Старший констебль Филдинг, как выяснилось около часа спустя, отправился по поручению коронера оповещать присяжных в Ист–Дине о назначенном на завтра заседании. Молодой дежурный констебль Ричардсон, прибывший в Гаскин–Гейт, поглядел на разбитое окно и выломанные ставни, прошёлся по дому, выслушал рассказ взволнованной Джейн о пропавшем завещании — и в глубочайшей задумчивости застыл посреди комнаты миссис Форсайт, держа в руках кочергу, послужившую орудием взлома.

Мистер Верниер, сцепивший в нетерпении длинные пальцы, с полминуты подождал, потом откашлялся и произнёс:

— Констебль Ричардсон, если вы не против, вернёмся в гостиную, и я коротко изложу, к каким выводам мне удалось прийти, осмотрев место преступления. Сможем сопоставить наши наблюдения.

Констебль Ричардсон оторвался от созерцания кочерги и поднял на мистера Верниера голубые, как незабудки, глаза.

— Да, сэр… То есть, нет, сэр, я не против. Пожалуйста.

— Прежде всего, — устремляясь в коридор, начал мистер Верниер, — взломщика следует искать в Ист–Дине, скорее всего, в номере тамошней гостиницы. Если не ошибаюсь, она носит мало ей подходящее название «Корона».

Джейн, зная обыкновения жильца Риксов, поспешила за ним. Растерянный констебль Ричардсон замешкался на пару мгновений и появился в дверях комнаты миссис Форсайт, когда мистер Верниер уже сбежал по лестнице и стоял на пороге гостиной.

— Почему? — только и спросил констебль.

Мистер Верниер выбросил вперёд руку:

— Прошу вас!

Джейн проскользнула в гостиную и отошла в сторону, чтобы не мешать. Мистер Верниер подвёл констебля Ричардсона к окну, осторожно обойдя следы на полу.

— Взгляните, констебль, — мистер Верниер указал на подоконник. — Следы на карнизе и нижней части рамы.

Констебль Ричардсон послушно посмотрел на жирную грязь под окном, потом перевёл недоумевающий взгляд на натуралиста.

— Земля. Но он шёл по клумбе…

— Безусловно, — мистер Верниер кивнул и поднял палец. — Но присмотритесь: там, где нога нашего взломщика немного соскользнула с края оконного проёма, и вот здесь, на выступающей части рамы… суглинок с примесью мела! В здешних местах почвы больше песчанистые, а вот если идти пешком по дороге из Ист–Дина, срезая путь через пустоши, набрать на истоптанные подошвы с подковами такой грязи проще простого — тем более что погода в последние недели стояла сырая.

Констебль Ричардсон посмотрел на мистера Верниера едва ли не с испугом.

— Да, сэр… Вижу, сэр… Но почему вы решили, что он, взломщик этот, в «Короне»?

Мистер Верниер слегка склонил голову набок и поднял рыжеватые брови.

— Основываясь на уликах, констебль. Прошу, посмотрите сюда. В нижней части рамы справа, где остались осколки стекла, и вот здесь, на краях пролома в ставне, видны клочки коричневой шерсти. От неё, если наклониться и принюхаться, отчётливо пахнет дымом от бурого угля низкого качества и пригоревшим жиром, который, судя по особо отвратительной ноте запаха, не раз разогревали. Итого — место, где топят дешёвым углем и готовят на старом жире. Не думаю, что в Ист–Дине таких много.

— «Корона», — кивнул констебль Ричардсон. — Как вы объясните, сэр, всё, вроде, сразу ясно. А сам ни в жизни бы не додумался.

Джейн, всей душой согласная с констеблем, осмелилась вмешаться в разговор.

— Мистер Верниер… Сэр, раньше вы сказали, что взломщик высокий, худой и темноволосый? Это тоже понятно по следам?

Мистер Верниер еле заметно улыбнулся углом рта.

— Разумеется, мисс Марпл. Судя по ширине шага и высоте, на которой сделан первый пролом в ставне, взломщик почти такого же роста, как я. При этом глубина следов во влажной земле клумбы позволяет предположить, что он удивительно мало весит для высокого мужчины. Я бы сказал, он на грани истощения, во всяком случае, питается очень плохо, уже давно, и крайне нуждается.

Джейн и констебль Ричардсон уставились на мистера Верниера с изумлением.

— Тёмные волосы, — невозмутимо продолжал мистер Верниер, — довольно длинные, оставшиеся на верхнем крае рамы, не вырваны с корнем и не оборваны. Это прекрасно видно, если рассмотреть их с помощью увеличительного стекла. Они просто выпали, зацепившись за раму. Концы у них расщеплённые и тонкие. Всё вместе это указывает на очевидную скудость питания и нездоровье. К тому же, если вы вновь взглянете на клочья шерстяной ткани, станет очевидно, что она неравномерно окрашена: волокна гораздо светлее снаружи и более насыщенного коричневого цвета в глубине. Пальто взломщика сильно выгорело и изрядно обветшало, иначе ткань не рвалась бы так легко.

— Темноволосый высокий бродяга. Худой, в старом коричневом пальто, обувь железом подбита. Живёт в «Короне», — подытожил констебль Ричардсон. — А старший констебль Филдинг как раз в Ист–Дин поехал!.. Сэр, да если я его застану, мы вдвоём этого взломщика мигом схватим!..

Джейн, всё это время рассматривавшая обломки ставней, выпрямилась и твёрдым голосом добавила:

— Констебль, мистер Верниер прежде упомянул, что у взломщика рана на левой ладони. Посмотрите, вот здесь он взялся за пролом в ставне, левой рукой, поскольку правой держался за оконный проём, но рука, видимо, сорвалась: щепки на краю пролома сломаны внутрь, на них кровь. Ищите человека с тремя глубокими царапинами на внутренней стороне левой руки.

— Спасибо, мисс, — кивнул уже ничему не удивляющийся констебль Ричардсон.

Мистер Верниер с интересом взглянул на Джейн и, как ей показалось, одобрительно опустил ресницы.

 

***

К десяти утра в понедельник Джейн, миссис Рикс и мистеру Верниеру, обнаружившим тело миссис Форсайт, и доктору Ленгстону, проводившему осмотр и вскрытие, надлежало явиться в общий зал Мартлет–Инн на заседание суда коронера. Джейн, после ужина рассказывавшая Ленгстонам о новом происшествии в Гаскин–Гейт, так разволновалась, что накануне ночью не смогла уснуть. Сперва она лежала, глядя в темноту и видя перед собой мистера Верниера с увеличительным стеклом в руке, склонившегося над обломками ставней, потом — мистера Верниера, стремительно сбегающего по лестнице в гостиную, мистера Верниера, поднявшего длинный палец, мистера Верниера, одно долгое мгновение прямо смотрящего ей в лицо, его удивительные серые глаза с тёплыми золотистыми искрами… в конце концов, Джейн встала, накинула шаль, зажгла лампу и принялась читать африканские дневники мистера Форсайта, которые привезла из Гаскин–Гейт.

Горничная Люси, заглянувшая к девушке поутру, чтобы разбудить её, ахнула:

— Мисс Джейн! Вы что же, совсем не спали? У вас такой трудный день впереди… Давайте, я вам имбирного чаю принесу, для бодрости. И льда, а то, прошу прощения, глаза у вас… нездоровые.

Джейн оторвалась от чтения, поняла, как у неё звенит в голове, как пересыпается по телу усталость, словно горячий песок, и подумала, что имбирный чай будет очень кстати.

— Спасибо, Люси. Который час?

— Половина седьмого, мисс. Миссис Ленгстон уже встала, доктор спустился в кабинет. Сейчас принесу вам чай и помогу одеться.

Джейн ещё раз поблагодарила Люси и, отложив дневник мистера Форсайта, взяла с комода щётку для волос. Мыслями она всё ещё была в Африке, на Золотом берегу, в затенённой комнате, где лежала больная миссис Форсайт. Совсем ещё молодая миссис Форсайт, «милая Лавиния», как называл её в дневниках мистер Форсайт. Удивительно, думала Джейн: статная строгая миссис Форсайт, с убранными по стародавней моде седыми волосами, когда‑то была белокурой «милой Лавинией», и, судя по всему, они с «дорогим Джорджем» очень любили друг друга. Джейн вздохнула, посмотрела в зеркало, которое велела принести в комнату Руперта миссис Ленгстон, и стала причёсываться.

Отчего‑то ей казалось, что она прочла в дневнике что‑то очень важное. Но что именно, Джейн никак не удавалось понять — сказывалась бессонная ночь.

За завтраком в столовой было очень тихо. Доктор явно размышлял о предстоявшем ему докладе, Джейн снова начала волноваться перед выступлением в суде, а миссис Ленгстон решила не тревожить домочадцев попусту и просто подкладывала им на тарелки кусочки повкуснее. Джейн, однако, почти не притронулась к еде. Наконец, доктор положил салфетку на стол и сказал:

— Мисс Марпл, мне нужно закончить с бумагами. Давайте через час встретимся в гостиной и отправимся в Мартлет–Инн. Пешком, если вы не возражаете против небольшой прогулки. Думаю, нам обоим она пойдёт на пользу.

Джейн кивнула. Пожалуй, подумала она, свежий воздух поможет ей прийти в себя.

 

***

В общий зал Мартлет–Инн вознамерился набиться, судя по всему, весь Апсток. Те, кому не хватило места, толпились на улице, пытаясь что‑то разглядеть через щели в ставнях, до половины закрывавших окна. Сидевший на плечах у рослого Билла Стивенса, посыльного из бакалейной лавки, Томми Джарвис, младший брат Сьюзен, то и дело прижимал нос к стеклу и на всю улицу объявлял, что происходит внутри:

— Старый мистер Мортон платком лоб вытирает — душно там, видать.

— Ещё бы не душно, — отозвалась толпа, — столько народу‑то…

Или, пару мгновений спустя:

— Констебль Ричардсон с приезжим мистером Хорнби говорит… На ухо ему что‑то шепчет… А тот недоволен, похоже.

— А чего ему довольным быть, — пробурчал стоявший на крыльце мистер Рикс, — сорвали с места, да по такому душегубству… Да бездельники наши, поди, ещё и сделали всё не так… Доброе утро, мисс Джейн. Здравствуйте, доктор.

Джейн поздоровалась с мистером Риксом и оглянулась в поисках миссис Рикс и мистера Верниера.

— Они уже внутри, мисс Джейн, — сказал мистер Рикс. — Да и вам надо бы идти, сейчас начнут.

Доктор Ленгстон подал Джейн руку, и они зашли в зал.

Джейн от кого‑то слышала, что дознание должно производиться «в присутствии тела», и очень боялась, что в зале будет лежать то, что осталось от миссис Форсайт, но, по счастью, тело оставили в холодной комнате при Мартлет–Инн.

Первую часть слушания Джейн просидела, как в тумане: в зале действительно было душно, голос мистера Хорнби, коронера, слышался издали, сквозь общий шёпот и кашель, глухо и невнятно. Кроме того, после бессонной ночи Джейн начала отчаянно клевать носом. Сперва она пыталась отыскать среди публики мистера Верниера, но потом сосредоточилась на том, чтобы не уснуть.

Зачитал своё заключение доктор Ленгстон. Джейн краем уха слышала слова «многочисленные кровоподтёки», «переломы гортани», «удушение», но постаралась не вникать в их смысл. Потом опрашивали саму Джейн, но она говорила рассеянно и запомнила только желтоватое, с резкими чертами, лицо мистера Хорнби, слегка перегнувшегося через стол, чтобы расслышать её ответы.

Вызвали миссис Рикс, а после — мистера Верниера, который спокойно и обстоятельно изложил, как именно узнал о несчастье в Гаскин–Гейт, как открыл дверь спальни миссис Форсайт и обнаружил, что произошло. Мистер Хорнби поинтересовался, откуда у мистера Верниера навыки обращения с замками, и тот отвечал, что обладает некоторыми познаниями в механике, необходимыми для работы с оборудованием, которое требуется натуралисту.

К радостному удивлению Джейн, когда мистер Хорнби отпустил мистера Верниера, тот не вернулся на своё место, но сел между ней и доктором. Увы, мистеру Верниеру оказалось нужно что‑то обсудить с доктором Ленгстоном: они с минуту тихонько шептались, потом мистер Верниер выпрямился и взглянул на Джейн. Она ждала улыбки или какого‑то особого знака, но жилец Риксов просто коротко вежливо кивнул и отвернулся.

Когда в зале появился Нед Харди в сопровождении двух констеблей, публика оживилась. Как ни была расстроена Джейн, она отметила про себя, что Нед выглядит скверно: подавленный, ссутулившийся, он мало напоминал того румяного здоровяка, что ещё недавно ухаживал за садом в Гаскин–Гейт. Нед отвечал на вопросы мистера Хорнби угрюмо и немногословно, отрицая какую‑либо причастность к смерти миссис Форсайт.

— Вызываю мистера Поммерела, поверенного!.. — провозгласил мистер Хорнби, закончив с Недом.

Джейн недоумённо подняла голову: мистер Поммерел из Истбурна был поверенным миссис Форсайт, именно он составлял её завещание. Но какое отношение это могло иметь к дознанию, Джейн понять не могла.

Мистер Поммерел, невысокий и круглолицый, поднялся со своего места и прошёл вперёд.

— Назовите себя суду, — произнёс мистер Хорнби.

— Джеймс Артур Поммерел.

— Что связывало вас с покойной?

— Я был поверенным её мужа, а когда его не стало, она доверила мне вести свои дела.

— Расскажите суду, что вам известно.

Мистер Поммерел откашлялся, поправил круглые очки и начал:

— Три года назад, в начале марта 1891 года, миссис Форсайт написала мне с просьбой посетить её при первой возможности. Когда я приехал в Гаскин–Гейт, выяснилось, что речь шла об изменении завещания, которое было составлено вскоре после кончины мистера Форсайта.

— Каково было содержание первоначального завещания? — спросил мистер Хорнби.

— Согласно ему, большая часть состояния и имущества миссис Форсайт отходила её племяннику, мистеру Чарльзу Торнфилду. Определённые суммы были выделены также двоюродной племяннице миссис Форсайт, чете Риксов и мисс Юнис Митчем. Кроме того, были сделаны распоряжения относительно благотворительности.

— Какие изменения миссис Форсайт желала внести в завещание?

— Новое завещание исключало из числа наследников мистера Торнфилда. Вместо него основной наследницей становилась присутствующая здесь мисс Джейн Марпл, компаньонка покойной миссис Форсайт.

Зал Мартлет–Инн загудел.

Джейн замутило, ей показалось, что она летит вместе со скамьёй сквозь пол, куда‑то вниз. Девушка покачнулась и, не подставь ей руку мистер Верниер, упала бы. Твёрдые пальцы натуралиста сомкнулись на запястье Джейн, он наклонился к ней и тихо сказал:

— Мисс Марпл, попробуйте несколько раз медленно вдохнуть носом и выдохнуть через рот. Это может помочь.

Джейн послушно втянула воздух, осторожно выдохнула через разомкнутые губы, потом ещё раз, ещё — и после третьего выдоха почувствовала, как у неё проясняется перед глазами и отступает дурнота.

Мистер Поммерел, между тем, продолжал:

— Новое завещание было составлено тут же, его заверили местный викарий, мистер Тарлоу, и мой кучер, мистер Фелпс. За прошедшие годы миссис Форсайт ни разу не возвращалась к вопросу завещания, однако неделю назад я получил от неё письмо с просьбой принять означенный документ на хранение.

— По какой причине? — осведомился мистер Хорнби.

— Миссис Форсайт не уточнила, — отвечал мистер Поммерел.

— Завещание у вас?

— Да, разумеется.

Мистер Поммерел обернулся, кивнул клерку, и тот подал ему знакомый Джейн бювар вишнёвой кожи, который мистер Поммерел положил на стол мистера Хорнби.

— Похоже, мы с вами обманулись, мисс Марпл, — тихо произнёс мистер Верниер.

Джейн подняла на него глаза и чуть не ахнула: мистер Верниер улыбался — едва заметно, одним углом рта, но совершенно безошибочно.

Когда улёгся общий шум, вызванный оглашением завещания, мистер Хорнби поманил констебля Ричардсона, дежурившего в дверях, коротко переговорил с ним и объявил:

— Вызываю старшего констебля Томаса Филдинга.

Старший констебль Филдинг подошёл к столу.

— Старший констебль, — начал мистер Хорнби, — вчера, в воскресенье, вы произвели арест в гостинице «Корона» в Ист–Дине. Так ли это?

— Да, сэр. Я и констебль Ричардсон задержали человека, которого подозревали во взломе дома покойной миссис Форсайт.

— Удалось ли вам установить его личность?

— Он назвался Джоном Мэтьюсом, сэр. Но я склонен считать, что это не настоящее имя.

— Здесь ли тот, кто называет себя Джоном Мэтьюсом?

— Так точно, сэр.

— Введите, — приказал мистер Хорнби.

Старший констебль Филдинг сделал знак своим людям, и в общий зал Мартлет–Инн ввели человека, назвавшегося Джоном Мэтьюсом. Как и говорил мистер Верниер, он был высокого роста, с грязными тёмными волосами, спадавшими на воротник обтрёпанного коричневого пальто. Пальто оказалось ему заметно велико, поскольку назвавшийся Джоном Мэтьюсом был чудовищно истощён: клочковатая щетина только подчёркивала впалые щёки, вокруг глаз залегли тёмные круги, худая шея болталась в вороте несвежей рубашки.

Констебль Ричардсон подвёл его к столу мистера Хорнби.

— Назовите себя суду, — потребовал коронер.

— Джон Мэтьюс, — сиплым голосом произнёс бродяга.

Джейн вздрогнула и выпрямилась. Мистер Верниер встревоженно повернулся к девушке.

— Мисс Марпл, — прошептал из‑за его плеча доктор Ленгстон, — что с вами? Вам нехорошо?

— Боже милосердный! — воскликнула вдруг миссис Рикс, сидевшая ближе к столу.

Бродяга обернулся на её возглас, и Джейн, прижав ладонь к губам, застонала.

Перед ней стоял Чарльз Торнфилд, погибший два года назад в Африке. Оборванный, грязный, исхудавший и заросший, но, без сомнения, Чарльз Торнфилд. Эти тёмные глаза, этот голос Джейн узнала бы, как бы ни изменился их обладатель.

— Чарльз…, — в повисшей мгновенно тишине произнесла Джейн, поднявшись со своего места.

— Джейн, — отозвался Чарльз Торнфилд. — Милая Джейн, как я виноват…

Джейн сделала пару шагов вперёд и рухнула в обморок — прямо на руки вовремя подоспевшему мистеру Верниеру.