Хети сделал небольшую остановку в местечке, носившем в те времена два названия. Здесь его называли Вифлеем, «Дом хлеба» — местный пекарь пек такой вкусный хлеб, что покупать его приходили со всей округи, даже из Иерусалима. Некоторые приезжали с тележками, нагружали их лепешками и везли домой, чтобы с выгодой продать соседям. Говорили также, что это местечко десятки лет тому назад основали переселенцы из Двуречья, древней страны, именуемой тамошними жителями Кинги. Жители Вавилона называли эту страну Шумер. Переселенцы принесли с собой культ бога плодородия земли Нинупта, поэтому новый поселок получил название Бит-Нинупта, или «Дом Нинупта». Хети зашел в местечко, чтобы купить знаменитых лепешек, снискавших такую громкую славу поселку, в котором больше не было ничего примечательного. По дороге Хети снова поймал несколько змей. Он обменял их на лепешки, которые пекарь сложил для него в сплетенную из тростника корзинку.

Хети сам не заметил, как съел половину лепешек — такими они были вкусными, с хрустящей корочкой…

Незадолго до полудня он подошел к броду через реку Яббок.

Без особой радости он отметил, что, вследствие вчерашней грозы, воды прибыло, и река вышла за пределы своего ложа. Он решил, что, скорее всего, ему придется плыть, хотя поток был не очень широким.

Первым делом он снял тунику, потом сделал из нее подобие большого мешка, куда сложил пустой бурдюк (в этих краях не было недостатка в воде), сандалии, камышовую корзинку с лепешками и маленький мешок со своими верными змеями. Связав полы, он пристроил узел на голове, привязал его поясом, и вошел в воду. Палка в руке помогала сохранить равновесие, сопротивляясь течению.

По мере того как он продвигался все дальше, опираясь на палку, чтобы не быть унесенным быстрым течением, вода поднималась все выше и выше. Скоро дно стало ускользать из-под ног, и Хети решил, что все-таки придется плыть, рискуя быть унесенным течением к низовью реки.

Но теперь бурлящая вода доставала лишь до груди, и только брызги изредка попадали на лицо и разбивались о плечи.

Он почувствовал облегчение, выйдя, наконец, на противоположный берег. Присев на корточки, Хети развязал узел с вещами, вынул сандалии и мешок. Еще мгновение, и он бы выпрямился, чтобы одеться, когда вдруг увидел перед собой, очень близко, человека… Если только это существо можно было назвать человеком — чрезвычайно высокого роста, с огромными руками и короткими, мощными ногами. Хети даже засомневался, можно ли бегать с такими конечностями… Этот человек был совершенно лысым и, в отличие от ханаанеев, не имел ни бороды, ни усов. Его круглое лицо было лишено растительности, так же как и лицо Хети. Вдобавок ко всему у него был только один глаз. На месте второго глаза, правого, была затянутая кожей выемка. «Неужели это Нефилим, рассказы о котором я слышал?» — подумал Хети, развязывая на всякий случай мешок, в котором были змеи. Судя по всему, существо не испытывало к нему особо нежных чувств. Не успел Хети вынуть из мешка своих верных помощников, как великан схватил его за руку, легко, словно перышко, оторвал от земли и отбросил в сторону реки.

Захваченный врасплох, падая, Хети все-таки успел перевернуться и приземлился на ноги — так, как их обучали на занятиях по борьбе в армии египетского царя. Нападающий обрушился на него всей своей массой, однако Хети успел отпрыгнуть в сторону и ударить его в бок соединенными вместе кулаками. Каково же было его разочарование, когда он увидел, что, несмотря на силу удара, гигант его почти не почувствовал. Очень быстро Хети понял, что его единственный шанс на победу — измотать соперника, а потом заставить оступиться и упасть. Поэтому он стал увертываться от противника, пытающегося схватить его, то отпрыгивая, то убегая. Был момент, когда он даже подумал о том, чтобы спастись бегством, оставив на берегу свои вещи, потому что понимал — на своих коротких ногах тяжелый и неповоротливый соперник не сумеет его догнать. Но потом Хети решил, что сможет прибегнуть к этому бесчестному для воина средству в крайнем случае.

Как он и ожидал, змеям надоело спать в мешке, и они вылезли наружу, вполне вероятно, привлеченные топотом дерущихся. Поскольку противник, несомненно, хотел его смерти, Хети решил его не жалеть. Пригнувшись, он бросился к мешку, возле которого, подняв вверх головы, чтобы лучше видеть дерущихся, находились змеи. При этом он, ни на миг не отрывая взгляда от противника, обзывал его самым обидными словами, какие только приходили на ум — трусом, шакалом, дурной башкой, слабаком, девчонкой — лишь бы только разозлить его, лишь бы он не увидел до поры до времени змей…

Но в то самое мгновение, когда Хети отвел взгляд, чтобы прикинуть расстояние, отделяющее его от его спасительниц, гигант вдруг бросился на него, схватил за пояс, и они вместе покатились по земле. Хети показалось, что его сжимают не руки, а тиски — противник, зная о своей силе, несомненно, решил его задушить. Когда он начал задыхаться под этой массой мускулов и жира, колосс, который до этого не отрывал взгляда от его лица, внезапно повернул голову — услышал змеиное шипение. Хети, воспользовавшись его замешательством, изловчился и впился зубами ему в ухо. Взвыв от боли, гигант ослабил хватку. Однако он продолжал прижимать ноги врага своими ногами, в то время как торс и руки Хети оказались свободными. Оба противника были голыми… И тут взгляд Хети упал на половые органы врага: он схватил их и сжал изо всех сил, исторгнув из уст гиганта крик и заставив его разжать руки. Хети обхватил противника и попытался перевернуть его на правую сторону, поближе к змеям, которые подползли и подняли головы, застыв в угрожающей позе. Достаточно было одного сильного удара по боку гиганта, чтобы обе змеи бросились вперед и вонзили зубы в обнаженную плоть.

Противник, испуская рычание, одним движением вскочил на ноги. Хети тоже вскочил и бросился на противника, толкая его к быстрому потоку. Он набрал полные легкие воздуха и, воспользовавшись тем, что тот внезапно оступился, упал вместе с ним в воду, стараясь не дать ему поднять голову над поверхностью. Его хватка ослабла только тогда, когда тело противника обмякло. Тело гиганта всплыло на поверхность и двинулось вниз по течению. Хети какое-то время смотрел ему вслед, потом с трудом выбрался на берег. Ноги у него заплетались, он совершенно обессилел.

Тут Хети понял, что течение отнесло его довольно далеко от места, где остались его вещи. Мало того — прямо перед ним возник еще один человек, на этот раз обычного роста. В руке у него был кинжал с бронзовым клинком. Хети напрягся и сжался, чтобы противнику труднее было нанести удар и чтобы иметь возможность отпрыгнуть в сторону. Догадавшись о его намерении, человек отстранился, чтобы следить за его движениями.

— Ради моей богини Анат, — обратился к нему Хети, — почему ты хочешь моей смерти?

Незнакомец в ответ только оскалил зубы в усмешке и взмахнул кинжалом. В левой руке у него был второй кинжал, на поясе болтался меч. Хети, чувствуя, что очень ослабел, подумал, что вряд ли выйдет из этой схватки победителем. Возможно, ему удастся отойти к реке и броситься в воду… Клинок взметнулся в воздух, но… руке, его сжимавшей, не суждено было опуститься. Широко открыв глаза, противник рухнул на землю во весь рост. У него в спине, как раз на уровне сердца, торчала стрела.

И тут на небольшом расстоянии от места, где он находился, Хети увидел запряженную парой лошадей колесницу. На колеснице стояла девушка. Она как раз снова натягивала тетиву. Стрела со свистом исчезла в зарослях кустарника. В тот же миг оттуда выскочил человек. Не переставая кричать, он подбежал к реке, бросился в воду и исчез, уносимый бурным потоком.

С довольным видом поместив лук в чехол на бортике колесницы, девушка направила лошадей к Хети.

— Я не знаю, кто ты, — сказал он ей, когда лошади остановились, — но не сомневаюсь, что сама Анат, моя защитница и покровительница, послала тебя. Одно я знаю точно — я обязан тебе жизнью.

— Ты прекрасно боролся с этим Нефилимом. Знай, я видела все от начала до конца и восхищена тем, как ловко ты с ним справился. Я тоже не знаю, кто ты такой. Я часто приезжаю на этот берег, однако раньше не встречала здесь таких быков в человечьем обличье. Не видела я раньше и того человека, который угрожал тебе кинжалом. Почему тебя хотят убить?

— Я бы тоже хотел это знать. — Хети вздохнул. Однако в глубине души он был уверен, что нападавшие наверняка имели целью убить названного сына царя Шарека.

— Ты выглядишь как простой странник, хабиру.

— Твоя правда, можно сказать, что я хабиру.

Она внимательно посмотрела ему в глаза. У нее были голубые глаза, несмотря на то, что ее густые волосы, собранные на затылке медным зажимом, были черны. Хети был удивлен.

— Но ты, бесспорно, воин… Обычный человек не знает приемов, которые ты использовал в схватке с этим чудовищем, и ни за что бы не смог его победить.

— Я когда-то был воином…

— Ты скажешь мне, как тебя зовут?

Хети не знал, как ему поступить. Царь наказал не называть своего настоящего имени незнакомым людям. Девушка засмеялась, а потом снова заговорила. У Хети от ее смеха дрожь прошла по телу — до того он показался ему приятным. Ее лицо с волевыми и одновременно изящными чертами было очень красивым, тонкую шею украшали многочисленные ожерелья.

— Ты не хочешь открыть мне свое имя из страха стать моим рабом? Тебе, должно быть, известно, что тот, кто знает наше имя, обладает особой властью над нами…

Он не понимал, говорит она всерьез или шутит, но признался в душе, что добровольно стал бы ее рабом в обмен на возможность обладать ею. Он решил назваться выдуманным именем, но скорее египетским, чем ханаанским.

— Меня зовут Хори.

Имя всплыло в памяти, и выбор оказался хорош — оно было известно ханаанеям, но также было в ходу и у египтян.

— Хори? Ты принадлежишь к племени хориенов, которые пришли к нам из Сеира?

— Именно так. Надеюсь, ты не относишься к ним враждебно.

— Конечно нет. Эти кочевники смелые люди.

— Теперь ты скажешь, как тебя зовут?

— Нет, не скажу. Я не хочу зависеть от тебя. Да хранит тебя богиня Анат! Мне понравилось, что ты о ней вспомнил, — она и моя покровительница. Будь осторожен. Мне кажется, у тебя есть враги, которые хотят тебя убить.

Сказав это, она развернула колесницу, ударила лошадей кнутом с длинными плетями, который находился в одном чехле со стрелами. Лошади унеслись галопом.

Хети стоял и смотрел на удаляющуюся фигуру. Он любовался стройным телом в не очень просторной тунике длиной до середины бедра, красиво обрисовывавшей его формы. На ногах у нее были сандалии, а их перекрещивающиеся ремешки обвивали икры.

Колесница унеслась и скрылась в облаке пыли так быстро, что Хети подумал — а не сон ли это? Не сама ли богиня Анат или, быть может, Неит, вооруженная луком богиня войны, покровительница города Саис, явилась ему?

Он решил осмотреть тело убитого, распростертое у его ног. Хети убедился, что никогда раньше не встречал ни его, ни гиганта, которого девушка назвала Нефилимом. Что до последнего, то, раз увидев такое чудовище, забыть его было невозможно.

Возвращаясь по берегу к тому месту, где осталась одежда, он вдруг понял, что предстал перед девушкой обнаженным. И, похоже, ее это не оскорбило. «Кем же может быть девушка, так ловко управляющая колесницей?» Он, конечно же, слышал, что у некоторых народов женщины сражаются плечом к плечу с мужчинами. Однако у тех племен не было ни колесниц, ни лошадей, а женщины не носили такой короткой одежды. Он снова спросил у себя, уж не богиня ли с ним говорила? И может, тот гигант действительно был из легендарного племени нефилимов? Может, они все еще живы? По крайней мере, Кушар говорил, что кое-кому доводилось их видеть.

Хети оделся и собрал вещи. Змей поблизости не было видно. Он искал их, посвистывал, постукивал ладонями по земле, однако все его усилия были тщетны. Убедившись, что они выбрали свободу, он прекратил поиски. Когда понадобится, он найдет себе новых помощников. Еще он подумал о том, что, поскольку эти змеи спасли ему жизнь, они заслужили отдых. Им тоже нужна была свобода, чтобы породить потомство или сменить кожу.

Проходя по улицам Хеброна, Хети оглядывался по сторонам в поисках прекрасной незнакомки. Он попросил какого-то юношу проводить его к резиденции правителя, и тот охотно согласился. Однако Хети не решился спросить у провожатого, не случалось ли ему встречать на улицах города молодую женщину на запряженной парой колеснице. Он решил также не задавать подобного вопроса и Тарамму, правителю Хеброна. Пусть эта встреча, без сомнения, происшедшая по воле богов, останется его тайной. А еще он подумал, что встречей этой он обязан Анат.

Стоило Хети показать Тарамму царскую печать, как правитель тут же устроил ему торжественный прием со всеми почестями, достойными посланника царя-пастуха. Когда правитель спросил, как его зовут, Хети не открыл ему свое настоящее имя — снова назвался Хори. Он предпочел бы, чтобы в городе никто не знал о его приезде: то, что, услышав имя Хети, царь Жебузеена тотчас же сообразил, что он — усыновленный сын царя Шарека, его не удивило. Для такой таинственности было две важных причины: во-первых, известие о прибытии жениха скоро достигло бы ушей царевны и насторожило бы ее; во-вторых, не стоило забывать и о том, что он приехал в город, откуда шел род царей-пастухов, город, в котором издавна жило их племя. Здесь людей, желающих его смерти, могло оказаться больше, чем где бы то ни было (за исключением столицы). Назвавшись ненастоящим именем, он сообщил Тарамму, что прибыл по секретному делу, доверенному ему лично царем, поэтому ничего не может о нем рассказать. Он выбрал лучший довод из всех возможных, чтобы Тарамму не пытался узнать правду.

Царскому посланнику отвели комнату в резиденции правителя, приставили к нему и слугу.

— Господин, — сказал Терамму Хети, — без стеснения обращайся к своему слуге с любой просьбой. Его зовут Ямен, и он будет служить тебе все время, пока ты будешь находиться в нашем городе.

Ямен склонился в глубоком поклоне, прижав руку к груди. На вид ему было лет шестнадцать, и, как сказали Хети, юношей он был смышленым и расторопным. Ямен проводил Хети в его комнату. Окна ее выходили на просторный двор, в центре которого росло множество пальм, дававших щедрую тень.

— Господин, я — твой слуга. Скажи мне, если чего-то захочешь. Я вижу, твоя туника измялась и не слишком чистая. Если ты мне ее отдашь, я ее выстираю, и она вновь станет красивой.

— Я с удовольствием отдам ее тебе, но что же я надену, пока ты будешь приводить ее в порядок?

— Если тебе нужно одеться, чтобы выйти на улицу, я принесу тебе тунику, которая придется тебе впору.

— Принеси, а я отдам тебе эту, — сказал Хети, который решил отказаться от привычки носить набедренную повязку — это могло натолкнуть на мысль о его египетских корнях.

Когда Ямен вернулся с чистой туникой, Хети задал ему вопрос:

— Скажи мне, Ямен, ты свободный человек или раб?

— Пусть не вводит тебя в заблуждение мое положение слуги, я свободный человек. Я — член племени кенизиенов. Мой отец — друг нашего господина градоправителя. Он отправил меня на службу к Тарамму, чтобы со временем я стал виночерпием. Дело в том, что в семье я младший из шести сыновей. В племени слишком много мальчиков, всех трудно прокормить. Нашим предкам-кочевникам было легче прокормить такую ораву — племя кочевало в степях и пустынях, перевозило грузы, разводило коз и овец, а временами и грабило проходящие мимо караваны. А с тех пор как царь-пастух положил конец межплеменным распрям и объединил племена под своим началом, грабить караваны и похищать чужое добро строго запрещено. Кроме того, все кочевники были вынуждены осесть в постоянных поселениях. Я же мечтаю однажды стать слугой нашего господина Шарека, его виночерпием.

— Достойная цель, — сказал Хети. — Возможно, ты добьешься желаемого. Скажи мне, знакомы ли тебе городские трактиры?

— В городе до недавнего времени их было три, и я хорошо их знаю, потому что наш господин Тарамму часто туда наведывается и берет меня с собой — я несу факел, освещая ему путь.

— Хорошо! Но почему ты сказал, что их «было три»? Неужели один из них разрушили или закрыли?

— Наоборот! Теперь их четыре. На днях открылся новый трактир.

— Ты уже бывал там?

— Нет еще. Но я наблюдал за тем, как он строился. В прошлую луну в город приехала новая трактирщица. Она велела строить заведение из дерева — из дуба, благо в восточной части пригорода есть большая дубовая роща Мамбре.

— Ты говоришь, что у нового трактира хозяйка, а не хозяин?

Хети навострил уши, потому что первым делом подумал о Сидури.

— Да, хозяйка. Почему ты удивляешься? Неужели не знаешь, что в наших землях трактиры содержат и женщины? Чаще всего уроженки Вавилона.

— Ну да, я слышал об этом. Вот только почему они приходят сюда из Вавилона?

— Я поясню тебе. Со времен Ночи Богов в Стране Двух Рек трактиры содержали в основном женщины. Но уже несколько лет царь тех мест запрещает женщинам открывать новые заведения, более того — он приказал, чтобы уже работающие трактиры перешли во владение мужчин — мужей женщин-трактирщиц или их родственников мужского пола. В противном случае заведение закрывают. Поэтому женщины, которые не хотят повиноваться приказу, переезжают в Ханаан, где ни один закон не запрещает им держать трактиры.

Хети с интересом выслушал его рассказ — теперь он знал, почему Сидури покинула родные земли и устроилась в Содоме. Сама она никому о причинах переезда не рассказывала.

— Знаешь ли ты, как зовут эту трактирщицу? — спросил он у юноши.

— Нет, но без труда узнаю, если нужно.

— Зачем откладывать? Давай пойдем туда вместе, если конечно, ты хочешь составить мне компанию в качестве моего слуги.

— Я — твой слуга, и охотно тебе повинуюсь. Сегодня вечером я пойду с тобой в трактир.