1

Светолик Ранкович родился 7 декабря 1863 года в селе Моштаница, Белградского округа, в семье учителя, впоследствии ставшего священником. Детство будущий писатель провел в одном из самых живописных мест Шумадии — Крагуевацкой Ясенице, в селе Гараши.

Окончив народную школу, Светолик поступил в Белградскую гимназию. Однако, проучившись там четыре года, он по требованию отца переходит в семинарию, чтобы, согласно царившему среди сельского духовенства обычаю, занять в свое время место отца и продолжить таким образом «святую лозу» Ранковичей. После окончания семинарии Светолик женился на дочери белградского купца, а через два года вместе с женой отправился в Киев, где в 1884 году поступил в духовную академию.

Спустя два года, когда Светолик приехал на летние каникулы в родные Гараши, произошло событие, оказавшее большое влияние на творческую судьбу писателя. Богатая усадьба священника Павла Ранковича с обширными угодьями — лугами, садами, нивами, лесом и водяной мельницей, давно уже привлекала к себе внимание разбойников. В один из июльских вечеров гайдуки ворвались к священнику, разграбили дом, убили хозяина и подвергли жестоким пыткам его жену и дочерей. Благодаря счастливой случайности, Светолику удалось бежать и позвать на помощь крестьян, работавших неподалеку.

Сцена убийства отца, крики перепуганных насмерть женщин и детей, жестокость гайдуков глубоко потрясли будущего писателя. Приехав обратно в Киев, он описал все эти события в стихах. А спустя десять лет изобразил виденное собственными глазами в романе «Лесной царь» в сцене нападения разбойников на семью Джордже Перуничича.

Годы, проведенные в стенах Киевской духовной академии, оказались для С. Ранковича серьезной жизненной и литературной школой. Сама жизнь большого города, резкие социальные контрасты, новая среда, знакомство с русской и украинской культурой наложили глубокую печать на его мировоззрение.

Именно в годы учения в Киеве началась творческая жизнь Светолика Ранковича. Он пишет лирические стихи, оды, эпиграммы. Пробует свои силы в рассказе. Вся обстановка способствовала пробуждению и росту его литературных интересов. И не удивительно — на Украине во второй половине XIX века создавали свои произведения талантливейшие писатели-реалисты, ставшие классиками украинской литературы, — Марко Вовчок, Панас Мирный, Иван Франко, Павло Грабовский, Михайло Коцюбинский, Ольга Кобылянская. Запоем читал молодой Ранкович произведения русских классиков: Гоголя, Гончарова, Салтыкова-Щедрина, Толстого, Достоевского. По свидетельству современника С. Ранковича, критика и литературоведа Андре Гавриловича, Ранкович преклонялся перед Львом Толстым. Без конца перечитывал он «Войну и мир», собирался даже перевести «Анну Каренину» на сербский язык, но так и не решился. Высоко ценил в то время мало известного в Сербии Гончарова, переводил Салтыкова-Щедрина, Короленко. И конечно, не мог пройти мимо Достоевского.

Успешно окончив духовную академию, Ранкович возвратился на родину в 1889 году. В Белграде С. Ранковича встретили неласково. Он просил назначения в белградскую семинарию, однако ему отказали и предложили место внештатного законоучителя гимназии в Крагуеваце. Вскоре министерство просвещения издало приказ, по которому законоучителем мог быть только священник. Как вспоминает Андре Гаврилович, Ранкович решительно отказался принять священнический сан, тем самым отрешившись и от спокойного, обеспеченного существования. С этого времени для С. Ранковича началась бесправная, полная невзгод, постоянных гонений по политическим мотивам жизнь учителя, которая впоследствии нашла отражение в его романе «Сельская учительница».

Конец XIX века в истории молодого сербского государства, получившего независимость лишь в 1878 году, отмечен разгулом реакции, введением полицейско-бюрократического режима, служившего интересам торгово-ростовщических и высших бюрократических слоев. К началу этого периода относится окончательное идейно-организационное оформление партий, ранее существовавших в виде отдельных общественно-политических течений. Разоренное двумя войнами с Турцией (1876—1878) и бесконечными поборами крестьянство роптало. В стране царил хаос, разруха, которую сербские короли — сначала Милан Обренович, потом Александр Обренович — пытались преодолеть усилением полицейско-бюрократического произвола. Непопулярная сербо-болгарская война 1885 года окончательно оттолкнула народ от престола. Главную тяжесть антидинастической борьбы вынесла на своих плечах самая многочисленная и относительно самая прогрессивная в эти годы партия радикалов, членом которой в числе многих других передовых сербских писателей был и С. Ранкович.

С. Ранкович на себе испытал самодурство и произвол мелких и средних полицейских чинов. На политических противников, каковыми являлись члены радикальной, оппозиционной правительству партии, сыпались гонения. Из Крагуеваца Ранковича переводят в Ниш. На год ему удается устроиться в Белграде, но затем его снова направляют в Ниш. Лишь в 1897 году, когда к власти приходят радикалы, за два года до смерти, он получает место в Белграде. В том же, 1897 году он заболевает горловой чахоткой и уезжает сначала на родину, в Гараши, потом в Буковинский монастырь, а свою последнюю зиму проводит у моря, в Херцег-Нови. В марте 1899 года его не стало.

В последние два года жизни смертельно больной писатель создает свои основные произведения — романы «Лесной царь», «Сельская учительница» и «Разрушенные идеалы», которые позволили виднейшему сербскому критику Й. Скерличу назвать С. Ранковича создателем трилогии о моральной жизни сербского общества конца XIX века.

Рукопись романа «Разрушенные идеалы» была отослана издателю за 26 дней до смерти писателя. При жизни Ранкович увидел напечатанным лишь один роман — «Лесной царь» (1898).

«Так кончилась эта короткая жизнь, — писал Й. Скерлич, — трагедия больного человека, писателя и чиновника маленькой страны, трагедия, которая гораздо страшнее тех, что обычно разыгрываются на театральных подмостках».

2

Светолик Ранкович стал писателем в то время, когда в сербской литературе господствовала сельская новелла, идеализирующая патриархальный уклад сербской задруги (общины). Этот период в развитии сербской литературы наиболее ярко отражен в творчестве Лазы Лазаревича (1851—1890) и Янко Веселиновича (1862—1905). Десятки их подражателей на все лады восхваляли идиллически прекрасную жизнь не испорченных цивилизацией, сохранивших всю прелесть старых народных обычаев селян.

Первое опубликованное произведение С. Ранковича — «Осенние картины» (1892) — как бы продолжает эту традицию. «Осенние картины» навеяны светлыми и радостными воспоминаниями юности писателя. Сербская деревня предстает в них в ярких красках щедрой и обильной осени, в дружном труде крестьян, в веселых посиделках молодежи, в милых сердцу писателя народных обычаях. И лишь вступительные фразы рассказа, исполненные тоски, боли и разочарования, вносят новые ноты в эту, казалось бы, традиционную разработку знакомой темы. Можно привести еще только два рассказа — «Милосердие» и «Дядя Милослав» (оба опубликованы в 1894 г.), — которые продолжили и одновременно завершили эту линию в творчестве писателя. Единственно, что сохранил С. Ранкович во всех своих позднейших произведениях, — это нежную преданность и любовь к природе родных мест, которую он всегда воспроизводит с глубоким лиризмом и живописностью. Недаром, по свидетельству современников, он часами размышлял над пейзажами «Тараса Бульбы» Гоголя.

Сын деревни, страстно влюбленный в свой край — родную Шумадию, Ранкович не мог не видеть царящий кругом полицейско-бюрократический произвол, войну всех против всех, расшатывание моральных устоев, складывавшихся когда-то в задруге, торжество пошлости, унижение и безысходную нищету обездоленных, горькие слезы, проституцию, голод. Перед ним раскрывалась звериная сущность новых капиталистических законов, которые определяли жизнь тогдашней деревни, экономически задушенной после двух войн непосильными налогами, ростовщиками и полицейскими чиновниками-взяточниками.

Светолик Ранкович воспринял многие лучшие традиции великих русских писателей, стремившихся к реалистическому воспроизведению жизни общества и к глубокому художественному анализу социальных и психологических процессов, управляющих поступками людей.

В большинстве рассказов С. Ранковича сербская деревня встает в своем истинном обличье, не приукрашенном и не смягченном никакими предрассудками и условностями. Отталкивающе страшен богобоязненный крестьянин, со звериной жестокостью убивающий своего соседа из-за клочка земли («Богомолец», 1896). Писатель не скрывает от читателя темноту, невежество, бессердечие крестьян («Сельский добротвор», 1898). Борясь вместе с другими передовыми писателями с абсолютизмом Обреновичей, С. Ранкович в рассказах «Официальное опровержение» (1895), «В XXI веке» (1895), «Канун Нового года» (1897) создает сатиру на полицейско-бюрократический режим.

Творческая жизнь С. Ранковича продолжалась всего семь лет. За это время он написал 24 рассказа и три романа. Многие из рассказов писателя явились как бы пробой художественных возможностей автора и своеобразной подготовкой к созданию романов. Здесь и юморески («Жена уездного начальника», 1895; «Приятели», 1898), и политическая сатира («Официальное опровержение», «В XXI веке»), и психологические этюды («Первое горе», 1897; «Страх», 1897; «Звонарь», 1898; «Жизнь и смерть», 1898). И пожалуй, наибольшей силы С. Ранкович достигает в последних.

В сербской литературе С. Ранковича по справедливости считают создателем психологического романа. Какую бы сторону действительности ни затрагивал писатель — а внимание его приковано к наиболее актуальным проблемам современного ему сербского общества, — в центре его повествования неизменно стоит человек и те душевные процессы, которые в нем происходят. Все три романа С. Ранковича, начинающиеся как социальные, в дальнейшем развиваются как психологические драмы, в которых писатель ставит себе задачу проследить внутреннюю жизнь своих персонажей в их столкновении с окружающей средой.

Стоя на демократических позициях, С. Ранкович, говоря словами Ивана Франко, стремился не волновать эстетический вкус и фантазию читателя, а  м у ч и т ь, пробуждать  с о в е с т ь, пробуждать  ч е л о в е к а, пробуждать  с о с т р а д а н и е  к  б е д н ы м  и  о б и ж е н н ы м.

Личная судьба писателя — тяжелая борьба за существование, вечные скитания, смерть детей, прогрессирующая с годами неизлечимая болезнь, а главное, разобщенность и моральный распад сербского общества придали необычно мрачный характер его творениям. Романы С. Ранковича отмечены трагической безысходностью, культом страдания, неверием в победу добра и света над злом и мраком. В конце жизненного пути все герои Ранковича оказываются в тупике. Обстоятельства загоняют их в страшные лабиринты социального дна и толкают на преступления. Трагичен конец «Лесного царя». Кончает самоубийством Любица, героиня «Сельской учительницы». Загублена жизнь героев в «Разрушенных идеалах».

Говоря о природе пессимизма С. Ранковича, уместно вспомнить то, что писал о пессимизме В. И. Ленин в статье «Лев Толстой и его эпоха».

«Пессимизм, непротивленство, апелляция к «Духу» есть идеология, неизбежно появляющаяся в такую эпоху, когда весь старый строй «переворотился» и когда масса, воспитанная в этом старом строе, с молоком матери впитавшая в себя начала, привычки, традиции, верования этого строя, не видит и не может видеть, каков «укладывающийся» новый строй, какие общественные силы и как именно его «укладывают», какие общественные силы способны принести избавление от неисчислимых, особенно острых бедствий, свойственных эпохам «ломки» [1] .

Сила произведений Ранковича, и особенно его романов, и заключается в том, что ему удалось реалистически отобразить существенные черты этой «переворотившейся» эпохи в развитии современной ему Сербии.

3

В своем первом романе, «Лесной царь», который критика причисляет к лучшим образцам сербского реализма, С. Ранкович задался целью вскрыть страшный гнойник на теле Сербии того времени — гайдутчину.

Гайдутчина появилась на Балканах еще до турецкого владычества. Явление глубоко социальное в своей основе, гайдутчина проявлялась в различных видах. Особый размах гайдуцкое движение достигло в XVII—XIX веках, главным образом в тех местностях, где был особенно безудержен произвол турецких феодалов. По сути своей гайдутчина продолжала борьбу за независимость и была в ту пору своеобразным выражением народной правды.

Гайдучанье начиналось в юрьев день (6 мая) и продолжалось до глубокой осени, обычно до дмитрова дня (8 ноября). Зимой гайдуки скрывались у пособников — ятаков. Через хорошо организованную сеть укрывателей, принадлежавших ко всем слоям общества, включая турецких чиновников, поддерживалась связь с внешним миром. Гайдуки не грабили своих земляков и не обижали девушек. Народ относился к гайдукам с уважением и верил: «Пока есть в лесу гайдуки, будет и правда на земле». Впрочем, бытовала и другая пословица: «Без ятака — нет гайдука!» Ведь жизнь и успех гайдука всецело зависели от пособников, причем занятие это часто передавалось из поколения в поколение.

Однако после освобождения от турецкой зависимости, по мере усложнения общественных отношений, гайдутчина вырождалась, и уже трудно было установить, где имеет место классовая борьба с мироедами и эксплуататорами, а где преобладает голый разбой.

Во что перерождалась порой гайдутчина и каковы зачастую были причины этого массового явления в сербской деревне в семидесятые — девяностые годы прошлого века, Ранкович изобразил в своем социально-психологическом романе «Лесной царь». Писатель развенчивает легендарный, в представлении народа, образ гайдука, порвавшего связь с обществом, и показывает, как он неотвратимо катится к духовному растлению и физической гибели.

В то время когда он создавал этот роман, неподалеку, в городе Чачаке, шел сенсационный судебный процесс. В зале суда находилось более ста обвиняемых и тысяча четыреста свидетелей. Процесс раскрыл грустную картину полнейшей беззащитности деревни от разбоев и грабежей. Более того, выяснилось, что местные сербские власти нередко знали, где скрываются гайдуки, но не предпринимали никаких мер, а случалось, даже использовали их в политических целях.

Оказался на скамье подсудимых и некий Милан Бркич, один из самых свирепых разбойников. У него была найдена печать с надписью:

«Милан Бркич. 1895 год. В зеленом лесу — лесной царь».

Чачакский процесс, несомненно, обогатил Ранковича-художника материалом и подсказал также заглавие для романа.

Ранкович по своей натуре не мог оставаться лишь наблюдателем, холодно взирающим на развертывающиеся перед ним страшные картины преступлений. Он не только фиксирует отрицательные стороны сербской действительности того времени, но пытается вскрыть социальные и психологические корни изображаемых явлений. Он сам, его семья тяжко пострадали от злодеяний разбойников. И тем не менее, при всей своей ненависти к этому явлению, он изображает его объективно, без малейшей злобности. С глубокой болью за своего героя, юношу, который оказался силой обстоятельств втянутым в разбой, писатель прослеживает его путь, тщательно выписывая его внутренний мир, его сомнения, колебания, отмечая те ростки хорошего, которые есть в душе Джюрицы. Писатель убедительно подводит самого героя к признанию ошибочности своего пути. С той же нескрываемой благожелательностью Ранкович изображает подругу Джюрицы Станку, эту отважную, своевольную, любящую и самоотверженную женщину, которая, пойдя за гайдуком, обрекает на гибель и себя. В то же время С. Ранкович беспощадно разоблачает вдохновителей и сообщников Джюрицы, лютого разбойника Пантоваца, его лукавого пособника Новицу, организатора разбойничьих ватаг всего края Вуйо, показывает условия, при которых разбой стал доходным ремеслом.

Другая сторона сербской действительности конца XIX века нашла отражение в романе С. Ранковича «Сельская учительница», где воспроизведена тяжелая участь учителя того времени.

Полная радужных надежд и горячих желаний служить народу, шестнадцатилетняя девушка-фантазерка Любица попадает в свою первую школу. Недоброжелательство сельских властей, которые смотрят на учителя как на обузу — ведь по его милости приходится вводить новые подати и налагать дополнительные сельские повинности, нежелание крестьян посылать детей в школу, произвол и насилия, учиняемые полицейским приставом над учителями, потрясают девушку.

Трудная жизнь, скука, невозможность помочь родителям, упорные домогательства полицейского — все это подтачивает волю Любицы, делает ее эгоистичной, порой жестокой и бросает в конце концов в объятия пристава. Позор и страх перед еще большим позором заставляет героиню выйти замуж за нелюбимого, но безнадежно влюбленного в нее учителя Гойко, а позже приходит вдруг настоящая любовь.

Учитель Гойко чист, благороден и прост, как дитя. Робкий по натуре, он любит девушку «жалостливой» любовью и хочет спасти ее. В нем всякий сразу подметит наивную душу, живущую больше мечтой, чем разумом. На создании этого образа бедного маленького человека, которому «некуда пойти», уверенного в том, что каждый должен безропотно нести свой крест, что жизнь — одно страдание, в наибольшей степени сказалось влияние Достоевского.

Последний роман Ранковича, «Разрушенные идеалы», был начат 10 декабря 1898 года, а закончен 19 февраля 1899 года. Написанный незадолго до смерти, с великой поспешностью, это, пожалуй, самый автобиографический из романов писателя.

Основные герои этой трагической истории — восторженный мечтатель, крестьянский мальчик Любомир, и разочаровавшийся во всем настоятель монастыря отец Савва, в прошлом такой же фантазер, как и Любомир. Столкнувшись с грубой действительностью, юный фанатик шаг за шагом сдает свои позиции. Его все глубже и глубже засасывает монастырское болото.

Много правды было уже сказано о монастырях и в мировой и в югославской литературе того времени. Не касаясь жестокой критики, которой великий сербский революционный демократ Светозар Маркович (1846—1875) подверг монастыри как скопище паразитов и тунеядцев, пожирающих народное достояние, хочу напомнить об уже знакомом русскому читателю великолепном мастере, зорком художнике и убежденном атеисте Симо Матавуле (1852—1908) и его романе «Баконя фра Брне» (1892). С подлинно художественным совершенством, тончайшей антиклерикальной иронией раскрыта здесь порой страшная, порой забавная, но всегда горькая правда о правах и обычаях католического монастыря в Далмации. И несмотря на то что Баконе, в отличие от идеалиста-мечтателя Любомира, по мнению родного отца, «было впору стать разбойником, а не священником», в них много общего, не говоря уже о жизненном пути, который заканчивается той же летаргической пассивностью. Матавуль показывает, как растлевает души молодых послушников католический монастырь. Ранкович твердит то же самое — о православном. И у того и у другого человеческое побеждает божеское, хотя автор «Разрушенных идеалов», учитель закона божьего, не выступал, да и не хотел выступать против религии. И все-таки весь свой талант и богатый жизненный опыт Ранкович отдал на борьбу с клерикализмом, аскетизмом и религиозной фанатичностью, поскольку у него, как у подлинного художника, неизменно побеждало стремление к правде.

Честного юношу, одурманенного религией, писатель противопоставляет другим, вполне благополучным представителям этой «древнейшей профессии». «Христово воинство» как в Далмации, так и в глухом уголке Шумадии лжет, наживается, интригует, развратничает, попирая все монашеские обеты.

Все три романа С. Ранкович создавал смертельно больным. Написаны они торопливой рукой, с лихорадочной страстностью. У писателя не было времени отделывать и поправлять написанное. Порой он впадает в ложный пафос, книжность, риторику, особенно это проявляется при передаче внутренних монологов персонажей.

В последние месяцы своей жизни Ранкович написал рассказ «Старая черешня». Кто знает, о чем думал писатель, создавая образ старой черешни, которая омрачала ум, приносила несчастье. Дерево срубили, — и вместо него шумит на полянке среди слив зеленая раскидистая молодая черешня. И шелест ее ветвей, что сливается с детским смехом, намного милее и приятнее зловещего шепота старой черешни. Рассказ этот звучит как последний аккорд, завершающий творчество писателя, талантливо и впечатляюще воссоздавшего в своих произведениях существенные стороны сербской действительности конца XIX века.

И. Дорба