#img_3.jpeg

Действующие лица

Кустас Локк — директор Линнупетеской МТС, 40 лет.

Мари-Эльтс Корнель — продавщица сельмага, 25 лет.

Роланд Крийск — заведующий магазином, 35 лет.

Май — сестра Локка, диспетчер МТС, 30 лет.

Арно Пихлак — начальник политотдела МТС, 33 лет.

Матс Паю — редактор газеты политотдела.

Юксмяги — главный инженер МТС.

Кельдер — бригадир мелиораторов.

Пээтер

Тыльдсепп

Курн

Лаагер — трактористы.

Хаммас — прицепщик.

Рийне Метс — участковый агроном.

Линда Пяхкель — председатель колхоза «Авангард».

Кильк — председатель колхоза «Победа социализма».

Каск — новый главный инженер МТС, 25 лет.

Пожилая женщина

Молодая женщина — колхозницы.

Действие происходит в середине 50-х годов в одном из районов Эстонской ССР, в зоне машинно-тракторной станции.

 

Действие первое

Картина первая

Июль 1952 года. Районный сельмаг. На прилавке справа — дешевые ткани. Позади — полки. На них — промтовары, консервы, в центре — спиртные напитки различной крепости, слева — хлеб. Над прилавком висят хомуты, ведра, косы. Вокруг — всевозможная деревянная тара, которой пользуются как сиденьями.

За прилавком, в отделе спиртных напитков, стоит  Р о л а н д  К р и й с к  и расставляет бутылки. У него приятная внешность, он производит впечатление очень корректного человека.

Звякнув, открывается дверь, и входит  М а р и - Э л ь т с  К о р н е л ь. Смуглая, очень привлекательная. Не в духе.

К р и й с к (радостно). О-о! Товарищ Корнель! С добрым утром! Наконец-то из отпуска… Чудесно!

М а р и - Э л ь т с, не отвечая, проходит в заднюю комнату, возвращается в рабочем халате и начинает перекладывать ткани на прилавке.

(Подходит к ней, мрачно.) Разыгрываешь оскорбленную невинность?..

М а р и - Э л ь т с. Оставь меня…

К р и й с к. Экая добродетель… Подозрительно. Уж не изменила ли ты мне?

М а р и - Э л ь т с. Я тебе не жена.

К р и й с к. Приятная новость! Странно, уважаемая, что вы вообще вернулись ко мне, ничтожному завмагу… Госпожой директоршей так и не удалось стать?

М а р и - Э л ь т с. Я вернулась на работу.

К р и й с к. Предупреждаю, Мари-Эльтс! Слышал и видел… Что-то уж слишком ты льнешь к этому Локку.

М а р и - Э л ь т с. А что мне остается? Ты жениться не хочешь. Скоро пальцем начнут тыкать: Роланд Крийск соблазнил и бросил… всем на посмешище. Девушка с ребенком… Благодарю. Ты от меня отказался — теперь хоть за старого черта пойду. Не твое это дело!

Входят трактористы  К у р н, маленький, подвижной, и  Л а а г е р, пожилой, с упрямым лицом, а также прицепщик  Х а м м а с, большой, медлительный, и главный инженер  Ю к с м я г и, грубый «практик».

Л а а г е р (к Юксмяги). Ты кретин, а не главный инженер!

Ю к с м я г и. Заткнись! Начальство не критикуют, запомни!

К у р н. Привет труженикам прилавка! Два пива… нет, три. Поживей!.. В самом деле, Юксмяги, ну какой ты главный инженер? Образования у тебя нет. Дела не знаешь. Трактор Лаагера так и не смог исправить… Только и делаешь, что орешь. А орет кто? Дурак… И я дурак — с утра под парами. И ты, Лаагер, и ты, Хаммас, вы тоже дураки. Живете — день да ночь, сутки прочь, а как жизнь сделать лучше, не думаете…

Х а м м а c. Сбегу из колхоза.

К у р н. Дураки-то и бегут… Пей! Заливай глотку, Лаагер… (Берет несколько кружек пива, пьет вместе с Лаагером.) Чертова история!

Ю к с м я г и. Вот как?.. Ну ничего, ничего… Крийск, и мне жбанчик пива!

Х а м м а c. Да, дурацкая история с этим трактором…

К у р н. Понял наконец?.. (К Мари-Эльтс.) Такая красивая — и такая грустная… Жизнь захлестнула?..

М а р и - Э л ь т с. Прошу вас, Курн, оставьте меня в покое.

К у р н. Да… Человек как нутро тракторной свечи — никогда не знаешь, когда сгорит…

М а р и - Э л ь т с. Уходите, Курн, — вы опять пьяны.

К у р н. Пьян. А почему пьян? Потому, что жизнь такая. Денег мало… Много думаю — вот и пью. Я хочу, чтобы люди чаще смеялись, чтобы всего было вдоволь. Никогда не любил пьяниц, а теперь сам пью… Без вина злоба на сердце и пустота — как у вас сейчас. Выпейте-ка водки — помогает.

Появляется  К и л ь к, средних лет, худощавый.

К и л ь к. Лодыри… Зря ты, Крийск, пускаешь сюда трактористов… Дай-ка мне пеклеванный.

К р и й с к. Кончился.

К у р н. Еще одно пиво, Крийск! (Протягивает Кильку кружку.) Не кипятись, Кильк. Пей…

К и л ь к. Сам пей. Больно мне нужно твое пиво! (Колеблется, затем пьет.) Пить вы мастера, а до колхоза никому и дела нет!

К у р н. А ты, видать, пришел выпить, чтобы колхозу помочь?

К и л ь к. Ведь вот ты какой… Я пришел поругать вас. Ну… и за хлебом.

К у р н. За хлебом? Колхозник, колхозник… Эх! Крийск! Пару бутылочек картофельной… И чего-нибудь на закуску. И еще четыре… Ты, Юксмяги, примкнешь к компании? С начальством-то надежнее… Тогда — пять пива.

К р и й с к (подает кружку). Только здесь не пристраивайтесь. Идите за дом, в кусты. В тени в самый раз выпить!

К у р н. Ладно. (Передает пиво и закуску Кильку, Юксмяги и Лаагеру, сам берет бутылки с водкой.) Ну, председатель и инженер, несите закуску. Все какая-то польза от вас колхозу и МТС. Хаммас? Не грусти, выпьем, веселее станет…

В с е  п я т е р о  уходят.

К р и й с к. Забулдыги!.. Мари-Эльтс, я не отказывался от тебя. Не выдумывай. Пойми — сейчас не время.

М а р и - Э л ь т с. Не время? Товарищ Крийск собирается в партию вступать? Надеется получить тепленькое местечко в райпотребсоюзе? Карьера! А я… я не гожусь…

К р и й с к. Подожди…

М а р и - Э л ь т с. Ждать?.. Чего? Я знаю, боишься — испорчу твою образцовую анкету.

К р и й с к. Отчасти ты права… Ведь твой отец…

М а р и - Э л ь т с. Ты всегда знал, кто был мой отец. Но ведь он умер! Что же, по-твоему, я потом чище стану?

К р и й с к. Плохо соображаешь, моя куколка. Жениться на тебе — значит надолго застрять здесь, за прилавком. Хлеб развешивать. А я, пожалуй, способен на большее. Подожди год-другой. Получу новое место, прочное… Понимаешь — положение! Тогда и такие дела проще будет устроить… Скоро подойдет моя очередь на «Победу». У тебя будет жизнь, которой ты достойна. Мари-Эльтс! Я вставлю тебя в роскошную оправу. Ты засверкаешь! Но только — терпение!

М а р и - Э л ь т с. Пустые слова! Жду, жду, как дура. И ничего, кроме позора…

Входят  П э э т е р, высокий, молодой, пышет здоровьем. Застенчив, плохо одет.

Как дела, Пээтер? Устроился в МТС?

П э э т е р. Кильк из колхоза не отпускает… И Локк вечно где-то в бегах…

Входит  Х а м м а с.

Х а м м а c (шарит в кармане, ищет деньги). А ну, еще парочку… (Берет бутылки.)

Входит  К у с т а с  Л о к к, крепкий мужчина. Его правую щеку от виска перерезает глубокий шрам. Выглядит суровее и грубее, чем есть на самом деле. Слегка прихрамывает и опирается на палку.

Л о к к. Доброе утро, девушка! Здорово, Хаммас! Раненько вы в кабак забрались!

Х а м м а с. Здравствуй, директор… Да вот… с досады… Думали…

Л о к к. «С досады»! Летучка на поле, у трактора, — а они пьют. Где Юксмяги? Лаагер? Курн?

Х а м м а с. А… разве не там? Я ушел, а они остались.

Л о к к. Где же они остались?

Х а м м а с. То есть… Нет… Видишь ли, товарищ директор…

В дверях появляется  К и л ь к.

К и л ь к. Хаммас! Юксмяги велел захватить несколько пачек «Примы». А-а… Здравствуй, товарищ Локк… (Проходит.) Здравствуй…

Л о к к. Тебя бригадир твой искал, ругался. Курн тоже там?

К и л ь к. Курн? Да… (Показывает большим пальцем на двор.) Решили малость посидеть… В тени…

Л о к к. Вот как! Молодцы! (Крийску.) Хаммас за водку заплатил? Нет? Тогда ставьте на место. Выпьют в другой раз. Пошли, поглядим на наших работяг трактористов и на добросовестного главного инженера. И ты, Кильк! (Идет вместе с Хаммасом и Кильком, позади всех — Пээтер. Остановившись в дверях, обращается к Мари-Эльтс.) Случилось что-нибудь? Я скоро вернусь. (Уходит.)

К р и й с к. Что этот Локк? Женится на тебе?

М а р и - Э л ь т с. Разумеется.

К р и й с к. Ах ты святая простота! Локк же коммунист. А ты… Он знает?..

М а р и - Э л ь т с (немного колеблется, затем говорит сквозь зубы). Знает.

К р и й с к. Так… Выходит, кукушка принесет ему в гнездышко яичко. А он — спасибо? (Пауза.) Попробуем при всех поздравить его. Посмотрим, как он это воспримет.

М а р и - Э л ь т с. Ты не смеешь, не смеешь! Я выцарапаю тебе глаза!

К р и й с к. Кошка, дикая кошка… Впрочем, тебе к лицу выпускать коготки. Значит, Локк не знает! Ты солгала мне… Солгала?!

М а р и - Э л ь т с. Да, солгала… Хотела вчера все рассказать ему, но не решилась… Не смейся. Я не хочу лгать, я сегодня же скажу ему все. Пауза.

К р и й с к. И все-таки… Невероятно… А ты не хитришь, девочка? Он — и женится на тебе?.. Чепуха!

Входят  Л о к к, Ю к с м я г и, Л а а г е р, К и л ь к  и  П э э т е р.

К и л ь к. Не поверишь, товарищ Локк, — я ведь пришел гнать их на работу. Не сиделось дома, на сердце скребло…

Л о к к. Знаю, где у тебя скребло. (К Юксмяги.) Что же делать? Навез всякого хламу вместо запасных частей. Набил склад, а того, что надо, нет.

Ю к с м я г и. Возил, что получал. Да и денег…

Л о к к. Иди к черту!

Л а а г е р. Оба хороши… Зимой наперегонки за славой гонялись? Скоростной ремонт. Пополоскали детали — и ладно. А расплачиваться кому? Трактористам да колхозникам?

Ю к с м я г и. Заткнись.

Л о к к (тихо, сердито). Лаагер прав, Юксмяги. Я плохой директор, а ты не главный инженер, а карикатура на него. Пойдите посмотрите, что можно сделать с трактором Курна.

Ю к с м я г и. Товарищ директор, разреши, я объясню.

Л о к к. Не разрешу. Идите!

Ю к с м я г и  и  Л а а г е р  уходят.

Локк обеспокоенно смотрит на взволнованную Мари-Эльтс.

М а р и - Э л ь т с (Пээтеру, вполголоса). Поговори с ним сейчас. Ну!.. Чего ты боишься?

Л о к к. В чем дело?

М а р и - Э л ь т с. Пээтер Лаанепю — мой школьный товарищ… Он хочет стать трактористом.

К и л ь к. Нет! В который раз повторяю — нет! Ни одного человека не отпущу. У меня и так людей мало. Завтра же сядет на косилку!

Л о к к (к Мари-Эльтс). Слышишь, что говорит председатель? Против него и я бессилен.

М а р и - Э л ь т с. Я не верю, товарищ Локк! Стоит вам захотеть…

Л о к к. Думаете? Ну… парень, зайди как-нибудь ко мне… Потолкуем…

Входит  Л и н д а  П я х к е л ь, энергичная полная женщина средних лет.

П я х к е л ь. Ну и жара… Здравствуй, Локк! (Крийску.) Здравствуй, купец! Мне, пожалуйста, пива.

Л о к к. Здравствуй, Пяхкель. Почему не косишь? Сводку мне портишь.

П я х к е л ь. Вожу сено под крышу.

Л о к к. А я приказал…

П я х к е л ь. За колхоз отвечаю я. Ты кормов мне зимой не дашь! Где боковые грабли?

Л о к к. Получишь. В «Партизане» шумят, зачем у них отнял.

П я х к е л ь. Ну, тогда хорошо. (Кильку.) Здравствуй, рачительный хозяин «Победы».

К и л ь к. Здравствуй, Пяхкель. Слушай-ка, поменяемся колхозами. Уж больно ты разжирела у себя там.

П я х к е л ь. Говорят, что и ты платишь за трудодень звонкой монетой.

Л о к к. Это он — звонкой монетой?

П я х к е л ь. Ну да… медяками!

Все, кроме Килька и Локка, смеются.

Л о к к. Был вчера в райкоме, говорил с Вилья. Не сегодня-завтра надо ждать нового начальника политотдела… Один не справлюсь…

П я х к е л ь. Что ж, это верно! А Максимов не вернется? Почему он, собственно, ушел?

Л о к к. Эстонского языка не знает. Решил, что в его годы уже не одолеть. Все ворчал: какая работа через переводчика, один вред — сам злишься и людей злишь…

П я х к е л ь. А жаль! Хороший он человек.

Л о к к. Да… Что поделаешь. Придет новый начальник — первым делом прикроем эту забегаловку.

К р и й с к. Здесь не какой-нибудь притон, товарищ Локк. И водкой я не тайком торгую. Тоже был на войне, как и вы. Несколько раз ранен. Сейчас тоже стараюсь хорошо работать. У вас план, и у меня план, его выполнять надо.

Л о к к. Водкой только и выполняете. Трактористов моих споили.

К р и й с к. А вы воспитывайте их, чтоб не пили. (Уходит в заднее помещение.)

С улицы доносится тарахтение трактора. Шум постепенно нарастает. По звуку мотора можно определить, что это «С-80». Трактор останавливается где-то поблизости, продолжает работать на малых оборотах.

Входит  Т ы л ь д с е п п, высокий, самоуверенный.

Т ы л ь д с е п п. Привет начальству, малому и большому! Крийск, дай-ка мне, пожалуйста, десять пачек «Примы». (Пожимает руку Локку.) Здравствуй, товарищ директор.

К и л ь к. Здравствуй, покоритель камней!

Т ы л ь д с е п п (подает руку Линде Пяхкель). Здравствуй, миллионерша… (Кильку.) Здравствуй и ты, нищий. Чего это Кильк в лавке прохлаждается?.. Сенокос в разгаре.

К и л ь к (обиженно). Не я один прохлаждаюсь.

П я х к е л ь. Он прав, нечего тут зря торчать. (Платит. Локку.) Получила солидную порцию семян люцерны и хорошую свиноматку. Платила и вздыхала, когда брала. Ну да ладно. (В дверях.) Так не забудь про грабли, Локк!

Л о к к. Не забуду. А ты коси!

Входит  К е л ь д е р, на вид честный малый.

П я х к е л ь (остановилась). Здравствуй, маг и кудесник!

К е л ь д е р. Это почему?

П я х к е л ь. Из ничего делаешь хорошие денежки! (Смеется.) Дала бы тебе руку, да боюсь — вдруг отхватишь… Счастливо оставаться! (Уходит.)

К и л ь к (с завистью). Живут же некоторые бабы. Гордячка, черт…

Т ы л ь д с е п п. Живи и ты так. Никто не запрещает. А ты в своем колхозе как пятое колесо в телеге.

К и л ь к. Так-так… Эх, годы не те, показал бы я тебе колесо!

К е л ь д е р. Здравствуй, товарищ директор. Так я поехал в «Партизан».

К и л ь к. Значит, едешь… Комбинации с камнями. Мелиоратор…

К е л ь д е р. Это кто же смеет говорить так?

К и л ь к. Даже вороны про это каркают…

Л о к к. Что ты на это скажешь, Кельдер?

К е л ь д е р. Все бы на тебя так честно работали, как я. Мне главное, чтобы для МТС была прибыль. Разве не так? А этот болтун Кильк все настроение портит.

Т ы л ь д с е п п (смеется). Не обращай внимания… А если не замолчит — кулаком!

Л о к к. Сменщик твой где? Силой его ставить, что ли?

Т ы л ь д с е п п. Дашь хорошего прицепщика — со всеми работами справлюсь.

Л о к к. Прицепщика? Постой-ка… (Пээтеру.) Ну, по рукам!

Т ы л ь д с е п п (смотрит на Пээтера оценивающим взглядом). Его?

Л о к к. Парень бредит трактором. А с Кильком поладим.

Т ы л ь д с е п п. Ну как? Пойдешь ко мне прицепщиком?

П э э т е р. А не засижусь на этой работе?

Т ы л ь д с е п п. Через год трактористом станешь. Сделаю из тебя человека что надо.

К и л ь к. Пьяницу он из тебя сделает… Эх… Черт! И пожаловаться некому… Сманивают молодых… Нет! Хоть убей, не отдам!

Т ы л ь д с е п п. В субботу магарыч поставлю, Кильк. Спрыснем.

К и л ь к. Не уговаривай — не купишь! Насильно уводят… Грабители! (Пээтеру.) Смотри! Не опозорь колхоз. Что делается… Обирают меня кому не лень…

Л о к к. Ничего, придет время — вернется… (Пээтеру.) Повезло тебе, парень. У Тыльдсеппа есть чему поучиться! Первый в районе!

Т ы л ь д с е п п. А то как же… (Пээтеру.) Ну, пошли, что ли? Ты идешь, Кельдер? До свидания, директор! Спасибо тебе, Кильк!

Л о к к. До свидания. (Переглядывается с Мари-Эльтс.)

П э э т е р, схватив с прилавка шапку, выходит вместе с  Т ы л ь д с е п п о м  и  К е л ь д е р о м; собирается пожать Кильку руку, но вместо этого мрачно машет рукой. В дверях взмахом руки прощается с Мари-Эльтс.

Слышно, как тарахтит трактор. Постепенно шум затихает.

И нам пора, Кильк… До свидания. (Выпроваживает Килька за дверь и быстро подходит к Мари-Эльтс.) Что случилось? Говори же…

М а р и - Э л ь т с (вполголоса). Кустас… я должна сказать тебе… нечто очень плохое. Кустас… ты меня любишь?

Л о к к. Ты же знаешь.

М а р и - Э л ь т с. Нет, я хочу, чтобы ты сказал.

Л о к к. Ну, как я… Я не умею… честное слово! Ну… Вчера вечером ты обещала стать моей женой и… Я узнал, что у тебя… у нас… Поверь, Мари-Эльтс… я не ждал такого счастья.

М а р и - Э л ь т с. Счастья…

Л о к к. Ну да. Что тебя тревожит? Скажи, не бойся.

М а р и - Э л ь т с. Это так ужасно… Мое прошлое… Я боюсь — ты мне этого никогда не простишь!

Л о к к. Ты напрасно боишься, девочка. Я все знаю. Все.

М а р и - Э л ь т с. Знаешь?

Л о к к. Знаю, кем был твой отец. Но ведь это прошлое! Все, что было раньше, не должно тревожить тебя. Понимаешь?

Пауза.

М а р и - Э л ь т с. Ты — важный директор, а я — простая девушка, и скверная.

Л о к к. Я — важный? Я был каменотесом, как и мой отец. Никакой работы не боюсь. Это, пожалуй, для мужчины самое главное. Смотри, как я зазнался. Даже сестра заметила. Сегодня утром сказала.

М а р и - Э л ь т с. Она меня не любит… я это чувствую.

Л о к к. Полюбит. Она любит и слушает меня — увидишь, полюбит и тебя! Теперь я покажу, на что способен Кустас Локк… Образование у меня не бог весть какое, но станцию я подниму так высоко, что… А из тебя сделаю знатного механизатора. Твои фотографии будут в газетах: Мари-Эльтс Локк, выдающийся новатор Линнупетеской МТС… Неплохо? А все, что было, выбрось из головы.

М а р и - Э л ь т с. Не знаю… Это ведь не то! Я очень плохая, Кустас… очень плохая! Я…

Л о к к (смеется). Плохой человек себя плохим никогда не назовет…

Входит  А р н о П и х л а к, статный, веселый.

П и х л а к. Здравствуйте. Не дадите ли попить, девушка?

Мари-Эльтс подает бутылку лимонада.

Спасибо! Скажите, эта дорога… туда, вниз (показывает), в Линнупетескую МТС?

Л о к к. Пихлак, ты?

П и х л а к. Локк! Будь ты проклят! Здорово!

Л о к к. Откуда, дружище, вынырнул? Здравствуй!

П и х л а к. Опять в твою батарею назначили. (Щелкает каблуками.) Докладываю: майор в отставке Арно Юханович Пихлак, тридцать восемь лет, все еще холост, направлен в политотдел Линнупетеской МТС. (Смеется.) Не гожусь — откомандируй!

Л о к к. Майор в отставке?

П и х л а к. Так точно. Всего неделю назад снял погоны.

Л о к к. Майором, черт тебя побери, стал? А я лейтенантом вернулся… Впрочем, ведь почти десять лет… Великие Луки… Да, время летит! Дай пожму тебе руку. Если б не ты…

П и х л а к. Брось, друг.

Л о к к. Кто бы мог подумать, что встретимся!

П и х л а к. Да, разошлись в тот раз наши дороги.

Л о к к. Даже вслед вам посмотреть не смог. Думал, так и останусь слепым.

П и х л а к. Покажи… (Смотрит на его лицо.) Сильный удар! Что ж, вылечили неплохо.

Л о к к. Сестра лечила. Эта рана, будь она неладна, не один год мучила меня. Голову ломило… думал, не вынесу. Да и нога. Видишь — с палкой хожу. Странное что-то с коленом творится. Хромаю — как будто все в порядке. Перестану — ноет, дергает… Ну да это все пустяки…

Входит  М а й, она привлекает своеобразной, суровой красотой.

Май! Для тебя сюрприз… Знакомься — наш новый начальник политотдела. Между прочим, хороший малый. Правда, упрям… Или излечился?

П и х л а к. Безнадежен.

Л о к к. Ничего, излечим. Верно, Май? Да знакомьтесь же. Арно Пихлак. Сестра директора Линнупетеской МТС Май Локк.

М а й. Наконец-то дождались. Очень рада… Небольшая поправка: не сестра директора Линнупетеской МТС Май Локк, а диспетчер Линнупетеской МТС Май Локк.

Смеются.

Л о к к. О, она у меня поразительно разбирается в технике…

М а й. А он поразительно преувеличивает!

Л о к к. Май! Почему ты его не целуешь?

М а й. Кого?.. Ты с ума сошел, Кустас!

Л о к к. Арно Пихлака, моего боевого друга и спасителя. Целуй его, старая дева, целуй! Ты ведь тысячу раз грозилась броситься ему на шею и поцеловать прямо в губы… Чего же ты ждешь?..

П и х л а к (протягивает руки). Сколько хотите!

М а й. Какие вы все, мужчины… (Трясет руку Пихлаку.) Большое спасибо вам за брата! Большое, большое спасибо!

П и х л а к. Это стоило мне всего нескольких минут страха…

Л о к к. Дома наговоритесь… Беру тебя, Арно, к себе в жильцы… Хотя бы уже из-за сестры.

М а й. Кустас!

П и х л а к. Отлично!

М а й. Какой ты, Кустас… При посторонних…

Л о к к (осматривается). Я не вижу здесь посторонних.

М а й. Как?.. (К Мари-Эльтс.) Пожалуйста, три пачки макарон.

М а р и - Э л ь т с. Сейчас… (Смотрит на полку.) Я открою новый ящик. Одну минуту. (Уходит.)

М а й (полушутя). Кустас, Кустас, я с грустью замечаю, что и ты попался в сети веселой линнупетеской красавицы. Смотри, братец!

Л о к к. Знаешь, Май… и ты, дружище… Я не привык обманывать или скрывать… Эта девушка… Взгляните на нее поприветливее. Я женюсь на ней.

П и х л а к. Вот как?.. Ну, поздравляю!

Л о к к. Спасибо, друг.

М а й. Женишься?! Кустас, не сердись, но… она тебе не пара.

Л о к к. Только старые бабы слушают сплетни. Ты, сестренка, всегда была умницей… Может, тебя пугает, что она дочь кулака? Ты же не знаешь всего… Женюсь на ней, сделаю из нее настоящего советского человека. Воспитаю своего ребенка. Разве это плохо?

Пауза.

М а й. Ты хочешь сказать, что у нее… от тебя?..

Л о к к. Да, я всегда мечтал о семье, о ребенке… И дождался. Пусть хоть все ополчатся, я… Понимаешь?.. У меня будет ребенок, жена, которую я очень люблю. Нет, я поступаю правильно, я чувствую это.

Входит  М а р и - Э л ь т с, за ней идет  К р и й с к  с ящиком макарон.

М а р и - Э л ь т с. Три пачки? Пожалуйста.

М а й (враждебно). Спасибо. Вот деньги.

Л о к к. Май…

Май платит, кладет макароны в сумку.

Май!..

Крийск опирается о хлебный нож на прилавке и внимательно слушает.

М а й. До свидания, Кустас. До свидания, товарищ Пихлак.

Л о к к. Май!..

М а й (останавливается в дверях). Чего тебе?

Л о к к. Немножко вежливости, Май. Хоть попрощайся с Мари-Эльтс, она твоя будущая невестка.

М а й. Слушаюсь, товарищ директор. До свидания, будущая невестка. (Уходит.)

Картина вторая

Осень 1953 года. Комната в квартире Кустаса Локка. Старинная простая мебель; чувствуется уют. На стене — ковер. К нему булавками прикреплен генеральный план Линнупетеской МТС.

К у с т а с  Л о к к  сидит за столом. Обедает без аппетита и время от времени поглядывает на план. М а р и - Э л ь т с  с интересом просматривает газеты.

М а р и - Э л ь т с. Наша станция по-прежнему на вполне приличном месте. А осень нынче ужасная… Зарядили дожди.

Л о к к. Заливает. Комбайн вязнет, зерно преет.

М а р и - Э л ь т с. Да…

Л о к к (встает, садится в старое, дедовское кресло с высокой спинкой). Придется все же в «Партизан» наведаться. Обещал.

М а р и - Э л ь т с. Не надо, Кустас. Я сказала в конторе, что ты плохо себя чувствуешь сегодня, старая рана в колене болит, еле ходишь.

Л о к к. Ну зачем? Колено болит не больше, чем в другие дни.

М а р и - Э л ь т с. Ты же знаешь, что я не хочу оставаться дома одна… Да! Ты же знаешь, что у меня голова начинает болеть, честное слово, от одной мысли остаться одной.

Л о к к. Глупышка… Между прочим, говорят, осенью ликвидируют политотделы, пятьдесят четвертый год принесет большие перемены…

М а р и - Э л ь т с. Да ну? Тогда ведь Пихлаку и Паю нечего будет здесь делать. Из-за чего ты повздорил сегодня с Паю?

Л о к к. Из-за Кельдера. Внизу, в Лаулумаа, у Пяхкель, хорошие поля. Вот только несколько больших камней убрать надо. А Кельдер требует, пусть она каждый кубометр камня за пять считает, иначе, говорит, нет смысла убирать. Понимаешь? Жадина, черт! Пяхкель и Рийне Метс — ох и язва, скажу я тебе, — заставили Паю состряпать статью, где и меня продернули. Мол, держу мошенника, который гонит для директора гектары мягкой пахоты. Я возражал, но посуди сама — очень-то не повозражаешь: опять скажут — глушу критику.

М а р и - Э л ь т с. Мошенника?.. Но неужели Кельдер…

Л о к к. Каждый малость комбинирует. Невзлюбил его Пихлак, и все.

М а р и - Э л ь т с. Вообще Пихлак… Начальник отдела должен слушаться директора. А он вечно в твои дела нос сует…

Л о к к. Верно. Но, как ни говори, — политотдел…

М а р и - Э л ь т с. Он только начальник отдела МТС, а ты — ее директор. (Забирается к нему на колени.) Мой суровый, мой неумолимый, мой собственный директор… я тебя не боюсь! Ты любишь свою Мари-Эльтс?

Л о к к. Очень… (Целует ее.)

М а р и - Э л ь т с. Нет, нет. Кустас, вдруг кто-нибудь войдет… Скажи, ты можешь жить без меня?

Л о к к. Без тебя? Не могу! Ты для меня все… Теперь довольна?

М а р и - Э л ь т с. Да. Видишь, как хорошо дома… а ты хмурился, почему я тебя не пускаю в такую ужасную погоду! Я бы умерла тут с тоски. Неужели ты хотел этого? Знаешь что? Спроси меня о чем хочешь — я разрешаю.

Л о к к. И спрошу! Не начнешь ли ты… мало-помалу учиться дальше?

М а р и - Э л ь т с. О господи… и как тебе не надоело? Ну, не сердись… Решим, Кустас, вот как: зимой возьмусь за книжки. От стола не отойду. А сейчас такие дожди, и у тебя уйма забот — я лучше помогу тебе… Еще спроси! О другом… Ну, о чем-нибудь только нашем, серьезном — о любви или еще о чем… чтоб я поломала голову! Понимаешь?

Л о к к. Хорошо… (Помолчав.) Скажи, Мари-Эльтс, почему ты вышла за меня замуж? Только из-за ребенка, чтоб у него был отец?

М а р и - Э л ь т с (после короткой паузы, глухо). Это… это очень странный вопрос.

Л о к к. Скажи, ты ведь меня не любила?

М а р и - Э л ь т с. Откуда такие мысли?..

Л о к к. Ты красива, а я? Хромой, с изуродованным лицом… Что ты нашла во мне? Если б я походил… ну хоть на Роланда Крийска… Что с тобой, Мари-Эльтс?!

М а р и - Э л ь т с (испуганно, вскакивая с его колен). Я… Я тебя не понимаю…

Входит  М а й.

Как ты меня… испугала… Май.

М а й. Прошу прощения.

М а р и - Э л ь т с. Кустас, ты сошел с ума!.. Знаешь, Май… Что я хотела сказать… Ах да! Ты и Пихлак вечно опаздываете. Не обедать ли вам вдвоем? Тебе это, наверное, придется по душе.

М а й. Что за глупости?

М а р и - Э л ь т с (раздраженно). Так уж и глупости? Я не слепая.

М а й. Кустас, запрети своей жене болтать вздор. Ты уже вернулся? Так рано?

Л о к к. Я и не ходил. Да-да, обленился. Захотел посидеть с женой. (Встает, подходит к генеральному плану.)

М а р и - Э л ь т с. В конце концов, ты директор МТС. Ты не обязан каждый день шлепать по грязи! Глупо…

М а й. Глупо? Не знаю… (Поет вполголоса, расхаживая по комнате.)

М а р и - Э л ь т с. Опять поешь эту чепуху!

М а й. Ты просто-напросто невежда, дорогая Эльтс. Это — Моцарт, «Свадьба Фигаро»… Удивительно, что тебе не нравится эта чудесная песенка! И тебе разонравилась, Кустас? Когда-то ты сам напевал ее.

Л о к к. О чем ты?

М а р и - Э л ь т с. Ну куда это годится, Кустас? Булавки портят мне ковер… (Подходит к Локку.)

Л о к к. Пожалуйста, оставь. Ведь это же генеральный план нашей МТС, Мари-Эльтс. Моя мечта! Смотри, дорогая… (Водит карандашом.) Это жилые дома.

М а р и - Э л ь т с  выходит в другую комнату.

(Не замечая этого.) Такие мы строим сейчас на краю парка. Они родились в моей голове!.. Многое мы за эти годы перевидели! Ремонтировали… на коленях… ползали… в хлевах… (Замечает, что его слушает только Май. Удивленно и обиженно замолкает.)

М а й. Ты, наверное, никогда не захочешь уйти отсюда, Кустас?

Л о к к. Я? Отсюда? Куда? Нет, конечно.

Стучат. Входит  П и х л а к. Принимается молча расхаживать по комнате. М а й, почувствовав себя лишней, уходит.

П и х л а к. Отвратительная погода… Комбайн в «Партизане» убирает?

Л о к к. Я не смог туда поехать. Занят был. Садись. Что ты уставился? Довольно того, что и ты весь мокрый, в грязи!

Пауза.

П и х л а к. Вторая осень такая — льет и льет… Видишь теперь плоды своих лозунгов? Косить, косить… Как можно больше гектаров мягкой пахоты!.. А на поверку? Сомнительные честь и слава. Красивые цифры, дорогой друг, и больше ничего. А сено гниет, хоть бы силоса побольше заготовили…

Л о к к (с отчаянием и злобой). Что ты грызешь меня? Сам знаешь: гектары мягкой пахоты нам нужны как воздух! (Длинная пауза.) Статью о Кельдере еще не напечатали, а уже гром и молния… (Вынимает из кармана бумагу.) Читай.

П и х л а к (читает вполголоса). «Прошу тотчас же уволить меня с должности бригадира мелиоративной бригады, так как Паю и Пихлак относятся ко мне по-свински, поливают грязью. Артур Кельдер». Даты нет… Не важно. Чертовски приятная бумага! Ты, разумеется, уволишь?

Л о к к. Не шути, Пихлак. Кельдер — неплохой мужик.

П и х л а к. Нашу МТС тоже считают неплохой, а на деле? Плохо работаем! Ну, да об этом в другой раз. Мелиораторам нужен другой бригадир, честный. Великолепное заявление… На твоем месте я наложил бы резолюцию: «Немедленно уволить». А после тщательной проверки, быть может, прибавил бы: «С отдачей под суд».

Л о к к (забирает бумагу). Людей надо воспитывать.

Входит  Ю к с м я г и, за ним — пьяный  К у р н.

К у р н. Пришел выразить сочувствие директору по поводу болезни…

Входят  М а й  и  М а р и - Э л ь т с.

Привет, красотки.

Л о к к. Опять ты напился…

Ю к с м я г и. Плохая новость, директор. Совхоз «Калемаа» не дает сцепления.

Л о к к. Почему? Они же обещали!

Ю к с м я г и. У них у самих авария с трактором.

К у р н. А я, по-вашему, неисправимый пьяница…

Л о к к (глядит в окно). Куда это бензозаправщик пошел?

М а й. В совхоз «Калемаа». Ты же им вчера вечером обещал.

Л о к к. Ах да… Что за чертовщина с этим сцеплением!..

М а р и - Э л ь т с. Вот видишь, ты им помогаешь, а они тебе — нет.

М а й. Кустас сам знает, как поступать.

Л о к к (раздумывает над словами Мари-Эльтс). Мари-Эльтс, беги! Пошли мою машину — пусть вернут бензозаправщик. Живо!

М а р и - Э л ь т с  убегает.

Так… Юксмяги, совхоз возвратил нам шкив?

Ю к с м я г и. Нет… Да нам он и не нужен.

Л о к к. Май, звони в «Калемаа». Скажи, пусть сегодня же пришлют шкив. Если зайдет разговор о бензозаправщике, извинись: дать, к сожалению, не можем — себе возить будем. Звони!

М а й. Послушай, Кустас… Нельзя ведь так. У них электростанция работает на нашем шкиве. Мастерская, все остановится… Люди останутся без света.

Входит  М а р и - Э л ь т с.

М а р и - Э л ь т с (в дверях). Товарищ директор, Лаагер поехал за бензозаправщиком.

Ю к с м я г и. Здорово придумано, директор! Пригрозил, прижал, — и они сами сцепление притащат!

Л о к к (к Май). Звони! (Встречает взгляд Пихлака и смущенно машет рукой.) Этика, мораль… В них я разбираюсь не больше, чем старый осел.

П и х л а к. Нет, разбираешься… как волк.

М а р и - Э л ь т с. Волк?.. Как вы иной раз странно выражаетесь, товарищ Пихлак!

Л о к к. Волк?.. Дорогой друг, подумай, что говоришь!

П и х л а к. А ты, друг, думай о своих поступках.

Л о к к. Мои поступки — в интересах МТС, в интересах государственного плана. Осенняя пахота, понимаешь? Все мои тракторы должны работать. Да, если хочешь, я волк, когда план под угрозой.

Ю к с м я г и  тихонько выходит.

К у р н. Ну и негодяи… Подаю заявление, и пропади пропадом вся эта компания!

Входит  Р и й н е  М е т с, молодая миловидная блондинка. Следом за ней — М а т с  П а ю, молодой, долговязый, худой, исподтишка посматривает на Рийне.

Р и й н е. Извините, меня направили сюда, сказали — директор болен. Здравствуйте, товарищ Локк!

Л о к к. А-а… товарищ Метс?.. Здравствуйте! Знакомьтесь — наш начальник политотдела Пихлак. Видишь, Арно, — к нам новый агроном прибыл.

П и х л а к. От души приветствую.

П а ю (подает руку Рийне). Давайте и мы познакомимся. Матс Паю, несчастный редактор эмтээсовской газеты. Я, честное слово, очень рад, что вы будете работать у нас, и нашему знакомству — тоже.

Р и й н е. Почему — несчастный?

П а ю. Сейчас объясню. Газета называется «Голос тракториста», а голоса-то и не слышно, одно жалкое сипение. Поживете здесь — сами увидите: критика у нас не в почете.

Л о к к. Глупая критика.

П а ю. Глупая?.. Нет, острая. У нас уж так принято: все шипы — прочь.

Л о к к. Вы еще очень молоды, Паю, мало знаете жизнь.

К у р н. Да здравствует тупость! Долой разум!.. В бой — против ума!

П а ю (Локку). Каждый день слышу одно и то же… Товарищ Пихлак, когда вы начнете поддерживать острую, принципиальную критику?

П и х л а к. Умную — хоть сейчас. Глупую — никогда!

П а ю (показывает на бумаги, торчащие из кармана пиджака Пихлака). Взгляните, товарищ Метс, — в кармане начальника политотдела нашей МТС лежит моя острая, сочная и, бесспорно, умная статья. О глупостях в работе наших мелиораторов. Но пойдет ли статья дальше его кармана — это еще вопрос. Ведь они с директором — друзья!

П и х л а к. Тон плохой. Мелиорация входит в программу партии, дорогой мой.

П а ю. Я выступаю главным образом против милейшего Кельдера, который мешает внедрению этой программы в жизнь.

П и х л а к. У вас подход неправильный. Еще Маркс говорил…

П а ю (перебивает). Маркс… В последнее время вы меня точно молотком по голове стукаете… (К Рийне.) Моя мечта — поступить в Институт журналистики, но, очевидно, ей не суждено сбыться.

П и х л а к (весело). Чуть-чуть переделайте, немного почеловечнее, и с теми небольшими сокращениями, которые я сделал, пожалуйста — печатайте.

П а ю. Небольшие сокращения… Одним словом, из жеребца — мерин! Простите, милые дамы, человека, доведенного до отчаяния…

Входит возбужденный  К и л ь к.

К и л ь к. Здрасте. Досадно, что ты именно сейчас… Очень болит?

Л о к к. Оставь… Кильк! Получай агронома…

К и л ь к. Я и со старыми-то умниками не знаю, что делать… Картофель сажать квадратно-гнездовым — это еще понятно. А рожь… Говорил я тебе, Локк, и не раз: больше семи центнеров с гектара нам не собрать. А твой главный агроном запланировал двенадцать! А где возьмешь их?

Л о к к. Думаешь, весело мне все это слышать? А что я могу поделать?.. Надо мной вон какой пресс — все требуют высоких показателей…

К и л ь к. Все жмут, и никто не помогает… А колхозник отдувайся.

П и х л а к. Высокие урожаи на бумаге! Жизнь лакируем… отвратительно… и чуть ли не по приказу министерства…

Р и й н е. Так боритесь же! Боритесь против этих диких глупостей! На войне были, а перед начальством пасуете. Робкие, беспомощные, просто глядеть противно… Идемте, товарищ Кильк, к агроному. Желаю вам быстрого выздоровления, товарищ Локк. До свидания, товарищ Пихлак. До свидания, госпожа директорша. (Уходит.)

Л о к к. Еще одна роза с шипами…

М а р и - Э л ь т с. Ужасно злая и на язык остра.

П и х л а к. Правда глаза колет.

М а р и - Э л ь т с. Благодарю.

Л о к к. Лакируем жизнь.

П и х л а к. А ты, Кустас Локк, больше своим умом живи. Ты директор МТС — ты и ответишь собственной шкурой за грехи товарищей из министерства. Поверь мне.

К у р н. Хочешь уцелеть, директор, — выполняй все приказы… Дам я тебе (икает) совет: будет у нас собрание — ну и рассаживай всех квадратно-гнездовым! Только дураки спорят.

Л о к к (занят своими мыслями; устало). Ступай-ка проспись.

Входит  Л а а г е р.

Л а а г е р. Бензозаправщик прибыл… Куда ему теперь?

Л о к к (мрачно, не глядя на Лаагера). В «Калемаа».

Л а а г е р. Да я только что вернул его…

Л о к к. Черт… Я сказал — в «Калемаа».

Л а а г е р уходит.

П а ю. Здорово получилось, Пихлак.

П и х л а к. Локк, я предлагаю сейчас же уволить Курна.

К у р н. Что?.. Меня?! Смеюсь я…

Л о к к. Курн нализался до бесчувствия. Послать его сейчас на работу — преступление!

П и х л а к. Я предлагаю этого пьяницу уволить, а не посылать на работу.

К у р н (чуть не плача). Смеюсь… смеюсь…

Л о к к. Он будет работать. Я — директор МТС. Курна — к колодцу, окатить водой, и через час чтоб был на тракторе.

К у р н. Подаю заявление… Только меня и видели. Плевать я хотел на эту МТС!

Л о к к. Ну-ну, брось… Спьяну ты всегда строптив. Завтра по-другому заговоришь! Пойдем на реку, окуну тебя — как стеклышко станешь.

К у р н. Не хвались, Локк. Жену свою окунай, а не меня. Я мужчина!.. Кончено! Я тебе больше не работник…

П и х л а к (подходит к Курну). Нянчились мы с вами немало, Курн. Сколько раз вы прощения просили, сколько раз мы прощали? А вам все нипочем. В ссору лезете… Шумите… Уйти угрожаете.

К у р н. Не угрожаю, а знаешь… уйду.

П и х л а к. Довольно! Не уйдете, а сегодня же вылетите с треском. И в трудовую книжку запишем. А сейчас вон отсюда! Здесь директорская квартира, а не кабак. Вон!

К у р н. Значит… (Икает.) Хорошо… (Уходит.)

Пауза.

Л о к к. Такой волк, как я, конечно, не будет защищать пьяниц, но… я напомню тебе, начальник политотдела, что легче всего вышвырнуть человека, — а план-то надо выполнять…

П и х л а к. С пьяницами план не выполнишь.

М а р и - Э л ь т с (желая прекратить ссору, подходит к плакату, где в разрезе изображен мотор трактора). Кустас… ты ведь говорил, что сделаешь из меня механизатора! Я уже знаю кое-что. Вот это клапаны…

Л о к к. Ошибаешься, дорогая. Поршни.

М а р и - Э л ь т с. Господи… А вот это цилиндры? А здесь рубашка. Правильно?

Л о к к. Да, это цилиндры, а это рубашка. (Усмехается.) А для чего они?

М а р и - Э л ь т с. Ну, рубашка как рубашка… Нет! (Звонко смеется.) Охлаждает, охлаждает эта глупая рубашка!

Л о к к. Ну и механизатор ты у меня! Скажи-ка лучше, что делает моя дочурка?

П и х л а к. Смотрите и завидуйте, Паю… Замечательная штука быть отцом, а? Не подумать ли и нам с вами об этом?..

П а ю. Сейчас газета — моя жена, статьи — мои дети. Мою отцовскую гордость оскорбляет ваше неуместное предложение помощи в момент, когда я пишу свою статью! Разрешите идти? (Уходит.)

М а р и - Э л ь т с (ему вслед). Паю, вы просто бесстыдник!

П и х л а к. Его статья полна священной злобы против Кельдера и против тебя, дорогой Кустас Локк. И он прав. (Пауза.) О дорогие хозяйки, я смертельно голоден.

М а р и - Э л ь т с (в плохом настроении). Так вам и надо! Май тоже опоздала. В наказание будете обедать вдвоем.

П и х л а к. С Май? Восхитительное наказание… Вот только вымою руки — и сразу склонюсь перед решением суда! (Выходит.)

М а р и - Э л ь т с. Мне кажется, что статья появится…

М а й. Скажи, Кустас, ты не считаешь, что виноват?

Л о к к. Может, и виноват. Но делать из меня и Кельдера посмешище для всего района?.. За несколько дней положение в зоне не выправишь. Да и директорский нрав колотушками не изменишь.

М а р и - Э л ь т с. Пора вмешаться женщинам! Май! Я ведь вижу, как смотрит на тебя Пихлак… Точь-в-точь как Кустас на меня! Если б ты только захотела помочь брату…

М а й. Помочь? Как?

М а р и - Э л ь т с. Притворись, будто ты немного влюблена в Арно Пихлака, и дай ему понять, что эта статья тебе неприятна…

Локк тянет ее за руку.

Да не мешай же, Кустас!

М а й (враждебно). Я расскажу Пихлаку про твой совет!

М а р и - Э л ь т с (зло смеется). Милая Май, на это даже ты не способна.

Л о к к (снимает генеральный план). Нелегко, если напечатают, но и не легче, если не напечатают…

М а р и - Э л ь т с. Глупости! Какие у тебя на сегодня планы?

Л о к к. В «Аренге» — правление. Надо непременно быть.

М а р и - Э л ь т с (накрывает на стол). Итак, Май… Задание нелегкое. Пихлак ну невероятно порядочный… Сухарь. Он может отказать даже тебе… Но если ты по-настоящему любишь брата!.. Не спорь, Кустас. Пойдем, не будем ей мешать. Ну пойдем же! (Уходит вместе с мужем.)

Входит  П и х л а к.

М а й (наливает суп Пихлаку и себе). Прошу вас!

П и х л а к. Спасибо. Поразительная новость — Кельдер уходит. Слышали? (Садится, начинает есть.)

М а й. Скатертью дорога.

П и х л а к. Вот-вот. А Кустас не стал спорить сегодня из-за статьи. Удивительно… Даже Мари-Эльтс словом не обмолвилась.

М а й. Это поручено мне.

П и х л а к. Вам?.. Не понимаю.

М а й. Очень просто. Она думает, что вы… что я…

П и х л а к. Честное слово, не понимаю!

М а й. Что… что я вас… что вы…

П и х л а к. А-а… Что я в вас по уши влюблен? Одно ваше слово — и… все в порядке. Так?

М а й. Вы подслушивали!.. Вы в самом деле подслушивали?

П и х л а к (смеется). Нет. Но это так похоже на Мари-Эльтс… Я просто предположил… Хотите испытать?

М а й. Что?

П и х л а к. Свою власть надо мной.

М а й. Вы с ума сошли! Нет-нет!

П и х л а к. Ну попробуйте! Почему вы не хотите?

М а й. Во-первых, я терпеть не могу Кельдера.

П и х л а к. А во-вторых, вы совсем не уверены, настолько ли я влюблен в вас, чтобы изъять статью из газеты. Верно?

Май не отвечает.

Еще один вопрос: это поручение дала вам Мари-Эльтс? А Кустас Локк — тоже?

М а й. Нет-нет, только Мари-Эльтс.

П и х л а к. Так? Гм… Что смешнее всего — статью-то мы решили пока не печатать. Рано.

Входит  П а ю.

П а ю. Приятного аппетита! Пихлак, из Таллина гости приехали.

П и х л а к. Уже? Сейчас иду. Извините… (Встает, уходит.)

В дверях появляется  М а р и - Э л ь т с, за ней идет  Л о к к.

М а р и - Э л ь т с (начинает убирать со стола). Ну как, поговорила?

М а й. Ничего не понимаю. Пихлак сказал… статью не напечатают.

М а р и - Э л ь т с. Я же говорила. Он в тебя по уши влюблен. Видишь, Кустас, каков этот Пихлак… Поблагодари же сестру.

М а й. Оставь, я тут ни при чем.

Л о к к. Мне неприятно, Май… Понимаешь — ужасно неприятно! Ты тоже идешь?

М а й. Нет… Какое нелепое совпадение! (Выходит вместе с Локком.)

М а р и - Э л ь т с (садится с книгой в кресло, медленно, вполголоса читает). «Рабочий процесс в двухтактном четырехцилиндровом моторе происходит…». Господи, до чего умно и до чего нудно!

Стук в дверь.

Да!

Входит  К р и й с к, он в хорошем костюме, с большой коробкой конфет.

(Продолжает читать.) Товарищ Пихлак?..

К р и й с к. Нет, Мари-Эльтс. К сожалению, не товарищ Пихлак.

М а р и - Э л ь т с (на ее лице испуг и удивление; некоторое время она сидит неподвижно, затем встает). Ты? Вы… Что тебе надо?

К р и й с к. К чему так горячиться? Твой муж дома?

М а р и - Э л ь т с. Нет. Уходи!

К р и й с к. Спокойствие, дорогая… Прежде всего — спокойствие. (Прохаживается по комнате.) Значит, здесь теперь живет Мари-Эльтс, моя куколка… Ты счастлива?

М а р и - Э л ь т с. Я сказала — уходи! Ах, почему я не заперла дверь, не велела сказать, что меня нет дома…

К р и й с к. Конечно, тебе ведь нравится ложь… Извини, я пошутил. На тот случай (вынимает из кармана конверт), если б я не застал тебя дома… (Читает.) «Мари-Эльтс Локк». (Достает из конверта фотографию.) Читай…

М а р и - Э л ь т с. Я не хочу.

К р и й с к. Тогда прочитаю я. (Читает.) «Твоему и моему ребенку — залогу нашей любви. Роланд». Видишь, я даже письменно подтверждаю, что люблю тебя!

М а р и - Э л ь т с (поворачиваясь спиной). Я не хочу ни видеть, ни слышать тебя… Уходи!

К р и й с к. О, ты ничуть не изменилась. Думаешь одно — говоришь другое… Прелестный порок. (Словно по рассеянности засовывает карточку под шелковую ленту, которой перевязана коробка, и кладет коробку на стол. Берет книгу.) Директор работает, мадам читает роман… Что это? (Весело смеется.) «Ремонт тракторов»! Мари-Эльтс, ты? (Бросает книгу, берет с маленького столика зеркало.) Посмотри на себя… посмотри! Ну разве можно представить себе это прелестное личико в копоти и масляных пятнах?.. Ты — в кабине трактора? Нет! В шикарном автомобиле?.. Да! Ты чертовски похорошела, Мари-Эльтс.

М а р и - Э л ь т с. А ты похудел… Видно, плохую жизнь ведешь.

К р и й с к. Плохую жизнь… Я работал как проклятый, многого достиг… Я похудел от тоски по тебе, а ты говоришь: плохая жизнь… Почему ты никогда не здороваешься со мной?

М а р и - Э л ь т с. Потому что не хочу знать тебя!

К р и й с к. Неправда! Я знаю. Ты все еще любишь меня и боишься признаться… Да! Ты любишь меня, а я люблю тебя… Ты это знаешь. Люблю… Все время любил… (Хочет обнять Мари-Эльтс.) Ты… Опять коготки показываешь? Такой ты мне нравишься!.. Да, кстати, у меня есть для тебя новость. Я получил квартиру. Маленькую, но шикарную!

М а р и - Э л ь т с. Ты с ума сошел!

К р и й с к. Из-за тебя… Хлопот с ней еще много. Только бы тебе понравилась.

М а р и - Э л ь т с. Нет, ты в самом деле сошел с ума.

К р и й с к. Я не забыл, о какой мебели ты мечтала, — помнишь, тогда… Мы еще работали в линнупетеском магазине.

М а р и - Э л ь т с. Помню… Когда ты бросил меня в беде.

К р и й с к. Нет, посоветовал подождать. Время пришло. Мари-Эльтс, поедем со мной, оставь эту серую жизнь.

М а р и - Э л ь т с. Не смей меня трогать. Никуда я не поеду. Уходи!

К р и й с к (садится в кресло). Здесь, значит, ты читаешь эту интересную книгу… бедняжка! Он заставляет?

М а р и - Э л ь т с. Умоляю, уйди!

К р и й с к. Принеси ребенка, Мари-Эльтс.

М а р и - Э л ь т с. Никогда!

К р и й с к. Похожа на меня? Принеси, мне интересно.

М а р и - Э л ь т с. Ты бессовестный, бессердечный человек!

К р и й с к. Слыхал — девочка. Будет так же кружить головы мужчинам?..

М а р и - Э л ь т с. Ты… Ох, я не знаю…

К р и й с к. Как ты назвала ребенка?

М а р и - Э л ь т с. Пойми, я не хочу…

Входит  К у с т а с  Л о к к.

Л о к к. Чья это синяя «Победа» внизу? Кто приехал? Не ко мне?..

К р и й с к (мгновение сидит неподвижно, лицо у него измученное, злое; затем с холодным, вежливым видом подымается). Здравствуйте, товарищ директор. Это моя машина. Я приехал навестить вашу жену, мою старую знакомую. Так сказать, долг вежливости. Слышал — и поздравляю с прибавлением семейства… Никак не мог подсчитать, сколько месяцев малютке, на всякий случай захватил немножко сладенького. Но ваша уважаемая супруга, кажется, не очень обрадована моим приходом — даже ребенка не хочет показать… Как зовут, и то не сказала.

Л о к к. Почему же не показать? Марике очень красивая девочка…

К р и й с к. Красивая? Интересно, в кого она — в отца или в мать?

Мари-Эльтс делает легкое движение.

Л о к к (весело). Слава богу, не в отца… Марике — вылитая мать. Пойдемте, я покажу вам…

М а р и - Э л ь т с. Кустас, я прошу тебя, не ходи! Марике спит.

Л о к к. Ничего не поделаешь, с отцом здесь не считаются.

К р и й с к. Да, действительно. Отцу на сей раз приходится отступить… Кто знает, может, это и к лучшему! Извините, что побеспокоил. (Протягивает Мари-Эльтс руку, но она только кивает; пожимает руку Локку.) Еще раз — прошу прощения. До скорого свидания.

Л о к к. До свидания!

К р и й с к  уходит.

(Ищет что-то на своем письменном столе.) Я-то думал: что за начальство приехало? А это торговец Крийск…

Мари-Эльтс смотрит в окно.

Где же мой блокнот?.. (Берет коробку конфет, замечает фотографию, читает надпись. Тихо, словно еще не понимая, спрашивает.) Мари-Эльтс… что это? (Кладет карточку в записную книжку.)

Мари-Эльтс по-прежнему смотрит в окно, провожая глазами отъезжающую машину.

(В голосе его боль, стыд, гнев.) Мари-Эльтс?..

М а р и - Э л ь т с (испуганно). Да?.. Что? Что с тобой?

Л о к к (в упор смотрит на нее). Ты… Нет, ничего… опять эта рана на голове… заныла… Ты не видела моего блокнота?

М а р и - Э л ь т с. Господи, как ты напугал меня!.. Легче стало? Блокнот?.. Он в спальне. Только тихо… не разбуди Марике.

Л о к к. Марике?.. Да, разумеется… (Медленно выходит в другую комнату.)

З а н а в е с.

 

Действие второе

Картина третья

Перед началом сенокоса. Диспетчерская.

Две трети помещения отделены деревянным барьером высотой чуть больше метра. В барьере — проход. На заднике почти во всю стену — схема районов, на ней — три красных кружка, остальные белые. Коммутатор.

Новый главный инженер, К а с к, деловой, озабоченный, говорит по телефону, записывая что-то в диспетчерский журнал. М а й  перебирает в шкафу папки с делами, Л о к к  с отсутствующим видом глядит в окно. Появляется  П и х л а к, проходит за барьер и, сев к столу, начинает работать.

М а й. Что еще? (Трогает Локка за рукав.) Опять ты не слушаешь, Кустас…

Л о к к. Да-да!.. Достань папку «Калевипоэга», заодно вынь и дела «Партизана». Проверяли?

М а й. Да.

Л о к к. Ну как, сходится?

М а й. Полностью. В «Партизане» мы даже меньше записали, чем сделали.

К а с к (в трубку). Повторите последнюю фразу… Не тянет?.. Сдал задний мост?.. Что же делать?.. (Вопросительно смотрит на Локка.)

Л о к к. Эх, черт… Задний мост? (Тихо.) Пусть снимают кабину и бак.

К а с к (в трубку). Снимите кабину и бак.

Л о к к (тихо). Скоро вышлем «летучку».

К а с к. Вышлем «летучку»… Пожалуйста! (Кладет трубку, встает, заменяет один из белых кружков красным, некоторое время с озабоченным видом стоит у схемы.) Дурацкое положение! Считаюсь главным инженером, две недели работаю, а без вас шагу ступить не могу.

Л о к к. Ничего, товарищ Каск. Институт дал вам знания, а за опытом дело не станет. Скоро сами ответите на любой вопрос. Не за горами это время. (Уходит.)

К а с к (к Май). Ваш брат — молодчина! Дело знает! С таким директором любо-дорого работать.

Пихлак вздыхает, начинает выписывать из папок данные. Входит  Л а а г е р. Он мрачен.

Л а а г е р. Новых людей на МТС — пруд пруди, а порядки все те же. Шум… треск… Так решений сентябрьского Пленума не выполнить! Юксмяги прогнали, и ты, парень, скоро следом полетишь. Не уйду, пока не расшевелю вас.

К а с к. В чем дело, товарищ Лаагер? Ах да… Вы относительно плуга?.. Все еще не сварен?

Л а а г е р. Говорят, бесполезно, все равно держать не будет.

К а с к. Неверно. Я принес электроды для чугунного литья. Подождите минутку, я схожу посмотрю… Присядьте, пожалуйста.

Л а а г е р. Сказал — постою. Впрочем… (Садится.)

К а с к  выходит.

До чего вежливый. Противно даже… Такого и не обругаешь! Когда-то еще из него главный инженер выйдет? Лет пять пройдет…

П и х л а к. Два года… если раньше не убежит. Голова у него хорошая, опыта только маловато. А вообще — нравится?

Л а а г е р. Кто его разберет, уж больно вежлив. Юксмяги — тот орал: «Лаагер, черт!» А этот: «Товарищ Лаагер, прошу…» Ох и прилипчивы такие штуки! Пришел я вчера домой и говорю своей старухе: «Будь добра, Алийде, дорогая, дай мне чистую рубашку». Так она, дуреха, чуть не в рев! Носом шмыгает. «Повтори, говорит, Карла, еще разок». Я, конечно, послал ее куда следует! А все-таки призадумался. Двадцать семь лет живем вместе, а чего только она от меня не наслышалась. Да и не только… (Машет рукой, замолкает.)

М а й. И все-таки послали ее «куда следует»?

Л а а г е р. Послал… Вроде и стыдно иначе… Всю жизнь покрикивал на нее, да и она в долгу не оставалась. А теперь… (Задумывается.)

Входит  Т ы л ь д с е п п — лицо исцарапано, в синяках, на лбу пластырь. Облокачивается на барьер.

Ого!.. Ты, никак, под машину попал?!

Т ы л ь д с е п п (к Май). Товарищ Вилья меня не вызывал?

Май отрицательно качает головой.

Л а а г е р. Ой-ой-ой!.. Без среднего ремонта тут не обойтись. Тыльдсепп! МТС — это не детский сад… Кто это тебя так разукрасил?

Т ы л ь д с е п п (мрачно). Бабушка! И больше не спрашивай. Уши заложило.

Входит  П э э т е р — над глазом синяк, лоб исцарапан, несколько пальцев перевязано. Тоже облокачивается на барьер.

П э э т е р (к Май). Меня никто не спрашивал?.. Нет? Ну и хорошо.

Л а а г е р. Вместе деньги лопатой гребли… и вдруг на тебе! Наложили друг другу по всем правилам.

Входит  К е л ь д е р.

К е л ь д е р. Товарищ Пихлак, вас просит секретарь райкома товарищ Вилья. И ты, Пээтер, заходи…

П э э т е р  выходит.

И ты, Тыльдсепп. Держись, кулачный герой… (Уходит вместе с Тыльдсеппом и Пихлаком.)

Л а а г е р. Где это они силой мерялись?

М а й. Да здесь, у Килька.

Л а а г е р. Из-за чего?

М а й. Тыльдсепп с Пээтером поехали на Канамяэскую залежь, ну, куда камни свозят, и давай их тросом переворачивать. Так Пээтер рассказывал…

Л а а г е р. Понятно. На жульничество пустился. Раз камень перевернут и свежая земля на нем — значит, только что привезли.

М а й. Ну да! Пээтер говорил, будто поначалу не понял этой махинации. А когда разобрался, дело ему не понравилось. Он и пригрозил Тыльдсеппу: «Не перестанешь — скажу Пихлаку». Тут Тыльдсепп и навернул ему…

Л а а г е р. Он так и сказал. Сейчас Вилья расследует эту историю.

Входит  Л о к к, в задумчивости останавливается у барьера.

Пауза. Входит  К а с к.

К а с к. Товарищ Лаагер, вас ждут в кузнице. Прошу.

Л а а г е р. Вот это да!.. Благодарю…

К а с к  и  Л а а г е р  уходят.

Л о к к (угрюмо). Значит, Кильк отказывается платить по нашим счетам?

М а й. Отказывается. Дополнительные счета за камни — просто наглость с нашей стороны!

Л о к к. Что ж, пусть подает в суд!.. Наглость, говоришь?

Входит  П и х л а к, проходит за барьер, ищет что-то на столе.

Успокоился теперь? Взял наконец Кельдера за жабры? И меня выжить хочешь?!

П и х л а к. Пожалуй, угадал. Каким должен быть директор машинно-тракторной станции? Сильным, честным. Колхозам помогать должен. А чем ты помог колхозам? Боролся за хорошие показатели! А за хорошие урожаи? Я тебя не очень-то виню. Что ж, не по плечу оказалось. Хороший директор каменоломни не всегда хороший директор МТС.

Л о к к. И это говоришь мне ты?

П и х л а к. Я. Разумнее, дорогой друг, самому попросить другое место, по силам…

Л о к к. Это какое же? В председатели колхоза, может, гожусь?

П и х л а к. Подумать надо…

Телефонный звонок.

М а й (берет трубку). Так… Приятная новость… Курн снова запил. Трактор стоит перед магазином!

Пихлак заменяет белый кружок черным.

Л о к к (едва сдерживаясь). Экий принципиальный товарищ… С каким наслаждением он навешивает сегодня черные кружочки! Не пойму, Пихлак, какого черта ты спасал мне жизнь?

П и х л а к. Ты многого не понимаешь.

Л о к к. Зато ты умен!

П и х л а к. Что ж, спасибо!

Л о к к. Рано благодаришь! Я еще не сдался. Мы еще на бюро поговорим.

П и х л а к. Конечно, Кустас. Где же еще… (Уходит.)

Л о к к (ударяет кулаком по барьеру). Май!.. Братский совет: чем меньше будешь иметь с ним дела, тем лучше.

М а й. Как бы нам не поссориться, брат… Я выхожу за него замуж.

Л о к к. Ах… вот как? (Пауза.) Ну, смотри. Я докажу предвзятость, беспочвенность его обвинений. Я выбью у него почву из-под ног!

М а й. Что поделаешь… Тогда я помогу ему снова подняться…

Л о к к. Ты слышишь и видишь, сестра: он — мой враг…

М а й. Которого я люблю.

Л о к к. Любовь! (Подходит к схеме.) Видишь, заменил белый кружок черным. (Меняет на белый.)

М а й. Кустас, нехорошо!

Л о к к. Временно, Май, понимаешь — временно. Пока Вилья здесь… Вдруг заглянет. Стыдно! И не столько мне, сколько твоему дорогому Пихлаку. Воспитание людей — его дело…

В дверь заглядывает  К е л ь д е р.

Заходи, Кельдер… Слыхал? Комиссия акты на камни собирается проверять. Жалобы есть — обману много.

К е л ь д е р (входя). Вранье! (Мрачно смотрит на Май.) Я бы хотел, директор, потолковать с тобой с глазу на глаз…

Л о к к. Говори при ней! Говори прямо — чего мне ждать от комиссии? Мошенничал? Я ведь доверял тебе…

Входит  П и х л а к.

П и х л а к. Локк! Ты заменил кружок?

Л о к к. А что?

П и х л а к. Не позорь себя. Вилья уехал к Кильку. Хочет пройти с ним на поле… (Снова заменяет белый кружок черным.)

Входит  К р и й с к.

К р и й с к (к Май). Извините. Скажите, товарищ Локк… (Замечает Локка.) Нет-нет, я не к вам. Мне нужна ваша супруга.

Л о к к. Моя жена?

К р и й с к. Да. (Показывает на книгу, которую держит в руках.) Я звонил, она просила. Где я могу ее видеть?

М а й. Ее нет дома.

Л о к к (глубоко дыша, с усилием). Ты ошибаешься, Май! Четверть часа назад Мари-Эльтс была в саду.

К р и й с к. А… благодарю, товарищ директор. Я поищу. (Уходит.)

М а й, осуждающе взглянув на Локка, уходит из комнаты.

П и х л а к. Перестанешь ли ты поклоняться своему идолу?

Л о к к (вздрагивая). Какому идолу?

П и х л а к. МТС! Ты должен беспокоиться о всей зоне. Скоро сенокос, пора подумать о нем.

Л о к к. Еще раз повторяю, Кельдер: если что не в порядке, говори прямо. Глупо будет попасть впросак перед комиссией.

К е л ь д е р. Все в порядке! Каждый камень перемерян!

П и х л а к. Ну и наглец! Я сам перемерил каменные кучи в Окасте. Оказалось вдвое меньше, чем в акте.

Входит  Т ы л ь д с е п п.

Тыльдсепп… Будьте мужчиной, обойдитесь хоть раз без плутовства… Не будьте трусом, Тыльдсепп!

Т ы л ь д с е п п. Я — трус? Никогда не был трусом. Что ж, скажу.

П и х л а к. Сознательно обсчитывали? Колхозы обманывали?

Пауза.

Т ы л ь д с е п п. Что ты скажешь, Кельдер?

К е л ь д е р. Вздор! Ничего подобного! Клевета!

Т ы л ь д с е п п. Что ты сказал? Клевета?.. Уж если начистоту, так еще не известно, кому надо крепче намылить шею — тебе или мне… (Пихлаку.) Акты липовые. Обман! А чем докажешь? Поэтому и наказать нас нельзя. Парень, черт бы его побрал, так дал по уху… Думал — оглохну… Кто знает, может, и впрямь оглохну. К чертям! (Уходит.)

П и х л а к. Ну, Локк? Ты все еще намерен защищать этого негодяя? (Уходит.)

Входит  М а р и - Э л ь т с.

М а р и - Э л ь т с. Кустас… я съезжу с товарищем Крийском на машине в линнупетеский магазин. Он привезет меня обратно… Как ты думаешь?

Л о к к. В магазин?.. С ним? Ну что ж, поезжай…

М а р и - Э л ь т с. Что-нибудь случилось, Кустас?

К е л ь д е р (с издевкой). Испугался, Локк?.. У Пихлака тонкий нюх. Мы еще хлебнем горя. Камней, конечно, убрали меньше, чем указано в актах, но будь спокоен, директор, никто не подкопается! Так-то! Прошлой весной Тыльдсепп столкнул кучу камней с поля «Аренга» на берег реки. Случайно — понимаешь? — скатились в воду. Я сам проверял! Старые груды повырастали… Все теперь перемешалось, сам черт ногу сломит. Дорожный мастер приезжал за камнями. Какие-то трестовские машины. Понимаешь? (Смеется.) Увезли ровно столько, сколько не хватает! Волноваться нечего. А деньги с колхозов станция получит хоть через суд! Акты есть акты.

Л о к к. Вот как?..

К е л ь д е р. Да!

Л о к к. Обманщик… Ты думаешь, я с тобой заодно?! Нет, не бывать… этому! (Бросается к телефону.) Центральная?.. «Победу»… Товарищ Вилья там?.. Идут?.. Я подожду.

К е л ь д е р. Учти, Локк: тонуть буду — потащу за собой. Я-то выплыву! Слышишь, Локк? Пожалеешь!

М а р и - Э л ь т с. Но… Если ты поговоришь с Вилья, Кустас… я не знаю… Что они могут сделать, Кельдер, скажите?

К е л ь д е р. Черт его знает… Кто-нибудь под суд пойдет!

М а р и - Э л ь т с. Под суд?.. Кустас, а вдруг ты?!

Л о к к. Если виноват — отвечу.

М а р и - Э л ь т с. Что же будет с Марике?..

Л о к к (пристально смотрит на Мари-Эльтс, кладет трубку, пауза). Что теперь делать?..

К е л ь д е р. Спокойствие, директор! Выйдем сухими из воды, увидишь! Пихлак хитер, а мы хитрее. Завтра перед самым носом у комиссии трестовские машины повезут камень. На членов комиссии это подействует как нельзя лучше… Главное — будь хладнокровен. Прощай! (Уходит.)

Л о к к. Мари-Эльтс… что делать? Будь моей совестью — скажи!

М а р и - Э л ь т с (хватает Локка за руку). Я не знаю, Кустас… Надо подумать… Я боюсь… Что будет со мной и Марике?!

Л о к к. Марике… Да, Мари-Эльтс… Трудно, очень трудно…

Входит  К р и й с к.

К р и й с к. Прошу прощения. Едем, уважаемая?

Мари-Эльтс, держа Локка за руку, испуганно смотрит на Крийска.

Картина четвертая

Неделю спустя. Та же диспетчерская.

На схеме нет черных кружков. Поздний вечер. Горит настольная лампа. М а р и - Э л ь т с  сидит у стола слева с книгой в руках, нервничает. Входит  Л о к к. Не сразу замечает Мари-Эльтс. С мрачным видом останавливается перед генеральным планом.

М а р и - Э л ь т с. Вернулся? (Кладет книгу на барьер, подходит к Локку.) Ну как? Было бюро?

Л о к к (утвердительно кивает). Ты волновалась?

М а р и - Э л ь т с. Не очень. Кельдер был здесь. Сказал — причин нервничать нет. Прошло гладко?

Л о к к. Вначале — да…

М а р и - Э л ь т с. Ничего не установили? Ну и хитер этот Кельдер…

Л о к к. Мари-Эльтс, ты не оставишь меня? Что бы ни случилось?

М а р и - Э л ь т с. Странный вопрос… Ну что может случиться?

Л о к к. Ответь.

М а р и - Э л ь т с. Нет, конечно же. Каков Кельдер, — не будь его, ох как они всыпали бы тебе! Правда!

Л о к к. Я сделал это сам.

М а р и - Э л ь т с. Что ты сделал?!

Л о к к. Я сам рассказал все. Как мы гнались за показателями, как комбинировали за счет колхозов… Я ничего не скрыл. Так и сказал: жалобы колхозов обоснованны.

М а р и - Э л ь т с. Господи! И о Кельдере сказал?

Л о к к. Обо всем, и о том, что сам целую неделю метался между правдой и ложью.

М а р и - Э л ь т с. Ты сумасшедший, Кустас!..

Л о к к. Я был им. И только в последнюю минуту опомнился. Страшно запятнать себя ложью…

М а р и - Э л ь т с. Что ты за человек?.. Молчал бы уж, чтоб не порочить свое доброе имя…

Л о к к. А совесть, Мари-Эльтс?.. Я — коммунист. Тебе, наверное, трудно понять, что заставило меня сказать правду. Но знай: что бы ни случилось, перед партией я не солгу! Понимаешь? Я, может, очень виноват, но я не подлец!

М а р и - Э л ь т с. Кустас… Они же могут снять тебя…

Л о к к. Они и сняли меня, Мари-Эльтс.

М а р и - Э л ь т с. Ты больше не директор?

Л о к к. Нет. Я много ошибался.

М а р и - Э л ь т с. Тебя сняли… Поздравляю! Значит, конец… (Истерически смеясь и плача, показывает на генеральный план.) Теперь, когда у тебя почти все готово — ремонтная мастерская, жилые дома… квартиры с ваннами… подумать только, с ваннами!.. теперь, когда у тебя столько новых тракторов… и жизнь стала налаживаться… весь твой труд, весь генеральный план — все пойдет прахом. Ох, Кустас…

Л о к к. Найдутся люди. Доведут дело до конца.

М а р и - Э л ь т с. Ты вложил столько труда, а тебя гонят, выбрасывают… Разве ты виноват? Люди в колхозах не хотели либо не умели работать, а на тебя все шишки…

Л о к к. Корни растений всегда внизу, а корни ошибок — частенько наверху. Жизнь показала, что многие беды в нашей зоне произошли из-за моих ошибок… (Встает, останавливается перед генеральным планом.)

М а р и - Э л ь т с. Корни ошибок… наверху? Я не понимаю… Тебя сняли! Что теперь будет с нами?

Л о к к. Работать будем, Мари-Эльтс. Партия меня строго наказала. Только хорошей работой можно загладить вину.

М а р и - Э л ь т с. Но что же мы будем делать?

Л о к к. Меня направляют в колхоз. Я просил…

М а р и - Э л ь т с. В колхоз? Председателем?

Л о к к. Да. Если собрание утвердит.

М а р и - Э л ь т с. В колхоз… Интересно, в какой?

Л о к к. На место Килька.

М а р и - Э л ь т с. На место Килька?.. В «Победу»?! Ты действительно сошел с ума… Это же худший колхоз в зоне!

Л о к к. Лучшего никто не даст, а первым всегда можно стать.

М а р и - Э л ь т с. Кустас… Мы теперь на самом дне! Стерты… Уничтожены!

Л о к к. Глупышка! Не все потеряно! Да и в колхозе мне будет в двенадцать раз легче, чем здесь… Да-да! В зоне — дюжина колхозов. Я не справился с ними, но с одним? Мари-Эльтс! Через несколько лет ты еще будешь гордиться Кустасом Локком.

М а р и - Э л ь т с. Ты улыбаешься?.. Как ты можешь?.. Я никогда, наверное, не смогу… Что будет с нами?.. Что будет?.. (Переходит на другую сторону барьера, останавливается у стола, на котором лежит книга.)

Л о к к (приближаясь). Мари-Эльтс, я понимаю… тебе тяжело. Такой привольной жизни, как сейчас, у тебя долго не будет. В колхозе придется обоим работать.

Пауза. Мари-Эльтс стоит спиной к Локку, с застывшим лицом.

(Рассеянно перелистывает книгу.) Ты читаешь ее?

М а р и - Э л ь т с. Да.

Л о к к. Интересно?

М а р и - Э л ь т с. Да.

Л о к к. Чья это книга?

М а р и - Э л ь т с. Один знакомый принес, я попросила… (Берет у Локка книгу.) Трудно мне будет привыкнуть, Кустас…

Л о к к. В жизни часто случается такое, к чему трудно привыкнуть…

Входит  М а й  с папкой в руках.

М а й. Сидела у тебя в кабинете, ждала, да не дождалась… Арно тоже еще не возвращался. Отчет для Вилья готов. Чем все кончилось?

М а р и - Э л ь т с. Сняли!

Май вздыхает.

Можете радоваться — свалили его.

М а й. Да, не он нас.

М а р и - Э л ь т с. Ах, я не знаю…

Л о к к. Да, Май… глупо я жил. МТС не каменоломня…

М а й. Кто на тебя больше всех нападал? Арно?

Л о к к. Нет… Он даже защищал меня…

М а р и - Э л ь т с. Ты понимаешь что-нибудь, Май?.. Все знают, Кустас — умный человек. А как он вел себя на бюро?.. Ведь ничто не угрожало ему… Никаких фактов у комиссии не было. Тогда встал директор Кустас Локк и во всем признался, сунул голову в петлю… Сам снял себя с работы. Умник! Ты считаешь, он поступил правильно?.. Но почему я этого не понимаю? Не понимаю. И не хочу понимать. (Уходит.)

Пауза.

М а й. Она в последнее время стала такой раздражительной… Кустас, знаешь — Роланд Крийск опять был здесь.

Л о к к (взглянув на нее). Ну и что же? У каждого свои знакомые.

М а й. Слишком часто он бывает здесь. И всегда — когда тебя нет дома!

Л о к к. Тебе всегда что-то мерещится. Ты просто не любишь Мари-Эльтс…

М а й. Не люблю? Ты прав, Кустас, не люблю. Она тебе не жена…

Л о к к (резко). Будь добра, позови Кельдера.

М а й. Ну вот, ты сердишься…

Л о к к. Я просил позвать Кельдера.

М а й  уходит.

(Достает из записной книжки карточку Крийска.) «Твоему и моему ребенку… залогу нашей… любви…». (Рвет карточку на клочки; стоит некоторое время перед генеральным планом, затем переводит взгляд на схему зоны. Дотрагивается пальцами до красных кружков.)

Входит  К е л ь д е р, останавливается за барьером.

К е л ь д е р. Добрый вечер, товарищ директор. Все в порядке?

Л о к к. Да, меня сняли с работы. И записали: «Для Локка целью стали камни, а не освобожденная от камней земля».

К е л ь д е р. Сняли?.. (Протяжно свистнул.) Я же все устроил!

Л о к к. Мы много лет все устраивали. Дурак был, слепец! Сколько камня ты с Керисеских пастбищ вывез? С гектара сколько кубометров?

К е л ь д е р (с издевкой). Да, пожалуй, за тысячу…

Л о к к. А ведь знал: больше двухсот пятидесяти нельзя. Колхозу невыгодно.

К е л ь д е р. Ты бы проверил вовремя… Спал! Потому и полетел.

Л о к к. Ты тоже виноват, но самая большая вина — на мне!

К е л ь д е р. Вот как! Ясно! Жена — дочь кулака… Сам ты последнее время занесся. Вот тебе крылышки и подрезали!

Л о к к. Ты-то, пожалуй, выпутаешься.

К е л ь д е р. Выпутаюсь. Все подписи и печати в порядке. Если кто и попадется, так это бывший председатель или бригадир.

Л о к к. Так ты, Кельдер, думаешь остаться здесь?

К е л ь д е р. Непременно. Ко мне не придерешься. Даже Пихлак не придерется. Придет новый директор — буду поосторожнее, глядишь, и его переживу. Так-то, Локк! Хоть сердись, хоть нет, а дуракам всегда достается. Смешно… Пойду посплю…

Л о к к. Поспи, поспи, Кельдер. Может, увидишь во сне, где работать придется?

К е л ь д е р (смеется). Ведь сказал — останусь в МТС.

Л о к к. Не останешься. Я сам тебя выгоню. (Достает из ящика стола бумагу.) Помнишь, ты как-то подал мне заявление об уходе…

К е л ь д е р. Около года назад?.. Оно не действительно!

Л о к к. Видишь ли, даты ты не поставил… а я — гляди… (Берет карандаш.) Тотчас же наложу резолюцию. Запомни — директор пока я. Я еще не передал станцию, мое слово — закон. Все счета, по которым ты ждешь денег, мы тщательно проверим.

К е л ь д е р. Брось, Локк… Шуток не понимаешь…

Л о к к. Я хорошо понимаю шутки. Я пишу, видишь… Как тут сказано: «Прошу немедленно освободить…». (Пишет.) «Немедленно уволить… и отдать под суд. Кустас Локк… июнь тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года». Так! Завтра ищи себе новое место, через неделю освободишь квартиру. А теперь можешь идти спать. Спокойной ночи.

К е л ь д е р. Товарищ директор… как же так? У меня семья! Квартиру… только получил…

Л о к к. А когда ты колхозы обманывал, то не думал, что и там живут люди?.. Уходи…

К е л ь д е р. Товарищ директор…

Л о к к (встает из-за стола). Вон!

К е л ь д е р  пятится к дверям, уходит.

Так… так… (Берет трубку.) Шестьдесят один. Вилья?.. Это Локк, добрый вечер. Передаю вечернюю сводку… Настроение? Среднее. Только что уволил Кельдера… Вместо него? Есть тут у меня один парень из той же бригады — Пээтер Лаанепю… Да-да, тот самый, что дрался с Тыльдсеппом. Два года работает, хорошо показал себя… Записываешь? В «Койте» скосили семнадцать гектаров, неплохо для первого дня. (Пристально смотрит на генеральный план.) Да, слышу… Да-да… паров поднято пять гектаров. Следующий «Аренг». Скошено двенадцать гектаров… (Садится.)

Входит  М а р и - Э л ь т с.

М а р и - Э л ь т с (спешит к Локку). Кустас!

Л о к к. Одну минуту, товарищ Вилья. (Встает. К Мари-Эльтс.) Что случилось?

М а р и - Э л ь т с. Тебе тяжело сейчас… А я… Кустас… такая плохая… Прости меня, Кустас…

Л о к к. Мари-Эльтс… Мари-Эльтс… Я давно тебе все простил. Все…

Картина пятая

Поздняя осень 1954 года. Просторная комната с плитой в старом деревянном доме. За окном дождь. М а р и - Э л ь т с, в домашнем платье, убирает комнату. Звонит телефон.

М а р и - Э л ь т с. Да?.. Квартира председателя колхоза «Победа социализма»… Да, я. Добрый вечер… Нет, Роланд… Нет, я так устала, настроение прескверное, не надо, не приезжай… Не знаю. Неспокойно на сердце. Ведь для него это… Нет-нет, пожалуйста, не приезжай сегодня. Надо обдумать, нельзя так… Алло? Алло? (Кладет трубку, возбужденно и вместе с тем растерянно ходит по комнате.)

С топором в руках входит  Л о к к, с улицы доносятся голоса и смех.

Л о к к. Видишь, дотемна задержались! Далеко идти…

М а р и - Э л ь т с. Вода высоко?

Л о к к. Все время прибывает… Завтра было бы поздно… Ну и дождь! Слякоть!

М а р и - Э л ь т с. Как ты наследил! Только что вымыла пол…

Л о к к. Что — пол! (Ставит топор у стены.) Люди промокли и продрогли… (Кричит с порога.) Где вы застряли?..

Входят  Р и й н е, П э э т е р, К и л ь к, П а ю, Х а м м а с, м о л о д а я  и  п о ж и л а я  ж е н щ и н ы.

К и л ь к. Добрый вечер. Эх, хозяюшка, надо бы согреться, угости-ка водочкой!

Р и й н е. Милая Мари-Эльтс, не сердись, мы малость промокли…

П а ю. Не малость, а еще как! Рийне, садитесь поближе к плите.

П э э т е р. Мари-Эльтс, не найдется ли у тебя что-нибудь накинуть Рийне на плечи?

Р и й н е. Не надо, Пээтер! Не беспокой людей.

К и л ь к. Выпить бы, не то все простудимся!

Х а м м а c. Верно, поищи-ка, директор…

К и л ь к. Да запомнишь ли ты когда-нибудь, что Локк давно уже не директор, а честный председатель колхоза? Сейчас он поставит на стол бутылочку.

Л о к к (смеется). Поставлю, поставлю… Припасена у меня одна бутылочка… (Выходит.)

Р и й н е. Сено-то все-таки спасли. Не затопило.

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Кто знает, заплатят ли за эту работу дополнительно?

Р и й н е. Конечно.

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Интересно, сколько? Там было пять больших стогов…

К и л ь к. По меньшей мере четыре — твои!

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Помолчи, Кильк. Тебя не спрашивают. В твое время шиш мы видели…

К и л ь к. Пора бы, дорогая, перестать валить на Килька.

П а ю (к Мари-Эльтс). У Линды Пяхкель на лугу за рекой два больших стога досюда… (показывает рукой на живот) в воде! Предупреждал, что вода быстро прибывает, а она…

Р и й н е. Да, здорово мы сегодня поработали!

М а р и - Э л ь т с (стоит с застывшим лицом). Зачем ты мне все это говоришь? По-твоему, я бездельничала? Я тоже целый день работала. (Достает большую шаль.)

Пээтер и Паю, ревниво наблюдающие друг за другом, накидывают шаль на плечи Рийне.

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Небось, хозяюшка, трудно тебе пришлось поначалу? Поди, нашим трудом раньше не занималась?

К и л ь к. Человек ко всему привыкает. Вон когда я был председателем, ты палец о палец ударить не хотела. Все справки да бумажки какие-то доставала… лодырничала. А пришел Локк, посулил премии — и откуда только прыть взялась…

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Ах ты старый хрыч! Чтоб тебе пусто было… Это я-то — лодырь?!

К и л ь к. Правда глаза колет, голубушка… Я, когда был председателем, тоже лодырничал, а теперь, хочешь не хочешь, привыкаю к честной работе!

М о л о д а я  ж е н щ и н а. Удивляюсь, как это Локк решился столько картофеля на премии отдать!

К и л ь к. И правда. Так и под суд угодить можно. Я ни в какую не рискнул бы.

М а р и - Э л ь т с. Это твоя выдумка, Рийне! А если неприятности?

Р и й н е. Вместе и ответим. Завтра воды будет столько, что картофеля и не увидишь. Весь урожай с десяти гектаров пропал бы.

М о л о д а я  ж е н щ и н а. А тут столько людей нагрянуло, и видишь — выкопали!

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Даже Кильк в воде ковырялся…

К и л ь к. Ну, с моих рукавов уже целую неделю капает. Дополнительная оплата — это такая штуковина! Никак дома не усидишь!

Х а м м а c. Да… дополнительная… Вот и я говорю… Давно бы так…

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. До Хаммаса только сейчас дошло… Так что ты хотел сказать, Кильк?

Х а м м а c. Погодка-то какая! Все льет и льет!

К и л ь к. Уже который месяц льет, а Хаммас только сегодня заметил…

Мари-Эльтс стоит у плиты с неприязненным выражением на лице, что угнетающе действует на всех.

М о л о д а я  ж е н щ и н а. Ох и свиньи мы… Пол на что стал похож! Хозяйка старалась, мыла, а мы…

Входит  Л о к к  с бутылкой водки и стаканами.

Л о к к. После такой работы не грех и выпить! Мари-Эльтс, нет ли у тебя чего на закуску?

М а р и - Э л ь т с. Нет.

Л о к к. Как же так?.. (Наливает в стаканы.) Хлеб-то, наверное, найдется?

М а р и - Э л ь т с. Хлеба нет. Такой дождь… Я не ходила в лавку…

К и л ь к. Интересно, какова на вкус, проклятая, без закуски?.. Я, пожалуй, и не хочу…

Все пьют.

(Немного колеблется, затем залпом выпивает.) Эх, даже дрожь взяла… Пристрастился, когда председательствовал. Заботы одолевали!

Л о к к. Забот хватает… Не начать ли и мне пить?

К и л ь к. Ты-то не начнешь, у тебя характер покрепче и голова получше. А я? Кто был я? Простой плотник… Видишь, табуретка? Я такую смастерю, что век простоит — не скрипнет. (Наливает, пьет.) А воевал как? Трусом меня никто не считал, в партию приняли. Эх, не думал я, что так все обернется…

Л о к к. Но-но!

К и л ь к. Что «но-но»? Вызвали в райком и говорят: «Ты, Кильк, коммунист. Руководи… Укрепляй «Победу». Пока колхоз был небольшим, еще тянул кое-как, а объединили… сел в лужу! Руководил как умел, а выходило — из кулька да в рогожку. Ругали меня, ночами не спал… Стыдно вспомнить… (Наливает, пьет.) А душа рвалась к рубанку, к тискам.

П а ю. Не пора ли нам? А то еще расплачемся — Кильк заставит.

П э э т е р. Я провожу тебя, Рийне. Грязно. Одной тебе не дойти… И договориться надо, как возить торф на подстилку.

П а ю. И моей инструкторской душе торф не дает покоя. Обязательно обсудить надо. Я тоже провожу, вас, Рийне.

Входит  К у р н.

К у р н. Что вы на меня уставились?.. Думаете, пьян? Нет! Надо потрудиться, иначе на водку не заработаешь… Ну какой ты, Паю, инструктор? Видишь, люди устали после работы, а тебе и в голову не придет: может, им скучно! Возьми газету, почитай неграмотным…

Пауза.

Непонятно, Паю, почему это говорят, будто у некоторых людей куриные мозги? Мало водки пьют, поэтому?

П а ю. Много кудахчут, а мало делают. Вот почему. Как я…

К у р н. Из тебя выйдет неплохой инструктор… Да… Иду это я мимо, заглянул в окно, вижу — на столе бутылка, а никто не пьет…

К и л ь к. Тебя ждали. (Наливает.) Ну, приготовься!

Р и й н е. Курн! Вы что обещали председателю?

К у р н. Не пить в рабочее время. Сказал: чем зажиточнее будет «Победа», тем реже Юри Курн будет прикладываться к рюмочке… От вас зависит — сделать из меня горького пьяницу или трезвенника! А сейчас можно и выпить. Кильк… На здоровье! (Пьет вместе с Кильком, целует дно стакана.) Что ни говорите, а водка жить помогает.

П о ж и л а я  ж е н щ и н а. Слушай, Локк. Поверишь ли? Никогда в жизни не думала, что добровольно начну работать в колхозе. А ты сумел убедить. Я согласна хоть каждый день, хоть круглый год убирать картофель. Кильк — тот только сидел да мечтал о больших деньгах!

К и л ь к. Встал тебе Кильк поперек горла…

М а р и - Э л ь т с. Да, Кустас… тут повестка колхозу… из суда.

Р и й н е. Колхозу? (Берет, читает.) «Иск Линнупетеской машинно-тракторной станции колхозу «Победа». Счет за уборку камней — тридцать две тысячи рублей…».

К у р н. Эх, не хватало еще беды!

Локк стоит опустив голову, Пээтер и Паю обмениваются многозначительными взглядами.

К и л ь к. Видишь, хвост вытащил — клюв увяз… Коль ты только беден, у тебя еще есть надежда на лучшую жизнь. А ежели тебя вдобавок душат долги, тут уж… (Машет рукой.) Прощай, председатель! До свидания, хозяйка! Бесполезно желать вам доброй ночи…

Гости прощаются и расходятся в плохом настроении.

М а р и - Э л ь т с (тихо). Я убираю, а тут придут и грязными сапожищами все затопчут. Каждый день одно и то же. У меня такое чувство, будто по мне ходят.

Л о к к. У нас нет асфальта. Сама видишь, что отвратительная погода — дождь… грязь по самое колено…

М а р и - Э л ь т с. Посмотри на мои руки! Кожа лопается, ногти обломаны…

Л о к к. У тебя сейчас очень красивые и честные руки.

М а р и - Э л ь т с. Ах, не то… Жалкая, убогая жизнь! А дом? Что это — кухня или овин? Темно, мрачно… Вторая комнатенка крошечная… Марике целый день в яслях, скоро совсем забудет меня!

Л о к к. Верно. Квартира неважная, зато в центре. Потерпи. Построим красивые дома, будет дом и для председателя! Дороги проложим…

М а р и - Э л ь т с. Еще один генеральный план?

Л о к к. Вот-вот, генеральный план! До меня еще составили. Есть что строить…

М а р и - Э л ь т с. Ты строишь, а мне скоро не на что будет хлеба купить!

Л о к к. Это плохо… Придется потерпеть, Мари-Эльтс… Скоро аванс. Я здесь… (считает по пальцам) пять месяцев. Ты работаешь в телятнике полтора месяца. В этом году на трудодень причитается по два рубля!

М а р и - Э л ь т с. Только два… Разве ж на них проживешь? Коровы у нас нет…

Л о к к. Корову дадут. Правление уже решило. Два рубля, конечно, маловато… В будущем году непременно будет четыре. И это мало…

М а р и - Э л ь т с. Почему ты не на окладе?

Л о к к. Мари-Эльтс, я не хочу скрывать от тебя. Колхозники не поверили бы мне… А теперь верят. Это очень важно. Хоть и трудно сейчас, но колхоз мы вытянем, увидишь!

В окно врывается сноп света от автомобильных фар, Мари-Эльтс смотрит в окно и вздрагивает.

(Смотрит в окно.) Кто там — так поздно?..

Входит  Р о л а н д  К р и й с к.

К р и й с к. Добрый вечер!

Л о к к. Что это вам ночью не спится?

К р и й с к. Бывают такие дела, когда не спится, товарищ председатель! (К Мари-Эльтс.) Здравствуй, Мари-Эльтс.

М а р и - Э л ь т с. Зачем ты приехал?

К р и й с к. Ну, как…

Л о к к. Что значит «Мари-Эльтс» и «ну»? Что вам нужно здесь?

М а р и - Э л ь т с. Зачем ты приехал сегодня? Я запретила!

Л о к к. Я спрашиваю: что вам нужно?

К р и й с к. Я не хочу больше ждать, Мари-Эльтс. Бери свои вещи, бери Марике — и идем.

Л о к к. Я еще раз спрашиваю: что вам нужно? О чем вы говорите?

М а р и - Э л ь т с. Кустас… я не могу! Роланд, я же запретила тебе…

Л о к к. Что все это значит? Убирайтесь, или я вышвырну вас вон! Что вам нужно от моей жены и ребенка?..

К р и й с к. От вашей жены? Верно. А ребенок… Ребенок мой!

Л о к к. Вы пьяны.

К р и й с к. Это ничего не значит… Проклятая путаница! Дальше так жить нельзя… Я хочу ясности. Мари-Эльтс как хочет, а ребенка я заберу.

Л о к к. Мари-Эльтс! Скажи, что он лжет…

Мари-Эльтс молчит.

М а р и - Э л ь т с. Это правда, Кустас.

Л о к к. Значит, правда, что… Марике?..

К р и й с к. Да. По внешности, к сожалению, этого сказать нельзя, но сама мать говорит… Марике — мой ребенок, и я возьму ее с собой.

М а р и - Э л ь т с. Роланд, перестань!

Л о к к. Ребенок всегда остается с матерью!

К р и й с к. Или мать — с ребенком…

Л о к к. Будьте вы прокляты! Говори, Мари-Эльтс!

Мари-Эльтс молчит, отворачивается от Локка.

К р и й с к. Вам ясно, товарищ председатель?

Пауза. Стучат, входит  Х а м м а c.

Х а м м а c. Не сердись, товарищ директор… Эх, опять я путаю!.. Слушай…

К р и й с к. Вам ясно наконец?

Л о к к. Говори, говори, Хаммас.

Х а м м а с. Машина… та, что с грузом из города, увязла. Пошли кого-нибудь на помощь, хозяин.

Л о к к. Я сам пойду. Где машина?

Х а м м а с. У ольшаника… Идем! (Уходит.)

Локк натягивает плащ, берет топор, останавливается перед Крийском.

К р и й с к. Вам ясно?

Пауза. Л о к к  выходит.

Мари-Эльтс стоит неподвижно, смотрит вслед Локку.

Да. Чувствовал себя словно на острие ножа, вернее, топора… Ты видела, как он ушел? Даже не взглянул на тебя… Подействовало!

М а р и - Э л ь т с (тихо, с отчаянием). Ушел… не взглянул…

К р и й с к. Мосты сожжены… И хорошо. Давно пора! Железные нервы у Кустаса Локка! И я был таким, а как вышла ты за него, пить начал. Пусть и он хлебнет горя! Удел женщин — обманывать и бросать мужчин, а удел мужчин — быть обманутыми и пить… Ну, Мари-Эльтс, поехали? Возьмешь что-нибудь отсюда? Замечательный ковер! Твой?

М а р и - Э л ь т с. Оставь, Роланд! Нет здесь ничего моего…

К р и й с к. И не надо! (Ходит по комнате.) То есть, как — ничего? А коробка конфет? Я подарил ее тебе… а ты даже и не раскрыла. Почему?.. Ведь они могут испортиться! (Снимает шелковую ленточку.) О, с ликером!.. (Берет конфету, откусывает.) Вкусно… (С шоколадной конфетой в руках подходит к Мари-Эльтс.) Ну, открой ротик… (Обнимает Мари-Эльтс.) Ну, прошу, откуси… как следует!

М а р и - Э л ь т с. Я не… хочу… (Берет конфету, ест.)

З а н а в е с.

 

Действие третье

Картина шестая

Август 1955 года. Квартира Роланда Крийска. Уютно обставленная комната; телевизор. Ниша, где стоит кровать.

Р о л а н д  К р и й с к, в пижаме, заметно располневший, полуразвалившись, сидит в кресле и читает газету. М а р и - Э л ь т с  стоит у окна.

К р и й с к. Нашли кого выдвигать… Подхалима! В «Победе» сорок гектаров кукурузы. В «Победе» заготовили торф на подстилку. «Победа» строит новый свинарник. О себестоимости заговорили!

М а р и - Э л ь т с. Удивительно, до чего ты ненавидишь этот колхоз…

К р и й с к. Колхоз что! Но ведь там хозяином — Кустас Локк! Скоро и к телевизору нельзя будет подойти, и там его физиономия замелькает… Нет у нас последовательности! Глупо! Человека снимут, а пройдет немного времени — смотришь, снова дают пролезть наверх. Противно даже читать… Наша районная газета не объективна! Я давно это говорю.

М а р и - Э л ь т с. Ты сам не объективен. Если б газета его ругала, ты бы сразу назвал ее объективной?

К р и й с к. Ты думаешь? Очень приятно слышать… Никак, сегодня же побежишь к нему обратно?

М а р и - Э л ь т с. Чего ты злишься? Кустас Локк работает, старается, неудивительно, если его колхоз хвалят… Почему тебя никогда не хвалят?

К р и й с к (комкает газету и швыряет в угол). Я не подхалим! Мне этого не надо! И хватит об этом! Скажи лучше, как ты смела звонить Локку? Я запретил тебе разговаривать с ним!

М а р и - Э л ь т с (подчеркнуто холодно). У тебя нет такого права. С кем хочу, с тем и говорю.

К р и й с к. Нет, вы слышите? (Наливает себе коньяку.) Я говорю: не сметь даже здороваться с Кустасом Локком! Итак, ты звонила ему… (Пьет.) Удивительно приятная новость… Что же он сказал? Справлялся о моем здоровье?

М а р и - Э л ь т с. Как тебе не стыдно?

К р и й с к. Прошу прощения. Что же он говорил?

М а р и - Э л ь т с. Ничего особенного. Да и было это две недели назад.

К р и й с к. Однако я узнал только сегодня!

М а р и - Э л ь т с. Ну и что ж? Я не скрывала. И в конце концов, от кого ты узнал? От меня же.

К р и й с к. Почему ты не сказала мне сразу?

М а р и - Э л ь т с. Ты тогда три дня пьянствовал с таллинскими дружками! Видишь, какой у нас календарь… тогда, когда ты три дня пил, тогда, когда ты два дня пил…

К р и й с к. Ну-ну! А в другое время? Разве я мало работаю? Без передышки. К тому же коньяк и вина существуют не для того, чтобы их выливали! Назови мне хоть одного трезвенника и скажи, что выдающегося он сделал.

М а р и - Э л ь т с. Тошно мне.

К р и й с к. Выпей рюмочку коньяку.

М а р и - Э л ь т с. Разве это жизнь? Пьянство, безделье…

К р и й с к (зевает). Ну и жарища… хоть и впрямь кукурузу разводи. Ты спросила, когда он думает дать тебе развод? Пора уж.

М а р и - Э л ь т с. Оставь этот тон. Опротивела мне эта жизнь.

К р и й с к. Какой тон? Графиня… Чем плохая жизнь у тебя?.. Ходишь в шелках, в бархате… Почти всю зарплату отдаю тебе, а это немалые деньги! Ни в чем у тебя нет недостатка…

М а р и - Э л ь т с. Я ничего от тебя не требую.

К р и й с к. Может, тоскуешь по избе с закопченными стенами и потолком? Может, о мрачном калеке мечтаешь?

М а р и - Э л ь т с. Замолчи! Ты в самом деле подлый…

Пауза.

К р и й с к (тихо). Разреши налить тебе рюмочку? Нет? Ну, как знаешь… (Пьет.)

Звонит телефон.

(Берет телефонную трубку.) Крийск слушает… Да… Ждут? Ну и что? Жизнь состоит из ожидания… Напрасно, напрасно ждут. Я занят, готовлю проект решения… Да-да, очень важно!.. Нет, должен ехать в Таллин на совещание… Пусть приедут в другой раз… Что? Комиссионный товар?.. Сколько?.. Гм!.. Сейчас заскочу. Хорошо. (Кладет трубку, смотрит на часы.) Тьфу ты, черт, как поздно! (Тоном приказа.) Мари-Эльтс, быстро одевайся, поедем.

М а р и - Э л ь т с. Я не поеду.

К р и й с к. Через полчаса мы выезжаем. (Насвистывая, уходит.)

Мари-Эльтс расхаживает по комнате, убирает, настроение подавленное. К р и й с к  возвращается в верхней сорочке и брюках, повязывает галстук.

Опаздывать на совещание нельзя. Я исчезну на несколько минут, потом заеду за тобой и покатим! Так?

Мари-Эльтс молчит.

Почему ты молчишь?

М а р и - Э л ь т с. Что же мне говорить?..

К р и й с к. Все равно что! Хоть выругайся… Или скажи, как любящая жена, что-нибудь хорошее, нежное…

М а р и - Э л ь т с. Я тебе не жена.

К р и й с к. Оригинально! (С усмешкой.) Мне ты не жена, Кустасу Локку тоже больше не жена, — кто нее ты?

М а р и - Э л ь т с. Потаскуха!

К р и й с к. Что?

М а р и - Э л ь т с. Потаскуха, жалкая дрянь…

К р и й с к. Что это значит? Ты ведь живешь со мной!

М а р и - Э л ь т с. Вот потому я и дрянь.

К р и й с к. Мари-Эльтс! Я не разрешаю тебе говорить так. Человек, который живет со мной… Чем ты, проклятая женщина, приворожила меня? Кто ты? Бабочка, которая летит на огонек поярче? А… не все ли равно! Я хочу, чтобы и перед законом у нас все было в порядке. Кустас Локк должен дать развод.

М а р и - Э л ь т с. Наших отношений уже не исправишь.

К р и й с к. Перестань капризничать.

М а р и - Э л ь т с. Я не хочу второй раз страдать из-за тебя.

К р и й с к. Решила быть осторожной? Ничего, поженимся и…

М а р и - Э л ь т с. Я никогда не буду твоей женой.

К р и й с к. Третий на примете?

М а р и - Э л ь т с. Знаешь, Роланд, только Марике удерживает меня здесь.

К р и й с к. «Марике», «Марике»…

М а р и - Э л ь т с. Почему ты не любишь Марике?.. Глупец! Не похожа, видите ли, на него…

К р и й с к. Вот именно! Это оскорбительно. Все считают ее ребенком Кустаса Локка! А будь она похожа на меня… (Смотрит в зеркало.) Какое выразительное лицо!

М а р и - Э л ь т с. Распухшее от пьянства. Кто ты? Бюрократ? Да! Торгаш? Да! Тебе бы только продать да купить… Ты скоро станешь совсем бесчувственным. Чудовищем!

К р и й с к. Бесчувственные люди сильные. А чудовища? Они, вероятно, в какой-то степени интересны! Но извини, почему, собственно, ты меня оскорбляешь? Я не вор, не обманщик! Мне, к сожалению, некогда спорить. Одевайся скорее! (Берет пиджак, выходит.)

Слышится шум мотора. Мари-Эльтс нервно ходит по комнате, достает с полки старую книгу, едва слышно говорит что-то про ремонт тракторов и с горькой улыбкой бросает книгу на стол. Хватается руками за голову, берет порошок, но, бросив его, наливает рюмку коньяку, пьет, успокаивается. В открытых дверях появляется  К у с т а с  Л о к к. Он заметно постарел, опирается на палку. Мари-Эльтс наливает новую рюмку.

Л о к к (стучит о косяк). Здравствуй, Мари-Эльтс!

М а р и - Э л ь т с (оборачивается). Кустас?.. Ты! Здравствуй… (Ставит рюмку.) Я уже не ждала больше, перестала верить. (Задергивает занавеску, отделяющую нишу, говорит смущенно.) Ты пришел… Все так ужасно… Я не могла…

Л о к к (мрачно глядя на Мари-Эльтс). Когда ты позвонила… мне показалось, что тебе нужна помощь… Я ошибся?

М а р и - Э л ь т с. Я не знаю… Нет-нет, Кустас, ты не ошибся! Я не смела… Я так давно жду тебя, думала, придешь или позвонишь… А сегодня потеряла надежду.

Л о к к. Я видел его. Он обогнал меня на машине. На углу, где банк. Лицо такое злое! Я подумал, может быть, ты очень несчастна… Может, ты даже в беде…

М а р и - Э л ь т с. Тупик… Моя жизнь в тупике… Как это случилось? Тебя можно поздравить: слышала, что дела в «Победе социализма» идут хорошо.

Л о к к. Да, колхоз неплохой. Но разве тебе это интересно, Мари-Эльтс?

М а р и - Э л ь т с. Ты не поверишь, Кустас, я и сегодня читала о тебе. Я всегда ищу в газете: нет ли чего-нибудь про «Победу»?.. Раньше я читала все о Линнупетеской МТС, а теперь — о колхозе. Я так рада за тебя.

Л о к к. Дела могли бы идти много лучше.

М а р и - Э л ь т с. Говорят, люди довольны…

Л о к к. Да. А я?

М а р и - Э л ь т с. Что — ты?..

Л о к к. Неужели ты не понимаешь, Мари-Эльтс? Я жду тебя… Я старался забыть… Но после твоего звонка я не запираю дверей… Я даже крючок снял на входной двери…

М а р и - Э л ь т с. Зачем?

Л о к к. Чтоб случайно не запереть дверь. Думал: вдруг ты ночью вернешься, а я буду спать, не услышу… И ты еще подумаешь, что я не хочу открыть. (Пауза.) Почему я тебя так люблю? Почему?..

М а р и - Э л ь т с. Прежней жизни не вернуть, Кустас. (Пауза.) Кресло все еще стоит у окна?

Л о к к. Да. Все как при тебе и останется так до тех пор…

М а р и - Э л ь т с. Ты мог бы простить мне все?

Л о к к. Кто из нас не ошибается…

Пауза.

М а р и - Э л ь т с. Почему ты ушел в тот вечер?.. Почему не задержал меня силой? Может, все сейчас было бы иначе, Кустас. Я очень скоро пожалела…

Л о к к. А я, Мари-Эльтс, думал, что до конца жизни буду ненавидеть тебя… Я слишком любил тебя! Если бы ты только захотела вернуться… Забудем все, Мари-Эльтс!

М а р и - Э л ь т с. Не знаю… Отсюда я, конечно, уйду — завтра же уйду. Вернусь ли я домой?.. Боюсь, это повредит тебе. Колхозники, наверное, ненавидят меня… Пээтер ничего не спрашивал? Он-то камень не бросит… А вот Паю, Рийне… Как я была глупа…

Л о к к. Никто слова о тебе не сказал, люди быстро забывают. Куда же ты пойдешь?

М а р и - Э л ь т с. Сначала поживу у тетки в Халлакюла… потом видно будет…

Л о к к. В Халлакюла? Это недалеко от нас… Ты автобусом? Я выйду завтра на перекресток… встретить тебя.

М а р и - Э л ь т с. Приходи, Кустас! Но… ты даже не спросил, как поживает Марике.

Пауза.

Л о к к. Да… ребенок… Ну что с ней может случиться? Помнишь лесок на Канамяэ? Там мы строим сейчас…

М а р и - Э л ь т с (перебивает). Ты уклоняешься от ответа, Кустас. И ты тоже не любишь Марике?

Л о к к. И я «тоже»? А разве он…

М а р и - Э л ь т с. Это не важно. Но ты, Кустас? (После паузы.) Я знаю теперь, какое чувство бывает у преступника… Я зашла в тупик! Нет у меня больше дороги — ни назад, ни вперед.

Л о к к. Назад — есть.

М а р и - Э л ь т с. Я сама себе отвратительна. Скажи, Кустас, ты верил когда-нибудь, что я стану настоящим человеком?

Л о к к. Я верю и сейчас.

Слышно, как подъезжает машина.

М а р и - Э л ь т с. Это он!

Л о к к. Ну что ж… Я разговариваю со своей женой.

Входит  К р и й с к.

К р и й с к. Какая трогательная картина! Убежавший ягненок найден в логове волка целым и невредимым… Так я и думал! Увидел, что товарищ председатель колхоза гуляет перед банком, и решил: вернусь-ка пораньше, наши взаимоотношения все еще несколько запутанны. Моя жена… его жена!

М а р и - Э л ь т с. Ты еще выпил!

К р и й с к. Вы пришли взглянуть на моего ребенка?

Л о к к. Я пришел к своей жене и ее ребенку…

К р и й с к. Вот как?.. Отношения, во всяком случае, надо выяснить. Как вы полагаете, товарищ председатель колхоза, не пора ли упорядочить документацию вашей жены? Я хочу, чтобы она официально вышла за меня замуж!

М а р и - Э л ь т с. Роланд, прекрати этот разговор!

Л о к к. Я пойду, Мари-Эльтс. Значит, договорились?

К р и й с к. О чем?

М а р и - Э л ь т с. Да, да!

К р и й с к. Смею спросить: о чем это вы уславливались? Интересно… весьма интересно! (Идет к буфету, достает бутылку коньяку, наливает две рюмки.) Поговорим, Кустас Локк, по-мужски. Выпьем и обсудим это дело.

Л о к к. Собутыльников я выбираю себе сам.

К р и й с к. А я, как видите, не выбираю… Не пить сейчас не могу. У вас нервы покрепче моих. (Пьет.)

Л о к к. До свидания, Мари-Эльтс.

М а р и - Э л ь т с. До свидания…

Л о к к  уходит.

К р и й с к. Проснись! Бери пальто, и едем!

М а р и - Э л ь т с. Когда ты вернешься?

К р и й с к. Не «ты», а «мы»! Ночью или утром.

М а р и - Э л ь т с. Ты пьян, я не поеду с тобой.

К р и й с к. Ну и что, если пьян. Я езжу, как молодой бог… Чем дольше ты будешь копаться, тем быстрее придется ехать.

М а р и - Э л ь т с. Я не хочу, Роланд!

К р и й с к. Говорю тебе, Мари-Эльтс: если ты сейчас не наденешь пальто, буду еще пить, и все равно ты поедешь со мной.

М а р и - Э л ь т с. Я не хочу…

К р и й с к (наливает полную рюмку). А Локку я еще покажу… С меня хватит! Я сегодня же дам всем понять, кто отец Марике! Сверну Локку шею! Понимаешь?

М а р и - Э л ь т с. Ты не смеешь! Он не сделал тебе ничего плохого!

К р и й с к. Я все-таки сверну ему шею.

М а р и - Э л ь т с. Я предупреждаю тебя, Роланд! Я не позволю!

К р и й с к. Долго он не продержится. Гарантирую — при моих-то связях! Мари-Эльтс, слушай, в последний раз говорю: ты едешь со мной в Таллин. Я не оставлю тебя. Этот тип, будь он проклят, снова придет сюда. Как ни удивительно, но ты его жена. Закон не поддержит меня… Ну, подожди, скоро он у меня попрыгает! Что уставилась, как дикая кошка?.. (Приносит пальто и набрасывает его на Мари-Эльтс.) Идем. Скорее, радость и мука моя!

М а р и - Э л ь т с (с какой-то отчаянной, злой веселостью). Хорошо… (Ставит на стол две рюмки.) Налей и мне… Твое здоровье!

Пьют.

(Поет с отчаянной и злой веселостью.)

Налей еще!

К р и й с к (наливает). Вот она, прежняя Мари-Эльтс! Моя куколка… (Наливает и себе.) Твое здоровье!

Пьют.

Поцелуй меня, крошка.

М а р и - Э л ь т с (сухо). Оставь. Я пойду в сад проститься с Марике.

Оба уходят. Звонит телефон.

К р и й с к (вбегает, берет трубку). Да, квартира Крийска… Да… да! Скажите: товарищ Крийск уже полчаса назад выехал в Таллин и поспеет вовремя… (Кладет трубку, спешит к буфету, выпивает рюмку коньяку и быстро выбегает из комнаты.)

Картина седьмая

День спустя. Контора колхоза «Победа социализма». Чувствуется во всем порядок.

У стола сидит за счетами  П э э т е р, тихо напевает без слов. Входит  Р и й н е.

П э э т е р. Здравствуй.

Р и й н е. Отстань…

П э э т е р. Кто наступил тебе на мозоль?

Р и й н е (садится за свой стол, спиной к Пээтеру). Ты. Только ты!

П э э т е р. Почему ты ссоришься со мной? От Локка попало?..

Р и й н е. А разве можно жить с тобой в мире? С тех пор как твои трактористы стали сеять… (Машет рукой.) Эх, да что говорить!

П э э т е р. Ну зачем ты сердишься, дорогая Рийне?

Р и й н е. Не «дорогая Рийне», а «товарищ Метс» — запомни это раз и навсегда! И ссорюсь я с тобой только из-за работы и в рабочее время.

П э э т е р. То-то я замечаю, что у тебя ненормированный рабочий день… Ну, что я опять не сделал?

Р и й н е. Наоборот, сделал, но плохо… Силосные траншеи на Канамяэ.

П э э т е р. Что их, языком вылизывать для тебя, что ли? Лучший тракторист там работал.

Р и й н е. Лучший болтун! Обвалившиеся ямы, а не траншеи. Где я их приказала прорыть? А вы? Не приму эту работу.

П э э т е р. Примешь! Локк ничего не сказал. Он по каждому пустяку не ворчит. Хотел рассказать тебе новость, да ты такая колючая… Сегодня приезжает… угадай кто?

Р и й н е. Не интересуюсь…

П э э т е р. Мари-Эльтс.

Р и й н е (оборачивается). Что ты болтаешь?.. Кто тебе сказал?

П э э т е р. Тебе же неинтересно…

Р и й н е. Сейчас чернильницей запущу! Миленький Пээтер, кто тебе сказал? Пошутили, верно, а ты и поверил…

П э э т е р. Локк сказал.

Р и й н е. Значит, помирились? Подумать только! Это все-таки здорово, не правда ли, Пээтер?

П э э т е р. Я бы ее не принял.

Входит  П а ю.

Р и й н е. У тебя нет сердца!

П а ю. Привет спорщикам!

П э э т е р. Вопрос серьезный. К Локку возвращается жена. Он ей все грехи, как по акту, списывает. Ты, Паю, инструктор райкома. Скажи: правильно это?

Р и й н е. Пээтер!

П а ю. Не знаю. Если очень любишь, многое прощаешь.

Р и й н е. Учись, Пээтер!

П э э т е р. Нет, я бы Мари-Эльтс не простил.

П а ю. Мари-Эльтс — нет, ну а, предположим, у тебя жена, которую ты очень любишь, ну, например… Рийне… и вот она…

П э э т е р. Рийне от меня не сбежала бы.

П а ю. А если бы я позвал?.. Как вы думаете, дорогая Рийне?

Р и й н е. Я бы сбежала от вас обоих!

В дверях появляется  Л о к к.

П а ю. К кому?

Р и й н е. Не скажу… Может быть, к Кустасу Локку — у него чудесное, чуть старомодное сердце. Таких не часто встретишь.

Л о к к. Очень приятно слышать. Здорово, Паю! (Оборачивается.) Не было бы дождя…

П э э т е р. До прихода Паю на погоду нельзя было жаловаться… (Идет к двери.) А сейчас духота. Быть после обеда грозе.

Л о к к (декламирует).

Какой-то поэт написал — не помню кто… А ведь это здорово: когда на небе соберутся тяжелые тучи, засверкают молнии, все загудит, и на сухую землю упадут первые крупные капли… Хорошо! Ох как нужен сейчас дождь! (Деловым тоном.) Я вижу, у тебя уж и акты готовы, Пээтер?

П э э т е р. Да. Прочитай, подпиши и поставь печать.

Л о к к. Прежде пройдем к Канамязскому хлеву. Разве это траншеи? Мое старомодное сердце возмущено! Где были твои глаза, Рийне? Прорыли не там, где надо. Так вот, Пээтер, твоего тракториста надо наказать.

П э э т е р. Не накажешь. Он выполнял мое указание.

Л о к к (сердито смотрит на Пээтера, потом тихо говорит). Помнишь, Пээтер, лето три года тому назад?

П э э т е р. Три года назад? Да… ты взял меня на работу в МТС. Это было в линнупетеском магазине. Верно?

Л о к к. Верно, Пээтер, верно!

П э э т е р. Еще Мари-Эльтс за меня просила. Она… (Смущенно замолкает.)

Л о к к. Ну?.. Что — она? Она не желала тебе зла… Да, жизнь не стоит на месте! Помню того Пээтера — стоял он передо мной, робкий, смущенный, и просил взять его в МТС. А сегодня Пээтер, бригадир трактористов, обрушивается на меня: «Не накажешь. Я приказал!» Защищать своих людей надо, это правильно. Но покрывать лодыря — это уж никуда не годится. Да и не лишне с председателем посоветоваться. Может, я немного поопытнее, во всяком случае, старше. Пойдем — сам взглянешь и, я уверен, заставишь переделать… Пошли?

П э э т е р (тихо). Пошли.

Л о к к. Так-то, Рийне. Если кто меня спросит, скажи — сейчас вернется. (Смотрит на часы.) Я быстро. Мне еще надо встретить двенадцатичасовой автобус. Ты, Паю, надолго к нам? Мне хотелось кое о чем поговорить с тобой.

П а ю. С сегодняшнего дня я в отпуске.

Л о к к  понимающе улыбается, уходит. П э э т е р, мрачно глядя на Паю и Рийне, следует за Локком. Пауза.

Р и й н е. Он сегодня встречает Мари-Эльтс… Он, кажется, счастлив!

П а ю. Если бы исполнились две мои сокровенные мечты… Подумайте, Рийне, — только две!

Р и й н е. Только две?

П а ю. Да. Первая — попасть на факультет журналистики.

Р и й н е. А вторая?

П а ю. Рийне…

Р и й н е. Да?

П а ю. Давно ли мы знакомы с вами?

Р и й н е. Года два.

П а ю. Два года, три месяца и пять дней. На вас был зеленый платок с красными цветами, а…

Р и й н е. Что вы хотите сказать этим?

П а ю. А мы все еще на «вы»… Медленно у меня все получается.

Р и й н е. Медленно… Знаете, дорогой товарищ Паю, я скажу вам честно: у нас с вами никогда ничего не получится.

П а ю. Пээтер?

Р и й н е. Нет.

П а ю. Кто?

Р и й н е. Я не знаю, кто он, где он… Если когда-нибудь встречусь с ним, познакомлю и вас! Знаете, дорогой Паю…

П а ю. Повторите это слово!

Р и й н е. Вы счастливый человек, Паю. Да-да! Вы смотрите на жизнь легко. Я не умею так.

П а ю. Рийне. Ну скажите хоть, что вы еще подумаете, как в старину девушки, когда они вежливо отказывали парням.

Входит  П и х л а к. Вид у него серьезный, насупленный.

П и х л а к. Здравствуйте. А где Локк?

Р и й н е. Он сейчас вернется.

П и х л а к. Как его настроение?

П а ю (удивленно). Хорошее!

Р и й н е. Отличное. Даже стихи какие-то читал… (Тихо.) Сегодня возвращается Мари-Эльтс.

П и х л а к (в недоумении смотрит на Рийне). Мари-Эльтс?.. Разве… (Идет к телефону.) Машинно-тракторную станцию! Да? Кто?.. Говорит Пихлак. Моя жена не звонила? Если позвонит, скажите, что я в конторе «Победы». Буду ждать звонка… Благодарю. (Кладет трубку. К Паю.) Отпуск здесь проведешь?

П а ю. Не думаю. Какой мне смысл здесь оставаться?.. А что? Хотите куда-нибудь послать?

П и х л а к. Нет, сейчас ты нужен здесь.

Р и й н е. Товарищ Пихлак…

П и х л а к. Да?

Р и й н е. У меня как-то тревожно на сердце… Вы какой-то странный сегодня. Случилось что-нибудь?

П и х л а к. Да.

П а ю. С кем?

Звонит телефон.

П и х л а к (берет трубку). Колхоз «Победа»… Да, Май, это я… Значит, правда?.. Откуда ты звонишь?.. От Вилья?.. Что, что она хотела?.. Кустасу? Конечно, Май, возьми ее с собой… Приезжай сейчас же! Нет, я еще не… (Вешает трубку.) Случилось большое несчастье. Вчера жена Локка Мари-Эльтс погибла в автомобильной катастрофе…

П а ю. Как?

П и х л а к. Мне позвонил Вилья. Машина на очень большой скорости врезалась в каменную ограду. Роланд Крийск убит на месте. Мари-Эльтс умерла по пути в больницу…

Р и й н е. Мари-Эльтс умерла?.. Бедный Локк… такое несчастье…

П и х л а к (смотрит в окно). Локк идет. Как сказать ему?..

Р и й н е. Он так страдал, когда Мари-Эльтс ушла, все ждал ее…

П а ю. Любовь…

П и х л а к. Да, любовь… Последние слова Мари-Эльтс были о нем и о Марике.

Входит  Л о к к.

Л о к к. Пихлак? Здравствуй!.. Что с тобой, Рийне? На тебе лица нет.

Р и й н е. Ничего… Ничего. Душно просто.

Л о к к (выглядывает в окно). Душно. Да! Вон как заволакивает. Иду на Канамяэ, на шоссе клубы пыли, в небе стая ворон… И летят они как-то странно, боком, а то и хвостом вперед… Кружатся. Я сперва не понял. Оказывается, вихрь их закружил, не устоять было проклятым перед ветром. Так и летели от Канамяэ и Тээлыпе. Стою в высокой ржи, смотрю на ворон и думаю: вот и мои мрачные мысли, закружились — и нет их. Теперь жизнь войдет в колею… Верно ведь, Рийне?

Р и й н е. Конечно…

Л о к к (смотрит на часы). Сколько на твоих, Пихлак?

П и х л а к (смотрит). Половина двенадцатого.

Л о к к. Угадай, куда я сейчас иду? Ни за что не угадаешь…

П и х л а к (подавлен, но Локк этого не замечает). Я хочу поговорить с тобой, Кустас.

Л о к к. После!

П и х л а к (подходит к Локку, берет его за плечо). Ты сильный.

Л о к к. Слабым никогда не считали.

П и х л а к. Тебе можно сразу сказать…

Л о к к. Что? Скажи, если надо.

П и х л а к. Не жди Мари-Эльтс.

Л о к к. Дала знать, что не приедет?

П и х л а к. Мари-Эльтс погибла вчера. В автомобильной катастрофе.

Л о к к. Что ты сказал?!. Мари-Эльтс… Ты понимаешь, что ты сказал?!.

П и х л а к. Кустас, это так.

Л о к к. Лжешь! (Хочет оттолкнуть Пихлака, смотрит на Рийне и на Паю.) Он же врет? Ведь правда, врет? Скажите, что это ложь.

П и х л а к. Кустас… успокойся.

Л о к к. Этого не может быть!.. Мари-Эльтс умерла?.. Не может быть… Она придет… она обещала! (Хочет идти, Пихлак удерживает его.) Пусти меня!.. Я не останусь здесь… пусти…

П и х л а к. Успокойся, Кустас! Куда ты пойдешь? Ведь у тебя же дочка… Марике! Подумай о ней.

Л о к к. Что?.. У меня дочка?.. У меня?..

П и х л а к. Конечно! Успокойся же. Ты должен воспитать Марике, сделать из нее настоящего человека! Это последняя воля Мари-Эльтс.

Л о к к. Я… Марике…

Входит  П э э т е р.

П э э т е р (весело). Председатель, траншеи выроют там, где положено. Подпиши-ка быстренько акты. Надо сразу же отправить их в МТС. (Кладет акты на стол.)

Л о к к (подходит к столу, берет ручку). Пээтер… у меня дочь. Ее зовут Марике Локк… Ты ее знаешь?

П э э т е р. Знаю, председатель. Я недавно видел ее вместе с Мари-Эльтс… Она очень красивая — вылитая мать! Подпиши, тороплюсь.

Л о к к. Ее зовут Марике Локк, верно?

П и х л а к. Конечно, Кустас… Она скоро будет здесь!

Л о к к. И она останется здесь… моя дочка, моя Марике!

П э э т е р. Подпиши же, председатель. Надо работать, время-то идет.

Л о к к. Да, время идет… Жизнь требует своего… (Подписывает акты.) Надо работать…

З а н а в е с.

1956