Странной нынче была жизнь у Димы-Суперпупса. Это ещё мягко сказано.

Всё стало другим. Уже в который раз. Китайцы с их пожеланием-проклятием про время перемен просто отдыхают.

Не так давно, когда он открыл в себе ускорение, его мир перевернулся. Но тогда у него был надёжный тыл: место и люди, на которых можно было всегда опереться. Семья, работа, друзья в интернете. Дима жил прежней жизнью, был так же замкнут и одинок, декорации вокруг него не менялись, всё стояло на своих местах, всё находилось. У него только добавилась великая Тайна. Опоздавшая на десяток лет. Попади она к нему, когда будущий Суперпупс протирал штаны в школе…

Потом у него появилась девушка. Она открыла для него мир заново. Повернула его на 180 градусов. Инга ввела его в настоящую молодость, бесшабашную и безбашенную. Суперпупс ушёл с работы, ушёл с онлайн-игр, максимально сузил свой и без того малый круг общения. Дима отделился от семьи, но не отдалился. Родные всегда были рядом, и в любой момент можно было забрести в «старый» дом, поплакаться маме, похвастаться отцу, посплетничать с сестрой. Да, он стремительно изменился, но только внешне. Внутренне всё тот же Дима-Димасик, «сына» и лопух. Всё те же страхи, хоть и надменность и немалая толика безрассудства.

Теперь же, когда суровая действительность сшибла его тушку с воспарённо-восторженного насеста, он остался совсем один. Друзей нет, старые связи порваны. Инга исчезла, к родным появляться он остерегался: а ну как решат, что он их предупредит и попытается вывести из-под надзора Организации. Он психовал, порывался куда-то бежать, сам себя же сдерживал. Потом перестал горячиться и стал размышлять логически. Если они напичкали его дом скрытыми камерами, то, во-первых, они могли так же поступить и с его нынешним убежищем. Это раз. Второе: если предположить, что эта Организация и телефонные разговоры прослушивает, то при попытке организовать исчезновение «всех враз» с работы и гулек, ничего не получится. Они, ускоренные, могут спокойно организовать слежку именно за ним, а не его родными. И не приведёт ли попытка улизнуть от пристального присмотра Организации к каким-то нехорошим последствиям? Не ему даже, ему — это ничего, это нормально, заслуженно, что ли — а вот родным?!

И вот тут в нём что-то щёлкнуло. Как будто заржавелый переключатель, наконец, поддался усилиям — и соединил нужные клеммы. Он понял, что нужно самому принимать решения, что он отвечает за жизни и свободу самых близких ему людей. Он! Он сам! Не по чьей-то подсказке, не после прочтения какой-то инструкции жизни — ну нету, нету таких инструкций, и не будет! — а сам.

Это было не просто необычно — это было до жути страшно. Знать, что каждый твой шаг значит очень многое, реально значит! Знать, что за каждым шагом пристально наблюдают. И за каждую ошибку придётся платить. Не только ему, а и самым близким ему людям. Ответственность. Не игра. Без «сейвов», без возможности перезагрузки.

Первым желанием после осознания этого факта было привычное — залезть в скорлупу. Но он, вновь рождённый новый он, жёсткий и безжалостный, не дал жирной беспечной тушке сознания спрятаться в ракушку. Тогда оно, это старое сознание, захотело малодушно сбежать. Уйти от проблем. Отвернуться. Собрать нужные вещи — и скрыться в неизвестном направлении. И не интересоваться, что случится после. Никогда не интересоваться. Ведь не тронут же они семью, если он исчезнет из города навечно? Вновь не сработало. Новый он надавал очередных оплеух себе старому, напомнил слова Инги про «маяк» Асассина, что от этого страшного ускоренного не сбежишь. Потом основательно приложил по черепушке: «Тебе что, сука, на семью плевать?» Крыть было нечем, и старое, издыхающее малодушное сознание выдвинуло последний аргумент: уйти совсем. Уйти из этого мира. Решение всех проблем разом. Проблем, которые не знаешь, как решить! На это новый Суперпупс просто рассмеялся в лицо. Встал напротив зеркала, взглянул в глаза необычайно зло и выматерил самыми последними словами, которые узнал за всю жизнь.

Всё это, весь этот перелом, навалился сразу, внезапно, без подготовки. Не успел Дима вернуться от ускоренных домой, как его скрутила вся эта нервическая борьба. Прямо на пороге. Его колбасило часов десять, бросало из крайности в крайность. Он перемещался по квартире спонтанно, очухивался иногда в самых неожиданных местах: то на перилах балкона, то под кроватью, то в ванной напротив зеркала, то в кухне, ломающим ножи.

Сколько там длится окукливание гусеницы и рождение мотылька? У Димы это время спрессовалось в те самые десять ужасных часов. А когда он смог вновь ходить и перевязал самому себе нанесённые (когда? — он не помнил) порезы, глянул на себя в зеркало — то уже не ужаснулся, хотя было от чего. По ту сторону стоял не Дима, и даже не Суперпупс. С разбитого (когда? — он не помнил) зеркала на него смотрел молодой суровый человек, оценивающий своё же тело. Возможности своего тела. Осваивающийся в нём. Думающий о перспективах. Раскладывающий варианты. Укоряющий себя старого за то, что тратил время и возможности на всякую фигню и на всякие колебания. Нью-Дима. Дмитрий Игоревич Карачаров. Двадцатидвухлетний (плюс-минус) молодой человек, ускоренный, загнанный в угол, готовый к драке не на жизнь, а насмерть.

* * *

То, что он изменился и изменяется, доказывало хотя бы то, что он не ограничился просто мыслями о возможных последствиях. Он таки решил хотя бы попытаться выдернуть семью из-под надзора Организации. На следующую после «реинкарнации сознания» ночь улизнул со своей квартиры и, ускорившись, поспешил к дому родных. Многократно проверялся, застывал и прислушивался, путал следы, а когда уже в родном подъезде поднимался по лестнице на третий этаж, мобильник во внутреннем кармане завибрировал смс-кой. Дима не обратил бы внимания на какую-нибудь рекламную чушь, но решил на всякий случай провериться (реклама редко приходит на телефон в три часа ночи), и не прогадал: это отозвалась Инга. Она так и не ответила на многочисленные его звонки и смс, и вот, пожалуйста! Сообщение было коротким: «Не ходи туда. Они ждут».

Почему-то поверил сразу, без колебаний. В подъезде ждут. На пару пролётов выше? Или устроились в коридоре его прежней квартиры? А может, и выход с подъезда заблокировали? Вряд ли будут хватать, куда-то везти, скорее, им нужно показать свою готовность на его демарши и жёстко подвести к черте: парень, смотри сам, ты в ловушке. И не поможет нож-выкидуха в кармане. У них явно «у самих револьверы найдутся».

Не мудрствуя лукаво, Дима вышел на открытый лестничный пролёт на втором этаже и, предварительно просканировав двор, выпрыгнул наружу.

Конечно, это выглядело более чем странно: шёл на дело, не дошёл нескольких метров — и сбежал. Значит, почуял? Или предупредил его кто? Дима не знал, что решат ускоренные. Да и не хотел думать, честное слово. Пусть они и смотрят где-то из-за угла, пусть снимают на свои грёбаные шпионские камеры и ржут сейчас у себя на базе из-за его ужимок, пусть. Но он должен был попытаться! Естественно, они покажут ему эти кадры и спросят, мол, что он делал, что собирался сделать. А он им ответит! Правду ответит!

Хотя… разумно ли — вот так вот в лоб правду? Сотрудник подполья, блин, партизан хренов. Может, сказать, мол, шёл к своим попытаться их вытащить, но вот внезапно вдарило по башке озарение, что в Организации ему будет таки лучше — и он оставил попытку спасения семьи? По причине безумного желания в рядах Организации насаждать плохишам правильную точку зрения на мир и всё в таком же роде? Мол, смысл о своих переживать, теперь их вся Организация охранять будет.

Да, так лучше.

Да и потом. Может, они вообще все там в сговоре, и Инга в их числе. Сидела рядом с Медвежатником и Саввой, смотрела в монитор, хрустела попкорном и заливалась хозотом. Потом они вместе сочиняли SMS, смотрели на реакцию… Лучше об этом не думать.

Надо осмотреться. Надо втереться в доверие. Понять, что к чему.

Действуй, Нью-Дима. Всё же Суперпупс. Действуй. А там видно будет.

* * *

На следующий день Дима по памяти пришёл к офису Саввы. Постучал в массивную железную дверь, потом обнаружил панель навороченного домофона, поулыбался в камеру.

Щёлкнуло, пискнуло, из динамика донеслось короткое:

— Жди.

Через пару минут мягко чавкнув, дверь отлепилась от стены. Спец, нынешний проводник Димы, коротко кивнул, но руки не подал. Просто махнул, мол, за мной, цепко глянул по сторонам — и затворил дверь.

Вновь странный лифт с купированной панелью управления и решёткой. Илья смотрит в упор, холодно, оценивающе. Хмурится. Видит, что Дима изменился. По угрюмой морщине на переносице. По упрямо наклонённому лбу, по набыченному виду. По взгляду. Пусть Дима и не пытается смотреть в глаза, но видно же, что это не тот испуганно-восторженный человек, который был тут не более как трое суток тому назад. Мальчик непостижимым образом возмужал. И эта метаморфоза — опасна!

Провёл Диму до того самого кабинета-аквариума. А навстречу уже идёт Савва с распростёртыми объятьями, на лице — киношная улыбка.

— Дима! Пришёл?! Рад, очень рад, что ты решил влиться в ряды Организации! Ты ведь поэтому… — Савва замешкался, наткнувшись на злой отталкивающий взгляд нового, так сказать, члена его Организации, — пришёл?

«Что ты делаешь? — заорал сам на себя Суперпупс. — Перестань сейчас же! Ты не можешь с ними бороться. Пока не можешь. Выдыхай, выдыхай!»

Дима сделал над собой усилие, проглотил застрявший в горле комок, глубоко вздохнул и с явным усилием раздвинул губы в усмешке. Получился, скорее, оскал, и через этот оскал Дима вытолкнул заранее подготовленные слова:

— Савелий… Иванович. Я бы хотел заключить с вами… соглашение.

Савва приглашающим жестом показал на кресло, кинул быстрый, но многозначительный взгляд на Савву, сам направился к своему креслу.

— Савелий Иванович, — начал было Дима, но «пахан Организации» перебил:

— Зачем так официально, Дима? Зови меня просто по имени. Савелий. Идёт?

Дима кивнул. В глаза Савве он смотреть остерегался, так как не знал, что в его глазах. Он не научился ещё скрывать то, что внутри и боялся одним лишь взглядом как-то себя выдать. Пусть Савва и так всё видит ну или догадывается, он ведь не дурак. О нет, совсем не дурак. Но смотреть в глаза — и говорить не то что неправду, а просто не всю правду… Говорить — и видеть, как тебя читают как открытую книгу… это было выше диминых сил.

— Савелий, — начал вновь Дима. Говорил он медленно, тщательно подбирая слова, чтобы следовать ранее набросанным в голове тезисам. — Я хочу с вами заключить соглашение. Не контракт. Не на бумаге. На словах. Между вами и мной. Вы меня, конечно, извините, но когда дело касается моих родных, я подхожу к вопросу максимально серьёзно…

— Да, я слушаю, — Савва действительно подобрался и теперь уже не делал попыток перебить, сбить с мысли. Сидел ровно, сложив пальцы домиком и нахмурив брови.

— Я прекрасно понимаю, что в… организации, подобно вашей, бухгалтерия сведена к минимуму. Если вообще существует. Разве что для отчётности перед арендодателем помещений. Подписи, печати в той сфере, которой Организация отдаёт, скажем так, предпочтение — встречаются редко, если встречаются вообще, — Дима перевёл дух. Всё же такая манера говорить для него была внове, это была не его манера речи, а реинкарнированного Суперпупса. — Более того, как мне кажется, здесь больше доверяют слову и действию, чем бумажке, — Савва дёрнулся было возразить о чём-то, но Дима, кажется, знал, о чём, а потому попытался предвосхитить: — Я ни капли не сомневаюсь, что контракты, которые вы мне недавно показали — подлинные и действительно нотариально заверены. Ольге и Сергею удобней работать на таких условиях — пусть так. Насколько я слышал, они много времени провели за рубежом, и, скорее всего, там окончательно обусурманились. Я же думаю, что подобного рода соглашения нужно заключать между людьми наживо. На условиях личного доверия.

Савва удивлённо вскинул брови и, как показалось Диме, одобрительно поджал губы. Суперпупс медленно про себя выдохнул: всё же напряжение туго натянутой пружины внутри утомляло изрядно.

Не получив несогласия с его словами — Савва, откинувшись в кресле, ждал — Дима продолжил:

— Таким образом, потратив на обдумывание ситуации некоторое время, я пришёл к следующему. Мы с вами, Савелий, заключаем партнёрское соглашение. Я готов влиться в ряды Организации в качестве рядового члена. Готов выполнять задания и действия Организации, которые не идут в разрез с моими моральными и нравственными принципами. Принципы по ходу пьесы могут меняться, вы понимаете, в зависимости от исходных данных, обстоятельств… да и состояния моего внутреннего мира (Сзади приглушённо хрюкнул Спец). Но вряд ли в, скажем так, меньшую сторону.

— И каков список? — не стерпел Савва. Последние несколько предложений Димы он морщился, сокрушённо крутил головой, дёргался в нетерпении. Вот, прорвало.

— Список чего?

— Твоих принципов? Нет, постой, погоди, я объясню. Допустим, ты стал членом Организации. Вместе с нами выезжаешь на задание, а задание, скажем… ну, например, возьмём недавнее: припугнуть одного барыгу, который под видом помощи одиноким пожилым людям — жизнь в деревне, все дела — отбирает у них квартиры, а самих стариков отвозит на забытый богом хутор, где те «благополучно» и отдают концы. Не без помощи подельников этого барыги. Помнишь, Илья, этого урода?

Спец проворчал что-то утвердительное.

— На людях этот… человек — душка. Крупный бизнесмен, меценат. О детишках заботился, отвалил круглую сумму на ремонт детского садика, оплатил дорогостоящую операцию за рубежом одному инвалиду. Под новый год всем старикам на районе у него пакеты преподнёс с гречкой там, тушёнкой, ещё чем-то. Молодец? Умничка! Баллотировался у них там в парламент. Прошёл? Естественно! И при этом — у старушек квартиры отбирал, а самих старушек — в расход! Не сам, нет, но под его началом. Мы на него вышли. Решили, что это не по-человечески. Что за такое нужно карать. И мы, — тут Савва наклонился вперёд и пристально взглянул Диме в глаза, да так пристально — не оторвёшься, не отведёшь, — покарали. Только вот непросто было его найти. Он оказался зверем битым, почуял слежку. Не представляю, как, но почуял. Затаился. И чтобы из схрона его вытащить, пришлось идти на жёсткие меры. Не крайние, заметь — а жёсткие. Пришлось ехать за рубеж, красть его дочку, что училась в Англии… Думаешь, мен на мен? Его на неё? А вот дудки! Не поверил он, что она у нас, вот тогда и пришлось идти на крайние меры. Хватило двух…

— «Двух»… чего? — хрипло спросил Дима.

— Пальцев, — Савва и глазом не моргнул, но Суперпупса ударило в дрожь.

«Зачем он мне это говорит? — паникой билось в голове. — Чтобы запугать? Выпендривается? Глаза его… не мигающие. Робот. Змей. Не человек. Тварь. Такой может. Может отрезать. Так это он и мне типа намекает, что если я вдруг буду артачиться, то он… Ждёт, что на колени сейчас перед ним бухнусь? Умолять буду? А вот дудки!»

— И даже тогда он не пошёл на встречу, — продолжал Савва. — Но сделал глупость: стал звонить по мобильному. Так мы его и вычислили.

— И что?

— И всё. Нет его больше. Нет человека — нет проблемы. Так говорил… один великий человек. А зачем я тебе это рассказывал? — Савва взглянул в упор на Диму, ожидал увидеть трясущегося от страха пацана, но неожиданно наткнулся на злой и холодный взгляд-предупреждение. Типа, не нужно пугать, не получится. Этот взгляд удивил Савву, сбил с толку. — Да… Зачем… А, ну так вот в такой ситуации где, на каком этапе твои принципы дадут осечку?

— Пальцы девочкам я резать не буду.

Савва вновь удовлетворённо поджал губы.

— Я так и думал. Главное не то, что этот твой моральный принцип легко вычислимый: ты ещё слишком молод и… мягок, что ли. Ничего, поживёшь с нами, позеленеешь, как говорил другой великий… Главное всё же то, что ты не осудил… устранение, скажем так, нелюдя. Это — главное. Понять, что… но не будем гнать коней. Ты все свои принципы знаешь? Можешь их сейчас перечислить?

Дима после недолгого раздумья отрицательно качнул головой.

— Список составить сможешь?

Ещё один кивок. Утвердительный.

— Это — всё? — Савва нетерпеливо барабанил по столу пальцами.

— Нет.

— Вот как, — недофюрер вновь резко откинулся на спинку кресла, всем своим видом выражая недовольство. Слишком много претензий. — Ну-ну.

— Моя семья исключается из сферы вашего внимания, — Дима в упор глянул Савве в глаза (Сука падла только попробуй тронуть — урою!!!).

Несколько секунд продолжался их молчаливый диалог, в котором вновь победил Савва, только вот этого не понял Суперпупс. Руководитель Организации разглядел в горячем взгляде главную слабость своего будущего — о, он совсем уже не сомневался — подчинённого, и, естественно, ничуть не собирался этот козырь отдавать противнику («Пока окончательно не сломаем — он враг!» — любил говорить Савва). Спустя несколько секунд Савелий расплылся в улыбке, поднял в защитном жесте руки и ответил:

— Сдаюсь! Хватит жечь меня взглядом! Естественно, твоя семья — это твоя семья. Она нам не нужна более. В том виде и том значении, что была до сих пор… Не понял? Ты присоединяешься к нам. Ты становишься членом нашей Организации. А мы ведь тоже своего рода семья. Значит, твои родные автоматически попадают под наш протекторат. Под нашу защиту. Можешь на это рассчитывать.

Савва улыбнулся по-голливудски, а Дима всё так же сидел, словно мешком пришибленный и не знал, как воспринимать эти слова. Защита или заложники? Да кто ж его знает?!

— Это всё? — широкая улыбка потухла до её намёка.

— Всё, — кивнул Дима. — Пока всё.

— Пока… Хорошо, твои условия мне ясны, и я не вижу в них ничего экстраординарного. Но… в каждом партнёрском соглашении всегда принимают участие как минимум двое. И если есть условия только одного из партнёров, то о каком партнёрском соглашении может идти речь? Согласись, раз уж ты от меня требуешь выполнения каких-то договоренностей, то и я имею как минимум моральное право требовать от тебя того же.

— Справедливо, — буркнул Дима, настроившись на худшее.

— Мне от тебя сейчас многого и не нужно. Я не знаю, на что ты способен, к чему более пригоден. Не ведаю твоих талантов. И чтобы понять, где ты — лучший, сначала тебе придётся пройти, скажем так, курс молодого бойца. По ускоренной программе. Впрочем, для вас со Спецом понятие «ускоренная программа» теперь уже из рода парадоксальных шуток. Поработаешь с Ильёй. С Сергеем. Может (если будешь хорошо себя вести), ещё кое с кем, — Савва многозначительно улыбнулся и подмигнул. Дима на его подмигивание отреагировал раздражённой игрой желваками. Савва понял, что шутка не прошла. Он вообще всё схватывал на лету. — Ты где, кстати, жить будешь?

— В смысле?

— Есть варианты. Можно, например, у нас на штаб-квартире. Верхний этаж, — Савва кивнул на потолок, — наполовину свободен. Много гостевых комнат, сервис.

«Камеры пустуют! — переводил на свой лад Дима. — Под замком — надёжнее! А вот дудки!»

— Я, пожалуй, пока не буду менять место жительства.

— Не вопрос, — подозрительно быстро согласился Савва. — Связь, каналы, время, распорядок и так далее — это уже наладите сами.

Руководитель Организации встал, нарочито медленно застегнул пиджак, поправил галстук и обошёл стол. Многозначительно посмотрел на ссутулившегося, словно нашкодившего ребёнка, Диму.

— Мы пришли к партнёрском соглашению? — спросил он.

Дима так же медленно поднялся, всё так же хмурясь, кивнул. Тогда Савва протянул руку, которую Суперпупсу пришлось пожать. В этот раз ладонь была отнюдь не мягкой.

— В знак установившегося между нами партнёрского соглашения я приглашаю тебя принять участие в демонтаже камер наблюдения в квартире твоих родителей. Сегодня ночью. Идёт?

Это было неожиданно, и Дима вопреки своему отношению к человеку, который держал его за руку, благодарно кивнул ему в ответ.

— Тогда, до вечера. С Ильёй обсудите, когда и где встретитесь. А сейчас, раз уж мы решили наши дела… И да, поздравляю тебя с вступлением в Организацию!

Наверное, в таких случаях принято пить шампанское или что-то вроде, но Савва не спешил доставать фужеры. Руку, правда, отпустил.

— Спасибо, — буркнул Дима и, неловко дёргаясь, поплёлся к выходу. — Я тут в приёмной подожду.

— Я скоро, — коротко бросил в спину Спец. А, как только щёлкнул замок за вышедшим Димой, повернулся всем корпусом к Савве: — Ничего не хочешь мне сказать?

— О чём? Об этом пацане? Ершистый слишком. Детство ещё в жопе играет. Ну ничего, пообвыкнется. Ты его по разработанной нами стандартной методе прогони: физические, ускоренные параметры. Ну, ты и сам знаешь. Присмотрись к нему, хорошо?

Илья же думал совсем о другом. Он вспоминал, чем на самом деле закончилась та история с барыгой и бабушками. Для Димы тут прозвучала совсем неожиданная для Спеца версия. Какая-то киношная, что ли. Содержащая в себе лишь толику правды. Смесь бульдога с носорогом. Этот барыга, Толик-Паровоз, действительно занимался всем тем, что описал Савва. Но они не ездили заграницу. Не похищали никаких девушек и никому не отрезали пальцев. Закончилось всё более чем банально. После двух безрезультатных встреч, угрозы Паровоза натравить на Савву вышестоящих воров, стрелки с толиковым конкурентом — «меценат и геронтофил» получил в сердце кинжал от наведённого на след Асассина. Одна мразь нашла свой конец. Но «бизнес» не распался. А просто перешёл к конкуренту, от которого Савве шли, так сказать, дивиденды после продажи очередной бывшей бабушкиной квартиры. Тогда Савве каким-то макаром удалось убедить своего корешка в необходимости такой рокировки, в плетении сети мафиози, подчинении себе преступного мира. Нынче же, на свежую голову, Спец осознал, какую же мерзость порой приходится им творить и покрывать в этой Организации. Илья злился, и не понимал, на кого больше: на себя или на Савву. Или же на только что вышедшего Диму, эту злость спровоцировавшего.

— Вот тебе, Илья, и правая рука. Тот, которого ты хотел, — улыбнулся тем временем Савва. — Обучи его, чему хочешь. Парень он на вид крепкий, рослый. Хороший боец из него может выйти.

Илья молчал.

— У тебя что-то ещё ко мне есть?

Илья развернулся и пошёл на выход.

Не успела закрыться дверь, Савва нажал на коммуникаторе пару клавиш, дождался, пока зуммер сменится хриплым «Да» и бросил пару фраз:

— Сергей, зайди. Есть дело на сто тысяч миллионов. Нужно кое-что… продублировать.

* * *

— Ноги у тебя хороши, а вот руки хреновые, — резюмировал Спец после первой тренировки. — И дыхалка ни к чёрту. Куришь, что ли?

Дима в это же время стоял, шатаясь, упёршись руками в колени, и силился восстановить дыхание. Илья, хоть и в тоже насквозь мокрой футболке, дышал ровно, глубоко. Суперпупс на вопрос Спеца только отрицательно покачал головой, мол, нет, не курю.

— На короткие дистанции тебя хватает, а вот до финиша марафона тебе не добежать. Пока. Мышц на тебе хватает, а вот не развиты, как надо. Есть над чем поработать.

Для Димы стало шоком, что подтянуться на турнике он смог десять раз. Шоком не в том плане, что — только десять, а — что вообще смог. Раньше как-то и не было потребности это проверить. В школе и в институте на уроках физкультуры он болтался на перекладине как сосиска и всегда был объектом обидных шуток. А тут — аж десять раз! Да это просто невероятно! И это достижение отнюдь не померкло после того, как Спец методично поднял своё тело на турнике полсотни раз, потом «вышел на две», в несколько раскачиваний добился «солнышка» и прокрутился на перекладине с десяток раз, потом с сальто спрыгнул. Ничего! И этого можно достичь! Ведь — раньше ни разу, а теперь аж десять подтягиваний! Супер!

Тем не менее, естественно, Спец не был доволен. Перед собой он видел молодого парня, обвешанного мышцами, но доселе не работающими в полную силу, недоразвитыми, недокачанными. Впрочем, так даже лучше. Это не переделывать, это — лепить с заготовки.

Дима думал, что времена крепотуры прошли, что нынче его тело полностью самоорганизовалось, ан нет. Мышцы вновь ныли и болели. Всё тело, даже в тех местах, в которых, казалось, и мышц не должно быть. На следующий день после первой тренировки Дима не ходил даже — еле передвигал ноги, на каждом шагу охая и скособочиваясь в ту сторону, где болело больше всего. Илья ничуть не проникся его страдальческой мимикой, а, наоборот, совсем садюжно ухмыляясь, нарастил темп и нагрузку. Что удивительно — это помогло. Более того, после несколькочасовой тренировки Супрепупса ждал приятный сюрприз.

Занимались они в небольшом частном спортзале. Незачем кому-то наблюдать, как тренирующиеся вдруг исчезают в одном месте и появляются в другом. Да-да, Илья обучал Диму не только совершенствовать тело, но и перестраивать работу тела в зависимости от состояния. Инга в своё время научила Диму двигаться, а Спец продолжил этот процесс. Теперь к движениям добавились и прыжки, паркур, бег по стенам, использование любых предметов и препятствий для ускорения или торможения и так далее. В дальнейшем Спец обещал провести курс молодого бойца: самооборона, нападение, обращение с различным оружием, засады, работа в команде. В разных состояниях. Этой идеей Дима загорелся. Такое знание на дороге не валяется! Да и потом — что это за Супер, если он не может постоять за себя и других в условиях, так сказать, объективной вооружённой реальности?

Ну так вот. После напряжённой тренировки в спортзале они приняли душ, а потом Спец проводил его в небольшой кабинет с кушеткой. К нему вышла средних лет азиатка, улыбаясь, поклонилась и приступила к работе. А работала она массажисткой. Даром, что маленькая, а руки у неё оказались крепкие. В общем, целый час она выводила из физического шока его мышцы, размягчала крепотуру, вправляла позвонки и чёрт его знает что творила с его телом. Похожего на горку теста, его на специальном кресле отвезли в сауну, где хорошенько пропарили.

Может, благодаря всему этому комплексу ухода за телом, а может потому, что массажем выправили что-то застарелое, травмированное, мешающее нормально жить, а может вообще — потому что втянулся, но через пару дней подобного Дима вновь, в который раз, стал стремительно меняться. Оказалось, мало накачанного тела, мало знания, как двигаться, нужно ещё и уметь управлять телом всегда, в движении и покое, в любом состоянии, условиях, в любой окружающей обстановке. Мышцы постепенно приобретали не только крепость, но и гибкость. Больше всего приходилось укреплять связки, учиться правильно выстраивать совместную работу мышц и сухожилий. Дима постепенно превращался в ниндзя.

А потом они перешли к рукопашному бою, и тут у Суперпупса образовалась серьёзная проблема. Даже несколько.

Во-первых, он не умел драться. В принципе. Школьные издевательства над ним-жиртрестом; несколько хулиганских нападений, когда он учился в ВУЗе; история с дворовыми хулиганами; шкодничество в ускоренном состоянии и, наконец, его нападения с битой на наркоторговцев — это не драки. Не рукопашный бой или бой с оружием. Это так, недоразумения. Потому вот к этому моменту Дима пришёл ну совершенно «зелёным в плане…» Когда Илья это узнал, то не знал, плакать ему или смеяться. Ведь начинать нужно будет с азов!

Во-вторых, теперь к ним присоединился Псих. Его Илья тоже учил, а, впрочем, просто спаринговался. И если они уже давно наладили своего рода общение. Да что там! Были хорошими приятелями, а может и друзьями, если у психически неуравновешенных существует такое понятие. То вот с Димой у Валеры не заладилось практически с первых фраз.

Вот уже неделя, как Дима вошёл в Организацию, а исчезнувшая Инга не давала о себе знать. Дима не хотел возвращаться в пустой дом, он до поздней ночи бродил по городу, даже пару раз ночевал в отелях. Грустил, страдал. И звонил, писал смс, оставлял голосовые сообщения, завалил её так же несколько дней не пополняющийся блог личными сообщениями. Боже, да он даже писал стихи! То единственное смс, что пришло от неё, когда он пытался пробраться к родным, дополнилось ещё одним. Когда Дима уже отчаялся от разлуки и собрался было идти к Савве на откровенный разговор, мол, где его любимая, пришла смс с её номера: «Держись. Я тебя люблю. Скоро свидимся». И вновь — тишина. «Абонент недоступен или находится вне зоны покрытия» и всё в том же духе. Смс в никуда, тишина в трубке, тоска и зубовный скрежет по ночам. Копящаяся злость и тревога.

И вот, когда они с Ильёй вошли в небольшой спортзал с большущим татами посредине, а на татами — Псих, то первым, что умудрился сделать Дима, это спросить в лоб:

— Не знаешь, где Инга?

Презрительная улыбка Валеры сменилась гневным оскалом — и он без предупреждений и лишних слов выстрелил в подбородок Суперпупсу кулаками. Бах! Бах! Звёздочки и тёмные круги перед глазами, почему-то потолок вместо стен, нависший разъярённый Псих и жуткий крик:

— Она мояя-а-а-а!!! Ты понял? Мояя-а-а-а!!!

Ночной кошмар овеществился. «А сейчас он достанет биту…» — как-то очень спокойно подумал Дима. И смирился с неизбежным.

Но вдруг отрешённость и смирение разорвало на части под напором его новой сущности, реинкарнированной. Дима раздвоился. Он лежал на татами, покорно принимая агрессию и жестокость. И он же внутри тела взъярился. «Как это «моя»? — взревела новая сущность. — Да щаз прям!» Этот новый Суперпупс схватил за запястья уже вцепившегося в его горло Психа, рванул. Не тут-то было! Ах, так! Ярость рванула наружу, обрела материальность в виде налившегося тяжестью и скоростью кулака — и влетела в искривлённый в крике рот врага. Буммм! Противника снесло в сторону, костяшки пальцев, кисть и всё предплечье с непривычки остро заболело. Кулак, изо всех сил сжатый, так и застыл, донельзя напряжённый. На двух костяшках о зубы сорвало кожу. Зато Псих получил по полной. Он пытался встать, но ноги подкашивались.

Всё это заняло от силы секунд десять. Спец не вмешался. То ли не успел, то ли просто хотел посмотреть, на что способен Дима. И вот на тебе. Один удар — и нокдаун. Не ожидал такого. Но вот ситуация вновь после выплеска агрессии, изумления, вновь начинает нагнетаться. Обида, злость, месть! Вот прямо сейчас! Нельзя допустить.

— Воу! Воу!! Воу!!! Стоять! А ну разошлись! Горячие блин финские парни. Стоять! Стой там, Псих! Понял? Понял?!

— Да понял, понял. Ты попал, сучара! — Валера, массируя челюсть, смотрел ненавидяще на Диму, но не делал попытки напасть. Видать, знает последствия, если вмешается Илья.

— Закрой рот! — рявкнул на него Спец, но тут же накинулся на Диму:

— А ты, блин, урод, понял? — Суперпупса аж подкинуло от возмущения. Ничего себе! Этот нападает, а тот ещё и обзывается, и смотрит волком, будто Дима это начал. Это возмутительно! Слова протеста уже готовы были сорваться с губ, да «реинкарнированный» их вовремя перехватил, затолкав обратно в глотку. Лишь красноречивый взгляд да набыченная поза. И сведённая в судороге рука, не спешащая разжимать кулак. — Чё вылупился, ушлёпок? Что-то хочешь мне сказать, а? — он подошёл вплотную, навис над сгорбившимся Димой. Суперпупс не отвечал. Но и не отводил взгляд. С непонятной для самого себя злостью он смотрел глаза в глаза на Илью. Время, когда его можно было сломать криками — позади. Когда с ним не считались — тоже. И кто такой Спец, чтобы ему тут приказывать?

Илье взгляд Димы ой как не нравился. Но не потому, что — наглый, а потому, что это взгляд был не обидчивого и запуганного паренька, который тогда переступил порог логова Саввы, это был взгляд нахалёнка, беспризорника, загнанного в угол шпаной. Тут перегнёшь палку — и всё пойдёт наперекосяк. Этого уже не сломаешь. Только вот одной злостью не победишь. Нет в Диме умения контролировать собственные чувства в драке. Не умеет он драться, не знает всех нюансов. Надо показать, надо дать ему понять, в чём дело. И самое главное: этим двум работать вместе и спины друг другу прикрывать, надо их заставить не ненавидеть, а работать сообща. Нарыв из-за бабы меж ними большой, вскрывать его придётся. Но сначала на место поставить зарвавшегося щенка.

— Хочешь меня ударить, га? — Спец несильно толкнул Диму. Банальное, пацанское начало драки. Простой дворовой схватки. — Ну давай! Давай, врежь мне!

Дима не отвечал, но злость в нём ярилась, клокотала и искала выход. Хотел было рявкнуть в ответ, мол, кончай, мол, отвали, но понял, что это будет просто унижение. Что тем самым он признает нападки Спеца, признает то, что в нападении на него Психа последний не виноват, а виноват сам Дима. С чего бы это признавать? И как же достал этот Спец!

Дальше всё произошло как-то очень быстро. У Димы внутри что-то оборвалось: переполнились каверны злости, они перелили через край — и затопили сознание. Перед глазами повисла красная пелена, и кулак выстрелил Илье в челюсть так же, как и Психу. Да не тут-то было! Рука чуть не вылетела из плечевого сустава, её повлекло куда-то вбок, потом стало больно под коленкой — и в следующее мгновение он уже ударился спиной о татами. С «ххэ!» вылетел воздух.

— Подъём! — крикнул Илья. Зря крикнул. Дима и так уже вскочил на ноги. Вновь кинулся на Илью. Внутри кто-то кричал, что зря он это делает, что у него ничего не выйдет, только хуже будет и телу, и душе, но Дима не слушал этого внутреннего. Ярость, так долго копившаяся, выплеснула наружу. Злость и обида смешались с этой яростью — и вылетали из горла рыком, нагнетались в мышцы силой. Глаза видели врага, который виноват в этих злых, отравляющих душу чувствах. Надо было стереть этого человека с поля зрения. Стереть кулаками!

Гуп! Вновь татами приняло его в свои объятья. И вновь он не заметил, как всё произошло. Ах ты ж!.. Шлёп! Теперь что-то из самбо, вроде, было. Шарах! А это, кажись, из вольной борьбы: так хлопнулся всем телом о татами, что вынесло весь дух.

Ну, хорошо! Глаза прикрыл… синий круг на стене… есть ускорение!

Дима подхватился на ноги, со злорадной ухмылкой посмотрел на застывшего в напряжённой позе и весёлого, блин, Психа, на развёрзшего в крике рот Спеца — и пошёл в обход последнего. Удара в челюсть должно хватить, чтобы показать этому вояке, что у Димы найдётся способ противостоять противнику. Но не успел он сделать и двух шагов, как рокочущий звук, вырывающийся из пасти Ильи, сменился по тональности, а его глаза обрели подвижность. Миг — и Спец тоже оказался ускоренным. Как он так быстро понял, зараза? Ещё миг — и донельзя обидная пощёчина, вырвавшая из памяти мерзкий голос Жорика, впечаталась в Димину щеку. Она оказалась столь резкой и сильной, что Дима вновь, в который раз, оказался на татами. Ещё миг — и ускорение схлынуло, выбросив его в реальный мир.

На Суперпупса накатила тоска и обида. Что он здесь делает? Кто ему эти люди и зачем он здесь получает от них тумаки? Зачем терпит унижения? Да пошли они все в задницу! На такое с Саввой Дима не подписывался. На такое партнёрское соглашение не распространяется. Он не приемлет такого курса «молодого бойца». Ты смотри, насмотрелись «Цельнометаллической оболочки» и «Бойцовского клуба». Но — без него. Да. Без него.

Спец по скривившемуся лицу спарринг-партнёра (а, скорей, временной груши для битья) понял, что перелом наступил. Сейчас или — или. Или Дима сдастся, чего Спец и добивался. Или, что хуже, плюнет на всё, обидится — и уйдёт. Этого допустить нельзя.

Увы, всё пошло по худшему сценарию.

Дима встал и, побитый, морщась от болячек, молча пошёл на выход. Псих поддержал его поражение улюлюканьем и обидными криками. Илья про себя выматерился. Сломал парня, блин. Психолог хренов.

— А ну стоять, плакса! — крикнул он тому в спину. Может, поможет? — Стоять, баба!

— Пошёл на… — безразлично, даже не повернувшись, ляпнул Суперпупс.

И тут на Спеца снизошло озарение.

— Если победишь Психа, Инга будет твоей!

Вдруг повисшая в зале тишина. Бинго! Нужно ковать железо, пока горячо.

— Если победишь Психа в рукопашном безоружном поединке, я тебе обещаю: Инга будет твоей.

Тут же подмигнул уже начавшего возмущаться Психу. Тот мгновенно всё понял. Но, дурак, конечно не понял, что Спец обещает взаправду! Что подмигивание — это не дружеский посыл, мол, как я, нет, как мы его обманули, что это просто замыливание глаз. А Спец ликовал. Он знал об этом слабом месте Димы, просто забыл. Знал и то, что Савва держал Ингу в «карцере для своих» — так они называли комнату с решётками, телевизором, хорошей кормёжкой, но без связи, сети, встреч. Там на две недели была помещена Инга — за скрывание Димы от Организации. Естественно, её высвободили бы и так, и досрочно, может быть. Савва вообще выбрал самое мягкое наказание. Других, правда, к своим у него и не было. Но вот он удачный способ навести мосты между новеньким и Организацией. И второй убиваемый заяц будет очевиден прям сейчас и прям здесь.

Дима остановился, застыл на несколько мгновений, но потом решительно развернулся и в упор глянул на Спеца.

— Без балды?

— Крест на пузе! — Илья действительно перекрестил живот. Пацанская клятва.

Псих уже ждал на татами. Улыбался во весь рот в предвкушении реванша. Он подпрыгивал на месте, мельтешил руками и ногами, нетерпеливо манил, давай, мол, я жду, слабак! А в Диме вновь показала зубы злость. Этот псих, только он стоит между ним и Ингой, между ним и его любовью! С-с-сучара! Ну, сейчас мы его! Один раз вышло, так почему второму не получится?

Дима кинулся в атаку как детсадовский бузотёр. Размахивая руками и крича какие-то ругательства. Псих подпустил его совсем близко, а потом неуловимо быстро ушёл в сторону и сделал подножку, а когда Дима пролетал мимо него, наподдал по заднице ногой. Новая атака — и эту Псих встретил уклонением, только теперь сделал подзатыльник.

— Дерись, ты, баба! — по-ильёвски проорал озверевший Дима. И этот с ним играет, ты смотри! Психа Димин крик не то что охладил — неимоверно разозлил!

Следующую атаку Димы он встретил ногой — в живот, потом кулаком — в челюсть, и ещё, и ещё! От мощных — таких сильных ударов от щупленького по сравнению с Димой парня как-то совсем не ожидаешь — сотрясений Суперпупса бросило на татами. Тут же на него сверху запрыгнул рассвирепевший Псих и ну давай отвешивать тумаков! По спине, по затылку, по ушам, по почкам. С криками, воплями, утробным рёвом.

Полное поражение.

Вдруг Псих дёрнулся всем телом — и молча завалился набок.

В зале повисла тишина, нарушаемая только скулежом. С удивлением Дима узнал в писке свой голос. Из глаз лились слёзы обиды, из разбитого носа — кровь. Ему никогда не победить этого долбанного Психа! Он просто не умеет!

— Вставай, — не зло, а как-то просто, спокойно сказал Илья.

Дима с трудом встал на ноги, охнул от боли во всём теле, с опаской взглянул на Психа, но тот лежал без движения, раскинув руки. Перевёл недоумённый взгляд на Спеца. Тот без иронии протянул Диме мокрое полотенце. Суперпупс взял, с охами приложил к саднящему и уже заплывающему синяками лицу. Да уж. Никогда прежде его так не мутузили. Больно-то как. Полотенце из белого быстро стало пятнистым в красных пятнах.

— Ну что, понял теперь? — спросил Илья. — Тебе против него не выстоять. Пока не выстоять. Я помогу тебе. Научу. И не отказываюсь от своих слов. Насчёт Инги.

Дима молчал. Взвешивал шансы. Сейчас действительно против Валеры он не боец. Сколько они со Спецом уже занимаются? Год? Два? Илье так хотелось верить! Тот, реинкарнированный, вцепился в шанс выучить боевые искусства намертво. А Инга как приз хоть и казалась дикой, средневековой идеей, но, чёрт побери, такой правдивой и такой желанной наградой.

Глупо отказываться.

Дима рассеянно кивнул и спросил, показывая на Психа:

— Чем вы его?

— Валеру? Табуреткой, — показал на лавку в углу зала.

— Ничего себе. Вот он обидится, когда очнётся.

— Та, — махнул рукой Илья. — Кабы ж в первый раз. Он же псих, — ухмыльнулся уголком рта. — Так что всякое бывало. Ну что, завтра продолжим?

А куда было деваться Диме?

— Угу, — кивнул. И направился, хромая, в раздевалку. Да уж. Быстрая выдалась первая тренировка. Интересно, все такими будут? Не хотелось бы…