Багратион в точности следовал приказу Суворова выманивать французов в долину. Французы наседали, а багратионовы егеря медленно оттягивались назад.
Но эта игра в кошки-мышки была не по душе ни горячему, напористому князю Петру, ни его егерям. Люди привыкли идти вперед, а тут надо пятиться.
Егеря отходили, ворча:
– Наших то и дело щелкают, а мы только ретируемся!
– Ровно австрияки…
– Шо вон нас жме, як мороз бабу?…
– Ударить бы в штыки - самое разлюбезное. Ваше благородие, прикажите!…
Багратиону и самому надоело. Он послал к "дивному", как называли Суворова солдаты, одного за другим трех адъютантов. Просил разрешить начать атаку. Но ни один из гонцов не вернулся назад.
Багратион нервничал. Солнце жгло - близился полдень. Сегодня здесь, в этой долине у гор, было душно, как в пекле, душнее, чем при Треббии, а укрыться негде. Багратион вытирал платком свои густые черные волосы. Нетерпеливо поглядывал назад - не мчится ли хоть один
из адъютантов.
– Какого черта они там делают? Поеду сам!
И он поскакал к Поццоло-Формигаро, где должен был находиться Суворов.
На дороге Багратион встретил своего адъютанта, корнета Дирина, которого послал первым.
– Почему никто не едет? Где вы все запропастились? - издалека грозно крикнул Багратион.
– Ваше сиятельство, генерал-фельдмаршал спит.
Завернулся в плащ и лежит. Вон там, на поле, где генералы…
– Что бы это значило? Уж не случилось ли с ним чего, сохрани господи? Жив ли?
Багратион ударил коня шпорами и помчался во весь дух.
Не доезжая до деревни Поццоло-Формигаро, он увидал колонну мушкатеров Милорадовича. Справа от них, на совершенно вытоптанном кукурузном поле, виднелась группа генералов. Тут были все, русские и австрийцы: Цах, Карачай, Дерфельден, Милорадович, Тыртов, Ферстер, Горчаков. Адъютанты кучились в сторонке. Среди них Багратион увидал и своих.
Осадив коня на всем скаку, Багратион спрыгнул с седла и бросился к генералам. Генералы разговаривали вполголоса.
В их кругу, на земле, кто-то лежал, завернувшись в знакомый Багратиону старинный синий плащ Александра Васильевича.
– Что случилось, князь?-громко спросил Дерфельден. - Французы наседают на правый фланг. Пора ударить нам. А что с его сиятельством? - тревожно спросил он. В это время Суворов отбросил плащ и вскочил на ноги…
– Помилуй бог, заснул. Крепко заснул! - надевая каску, сказал он. Князь Петр прав: пора!
Тотчас же к главнокомандующему со всех сторон потянулись Цах, Дерфельден, ординарцы Края, которых набралось с полдюжины: французы теснили австрийцев, Край слал за помощью.
Суворов повернулся к Багратиону:
– Как у тебя, князь?
– Люди рвутся в бой. Надоело заманивать, ваше сиятельство!
– Хорошо!
Поворотился к Дерфельдену.
– Полки готовы, ваше сиятельство! - доложил Дерфельден, не дожидаясь вопроса. Поворотился к Цаху:
– Как на правом?
– Барон Край занял высоты, но, не получив сикурсу, вынужден был…
– Понимаю!
Не дослушав главного квартермистра, Суворов сказал Багратиону:
– Князь Петр, веди своих. С богом! И ты, Миша, на поддержку! - кивнул он Милорадовичу.
Бой, кипевший только на правом, австрийском, крыле, теперь разгорелся по всей линии.