Александр Васильевич с утра был в чудном настроении: оказывается, Жуберу не терпелось - он сам спускался с гор в долину. Французы стояли уже вот тут, за городом Нови. Дело могло решиться скорее, без горной войны. Если этот молодой французский главнокомандующий даст выманить себя в долину, Суворов раздавит его конницей и артиллерией: не спросясь броду, не суйся в воду! Армия Суворова была готова встретить неприятеля, откуда бы он ни появился.
Бой мог разгореться в любую минуту.
Александр Васильевич торопился умываться и завтракать - хотел по своему обыкновению съездить и лично посмотреть расположение противника. Он вытирался полотенцем и слушал Прошку, который рассказывал о том, как вчера, когда Александр Васильевич ложился отдыхать, к нему пришел какой-то поэт, а Прошка не пустил его.
– Уж я ему трижды сказывал; не понимает. Известно, итальянцы народ вовсе какой-то непонятливый…
– Да ты что ему сказывал?
– Да сказывал: барина, мол, нет! Убирайся, мол, сударь, к черту! Стоит, не понимает! Может, по-ихнему оно и не то значит…
– Эх ты, камердинер! Пришел поэт, а ты ему нет!…
И, уже не слушая Прошки, Александр Васильевич схватился за эту нечаянно подвернувшуюся рифму: "поэт - нет",
И пошло:
– Поэт-retraite. Поэт-Bajonnet…
До седого волоса осталась любовь к рифме.
А за рифмой уже мелькали и строчки.
– Аркашенька, сынок, возьми карандаш, запиши! - высунул из полотенца голову Суворов.
Аркаша, который у стола пил чай (тоже собирался ехать с папенькой к авангарду), послушно взял карандаш и бумагу.
– Пиши:
Es lebe Sabel und Bajonnet:
Keine garstige Retraite!
Erste Linie durchgestochen,
Andere umgeworfen.
Reserve nicht halt,
Weil da Bellegarde und Kray der Held.
Der Letzte hat Suvorov…1
Да здравствует сабля и штык:
Долой мерзкое отступление!
Первую линию проколоть,
Другую опрокинуть.
Резерв не удержится,
Ведь там Бельгард и Край - герой.
За Суворовым последнее слово…
А дальше - стоп! Нет рифмы к слову "Suvorov". Александр Васильевич рассеянно выглянул в окно. Казак Ванюшка вел с водопоя коней.
– Некогда. Надо ехать! И продиктовал:
Den Weg zu denen Siegen Gebannet (Он закрыл путь к их победам).
– Хорошо и так, без рифмы! Перепиши чистенько - надо немедленно послать папе-Меласу!
Суворов с казаком Ванюшкой верхами стояли впереди густой цепи Багратионовых егерей, которые залегли по обеим сторонам дороги из Поццоло-Формигаро в Нови. Меньше чем в полуверсте, также на огородах, среди гряд капусты, чесноку и луку, лежали синие мундиры французских стрелков. За ними белели стены и башни городка Нови.
Пули жужжали. Конь переступал ногами и дергал головой, как от оводов, но Суворов не обращал внимания. Он спокойно смотрел в зрительную трубу. Ему хотелось узнать, все ли силы Жубера здесь или нет.
Бесспорно, в Нови много войск. Из-за городских стен то тут, то там подымался едва заметный сизый дымок-солдаты расположились на открытом воздухе, готовят пищу. Справа от Нови, среди гор, клубилась пыль. Очевидно, в лощине, по дороге передвигалась пехота или кавалерия. В горах то и дело раздавались ружейные выстрелы. Эхо множило их. Было ясно: это зеленые склоны Апеннин полны жизни.
– Разве их, чертей, в горах всех усмотришь? Это не то, что мы, в долине: все как на ладошке…
– Александр Васильевич, гляньте, гусары! - встревожено зашептал сбоку Ванюшка.
– Где? -повернул трубу в его сторону Суворов.
– Слева. Хотят, видно, из-за рощицы подкрасться к нам.
– А, да верно! Только шалишь, брат, не поймаешь!
Да и свои в обиду не дадут!
Действительно, от Поццоло-Формигаро, где среди мушкатерских батальонов остались начальник авангарда князь Багратион, Андрей Горчаков и Аркаша Суворов, уже отделилось два взвода драгун Карачая для защиты Суворова.
Суворов еще раз спокойно осмотрел Нови, ближайшие к городу высоты и не спеша поехал к своим. Французские пули сопровождали его.
Мушкатеры восторженно смотрели на своего любимого фельдмаршала, на своего "дивного". Восхищались его храбростью.
– Вишь, едет, ровно не под пулями…
– А чего ему: он заговорен. Его пуля не берет!
– Не бреши! При мне под Кинбурном ранили в руку. Не боится ничего, не так, как ты, это верно!…
А Суворов уже громко отдавал приказания батальонам, которые стояли наготове без палаток, ружья в козлах:
– Получить из обоза палатки. По одной на роту. Покуда дело, хорошо еще лоб нагреет. Ишь, как припекает! Артельные, варить кашу! Провиантские, уксус для воды чтоб был!.
Обо всем и за всех думал Александр Васильевич.