Со всем детским задором я твердо намеревался сдать экзамены с первого раза. По мере приближения моего двенадцатилетия я постепенно замедлял ритм работы; экзамены начинались утром после моего дня рождения. Прошедшие годы были заполнены учебой: астрология, медицина, анатомия, религиозная этика, не говоря уже об искусстве приготовления благовоний, тибетском и китайском языках (особенное внимание уделялось каллиграфии) и математике. Об играх нечего было и думать. Единственной «игрой», разрешенной в монастыре, было дзюдо, да и то потому, что нам предстоял труднейший экзамен по борьбе. За три месяца до экзаменов лама Мингьяр Дондуп сказал мне:

– Не перегружай память, Лобсанг, отвлекись немного от учебы. Будь спокоен, как вот сейчас, и знания никуда от тебя не убегут.

Наступил ответственный день. В шесть часов утра я вместе с другими 15 кандидатами вошел в экзаменационный зал. Состоялась короткая служба для поднятия духа, после чего нас заставили раздеться и тщательно обыскали, чтобы ни у кого и в мыслях не было воспользоваться на экзамене средствами, недостойными священника. Затем мы переоделись в чистые одежды. Главный Экзаменатор вывел нас из экзаменационного зала и направил каждого в отдельную каменную келью размерами 2 на 3 метра и высотой около 2,5 метров. За кельями все время неотрывно наблюдали монахи-полицейские. Как только мы вошли в кельи, двери за нами были закрыты на замок и опечатаны. Через небольшое отверстие в стене каждый из нас получил чернильный прибор и первый лист с вопросами, а также чай с маслом и тсампу. Обслуживавший нас монах сказал, что тсампу нам будут выдавать три раза в день, а чая – сколько захотим. И экзамены начались. В день мы сдавали по одному предмету, и так в течение шести дней; это была напряженная работа с раннего утра до наступления темноты. Кельи были без крыш и освещались тем же дневным светом, что и весь экзаменационный зал.

Во время всего экзамена мы оставались каждый в своей келье, покидать которую не разрешалось ни под каким предлогом. С наступлением темноты у окошечка появлялся монах и собирал наши листки с выполненными заданиями. После этого можно было отдохнуть и поспать до следующего утра. Я убедился на собственном опыте, что экзаменационная письменная работа, продолжающаяся 14 часов, представляет серьезное испытание на прочность знаний и психологическую выдержку кандидата. Письменные работы закончились к вечеру шестого дня. Ночь мы провели взаперти, поскольку на следующее утро должны были убрать свои кельи и оставить их в таком же порядке, какой застали неделю назад. Остальная часть дня была предоставлена в полное наше распоряжение!

Через три дня, когда были проверены все сочинения и найдены все ошибки в них, каждого по очереди вызывали в экзаменационную комиссию, члены которой снова и снова гоняли нас по всем предметам, уделяя особенно пристальное внимание нашим промахам и слабым местам. Опрос продолжался целый день.

На следующее утро все 16 кандидатов собрались в зале дзюдо, чтобы продемонстрировать, как они усвоили захваты, замки, падения, броски и искусство самоконтроля. Каждый должен был помериться силами с тремя другими участниками. Проигравшие выбывали один за другим – и в конце я остался один! Конечно же, я стал первым дзюдоистом лишь благодаря жестким тренировкам Тзу – а ведь тогда, в детстве, я считал его школу грубой и несправедливой.

Еще один день мы отдыхали, восстанавливая силы после трудных испытаний. Наконец наступил день объявления результатов. Мне и еще четырем моим товарищам, успешно выдержавшим экзамены, присвоили звание траппы – священника-врача. После экзаменов меня позвал к себе лама Мингьяр Дондуп, мы с ним не виделись все это время. Лицо его светилось радостью:

– Браво, Лобсанг, ты оказался первым в списке. Отец-настоятель послал специальное представление Далай-ламе. Он хотел сразу тебе присвоить звание ламы, но я возражал.

Мое лицо, кажется, вытянулось, и он добавил:

– Нужно учиться еще лучше и заслужить это звание трудом и успехами. Если тебе сейчас присвоить звание ламы, ты расслабишься в учебе. Я распорядился, чтобы тебя поместили в комнату рядом со мной. Придет время, и ты будешь сдавать экзамен на звание ламы.

Решение Мингьяра Дондупа показалось мне разумным. Кроме того, я бесконечно доверял ему и привык беспрекословно подчиняться. Я радовался, сознавая, что мой успех – это и его успех: это он сумел сделать из меня первого ученика по всем предметам.

Спустя несколько дней из Поталы прибыл запыхавшийся гонец с посланием от Далай-ламы. О, наши гонцы – великие комедианты. Они так умело изображают нечеловеческую усталость, что действительно складывается впечатление, будто они чуть ли не на животе преодолели тысячу километров, лишь бы вовремя доставить важную весть. Зная, что от Поталы до нашего монастыря нет и двух километров, я с улыбкой смотрел на «искусство» гонца от Далай-ламы.

Наимудрейший поздравлял меня с успехом и распорядился, чтобы ко мне относились как к ламе. Теперь я буду носить одежду ламы и пользоваться соответствующими правами и привилегиями. Однако Наимудрейший согласился с мнением Мингьяра Дондупа, что мне следует продолжить учебу и серьезно готовиться к экзаменам, которые я все-таки должен буду сдавать, когда мне исполнится 16 лет.

Новый статус предоставлял мне большой выбор способов обучения. Я был освобожден от занятий в классе. Ко мне были прикреплены лучшие специалисты, и учеба пошла еще быстрее.

Самым главным теперь было научиться искусству расслабления, без которого невозможно серьезно заниматься метафизикой. Однажды Мингьяр Дондуп зашел ко мне, когда я занимался, обложив себя различными книгами, и внимательно посмотрел на меня.

– Лобсанг, твои нервы слишком натянуты. Ты не пойдешь далеко в созерцании, если не научишься расслабляться. Я покажу тебе, как это делать. Надо уметь расслабляться лежа, сидя и стоя, но начинать следует с положения лежа. Представь себе, что ты упал со скалы и разбился до полусмерти: лежишь на земле без движения, с полуоткрытым ртом – только так можно по-настоящему расслабить все мышцы лица. Руки и ноги раскиданы, в том положении, как они упали.

Ворочаясь так и этак, я наконец нашел нужную позу.

– Хорошо. Теперь вообрази, что в твоих руках и ногах поселились гномы, которые заставляют работать мышцы. Скажи им, чтобы они ушли, например, из ног. Необходимо, чтобы ноги стали неподвижными, бесчувственными. А твое сознание обязано проконтролировать это. Ты должен убедиться, что ноги отдыхают.

Вытянувшись, я старался представить себе гномов и вдруг увидел старого Тзу, забравшегося ко мне в ступни и теребившего пальцы. Я с большим удовольствием от него отделался!

– Пойдем дальше. Икры тоже заселены гномами, они славно поработали с утра, теперь им надо отдохнуть. Переведи гномов в голову. Ну что, ушли они из ног? Ты уверен? Проверь себя – мышцы должны быть расслаблены.

Вдруг он указал пальцем на лодыжку:

– Постой, ты забыл там одного. Он дергает твою мышцу. Прогони его, прогони!

Наконец я полностью расслабил ноги, и лама Мингьяр Дондуп продолжал, довольный:

– Теперь перейдем к рукам. Начнем с пальцев. Удали из них этих крошек. Выведи их через запястья и локти к плечам. Представь себе, что гномы ушли и нет ни усталости, ни напряжения, вообще никаких ощущений.

Добившись желаемого результата, мой учитель продолжал:

– Переходи к телу. Представь себе, что тело твое – монастырь. Думай о тех монахах, которые сидят у тебя внутри и управляют твоими органами. Скажи им, чтобы они удалились. Сначала гони их к пояснице, расслабляя мышцы. Пусть они прекратят свою работу и уходят. Чувствуешь теперь, что все твое тело держится только благодаря внешней оболочке? Все опускается, провисает, занимает свой естественный уровень. Очень хорошо, теперь твое тело расслаблено.

Казалось, учитель был доволен моими успехами.

– Голова, несомненно, самый главный орган для расслабления. Начнем со рта. Сейчас, Лобсанг, твои губы сжаты. Расслабь их, расслабь! Ты же не собираешься ни говорить, ни есть, так что не напрягай губы. Теперь глаза. Их ничто не беспокоит, нет резкого света, закрой глаза, без всяких усилий, без напряжения сомкни веки…

Мингьяр Дондуп выглянул в открытое окно:

– О, наш лучший специалист по релаксации греется на солнышке. У кота-мурлыки ты, Лобсанг, можешь брать самые ценные уроки. Никто лучше кошек не умеет расслабиться.

Это можно долго описывать, и все кажется сложным, но на самом деле с помощью постоянных тренировок не так уж трудно научиться расслабляться за секунду. Эта система релаксации исключительно надежна. Кстати, она очень полезна для тех, кто плохо переносит нагрузки современной цивилизации. Им следует внимательно прочитать эти страницы, а также последующие, где речь идет не только о физическом, но и об умственном расслаблении.

– От одного физического расслабления пользы мало, если умственно ты продолжаешь пребывать в напряжении, – сказал лама Мингьяр Дондуп. – Лежа с закрытыми глазами, заставь себя сосредоточиться на своих мыслях. Непринужденно следи за их ходом. А теперь останови мысли, не позволяй им двигаться, ни о чем не думай. Представь себе черный квадрат – небытие. Мысли стараются перескочить с одной его стороны на другую. И некоторые будут перескакивать. Найди их и заставь перескочить обратно. Представь себе все это как можно ярче, зафиксируй визуально. В скором времени ты научишься без усилий «видеть» этот квадрат и наслаждаться полной умственной и физической релаксацией.

Это тоже намного труднее объяснить, чем сделать. Нужна не такая уж большая практика, чтобы натренировать себя расслабляться. Многие люди никогда не выключают сознание; это подобно тому, как если бы человек не отдыхал физически ни днем, ни ночью. Попробуйте идти пешком несколько дней и ночей – вы рухнете от усталости; а вот мозгу и сознанию сплошь и рядом не дают возможности отдыхать.

Весь уклад нашей жизни способствовал постоянной тренировке сознания. Мы очень много занимались дзюдо – в первую очередь как прекрасным средством самоконтроля. С нами работал замечательный специалист, способный справиться одновременно с десятью нападающими. Мы с большим интересом учились у него, потому что он любил борьбу и его уроки всегда были интересными. На Западе нашу борьбу считают жестокой и варварской; особенно возражают против применения «приемов удушения». Совершенно ложное представление. Как я уже говорил, достаточно легкого нажима на шею, чтобы человек потерял сознание на долю секунды. Он даже не успевает сообразить, что с ним произошло. Однако это не влечет за собой никаких вредных последствий. В Тибете из-за недостатка анестезирующих средств к этой технике прибегают при удалении зубов или при вправлении костей. Пациент ничего не видит и не чувствует боли. Используют ее и во время инициации, при освобождении души от тела для астральных путешествий.

Благодаря этим тренировкам мы практически не боялись падений. В программу дзюдо входит техника «мягкого» падения; обычным делом для ученика было прыгнуть или упасть со стены высотой от трех до пяти метров.

Обычно мы начинали тренировку по дзюдо с чтения наизусть Ступеней Среднего Пути – кодекса поведения буддиста:

правильная мысль – это мысль, свободная от заблуждений и самокопания;

правильное устремление – это устремление, исполненное возвышенных помыслов и честных намерений;

правильное слово – это слово, выражающее доброту, уважение, правду;

правильное поведение – это поведение, присущее честному, миролюбивому и неэгоистичному человеку;

правильная жизнь – жизнь человека, не совершающего зла против других людей или животных, признающего за животными права живых существ;

правильное усилие – это самоконтроль и постоянное самосовершенствование;

правильная полнота сознания – правильные мысли и стремление к правильным поступкам;

правильный восторг – восторг, вызванный медитацией о реальности жизни и о сверх-Я.

Если кто-то нарушал эти правила, он должен был ложиться лицом вниз поперек главного входа в храм, так чтобы все входящие туда переступали через его тело. Он должен был лежать без движения с утра до вечера, ему не давали ни есть, ни пить. Такое наказание считалось большим позором.

Итак, я стал ламой и вошел в элиту Высших Существ. Звучало это здорово. Но были здесь и ловушки: если раньше я обязан был соблюдать 32 Правила Поведения Священника – пугающая цифра! – то теперь, к моему ужасу и смятению, подобных Правил было 253! В Шакпори хороший лама соблюдал все эти правила без исключения.

Я продолжал много и усердно заниматься. Мир был переполнен вещами, которые необходимо изучать; иногда мне казалось, что моя голова не выдержит и вот-вот лопнет. Но случалось испытывать и удовольствие – например, когда я забирался на крышу, чтобы понаблюдать за приездом Далай-ламы в Норбу Линга – парк Жемчужины. Приходилось делать это тайком, ибо смотреть на Бесценного сверху вниз запрещено. С крыши хорошо было все видно. Вот раскинулись два великолепных парка – Хати Линга и Додпал Линга на берегу реки Калингчу («линга» – насколько этими буквами можно передать тибетское произношение – означает «парк»). Чуть дальше видны были Западные ворота – Парго Калинг. Они были проделаны в большом чортене специально для конного проезда, через них шла дорога к центру города мимо деревни Шо. Рядом с Шакпори возвышался чортен в честь национального героя – короля Кесара, жившего в эпоху войн, до прихода в Тибет буддизма и мира.

А работа? Работы было очень много, но мы старались не упускать случая чем-нибудь компенсировать свой труд. Разве это не щедрая компенсация за мой труд и учебу – общение с таким умным и щедрым душой человеком, каким был лама Мингьяр Дондуп, главным смыслом жизни которого было служение миру и ближним? Разве не вознаграждение уму и сердцу – обозревать великолепные зеленые долины и петляющую по ним голубую реку, деревья, горы, сверкающие под лучами солнца чортены, живописные монастыри и скромные жилища отшельников на недоступных скалах, совсем рядом – золоченые купола Поталы и вдали – крыши Джоканга? Товарищество лам, грубоватых с виду монахов, знакомый запах благовоний, наполнявший все храмы, – это и составляло нашу жизнь, жизнь, которую стоило прожить. Трудности? Да, их было много. Но в этом же было и что-то достойное. В любом сообществе встречаются люди неискренней веры или неглубокого ума. В Шакпори таких было совсем мало.