Так и произошло. В течение двух лет Толемей пытался найти Андерса и Бормана, но интерес его постепенно угас. Через шесть месяцев после успешного завершения «Миссии Ловелл», как окрестила этот полет пресса, Толемей взял длительный отпуск. А потом тихо уволился — по личным причинам.

Сотрудники попросили Ричарда Переговорить с молодым ученым. Терять такое дарование было просто преступно.

Но Ричард понимал, что лучше и не пытаться удержать его.

Есть люди, не способные выдержать исполнение собственной мечты. Толемей принадлежал к их числу.

Но и для людей, умеющих переносить подобное состояние — таких, как Ричард, — тоже наступают тяжелые времена. Никто еще не говорил ему, что успех — большой личный успех — может стать причиной стресса.

Ричард всегда полагал, что понимает это. В конце концов, он сумел стать одним из самых богатых людей мира. Но что такое финансовые удачи? Вехи на пути к подлинной цели — к возвращению «Аполлона-8».

Эта цель не достигнута.

Оставшиеся в ПАО-С инженеры довели до конца разработки Толемея и ничего не нашли. Безрезультатными остались исследования, проводившиеся другими методами. Борман и Андерс затерялись навсегда.

Ричард уже собирался уволить весь коллектив и нанять новый, когда ему позвонил по телефону посол Китая в Соединенных Штатах.

— Мистер Джохансен, — проговорил он на безупречном английском, — мы располагаем некоторой информацией, которой готовы поделиться с вами.

* * *

Советники рекомендовали ему организовать встречу через правительственные органы, поскольку общение с представителем страны, которую последний президент Рокфеллер некогда назвал самой опасной на нашей планете, могло принести Ричарду ощутимые неприятности. Если дело кончится тем, что он без правительственного разрешения предоставит китайцам секретные технологии, его могут даже обвинить в шпионаже.

Ричард не считал Китай наиболее опасной страной на Земле. Незачем вешать подобные ярлыки на самую крупную и склонную к более жесткой внутренней политике нацию. Понятно было, что после падения Советского Союза правители Штатов заменили в своих внешнеполитических установках покойный СССР на КНР.

О том, что он отправился в посольство Китая, Вашингтон, округ Колумбия, Ричард сообщил только собственному секретарю. Он решил встретиться с послом на его территории, чтобы доказать собственному правительству (если оно заинтересуется), что ему нечего скрывать.

Китайское посольство ничем не отличалось от других посольств в Посольском квартале величественных особняков, окруженных вооружейной охраной. Единственное различие заключалось в государственных флагах и в мундирах охраны. Красный китайский флаг мог бы создать праздничное настроение, если бы Ричард не успел за свою жизнь насмотреться фильмов, где этот флаг играл зловещую роль. Охрана в строгих зеленоватых мундирах напомнила ему роботов из картин начала сороковых годов. Небольшие фуражки не позволяли разглядеть форму черепа, а автоматы АК-47 на плечах символизировали силу.

Чтобы пройти внутрь здания, Ричарду пришлось миновать три контрольных пункта. И несмотря на это, китайцы приставили к нему трех охранников.

Оказавшись внутри, он почувствовал себя будто на другой планете. Среди причудливой деревянной мебели угадывались антики различных династий. Дорогие вазы были наполнены лепестками вишен. На стенах висели ковры редкой красоты.

Ричард воспитывался на образе бедного и сурового врага — Советской Империи Зла. И подобная смесь древней красоты и скрытой силы, которой дышали интерьеры посольства, просто поразили его.

Его отвели в приемную на четвертый этаж и предложили чаю с маленькими пирожками. Он ответил на предложение легким поклоном, ощущая себя совершенно не в своей тарелке. Ричард знал, что искусство дипломатии подразумевает глубокое знакомство с обычаями страны. А он не имел никакого представления о том, есть ли у китайцев правила чаепития, подобные чайной церемонии у японцев, и потому не знал, нарушает какую-нибудь условность или нет.

Ричард побывал едва ли не во всех странах мира, но почему-то упустил из виду Китай.

На некоторое время его оставили в обществе охраны, после чего в стене, оклеенной цветными обоями, открылась замаскированная дверь. Из нее вышел невысокий человек в военном френче и темно-синих брюках.

Они обменялись рукопожатием. Посол представился, Ричард также назвал себя.

— Простите, что побеспокоил вас, — начал посол. — Дело в том, что мне известно о вашем интересе к астронавтам корабля «Аполлон-8».

Ричард улыбнулся:

— Об этом знает весь мир, уважаемый посол.

— Конечно. — Собеседник чуть поклонился и сложил руки. — В моем понимании ваш интерес является замещением правительственного.

— Не сказал бы, — возразил Ричард. — Мы уже потеряли в космосе многих мужчин и женщин. И мы не в состоянии вернуть всех на Землю.

— Однако эти люди были первыми, кто погиб во время космического путешествия, если я не ошибаюсь? По крайней мере, в Америке. Ричард кивнул.

— Я помню это время, — продолжил посол. — Но я был всего только мальчишкой. Страна моя радовалась вашей неудаче, но я спросил у отца, почему мы празднуем смерть храбрецов. Он не нашел, что сказать.

Ричард опустил чашку с чаем. Посол не прикоснулся ни к чаю, ни к пирожкам.

— Я получил инструкции проинформировать ваше правительство о нашем открытии. И в обмен на сведения о положении интересующего вас объекта намереваюсь попросить кое о чем. В противном случае представители моего правительства обратятся к прессе обеих стран, объявят отсутствие интереса со стороны США преступным, скажут, что ваша страна не желает иметь дело с китайцами, даже когда речь идет о важных вопросах.

Следуя примеру посла, Ричард переплел пальцы обеих рук.

— Положение этого объекта, конечно, вещь любопытная, но мое правительство не интересуется им.

— Это известно нам с вами и моему правительству, но не нашим народам. Пропагандистский эффект будет работать в нашу пользу. Ричард кивнул.

— Я обратился к вам отчасти для того, чтобы определить, можете ли вы предложить моему правительству что-нибудь по-настоящему ценное за эту информацию. Скажем, некую технологию или разрешение ознакомиться с чертежами одного из ваших больших кораблей. Мы предоставим вам координаты погибшего астронавта и в случае согласия обоих правительств пошлем с вами одного из наших людей — учиться.

— Господин посол, — проговорил Ричард, — подобное предложение я должен согласовать с моим правительством.

— Они откажут вам.

— Я знаю это. Мне даже не разрешено вести с вами деловые переговоры. Мы не заключили официального договора о торговле. Посол кивнул.

— Вовсе не обязательно рекламировать нашу договоренность.

— Исключено, — возразил Ричард, — в особенности если в полете примет участие один из ваших людей.

— Мы не станем настаивать на этом пункте, — заметил посол. — И потом, всегда можно прийти к устраивающему обе стороны соглашению. Скажем, обратиться к услугам общих друзей.

Общих друзей. Ричарду уже приводилось слышать о подобном подходе, предусматривавшем сотрудничество с нейтральным государством, готовым вести дела с обеими сторонами.

— Но почему вы не обратились прямо к нашему правительству? — спросил Ричард. — Им нетрудно связаться со мной.

— Ах, — вздохнул посол. — Я уже сделал это. Первым делом обратился к вашим чиновникам и попросил их войти в контакт с вами, учитывая, как важно в этом деле время. Сначала мне отказали. Потом обещали самостоятельно уладить все вопросы. Но не получив никаких известий в течение целой недели, я обратился к вам напрямую.

Капелька пота скатилась по виску Ричарда.

— А к кому вы обращались? Посол назвал имена.

— Я проверю, обращались ли они ко мне, выясню, почему я не получил ваше сообщение. Посол улыбнулся:

— Не стоит пытаться сохранить лицо вашего правительства. Мы не доверяем друг другу. И я сомневаюсь в том, что правительственные чиновники действительно обращались к вам.

— И все же, — проговорил Ричард, — мне хотелось бы проверить это. Если есть такая возможность, я предпочитаю работать через правительственные каналы.

— Поступайте, как считаете нужным, — проговорил посол. — Однако имейте в виду: мы знаем, где находится в настоящее время ваш человек. Но не можем гарантировать того, что будем знать, где он окажется через шесть месяцев. Слежение за ним не входит в сферу наших интересов.

— Понимаю, — произнес Ричард.

Время действительно торопило его. Посол не солгал.

* * *

Конечно же, никто не обращался ни в одну из принадлежащих Ричарду компаний или к людям из его собственного штаба. Ричард распорядился, чтобы его помощница установила, с кем из правительства США вступал в контакт представитель посольства. Она сумела узнать, что такой контакт действительно имел место и был проигнорирован. Женщина спросила Ричарда, не хочет ли он лично переговорить с тем из младших секретарей Государственного Департамента, который решал судьбу этого запроса (или, по крайней мере, общался с китайцами).

— Нет, — возразил Ричард. — Договоритесь о моей встрече с Президентом.

* * *

Президент не пожелала встретиться с ним. У нее нашлись неотложные дела где-то на стороне — и это несмотря на то, что она прекрасно знала о том вкладе, который Ричард внес в ее собственную избирательную кампанию, как, кстати, и в кампанию ее предшественника.

Тем не менее он оставался самым богатым человеком в стране. Игнорировать этот факт было невозможно.

И посему на следующий день он находился в приемной Государственного секретаря, слева от которого сидел помощник президента по вопросам национальной безопасности. Руководитель НАСА располагался справа.

Ричард рассказал всем троим о своей встрече с китайским посланником и перешел к сути дела.

— Я намереваюсь вытащить оттуда этого астронавта. Вопрос заключается в том, буду ли я делать это с вашего одобрения или без него.

Они уже успели рассмотреть детали Закона о шпионаже и Соглашений о торговом благоприятствии. Ричард укрепился на своей позиции.

Государственный секретарь, худощавая женщина японо-американского происхождения, изображала симпатию. Советник по национальной безопасности, крепкая пожилая женщина, чем-то напоминавшая Маргарет Тэтчер, уже успела признать в Ричарде закоренелого врага государства. Руководитель НАСА, бывший астронавт, принимавший участие в создании Лунной базы, к удивлению Ричарда, поддерживал его.

— Что вы можете передать им, не нарушая законов? — спросил он. Ричард пожал плечами.

— Они не просили ничего конкретного. Думаю, мне сообщат это во время следующей встречи.

— Вы не имеете права передавать им любую космическую технику, — проговорила Советник по национальной безопасности. — И тем более нельзя допускать ни одного китайца на борт корабля… Надеюсь, вы еще не передали им никаких чертежей?

— Я не дипломат, — проговорил Ричард, — однако мне показалось, что китайский посол говорил со мной искренне. Он…

— Это входит в сферу их обязанностей, мистер Джохансен. Такова профессия дипломата, — произнесла Советник по национальной безопасности снисходительным тоном.

Он не стал обращать внимания на эти слова.

— Посол говорил, что помнит тот день, когда погибли астронавты. Он проявлял явный интерес к моему делу. Быть может, им нужно вытащить из космоса несколько своих космонавтов?

— Бесспорно, — согласился директор НАСА. — В начале 1980-х они потеряли нескольких человек, после того как сумели по дешевке купить советские технологии и специалистов. Однако у них не было обученных людей, и поэтому потери оказались существенными.

— А как случилось, что мы не знали об этом? — поинтересовалась Государственный секретарь.

— Знали, — возразил руководитель НАСА. — Об этом упоминалось в отчетах разведки, хотя в прессе сообщения не появлялись. Вам же известно, насколько эти китайцы любят всякие тайны.

Советник по национальной безопасности вдруг вспыхнула интересом и подвинула свое кресло вперед.

— И скольких же они потеряли? Директор НАСА пожал плечами:

— Могу представить вам позже точные цифры. Однако в те ранние годы, по моей оценке, их потери составили две-три дюжины человек.

— Потому что китайцы никогда не просили помощи. — Государственный секретарь провела по губам длинным наманикюренным ногтем. — Как по-вашему, они начали сейчас какую-то новую программу?

— Китайцы проиграли нам лунную гонку и вынуждены теперь сотрудничать, чтобы попасть на Марс, — сказал Ричард. — У них есть собственная космическая программа, однако она не столь совершенна, как европейская. Теоретически, Китай может претендовать только на разработку астероидного пояса.

— В ученой среде поговаривают, что они собираются создавать собственную лунную базу. И сомневаются в том, что мы сумеем помешать им. У нас нет надлежащего оснащения для войны на Луне, — проговорил руководитель НАСА.

— А что если все проще? Вдруг они хотят только посмотреть, как мы возвращаем собственных мертвецов? — спросил Ричард.

— Но откуда им известно, что это наш человек? — вопросом на вопрос ответила Государственный секретарь.

— Разные по конструкции скафандры, — пояснил директор НАСА. — Они по-разному отражают солнечный свет.

— Или же, — предположил Ричард, — они уже начали программу возвращения и видели его вблизи.

— А что если, — с веселой искоркой в глазах произнесла Государственный секретарь, — они сами снимут его для нас с орбиты.

* * *

Ричард возражал. Он намеревался находиться на борту корабля, вернувшего из космоса следующего астронавта. Однако он дал первый толчок цепи событий.

Когда он покидал Белый дом, Государственный секретарь уже созывала закрытое совещание лидеров конгресса, чтобы определить, как они отнесутся к краткосрочному договору о космическом сотрудничестве с Китаем, обмену информацией, которая позволит ученым обеих стран пополнить свой багаж.

Советник по национальной безопасности выступила против этой идеи — она сказала, что подобное сотрудничество окажется более выгодным для Китая, чем для Америки. Однако директор НАСА был далек от подобной уверенности. С проникновением в космос частного предпринимательства его программа находилась в состоянии застоя. НАСА нуждалось в новых идеях. К тому же он хотел определить долю правды в циркулировавших слухах о различных китайских программах.

Разговоры эти не занимали Ричарда. Ему надо было вернуть на Землю астронавта, и он не собирался оставаться вдали. Оставив Белый дом, он прямиком отправился в Китайское посольство.

Посланник принял его немедленно — теперь уже в более официальной комнате, с красными шелковыми обоями и изящными гнутыми креслами. На сей раз охраны в комнате не было, чай тоже не приносили.

— Я слышал, что вы успели побывать на Капитолийском холме, — заметил посол.

— Я встречался с Государственным секретарем, — сообщил Ричард. — Мне не рекомендовали беседовать с вами.

— И тем не менее вы здесь, — проговорил посол.

— Разговаривая с представителями правительства, я понял одну вещь: ведь я так и не спросил вас, каким образом вы определили, где находится наш астронавт, — ответил Ричард.

Посол чуть улыбнулся:

— Вам велели задать этот вопрос.

— Поверьте мне, это не так, — возразил Ричард. — Если все пойдет согласно их планам, кто-нибудь из американцев будет работать с вами над возвращением этого тела. Только я не смогу сопутствовать вам.

— А вы полагаете это необходимым для себя? — поинтересовался посол.

Ричард кивнул.

— Итак, мы снова оказались в той точке, с которой начинали.

— Да, — согласился Ричард. — Что вы хотели получить за информацию о месте нахождения нашего астронавта?. Посол тонко улыбнулся:

— Данная информация очень важна для вас?

Это было очевидно. Своим быстрым возвращением Ричард лишил себя возможности поторговаться.

— Да, очень важна, — признал он, — и время действительно определяет здесь все.

* * *

Эти переговоры нельзя было отнести к числу самых удачных в его карьере. Обыкновенно Ричард был проницательным бизнесменом и одерживал верх, однако здесь он вступил на малоизвестную для него почву. Не потому, что имел дело с китайцами, ему и прежде приходилось вести переговоры с представителями непонятных ему культур, но в данном случае речь шла о том, что было по-настоящему важно.

Прежде он всегда располагал возможностью уйти из-за стола переговоров.

На сей раз он не мог этого сделать.

Он продал китайскому правительству два собственных корабля класса «Стрела», из тех, которые спроектировал после «Миссии Ловелл». Передал и чертежи. Реакция правительства США его не волновала. Он уже проинформировал своих адвокатов. Если правительству США придет в голову подать на него в суд за нарушение Закона о шпионаже или оштрафовать за нарушение каких-нибудь Соглашений о честной торговле, пусть поступает как ему угодно. Его интересует только время, необходимое для того, чтобы вернуть астронавта обратно.

Адвокаты должны были связать руки правительству в суде.

Затем Ричард задействовал своих пиарщиков. Они переговорили с прессой, и он вдруг узнал, что сделался лучшим в мире дипломатом, способным вступить в переговоры с такой ужасной нацией, как китайцы, и добиться своего. Он запустил эту информацию через Элен

Дейл, посулив ей исключительные права на освещение его полета за вторым астронавтом.

И тут он наконец понял, каково было Толемею. А сам он даже не потребовал у китайцев доказательств. Великий негоциант забыл об одном из самых важных правил переговоров: он не убедился, что ему предлагают именно этот товар.

Если китайцы лгали… если речь идет не о втором астронавте, значит, его держали за дурака. И должно быть, уже убедились в этом. Он передал им важную техническую информацию. И если астронавт, которого они нашли (что тоже неизвестно), не принадлежит к экипажу «Аполлона-8», значит, он потерпел поражение.

Он испытывал тяжелое чувство с того самого момента, когда принял их предложение. Более того, он даже не предвкушал новый полет, как в те два предыдущих раза.

Во время тех путешествий он ощущал, что успехом сделается даже поражение: во всяком случае, он попытался что-то предпринять.

Теперь все обстояло не так. Ему было муторно и страшно.

Настроение это окрасило собой и все путешествие.

* * *

Он взял с собой тот же экипаж, что и два года назад. Китайцы передали координаты, когда корабль его уже находился на орбите, понимая, что он проинформирует о них правительство США. Китайцы залезли в тот сектор пространства, где им не положено находиться.

Словом, здесь творится нечто непонятное, размышляли астронавты на корабле.

Однако Ричард все же ощущал некоторое облегчение, оттого что правительство США кое-что получит благодаря этой миссии. К тому же адвокаты сообщили ему, что китайцы располагали кораблями типа «Стрела» на стадии проектирования; это означало, что они получали секретную информацию о его собственных кораблях или кораблях конкурентов по какому-то нелегальному каналу. Однако чувствовать себя лучше он не стал. Он утратил уверенность в собственной правоте.

Они погибли. Погибли давно… окончательно и бесповоротно. Их нельзя было спасти — и что же способно оправдать те усилия, которые он в течение нескольких десятилетий потратил на поиски?

Он подумал: интересно, что сказали бы о нем эти самые люди, отправившиеся в космос в консервной банке верхом на ракете. Назвали бы его дураком? Или, может, поаплодировали его дерзости?

Он привык считать, что они поняли бы его, хотя сам перестал понимать себя.

Потратить полвека на путь к какой-либо цели, пожалуй, уже слишком. Быть может, лучше было сфокусироваться на чем-то еще.

* * *

Объект обнаружился не столь далеко от названной китайцами точки. Это было удивительно, учитывая время, которое потребовалось им, чтобы попасть туда. Очевидно, причиной тому послужила невысокая скорость объекта.

Такой же характер отражения, тот же контур, знакомое положение. Ричарду потребовался всего один взгляд на видеоэкран, чтобы понять: китайцы не обманули.

Перед ним находился второй из астронавтов «Аполлона-8».

Команда разразилась восторженными криками, он присоединился к общему хору. А потом занял свое место в операции по спасению, как если бы проделывал ее тысячу раз, а не единожды.

На сей раз, провожая тело в отсек, он держал себя в руках. Он улыбался в объектив камеры Дейл (позволив ей облачиться в комбинезон и находиться в трюме со всеми остальными), осторожно препровождая мерзлый труп астронавта на предусмотренную для него тележку в тыльной стороне трюма.

Теперь Макферсон не жалел вслух о том, что ему не доверили манипулятор. Он веселился, как будто проводил самое радостное время в своей жизни. Никто ничего не боялся. Если даже они повредят труп, все равно их успех останется успехом. Ведь они уже доставили невредимые останки на Землю. А этот покойник воспринимался как дополнительный бонус.

Ричарду было неприятно направление собственных мыслей. Держа тело усопшего, он думал об этом человеке не как о личности, которую можно спасти, но как о предмете, о вещи.

А разве не так? Разве тело это не являлось вещью, из-за которой можно было торговаться? Не являлось предметом обмена? Способным принести большую выгоду или, наоборот, ущерб? Только человеком оно, конечно же, более не было. Он постарался удержать эти ощущения при себе и сумел утратить обретенное равновесие только однажды: когда определил личность покойного. Имя на нашитой полоске успело выцвести, однако тени трех первых букв еще сохранились. БОР… Борман. Командир корабля.

Макферсон принялся рассуждать о порядке, в котором люди покидали корабль, как в прошлый раз это сделал сам Ричард, однако он уже не играл в эти игры. Борман был обнаружен в части пространства, не отмеченной на карте Толемея — ни в красной части ее, ни в зеленой.

Так говорил и сам Толемей — невозможно предсказать, где могут оказаться эти люди.

Итак, Борман обнаружился в таком уголке Солнечной системы, куда его не могли завести никакие известные Ричарду логические соображения. И никакие пятна и отметины на скафандре погибшего астронавта не способны указать на тот путь, который привел его в эти края.

Кто-то будет пытаться определить траекторию. Кто-то начнет делать полуграмотные догадки. Но только не он, Ричард.

Дело его закончено — для любых намерений и целей.

* * *

Конечно, он не стал признаваться в этом. Появляясь на публике, он твердил единственную мантру: им осталось найти одного астронавта — младшего члена экипажа, Билла Андерса.

Вмешалось семейство Андерса. Они попросили разрешения помочь в поисках. Появилось паблисити: Андерсы возле телескопа, Андерсы со звездными картами в руках. В газетах замелькали заголовки вроде «Семья Еще Надеется, Что Старый Астронавт Вернется Домой», круглосуточные новостные каналы запустили спецвыпуски. В Сети возникли сайты астрономов-любителей, взявшихся по результатам полетов Ричарда отыскать место в пространстве, где можно найти Андерса.

Ричард поддерживал все эти потуги. Он даже не стал закрывать ПАО-С и дал понять, что всякий, кому удастся раздобыть информацию о местонахождении последнего астронавта, сможет беспрепятственно попасть к нему. Он приставил к делу самые светлые головы отрасли, даже попытался привлечь отошедшего от трудов Толемея.

Однако сердце того не лежало к делу — как, впрочем, и сердце самого Ричарда. В нем что-то сломалось. А быть может, он стал опасаться успеха… или же просто завершения давнего дела. А может, все это самокопание просто являлось способом помешать себе закончить работу.

Чем он будет жить, когда отыщет Билла Андерса? Весь экипаж «Аполлона-8» окажется дома. Капсула давно вернулась на родину и теперь выставлена в Смитсоновском институте. На креслах, в которых погибали трое людей, крутились и кувыркались дети.

По прошествии нескольких лет он перестал контролировать эту программу. Ричард занялся тем, что большая часть людей называет настоящей жизнью. Он женился на женщине в два раза моложе его, но умевшей понимать каждое его слово. У них родились трое детей — девочка и двое близнецов-мальчишек, — и если отцовство стало интересным для него фактом собственной жизни, оно не сделалось настолько всепоглощающим занятием, как бывает у других людей. Жена говорила: это потому, что он не похож на других людей. Однако он-то ждал другого. Он надеялся, что воспитание собственных отпрысков станет для него столь же всепоглощающей страстью, как поиски «Аполлона-8». Он представлял, что будет думать о детях каждую минуту, вникать в мотивы их мелких поступков, превозносить любые их достижения.

Конечно, он внимательно следил за ними, хотя и не думал о них каждую минуту. Он попросту не думал о них вообще. Познакомившись с каждым из них — с процессом формирования их личностей, — он стал обращаться со своими детьми, как с большинством людей, с небрежной прохладцей, от которой не мог избавиться.

Жена утверждала, что и не ожидала ничего другого, однако он угадывал разочарование в ее глазах. Дети искали его одобрения собственным поступкам, но даже когда он хвалил их, этого было мало.

— Им нужно не твое снисхождение, — наконец объяснила ему жена, — а твоя любовь.

Он задумался над этими словами. Интересно, любил ли он что-либо в этой жизни по-настоящему? Всей душой?

И в конце концов пришел к выводу, что любил мечту о пространстве. Мечта эта захватила его еще ребенком; ее изображала картина в кабинете — повесть о неизведанных возможностях, опасностях и величии. Именно ее преследовал он в своих поисках «Аполлона-8». Речь шла не о спасении, но о надежде. Надежде на то, что мир вовне окажется иным, чем наша Земля.

Осознав это, он успокоился и вернулся к работе, чем разочаровал родных. Он вновь принялся руководить деятельностью ПАО-С, и не потому, что питал какие-то надежды найти Андерса — он и не думал об этом, — но просто потому, что именно так он контролировал собственные предприятия во всех уголках мира.

Постепенно старея, он наблюдал за тем, как мечты его юности о далеких космических перелетах, о колонизации Солнечной системы, о выходе человечества за пределы Земли постепенно обретают плоть.

Восхищаясь течением дел, он гордился собственным участием в них.