Габи сидела в своей машине и тупо разглядывала экран мобильника. Позвонить – не позвонить?

После второй репетиции первая показалась ей утренней зарядкой для первоклашек. Ларри ворчал, раздражался и требовал от нее непонятного. При этом он заставил Габи раз сто показать, чему ее вчера научила Лора, и, выучить с десяток па сольного выступления.

За основу он взял тот номер, что Габи продемонстрировала ему и Джерри на просмотре, и нещадно откорректировал его. Может быть, Ларри и не был приятным человеком, но он по праву назывался профессионалом, отлично зная, что надо зрителю и что будет иметь успех.

Новые движения не были бы для Габи такой тяжелой задачей – годы занятий в хореографическом классе не прошли даром, – но огромные каблуки нелепой обуви опять оказались для нее суровым испытанием. Не говоря уже о постоянном психологическом прессинге со стороны зануды-Ларри.

Купленные с утра костюмы Габи он раскритиковал в пух и прах: и дурацкие они, и слишком закрытые, и не в стиле «Павлиньих перьев»… Правда, девчонки в гримерке утешили собиравшуюся было всплакнуть Габи, клянясь, что так Ларри говорит всегда, когда речь идет о новых костюмах, а после он о них и не вспомнит.

Самой Габи ее сегодняшний костюм нравился куда больше вчерашнего: с помощью двух молоденьких и очень общительных продавщиц в театральном магазине она подобрала коротенькое серебристое платье на тонких бретелях, украшенное по подолу длинной бахромой. Оно было сшито из слоев тончайшей частой сетки, шелковистой на ощупь, и приятно гладило кожу при каждом движении, что изрядно скрашивало тяготы репетиции.

К платью полагались чалма с плюмажем – пушинка по сравнению с ее вчерашним головным убором – и высоченные сапоги-ботфорты на прозрачной платформе. Когда Габи танцевала в них, казалось, что она парит над сценой.

Второй комплект, который она прикупила, был точно таким же, но золотым. Странная вещь, размышляла Габи. Появись я в таком виде в ресторане или на вечеринке, и меня обвинят в жуткой безвкусице. А на сцене кабаре все, кроме Ларри, сказали, что я выгляжу просто шикарно. Определенно это мир, в котором смещено решительно все!

Когда Ларри уставал рычать на Габи и других своих подопечных и убегал в офис, чтобы стащить из холодильника очередную бутылочку холодного пива, она получала долгожданную возможность отдохнуть и понаблюдать за остальными. Сидя на барабане из реквизита одной танцовщицы, Габи стала свидетелем уникального зрелища.

Все началось с обычной распевки – Лора пропела гамму, потом поиграла голосом, добавляя джазовых ноток, и начала изумительную вокальную импровизацию, похлопывая себя ладонями по бедрам. Патти тут же подхватила, ведя вторую партию своим низким голосом с бархатистым тембром. Освободившиеся от присмотра Ларри артисты сбились в кружок вокруг этой эффектной пары, хлопая в такт.

И тут из оркестровой ямы, где как раз начали собираться на репетицию музыканты, откликнулся саксофонист. Лора и Патти, чувствуя поддержку, все больше входили в раж. Их голоса звучали все уверенней и изысканней, сплетаясь и расходясь, как две танцующие брачный танец змеи.

И пусть Габи не нашла бы слов, чтобы описать то, что она слышала, ее все больше заводил этот драйв. Волны восхищения захлестывали ее, чувство преклонения перед этими талантливыми людьми мешалось с ощущением единства, которое они создали на пятачке сцены с помощью своих бесподобных голосов, сплотив людей, которые не всегда ладили между собой в обычной жизни, но теперь стояли плечом к плечу, объединенные общим восторгом.

– Так-так-так!

Ларри грубо вторгся в их гармоничный мир, прерывая сказку на самом интересном месте. Он поднялся на сцену и трижды жестко хлопнул в ладони. Дождавшись тишины, обвел всех недобрым взглядом и ядовито спросил:

– Здесь что, появился новый режиссер? Это еще что за отсебятина? Или вы все уже довели свои номера до совершенства и готовы мне это продемонстрировать? А ну за работу!

Усаживаясь в свое любимое кресло, он вытер пивную пену с губ и пробурчал себе под нос:

– Как дети, чесслово. Буквально ни на минуту нельзя одних оставить.

Актеры нехотя разбредались по своим местам, унося, как сувениры, обрывки музыки. Настоящей музыки. А через полчаса снова случился перерыв – на этот раз вынужденный, из-за того, что одна из девушек упала, оступившись на каблуках, и подвернула ногу. Как только врачи унесли бедняжку со сцены, актеры, столпившиеся, чтобы помочь ей или просто поглазеть, были снова нещадно разогнаны Ларри по своим местам.

Габриэль начала понимать, что жизнь здесь и строится из таких моментов – островков человеческого тепла среди океана пота и слез. Веселить людей – тяжелая работа…

Теперь Габи сидела в своей машине, припаркованной рядом с кабаре, и не могла решить, звонить ли Айдену.

С одной стороны, она обещала. И ей очень хотелось его увидеть. С другой – что она за собеседница сейчас, разбитая, усталая, полусонная… При малознакомом молодом человеке хочется выглядеть красиво, сидеть приосанившись, улыбаться, реагировать лицом на все его реплики – демонстрировать интерес, смеяться шуткам, где надо – сопереживать…

Она же сейчас готова только прикрыть глаза, сгорбиться и массировать отекшие икры, заклеивать пластырем кровавые мозоли, отвечая «угу» или «ага» к месту и не к месту. Что о ней подумает Айден, увидев ее в таком виде, – разочаруется, наверное… Она и в прошлый-то раз не блистала…

Но была еще одна проблема. Измученные ноги не особо слушались свою хозяйку. Вчера она жалела, что не взяла машину, а сегодня недоумевала, как поведет ее, как будет нажимать на педали газа и тормоза.

Может, бросить авто и поймать такси? Не проблема для человека, у которого есть деньги. Только вот незадача: в магазинной суете Габи бросила кошелек с наличными и кредиткой не в сумочку, а в пакет с покупками. Дома, перед репетицией, собираясь еще раз примерить обновки у большого зеркала, она вытряхнула все содержимое пакета на кровать.

Габи долго мерила одно, другое, третье, вертясь и экспериментируя с прической, и не заметила, как быстро бегут стрелки часов. А потом, спохватившись, схватила сумочку, быстро запихала в пакет костюм и выскочила из дома. А кошелек так и остался лежать на кровати.

Так что такси отпадает. И что теперь – идти домой пешком? При одной мысли об этом на глаза Габи навернулись слезы. Ну почему она не попросила Патти или Лору ее подкинуть? И Монику не вызовешь – она уже укатила на съемки.

Значит, Габи снова – в который раз за их короткое знакомство? – придется призвать на выручку Айдена. Как бы ей ни было неловко перед ним.

Экран мобильника засветился ровным голубым светом, приветствуя хозяйку. Габи выбрала из списка нужный номер и прижала трубку к уху.

– Айден, здравствуй. Ты не мог бы заехать за мной?

Иногда самым большим удовольствием на земле становится не секс и не вкусная еда. Иногда самое большое удовольствие – это когда проходит боль. Резко и бесповоротно отпускает, капитулирует, уступая место неге и расслабленности.

Таким мыслям предавалась Габриэль после того, как под волшебными руками Айдена из ног ушла свинцовая тяжесть, перестали болеть и саднить мозоли, кости больше не ныли, икры не сводило. Все это прекратилось разом, словно некий индийский бог повел одной из шести рук и прекратил ее муки.

Секрет чуда крылся в теплой кашице из тибетских трав, привезенных Айденом из Индии. Несколько искусно вырезанных из дерева маленьких божков, украшавших книжную полку, на поверку оказались хитроумными сосудами для целебных порошков с малоприметными пробками в пятках.

Поначалу Габи немного стеснялась того, как она выглядит: ее брючки-капри закатаны выше колен, она лежит на спине на диване в кабинете Айдена, перекинув ноги на застеленный полотенцем подлокотник, а Айден осторожными легкими движениями покрывает ее голени, щиколотки и ступни какой-то густой и теплой буро-зеленоватой грязью.

Но процедура оказалась настолько эффективной, а Айден – настолько заботливым и тактичным, что вскоре она перестала забивать себе голову подобной ерундой.

– Я немного опасался, не будет ли у меня сложностей на таможне с этими травами. Но все обошлось – пограничники ничего не заподозрили, – делился Айден, заканчивая обрабатывать кончики пальцев пациентки.

– Надо же – такой приличный молодой человек, и оказался контрабандистом! – рассмеялась Габи.

– В этот момент я ощущал себя персонажем индийского фильма, – признался Айден. – Там и не такие сюжеты встретишь.

– Ой, а кем я себя ощущаю… – вздохнула Габи. – Настоящей свинкой. Вижу тебя всего второй раз в сознательной жизни, а уже доставила столько хлопот! Мне так неловко, что я опять заявилась к тебе в не лучшем виде! Да еще и попросила тебя покормить свою кошку, которая и так тебе уже, наверное, в кошмарах снится.

– Вот еще. Ты правильно сделала, что позвонила мне. Не хватало еще, чтобы ты так и сидела в своей машине и пропадала из-за ложной скромности! – возразил Айден. – Полежи немного, сейчас все пройдет, а я пока чай заварю. Ты пробовала только два сорта, а у меня их – целая коллекция! Черный, красный, белый, зеленый, разных сортов, с различными добавками…

– Да, такого чая, как у тебя, я никогда не пробовала! – улыбнулась Габи.

– А сколько всего я тебе могу рассказать про этот напиток! Подожди минуту, пойду чайник поставлю.

Айден поспешил в кухню, и у Габи появилось время, чтобы задуматься об одной небольшой, но весьма существенной детали. А именно: был уже вечер, она лежала в квартире Айдена с перепачканными травянистой жижей ногами, и возвращаться домой было поздновато, да и не по силам. Впрочем, она может переночевать и в квартире родителей. Все равно ситуация, которую она сама же и создала, оказалась довольно-таки щекотливой… Интересно, что по этому поводу думает Айден?

Он вернулся из кухни с чайником ароматного чая, быстро сервировал стол двумя фарфоровыми чашечками и вазочкой с печеньем. И тут же хлопнул себя по лбу:

– Я осел. Габи, ты же, наверное, не успела как следует пообедать? Сделать тебе сандвичи с огурцом, курицей и салатом?

– Звучит заманчиво, – облизнулась Габи. – Правда, я не уверена, что у меня есть силы даже на то, чтобы жевать.

– Давай я на всякий случай приготовлю. Кстати, травки надо будет скоро смывать.

Габи ощутила, насколько же лень ей подняться, но послушно кивнула:

– Хорошо. Сейчас я добреду до ванной.

– Нет, пока лежи. Я скажу, когда будет пора. – Айден взглянул на часы и снова скрылся в кухне.

Он достал из холодильника холодную курицу и другие продукты, быстро сделал пару сандвичей и поставил их в микроволновку. Когда он вернулся, Габриэль уже дремала, прижавшись щекой к мягкой спинке кресла.

– Габи, – тихонько позвал он. – Тебе завтра надо на репетицию?

– Нет, – сонным голосом отозвалась она. – В кабаре представление, а я еще не отрепетировала номер до конца, так что у меня завтра – выходной. Съемок тоже не намечено, а хореографию я завтра прогуляю. Сил нет.

Сквозь подкравшийся сон она чувствовала, как заботливые руки подложили ей под голову подушку, а потом с помощью мягкой губки и теплой воды смывали над тазиком травяную маску с ног, так волшебно расставшихся с болью и усталостью.

Айден растер насухо ее ноги махровым полотенцем, Габи что-то благодарно мурлыкнула и, поворачиваясь на бок, подтянула коленки к животу, принимая любимую позу эмбриона. Пушистое одеяло коснулось ее плеч, и Габи уснула.

Солнечный свет, пробиваясь между планками полузакрытых жалюзи, расчертил комнату на желтые полоски. Одна из них вальяжно разлеглась на щеке Габи, девушка заморгала и удивленно воззрилась на смутно знакомый ковер на полу, оказавшийся в поле зрения, и край совсем уж незнакомого плюшевого одеяла, под которым она провела эту ночь.

Затем Габи нашла в себе силы приподнять голову и оглядеть помещение целиком. Комната никак не желала идентифицироваться в ее сознании, но подспудное ощущение душевного комфорта и безопасности лишало необходимости беспокоиться по этому поводу. Потом память вернулась и все расставила по своим местам.

Габи перевернулась на спину, потянулась и смущенно пробормотала себе под нос: ну я и нахалка! Интересно, надолго ли хватит ангельского терпения Айдена?

Она пошевелила пальцами ног, попробовала согнуть поочередно обе ноги в коленях – ни боли, ни усталости не ощущалось. Чудодейственные контрабандные травки Айдена совершили свое благое дело.

Габи откинула одеяло, поднялась с дивана и оглядела свой туалет. Да… Видно, судьба у нее такая – представать перед гостеприимным хозяином в самом неприглядном виде. Айден не решился раздеть ее на ночь, и теперь брюки Габриэли, так и оставшиеся подкатанными выше колен, смялись безобразной гармошкой, а топик перекрутился, и на него налипла россыпь шерстинок с одеяла.

В следующий раз надо будет показаться ему в вечернем платье, с прической и макияжем – словом, при полном параде, подумала Габи. Надо же себя реабилитировать в его глазах.

Даже как-то стыдно выходить… Габи снова села на диван, пригладила, как могла, волосы и потерла кулачками глаза, чтобы меньше походить на заспанное чучело.

В этот момент раздался вежливый стук в дверь, и на пороге возник Айден с подносом.

– С добрым утром! Уже проснулась?

– С добрым. С утром, – смущенно споткнулась Габи, делая последнюю тщетную попытку пригладить торчащий вихор.

– Я обещал тебе чай и еду. С вечера у меня это не очень-то получилось, но я же не могу оставить обещание невыполненным, – с улыбкой оправдал свои действия Айден и поставил на столик рядом с диваном поднос с завтраком.

– Айден, ты волшебник! – благодарно воскликнула Габи.

Она была сыта, бодра, а главное – о чудо! – порхала по комнате, как бабочка, не ощущая ни малейшей тяжести в ногах, чувствуя себя еще лучше, чем до изнурительных репетиций.

– Ну что ты, – польщенно потупился он.

– Ты меня просто воскресил! – воскликнула Габи и сделала пируэт, легко крутанувшись на носке босой ноги.

Айден невольно залюбовался изящными движениями девушки, тем, как ловко она владела своим стройным, гибким телом. Он не знал, что это свойство она приобретала только в двух ситуациях: когда того требовала профессия или когда Габи расставалась со смущением. В жизни она зачастую забывала о своих актерских способностях, превращаясь в неуютной для себя ситуации в угловатого подростка, не знающего, куда девать руки.

Но теперь она чувствовала себя совершенно свободно и раскованно. Покружившись от избытка эмоций по комнате, Габи улыбнулась Айдену и снова опустилась на диван.

– Ты здорово двигаешься, – заметил он. – Пригласишь меня на свое выступление?

– Да, конечно, обязательно! – кивнула она. – Если ничего не изменится, то – в следующую пятницу. К тому времени я должна отрепетировать свой номер. Волнуюсь ужасно! Ведь я никогда прежде не выходила на сцену в этом амплуа.

– Пока еще не жалеешь, что пошла туда? – Айден вспомнил вчерашние муки Габи, ее натруженные ноги, искаженное гримасой боли лицо. А ведь это он посоветовал ей сыграть на сходстве с Сандрой!

– Нет, не жалею. – Габи энергично замотала головой. – Даже если мне и не суждено проработать в шоу достаточно долго, я получу бесценный опыт. Я и так уже открыла для себя много нового и необычного. Кто знает, может быть, когда-нибудь мне предложат сыграть в кино девушку из кабаре? Вот тогда я и вспомню, как танцевала и пела в «Павлиньих перьях»…

Айден улыбнулся.

– Мне нравится твой настрой. А какие у тебя планы на сегодняшний день? Может быть, сходим куда-нибудь?

Габи опустила голову и оглядела свой наряд.

– Да, с удовольствием, только мне необходимо заехать домой и немного привести себя в порядок. Но сначала я обязательно должна посмотреть индийские фотографии, о которых ты мне столько рассказывал.

– Да, конечно! – Было видно, как Айден обрадовался интересу Габи к его рассказу. – Сейчас принесу альбом.

Надо же, подумала она. Айден просто просиял. Видимо, это настоящий фанат своего дела. Интересно, остается ли у него время на девушек между работой над статьями и книгами и разъездами по городам и весям? В сущности, я же ничего о нем не знаю. А вдруг у него есть невеста – например, в той же Индии или еще где-то, а со мной он возится просто из альтруизма? Надо будет как-нибудь аккуратно это выяснить.

При мысли о гипотетической невесте Айдена Габи стало грустно. Она прекрасно понимала, что у нее нет права на что-то рассчитывать – кто она для него? Соседка, в буквальном смысле свалившаяся с небес? Но ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы Айден был свободен. Пожалуйста, прошептала она про себя, обращаясь неизвестно к кому, пусть окажется, что он так же одинок, как и я!

Айден вернулся с увесистым альбомом в руках, на ходу перелистывая его и что-то перекладывая.

– Я еще не успел разложить все как следует, – оправдываясь, улыбнулся он и присел на диван рядом с Габи. – Очень много материала. Я постараюсь рассказать тебе все самое интересное.

Первый снимок не очень-то впечатлил Габриэль. Какие-то косоватые железные ворота в закоулке, крашеные масляной краской.

– Что это? – недоумевая, спросила она. – Пробный кадр?

– Ты не поверишь, но это и есть врата кино-рая, – торжественно провозгласил Айден. – Это вход в Болливуд. Не слишком помпезно, да и само это слово – выдумка журналистов, но за этим забором и рождается сказка!

Он говорил так горячо и искренне, что Габи, которая никогда в жизни не интересовалась индийским кино, не могла остаться равнодушной и с каждым новым снимком все азартнее погружалась в неведомый прежде мир, созданный загадочной для нее киноимперией. Она с удивлением узнавала все новые подробности из жизни этой фабрики кипящих страстей, роковых красоток, коварных злодеев и горячих любовников.

На снимках Айдена представали яркие декорации, красивые актрисы и знаменитые, по его словам, актеры, дежурные и забавные моменты съемочного процесса…

– А это кто? Твоя невеста? – самым невинным тоном, на какой только была способна, вопросила Габи. Она обратила внимание на то, что на многих снимках фигурирует одна и та же молодая женщина в легком платье из струящейся пестрой ткани и с тяжелой черной косой. – Она красивая.

– Нет, это мой гид и переводчик. Она помогала мне в работе, – пояснил Айден и добавил:

– У меня нет невесты.

Говоря это, он немного помрачнел, нахмурился и поспешил возобновить комментарии к снимкам, не замечая, как просветлело при его словах лицо Габриэли.

– Вот этот дядечка в белом – очень серьезный местный продюсер. На его счету столько фильмов, что он сам забыл бы, сколько, если бы не финансовая сторона вопроса. А вообще индийские студии очень плодовиты. Ты представляешь – они выпускают в среднем по три фильма в день! Теперь посчитай, сколько это будет за год… – увлеченно вещал Айден и делал это с таким воодушевлением, что сухие цифры в его устах превращались в увлекательнейшие факты. – И большая их часть снимается в Бомбее. Болливуду удалось сохранить свои давние традиции, но при этом прислушаться и к потребностям современного зрителя! Думаешь, они до сих пор снимают кино о жестоких раджах и их несчастных пленницах?

Габи кивнула, подыгрывая рассказчику.

– А вот и нет! Они делают фильмы на современные темы. И индийское кино перестало быть ханжеским. А ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как сыну знаменитого актера Раджа Капура, режиссеру Риши, пришлось лично просить у президента страны Раджива Ганди, чтобы тот разрешил поцелуи на киноэкране!

– Разрешил? – почему-то смутившись, спросила Габриэль.

– Да, – кивнул Айден, взглянул на Габи и тоже отчего-то стушевался.

О, Айден, к какому президенту мне бежать, чтобы испросить разрешения поцеловать тебя? – неожиданно для себя подумала Габи, замирая и холодея. – Где взять смелости, чтобы не умереть при этом от разрыва сердца?

Ну и ну, удивилась она сама себе. Веду себя, как юная девица на первой в жизни школьной вечеринке. Словно не было ни поцелуев на сцене, ни всех этих дурацких романов… Вспомнить хотя бы Стиви – какими страстными и разнузданными были их ночи. И неудивительно. Наверное, на пике наслаждения он представлял себе Сандру…

Габи мотнула головой. Не хотелось ей вспоминать никакого Стива. Теперь ее сознание заполонил Айден, насыщая ее душу и тело не то незнакомым, не то давно забытым трепетом. Не потому ли она теперь робела перед ним, как девчонка?

Повисла напряженная пауза. Оба чувствовали, как незримая сила толкает их друг к другу, и оба боялись поддаться этой силе, возникшей так неожиданно, и сопротивлялись ей, опасаясь спугнуть что-то важное, что-то большее…

«Химия», называла это волшебное притяжение Моника. Но Габи хотелось верить, что одной химией дело не обошлось. Иначе почему она не может взглянуть в глаза Айдену, в горле пересохло, а ее ладошки взмокли, как перед экзаменом?

Покосившись, она обратила внимание на то, что и его пальцы, вцепившиеся в альбом, слегка дрожат.

Взволнованная, Габи впилась взглядом в первое попавшееся фото, словно искала в нем спасения.

– А это кто? – Она ткнула пальцем наугад в какую-то фигуру на снимке, лишь бы что-то спросить.

– Же… Ре… Режиссер, – выдохнул Айден, пытаясь взять себя в руки. – Я записал с ним огромное интервью, когда закончу расшифровку – могу дать тебе почитать, если хочешь. Он так интересно обо всем рассказывает.

– Ты тоже очень интересно обо всем рассказываешь, – заверила его Габи. – А это ты где?

На снимке Айден стоял, щурясь на солнце и сжимая в руках тоненький стебелек – верхушку какого-то побега. А за его спиной до самого горизонта простиралось море. Море невысокого зеленого кустарника, расцвеченное яркими точками, в которых угадывались очертания женских фигурок в сари.

– Это чай, – коротко ответил Айден.

– Чай?

– Чайная плантация. Вот так его и выращивают. Эти женщины заняты сбором чая – ручная сборка ценится гораздо выше машинной.

– А я думала, что чайные деревья – высокие, – удивилась Габи.

– Дикие – да. Они могут быть высоченными, метров до тридцати и во-от такие в обхвате. – Айден широко развел руки в стороны. – И не мудрено, они живут века, если не тысячелетия. Но для разведения на плантациях еще в Китае, на родине чая, много веков назад вывели невысокий кустарник, чтобы удобнее было собирать урожай.

– А с высокого дерева можно обдирать нижние листочки, – подсказала Габи.

– Нижние листочки – это вообще не чай, – горячо возразил Айден. – Настоящий чай – это то, что я держу в руках на этом снимке. Почка и два верхних листочка. Из них получается самый вкусный, самый ароматный напиток, если, конечно, соблюдены все условия выращивания, сбора и обработки листьев. Дальше, до восьмого листа, идет сырье более низкого сорта. А все листья, что ниже, – это просто зелень.

– Как интересно, – удивилась Габи. – Никогда бы не подумала, что в этом деле столько тонкостей. До встречи с тобой пила себе растворимый чай и даже не думала, что он отличается от настоящего напитка, как небо от земли.

– Это еще что, – увлекся Айден. – А ты знаешь, что лучший индийский чай – это тот, что собран до и после поры летних муссонов, то есть ранней весной и поздней осенью, и что… – Он внезапно оборвал себя и вскочил с дивана. – Я понял, куда я тебя сегодня приглашу! Если ты смогла оценить прелесть этого напитка, ты не сможешь не оценить китайской чайной церемонии! Едем? Заодно расскажу тебе еще много интересного. Конечно, если ты захочешь.

– Здорово! Едем, – согласилась Габриэль. – Надеюсь, это не в Китае? В понедельник у меня опять репетиция.

– Нет, это здесь, в Лос-Анджелесе, – рассмеялся Айден.

А ведь с ним она поехала бы хоть в Пекин, хоть на Юкон. И будь что будет.