Реймс – сердце католической Франции

Реймс был первым французским городом, который открылся мне ранним утром – полусонный, подернутый серой пленкой тумана, но удивительно мирный и уютный. Я увидела громаду Реймского собора, с его двумя восьмидесятиметровыми башнями, самыми большими среди храмов Франции. Тогда, из окна автобуса, я еще не могла рассмотреть знаменитые скульптуры собора – его «Галерею королей», а еще – святых, епископов, монахов, ремесленников… Все это я увидела гораздо позже, когда оказалась рядом с «Собором ангелов», как называют эту главную достопримечательность католического Реймса. Такое название объясняется обилием скульптур ангелов на порталах собора. Самая известная из таких скульптур – улыбающийся ангел на северном портале.

Реймсский собор Богоматери – самый древний во Франции, древнее Нотр-Дама и Сен-Жермен-л, Оксерруа. Первая церковь на этом месте возникла в 401 г. С тех пор – и вплоть до XIX в. – здесь короновали всех французских монархов. Причем в церемонии использовалось знаменитое Реймсское Евангелие на церковно-славянском. Как оказалось Евангелие на церковно-славянском языке в католической Франции? И почему именно оно было важнейшим атрибутом коронации всех без исключения французских властителей?

Считается, что Реймсское Евангелие привезла с собой из Киева Анна Ярославна, королева Франции. Та самая рыжеволосая и голубоглазая дочка киевского князя Ярослава Мудрого, которую до появления независимой Украины французы называли Anne de Russie (Анна Русская), а теперь тактично именуют Anne de Kiev (Анна Киевская). 4 августа (по другим сведениям, 14 мая) 1049 г. в древней столице Франции Реймсе, в здешнем кафедральном соборе, Анну Ярославну обвенчал с Генрихом I архиепископ Реймсский Ги де Шатильон. Анна привезла во Францию первую часть Евангелия на церковно-славянском. Рукопись хранилась в соборе и получила название – Реймсское Евангелие. С тех пор французские короли, вступая на престол, приносили клятву на Евангелии, привезенном из Киева. Первым принес такую клятву сын Генриха и Анны – Филипп I, названный так в честь варяжского ярла, первой девической любви Ярославны. Эта любовь ограничилась словами и взглядами, но осталась в сердце Анны навсегда. Она не забывала ярла Филиппа ни в объятиях короля Генриха, ни в огромном замке своего второго мужа, графа Рауля де Валуа. Со времен Филиппа I и до середины XVIII в. все короли Франции приносили присягу на Реймсском Евангелии.

Реймсский собор

В июне 1717 г. через Реймс в Париж проезжал наш Петр I. В соборе императору показали знаменитое Евангелие. Петр довольно бегло прочитал первую часть книги, но вторую одолеть не смог, сказав, что это древний славянский язык, которого он не знает. Вторая часть Реймсского Евангелия была написана глаголицей.

Впрочем, существует еще одна версия происхождения знаменитой книги, никак не связанная с Анной Киевской. Согласно этой версии, рукопись была подарена Реймсскому собору кардиналом Лотарингским в 1554 г. Она якобы принадлежала сокровищнице Константинопольской и была увезена из библиотеки св. Иеронима. Первая ее часть написана кириллицей, вторая – глаголицей. В дни коронаций французские короли присягали на этой рукописи, «несомненно, вследствие древнего обычая, упоминаемого историками, присягать на Евангелиях или мощах и других символах религии».

Впрочем, в истории Франции кардиналам Лотарингским приписываются слишком многие деяния – и даже те, к которым они не имеют никакого отношения. Я разделяю «киевскую версию» происхождения знаменитой книги и полагаю, что Евангелие привезла в Реймс наша Аннушка – как величайшее сокровище из огромной библиотеки своего просвещенного отца, прозванного современниками Мудрым. И вполне объяснимо, что сын Анны – Филипп – захотел принять присягу на священной книге, принадлежавшей его матери. Кстати, Филиппами французских королей до появления Анны в стране не называли. Это было имя варяжское, чуждое. Но благодаря Анне и ее девической любви северное имя тесно сплетено с историей Франции.

Современный Реймс – тихий и уютный городок, окруженный виноградниками. Регион Шампань, к которому он относится, знаменит своими шипучими винами и «Дорогой шампанского» – туристическим маршрутом, основанным на посещении виноградников, винодельческих ферм и предполагающим многочисленные дегустации. В Реймсе множество старинных домов XII–XVI вв. А современных зданий не так уж много. Это музей под открытым небом, подобный нашему Суздалю.

Город возник на месте кельтского поселения ремов. Потом здесь был центр римской провинции под названием Дурокорторум. Но кельтское население настаивало на том, чтобы город назывался Ремы – или, позднее, Реймс.

Ремы были завоеваны франками в V в. В 496 г. в Ремах (Реймсе) принял крещение франкский король Хлодвиг. С тех пор в городе существует кафедра архиепископа-герцога Реймса, который стал первым пэром Франции. В Реймсе короновались все короли Франции – от Хлодвига до Карла X, который взошел на престол в 1825 г.

Однако самое старое здание Реймса – это даже не знаменитый собор, а базилика Сен-Реми XI в., которая является местом погребения большинства французских королей раннего периода. В одноименном аббатстве, частью которого является часовня, размещены коллекции музея Сен-Реми, археологического и исторического музеев города. Капитул базилики (XII–XIII вв.) внесен в Список всемирного наследия ЮНЕСКО наравне с Реймским собором. В иезуитском коллеже XVII в. на улице Гранд-Серф тоже можно увидеть немало интересного – от книг и рукописей до произведений католического искусства.

Практически все гости Реймса посещают еще одну достопримечательность города – Дома шампанского. Даже глубоко верующий католик не откажется от бокала доброго шипучего вина! Кстати, французы всегда подчеркивают, что шипучие вина и шампанское – это не одно и то же. В Домах шампанского (или, точнее, в Домах шипучих вин) можно уютно усесться за столиком с бокалом в руках или унести бутылочку с собой. А потом прогуляться по узким улочкам старого Реймса, где все дышит древностью и покоем. Пропитанным солнцем покоем давно минувших эпох…

 

Сакре-Кёр – белое сердце Парижа

Этот собор виден практически из любой точки Монмартра. Белые, почти православные, луковицы куполов, готические шпили, причудливо изогнутые, словно на арабесках, линии… Сакре-Кёр, Священное сердце, называют храмом многих религий, хотя он – католический. Просто в архитектуре этого собора (благодаря стараниям Поля Абади) сплелись многие веяния и стили: она напоминает одновременно и православные церкви, и индийский Тадж-Махал, и храмы в стиле «пылающей готики». Внутри собора – огромные мозаичные композиции, напоминающие о византийских мозаиках с их таинственным золотым свечением. Словом, Сакре-Кёр – очень разный и пленительный в своей оригинальности, он напоминает алмаз с множеством граней. Этот собор посвящен Священному Сердцу Христову, что объясняет выбор его названия.

Сакре-Кёр

У собора расположена смотровая площадка, с которой Париж виден лучше, чем с Эйфелевой башни. К Сакре-Кёр ведут ступени многочисленных монмартрских лестниц, на каждом пролете которых расположены кафе, где так хочется отдохнуть на полпути вверх, к храму. Но когда все-таки добираешься до последней ступеньки, то хочется вздохнуть полной грудью – от счастья и удивления. Так прекрасен город, оставшийся внизу, и так приятно смотреть на него с птичьего полета!

Монмартр – гора святых мучеников. Когда-то здесь пролилась кровь святого Дионисия (Дени) и его учеников Элевтерия и Рустика, пришедших окрестить языческий город. Кстати, первый епископ древней Лютеции (Парижа) был греком, известным Православной церкви как Дионисий Ареопагит. Святой Дионисий обратился в христианство благодаря проповеди апостола Павла в Афинском Ареопаге. В память о подвиге и страдании Святого Дионисия и его учеников на горе возвели множество храмов. И главный из них – Сакре-Кёр. И в то же время – самый юный.

Сакре-Кёр возвели из белых камней, добытых в карьерах Шато-Ландона. Эти камни светлеют под воздействием дождя, поэтому в лучах небесной влаги собор особенно прекрасен. Малые купола базилики, центральный купол, четырехугольная колокольня рядом с собором… И великолепное мозаичное панно Люка-Оливье Мерсона «Благословение Франции перед сердцем Господним» – внутри… На колокольне находится «Савояр» – один из самых больших колоколов в мире. Вес этого гиганта – 19 тонн. Его привезли в Париж из Савойи – как подарок тамошнего епископата.

Сакре-Кёр напоминает парижанам не только о мире и покое, которые должны воцариться в сердцах истинно верующих, но и о войне. Собор воздвигли после катастрофически неудачной для страны Франко-прусской войны, осады Парижа и трагических событий, связанных с Парижской коммуной. С высот Монмартра остатки регулярной армии и отважные парижане обороняли город. Во искупление грехов и страданий войны, равно как и в память о подвиге защитников столицы, парижские католики решили воздвигнуть храм. Но поскольку среди воинов, оборонявших город, были люди самого разного вероисповедания, национальности и даже цвета кожи, было решено придать архитектуре храмов не только католические, но и протестантские, православные и даже мусульманские черты.

Монмартр выбрали как место для строительства храма еще и потому, что здесь началась братоубийственная война между социалистами-коммунарами и правительственными войсками, так называемыми версальцами. Архитектор Поль Абади предложил построить базилику, в которой бы сочетались элементы византийской, романской, готической и ренессансной архитектуры. Такая эклектическая смесь должна была символизировать веротерпимость и согласие.

Строительство храма началось после Франко-прусской войны, в 1876-м, а закончилось накануне Первой мировой – в 1914-м. Однако освящение собора состоялось только в 1919-м. Под храмом расположена крипта, где собраны сокровища Сакре-Кёр, произведения католического искусства. Форма куполов повторяет силуэт базилики XII в. Сен-Фрон в Перигё на юге Франции.

Сейчас трудно себе представить, что в конце XIX в. многие называли Сакре-Кёр «национальным тортом» и отнюдь не считали собор великим достоянием архитектуры. Эмиль Золя считал храм «всеподавляющей каменной массой, доминирующей над городом, где началась наша Революция». Но храм не нависает, а словно парит, он легок и светел, похож на огромную белокрылую птицу… Хор хулителей Сакре-Кёр давно умолк – особенно после того, как храм пылко и преданно полюбили парижане и гости города. А когда звонит «Савояр» – самый большой колокол Парижа – в Сакре-Кёр, на мессу, спешат верующие… Ибо кто может противиться этой звучной, полной силы, покоя и величия, торжествующей меди?

 

Православные соборы Франции

Русский Париж для многих начинается с собора Александра Невского на улице Дарю, 12, где соединились византийская и готическая архитектурные традиции: островерхие башни увенчаны золотыми луковками куполов, а серый, украшенный резьбой камень напоминает строгие величественные линии Нотр-Дам-де-Пари. Церковь на улице Дарю была построена в конце XIX столетия известным русским архитектором Романом Ивановичем Кузьминым, автором городского собора в Гатчине. В ХХ в. парижское его творение стало свидетелем нищеты и страданий многочисленных эмигрантов, перебравшихся из России во Францию после Октябрьского переворота и Гражданской войны.

В 1920—1930-е гг. в собор Александра Невского стекался весь православный Париж, так что порой на службе яблоку негде было упасть. Сюда приходили за утешением и помощью, здесь собирались единомышленники и друзья, в полной мере вкусившие горький хлеб изгнания. В этом храме Пикассо венчался с балериной Дягилевской антрепризы, красавицей Ольгой Хохловой. В 1941 г. тут отпевали великого русского писателя Дмитрия Сергеевича Мережковского, а его жена, поэтесса Зинаида Гиппиус, принимала соболезнования всего литературного Парижа, сама еле живая от перенесенной утраты.

Православный собор в Ницце

С Дмитрием Мережковским, мужем и другом, Зинаида Гиппиус не разлучалась ни на один день в течение 52 лет совместной жизни. Теперь они лежат в одной могиле на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Сама Зинаида Николаевна пережила Дмитрия Сергеевича на четыре года, став свидетельницей и немецкой оккупации, и уничтожения евреев, когда многих близких ей людей вели по парижским улицам с желтыми звездами на груди, и победы советской России, после которой железный занавес закрылся окончательно, и ей пришлось с горечью осознать, что дорогу назад «замело снегом». Так, впрочем, думали многие из тех, кто принял в те годы французское подданство.

В церкви на улице Дарю крестили новорожденных, которых их родители-эмигранты хотели воспитать в православных традициях. Постепенно к русской общине присоединилась болгарская, и собор стал настоящим духовным центром славян в Париже. Ныне он принадлежит Русскому экзархату Константинопольской православной церкви. Не так давно здесь отпевали великого французского писателя, русского по происхождению, Анри Труайя (Льва Тарасова) и дочь генерала Деникина Марину Антоновну, которая много лет проработала на телевидении и публиковала свои произведения под именем Марины Грей. Анри Труайя называл себя французским писателем, пропитанным далекими русскими воспоминаниями, или русским человеком, переделанным на французский лад. Их обоих, его и Марину Антоновну Деникину, можно считать воплощением великого духа русских изгнанников.

В католических соборах Парижа немало святынь, которые почитаются и католиками, и православными и относятся к тем временам, когда существовала Единая христианская церковь. Более того, часто при католических соборах образуются православные службы. Вот, например, церковь Сен-Лё-Сен-Жиль, расположенная в историческом центре Парижа, на улице Сен-Дени. В эту церковь и католики, и православные приходят поклониться мощам святой царицы Елены, матери римского императора Константина, благочестивой и мудрой царицы, которая, благодаря раскопкам, проведенным в Иерусалиме, обрела Гроб Господень, крест, на котором был распят Спаситель, и другие реликвии Страстей Господних. Елена, вслед за сыном, приняла христианство и прославилась не только обретением святых реликвий, но и благочестием и благотворительностью.

Как же мощи святой равноапостольной царицы Елены оказались во Франции? Случилось это в IX веке, когда некий монах по имени Тёджист страдал неизлечимой болезнью, молился у раки св. Елены в Риме, в храме Свв. Маркеллина и Петра и получил исцеление. Тогда он решил украсть мощи и перевезти их во Францию, в свой монастырь неподалеку от Реймса. Собратья-монахи не сразу поверили, что мощи – подлинные. Началось разбирательство. В качестве «третейского судьи» пригласили тогдашнего короля Франции Карла Лысого.

Король Карл не отличался добросердечием и велел опустить монаха в кипяток, чтобы посмотреть, как его защитит святая Елена. Монастырская братия стояла на коленях у чана с кипятком и молилась за Тёджиста. Но монах верил, что если мощи святой Елены однажды исцелили его, то теперь – спасут от страшной смерти! Так и вышло: Тёджист вышел из кипятка живым и невредимым. С этого времени монастырь в Реймском епископстве, где хранились мощи, стал местом паломничества.

В эпоху Великой французской революции якобинцы решили разгромить этот монастырь и реквизировать мощи. Но один из монахов, по имени Грассар, вынул мощи святой Елены из раки и спрятал их в небольшой деревенской церкви. Так якобинцам и не удалось поглумиться над останками мудрой и благочестивой царицы.

Пришла Реставрация монархии, и престарелый отец Грассар рассказал епископу Парижскому, где он спрятал мощи. В 1820 г. в церкви Сен-Лё-Сен-Жиль в Париже произошла торжественная передача мощей. Останки святой Елены и поныне находятся в саркофаге, подвешенном под сводами церкви.

В 1997 г. у мощей св. Елены представителями трех православных юрисдикций (Константинопольской, Румынской и Московской) был совершен первый молебен, а в 2003-м – православная литургия. За последние годы в крипте церкви появились русские иконы, два раза в месяц здесь поют акафисты и служат литургию. Ныне при католическом храме Сен-Лё-Сен-Жиль образовалась православная община, и этот храм на улице Сен-Дени стал центром притяжения для русских эмигрантов.

Зинаида Гиппиус, после Октябрьской революции и Гражданской войны оказавшаяся вместе со своим мужем и единомышленником Дмитрием Мережковским в эмиграции во Франции, часто повторяла: «Мы не в изгнании, мы – в послании!» В чем же заключалось это послание, адресованное России, Франции, современникам и потомкам? Наверное, и в том, чтобы после долгих столетий разлуки снова сблизить Католическую и Православную церковь. Благодаря русским эмигрантам французы живо почувствовали, что у нас есть общие святые, почитаемые и Католической, и Православной церковью, общие святыни и места паломничества. Так и случилось в церкви Сен-Лё-Сен-Жиль и во многих других современных католических храмах, где есть православные службы. И прежде всего, и русским, и французам нужно вспомнить о том, что первым епископом Парижа был грек, святой Дионисий, названный в Галлии «Сен-Дени», и он одинаково близок и греческому, и латинскому миру! Словом, эмигранты снова сблизили Россию и Францию, их религиозную и культурную жизнь. Они были действительно – «в послании…». И это послание нам еще предстоит расшифровать.