Осенний запах вянущей листвы и влажной земли висел в воздухе. Золотом поблескивало солнце из-за отступающих облаков, и косые лучи отражались в каплях дождя, что сверкали на деревьях парка и в осенней паутине над лужайками. Черный как уголь дрозд выпрыгнул из укрытия, встряхнулся и робко чивиликнул.

Крейцер остановился и загляделся на дрозда, но тот, заметив человека, испугался и улетел. В утренней тишине Крейцер побрел дальше по скрипящему гравию дорожки между рядами темно-зеленых кустов тиса и белых мраморных статуй.

Вот перед ним вырос Новый дворец. Нежной зеленью сверкала медная крыша, экзотические божества из желтовато-коричневого песчаника и высокие стеклянные двери украшали розовый фасад. На длинных, усыпанных гравием террасах в четком строю, как гренадеры, стояли фонари. За дворцом разместились здания педагогического института.

Крейцер взглянул на часы. До конца занятий оставалось несколько минут. Медленно пересек он аллею с пирамидальными тополями, прошел затем вдоль зданий обеих «Коммюн», а когда приблизился к красному кирпичному зданию со стеклянным куполом, — зданию, странно выделяющемуся на фоне других строений и напоминающему скорее вокзал эпохи грюндерства, ему навстречу хлынула толпа студентов.

Он ждал, пока в оживленно дискутирующей группе, состоявшей преимущественно из девиц, не углядел человека, могущего быть Дитером Николаи. Тогда он подошел к Дитеру и попросил разрешения поговорить с ним наедине.

Дитер был молодой человек спортивного сложения, ростом примерно метр восемьдесят пять, с приветливым беззаботным лицом. На нем был тонкий синий пуловер с выпущенным поверх него воротничком рубашки, расклешенные джинсы защитного цвета и плетеные кожаные мокасины. Он вопросительно взглянул на Крейцера и пожал плечами.

— Вам наверняка известно, что машина вашего отца недавно совершила наезд, — так без околичностей начал Крейцер. — В этой связи я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Удивление отразилось на лице Дитера.

— А я-то здесь при чем? — спросил он. — Вы из полиции?

— Да. Где бы мы могли спокойно поговорить?

— Не знаю. — Дитер растерянно огляделся. Потом указал кивком на какое-то деревянное сооружение на краю лужайки. — Лучше всего там. Там и скамейка есть.

— Хорошо.

— Только времени у меня мало. Через полчаса у меня семинар по научному коммунизму.

— Тридцати минут хватит за глаза, — успокоил его Крейцер. В маленьком музыкальном павильоне, окруженном рододендронами, стояли белые скамейки. Они сели. Сквозь просвет в кустах виднелась лужайка и ярко-желтый дом под каштанами — некогда королевская конюшня. Крейцер ненадолго закрыл глаза, чтобы вернуть свои мысли в служебное русло.

— Господин Николаи, когда вы были в последний раз у фрейлейн Альвердес? — спросил он.

Дитер очень удивился.

— Вы ведь собирались расспрашивать меня про аварию, не так ли?

— Одно с другим связано. А поскольку вы торопитесь, лучше всего отвечайте непосредственно на мои вопросы.

— Ладно. Я просто так спросил. ?

— Вы, вероятно, человек обидчивый. Но к делу: когда это было?

— Позавчера.

— Зачем вы к ней приезжали?

— Ни за чем. Хотел поболтать с ней.

— И это все? — спросил Крейцер.

Дитер состроил озабоченное лицо.

— Я в нее влюблен, мы оба совершеннолетние и не состоим в родстве. Какое дело полиции до этого?

— Ваши чувства к фрейлейн Альвердес нас нисколько не занимают.

— Что же тогда?

— Вы ничего не приносили ей в воскресенье?

— Приносил? Ах да, мою машинку. Бригитта попросила ее, чтобы перепечатать что-то для своего шефа.

— Откуда у вас эта машинка, господин Николаи?

— Да понимаете, — Дитер хмыкнул и смущенно пожал плечами, — это совершенно фантастическая история. А если говорить коротко, я ее нашел.

— Вы не могли бы рассказать эту фантастическую историю поподробнее?

— Несколько месяцев назад, не то в начале, не то в середине июля, я заглянул вечером в приемную отца. Хотел взять какой-нибудь журнал. И под одним из стульев обнаружил машинку. Почти новую. А мне уже давно хотелось завести такую вот, портативную, потому что с ней вся эта лекционная писанина будет выглядеть аккуратнее и мой фотокаталог тоже. Я спросил у отца, отец ее не признал. Карла, наше хозяйственное чудо, тоже ничего не знала. На другой день я спросил у фрау Зингер, это сестра, которая помогает отцу вести прием. С тем же успехом. Она не знала, чья это машинка и как она попала к отцу в приемную. Мы составили объявление, что, мол, найдена пишущая машинка и так далее, одно повесили на воротах, другое — в приемной. Вдобавок фрау Зингер опросила всех пациентов, которые были в тот день, и никто ничего не знал. Прошел месяц, владелец так и не объявился, и тогда я счел эту историю божьим промыслом, взял машинку себе и с тех пор пользуюсь.

— Звучит и в самом деле фантастически, — сказал Крейцер, не скрывая своего недоверия. — Но если предположить, что все сказанное вами — чистая правда, тогда вы повинны в сокрытии находки.

— Господи, — вздохнул Дитер и возвел очи к небу с выражением тоски, — что я еще мог сделать? Бежать в полицию, лишь бы избавиться от машинки?

— Существует еще бюро находок.

— Возможно. Но я понятия не имею где. А кроме того, я был уверен, что сделал все, чтобы хозяин мог получить свою машинку обратно, хотя в глубине души подозревал, что он вовсе не желает ее получить. Понимаете, машинка — это вам не брючная пуговица, человек должен вспомнить, где и когда он ее оставил, и тот, кто дорожит ею, постарается разыскать. Поскольку ничего подобного не случилось, остается предположить, что владелец не желает получать ее обратно. Можете взять ее себе.

— Уже взяли. Вчера вечером машинка была изъята у фрейлейн Альвердес.

Дитер поднял брови и посмотрел вдаль. Крейцер рассердился. Он ждал другой реакции.

— Мне можно идти или за сокрытие находки полагается тюрьма?

Крейцер задумчиво посмотрел на парня. Он не понимал, что это означает — то ли протест несправедливо заподозренного человека, то ли наглость.

— Мы еще не кончили, — сказал он. — А в прошлую среду, в тот вечер, когда произошел наезд, вы тоже были у фрейлейн Альвердес?

— По-моему, да.

— С какого часа и до какого?

— Примерно с шести до восьми.

— А вы не могли уйти в половине восьмого?

— Мог, так точно я уже не помню.

— Чем вы занимались, когда ушли от фрейлейн Альвердес?

— Наверно, поехал домой.

— Вот как? А согласно показаниям вашей домоправительницы, вы попали домой без малого в девять. Как вы могли добираться полтора часа, когда там всего двадцать минут езды?

Дитер смолк, призадумался.

— Ах да, вспомнил, я еще просто немного поездил. Я очень люблю ездить.

Крейцер некоторое время смотрел перед собой застывшим взглядом.

— Как вы были одеты в тот вечер?

— Ей-богу, это смешно. Вы расспрашиваете меня так, будто в чем-то подозреваете. Ну, будь по-вашему. Наверно, я был одет как обычно: серый костюм, пуловер, защитного цвета плащ.

— Мы слышали, что вы иногда ездите на «вартбурге». А как ваш отец, согласен?

Дитер промолчал, достал из кармана связку ключей, принялся их перебирать. Наконец нерешительно ответил?

— Нет, не согласен. Он просто ничего об этом не знает;

— А как вы попадаете в машину?

— Очень редко — лишь когда отец уезжает.

— Он оставляет вам ключи?

— Нет, он берет их с собой, — нехотя отвечал Дитер. Вот почему я... — Он замялся.

Крейцер ждал. Он видел, как Дитер беспомощно ерзает на скамье, как дергаются его пальцы, теперь уже с трудом удерживающие связку.

— Я сделал дубликат, — наконец процедил он сквозь зубы.

— Это как же?

— Очень просто: я часто бываю у своего дружка, его зовут Бруно Гехт. Отец Бруно держит авторемонтную мастерскую. После работы мы там возимся со своими мотоциклами, мы с ним состоим в мотоклубе. А по стенкам висят целые связки ключей от «вартбургов», вот я и отыскал себе парочку подходящих.

— А что вы делаете со спидометром во время таких ездок?

— Вам и это известно? Хотел бы я знать откуда? — Он спрятал в карман связку ключей и задумчиво потер себе лоб. — А впрочем, все равно. Ну так вот. Спидометр я прокручиваю назад ручной дрелью — гибкий тросик отсоединяю, нижний его конец сую в сверлильный патрон вместо сверла и начинаю крутить дрель против часовой стрелки.

При этом километраж бежит в обратную сторону. Несколько минут возни, и вы имеете на спидометре то же число километров, какое было, а тросик снова присоединяется куда нужно.

— Изобретательный вы человек.

Дитер презрительно отмахнулся.

— Это доступно каждому, кто хоть немного смыслит в машинах. Проще бы отсоединить тросик перед поездкой, но тогда сама поездка не доставит такого удовольствия.

— А вдруг с вами что-нибудь случится? Подумайте, как легкомысленно и безответственно ездить, не имея прав.

Дитер наклонился вперед, достал из заднего кармана черную обложку, раскрыл ее, и Крейцер увидел шоферские права.

— Я давным-давно сдал экзамен, но, поскольку отец был категорически против, я сохранил это событие в тайне.

Крейцер взял книжечку у него из рук, разглядел — все правильно, закрыл, отдал обратно.

— В тот вечер, когда произошел несчастный случай, вы ездили к фрейлейн Альвердес на машине? Правильно?

— Откуда вы взяли? — Дитер изумленно воззрился на него и вскочил. — Это ложь! Кто вам наплел такую ересь?

— На чем же вы тогда приехали в Вильгельмсхорст?

— На мотоцикле, разумеется.

— Какой у вас мотоцикл?

— «Ява» двести пятьдесят.

— А цвет?

— Темно-синий, сиденье светло-желтое.

— Шлем у вас случайно не красный?

— Красный, но я не вижу связи...

— И комбинезон кожаный у вас тоже есть?

— Само собой, что ж тут такого?

Крейцер не ответил. На скулах у него забегали желваки, он опустил голову и, нахмурившись, смотрел в землю.

— Вы не знаете некоего Вольфганга Першке? Ему семнадцать лет, а живет он в Тельтове.

Дитер покачал головой.

— Першке? Нет, не припомню. Имя, во всяком случае, мне ничего не говорит. А откуда я должен его знать?

— Я просто спросил, — ответил Крейцер. — Мы тщательнейшим образом проверим ваши показания. Если вы не на все вопросы дали мне точные ответы, меня всегда можно застать в окружном управлении, чтобы внести необходимые коррективы. Так что поразмыслите на досуге хорошенько. Вы еще очень молоды, в молодости нетрудно ошибиться, это не беда, вот если у человека не хватает мужества исправить свою ошибку — это беда настоящая. И еще одно: мы сейчас вместе с вами пойдем в институт и вы на несколько часов отпроситесь с занятий. Вы нужны мне для опознания. А кроме того, я хотел бы в вашем присутствии осмотреть ваше фотоснаряжение. — Он пытливо взглянул на Дитера. — Ну как, хотите что-нибудь добавить?

При этих словах Крейцер поднялся. Теперь они оба стояли и в упор глядели друг на друга. Дитер не отвел глаз. Он смотрел с тревогой, удивлением и даже вызовом. Ни сознания вины, ни страха в его взгляде не было.

— Нет, — твердо сказал он. — Я ничего не могу добавить! Кроме одного: не понимаю, чего вы вообще от меня хотите?

— У вас есть среди прочих фотоаппарат «Пентина ФМ»?

— Нет. У меня один аппарат «Экзакта».

Крейцер опять испытующе поглядел на него.

— Ну ладно, — сказал он после небольшой паузы. — Это мы проверим, — и, повернувшись, направился через кусты к дороге, ведущей в институт.

Дитер следовал за ним, засунув руки в карманы.