В четыре строки
Краткая биография критика
С о всеми во всем соглашаясь всегда,
Сошел он на «да».
Завещание сценариста
И на ранней могиле моей начертайте одно:
«Он писал для кино…»
Дом творчества
Т ише… тише… тише… тише…
Где-то
кто-то
что-то
пишет…
Худсовету
П рими последний мой привет,
Мой скорбный труд:
Не та беда, что ты совет,
А та, что худ!
Мрачный критик
О н шутки не терпел в куплете,
В картинах — обнаженных тел,
И даже, черт возьми, в балете
Смотреть на ножки не хотел.
Мальчик-с-пальчик
Н е видел я лиц
И речей не слыхал людоедских,
Таких, как на секции
Добрых писателей детских.
Вечер был…
Б ыл вечер сатиры и юмора тож,
Но люстру от смеха не бросило в дрожь.
Все было прилично и чинно…
Зачем хохотать без причины?
Судьба балерины
С перва плясала,
Потом писала.
Чистая лирика
Э то было раннею весною,
Попросила девушка поэта:
— Прочитайте что-нибудь смешное… —
До сих пор бедняжка ждет ответа.
Н. Вирте
« В ечерний звон»… «Вечерний звон»…
Как много глав вмещает он.
О том… о сем… о сем… о том…
За томом том… за томом том…
С. Маршаку
М аршак! Как много в этом слове
Для сердца детского слилось,
Для взрослого — перевелось.
Л. Шейнину
Л ев на охоте! Стар иль молод,
Преступник будет пойман, вызнан,
Допрошен, побежден, «расколот»,
Описан, издан, переиздан.
П. Антокольскому
П оэт французский, датский, польский…
Всех переводит Антокольский,
Да так, что даже сам Пермяк,
Читая перевод, обмяк.
А. Твардовскому
В нем редактор борется с поэтом.
Как поэт, он написал об этом,
А потом (довольно важный фактор!)
Пропустил поэму, как редактор.
И. Эренбургу
И зъездив землю, воду, небо,
Не удивляясь чудесам,
Он, может, где-нибудь и не был,
Но где — не помнит даже сам.
Э. Казакевичу
Н а творческом пути его есть кочки,
Но это не грозит ему бедой.
Он, может быть, родился не в сорочке,
Но явно под счастливою «Звездой».
С. Нариньяни
С летались критики на пир,
Клевали пьесу монотонно…
А может быть, Вильям Шекспир
Писал плохие фельетоны?
В. Захарченко
В асилий Захарченко множество лет
Проводит в писательском клубе совет
И ездит по белому свету.
Он — самый ведущий (программу) поэт,
Он — самый ведущий (машину) поэт,
Другого подобного нету.
Молчащему-руководящему
Р уководителей Союза
Мы все привыкли почитать,
Но, уважая тьму нагрузок,
Хотели бы и почитать.
Члену редколлегии
З аботы у него хватает:
Свой труд тяжелый возлюбя,
Сам пишет он, и сам читает,
И сам печатает себя.
Краткая творческая биография
И так
И сяк
Иссяк…
Москвичу, печатающемуся в Ленинграде
И так, переменили вы насест,
Но впрок вам не пошли суровые уроки:
Не изменяются от перемены мест
Слагаемые вами строки.
Некоему критику
Ж ивет на свете некий критик,
Довольно тонкий он политик:
Бесстрашно хвалит всех в глаза
И вечно голосует «за».
Некоему писателю
Ж ивет на свете мой приятель,
Благополучнейший писатель,
Нигде ни в чем он не спешил,
Не ошибался, не грешил,
Но если спросите его,
Что написал он —
ничего.
Поэту Эн
Е два успел твой стих забыть,
Как ты статьей меня тревожишь…
Поэтом можешь ты не быть,
Но критиком ты быть не можешь.
Голубое и розовое
Н ам критики твердят наперебой:
— Он голубой! Он слишком голубой! —
Но ежели его прочтете прозу вы,
Увидите, что многое в ней розово.
Холодному художнику
Б ыл стих его пустым и голым.
Как ни дудел он в свой рожок,
Как он ни жег сердца глаголом,
То недожег, то пережег…
Почти по Пруткову
В ы любите ль стихи? — спросили раз ханжу.
— Люблю! — он отвечал. — Я их перевожу.
Журналу «Крокодил»
С реди стихов, а также прозы
Мы наблюдаем без помех
Сквозь видимые миру слезы
Невидимый для мира смех.
Толстому журналу
Ж урнал, журнал… господь его прости…
Как много в нем и серости, и сырости…
Тут можно зарасти и обрасти,
Но чрезвычайно трудно вырасти.
Журналу «Театр»
П онятен интерес
И взрослых и детей:
Тут много юных пьес
И пожилых статей.
Журналу «Огонек»
Н е потому ли он немного пресный,
Что каждый номер у него воскресный?
Журналу «Новый мир»
В нем чувствуешь размах от всей души,
Когда важны не мелочи, не «блохи»,
Коль вещи хороши, так хороши,
А коли плохи, так уж плохи.
Альманаху
Р оманы без начала и конца.
Стишок прохладен, и обзор не пылок…
Как жаль, что вместо своего лица
Имеет он нахмуренный затылок.
Лит. начетчик
С ловечка не проронит своего,
Не человек — ходячая цитата.
Ума палата явно у него,
Да жаль, что это книжная палата.
Пятая ласточка
М ы статей твоих не встретим
По вопросам непочатым.
То доругиваешь… третьим,
То дохваливаешь… пятым.
Поэту-критику
С кажу, статей твоих отведав
И просмотрев твои тома,
Все ясно: ты не Грибоедов
И горе тут не от ума.
Однолюб
В сю жизнь любил он воспевать жену.
— «Я однолю-у-уб!» — завинчивал все туже…
И верно: он всегда любил одну,
Но, к сожаленью, не одну и ту же.
Наш общий друг
П оскольку писал он о дружбе всегда,
За страницей, страницу,
Постольку друзья не могли никогда
До него дозвониться.
Младой пиит
Л юбил он Тютчева и Фета,
Но больше всех любил… буфета.
Судьба поэта
О н до того был сух и пресен,
Что перешел на тексты песен.
Теперь он пишет для кино,
Там слов не слышно все равно.
«Смелый» оратор
Л юбитель вечный правды-матки
(не без оглядки).
Зам. зава он критиковал
(не наповал).
«Принципиальный»
П ринципиален до конца,
Голосовал за подлеца
И говорил: в конце концов,
Я видел худших подлецов.
О повести Василия Ардаматского
У силия Василия
Осилить был не в силе я.
О сатирической поэме Н. Грибачева
М ы долго страдали: поэм сатирических нет!
И вот окропил наши раны бальзам грибачевский…
Читаешь и думаешь: очень хороший поэт
Твардовский!
Г. Фишу
Щ ебечут в небе пташки
И шепчут в норках мыши
О вредной черепашке
И о полезном Фише.
Б. Полевому
О настоящем человеке повесть,
Что говорить, написана на совесть.
Но, к сожалению, признать придется,
Не все то «Золото», что издается.
Е. Долматовскому
П оэму выткал ты,
и пряжи
Вполне хватило для холста.
Поэма так длинна, что даже
В ней есть удачные места.
Г. Рыклину
Е го герои дико голосят,
Шипят и воют, испускают стоны.
Ему исполнилось недавно шестьдесят,
Из коих семьдесят он пишет фельетоны.
Лев Никулин
Ш аляпина воспев,
Сразив Наполеона,
Любил Никулин Лев
Писать про время оно.
Л. Кассилю
К ассиль пожилой и Кассиль молодой
И нынче и прежде он — чудо:
Писатель он, может быть, самый худой,
Но пишет он вовсе не худо.
Сложная натура
П о жанру — критике сродни,
Он был не чужд драматургии:
Всю жизнь хвалил стихи одни,
Всю жизнь любил стихи другие.
В. Тушновой
У тверждает поэт,
Будто старости нет
В сорок.
Если любят тебя,
Ты ж, обратно любя,
Зорок.
Поэту-графоману
« Т уманную даль» воспевал он и «ясную близь»
И слышал все то же: стихи ваши не удались.
Никто не решился на точный и честный ответ.
Давно ему надо сказать — Не удался поэт!
А. Безыменскому
Е му б стихи да эпиграммы
Писать уверенной рукой,
А он, мятежный, пишет драмы,
Как будто в драмах есть покой.
Л. Ошанину
Н а него взглянув, тотчас же ты поймешь:
Эту песню не задушишь, не убьешь!
Драматургу Цезарю Солодарю
(Картинка с премьеры)
Н е видно было на его лице зорь,
Он бледен был, программу теребя,
И кто-то вдруг воскликнул: — Здравствуй, Цезарь!
Идущие в театр приветствуют тебя!
В. Залесскому
У критика Залесского
Нашел я много резкого,
Но очень мало веского,
Нашел я у Залесского.
О. Колычеву
К нига… Колычев… Осип…
Что тут скажешь, читая?
Может, это и россыпь,
Только не золотая…
Л. Ленчу
Б ыстрый шаг и взор горящий:
Юбилей, почет и честь!
Ленч — писатель настоящий,
У него и книжки есть.
Ираклию Андроникову
Т алант в нем странный обитает:
Писатель даровитый сей
Давно стране известен всей
Не тем, что пишет он, а тем, что он читает.
С. Михалкову
С . Михалков от жизненных забот
Не убегал, в смущении алея,
Давно уже пора отметить год,
В котором он не справил юбилея.
В. Ардову
К ак старый анекдот, он — вечно молодой
И — тоже — с бородой.
Бахнову и Костюковскому
М олодежь… ни званий, ни регалий,
Смех свободно льется из груди…
Их еще ни разу не ругали,
Все, как говорится, впереди.
С. Щипачеву
К рупнейший мастер лаконичных строчек,
Певец любви, ее ночей и дней…
Ему никто не мог сказать: — Короче! —
И вряд ли кто хотел сказать: — Длинней!
С. Васильеву
В нем слиты две разных мелодии:
Он пишет стихи и пародии.
Порою теряется разница,
Когда он поет, когда дразнится.
Массу и Червинскому
П роизведений масса
Червинского и Масса,
Да нет на них Белинского,
На Масса и Червинского.
М. Светлову
С ветлов хорош во всякую погоду,
Хотя не пишет иногда по году.
В. Полякову
С оюза не видал такого
Я ни вблизи, ни вдалеке:
Что на уме у Полякова,
У Райкина — на языке.
Эмилю Кроткому
Т ихий, маленький и кроткий,
Но его удар короткий
Сокрушает подбородки,
В плане острой проработки.
Н. Акимову
О н весь талантом пышет,
Все перед ним пасует.
Он говорит, как пишет,
А пишет, как рисует.
Старому конферансье
В Москве, а также вне Москвы
Успех заслуженный имевший,
Он — самый старый, но, увы,
Совсем не самый устаревший.
Кукрыниксы
В сегда им было чуждо ячество,
Но им несвойственно и «мычество», —
Весьма наглядно их количество
Все время переходит в качество.
Аркадию Райкину
Л юбимцу публики пора заметить прямо:
Не знаем, принцип то или каприз,
Но стал ты повторять свои программы,
Не дожидаясь даже крика: «Бис!»
Игорю Ильинскому
К ак жаль, что после фильма «Волга-Волга»
Ильинский не снимался долго-долго.
М. Гаркави
Ч то толст он — это не беда,
Беда, что тонок… не всегда.
Шостаковичу
О Шостаковиче не может быть двух мнений:
Как говорят, — обыкновенный гений.
Мурадели
Г оворят, в консерватории
Все проходят курс истории,
Планомерно и давно,
От Гуно и до Вано.
Табачникову
Т абачников! Твоей карьере
Не угрожал бы яд Сальери,
Но Моцарт, выйдя из терпенья,
Тебя бы задушил за пенье.
• •
•