Да, они дали тогда прикурить целому залу разряженной публики, пришедшей повеселиться!

Зал был украшен по случаю Хеллоуина множеством разноцветных лампочек, полосками серпантина и оскаленными тыквами из картона. Кто-то явился просто в праздничной одежде, особенно — девушки, желавшие продемонстрировать в первую очередь свою физическую привлекательность, а не чувство юмора. Но большинство все-таки помудрило над костюмами, и теперь по залу мирно порхали вампиры, ведьмочки, демоны и мертвецы.

Но вот свет в зале начал медленно гаснуть, пока не потух вообще. Несколько секунд присутствующие растерянно топтались в полной темноте, пытаясь понять, что произошло: так задумано или просто возникли проблемы с электричеством. Но резкий аккорд заставил всех вздрогнуть и повернуть головы в сторону сцены, откуда этот звук доносился.

Тонкий луч света высветил… Три скелета, стоящие на сцене с гитарами. Четвертый нелюдь опустил длинные костлявые пальцы на клавиши синтезатора, пятый — поднял барабанные палочки и разразился тревожной дробью, как в цирке, когда гимнаст собирается исполнить смертельный номер…

Все остолбенели.

Когда первый шок прошел и изумление сменилось восторженными криками, свет в зале стал ярче, чтобы студенты могли танцевать, не натыкаясь друг на друга, и группа скелетов начала играть популярный шлягер.

Майк вышел вперед, шагнул к микрофону и запел — прорези в его маске специально сделали побольше, чтобы череп из папье-маше не заглушал голос. Восторгу слушателей не было предела.

Когда после первой песни музыканты сдвинули маски на лоб и показали лица, по залу прокатилась новая волна радостных воплей — студенты узнавали своих героев.

— Это же Кэрол! Кэрол с нашего курса! — к своему удовольствию разобрала мисс Смит в хоре голосов.

Это был настоящий успех.

Ближе к концу вечера в промежутке между песнями к сцене протолкался мистер Шадоуз. Он был в своем обычном сером костюме, и с лица его не сходило озабоченное выражение организатора всего этого действа. Тем забавнее смотрелась на его лысеющей голове картонная шапочка-колпачок, нацепленная на чинного мистера кем-то из веселящихся старшекурсниц, которые помогали украшать зал.

Стряхивая с широких плеч пиджака кружочки конфетти и отмахиваясь от шелестящих змеек серпантина, мистер Шадоуз встретился глазами с Майком, который тут же подошел к краю сцены.

— Все идет, как надо, — деловито сообщил мистер Шадоуз. — Вы отлично справляетесь. Думаю, я могу на вас положиться. Ну, увидимся…

Кэрол успела заметить, как он многозначительно перемигнулся с Майком, и мистер Шадоуз растворился в толпе.

— Отлично, просто отлично! — веселился Джим-Джей, прыгая по всей комнате за сценой. — Вы видели, как они остолбенели вначале!

— Да, нас неплохо приняли. — Билли открыл кофр и бережно положил туда свой бас.

— Неплохо? Да все словно с ума посходили! Это настоящий успех! — воскликнул Кит. — Мы круты! Теперь мы — настоящие музыканты!

Кэрол ждала, что же скажет Майк. Но Майк не торопился с выражением эмоций, неторопливо сматывая в кольцо шнур от гитары и о чем-то размышляя.

— Да, выступили мы неплохо, — наконец резюмировал он. — Нам удалось зажечь публику — и это главное. Но я бы не хотел, чтобы теперь мы ходили с видом звезд и пропускали репетиции, считая, что всему уже научились. Не забывайте, это только начало доброй игры.

Все притихли, чувствуя, насколько серьезен его тон. И лишь Джим-Джей с его неугасающим оптимизмом воскликнул:

— Микки, черт возьми, не будь занудой! Дай порадоваться удаче!

В ответ Майк хитро прищурился и жестом фокусника извлек из своей сумки бутылку шампанского.

— Радоваться, так радоваться! С Днем Всех Святых, покойнички! Кстати, предлагаю отныне называть нашу группу «Поющие скелеты»!

«Скелеты» оживились и полезли разбирать картонные стаканчики, предусмотрительно припасенные Майком.

— Но не забывайте, что через три дня — очередная репетиция, — напомнил Майк, когда тост за удачу был произнесен и каждый насладился доставшимся глотком игристого вина. — И нам предстоит серьезно поработать. Я ввожу в репертуар новые песни.

— Твои песни? — с замиранием сердца уточнила Кэрол.

— Мои песни, — кивнул Майк.

— Ух, ты! Отлично выглядите. Вот это костюмы! — восхитился Грег, выходя из своего зеленого «форда».

Сам он был одет в свои любимые джинсы, майку и элегантный замшевый пиджак. Правда, вся одежда по случаю мистического праздника оказалась черной, как таинственная ночь, — казалось, что на пиджаке Грегори вот-вот засияют далекие звезды.

Все это очень ему шло, но не сильно отличалось от его обычной концертной одежды. Поэтому одеяния Майка со спутницей, которые не стали переодеваться после бала, вызвали у него приступ сожаления о том, что он так небрежно отнесся к карнавальным возможностям этой ночи.

Кэрол оглянулась на своего спутника и еще раз подумала, что Майк хорош в любой одежде. Маскарадный наряд, безупречный костюм из ее грез или джинсы и кожаная куртка — любая оболочка лишь подчеркивала его красоту, обаяние и безупречное телосложение.

Она жалела, что теплые дни закончились и она больше не видит его в летней футболке, не скрывающей мускулистых рук, подчеркивающей достоинства стройного крепкого торса… Временами она еле сдерживала себя, чтобы не провести легонько кончиком пальца по его упругим бицепсам. Может, и к лучшему, что настали холода, — меньше искушение…

Сама Кэрол тоже выглядела сегодня на все сто (конечно, не лет). О чем Майк и сообщил ей, как только она закончила переодеваться перед началом вечера и позволила всем музыкантам войти в комнату. Черный костюм со сверкающе белым рисунком, несмотря на свою карнавальность, делал ее не столько забавной, сколько изящной. Огненные волосы струились из-под капюшона ее теплого и мягкого черного плаща, который не только согревал девушку, но и добавлял завершенности ее облику. Остроносые сапожки из мягкой замши тоже отлично вписывались в этот готический образ.

— Вы готовы? Тогда прошу в карету! — Грегори открыл дверцу своего экипажа и с поклоном помог Кэрол забраться внутрь, пока Майк укладывал в багажник свою гитару. Не прошло и четверти часа, как перед ними засияла вывеска «Пляшущего енота» и их приветствовал огромный Робби, одетый в костюм швейцара. И где только раздобыли форменную куртку, настолько широкую в плечах?

Кэрол сначала не поняла, какое отношение имеет облачение Робби к Хеллоуину, пока не подошла ближе и не разглядела маленькую аккуратную дырочку от пули, мастерски изображенную во лбу охранника с помощью театрального грима.

Когда Майк подвел Кэрол к одному из столов (он назывался «у рояля», стоял сбоку у самой сцены, и Кэрол знала, что он всегда зарезервирован для завсегдатаев клуба), она с радостью узнала нескольких старых клубных знакомых. Но лица нескольких человек, расположившихся во главе стола, ей были неизвестны.

Это не были их с Майком ровесники. Мужчина лет сорока в капитанской форме и фуражке с надписью «Титаник» добродушно ухмылялся в усы, покуривая трубочку, и флегматично выслушивал собеседника, который что-то ему горячо доказывал.

Еще двое — очевидно, супружеская пара — изображали чету Адамс из фильмов и комиксов. Невероятно красивая женщина с безупречной фигурой в парике брюнетки изящно помахала им пальцами с бесконечно длинными кроваво-красными, в тон помаде, ногтями. Легкий слой белой пудры придавал ее лицу аристократическую бледность, но сквозь него все равно просвечивал ее ровный золотистый загар.

Потусторонний образ женщины в черном узком платье с длинными струящимися рукавами нарушал лишь ярко-голубой цвет ее глаз, глаз, полных солнечного света, привыкших смотреть на прозрачное небо и иссиня-зеленое море.

Ее супруг в роли ее супруга был весьма нежен, предупредителен и вообще органичен. Ему даже почти не пришлось гримироваться. Волосы этого импозантного подтянутого мужчины были от природы темными, он лишь гладко расчесал их на косой побор, подкрутил вверх кончики усов и облачился в изящный костюм в темную полоску и крахмальную сорочку.

— О, сынок, — отреагировал «мистер Адамс» на появление Майка.

— Мама, папа и Дак, разрешите представить вам Кэролин Смит, лучшую барабанщицу нашего колледжа. — (Конечно, лучшую! Как будто в их колледже были другие барабанщицы!). — Кэрол, это мои родители, Рэйчел и Бенджамин Стрейнджерс, и Тимоти Дакпул, наш кэп, владелец клуба.

Все время, что Майк поизносил эту тираду, Кэрол стояла и старалась НЕ сделать две вещи: не открыть от удивления рот и не покраснеть от смущения.

— Здравствуйте, очень приятно, — произнесла она, взяв, наконец себя в руки и стараясь быть милой.

Сколько раз она представляла себе, как Майк знакомит ее со своими родителями, летчиком и стюардессой… В мечтах Кэрол давно сложился четкий план этого действа.

Сначала они с Майком, конечно же, переходят к романтическим отношениям. Он целует ее, признается в любви, предлагает — нет, просит — всегда быть вместе… После этого он приглашает ее к себе домой на обед, чтобы познакомить с родителями и тем самым продемонстрировать всю серьезность своих намерений. Она аккуратно одевается и причесывается, долго выбирая себе наряд — скромный, но со вкусом, чтобы провести самое благоприятное впечатление. Долго выспрашивает Майка, что любят его родители и каких взглядов придерживаются, чтобы не попасть впросак во время разговора…

И вот, на тебе! Все случилось так неожиданно, так сумбурно и в такой… Нелепой? Неподходящей? Да нет, просто необычной обстановке!

Но почему-то Кэрол это не слишком огорчило, а поразмыслив, она решила, что это, наоборот, здорово и великолепно! Оправившись от первого шока, она начала получать удовольствие от ситуации. Их усадили за стол рядом со Стрейнджерсами-старшими, которые оказались очень приятными, общительными и доброжелательными людьми. Майк, как и обещал, заказал ужин для себя и Кэрол, а также немного шампанского. Но вокруг говорилось столько интересного, что Кэрол почти не успевала есть.

Они тут же были вовлечены в водоворот беседы, и Кэрол поняла, насколько такое неформальное знакомство лучше чинного официального обеда.

Только одно продолжало ее смущать. Майк не сказал «это моя девушка» — что, в общем-то, логично, она и не была пока его девушкой, как бы ни мечтала об этом. Но он не сказал и «моя подруга», «моя знакомая». Просто «Кэрол, барабанщица». Означало ли это, что он и сам пока не определил для нее места в своей жизни?

Но сосредоточиться на размышлениях Кэрол, к счастью, не давали. Шутки, реплики, вопросы, споры, взрывы хохота сыпались как из рога изобилия. Мистер Стрейнджерс принялся расспрашивать их о том, как прошел концерт, Дак тем временем рассказывал о своей поездке в Нью-Йорк и расспрашивал Рэйчел, где она так великолепно загорела. Мама Майка в ответ рассказывала о небольшом отпуске, который они недавно устроили себе с мужем на островах, и о необычных нравах местных дикарей, которые на самом деле изображают из себя таковых лишь в угоду туристам, а на самом деле по изворотливости ума дадут фору любому профессору.

Кэрол пыталась одновременно отвечать на вопросы и слушать сразу всех, ей все было интересно. Она успела немного расспросить Рэйчел о работе стюардессы и обсудить с Беном — так коротко называли отца Майка — недавно вышедшие диски модных групп, послушать воспоминания Дака о детских шалостях Майка и передать приветы старым знакомым от Джим-Джея, который праздновал Хеллоуин вместе с Никой в соседнем городишке у ее бабушки… А также помахать рукой в ответ на приветствие Салли Макхолланд, которая прыгала в пушистом свитере и коротких шортах, изображая чертовку с хвостом из страусового боа.

За оживленной беседой Кэрол и не заметила, как подкралась Полночь.

Официантки в одинаковых симпатичных костюмах юных ведьм прошли по залу, шустро расставляя по столам маленькие тыквы с горящими свечками внутри. Внезапно свет в зале притушили, на сцене же вспыхнули огни, красивый серебристый занавес колыхнулся, и на сцену под звуки фанфар вышел конферансье в элегантном вечернем костюме, длинном театральном плаще и бархатной полумаске.

— Дамы и господа! Леди и джентльмены! Рад приветствовать вас в эту таинственную, колдовскую, феерическую ночь — канун Дня Всех Святых, когда вся нечисть выползает из своих укрытий и начинает веселиться! Добро пожаловать в ад! Ха-ха-ха-ха!!!

Он разразился демоническим смехом, и на авансцене забили два фонтанчика фейерверков. Конферансье исчез, и на сцене возник небольшой джаз-бэнд, чтобы сыграть «Когда святые входят в рай».

Публика была в восторге! Особенно всех восхитил саксофонист — виртуоз, выдававший сногсшибательные импровизации. Каково же было изумление Кэрол, когда она узнала в чудо-музыканте… мистера Шадоуза!

— Мои глаза меня не обманывают? — спросила она, наклонившись к Майку.

— Нет, не обманывают, — с улыбкой ответил тот. — Здорово, правда?

— Да! Но как? Почему? — Кэрол хотела спросить, почему талантливый музыкант занимает скромную должность в администрации колледжа, вместо того чтобы радовать слушателей своим искусством, но не могла подобрать слов.

— Я потом расскажу тебе его историю, — пообещал Майк.

Между тем концерт продолжался. Веселье шло по нарастающей, и все больше пар выходило на площадку перед сценой, чтобы потанцевать.

— А ты танцуешь, Кэрол? Можно тебя пригласить? — неожиданно спросил Майк.

Она кивнула, не раздумывая. Что-что, а танцевать Кэрол любила с детства, порой подолгу кружась перед зеркалом в обнимку с плюшевым мишкой. А танцевать с Майком — что может быть прекраснее? Он взял Кэрол за руку, и она смело вышла на танцпол, цокая каблучками своих сапожек.

Они выглядели так эффектно в своих костюмах, мерцавших нарисованными костями в огнях танцпола, что многие другие карнавальные персонажи оглядывались на них. Но им в этот момент не было дела ни до кого.

Это был медленный танец. Майк обнял Кэрол за талию, она положила руку ему на плечо, и они принялись плавно двигаться в такт музыке, все ближе и ближе друг к другу…

Они посмотрели друг другу в глаза, и та самая искра электричества, о которой Кэрол столько слышала и читала, пробежала между ними, сверкнув голубой молнией в полумраке зала.

Надежда затеплилась в сердце Кэрол. Теперь она слышала неровное дыхание Майка, чувствовала, как учащенно бьется его сердце, хотя их движения не были ни резкими, ни торопливыми. И теперь она даже не сомневалась, что ее близость волнует его, просто что-то не позволяет ему пока проявить своих чувств.

Она опустила ресницы, не в силах больше вынести пристальный взгляд Майка, который будил в ней самые нескромные желания, и уткнулась лбом в его плечо. Его объятия стали теснее, и они мерно покачивались на волнах танца в этом робком слиянии, пока музыка не кончилась.

Проводив Кэрол к ее стулу, Майк галантно поцеловал ее руку и сел рядом. Раздались звуки танго, и теперь старший мистер Стрейнджерс пригласил на танец супругу. Если бы родители Майка вышли танцевать первыми, Кэрол ни за что не согласилась бы принять приглашение Майка — по сравнению с Рэйчел она казалась бы себе просто коровой на коньках!

Эта пара стала еще одним гвоздем программы. Бен и Рэйчел танцевали так зажигательно и страстно, что остальные пары отступили в сторону, чтобы дать им простор и полюбоваться их безупречными, отточенными движениями. Когда миссис Стрейнджерс поднялась с места, оказалось, что у ее узкого длинного платья сбоку глубокий разрез, обнажающий в танце ногу до бедра. Сильный уверенный Бен и стройная, гибкая Рэйчел были действительно красивой парой.

Заключение концерта тоже порадовало и приятно удивило Кэрол. Это был джем — номер, когда музыканты из разных команд собираются и играют вместе. Майк тоже принял в нем участие. Взял гитару в руки и Дак, капитан их корабля, утонувшего в волнах отличной музыки.

Концерт окончился, но многие еще не расходились. Родители Майка продолжали беседовать с Даком, к ним присоединился и мистер Шадоуз в своем блестящем концертном костюме. Но стрелки часов неумолимо приближались к половине второго.

— Нам пора? — спросила Кэрол, чувствуя, что уже поздно.

— К сожалению, да, — кивнул Майк, посмотрев на часы. — Особенно если мы не хотим ловить такси. Грегори еще остается. Можно, конечно, попросить кого-нибудь из знакомых подвезти нас… Но, может, пройдемся пешком?

— Давай пройдемся, — кивнула Кэрол.

Она любила неспешно брести по улице рядом с Майком, говоря обо всем на свете. А после того волнения, которое она ощутила на танцевальной площадке, ей и подавно не хотелось проститься с ним в спешке. Она должна понять, показалось ли это, или Майк правда хочет, но не решается что-то ей сказать?

Тепло простившись с новыми и старыми знакомыми, Кэрол надела плащ и вместе с Майком вышла из клуба. На прощание миссис и мистер Стрейнджерс заверили Кэрол, что всегда рады видеть ее в своем доме, и она подумала, что теперь дело только за Майком. Ведь он еще ни разу не приглашал ее к себе — ни когда родители были в рейсе, ни при них. Она даже не знала, где он живет.

Майкл и Кэрол брели по опустевшим притихшим улицам по направлению к дому № 4 по Дримгроув-стрит. Она уютно куталась в свой плащ, он поднял повыше воротник у своей кожаной куртки, и поздняя осень не пугала их своими зябкими ночными ветрами.

— Кстати, ты обещал мне рассказать о мистере Шадоузе, — напомнила Кэрол. — Что с ним произошло? Почему он до сих пор не звезда и возится с нами в этом захолустье?

— Мистер Шадоуз был когда-то звездой… «Крошка Шон и Дикие Бобры» — не слыхала? Но это было давно и недолго. Здоровье стало сдавать. Шоу-бизнес — жестокая вещь. Ты на девяносто девять процентов зависишь от продюсера, от звукозаписывающей компании, от капризов публики… Шон — то есть мистер Шадоуз — просто не выдерживал тот безумный гастрольный «чес», который навязывал ему хапуга-продюсер. Из-за его перенапряжения, физической и эмоциональной усталости приходилось отменять концерты — он просто не мог, отказывался выходить на сцену по тридцать раз в месяц, мотаясь при этом по всему миру.

В результате мистер Шадоуз рассорился со своим продюсером, а тут еще рекорд-компания стала диктовать ему жесткие условия, заставляя изменить искусству в пользу продаваемости пластинок. «Народу надо что-нибудь попроще, подо что приятно и танцевать, и кушать омлет, — говорили ему. — Народу не нужны твои музыкальные изыски». В результате он плюнул на все, вернулся домой и устроился работать в наш колледж, для души играя в компании друзей или в «Пляшущем еноте».

Они помолчали, каждый думая о своем.

— Майк, — наконец решилась спросить Кэрол. — Ты знаешь, как жесток мир шоу-бизнеса, как нелегко пробиться наверх и как трудно там остаться человеку с принципами. Но мне кажется, все, что ты делаешь, ведет тебя к подножию этой лестницы. Не боишься? Или я ошибаюсь?

— Нет, ты не ошибаешься. И не боюсь, — ответил он. — Кому-то везет, кому-то — нет. Но я считаю, если упорно добиваться своего, то и шансы на везение резко возрастают. Я бы мог уехать отсюда сразу после школы…

Майк усмехнулся и замолчал на полуфразе. Кэрол вспомнила, что ей рассказывал Джим-Джей, а потому догадалась о причинах этого молчания и не торопила Майка.

— Мог бы уехать сразу после школы, — продолжил он. — Но здесь у меня есть прекрасная основа для того, чтобы стать чем-то большим, чем просто мальчишка с гитарой, отправляющийся на завоевание мира. У меня есть возможность репетировать, есть клуб, где я одновременно и подрабатываю, и оттачиваю свои умения. И есть вы… Если все пойдет, как надо, мы можем вместе пробиться… — Майк показал глазами вверх, к ночному небу.

— Знаешь, а я никогда не ставила себе такой цели, — призналась Кэрол. — Конечно, все порой мечтают, как они станут крутыми, знаменитыми и богатыми. Но на самом деле мне просто нравится играть в группе, нравится выходить на сцену, и я не представляю своего портрета на первых полосах газет.

— Но ты… Ты бы поехала со мной? Если бы я решил уехать отсюда? — вдруг спросил Майк и затаил дыхание.

Они остановились. В неверном свете фонаря Кэрол посмотрела в глаза Майка. Ей показалось, что в них читалась тревога, и она поняла, что от правильности ее ответа зависит многое. Нельзя было сказать просто «да» или «нет».

Секунду подумав, она сказала:

— С тобой — поехала бы. Даже если ты решишь устроиться настройщиком роялей в соседнем городке.

По вздоху облегчения, сорвавшегося с губ Майка, она поняла, что это были правильные слова. Он шагнул к ней, осторожно откинул капюшон с ее лица, и они слились в поцелуе, которого так долго ждала Кэрол и, которого так долго опасался Майк, понимая, что после этого для него не будет пути назад.

В доме было тихо и почти темно, только в холле и на лестнице для нее оставили свет, чтобы Кэрол не споткнулась в темноте.

— Кэри, это ты? — послышался из спальни сонный голос мамы, когда Кэрол на цыпочках пробиралась по лестнице к себе, стараясь ступать по возможности бесшумно.

— Я, — тихо отозвалась она.

— Все в порядке? Как все прошло?

— Отлично! Завтра расскажу.

— А, ну тогда — спокойной ночи! — Джина зевнула.

— Спокойной ночи! — прошептала Кэрол и потянула на себя дверь своей комнаты.

Родители спали. А значит, были уверены, что в обществе Майка с ней ничегошеньки не случится. Кэрол кончиками пальцев коснулась припухших губ, все еще помнящих сладкий поцелуй Майка. Она тоже была в этом уверена.