– Ты так здорово говоришь по-испански, – в который раз восхищенно подметила Джинджер, когда на следующее утро они вышли после завтрака из кафе при отеле и устроились в креслах успевшего полюбиться холла. – Жаль, что я не могу оценить этого в полной мере и удивляюсь только беглости твоей речи и тому, как легко ты находишь общий язык с аборигенами. Я знаю только французский, да и то лишь на уровне легкой болтовни.

– Ты была во Франции? – поинтересовался Вэл.

– Да, мы с Алексом пару раз проводили там отпуск. Но язык я выучила не там. Алекс приглашал для меня репетиторов… Еще до свадьбы.

И преподавателя французского, и литературы…

И специалиста по этикету.

– Зачем? Ты собиралась куда-то поступать?

– Вовсе нет. В том-то и дело…

Джинджер смутилась до алого румянца, но черт уже потянул за язык. Пришлось продолжать, понизив голос, чтобы ее не слышали проходящие мимо соседи по этажу:

– Я ведь не окончила колледж. Алиса и Мэгги не планировали таких расходов, да и потом…

Я познакомилась с Алексом как раз в выпускном классе, и все мои мысли были не об учебе, а о моем романе, о красивой жизни, о замужестве. Он предлагал мне оплатить обучение, но как бы я уехала от него в какой-то там колледж?

А представь себе возвращение после выходных: поцеловать сонного мужа, выбраться из неостывшей после ласк постели, взять сумку с конспектами и домашним заданием и пойти на лекцию. Разве не смешно?

Она фыркнула и задумчиво погладила ручку кресла, в котором сидела. Вэл отвел глаза: ему совершенно не хотелось представлять Джинджер, разгоряченную после любовных утех с другим мужчиной. Но та не заметила собственной бестактной оплошности и продолжала:

– Но, став миссис Сноухарт, я должна была держать марку. И Алекс нашел выход: ко мне приезжали лучшие преподаватели и учили меня правильно говорить и правильно мыслить. Алекс меня поддразнивал; называл Элизой Дулиттл. Я долго не понимала и пожимала плечами. А когда мои новые знания позволили понять и обидеться, он сказал, что теперь может мной гордиться.

Вэл рассмеялся: слишком уж не вязался облик лощеной представительницы бомонда, какой все привыкли видеть Джинджер, с образом безграмотной цветочницы – Галатеи из пьесы Шоу, которую местный аристократ взялся превратить в светскую даму.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – возразил он. – Я помню тебя в те времена, когда вы с Алексом еще не были женаты. Ты и тогда была достойна восхищения.

– И все-таки мне есть за что быть ему благодарной, – добавила Джинджер, приняв комплимент Вэла как должное. – Впрочем, мы говорили о тебе, – спохватилась она. – Точнее, о твоем испанском. Ты выучил его во время своей стажировки в Мексике?

– Да. Язык запоминается быстро, когда есть с кем на нем общаться. А у меня здесь было много знакомых. – Глаза Вэла залучились теплыми воспоминаниями. – Кстати, сегодня я надеюсь познакомить тебя с кем-нибудь из них.

– Каким образом? Ты успел договориться о встрече?

– Нет, но я знаю одно волшебное заведение, куда они любят захаживать. Сейчас мы позагораем до обеда, а потом я приглашаю тебя в таверну «Смерть конквистадора».

– Мрачновато звучит, – ужаснулась Джинджер. – Я надеюсь, эта смерть наступила не от пищевого отравления?

– Нет, он скончался от разрыва сердца, узрев фантастически прекрасную даму, – парировал Вэл. – Сегодня мы с твоей помощью воссоздадим эту ситуацию – надеюсь, без столь печальных последствий.

– Гм. Это было весьма… изыскано, – поблагодарила за лесть Джинджер. – А что мне надеть? Это опять будет, как ты выражаешься, «демократичное заведение»?

– Клянусь, что как-нибудь поведу тебя в какой-нибудь помпезный ресторан, где ты сможешь наконец выгулять один из своих вечерних нарядов, – со вздохом пообещал Вэл. – Мне просто очень хотелось немного расширить рамки твоих представлений о достойном отдыхе.

Извини, если потерпел фиаско.

– Нет, что ты! – воскликнула она, успокаивающе накрыв ладонью кисть его руки. – Все просто замечательно! Просто… так необычно для меня. Я не ко всему оказалась готова. Но мне нравится пить с тобой текилу и плясать до упаду. Просто я хочу знать, что нас ожидает, чтобы не попасть впросак.

В глазах Вэла заплясали знакомые чертики.

– Нас ожидает нудистская вечеринка в костюмах прародителей человечества. Надеюсь, что и здесь ты не обманешь моих ожиданий и будешь соответствовать обстановке!

Он снова был обычным ребячливым Вэлом, за что тут же и получил сумочкой по голове.

– Ну хорошо, хорошо! – воскликнул он, хохоча и закрывая голову руками. – Не переживай, для особо стеснительных там выдают на входе фиговые листки!

Осыпаемый градом шлепков возмущенной Джинджер, но непобежденный и изобретающий все новые шуточки, Вэл сорвался с места и стал отступать к своему номеру, чтобы переодеться для выхода на пляж.

Под горячими лучами солнца они провалялись до обеда, продолжая дурачиться, смеяться и кидать друг в друга тюбиками крема для загара, как дети, оставшиеся без присмотра взрослых.

– О! Санта Мария! – это все, что поняла Джинджер из темпераментной речи высоченного мексиканца в белой рубахе, влажной от пота, который повернулся к ним от стойки бара и радушно простер тяжелые длани, чтобы обнять Вэла.

Далее следовала длиннейшая тирада, наполовину состоящая из радостных междометий.

Вэл не остался в долгу и приветствовал приятеля на его родном языке, после чего пояснил по-английски для Джинджер:

– Это Энрике Мартинес, мой старый знакомый. Работает управляющим в отеле и очень нам помог своими советами, когда мы трудились над одним из проектов во время моей последней командировки. Мы неплохо проводили время, да, Рикки? Познакомься с Джинджер – она тоже мой давний друг.

Энрике был настоящим мачо. Плечистый, под два метра ростом красавец с мощными мускулистыми руками, обвитыми веревками вен, с многообещающим и чуть ироничным взглядом.

Глядя на него, Джинджер поняла, где почерпнул Вэл когда-то раздражавшую ее привычку завязывать рубаху узлом на животе. И только теперь, немного отрешившись от своей депрессии, она смогла оценить, что это довольно-таки сексуально.

Энрике привстал с высокого табурета, на котором значительно восседал до этого, и учтиво поклонился:

– Буэнас тардес! Рад знакомству. Нечасто видишь столь прекрасных женщин!

Последние две фразы, к облегчению Джинджер, он произнес по-английски. Она уже начинала ощущать дискомфорт и даже беспомощность из-за своей неспособности понять испанский.

– Грасьяс, – несмело произнесла она, вспомнив, как Вэл обычно благодарил официантов, и заслужила подбадривающий кивок Вэла и восхищенный возглас Энрике.

Она успела подумать, что Энрике, должно быть, весьма нравится женщинам: он умел так обворожительно улыбнуться и кинуть такой взгляд исподлобья, что потенциальную жертву его красоты пробирало до костей. Но Джинджер было не до случайного флирта даже с таким знойным субъектом.

Таверна «Смерть конквистадора» оказалась местом по-своему уникальным. Она расположилась на гигантском подобии старинной шхуны, притулившейся у побережья и словно выброшенной на берег штормовой волной.

Неподалеку, у причала, высились мачты яхт, которыми посетители могли полюбоваться как с палубы-террасы, так и из основного зала-трюма через иллюминаторы.

– Вон он, мой красавец! – Энрике, получивший приглашение перебраться за их столик, выглянул в иллюминатор и устремил взгляд в сторону причала. – Я зову его «Барракуда».

– Где? – не поняла Джинджер, напряженно всматриваясь в волны.

– Энрике имеет в виду свой тримаран, – пояснил Вэл, забавляясь ее неосведомленностью и своей ролью завзятого морского волка.

– А, – разочарованно протянула Джинджер, которая было решила, что у ее нового знакомого есть ручное морское чудовище, и тут же встрепенулась:

– Что? У вас есть свой собственный тримаран?

Энрике горделиво кивнул.

– Он даже участвует на нем в регатах, – с гордостью за друга сообщил Вэл. – Ну-ка, Рикки, расскажи даме, сколько раз ты побеждал!

– Не будем об этом, – скромно потупившись, отмахнулся раскрасневшийся великан. Для меня главное – не результат, а сам процесс.

Представьте себе, Джинджер, закатные… Нет, лучше рассветные часы, когда краешек солнца вот-вот покажется из-за скалы и на воде уже замерцали золотисто-розовые блики… Тишина, город отсыпается после бурной курортной ночи, слышен только океан – его ворчание и рокот.

Потом к этому мерному ритму добавляется мелодия – переговоры рыбаков, отправляющихся за уловом, плеск весел, тарахтение моторов…

Джинджер завороженно слушала, пораженная несоответствием внушительной внешности красавца Энрике и нежной лирики его повествования. Вэл ревниво поерзал, значительно кашлянув в кулак: дескать, не увлекайся, приятель, это моя девушка. Но рассказчик и его внимательная слушательница проигнорировали этот маневр.

Энрике продолжал:

– На недолгое время снова наступает тишина, потом город начинает просыпаться. Звенят на берегу голоса первых купальщиков, решивших опередить всех и пораньше занять места на пляже или просто освежиться и окунуться в первозданном уединении, пока сотни, нет, тысячи таких же любителей позагорать и поплавать не хлынули толпами к берегу с полотенцами в руках. И вот уже шуршат шины, рычат моторы – кто-то спешит на работу, а кто-то – на более удобный и тихий пляж на другом конце Акапулько…

Рикки усмехнулся, сделал глоток прозрачного мексиканского пива и подытожил:

– А ты все это время вальяжно сидишь на своем тримаране, отойдя от берега и глядя на всю эту суету со стороны, дышишь свежим океанским воздухом и потягиваешь свое сервеса, это лучший из сортов местного пива. Или ловишь ветер, управляясь с рулем и шкотами одновременно, а если тебе помогает прекрасная морячка – тогда жизнь становится еще замечательней.

– «Прекрасная морячка»! – фыркнул Вэл, чтобы привести в чувство замечтавшуюся Джинджер. – Не слушай его, Джин, он – великолепный семьянин, У него красавица-жена и трое ребятишек.

– Так я и имел в виду свою Исабелу, – лукаво прищурившись, оправдался Энрике. – Видел бы ты, как ловко она управляется со стакселем!

Я только начинаю отдавать команду – уже все сделано, парус поднят!

– Как бы я хотела покататься на вашей «Барракуде»! – воскликнула завороженная Джинджер, которая не могла допустить мысли, что какая-то Исабела может управлять тримараном, а она – нет.

– За чем же дело стало! – ответил Энрике. – Сегодня вечером приглашаю вас обоих на прогулку по волнам.

– А Исабела там будет? – вредным голосом поинтересовался Вэл.

– Тебе так не терпится повидать мою жену? – смеясь, ввернул ответную шпильку Рикки. – Непременно спрошу ее об этом вечером. А сейчас извините, мой обеденный перерыв кончился. Приходите к причалу – ты видел, Вэл, где стоит «Барракуда». До встречи!

Приветливо кивнув Вэлу и Джинджер, Энрике вразвалочку направился к выходу из бара.

– О женщины! – со вздохом изрек Вэл, демонстративно закатывая глаза. – Им только наплети всякой романтической чуши про паруса и закаты-рассветы, они и тают.

Джинджер, перед мысленным взором которой все еще стояли видения океанской ряби, золотистой от первых утренних лучей, рассекаемой носами тримарана, непонимающе обернулась в сторону Вэла. Она рассеянно поморгала, словно разбуженная от прекрасного сна. Ей все еще казалось, что она самостоятельно правит судном, несущим ее прочь от грешной земли, ловко управляясь со всеми этими рулями и шкотами, и слышит крики «Браво, Джинджер!

Ты лучшая!».

Постепенно до нее дошел смысл язвительного изречения Вэла, и она расхохоталась.

– О мужчины! – парировала она. – Стоит женщине проявить интерес к словам собеседника, и все вокруг уже уверены, что она готова пойти с ним в постель. Как будто кроме секса женщину не может заинтересовать ничто иное.

– Джинджер, что за вульгарность! Разве я говорил что-нибудь о постели? Я произнес:

«тают». По-моему, оно означает, что затронуты сокровенные струны женской души, – мстительно уцепился за слово Вэл. – Но ты поняла меня по-своему. Разве это не доказательство того, что секс у тебя на уме в первую очередь? Просто любопытно, отчего у всех женщин такие примитивные и такие предсказуемые реакции.

Джин вскочила, хватая ртом воздух, так как от возмущения не знала, какую из пришедших на ум оскорбительных тирад озвучить в первую очередь. И теперь все эти проклятия словно толпились у нее в глотке, пихаясь локтями и тщетно пытаясь вырваться вперед, оттесняя друг друга.

В результате ее сил хватило только на то, чтобы выдохнуть: «Хам!», наотмашь съездить Вэлу по физиономии (он увернулся; получилось по краешку уха и бесчувственному светлому локону у виска) и, не помня себя, выскочить из зала таверны.

Джинджер взлетела по трапу «Смерти конквистадора», простучала каблучками по верхней палубе и спустилась вниз. Она плохо понимала, что делать дальше. Может быть, стоило остановиться, отдышаться, остыть, позволить Вэлу себя догнать и принять его покаянные просьбы о прощении. Но гнев гнал ее прочь, к улице, на которой можно было бы поймать…

– Такси! Такси! – Она замахала руками, завидев автомобиль знакомого желтого цвета, увенчанный огромным фонарем с шашечками.

– Куда поспешать красивая мисс? – спросил на ломанном английском веселый водитель, когда Джинджер оказалась в машине.

Она назвала свой отель. А куда еще деваться молодой женщине в незнакомом городе?

Только плюхнувшись на заднее сиденье и слегка отдышавшись, Джинджер смогла оценить, какая ржавая колымага ей досталась. Все здесь тряслось и скрипело при движении, а под ногами перекатывались пустые банки из-под напитков и хрустели пакетики от орешков. Да и водитель не отличался свежестью и аккуратностью – очевидно, он даже не имел привычки причесываться по утрам. Его жесткие темные волосы торчали так, что можно было догадаться, на котором боку он спал. – У вас неприятность? – полюбопытствовал он. – Поссорились с любовник?

Джинджер застонала.

– И этот белобрысый мерзавец будет меня уверять, что это у женщин один секс на уме, прошипела она себе под нос, с негодованием вспоминая насмешки Вэла.

– Извиняюсь, я не слишком понять – мой английский плоховато, – пожал плечами водитель, временами отрывая взгляд от дороги и посматривая на Джинджер в зеркало заднего вида. – Ваш друг иметь секс с блондинка? Не грусти, ты самый красивый. Будешь находить другого, много хорошее!

– Спасибо за сочувствие, – буркнула Джинджер и отвернулась, всем своим видом давая понять, что не склонна к продолжению разговора.

Значит, Вэл считает ее тупой озабоченной куклой, приехавшей на курорт, чтобы поразвлечься, и готовой кинуться на шею первому встречному! И это после всех ее откровений, после того как она вывернула перед ним душу наизнанку! Нет, никогда больше она не изменит своему железному правилу не раскрываться ни перед кем, никого не подпускать к себе ближе расстояния вытянутой руки!

Но почему? Какие у Вэла основания думать о ней так? Джинджер похолодела, несмотря на жаркий день и отсутствие кондиционера в такси-развалюхе. Она вспомнила, как позавчера вечером едва не заманила его к себе в номер, но он устоял перед ее чарами и отправился спать.

Поставил на место. Умыл. Утер нос. Или как там еще говорят?

И это теперь дает Вэлу основание презирать Джинджер и при удобном случае намекнуть на то, как низко она пала. Да кто он такой, чтобы так о ней думать?!

Какой-то мальчишка, чей культурный уровень не поднимается выше портовых забегаловок! И она еще имела глупость доверить ему самое сокровенное… Чтобы он мог посмеяться над ней, при случае ткнуть ее носом в плебейское происхождение, смешать с грязью и, по сути, обозвать падшей женщиной!

Нет, в отель, немедленно в отель! Собрать вещи, расплатиться и ехать в аэропорт. Так, а что дальше? Ведь рано или поздно отпуск у Вэла закончится, и этот негодяй вернется в Далтонмор. Мало ей было растерять весь круг общения после развода, так теперь, чего доброго, еще и Вэл ославит ее, шепнув кому-нибудь из общих знакомых, как она домогалась его в Акапулько, а он мужественно ее проигнорировал, Например, он похвалится Остину. А тот – своему брату Алексу. А Алекс со смехом расскажет всем своим друзьям-приятелям, какие фортели выкидывает его бывшая женушка (смотрите, мол, не зря ж я ее бросил!). И пойдет шептаться стар и млад, бросая ей вслед двусмысленные взгляды, Что же делать? Только уехать из Далтонмора.

Она продаст свой особняк и переберется, скажем, в Вашингтон. Можно написать или позвонить бывшему свекру и попросить помощи у него.

Он же предлагал свою поддержку в день ее с Алексом свадьбы, неужели это были только слова вежливости?

Деньги у Джинджер пока есть, да и акции, приносящие доход… А в остальном ей поможет мистер Сноухарт-старший. Например, познакомит с нужными людьми, чтобы внедриться в местный бомонд. Или посодействует в карьере например, поможет занять пост в каком-нибудь благотворительном фонде, у него же сногсшибательные связи!

Джинджер уже видела себя в строгом, но очень дорогом деловом костюме, стоящей на трибуне и вещающей в микрофон под прицелом фото– и телекамер. После выступления ей будет рукоплескать весь зал, а наутро она узрит свой портрет на первой полосе всех центральных газет…

Видение омрачалось тем, что Вэл, конечно, скажет, указывая пальцем на экран телевизора:

– Вон она, Джинджер Сноухарт! Та девчонка, что чуть из юбки не выскакивала, чтобы меня заполучить!

Но ей, по большому счету, будет уже все равно. У Джинджер начнется другая жизнь. Что ее держит в Далтонморе? Только Мэгги и Алиса? Но они могут поехать с ней, а не захотят будут навещать ее по праздникам. Здесь у нее нет ни друзей, ни родни, ни любимого… Как нет их и нигде на земном шаре.

К горлу подступил комок, и Джинджер пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расплакаться. Хороша же она будет, когда выйдет из такси с распухшим, покрасневшим носом и зареванными глазами.

Впрочем, она и так будет хороша! Джин спохватилась, что ей предстоит показаться перед своим отелем в этом дурацком драндулете на глазах изумленного персонала и кривящихся соседей.

До отеля осталось совсем немного. Они как раз свернули в безлюдный проезд вдоль хозяйственных пристроек – там, должно быть, располагалась кухня отеля и различные подсобные помещения. На одну сторону проулка выходила глухая стена, напротив тянулись заросли какой-то густой местной растительности.

Отличное место. Если она покинет это ужасное такси здесь, никто не увидит ее позора. Будь она в здравом уме и твердой памяти, ни за что не села бы в эту консервную банку, помойку-самокатку.

– Остановите, пожалуйста. Я решила выйти здесь, – окликнула она водителя и потянулась к сумочке.

Сумочки не было. Сумочка благополучно осталась висеть на спинке ее стула в таверне «Смерть конквистадора», забытая оскорбленной хозяйкой.

Такси остановилось на обочине у зарослей.

Взлохмаченный таксист ждал, когда с ним расплатятся, продолжая беззастенчиво пялиться на свою пассажирку в зеркальце.

Джинджер осмотрела сиденье и даже заглянула в свалку под сиденьем, чтобы убедиться, что сумочки действительно нет и что она не выронила ее в такси. Джин пошарила в нагрудных кармашках своей легкой блузки в надежде, что там завалялось хоть что-нибудь. Вывернула передние карманы шорт и, к восторгу водителя, приподнялась на сиденье, выгнулась дугой и пошарила в задних карманах.

Как назло, у нее не было при себе ни одного песо.

– Черт, Я не взяла с собой денег, – виновато улыбнулась она водителю, соображая, как бы выкрутиться.

Видимо, придется все же ехать до самого отеля и, к собственному стыду, просить взаймы у девушки-администратора, чтобы расплатиться с таксистом, А он, небритый, потный, взлохмаченный, попрется за нею в холл, чтобы она не смогла его обмануть и скрыться, не заплатив, И это будет двойной позор. А потом придется звонить в свой банк с просьбой заблокировать счет и искать местное отделение, чтобы восстановить кредитку.

Одна надежда, что где-нибудь по карманам завалялась хоть какая-то мелочь, не то придется идти до банка пешком. А если здесь и вовсе нет его отделения?

Джинджер все труднее было бороться с охватывавшим ее отчаянием. У нее не было при себе даже часов или колечка, чтобы отдать таксисту в качестве платы или залога. Она все сняла в номере, чтобы руки загорали равномерно.

– Нет денег? – переспросил водитель. – Это я понимать. О, малышка, теперь ясно, почему мы останавливаться здесь. Здесь никто не видеть.

Ты хотеть платить собой? Мстить свой негодяй за блондинка? О, я не быть против!

Он плотоядно ухмыльнулся и развернулся всем корпусом, рассматривая теперь Джинджер не в зеркало, а напрямую. Таксист скользил жадным взглядом по ее бедрам в коротких шортиках, тонким рукам, продолжающим суетливо искать монетки по карманам, хотя уже ясно было, что их там нет, по груди, чья пышность была подчеркнута клапанами светлой блузкисафари…

Джин чувствовала себя так, словно он лоскутами сдирает с нее одежду, как липкую обертку с шоколадной конфеты.

– Нет, вы меня не так поняли! – Она энергично затрясла головой, все еще надеясь, что недоразумение удастся благополучно разрешить. – Я заплачу, обязательно заплачу. Сейчас мы поедем в отель, и я найду для вас деньги.

– Ну нет, детка шалить. Ты думать, я иду, а ты говорить, что я к тебе приставать? Нет, давай платить сейчас. Здесь нас никто не видеть.

Ты такой вкусный женщин…

И он попытался опустить руку на ее бедро.

Джинджер с визгом выскочила из машины и бросилась не вперед, к отелю, а назад, к шоссе, потому что иначе ей пришлось бы пробежать мимо таксиста, который распахнул дверцу и с проклятиями кинулся за беглянкой, вопя:

– Меня? Обмановывать? А ну стой!

Джин припустила что есть мочи. Страх и длинные ноги вполне могли спасти ее, но она проиграла этот кросс: ее подвели летние туфельки на каблуках и без задника. Левый шлепанец слетел, и Джинджер едва не встретилась своим прекрасным лицом с неприветливым дорожным покрытием, но вовремя успела удержать равновесие, пробежала по инерции еще несколько шагов и, широко раскрыв объятия, врезалась в пальму.

Запыхавшийся таксист настиг ее в тот момент, когда она сумела с трудом отклеиться от шершавого ствола, развернуться и прислониться к пальме спиной, чтобы не упасть.

– Ну что ты, детка, – почти ласково пробормотал преследователь, подходя и упирая ладони в ствол по обе стороны от талии Джинджер. – Нехорошо обещать и не делать – небеса наказывать врунишек.

Джинджер почувствовала себя в капкане.

Жилистые руки справа и слева от нее перекрывали путь к отступлению. От потной майки водителя несло так, словно ее не стирали недели две, а его сальные вихры выглядели хуже, чем швабра в ее чистеньком доме. А стоило этому типу открыть рот, как Джинджер пожалела, что обедала сегодня: обидчик явно не дружил ни со стоматологами, ни с зубной щеткой.

Джинджер мысленно прокляла тот день, когда согласилась поехать с Вэлом в Акапулько.

Сейчас она могла бы сидеть в своей уютной гостиной, или плавать в бассейне во дворе, или навестить тетушек и пить с ними оранжад на балконе… Неужели по этому проклятому проулку никто не ездит?

Слава богу, ездят. Звук приближающегося автомобиля и нарастающий рев музыки, несущейся из магнитолы, вселили в нее надежду. Вот и избавление!

– Спасите! Спасите! – во весь голос заорала она, когда из-за поворота вынырнул открытый джип «вранглер», под завязку забитый веселящимися туристами-подростками.

Они, наверное, даже не слышали ее призыва о помощи за грохотом, несущимся из мощных динамиков, видели лишь, что двое – мужчина и женщина – выясняют отношения, бросив у обочины горбатый «фольк». Он удерживает ее, она извивается, пытаясь вырваться, и что-то кричит.

– Эй, не обижай свою подружку! – крикнул один «спаситель».

– Лучше займитесь любовью, чем ссориться в такой прекрасный день! – добавил его приятель, и машина промчалась мимо.

Таксист проводил взглядом джип, корча извиняющиеся рожицы: дескать, бывает, ребята, вот дама заартачилась, езжайте – мы сами разберемся. А затем с ухмылкой повернулся к Джинджер, которой теперь некуда было деваться… И получил мощный удар коленом, от которого согнулся пополам, выпустив из рук свою жертву.

Джин опрометью бросилась прочь – на этот раз к отелю, пока ее обидчик не успел отдышаться. Он поскакал на одной ноге к машине, отчаянно бранясь на родном наречии и вворачивая американские ругательства, чтобы строптивой красотке было понятнее, кто она и что ее ожидает, когда она наконец-то попадется ему в руки.

На бегу Джин обернулась и с ужасом обнаружила, что таксист уже доковылял до автомобиля.

Вот он заводит мотор, вот он тронулся с места… и расстояние между ними с каждой секундой все сокращается… Чтобы не повторить свой подвиг с полетом на пальму, она скинула туфли, зажала их в руках и дальше помчалась босиком.

Послышался далекий шум второго автомобильного мотора, но она уже ни на что не надеялась. Кому какое дело до того, что ее изнасилует немытый голодранец на задворках, в двух шагах от отеля!

Чтобы не попасть под колеса, она побежала вдоль самого края дороги. Ржавое такси обогнало ее, таксист резко затормозил и развернул машину поперек пути. Джин развернулась и помчалась назад. Только бы теперь снова не упасть!

Ей навстречу мчалось еще одно такси. Джинджер, после случая с джипом уверенная, что оно промчится мимо, испугалась, видя, как машина остановилась. Неужели второй водитель решил прийти на помощь брату-таксисту и теперь они примутся за нее вдвоем? О нет, только не это!

Она в ужасе мчалась вперед, готовая, если придется, даже перепрыгнуть через крышу авто, только бы не попасть в лапы к нападающим.

Туфли в ее руках были развернуты каблучками вперед – какое-никакое, а все-таки оружие.

Из второго такси вышел мужчина и встал посреди дороги, перегораживая ей путь. Джинджер покрепче сжала правую туфлю и занесла ее над головой. У нее не было ни времени, ни возможности рассматривать человека, заступившего ей путь к спасению, – в глазах потемнело от ужаса. Она неслась прямо на него, как бешеная серна, готовясь ударить своей туфлей-томагавком… Как вдруг услышала, что ее окликают по имени.

Джинджер со всего маху влетела в объятия Вэла и обмякла. Ее занесенная рука опустилась и разжалась, туфля кувыркнулась в воздухе и с тупым стуком упала на капот.

– Эй, приятель, это мое! Она еще со мной не рассчитаться! – объявил запыхавшийся таксист, подбегая к Джинджер и Вэлу.

– Что тут происходит? – грозно сдвинув брови, вопросил Вэл. – Дорогая, что понадобилось от тебя этому типу?

– А, так это ты кувыркаться с блондинка, понимающе протянул таксист и, оценив преимущества Вэла в росте и ширине плеч, поспешно добавил:

– Ничего такое, он просто не платить за езда.

Джинджер высвободилась из объятий своего неожиданного спасителя и, пытаясь сохранить остатки потрепанного достоинства, напялила туфли и поправила на себе одежду, презрительно отворачиваясь и от одного, и от другого мужчины.

– Какая блондинка? Ничего не понимаю, – пожал плечами Вэл. – Джин, ты забыла в таверне свою сумку…

Он протянул ей бежевую сумочку, размером напоминающую кошелек.

– Спасибо. Ты был весьма любезен, что не оставил ее висеть на спинке стула, – холодно произнесла Джинджер, принимая пропажу из рук Вэла, достала деньги и протянула таксисту:

– Надеюсь, этого хватит, – процедила она и, когда он протянул ладонь за деньгами, разжала пальцы, лишь бы не касаться его руки. После чего развернулась и гордо зашагала по направлению к отелю.