Когда папа был еще маленьким, его повели в цирк. Это было очень интересно. Особенно ему понравился укротитель диких зверей. Он очень красиво одевался, очень красиво назывался, и его боялись все львы и тигры. У него был хлыст и пистолеты, но он ими почти не пользовался.
— И звери боятся моих глаз! — заявлял он с арены. — Мой взгляд — вот мое самое сильное оружие! Дикий зверь не выносит человеческого взгляда!
И правда, стоило ему посмотреть на льва, и тот садился на тумбу, прыгал на бочку и даже притворялся мертвым, не вынося его взгляда.
Оркестр играл туш, зрители хлопали в ладоши, все смотрели на укротителя, а он прижимал руки к сердцу и кланялся во все стороны. Это было великолепно! И папа решил, что он тоже станет укротителем. Для начала он задумал укротить своим взглядом какого-нибудь не очень дикого зверя. Ведь папа был еще маленький. Он понимал, что такие крупные звери, как лев и тигр, ему еще не по зубам. Начинать надо с собаки и, конечно, не очень большой, потому что большая собака — это уже почти маленький лев. А вот собака поменьше как раз пригодилась бы.
И такой случай вскоре представился.
В маленьком городе Павлово-Посаде был маленький городской сад. Теперь там большой парк культуры и отдыха, но ведь это было очень давно. В этот сад бабушка пошла гулять с маленьким папой. Папа играл, бабушка читала книжку, а неподалеку сидела нарядная дама с собачкой. Дама тоже читала книгу. А собачка была маленькая, беленькая, с большими черными глазами. Этими большими черными глазами она смотрела на маленького папу так, как будто говорила ему: «Я очень хочу укрощаться! Пожалуйста, мальчик, укроти меня. Я совершенно не выношу человеческого взгляда!»
И маленький папа пошел через весь сад укрощать эту собачку. Бабушка читала книгу, и собачкина хозяйка читала книгу, и они ничего не видели. Собачка лежала под скамейкой и загадочно смотрела на папу своими большими черными глазами. Папа шел очень медленно (ведь он был еще совсем маленьким) и думал: «Ох, кажется, она выносит мой взгляд… Может быть, все-таки лучше было начать со льва? Кажется, она раздумала укрощаться».
Был очень жаркий день, и на папе были только сандалии и штанишки. Папа шел, а собачка все лежала и молчала. Но, когда папа подошел совсем близко, она вдруг подпрыгнула и укусила его в живот. Тогда в городском саду стало очень шумно. Закричал папа. Закричала бабушка. Закричала собачкина хозяйка. И громко залаяла собачка. Папа кричал:
— Ой, она меня укусила!
Бабушка кричала:
— Ах, она его укусила!
Собачкина хозяйка кричала:
— Он ее дразнил, она совсем не кусается!
Что кричала собачка, вы сами понимаете. Прибежали разные люди и кричали:
— Безобразие!
Тогда пришел сторож и спросил:
— Мальчик, ты ее дразнил?
— Нет, — сказал папа, — я ее укрощал.
Тогда все засмеялись, и сторож спросил:
— А как ты это делал?
— Я шел к ней и смотрел на нее, — сказал папа. — Теперь я вижу, что она не выносит человеческого взгляда.
Опять все засмеялись.
— Вот видите, — сказала дама, — мальчик сам виноват. Никто его не просил укрощать мою собачку. А вас, — сказала она бабушке, — надо штрафовать, чтобы вы смотрели за своими детьми!
Бабушка так удивилась, что ничего не сказала. Она только ахнула. Тогда сторож сказал:
— Вот висит объявление: «Собак не водить!». Если бы висело объявление: «Детей не водить!», я оштрафовал бы гражданку с ребенком. А теперь я оштрафую вас. И прошу вас удалиться с вашей собачкой. Ребенок играет, а собачка кусается. Играть тут можно, а кусаться нельзя! Но играть тоже надо с умом. Ведь собачка не знает, зачем ты к ней шел. Может, ты сам хотел ее укусить? Ей ведь это неизвестно. Понял?
— Понял, — ответил папа. Ему уже совсем не хотелось быть укротителем. А после прививок, которые ему сделали на всякий случай, он совершенно разочаровался в этой профессии.
Насчет невыносимого человеческого взгляда у него тоже было теперь свое особое мнение. И когда он потом познакомился с мальчиком, который пытался как-то выщипывать ресницы у большой и злой собаки, то папа и этот мальчик очень хорошо поняли друг друга.
А то, что этого мальчика не укусили в живот, не имело никакого значения, потому что его укусили сразу в обе щеки. И это, как говорится, сразу бросилось в глаза. А прививки ему все равно делали в живот.
