Мэдди закрыла за собой дверь денника и натянула на руки перчатки. Она выбежала из сарая почти бегом, подобрав юбки. Мэдди не была уверена, что ей удалось исцелить лошадь, но животное определенно выглядело более резвым. Настолько, что решив проверить повязку на ноге, она едва не получила по голове копытом.
Мэдди поспешила пересечь влажную от росы лужайку. Остановившись возле боковой двери отеля, она перевела дыхание, а затем бесшумно скользнула внутрь.
— Мисс Саттер?
Мэдди замерла.
— Филипп, — сказала она. — Ты напугал меня.
Он подошел к ней, обдав сильным запахом коньяка.
— Я просто хотела подышать свежим воздухом, — сказала она, обхватывая себя за плечи.
Он взглянул в сторону двери.
— Одна?
Она кивнула.
— Если бы ты была моей, я бы никогда не отпускал тебя, — простые слова обезоруживали. Как и искренность в его глазах.
— Филипп…
— Прости меня, — он улыбнулся, покачав головой. — Я слишком много выпил.
Он поцеловал ее руку в перчатке.
— Спокойной ночи.
Филипп ушел, без сомнения, смущенный своей прямотой. Мэдди почувствовала себя виноватой, хотя не была уверена, почему. Она не сделала ничего, чтобы поощрить намерения Филиппа. Это была не ее вина. Он надеялся на большее, но большего она ему дать не могла. И хотя ей было жаль этого милого молодого человека, она не могла растрачивать драгоценное время, думая о нем. Джейс ждал.
Было уже за полночь, и Мэдди опаздывала. Ее тело гудело от возбуждения, предвкушая скорую встречу. Но сначала ей нужно было сменить грязные туфли.
Как же она ненавидела врать Джейсу. Она так хотела рассказать ему свой секрет, и сегодня была близка к этому, как никогда. В его объятиях — в волшебстве того момента — казалось таким правильным поделиться с ним тем, чем она не могла поделиться больше ни с кем. Она почти убедила себя, что он поймет. Что он сохранит ее тайну, и, возможно, поможет ей разобраться в этом даре. Он ведь так хорошо разбирался в самых разных вещах.
Но он не мог помочь ей. И он будет презирать ее за ее дар. Что бы он ни чувствовал сейчас, это чувство умрет верной и страшной смертью после откровения.
Когда Мэдди добралась до своей комнаты, Джейс стоял прямо за дверью.
— Где тебя носило? Я ждал здесь двадцать минут.
Его сердитый тон огорошил ее.
— Меня задержал Филипп внизу.
Джейс нахмурился.
— Скорее. Заходи, пока нас никто не увидел.
Он почти заставил ее войти в комнату.
— Что-то случилось?
— Надо поговорить, — сказал Джейс, тихо закрывая за ними дверь.
Комната в сравнении с холлом казалась темной. Лунный свет лужей разлился на полу. На кровати.
— Поговорить? — бросив шаль на стул, Мэдди медленно приблизилась. Она не собиралась тратить время на разговоры. — Я надеялась на большее, чем просто поговорить.
Она улыбнулась, обняв его за шею. В мгновение ока напряженные плечи Джейса расслабились, и его реакция только усилила ее возбуждение. Тени и лунный свет танцевали на его красивом лице.
— Вообще-то, я предпочитаю, чтобы мы вообще не разговаривали.
— Мэдди…
— Джейс, — она почти мурлыкала, гладя его по мягким волосам.
Джейс потянулся к ее ладоням и убрал их, заставив Мэдди опустить руки по бокам.
— Мы должны поговорить.
Она вздохнула, сдавшись.
— Что такое?
Он поджал губы, потом открыл рот, но ничего не сказал. Она закатила глаза, с нетерпением ожидая, пока он подберет слова.
— Джейс?
— Думаю, тебе стоит покинуть Мисти Лейк.
Она моргнула, сомневаясь, что услышала все правильно.
— Ты заслуживаешь гораздо большего, чем… — он махнул рукой между ними. — Это.
Ее сердце упало.
— Ты заслуживаешь того, с кем сможешь начать новую жизнь. Кого-то, кто в состоянии забрать тебя отсюда.
Она сузила глаза, покачав головой.
— Что ты хочешь сказать?
— Филипп.
Мэдди замерла, не в силах сказать и слова. Не в силах дышать. Прошли мгновения, прежде чем она смогла заговорить:
— Ты предлагаешь мне окрутить Филиппа? — ее собственный голос звучал странно. Мэдди отвернулась, сжав руки, чтобы они не дрожали.
— Просто послушай, что я хочу сказать.
Она закрыла глаза. Пульс яростно стучал в висках.
— Филипп может забрать тебя из Мисти Лейк. Подумай об этом, Мэдди. Целая новая жизнь в Бостоне, где люди не отравлены всей этой ерундой и слухами, которые преследуют тебя здесь.
— Филипп? — повторила Мэдди, обернувшись к нему. — Ты говоришь мне выйти замуж за Филиппа?
— Он любит тебя. Это видно.
Она смотрела на него, едва удерживаясь на ногах. Обжигающие слезы огнем жгли горло. Мэдди тяжело проглотила их, чуть не задохнувшись. Ей и так было тяжело думать о том, что их с Джейсом время заканчивается, но это — его холодные слова о том, что ей следует просто найти себе другого мужчину, были намного хуже, чем все, что она представляла. Ей хотелось умереть на месте.
— А что насчет тебя?
Его плечи упали.
— Ты мне нравишься. Надеюсь, ты это знаешь. То, что произошло между нами, было по моей вине, и я не могу вернуть это обратно. Но я хочу только лучшего для тебя.
Мэдди подавила горький смех. Она была дурой, когда решила, что чувства Джейса к ней могут однажды стать чем-то большим, чем странное сочетание похоти и жалости.
Она подняла дрожащий подбородок, ее грудь болела от рыданий, которые она была полна решимости сдержать.
— Ты забываешь о дедушке.
— Тебе не стоит волноваться. Я буду присматривать за ним. Я обещаю тебе. Он будет рад узнать, что о тебе хорошо заботятся в Бостоне. И ты бы знала, что здесь о нем тоже хорошо заботятся.
— Как обычно, ты для всего придумал разумное решение.
— Мэдди…
— Я ценю твои планы относительно моего будущего, но я сама решу, что лучше для меня, — она ударила себя кулаком в грудь. — Я буду решать. Не ты. — Мэдди сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я не одна из твоих пациентов, доктор Меррик. Ты ничего не знаешь о том, что лучше для меня. Ты не знаешь даже, что лучше для тебя самого.
— И что это значит?
— Это значит, что ты трус, — она выпрямила спину, ненавидя Джейса всей душой. — Возможно, когда-нибудь ты найдешь в себе смелость выйти из-за щита здравого смысла, за которым прячешься. Пока ты не поймешь, что логика и наука не определяют все на свете, ты не сможешь жить по-настоящему. — Она с отвращением покачала головой. — Спокойной ночи.
Джейс ошеломленно смотрел на нее.
— Спокойной ночи, — повторила Мэдди.
Он повернулся и вышел за дверь.
* * *
На следующее утро Мэдди проснулась с головной болью. Она плакала до утра, пока бесконечная ночь не ушла в рассвет, и теперь хотела только натянуть на голову одеяло и исчезнуть.
Джейс не хотел ее видеть. Она закрыла глаза, но не могла заставить себя забыть его лицо.
Глубоко вдохнув, Мэдди открыла глаза и уставилась на потолок прекрасного гостиничного номера. Потом взглянула в большое окно, на яркий веселый день.
Потерев виски, сосчитала до десяти, и это упражнение успокоило ее и помогло очистить голову. Выходные почти закончились, и она переживет это. Она переживет свое разбитое сердце. Она пережила кое-что гораздо хуже.
Отшвырнув одеяло в сторону, Мэдди вскочила. Она переживет этот чертов день, а потом больше никогда не посмотрит на Джейса Меррика.
Несмотря на ярость, сердце ее сжималось. Она уже по нему скучала.
От мучительного осознания собственной вины было не легче. Она уцепилась за Джейса с самого начала. Она соблазнила его. Он пытался предупредить ее, что не хотел, чтобы Мэдди сделала то, что, как он знал, было бы ужасной ошибкой.
Мэдди выхватила свое платье подружки невесты из высокого шкафа и бросила на кровать, ненавидя сам его вид. Умываясь, причесываясь и одеваясь, она немного отвлеклась от мыслей от Джейсе.
Мэдди поспешила по коридору в комнату Амелии. На время, отмахнувшись от мыслей о Джейсе, она сумела даже улыбаться, помогая подруге одеться.
Амелия прекрасно выглядела в своем шелковом платье. Ее рыжие волосы были красиво уложены под флердоранжем8.
Церемония прошла как в тумане. Амелия выглядела сияющей невестой, Лестер выглядел счастливым женихом, а Джейс не произнес ни слова. Мэдди плакала вместе со всеми, хотя большинство ее слез были слезами сожаления о самой себе. Пара отправлялась в медовый месяц к Ниагарскому водопаду сразу после церемонии, и Мэдди не могла дождаться момента, когда поедет домой.
Она была на свадьбе и выполнила то, что обещала Амелии. Больше она ничего не была никому должна. Она скучала по дедушке. Она хотела укрыться в безопасности своего дома — своей комнаты. Вдали от Джейса. Вдали от мужчины, которого она любила.
Мэдди взглянула на него краем глаза, затем вытерла слезы и стала снова махать молодоженам. Ликующая пара только что села в коляску, которая унесет их в новую жизнь, где они будут жить долго и счастливо.
Несмотря на то, что она не сказала это вслух, эти три слова заставили ее рыдать сильнее. Стоя среди толпы, Мэдди чувствовала себя такой одинокой. Экипаж выкатился на дорогу, все выкрикивали пожелания, поздравления, желали счастливого пути. Коляска исчезла за углом, и успокоившаяся толпа начала расходиться.
Филипп заметил Мэдди и кивнул ей. Мэдди улыбнулась, быстро отводя взгляд. У нее сейчас не было сил разбираться с Филиппом. Она застыла, заметив, что пастор Хогл и Даниэль стоят поодаль, рядом с лошадью, которую мистер Белден вывел из конюшни. Они вдруг обратили свое внимание на Мэдди, и дрожь надвигающейся гибели поползла по ее позвоночнику.
Враждебный взгляд пастора Хогла пронзил ее. Он указал пальцем на Мэдди.
— Вот!
Она вздрогнула, сердце заколотилось.
Толпа разошлась, когда пастор Хогл направился к ней. Гравий хрустел под каждым гневным шагом.
— Посмотрите, что она наделала!
Джейс сделал шаг вперед.
— Что происходит?
Пастор Хогл указал на лошадь.
— Она исцелила это животное!
— Я видела ее! — завопила Гертруда. — Я видела, как она тайком выходила из конюшни прошлой ночью. Люсинда и Долли тоже видели ее!
— Мы видели. Мы видели ее! — рыдала Люсинда.
Грудь пастора вздымалась, пока девушки оглашали свои обвинения.
— Вы сами сказали, доктор, что лошадь придется усыпить. Что вы можете сказать сейчас?
Джейс покачал головой.
— Что это нападение на мою невесту совершенно нелепо.
Пастор Хогл повернулся к собравшимся, обращаясь к ним, словно к прихожанам со своей кафедры. Огонь ярости горел в его голосе.
— Мы все знаем, что она сделала с моей племянницей, — он указал на Долли, которая опустила глаза. — Она наложила на нее руки, и мы все увидели результат.
Мэдди покачала головой.
— Это был несчастный случай!
Пастор Хогл повернулся к ней лицом.
— Еще один несчастный случай, вызванный вами!
Мэдди замерла, когда толпа надвинулась на нее.
— Это полная чушь! — Джейс подошел к пастору, сжав кулаки. — И это клевета. Она не приближалась к лошади.
— О, да, она приближалась к лошади! — крикнула Гертруда. — Только посмотрите на эти туфли! — Гертруда подняла пару испачканных ботинок, которые она, должно быть, стащила из комнаты Мэдди. — Они наверняка были в конюшне.
Мэдди ослабела, она не могла сдвинуться с места.
— Вы забрали ее туфли? — Джейс недоверчиво уставился на Гертруду. — Боже правый, это зашло достаточно далеко.
Он повернулся к Мэдди.
— Давай, пойдем отсюда.
— Выйди и признайся в своих поступках! — закричал пастор Хогл Мэдди. — Признайся в своих злодеяниях!
Страх сжал ее сердце. Она не могла пошевелиться. Ее взгляд метался над десятками потрясенных и ожидающих лиц.
— Мэдди, пойдем, — Джейс обнял ее, как будто это могло помочь. Но его защита была бесполезна. Ничто не могло ее защитить.
Мэдди покачала головой, паника лишила ее способности мыслить.
— Я…
— Мисс Саттер!
Все повернулись к несущемуся по дорожке всаднику. Пыль и гравий взметнулись из-под копыт, когда всадник остановил лошадь.
— Мисс Саттер!
Мэдди вытянула шею, прислушиваясь к знакомому голосу. Гил спрыгнул с коня и двинулся к ней через толпу.
Напряженная тишина растянулась до бесконечности. Сердце Мэдди лихорадочно билось — теперь уже от страха.
— Отойдите в сторону, — рыжеволосый запыхавшийся Гил отпихнул пастора Хогла.
Мрачное выражение на лице Гила превратило кровь Мэдди в лед. Джейс ухватил ее за руку, помогая устоять на ногах, и она сжала его пальцы, нуждаясь в поддержке.
— Что случилось, Гил? — прохрипела она. — Что случилось?
Гил глубоко вздохнул, боль исказила его лицо.
— Идемте же скорее, мисс Саттер, — сказал он. — Ваш дедушка.