— Искандер, ты что не слушаешь меня? — все также полушепотом проговорил дядя.

— Д я все слышу! Пока шаити гналась за нами — Джабаль, двое матросов и ты перенесли ящики в трюм и расчистили его часть. — Также полушепотом ответил я.

— Ну да. Я вскрыл пайол (доски настеленные поверх балласта) и спрятал сокровища среди балласта (балласт — как правило крупные валуны уложенные между шпангоутами и раскрепленные мелким щебнем и песком), засыпал все песком, потом велел выбросить за борт наполненные щебнем ящики и заполнить грузом свободное пространство трюма.

— Дядя, а зачем ты соврал капитану? У нас же нет торгового дома в Серифе.

— Потому что Сериф всего в трех-четырех днях пути — обещанное серебро того стоит. Вот только оставлять нас в живых он бы в любом случае не стал. Я его узнал — он сын одного из наибов эмира Маската. Лет десять назад мы с Али Аббасом были в доме его отца. Тогда он еще возглавлял местный ал-джунд (служба ведавшая оснащением и вооружением войска) и мы попытались поучаствовать в поставках вооружения. Подарки он принял, но вопрос как помню не решился. Его сыну тогда было примерно лет двадцать пять и представил он его как морского офицера. Так что все сходится — не знаю в каких отношениях капитан со своим отцом сейчас, но влиятельные свидетели его преступлений из столицы ему точно не нужны. А своей ложью я купил несколько дней жизни для себя и возможность побега для своего племянника. Ведь ты говорил, что плаваешь как….

— Эй! Старик! — Голос вахтенного прервал наш диалог. — Тебе что, всегда нужно дать пинка чтоб вспомнил о своих обязанностях?

— Нет уважаемый, уже иду. — Подхватив ведро, дядя поспешил к колодцу. А у меня появилось время подумать.

Значит так Саня: если ты сейчас не лежишь в психушке, то ты сказочно богат и у тебя такая вилла на средиземноморском побережье, что обзавидуются все члены политбюро. Твоему телу девятнадцать лет и к этим годам ты отправил на тот свет хренову тучу людей. И еще хренова туча людей стоит между тобой и твоим богатством, и жить тебе осталось если не включишь мозги две недели. Вот если попробовать прием Искандера — выбить из суставов большие пальцы кистей рук и освободится от колодки, то до берега я доплыву по любому, но опять же — сокровища и дядя, да и шлюпка наверняка на воде. А если попробовать ночью, по-тихому помножить на ноль бандюганов и увести самбук. Вообще бредовая идея — вдвоем с дядей даже парус не поднять, а чтобы мало-мальски управлять «Саффаной» нужно человек восемь, никак не меньше, да и дозорные на берегу враз поднимут тревогу. Кроме всего прочего, как подсказывал опыт Искандера — призовая команда не просто бандиты, а в основном бывшие гулямы. Оказалось гулямы — это предтечи янычар, которые еще в детском возрасте (отсюда и название гулям — мальчик, раб) покупались на невольничьих рынках, после чего из них воспитывались умелые воины. Перспективные ученики обращались в ислам и становились свободными, так как по законам ислама мусульманин не мог быть рабом. Гвардия гулямов будучи чуждой коренному населению, была преданна только эмиру, превратившись в действенную силу способную противостоять как внешним так и внутренним врагам. В семье как известно не без урода, и те из них кто потерял свое место в гвардии за различные проступки, по болезни или после ранений пополняли собой различные преступные сообщества. Тот же самый Лев Триполитанский — легендарный пират тоже из гулямов.

В таком случае остается следующий вариант — ночью, когда будет как сейчас хороший ветер с моря, по-тихому убрать вахтенного, спустить дядю в шлюпку и перерезать якорный канат. Берег — сплошь скалы, и если остальные очухаются нескоро — то самбуку хана, главное хорошо запомнить место где он затонет и дождавшись когда пираты уберутся, понырять за сокровищами вовремя отлива. Если шум поднимется раньше времени, постараться использовать темноту и неразбериху для максимального сокращения трудоспособного коллектива, или просто попытается спихнуть весла в море.

Из раздумий меня вырвала сильная боль в лодыжке. Зашипев от боли, я поднял взгляд. Ну конечно скалящая рожа Абида (это который с бельмом) наступившего мне на ногу, и такая же довольная физиономия Басма стоящего в полуметре от друга. Не знаю дружили ли они раньше, но сейчас явно сдружились против меня.

— Эй! Зачем ноги подставляешь? — Зазвучал в притворном возмущении его визгливый голос. — Хочешь чтобы уважаемые люди запнулись да?

— А ты сотри соплю с глаза, чтобы лучше видеть. — Я как можно презрительней сплюнул сквозь зубы в сторону приятелей. — А то будешь, как твой дружок с перевязанной рукой ходить и улыбается беззубым ртом.

Улыбки на рожах приятелей исчезли — словно ветром сдуло, уступив место звериному оскалу. Мгновение спустя на меня посыпались пинки и затрещины. Первым рухнул Басим — пальцы его правой ноги метившей мне под ребра с громким хрустом встретились с моей коленкой. Секунду спустя взвыв в полный голос от меня отскочил Абид — его кулак летящий мне в лицо, со всего маху ударил по массивной дубовой колодке. Но если бы не Фарах, легкими ушибами и синяками я бы в этот раз не отделался. Когда Абид вновь повернулся ко мне, в его глазу горело безумие а в руке сверкнула сталь. Достав свой кинжал, между нами встал Фарах.

— Уйди с моей дороги, или я зарежу тебя и все равно убью этого шакала. — На губах Абида появилась пена, а голос стал глух и дрожал.

— От шакала слышу! — Но на мой выкрик никто внимания не обратил. И тогда заговорил Фарах.

— Спрячь кинжал Абид, или ты хочешь чтобы Хасин переломил об колено твой позвоночник? — Голос парня был на удивление спокоен и даже весел. — Ты забыл что бывает с теми кто ослушается капитана?

— Это хорошо что ты вспомнил капитана. — Безумство пропало из глаза Абида, наполнив их холодной злобой. — Про твою жалкую жизнь андоррец, капитан ничего не говорил. А я ничего не прощаю.

С этими словами бандит спрятал клинок в ножны и с хромающим другом покинул место столкновения. Через несколько минут ко мне подошел Фарах.

— Пойдем драчун я тебя в канатную отведу, а то с твоей дерзостью ты явно до выкупа не доживешь. Не подоспей я вовремя, сейчас бы ты уже остывал.

— Спасибо конечно, но я бы и сам справился. — От такого наглого заявления с моей стороны Фарах заржал. — Нет, конечно без порезов могло не обойтись, но то что остывал бы сейчас он — это точно. А почему он назвал тебя андоррец?

— Ну ты и наглец! Впервые вижу такого хвастуна! — Он еще раз хохотнул, но тут же посерьезнел. — Я родом из Андорры — Кордовия по-вашему, и пока мою семью не взяли в рабство жил там — правда это было давно, я был еще ребенком.

— Да ты выходит испанец!? То-то я смотрю, на араба совсем не похож!

— Не понял! Какой испанец?

— А не бери в голову — это славяне или росы вас так называют.

— Росы? Слышал про россов — что отличные воины и что их царь прибил свой щит на ворота Константинополя (князь Олег в 907 году) Да и ты багдадец больше на франка похож чем на араба.

Ну спасибо тебе, Фарах благодетель — весь мой гениальный план побега накрылся медным тазом. Канатная запиралась на засов снаружи и отпереть ее можно было тоже только снаружи. Изнутри вскрыть надежную дверь из тика без инструмента — пустая трата времени. С другой стороны, время на что-то все равно нужно тратить — не сидеть же тупо разглядывая лучики солнца пробивающиеся сквозь щели в дверях. Единственный плюс моего заточения — возможность без свидетелей попробовать могу ли я в практических целях использовать память своего реципиента. Cамое актуальное что пришло в голову — освободится от колодки. Первая и несколько последующих попыток принесли лишь сильную боль. Выходило, что ожидание боли лишь усиливало боль реальную, а желание поберечь руку только затягивало это «удовольствие».

Да что же это такое — как же он это делал, ведь получалось просто и практически не больно, а тут просто выть хочется. Так, нужно хорошенько сосредоточится — если он это делал то и я смогу. Как только я успокоился и отстранился от всего лишнего, на язык сама собой легла мантра. Боясь вспугнуть что-то важное, я начел читать ее вслух, вполголоса. Мантра еще не закончилась, а я уже уверенным движением запястья развернул кисть большим пальцем вниз, затем медленно поворачивая предплечье почасовой, стал усиливать давление колодки на сустав. Тихий щелчок и правая рука свободна. Боль была, но какая-то отстраненная, на грани восприятия. Фуухх — пять минут перекур. Так вот ты какой «северный олень» — а что, оказывается очень полезная штука эта мантра-тантра, тем более я их все назубок знаю. Мысль которая пришла следом потрясла меня до глубины души — а вдруг и я смогу гипнотизировать людей!? Пребывая в состоянии крайнего возбуждения, строить какие-либо реальные планы на будущие не получалось — мысли роем носились в моей голове и с бешеной скоростью сшибались и меняли друг друга. В чувство привела боль в выбитом пальце, которым случайно задел плаху пытаясь почесать лоб. Ладненько, думками богатеть пока не время, для начала надо с плахой закончить. Развязывать одной рукой узел на бечеве стягивающей две половины плахи было неудобно даже со вставленным на место суставом. Но помучившись с ним пару минут, все получилось — он поддался и дело пошло на лад. Размотав веревку и раздвинув немного половинки колодки, удалось без экзекуции освободить вторую руку и потом полностью снять опостылевшую деревяшку. Хорошенько размяв одеревеневшие руки и шею уже собрался было повторить операцию в обратном порядке, как встал вопрос каким образом вставить сустав на место после того как кисти рук будут зафиксированы колодкой? Вопрос удалось решить с помощью якорного каната. Хорошенько размяв его часть и раздвинув сплетенные каболки, получил углубление в которое с натягом входили две фаланги большого пальца. После того как правая кисть заняла свое место в колодке, стоя на коленях вставил многострадальный палец в щель между каболками. Затем наступил на один конец каната нагой, а второй конец перекинув через шею крепко сжал левой рукой. Вставая с колен сколько было сил натянул канат, тем самым крепко фиксируя в нем свой палец. Еще одно усилие, поворот кисти и сустав на месте. Семь потов сошло — вот наиболее верное определение тому что я испытал за последние полчаса. Зато душа ликовала — я сделал это, а значит удачный побег из числа фантазий переходил в реальную плоскость.

Пару часов спустя в канатной нарисовался Фарах — как бы проверить пленника, а скорее всего просто поболтать. Принес бурдюк воды, что было очень кстати. Поинтересовался не болит ли чего после тумаков полученных от его коллег. Я сказал что бывало и похуже и рассказал пару веселых историй из числа Александрийских похождений Искандера и своих личных, адаптированных под местные реалии. Парень искренне смеялся держась за живот, в ответ рассказал свою историю. Оказалось он из гулямов и к своим двадцати четырем годам успел уже пять лет повоевать. Сначала четыре года прошли в постоянных стычках с византийцами и еще год в Африке. Там один из местных царьков решил пересмотреть цены на «черную кость» — чернокожих рабов, которых он поставлял во многие регионы Халифата. Послов пытавшихся вправить ему мозги зарвавшийся диктатор казнил, в результате чего получил Африканскую конкисту стоившую ему головы. Вот там лихой рубака и сменил своего работодателя, перейдя в гвардию эмира Маскада где ему было обещано более весомое денежное довольствие и скорое продвижение по службе. Новый коллектив в основном состоящий из гулямов тюркского происхождения почему-то не принял молодого насмешливого выскочку. И когда его банально обокрали, он без труда определил вора — одного из заводил тюркской диаспоры, и в честном поединке лишил его правой руки как и подобает наказывать вора по шариату. Приставленная к горлу вора сабля заставила его повинится в содеянном и снимала все претензии со стороны начальства. Зато перспектива «проснутся» с перерезанной глоткой стала как никогда реальной. Пришлось в спешном порядке покинуть казармы и искать новую работу.

Вечером Фарах привел дядю который покормил меня и помог с другими надобностями. Когда парень ненадолго отлучился не забыв закрыть дверь, я быстро полушепотом заговорил.

— Дядя, у меня есть план побега! Мы бежим вдвоем. — Видя что дядя собирается что-то возразить, заговорил быстрей. — Надо только чтобы завтра ты притворился больным или что у тебя солнечный удар, мне необходимо занять твое место у колодца….

Далее я коротко рассказал план побега и поинтересовался шлюпкой. Как я и предполагал, шлюпка была спущена на воду и привязана со стороны кормы, весла были в ней. Спал я полусидя, точнее мучаясь с проклятой колодкой и временами впадал в дрему. Завтрака мне видимо положено не было и до обеда я промаялся дурью — вполголоса распевая разные мантры. В обед за мной пришел Фарах. Оказалось что задуманная хитрость с внезапной немощью дяди не понадобилась — его вызвал капитан. Человек прибывший за ним с берега велел прихватить с собой всю имеющуюся документацию по грузу что находится на борту «Сафанны» и письменные принадлежности. Прежде чем приступить к своим новым обязанностям, я был коротко проинструктирован боцманом. Человек-гора в доступной форме объяснил что он со мной сделает если я опять спровоцирую драку или не дай бог в моих действиях углядят подготовку или попытку побега. Не буду перечислять этих изуверств — скажу только что нашему боцману с «Зои» до Хасина ой как далеко. Напоследок он «для улучшения памяти» перетянул мою спину плеткой. Спину будто кипятком обожгло. Хорошо, козел — я запомнил, а дальше посмотрим, не зря же говорят — чем больше шкаф — тем громче он падает. Таскать воду из колодца в колодке невозможно, поэтому ее сняли а на шею одели петлю из прочного каната завязанную хитрым узлом. Вязал мастер своего дела — такой узел проще перегрызть чем развязать, кроме того мне запретили прикасаться к нему. Ближе к вечеру Фарах принес мне ужин состоящий из все тех же сухарей, фиников и воды. В присутствии посторонних держался более сдержанно и сухо, что наводило на мысль о нежелании афишировать свои дружеские чувства ко мне. А это скорее всего означало что других друзей среди пиратов у него нет вовсе. Только он ушел, на свою вечернюю вахту заступил Басим. Старый знакомый видимо тоже прошел инструктаж у боцмана, о чем красноречиво свидетельствовал его подбитый глаз и распухшее как вареник левое ухо. Его взгляд наверное должен был повергнуть меня в ужас — возможно так бы оно и было если бы глаза не глядели в разные стороны. Тут вдруг ошеломительная мысль пришла в мою голову — вот на ком можно опробовать гипнотические возможности Искандера. Только вот мои попытки войти в контакт с пациентом успехом не увенчались. Возможно он и вовсе не слышал моих слов, отслеживая только движения, которые можно истолковать как провокационные и ответить на них со всей строгостью караульно-постовой службы. Где-то я читал что люди с внешними недостатками могут не обращать внимания на лесть и на насмешки, но всегда остро реагируют на сравнение их с другими уродцами. Присев по-турецки на овчину, как бы в задумчивости взял в руку наполовину оторванную полу халата (реквизит оставшийся от дяди). Перебирая между пальцев замусоленную тряпку со следами давно выцветшего узора, напоминающего о себе невнятными цветовыми пятнами, я начал свой рассказ.

— Ты напрасно на меня взъелся, Басим. Когда я напал на тебя в канатной, я подумал что за мной пришел черт. Это страшное создание из глубин океана которое просыпается раз в сто лет чтобы вдоволь напиться человеческой крови и закусить душой. Когда я услышал о них от измученного голодом и жаждой дервиша, я напоил его водой и дал денег на еду но не поверил, подумав что старик сумасшедший, и как оказалось — напрасно. Поздно вечером как раз накануне урагана я услышал странный шум на корме, подошел поближе и воочию увидел страшное создание — это был черт. Я сразу опознал его — он как две капли воды походил на описание дервиша. Примерно твоего роста, черные как ночь волосы из которых торчат козлиные рога и собачьи уши, нос как у свиньи, губ нет и поэтому всегда видны острые акульи зубы. Прибавь к этому язык как у змеи, на руках копыта, как у крысы хвост, а ноги заканчивались рыбьими плавниками. Глаза были закрыты — дервиш говорил что пока после спячки они не отведали крови, черти очень слабы и незрячи. Ты знаешь — я не из робкого десятка, но тогда от страха даже закричать не смог. Я бросился к капитану. Зная что напрасно тревожить его я не стану, он прихватил еще четверых моряков вооруженных топорами и мы вшестером поспешили на корму. Черта мы зарубили, но перед тем как подохнуть он успел проклясть нас и наше судно. Проклятие начало действовать уже утром, когда налетел невиданной силы ураган. Благодаря молитвам которым научил меня старик, судно не пошло ко дну, но они меня лишили сил и впав в беспамятство я не смог больше противиться проклятию. После того как стих шторм, вы захватили «Сафанну» — первыми стрелами были убиты капитан и те моряки которые порубили черта. Сейчас судно ваше, значит и проклятие перенеслось на вас.

Во время рассказа я провел тест на внимание, понижая громкость своего повествования, отметил возросшую заинтересованность и приближение пациента к источнику звука. — Вот послушай, совсем простая молитва….

Не прошло и минуты, как глаза Басима остекленели и я с замирающим сердцем начал ставить в сознание бандита свои закладки. Первая из закладок сработала безукоризненно — я уже начинал кемарить, как обитателей судна разбудила громкая перепалка.

— Эй! Ты зачем с меня штаны снимаешь?! — визгливый голос Абида ни узнать было не возможно. — Уйди шайтан, или мамой клянусь, убью!

— Это мои штаны! Я их узнал! — Голос Басима звучал предельно уверенно, как у человека не сомневающегося в своей правоте.

— Нет, это мои штаны, я их уже год ношу! Все знают! А если это твои штаны, скажи, где у них секретный карман? — Тут же поняв, что сболтнул лишнее, Абид постарался увести разговор со скользкой темы. — И вовсе тебе не штаны нужны были, а что-то другое.

— Точно! — Голос Фараха прозвучал как всегда весело. — То-то я смотрю Басим последнее время глаз с тебя не сводит. — Гогот зазвучавший со всего судна прервал рык Хасина.

— Я сейчас если не заткнетесь вам всем штаны на головы надену и отправлю за борт, рыб кормить. А ну всем молчать.

Гомон сразу заметно утих и немного погодя я уснул. Утро прошло довольно спокойно, а ближе к обеду ко мне подошел Басим и еще двое из призовой команды. Абида среди них не было — видимо Басим вычеркнул коварного вора из числа своих друзей. Пираты потребовали повторить мой вчерашний рассказ о том, как морской демон «Шьёрд» проклял судно. В этот раз мое повествование дополнилось устрашающими подробностями и еще тем, что учуяв проклятие к «Сафанне» уже спешат другие демоны. Благодарные слушатели (как дети малые) округляли глаза, время от времени вставляя свои комментарии типа «Ох шайтан!!!» и уточняли детали. Увлеченный рассказом, я не заметил как сзади подошел боцман. Внезапно сильная боль обожгла мою спину, я даже вскрикнул.

— Послушай, сопляк, если я еще услышу что ты рассказываешь всякие небылицы моим людям, я отрежу тебе язык и заставлю тебя его проглотить. Рык Хасина отметал всякие сомнения в правдивости его слов. — На выкуп это никак не повлияет, а мне будет приятно. А вы бараны чего уши развесили — еще раз замечу вас возле щенка, просто плеткой вы не отделаетесь.

«Бараны» оказались не из пугливых, но проиграв в гляделки боцману все-таки удалились. «- Ну все, жиртрест, сейчас тебе точно звиздец, вот гадом буду». Пока я обдумывал план мести, ко мне подошла следующая троица любопытных, желающая услышать рассказ из первых уст. На мой категоричный отказ мотивируемый угрозами боцмана меня заверили, что после обеда он дрыхнет так что и пинком не разбудить, а доносчики в коллективе долго не живут. Один из троицы щеголял в халате Искандера. В том самом где был скрыт тайный арсенал тугов — от вшитой под подкладку румалы до игл-отмычек и засушенных горошин ядов. После обработки троицы, владелец халата быстро снял его и бросил мне под ноги. На недоуменные вопросы приятелей заявил, что лучше будет ходить голым, чем в вещах проклятого. Взглянув под таким ракурсом на заявление своего приятеля, его подельники с энтузиазмом согласились, осматривая предметы своего туалета на наличие подобных вещей. Поужинав (бл…, ну сколько можно — опять сухарями и финиками) перекинулись парой фраз с Фарахом, я завалился спать. План минимум был выполнен полностью, осталось только ждать результата.

* * *

Рано утром когда с берега пиратский муэдзин прокричал азан — призыв к молитве чтобы правоверные не забыли отдать дань Аллаху, призовая команда как всегда заняла коленопреклонённую позу на своих ковриках головой к востоку. Все было как обычно, но только после молитвы со своих ковриков не поднялись трое бандитов которые накануне общались со мной. Они крепко спали, и чтоб их разбудить боцману пришлось выписать каждому пару увесистых пинков. Потирая ушибленные места и тараща спросонья глаза на непонятно зачем собравшимся вокруг них соратников, один из троицы озвучил общий вопрос.

— Вы чего?

— Это вы чего вдруг спите во время молитвы? Брови Хасина были нахмурены — видимо он думал, подпадает ли под серьезное наказание этот проступок, или достаточно тех пинков, которые он уже отвесил. — Вы чем ночью занимались?

— Они наверно всю ночь охраняли свои штаны от Басима, вот и не выспались. Дружный гогот был ответом на шутку Фараха.

— Мы не спали, просто во время молитвы втроем перенеслись в райские сады и встретили там прекрасных гурий. На смену гоготу пришла тишина — нечасто можно было услышать подобные заявления, да еще и от тех, кто ранее на вранье не попадался. — Они были такие сладкие — слаще персика политого медом. Добавил второй.

— И все были похожи на Хасина, только без бороды. Остальные двое глядя на боцмана, дружно закивали.

Тут и другие члены команды перенесли свои взгляды на начальство и стали придирчиво и с интересом разглядывать багровеющего Хасина.

— Еще скажете хоть слово и я отрежу ваши языки вместе с головами! — Боцман сжал рукоять своего ятагана. — А вы бараны чего уставились, давно моей плетки не пробовали?! Видимо, последней фразой Хасин сильно перегнул палку, трусов среди гулямов не водилось и почти синхронно руки команды потянулись к оружию. Один из них мало уступающий габаритами боцману вышел вперед.

— Хасин, ты почему нам постоянно рот затыкаешь, зачем плеткой грозишься. Ты забыл что ты старший среди равных, а вовсе не наш господин. И наказывать ты можешь только за провинность и неповиновение в бою. Команда тобой недовольна, боцман.

— Гази, разве ты ослеп, разве не видишь что творится? Лицо Хасина побледнело, а голос заметно понизился — он тоже не был трусом, но и дураков на такой должности не держат. — Проклятие о котором рассказал парень уже начало действовать на наших людей. И это видение не от Аллаха — его вложил в эти дурные головы демон проклявший самбук. И если я не прекращу смуту, то уже завтра брат бросится на брата, чтоб перегрызть ему глотку. Вы этого хотите, правоверные?

Тут же возник стихийный митинг — мнения правоверных разделилось. Одна группа предлагала прихватить с судна самое ценное а остальное сжечь вместе с кораблем. Вторая предлагала просто все сжечь не прикасаясь к проклятым вещам, а третья предлагала немного обождать — авось пронесет. Наоравшись вдоволь, все-таки согласились с боцманом что решать судьбу «Сафанны» и груза будет капитан а пока надо срочно известить его о случившимся. Гонцом стал понятно Хасин. Прихватив с собой четырех гребцов, он тут же убыл на шлюпке в сторону бухты. В обед как всегда ко мне подошел Фарах. Вид у него был задумчивый, а на меня он смотрел так словно впервые видел. Разложив свои «разносолы» на драный засаленный халат (ну да, до изобретения гигиены еще ой как далеко), сел напротив, продолжая внимательно меня разглядывать.

— Фарах, если ты думаешь своим взглядом просверлить у меня во лбу дыру, то предупреждаю — не выйдет, но зато я могу запросто подавится едой. Кончай свои дурацкие гляделки и говори уже что надумал.

— Я заметил что с самого начала намаза ты постоянно смотрел на эту сонную троицу, а когда началось самое интересное — тебя наоборот перестало это интересовать, как будто ты заранее знал что произойдет. Ты не хочешь мне что-то рассказать?

— Я не просто знал что произойдет — я это организовал, а смотрел для того чтобы понять все ли я сделал правильно.

— Такое не под силу людям! Ты хочешь сказать что ты колдун или демон, а может шайтан?

— Нет! Что ты! Я просто приемный сын богини — убийцы демонов. Нет, честно я не вру, я даже скажу больше, такой парень как ты не стал бы дружить со мной, если я бы представлял темные силы. Ты бы это почувствовал. И поверь, все что я хочу — это вернуть себе свою «Сафанну» и наказать вашего демона-капитана который убил ни в чем не повинных людей, моих людей.

— А если я сейчас расскажу всем кто ты есть на самом деле, или просто по-тихому сверну тебе шею. — Фарах уже растерял свой задор, но упрямая натура не позволяла ему сдаваться без боя.

— А зачем тебе это? Ведь ты для них чужак и все что тебе светит так это кинжал во сне от Абида, сломанный позвоночник от Хасина, или казнь от шариатского палача. Ни славы ни богатства ты здесь точно не получишь. А со мной тебе все дороги будут открыты, и с деньгами не прогадаешь. Но если я в тебе ошибся и ты полный идиот, то прежде чем ты откроешь рот шестеро моих «верных» нукеров поднимут тебя на клинки.

Тут я не блефовал — обработанная мною шестерка имела секретное указание от «капитана» убивать любого кто представляет угрозу жизни заложнику. — А со мной и вовсе у тебя ничего не получится. И приподняв правый рукав халата, продемонстрировал ему свой стилет закрепленный на предплечье. Это по моей «просьбе» Басим подсуетился и распутал ночью мой поводок, а после того как я пошарил в своей каюте — надел его обратно.

— Хорошо багдадец, я верю тебе, и я с тобой, но только знай — если обманешь меня, то и твоя приемная мать тебе не поможет.

— Кали всегда помогает тем кто ей служит… Сказал я хохотнув, вспоминая присказку тугов.

Ближе к вечеру Гази и еще несколько его друзей изъявили желание послушать мою страшилку. Памятуя реакцию предыдущих слушателей, я слегка скорректировал историю, увеличивая и приукрашивая те фрагменты, которые вызвали наиболее бурную реакцию. Поминутные восклицания, горящие глаза, разинутые рты были наградой начинающему акыну (поэт-сказитель-импровизатор). А что, может назваться Синдбадом-Мореходом и приходя из долгих рейсов писать и рассказывать разные фантастические истории. Если хорошенько повспоминать, то этих сказок у меня будет столько что сама Шахерезада удавится от завести.

В этот раз я до «молитвы» добраться не успел. С берега пришла шлюпка. Меня к себе срочно затребовал капитан. Пока Фарах снимал с моей шеи петлю, мне удалось незаметно передать ему стилет с напутствием обязательно сберечь дорогую для меня вещь. В этот раз колодку на меня надевать не стали, а просто крепко связали веревкой перед собой руки. Бухта которую облюбовали себе пираты представляла из себя зауженный к югу эллипс с мелкогалечным пляжем, прикрытую с моря невысокой скалистой косой. На самой границе пляжа на боку лежала шайти к которой был пришвартован небольшой бедан (парусно-гребное судно типа машавы, распространенное в Красном море). Судя по всему килевание одной стороны шайти подошло к концу, осталось лишь дождаться прилива чтобы перевернуть судно на другой борт. В глубине пляжа стояло несколько навесов и шалашей, чуть в стороне возвышался капитанский шатер. Как ни странно, меня повели не к шатру а к одному из навесов, где и оставили под присмотром парочки караульных. Спустя полчаса ко мне привели дядю. Вернее это было дядино место, где он проводил свободное от «работы» время. Выяснилось что привлекли его для того чтобы он как опытный купец полностью знающий груз и цены на товар предметно проконсультировал капитана. А сегодня когда на бедане прибыли иудейские купцы — видимо постоянные покупатели пиратских трофеев, поучаствовал в торге. Сделка состоялась, дяде, знавшему оптовые цены на товар в любом порту с точностью до последней фелсы (медяк) удалось поднять предложенную иудеями сумму почти на треть. После того как ударили по рукам и купцы внесли оговоренный аванс в качестве гарантии серьезности намерений, дяде позволили удалиться. Завтра с рассветом иудеи лично проверят товар и «Сафанна» пойдет под разгрузку в указанное купцами место. Поскольку рядом стояли охранники, что называется — ушки на макушке, ничего важного дяде рассказать не смог, просто сказал что у меня все хорошо и я абсолютно уверен что как только за нас внесут выкуп, мы сразу окажемся на свободе и подмигнул.

Где-то час спустя подошел посыльный и я наконец был удостоен аудиенции капитана. Просторный шатер был разделен на две части: публичную с креслом-троном и усланным коврами полом и жилую отгороженную плотной занавесью. Капитан как и положено восседал на троне а мне пришлось разместиться на коленях у входа.

— Сегодня меня твой дядя порадовал, а вот ты сильно расстроил. Зачем ты рассказываешь моим людям всякие небылицы? Или ты думаешь что все вокруг тебя дураки? Как ни странно лицо нахуды расстроенным не выглядело. — Сейчас ты мне расскажешь эту удивительную, как мне сказали, историю, и для чего ты ее выдумал. Если я услышу в твоем голосе фальшь, то ты очень об этом пожалеешь. Недавно я приобрел очень дорогого раба — ханец (китаец) как меня уверяли непревзойденный мастер пыток — и я тебя с ним познакомлю.

— Уважаемый нахуда, если бы вы мне не сказали про ханьца, я бы и не знал что уже сказать. Но рассказавший мне эту историю дервиш как раз сказал что услышал ее от ханьцев и там ее каждый знает. — Изображая облечение, я протер скомканной румалой лоб….

На то чтобы ввести клиента в нужное состояние потребовалось не больнее минуты — вот что значит практика. Еще через минуту была приглашена бодрствующая и отдыхающая смена капитанской охраны чтобы прослушать «молитву» против демонов и получить дальнейшие указания. Когда все «сестры получили по серьгам», я начал осмотр «пещеры Али-бабы» В спальной зоне где должна была храниться партийная касса, было темно. И мне пришлось возвращаться за одним из светильников. По дороге назад я хорошо приложился мизинцем ноги об какой-то крепкий предмет. Выругавшись в полголоса на могучем русском, я собрался продолжить свой путь, когда услышал.

— Ты кто? — Голос был каким-то скрипучим, но самое главное вопрос прозвучал на РУССКОМ языке.

— Я Краснов Александр Сергеевич. — На том же языке в полной прострации ответил я. — А ты кто?

— Я?! Я Краснов Александр Сергеевич. — Интонацию я не понял все из-за того же скрипа в голосе, да и не до того мне было — снова ощутимо повело психушкой. Забыв про боль, я мухой метнулся за светильником. Каково же было мое облегчение, когда осветив спальную, я увидел клетку и сидящего в ней попугая. Самый настоящий синий попугай ара, сидел на жердочке и тоже очень внимательно разглядывал меня.

— Блин, Попка, как же ты меня напугал! А ну скажи Попка — дурак. От полноты впечатлений я хохотнул и пару раз щелкнул по деревянным прутьям клетки.

— А и в правду, похож на меня в молодости, только придурочный какой-то. Сказав это, попугай используя клюв спустился на пол клетки и подошел вплотную к прутьям.

— Ну да. Если посыпать меня синькой и воткнуть перо в задницу, то нас просто не отличить, постой что ты сказал? До меня наконец стала доходить неправильность поведения птицы. — Ты вообще кто?

— Бл…, я уже сказал кто я, ты что глухой!? А если хочешь спросить, как я здесь оказался сам не знаю. Три дня назад праздновал рождение внука, как лег спать не помню, а проснулся в этой клетке. Какой-то урюк в тюбетейке каждый день мне что-то талдычит — уже достал меня со своей тарабарщиной.

— В куфье. — Почему-то поправил я его. Видя непонимание в глазах попугая — пояснил — Не в тюбетейке, а в куфье.

— Да хоть в пилотке! Саня, может ты мне уже скажешь где я и какой сейчас год, раз уж можешь разговаривать на человеческом языке.

— Мы на побережье Омана, а на дворе сейчас 920 год от Р.Х. Реакцией на мой ответ был открытый клюв и поднятый хохолок птицы.

Нет, это точно просто сюр какой-то — я на полном серьезе разговариваю с птицей, но время на зависание и рефлексии не было — нужно было срочно принимать решение.

— Слушай, дед, у меня совершенно нет времени на разговоры. Если тебе нужен собеседник, то я наверно единственный кто говорит на понятном тебе языке. Решай по быстрому — остаешься или со мной.

— С тобой конечно! А почему дед?

— Ты же сам сказал, что у тебя внук родился. С этими словами я открыл клетку — Давай поторапливайся.

Все что удалось найти ценного включая перстни капитана уместилось в ларец размером с двадцатилитровую канистру. Его, саблю нахуды приглянувшуюся мне и попугая в полотняном мешке четверо охранников отнесли в шлюпку. Там двое из них осталось а еще двое вернулись чтобы сопроводить нас с дядей к месту посадки. Преодолевая спящий лагерь прошли мимо часового, который признав подручных капитана был видимо несколько удивлен, но вопросов не последовало. Освещения половинки луны вполне хватало чтобы благополучно покинуть гавань. Заметив на грани видимости «Сафанну», дядя сидящий у руля скорректировал курс. А я еще раз прикинул свои шансы на успех. Оставив в лагере четверку доставивших меня на берег пиратов, я сократил общее их количество на судне до семнадцати. Шестеро плюс Фарах на моей стороне, да еще везу двоих неслабых рубак (все-таки личная охрана капитана) — если со мной то получается десять против десяти, дядя не в счет. Только вот не собираюсь я устраивать открытого боестолкновения, мне мои бойцы нужны в качестве здоровых матросов. Окликаю вахтенного чтобы принимал швартовый конец, секунды спустя шлюпка с тихим стуком касается борта «Сафанны» Операция по экспроприации экспроприаторов вступила в завершающею фазу.

* * *

После того как дядюшка занял свое место у колодца а я был доставлен в канатную, на судне воцарилась тишина. Спустя час после моего вынужденного заточения дверь открылась, на пороге стоял Фарах. Кроме стилета и сабли капитана, он принес и заставил меня одеть мелкоячеистую, превосходного качества кольчугу. Я не стал спорить, ведь даже самый пустяшный порез, не говоря о более серьезных ранах, мог помешать моим дальнейшим планам. Подробно опросил Фараха где кто находится из враждебной десятки и где наши, еще раз скорректировал план действий. Половина врагов — в том числе Хасин — выбрала себе в качестве спального места довольно просторную корму, остальные пятеро были рассредоточены на главной палубе и на баке. Я должен был зачистить по тихому корму, а Фарах ликвидировать единственного вражину на баке и с этой господствующей высоты прикрыть в случае чего меня из лука. На мой вопрос как у него с меткостью, андоррец заявил что даже при свете луны с такого расстояния попадет в бегущую мышь. Крадучись по ступенькам трапа, поднимаюсь на корму, еще пара шагов — и вот она моя первая цель. Как говорится — ровно было на бумаге, да забыли про овраги. Обычный спящий человек (свет луны даже позволил рассмотреть его безмятежное выражение лица), и как прикажите его убивать? Я попробовал вспомнить настрой Искандера в такой ситуации — но не было никакого настроя, он либо карал, либо спасал свою жизнь. А я как не крути, собираюсь убивать ради денег, и даже если по правде, то вовсе не своих. Еще не понимая что я делаю, я вложил стилет в ножны, встал в полный рост и прокричал:

— Рота! Подьем!

«Рота» еще не понимая, что ее разбудило, употребляя выражения явно не содержавшиеся в Коране, начала протирать глаза.

— Внимание! Бывший капитан низложен, теперь я ваш капитан! И вы все подчиняетесь только мне! Кто согласен получит обещанные деньги сполна. Кто не согласен — тот умрет!

Если бы не кольчуга, мои слова рассмешили бы врагов — но так или иначе, не разводя политесов, гулямы начали действовать. Первым в атаку бросился Абид. Наверное желание поквитаться просто жгло его из изнутри. Схватив лежащее у борта копье, с криком «умри шайтан» он первым бросился в атаку. Все вполне предсказуемо — приблизившись на расстояние удара, следует классический укол гарантирующе пробивающий кольчугу — двумя руками от живота в грудь противника. Провожу классический контрприем, разработанный еще нашими прадедами против укола штыком. Корпус чуть влево, правая рука вперед, тыльная сторона запястья снизу подбивает наконечник вправо, ладонь развернувшись вверх и по часовой перехватывает древко копья. Резкий рывок на себя, левая рука ударяя снизу по древку освобождает руки противника от оружия. Ноги Абида не поспевают за его телом, получившим дополнительный импульс от моего рывка, и он заваливается на грудь, удар копья сверху пришпиливает его к палубе — минус один и секундная пауза. Смерть Абида не остановила недовольных сменой власти бандитов, и еще двое обнажив сабли бросились на меня. Впрочем до меня добрался только один — второй со стрелой в глазнице умер на полпути — минус два. Сабля третьего пирата разрезает воздух в том месте где мгновение назад была моя голова и уходит, не встретив препятствия дальше. Когда соперник разворачивается правым боком ко мне, я со всей дури пробиваю ему правой в печень, а левой ступней бью в его подколенный сустав, чем заставляю его опустится на это колено. Захват головы супостата, резкий разворот корпуса, хруст в шейных позвонках — минус три. Какая-то движуха происходила и на главной палубе — звон клинков, крики, хрипы. «Мой» четвертый бандит обнажать оружие не торопится, видимо выбрал нейтралитет, ну что ж мне легче. Но еще остался Хасин, который не торопясь достал из ножен свой ятаган. Я так же не торопясь достал из ножен свой стилет.

— И ты этим гвоздиком хочешь сразить меня? — Голос боцмана был наполнен сарказмом.

— Если всех кого я этим «гвоздиком» отправил на тот свет погрузить на мой самбук, он сразу затонет. — С усмешкой ответил я.

— Ты наверно тот самый морской демон. — Вернул мне усмешку боцман. — Ну что ж, тем интереснее будет посмотреть какого цвета у тебя кишки.

— А ты случайно не та самая гурия которая слаще меда, а то смотри вот сбрею тебе бороду и даже кишки выпускать не надо. — Сложив губы трубочкой, я отправил Хасину воздушный поцелуй.

С неожиданной резвостью для такой массы боцман рванул в атаку. Вот только мои ожидания что он попрет буром как танк, не оправдались. Видимо моя быстрая расправа с его подельниками показала ему, что со мной надо держать ухо востро. Пользуясь преимуществом длины своего клинка он четко держал нужную ему дистанцию не позволяя мне приближаться. Тяжелый ятаган в его руке порхал как ивовый прутик. Я вертелся как уж на сковородке, уклоняясь от ударов и отводя почти по касательной его ятаган своим стилетом. Стилет я держал в левой руке и в какой-то степени был неудобным для него соперником, но все равно с каждой секундой боя необходимый мне простор неуклонно сокращался — я отступал. Я уже всерьез собирался сигануть за борт когда Хасин поменял тактику — рубящие удары которые до сих пор не принесли успеха он стал сочетать с жалящими выпадами. Очередной выпад — острие клинка нацеленное в грудь не отвожу стилетом, а перемещаю корпус вправо. Когда его ятаган пройдя впритирку с моим левым плечом на мгновение застывает в крайнем положении, я наотмашь рублю по внутренней стороне его правого запястья. Боцман реагирует, но недостаточно быстро. В результате до запястья я не достаю, стилет врезается в пальцы сжимающие рукоять и отсекает две фаланги большего и по фаланге указательного и среднего пальцев. Я в очередной раз делаю шаг вправо, а ятаган с глухим звоном падает на палубу — ну да, безымянным и мизинцем скользкую от крови рукоять не удержишь. Из глотки Хасина вырывается дикий рык ярости и безнадеги, который прерывает удар стилета под подбородок. Падение такого шкафа было действительно громким. Извини жиртрест — ничего личного, хотя нет, вру — все чисто личное. Вспомнив о четвертом бандите быстро оборачиваюсь в его сторону — нет, все спокойно, сидит наблюдает. Встретившись со мной взглядом, поднимается на ноги и кланяется, нет, скорее изображает поклон.

— И что ты собираешься делать дальше? — Как можно небрежнее спросил я.

— Что прикажешь капитан, если конечно про деньги не соврал.

— Очисти корму от мусора. — Небрежно киваю в сторону трупов. — И запомни, врать своим — плохая примета, про деньги в том числе.

Между тем на главной палубе стих шум схватки и я поспешил туда. Там в принципе тоже все прошло неплохо, если не считать того что Фарах излишне перестарался и пристрелил парочку своих, бросившихся на корму прикрыть нового капитана и сам получил колотые раны в бедро и предплечье прежде чем прикончил напавшего на него Гази. Сейчас он сидел на палубе, а дядя перевязывал ему раны. Узнав детали схватки, я выругался.

— … Заставь дурака богу молится…! Дядя давай строй команду. Мы снимаемся с якоря — курс на Райсут. А с этим неудачником я сам разберусь.

Когда поднимали шлюпку, скалы на западе окрасились багрянцем. Это не был рассвет — это запылала пиратская шайти, подожженная капитаном и его охраной. Древесная смола для приготовления шахаму (смесь для конопатки борта) горела что надо, а огонь был таким жарким, что подойти на десяток метров с ведрами не представлялась возможным. В поджоге шайти и угоне самбука обвинили купцов-иудеев которые после пыток ханьца признались во всем. А капитан, распустив свою команду, подался в дервиши. За свою долгую жизнь, исколесив весь восток, он неизменно ложился спать сытым если находил слушателей своей истории про морского демона по имени Шьерд.

Среди вещей покинувших нас пиратов отыскался наполовину опустошенный бурдюк с вином. Я попробовал на вкус — кислятина конечно, но градусов одиннадцать-двенадцать точно есть. Увидав неодобрительный дядин взгляд, выплюнут содержимое рта за борт — не стоит сердить старика. Раны на конечностях Фараха были несерьезными, но если не зашить то будут заживать долго. Обработав вином руки, операционное поле а также шелковую нить и иглу которую согнул на манер хирургической, приступил к операции. Это была моя вторая в жизни самостоятельная медицинская манипуляция. О первой, думаю тоже стоит рассказать.

Когда я учился в меде ко мне обратился мой хороший приятель и одноклассник, а ныне студент горного института — Колька. Он как говорится «намотал трепак на винт» (заразился гонореей) а вставать на учет в вендиспансере процедура довольно позорная. Прочитав ему лекцию о вреде беспорядочных половых отношений и о пользе презервативов, договорились что я через день навещу его в институте. Подошел я удачно — у него как раз отменили пару. Поскольку процедурного кабинета не нашлось, пошли в туалет. Пройдя сквозь компанию курящих парней, зашли в кабинку и закрылись на шпингалет. На стенке кабинки было нацарапано «Тупой и упорный — идет в Горный». Я достал шприц наполнил его бициллином, выковырял из флакончика ватку заранее смоченную спиртом. Далее прозвучал следующий диалог:

— Куда?

— В задницу, куда же еще?

— А больно не будет?

— Не будет.

— Аай!!! А говорил не больно!..

Когда мы вышли из кабинки, туалет был пуст, только на полу догорали недокуренные «бычки». После того случая еще долго Колькины однокурсники избегали его рукопожатий.

Фарах в целом перенес операцию спокойно и только однажды обругал «криворукого коновала» неуставными выражениями. Оставив перевязанного пациента в покое, направился к дяде на корму где проходил консилиум «бывалых» мореходов. Оказалось что все не так плохо как я думал. Некоторые из бывших пиратов курсировали в этом регионе не первый год и знали что называется все мели на зубок. Как они заявили, если ветер не сменится даже с одним парусом хода до Райсута не более трех суток. Восходящее солнце окрасило парус в розовый цвет, наступило пятое утро моего нахождения в теле Искандера, а меня накрыл адреналиновый отходняк — всё же не каждый день впервые убиваешь, пусть и врага. Тем более глядя в глаза противника в рукопашке.

* * *

Побродив по палубе, я окончательно удостоверился что мое вмешательство на данный период времени не требуется и решил пойти спать, все-таки сутки на ногах. Едва зашел в каюту, навстречу прозвучало.

— Ты чего так долго?! — В голосе Деда звучало неподдельное возмущение. — Я уже извелся весь!

— Тьфу на тебя! Испугал. — Я и в правду думать забыл про Деда. — Рассказывай сказки — дрых небось, пока я рискуя жизнью бился за твою свободу.

— Саня, я серьезно — у меня тысяча вопросов, аж голова пухнет и никакой информации. Давай не тяни резину, рассказывай все что сам знаешь.

Свой рассказ я начал с того дня как свалился за борт. Описал биографию Искандера и прочие факты современной действительности что содержались в его памяти и закончил последними событиями минувшей ночи. Дед слушал очень внимательно, изредка уточняя некоторые детали. Когда я закончил свой рассказ, стали вместе сравнивать детали нашей биографии предшествующей падению с «Зои». Все сходилось до мельчайших подробностей. Имена и фамилии родственников одноклассников сослуживцев и прочих знакомых, их привычки, прически и разные другие мелочи. Также касательно нас самих — где когда и чем занимались, включая самые интимные подробности, всё полностью совпадало как под копирку. Разговор продлился до обеда. К сухарям и финикам в этот раз добавился козий сыр засахаренные орешки и прочие сухофрукты. Первым у «стола» оказался Дед, а когда я не чинясь присоединился к трапезе посмотрел на меня как на наглую приживалку но промолчал, видимо клюв был занят. Во время обеда и какое-то время после Дед молчал, и когда я уже начел дремать, выдал свою версию случившегося. Согласно этой версии я первый попал в прошлое — но поскольку прогрессор из меня никакой, будущее я не изменил совершенно. Но оставленные после меня крохотные изменения на территории Египта, каким-то образом повлияли на скорость движения в Суэцком канале (от Александрии до Суэца рукой подать) когда по нему проходила «Зоя» с Дедом на борту. В результате этого судно из канала вышло минутами позже или раньше и Дед не попал под тот шквал ветра который выкинул меня за борт и благополучно дожил аж до 2016 года. Все в принципе было логично, но слова о том что я никакой выглядели обидно, на что я попенял Деду.

— Саня, разуй глаза и взгляни правде в лицо — что ты можешь, что ты знаешь? Не напрягайся, я сам тебе отвечу. Ты можешь сварить сосиски, вермишель, сделать бомбочку из спичечных головок, ты знаешь, что такое порох, сплавы, бензин, секстант, паровоз, граната и еще многое чего. Но ты даже приблизительно не знаешь как и из чего это сделать. Кроме того имея такие грандиозные средства ты и напрягаться не будешь — купишь себе десяток наложниц, заведешь гарем и будешь в свое удовольствие прожигать жизнь на своей вилле. Тем более что пиво в Египте известно еще со времен Тутанхамона. Может поэтому какие-то высшие силы и подослали меня к тебе, чтоб направить твою жизнь в правильное русло.

— Знаешь Дед, а ведь ты прав. Твоя идея с наложницами и пивом мне очень понравилась.

— Тьфу на тебя! — Дед развернулся ко мне, кхм…. Хвостом и кажется обиделся.

Конечно Дед сгущал краски и передергивал, но в общем и целом он был прав — Саня, ты никакой, пока никакой. Как и рассчитывали, до Райсута шли три дня. Ветер не менялся, поэтому с парусом возни почти не было. Вахту несли только кормчие, которые в случае необходимости могли поднять остальных. Сами кормчие тоже не перетруждались, из-за отсутствия маневров перекладывать руль приходилось нечасто, только тогда когда берег излишне приближался или наоборот удалялся. Мне хоть и освобожденному от вахт дело тоже нашлось. Во-первых я провел «собеседования» с вновь нанятыми членам команды на предмет профпригодности, во вторых с Дедом вчерне составили концепцию нашей дальнейшей деятельности. Из восьми бывших пиратов в Райсуте решил распрощаться с четырьмя. Басим оказался тупой как пробка, один из охраны капитана был натуральный живодер и еще двое просто посредственности, кроме того перешагнувшие сорокалетний рубеж. В оставшуюся четверку кроме Фараха вошли Азим — второй из капитанской охраны, примерно одного с андоррцем возраста — фехтовальщик от бога. Зафар — тот что осмысленно перешел на мою сторону во время переворота — возраст чуть за тридцать, из них почти двадцать лет на флоте, умен, физически очень силен, отменный рубака — прям хоть сейчас боцманом ставь. И Лейс, явно не араб, рыжеволосый голубоглазый здоровяк ненамного старше меня, приятный в общении улыбчивый парень, Своих корней не помнит, с раннего детства в гулямах, говорит только на арабском. Но с ним не все так просто — во время сечи впадает в боевое безумство и запросто может прибить своих, за что и был изгнан из гулямов. Дед предположил что он из норманнов, тем более что как раз у них встречаются такие отморозки которых они называют берсерки и предложил оставить такого ценного кадра, тем более что я возможно смогу с помощью гипноза излечить его от излишней агрессии.

Дед свою концепцию развития прогрессорства начал с краткого экскурса в прошлое, то есть в будущее. В 941 году князь Игорь выступит в боевой поход против Византии. Для этого будет привлечен флот россов, который к тому времени насчитывал более трех тысяч кораблей. Но у входа в Босфор он был рассеян вдвое меньшей по числу вымпелов византийской эскадрой, применившей греческий огонь. После чего боевые действия продолжались еще три месяца на черноморском побережье Малой Азии. В результате боестолкновений при попытке прорвется на Русь весь русский флот был окончательно разгромлен у берегов Фракии. Полностью лишившись флота, князь Игорь в 943 году собрал новое, на этот раз сухопутное войско с участием печенегов и повел его в новый поход к границам Византийской империи. До военных действий дело на этот раз не дошло, Византия заключила мирный договор с Игорем и выплатила дань. Полученный в результате этой войны урок Русь истолковала ужасающе ошибочно, в итоге на Российском флоте на долгие семь веков был поставлен жирный крест. Возможно не случись этого, Русь бы получила выход в Средиземное море и продолжала развивать военно-морские силы и какой-нибудь предтеча Ермака открыл бы Америку, или вполне успешно его потомки выдавили из Карибского бассейна остальных пиратствующих претендентов. А так с потерей флота Русь потеряла ресурсы всего Причерноморья, а позже и выход к нему. Чуть позже и вовсе сменила статус сильного игрока принимаемого всерьез на европейском континенте на ослабленного в междоусобицах донора. Россы теряли земли, а из получателя дани превратилась в плательщика, насыщая мировые рабские рынки своими согражданами. А вот виновником всего этого был не слепой случай, а вполне ныне здравствующий персонаж — Роман I Лакапин, который в этом 920 году будет коронован и станет императором Византии. Сам армянин из крестьян, принял византийское православие и более чем на тридцать лет посвятил себя боевому флоту Византии. Дослужился до друнгария — командующего имперскими боевыми кораблями. Но этого ему показалась мало, в 919 он стал великим гетериархом (командиром наемной гвардии) и выдал свою дочь Елену за императора. Хитростью и насилием сослав мать императора регентшу Зою Карбонопсину в монастырь, Роман заставил пятнадцатилетнего зятя возвести его в сан кесаря и был коронован. Флот, то в чем Роман разбирался лучше всего, стал его любимым детищем и под его пристальной опекой резво стал увеличивать свою мощь. Усилия нового императора направленные на развитие флота стали приносить свои плоды и уже 924 году в морском сражении при Лемносе был уничтожен до тех пор непобедимый пират Лев Триполийский, что кроме самого факта победы освободило острова и побережье империи от постоянной опасности нападений. Эта феерическая победа окончательно уверила Романа в правильности выбранного им пути.

Дед предлагал поработать в этом направлении, то есть в обязательном порядке остановить амбициозного Романа и вернуть регентшу Зою к власти, а та возведет на престол своего сына — Константина VII Багрянородного. Константин во время своего исторического правления (945–959 гг) был слабым императором, все чем он отметился в истории это неудачные военные действия против арабов — посланные на отвоевание Крита в 949 году войска были разбиты. В 952 году Византийские армии перешли Евфрат но тут же были отброшены, и так во всем — то есть для князя Игоря самый подходящий противник.

Та интонация с которой Дед произнес эту фразу, особенно ту ее часть где прозвучало — остановить Романа, живо напомнила мне гуру, когда он перед тем как послать Искандера к радже говорил об испытаниях которые необходимо преодолеть потому что они нам под силу.

И второе — существенно проредить боевой флот империи в относительно мирное время, что приведет к однозначным выводам стоит ли содержать такую бесполезную и дорогую игрушку. Над тем каким образом решить эти проблемы, Дед уже думает. Увидев что после его «пламенных» речей я как-то не загорелся желанием положить свою жизнь на алтарь борьбы во славу русского оружия, Дед надавил на личное. Он припомнил что я пообещал Касиму, который вместо того чтоб прикрыться от испепеляющего огня самому, прикрыл своего друга, принимая на себя его невыносимую боль и уродство. Удар как говорится был ниже пояса, но Дед был прав, нарушить такое обещание, по сути клятву, я не мог. Пусть эту клятву давал Искандер, но я не смогу смотреть в глаза Касиму да и другим людям которые верят мне, тем более если попробую откупиться, как думал до этого разговора, от друга золотом.

* * *

Дед как и другие попугаи обладал отличным цветным зрением, кроме того угол зрения попугая почти 360 градусов что позволяет видеть обе перспективы. Но есть и свои минусы — при слабом освещении зрение резко ухудшается и наступает «куриная слепота». То небольшое окошко, которое было в каюте капитана давало мизерное освещение и чтобы Дед мог комфортно общаеться, приходилось настежь открывать дверь. По палубе уже поползли невнятные слухи один фантастичнее другого о странных разговорах в каюте капитана притом на непонятном каркающем языке. На третий день плавания слухи дошли до дяди, который недолго думая прямо во время обеда решил внести ясность в возникшую ситуацию.

— Искандер, мальчик мой, до моих ушей донеслись странные слухи будто ты сам с собой разговариваешь. — Лицо дяди излучало улыбку, но голос выдавал некоторое напряжение. — Скажи, это правда?

— Ну что ты, дядя! Я еще не сошел с ума! — Скрывать информацию про разговорчивость Деда не имело смысла и я бодро продолжил. — Просто эта птица оказалась говорящей и я с ней иногда беседую.

— Что ты такое говоришь?! Напряжение в дядином голосе переросло в панику. — Не бывает говорящих птиц!

— Дед хорош жрать! — Это я невозмутимо, как смог, обратился к попугаю. — Лучше поздоровайся с дядей, а то меня кажется записали в психи, из-за тебя между прочим.

— Здорово Гуфар! — Чтобы произнести это Деду и в правду пришлось оторвется от еды. — Как поживаешь?

Таким удивленным я не видел человека никогда. Такое впечатление, будто дядю из-за угла ударили пыльным мешком по голове и одновременно с этим он проглотил лом. Рот был полностью открыт, а глаза настолько вылезли из глазниц, что исчезли веки.

— Вот видишь дядя — это она пожелала тебе здоровья и поинтересовалась все ли у тебя хорошо.

— Как такое может быть? Это не возможно! Но я ведь точно слышал свое имя! Говорящая птица! — Гуфар в смятении протер лицо рукой и перевел взгляд на меня. — Искандер, а что это за язык, на котором вы разговаривали и откуда взялась такая чудесная птица?

— Это тайный язык брахманов, помнишь, я тебе про них рассказывал — индийские муллы которые меня всему учили. А попала она к ним в незапамятные времена, когда была изгнана из райских садов за плохое пение.

— Разве может райская птица плохо петь, может быть ты что-то понял не так?

— Ну не знаю, давай я попрошу ее спеть, а ты послушай.

— Дед спой для Гуфара какую нибудь песенку.

— Слушай Саня, иди ты нафиг со своей песней и с дядей! — От моей наглости Дед едва не подавился фиником. — Я вам что, клоун какой-то?!

— Ну вот дядя, ты все слышал. Как тебе такое пение? — Увидав, как Дед прихватил клювом сразу пару фиников и направился в дальний угол каюты, всем своим видом выражая нам полный игнор, я полушепотом добавил. — А еще она у гурий сладости воровала.

— Да, поет она неважно, но зато красивая и говорит, а вот воровство это грех и даже сладости воровать нехорошо. Ну ладно, пойду я, а то ты заговорил про еду а у меня и маковой росинки с утра во рту не было.

Скорее всего дядю просто распирало желание поделиться с кем-то такой сенсационной новостью а мучил его вовсе не голод, а осознание того что благодарных ушей всего восемь пар.

Сразу после дяди ко мне зашел Зафар, он принес как и обещал две тренировочные сабли изготовленные им из тиковой доски. Дело в том, что после того как он по моему приказу «прибрался» на корме, им была найдена сабля бывшего капитана которую я отбросил перед схваткой. Когда он возвращал мне саблю, то поинтересовался почему я не использовал ее в бою. Ведь если я ей владею даже вдвое хуже чем кинжалом, то все равно победа в поединке с боцманом была бы мне обеспечена и притом с меньшим риском для жизни. Я тогда уже плохо соображал и ляпнул, что во время шторма сильно приложился головой о борт и забыл как пользоваться саблей. Тогда он сильно удивился, но видимо не найдя поводов к такому бессмысленному вранью поверил и предложил сделать учебные сабли — вдруг что вспомню. На самом деле я тогда просто не смог доверить свою жизнь неизвестному для меня оружию. Хоть память Искандера подсказывала что его наставники Зейб и Гуркаран поработали на славу, а ближе к концу обучения в монастыре благодаря скорости каждый второй поединок с учителем был в пользу Искандера. И тот факт что среди остальных тугов не было достойных его фехтовальщиков не смог развеять мои сомнения. Так что предложенный новым боцманом вариант меня очень устроил. Пока Зафар показывал мне клинки и предлагал не медлить с испытанием, его глаза постоянно косили на Деда. Все ясно — сарафанное, точнее корабельное радио в дядином лице уже начало действовать. Тянуть с тренировкой я не стал — надев кольчугу и островерхий стальной шлем, на чем настоял Зафар, вышел на палубу. Нормально чувствовать саблю, парировать и наносить удары я начал уже на второй минуте учебного боя. К концу третьей минуты я уже уверенно, на равных и в некоторых случаях превосходя соперника за счет скорости, закончил поединок. Несмотря на заработанный фингал который уже начал затягивать правый глаз Зафара, он был доволен как слон, как будто это он научил меня фехтовать с нуля. А фонарь он получил на первой минуте боя когда отвлекся на невиданное зрелище — «райская птица» как обыкновенная курица вышла на палубу и вместо того чтоб вспорхнуть на мачту стала неуклюже взбираться на нее по вантам, помогая себе клювом. Видимо тендем мышечной памяти и мозга адаптировал умение сабельного боя под меня, но не сразу, и то что я не стал сражаться с Хасином саблей был правильный выбор. Когда я уже хотел скинуть с себя тяжелую защиту, Азим — бывший телохранитель капитана — предложил скрестить сабли в тренировочном поединке уже с ним. Два боя я проиграл всухую, затратив на каждый не более минуты. Техника у него была поставлена на отлично, да и силой он меня тоже превосходил. Перед началом третьего боя я спросил, могу ли взять дополнительно в правую руку кинжал, в ножнах разумеется. Улыбаясь Азим ответил что он не будет против даже если я дополнительно еще в каждую ногу возьму по копью и тут же задорно рассмеялся своей шутке. Ну чтож, как говорится хорошо смеется тот кто смеется последним. Все еще улыбаясь, Азим начал атаку стремительным выпадом. Отклонив его клинок чуть влево, я передней подсечкой подбил его правую ногу за мгновение до того как она стала опорной. Инерцию летящего тела как и предполагалось остановила палуба. Мне осталось только наступить на запястье все еще сжимающей саблю руки и обозначить укол в горло.

— 1:2. - откуда-то сверху доносится голос пернатого комментатора.

Остальные ошарашено молчат — они ничего не поняли. Меняю стойку на правостороннюю, противник имитирует выпад на полпути разворотом кисти переведя его в рубящий — снизу вверх налево. Вместо блокировки удара разрываю дистанцию отскоком назад и на втором подшаге Азима повторяю подсечку только уже левой ноги. Тело как и в первый раз, только зеркально, встречается с палубой. Обозначаю укол в сердце.

— Туше. Счет 2:2. — В этот раз Дед пытается копировать Озерова (известный советский спортивный комментатор).

— Так нечестно! — Улыбка с лица соперника пропала еще после первого поражения, а сейчас он был мрачнее тучи. — Тебе райская птица колдует.

— Нет Азим, это она вслух считает кто сколько раз победил. — На этот раз улыбался я. — Просто я воспользовался твоим советом и взял в каждую ногу по копью.

Зрители-болельщики включая Азима уставились на мои ноги, затем перевели взгляд на корму, как будто отсюда можно сосчитать сколько там осталось копий. Первым тишину нарушил Фарах — хрюкнув несколько раз, он оглушительно рассмеялся. К нему присоединился Лейс, а вскоре казалось что палуба ходит ходуном от дружного гогота, Азим держался дольше всех, но зато потом и ржал громче. А дольше всех смеялся Басим — как потом оказалось, ему очень понравилась моя «шутка» что птица может считать — сам он не умел.

После тренировочных боев Дед устроил «разбор полетов», а точнее ознакомил меня с выводами которые сделал на основании поединков.

— Слушай, Саня, что я увидел и что я надумал. Как боец на клинках ты малотехничен но разнопланов и невероятно быстр, кроме того ты обоюдорукий боец что тоже жирный плюс. Техника конечно вещь важная, но пока мы не подобрали под тебя клинок, развивать ее не имеет смысла. Со стилетом ты обращаешься мастерски, а по многофункциональности он несомненно превосходит подавляющие число кинжалов, а его малый вес — это плюс к твоей скорости. Так что его мы оставим. Основной клинок я считаю должен быть чем-то средним между саблей и шашкой. Некоторые как бы эксперты в оружейной области считают что шашка своего рода квинтэссенция оружейной мысли и вершина клинковой эволюции. Аргументируют они это тем что с тридцатых годов девятнадцатого века поступила на вооружение Российской империи а к двадцатому полностью вытеснила, за исключением парадных, остальные виды клинков. Я же считаю что это произошло из-за сравнительной дешевизны, ремонтопригодности в полевых условиях и простоты обучения новобранцев по сравнению с той же саблей. Но у шашки безусловно есть и свои сильные стороны как раз под твой случай. Предлагаю следующий гибрид — длинна с рукоятью 85–90 см, малая кривизна клинка, ярко выраженное острие, полуторная заточка, анатомическая рукоять с небольшим наклоном вниз, массивная гарда, центр тяжести 5-10 см от рукояти. Слабую сторону такого варианта — малую поникающую глубину при рубящем ударе мы компенсируем малым углом и остротой заточки. Такое будет возможно благодаря свойствам гурской стали (узнав что мы везем в трюме, Дед настрого запретил ее продавать) явно содержащей ванадий и дополнительной цементацией клинка. Еще одна и последняя слабая сторона — массивная гарда. Как считают эксперты она мешает быстрому извлечению клинка из ножен, что в определенной ситуации может стоить жизни ее владельцу. Для тебя с твоей скоростью и стилетом который всегда под рукой это не критично. Плюсов от гарды куда больше — и в морду закрытую забралом можно дать и кисть руки под надежной защитой.

День оказался очень насыщен. А на рассвете показался красавец Райсут.