— Объяснитесь, миледи. — Я был вежлив и благожелателен.
— Нужны объяснения? Извольте. Представитель древнего рода дроу собирается жениться на… Светлой эльфийке, да к тому же «разведёнке», да к тому же — с детьми от первого брака! Вы хотите, чтобы эта сногсшибательная новость вызывала у меня слёзы умиления?..
Сейчас Тилэйт была в ярости, даже не пытаясь это скрывать. Она повысила голос, чем привлекла внимание проходящих мимо невольных зрителей.
— Я не имею права высказывать пожелания относительно ваших эмоций, миледи. — Ответил я. — Значит, вы считаете, к вашему сыну применимо словосочетание «позор семьи»?
Миледи Глоудейл неприятно улыбнулась, слегка обнажив зубы.
— Да, в полной мере! Такой же позор семьи, как и Эрик Эльдендааль, женатый на уличной девчонке!..
Твою мать!
— Вы ведёте опасные разговоры, миледи. — Я ничуть не преувеличивал. Эти разговоры могли довести её до ареста и знакомства с «Взломщиком».
— Вряд ли они опаснее того, что случилось с моим сыном на территории страны, принадлежащей Тёмным эльфам!
Краем глаза я заметил приближающуюся Кэйли, и не мог не увидеть мимолётное брезгливое пренебрежение, искривившее безупречные губы Тилэйт Глоудейл.
— Я прощаюсь с вами, милорд Морни, и повторю то, что уже было сказано этому выскочке, Андархейну. Все подобные беседы — только в присутствии моего юриста! Будете в Англии — заходите в гости, посмотреть на коллекцию.
— Обязательно. Благодарю вас за то, что уделили мне время.
Да, посмотреть на коллекцию придётся. С официальным уведомлением об обыске. Пусть Андархейн вызывает эту фифу повесткой в свой Департамент и трясёт по полной.
А ещё… Кажется, абсолютно оправдано то, что Эрик так ограничил жену в контактах и перемещениях.
* * *
В Дублине я обычно останавливаюсь в старинном отеле, «Меррион», в районе Сант Стивенс Грин. Мне нравится уют этого отеля, вид на побережье и Дублинский залив. После позднего ужина в соседнем с отелем ресторанчике я заказал в номер бутылку белого вина. Кэйли не стала отказываться, уточнив, что ей достаточно половины бокала.
Мы оба прекрасно знали, чем закончится этот вечер.
— Ты ведь меня не боишься, не так ли? — Спросил я скорее утвердительно, когда мы устроились на диване перед низким столиком.
Кэйли отставила бокал, из которого только что слегка пригубила вино.
— Нет, милорд. Но у меня остались… разумные опасения.
— В чём их смысл? С твоей точки зрения, худшее уже случилось, ты принадлежишь мне.
— Ну, тогда выслушайте до конца мою точку зрения. Вы ведь до сих пор с ней незнакомы?.. — Серебряный колокольчик набрался храбрости. — Я нахожусь в абсолютно зависимом положении от эльфа, которого совершенно не знаю. Я понимаю, что ситуация для меня безвыходная, и я уже с ней частично примирилась, но… это не значит, что всё происходящее до сих пор не кажется мне диким. Хотя я уже достаточно… начиталась о дроу, и понимаю, что нюансы вашей социальной эволюции и исторического развития вполне допускают то, что случилось.
— Хочешь вернуться к обсуждению моего происхождения от саблезубых мышей?
— От кого?.. Ах, да, от голых землекопов. — Кэйли снова взяла бокал и сделала крохотный глоток. — Нет, вряд ли. Нравится вам или нет, но я лишь хотела подчеркнуть то, что потребность в доминировании у мужчин — дроу — результат компенсаторной реакции на длительный период агрессивного матриархата в вашем обществе.
Такое ощущение, что Кэйли испытывает острую потребность в научном оппонировании. Любопытно, сможет ли она продолжить философскую дискуссию с как следует отшлёпанной розовой попкой?..
— Если уж ты, как утверждаешь, начиталась, то должна была читать и о тех особенностях матриархата, которые в итоге подтолкнули мужскую половину Тёмных эльфов от него отказаться. К тому же… Давай возьмём за пример человеческое общество. Твой мужчина дарил тебе цветы?..
— Да, но…
— Это воспринималось тобой, как оскорбление?
— Конечно, нет! — На гладкий лоб девушки набежала морщинка изумления.
— Тебя раздражает, когда я открываю тебе дверцу автомобиля?
— Нет.
— Тебе кажется странным, когда мужчина пропускает тебя вперёд в дверях или же платит за тебя в кафе?
— Н-нет.
— Когда несколькими часами ранее, я откровенно сказал, насколько ты обворожительна, ты сочла это знаком дискриминации или ущемления твоих прав, или моего мужского превосходства?..
— Нет. — Покачала головой Кэйли. — Я восприняла это как комплимент.
— Представь себе, Lеаnbh, что я застал на Земле ту эпоху, когда всё это — цветы, открытая дверь, комплименты и прочее, — вполне считалось признаком половой дискриминации женщин, а стремление вашего пола достичь какого — то равноправия граничило с абсурдом.
Кэйли сама не заметила, как махом осушила бокал. Сейчас у неё порозовели щёки — не столько от выпитого вина, сколько от сдерживаемого желания высказать всё, что она обо мне думает — и даже сверх того.
Я же говорил, — хорошенькая, даже когда злится.
Не думаю, что я позволю ей далеко зайти в своих высказываниях. К тому же, вечернее платье давно так и просит снять его.
Мисс Хьюз успела поставить бокал на столик как раз перед тем, как я схватил её, прижав к спинке дивана.
— А то, что произошло между нами в моём кабинете, девочка… Это было дискриминацией? — Выдохнул я, когда мои губы оказались так близко от её мягких розовых губ.
Хм… где же застёжка у этого замечательного платья?.. А, вот она — мои пальцы нащупывают крытую «молнию» сбоку.
Сердечко Кэйли учащённо бьётся.
— Это было… принуждение, милорд Морни. Называйте вещи своими именами.
Что — то я не чувствую в голосе мисс Хьюз осуждающего вердикта!
— Я бы даже сказал больше… Помимо принуждения, это была типичная демонстрация мужского превосходства, и напоминание о том, что место женщины — не в управлении обществом…
Застёжка побеждена, а платье, наконец, стянуто вниз, освобождая упругие грудки с затвердевшими сосками, и прижимая руки моей игрушки к бокам.
— … не в руководстве компании…
Протянув руку, я опускаю указательный палец в бокал с вином, затем прикасаюсь к губам Кэйли. От неожиданности она приоткрывает ротик, и вот мой палец — на её язычке.
— … не с оружием в рядах войск и полиции…
Я вижу своё отражение в её расширенных зрачках — не от испуга, нет, — от возбуждения, смешанного со злостью на саму себя от того, что предательская физиология тела опять готова задвинуть разум в самый дальний угол подсознания.
Розовые губы смыкаются вокруг моего пальца.
У меня дикий стояк, девочка, но сейчас я сделаю всё, чтобы посмотреть, как ты раскроешься полностью. Я не позволю себе кончить до того, как ты запросишь о пощаде.
— … не во главе государства…
Левой рукой я поднимаю подол её платья.
— … одним словом, не во всех этих скучных и неинтересных местах, где мужчина возьмёт на себя нужные обязанности…
Слегка двигаю пальцем во рту Кэйли, она прикусывает его острыми зубками. Если бы хотела — могла бы укусить по — серьёзному, но она этого не делает.
— … а в мужских объятьях, в данном случае — в объятьях Тёмного эльфа, который не замедлит объяснить тебе, что принадлежать дроу может быть очень приятно…
Острые зубки отпускают мой палец. Один рывок — и платье снято и отброшено на пол. Подхватываю девушку на руки, туфельки падают на ковёр с глухим стуком. Чем хороши номера в отеле «Меррион»? Это не только великолепный вид из окон, но еще и удобная кровать размера «king-sizе». Отдадим предпочтение последней, как месту для объяснений…
Привкус вина на губах Кэйли. Горьковатый аромат её духов. Её стройное, белокожее тело на простынях из серого шёлка. Она садится, обхватив колени руками, и смотрит на меня, пока я раздеваюсь.
— После Переворота вы вели себя так же с эльфийками? — Неожиданно спрашивает девушка, когда я, наконец, оказываюсь с ней рядом.
Она отклоняется и слегка отталкивает меня ладошкой.
— Почему «так же»? — Невозмутимо переспрашиваю я. — Иногда гораздо хуже, если эльфийка этого заслуживала. Например, задавала неуместные вопросы дерзким ротиком или отталкивала своего хозяина в самый неподходящий момент.
Одно движение — и я оказываюсь сверху, прижимая игрушку к гладкому шёлку простыни. Кэйли чувствует мою эрекцию, и внезапно пытается сдвинуть бёдра, как будто в ней проснулся какой — то очередной протест или стыдливость. Нет, не то. Её движение никак не согласуется с полуоткрытыми губами и участившимся дыханием.
Решила со мной поиграть? Хорошо.
Я легко переворачиваю её на живот и сначала прижимаюсь к попке. Провожу кончиком языка по шее девушки, — от линии волос и вниз, вдоль позвоночника. Кэйли вздрагивает, как от щекотки. Потом я шепчу в маленькое изящное ушко:
— Я же обещал попробовать тебя на вкус, помнишь?
Теперь губами обхватываю мочку уха, едва ощутимо прикусываю. Моя игрушка стонет.
— М-м… здесь вкусно. А дальше?
Веду кончиком языка по спине, по пути снова покусывая кожу.
— Здесь, представь себе, тоже.
Добравшись до попки, стягиваю с Кэйли трусики, снова наклоняюсь и кусаю чуть сильнее.
— И здесь, можешь не сомневаться…
Она негромко вскрикивает, но не пытается вырваться, хотя я её совсем не удерживаю.
Снова переворачиваю Кэйли, теперь уже на спину.
— Вы хотите подтвердить худшие слухи о поведении дроу, милорд Морни? — Она уже возбуждена, и не может это скрыть.
Только вот серебряный колокольчик такой же излишне смелый, как будто выпитое вино тянет за язычок.
— Пытаюсь соответствовать этим слухам. Даже не представляешь, насколько. А то ведь, умненькие девочки, которые не ходят в пабы, часто собирают информацию о поведении дроу в сети, так что выдают желаемое за действительное.
— Желаемое?!
Полумрак никак не может скрыть от меня тот факт, что от возмущения вся кровь бросилась Кэйли в лицо. Она так и вспыхивает, сделав бесполезное движение в попытке сбежать с кровати. Интересно, куда?
Я перехватываю её в самом начале этой нелепой попытки и опрокидываю навзничь. Что там говорила Айне? «Скоро перестанет возражать»?.. Да Кэйли можно вообще не разговаривать, настолько выразительный у неё взгляд! И сейчас этот взгляд говорит следующее: «Я не знаю, чего мне больше хочется: чтобы ты провалился на этом месте или чтобы ты меня трахнул?!»
— Желаемое, Кэйли. Не пытайся обмануть ни меня, ни себя.
Она запускает пальчики с острыми ноготками мне в волосы и тянет к себе с неожиданной для своих хрупких тонких рук силой. Я целую её в губы глубоко и долго, до тех пор, пока не замечаю, что девушка резко вдыхает носом воздух, потому что ей его не хватает.
Тогда я отпускаю её, и она откидывается на подушки в полном изнеможении, расслабляясь и предоставляя мне абсолютную свободу действий. Это самое лучшее, что ты могла сделать, Lеаnbh.
Успокаивающие, мягкие поглаживания моих рук сейчас обволакивают её тело, добираясь до самых чувствительных местечек. Прекрасное дополнение к поглаживаниям — поцелуи, от быстрых и лёгких, до жёстких, граничащих с укусом. Мой язык настойчиво прошёлся по вершинкам её сосков, в ложбинке между грудей, по животу и вокруг пупка, заставляя дрожать и плавиться от истомы.
— Но я думаю, Кэйли… — бархатисто мурлычу я, добираясь до аккуратно подстриженной полоски волос на лобке, — самое вкусное место, всё-таки, тут…
О' да! Не только самое вкусное, но и давно уже влажное.
Приподнимаю бёдра Кэйли, вхожу в неё плавным толчком, глубже и глубже, чувствуя, как она принимает меня, раскрываясь навстречу. Я начинаю двигаться достаточно быстро, вбивая в неё свою плоть, стирая и поглощая очертания её тела своим телом, сливаясь с ней в одно целое, подчиняя и вознося одновременно.
— Морни… — еле слышно шепчет она, закрывая глаза и комкая в кулачках шёлк простыни.
С каждым пронизывающим толчком Кэйли всхлипывает, желая освободиться от напряжения, подводящего её к вожделенному финалу, но я тут же сбавляю темп, не позволяя перейти этот последний рубеж наслаждения.
— Тá sé gо luаth, Lеаnbh.
— Ах-х… — разочарованно выдыхает моя умненькая и хорошенькая, и такая горячая в постели девочка.
Пшеничная коса давно растрепалась, щёки пылают, над верхней губой выступили крохотные капельки пота. Я наклоняюсь и слизываю их. Кэйли снова выдыхает моё имя, и этот выдох — не что иное, как та самая просьба о пощаде, которую я хотел услышать.
А вот теперь уже можно. На секунду я замираю, чтобы дать ей перевести дыхание, а затем мягко отступаю только для того, чтобы вонзиться снова. Тело Кэйли ждало именно этого сигнала: девушка выгибается подо мной, вскрикивая, и теперь её острые ноготки достаточно чувствительно вонзаются мне в спину — не столько больно, сколько возбуждающе. Котёнок выпускает коготки… Возможно, в следующий раз я зафиксирую её браслеты и отучу царапаться, но сейчас это меня забавляет.
Я наращиваю темп, стремительно приближаясь к разрядке, и… вот уже Кэйли кончает второй раз, вместе со мной. Это миг наивысшего удовлетворения и восторга — не только физического, но и эмоционального, — осознание того, что ты управляешь наслаждением партнёрши. Мужское превосходство? Да сколько угодно!..
* * *
Вибрирующий гудок айтела пробудил меня от сна. Я осторожно выбрался из сплетения конечностей Кэйли, которая теперь сложила на меня все лапки, и верхние, и нижние (это кто у нас, чья собственность, интересно?) и взял трубку.
— Морни? — Услышал я голос Лиама. — Где ты сейчас?
— В Дублине. В отеле.
— Не один, я полагаю?
Что за странный настойчивый тон?!
— Представь себе, не один. — Буркнул я, понимая, что Андархейн не станет будить меня в… во сколько, кстати?.. в половине пятого утра, чтобы выяснить моё местоположение.
— Догадываюсь. Со своей игрушкой?
— Вполне возможно. Позже позвонить не мог?
— Не мог. — Уныло согласился Андархейн. — Накануне ты общался с леди Глоудейл?
Я почувствовал недобрый укол тревоги.
— Общался. Что ты такого ей сказал, что она едва не кидается на окружающих?..
Лиам хмыкнул, но как-то невесело.
— Теперь это неактуально. Что такого сказал ты, что после разговора с тобой эта… м — м — м… чокнутая стерва вешается на люстре в собственном номере?..
За вырвавшееся словесное упоминание о детородном органе Ллос мне запросто отрезали бы язык, выскажись я так до Переворота.
— Когда? — Быстро спросил я.
— Недавно. Я только приехал в «Латтрелстоун». Здесь уже работают эксперты и мой дознаватель. Давай и ты приезжай, мне всё равно нужны твои показания, а именно — содержание разговора.
Я начал одеваться, прижимая трубку ухом к плечу. Потом сообразил, что пытаюсь натянуть брюки от смокинга, и тихонько выругался. Обычный костюм висит в шкафу.
— Кто обнаружил тело?..
— Обслуга номеров. Леди Глоудейл оставила в лобби пожелание, что будет пить кофе строго в три часа. Горничная принесла как раз по времени, а дверь номера была не заперта. Полиция людей уже поставлена в известность, но это в рамках нашего дела, так что им тут ловить нечего. Пока у меня нет никаких подробностей, сам только приехал.
— Откуда знаешь про меня?
— Показания свидетелей. Я уточнил у Миенфильда, точно ли ты был в театре, и он подтвердил.
Уже и свидетелей нашли!
— Ну, тогда свидетели должны были подтвердить, что я был нежен со злобной чокнутой стервой до неприличия.
— Подтвердили.
Да уж, это она кричала на всё фойе, а не я.
Также верно и то, что я не покидал «Меррион». Мнением Кэйли никто интересоваться не станет, в своём нынешнем положении она не имеет права быть свидетелем относительно действий своего хозяина… А отель смешанный, для людей и эльфов, и потому камеры наблюдения с биометрическими сканерами, распознающими лица, присутствуют не только в у входа и в лобби, но и на каждом этаже. С момента возвращения с концерта из номера я не выходил.
О «Латтрелстоуне» так не скажешь. Эльфийский отель для знати, постояльцы в котором помешаны на приватности. Никаких камер.
Чтобы такая особа, как Тилэйт Глоудейл, решила свести счёты с жизнью? Такое даже заподозрить невозможно, а не то, что поверить.
— Я еду. — Сказал я Лиаму, который одновременно выговаривал кому — то за «редкую безрукость и непрошибаемую тупость».
Тронул мирно спящую девушку за плечо. Помнится, в первое утро нашего знакомства она говорила, что якобы спит довольно чутко. Да ничуть не бывало! Спит она, по-моему, как сурок на зимней лёжке.
— Кэйли…
Она, наконец, приподнялась на локте, сонно потягиваясь.
— Я уезжаю по делам. Думаю, вернусь часа через три. Если что — здесь принято заказывать завтрак в номер.
Она кивнула. Не удержавшись, я наклонился, чтобы быстро поцеловать её, а затем вышел.
У подъезда уединённого отеля «Латтреллстоун» стояли несколько машин, вид которых был мне знаком. Чёрная «Валькирия» — это Лиам. Машина от Управления эльфийской полиции (отличается от авто полиции людей тёмно — серой полосой на капоте и отсутствием надписи «Gаrdа»). Третья машина — фургон с опознавательным знаком экспертной службы Департамента внутренних дел. Смерть леди Глоудейл вписывается в картину дела о Clоch Bán, этим теперь занимается Лиам и его контора. Управление полиции окажет какую — то помощь в сборе улик, и всё.
Да, репутация старого, уважаемого отеля, что называется, подмочена.
В люксовом номере на втором этаже шла рутинная работа: обычный следственный осмотр места происшествия и первичная экспертиза. Тело Тилэйт Глоудейл, в том же голубом вечернем платье, уже вынули из петли на массивной старинной люстре, над ним склонились двое экспертов в белых халатах. В номере витал еле уловимый запах гвоздики. Присмотревшись, я увидел его источник: пепельница на столике, в которой лежали несколько бренных останков недокуренной Люси.
На столике также находилась ополовиненная винная бутылка и два бокала: один пустой, второй — полный, как будто к нему не прикасались вообще.
Так. Миледи Глоудейл была в номере не одна.
Я обменялся рукопожатием со встретившим меня Лиамом, который был в непривычной глазу одежде: свитере и джинсах. Я отметил про себя, что, похоже, его тоже выдернули из постели, и он там был не в одиночестве.
Жёлтые глаза Лиама смотрели на меня профессионально — цепко: какое бы у меня ни было алиби, сейчас он не списывает меня со счетов, как персону, близко общавшуюся с миледи Глоудейл за несколько часов до смерти.
На его месте я вёл бы себя точно так же. Интересно, пересекалась ли с ней Айне после концерта? Я и знать не знал, что Айне входит в какое — то там благотворительное общество, но теперь мне придётся дополнительно встретиться с сестрой, захочет она того или нет.
— Я так понял, дамочка отказалась от охраны твоего Департамента при поездке в Ирландию? — С непередаваемым оттенком ехидства в голосе спросил Андархейн.
— Отказалась. А я думал, что твоя «наружка» вроде должна была присматривать?
— Они и присматривали. — Прозвучал ответ уже без ехидства, но с толикой уязвлённого самолюбия. — Только до территории отеля, сам понимаешь. Кто бы их сюда пустил?!
Приехав в Ирландию, миледи Глоудейл ни за что бы не унизилась до поездок на такси. Она арендовала дорогой автомобиль с водителем в старой, известной фирме. Все её маршруты передвижений абсолютно прозрачны и легко проверяемы. Записи номеров звонков и сообщений, я уверен, уже потребованы у оператора связи.
— Так о чём ты болтал с чокнутой стервой, Морни?
— О том, о сём…
И я вкратце передал содержание беседы. Собеседник мой устало потёр переносицу.
— То, что она недовольна брачными отношениями Эрика, её личное дело, но факт остаётся фактом — теперь будут болтать, что слова наказуемы, и очень быстро.
— И что? Пусть болтают. Возможно, как раз после этого факта злостных болтунов как раз будет меньше. Репутация — великая вещь.
— Не исключено. Ну, проехали. Показания о разговоре набросаешь сам. Давай — ка выйдем и обсудим кое — что, пока тут возятся с осмотром.
Мы вышли на террасу отеля, в сладкую прохладу раннего утра августа.
— Я уверен, — продолжил Лиам, — что красотка покинула этот мир не самостоятельно. Думаю, ты того же мнения?
Я молча кивнул.
— Она вызывающе вела себя с самой первой секунды моего разговора с ней. И даже мыслей не возникало, что она огорчена потерей единственного сына… Не поверишь — мне ведь лично позвонил глава Дома Ливеллейн. Он без обиняков заявил, что, мол, Мирна потеряна для общества Светлых, и навлекла позор сразу на две семьи, Ливеллейн и Фириато, но родных не выбирают, а она его единственная дочь. В общем, «помогите найти сбежавшую невесту». А миледи Глоудейл, как я понял, относилась к предстоящему браку сына резко отрицательно.
— Несомненно. — Подтвердил я. — Ты знаешь, что её муж был убит на дуэли? Там вроде всё чисто…
— Чисто! — Лиам полез, было, в карман пиджака за сигарой (он курит, но крайне редко), но вспомнил, что вместо пиджака на нём свитер, и никаких внутренних карманов тут не водится. — Всё было бы чисто, если бы… тот, с кем он стрелялся, не входил в гребаный список самоубийц, который нарыли девочки из твоего Отдела аналитики.
— Что?!
— Да, — нехотя ответил Андархейн, — ты был прав. Лорд Тэлфрин. Завтра же я отправлю к его семье дознавателя.
— А у Глоудейдлов осталась родня?
— Осталась. Со стороны Глоудейла — старшего. Естественно, им пока не сообщали, но думаю, что они будут приятно обрадованы свалившимся наследством. Конечно, им выгодно всё случившееся, надо будет отрабатывать версию.
— Не помешал бы обыск — я имею в виду коллекцию драгоценных камней. Вряд ли мы найдём там Белый Камень, но попробовать можно.
— Уведомление уже выписано. — Коротко прокомментировал Лиам.
Он ещё раз попытался найти несуществующую сигару, как будто находясь в состоянии странной задумчивости и невысказанных сомнений.
Я почувствовал, что сейчас услышу что-то ещё, и не ошибся.
— Я не зря упомянул о поисках миледи Мерч — Фириато. Это не единственная пропавшая Светлая эльфийка, как и та учительница из Шотландии. Их уже семь за последние полтора месяца. Все исчезли либо в самом Дублине, либо в окрестностях. Туристки, командировочные. Кто — то всё же потом вышел на связь с родственниками, дистанционно, правда, но вышел… Мол, не ищите, я круто изменила свою жизнь…
— Думаешь, серия?
— Боюсь, что именно серия. У всех этих эльфиек имелись близкие отношения с мужчинами — дроу: от начальной стадии романа до заключения брака. Из знатных семей в список попала одна миледи Мирна, так что особых скандалов не было. Кого — то родственники и сами не рады видеть, поскольку не хотели бы плотного общения с будущим зятем из Тёмных…
— Подозреваемые?
— Никого. Тел не найдено. Требований от предполагаемых похитителей не поступало тоже. Никаких зацепок…
Да, для ситуации сложно было подобрать название. С одной стороны — непонятное исчезновение Clоch Bán. С другой — история с семейством Глоудейл и миледи Мирной. С третьей — странная статистика смертности мужчин — дроу. С четвёртой — какие — то непонятные исчезновения Светлых эльфиек, возможно, следствие действий маньяка. И если первые два пункта можно было как-то увязать друг с другом, то третий и четвёртый… Если они тоже имеют отношение к данному делу, то разобраться во всей этой каше будет очень непросто. Да! Сюда ещё нужно прицепить какую — то ящерицу.
— Господа? — Раздался позади голос офицера полиции, и мы оба обернулись. — Вас зовёт дознаватель.
Мы вернулись в роскошный номер, где тело леди Глоудейл уже упаковали, оставив для обзора только лицо и шею.
— Конечно, не сама, — сразу ответил эксперт на вопрос Андархейна, указывая на тело. — Её вырубили ударом в нижний левый угол челюсти, а потом уже аккуратно повесили. Убийца был в перчатках, узел петли под нужным углом, как будто дама сама всё делала, но, уверяю вас, работал дилетант, не профи… Удар смазанный, хотя достаточно сильный. Жертва пыталась избежать удара, отклонилась назад, но недостаточно быстро. Закричать не успела, слегка прикусила кончик языка…
— Другие следы?
— Повсюду — её отпечатки. На бокале, окурках — только её. Убийца не прикасался ни к чему. Пока невозможно сказать, пропало ли что-то, спросить не у кого, но на первый взгляд — в номере полно ценных вещей, ничего не тронуто, никакого беспорядка. Сапфировое колье вот тут, на полу… Убийца просто снял его с шеи жертвы перед тем, как повесить… Тот, кто здесь был, пришёл с единственной целью, и он своего добился.
— Ещё что-нибудь?
— Только волос на её платье. Морфологически — принадлежит Светлому эльфу. Точнее скажу после анализа ДНК.
Между тем, вместе с дознавателем в номер вошла девушка в форменном платье горничной отеля, и следом за ней — высокий молодой человек, который оказался дежурным администратором.
Из их слов стало ясно, что миледи Глоудейл действительно принимала посетителя во втором часу ночи. Пожелания постояльцев в «Латтреллстоуне» выполняются безукоризненно, и распоряжение миледи — пропустить к ней гостя в назначенное время без отметки о посещении в книги регистрации, было также выполнено. Этот гость, Светлый эльф, прибыл ровно в час пятнадцать, был препровождён портье в номер к леди Глоудейл, а покинул его в два часа. Всё это время его ждало такси — автопилот на парковке у отеля.
Время убийства представлялось яснее ясного. Также несложно будет выяснить, откуда прибыло такси, и куда затем направилось, но вряд ли убийца дилетант в степени, граничащей с тупостью, чтобы выдать точное место своего пребывания. На парковке всё же есть камера, и изображение посетителя у следствия есть, хотя качество оставляет желать лучшего.
Данные с камеры наблюдения были обработаны, и вот он, портрет, на экране портативного сетевого блока экспертной службы… Да, взрослый Светлый эльф в бежевом летнем костюме. Волосы светло — русые, коротко стриженые, лицо без особых примет, глаза зелёные. Через руку переброшен бежевый плащ, на руках — да, действительно, тонкие кожаные перчатки.
— Совпадений по нашим базам нет. — Сказал дознаватель. — Но, господа, вас ждёт сюрприз.
Эксперт развернул скриншот отдельно от сетевого блока, чтобы нам с Андархейном было лучше видно.
— Вот здесь и здесь… — указал он на крупный план лица предполагаемого убийцы, — закачка биогеля, по шести линиям. А вот здесь — точечные инъекции мышечного конвульсанта. Виртуозная работа, рельеф лица изменён полностью. Плёночные линзы для глаз, очень высокого качества. Если их убрать… Вот, посмотрите, глаза серые.
Второй скриншот, с портретом Кейси Маб-Армлона из ориентировки, присланной Светлыми. Наложение одной картинки на другую и… полное совпадение.
— Это Кейси Маб-Армлон, сомнений нет.