Алжирский паша СаитАли отдыхал у себя в каюте после вчерашней праздничной пирушки у капуданпаши Гуссейна. Он лежал на подушках с кальяном в руке. Июльское солнце чуть спустилось с полудня, и там, наверху, на палубе, было жарко, а здесь, в полутемной каюте, стояла спасительная прохлада. В раскрытые окна с берега доносились звуки зурны и тамбурина и пьяные крики: это гарнизон Калиакрии вместе с матросами праздновал рамазан. На берег еще с утра съехало с турецких кораблей много галионджи.

Весь турецкий флот спокойно стоял на якоре у Калиакрии, против мыса КалерахБурну, под защитою береговой батареи. Суда стояли в линии: капуданпаша – мористее, СаитАли со своей варварийской эскадрой «Красного флага» – ближе к берегу. Опасаться неприятеля не приходилось: турецкий флот занимал выгодную наветренную позицию, – ветер дул с берега. Можно было спокойно предаваться удовольствиям шумного праздника.

СаитАли курил, слушая, как за стеной его слуганегр и грекпереводчик играют в мангалы67, и лениво думал о том, о сем. Мысли его были далеки от войны: он думал об Алжире, о своих двадцати восьми женах. И задремал.

…СаитАли проснулся от какогото крика и шума наверху. Он сурово нахмурил брови: кто там из этих ишаков напился так, что смеет стучать над его головой?

Не успел он спустить ноги на пол, как в каюту с перекошенным от страха лицом вкатился негр.

– Русские! Беда! Ушакпаша! – завопил он.

– Где? Что? – вскочил СаитАли.

Он подбежал к окну, надеясь увидеть за строем кораблей капуданпаши русскую эскадру. Но за кораблями капудана на море не белело ни одного паруса. Зато ясно было видно, как на всех турецких кораблях суетятся люди.

И вдруг начала стрелять береговая батарея. Значит, русские в самом деле гдето близко.

В минуты опасности СаитАли был хладнокровен. Он грубо оттолкнул негра, который растерянно совал ему то шпагу, то кинжал, не спеша сунул за пояс пистолет и быстро взбежал по трапу наверх.

Глазам СаитАли представилась невероятная картина: обогнув мыс Калиакрия, шел в строе трех колонн Ушакпаша. Его низко сидевшие корабли неслись всей массой на эти шебеки, бригантины, кирлангачи и прочую турецкую мелочь, которая стояла у самого берега. Не обращая внимания на беспорядочную и малоощутимую пальбу береговой батареи, Ушакпаша упрямо шел напролом. Его план был понятен: он хотел стать между берегом и эскадрой и тем выиграть у турок ветер. План был прост, дерзок, но верен. Медлить нельзя было ни минуты. Приходилось вступать под паруса и уходить в море. Не собирать же теперь с берега матросов из всех домов и кофеен. На кораблях и без них оставалось достаточно команды. Невольникимальтийцы, которые смотрели за парусами, были всегда на месте. Не съезжали на берег и английские офицеры, командовавшие корабельной артиллерией.

– Рубить якорные канаты! – приказал СаитАли, хотя капуданпаша и без него уже догадался поднять такой сигнал всему флоту.

На турецких кораблях стоял переполох. В промежутках между выстрелами береговой батареи слышались истошные крики и ругань тысяч голосов. Каждый корабль старался поскорее разделаться с якорем, лечь под паруса и убраться в море, не заботясь о других. Малые суда перемешались с линейными кораблями. Все сбились в кучу, словно стадо овец при виде волка. В этой суматохе два 70пушечных корабля столкнулись друг с другом. Один из них ударил бушпритом в корму соседа – прошил ее, как иглой.

СаитАли наблюдал, как капуданпаша окончательно потерял голову. Гуссейн, видимо, не знал, что предпринять, – поворачивал то на один, то на другой галс. Наконец он остановился на правом галсе и стал выстраивать линию своих кораблей, точно собирался удирать в Варну.

А Ушакпаша тремя колоннами неотвратимо спускался на них.

Нерешительность капудана возмутила СаитАли. Он и не подумал следовать за капуданом: СаитАли был полон решимости драться с русскими. Ведь султан надеялся только на него! Ведь СаитАли обещал привезти в Константинополь Ушакпашу в цепях!

СаитАли поворотил весь свой флот «Красного флага» на левый галс и стал выстраиваться в линию. Он смотрел в зрительную трубу – что станет делать Гуссейн?

Пристыженный капудан последовал за ним.

СаитАли шел впереди всех. Он подал сигнал своему авангарду – наиболее быстроходным кораблям – поднять все возможные паруса. Он хотел, в свою очередь, этим маневром попытаться выиграть у русских ветер.

Но и Ушакпаша не дремал. Его флот уже перестроился в одну линию и шел на сближение с турками. А 84пушечный флагманский корабль «Рождество Христово» не позволял СаитАли обогнать русских.

Расстояние между противниками сокращалось.

Уже можно было различить лица людей.

СаитАли хотел сцепиться с флагманским кораблем Ушакпаши, поразить бесстрашного предводителя русского флота.

Его варварийская команда: бедуины, берберы, негры – привычные корсары – оживленной толпой теснились на баке, на шкафуте, с абордажными лестницами и баграми, выглядывали из деков с ятаганами и интрепелями68 в руках. Предвкушали жаркую рукопашную схватку.

Но сцепиться не пришлось: Ушакпаша опередил и тут. Он ударил из носовых пушек по кораблю СаитАли.

С грохотом посыпались разбитые в щепы абордажные лестницы обломки рангоута и досок. Кучу раненых, исковерканных тел корсаров, готовившихся к рукопашной схватке, накрыли обрывки разодранных ядрами парусов и путаницы снастей. Оставшиеся в живых берберы, бедуины, негры с дикими воплями кинулись кто куда, уже не думая об абордаже. Давя друг друга, они теснились у люков, старались укрыться в нижнем деке от смертоносного огня русских пушек. Смятение и ужас, охватившие абордажные команды, передались артиллеристам верхнего дека. Топчи69, не слушая приказов ни английского, ни своих офицеров, сбились в кучу, испуганно озираясь и крича.

В наступившей минутной тишине зловеще прозвучал чейто испуганный голос:

– Мы погибли! Аллах против нас!

– Спускай флаг! – крикнул высокий кумбараджи, потрясая прибойником.

СаитАли не потерял присутствия духа. Он кинулся в самую гущу этих оробевших людей и, выхватив изза пояса пистолет, выстрелил в кумбараджи. Бомбардир упал.

– К пушкам, презренные трусы! – в бешенстве кричал СаитАли и колотил пистолетом по спинам и чалмам артиллеристов.

Топчи разбежались по местам.

– Прибить флаг гвоздями! Погибать, но не сдаваться! – рассвирепел СаитАли.

Невольникмальтиец, вжимая от страха голову в плечи, полез на флагшток.

Через минуту флаг был прибит к флагштоку.

Но ненадолго.

Ушакпаша уже обогнул пашинский корабль с кормы и ударил по нему в упор всем своим лагом.

СаитАли показалось, что в этом громе пушек, в свисте ядер на его голову рушится небо: со страшным треском упала перебитая русскими ядрами бизаньмачта. Вместе с ней посыпалась в воду резная золоченая корсарская корма – только зазвенели разбитые стекла.

Оглушенный, окровавленный, стоял СаитАли в этой путанице снастей, как в паутине. Сквозь густые облака порохового дыма он увидал и запомнил на всю жизнь две вещи: в обломках рангоута свой разорванный, поверженный флаг да на юте флагманского русского корабля – человека в белом мундире и треуголке. Глядя на СаитАли, этот человек зло потрясал вслед ему кулаком.

СаитАли догадался: то был непобедимый Ушакпаша.