— Хризанта, у тебя острое зрение… Там, на той стороне панели, какой-то брюнет смотрит на наш балкон, — сказал барон стоявшей у окна принцессе.

— Где? я никого не вижу.

— Вот, вот — смотри, он подошел к ювелирному магазину, у окна которого стоить дама с белым зонтиком.

— Ага! вижу, только мне его лица не разобрать.

— Ростом и фигурой он что-то мне напоминает Ямато, который нас недавно обогнал, когда мы ехали в Булонский лес.

Хризанта прищурила глаза и стала следить за Ямато.

Тот снова взглянул на балкон.

— Ямато… конечно, он, — воскликнула Хризанта. — Но что он тут делает?

— Кажется, он следит за нами.

— Очень может быть…

— Мы, значит, в осадном положении. Но я сейчас тоже приму свои меры…

С этими словами барон сел за письменный стол и принялся писать.

Хризанта продолжала поодаль от окна следить за тем, что делает Ямато.

— Ну, вот и готово, — сказал барон, запечатывая конверт. — Я сейчас написал моему другу Канецкому. Он храбрый малый и сумеет нас освободить из осады.

Барон позвонил.

— Рассыльного!

Появился рассыльный.

— Вы этого господина сейчас найдете у Пайяра. Он, наверно, еще там. Если же нет, то пройдите в улицу Кадег, дом 17, номер 75, где живет его дама.

— Будет исполнено, — сказал комиссионер, удаляясь.

— Смотри, смотри, — крикнула Хризанта барону, — к Ямато по-дошли еще два японца.

Барон взглянул в окно и заметил, что Ямато отдавал какие-то таинственные приказания одному из японцев, указывая на большой подъезд гостиницы с улицы Риволи. Тот почтительно наклонил голову и перешел через улицу. Тогда Ямато, указав глазами на балкон, что-то сказал другому японцу, а сам, повернув за угол улицы Кастильон, исчез.

Написав письмо Канецкому и отправив его по назначению, барон свободно вздохнул.

— Теперь будем ждать, что скажет Канецкий. Это — опытный человек. Он наверно выручит нас…

— Кто мог указать послу наше убежище? — удивленно спросила Хризанта.

— Кто? Полиция, кто же больше!

— Что им от меня надо? — с грустью воскликнула Хризанта.

— Как что? Разве ты не слышала, что сам микадо и маркиз Ито высказывают тебе соболезнование? Ясно, как Божий день, что ваш посол уже испросил всякие инструкции, а к тому же письмо твоего брата к послу…

Хризанта грустно поникла головой.

— Как все это печально… и так скоро… и моя встреча… и мое счастье с тобою… быть может, смерть или разлука.

— Ты не печалься, дорогая! Покуда я жив — ты будешь со мною. Только смерть может нас разлучить.

— Ах, дорогой! — воскликнула Хризанта. — Когда ты говоришь, я тебе вполне верю, но… меня мучают тяжелые предчувствия… я сама не понимаю, отчего так сильно бьется мое сердце и грустно становится на душе.

— Это нервы… Успокойся, милая. Лучше приляг, отдохни. Тебе так нужен отдых.

Барон взял Хризанту за руку и повел ее к дивану.

— Вот так, дорогая, ляг, усни! — сказал барон, поправляя подушку.

Хризанта действительно была сильно утомлена. Она притихла, как птичка перед бурей.

Барон на цыпочках вышел из-за драпировки и сел на балкон.

Но вскоре громкий стук прервал его размышления.

Он вскочил и, крикнув на пути: «Войдите!» — направился к двери.

— А! Эдмунд, здравствуй, дай тебя обнять, — пьяным голосом прохрипел Канецкий, запирая за собою дверь.

— Не кричи, пожалуйста, тут спят! — указывая глазами на драпировку, сказал барон.

— Прости, не знал, — шепотом проговорил Канецкий.

Барон взял Канецкого под руку и повел его на балкон.

— Рассказывай, дружище, — начал Канецкий, — что случилось?

Барон рассказал Канецкому, в чем дело.

— Видишь, тут напротив стоял японский шпион, теперь его что-то не видно.

— Где? — спросил Канецкий.

— Да вот, у ювелира… тут, тут, перед нами.

Никого из японцев не было видно. Они как в воду канули.

— Знаешь, Эдмунд, — сказал Канецкий после некоторого размышления, — было бы недурно перебраться ко мне на квартиру! Там ты будешь в полной безопасности.

Барон обнял Канецкого.

— Я никогда не сомневался в твоей дружбе. Но, как ты думаешь, когда лучше перебраться к тебе?

— Рано утром, часов в шесть или в семь.

— Отлично!

Не желая стеснять барона, Канецкий еще раз обнял своего друга и тихонько удалился.