Майк приехал рано утром. С его появлением нечто давно забытое, утраченное нежданным образом вернулось ко мне. Частичка моей прошлой безупречной жизни ворвалась вместе с Майком в дом. Я снова ощутил себя человеком.

– Ну, дружище, как же я рад видеть тебя, – обнимая, хлопал меня по плечу Майк. – Знаю, всё прошло успешно, однако и подзадержался же ты.

Я промолчал.

– Восхитительно! – воскликнул Майк, бросив взгляд на переданный ему Закхером файл.

– 6,2 %! Это фантастика, профессор! – обращался уже Майк к Закхеру. – Вы даже не догадываетесь о том, как важно то, что произошло! Вы совершили невозможное!.. Великолепно, изменения коснулись абсолютно всего организма. Вы только посмотрите, расположение и строение всех внутренних органов… Это замечательно! Это то, что невозможно подделать. Если внешние параметры ещё можно как-то изменить, то внутренние…

Майк сиял.

– Ну что ж, дружище Александр, пора собираться. Хочу посмотреть, как ты станешь первой «ошибкой» Системы. Понимаешь – первой! Ты даже пока не догадываешься, какой это будет переворот…

Я не разделял радости Майка. Снова мне стало казаться, что весь дальнейший его план – сплошная афера. Мне предстояло очередное нелегкое испытание – предстать перед теми, кто управляет самой Системой.

– А что мне говорить, что делать, когда они схватят меня?

– Предоставь это мне, – уверенно сказал Майк. – Всё, на чем ты должен настаивать, что с 21 числа был здесь, у профессора.

Я прикинул в уме.

– Ты хочешь, чтобы я настаивал на том, что ещё до несчастного случая с Эльзой уехал из дома?

– Да, в тот же день, только утром, лайнер доставил тебя сюда. Послушай, Александр, – продолжил Майк. – Выхода другого нет. Не хотел тебе говорить, но ты уже заблокирован…

– Может чаю? – услышал я голос Закхера.

– Какой там чай! – раздосадовано крикнул я. – Я уже сам понял, что заблокирован. Не представляю, что будет, когда мы выйдем из дома. Опять этот ужасный сигнал…

Только несколько порций алкоголя, заставили меня расслабиться и настроиться на мой предстоящий выход в «мир». Майк надиктовывал мне последние инструкции. Закхер, до конца не понимая происходящего, крутился вокруг нас.

– Главное выставляй себя жертвой, настаивай на том, что Система ошиблась в отношении тебя, – доносился до меня голос Майка. – Это ведь невозможно, чтобы взрослый человек не был занесен в базу. Он может быть заблокирован, перед ним будут закрываться все двери, но в базе он всё равно должен быть… Тебе нужно доказать, что раз отсутствие тебя в Системе ошибка, значит и информация о твоих действиях за последнее время тоже может быть ошибочной. Времени мало. Дальнейшее общение с тобой сулит мне самому проблемы. Тебе нужно будет применить всё свои знания психологии, чтобы убедить этих людей снять с тебя обвинение. Будь активней, напирай на то, что ты – живое воплощение неправильной работы Системы…

– Но тогда они уничтожат меня!

– Они не посмеют, побояться. Система автоматически сочтет их самих же преступниками. Её алгоритмы одинаковы для всех. Она всё видит и насильственная смерть всегда ею трактуется, как преступление. Система неподкупна, она не будет оправдывать даже саму себя.

Я нервничал.

– Послушай, Александр, этим людям не нужна будет огласка, – успокаивал меня Майк. – Им выгоднее будет успокоить тебя, нежели наживать себе проблемы. Они сами предпочтут это дело замять, вернув тебя довольного и успокоившегося в ряды благочестивых жителей Аптауна, где тебе и место. Выставляй себя пострадавшим и, я думаю, они сами попытаются побыстрее оправдать и восстановить тебя. Запомни, ты не преступник, ты жертва.

Примерно через полчаса мы с Майком стояли в коридоре, готовясь отворить злосчастную входную дверь.

– Ну что ж… Не знаю, увидимся ли снова, но знаете, Александр, вы очень мне помогли. Вы даже не представляете, как важно то, что вы сделали…, – мялся на пороге Закхер, тряся мою руку.

Мне не хотелось с ним говорить. Профессор сделал много того, чего делать не следовало. Его методы… Он был нечестен со мной. Однако его эксперимент… Он позволил получить так необходимый мне результат.

Майк отворил дверь. Как только я переступил порог, полупрозрачные лучи сканирующих элементов и легкое шуршание камер, напомнили мне о том, что я снова нахожусь во власти Системы. Мне ничего не оставалось, как покорно поднять для сканирования глаза. Прошло несколько секунд. Сканеры замолчали и тут же зашуршали снова. Потом ещё раз, и ещё, и ещё… Система напряженно работала, а затем утихла, прошло секунд десять, «Оставайтесь на месте! Оставайтесь на месте!» – раздался оповещающий сигнал.

Майк сиял. Его план осуществлялся. Гений Майка, просчитавший ещё две недели назад моё будущее, похоже, действительно нашел единственно верный вариант. Знал бы он только, что пришлось мне пережить. Во всей суматохе с подготовкой к предстоящему моему столкновению с Системой, я не успел рассказать Майку, кем побывал.

Долгие шестнадцать минут прошли до того момента, когда четверо полицейских опустились на улицу рядом с нами. Впервые я видел стражей правопорядка так близко. Раньше разве что только в художественном кино, доводилось мне посмотреть на их работу. Будучи людьми, с экрана они представлялись бездушными роботами, слепо выполняющими указания Системы. Действительность выглядела такой же. Шестеро человек в форме, со скрывающими лица шлемами, окружили нас. Прилетев по распоряжению Системы, они медлили с моим задержанием. Каждый из них, видимо ожидая дальнейших распоряжений, смотрел в зашитый на его руке информационный экран. Вскоре один из них произнес текст:

– Вы задерживаетесь для дальнейшей идентификации Системой, вам надлежит следовать с нами.

Платформа полицейского летательного кара замкнулась на моих ногах.

– Постойте, – поспешно закричал Майк, пытаясь прорваться своим голосом через вой готовящихся к взлету моторов, – я должен лететь с вами! Я знаю этого человека и могу быть свидетелем. Спросите об этом Систему, вот мои данные.

Полицейские замерли.

– Просканируйте меня и прикрепите эти данные к запросу #10223# Системы, – продолжал кричать Майк.

Полицейские переглянулись.

– Кодовое поле 6 запроса #10223# ID 345… – кричал Майк.

Полицейские замерли, уткнувшись в экраны своих информационных экранов. Через пару секунд они направили на Майка сканер.

«Взять с собой» – увидел я полученный через несколько мгновений от Системы приказ.

– Заработало! Всё по плану, – прошептал мне взбирающийся на платформу Майк.

За несколько минут преодолев расстояние в десятки километров, мы оказались в аэропорту. Там нас ожидал полицейский лайнер, окруженный десятком охранников. Охранники не спускали с нас глаз.

Мы поднялись на борт.

– Ну что ж, готовься ко встречи с теми, кто управляет Системой, – глядя на закрывающуюся за нами дверь, произнес Майк.

Мы взлетели.

За несколько часов полета я успел подумать обо всём. Я вспомнил свою прошлую жизнь, свои планы на будущее, но, то и дело, мои мысли возвращались эксперименту Закхера. Я побоялся, находясь сейчас под наблюдением камер, поведать Майку о том, что произошло. Мы летели молча, не говоря друг другу ни слова, навстречу тем, кто был способен решить мою судьбу.

Кем окажутся эти люди? Богами, ради которых Система снимает с себя полномочия. Кто они? Политики, представители власти или же ради меня соберут членов утратившего свою актуальность после внедрения Системы института судейства? Сколько их? Даже Майк, работая непосредственно на Систему, ничего об этом не знал.

За всю дорогу мы не обмолвились с Майком ни словом. Будучи одни в салоне самолета, и одновременно с этим зная, что всё вокруг напичкано камерами слежения, мы не решались открыть рот. Насколько хорошо Майк знает алгоритмы Системы? Готовы ли мы к тому, что нас ждет?

Верен ли до конца план Майка? Мне представлялось грандиозное заседание, где я на виду у всех собравшихся, которым дано право решать мою судьбу, должен буду настаивать на ошибке Системы. Подумать только, я обязан опровергнуть все существующие на сегодняшний день постулаты о том, что Система во всём и всегда корректна. Живым воплощением её неправильной работы предстану я перед большим собранием. Доводилось ли кому-нибудь такое пережить? Лихорадочно вспоминал я пройденные ещё в юношестве законы воздействия на разум масс. По крупицам собирал вместе известные мне по студенческим тренингам психологические приемы. Заранее представлял я, как выйду к тем, кто способен повелевать самой Системой и беспокойство всё больше овладевало мной. Боялся ли я своей участи? Волновался ли за невозможность вернуть себе прошлую жизнь? Нет, не это пугало меня сейчас. Необходимость общения с этими людьми, их вопросы – вот что страшило. Мы, давно отдавшиеся в руки лишенной человеческих черт Системе, лишили себя необходимости что-то доказывать, спорить, объяснять. Система, не знающая эмоций, решала всё за нас. Вниз опускались те, кто не хотел жить по установленным правилам, тем, кто их исполнял, был открыт путь наверх. Сейчас, готовясь предстать перед великим собранием, в эти последние часы, минуты, я запаниковал. Окончательным безумием представлялся мне теперь план Майка, совершенно нелепыми собственные оправдания, приходящие на ум.

Когда наш самолет приземлился, меня трясло. То ли холод, то ли нервная дрожь, пробирали моё тело.

Не менее двадцати полицейских встречали нас. Окружив меня и Майка плотным кольцом, они довели нас до аэро-автомобиля. Это средство перемещения, совершенно новое и невероятно дорогое, в будущем должно было освободить Аптаун от подвесных дорог.

Включив однополярное магнитное поле для защиты от столкновений, аэромобиль взмыл вверх. Последнее слово техники на страже закона.

Пролетев Аптаун, наш летательный аппарат неожиданно ушел вниз. Он остановился только тогда, когда солнечные лучи окончательно скрылись за стенами домов. Аптаун остался где-то высоко над нами. Включился мощный прожектор, нам было приказано выйти на тротуар. Это был Мидлтаун. Характерный серого цвета бетон. Я стал задыхаться. Спертый воздух Мидлатуна показался мне невероятно душным. Только через несколько минут, я смог привыкнуть к пропитанной гарью атмосфере, да к нескончаемому гулу дорог.

Прохожие как и прежде, спешили по своим делам, торопились куда-то, однако уже через минуту вокруг нас собралась толпа зевак. Видно и здесь, в Мидлтауне, появление на улице полиции было редкостью. Наша охрана открыла перед нами узкую, ничем не примечательную дверь. Тёмный узкий коридор простирался перед нами. При нашем появлении зажегся свет. Указав нам дальнейшее направление, полицейские удалились. Они могли быть спокойны, здесь, на этом уровне нам некуда было бежать. В этом городе, в данном пространстве Система, наверняка, оставила для нас только одну незапертую дверь.

Мы направились вперед. Дойдя до металлических створок в конце коридора, мы остановились. Зашуршали невидимые сканеры, на нас направил взор глаз одинокой камеры.

– Нам, видимо, сюда, – произнес Майк, отворяя дверь.

Мы оказались в небольшой серой комнатке. Дешевая мебель – шкаф, пара стульев, стол… За столом сидел невысокий человечек. Лысенькая голова его кругленького тела едва выглядывала из-за поверхности стола. Разложив перед собою еду в пластиковых тарелках, человек, видимо, собирался пообедать. Наше появление заставило его оторваться от своего занятия. Человечек удивленно уставился на нас.

– Вы кто и как сюда попали? – тонким голоском спросил он.

– Нас доставили сюда полицейские. Хотя может мы ошиблись дверью, – ответил Майк, уже поворачиваясь обратно к выходу.

– Стойте, сейчас проверю, – крикнул человечек.

Этот странного вида клерк, больше похожий на заурядного офисного работника, кем являлся он? Глядя, как деловито он стал стучать своими толстенькими пальцами по клавиатуре, мы усомнились в том, что этот человек хоть как-то причастен к нашему делу.

– Всё понятно, – оторвав взгляд маленьких глазок своей кругленькой головки от монитора, произнес человек. – Это с вами произошла ошибка идентификации, поэтому вы и направлены ко мне.

– А вы кто? – поинтересовался Майк.

– В настоящее время я занимаю должность инспектора по слежению за работой Системы. На меня возложены обязанности в случае непредвиденных обстоятельств принимать решения за неё.

Мы с Майком удивленно переглянулись.

– Как давно вы на этой должности? Вы имеете соответствующую квалификацию? – недоверчиво глядя на инспектора, спросил Майк.

– Да какая квалификация, – улыбнувшись, замахал руками человек. – Вы сами подумайте, сбой Системы – это невиданное событие. Такого не бывало не то, что с момента моего рождения, а наверно с момента создания Системы. Моя должность – это же так, формальность…

Вот тебе на! Получалось, мою судьбу будет решать абсолютно заурядный человек. Помнит ли он, знает ли в чем заключается его работа? Вся моя подготовка, весь план Майка срывался и летел ко всем чертям!

– Я и удивился, кого это ко мне занесло, – продолжал человечек. – В этой комнате никого кроме меня никогда не бывало. Пообедать вот хотел, а тут вы…

– Мы, конечно, извиняемся, но мы тоже не в восторге… – начал Майк. – Может, быстрее закончим наши дела и разойдемся?

– Да, конечно. Вас надо переидентифицировать, – заулыбался человечек своим узеньким ртом.

Этот человек нравился мне всё меньше и меньше. Он не соответствовал моим представлениям о тех людях, которые должны были бы решать мою судьбу.

– А может нам пойти к кому-нибудь другому? – поинтересовался я.

– Да к кому же? – удивился инспектор.

– Ну, может нам пойти к другим инспекторам…, – продолжил я, не зная, как начать разговор о том, чтобы выкинуть при идентификации пару фактов из моей жизни.

– Так нет ведь других, – развел руками человек. – Я один на этой должности. Да признаться тут и меня одного многовато. Делать-то обычно нечего.

Человечек улыбнулся ещё шире, я же был в панике. Я видел, что даже Майк сейчас чувствует себя не лучше, он был озадачен. Вместо серьезных людей, разум которых в совокупности должен был стоять выше Системы, мы видели перед собой забавного шута, открыто признающего, что его должность совершенно пустая. Мы готовились к другому.

– Думаю, что взрослый индивид, каким вы выглядите, – кивнул в мою сторону человек, – незарегистрированный Системой – это нонсенс.

Каждый человек при рождении, проходит идентификацию. Те же, кто её не прошел выбраться в Аптаун, откуда вас доставили, не может. Вы, я так понимаю, можете подтвердить личность этого человека? – обратился он к Майку.

Майк утвердительно кивнул головой.

– Отлично, – сказал инспектор. – Называйте его имя.

– Александр Шварц, – назвал меня Майк.

Инспектор деловито застучал своими коротенькими пальчиками по клавиатуре.

– Да, похоже на правду, он ваш друг, – человечек наморщил лоб, внимательно изучая что-то на мониторе. – Сейчас дождемся подтверждения Системы, что этот человек отсутствует сейчас в том месте, где в последний раз был зафиксирован Системой, привяжем ваши данные к этому имени.

– И всё? – удивился я.

– Все, как иначе? – спросил меня инспектор. – Все и так ясно. Не знаю, какой уж тут произошел сбой, но я рассуждаю так – передо мной стоят два приличного вида мужчины, один из которых – Майк Кливен – точно из Аптауна, имеющий хорошую репутацию человек и примерный гражданин, второй – по его словам его друг, который… А вот, уже пришло подтверждение, отсутствует в том месте, в доме профессора Закхера, где последний раз был зафиксирован Системой. Так в чем тут проблема. Привязываю ваши антропометрические параметры к этому имени, и вы становитесь полноценным Александром Щварцом – гражданином Апатауна города Индианаполис.

Мы с Майком переглянулись. Всё было просто, но это не совсем то, что нам было нужно.

– А нельзя как-нибудь подкорректировать то, что уже записала Система? – осторожно начал Майк. – Вы ведь понимаете, после того, что произошло, мы не можем быть уверены в том, что Система и раньше в отношении этого человека вела себя, ну скажем так, корректно…

– Вы сомневаетесь в Системе? – возмутился человечек.

– Нет, ну что вы… – замахал руками Майк. – Ну, просто мало ли…

– Да что тут исправлять? – удивился инспектор, глядя в экран монитора.

– Да вот хотя бы это, – ткнул Майк пальцем в экран.

– Да, странно… – почесал затылок инспектор. – Человек из Аптауна вдруг оказался в самом низу.

Майк вопросительно посмотрел на меня. Я только развел руками…

– И это? – удивленно воскликнул Майк.

– Целый день провел в Мидлтауне. Фу… Где он тут только не был, – поморщился инструктор. – Это и правда было?

Я отрицательно затряс головой.

– Я же говорю вам, Система давно стала давать сбой! – радостно воскликнул Майк, одобряющее глядя на меня.

– Странно, очень странно… – чесал затылок человечек. – И что же вы хотите, чтобы я сделал? Исправил все ошибочные записи?

– Ну да… Вы ведь сможете это сделать? – неуверенно спросил Майк.

– Нет, – спокойно ответил человечек. – У меня таких прав нет.

– Как нет? – вспылил Майк. – Что вы такое говорите? А у кого же они тогда есть?

– Да, разумеется, ни у кого, – улыбнулся инспектор. – Ну вы сами подумайте, что началось бы, имей кто-нибудь такую возможность. Да преступники толпами приходили бы сюда, требуя исправления данных.

Да я даже по улице не смог бы спокойно пройти. А так…

Мы с Майком переглянулись.

– Нет уж, увольте. Начались бы подкупы, махинации, – продолжал человек за столом. – Система для того и придумана, чтобы быть максимально беспристрастной. Что записано в ней, то записано. Никаким исправлениям это не подлежит. Да у меня просто нет доступа к такой корректировке. Уж как хотите, но я могу только перерегистрировать вас и всё. Не хотите, я и этого делать не буду. Опускайтесь вниз и всё…

Это был конец! На Майке не было лица. Весь его план рушился прямо на глазах и только из-за того, что человек, стоящий над Системой, элементарно не имел прав корректировать её. Мы не могли такого даже предположить. Человеку, которому было дано принимать решения за Систему, был поставлен ею же в максимально узкие рамки. Это был тупик.

– Вы уверены, что у вас нет такого доступа? – безнадежно поинтересовался Майк.

– Молодой человек, – поднял на Майка свои начинающие краснеть глазки человек за столом. – Вы начинаете мне надоедать. Так, или перерегистрируемся сейчас или идите отсюда куда сможете. У меня обед из-за вас остыл…

Я потянул за руку Майка.

– Не надо… Давай перерегистрироваться, – сказал я.

Продолжать эту комедию дальше, не было никакого смысла. Я понял, что обречен. Весь наш план, вся гениальная идея Майка по возвращению меня домой, потерпели крах. Но мы хотя бы попробовали. Я предпринял отчаянную попытку вернуть себе прежнюю жизнь. Я сделал всё возможное. Я боролся, страдал. Кто бы знал, через что мне пришлось пройти, кем пришлось побывать. Большее, на что я мог рассчитывать теперь – это что Система позволит мне остаться хотя бы Мидлатауне. Если придется опускаться ниже, это будет конец. А здесь, в Мидлтауне, возможно, я еще как-то смогу выжить…

– Тогда начнем. Станьте ногами на белый квадрат, – скомандовал инспектор.

Я подошел ближе к столу и встал в отмеченное на полу белым квадратом место. Сетка из камер и сканеров замкнулась вокруг меня. Покрутившись вокруг меня, они всего за пару минут, просветили всё моё тело. Микрофоны, по сказанным мною тестовым фразам записали мой голос, микро-зрачки записали рисунок сетчатки глаз.

Теперь я был полностью определен. Человек за столом, тарахтя клавишами своего допотопного компьютера, принялся вручную привязывать мои новые антропометрические параметры к уже существующему в базе имени «Александр Шварц». Я же готовился к тому, что теперь мне придется ответить за смерть жены. Сейчас я думал только о том, какие двери останутся для меня открытыми и на каком уровне получится удержаться, когда мне будет полностью присвоена моя прошлая жизнь. Обреченно глядел я на раздосадованное лицо Майка. Друг ничем не мог мне помочь. Ничто уже не сможет снять с меня совершенно нелепое обвинение в убийстве. Система безотказно охраняла нас всех от сомнительных личностей, но жить под её колпаком комфортно было только до тех пор, пока ты сам не становился обвиняемым. Тогда оставался только один путь – вниз. Мне сейчас надо думать о том, как получше обустроиться в Мидлтауне или где я там окажусь… Имеющихся у меня денег хватит на то, чтобы снять жилье и питаться какое-то время, потом же надо устроиться на работу. На какую? Вряд ли здесь где-то пригодиться мой ум. Мой научный опыт здесь никому не нужен. В Мидлтауне от меня будут требоваться только терпение и усидчивость для выполнения рутинной офисной работы, в Даунтауне – быть может меня спасут мои пока ещё крепкие руки… Может Майк, выбравшись отсюда ещё сумеет поработать над Системой. Пусть не меня, но кого-то подобного он ещё спасет…

– Так, все готово, – оторвался от компьютера человек за столом. – Не предупредил вас, но при перерегистрации в Системе автоматически обнуляются данные о вашей прошлой жизни. Образование, награды, владение имуществом и банковскими счетами… Их придется заново подтвердить. У вас же имеются бумажные копии ваших дипломов? Акты гражданской регистрации, договоры приёма на работу? Бумаги на имущество?

– Разумеется, есть, – развел я руками.

– Как окажетесь дома, просто поднесите их к любому сканеру, Система зарегистрирует их. Тогда все это будет снова присвоено вашей личности в Системе. Достижения, обвинения, владение имуществом и денежными средствами, регистрация обнуляются при перерегистрации в Системе, всё надо подтверждать.

– И обвинения тоже? – неуверенно поинтересовался Майк.

– Ну как вы подтвердите обвинения, – развел руками человек за столом. – Просто считайте, что его нет и всё… Бумажные копии обвинений Система не выдает.

Я не верил своим ушам.

– Это означает, что я могу вернуться домой? – продолжал сомневаться я.

– Конечно. Или вы хотите что-то сказать Системе? Микрофоны сейчас включены, так что каждое ваше слово записывается, – предупредил инспектор.

– Нет, я ничего не хочу сказать, – замотал головой я.

– Система корректна во всем. Если уж и возникла такая ошибка, при которой человеку приходиться проходить процесс перерегистрации, то Система сама признает ошибочность всех своих прошлых записей и обнуляет данные о человеке.

Это было поразительно. Вот так, чудом, ко мне неожиданно возвращалась моя прошлая жизнь. Я перерегистрирую все свои документы, они аккуратно сложены и лежат там, у меня дома в шкафчике и после этого…

Я свободен от обвинений, я снова могу выйти на работу, заново начну жизнь. Я могу выкинуть документ о регистрации брака, и я чист перед Системой, а значит и перед окружающими. Никто не посмеет усомниться в том, что со мной что-то не то…

– Постойте, но ведь так любой преступник может придти к вам, пройти процесс перерегистрации и снова стать безгрешным гражданином Системы, – проговорил Майк.

Мне хотелось сейчас броситься на него, побить, разорвать, заставить молчать. Он, мой друг, пытался разрушить сейчас моё такое шаткое счастье.

– Э, дорогой мой, вы плохо знаете Систему, – заулыбался инспектор. – Ну как это любой… Система не допустит никого сюда. Я не могу просто так подправлять в Системе то, что захочу, если на это не будет указания свыше. С вашим другом произошла досадная ошибка, с ним случилось то, чего не могло случиться. Система это признала. Её аппаратные средства не позволяли решить возникшую ситуацию, поэтому вы и попали сюда, чтобы я решил, что в этом случае делать. Я принял решение о перерегистрации, а приди сюда какой-нибудь преступник… Да хоть убей он меня… Система не обнулит его. На каком основании Система разрешит мне сделать это?

– Не знал…, – пробормотал Майк.

Я был на седьмом небе от счастья. План Майка сработал. Пусть не совсем так, пусть не совсем тем путем, но я всё-таки вернул себе прежнюю жизнь.

Майк уже тянул меня за руку. Увлекаемый им в открытую дверь я, ошалевший, растерянный успел прокричать:

– Спасибо!

– Эх, обед остыл… – услышал я из-за захлопывающейся двери.

Маленький человечек обычного Мидлтауна, скрытый за серой металлической дверью, не президент государства, не ученый, и не юрист, самый простой серенький человек среднего уровня инспектировал Систему, он стоял над ней. Его мозг был призван решать те вопросы, в которых Система оказывалась бессильной. В моём случае он выбирал из двух решений – перерегистрировать или не перерегистрировать меня. Майк, Закхер и он, вернули мне будущее. Произошло невозможное…

– Нам надо выбираться, – сказал Майк. – Не знаю где мы, но нам нужно отыскать тут межуровневый лифт.

Полчаса пришлось пробродить нам по серым и таким шумным улицам Мидлтауна прежде, чем огромная металлическая кабина лифта вместе с нами двинулась вместе с нами наверх. Когда же мы беспрепятственно пронеслись сквозь межуровневую границу, когда, пролетев вверх сотни этажей, мы остановились, и двери лифта открылись, ворвавшийся в кабину свет ослепил меня. Я понял, что вернулся, это был Аптаун, теперь всё позади. Пусть это был Аптаун совершенно незнакомого мне города, пусть далеко ещё был тот момент, когда я, оказавшись рядом с собственным домом, открою такую знакомую, родную мне дверь, однако изящные линии подвесных дорог, остроконечные стеклянные шпили крыш и развернувшееся прямо надо мной синее небо говорили мне о том, что доступ наверх мне открыт. Я на верхнем уровне, я имею право находиться тут, а значит, впереди прежняя благополучная жизнь.

– Это Сан-Франциско, – глядя на свой навигатор, произнес Майк. – Будем выбираться отсюда.

Как оказалось, ближайший авиалайнер вылетал в Индианаполис только послезавтра. Это мы узнали тут же, на месте, не отходя от лифта, поймав волны беспроводной сети.

– Придется снова опускаться в Мидлтаун. Поедем на поезде, завтра вечером мне надо быть на презентации моей Карикарционно-индиктивной программы, – сказал Майк.

Полицейские, домчав нас до инспектора Системы, не позаботились о том, чтобы вернуть нас обратно. Но, по правде сказать, я был рад и тому, что меня просто отпустили. Да ещё и чудесным образом осуществился придуманный нами с Майком такой сомнительный план.

Спуск в Мидлтаун оказался недолгим и вот уже через пару минут мы с Майком снова стояли среди грохота и темноты. Шум улиц, серые стены зданий, толпа снующих, похожих друг на друга прохожих…

Когда мы оказались на вокзале, я уже знал, что делать. Не тратя время на излишние поиски, я направился к информационному табло. Я научил Майка, обходясь без электронных гаджетов, узнать расписание, купить билет.

Сев в вагон, я почувствовал, что волнуюсь. Все последние недели я только и делал, что боролся за своё будущее, двигался вперед, и вот сейчас я понял, что тот миг, ради которого я жил все эти две недели, наконец, наступил. Приближалось долгожданное возвращение домой. Но так ли важно оно для меня теперь? Я вспоминал всё, что пришлось мне пережить – смерть Эльзы, спуск на нижние этажи, встреча с сереньким клерком, который в одиночку решал проблемы Системы, и, конечно же, придуманный сумасшедшим ученым эксперимент. Все это пестрым водоворотом закружило меня, затянуло и унесло далеко прочь. В прошлом остались переживания и заботы некогда спокойной аптауновской жизни. Мои планы о переезде в Европу, неоконченные дела… Все это казалось теперь чем-то далеким, забытым… Как вернуться к этому теперь? Я стал кем-то другим. Проснувшиеся внутри меня инстинкты твердили, что прежняя жизнь была бесполезной, суетной. Я узнал вкус свободы.

Заставив меня по дороге поведать о ходе эксперимента, Майк тем самым вызвал во мне всё большее желание повернуть время вспять.

– Это невероятно! Просто удивительно!.. – то и дело повторял Майк, слушая мой рассказ.

– Александр, ты хоть представляешь значение того, что тебе довелось пережить? – чуть ли не выкрикнул он.

Я же всё больше хотел почувствовать себя тем, кто может беззаботно парить в воздухе, наслаждаться ощущаемым всем телом вкусом или, отключившись от всего вокруг, просто мечтать. Все это было возможно в тех состояниях, через которые провел меня Закхер, но не в этом, казавшимся мне еще день назад таким желанным, а теперь таком ограниченном теле.

Я смотрел в окно. Там за прозрачной поверхностью стекла, возникали один за другим изумительные пейзажи. То цветущие холмы сменяли отвесные стены гор, то поля, засаженные люцерной, уходили за горизонт. Когда за окном возникли утопающие в зелени домики с красными, как будто нарочно раскрашенными в этот приветливый цвет крышами, сердце моё сжалось. Аккуратно стриженые газончики, ровные яркие цветы пушистых клумб… Как же мне захотелось очутиться там сейчас. Бросить всё, стать одним из тех, кто так близок к природе… Я вплотную придвинулся к окну. Непреодолимое желание вернуться туда, в свободный от проблем больших городов мир овладело мной. Я хотел в то место где каждая веточка, каждый лепесток совершенен, где каждое живое существо наделено ощущением счастья. Почему я не могу оказаться там сейчас же, теперь?…

– Как мне сойти? Как остановить поезд? – кинулся я к Майку. Взволнованный моим состоянием друг недоумевающее смотрел на меня.

– Я всё решил, – продолжал скороговоркой говорить я. – Я не хочу возвращаться. Хочу туда, смотри. Буду жить там, среди полей, деревьев. Хочу на природу. Поселюсь в одном из тех домов. Ты только посмотри, какое там блаженство… Столько счастья… Не хочу возвращаться в город, надоело. Быть под колпаком Системы, не хочу. А там…

Майк одергивал мою руку.

– Александр, послушай. Да убери ты руки от стекла. Перестань, отстань, осторожнее…

Вырываясь, я надавил на стекло окна, и оно… погасло. За его прозрачной поверхностью возникла тьма. В соседних окнах по-прежнему виднелся всё тот же пейзаж, наполненный яркими красками цветущих садов и сочной зеленью полей, в моём же, сквозь сумрак ночи, пробивались слабо освещенные мрачные каменные каньоны.

– Ну что ты наделал, – раздосадовано произнес Майк. – Повредил экран…

– Как экран? Какой экран? – удивился я.

– Ну, Александр, ты просто как с Луны свалился. Вот этот экран, – ткнул он пальцем в моё черное окно.

Я внимательно присмотрелся. В холодную металлическую раму было вставлено, казалось бы, обычное стекло. В его глянцевом покрытии, я увидел собственное отражение.

– Поляризационный экран, наложенный на обычное стекло, позволяет видеть транслируемое на него изображение, при отключении превращается в обычное прозрачное стекло, – пояснил Майк.

– Но зачем? Кто это придумал? Для чего? – повернулся я к Майку.