Понятно. Сейчас здесь собрались те, кто смог обставить гибель члена своей семьи как самоубийство или несчастный случай… Те, кто оказались близки к месту ритуала в необходимый момент, те и образуют Новый Конклав. Вряд ли сюда успели прибыть дамочки из Шотландии и Англии. Статистика была собрана мной за сравнительно недолгий период, а ведь, скорее всего, возрождение культа Ллос началось гораздо раньше…

Так вот зачем моё скромное участие! Пришла очередь моей сестры доказывать преданность Паучьей Королеве. Рорка рядом нет, дети разъехались. Кто остался, угадайте? Один Морни, чтоб его! Брат, который вполне годится для жертвы, потому что очень давно испортил сестрице жизнь, выдав ту замуж против её воли.

Между тем, я надеялся на благополучный исход. Помощь может быть близка, очень близка! Если начнётся штурм, то предварительно в помещение пустят мощный усыпляющий газ. Он не имеет ни запаха, ни предвестников глубокого наркоза. А вот если снаружи зала бродит не только Андархейн со своим насморком, но и завербованные матронами представители силовых структур, они могут быть подготовлены к такому обороту событий — в противогазовых масках и с оружием.

Сам я старался не вдыхать глубоко и вообще дышать через раз (хотелось бы оставаться в сознании до последнего), но это не поможет. При достижении определённой концентрации в воздухе действие газа наступает мгновенно. В подземелье вырубятся все, в сотые доли секунды.

Ситуация скверная для девушек на каменных плитах. Они под действием наркоза, и взаимодействие подобных препаратов с «тяжёлым» нервно — паралитическим газом может привести к любым последствиям, включая остановку дыхания.

Айне выступила вперёд, откидывая капюшон мантии с головы. Если бы не соответствующий оттенок кожи, я бы мог сказать, что её лицо было смертельно бледным. Синие глаза, такие же, как мои собственные, смотрели на меня в упор, не мигая. Лицо не выражало ничего, хотя губы были сжаты в упрямую линию. Правую руку Айне оттягивала вниз солидная тяжесть — моя «Fоichе».

— Айне, — спокойно сказал я, — каковы бы ни были наши отношения, Кэйли, Пантисилея и другие девушки и эльфийки перед тобой ни в чём не провинились.

— Мне наплевать на них. — Бесцветно произнесла Айне.

Она подняла тяжёлый пистолет обеими руками, сняла с предохранителя, но держала очень неумело. Это уже неважно: с такого близкого расстояния мне разнесёт любую часть тела.

— Руки вытяни, иначе отдачей тебе долбанёт по лицу.

— Не учи меня.

Бесцветный голос обрёл признаки раздражения.

— Айне! — Поторопила Энна. — Исполни свой долг. Ты единственная из всех нас, кто оттягивал этот момент до последнего. Ты утверждала, что нет подходящего случая. Сегодня тебе представилась блестящая возможность, так воспользуйся ею и войди в круг высших. Жертвы просыпаются, пора.

Я ничего не мог сделать ни для себя, ни для девушек на каменных плитах. Если бы повернуть время вспять, я мог защитить Кэйли?..

Сейчас прозвучит выстрел. Я приготовился к смерти.

Снова раздался бесцветный голос Айне:

— Энна… а в чём твой долг? Что отдала ты, не имея близких?.. Тот врач пятьдесят с гаком лет назад, который тебе даже не достался?.. Или Светлый эльф, который был от тебя без ума? Или Тилэйт Глоудейл, которую ты убила его руками, не желая делиться властью? Место Первой жрицы по праву принадлежало ей, так было решено после того, как от этого места отказалась я.

Ну, я же говорил, перессорятся! После смерти нашей матери, наследницей власти Первой жрицы, — нашей бабушки, — должна была стать Айне Эльдендааль…

Раздался лёгкий ропот в рядах жриц.

— Мои мальчики… мои сыновья так многого добились в этой жизни. — Продолжала сестра. — Я люблю их, горжусь ими, и не хочу для них судьбы мусора под ногами…

Госпожа Авейон с исказившимся от гнева лицом сделала шаг вперёд… Айне стремительно отвернулась от меня, вытянула руки с «Fоichе» в сторону Энны и… раздался громовой выстрел, эхом отскакивая от стен, оглушая меня, как находящегося ближе всех. Энна шмякнулась на пол, лишившись трети черепной коробки. Сейчас на звук выстрела вернётся Андархейн, а возможно, он будет не один…

Словно в дополнение к моим мыслям, где-то в отдалении послышались приглушенные выстрелы, одиночные и очередями. Кажется, штурм тайного укрытия начался? Дамочки в мантиях заволновались, не понимая, что происходит. Если у кого — то из них не выдержат нервы, жертвы точно будут.

— Айне! — Резко бросил я. — Если можешь, освободи меня немедленно!

Каменный грохот, дрожание стен и пола, как будто рушился сам свод зала. Сестра повернулась ко мне с отсутствующим выражением лица, растерянная, оглушённая, явно не понимающая, что делать. Она беспомощно крутила в руках пистолет, как будто не могла решить, на кого направить ствол «Fоichе»: на меня или на себя.

— Айне. Соберись! Приди в себя, в конце концов!

Не знаю, чем бы всё кончилось, если бы не стремительная «отключка». Да что ж такое, вторая за ве…

Я глубоко вдохнул. Дышится легко. Визг электрической пилы означает, что ключа от наручников не нашли, и решили освободить меня таким вот незатейливым способом. Я открыл глаза, понял, что руки свободны, резко сел и сдёрнул с лица кислородную маску.

С левой стороны зиял огромный провал в стене. Зал был полон бойцов Особого подразделения Эльфийской гвардии, в своём чёрно — сером камуфляже и чёрных гермошлемах. Многие из бойцов шлемы сняли, поскольку активный этап операции явно закончился, и газа в помещении уже не было. Сначала я увидел милорда Оустилла, который издалека помахал мне рукой и заорал на весь зал:

— На кого ты похож, Морни, если не помада на лице, так кровища!

Я же предполагал, что именно Оустилл отправил мне то сообщение на совещании у Эрика, про помаду на лице. Шутник хренов!

Затем, с огромным удивлением, я увидел и самого Эрика со штурмовой винтовкой «Gаоithе» в руках. Он уж точно давно не участвовал ни в каких штурмах сам, по статусу не положено!..

Знакомых лиц было ещё много.

Так, а кто же жужжал пилой? Меньше всего я ожидал увидеть рядом Маб-Кенхельма, причём всё в том же гвардейском камуфляже. В самом деле, а в чём ему участвовать в штурме, в костюме, что ли?

Янтарные глаза смотрели с беспокойством, ещё смешанным со знакомым мне состоянием куража после участия в подобных мероприятиях.

— Отдышался? — Спросил Одхан, подавая мне мою «Fоichе». — Я же говорил, что твой должник. Если хоть как-то получилось оплатить долг, я буду рад.

Видя, что я собираюсь задать сразу десяток вопросов, Светлый мотнул головой в сторону:

— Все рассказы потом… Пока что я к своему начальству, а ты к своему…

Всё правильно. Каменные плиты пусты, значит, всех несостоявшихся жертв эвакуировали. А где же Clоch Bán?..

Рядом с постаментом для Алмаза Светлых образовалось довольно большое пустое пространство, и там я увидел только двоих. Один из них, без шлема, был Маб-Литгэйл. Второй… Очень высокий, выше Эрика на дюйм или полтора, эльф в том же гвардейском камуфляже и в гермошлеме. Шлем он так и не снял, и я вдруг понял, кто это.

В этот момент я уже подходил к Эрику, стараясь не шататься после двух наркозов, доставшихся мне за короткий промежуток времени. Эрик повернулся ко мне, протягивая руку:

— Кажется, успели вовремя. — И повторил фразу Кенхельма. — Все рассказы потом.

Проследив направление моего взгляда, усмехнулся:

— Он пришёл за Clоch Bán, а я — за своей женой.

Мне подумалось: когда жена, она же маленькая злая белка, очухается, она своему мужу и лорду выскажет, что поздно явился спасать.

— Потери?.. — Спросил я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально и без заинтересованности.

Однако Эрик понял мой вопрос так, как нужно.

— Крайняя степень истощения у тех Светлых эльфиек и девушек, которых похитили первыми, включая леди Мирну Мерч—Φириато. Таковых одиннадцать. Никто не планировал оставлять их в живых, а потому условия содержания были ужасны, плюс постоянные дозы седативных препаратов… Миледи Φириато в коме. Девять девушек в состоянии средней тяжести из — за дешёвого мощного транквилизатора в сочетании с газом… Кэйли жива, но она среди этих девяти. Всех увезли в Эльфийский госпиталь. Если настоишь, я думаю, тебя пустят в реанимацию. Среди гвардейцев ни одного убитого, у шести лёгкие ранения. Нас тут не ждали…

— Пэнти?..

— С ней всё в порядке, не считая состояния конкретной такой злости и ссадины на лице. У неё отменное здоровье, так что от наркоза она отошла быстрее всех прочих. Думаю, «прокапают» в госпитале, и я заберу её в ближайшее время. Нужно позаботиться о семье Конлетта, у него осталась жена и ребёнок…

Я должен был спросить, как удалось найти это место, и я спросил, в то время как Светлые эльфы укладывали свою реликвию в контейнер.

— Маб-Зэйлфрид прибыл одновременно с двумя другими Светлыми эльфами, инкогнито — под чужими документами, как турист. Об этом знал только я, не считая, конечно, спутников Владыки Светлых. Надо отдать должное, это невероятно смелый поступок — бросить всё и приехать сюда лично. Милорд Ролэнт проводил в подземных коммуникациях Дублина по десять — двенадцать часов ежедневно, в поисках Алмаза. Я догадываюсь, что он мог ощущать вне связи со своим Камнем, и искренне ему сочувствую. Когда Двэйн передал полный план подземных сооружений через Кенхельма, поиски расширились, но всё было бесполезно до этого вечера, весьма насыщенного событиями. Оба Хранителя тут же почувствовали Clоch Bán, который вынули из устройства с сухой водой.

— Андархейн?..

— Я его слегка подстрелил. — Эрик погладил приклад «Gаоithе». — Он нужен, как свидетель, сам понимаешь. Хотя руки чесались отправить его к Ллос … И, прежде чем ты уйдёшь, я задам тебе вопрос, Морни.

Лавандовые глаза наполнились какой — то выжидательной насмешкой.

— На прошлой неделе Двэйн мельком видел тебя в Корке вместе с твоей блондинкой, и… её лицо показалось ему странно знакомым. Сложно было представить, что черты лица матери Ролэнта Маб-Зейлфрида проявят себя в человеческой популяции, да ещё спустя столько поколений! Не доверяя своим глазам, Двэйн, видевший некогда портрет Светлой эльфийки, решил обратиться к более надёжному свидетелю. К той, у которой были близкие отношения с прежним Владыкой Светлых эльфов, за некоторое время до того, как он вступил в законный брак…

Вот оно что! Кианнэйт крутила любовь с отцом милорда Зэйлфрида, но роман закончился ничем. Естественно, лицо Кэйли, столь похожее на лицо бывшей соперницы, привело древнюю эльфийку в состояние полного психического раздрая…

— Тебе нужно было связаться с Двэйном вчера вечером, после поездки в Армой. Мой вопрос, Морни, очень прост. Мисс Хьюз всё время была рядом с тобой, и вот, сегодня утром ты оставил свою игрушку одну, чем немедленно воспользовались… Что случилось между вами? Что произошло?

Конечно, откуда Эрику знать про труд по психологии дроу!!! Я был уверен, что разучился краснеть в раннем детстве. Хорошо быть Тёмным эльфом: изменение оттенка кожи всегда можно списать на освещение.

Догадываюсь, какие слова хотел бы сказать мне Эрик. Не все они прошли бы цензуру в печати. С другой стороны, владей я более точной информацией от Двэйна, вздумавшего играть в загадки, я бы этого не сделал. Я бы не оставил Кэйли одну, как бы негативно не был настроен. Сначала всё-таки долг, а потом эмоции.

— Я… я потерял голову. — Проворчал я. — Долго рассказывать… Вспомни, что ты почувствовал, когда Пэнти сбежала из Кэслин Эльдендааль у тебя из — под носа?

— Прекрасно помню, дело прошлое, конечно… — сказал Эрик, но насмешливое выражение глаз ничуть не изменилось. — Твой аналог?

— Научный эксперимент. Со мной в качестве подопытного, и последующим написанием гениального труда по психологии Тёмных эльфов… И ради этого — дурацкий демарш в общественном месте без лифчика.

Крайне редко Эрик смеётся. Насмешливое выражение в лавандовых глазах сначала сменилось неподдельным изумлением, а потом Эрик коротко рассмеялся, не сдерживаясь.

— Да, приятель, я был в гораздо лучшем положении. Я хотя бы знал о намерениях рыжей воришки практически с самого начала… Как только ты начинаешь думать, что хорошо разбираешься в женщинах, они выкидывают непредсказуемый фортель.

Я был рад смене темы и поспешил закрепить успех:

— Значит, обнаружением тайного святилища мы обязаны Светлым? Кстати, где мы сейчас?

— Мы — в семи сотнях футов под Темпл — Баром… Но, честно говоря, был ещё один штрих для наводки на это место… — Эрик неожиданно полез во внутренний карман комбинезона, вынимая айтел. — Во время моего присутствия на сегодняшнем заседании глав правительств пришло сообщение от Миенфильда о том, что Конлетт не вышел на связь. После этого подготовка к спецоперации началась немедленно, еще за двадцать пять минут до момента обнаружения Хранителями своего Clоch Bán. Это позволило выиграть время и успеть сюда до того, как эльфийки смогли бы начать ритуал. А дело в следующем. После того, как одна рыжая оторва в очередной раз устроила фокус с побегом от охраны и поездкой в Корк в приют для котят, — хотя прекрасно знала моё отношение к подобным экспедициям! — я не выдержал.

На дисплее айтела, показанного мне Эриком, мерцал огонёк: не розовый, как в случае с имплантантом слежения для заключённых, а серебристый. Значит, в знаменательный вечер появления Пуха в моём доме, дело для Пэнти не ограничилось эльфийскими браслетами, потом были и другие последствия непослушания.

— Мой персональный секретный заказ в компанию «Эльденфарм». — Прозвучал ответ Эрика на мои собственные мысли. — Разумеется, о нём никто не знал. Не исключено, что компания запустит массовое производство. Я поставил Пэнти этот имплантант три недели назад, невзирая на всё… недовольство. Это лучше, чем каждый раз, оставляя её одну, беспокоиться о результате: что она ещё выкинет?.. Я теперь всегда в курсе, где она. Свобода предполагает определённый уровень ответственности. А там, где кончается ответственность взрослой женщины, и начинаются шалости маленькой зверушки, действуют меры, годящиеся как раз для зверушки. Мы договорились, что если в течение года со стороны Пэнти не случится самовольных выходок с исчезновениями, имплантант будет убран. До следующей выходки. Полагаю, после нынешней историей с Тёмными эльфийками среди дроу вырастет не только спрос на наномеханические браслеты, а «Эльденфарм» озолотится…

Эрик махнул рукой:

— Иди. Сейчас заканчивают осмотр и зачистку близлежащих помещений. Тут целый комплекс, который обустраивали долгие годы… А мне надо пообщаться с милордом Зэйлфридом, прежде чем тот отбудет, сохраняя инкогнито.

— Я хотел бы узнать, что с Айне.

Голос Владыки Тёмных стал холоден.

— Она арестована, как и все остальные, кто не оказал вооружённого сопротивления. В сложившихся обстоятельствах ты можешь не беспокоиться за её участь.

Эта фраза означала, что ей сохранят жизнь, как она сохранила мою.

Я поблагодарил Эрика почтительным кивком головы, — а что здесь можно сказать? — и, следуя указаниям бойцов гвардии, направился к выходу.

Вся территория ночной улицы и прилегающего к ней района была оцеплена.

Сейчас около дверей салона «Орхидея» заканчивали укладывать в мешки тела убитых во время штурма: пятеро Тёмных эльфиек и одиннадцать эльфов. Арестованных уже увезли для допроса, и, я думаю, первая волна других арестов, по горячим следам, уже началась.

Мне вернули айтел, часы (время: 22.59), ключи от «Валькирии», а потом в машине «скорой» слегка привели в порядок лицо, наложив несколько швов. Врачи порывались измерять мне давление и производить кучу других ненужных действий. Я пресёк все эти попытки и ограничился двумя бутылками минеральной воды и инъекциями стимуляторов, потому что садиться за руль с остаточными явлениями действия анестезии было крайне неразумно.

Ночью мне спать не придётся, как минимум, но прежде чем взяться за текущие дела, я должен узнать, что с Кэйли… Это оказалось не так просто сделать.

Главный врач Эльфийского госпиталя только головой покачал.

— Исключено, милорд Эльдендааль. Я не пущу вас в реанимационное отделение. У себя в Департаменте вы можете делать, что угодно, а здесь свои порядки. По распоряжению милорда Владыки Тёмных, охрана организована… Занимайтесь спокойно своими делами и, кстати, у вас самого такой вид, что не помешает медицинское обследование.

— Мне не нужно никакое обследование, со мной всё в порядке. Я хочу знать о самочувствии мисс Хьюз и… увидеть её.

— В сложившихся обстоятельствах, милорд, я сделал бы исключение только для родственников, а вы, определённо, родственником не являетесь. — Упёрся главный врач. — Другие основания?

— Старое право подойдёт? Родственники мисс Хьюз в Шотландии, а я, как видите, здесь.

Хотя бы в данном вопросе один дроу всегда поймёт другого.

— Что ж, хозяин — в каком — то смысле больше, чем родственник. Тогда переоденьтесь в медицинский костюм, милорд, и не забудьте шапочку. — Вздохнул врач. — С мисс Хьюз более — менее всё в порядке, состояние стабильное. Даже не думайте, что я пущу вас в палату к ней, общаться будете через динамик.

— Но…

— Никаких «но». Правила есть правила.

Пришлось переодеться. Чувствуя себя нелепо в синем костюме, бахилах и особенно — шапочке, я приблизился к стеклянной стене одного из боксов в реанимационном отделении.

— Пять минут, милорд. Вот динамик, пациентка вас прекрасно услышит. — Пояснила медицинская сестра, Тёмная полукровка. — Но если она не отреагирует, просьба уйти сразу.

Я проводил её взглядом. Хорошо, что не чистокровная эльфийка. Сейчас в каждой из них я был готов непроизвольно видеть угрозу.

Кэйли была так близко, на расстоянии вытянутой руки, но — за непреодолимой преградой в виде стекла. Она лежала на сложной многофункциональной кровати — обычной для больниц, и все эти трубки, иглы в её венах и датчики на теле вызывали у меня чудовищное чувство вины и растерянности. Если бы я не оставил её утром…

Глаза девушки были закрыты, и около минуты я просто смотрел на неё через толстое стекло, не решаясь прикоснуться к сенсорной панели переговорного устройства. Но пять минут скоро закончатся, и тогда нужно будет уйти…

Я нажал панель и тихонько позвал, наклонившись к динамику:

— Кэйли…

Никакой реакции. Наверное, она спит.

— Кэйли…

Она вздрогнула и открыла глаза.

Голубые глаза, дороже взгляда которых нет ничего на свете.

Бледные губы слегка шевельнулись, и было заметно, что это усилие далось Кэйли с трудом.

— Что… с лицом? — Раздался из динамика слабый голос, сейчас лишённый звонких ноток серебряного колокольчика, но, главное, её голос!

— А, упал. — Как можно беспечнее бросил я.

— Сам… упал? — Без прокурорских интонаций никак, даже сейчас?!

— Сам упал.

— А Пух?.. Что с Пухом?.. Он вцепился Маред в ногу…

Я поспешил заверить, что с котом всё хорошо:

— Его забрала Брэйт. Не беспокойся.

Я не знал, что говорить, и чувствовал себя полным идиотом, каким, скорее всего, и являлся в данный момент и некоторый предшествующий период времени.

Тонкие пальчики Кэйли — на стекле, мои — с другой стороны.

— Я хочу спать. — Произнесла умненькая и хорошенькая, медленно опуская руку.

Затем она отвернулась, закрывая глаза, а за мной пришла настырная медицинская сестра.

— Милорд Эльдендааль, заместитель главного врача получил досье ОАН на пациентку. Он просил уточнить у вас, как быть, если имплантант слежения не определяется сканером. Отправить в Департамент внутренних дел заявку на обновление для неё или как?..

Я застыл на месте. Формально — да, нужно обновлять, к тому же, я хочу быть уверен в её местонахождении. Но… Если бы она согласилась остаться со мной, то я предпочёл бы вариант Эрика для Пэнти, такой же индивидуальный и разработанный специально для Кэйли. Но Пэнти проштрафилась, за что и получила свой имплантант, а Кэйли… нет. Нет — значит, нет.

— Никаких имплантантов, слышите? — Жёстко сказал я. — Я заберу девушку сам, как только она будет готова к выписке.

А оказалось, что выполнить это обещание гораздо труднее, чем хотелось бы. Почему? Да всё просто. Расследованием пришлось заняться моему Департаменту и Управлению полиции. Департамент внутренних дел оказался вне игры из — за Андархейна, и пока не проверили на лояльность его зама, милорда Сидмона Меллзинга, мы с Арвэлем Вайннельдом тащили на себе всё. Проверять же пришлось многих, включая нас самих. Неоценимую помощь в этом вопросе оказал профессор Энтони Бьюкен, к которому я обратился этой же ночью, благо, он еще не успел уехать в Шотландию.

— Вы хотите, милорд Эльдендааль, чтобы я разработал программу для психофизиологического детектора, такую, чтобы выявлять признаки нейролингвистической кодировки и «встречного блока»?! — Спросил он с плохо скрываемым удивлением. — Это очень интересно, но… Быстро вряд ли получится. К тому же, мне нужна целая команда технических специалистов…

— У меня есть один. — Заверил я, нисколько не кривя душой.

Говоря так, я имел в виду не кого — нибудь, а Патрика Райли. Да — да, которого обнаружили при зачистке подземного комплекса тайного святилища Ллос, в отдельно оборудованной серверной комнате, которая была напичкана электроникой. Именно оттуда ему приходилось выполнять все распоряжения госпожи Авейон и её «коллег» по заговору: подчищать цифровые следы её существования как Лайл Синтэллэ и не только, управлять в сети биометрическими камерами, и прочее.

Один раз Райли попытался сбежать и выбраться наружу (тогда — то его и увидела Пэнти, как раз в районе Темпл — Бара), и ему это почти удалось, но «почти» не считается. Жрицы отловили его и очень быстро дали понять, чем закончатся подобные выходки: смертью его жены или семилетней дочери, которых он не видел несколько лет… Разумеется, на нём висело участие в деле Dоrchа Clоch, но нынешняя помощь новому расследованию существенно поспособствует благоприятному исходу. Условный срок и длительный полицейский надзор без права покидать Ирландию… Хватит с него, пожалуй.

— Ну, если так… — откликнулся Бьюкен, — …давайте попробуем.

Попробовали. Получилось. Уже через неделю стало ясно, каков масштаб заговора бывших матрон и новоявленных жриц Ллос, и сколько в него втянуто дроу мужского пола. Глобальная проверка на полиграфе по усовершенствованной методике Бьюкена показала, что грядёт довольно поганое мероприятие — чистка в собственных рядах. К моему огромному облегчению, из Департамента безопасности в заговоре не был задействован никто, кроме Маред, которая была под полным контролем Энны Авейон и сейчас, после снятия всех уровней блокировки сознания, находилась в состоянии сильнейшего маниакально — депрессивного психоза, с которым предстояло бороться врачам.

Департаменту внутренних дел повезло меньше: двадцать шесть сотрудников вступили в будущий клуб бессмертных подкаблучников, согласных на возврат к прежнему жалкому существованию под властью матрон — в обмен на возможность вернуть бесконечно долгую жизнь, любой ценой. Управление полиции — двадцать восемь. Гвардия — тридцать два (от командующего состава до рядовых). Плюс выявленные в ходе следствия гражданские, в количестве пятидесяти девяти на территории Ирландии, Шотландии и Англии. Но ведь есть и другие страны, и там предстоит такая же работа, а это непросто. К тому же, я говорю только про Тёмных эльфов, а Светлым теперь нужно разбираться с представителями своего клана, которые уже были втянуты в процесс.

А Тёмные эльфийки… Триста сорок четыре. И это — только ирландское «ядро» заговора. Из них, за вычетом Тилэйт Глоудейл, пожертвовавшей и мужем, и сыном, и застреленной моей сестрой госпожи Авейон, сорок девять тех, кто жестоко расправился с членами своей семьи во имя служения Паучьей Королеве. В вечер того сентябрьского понедельника Айне могла бы стать новой пятидесятой жрицей, всё-таки войдя в Конклав, но…

Об Айне будет отдельный разговор. Я не мог вести её дело, как кровный родственник, этим занялся непосредственно Миенфильд, по моей личной просьбе. Пришлось сообщить Рорку, который немедленно покинул Бразилию и находился на пути домой. Конечно, для него это был тяжёлый удар — узнать, что мать его сыновей приняла участие не только в нелегальной реанимации запрещённого культа, но и была косвенно причастна к делу о краже Алмаза Светлых эльфов…

Показания Айне были бесценны. Идея о возврате власти носилась среди бывших матрон и жриц Ллос уже давно, но оформилась только после того, как за дело взялась леди Глоудейл со своей честолюбивой подружкой и дальней родственницей, Лайл Синтэллэ. Так постепенно они восстанавливали связи между бывшими жрицами и послушницами Ллос, а также находили и «обрабатывали» новых адепток, делая ставку на молодых Тёмных эльфиек. Совершенствовали методики нейролингвистического программирования. Обзаводились полезными знакомствами среди состоятельных семей дроу, преподавателей эльфийских и смешанных учебных заведений (да, бывшая владелица синего «Фольксвагена» тоже была среди них), представителей науки, медицины, силовых структур, бизнеса, политики — в том числе, среди людей.

Первоначально планы были такие: повсеместное внедрение культа Паучьей Королевы среди эльфиек, а потом — новый переворот с возвратом к матриархату. Сделать это было нелегко, но задача упрощалась в том случае, если бы Dоrchа Clоch перешёл в другие руки. Dоrchа Clоch подтверждает право на власть над всем кланом Тёмных эльфов. Тёмным Камнем всегда владели представители Дома Эльдендааль… Логично было бы предположить, что место новой Первой жрицы должно было бы принадлежать Айне, носившей эту фамилию до брака. Только вот сама Айне не торопилась пройти соответствующую ступень посвящения.

— Почему? — Задал я вопрос на свидании с сестрой в следственном изоляторе.

— Мне не приходилось убивать. Никогда и никого. Когда встал вопрос о членах семьи…

Она беспомощно развела руками.

— Я боялась, Морни. Боялась их, новых жриц Ллос, все эти годы. Тебе не понять, что это значит, и не понять, что я чувствовала.

— Но почему тебе не пришло в голову сообщить мне обо всех этих делах раньше?! Сегодняшних событий просто могло не быть!

Выражение синих глаз Айне на миг стало упрямо — высокомерным, таким, как я помнил его из собственной юности.

— До определённого момента возврат к управлению обществом дроу матронами казался мне вполне справедливым. Мы справлялись без мужчин тысячи лет, а вы знали своё место!

— Так что же тебя убедило в обратном? — Тихо спросил я.

— Мои собственные дети. Мысль о том, что им придётся перейти на вторые роли в этой жизни.

Я покачал головой.

— Ничего не вышло бы, Айне, кроме очередного кровопролития, куда бы были втянуты и люди. А эта относительно молодая раса, с их тягой к саморазрушению, не остановится, пока не изведёт себя сама — если их не притормаживать вовремя. Как бы вы их контролировали? Как бы меняли политическое руководство во всех странах мира, куда, напомню, женщин не допустят ни Тёмные, ни Светлые?..

— Всё решаемо. — Сестра пожала плечами. — Но я поняла, что не хочу в этом участвовать, и уже давно. Я решила действовать только тогда, когда уехал Рорк, но за мной следили. Я пробовала привлечь твоё внимание, когда звонила твоей девушке. Отправила фальшивый заказ Двэйну, где попыталась обезличенно рассказать о разговоре этой старой дуры, Кианнэйт, с леди Глоудейл…

Мысленно я застонал. Зачем было ходить вокруг да около, когда можно было сказать прямо, и сделать это существенно раньше?! Я не мог объяснить поведение Айне только страхом перед сообщницами и беспокойством за будущее детей. Я слишком хорошо её знал.

Она колебалась до финальной минуты. И последнее, что её остановило, было острое осознание того, что Энна Авейон, выскочка без рода, без племени, займёт неподобающее место в Конклаве жриц Ллос, место, которое могло бы принадлежать только представительницам благородных Домов…

И когда я задал вопрос, касающийся второго выстрела из «Fоichе», — мог бы он состояться, если бы не усыпляющий газ, и кто пал бы его жертвой, — Айне не ответила ничего, и это молчание было самым правдивым ответом. Тёмные эльфийки…

Я покидал следственный изолятор с тяжёлым сердцем. Разумеется, Эрик выполнит своё обещание относительно того, чтобы сохранить Айне жизнь. И всё, что я могу сделать — уговорить его заменить тюремный срок, или хотя бы большую его часть, многолетним домашним арестом.

Но вернёмся к рассказу о заговоре. Когда с подругой случилась «неприятность» в клинике в Элгине, Тилэйт Глоудейл пришла в ярость, потому что изначально планировалось организовать некий центр «психологического консультирования» для Тёмных эльфиек, где можно было бы абсолютно законно заниматься вербовкой и кодированием новых адепток. Не вышло. Тогда была смена внешности и документов для Лайл Синтэллэ, которая стала Энной Авейон, но в медицинскую сферу уже не вернулась. Деятельность стилиста и хозяйки постепенно набирающего популярность салона в Дублине была отличным прикрытием для совсем других занятий.

Кто заподозрит своих жён и подруг, собирающихся раз в месяц на модный показ трусиков, в том, что они в это время занимаются совсем другим, от обустройства тайного святилища до проработки очередного плана «тихого» жертвоприношения Паучьей Королеве?! В этот салон были вхожи и представительницы человеческого рода, которые, так или иначе, рассматривались эльфийками как «полезные». Многие из этих «полезных» дам входили в качестве источника финансов в благотворительный фонд «Цветок Небиру», совершенно не подозревая, куда могли идти взносы.

Впрочем, кого — то привлекали открыто идеями матриархального управления, например, Маргарет О'Доэрти. Но она в силу определённой человеческой наивности даже предположить не могла, что будут использованы только её знания, а сама она подлежит устранению в любом случае. Жрицы Ллос никогда не подпустили бы человека к своему могуществу, независимо от пола. То же самое касалось и Светлых эльфиек, в которых дамочки другого клана заведомо видели потенциальных соперниц, на уровне генетической неприязни. Миледи Мирной пользовались, как и Маргарет… Как, кстати, и профессором Армлоном, который принимал участие в разработке «зеро». Энна познакомилась с ним в Италии и уже не выпустила из рук, впоследствии лично поставив точку в жизни Светлого выстрелом из «Fоichе» Андархейна — через три часа после того, как Армлон избавился от леди Глоудейл по настоятельной просьбе своей любовницы.

Когда стало ясно, что Сакральные Камни теряют способность к продлению жизни эльфов, было принято решение изменить планы. На очередном благотворительном сборище «Цветка Небиру» леди Глоудейл познакомилась с Кианнэйт, узнав о способе быстрого пробуждения любого из Алмазов. Всё. С этого момента история становилась простой и понятной. Разработка плана кражи Dоrchа Clоch чужими руками — с помощью людей, включая рыжую девочку с уникальными талантами наномеханика. Провал плана (Энна не простила рыжей девочке этот провал, и несколько лет ожидала мести, думая расправиться лично), а затем — быстрая переориентация на кражу Clоch Bán. Как раз тогда госпожа Авейон свела близкое знакомство с Андархейном, соблазнив его не только физически, но и сыграв на хорошо сохранившихся светских предрассудках. Я имею в виду женитьбу Эрика на обычной девушке, да к тому же — из низов человеческого общества.

А то, что Энна умела убеждать, сомнению не подлежало. Она обучила методикам работы с подходящим типом психики тридцать пять Тёмных эльфиек, которые вовсю пользовались новыми возможностями, применяя их по мере надобности, где открыто, где исподтишка. Эта сеть крепла и расширялась, туда втягивались и медицинские работники, особенно активно — в последний год, когда нужно было создавать запас психотропных препаратов, которые ежедневно вводили похищенным Светлым эльфийкам и девушкам. Схема похищения была несложной: «отлавливали» в социальных сетях или посредством дальних знакомых, знакомили с миловидной, общительной и такой обаятельной хозяйкой салона «Орхидея», убеждались в наличии эльфийской наследственности и — посылали персональное приглашение на посещение салона с огромной скидкой и прочими бонусами.

Условия содержания несчастных похищенных были ужасны. Спускаясь в подземелья под Темпл — Баром, я лично видел ряды железных клеток, в которых будущим жертвам предстояло провести жалкий остаток своей жизни до ритуала…

Вот и всё. Исход для заговорщиц предполагался разный: всех новоиспечённых и бывших жриц, чья вина в убийстве членов семьи была доказана, ждала смертная казнь. В зависимости от степени вины, это же ожидало мужчин — дроу из силовых структур, поскольку речь шла об измене и нарушении присяги. У эльфов жёсткие законы, иначе не может быть… С остальными жрицами и адептками, не участвовавшими в убийствах, и гражданскими лицами было проще — разные сроки заключения, от «десятки» до пожизненного. Исключения будут сделаны для тех эльфиек, на которых мужчины-дроу готовы предъявить права. Так было после Переворота на Небиру и Шотландской резни на Земле.

Мирна Мерч—Φириато вышла из комы через двое суток после страшной ночи в тайном святилище, но врачи опасались за её жизнь, а также физическое и психическое здоровье ещё дней десять, как минимум. Маб-Кенхельм остался в Ирландии именно по этой причине, ведь оба других Светлых отбыли восвояси вечером того же дня, после приватной встречи с Эриком в отеле Дублина, название которого я не разглашаю. Тогда всем станет ясно, что сам Владыка Светлых эльфов пробыл там достаточно долгое время, да к тому же, по поддельным документам. Только мемориальной таблички не хватало…

— Что ждёт миледи Мирну? — Задал я вопрос Одхану вечером, уже в своём рабочем кабинете в Департаменте.

Светлый вернулся на место своей командировки, в Корк, в ожидании того момента, когда врачи в Эльфийском госпитале позволят свидание с Мирной Мерч — Фириато.

— Когда её состояние будет удовлетворительным, я обязан присутствовать при вашей беседе. Твоя контора будет снимать с неё показания?

Несомненно. Она проходила как обвиняемая по краже Clоch Bán, но это не дело дроу. Она должна была стать пока что свидетелем по делу о заговоре матрон, и свидетелем по делу о смерти лорда Глоудейла. Я кивнул.

— Это займёт недели две, скорее всего, в рамках первых следственных мероприятий. А потом…

— … потом, — без энтузиазма вздохнул Кенхельм, — я обязан доставить её домой. Для суда. Суд будет чисто номинальным, милорд Маб-Зэйлфрид уже принял решение.

Какое это решение, догадаться несложно. Одхан сопроводил свои слова характерным жестом пальцев, означавшим у эльфов только одно… Перспектива конкретная, казнь через повешение, за активное участие в краже Сакрального Камня.

Любил ли Меллан Глоудейл свою Светлую эльфийку, или же их связь была ловко режиссирована его матерью? Я склонялся к последнему предположению, но, кто знает?! Ведь леди Глоудейл в сердцах бросила мне, что Меллан — позор семьи, и без него можно прекрасно обойтись. Как бы там ни было, если любил, то Мирне предстоит оплакивать смерть жениха до конца дней своих, а конец наступит скоро. Если нет, то ей предстоит вот так же недолго оплакивать несостоявшуюся любовь и проклинать собственную глупость…

Если честно, мне было её очень жаль. Её доставили в Корк для дачи показаний через две недели после памятных событий в подземном святилище Ллос. Я видел её портрет в ориентировке Светлых, и сейчас был поражён тем, как изменилась эльфийка, признанная красавица своего клана. Она сильно похудела, в госпитале её русые волосы коротко остригли, и сейчас на измученном переживаниями, но красивом и хрупком лице жили как будто одни бездонные серые глаза.

Ей было всё равно, что с ней станет.

Все допросы я проводил сам с максимальной деликатностью, которая была возможна в сложившейся ситуации. Я прозрачно намекнул, что светлая память лорда Глоудейла — это прекрасно, но мне нужна вся правда, и никак иначе. Я обошёлся без «Взломщика», миледи Мирне и так досталось.

Именно она стала источником информации о том, что приехавший в Ирладнию Маб-Кенхельм входит в число Хранителей Первой Крови, и эту информацию из неё просто вытрясли, безо всякого гипноза, воспользовавшись «Взломщиком» из хранилища Департамента внутренних дел. Энна Авейон решила воспользоваться приездом Светлого в Дублин и устранить его с помощью Мивин — так, на всякий случай, чтобы не было ни малейшей возможности найти Камень с помощью Хранителя. Показания миледи Мирны дополнили и подтвердили картину, уже составленную из фрагментов других допросов, от Айне до Андархейна.

— Печально, что для неё всё так заканчивается. Семья Фириато уже отказалась от Мирны, детям запрещено вспоминать её имя, раз и навсегда. — Констатировал Одхан. — Хотя я понимаю, что иначе нельзя, но…

— Можно. — Непроизвольно вырвалось у меня.

— То есть?!

Я пожал плечами.

— Сейчас ты на территории юрисдикции Тёмных. У нас существовала такая практика после Переворота, существовала и здесь, после Шотландской резни. Сейчас милорд Эрик поступит так же. Мы это называем «выбить дурь».

— Каким образом? — Словосочетание «выбить дурь» явно не понравилось Светлому, но янтарные глаза уже блеснули заинтересовано.

— Очень просто. Предъяви на неё права, если тебе действительно её жаль. Она красивая, все дроу поймут, в том числе сам Эрик Эльдендааль. Достаточно попросить его об этом. Не знаю, как отреагирует милорд Маб-Зэйлфрид, но, возможно, он будет рад такому фиктивному предлогу спасти опальную родственницу из петли и сохранить лицо. То же самое касается её отца, главу Дома Ливеллейн. Она ведь его единственная дочь. Верно? Конечно, если я правильно понял, между этими двумя Домами не всё чисто, но… решать тебе. Я предложил выход.

Кенхельм соображал, потирая лоб. Чувствовалось, что всё это для него в новинку.

— Но… что мне делать дальше?..

— А это уже как твоя богатая фантазия подскажет. Миледи Мирна полностью лишается всех прав и становится твоей собственностью. Ничего необычного. Увозишь её из Ирландии в эльфийских браслетах, но сохраняешь ей жизнь таким нехитрым способом, вот и всё… Быть повешенной как леди или остаться живой как игрушка при адекватном… ты же адекватный, вроде?.. хозяине, — два варианта развития событий. Есть обстоятельства, в которых можно и нужно решать за женщину. Восстановить в правах тоже можно, но не знаю, нужно ли. Это делается только через женитьбу и только на нашей территории.

— Жениться?! Я?!

— Ну и не надо. — Миролюбиво согласился я. — Необязательно жениться на живой игрушке.

— Я… я подумаю. — Задумался милорд Одхан и отправился на представление, которое давно хотел посмотреть — ирландские сольные танцы.

Мне было не до культурных мероприятий. Предстояло жёстко контролировать прессу, дозируя информацию как в эльфийской, так и человеческой, прорабатывать планы проверки филиалов Департаментов безопасности и внутренних дел по всей территории Тёмных, предвосхищать возможные человеческие выступления на фоне «межэльфийских» разногласий. Домой я приходил только сменить одежду, а когда спал и ел в десятидневный период начального следствия — честно говоря, плохо помню. Пух жил у Брэйт, он отделался ушибом рёбер и вывихом левой задней лапы после того, как вцепился в ногу Маред, и та отшвырнула его с ударом об стену. Совещания в Кэслин Эльдендааль были через день, и на первом же стало ясно, как докопались до участия Андархейна в заговоре матрон.

Часть его сотрудников, официально задействованных по делу Белого Камня, ни сном, ни духом не подозревала о двурушничестве своего начальника. А потому, когда в случайном дружеском разговоре кое с кем из моих сотрудников выплыла деталь, что в ночь убийства леди Глоудейл было снято наружное наблюдение с отеля «Латтрелстоун», снято личным распоряжением милорда Лиама, факт не остался незамеченным.

Произошёл этот разговор за кружкой эля в одном из пабов Корка пятничным вечером, накануне моего отъезда к Двэйну. Меня беспокоить не стали, сообщили Миенфильду, а тот, будучи осторожным «спецом», не стал рубить с плеча, начав деликатно выяснять и сопоставлять слова, обстоятельства и поступки.

— Я понял, что под тебя кто — то усиленно «копает», когда так кстати обнаружился труп Маб-Армлона в подходящем месте. Когда Андархейн докладывал об этом, он слишком явно напирал на отсутствие у тебя алиби в ночь пребывания в отеле «Меррион». Я не стал разочаровывать «копателя», показывая всем окружающим, что ты, фактически моя правая рука, утратил доверие. Но никаких конкретных подозрений у меня не было, в том числе, в отношении Анархейна. — Так сказал Эрик после совещания, когда попросил остаться нас с Файноном. — Думаю, на моём месте ты поступил бы так же.

Владыка Тёмных был прав. Я вёл бы себя аналогичным образом, поощряя игрока за спиной к более активным действиям. Тёмные часто играют «втёмную», это наша суть.

— Я не был уверен, что это Андархейн, даже тогда, когда звонил тебе по поводу исчезновения миледи Пантисилеи. — Подхватил Φайнон. — И только когда переговорил с его замом, убедился окончательно. Милорд Меллзинг был возмущён тем, как идёт расследование, что Андархейн игнорирует все его инициативы, что никаких действий в отношении семей самоубийц не проводится вообще, и так далее. Шла имитация расследования и полное саботирование взаимодействия с криминальной полицией людей. Когда ты уже выехал в Дублин, я написал сообщение милорду Эрику…

… а Эрик принял решение немедленно.

Действия Φайнона были исключительно чёткими и правильными, в то время как я барахтался в эмоциях, пытаясь строить (или разрушать?!) личную жизнь. Впору было передавать свои полномочия Миенфильду, а самому уходить в отставку по причине глобального про… Ну, вы поняли, о чём я.

— Драконий хрен тебе, а не отставка. — Без тени раздражения сказал Владыка Тёмных. — Хочешь гонять на сёрфинг в любое время или, Ваэрон упаси, стать фермером?.. Не дождёшься, Морни. Ты давно вляпался во власть вместе со мной, вот и оставайся на положенном месте. Теперь наша жизнь конечна, во всяком случае, как утверждает Двэйн, пока Камни не решат проснуться сами. Нам предстоит решение кадровых вопросов и подготовка преемников, как минимум. Так что иди и работай.

С Двэйном, кстати, я не общался ещё месяца три, потому что не мог простить его игру в загадки с предполагаемой наследственностью Кэйли. Сказал бы сразу, и всё!.. Что касается Кианнэйт, то самая древняя на Земле эльфийка прожила еще полтора года, а затем возраст взял своё…

Итак, я пошёл работать, предварительно заглянув в парк Кэслин Эльдендааль, где Пэнти играла с тремя котярами. Она довольно быстро оправилась психологически, но думаю, тот момент, когда Андархейн застрелил при ней в упор Конлетта, забудет еще не скоро. Подробности её похищения были просты: якобы случайная встреча на парковке с леди Тэлфрин, хорошо знакомой Пэнти по визитам в салон Энны Авейон — она подошла, когда миледи Эльдендааль села на своё место в машине. Пока Пэнти мило болтала с Тёмной эльфийкой, вышедшей из такси, с другой стороны подъехала «Валькирия» Андархейна. Опыт уличной жизни позволил Пэнти быстро среагировать, но силы при борьбе были отнюдь не равны. Остальное всё понятно.

— И я покупала у этой… нижнее бельё столько лет!!! — Выпалила она, употребив смачное ругательство. — Интересно, Эрик сейчас слышит то, что происходит в парке? Ему не нравится, когда я ругаюсь.

— Не слышит. — Успокоил я. — А эта … получила своё. Не переживай. Я ему не скажу.

Мы оба рассмеялись.

— Как Кэйли? — Спросила рыжая оторва. — Я не могу ей позвонить, Эрик сказал, её айтел был разбит.

— Карта цела. Я купил новый, Брэйт привезёт ей завтра утром.

Каких усилий мне стоило оборонять имя мисс Хьюз от прессы, не знает никто, и незачем. Светлую эльфийку, учительницу из Инверари, доставят в Шотландию после лечения в Эльфийском госпитале, но она, конечно, не знает о том, что на одной из жертвенных плит в жутком подземелье лежала внучка её соседки.

Ирэна Дюбуа, тяжело переживающая предательство Андархейна, покинула Ирландию сразу после того, как дала показания по делу.

Пэнти прищурилась.

— Что между вами с Кэйли?

— Не знаю, Пэнти. — Сознался я. — В ближайшее время это выяснится, и… ты спросишь у неё сама, каким бы не был результат. Я отпущу её в любом случае…

И вот тут Пнтисилея поставила меня в непроходимый тупик, хмыкнув и постучав пальцем по виску:

— Милорд Морни! Один пожилой эльф… ты говоришь, он не слышит, да?… с рабовладельческими замашками, да… приехал тёплым июньским днём в Дублин, чтобы просто сказать одной… ну, дико самостоятельной рыжей девушке, что она теперь с ним. Навсегда. Делайте выводы, милорд Морни, и не делайте глупостей.

Я старался звонить Кэйли через день. Это были странные разговоры, состоящие из фраз:

— Как у тебя дела, Lеаnbh?

— А у вас, милорд?

— У меня всё в порядке.

— И у меня тоже…

Свидетельские показания с мисс Хьюз сняли там же, в госпитале, поскольку главный врач упорно отказывался выписывать её из — за периодически повторяющейся аритмии. Да, девушка впустила Маред сама, как только та заикнулась о помощи с переездом. Маред не имела опыта в произведении такого вот захвата, а потому замешкалась, направляя на Кэйли ствол очередной списанной «Тайны». У Кэйли же не было никакого опыта самозащиты, она лишь успела разбить айтел — решила, что меня могут шантажировать с её помощью. Она не могла знать, что нужна совсем не для шантажа своего хозяина. Маред ввела ей дозу наркотика и антидот к имплантанту (оказывается, она держала ампулы при себе последние две недели, ожидая благоприятного момента для похищения Кэйли). Из последующих событий мисс Хьюз не помнила ничего конкретного, будучи одурманена психотропными средствами — разве что посадку в такси в паркинге «Стрелы» и собственный страх…

Конечно, Кэйли требовалась психологическая реабилитация, и дважды я порывался приехать в Эльфийский госпиталь сам, но каждый раз наталкивался на настоятельные врачебные рекомендации:

— Милорд Эльдендааль, я понимаю ваше беспокойство, но давайте, вы не будете вмешиваться в процесс лечения!

И вот, я бросил все дела в тот день, когда главный врач счёл нужным выписать Кэйли.

Она вышла мне навстречу в приёмный покой, переодевшись в то, что я передал через медсестру.

Мешковатые джинсы, футболку цвета мышиного пузика и кеды — конверсы.

Первая фраза Кэйли:

— Сколько фунтов вы сбросили, милорд Морни, после… э — э — э… того падения лицом вниз?.. — Серебряный колокольчик вернулся, это был именно он!

— Не знаю. — Честно ответил я. — Не взвешивался.

— А кота вы хотя бы кормите?..

— Не я. Брэйт. Он пока у неё.

— А… эти жуткие одёжки, которые мне пришлось надеть? К ним, случайно, не полагаются наручники или мешок для арестованных за антиэльфийские настроения и нарушение дресс-кода?.. А то ведь, лифчика в пакете с вещами я не нашла!

Она подошла ко мне вплотную, и сейчас смотрела снизу вверх, сжав розовые губы с непонятным мне выражением лица — то ли сдерживая смех, то ли собираясь использовать для меня словечки из лексикона рыжей оторвы.

Я запоздало сообразил, что началась третья декада сентября, а я не догадался привезти Кэйли куртку. Что там говорил Двэйн про мои умственные способности?!

Я вспомнил слова Пэнти… Снял свой плащ и набросил на худенькие плечи самой бесценной в мире женщины, притягивая к себе.

— Кэйли… — у меня на лбу выступила испарина. — Ты уже убедилась, что я… не умею дарить цветов…

— Да.

— … заставляю учиться плавать…

— Да.

— … надеваю на девушек эльфийские браслеты, если мне не нравится их поведение…

— Да.

— … выгоняю кота из постели…

— Да, Морни. — Произнесла она очередное «да». — Последнее хуже всего.

— … и всё, что может предложить тебе подобный самодур и деспот, это… длительное заключение в своём обществе… если ты захочешь, пожизненное… с каким угодно испытательным сроком для меня самого.

Голубые глаза сейчас были такого цвета, как прибрежные воды Слайго в погожий летний день.

— Что ты ответишь на это, Кэйли Хьюз?

Она молчала, и молчала долго. Целых три вечности…