Удивительный охотничий жилет. Посещение Этны и хороший прием у отца Вулкана и госпожи Венеры. Изгнание Мюнхгаузена и его прибытие на не открытый еще остров в Тихом океане.

— Любезные господа, друзья и товарищи! — начал барон, входя довольно поздно в круг собравшихся. — Извините за мое опоздание и за то, что я появился перед вами в охотничьем костюме, — и в том, и в другом виноват этот мой охотничий жилет. Как вы видите, он сшит из кожи, точнее из шкуры Пикаса, о котором я часто упоминал.

По неловкости одного горе-охотника бедное животное получило полный заряд дроби, вместо зайца, над которым Пикас делал стойку. Я увидел это несчастье на расстоянии около тридцати шагов, и, когда подбежал туда, жалобно смотревшие на меня глаза милого животного уже стали меркнуть. Однако Пикас все-таки приподнял переднюю левую лапу, словно желая со мной проститься, затем еще раз потянул в себя воздух, и его верная собачья душа перешла в лучшие охотничьи угодья.

Господа, друзья и товарищи! Вот это был пес! Да еще какой! Впрочем, многие из вас знали его лично… поэтому мне нечего больше распространяться на этот счет.

Правда, это была только собака, но для меня она значила нечто большее!.. Я никогда и сам не имел, и у других не видел подобного животного; из любви к нему я хотел сделать из него чучело… однако нет! Он должен быть ближе ко мне, и потому я велел сшить из его шкуры этот жилет, чтобы не одна только память о верном псе была со мной всегда во время охоты… Простите, на глаза мои наворачиваются слезы всякий раз, стоит мне только заговорить об этом!..

Когда я, в первый раз надев на себя этот жилет, пошел на охоту и вступил на довольно большое клеверное поле, на котором могли водиться куропатки, мне вдруг стало необъяснимо теснить сердце… Это странное сжатие увеличивалось с каждым моим шагом, так что я должен был остановиться и поглубже вздохнуть — это было в высшей степени угрожающее состояние… Медленно, с большим трудом продвигался я вперед… Наконец сердце у меня так сдавило, что я не мог сделать ни шагу дальше, и вдруг пуговица от жилета отлетела футов на пятнадцать в сторону, и — фр-р! — взлетел очень большой выводок куропаток. Я приложился, выстрелил, и тотчас же упало пять птиц. Я подобрал добычу, положил ее в ягдташ, зарядил ружье и пошел дальше.

Шагов через сорок сердце снова защемило, и опять отскочила пуговица, — и так повторяется каждый раз, когда я нахожусь неподалеку от дичи. Я чувствую странное теснение, которое сковывает мне дыхание и, как правило, стоит мне пуговицы, но эта потеря гарантирует мне верный выстрел… Вы видите, что на жилете пуговицы пришиты были в два ряда, по одиннадцати штук в каждом, а теперь из них остались только три. На будущей неделе мне придется в девятый раз поставить на него полный комплект новых пуговиц. Что вы скажете об этом доказательстве пережившей могилу верности и привязанности собак?

Я старый человек, и воспоминание о моем верном, превосходном Пикасе всегда нагоняет на меня грусть!.. А теперь я готов позабавить вас рассказом о другом приключении. Как раз по дороге сюда оно всплыло в моей памяти особенно ярко.

Много лет назад, когда я был на острове Сицилии, вулкан Этна принялся извергать пламя и камни. Я присоединился в Катании к обществу англичан, мужчин и дам, и доехал верхом вместе с ними до Casa Inglese — Английского Дома, где мы переночевали. Утром погонщики ослов и проводники вернулись назад, потому что извержение камней и огня усилилось. И вот, пока все общество — мужчины, дамы, проводники и четвероногие ослы — спускалось с горы, я спокойно начал карабкаться наверх и после трехчасовых усилий добрался до вершины… Я трижды обошел вокруг кратера, который вы можете себе представить в виде громадной воронки. Вид на сушу и море оттуда восхитителен, но меня тогда больше интересовало, каково-то теперь было внутри горы, и наконец я решился прыгнуть в бездну!..

Едва я попал в кратер, как уже искренне пожалел о своем любопытстве, потому что оказался словно в чертовски жаркой паровой бане, да и раскаленные угли, беспрестанно летавшие вокруг меня, также не могли доставить мне особенного удовольствия, тем более что время от времени они, попадая в меня, причиняли весьма чувствительные ожоги… Но остановить свой полет было уже невозможно!

Огненные камни со свистом взлетали вверх, а я все падал им навстречу с возрастающей скоростью. Не знаю, что со мной случилось: привык ли я к адской жаре и уснул или потерял сознание… Как бы то ни было, я наконец долетел до дна и очнулся от страшного удара…

Но что за грохот, шум и гам вокруг меня!.. Я открыл глаза — и очутился в обществе Вулкана и его циклопов!..

Итак, совершенно верно, что внутри Этны находится кузница языческого бога Вулкана, в которого давно уже не верит ни один человек! Да! Нужно только поехать в путешествие, чтобы пережить много нового… При этом мне вспоминается, что под впечатлением тех событий я начал стихотворение:

Стоит только в путь дальний поехать,

Чтобы было, о чем рассказать…

Дальше, впрочем, мое стихотворение не подвинулось. Но недавно я прочел эту песенку в здешнем «Вестнике»… Однако об Этне там не говорится ни слова… Ну да ладно, пусть господин автор выдает ее за свое собственное сочинение!..

Вы можете представить себе, господа, удивление старика Вулкана и его закопченных подмастерьев при моем внезапном появлении!

Когда я представился, как полагается, Вулкан тотчас же заковылял к шкафу, принес пластырь и разные мази, приложил их мне собственными руками, — и это был, наверно, волшебный бальзам, потому что, несмотря на мои жестокие ссадины, ушибы и ожоги, все раны моментально затянулись.

Один молодой циклоп принес мне кувшин теплой морской воды для умывания, после чего вежливый хозяин повел меня к своей законной половине — госпоже Венере, которой совсем нельзя было дать ее почтенного возраста в несколько тысяч лет.

О двух вещах я крайне сожалею: во-первых, почему я не спросил, от какой фирмы можно выписать чудесный бальзам, или если его приготовляет сам Вулкан, то по какому рецепту он делается; и во-вторых, зря я не поинтересовался, благодаря какой косметике так хорошо сохранилась госпожа Венера. У меня есть несколько теток, которые были бы мне очень благодарны за сообщение, хотя они далеко не так стары! Имея такие чудодейственные средства, можно было бы устроить колоссальное дело!..

Супружеская чета обращалась со мной вполне дружелюбно, хотя у госпожи Венеры не сходила с лица несколько насмешливая улыбка и отчасти сострадательное выражение в ее прекрасных чертах, словно она думала: «В сущности, ты мне жалок, бедный земной червь!» — и меня часто злила эта гордая снисходительность языческой богини!..

А ее муж, Вулкан, называемый также Гефестом, оказался добрым и честным парнем. Он провел меня по всем уголкам своего подземного царства и показал мне все мастерские, где циклопы ковали всевозможные поделки для повседневного употребления: плуги и другую сельскохозяйственную утварь, инструменты для столяров, напильники и пилы, мечи, панцири. При этом мне бросалось в глаза, что направо и налево отходит множество коридоров, запертых тяжелыми железными дверями, на которых стояли надписи светящимися буквами: «К Везувию», или «К Гекле», или какое-нибудь иное название еще действующего либо уже потухшего вулкана. На одной из этих дверей стояло: «Стромболи», а под ним на сорока восьми различных языках: «Вход воспрещается!».

— Куда ведет эта дверь? — спросил я.

— Ах! — ответил равнодушным тоном Вулкан, не замедляя шага. — Это маленькая мастерская, в ней изготовляется всякая всячина, которую не всем положено видеть, вот почему вход туда запрещен. — Затем он пробормотал что-то невнятное, чего я не расслышал как следует; но мне показалось, как будто прозвучали слова: «Капканы и самострелы».

В тот же день, после обеда, я спросил госпожу Венеру, часто ли она бывала в Стромболи?

— Никогда! Вход туда воспрещен. Я знаю только, что мой супруг занимается там особо ценными вещами и, между прочим, кует громовые стрелы для батюшки Зевса.

Переведя разговор, со свойственным мне тактом, на другие темы, я решил при первом же случае докопаться до тайны этой мастерской, и, когда на другой день Вулкан отлучился, чтобы уладить какой-то спор между рабочими в Везувии, я потихоньку пробрался к заветной двери, но открыл ее все-таки с некоторым колебанием. Однако тотчас же чуть не захлопнул ее, потому что оттуда загрохотал страшный гром, а на стенах коридора засверкало на сорока восьми различных языках предостережение: «Здесь лежат самострелы и капканы!»

Я колебался в нерешительности, пойти ли мне несмотря ни на что по коридору, магически освещенному сумеречным светом, как вдруг чья-то грубая рука схватила меня за шиворот, и — я должен, к своему прискорбию, сознаться в этом — кулаки циклопов градом обрушились на мою голову, пока вернувшийся Вулкан не освободил меня с возгласом: «Sat superque!» («С него довольно!») из рук своих подчиненных, но только для того, чтобы собственноручно притащить меня в темный коридор и швырнуть там в черную дыру с гневными словами:

— Неблагодарный смертный! В наказание за свое любопытство вернись в жалкий мир, из которого ты пришел!

Я летел вверх тормашками в ночном мраке час и другой, и так как я лишился сознания, то не могу сказать, сколько именно времени я мчался с такой ужасающей скоростью. И только оказавшись в довольно холодной воде, я пришел в себя. Я открыл глаза и понял, что нахожусь чуть ли не на дне моря! Приложив немало усилий, я вынырнул на поверхность и должен был положиться на свое искусство в плавании… Но куда плыть? Всякий другой на моем месте стал бы колебаться, я же только огляделся вокруг, спокойно размышляя: «Ничего, кроме неба и воды, да еще адски свежей, чтобы не сказать — холодной!» Наконец приблизительно верст через пять я подплыл к громадной ледяной горе. Забрался на ее вершину, уже совершенно окоченевший, и увидел оттуда по другую сторону ледяной горы каноэ (лодка индейцев) и пятерых дикарей вместе с одним европейцем, занятых охотой на морских коров. Я стал кричать изо всех сил, чтобы обратить на себя их внимание. Затем скатился с быстротой стрелы по очень гладкой и скользкой стороне ледяной горы, обращенной к солнцу, и шлепнулся в воду рядом с каноэ. Люди помогли мне вскарабкаться в лодку, а потом европеец, оказавшийся голландцем, объяснил, что он — единственный человек, уцелевший при кораблекрушении на скалах возле еще не открытого острова в Тихом океане, все остальные утонули вместе с судном.

Значит, я находился где-то в Южном полушарии? Теперь мне все стало ясно: тот туннель, по которому я летел, проходил насквозь через срединную точку Земли и соединял два полушария! Как я сожалел, что был так невнимателен в дороге… Если кому-нибудь из вас вздумается прыгнуть в кратер Этны и затем пролететь сквозь весь земной шар, то советую не падать в обморок, чтобы вы могли наблюдать по пути через центр Земли крайне интересные вещи, а я, к сожалению, упустил столь редкую возможность!.. Сделайте это удачнее чем я, господа!.. Спокойной ночи!..