Архип Архипович и Гена снова там, откуда обычно и начинаются все их путешествия: в кабинете профессора, возле его машины.
Гена: Ну, Архип Архипыч, а сегодня куда?
А.А.: А вот давай подумаем… Ты знаешь, я на досуге прикинул, в каких краях Страны Литературных Героев мы еще не бывали. И оказалось, что в очень многих.
Гена: А какие они, эти области?
А.А.: Ну, во-первых, наша с тобой нога еще не ступала по огромной и вполне самостоятельной державе, которую я предлагаю назвать – Республика Поэзия…
Гена: Верно! Мы там еще ни разу не бывали!
А.А.: А надо бы побывать. И не мимоходом… Кроме того, недурно бы посетить ту область, где живут герои книг о любви. Как, по-твоему, следовало бы окрестить эту область?
Гена: Ну… я не знаю… (Его вдруг осенило.) А может, вот как: Королевство Любландия?
А.А. (смеясь): Любландия, говоришь? Что ж, принято. Потом, я думаю, надо бы исследовать ту область, где живут герои книг со счастливым концом: там ведь тоже свои, и довольно интересные, законы. Я, кстати, заготовил для нашей географической карты два варианта названия для этой области: Счастливый Берег или Мыс Доброй Развязки. Которое лучше, как думаешь?
Гена (сознавая всю ответственность своего приговора): Я думаю… Мыс Доброй Развязки.
А.А.: И я так думаю. Ну и наконец, ты, вероятно, не посетуешь на меня, если мы с тобой пересечем вдоль и поперек Океан Бурь…
Гена (название ему явно по сердцу, но он еще не понимает, о чем речь): А что это за океан такой?
А.А.: Ну как же! Ведь мы с тобой там уже бывали. Правда, только раз – на Необитаемом Острове. Но мы еще ни разу не высаживались на Архипелаге Приключений…
Гена (поняв, что красивое название его не обмануло): Правильно! Не высаживались!
А.А.: А на этом Архипелаге можно разыскать Остров Сокровищ или взобраться на Пик Острых Сюжетов…
Гена (он в восторге): Правда! Давайте взберемся!
А.А.: Разумеется! И высадимся и взберемся – это я тебе твердо обещаю.
Гена (деловито): А с чего начнем?
А.А.: По правде говоря, есть у меня одна идея. Только вот я не знаю, справишься ли ты…
Гена: Я?! Да что вы, меня не знаете, что ли, Архип Архипыч? Если вы про этот самый Пик Острых Сюжетов, так вы не беспокойтесь: я, если хотите знать, уже полгода в кружке юных альпинистов…
А.А.: Да нет, Геночка, там, куда я хочу сегодня отправиться, нас ожидает трудность совсем иного рода…
Гена: Да не боюсь я никаких трудностей! А что там надо делать?
А.А.: Там… видишь ли, там надо говорить стихами.
Гена: То есть как? Все время стихами?
А.А.: То-то и оно!
Гена: И ни одного словечка нельзя прозой?
А.А.: Ни одного!
Гена (с последней надеждой): По крайней мере в рифму – то не обязательно?
А.А.: Увы! Обязательно.
Гена (сразу поскучнев): Архип Архипыч, тогда, может, мы сперва на этот пик полезем?
А.А.: Чего же ты испугался, Геночка? Ведь, насколько я помню, ты уже разговаривал стихами – и с Иваном Грозным и с Павлом Афанасьевичем Фамусовым…
Гена: Ну и что, что разговаривал? Во-первых, недолго, а во-вторых, я и сам не понимаю, как это у меня вышло. Я тогда сам не свой был. У Фамусова я очень из-за Чацкого рассердился, а у Ивана Грозного… (Гена вдруг запнулся.)
А.А. (лукаво договаривает за него): …испугался.
Гена: Ну и испугался! Посмотрел бы я, как бы вы испугались, если бы этот царь с вами, как со мной… В общем, то особые случаи были. А вот чтобы все время стихами говорить, каждое словечко…
А.А. (утешающе): Ничего! Я думаю, у тебя получится!..
Видно, Гена не стал сопротивляться. Во всяком случае, наши герои очутились у входа в какой-то зал – видимо, предназначенный для многолюдных сборищ. У входа в зал – столик, на котором лежит толстая тетрадь, куда записывают всех входящих. За столиком расфранченный человек с галстуком-бабочкой. В руках у него гитара.
Расфранченный (напевает под гитару):
Съезжалися к загсу трамваи
Там красная свадьба была.
Жених был во всей прозодежде,
Из блузы торчал профбилет…
Гена: Архип Архипыч, это кто? Он – пьян?
А.А.: Не узнаешь? Да это же – Баян!
Гена: Какой Баян? Из Киевской Руси?
А.А. (смеясь): Ну что ты, Гена! Боже упаси! Олег Баян – из пьесы "Клоп". Понятно?
Баян (заметив наших героев):
Входи, папаша. Пламенный привет!
А это что с тобой за шпингалет?
Скажи ему: пусть катится обратно.
А.А.:
Но он мой друг! Он не бывал здесь сроду
И любопытством жгучим обуян…
Баян:
Э, нет! Кому неведом сам Баян,
Тому сюда вовек не будет ходу!
Я тут хоть невеликая, да власть…
А впрочем, у нахала есть надежда:
Уж если хочет он сюда попасть,
Сперва пусть в рифму попадет, невежда!
Гена (он, естественно, обижен таким приемом): Архип Архипыч? Ну его! Уйдем!
А.А.:
Не бойся, Гена. Выход мы найдем.
Да не моргай так жалобно глазами!
Я думаю, ты выдержишь экзамен.
Баян:
Он – выдержит? Ха-ха! Держи карман!
Видали здесь еще и не таких мы.
Вопросы будет задавать Баян
Маэстро раскудрявой рифмы!
Я рифмами овации срывал!
Я даже сам себя зарифмовал:
"Олег Баян -
от счастья пьян!"
Не вырубишь потом и топором
Все, что сперва насочинил пером ты,
Но не сравнится ни с каким пером
Мое уменье выдавать экспромты:
"Для промывки вашей глотки
за изящество и негу
хвост сельдя и рюмку водки
преподносим мы Олегу".
Во, дорогие братцы! Я таковский!
Гена (мстительно): Так это же не вы, а Маяковский!
Баян:
Ах вот ты как! Ну что ж, молокосос,
Ответь мне в рифму – только откровенно –
На первый заковыристый вопрос:
Как звать тебя? Ну! Только быстро!
Гена: Гена!
Баян:
Гляди! Он с этим справился вопросом!
Случайно, не иначе… Погоди!
Посмотрим, что-то будет впереди.
Даю второй! Кем служишь ты?
Гена (запнувшись, выпаливает): Матросом!
Баян (удивленно):
Опять попал! Ты, вижу, не простак!
Но будь ты даже не такой мастак,
На третий раз не вывернешься просто…
Лет сколько? Отвечай!
Гена (решив идти напролом): Мне?.. Девяносто!
Баян:
Опять вмастил! Вот это номер!
Способный мальчик, чтоб я помер!
А.А. (иронически):
Да, и меня ты, Гена, удивил!
Я за тобой не знал подобной прыти:
Три раза точно в рифму угодил!
Небось, и сам не ждал?
Гена (упоенно): Не говорите!
А.А.:
И знаешь, я давно с тобой знаком,
Но нынче сделал множество открытий:
Ты оказался древним стариком!
Скажи, не трудно ль в возрасте таком
Служить матросом?
Гена (упавшим голосом): И не говорите!
А.А. (назидательно):
Да, над тобою насмеются всласть,
Коль будешь ты так дико завираться…
Гена (жалобно):
Архип Архипыч! Хватит издеваться!
Ведь надо ж было в рифму мне попасть!..
А.А. (неумолимо):
Ты думаешь, в стихах не нужно смысла?..
Баян:
А что нам смысл? И без него не кисло!
Нам лишь бы рифма, остальное – муть!
Ты выдержал экзамен? – в добрый путь!
Шагай, малец… Дай только-для порядку
Я занесу тебя в свою тетрадку…
Запишем, что нам показал опрос:
"Звать – Гена. Девяносто лет. Матрос"…
Ты будешь кандидатом Триста пятым!
Гена (недоумевающе): Я – кандидатом! Почему? Зачем?
Баян: Ведь ты ж – поэт?
Гена: Какой поэт? Куда там!
А.А.: Не пишет он ни басен, ни поэм!
Баян:
Плевать! Горшки не боги обжигают!
Не трусь, малец! Лезь прямо напролом!
Глядишь, и будешь выбран королем,
Нахальство в нашем деле помогает!
Гена (ничего не может понять): Я – королем?
Баян:
Держись моих советов!
Ведь вы к нам угадали в самый раз:
Сегодня перевыборы у нас:
Мы выбираем короля поэтов!
Гена: Их разве выбирают?
Баян:
Каждый год.
Вчера был этот, завтра будет тот!
Баян впускает Гену и профессора в зал. Партер, ложи и амфитеатр заполнены до отказа. Публика состоит из литературных героев самых разных книг и самых разных эпох. На сцене-стол президиума. За столом сидят (а некоторые нервно расхаживают по сцене, бормоча себе что-то под нос) кандидаты в короли.
Гена:
Архип Архипыч! Гляньте! Это – да!
Как много их!.. И все они-поэты?
Баян:
Конечно, все! Сонеты, триолеты
Нам это – тьфу! Раз плюнуть! Ерунда!
А.А.:
Да, видно, каждый тут у вас не промах…
А кстати, Гена: видишь здесь знакомых?
Гена:
Знакомых? Нет… Пока – ни одного…
А.А.:
Ни одного? А видишь – вон того?
Его сейчас как раз собрались слушать…
Ну? Не узнал? Да это же Петруша!
Гена: (недоверчиво).
Гринев Петруша?
А.А.:
Ну а кто ж другой?
Гена:
Какой-то он сегодня… не такой…
С тетрадкой ходит и бормочет строчки…
Такого ж нету в "Капитанской дочке"!
А.А. (мягко):
Нет, Геночка, ты просто проглядел.
Тебе он полюбился благородством
И тем, что смел, Но как-то между дел
Он согрешил неважным стихоплетством.
Гена:
Я этого не помню…
А.А.:
Не беда!
Затем-то мы и прибыли сюда.
Через весь зал прямо к столу президиума важно шествует надутый, спесивый мужчина средних лет с грубым, точно вырубленным топором лицом. Перед ним все почтительно расступаются, он величественно кивает.
Гена (не очень тихо и очень непочтительно):
Архип Архипыч! Гляньте! Вот потеха!
Видали вы – такого чудака?
Да на него ж нельзя глядеть без смеха:
Шагает важно, смотрит свысока!
Кто он такой?
А.А.:
Тсс, Геночка, потише!
Мне кажется, он нас с тобою слышит!
Козьма Прутков:
Да, слышал я! И дать готов ответ.
Я обрисую вам автопортрет: "Когда в толпе ты встретишь человека,
Который наг;
Чей лоб мрачней туманного Казбека,
Неровен шаг;
Кого власы подъяты в беспорядке,
Кто, вопия,
Всегда дрожит в нервическом припадке,
Знай: это я!"
Гена:
Что значит – я? А имя ваше как?
А.А.:
Ты все еще не понял? Вот чудак…
Прутков:
Средь ничтожества мирского
Воссияет вам из тьмы
Имя славное Пруткова,
Имя громкое Козьмы!
(Величаво.)
Не аплодируйте! Мне не нужна награда!
Гена:
Козьма Прутков?!
Прутков:
Он самый!
Гена:
Это ж надо!
Баян (он уже на сцене и ведет себя как заправский конферансье):
Внимание!! Пардон, месье, медам!
Силянс! По-русски говоря, – ни слова!
Сейчас имею честь представить вам
Петра Андреича Гринева!
Аплодисменты.
Петруша (робко).
Я… на досуге… как-то намарал…
Один пустяк… Вернее, мадригал.
Я вас не утомлю: в нем строк всего двенадцать…
Голоса:
– Читайте!
– Просим!
– Нечего ломаться!
Петруша (откашлявшись, начинает заунывно читать):
"Мысль любовну истребляя,
Тщусь прекрасную забыть,
И ах, Машу избегая,
Мышлю вольность получить!
Но глаза, что мя пленили,
Всеминутно предо мной;
Они дух во мне смутили,
Сокрушили мой покой.
Ты, узнав мои напасти,
Сжалься, Маша, надо мной,
Зря меня в сей лютой части
И что я пленен тобой".
Аплодисменты.
Голоса:
– Вполне отменно!
– Чинно!
– Благородно!
– Шарман!
– Хотя… немножко старомодно…
– Прелестно!
– Браво!
– Виртуоз стиха!..
Гена:
Архип Архипыч! Что за чепуха!
Зачем он строит из себя поэта?
Петрушу я люблю, но не за это!..
А.А.:
Не горячись. Здесь этот аргумент
Не прозвучит. У них – свои законы.
Баян (громогласно):
Силянс! На соискание короны
Еще один явился претендент!
Гена:
Вот чучело! А это кто такой?
Баян:
Поэт Никифор Ляпис-Трубецкой!
Я просто счастлив предоставить слово
Герою книги Ильфа и Петрова!
Аплодисменты.
Ляпис (читает, "поэтически" завывая):
"Служил Гаврила почтальоном,
Гаврила письма разносил…"
Баян (перебивая его):
Никифор! Милый! Я ж просил!..
Ты слишком стал каким-то… монотонным.
Ну, сколько ж можно шпарить про Гаврил?
Ты новое хоть что-то натворил?
Ляпис:
Я? Натворил!
Баян: Ну, так давай скорее!
Ляпис (гордо):
Куда спешить? Шедевры не стареют!
По-моему, Баян, ты груб и глуп!
А я в стихах известный однолюб…
Сейчас прочту трагические сцены,
Такие – закачаешься, браток!
(Читает с надрывом.)
"Страдал Гаврила от гангрены!
Гаврила от гангрены слег!"
Баян:
Старик! Опять ты кормишь нас старьем!
Тут выборы, а не "старье – берем"!
Ляпис:
Ну, пес с тобой… Есть у меня одно…
Такое как бы вроде полотно…
Такая эпопея… Прямо чудо!
Ну, правда, не закончена покуда,
Но уж такого ты, брат, не слыхал,
И тут не место всяким там упрекам…
(Читает.)
"Служил Гаврила хлебопеком!
Гаврила булки выпекал!"
(Замолкает в ожидании рукоплесканий.)
Осторожный голос:
И это все?
Ляпис:
Пока что – все!
Голоса:
– Отлично!
– Лирично!
– Поэтично!
– Лаконично!
– Какой поэт!
– Ну прямо от земли!
– Ах, он вполне годится в короли!
Баян (старается перекричать этот шум):
Силянс! Пардон! Поэт Владимир Ленский!
С душой, как говорится, геттингенской!
Гена:
Архип Архипыч! Он-то здесь при чем?
Ему что делать с этим дурачьем?
По-моему, они тут все сбесились!..
А.А.:
Нет, не совсем. Не так глупы они.
Ленский (томно):
"Куда, куда вы удалились
Весны моей златые дни?..
Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она,
Все благо: бдения и сна
Приходит час определенный;
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!.."
Голоса:
– Как мило!
– Браво!
– Ах, как он пригож!
– Совсем на лорда Байрона похож!
Баян (в голосе его зазвучали торжественные нотки):
Месье, медам! Гражданочки и дамы!
Забить осталось главный гвоздь программы!
Вот этот гвоздь, увесистый весьма!
Бессменный наш король, Прутков Козьма!
Эти его слова встречены настоящей овацией.
Голоса:
– Ура!
– Виват!
– Козьма, привет прими!
– Читай скорее!
– Не томи!
Прутков (торжественно):
"На взморье, у самой заставы,
Я видел большой огород.
Растет там высокая спаржа;
Капуста там скромно растет.
Там утром всегда огородник
Лениво проходит меж гряд;
На нем неопрятный передник;
Угрюм его пасмурный взгляд…"
Гена (тихо):
Архип Архипыч! С этим королем,
По-моему, дела иметь опасно…
Откуда он все это сдул?..
А! Ясно! Сравните…
А.А.:
С чем?
Гена:
С "Воздушным кораблем":
"Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук".
А.А. (так же тихо):
Да, Геночка, ты верно угадал.
Но-тсс!.. Иначе вызовем скандал!
Прутков (продолжает).
"…Намедни к нему подъезжает
Чиновник на тройке лихой.
Он в теплых, высоких галошах,
На шее лорнет золотой.
"Где дочка твоя?" – вопрошает
Чиновник, прищурясь в лорнет,
Но, дико взглянув, огородник
Махнул лишь рукою в ответ.
И тройка назад поскакала,
Сметая с капусты росу…
Стоит огородник угрюмо
И пальцем копает в носу".
Шквал аплодисментов.
Голоса:
– О наш король!
– Наш властелин!
– Наш гений!!
– Ты победил!
– Да, никаких сомнений!
– Ах, от него давно я без ума!
– Да здравствует великий наш Козьма!
Баян:
Силянс! Победа снова за Прутковым!
Король венком венчается лавровым!
Баян торжественно возлагает на макушку Козьмы Пруткова лавровый венок. Козьма с достоинством, как должное, принимает эту награду. И тут вдруг на сцене появляется новый персонаж. Худой, высокий, он выходит на авансцену, сразу заслонив собой всю церемонию венчания короля поэтов.
Баян:
А это кто сюда без спросу прет?
Пардон, месье! Зайдите через год!
Местов, как говорится, больше нет!
Вы кто такой? Откуда?
Незнакомец (голос его низок и глубок, а интонации сразу выделяются в этом шутовском гомоне):
Я – Поэт!..
Баян (издевательски):
Видали невидаль? Да мы тут все – поэты!
А впрочем, может, там у вас – куплеты?
Веселенькое что-то? Тра-ля-ля?
Тогда – повеселите короля!
Поэт:
"Ищите жирных в домах – скорлупах
и в бубен брюха веселье бейте!
Схватите за ноги глухих и глупых
и дуйте в уши им, как в ноздри флейте".
Недоумевающие голоса:
– Таких куплетов не было доселе!..
– "Веселье бейте!.."
– Хорошо веселье!
Поэт:
"Граненых строчек босой алмазник,
взметя перины в чужих жилищах,
зажгу сегодня всемирный праздник
таких богатых и пестрых нищих".
Голоса:
– Какой кошмар!
– Ах, как непоэтично!
– Неэстетично!
– Просто неприлично!
– Такого сраму не было вовек!
Гена:
Ого, Архип Архипыч, ну и крики!
Чем разозлил их этот человек?
И что, он тоже из какой-то книги?
А.А.:
Да, он герой трагедии одной
Печальной, страстной, горестной и хлесткой…
Гена:
А автор кто?
А.А.:
Владимир Маяковский.
Он был в ту пору очень молодой…
Поэт:
"Придите все ко мне,
кто рвал молчанье,
кто выл
оттого, что петли полдней туги, -
я вам открою
словами,
простыми, как мычанье,
наши новые души,
гудящие,
как фонарные дуги…
Вам ли понять,
почему я
спокойный насмешек грозою
душу на блюде несу
к обеду идущих лет.
С небритой щеки площадей
стекая ненужной слезою,
я,
быть может,
последний поэт".
Хохот, свист, улюлюканье.
Голоса:
– Вот именно "последний"!
– Ха-ха-ха!
– Ну и стихи!
– Ни рифмы, ни размера!
– Ни складу и ни ладу!
– Бред!
– Химера!
– Халтура!
– Ахинея!
– Чепуха!
Гена (он уже больше не может сдерживаться):
Нет! Это вы несете ахинею!
Ведь он вас всех и лучше и умнее!
Он гордый! Он правдивый! Разве ж нет?!
А.А.:
Скажи короче, Гена: он – поэт!
Комната профессора, Гена – в позе человека, смертельно уставшего от непосильной работы.
А.А.: Что, Геночка? Устал стихами разговаривать?
Гена: Ой! И не говорите! Вот вы меня спросили, а я уже невольно думаю: как бы в рифму попасть, а то еще выгонят… Вспомнил, что теперь можно уже без рифмы, и прямо камень с души свалился!..
А.А.: А как тебе понравилась публика?
Гена: Вы знаете, совсем не понравилась… Такого поэта освистать! Откуда только такие люди берутся?
А.А.: Да они там все такие!
Гена: Где там?
А.А.: В той области Страны Литературии, где мы с тобой только что побывали.
Гена: Неужели же это и была Республика Поэзия? Стоило тогда так в нее стремиться!
А.А.: Нет, это была не Республика Поэзия. Это была совсем другая область.
Гена. И как же она называется?
А.А.: А вот подумай, как нам с тобой лучше всего ее назвать.
Гена: Ладно, подумаю. Только, чур, вы тоже придумайте свое название! А мы уж потом вместе выберем самое лучшее.
А.А.: Договорились!