Нападение, совершенное Гиеной в ночь на 28 мая 1977 г., в некотором смысле подвело черту под большим этапом криминальной активности этого человека. Хотя журналисты приписывали Гиене самое разное число преступных эпизодов и по-разному датировали время начала его активности, правоохранительные органы в своей работе исходили из того, что в период с 18 июня 1976 г. по 28 мая 1977 г. он совершил в единообразной, очень схожей манере 22 попытки изнасилования разной степени успешности.

Подобно тому, как рассматривая картину, мы можем сделать определенные умозаключения о душевном состоянии художника, её нарисовавшего, так и внимательное изучение поведения злоумышленника до-, во время и после совершения преступления способно зачастую сообщить важную информацию о чертах его личности, условиях работы и проживания, материальном благосостоянии, привычках и т. п. Подобного рода сведения могут иметь немалое ориентирующее значение для следствия.

Нападения, совершенные Гиеной в апреле и мае 1977 г. в этом отношении оказались весьма информативны. Речь идёт в общей сложности о семи эпизодах, имевших место 2 и 15 апреля, а также 3, 5, 14, 17 и 28 мая. Эти преступления в значительной степени дополнили представления следственных работников о том, с каким же преступником они имеют дело. Что же Гиена рассказал помимо воли о самом себе правоохранительным органам?

1) Начиная с нападения, совершенного в ночь на 2 апреля (эпизод №16), преступник стал выбирать в качестве объекта посягательств разнополые пары, в т.ч. и семейные с детьми. Это недвусмысленное указание на возрастание уверенности в собственных силах, дерзости и вполне явный вызов полиции, неосмотрительно заявившей журналистам, будто насильник избегает нападений на дома, в которых находятся мужчины. Преступник показал, что не боится мужчин и будет поступать так, как сочтёт нужным. Кроме того, в апрельских и майских нападениях в поведении Гиены возникают и всё более усиливаются элементы «игры с жертвой», которые не отмечались прежде. Преступник явно ищет разнообразия в сексе — он включает «интимное освещение» (лампу-«ночник», либо телевизор, с прикрытым экраном), обувает на ноги жертве туфли на каблуке-«шпильке», пробует заниматься сексом, сидя на стуле, совершает анальные и орально-генитальные половые акты. Подобные «игры» хорошо соответствуют постепенному видоизменению поведенческой модели, присущей в той или иной степени всем серийным преступникам. Подобное видоизменение подкрепляет высказанный выше тезис о возрастании опытности преступника и укреплении его уверенности в своих силах. Процесс этот двоякий: с одной стороны он приводит к усилению физических и моральных страданий жертв, являющихся объектами всё более унизительных и изощренных манипуляций преступника, но с другой упомянутая самоуверенность часто играет с преступником злую шутку и приводит его к совершению ошибки, позволяющей его идентифицировать. История уголовного сыска и криминалистики знает массу примеров того, как серийные преступники, слишком уверовавшие в собственную ловкость и удачливость, допускали грубейшие просчёты, приводившие в конечном итоге к их изобличению. Яркие случаи такого рода — это раскрытие серийных убийц Артура Шоукросса (в январе 1990 г. в США) и Андрея Чикатило (в ноябре 1990 г. в СССР). Первый неосторожно вернулся к месту сокрытия трупов под мостом, что заметили пилоты полицейского вертолёта, пролетавшего над дорогой. Второй совершил последнее убийство практически на том же месте, где и предыдущее, после чего вышел к железнодорожной станции, находившейся под контролем милицейского патруля в штатском.

2) Очень интересной деталью, к сожалению, не привлёкшей к себе должного внимания полиции, явилось исчезновение домашней собаки при нападении в ночь на 2 апреля (эпизод №16). Напомним, что в доме, оказавшемся объектом вторжения Гиены, хозяйка держала собаку — это был шумный пудель, плохо управляемый и неугомонный. Во время нападения собаки было ни видно, ни слышно, на что хозяйка обратила внимание. Эта деталь показалась ей очень странной. Собака появилась только после ухода преступника, который, напомним, вышел, не затворив за собой входную дверь. Из этого можно было заключить, что пудель во время совершения преступления находился на улице, но туда его мог выманить или выгнать только сам преступник. Собака не была приучена ночевать вне дома и, оказавшись надолго на улице, наверняка подняла бы шум. В общем, предположение об изгнании пуделя из дома ничего не объясняло. Хотя хозяйка обратила внимание допрашивавших её детективов на очевидную странность поведения собаки, эта деталь не вызвала сколько-нибудь заметного интереса калифорнийских пинкертонов. А жаль, поскольку тут мы видим какую-то крайне странную аномалию.

О том, что собаки необычно реагировали на запах преступника нам известно хорошо по целому ряду эпизодов. Полицейские собаки в разное время одинаково хорошо и уверенно определяли запах Гиены по минимальнейшим следам (например, со шнурков, которыми связывались руки и ноги жертв), благодаря чему перемещения преступника восстанавливались с высокой точностью и без особых затруднений. Нам известны сообщения свидетелей о том, что странное поведение наблюдалось не только у полицейских собак, но и тех, кто находились на территории соседних с местом преступления домовладений. Внимательный читатель припомнит массу примеров такого рода, зафиксированных на страницах этой книги.

Охотники прекрасно знают, что собаки реагируют на запах животного задолго до того, приблизятся к нему, причём по реакции собак можно понять, чей именно запах они зафиксировали. На крупного зверя, вроде медведя или волка, пойдёт далеко не каждая собака. Чтобы брать такого зверя собак надо специально натаскивать, приучать преодолевать рефлекторный страх. Можно сказать, что некоторые запахи имеют угрожающие оттенки, способные по-настоящему испугать обычную городскую собаку. Что же всё это может означать применительно к рассматриваемому нами случаю? Что за феномен может быть связан с запахом преступника?

Как известно, за работу потовых желёз отвечают органы внутренней секреции, насыщающие кровь необходимым для жизни набором гормонов. Все мы прекрасно знаем, что естественный запах тела здорового человека не производит на собак никакого особенного эффекта, поскольку собаки живут рядом с человеком многие тысячелетия и давно привыкли к всевозможным оттенкам запахов мужчин и женщин всех возрастов и расово-этнических групп. Однако некоторые серьёзные гормональные заболевания приводят к весьма заметным изменениям состава крови, что влечёт за собою изменение присущего человеку запаха. Болезней этих не очень много — менее дюжины — и все они довольно редки, но именно поэтому наличие у преступника такого заболевания могло бы серьёзно помочь следствию в опознании насильника. Следственные работники просто обязаны были разобраться с этим вопросом, проконсультироваться у всех, кто мог бы сообщить хоть какую-то информацию по поводу предполагаемой «запаховой аномалии» преступника. В роли таковых специалистов могли выступить врачи-эндокринологи, кинологи, охотники с большим опытом псовой охоты, даже цирковые дрессировщики. К сожалению, приходится констатировать, что к июню 1977 г. никаких идей в этом направлении следствие не имело, никого из детективов странное поведение собак и свидетельства о странных запахах преступника не интересовало. Об этом приходится говорить с большим сожалением, поскольку именно первый этап криминальной деятельности Гиены (т.е. с июня 1976 г. по май 1977 г.) сулил быстрое продвижение в этом направлении. Из хода последующих событий мы увидим, что следствию придётся-таки вернуться к анализу затронутой проблемы, но мера эта окажется вынужденной и во многом запоздалой, о чём в своём месте мы ещё напишем.

3) Другим интересным моментом, также незаслуженно проигнорированным следственными работниками, явилось таинственное исчезновение преступника с дамбы после совершения изнасилования в ночь на 3 мая (речь идёт об эпизоде №18). Напомним, что кинолог с собакой уверенно вывел группу преследования к дамбе на реке Америкен, где след оказался неожиданно утерян. Причём, преступник не мог уехать с этого места на автомобиле, поскольку на гребне дамбы находились две больших лужи, которые автомобиль не мог объехать, соответственно, в грязи должны были остаться следы автомобильных протекторов. Но нет! — таковых следов не оказалось. Беглец словно растворился в воздухе, можно было подумать, что преступник прыгнул в реку или улетел на дельтоплане, хотя и то, и другое казалось одинаково вздорным. Причём, никаких едких средств, призванных сбить собаку со следа или отравить её, убегавший не использовал. Применение таких средств против собак всегда вызывает определенную симптоматику, которую специалист, работающий с животным, распознает без колебаний. В данном случае ничего подобного не наблюдалось.

Тем не менее, хитроумный преступник исчез на ровном месте буквально без следа.

Полицейские не стали особенно ломать голову над этой загадкой, а зря! Подумать над этой странностью следовало бы… Тем более, что в скором времени фокус повторился: 17 мая после нападения на чету Розалли след преступника оборвался всего в 80 м. от дома потерпевших. Попытки полицейских выяснить у местных жителей, какая же машина была припаркована на этом месте с вечера накануне, результата не дали — никто никакой автомашины не запомнил…

По мнению автора, никакой машины и не было! Ни 3 мая, ни 17… В обоих случаях Гиена воспользовался велосипедом, на котором и преодолел расстояние до автомашины, припаркованной на большом удалении от места совершения преступления, возможно, 1 км. или даже больше. Гиена, по-видимому, увлекался велосипедным спортом, на что указывает ряд косвенных соображений, не принимавшихся следствием во внимание. Речь идёт о его мускулистых бёдрах, что не раз отмечали независимо друг от друга потерпевшие. Обычно при описании ног Гиены внимание читателя фокусируется на их сильном волосяном покрове, при этом за рамками восприятия остаются указания на сильно развитые бедренные мышцы. Такие мышцы имеют совсем немногие спортсмены — из представителей «классических» олимпийских видов спорта аномально развитые мышцы бёдер имеют только велосипедисты, гребцы и тяжелоатлеты. Но у гребцов и штангистов при этом хорошо развит плечевой пояс, что хорошо определяется визуально и к нашему случаю явно не относится. У Гиены развитых плеч не наблюдалось. Также мощные бёдра и ягодицы характерны для лиц, серьёзно занимающихся культуризмом и каратэ (в более широком смысле — восточными единоборствами вообще). Но Гиена не являлся ни культуристом, ни каратистом — это довольно очевидная истина. Первое следует, опять-таки, из его внешности, благо, мы хорошо её себе представляем, а второе — из того, что он в одном из своих нападений в качестве оружия выбрал дубинку (речь идёт об эпизоде №3, т.е. нападении в августе 1976 г. на Роуз Скотт и её детей). Человек, имеющий «поставленный» удар руками и ногами в дубинке не нуждается в принципе. Более того, одно из фундаментальных правил восточных принципов самообороны можно выразить в формуле: «не используйте в драке те предметы, которыми не умеете работать, полагайтесь только на собственное тело». Так вот Гиена этому правилу явно не следовал, а посему можно довольно уверенно полагать, что никакое каратэ, у-шу или тэквандо ему не было знакомо ни в каком виде.

Остаётся велосипед. Это предположение тем более интересно, что жертвы одного из первых нападений, девушки 15 и 16 лет, имели привычку кататься на велосипедах в долине реки Америкен (речь идёт об эпизоде №2, когда преступник 17 июля 1976 г. изнасиловал Салли Грэхэм). Если преступник действительно покинул дамбу на велосипеде, то это означает, что он весьма уверенно им пользуется, поскольку выбор подобного транспорта для перемещения по пересеченной местности, скажем аккуратно, не очевиден. Кто-то бы предпочёл поехать на автомашине, рискуя демаскировать себя, кто-то побежал бы, полагаясь на силу ног… Велосипед очень удобен как для отхода с места совершения преступления, так и разведки намеченного для нападения объекта. Велосипед можно легко спрятать в кустах, в траве, его можно без затруднений взять на руки и понести. Благодаря велосипеду, злоумышленник мог отдаляться от оставленной на парковке автомашины на значительные расстояния и возвращаться обратно за считанные минуты. В общем, велосипед мог оказаться исключительно удобен для решения тех задач, что приходилось решать преступнику.

Если предположение о том, что Гиена занимался велосипедным спортом верно, то это влекло за собой ряд значимых для следствия выводов. Прежде всего, любовь преступника к велосипедным прогулкам означала, что в случае обыска его места жительства мог быть найден велосипед (или даже не один). Кроме того, соседи, родственники и приятели преступника могли видеть его катающимся по окрестностям. И, наконец, полиции следовало обращать внимание на все заявления об исчезновениях велосипедов, ведь с точки зрения Гиены логичным представлялось при совершении преступления использовать ворованный велосипед, но никак не собственный.

4) Определенную информацию, порой весьма важную для следствия, несут верёвочные узлы, обнаруживаемые на местах совершения преступлений. Узлы вообще считаются уликами, подлежащими сохранению, поэтому общим правилом криминалистов всего мира является разрезание верёвки, а не распускание узла. В ходе расследований нападений Гиены у правоохранителей собралась целая коллекция узлов, завязанных преступником, правда, следует подчеркнуть, что в руки криминалистов попали отнюдь не все из них. Причина тому была тривиальной — часть узлов удалось развязать самим потерпевшим ещё до прибытия полицейских, т.е. люди уничтожали улики, не догадываясь об их ценности.

Изучение узлов, завязанных насильником из восточного Сакраменто, показало, что для связывания жертв тот использовал 4 их вида: т.н. «простой стопорный» узел (и его вариант «двойной стопорный» узел), «бабушкин» узел, очень похожий на него «рифовый» узел и, наконец, «алмазный». Простые стопорные узлы являются самыми тривиальными и хорошо знакомы нам всем, мы учимся их завязывать в детстве и пользуемся всю жизнь, даже не зная названия.

А вот два других узла интереснее. Т.н. «бабушкин» узел очень похож на «рифовый», главным достоинством которого является возможность его развязывания под нагрузкой, достаточно потянуть за оставленный кончик верёвки и узел легко раскроется. При этом саморазвязывание «рифовому» узлу не грозит, другими словами, он хорошо держит нагрузку и не допускает проскальзывания верёвки (троса, шнура). Есть у этого узла определенные недостатки, проявляющиеся при намокании верёвок или использовании синтетических материалов, но нас они сейчас не интересуют, поскольку мы рассматриваем исключительно теорию вопроса. Так вот «бабушкин» узел хотя и очень похож на «рифовый», таковым всё же не является по одной простой причине — он допускает проскальзывание верёвки под нагрузкой. Другими словами, возможно его саморазвязывание.

Для связывания рук и ног жертв Гиена использовал несколько типов узлов (сверху вниз): «рифовые» двойные и одинарные, «простые стопорные» и «бриллиантовые». Часто вместо «рифового» узла у преступника получался «бабушкин», в таких случаях жертвы, как правило, освобождались сами, просто растягивая узел. «Простой стопорный» узел и его вариант «двойной стопорный» вообще являются простейшими из всех узлов. Как видим, никаких особых знаний и навыков подобная работа не требовала. Более-менее сложным узлом являлся «бриллиантовый» (самый нижний на иллюстрации), но и его завязывать можно было научиться без особых затруднений. Для этого нужно было лишь немного попрактиковаться… Следует признать, что никакого особого искусства завязывания узлов преступник не демонстрировал.

«Бабушкин» узел часто получается при неудачной попытке завязать «рифовый», можно сказать, что это классическая ошибка начинающего моряка. Не зря в России этот узел иногда называют «подлым». И Гиена, судя по всему, завязывал «бабушкин» узел отнюдь не преднамеренно, он ошибался как раз потому, что не имел должного навыка. При этом иногда он завязывал «рифовые» узлы правильно и нам известны случаи, когда он легко, в одно движение, эти узлы распускал. Никакой особой премудрости в этом нет, просто в тех случаях, когда он всё делал правильно, у него получался «рифовый» узел, а когда ошибался — то «бабушкин».

Вот и всё объяснение кажущегося разнообразия.

Что касается «алмазного» узла, то его преступник использовал для связывания скрещенных ног жертв в области лодыжек. Это один из основных узлов художественного плетения, посредством которого на середине верёвки формируется петля. Этот узел не может быть распущен под воздействием нагрузки, находящейся в петле, поэтому попытки связанных людей освободиться за счёт движения ногами были обречены на неудачу.

Некоторые области человеческой деятельности требуют знаний особенностей использования узлов и хороших практических навыков их завязывания. Узлы традиционно изучают моряки, десантники, альпинисты, геологи — в общем, все те, кому приходится иметь дело с грузами и верёвками. Из того, как и какие узлы завязывал Гиена нельзя сделать вывод о наличии у него каких-то особенных навыков в этой довольно специфичной прикладной дисциплине. Тому, что он демонстрировал, можно было научиться без особых проблем буквально за один вечер. Ну, или за два. Поэтому из того факта, что преступник для связывания жертв использовал разные виды узлов, делать далеко идущие выводы не следует.

Многие серийные убийцы разучивают пару-тройку экзотичных узлов, рассчитывая ввести этим в заблуждение правоохранительные органы. Классическим примером такого рода криминального хитроумия может служить поведение Денниса Райдера (Dennis Lynn Rader), знаменитого «Би-Ти-Кей-киллера» (BTK-killer). Этот человек хотя и отслужил в армии США 4 года, никаких особых навыков там не приобрёл и узлы вязать не научился. Во время совершения большей части убийств он работал заурядным монтажником охранной сигнализации, что, кстати, использовал как прикрытие для разведки мест планируемых нападений. Раздобыв руководство для «зелёных беретов» (военнослужащих американских воздушно-десантных войск), он разучил несколько узлов, которые использовал при связывании жертв. Этой уловкой он рассчитывал заставить полицейских думать, будто преступления совершаются «зелёным беретом».

5) В мае 1977 г. следствие обратило, наконец, внимание на то, что некоторые дома, явившиеся местом нападения насильника из восточного Сакраменто, либо были недавно куплены, либо — выставлены на продажу. Это означало, что комплект ключей от дома за 1—2 месяца до преступления передавался риэлтору, который показывал дом всем заинтересованным лицам. Фактически домовладение мог осмотреть любой желающий, назвавшись любым именем и приехав на любой автомашине, даже такси. Преступник мог проникнуть на место запланированного преступления совершенно легально, не привлекая к себе внимания. Предположение, что именно таким способом Гиена изучал места по крайней мере некоторых из своих будущих вылазок, представляется весьма правдоподобным.

Следствие сосредоточило внимание на проверке агентов недвижимости, но при этом неоправданно упустило из вида их клиентов. Конечно, отследить эту разношёрстную публику было весьма непростой задачей, но её следовало решать. Например, можно было бы ознакомить агентов риэлторских фирм с описаниями внешности Гиены и автомашин, на которых может перемещаться преступник… Можно было бы ориентировать риэлтеров на то, чтобы те обращали внимание на поведение клиентов… Можно было продумать и осуществить различные оперативные мероприятия, например, организовать показ домов полицейскими в штатском, легендированными под риэлтеров… Или озаботиться фотографированием и последующей проверкой клиентов агентств недвижимости, чьи приметы соответствовали описаниям преступника. С технической точки зрения реализовать описанные варианты было ничуть не сложнее и уж точно не затратнее, чем устраивать ночные игрища в «казаки-разбойники» с привлечением к сверхурочной работе сотен полицейских.

Калифорнийским правоохранителям следовало бы иметь в виду и то, что список потенциальных подозреваемых отнюдь не исчерпывался работниками агентств недвижимости и их клиентами. Существовала ещё одна категория лиц, которую надлежало проверить в связи с высказанным предположением о посещении продаваемых домов преступником.

Речь идёт о строительных рабочих, выполняющих косметический ремонт. Предпродажная подготовка дома подразумевает исправление мелких повреждений, унаследованных от прежних хозяев. Например, «освежить» стены новой краской, заменить треснувшее стёкло, если таковое есть, подогнать «севшие» двери… Это работа копеечная, непродолжительная, но позволяющая заметно повысить цену сделки. Преступник, если он занимался общестроительными работами, вполне мог приходить в дом отнюдь не с целью покупки, а для ремонта. Эту категорию лиц также надлежало взять, что называется, «на карандаш» и проверить: поинтересоваться судимостями, соответствием внешности работников описаниям преступника, выяснить, кто и когда на каких объектах трудился… Глядишь, и отыскались бы неожиданные совпадения и ответы.

К сожалению, приходится констатировать, что к началу лета 1977 г. ничего из перечисленного не было сделано. И это упущение всецело лежит на руководстве службы шерифа и лично сержанте Шелби.

6) Говоря о странностях поведения насильника из восточного Сакраменто, нельзя пройти мимо одной весьма многозначительной детали. Она связана с привычкой преступника снимать перчатки во время полового акта и касаться груди жертвы голыми руками. После нескольких таких прикосновений, весьма непродолжительных, он надевал перчатки и в дальнейшем оставался в них. Об этом говорили все потерпевшие, ставшие жертвами изнасилований до марта 1977 г. Однако, в конце зимы всё изменилось — насильник либо вообще перестал касаться груди жертвы, либо делал это, не снимая перчаток. Ни одного исключения из этого правила весной зафиксировано не было — у потерпевших упомянутая деталь выяснялась особо.

Это очень важный штрих, наводящий на самые серьёзные размышления.

Дело заключается в том, что в начале 1977 г. американские криминалисты получили в своё распоряжение мощное оружие изобличение преступников — технологию выявления и фиксирования скрытых отпечатков пальцев (потожировых следов) на человеческой коже. Технология эта очень необычная, сложная, требующая специального оборудования и расходных материалов, ну и, разумеется, соответствующей подготовки специалистов. Отпечаток сначала выявляется и закрепляется окуриванием парами цианкрилата с использованием субмикронной металлической пыли, после чего производится заливка участка кожи быстротвердеющим пластером. Никаких плёнок, используемых для снятия отпечатков пальцев с предметов, тут нет и быть не может. Потожировые следы можно было снимать как с трупов, так и с тел живых людей — уточнение это существенно, поскольку температура мертвых тел по определению ниже температуры живых, а сие влияет на сохранность оставленного преступником следа. Отпечаток пальца на теле живого человека сохраняется обычно около 20 мин., в тех же случаях, если кожа не потела и не соприкасалась с одеждой, отпечаток может продержаться несколько более, до 1,5 час. Но в любом случае, интервал этот весьма невелик, поэтому криминалисту, занятому поиском и фиксацией отпечатков пальцев, надлежит действовать максимально быстро.

В феврале 1976 г. специалисты криминалистических лабораторий округа Сакраменто и полиции штата Калифорния прошли обучение методике снятия отпечатков пальцев с кожи живого человека и трупа. Поскольку к этому времени нападения насильника превратились в настоящую головную боль правоохранительных органов, возникла идея использовать новую криминалистическую технологию на практике. Невиданное досель достижение криминалистики должно было стать секретным оружием в деле поиска и изобличения серийного насильника. Получив сообщение об очередной вылазке Гиены, криминалисты в числе первых мчались на место преступления, дабы побеседовать с потерпевшими и безотлагательно снять отпечатки пальцев преступника с их кожи. Разумеется, в том случае, если окажется, что насильник прикасался к ним обнаженной рукой.

Но… как уже сказано выше, начиная с марта 1977 г. такие прикосновения прекратились. В рядовое совпадение не верится напрочь, у преступника не было никакого основания отказываться от устойчивой привычки, которую он демонстрировал неоднократно на протяжении предшествующих месяцев. Скорее всего, он откуда-то узнал о появлении технологии, способной привести к его разоблачению. И принял соответствующие меры.

Вот только узнать о чудо-технологии рядовому американскому обывателю было невозможно. О ней тогда не писали газеты и журналы, не рассказывали по телевидению в ток-шоу и криминальных новостях. Долгие годы она держалась в глубокой тайне не только от журналистов, но даже самих полицейских. Любому из нас не составит труда вспомнить американские фильмы, в которых упоминаются или объясняются различные виды криминалистических и судебно-медицинских экспертиз — и молекулярно-генетические, и групповой принадлежности крови, и баллистической, и выявление скрытых следов крови люминолом, и идентификации личности по различным костным останкам, и т. д. и т. п. А вот припомнить фильм, в котором бы упоминалась описанная выше технология фиксирования отпечатка пальцев на человеческом теле, сходу не получится. Потому что нет таких фильмов…

Даже в начале XXI столетия упоминания о существовании у американцев такой технологии расценивались отечественными криминалистами не иначе, как шутка. Буквально! Специалисты крутили пальцем у виска и улыбались, дескать, не надо верить Голливуду, это же американские сказки. Хотя именно Голливуд ничего на эту тему не снимал.

Вернёмся, впрочем, к Гиене.

То, что преступник совершенно перестал снимать перчатки, заставило руководство следствием заподозрить его осведомленность о появлении новой технологии. Это могло произойти по одной причине — либо сам Гиена, либо кто-то из его ближайшего окружения был связан с правоохранительными органами и получал информацию, относившуюся к тайне следствия. Это предположение стало своеобразной idée fixe сержанта Шелби, да и не его одного. Окружной прокурор Джон Прайс тоже отдал дань многообещающей версии. Уже в мае 1977 г. начались проверки личного состава департаментов полиции и службы шерифа, которые продолжались всё лето. Под подозрение попало несколько десятков человек, соответствовавших по ряду критериев поисковым признакам преступника (прежде всего, рост, вес, группа крови, невыделительство и пр.). Есть информация, что число таких «хороших подозреваемых» в рядах сотрудников правоохранительных органов летом того года превысило 35 человек. Понятно, что проверка всех этих людей людей представляла очень серьёзную проблему — за неделю и даже за две такое число полицейских не проверишь. Ведь следует иметь в виду, что все они были знакомы с практикой работы правоохранительной системы и потому могли профессионально ей противостоять. И ведь от работы всех их тоже нельзя было отстранять одновременно…

Впоследствии, кстати, появились дополнительные соображения в пользу того, что Гиена связан с правоохранительными органами, о чём подробнее нам придётся говорить во II книге.

Тем не менее, утверждать это с полной надёжностью нельзя. И можно даже выразиться более определенно — преступник, скорее всего полицейским не являлся, хотя на каком-то этапе связь с правоохранителями поддерживал (и это, опять-таки, станет ясно из содержания следующей книги).

И вот тут мы плавно подходим к следующему важному пункту, требующему рассмотрения.

7) Очень вероятно, что Гиена входил в состав «Патруля EARSP». В это верится больше, чем в принадлежность преступника к полиции. То, что после активизации этой гражданской инициативы жертвой нападения стала семья члена «Патруля» не может быть обычным совпадением. Тем более, что для этой вылазки преступнику пришлось отправиться в весьма отдаленный район, в котором прежде он никогда не появлялся.

И вот тут, конечно, впору задуматься над тем, почему жертвой нападения не явился инициатор создания «Патруля…» и его руководитель? Ответов может быть несколько, причём, они не исключают другу друга, а дополняют. Во-первых, Гиена мог опасаться того, что будет опознан во время нападения, поскольку руководитель, проводя отбор, лично разговаривал со всеми кандидатами. В случае опознания, преступнику пришлось бы убивать стоматолога, а к этому он, возможно, не был ещё готов, либо не хотел это делать в силу неких личных причин. В-вторых, Гиена мог попросту не установить точное место проживания своего антагониста. Хотя все знали о существовании этого человека, его лицо не попало ни на страницы газет, ни в телевизионные репортажи. Этот человек мало кому был известен лично. Связь с подавляющим большинством членов «Патруля….» он поддерживал по радиостанции, установленной в автомашине. Полицейские, точнее, руководители службы шерифа, разумеется, знали кто за каким позывным скрывается, но сами члены «Патруля…», точнее, их подавляющая часть, лично были знакомы только с напарниками. Поскольку в мае уже появились обоснованные подозрения относительно связи преступника с правоохранительными органами, доступ к персональным данным членов «Патруля…» был строго формализован даже для самих полицейских. Ввиду таких сложностей Гиена, вполне возможно, попросту не смог установить личность стоматолога и место его проживания. В-третьих, руководитель «Патруля…» в тот момент находился в разводе и проживал один. Вполне возможно, что для Гиены факт изнасилования жены или подруги своего противника был важнее, чем обычное физическое воздействие на него. Другими словами, преступнику важно было максимально унизить, эмоционально раздавить антагониста, а не просто избить его или отнять деньги. На страницах этой книги рассыпана масса примеров того, как Гиена запугивал жертвы опосредованно, т.е. грозил убить другого человека, а отнюдь не того, к которому обращался.

Перечисление можно продолжить, но, думается, читатели поняли основную мысль автора. Соображения, предопределившие нападение на чету Битмор, могли быть весьма разными и все они отлично работают в том случае, если мы допустим принадлежность преступника к «Патрулю EARSP». Если Гиена сумел выяснить, что Битмор проживает неподалёку от руководителя «Патруля…» — а это могло случиться в силу самых разных причин, вплоть даже до непреднамеренной оговорки во время радиообмена — то это автоматически превратило Гарри в более предпочтительную мишень.

Если Гиена действительно имел некие доверительные связи в правоохранительных органах, что представляется вполне вероятным и ходом последующих событий будет отчасти подтверждено, то место проживания Битмора он мог выяснить, зная его радиопозывной.

Если мы признаем связь преступника с «Патрулём…», то все странности, связанные с нападением на семью Битмор сразу находят логичные объяснения, которых мы не получим, если будем полагать произошедшее игрой случая. В самом деле, Гиена не мог провести заблаговременную разведку места нападения, он просто не имел на это времени, а потому попытался проникнуть в дом заблаговременно, ещё вечером. Тут мы сразу вспоминаем гаражную дверь, которую Гейл Бритмор обнаружила открытой за несколько часов до нападения. Попытка видимо удалась, тут автор склонен согласиться с Гейл, которая, высказывала эту догадку на допросе. Если это так, то преступник провёл в доме много часов — около 7—8! — прежде чем перешёл к нападению. Прежде Гиена никогда так не поступал.

Преступник мог изнасиловать Гейл в отсутствие мужа, но он терпеливо прождал много часов, чтобы сделать это в его присутствии. Он словно бы сказал ему: «ты хочешь меня поймать, но ты не в силах защитить даже собственную жену». Гиеной в данном преступлении двигала отнюдь не похоть, вернее, он она одна, ему очень важен был именно элемент унижения Гарри Битмора.

Нельзя не отметить и того, что преступник никак не показал свою осведомленность о причастности Битмора к «Патрулю…». Легко понять, почему он повёл себя так, а не иначе. Демонстрация излишней осведомленности породила бы у детективов массу вопросов, и анализ ситуации быстро привёл бы к тому, что под подозрение попали члены «Патруля…». А подобной селекции преступник допустить никак не мог, для него было жизненно важно, чтобы круг подозреваемых оставался как можно шире. Надо отдать должное Гиене — он прекрасно понимал этот нюанс и упредил опасное для себя развитие событий.

Отнюдь не в первый раз и далеко не в последний.

Завершая первую книгу, посвященную истории Гиены, нельзя не отметить того, что к концу первого года активности преступника, правоохранительные органы Калифорнии располагали всеми возможностями для его разоблачения. Благодаря успехам криминалистов, описаниям свидетелей и потерпевших, а также собственной аналитической работе, следственные работники, работавшие над делом, знали очень многое о преступнике и в целом представляли, кого ищут. Хотя и не настолько хорошо, как хотелось бы…

К сожалению, прорыва не случилось. По мнению автора, следствию просто не хватило административного ресурса для масштабной проверки большого числа подозреваемых. Хотя это субъективная оценка и она, разумеется, не претендует на истину в последней инстанции.

Но сам преступник почувствовал, что удача скоро закончится, полиция уже близко, возможно, стучится в соседние двери, и если он хочет остаться на свободе, ему надо что-то решительно менять.

Преступнику это удалось. Гиена сильно удивил шедших по следу преследователей и именно эта способность к неожиданным поступкам делает его историю по-настоящему неординарной.

Впрочем, дальнейшей судьбе этого незаурядного негодяя нам придётся посвятить следующую книгу…

КОНЕЦ I КНИГИ