К девяти утра среды 30 апреля сутки, данные мне Брионом Афтером, истекли. И вот он медленно бродил по торговому залу «Ют маунтинир», ломая голову: «Где же, черт возьми, его носит?» Брион мотал круги между стеллажами с лыжной одеждой, снегоступами и товарами для туризма, все больше волнуясь. Моя смена начиналась в девять часов, и второй день кряду я не показывался и не звонил. В четверть десятого Брион посмотрел на часы, решил, что ждет уже достаточно долго, и поднялся в офис. Сначала он позвонил в дом на Спрюс-стрит, но там никто не ответил. Брион уже решил, как поступит дальше, но тут из Боулдера позвонила Леона:
— Он пришел?
Прямота Леоны едва маскировала ее страх. Девушка пыталась держать себя в руках, но ее голос дрожал. Мое исчезновение сильно измотало ей нервы в ее первую ночь на Передовом хребте.
— Нет, его здесь нет. А его смена двадцать минут как началась, в девять. — Голос Бриона звучал натянуто. — Он всегда пунктуален, я уверен, с ним что-то случилось.
Леона тоже была уверена, что что-то не так:
— Ну все, хватит. Пора подключать его родителей.
— Я как раз только что подумал об этом же. А вдруг он звонил им и рассказал о своих планах. Наберешь их, а? Мне пока нужно тут подготовиться — через полчаса открываем.
Вряд ли Брион, прося Леону сделать этот звонок, руководствовался одним лишь чувством долга перед «Ют» — ни он, ни Леона не хотели быть тем, кому придется сказать моим родителям, что их сын пропал и, скорее всего, угодил в беду. Леона нашла способ выкрутиться.
— У меня нет их номера. А у тебя есть.
— У меня? Откуда?
— В анкете, которую он заполнял при устройстве в «Ют». Наверняка там указан телефон родителей — для экстренной связи. У тебя есть его папка?
— Действительно… Да, секунду… она в ящике… вот.
Брион вытащил из картотеки мою папку с документами о найме и раскрыл со щелчком. Как Леона и предполагала, на самом верху тонкой стопки документов была анкета, которую я заполнял для приема на работу, с именами и телефонами моих родителей.
В полдесятого утра Брион позвонил им в Денвер на домашний номер. Отец уже четвертый день был в Нью-Йорке с экскурсионной группой. Мама только что пришла с почты и сидела в кабинете наверху — раньше это была моя спальня, а когда я уехал учиться в колледж, родители переделали ее под мамин офис; оттуда мама вела свой консалтинговый бизнес.
— Алло, это Донна, — приветливо отозвалась она, сняв трубку.
— Здравствуйте, Донна. Это Брион Афтер, из «Ют маунтинир». Аспенский начальник Арона.
— О! Доброе утро, мистер Афтер. Как поживаете? — Мама познакомилась с Брионом, когда неделей раньше ездила ко мне в Аспен.
— Спасибо, хорошо, — ответил Брион.
Зная, что должен обрушить на мою маму страшный удар, он поколебался, а затем выпалил:
— Я хотел спросить, не знаете ли вы, где Арон. — И после паузы продолжил: — Он уже второй день не выходит на работу и не звонил, никто не видел его уже почти неделю.
Как громом пораженная, мама опустилась в крутящееся кресло. Вот и наступил тот ужасный день, который, она надеялась, никогда не настанет.
По молчанию в телефонной трубке Брион понял, что мама ничего не знает обо мне, и с замиранием сердца ждал ее реакции — разрыдается она, закатит истерику или взорвется. Ему полегчало, когда она твердо сказала:
— Вы понимаете, что это значит?
— Мы думаем, что-то случилось, — ответил Брион.
— Да. То, чем он занимается, очень опасно, и он много ходит один. Он бы не пропустил работу, не позвонив. Случилось что-то ужасное. Надо выяснить, где он. Что вы уже сделали? Вы говорили с его соседями?
Брион впечатлился реакцией моей мамы и тотчас же почувствовал, как его отпускает психологический пресс. Он быстро пересказал ей, что по состоянию на сейчас известно и откуда.
Мама удивилась, что я не рассказал соседям о своих планах. Еще во время первых моих зимних вылазок она приучила меня всегда оставлять записку с планом похода — или на моем столе в «Интеле», или кому-нибудь из друзей. Мол, хоть кто-то, но должен знать, где я. Сперва-то я оставлял записки на приборной панели в салоне моего пикапа. Но, когда стал заезжать во все более и более дикие места, я осознал, что нужна система получше. Могли пройти недели, если не месяцы, прежде чем кто-нибудь набредет на мою машину, стоящую в начале того или иного маршрута. Так что я последовал маминому совету и взял за привычку говорить хотя бы одному человеку о своих планах. В зимний сезон 2000/01 года я звонил маме до и после каждого восхождения на четырнадцатитысячник, но от подробностей моих приключений у нее волосы вставали дыбом, так что пришлось вернуться к прежней схеме, с записками.
Стараясь не думать о том, что могло со мной случиться, мама сосредоточилась на своих ближайших действиях.
— Вы уже говорили с полицией? — спросила она Бриона.
— Нет еще. Сразу потом и собирался.
Моя мама знала очень мало о том, как организуют розыск без вести пропавших. Она понятия не имела, что именно полиции нужно, чтобы начать поиски, но четко осознавала, что промедление смерти подобно.
— Заявление в полицию нужно подавать по месту жительства, то есть в Аспене, — сказала мама не столько Бриону, сколько размышляя вслух. — Я не очень понимаю, что там и как и нужно ли обращаться к окружному шерифу, но они сами знают, что делать дальше. Вы сходите и подадите заявление?
Брион согласился.
— Я позвоню им прямо сейчас, а потом перезвоню вам.
— Спасибо, Брион. Я должна идти.
Мамин мир обрушился, она тут же позвонила своей давней подруге Мишель Киль, которая собиралась приехать утром попозже, поговорить насчет учреждения местного клуба садоводов, и попросила ее приехать тут же, не медля.
— Арон пропал, — сказала она, запинаясь.
Мишель примчалась быстрее ветра и обнаружила мою маму на кухне, та сидела на табурете и, всхлипывая, раскачивалась взад и вперед, убитая горем. Несколько минут они, обнявшись, рыдали вместе. Наконец мама собралась с мыслями и стала перебирать варианты, кто же мог что-то знать о моих планах.
Для мамы это были самые напряженные часы в ее жизни, все кошмарные «что если» приходили на ум одно за другим, но тем не менее она сумела рассудить логично.
— Он всегда говорит кому-нибудь, куда идет. Если он ничего не сказал соседям по комнате, не оставил сообщения в магазине… может, он написал кому-нибудь мейл?
Лицо Мишель озарилось.
— Мы можем это проверить. У него есть электронная почта — на «яху», на «хотмейле» или еще где?
— Да, на «хотмейле».
— Ты знаешь его пароль?
— Нет, не имею представления.
— Давай выйдем в интернет и посмотрим, что мы можем сделать.
По крайней мере, думала Мишель, они могут попытаться сменить пароль и, открыв мой почтовый ящик, посмотреть последние письма.
На страничке входа в почтовую программу Мишель указала на ссылку «Забыли ваш пароль?». У них запросили мои электронный адрес, штат и индекс. Мама побежала вниз и вытащила свою записную книжку. Затем они с Мишель попытались ввести индекс Аспена, но доступа не получили.
Еще минут двадцать мама пыталась вводить свой собственный почтовый индекс, пока не вспомнила, что я завел электронную почту, когда жил уже в Нью-Мексико. Снова сверившись с записной книжкой, она ввела мой старый индекс в Альбукерке, и на экране высветился следующий вопрос: средняя школа.
— О, я помню его школу! — воскликнула мама. — Может быть, сработает.
Однако сайт требовал, чтобы все буквы абсолютно совпадали с теми, которые я вводил при регистрации; двум хакерам-любителям пришлось гадать, что за аббревиатуру я использовал. Снова и снова на экране всплывала надпись красным жирным шрифтом: «Пожалуйста, введите правильный ответ на ваш секретный вопрос». Они были очень близко и так далеко от разгадки. Мишель и мама так и ломали над этим голову, когда зазвонил телефон.
После разговора с моей мамой события в «Ют» развивались стремительно. В начале одиннадцатого утра Брион позвонил Эдаму Крайдеру в полицейский участок Аспена и заявил о том, что я пропал без вести. Мол, уехал на выходные, и не вернулся к вечеринке 28 апреля, и затем не появлялся на работе два дня, никого не предупредив. Эдам заполнил бланк, отметив, что Брион был «очень обеспокоен», и зафиксировал в журнале время подачи заявления — 10:27 утра. Попросив Бриона собрать максимум информации о том, где я мог быть, Эдам сказал, что подъедет к «Ют» через несколько минут, посмотреть, что Бриону удалось раскопать.
В 10:19 утра Брион позвонил Элиоту, который был один в нашем доме на Спрюс-стрит, и попросил его поискать что-нибудь, что могло бы подсказать, куда я уехал. Брион объяснил, что подал заявление о моем исчезновении в полицию и что ему нужно как можно больше информации о том, куда я собирался в прошедшие выходные. Особенный упор он сделал на моих планах насчет Денали.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он Элиоту. — Говорили, что Арон собирался на тренировочное восхождение с кем-то из своей аляскинской команды. Глянь, пожалуйста, в его комнате — вдруг найдешь, кто это мог быть.
— Да, конечно.
Элиот не торопился с уборкой и распаковкой. Должность механика в местном велосипедном магазине он недавно оставил, а новой работы еще не нашел. Зайдя в мою спальню, он принялся искать какие-нибудь бумаги. Бумаг там было много, но в первую очередь ему бросилась в глаза на одной из полок стопка с маршрутами походов и сложенными фотокопиями карт. На первый взгляд стопка казалась многообещающей, но по водяным разводам и стертым сгибам Элиот быстро понял, что описания относятся к предыдущим походам, о большинстве из которых он слышал от меня, когда заезжал в гости.
Элиот прошерстил десяток папок, беспорядочно раскиданных по моей комнате, полных личной переписки, старых счетов и налоговых деклараций. Только через полчаса, под вешалкой за рюкзаком, ему попалась оранжевая папка с наклейкой «Денали-2002». Там на распечатках старых мейлов были имена и телефоны всех участников, но никому из них Элиот звонить не стал, потому что нашел заявку на восхождение, которую я подал в апреле 2002-го. Он тут же подумал: «Ага, у рейнджеров должны быть все данные о новой команде Арона» — и достал мобильный телефон из кармана своих поношенных тыквенного цвета штанов «Кархаттс». В Талкитну на Аляске Элиот дозвонился быстро, но, как он ни пытался убедить дежурного рейнджера, что лишь хочет помочь пропавшему другу, сообщить какие-либо имена и телефоны ему наотрез отказались — только, мол, по запросу соответствующих органов.
Рассчитывая перезвонить с более высокими полномочиями, Элиот не стал сжигать за собой мосты, поблагодарил рейнджеров за то, что хотя бы его выслушали, и, повесив трубку, задумался, не натравить ли на них аспенскую полицию. Но сначала он позвонил Бриону, проверить, не слышно ли чего. Оказывается, за прошедший час тот добился успеха.
— Можешь больше не искать, — сказал Брион. — Я нашел эту папку в его шкафчике, где должен был посмотреть с самого начала. Так или иначе у меня теперь есть список всей команды.
На распечатках мейлов он нашел адреса всех участников. Без двенадцати минут одиннадцать Брион разослал следующее письмо команде «Грин чили уиндз»:
От кого: Брион АфтерС наилучшими пожеланиями,
Отправлено: Среда, 30 апреля 2003, 10:48Брион Афтер
Кому: Дженет Лайтберн, Билл Гайст, Джейсон Хэлладей, Дэвид Шоу
Тема: В поисках Арона Ральстона
Привет,
Я — начальник Арона в «Ют маунтинир» (Аспен, Колорадо), и, к моему удивлению, он не приходил на работу последние два дня. Мы очень обеспокоены, не случилось ли с ним что-нибудь, и я хотел бы спросить, не знает ли кто-то из вас, где он может быть или куда собирался на прошлые выходные. Никто из его друзей и соседей точно не знает, куда он поехал, но мы думаем, что 24 или 25 апреля он отправился в Юту — возможно, чтобы встретиться с кем-то из вас для тренировки перед Денали. Если вы хоть что-то знаете об Ароне, пожалуйста, ответьте на это письмо. Или позвоните мне в «Ют». Мы уже обратились в полицию и к семье Арона — обычно он возвращается очень пунктуально и уж тем более не пропадает без вести.
К этому моменту, невзирая на все свои розыскные успехи, Бриону пора было собираться: на пару недель он уезжал в отпуск в Австралию и не успевал закруглиться в магазине. Требовалось передать кому-нибудь бразды, и он завел разговор издалека:
— Элиот, а какие у тебя вообще планы на сегодня?
Чувствуя, что вопрос с подвохом, Элиот ответил:
— Да вот думал прибраться в комнате Леоны, загрузить туда свое барахло, распаковаться и тэ дэ. Хочешь меня еще о чем-то попросить? Валяй, я готов.
— Ну да. Просто начали уже поступать ответные мейлы, а у меня совсем завал: уезжаю завтра на две недели. Ты не мог бы прийти в магазин, сделать несколько звонков и проверить почту?
— О чем речь. Я в любом случае собирался опять подоставать тебя насчет работы. Буду через десять минут.
За несколько минут до половины двенадцатого Брион позвонил моей маме. Та на пару с Мишель по-прежнему пыталась взломать защиту моего почтового ящика. Мама была рада услышать о том, что Брион подключил к поискам полицию и разослал мейлы остальным участникам восхождения на Денали. Обсуждая с Брионом, какие еще сведения могут понадобиться полиции, мама не переставая перебирала варианты написания моей школы. Брион спросил, не знает ли мама, какой у моей машины номер; мама спустилась к комоду и вытащила листок, на котором еще в 2000 году записала марку, модель, год выпуска и номер моего пикапа; я тогда приезжал домой на Рождество, перед моим первым зимним соло на четырнадцатитысячник. Я второпях воспроизвел ей номер по памяти — и, конечно, ошибся; эти неточные данные она и передала Бриону.
Закончив диктовать описание пикапа и номер, мама в сотый, наверно, раз нажала клавишу «Enter» — и ахнула, когда экран компьютера изменился впервые за последние полчаса Мишель и моя мама закричали в унисон: «Мы это сделали!» — и обнялись.
— Что происходит? Что случилось? — спросил Брион, когда моя мама снова взяла трубку.
— Мы целый час пытались проникнуть в почтовый ящик Арона. Теперь мы сможем сменить пароль, прочитаем его почту и посмотрим, не писал ли он кому-нибудь, куда собирается.
От этого успеха мамин голос явно пободрел.
— Вы уже в его ящике? — спросил Брион.
Пробегая глазами последние письма от моих друзей, мама кивнула:
— Да, смотрим вот входящие. Если ничего не найдем, вы сможете разослать сообщение всем его друзьям — пусть, мол, расскажут, кто что знает?
— Конечно, отличная идея, — ответил Брион.
Мама дала Бриону новый пароль, и они договорились о том, что он устроит массовую рассылку, а они с Мишель прочитают два десятка писем, упавших в мой ящик с тех пор, как я последний раз проверял почту, — в среду, неделю назад. Дав отбой, Брион сразу же позвонил Эдаму Крайдеру и продиктовал ему описание и номер машины.
Мишель тем временем собралась уходить — ей пора было домой, готовиться к поездке с мужем. Оставшись одна незадолго до полудня, мама позвонила моей сестре в Лаббок, та работала над дипломом в Техасском технологическом университете. Охрипнув от плача и потрясений последних двух часов, мама говорила тихо:
— Соня, я только сегодня утром узнала, что твой брат не появлялся на работе два дня. Ты случайно не знаешь, куда он собирался?
Но Соня ничего не знала о моих последних планах, вот уже пару недель мы не созванивались и не списывались.
— Понятия не имею, где он. Прости, мам. Может, мне приехать?
— Нет, тебе нужно работать. Я буду держать тебя в курсе. И постарайся не расстраиваться.
Но не расстраиваться, конечно, не получалось ни у сестры, ни у мамы. Пусть Элиот уверенно фильтровал электронную почту, передавая все важное полиции Аспена — которая, получив от Бриона данные о моей машине, развернула наконец полномасштабный поиск, — но мама не могла вернуться к работе и не переживать о том, что со мной случилось.
В самом начале первого Элиот подкатил к «Ют» и прислонил свой серебристый велосипед к стойке возле магазина. Он редко выезжал в центр Аспена на машине — все равно на велосипеде получалось быстрее, плюс не надо тратить времени на поиски парковки. Он трусцой поднялся в кабинет к Бриону; тот вручил ему папку «Денали-2003» и вкратце рассказал последние новости.
— Вот данные тех, с кем он собирается на Денали. Некоторые уже ответили, с одним я поговорил по телефону — Джейсон Хэлладей, его номер в папке есть. Там же и номер мамы Арона. А вот Ароновы электронная почта и пароль. Его мама хочет, чтобы мы разослали письма по всему списку контактов.
— С кем общаться в полиции? — спросил Элиот.
— А, да. Я говорил с ними пару раз. Вот номер парня там, зовут Эдам.
— Что ты им уже сказал? — Элиот решил подойти к делу основательно и собрать информацию по максимуму.
Брион передал ему все, что говорил Эдаму. Элиот сел за Брионов захламленный стол и принялся обдумывать план дальнейших действий, Брион же спустился в магазин проверить, как справляется персонал, на который в мое отсутствие легла дополнительная нагрузка.
В куче распечатанных мейлов, которые Брион вручил Элиоту, был ответ от Джейсона Хэлладея — тот ответил через пятнадцать минут после рассылки Бриона и объяснил про нашу тренировочную поездку на Денали 1–4 мая. В 11:03 утра он написал: «Мы не общались с ним с прошлой недели. На мой рабочий адрес он последний раз писал 22 апреля, но о планах на выходные ничего не говорил». Джейсон собирался поехать домой на обед и перед уходом написал: «Может, и были от него более поздние письма на домашний адрес — проверю и сразу отпишу». Через полчаса с лишним Джейсон прислал еще одно сообщение, с отрывками из моего большого январского мейла, в котором я приглашал его полазать вместе по узким каньонам, а также присоединиться к экспедиции на Денали. Вот что прочел Элиот, сидя за столом Бриона:
От кого: Джейсон ХэлладейЕще раз спасибо, что обратились к нам,
Отправлено: Среда, 30 апреля 2003, 11:40Джейсон
Кому: Брион Афтер
Тема: RE: В поисках Арона Ральстона
Брион,
Привет еще раз. Я проверил домашнюю почту, и там последнее письмо от Арона было 23 апреля, насчет Куондэри. О планах на выходные он ничего не писал, но раньше говорил, что хотел бы пройти в Юте следующие каньоны:
Блок-Бокс (Сан — Рафаэль);
Виргин-Ривер (Зион);
Кейбл и Сегерс (ок. Сан-Рафаэля); и еще несколько маршрутов, отмеченных у Келси как самые сложные (у тебя есть его «Возвышенность Сан-Рафаэль»? прекрасная книга!).
Вы правы, может, Арон действительно просто перепутал, когда должен выходить на работу, и тогда, хотелось бы надеяться, мы увидим его завтра вечером в Джорджтауне. Хотя это на него совсем не похоже — путать рабочий график и никому ничего не сообщать.
Брион вернулся в кабинет и обсудил с Элиотом, кому следующему звонить.
— Насколько я знаю, — сказал он, — Брэд Юл был последним, кто видел Арона. Но я понятия не имею, как с ним связаться.
— Да ты шутишь! — воскликнул Элиот. — У меня прям тут есть номер его мобильного!
Выхватив из кармана мобильник, Элиот нашел номер Брэда и позвонил ему с одного из офисных телефонов. Он поймал Брэда в аэропорту Денвера, тот вылетал стыковочным рейсом в Атланту.
— Привет, Брэд! У меня к тебе вопрос. Арон не появился на работе вовремя, и мы уже серьезно за него волнуемся. Теперь вот собираем инфу для полиции, чтобы они смогли начать поиски. Похоже, ты был последним, кто его видел. Не знаешь случайно, куда он отправился? Что он последнее говорил?
Брэд рассказал Элиоту о лыжном походе на гору Соприс, о том, как мой пикап застрял на обратном пути, и о том, что я собирался куда-то в пустыню, но точно не сказал куда.
— Мы думали, получим от него весточку перед субботней вечеринкой, но он так и не позвонил, а потом мы и на вечеринку-то не добрались.
— Хорошо. Ты помнишь, что у него было с собой в машине?
— Горный велосипед и лыжи на багажнике на крыше, плюс лазательная снаряга и лыжная и все для ночевки…
— Он собирался еще кататься на лыжах?
— Нет, я почти уверен, что он собирался полазать по каньонам.
— Ага… О'кей, полиция хочет знать, что на нем было — какой рюкзак, какая куртка.
— Не помню точно… послушай, Элиот, я уже в самолете, мы скоро взлетаем. Я подумаю об этом и позвоню тебе уже из Шарлотта.
В самолете Брэд достал цифровой фотоаппарат и пересмотрел снимки с Соприса, проверяя, какой у меня был рюкзак в тот день и в какой я был куртке; Элиоту он перезвонит после приземления в Северной Каролине.
Перед разговором с Соней в 11:43 утра мама разослала со своего адреса сообщение всем, с кем я собирался идти на Денали, по адресам из моего ящика входящих писем. Как и Брион, она просила всех поделиться хоть какой информацией. Джейсон Хэлладей позвонил ей из Национальной лаборатории в Лос-Аламосе, где работал компьютерным техником. Он рассказал ей все то же самое, что и Бриону. Мама спустилась в подвал и, отыскав дорожный атлас, пометила на карте национальный парк Зион и возвышенность Сан-Рафаэль. Джейсон старался помочь ей как мог, но не помнил точного местоположения нескольких каньонов; нужно было заглянуть в путеводитель, а тот лежал у него дома.
Элиот позвонил Эдаму в полицейский участок Аспена и передал, где меня в последний раз видели и куда я направлялся; Эдам спросил, нельзя ли как-то уточнить, куда именно в пустыню Юты я поехал. Элиот вытащил полученный от Джейсона перечень каньонов и зачитал его Эдаму. Крайдер узнал из списка национальный парк Зион и отметил на карте Юты возвышенность Сан-Рафаэль. Пусть ненадежная, пусть из ничем больше не подтвержденного мейла трехмесячной давности, но это была единственная зацепка. Эдам тут же ею воспользовался. Незадолго до часа дня он послал сообщение телетайпом в конторы окружных шерифов (Вашингтон, Гранд и Эмери), а также позвонил в Гранд и Зион, удостовериться, что информация дошла до национальных парков.
В округе Гранд расположены Каньонлендс и Арчес — два самых популярных национальных парка на западе Соединенных Штатов. Органов управления государственными землями в округе Гранд столько, что за одну вылазку — велосипедную, автомобильную или даже пешую — можно пересечь три, четыре, а то и полдюжины границ между зонами их ответственности. Для лучшей координации усилий всех этих служб и повышения качества сервиса в Моабе создали общий информационный центр. Так что благодаря Эдаму почти все службы управления государственными землями Юго-Восточной Юты получили информацию о моей машине. Активного поиска никто из них еще не начинал — было бы слишком дорого отслеживать каждую машину, то ли находящуюся на территории штата, то ли нет, — но они пообещали смотреть в оба и немедленно сообщить в полицию Аспена, если наткнутся на мой пикап.
Элиот принялся оповещать моих многочисленных друзей по всем Штатам, что я пропал. Мой «хотмейловский» ящик, два ящика Бриона, рабочий и на «ёрс-линк», собственный Элиотов ящик на «яху» — Элиот просматривал письмо за письмом от моих озадаченных друзей. Чаще всего ответы звучали так: «Понятия не имею, где Арон, но я за него беспокоюсь». Среди других выделялся мейл от моего друга Дэна Хэдлича — не об Юте, но о горах Соприс и Холи-Кросс:
От кого: Дэниел ХэдличДэн
Отправлено: Среда, 30 апреля 2003, 12:27
Кому: Брион Афтер, Джейсон Хэлладей
Тема: RE: В поисках Арона Ральстона
Брион и Джейсон,
Я не думаю, что на прошлых выходных Арон собирался в Юту.
Вот что он писал мне 20 апреля:
> Завтра хочу подняться на лыжах к горячим источникам
> у пика Конандрам и залезть на Кэстлабру. Может, немного
> и отмокну! В пятницу полезу в кулуар Кристо с Дженет, в
> воскресенье закрываем лыжный сезон на Аяксе, а начиная
> со следующей среды большая программа: сперва на лыжах
> на гору Соприс, в пятницу-субботу лезу в кулуар Холи-Кросс,
> и кто знает, куда потом! Весна уже наступает, но, пока я
> могу кататься на лыжах или лазать по снегу, никаких других
> выездов мне и не надо!
> Будь здоров,
> Арон
Значит, Арон был на горе Соприс в среду-четверг (23–24 апр.) и в кулуаре Холи-Кросс в пятницу-субботу (25–26 апр.). Кто-нибудь искал его машину в тех местах?
Свяжитесь со мной как можно скорее, если что-то выяснится. И дайте знать нам с Джулией, если понадобятся дополнительные люди, чтобы поездить поискать его пикап на этих выходных.
Это расходилось с тем, что я сказал Брэду, но Дэн предоставил единственные наброски маршрута на прошлые выходные, которые я сделал письменно, так что Элиот понимал: полиция Аспена должна изучить и этот след. Элиот позвонил им в начале второго, и Эдам сказал, что поручит полицейским из Минтурна — ближайшего города к подъезду на Холи-Кросс — проверить, нет ли моего пикапа на шоссе Тигивон.
— А вот с номером проблема, — сообщил Эдам Элиоту. — В базе данных по Нью-Мексико номера восемьсот восемьдесят восемь эм-эм-вай не зарегистрировано. Я сказал, чтобы в округе Игл поискали темно-бордовую «тойоту-такома» девяносто восьмого года выпуска, но нам нужно знать правильный номер.
Элиот сказал, что позвонит моей маме и перепроверит.
Обедать у мамы сил не было, так что она снова поднялась в кабинет и села за письменный стол складывать бумаги, пока не почувствовала, что от волнения сходит с ума. Но она собралась с силами и дала отпор эмоциям. Подавляя очередной прилив беспомощности, она бросила бумаги и громко сказала: «Я должна что-то делать, чтобы помочь Арону». Маме было очевидно, что сейчас моя жизнь зависит от ее действий. Это было не в ее стиле — терпеливо сидеть и ждать развития событий.
Мама дважды пыталась дозвониться папе в Нью-Йорк — сообщить ему о происходящем и спросить совета. Но отцовский мобильный был выключен, и в гостинице отца тоже не было. Мама оставила ему сообщение с просьбой перезвонить, как только он придет вечером. Затем, опираясь на сведения, полученные от Джейсона, составила короткий перечень людей и организаций, с которыми ей следует связаться: полиция Аспена, Брэд Юл, дорожный патруль Юты, служба национального парка Зион.
Но не успела мама набрать и первый номер из списка, как зазвонил ее мобильный. Это был Элиот — с сообщением, что номер моей машины записан неверно. Мама опять вытащила ту же бумажку и стала зачитывать номер Элиоту.
После третьей цифры он ее перебил:
— Погодите, вы сказали «восемь-восемь-шесть»? А Брион записал восемь-восемь-восемь. Дальше «эм-эм-вай»? Я передам это в полицию.
Через полчаса Элиот опять перезвонил. В полиции Аспена ему сказали, что и этот номер неверный — с таким номером зарегистрирован «шевроле-блейзер» некой женщины из Альбукерке. Взяв на себя инициативу, Элиот позвонил в Нью-Мексико, в тамошний отдел регистрации автомобилей. Но установить правильный номер, исходя из моего имени и описания пикапа, они не смогли. К сожалению, у моей мамы никаких новых идей на этот счет пока не возникло.
Через несколько минут, без пятнадцати четыре, снова подал голос домашний телефон — это отец звонил из Нью-Йорка. Мама оказалась в том же положении, что и Брион утром, когда звонил ей с ужасной новостью.
— Мне утром звонил начальник Арона. Арон пропустил работу вчера и сегодня, и никто не видел его с прошлой пятницы. Никто не знает, куда он поехал.
Справившись с первым шоком, папа тут же принялся размышлять, что же могло со мной стрястись. Почему это я никому не сказал, куда еду? Впрочем, дать волю эмоциям можно будет и позже, а сейчас необходимо решать проблему.
Мама рассказала отцу, что уже предпринимается. По каждому пункту он задавал несколько вопросов, проверяя, не осталось ли каких неотработанных хвостов, и каждый раз они вдвоем приходили к выводу, что нет, не осталось. Тем не менее папа хотел немедленно приехать домой:
— Думаешь, мне нужно поторопиться?
— Нет, — ответила мама, — ты и так ненадолго и через три дня все равно будешь дома. Пока они найдут кого-то на твое место, будет вечер субботы, а в воскресенье ты в любом случае уже летишь домой. Все равно здесь ты пока ничего больше и не сделаешь.
Успокоив маму как мог с другого конца страны, папа понимал, что ей непременно нужен кто-то рядом, особенно теперь, когда все, что могла, она уже сделала и остается только ждать.
— Хорошо, я дождусь воскресенья, но тогда обещай, что позвонишь в церковь и попросишь кого-нибудь приехать посидеть с тобой.
Мама же, конечно, считала, что никакой помощи ей не нужно.
— По-моему, — сказала она, — это совершенно лишнее.
Но папа все-таки убедил ее позвонить в Объединенную методистскую церковь Надежды, наш семейный приход в Гринвуд-Виллидж, юго-восточном пригороде Денвера. Мама согласилась, а потом сказала, что свяжется с конторами окружных шерифов и Службой национальных парков.
Под конец папа дал еще один совет:
— Если ты еще этого не сделала, прямо сейчас начни записывать, кому и по какому вопросу звонила, чтобы потом было проще требовать ответа.
— Да, я уже завела журнал звонков, — сказала ему мама.
Из их совместного опыта общения с чиновниками они понимали, как важно фиксировать, кто, что и когда сказал. Тогда если в следующий раз ты попадаешь на кого-нибудь другого, все равно можно не топтаться на месте и добиться какого-то результата.
К концу разговора все возможные мамины объяснения моего исчезновения — например, я отправился с друзьями куда-нибудь в лес с палаткой или, проявив редкую безответственность, решил продлить отпуск и не позвонил никому — иссякли. Не было никакого разумного, оптимистичного оправдания, чтобы объяснить мое затянувшееся отсутствие. С тревогой, разрастающейся до боли где-то глубоко внутри, папа сказал маме «люблю тебя» и повесил трубку. У него в животе будто разверзлась ужасная дыра.
Маме было не легче: звонок в церковь оказался для нее самым тяжелым испытанием за день. Она всю жизнь была сильной и решительной и не привыкла просить помощи для себя, но, когда ее хорошая подруга Энн Форт перезвонила несколько минут спустя и сказала, что подъедет к семи вечера, мама была рада, что все-таки заставила себя позвонить.
В 17:23, начав с полиции Аспена, мама принялась звонить всем по списку. Последовала серия двадцатиминутных разговоров, мама рассказывала одно и то же несколько раз кряду. Она говорила с представителями правоохранительных органов со всей Юты в течение двух часов, начиная с 17:45. Сперва с двумя патрульными диспетчерами поисково-спасательной службы (ПСС), затем с двумя полицейскими диспетчерами национального парка Зион, и каждый раз мама подчеркивала, что дело не терпит отлагательств. Прежде чем повесить трубку, она неизменно спрашивала: «Кому бы еще мне позвонить?»
Через нашу сеть друзей-альпинистов и коллег-спасателей Стив Пэтчетт получил копию моего январского письма Джейсону, где перечислялись четыре каньона в Юте, по которым я хотел полазать. Как руководитель группы в горноспасательном совете Альбукерке и один из моих многих учителей, Стив остро осознавал, что значит время в подобной ситуации. Первые сутки поиска часто самые важные. Из своего дома в Альбукерке Стив позвонил Марку ван Экхуту в Лос-Аламос, и в среду в 15:38 они прошлись по списку возможных каньонов, стараясь вычислить, где расположены наименее известные из них. Марк ввел «каньон Сегерс» в поисковик, который выдал «Путеводитель Тома по каньонам Юты». Открыв ссылку, Марк прочитал полное описание, с подъездами на машине и топографическими картами каньона. На другом конце провода Стив пометил крестиком центр округа Уэйн в автодорожном атласе Юты, следуя указаниям для водителей, которые Марк зачитывал ему с сайта. Они нашли каньон Кейбл, смежный с Сегерс-Хоул, в южном конце возвышенности Сан-Рафаэль.
Затем Стив в ответ на мейл от Элиота, чтобы сберечь время, позвонил в «Ют маунтинир». Они проговорили почти двадцать пять минут, и Стив сказал, что свяжется с соответствующими службами в Колорадо и Юте. Элиот получил письмо от моего друга-альпиниста Вольфганга Штиллера, который потом еще и позвонил, чтобы подтвердить: из-за лавинной опасности мы отказались от восхождения на Холи-Кросс. Элиот передал информацию Стиву, который сказал, что позвонит шерифу округа Игл — пусть исключит Холи-Кросс из списка; дальнейшие усилия должны быть сосредоточены на Юте.
Между четырьмя пятнадцатью и пятью вечера Стив позвонил в полицию национального парка Зион и в контору шерифа округа Эмери, расположенную в Кэстл-Дейле, Юта. Он считал, что надо начинать поиски на возвышенности Сан-Рафаэль, на подъездах к каньонам Виргин-Ривер и Блэк-Бокс. Полиция Зиона заверила, что они поищут мою машину во время вечернего патрулирования подъездов. С капитаном Кайлом Эккером из кэстл-дейлской конторы Стив поговорил в 17:19. Полученные от Стива сведения капитан передал диспетчеру, и тот, зарегистрировав заявку, разослал по всем постам бюллетень о пропавшем без вести, с подробным описанием моего пикапа. Вдобавок Эккер попросил местных спасателей-добровольцев осмотреть подходы к каньонам. В 18:07 люди из ПСС были на пути к каньонам Свингинг-Бридж, Джо-Вэлли, Верхний и Нижний Блэк-Бокс. К 18:51 все четыре полевых отделения доложили диспетчеру конторы окружного шерифа, что ищут мою машину на удаленных подходах в районе Сан-Рафаэль. Волонтеры Рассел Джонс и Рэнди Лейк из бригады спасателей округа Эмери проверили на внедорожнике самый недоступный подход к каньону Нижний Блэк-Бокс, обычно достижимый только на горном велосипеде или пешком.
В 18:38, зарегистрировав заявки о пропавшем без вести в других округах, Стив связался с моей мамой и пересказал ей последние новости. Вдобавок Стив мобилизовал группу из Альбукерке, чтобы выдвинулась в Юту на следующий же день. Мама пообещала, что будет на связи с ПСС и еще десятком контактных лиц, телефоны которых дал ей Стив. Когда он задиктовывал список, мама узнала округ Эмери — она уже натыкалась на это название, изучая перечень каньонов, полученный от Джейсона. После разговора со Стивом ей не терпелось узнать, нашли там что-нибудь или нет. В контору шерифа округа Эмери она позвонила в 19:20; диспетчер как раз принимал звонки от патрульных и попросил маму перезвонить через минуту. Перезвонив, она услышала, что «ни пропавшего без вести человека, ни его машины не обнаружено».
Мама настаивала, чтобы поиски продолжались и после наступления темноты, но диспетчер сказал, что это невозможно, — мол, большинство патрульных и так уже работает сверхурочно.
— Туристы часто теряют дорогу, но почти все через несколько дней как-то выбираются, — резонно, как ему казалось, заметил диспетчер.
«Этот человек абсолютно не знает моего сына», — подумала мама и сурово заявила в ответ:
— Он не заблудился. С ним что-то случилось.
Но ей пришлось признать: у конторы окружного шерифа явно недостаточно людских ресурсов для того, чтобы сутки напролет искать мой пикап. Она вежливо закончила разговор и задумалась, что делать дальше.
Через десять минут она уже говорила с Эриком Россом из полиции Аспена, который сменил на дежурстве Эдама. Они решили, что ему следует заехать на Спрюс-стрит и переписать номера моих кредиток. Затем мама позвонила Элиоту и попросила его помочь Эрику, который уже выехал. Когда полицейский прибыл, они с Элиотом сели в гостиной и обсудили все, что удалось выяснить в «Ют» за целый день. Из магазина Элиот ушел в шесть, когда тот закрылся, и прихватил домой все распечатки, но дальнейший разбор электронной почты пришлось отложить до утра, потому что у нас на Спрюс не было интернета. Элиот проводил Эрика в мою комнату и показал ему папки с квитанциями о движении средств по моим банковским счетам и кредитным картам. Эрик переписал номера кредиток, пока Элиот искал на полках мою чековую книжку. Найдя ее, Элиот аннулировал чек номер 1066, вырвал его и передал Эрику. Эрик сказал Элиоту, что обзвонит компании-эмитенты карточек, проверить, где и когда я расплачивался последний раз, а утром заедет в мой банк сразу после открытия и отследит платежи по дебетовой карте.
Отправляясь спать после тяжелого дня, вымотавшего его и умственно, и эмоционально, Элиот написал записку и прикрепил ее к моей двери: «Арон, ты пропал. Тебя все ищут. Постучи ко мне в комнату или позвони на мобильный, как только увидишь эту записку». И, дойдя до кровати, провалился в сон.
В девять вечера мама снова позвонила отцу и рассказала, как продвигаются поиски. Повесив трубку, папа принялся расхаживать по гостиничному номеру; он однозначно понял: раз я до сих пор не проявился, со мной стряслось что-то очень серьезное. Я не просто сбежал или заблудился; нет, я упал и сломал ногу или застрял под обвалом. Моля: «Держись, Арон, не сдавайся», он гнал от себя другую, еще более печальную мысль. Отец знал — или хотел верить, — что я жив, но это означало, что я травмирован. Ему было больно, что я страдаю; но это был еще лучший из вариантов. Отец никак не мог уснуть — от горя его снедало двигательное беспокойство. Он решил занять себя подготовкой заметок к экскурсии по Нью-Йорку на случай, если ему все-таки придется уехать и перепоручить группу кому-то другому.
Леона возвращалась в Боулдер со своей тетей после сеанса медитации, который, однако, совершенно ей не помог — она продолжала все так же беспокоиться по поводу моего исчезновения. Она закрыла глаза — и почувствовала некую связь, что-то будто подзывало ее, а затем возникло зыбкое, как сон, видение. Она увидела дух, совершенно точно мой и различимый только выше пояса. Она узнала меня, но не могла сказать, где я. Понимала лишь, что я жив и более или менее здоров, но напуган. Я стоял в узком темном месте и крепко прижимал руку к груди, как будто поранился; на мне была зеленая рубашка. Леона понимала, что я ощущаю ее присутствие и боюсь не того, что окружает ее, но чего-то вокруг себя. Она машинально протянула руки, чтобы успокоить меня ласковым прикосновением, и с ужасом поняла, что не может до меня достать. Я должен был принять некое решение, очень важное решение, и принять его самостоятельно. Она буквально сопереживала мои ощущения: озноб, мучительную жажду, ужасную усталость. Она вышла из транса — и была измотана, как будто только что пробежала десять миль. Она сидела рядом с тетей в подъехавшей к дому машине — но не могла вспомнить ничего из их пятнадцатиминутной поездки после выхода с сеанса. Леона последовала за тетей в дом, выпила три литра воды и пошла спать, истово молясь, чтобы ей не приснилось это же видение. Она знала, что никак не может мне помочь, и не хотела снова оказаться в той жуткой ситуации, когда не способна ничего сделать.
Поговорив с моей сестрой в 22:20, мама легла спать, но примерно через час проснулась и заснуть уже не могла — лежала с открытыми глазами, думая обо мне. В два часа ночи, дождавшись наконец пересменки в полиции Аспена, она им позвонила. Дежурный сообщил ей, что поиски замедлились — не хватало данных по движению средств на моих кредитных картах: судя по всему, я не использовал ни одну из карт с четверга 24 апреля, когда покупал в Гленвуд-Спрингс бензин. Было непонятно, выехал ли я из округа Игл. Главным камнем преткновения оставался номер машины; ни один из сообщенных полиции номеров не дал правильного результата при проверке регистрационных записей. Эрик же решил зайти с другой стороны и раздобыл телефон круглосуточной горячей линии Департамента транспортных средств (ДТС) штата Нью-Мексико; но, не зная адреса, по которому я проживал, когда регистрировал машину (уж всяко не в Колорадо), он не мог сам отправить запрос. Мама тут же приободрилась — наконец ей опять нашлось что делать — и сказала Эрику, что сама позвонит им и узнает правильный номер машины.
В без пятнадцати три ночи она связалась с дежурным ДТС в Санта-Фе и, объяснив ситуацию, назвала ему мой старый адрес в Альбукерке. Догадка оказалась правильной, поиск по базе данных сработал, и через десять минут пришел ответ: номер моей машины — NM 846-MMY. Информация была тут же передана Эрику Россу. Это был почти праздник; мама впервые, после того как шестнадцать часов назад успешно взломала мой почтовый ящик, почувствовала что-то вроде радости. Утром, как только откроются конторы окружных шерифов, она сядет звонить по всему списку в третий раз. Пройдя через кухню от телефона, мама села на верхнюю ступеньку покрытой ковровой дорожкой лестницы на второй этаж, где в гостевой комнате спала ее подруга Энн, и три часа молилась за меня: «Держись. Мы идем, Арон, мы идем. Только держись».