Кто хочет обратно в Россию?
Пять сценариев — Больше не империя — Единое экономическое пространство в качестве модели реинтеграции — Таможенный союз вступает в силу — Украина нуждается и в Востоке, и в Западе
Для будущего развития России существует пять грубых сценариев. Первый — все останется, как есть. Постсоветское пространство изведает собственную динамику с постоянным чередованием демократического и авторитарного управления. На длительное время оно останется подверженным кризисам и притягивающему воздействию со стороны ЕС и Китая. Влияние России на «осколки» своей бывшей империи ослабеет. Стране придется затрачивать все свои силы для достижения стабильности (вероятность — 35 %). Второй сценарий: Украина, Беларусь, Молдова и страны Южного Кавказа станут составляющей Запада, одна часть Средней Азии подпадет под контроль Китая, другая присоединится к Среднему Востоку. Россия будет предоставлена сама себе и на годы вперед останется поставщиком сырья и энергоносителей для стран Евросоюза и Азии. По своему геополитическому значению она будет примерно равноценна Бразилии в Латинской Америке (вероятность — 25 %). Третий сценарий: России удастся — с помощью рычагов энергетической сверхдержавы — частично восстановить зону своего влияния в рамках «славянского союза» с Украиной и Беларусью или «евразийского союза» с Казахстаном. В этом случае Россия останется серьезным конкурентом Запада, что, впрочем, не исключает стратегического партнерства между ними (вероятность — 25 %). Четвертый вариант: Россия совершит прорыв к демократии, вместе с западными республиками бывшего Советского Союза примкнет к сформированной Евросоюзом и НАТО Европе и приобретет в ней вес, который сегодня имеют Франция или Великобритания (вероятность — 10 %). Пятый, экстремальный, сценарий развала на 20 минигосударств означал бы, что Россия уйдёт из мировой истории (вероятность — 5 %). Этот сценарий настолько же неправдоподобен, как и утопическая мечта русских националистов о возрождении Советского Союза.
Большинство аналитиков верит в осуществление первого сценария. ЕС уверен, что по сравнению с авторитарной российской моделью власти он обладает более привлекательной системой, которая в будущем может «затянуть» всех его восточных соседей. Российская политическая система, базирующаяся на специфическом национально-государственном мышлении, мало привлекательна для других стран. Интеграция России, если ей суждено осуществиться, будет протекать лишь в русле прагматических экономических интересов или произойдет перед лицом большой внешней угрозы. Между тем, бывшие союзные республики ведут экономическое сотрудничество с другими экономическими блоками Европы и Азии. Угроза расширения НАТО на Восток больше не является консолидирующим фактором для создания образа врага, так как многие постсоветские государства уже давно лелеют надежду на вступление в НАТО, которое, по их представлению, распахнет им двери на Запад. Для новых независимых стран экономический гигант Китай сегодня больше не является пугалом, скорее, наоборот. Образ врага ассоциируется с исламским экстремизмом, от которого Россия не может защититься даже на собственной территории — Северном Кавказе, не говоря уже о защите других стран.
Будучи империей, Россия постоянно завоёвывала и потом занималась миссионерской деятельностью в присоединенных к ней регионах. Сейчас в вопросах демократии она сама вынуждена принимать миссионерскую помощь Запада. Для расположенных на европейском континенте бывших советских республик притягательная сила ЕС и НАТО слишком сильна, чтобы приходилось рассчитывать на возникновение противоположной тенденции — интеграции с Россией. Кто получит большее влияние на Кавказе — Россия или Запад, зависит от того, кто будет контролировать энергетические транзитные маршруты. Среднюю Азию сегодня можно сравнить со свободно парящим небесным телом, которое вот-вот будет притянуто какой-нибудь неподвижной звездой — Россией, Китаем или Средним Востоком. Русский язык, как средство общения между разными народами, теряет свое значение. В государствах Средней Азии и Южного Кавказа новое поколение подрастает без знания русского языка.
Согласно второму сценарию ЕС выдворит Россию из ее бывшей сферы влияния. До того, как появилась стратегия восточного партнерства ЕС, Запад посильно поддерживал прозападные бывшие советские республики — Грузию, Украину, Азербайджан и Молдавию, которые объединились в организацию ГУАМ (названа по начальным буквам стран-участниц). ГУАМ должен был стать форумом для взаимного содействия стран друг другу в деле скорейшей интеграции в западные структуры. Однако от ГУАМ регулярно отваливались буквы, так как некоторые страны-участницы снова переориентировались на Россию. После войны в Грузии организация ГУАМ как таковая прекратила свое существование.
В данный момент попытки Запада привязать к себе такие страны, как Украина или Беларусь, и одновременно создать российским кругам помехи на бывшем советском пространстве не приносят особого успеха и скорее: свидетельствуют об их беспомощности. Поэтому современные реалии заставляют внимательнее присмотреться к сценарию 3. В тени финансового кризиса России удалось снова укрепить свои зоны влияния в «ближнем зарубежье» — на территории бывшего Советского Союза, развалившегося в 1991 году. Москва отложила весомые части своих валютных и золотых резервов на послекризисный период и надеется, что в будущем сможет скупать энергетические системы и другие стратегические промышленные отрасли у своих соседей. Запад ничего не предпринял против этого, так как был слишком занят решением собственных проблем. Потенциал дальнейшего расширения ЕС из-за финансового кризиса кажется исчерпанным. Западноевропейские налогоплательщики не могут бесконечно раскошеливаться на спасение разваливающихся экономических систем на восточных окраинах ЕС. Ни США, ни ЕС на сегодняшний день не обладают свободными ресурсами, чтобы подставить плечо таким государствам с «буксующими» переходными экономическими процессами, как Украина и Беларусь. Кроме того, после серии переворотов в странах Северной Африки Евросоюз может несколько дистанцироваться от своей амбициозной восточной стратегии партнерства и развернуться в сторону гораздо более насущной стратегии в регионе Южного Средиземноморья. Едва ли можно вообразить, что Россия в короткие сроки дорастет до равноценного соперника ЕС. Однако процесс реинтеграции, основанный на интегрированном энергетическом комплексе, вполне вероятен. После провала попыток СНГ создать привлекательный противовес модели Евросоюза на Востоке Москва продвигает теперь идею «единого экономического пространства», ядром которого должен стать Таможенный союз. Это не катастрофа, возможно, подобный процесс соответствует исторической нормальности. Страны, расположенные между Россией и ЕС, не желают всю жизнь просидеть в приемной в ожидании милости. В тот момент, когда они поймут, что вступление их в ЕС в ближайшее время иллюзорно и остается только на уровне обещаний, они вполне могут подумать над предложением вступить в «Евразийский Экономический Союз».
Таможенный союз является тестом для будущей реинтеграции. После финансового кризиса мировая экономика разбивается на новые региональные экономические блоки. Россия не желает оставаться в стороне. С 2011 года Таможенный союз объединяет три проявляющих готовность к интеграции страны — Россию, Казахстан и Беларусь. Он предлагает беспрепятственный доступ к рынку, таможенные пошлины взимаются только на внешних границах, в общем пространстве товары свободно передвигаются. Украина тоже приглашена. Рождение Таможенного союза было нелегким делом. Сначала Запад предостерегал страны от объединения, поскольку оно исключило бы их членство в ВТО. Даже в России по этому поводу существовали разногласия между сторонниками сближения с Западом и сторонниками реинтеграции в СНГ о том, должна ли Москва сфокусировать свое внимание на Таможенном союзе или сначала интегрироваться в ВТО. Таможенный союз не ввел единую цену на энергию, на которую очень рассчитывала Беларусь. Цель этого объединения также сдерживание потоков дешевых товаров из Китая. По словам генерального секретаря Таможенного союза, в нем будет доминировать рубль и русский язык как официальный, а его центр расположится в Москве. Типичное для России притеснение соседей могло бы снова отпугнуть остальных кандидатов на реинтеграцию. Москве необходима страна — весомый партнер, с которым она могла бы вступить в интеграционный проект на равноправных началах — наподобие модели «немецко-французского мотора» в ЕС. Варианты — Казахстан и Украина.
Один из самых известных олигархов Украины — Виктор Пинчук. В свои 50 лет он типичный победитель непрозрачной приватизации 90-х годов, заложившей фундамент его миллиардного состояния. Стальной магнат и крупнейший производитель трубопроводов в Украине еще до «оранжевой» революции вступил на путь меценатства. Сегодня он стоит в одном ряду со знаменитыми филантропами Биллом Гейтсом и Джорджем Соросом. Пинчук спонсирует концерты, распределяет университетские стипендии, борется со СПИДом. Он поддерживает известный Музей современного искусства в Киеве. В 2004 году он основал Форум «Ялтинская европейская стратегия» (Yalta European Strategy, YES), ориентированный на интеграцию Украины в Евросоюз. В месте его проведения, бывшем царском дворце Ливадия в Крыму, где в 1945 году состоялась Ялтинская конференция, от великих мира сего нет отбоя. Для бывшего директора МВФ Доминика Стросс-Кана YES стал самым интересным форумом в Восточной Европе. На фоне, напоминающем лыжный курорт Давос, Пинчук собирает своих сподвижников, чтобы найти для Украины новую стратегию.
На долю ЕС, России и других стран мира приходится по 30 % украинской внешней торговли. Она успешно вступила в ВТО и получила торговые преференции от ЕС и стран-участниц ВТО. Теперь она должна вступить в Таможенный союз, чтобы получать из России дешевый газ. Однако таким образом будут нарушены правила ВТО. Проблема, перед которой оказалась Украина, не только техническая, но и политическая. При вступлении в Таможенный союз ей грозит сокращение до 60 % объемов внешней торговли с другими государствами. Россия заманивает Украину в новую модель реинтеграции не только льготной ценой на газ, но также идеей создания общего рынка сельскохозяйственных продуктов — того, в чем Евросоюз отказывает Киеву. Пинчук предлагает взвесить все аргументы и разработать план, каким образом Украина может заключить ассоциативное соглашение с ЕС и одновременно с «Единым Экономическим Пространством». Киев не хочет ставить точку в западной интеграции, но также не желает вечно ссориться с Россией. Большинство украинского населения хотело бы войти в Европу, но при этом сохранить тесные отношения с Россией. После того, как лидеры «оранжевой» революции испортили отношения с Россией, должно последовать примирение.
Добрососедство России и ЕС: увенчается ли оно успехом?
Поражение «оранжевых» — Украина в объятиях России — Лукашенко попадает в переплёт — Президенты переориентируются — Территориальные конфликты угрожают энергетической безопасности
Вступление Украины в «единое экономическое пространство» стояло на повестке дня еше до «оранжевой» революции. Однако «оранжевое руководство» хотело с помощью разжигания конфликта с Россией и провозглашения Украины прифронтовой линией защиты «свободного Запада» от «неоимпериалистической России» вызвать у НАТО и ЕС потребность в ее обороне, чтобы побыстрее пришвартоваться к Западу. Вместо того, чтобы использовать эйфорию после успешной «оранжевой» революции для улучшения правовой системы и рыночной экономики, президент Виктор Ющенко принялся за создание украинского национального государства, отрицая всё русское. Он использовал украинскую монополию на поставки российского газа на Запад для шантажа Москвы. В конце концов, «оранжевая» революция потерпела поражение из-за внутренней борьбы за власть, неспособности реформировать экономику и непреодолимой энергетической зависимости от России. Украина принадлежала к числу тех европейских стран, которых финансовый кризис задел особенно тяжело. В отличие от России, у Украины не было спасительного круга в форме многомиллиардного резервного фонда. Киев выделил значительную часть дефицитного государственного бюджета на социальные нужды населения, потеряв из-за этого доверие МВФ. В 2009 году страна имела долги на сумму в 32 миллиарда долларов США и не могла больше платить за российский газ. Премьер-министр Тимошенко выторговала у Москвы компромисс, после чего Ющенко обвинил ее в государственной измене. Можно считать чудом, что в эти дни Украина не объявила банкротство и не превратилась во вторую Грецию. В 2010 году Ющенко не был переизбран на новый президентский срок, во втором туре выборов против прозападной Тимошенко выступил и победил восточный украинец Виктор Янукович. Сразу после этого новоиспеченный президент радикально развернул внешнеполитический курс. Украина официально отказалась от вступления в НАТО и продлила срок дислокации российского Черноморского флота в Крыму еще на четверть века. Киев гарантировал беспрепятственный транзит российского газа через украинскую территорию. За это Украина снова получила скидки на газ. Путин назвал политическую цену, которую должна была заплатить Украина за возвращение к российским энергетическим субсидиям, — вступление в «Единое Экономическое Пространство».
Раньше Запад испытывал страх перед вновь усиливающейся Россией, что и явилось существенной причинной того, почему он так интенсивно взялся за Украину. Теперь Запад молчал, так как был рад, что газ из России беспрепятственно проходил через Украину в Западную Европу, и Москва больше не чувствовала угрозы со стороны НАТО. То, что Янукович немедленно изменил Конституцию и снова усилил президентскую власть, до того ослабленную в угоду Раде, понравилось Западу так же мало, как и создание на Украине вертикали власти наподобие путинской. Все же ввиду геополитического значения Украины Запад прекрасно понимал желание Киева через 5 лет хаоса, наконец, достичь внутренней стабильности. МВФ перевел Киеву последний транш 16-миллиардного кредита, который был обещан предшествующему «оранжевому правительству», но не был окончательно выплачен. В свою очередь Киев выполнил строгие требования экономии, выдвинутые МВФ, и начал предпринимать реформаторские шаги. И поглядите-ка, Украина более или менее выстояла во время экономического кризиса. В 2009 году промышленное производство сократилась на 40 % — в 2010 году ВВП вырос на 20 % по сравнению с предыдущим годом, одновременно государственный бюджет получил на 44 % больше средств. Украина перестала быть «трудным ребенком» Европы. UEFA окончательно дал зеленый свет для проведения чемпионата Европы по футболу 2012 года.
Поэтому неудивительно, что газовый спор между Москвой и Минском оставил Запад равнодушным. Белорусский автократ Александр Лукашенко также пошатнулся от финансового кризиса. За 16 лет ему более или менее удалось ввести в Беларуси симбиоз государственной плановой и рыночной экономики. В двухчасовой беседе он поведал интервьюеру из Берлина преимущества своего консервативного социализма: социальное устройство в исправности, государство серьезно относится к вопросам социального обеспечения, нет жадных: олигархов, почти нет безработицы. Все же в 2009 году Лукашенко, как и все остальные, во время финансового кризиса попадает в бедственное положение. Денег в некапиталистической Беларуси не было. Он стоял перед муками выбора, кого привлечь к последующей приватизации собственной экономики — западных или российских инвесторов? Это решение могло затронуть основы его власти. Поэтому Лукашенко затеял опасную игру. Он провоцировал русских, почти разрушив Таможенный союз. Самодержец самоуверенно заявлял, что больше не нуждается в российской нефти, так как он нашел замену в Венесуэле. Доведенный до белого каления президент Медведев отреагировал жестко и, нарушив все общепринятые дипломатические правила, лично стал критиковать Лукашенко. В российской прессе одна за другой публиковались обличительные статьи против «диктатора» Лукашенко. Белорусский президент в ответ на это кинулся в объятия ЕС, пригласил западных экономических боссов, пообещал с этих пор проводить демократические выборы и превратить Беларусь в правовое государство. К президентским выборам были допущены многие кандидаты от оппозиции, что умиротворило Запад. В качестве жеста доброй воли он освободил из тюрем политических заключенных, благодаря этому добившись отмены западных санкций.
Ведущие политики Евросоюза с любопытством двинулись в Минск, чтобы увидеть положение дел собственными глазами. Кое-кто пришел к опрометчивому заключению, что Беларусь вполне созрела до настоящего кандидата для вступления в ЕС. Якобы были хорошие шансы вырвать Минск из «объятий» Москвы. Но потом, в вечер выборов, в декабре 2010 года, все стало как прежде. Преимущество Лукашенко было огромным, по утверждению многих, благодаря массовой фальсификации результатов выборов. Разочарованная оппозиция с протестами вышла на улицу. Когда демонстранты приблизились к дому правительства и некоторые активисты призывали к штурму здания, Лукашенко почуял опасность «управляемой извне революции» и послал полицию на насильственный разгон протестующих. Лидеров оппозиции избили, арестовали и обвинили в разжигании розни. Попытка свалить Лукашенко провалилась. Белорусская оппозиция просто не имела таких лидеров, как в свое время Россия в лице Ельцина и Украина в лице Ющенко. Реальной альтернативой Лукашенко мог стать, собственно, только кандидат из самой системы.
Запад был в ужасе: только что во Франкфурте состоялся большой немецко-белорусский экономический конгресс и были подписаны многочисленные договора сотрудничества — и тут такая незадача. Запад опять ввёл санкции против Лукашенко. Однако тот снова взял политических заключенных, при ближайшей возможности собираясь «обменять» их на отмену западных санкций.
Всего через несколько дней после кровавых президентских выборов в Беларуси Таможенный союз вступил в силу. Неожиданно Москва и Минск договорились по всем спорным пунктам. У России не было альтернативы Лукашенко, так как все оппозиционные кандидаты еще дальше отдалили бы Беларусь от Москвы. Для российских военных Беларусь стала буфером от НАТО. Лукашенко разыграл этот козырь против Москвы. Повышение цен на поставки российской нефти в Беларусь, из-за чего велись горячие споры, было отменено. Россия пошла на уступки и снова поймала Беларусь в сети своей политики реинтеграции.
Ориентация стран постсоветского пространства зависит от субъективных представлений, вырабатываемых господствующими элитами у власти. Смена одного президента на другого в каждой отдельной стране может развернуть внешнюю политику на 180 градусов. Яркие примеры этого — Украина и Молдова. Об изменении курса Киева только что говорилось. Пока в Молдове у власти были коммунисты, Кишинев вел дружескую политику по отношению к России. В 2010 году место у руля заняло прозападное руководство, и отношения между обеими странами драматически ухудшились. В таких обстоятельствах точный прогноз, в каком направлении движется постсоветское пространство, невозможен. В 2015 году, к примеру, Януковича может снова сместить Тимошенко, тогда Украина опять переметнется на сторону Запада. Беларусь без Лукашенко точно так же способна найти убежище на Западе. Драматические перемены когда-нибудь произойдут и в Средней Азии. Президенты — выходцы из советского прошлого, после своего выбывания могут быть заменены совершенно другими политиками. Правда, там прозападные фигуры менее вероятны, скорее можно ожидать исламские силы или вовсе китайских вассалов.
Россия почти не имеет влияния на Южном Кавказе. Грузия практически является союзником США и после 5-дневной войны 2008 года вышла из состава СНГ. Со всех сторон обхаживаемый из-за своих обширных энергоресурсов Азербайджан между делом стал достаточно силен, чтобы вести независимую политику по отношению к России и Западу. На Южном Кавказе царят два территориальных конфликта. Грузия в результате военного нападения на Россию потеряла две своих мятежных провинции — Абхазию и Южную Осетию. Эти автономии скорее всего обречены десятилетиями жить в том же статусе, что и Северный Кипр, который уже 40 лет существует «де факто», однако «де юре» признается только Турцией. Снова выжать Россию из Абхазии и Южной Осетии точно не относится к приоритетным задачам западной политики.
Во втором случае — конфликте в Нагорном Карабахе — вопросы безопасности энергоснабжения кажутся причиной желания США, ЕС и Россия оставить этот территориальный конфликт в замороженном состоянии. Ожесточенные споры между Арменией и Азербайджаном, претендующим на обладание Нагорным Карабахом, не утихают. По старому международному праву Карабах однозначно принадлежит Азербайджану, у которого его 20 лет назад насильственно отобрала Армении. Однако по новому истолкованию международного права, согласно которому право народа на самоопределение может быть поставлено выше территориального суверенитета государства (пример — Косово), Армения получает в руки весомый аргумент. Резня армянского меньшинства, произошедшая в Азербайджане в последние дни существования Советского Союза, привела к тому, что оно больше не хочет жить в азербайджанском государстве и видит своей защитницей именно Армению.
Новый «шелковый путь» или одностороннее движение в Китай?
Кто блокирует южно-кавказский коридор? — Кто добывает полезные ископаемые в Каспийском море ? — Торговля как на базаре — США как покровитель — ЕС как сторонний наблюдатель
С одной стороны, Запад и Россия заботятся о стабильности на Южном Кавказе. Россия видит в Азербайджане стратегического партнера по международному газовому бизнесу. В то же время Южный Кавказ является для России важным коридором в Иран. По новой железной дороге российские товары должны доставляться к Индийскому океану. Армения — военный союзник России, и Москва не имела бы ничего против, если бы в будущем газопроводы из Азербайджана в Турцию проходили не только по территории Грузии, но и через Армению. Запад, со своей стороны, так же не собирается игнорировать Армению. Когда оба заклятых исторических врага — Турция и Армения в 2010 году начали совещаться по поводу открытия своих границ, повеяло свежим западным ветром. Армения, изолированная со всех сторон, получила бы доступ в ЕС через Турцию, а Запад через Анкару мог бы укрепить свое влияние на Южном Кавказе. Однако жесткое требование Армении, выдвинутое по отношению к Турции, сделать официальное признание вины за 100-летней давности геноцид, завел все переговоры в тупик. Азербайджан не согласится с потерей Нагорного Карабаха. Если потерянный в войне против Армении регион не будет возвращен с помощью переговоров, Баку угрожает военным ударом. Годами Азербайджан инвестировал львиную долю своих доходов от экспорта нефти и газа в собственное вооружение. Для Запада — это ужасный сценарий, так как именно через Южный Кавказ должен проводиться столь важный для энергоснабжения газопровод «Набукко». Возникла бы серьёзная угроза энергетической безопасности Запада. Без стабилизации Южного Кавказа Запад также не сможет проложить современный Шелковый путь в Среднюю Азию.
Томас Кунце, руководитель офиса фонда имени Конрада Аденауэра в Узбекистане, уверенно и элегантно ведет свой внедорожник по пыльным улицам Ташкента. Он с удовольствием везет своих прибывших из далекого Берлина гостей на обед. Стоит конец октября, но еще можно сидеть на улице в маленьком дворике с плещущимся фонтаном. Разумеется, Кунце заказывает плов — национальное блюдо этой страны — сочное мясо, приготовленное с красноватым рисом. Это любимый ресторан Йошки Фишера — утверждает хозяин.
Здесь будет «высиживаться» план газопровода «Набукко». Фишер, как известно, лоббирует этот проект. Сразу же после обеда все идут на конференцию с участием дочери президента страны. Около 100 человек, в основном молодых узбеков, с нарастающим волнением следят за тем, как руководительница нового внешнеполитического «мозгового центра» Гульнара Каримова отстаивает свою позицию в рамках дискуссии о политическом будущем Средней Азии с немецкими экспертами.
Хотя Средняя Азия территориально не расположена между Россией и ЕС, она все равно является яблоком раздора. Там, на территории величиной с ЕС, живут 53 миллиона человек. Средняя Азия по большей части состоит из пустынь и непригодна для жизни. Пять среднеазиатских стран: Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан — после неожиданного обретения независимости в 1991 году стали самостоятельными функционирующими государствами. Это не было само собой разумеющимся, потому что, в отличие от Южного Кавказа, здесь не существовало традиций национальной государственности, и Средняя Азия, окруженная Каспийским морем, высокими горами, Китаем, исламским экстремизмом и Россией, не имела выхода на мировые рынки. С одной стороны, этот регион всегда был периферией, а с другой, по этой территории проходил знаменитый Шелковый путь, просуществовавший вплоть до открытия морского пути в Индию, который вытеснил его и стер Среднюю Азию с карты мира на целых 500 лет. В эпоху колонизации две мировые империи — Великобритания и царская Россия — вели спор за доминирующее положение в этом средоточии трех мировых культур. Вскоре после развала царской России в 1917 году Средняя Азия получила шанс политически интегрироваться в возродившийся после колониального времени Средний Восток, но большевики не уступили это бесценное мусульманское сокровище. Только после Второй мировой войны было по-настоящему оценено стратегическое значение Средней Азии для энергоснабжения. Советский Союз признал ископаемые энергетические запасы Каспийского моря стратегическими резервами и не стал добывать их. Поэтому длительное время не существовало трубопроводов для транспортировки нефти и газа из Средней Азии. После развала СССР Запад поразился изобилию энергоресурсов и сырья в Каспийском регионе и тотчас нацелился на гигантские резервуары сырья. При этом он угодил в конфронтацию с Москвой, рассматривавшей каспийские ресурсы как свою собственность.
Среднеазиатские государства остро конкурируют между собой — за доминирующее положение, кредиты, энергоресурсы и воду. Конфликтный потенциал здесь выше, чем на Балканах. Государственные границы базируются на искусственном разделении времен СССР. Движимый дьявольским планом Сталин протянул их произвольно через этнические поселения: ведь тогда любая попытка высвобождения из СССР должна была вызвать кровавые конфликты в различных этнических группах. Долина Фергана, расположенная в точке пересечения трех стран — Узбекистана, Киргизии и Таджикистана, считается самым взрывоопасным треугольником мира.
Будущее среднеазиатского региона пока неизвестно. Российское влияние однозначно сокращается, но, все равно, пока остается самым сильным по сравнению с другими внешними игроками. Элиты власти Средней Азии все еще в большинстве своем имеют советское прошлое и поддерживают политические связи с Москвой. В экстремальном случае среднеазиатские лидеры могут рассчитывать на реальные гарантии безопасности и защиту своих режимов только от России. Правда, в 2009 году российская энергетическая гегемония там закончилась, когда местные производители за экспорт своего газа затребовали у Москвы плату в соответствии с мировыми ценами. Россия уступила, чтобы по меньшей мере таким образом еще некоторое время сохранять влияние в этом регионе. Но для этого Москва должна сильно постараться и создать там пророссийски настроенную новую элиту.
К Западу элиты Средней Азии сохраняют противоречивое отношение. Инвестиции и трансфер технологий приветствуются, но не допускаются вмешательства во внутренние дела. Политики Средней Азии опасаются переноса демократических тенденций из Запада в свой регион. Они постоянно указывают своим западным партнерам на опасность исламизма, но в ответ должны терпеть упреки, что их борьба против исламистского терроризма — лишь предлог для узаконивания их авторитарного режима. Тем не менее, присутствие Запада было желанно в регионе — как противовес России. Благодаря такой двойственной игре на интересах великих держав страны Средней Азии укрепили свои политические позиции и пожинают плоды с обеих сторон. В конце концов, такая дипломатия стала привычной составной частью их стратегии выживания.
Средняя Азия, на протяжении десятилетий бывшая изолированными задворками Советского Союза, в одночасье превратилась в арену борьбы сегодняшних мировых и региональных сил. Сначала Турция попыталась ее «отуречить». Но для этого у нее не хватило сил. Юные среднеазиатские государства не нуждались в новом «старшем брате». Затем Иран заявил свои претензии на ведущую роль в региональном сотрудничестве с новыми государствами, имеющими выход к Каспийскому морю. Иран опасался за свой статус соуправляющего столь стратегически важными резервами газовых и нефтяных запасов в Каспийском регионе, который раньше Тегеран делил только с Россией. Между тем,единственная оставшаяся сверхдержава мира — США, расположив свои концерны на западном и восточном побережье Каспийского моря, определяла географический ход торговли энергоносителями. Потребовалось 15 лет на то, чтобы США удалось разрушить российскую монополию на трубопроводы на Южном Кавказе, и нефть нашла свой путь на западный рынок через Грузию и Турцию. Америка проводила в регионе Каспийского моря классическую политику диктата и сдерживания своих геополитических соперников — России, Китая и Ирана. Из своего опорного пункта — Средней Азии США дополнительно контролируют теперь пограничные области между Индией и Пакистаном.
Западные политики заявляют, что во время продолжающейся вот уже 10 лет афганской войны НАТО на Гиндукуше защищало Запад и его ценности от исламистов и террористов. Средняя Азия извлекает пользу из западной «защитной войны», так как до того, как Международные силы содействия безопасности (ISAF) после терактов 11 сентября 2001 года вошли в Афганистан, до зубов вооруженные исламисты Аль-Каиды, возможно, готовились к военному вторжению в Среднюю Азию. Исламистские террористические группы в 1999 и 2004 годах совершали кровавые нападения в Узбекистане, в Таджикистане исламисты добились для себя мест в правительстве, а Туркменистан вёл в 2001 году с Талибаном переговоры о пакте о ненападении. Распространение исламизма по Средней Азии могло повлечь за собой радикализацию 13 миллионов российских мусульман. Недолго думая, Россия открыла перед Западом ворота в Среднюю Азию, чтобы он вытеснил Талибан и АльКаиду из Афганистана. До 11 сентября Кремль и сам подумывал о нанесении целенаправленных воздушных ударов по Талибану. Но для этого Москве не хватило ни военной силы, ни политической воли. В 2001 году американцы вместо России стали оборонительной силой против исламизма в Средней Азии.
Взгляд Запада на Среднюю Азию полон критики и обеспокоенности, потому что ни одна из среднеазиатских стран-наследниц советской империи не обрела демократии со свободной рыночной экономикой. Для Запада среднеазиатские государства не стали партнерами с общими ценностями, максимум — союзниками по безопасности. Изначально разработанные ЕС в 90-е годы технические проекты сотрудничества в области транспортных и энергетических структур снова были приостановлены. У европейцев создалось неприятное впечатление, что их среднеазиатские партнеры хотят исключительно денег. Западные фирмы там постоянно подвергались обману и надувательству. Потом, в 2006 году, случилась русско-украинская газовая война, и ЕС понял, что для своей энергобезопасности он должен искать альтернативы и диверсифицировать ввоз энергоносителей. Взгляд европейцев поневоле снова обратился к Средней Азии.
Реинтеграция или распад?
Смеющийся третий — Революция без «эффекта домино» — В плену полумесяца — Великий евразиец — Кого защищает ОДКБ?
Хотя европейские политики неустанно подчеркивают, что разработанная в 2007 году с помощью немецкого полит-дизайна среднеазиатская стратегия ЕС не является стратегией для заполучения энергии, это не соответствует действительности. Среднеазиатская стратегия Запада расчищает путь для осуществления планов строительства газопровода «Набукко». От реализации этого проекта также в большой мере зависит, станет ли ЕС важным игроком в Средней Азии или снова должен будет «сняться с места». ЕС реанимировал уже преданные забвению проекты создания инфраструктуры «TRASECA» и «INOGATE» и попытался создать для европейских концернов стимулы для инвестирования в разработку сырьевых запасов Средней Азии. Евросоюз даже хотел стать посредником в споре за водные ресурсы и по образцу «Союза Угля и Стали» в послевоенной Европе разработать план водного союза для Средней Азии. Неудивительно, что эта стратегия, так же как и последовавшее за ней «восточное партнерство», рассматривалась Москвой как инструмент сдерживания влияния России.
Почему в среднеазиатской стратегии отсутствует ясное признание сотрудничества с Россией? Ведь ЕС и так вела в Средней Азии запутанную политику. Национальные энергетические предприятия конкурировали за заключение договоров о сотрудничестве, своя рубаха была для фирм ближе к телу, чем поиск утопического общеевропейского сближения интересов. По мнению директора «Дойче банка» в восточной Европе Петера Тильса, жадный до энергоносителей Китай давно перегнал своих российских, американских и европейских соперников в Средней Азии. Китайская торговля со Средней Азией за последние 10 лет увеличилась в 10 раз, а российская — только удвоилась. По объемам Китай и Россия находятся примерно на одном уровне. Пекин выделяет огромные кредиты среднеазиатским правительствам, которые выплачиваются в виде поставок газа. За пять миллиардов долларов была создана транспортная инфраструктура Казахстана, ориентированная на восточное направление, то есть на Китай. Базары в среднеазиатских городах ломятся от китайских товаров. Китайцы воспринимаются там как цунами, как рок, которого государства не могут избежать. Китай настолько силен, что среднеазиатские страны вынуждены < идти с ним договариваться.:
По мнению военно-политического общества, положение в Средней Азии требует продления дислокации немецких войск в Афганистане. Хотя «мягкий» вариант среднеазиатской стратегии Евросоюза был выбран правильно (по сравнению с «жесткой» американской стратегией сдерживания соперников в регионе), возникают сомнения в отношении того, не станет ли ЕС еще одним опоздавшим игроком в этом регионе. Между тем, русские и китайцы воздвигают гидроплотины и газопроводы. Одним из главных элементов своей дипломатии в Средней Азии ЕС должен сделать стимулирование внешне-экономической активности собственных предприятий.
Германия как раз этим и занимается — на примере открывающегося Туркменистана, до сих пор самой изолированной страны Средней Азии. Ашхабад ищет возможности для диверсификации своего энергетического экспорта, чтобы не быть зависимым лишь от России и Китая. Туркменистан является вторым по величине поставщиком газа на Востоке. Ему срочно необходима новая инфраструктура и, прежде всего, современный аэропорт. Страна годами считалась «сталинистской диктатурой», сейчас же там регулярно приземляются самолеты с политиками и бизнесменами с Запада. Даже президент комиссии ЕС побывал здесь в 2010 году.
В 2005 году в Средней Азии произошли два восстания, одно из которых, как ни парадоксально, случилось в самой либеральной среднеазиатской стране — Киргизии. Здесь «Тюльпановая революция» точно так же смела старый режим, как народное движение изгнало тунисского диктатора Бен Али в пустыню. Запад рассматривал этот процесс как продолжение цветных революций в Грузии и Украине. Почти в это же время начались волнения в узбекском Андижане, жестоко подавленные государственной властью. Это не было народным восстанием, как в Киргизии или позже в Северной Африке, однако Евросоюз осудил бойню и сначала ввёл жесткие санкции против Ташкента, которые, правда, сразу же отменил, так как Узбекистан был необходим ему в качестве базового лагеря для снабжения контингента НАТО в афганской войне.
В 2010 году в нестабильной Киргизии разразилось второе массовое восстание — на этот раз против клики нового президента. Нищета, дискриминация меньшинств и социальная несправедливость вывели людей на улицы. Произошло новое свержение президента и — что гораздо хуже — этнические погромы узбекских меньшинств. При этом применялись автоматы Калашникова. Предложения Запада в рамках миротворческой миссии ОБСЕ послать в Киргизию силы безопасности изначально были приняты временным правительством в Бишкеке, но затем быстро отклонены. ЕС попытался применить партнерскую стратегию, но остался лишь сторонним наблюдателем конфликта. Киргизии, которая в 90-е годы превозносилась как единственная демократия в Средней Азии, угрожал раскол на севере и юге, что могло дестабилизировать весь регион. Удивляет, что такая воинствующая террористическая организация, как «Исламское движение Узбекистана», не использовала переворот в Киргизии ради достижения своей цели — установления халифата в Средней Азии. Очевидно, международное движение «Джихад» было еще слишком занято борьбой против Запада в Афганистане. По мнению экспертов, третья революция в Киргизии будет носить исламистский характер.
Возможным сценарием будущего Средней Азии является интеграция в Средний Восток. Но для этого, однако, необходимы глубокие изменения в менталитете господствующих элит, отчуждение от советского наследства. Такой поворот, вероятно, может разрушить унаследованный из советской эры высокий уровень образования в этих странах. 20 лет назад он был гораздо выше, чем образовательные стандарты в Индии, Иране и арабских государствах. Из экономических соображений такие страны, как Казахстан и Туркменистан, вполне могут сблизиться с арабскими государствами ОПЕК. Пессимисты предполагают, что слияние Средней Азии с регионом Среднего Востока если и возможно, то только посредством радикальной исламизации. Сегодняшняя относительная стабильность Средней Азии в этом случае может сильно пошатнуться.
Политические обозреватели задаются вопросом, могут ли массовые волнения и демократические революции в арабском мире перекинуться и на Среднюю Азию? Существуют очевидные параллели. В Средней Азии за прошедшие после развала Советского Союза 20 лет выросло новое поколение, без воспоминаний о коммунизме, которое теоретически способно выдвинуть политические требования, подобные требованиям арабской молодежи. Первым опасность почувствовал умный казахстанский глава государства Назарбаев. Он пресек попытку своего парламента провозгласить его президентом пожизненно и предпочел дать возможность народу самому выбрать его на последний президентский срок. Таким образом, он выбил почву из-под ног у всех потенциальных противников его правительства на последующие годы и узаконил своё правление. Назарбаев также явился истинным основателем Евразийского экономического союза — более или менее удачного проекта реинтеграции на территории бывшего Советского Союза, в котором бы доминировала Россия. Любопытно, что речь шла не о создании региональной экономической реинтеграции со среднеазиатскими соседями, а скорее об идее создания огромной зоны свободной торговли совместно с Россией, государством, с которым его страна связана самой длинной обшей государственной границей в мире (почти 7000 километров). Во время финансового кризиса Назарбаев выдвинул идею общей евразийской валюты — «евраза». Позже он сыграл роль крестного отца в процессе создания единого экономического пространства, которое в 2012 году станет реальностью.
Казахстан и Россия совместно продвигают реинтеграцию в постсоветском пространстве, как когда-то Германия и Франция заложили фундамент ЕС. Дополнительно Москва лихорадочно работала над тем, чтобы вовлечь Украину в общий проект. Мысль была заманчивой: единое экономическое пространство вместе с ЕС должно было создать зону свободной торговли, и тогда произошло бы идеальное объединение Европы с Евразией. Назарбаев не использовал шанс своего казахского председательства в ОБСЕ в 2010 году, чтобы разбудить эту международную организацию из непробудного сна. Она была создана с целью объединения евро-атлантического и евразийского пространства по-новому. ОБСЕ должна была созреть для наиболее эффективного решения существующих территориальных конфликтов на постсоветском пространстве. Однако Запад ограничил радиус её действия вопросами продвижения демократии в государства-преемники Советского Союза. Но постепенно новые независимые государства за 20 лет пресытились отношениями учитель-ученик. Они хотели поднять престиж ОБСЕ, но им в этом везде мешали западные государства, не желающие создавать конкуренцию НАТО.
До этих пор надо было преодолеть еще некоторые преграды. География, как известно, это судьба, и такая страна, как Казахстан, не могла просто вырваться из своего среднеазиатского контекста, хотя и являлась законным носителем евразийской идеи. Другой член единого экономического пространства, белорус Лукашенко, предложил создать Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) для защиты государств-участников от революций извне. Должна ли была ОДКБ использоваться в качестве щита от так называемых цветных революций? Едва ли, так как в киргизском кризисе эта организация продемонстрировала скорее свое бессилие. Скорее ОБСЕ, в котором доминируют западные государства, смог бы выступить в роли миротворца.
ОДКБ имела множество недостатков построения. Во-первых, отдельные государства-участники попытались выторговать у США особые условия для размещения военных баз на своей территории. За использование этих баз Вашингтон платил арендную плату, которая во много раз превосходила вносимую Москвой плату за космодром в казахском Байконуре. Во-вторых, Россия оснащала своих военных союзников оружием из устаревших арсеналов, что не особенно укрепило оборонительные силы. В-третьих, Москва не смогла уговорить своих союзников признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Все же Россия нуждалась в ОДКБ, чтобы сохранить независимость от Китая в Средней Азии. Сегодня эта группа не внушает страха ни Китаю, ни исламистам. Так же и НАТО не хочет повышать престиж ОДКБ посредством подписания с ней пакта о сотрудничестве. Будущее южного фланга бывшей российской империи остается туманным.