На самом краю долины Лхасы, там, где битая дорога круто спускается в изнемогающие от жары луга и устремляется дальше в сторону Китая, Лама и мальчик-прислужник расположились на отдых прямо на утоптанной земле. В нескольких ярдах от них спутанные лошади бродили в поисках редких кустиков травы. Высоко над ними лениво кружила какая-то большая птица. Мальчик наблюдал за ней вполглаза; отвлекала боль, мучившая его всякий раз, когда приходилось ездить верхом. Сейчас он лежал на земле лицом вниз и только изредка поворачивал голову, чтобы взглянуть на парящую птицу. Вскоре дремота одолела его, и он уснул.

На другом конце света тоже отдыхали. На одном из радиозаводов западного полушария был короткий перерыв, когда рабочие собираются группами, чтобы как-то скрасить себе утомительное однообразие производственной жизни. Расти Нейлз, цеховой столяр, внезапно громко захохотал и с презрением швырнул на пол книжку в мягком голубом переплете.

– Этот парень определенно чокнутый! – воскликнул он. – Господи, сколько всякой ерунды пишут в этих книгах!

– Что с тобой, человече? – спокойно обратился к нему Айседор Шатт, невысокого роста черноволосый еврей, поднимая с пола провинившуюся книгу.

Расти Нейлз негодующе сплюнул и вытер губы тыльной стороной ладони.

– А-а-а… Дурость сплошная эта книжка.

Айвен Остин, водитель грузовика, выхватил книжку из рук Айседора и прочитал заглавие.

– «Огонь свечи», автор Лобсанг Рампа. О, этот! – произнес он с отвращением, а затем спросил, ни к кому, собственно, не обращаясь: – Да кто ему верит? Это же чокнутый, действительно чокнутый, и ничего больше.

– Это твое мнение! – вспыхнула телефонистка Шерли Мэй. – У тебя на что-нибудь другое и мозгов-то не хватит, болтун! – Она передернула плечами и сердито уставилась на бедного Айвена.

– Да ты… Сама тупица! – отчаянно завопил он. – Ты ведь тоже не веришь этому… этим… – он запнулся, подбирая слово, – этим испражнениям! И сам этот писака – тоже!…

В это мгновение дверь открылась, и, покачивая бедрами, вошла Кенди Хейтер, одна из машинисток.

– Почему кричит народ? – спросила она. – Сейчас я вам скажу всю правду об этих книгах. Их автор подвергался судебным преследованиям, был осужден и оклеветан продажной прессой, причем ему не дали ни малейшего шанса защитить себя. Да, той самой прессой, которую вы так любите, она и рассчитана на вас и на таких простофиль, как вы – она испепелила взглядом несчастных Расти Нейлза и Айвена Остина, – которые бездумно верят газетам. Фу!

– Да, мэм, все это правильно, – вмешался инкассатор Билл из бухгалтерии, – но вы только послушайте, что этот чудак пишет. – Он неловко взял книгу, протер очки и, обведя взглядом присутствующих, стал читать: – «Огонь свечи», автор Лобсанг Рампа, страница 23. Последний абзац: «Вполне возможно сделать устройство, которое позволяет связаться по телефону с астральным миром. И оно действительно было сделано…» – Билл замолк, и в наступившей тишине снова раздался голос Айвена Остина:

– Вот я и говорю: чокнутый! Он, когда писал это, видать, хорошо накачался наркотиком!

Начальник исследовательского отдела Эрнест Трумен поджал губы. Затем он поднялся на ноги и направился в свой кабинет. Он вернулся очень быстро с раскрытым журналом в руках.

– Я тоже присоединяюсь к дискуссии, – сказал он. – Послушайте, я вам прочитаю несколько отрывков из самого влиятельного английского журнала.

Он замолк и стал искать нужное место на странице. В это время дверь снова открылась, и вошел Р. У. Крисп, управляющий производством.

– Что происходит? – резко спросил он. – Вы что, думаете, что я плачу вам за воспитательные беседы? Ну-ка, за работу! Да пошевеливайтесь же!

– Господин Крисп, сэр, – сказал Эрнест Трумен. – Одну минутку, сэр, ради технического прогресса, который нам еще пригодится! Позвольте мне прочитать всем присутствующим, и вам, несколько абзацев.

Р. У. Крисп помедлил секунду, затем принял решительное решение:

– Хорошо, – сказал он. – Я знаю, как искренне вы озабочены нашим образованием. Поэтому позовите мою секретаршу Элис Мэй Клинг, и пусть она составит стенографический отчет обо всем этом.

Секретарша Клинг прибежала вместе с буфетчицей Шерри Уайнз. Выступление Эрнеста Трумена было встречено восхищенным вниманием; в конце концов, им заплатят за это время, так почему бы не послушать – это гораздо легче, чем сборка радиоузлов.

– Много клеветы и недоверия пришлось выдержать писателю Рампе за то, что он осмелился вторгнуться со своими предположениями в сферу компетенции науки, – торжественно заговорил Эрнест Трумен. – Он стал объектом всеобщих насмешек из-за своих гипотез и утверждений. А сейчас, – он потряс журналом, – знаменитейший британский радиожурнал WirelessWorld в июньском номере за 1971 год на 312 странице опубликовал на эту тему статью под заглавием «Электронная связь с мертвыми?». Я прочту вам отрывки из нее, но при желании вы можете сами прочитать всю статью.

Он остановился, посмотрел поверх очков, вытер нос и прочистил горло, после чего принялся читать:

«Комментарии Свободной Сети о видоизмененных у-волнах (см. стр. 212 в апрельском выпуске) напомнили мне один странный случай, который произошел со мной несколько лет тому назад и которому я так и не смог найти какого-либо рационального объяснения. Мне было тогда около четырнадцати лет. Как-то я нашел на чердаке старый радиоприемник; насколько я мог судить, в 20-егоды он был известен как модель Det-2-Lf.

Я привел в порядок этот музейный экспонат и заинтересовался его возможностями относительно дальнего приема. Во время летних каникул я стал выставлять будильник на два часа ночи и, надев на голову наушники, искал американские станции.

Тут-то и началось самое любопытное. Дважды или трижды на протяжении нескольких недель, в те моменты, когда я выводил антенную катушку, чтобы перестроить длину волны (то есть когда антенная цепь практически была разомкнута), тишину вдруг разрывал хриплый голос. Это, несомненно, была человеческая речь, всего несколько слов, но настолько искаженных, что понять их было невозможно. Всего несколько слов каждый раз – хотя я, помню, часами дожидался, надеясь услышать что-нибудь еще, но безуспешно. Большинство европейских станций к тому времени давно молчали, и ни мощных коммерческих передатчиков, ни радиолюбителей-операторов в регионе не было.

Я почти забыл об этом, но гипотезы Свободной Сети заставили меня все вспомнить. И тут, по странной случайности, в руки мне попала только что вышедшая книга, которая называлась „Прорыв“ и которую я настоятельно рекомендую вашему вниманию. Автор утверждает, что если обычный бытовой магнитофон включить на запись, но ничего не подавать на его вход, то при воспроизведении можно обнаружить записанные на ленте голоса покойников. То, что написано дальше, гораздо сильнее, чем рассказы о спиритизме; в таких случаях яростные „за“ и „против“ сыплются градом. Если вы „против“ и уже бормочете „Ну, вот еще одно мумбо-юмбо о вибрациях и эктоплазме“, то лучше придержите свои эмоции и потерпите меня еще несколько минут.

Лично я пока не принял ни ту, ни другую сторону. Я знаю лишь то, что я прочитал. Автор, д-р Родайв, не является специалистом по электронике, но он вроде бы записал около 72 000 этих голосов; избранные образцы были переписаны на граммофонные пластинки, которые поступили в продажу. Для нас особенно интересно то обстоятельство, что он пригласил высказать независимое мнение ряд опытных физиков и электронщиков, и все они подтвердили, что голоса действительно появляются на пленке, хотя нет уверенности в том, что это голоса покойников. Никто не может предложить теории, которая позволила бы согласовать это явление с известными законами природы. Инженеры-электронщики изучали это загадочное появление голосов на собственной аппаратуре и анализировали их с помощью своих специальных устройств (в этой книге приводятся диаграммы), значительно усовершенствовав прибор Родайва. В ходе этих работ возникла идея продолжить опыты, используя видеопленку.

Что касается конечных результатов, то они описаны как „голоса, которые идентифицируют сами себя, называют наши имена, говорят нам такие вещи, которые имеют смысл (иногда этот смысл загадочен); это голоса не акустического происхождения, а имена, которые они сообщают, принадлежат людям, о которых известно, что они покинули этот мир. Голоса записаны на пленке, которую может прослушать каждый желающий. Физики не могут дать объяснения этому феномену, так же бессильны и психологи. Научные эксперименты (например, в фарадеевской клетке) показали, что эти голоса не исходят от экспериментатора и не связаны с аутосуггестией или телепатией. Феномен исследовали филологи; они установили, что, хотя голоса слышимы и разборчивы, они образованы не с помощью акустических средств: по сравнению с человеческой речью их скорость вдвое выше, а кроме того, они обладают специфическим ритмом, одинаковым у всех 72 000 голосов, исследованных на сегодняшний день“. (Курсив мой.)

Построение предложений носит несколько телеграфный характер; если экспериментатор – полиглот, то и эти предложения содержат слова из различных языков, например одно слово может быть шведское, следующее немецкое, затем английское и т. д. Как и в обычных обращениях, идущих от знакомых нам психических источников, по произношению можно узнать родных и друзей (которых уже нет в живых).

Искренность книги не вызывает сомнений. Около ста страниц приложений содержат много технических подробностей, касающихся экспериментальной аппаратуры, а также гипотезы относительно причин этого явления. Привлечены теории относительности и антивещества.

Одно несомненно: проблема происхождения „голосов“ настоятельно требует дальнейшего изучения. Как и вы, я понимаю, что все описанное кажется невозможным. Как может появиться сигнал, если микрофон не работает? Но не забывайте, что в 1901 году прохождение радиоволн через Атлантику было теоретически невозможным – потому что никто не знал о существовании ионосферы. С таким же успехом мы можем и сегодня ничего не знать о многих явлениях в электронике».

Эрнест Трумен закончил чтение. Он не спеша закрыл журнал, снял очки и вытер лоб большим белым платком. Водрузив снова очки на нос, он оглядел аудиторию, проверяя, какой эффект произвело его сообщение.

Несколько мгновений он видел только ошеломленные лица. Айвен Остин стоял, открыв рот. Элис Мэй Клинг крепко держалась за локоть своей подруги. Расти Нейлз испустил глубочайший вздох и пробормотал: «Чертовщина…» Эва Брик, упаковщица радиоламп, обернулась к своему приятелю Айви Коурду, понимающе улыбаясь: «Вот видишь, Лобсанг Рампа прав и на этот раз, и я очень рада!»

Но последнее слово осталось за Р. У. Криспом:

– Ну, а теперь за работу, поразвлекались и хватит. За работу! Все это влетает в копеечку.

По одному, по двое все стали расходиться – как можно медленнее – по своим местам, обсуждая – как можно быстрее – все услышанное.

На краю долины Лхаса, там, где битая дорога сбегает вниз к лугам, отдых тоже закончился. Лама с мальчиком поднялись на ноги и готовились продолжить путь на своих недовольных лошадках.

И снова пони не давались мальчишке, словно дразня его: подпускали так близко, что, казалось, достаточно руку протянуть и схватить уздечку, но в последнее мгновение шарахались и ускользали от самых отчаянных его бросков. Наконец Лама ступил несколько шагов вперед, и животные сами подошли к нему, послушно наклонив головы. И снова Лама и мальчик сели на них и, держась за свои котомки, стали спускаться вниз по дороге.

Лама ехал впереди. Мальчик держался ярдах в пятидесяти за ним, радуясь, что его пони идет за своим собратом, хотя седока почти не слушается. Но вот дорога запетляла между громадными, как храмы, утесами, под выступами обрывистых скал. Постепенно они приближались к Счастливой Реке. Здесь она называлась Ялузангбуджианг, но после выхода из Тибета и крутого поворота под горами она становится могучей Брахмапутрой; набираясь все больше воды и силы, она приближается к Бенгальскому заливу и становится одной из крупнейших рек Индии.

А пока что это была просто счастливая речка: три источника из Тибета питали ее, соединяясь как раз возле Лхасы, а дальше, вдоль долины Лхасы, в нее впадало множество небольших речушек. Неисчислимые источники били из земли у подножья Железной Горы, а также у подножья Поталы, образуя целое Озеро Змеиного Храма, Ивовый Пруд и ступеньки, ниже которых вода медленно стекала в Счастливую Реку. Еще дальше, за пределами долины Лхасы, река становилась шире и мощнее.

Лама и мальчик продолжали путешествие. Они ехали уже три дня, возможно четыре, – трудно считать дни в стране, где время не имеет значения, где нет никаких часов и будильников, только Солнце на небе да фазы Луны отмечают дни и месяцы.

Они спускались с высокогорных плато все ниже к долинам, где растут огромных размеров рододендроны, цветение которых сливается в сплошную пламенеющую массу, и каждый цветок размером с капустный кочан, и сами деревья достигают двадцати пяти – тридцати футов высоты. Здесь произрастает множество других растений и деревьев. Воздух насыщен туманом и жаркими испарениями: он заключен в этой расщелине, как в каменной ловушке. С левой стороны – скалистый склон, а с правой – стремительная река, она яростно рычит, хрипит и воет, несется вдоль русла и низвергается через гранитную губу в глубокий пенный котлован, рыча и булькая.

Время от времени Ламе и мальчику приходилось перебираться с одного берега реки на другой по ненадежным, хлипким бревенчатым мосткам, подвешенным на лианах или побегах ползучих растений; эти побеги обладают гибкостью каната и прочностью материнского дерева. Каждый раз лошадям завязывали глаза и осторожно переводили через мост, иначе ни одна лошадь или пони близко не подойдет к подобному сомнительному сооружению.

Идя по мосту, юный послушник уныло потирал свой измученный зад.

– О Досточтимый Лама, – воскликнул он, – теперь я понял, почему у торговцев, которые постоянно ездят в Индию, такая особенная походка!

И вот, спустя три или четыре дня, когда у них кончились запасы ячменя и уже давал себя знать голод, их взору предстал небольшой ламаистский монастырь, уютно расположенный далеко внизу в долине. Немного выше река переваливалась через неровный скалистый порог и, обогнув монастырь, продолжала свой нескончаемый бег к Бенгальскому заливу.

Перед монастырем собралось пятьдесят-шестьдесят монахов; прикрывая глаза ладонями от солнца, они смотрели вверх. Наконец, когда Высокий Лама показался в их поле зрения, улыбки приветствия засверкали на лицах, а настоятель монастыря с радостным криком бросился навстречу путникам. Монахи подхватили поводья лошадей и помогли Ламе и мальчику спешиться.

Теперь мальчик воспрянул духом и почувствовал себя героем. Разве он не один из послушников Поталы в Священной Лхасе? Разве он не избранный из избранных? Разве не он сопровождает Великого Преподобного Ламу, приехавшего, чтобы дать наставления этому монастырю? А раз так, то, конечно же, он достоин наивысшего уважения. Он достоин уважения, приличествующего по меньшей мере младшему ламе. И мальчишка охорашивался, гордо посматривая вокруг, а потом внезапно вспомнил, что он голоден.

Настоятель что-то горячо говорил Ламе: ведь это был Лама из самого главного центра ламаистской мудрости. Затем все сразу, словно по сигналу, направились внутрь монастыря, где уже был подан горячий чай и тсампа. Мальчик сделал большой глоток чаю – и ему показалось, что наступил конец света; он так закашлялся, что брызги полетели по всей трапезной.

– О Святой Лама! – воскликнул он в ужасе. – Помогите, помогите мне!

Лама бросился к нему и стал успокаивать:

– Не бойся, ничего страшного не случилось. Вспомни, ведь мы спустились в низины, и здесь горячий чай горячее, чем в горах. Я же тебе рассказывал, что точка кипения воды в Лхасе намного ниже, чем здесь. Тебе нужно подождать и не пить так быстро. Ну вот, уже можно, температура достаточно понизилась.

Улыбаясь, он вернулся к разговору с настоятелем и несколькими местными ламами. Мальчик, чувствуя себя немного пристыженным, снова взял чашку и на этот: раз отхлебнул немного и очень осторожно. Да, чай, конечно, был горяч, горячее, чем ему когда-либо приходилось пробовать, но зато до чего же вкусный. А потом он приступил к тсампе, и она тоже оказалась горячей: это была первая горячая тсампа в его жизни.

Затрубили трубы, послышался звук раковин; клубы благовоний выходили из дверей храма, и рядом зазвучали низкие голоса лам. Монахи и ламы начинали вечернюю службу, на которой должны присутствовать также Высокий Лама и его маленький помощник.

Много разговоров было в этот вечер. Говорили о делах в Лхасе, пересказывали слухи, принесенные торговцами из Индии. Говорили монахи и ламы, позже к беседам подключились и послушники. Передавались рассказы работников чайных плантаций в Ассаме, рассказы торговцев из Бхутана и, конечно, неизбежные разговоры о китайцах – об их низости и мошенничестве, об угрозе их вторжения в ближайшие годы. Разговорам не было конца. В этой местности солнце заходит рано, и вот уже глубокий мрак окутал всю долину.

Здесь ночью непривычно шумно. Птиц и животных несравненно больше, чем в окрестностях Лхасы. Маленькому послушнику было трудно дышать – воздух в низинной местности казался ему слишком густым и влажным. Он как будто тонул в этом воздухе. Мальчик бродил по территории монастыря, не в силах заставить себя спать в душной монашеской спальне.

Прохладный ночной ветерок приносил запахи цветов. Раздавались крики животных, по темному небу проносились еще более темные тени ночных птиц. Слева Счастливая Река перекатывалась через край скалы и с пеной и брызгами летела вниз и неслась дальше к морю, взбивая песок и переворачивая камни. Мальчик сидел на утесе рядом с водопадом и думал обо всем, что с ним произошло. Он думал о своей жизни в Чакпори, думал о своей жизни в Потале, и вот завтра, думал он дальше, он будет слушать лекции своего любимого Ламы по дыханию.

Внезапно небо стало еще темнее, поднялся холодный ветер, а так как воздух был влажным, то ветер, казалось, пронизывал до костей. Дрожа от холода, мальчик поднялся на ноги и отправился в помещение спать.

Рассвет занимался намного медленнее; крошечный монастырь надежно спрятался в глубокой долине, со всех сторон окруженной крутыми скалами с густой субтропической растительностью (вся долина с закрытым в ней воздухом легко прогревается), и солнечные лучи достигали монастыря поздно утром, с трудом разгоняя темноту и туман.

Высоко над головой чистое прозрачное небо сияло светом нового дня. Уже не было ни ярких звезд, ни луны; всюду царил день. Но юный послушник чувствовал себя в этой долине подавленным, ему казалось, что он задыхается, тонет в воздухе, как и вчера. Он поднялся и вышел из спальни во двор; все казалось ему серым. Серость сочилась из дымки и тумана, серость пропитывала даже водопад – там не было видно танцующих радуг среди водяной пыли.

Мальчик почувствовал глубокое одиночество среди спящего мира. Он подумал о том, до чего же ленивы они все в этой тихой религиозной заводи. Он подошел к водопаду и уселся на берегу. Там он размышлял о некоторых вещах, которым научился в Потале и Чакпори, он думал также о недавно изученных приемах дыхания. Думал он и о том, что сегодня узнает много нового о дыхании, а затем решил выполнить некоторые дыхательные упражнения.

Он сидел прямо, вытянувшись в струнку, и глубоко вдыхал и глубоко выдыхал. Глубоко вдыхал, глубоко выдыхал. Он делал это старательно, очень старательно. Неожиданно у него возникло странное ощущение, ему показалось, что он отделяется от своего тела. Опомнившись, он обнаружил, что лежит на земле, а Высокий Лама склонился над ним.

– Мальчик, – услышал он голос Ламы, – ты забыл то, что я тебе говорил? Здесь ведь воздух гуще, чем там, где ты привык. Ты очень старательно работал и опьянел от избытка кислорода, понимаешь?

Он брызнул водой на лицо и бритую голову своего маленького помощника, и тот вскочил в ужасе: теперь придется сушиться!

– Я ведь предупреждал тебя, – продолжал Лама, – что с глубоким дыханием можно и перестараться, особенно вначале. Даже когда оно вроде бы благотворно, не теряй меру. Ты делал это упражнение в густом воздухе, и действительно делал его очень старательно, я наблюдал за тобой из окна. Твои легкие работали, как кузнечные мехи! Ну, ничего, я прибежал как раз вовремя, не то ты свалился бы в ущелье, и кто бы тогда забавлял моих лошадок? Вставай, вставай, пора возвращаться в монастырь.

Лама подал мальчику руку и помог ему подняться; вместе они направились к монастырю. При виде стола, где уже стоял чай и свежая тсампа, мальчик почувствовал огромное облегчение. Еще больше обрадовали его лежавшие на столе фрукты, которых он никогда раньше не видел.

– О, у нас нет ничего подобного в Лхасе! – обратился он к другому мальчику, сидевшему рядом. – У нас дают только чай и тсампу, вот и все.

– Да, здесь у нас неплохо, – самодовольно улыбаясь, отвечал тот. – Крестьяне платят за наши услуги. Одно-два благословения – и они несут нам какие-нибудь фрукты или овощи. Вот и передышка от этой бесконечной тсампы. Лично я ни за что не хотел бы жить в Лхасе, здесь условия намного легче.

Они сели скрестив ноги на пол перед маленькими столиками, взяли свои чашки и наполнили их чаем и тсампой. На некоторое время все замолкли, лишь откуда-то сверху раздавался голос, читающий Священные Тексты; считается, что монахам не подобает уделять слишком большое внимание еде.

– Ты осторожно с этими фруктами, – прошептал мальчик, с которым раньше разговаривал юный послушник. – Если съешь их стишком много, могут быть последствия…

– Ой, – не на шутку встревожился послушник, – а я съел уже пять штук. И как только ты сказал об этом, у меня что-то началось в животе!

Мальчик, предупредивший его, рассмеялся и взял себе еще один фрукт.

Наконец трапеза окончилась; прекратилось и чтение Текстов. Настоятель поднялся и сообщил, что Великий и Досточтимый Лама из Лхасы, из святыни святынь Поталы, приехал специально для того, чтобы прочитать лекцию о дыхании и о здоровье, а после лекции каждый, у кого есть проблемы со здоровьем, приглашается обсудить их с Ламой из Лхасы. Все вышли из трапезной и направились к храму, где помещение было больше.

Лама предложил всем садиться поудобнее. Мальчишек посадили впереди, за ними расположились молодые монахи, а еще дальше – ламы. Все уселись аккуратными рядами.

Сначала Лама изложил основные правила, а затем сказал:

– Я еще раз должен подчеркнуть, что вам вовсе не обязательно сидеть в позе лотоса или в какой-либо другой позе, если она для вас неудобна. В любое время вам следует сидеть удобно, лишь бы ваш позвоночник был выпрямлен – только в этом случае вы извлечете максимальную пользу из упражнений. Помните также, что днем нужно сидеть, положив руки ладонями кверху, чтобы впитывать благотворное воздействие солнца, а после захода солнца ваши ладони во время этих упражнений должны быть обращены к земле, потому что в это время вы находитесь под воздействием луны.

Теперь давайте повторим нахождение пульса. Положите пальцы на левое запястье, так, чтобы вы могли считать свой пульс и, следовательно, могли определять длительность вдоха и выдоха. Обычно в среднем бывает: один, два, три, четыре (вдох), один, два, три, четыре (выдох). Проговорите это вслух шесть-семь раз и постарайтесь хорошо запомнить темп, так, чтобы вы могли контролировать свой пульс и тогда, когда не ощущаете его непосредственно. Потребуется несколько дней практики, после чего вы убедитесь, что можете вести счет собственного пульса по выбрациям внутри вашего тела, и для этого вовсе не нужно держаться за пульс.

– Прежде всего, вы всегда должны вдыхать, конечно, только с закрытым ртом. На четыре счета вы глубоко вдыхаете. Жизненно важно, чтобы вдох был совершенно плавным, без каких-либо толчков и неровностей. Итак, новички начинают вдыхать на четыре счета, и это нелегко: они должны вдыхать плавно и в то же время мысленно считать до четырех. Когда вы досчитаете до четырех, ваши легкие должны быть наполнены воздухом, и тогда вы снова начинаете счет, и в течение четырех ударов пульса выдыхаете. После нескольких дней тренировки вы сможете увеличить продолжительность вдоха и выдоха: возможно, вы будете вести счет до шести или восьми. Но никогда не делайте это через силу, все упражнения должны соответствовать вашим возможностям.

Лама внимательно оглядел зал. Все мальчишки, монахи и ламы сидели на полу, повернув кверху ладони, и каждый из них дышал в собственном ритме. Лама кивком выразил удовлетворение и поднял руку, давая знак закончить упражнение.

– Приступим к следующей ступени, – сказал он. – Теперь мы будем делать точно то же, но с той разницей, что после вдоха вы задержите дыхание. Итак, начинаем вдох на четыре удара сердца. Затем вы задерживаете этот вдох еще на два удара, после чего выдыхаете снова на четыре удара. Целью этого дыхания, именно этой комбинации вдох-задержка-выдох, является очищение крови. При этом улучшается также состояние желудка и печени. При точном выполнении этих упражнений укрепляется нервная система. Помните, что за основу мы взяли счет четыре-два-четыре. Но это средние цифры, вы не должны подчиняться им рабски. Ваш средний ритм вполне может составлять шесть-три-шесть или пять-три-пять. Он должен в точности соответствовать вашему состоянию и не вызывать никаких напряжений.

Он замолк и стал наблюдать, как все вдыхают, задерживают дыхание, выдыхают. Десять вдохов и выдохов, двадцать, двадцать пять. Снова кивнув удовлетворенно, он поднял руку.

– Теперь освоим следующую ступень. Я вижу у многих, особенно у молодежи, плохую осанку. Вы, ребята, просто болтаетесь. И это – причина плохого здоровья. Вы должны научиться ходить в такт с вашим сердцем и вашим дыханием. Сейчас мы этим займемся. Прежде всего станьте ровно; никаких наклонов, никаких шатаний, ноги вместе, позвоночник выпрямлен. Выдохните весь воздух из легких, до последней молекулы. И начинайте ходьбу. И одновременно начинайте настоящий глубокий вдох. Не имеет значения, с какой ноги вы начинаете ходьбу, но дыхание действительно должно быть глубоким. Медленный, ритмичный шаг совпадает с ударами вашего сердца. Так вы делаете четыре шага. А затем еще четыре шага – четыре удара сердца – и одновременно выдох. Проделайте шесть раз подряд такой четырехкратный цикл, не забывая главного: ваше дыхание должно быть совершенно плавным. Втягивайте воздух настолько равномерно, насколько это вам удается; толчки от шагов никак не должны нарушать плавность вдоха и выдоха.

Высокий Лама из Лхасы с трудом сдерживал улыбку, наблюдая, с каким важным видом расхаживают мальчишки, монахи и ламы, как старательно выполняют они дыхательные упражнения. Довольный их успехами, он продолжал:

– Я хочу вам напомнить, что существует много систем дыхания, и мы с вами должны научиться дышать таким образом, чтобы при этом выполнялась определенная задача. Дело в том, что дыхание не просто наполняет наши легкие воздухом. Правильное дыхание очищает и тонизирует органы нашего тела. Дыхательные упражнения, которые я показал вам, известны как система полного дыхания. Занятия по этой системе очищают кровь, улучшают работу желудка и других органов. А еще такое дыхание помогает избавиться от простуд.

Он остановился, посмотрел по очереди на некоторых юношей, шмыгавших простуженными носами, и заговорил снова:

– Здесь, в долинах Тибета, насморки привычны и кажутся неизбежными. Практикуя систему правильного дыхания, которую я вам предложил, вы избавитесь от простуд. А сейчас я покажу вам еще одну систему, когда дыхание задерживается дольше, чем обычно. Садитесь, пожалуйста, таким образом, чтобы позвоночник был выпрямлен, но все тело расслаблено.

Он подождал, пока все снова сели удобно, расправили мантии и положили руки ладонями кверху, после чего сказал:

– Сначала вы совершаете полное дыхание, как это мы с вами делали только что. А затем вы задерживаете дыхание так долго, как сможете, но без напряжения. И в конце выдыхаете через открытый рот, и делаете это так энергично, словно воздух вам отвратителен; вы просто выстреливаете его из себя изо всей силы.

Итак, давайте проделаем все это с начала: начинаем вдох на четыре удара сердца; теперь задерживаем весь воздух, сколько можем, но не допускаем неприятных ощущений; и, наконец, резко, как можно энергичнее выдыхаем воздух через открытый рот. После нескольких занятий таким дыханием вы почувствуете явное улучшение здоровья.

На этом мальчики, монахи и ламы закончили утреннюю дыхательную гимнастику. К радости маленького послушника, уроков больше не было, и его вместе с другими мальчишками отпустили гулять на свежем воздухе. Солнце уже разогнало остатки темноты и светило прямо в долину; из-за этого, к сожалению, быстро нарастала жара. Воздух звенел от насекомых, к которым мальчик не был привычен; бедняга то и дело подпрыгивал, когда они находили самые уязвимые места в его анатомии.