживает публикации о самом себе и кто знает, как он мог отнестись к предложению заплатить 10 тыс.$ за его голову. Он ведь и сам мог открыть охоту за головами… Об этом, видимо, стоматолог попросту не подумал.

Далее. Массовое появление на улицах вооруженных лиц, имеющих своей целью «охоту» на кого бы то ни было, создавало неиллюзорную угрозу неконтролируемого конфликта, жертвами которого могли стать люди, вообще никак не причастные к настоящему насильнику из восточного Сакраменто. Члены «Патруля» не имели никаких юридических полномочий для совершения тех действий, которыми они собирались заняться. В силу этого разного рода недопонимания, столкновение амбиций, всевозможные конфликтные ситуации становились неизбежны, можно даже сказать, они были просто запрограммированы.

Наконец, существовало ещё одно веское соображение, требовавшее вмешательства властей. Патрулирующие граждане своей неуместной активностью и бдительностью могли создать серьёзные помехи работе полицейским, действовавших в штатском. К последней декаде мая улицы Ранчо Кордовы, Кармайлкла, Цитрус Хайтс и Оранджвэйла находились под усиленным наблюдением не только сотрудников полиции в форме. На улицах этих городов ежедневно работало до сотни скрытых патрулей. Сотрудники правоохранительных органов в вечернее и ночное время заступали в сверхурочные дежурства с целью либо опознать самого Гиену, либо задержать его с поличным, либо зафиксировать подозрительную деятельность, способную помочь его изобличению. Чуть ниже мы ещё скажем несколько слов об этих патрулях. Пока же просто отметим, что работы у этих полицейских в штатском было много и правоохранительные органы были заинтересованы в том, чтобы факт осуществления скрытого патрулирования оставался неизвестным как можно дольше. Но активность «добровольного патруля EARSP» грозила зарубить перспективную полицейскую задумку на корню.

Нельзя было исключать и того, что в состав гражданского «Патруля» мог записаться и сам преступник. С одной стороны это могло бы показаться смешным — Гиена ловит самого себя! — но вероятность подобного шага представлялась весьма немалой. Следует признать, что подобная предприимчивость сулила преступнику массу интересных бонусов. Он бы получил замечательную возможность познакомиться с особо активными жителями пригородов Сакраменто, заглянуть «за кулисы» расследования и даже очно познакомиться с теми самыми полицейскими, что заняты его поимкой! История криминалистики знает множество примеров того, как серийные преступники пытались (с разной степенью успешности) прикоснуться к тайне следствия в отношении самих себя и деятельно контактировали с правоохранительными органами на безвозмездной так сказать основе. Чтобы не быть голословным, можно привести соответствующие примеры, благо проблемы это не составит. Американский серийный убийца Эдмунд Кемпер, совершавший преступления в 1972—1973 гг., регулярно ходил в бар, где собирались полицейские, и обсуждал с ними детали проводившегося в отношении него же самого — Кемпера! — расследования. Советский серийный насильник и убийца Геннадий Михасевич, действовавший в период с 1971 г. по 1985 г., будучи активным членом Добровольных Народных Дружин (ДНД) участвовал в милицейских операциях по проверке подозрительных автомашин, ориентированных именно на его, Михасевича, поимку! Другой известный советский серийный убийца Василий Филлипенко, т.н. «Убийца с Обводного канала» в Ленинграде в 1967—1968 гг., в составе упомянутых выше бригад ДНД выходил на патрулирование того самого Обводного канала, где совершал преступления. А австрийский серийный убийца Джек Унтервегер, убивший летом 1991 г. трёх проституток в Лос-Анджелесе, вместе с офицерами местной полиции приезжал на места совершенных преступлений и на правах известного тележурналиста следил за расследованием собственных убийств. Список этот можно продолжать, поверьте, автор владеет необходимой фактологией, лишь необходимость придерживаться выбранного сюжета побуждает прекратить это перечисление… Просто нам следует признать как факт, как аксиому, что серийный преступник всегда готов под любым предлогом «помочь» расследованию в отношении себя самого.

Скажу даже более этого. По моему глубокому убеждению (разумеется, не являющемуся истиной в последней инстанции и допускающему оспаривание) Гиена в состав «Патруля EARSP» записался. В следующей главе автор постарается свою убежденность в этом обосновать, конечно, не претендуя на всезнание и оперируя лишь косвенными данными. Сразу оговорюсь, что подобное суждение очень хорошо объяснит цепь последующих странных и даже нелогичных событий.

Сейчас же мы не станем углубляться в эту тему, а лишь ещё раз подчеркнём, что создание гражданского патруля таило в себе большие риски для проводимого расследования, поскольку преступник, используя эту инициативу, мог получить информацию, представлявшую для него огромную ценность…

А этого нельзя было допустить.

Между тем, инициатива стоматолога вызвала самый горячий отклик предприимчивых американцев. Уже к вечеру воскресенья 22 мая с мастером красивой улыбки связались 300 жителей восточных районов округа Сакраменто, заявивших о своей готовности подключиться к «Патрулю». Все они располагали оружием, автомобилями и радиостанциями, были несудимы и проживали на территории округа, ну и само собой, горели желанием обезопасить свои дома.

Это был фурор! Жители заявляли о своей гражданской позиции! Телевидение не могло остаться в стороне и своими репортажами лишь способствовало усилению всеобщей истерии. Бодрое настроение общественности можно было свести к незамысловатой формуле: «поймаем эту гадину и покажем ему!» Ух, да! Может быть, это и звучало прекрасно в понимании школьников старших классов, но правоохранители забеспокоились всерьёз.

22 мая Департамент юстиции штата призвал службы полиции восточных пригородов столицы перехватить инициативу у стоматолога и его ближайших сподвижников и ввести процесс формирования «Патруля» в приемлемые рамки. Вполне ожидаемо «стрелочником» данного процесса оказалась служба шерифа округа Сакраменто. Просто в силу того, что с самого начала служба шерифа приняла на себя функции диспетчера и координатора расследования, ей все шишки ожидаемо и достались. Как говорят в России в таких случаях, не стой дубом, не попадёшь под жёлудь… Верно?

Прекрасным воскресным вечером 22 мая все члены «Патруля» были приглашены в офис Управления полиции Сакраменто для беседы с представителями правоохранительных служб штата. Со стороны последних прибыли офицеры как полиции штата, так и полиции города Сакраменто, а также службы шерифа одноименного округа. Со стороны «Патруля» явился как инициатор движения, так и более сотни его сторонников. Вся парковочная площадка перед зданием оказалась заполнена автомашинами «инициативной группы».

Собрание вёл сержант Ричард Шелби. В целом, он довёл до сведения прибывших те соображения, что изложены выше, умолчав о самом деликатном аспекте проблемы, созданной инициативными горожанами, т.е. угрозе расконспирации патрулей в штатском. В ответ Шелби и его коллеги выслушали немало нелицеприятных отзывов о бессилии правоохранительных органов и конституционном праве граждан на защиту. Обмен мнениями получился эмоциональным и не всегда дружественным. Поскольку собрание было призвано согласовать взаимодействие «Патруля» с полицией, Шелби в категорической форме потребовал, чтобы горожане заступали на дежурства без оружия, пригрозив в противном случае арестом. Формальное согласие энтузиастов на это было получено, однако, сложно сказать, действительно ли горожане согласились ловить вооруженного преступника с голыми руками или это была своеобразная игра в «поддавки». Дескать, вы делаете вид, что требуете, а мы делаем вид, будто выполняем…

О прошедшей встрече написали местные газеты и по телевидению были показаны соответствующие репортажи. Так что все узнали о том, что «патрули EARSP» будут безоружны. В силу этого ситуация стала просто абсурдной: сама идея вооруженного патруля заключалась в том, чтобы напугать преступника реальной перспективой самосуда, но безоружный патруль, очевидно, с подобной задачей справиться не мог. Так ради чего тогда городить весь этот огород?!

Можно не сомневаться в том, что Гиена с немалым вниманием следил за происходившим, и смелая гражданская инициатива вызвала немалое раздражение преступника. Ещё бы, появился герой, бросивший ему вызов! Серийные преступники, как уже не раз отмечалось, исключительные нарциссы, они лелеют внутри себя непоколебимую уверенность в собственной исключительности и неординарности. Они очень чувствительны к иронии, насмешкам и любым попыткам поставить под сомнение их достоинства. Болезненная реакция Гиены на попытку создания гражданского патруля была предсказуема, хотя никто не мог сказать, что именно предпримет преступник в качестве ответной меры.

Он ответил так, что впору было хвататься за голову…

Гейл и Гарри Бритмор жили в собственном доме на 4-й Парквэй в южном Сакраменто (4th Parkway, South Sacramento) совсем неподалёку от того самого стоматолога, что явился создателем «Патруля EARSP». Их дома разделяли три квартала, фактически они являлись близкими соседями. Кроме того, Гарри Бритмор записался в участники «Патруля» и был в числе тех активистов, кто встречался с представителями правоохранительных органов вечером 22 мая. Гарри прежде служил во флоте, после окончания контракта демобилизовался и в 1977 г. работал директором одной из очистных водопроводных станций. Станция эта находилась в Кармайкле, фактически в эпицентре активности Гиены. А вот в районе Парквэй преступник никогда прежде не появлялся…

Остаётся добавить, что Бритморы проживали в доме, в который переехали в первой декаде мая, т.е. менее, чем за три недели до описываемых событий. До этого домовладение почти два месяца было выставлено на продажу и осмотреть его мог любой желающий. Это совпадение нельзя не отметить, поскольку мы уже не в первый раз сталкиваемся с тем, что Гиена совершал свои нападения в домах либо выставленных на продажу, либо недавно купленных.

Гарри уже девятый год был женат на 32-летней Гейл, в браке родился сын, которому на момент описываемых событий исполнилось 6 лет. В пятницу 27 мая Гейл уложила сына спать в 22 часа, а сама осталась перед телевизором дожидаться мужа, который должен был возвратиться из патруля в полночь. Впрочем, Гарри она так и не дождалась и уснула около 23:30.

Гарри вернулся несколькими минутами после полуночи, вытащил из холодильника пиво и до 2 часов ночи смотрел телевизор, переключая каналы. Затем он отправился спать и даже заснул было, но его разбудила Гейл. Она принялась возбуждать мужа, явно рассчитывая заняться сексом. Гарри разделял её игривое настроение и поддержал жену… Светящиеся электронные часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, показывали 02:30 28 мая.

В это время откатилась стеклянная дверь, выходившая на задний двор, и в спальню вошёл мужчина с пистолетом в правой руке и ярко светившим фонариком — в левой. Шёпотом он приказал Гейл и Гарри вытянуть перед собой руки и держать их на виду, затем запретил смотреть на себя. В присущем Гиене стиле неизвестный заявил, что убьёт всех, находящихся в доме, если его приказы не будут выполняться. Преступник особо упомянул сына, давая тем самым понять, что ему известно о нахождении в доме ребёнка…

Географическая локализация нападений насильника из восточного Сакраменто в период с июня 1976 г. до конца мая 1977 г. Выделенные штриховкой области соответствуют участкам с наивысшей плотностью посягательств этого преступника: А — в г. Ранчо Кордова (эпизоды 1,3,6,8 и 15 в хронологической последовательности), В — в г. Кармайкл (эпизоды 2,7, 21) и С — также в г. Кармайкл, в северной его части (эпизоды 4,13,17). Бросается в глаза, что нападение в ночь с 27 на 28 мая 1977 г. в южной части г. Сакраменто оказалось территориально наиболее отдаленным от эпицентра активности, связанной с областью А. Вряд ли можно сомневаться в том, что преступник, проводя разведку в столь отдаленном районе и принимая решение о нападении, должен был руководствоваться очень серьёзным мотивом. Возможно, самым серьёзным из всех, что управляли его действиями на протяжении всего предшествующего года.

Бросив на кровать шнурки от обуви, преступник приказал Гейл связать руки Гарри за спиной. Женщина умышленно стянула шнурки не сильно, но злоумышленник, видимо, предвидел эту маленькую хитрость — он лично проверил насколько крепко затянуты путы и затянул узел крепче. После этого последовало связывание рук Гейл. Свои манипуляции мужчина сопровождал бесконечным словесным потоком — он то начинал убеждать супругов в том, что ему нужны всего лишь деньги и продукты, то переходил к угрозам и твердил, что поубивает всех, если с ним начнут хитрить. Неизвестный то возбуждался и начинал явственно раздражаться, то затем успокаивался без каких-либо поводов к тому. Хотя злоумышленник всё время шептал, можно было заключить, что голос он имел довольно высокий, в моменты волнения он начинал отчётливо заикаться при произношении согласной «L».

Связав руки Гейла и Гарри, преступник несколько раз вышел из спальни и вернулся обратно. Из ванной комнаты он принёс мелкие предметы и поставил их на спину Гарри, заявив, что если только они зазвенят, то убиты будут все. Затем неизвестный заявил, что ему необходимо поесть и он сходит на кухню, но дверь оставит открытой и если только услышит хоть звук из спальни, то… Тут последовала новая порция угроз. Впрочем, трапезничать неизвестный не стал, а вернувшись в спальню через пару минут, связал супругам ноги. Лишь после этого он отправился на кухню, но единственно для того, чтобы взять там несколько тарелок и вернуться обратно. Сняв со спины Гарри предметы из ванной комнаты, злоумышленник водрузил на их место тарелки и только после этого, видимо, успокоился.

Подняв Гейл с кровати, он отвёл спотыкавшуюся на каждом шагу женщину в гостиную. Там на полу уже лежало разрезанное вдоль полотенце. Заставив Гейл лечь на пол, злоумышленник завязал ей глаза, после чего затворил дверь в спальню и… отправился на кухню. Женщина слышала, как там звенела посуда и шелестела упаковка; также до слуха Гейл несколько раз донёсся звук застёжки «молния», из чего можно было заключить, что преступник открывает и закрывает спортивную сумку.

Покончив с вознёй на кухне, мужчина вернулся в гостиную. Он сел верхом на бёдра Гейл и быстро ввёл смазанный какой-то смазкой половой орган в анальное отверстие, затем сменил позу, лёг на бок и уложил женщину рядом. Преступник совершил со связанной жертвой анальный половой акт, но не очень продолжительный. В какой-то момент он остановился и, наклонившись к уху Гейл, торопливо зашептал. Несколькими путаными фразами он постарался объяснить, что во время прошлого нападения его неправильно поняли. Он хотел, чтобы о нём ничего не узнали ни на телевидении, ни в газетах и пригрозил убить, если его приказ нарушат! Но потерпевшие всё напутали и информация попала к журналистам. Не полагаясь на то, что Гейл его услышала, преступник приказал повторить его слова, что женщина, разумеется, и сделала.

Момент был напряженный. Непонятно было, как поведет себя преступник дальше… Поднявшись, мужчина прошёл в спальню, где проверил состояние Гарри. Тот лежал на животе, не двигаясь.

Гиена вернулся к обезумевшей от страха Гейл, присел и шёпотом повторил угрозу убить двух человек, если рассказ о его нападении попадёт к журналистам. Он на разные лады повторил эти слова, называя журналистов «ё… ми свиньями» (дословно: «fucking pigs»). Для того, чтобы Гейл лучше его поняла, он пояснил, что его мама сильно пугается и расстраивается, когда читает заметки в газетах и смотрит по телевизору репортажи об изнасилованиях в восточном Сакраменто. Мамины слёзы делают его несчастным, и он не хочет, чтобы про него писали гадости. Говоря о «маме» преступник всхлипывал — это звучало до такой степени дико, что Гейл решила, будто это такой сарказм.

Затем преступник вышел во двор через стеклянную дверь в гостиной. Её звук был хорошо слышен и Гарри сразу же столкнул с себя тарелки. Кое-как поднявшись с кровати, он сбросил телефонную трубку и набрал номер спасательной службы. Его сообщение было зафиксировано в 04:10.

Полицейский патруль в составе мужчины и женщины находился на шоссе №99 буквально в 200 м. от дома Бритморов. Он прибыл на место преступления уже через 4 минуты. Поскольку существовал неплохой шанс перехватить нападавшего при отходе с места преступления, в Парквэй были направлены большие силы полиции. Прибыли даже наряды из Ранчо Кордова. Патрули встали по всем улицам, ведущим от места преступления, образовав несколько рядов оцеплений. Правоохранители останавливали все автомашины, беседовали с находившимися за рулём лицами и фиксировали их документы с целью последующей перепроверки. Также останавливались и опрашивались пешеходы, которых в такое время на улицах практически не было.

Около 5 часов утра на удалении около 1,5 км. от дома Бритморов был остановлен белый «фольксваген», за рулём которого находился подозрительный молодой человек. Он оказался одет несколько странно для того места и времени, где очутился — в рубашке и галстуке, но без пиджака и в бежевом плаще. Мужчина избегал смотреть в глаза полицейским и на задаваемые вопросы отвечал неуверенно — в общем, казался зело подозрительным.

Впрочем, все подозрения с него быстро сняли, и этому помогло появление на месте преступления кинолога с собакой. Следовую дорожку удалось проследить без всяких затруднений — собака провела полицейских через задний двор домовладения, преодолела невысокую ограду и далее вывела к скоростному шоссе №99, точнее к деревьям, высаженным вдоль него. Там след преступника оборвался. Осмотрев в свете фонарей почву, полицейские увидели следы протекторов автомашины; стало ясно, что здесь, под деревьями, насильник оставил свой автомобиль, на котором и уехал после совершения преступления.

Найденные кинологом следы оказались довольно необычны — они принадлежали автомобилю с небольшой базой. В Америке, где население традиционно предпочитало вместительный автотранспорт, такие машины были довольно редки. После тщательного измерения следов на грунте, полицейские пришли к выводу, что преступник уехал либо на маленьком «фольксвагене», вроде «жука», либо на «порше». На таких автомобилях Гиена прежде никогда не ездил. И возле мест преступлений подобных машин никто никогда прежде не замечал.

Сделал кинолог и другое любопытное открытие. В кустах, росших во дворе, были найдены два батона колбасы и бутылка вина — всё это преступник взял из холодильника в доме Бритморов. Находка наталкивала на определенные размышления: по всему выходило, что нападавшему продукты были совершенно неинтересны, он избавился от них, отойдя от дома буквально на пару десятков шагов. Рассказывая жертвам о своём намерении поесть, хлопая дверцей холодильника и играя «молнией» на сумке, преступник ломал комедию, рассчитывая ввести всех в заблуждение. Таким образом Гиена пытался маскировать истинный мотив своих посягательств — сугубо сексуальный — рассчитывая убедить всех в том, будто преступления совершаются неким голодным бродягой. Никаким бродягой он не был — это стало ясно уже давно, достаточно было ознакомиться со списком автомашин, которые Гиена успел сменить за последние месяцы — и теперь следствие получило тому очередное подтверждение.

Судебно-медицинское освидетельствование супругов показало, что телесных повреждений они не получили. Вся агрессия преступника свелась к вербальным атакам, он никого не ударил и не причинил травм. Половой акт также не привёл в телесным повреждениям, поскольку половой орган насильника, по признанию Гейл Бритмор, оказался очень небольшого размера. Женщина затруднилась оценить величину пениса, но отметила, что тот был аномально маленький. Венерической болезнью женщина не заболела. Следов спермы в ходе освидетельствования найти не удалось, по-видимому, преступник прервал половой акт до эякуляции, что хорошо соответствовало показаниям Гейл, заявившей о непродолжительности коитуса.

Разумеется, большой интерес представляли описания преступника, сообщенные потерпевшими. К сожалению, рассказ о внешности напавшего оказался вынужденно скудным — преступник слепил глаза Гейл и Гарри сильным фонариком, так что в деталях рассмотреть его было совершенно невозможно. Описание в целом соответствовало уже известным приметам Гиены: сухощавый молодой мужчина, ростом около 175 см., возможно чуть выше или ниже и т. п. Информация об одежде мало что могла дать следствию — от эпизода к эпизоду одежда менялась и не вызывало сомнений, что предусмотрительный преступник принимает меры по постоянному обновлению гардероба. О специфике его речи (высокий голос и возможное заикание) было уже сказано выше.

Поскольку описание внешности преступника, сообщенное потерпевшими, оказалось слишком общим, им предложили пройти допрос с погружением в гипнотический транс. Как мы уже видели в других эпизодах, эта методика давала иногда очень неплохие результаты. Гейл и Гарри без раздумий согласились. Будучи допрошенными 30 мая под гипнозом, супруги сообщили совпадавшие детали, которые не могли припомнить в обычной обстановке. По их словам, напавший имел рост 175—177 см. при весе около 75 кг., крепкого сложения. На голове преступника была надета лыжная шапочка красного цвета с прорезями для глаз и рта. Он был в пиджаке из тёмного материала с большими подплечниками, из-за чего казалось, что пиджак не соответствует его размеру. На преступнике были надеты тёмные хлопчатобумажные штаны, на руках — чёрные кожаные перчатки. Всё это было, конечно же, очень интересно, но мало что давало с точки зрения опознания нападавшего…

Единственная по-настоящему интересная деталь касалась оружия Гиены. Гарри Бритмор служил прежде в военно-морском флоте и безошибочно узнал направленный на себя пистолет — это был «браунинг» М1911, штатное личное оружие офицерского и сержантского состава всех видов и родов Вооруженных Сил США с 1912 г. Это очень мощный и хорошо зарекомендовавший себя пистолет 45-го калибра (11,43 мм.). Военный «браунинг» в рассказах потерпевших прежде не фигурировал.

Этим, однако, информация от потерпевших не исчерпывалась. Во время первого же допроса ранним утром 28 мая Гейл Бритмор сообщила любопытную деталь, заставившую всех, причастных к расследованию, глубоко задуматься. Накануне вечером, т.е. буквально за несколько часов до нападения, Гейл затеяла большую стирку — со снятием штор, заменой постельного белья и т. п. Сынишка деятельно ей помогал. Мама собирала тряпки в доме, а сынишка переносил их к стиральной машине… ну, как мог, разумеется, собирал их в охапку и волок. Стиральная и сушильная машины находились у Бритморов в гараже, который соединялся с домом прямым проходом. Другой выход из гаража вёл на улицу — это традиционное для американского домостроения архитектурное решение. Мальчик, перенося бельё, проходил через внутреннюю дверь, что логично — выходить на улицу ему было незачем.

Итак, закончив работу в доме, Гейл отправилась в гараж, дабы загрузить в стиральную машину вещи для первой стирки и с удивлением обнаружила, что почему-то открыта дверь, ведущая на улицу. Это выглядело странным, и мама спросила у сына, выходил ли тот из гаража через эту дверь? Сын ответил, что он этого не делал…

Гейл заперла гаражную дверь и забыла об этом думать. До того самого момента, пока в половине третьего ночи в спальне не появился Гиена. По мнению Гейл преступник проник в дом через гаражную дверь ещё в восьмом часу вечера 27 мая и после этого, затаившись, выжидал около шести часов, чтобы перейти к активным действиям. Эта уверенность женщины могла бы показаться абсурдной, но к концу мая 1977 г. правоохранительные органы уже были готовы согласиться с самыми фантастическими сценариями нападений Гиены.

Преступник без особых затруднений мог изнасиловать Гейл Бритмор в интервале с 19:30 до 24:00, т.е. до приезда её мужа. Понятно, что 6-летний сынишка никак помешать этому не мог, тем более, что у преступника уже имелся опыт нападений в тех случаях, когда в доме находились дети, о чём внимательные читатели, безусловно, помнят. Однако, в данном случае преступник этого не сделал — он терпеливо выжидал много часов. И ждал он именно возвращения мужа. Крайне неоптимальная тактика! Ведь Гиена не мог был полностью уверен в том, что Гарри Битмор окажется безоружен (на самом деле Гарри имел при себе пистолет). Даже после возвращения мужчины Гиена прождал ещё более 2 часов, поскольку пистолет Гарри находился подле него в гостиной. Лишь после того, как Гарри отправился в спальню, преступник перешёл к активным действиям.

Но ведь что-то же побуждало его поступить именно так, а не иначе…

Для причастных к расследованию сотрудников правоохранительных органов было очевидно, что нападение в ночь на 28 мая связано с активизацией гражданского «Патруля». Преступник посчитал попытку людей помешать его действиям своеобразным вызовом и Гиена этот вызов принял. Именно поэтому он нанёс свой очередной удар в районе Парквэй в южном Сакраменто, в таком месте, где он не появлялся никогда прежде, в непосредственной близости от дома стоматолога, инициировавшего создание «Патруля», на удалении более чем 15 км. от мест своих первых нападений в Ранчо Кордова. Да и жертвой нападения оказался активист «Патруля»… Слишком много в этом деле оказывалось странных совпадений, в случайность которых невозможно было поверить.

Именно по совокупности этих соображений Ричард Шелби, координировавший розыск Гиены по линии службы шерифа, заявил 29 мая журналисту «Сакраменто би» о возможной связи последнего нападения с действиями «Патруля EARSP». И газета эти слова в тот же день воспроизвела в сообщении об очередном нападении насильника. Как видим, запрет Гиены сообщать журналистам информацию о его нападениях, был проигнорирован и, по-видимому, правильно. В рассказ преступника о «боязливой мамочке» поверить было сложно, поскольку практически всё, в чём он пытался убедить следствие, оказывалось ложью, умышленной попыткой навести правоохранительные органы на ложный след. В этой связи можно припомнить и не раз оставляемые на кухне пустые пивные банки при отсутствии запаха выпитого пива, и похищенные лекарства, выброшенные на соседнем участке, и продукты, выброшенные из сумки, как это случилось при нападении на семью Бритмор — продолжать перечисление можно долго. Скорее всего, ни с какой «плачущей мамочкой» преступник не жил, весь его рассказ, точнее нелепая выдумка, преследовал цель проверить, насколько подвержены манипулированию работники следствия. Ведь если они уступят в одном, то в следующий раз можно потребовать другого…

Одним из наиболее зримых последствий событий 28 мая 1977 г. явилось экстренное заседание правительства штата Калифорния, посвященное чрезвычайному финансированию правоохранительной деятельности. Причиной тому явился рост жалоб городских департаментов полиции на невыплату денег сотрудникам, привлекавшимся к сверхурочной работе по «делу насильника из восточного Сакраменто». Полицейские Кармайкла, Ранчо Кордова, Цитрус-Хайтс и др. восточных городов и районов после окончания работы заступали в ночные патрули. Эта сверхурочная работа должны была оплачиваться из фондов службы шерифа округа Сакраменто, поскольку именно служба шерифа по общей договоренности приняла на себя функции организации и контроля ночных патрулей. Это выглядело логичным, поскольку устраняло почву для разного рода приписок и искажения отчётности различными управлениями. При этом сама служба шерифа должны была получать финансирование, необходимое для оплаты сверхурочных часов, из бюджета полиции штата. Однако, как это часто бывает и не только в США, оплата государством выполненных работ задерживалась по самым разным причинам, как субъективного, так и объективного характера. К началу июня 1977 г. задолженность по оплате сверхурочного патрулирования достигла 77 тыс.$, что являлось очень значительной суммой, учитывая, что час работы рядового сотрудника полиции стоил в те годы менее 10$. Несложно подсчитать, что неоплаченными оставались более 8 тыс. человеко-часов. Полицейские начали отказываться от новых дежурств до тех пор, пока руководство не заплатит им за уже отработанные.

Происходившее грозило срывом полицейской работы и обещало громадный скандал, в случае разглашения упомянутых деталей. История с гражданским «Патрулём» и изнасилованием жены его добровольного участника лишь добавляла остроты моменту. Получалось, что критика в адрес политического руководства штата правильна, власти неспособны организовать работу правоохранительных органов надлежащим образом и при этом препятствуют населению самому решить проблему собственной безопасности!

Заседание правительства, прошедшее в обстановке полной секретности, дабы исключить утечку информации журналистам, оказалось небесполезным. Ответственные чиновники самым серьёзным образом отнеслись к анализу сложившегося положения и моментально отреагировали на критику: деньги и потребные материальные фонды нашлись на всё и притом в необходимом количестве. Служба шерифа получила 77 тыс.$ на погашение долгов по оплате сверхурочных, а кроме того ещё 100 тыс.$ в качестве резерва для исключения повторения ситуации. Если до этого к патрулированию воздушного пространства над восточными областями Сакраменто привлекался один вертолёт полиции, то теперь их число было увеличено до трёх. В полном объёме удовлетворялись заявки полиции на получение необходимые фондов оплаты бензина для автомобилей и авиационного керосина.

Т.о. все проблемы, грозившие помешать ходу расследования, были благополучно решены.

Однако практического результата это не принесло. Точнее сказать, видимый результат заключался в том, что никакого видимого результата не оказалось. Гиена попросту исчез… Проходили дни, которые складывались в недели… округ Сакраменто затих, в ожидании мрачных новостей. Ведь преступник выдвинул требование, за невыполнение которого пригрозил убийством двух человек! Теперь оставалось ждать только двойного убийства.

Невиданная прежде активность всех полицейских служб, наводнивших большим числом патрулей округ Сакраменто и города на его территории, принесла неожиданные плоды. Примерно в 3 раза упала уличная преступность, кражи из домов, автоугоны и акты вандализма. Округ превратился в один из самых безопасных на территории Калифорнии. За послевоенные десятилетия такого никогда не наблюдалось. Полиция «закрутила гайки» и уже в июне эта политика принесла зримые плоды.

Вот только Гиену поймать не удалось! Преступник исчез на долгие месяцы, хотя и не навсегда.

Осенью того же 1977 г. он заявит о себе совсем в другом месте, но это будет уже совсем другая история. Хотя и с прежним героем, точнее, антигероем. Тому, что станет творить этот серийный насильник и убийца осенью 1977 г. посвящена вторая книга «Истории Гиены».

Остаётся добавить, что Ричард Шелби, координировавший расследование по линии службы шерифа округа Сакраменто, в понедельник 11 июля был отстранён от выполнения своих обязанностей и направлен в патруль. Это было очевидное понижение, явившееся следствием провала расследования. Правда, обидное понижение отчасти было смягчено тем, что сержанта сделали не рядовым патрульным, а руководителем группы, но сей политес не мог замаскировать подлинной сути произошедшего. Теперь поиском непойманного преступника должны были заняться другие люди…