Придя на следующее утро во дворец, он застал коллег в состоянии лёгкого переполоха.
– Представляете, Андрей, – упредила его вопрос Ольга Олеговна. – Нынче ночью кто-то выкопал широченную яму, почти котлован – и где бы вы думали?
– Около дуба, – машинально сказал Андрей и тут же прикусил язык. Но слово не воробей, и пословица в данном случае абсолютно права. Ольга Олеговна воззрилась на него, как на чудо природы.
– А вы откуда знаете? А-а-а-а, охранник внизу сказал, – догадалась она и сразу успокоилась.
– Нет, мимо проходил… – признался Андрей, и запоздало подумал: «Ой, зря я так».
– Да, именно под дубом, который у самого дворца, около часовой башни, да ещё и рядом с будкой охранника. Охранники их и спугнули…
– А что им надо было, как вы думаете? – спросил Андрей осторожно, опасаясь выдать свой интерес к событию, которое к обеду, несомненно, забудется. Да и сам переполох – реакция на хоть какое-то событие в месте, где события – редкие гости, где изо дня в день одно и то же, а со скуки можно с ума сойти, ежели ты к тому предрасположен.
– Им? Да кто их знает… Может, клад искали… Яма широченная, да не больно глубоко успели выкопать. Лопаты побросали в кусты и дёру дали…
– Сколько лопат? – поинтересовался Андрей.
– Понятия не имею. Вроде бы три…
– Скажите, Ольга Олеговна… Может быть, они искали что-то иное?
– Не понимаю, что вообще можно искать в земле под дубом? Да ещё и ночью! – недоуменно сказала женщина. – Только клад! Хотя… разве что вход в подземелья…
Борис Львович вырос перед ними, точно из воздуха материализовался. И как это ему всегда удавалось так неслышно подойти? Главный хранитель, а ходит, точно разведчик на задании.
– Подземный ход, дорогая Ольга Олеговна, искать могли бы и подальше. Рядом с постом охраны искать – полный идиотизм. Ну, нашли бы они вход в подземелье, даже спустились бы туда – и что?
Не только дежурный – кто угодно сразу бы обнаружил место, так сказать, проникновения. Далеко бы они ушли? То-то же!
– Мне казалось, подземные ходы – скорее легенда, – произнес Андрей нарочито бесцветным голосом, словно разговаривая сам с собой.
– Полноте, батенька! Вы в подвал-то наш спускались? – Андрей кивнул. – Хорошо, только вряд ли вам доводилось блуждать по этим пыльным коридорам, а погуляете там вволю – плюнете на эти легенды. Легенда-то правдивая, да всё равно возле дуба искать вход в катакомбы – глупость несусветная.
– Вы думаете, они всё-таки искали клад? – Ольга Олеговна подняла на главного хранителя свои выцветшие глаза.
– Шут их разберёт. Во всяком случае, ретировались они с завидной быстротой, только их и видели.
– А легенда действительно правдивая, – подтвердила Ольга Олеговна слова шефа.
– Только самостийно лазать по катакомбам не советую, – насупился Борис Львович. – Это вам не в бирюльки играть… сгинете ведь. Завалит. Десяток-другой метров пройти не успеете. Нам уже туристы любопытствующие до чёртиков надоели, пришлось им шлагбаум закрыть.
– Какой шлагбаум? – не понял Андрей.
– Вход в подземелья, по секрету всему свету, имелся в подвалах, да не один.
– И что?
– Романтически настроенные туристы так и норовили ими воспользоваться. Мало им, видите ли, подземного коридора, ведущего к Серебряному озеру. Экстрима хотелось! Пришлось в некотором роде (тут он хмыкнул) все их наглухо замуровать. Проще говоря, засыпали мы эти подвалы строительным мусором – так что не пройти. После чего легенда правдивая стала легендой обыкновенной. Vulgaris.
Какое совпадение! – Андрей просто диву давался. Отродясь не заходило разговора на эту тему, и вдруг на следующий день после того, как вопрос подземелий приобрёл для него и его друзей актуальность – как по заказу, сам Борис Львович освещает его, причём, разговор инициирован Ольгой Олеговной, а Андрей лишь случайный свидетель и невольный участник. Действуя осторожно и осмотрительно, можно почерпнуть из этой необязательной якобы болтовни полезную информацию, не выказывая своего практического интереса.
Практический интерес Андрея назывался «карта системы Гатчинских подземелий», и он запустил пробный шар:
– Но если легенда отражает реальность, должны быть топографические подтверждения, – произнёс он, как будто размышляя вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, но так, чтобы быть услышанным. – У любого лабиринта когда-то имелись строительные чертёжи, план-схема…
– Вовсе неочевидно, – Борис Львович пожал плечами. – Когда-то, возможно, и имелись – лет эдак двести тому назад. Но зная характер наших предков и их слабость к таинственности, думаю, что они были уничтожены сразу же после того, как подземные ходы проложили. Не исключаю и такой возможности, что схемы подземелий всё же имелись – но не более чем в единственном варианте, так сказать, документ под грифом «совершенно секретно», для использования вип-персонами.
– Да, это похоже на правду… – задумчиво согласился Андрей, стараясь скрыть своё глубочайшее разочарование.
– Хотя карту подземелий, если мне не изменяет память, – вдруг заговорил снова Борис Львович, – кто-то брался составить. У меня её точно нет – не моя епархия эти лабиринты. Разве что в архиве старенькая какая-нибудь схема отыщется… А я вышел из того возраста, когда в бирюльки забавляются и в заброшенные катакомбы спускаются. Мне эта подземка – что есть она, что её нет. Второе даже предпочтительней – при всём желании ни один абориген или сумасшедший иностранец не сможет сунуть туда нос.
Борис Львович удалился столь же неслышно и внезапно, как и появился. Андрей занялся работой, но отрешиться от посторонних мыслей, вызванных к жизни последними событиями, в том числе и неудачными раскопками (которые в любом случае были обречены на неудачу, кто не успел – тот проиграл) с каждым часом становилось всё труднее.
– Андрей Иванович, – Ольга Олеговна, дабы не возвышать голос сверх необходимости, встала из-за стола и подошла к Андрею. Говорила она почему-то полушёпотом. – Не дает мне покоя эта яма под дубом… Вы с Борис Львовичем беседовали по поводу карты… он знает, о чём говорит – плана или схемы подземных ходов ни у кого из нас нет, и в архиве нет, а только несколько лет назад, помнится, был разговор о том, чтобы напечатать такую схему…
– И что? Напечатали? – рассеянно спросил он, стараясь не выказать интереса.
– Я не знаю, – призналась Ольга Олеговна. – То есть музей не стал печатать, а был ещё один человек… Он-то и хотел провернуть это дело. Я краем уха слышала, думала, какой чудак! Марина Семёновна лучше знать должна, вы с ней поговорите, она к обеду должна появиться…
– Спасибо, Ольга Олеговна! Хотя подземелья это не моя специализация, но, знаете ли, любопытство исследователя… Непременно поговорю. Просто интересно, неужто никому и в голову не приходило составить карту подземных ходов?.. Да не может такого быть!
Андрей сидел молча, задумчиво перебирая бумаги, его мыслям было тяжело удержаться на поверхности сегодняшнего дня – он задавал себе вопросы, выстраивая из ответов своеобразный мост между тем, что он знал, и тем, что узнать требовалось. Итак, грабители расшифровали текст, за обладание которым, не колеблясь, ударили по голове его бабушку. Они должны были понять, что их опередили, и под дубом уже ничего нет – рыхлая земля в секторе поисков тому явное доказательство. Однако они – эти неизвестные конкуренты – пошли на риск, который не принёс им в итоге даже определенности, ведь они не успели убедиться в отсутствии того, что так жаждали обнаружить в земле. Они поспешно ретировались, и вряд ли решатся в ближайшем будущем повторить свой опыт – хотя выхода нет и, возможно, они пойдут ва-банк – чем быстрее, тем лучше.
И всё-таки, кто «они»? Пока Андрей не видел ни одной зацепки, которая бы позволила ему с достаточной достоверностью ответить на этот вопрос. Он вспомнил рассуждения Виктора и усмехнулся – «или те, или другие, или третьи, а вообще – кто угодно мог быть». Вот именно – кто угодно! Мальтийцы, розенкрейцеры, масоны… далее везде.
Звонок Агриппины прервал его размышления. Даже в свой медовый месяц (который со дня на день может скоропостижно прерваться) они продолжали крутить «телефонный роман».
– Андрюша, у меня новость, которая, возможно, тебя позабавит.
– Говори, не томи! С утра меня уже немного позабавили.
– Девяносто девять процентов против одного, что за мной следят. И вчера следили. Кстати, – от твоего дома до слободы этой Егерской и обратно, мы ехали с почётным эскортом в виде чёрной БМВ – и эта же БМВ сегодня сидит у меня на хвосте, в зеркале маячит. Вчера тебе не сказала, потому что не была уверена. Теперь – сомнений не осталось!
– А где ты сейчас?
– В редакцию заехала, кавалер на БМВ не отставал. Поначалу ужасно нервировал, теперь почти по барабану, только беспокойство нет-нет да и ворохнётся в груди.
– Понимаю. Не очень это приятно – когда неизвестно кто висит на хвосте, да так, что и шагу не сделаешь…
– Вот что, дорогой! Ты там тоже будь осторожнее, не нравится мне все это. А я из редакции к себе домой заскочу и, как говаривали в старину, захвачу пару белья и томик Лермонтова. Ну и – сам понимаешь – проинспектирую…
Марина Семёновна появилась на работе в половине третьего. Конечно, Андрей очень надеялся увидеть её раньше – теперь же на «поговорить» абсолютно не оставалось времени, он торопился в больницу к бабушке, которую вчера не навестил, хотя старался не пропускать ни дня. Уже убегая, он выяснил, что Марина Семёновна будет на месте «часов до пяти – до полшестого». Насчёт карты-схемы подземелий он, разумеется, заводить разговор на бегу не стал – столь деликатная тема требует неторопливой беседы, которая никак не складывается с бухты-барахты.
Елизавета Петровна приняла из рук внука очередную порцию гостинцев и уверенно заявила, что чувствует себя уже просто великолепно, однако, на выписку не торопится – «голубков смущать не хочется, воркуйте пока, привыкайте друг к другу». На что Андрей ответствовал, что они с Агриппиной тоже не собираются смущать своим присутствием Елизавету Петровну, и потому намерены в ближайшее время перебраться в питерскую квартиру Агриппины, где она проживает одна («Не помню, бабуля, говорил я тебе это или нет»), а сейчас боится надолго оставлять своё жилище без присмотра.
Не успел Андрей закончить свою речь, как снова раздался звонок мобильника – звонила Агриппина, и сердце Андрея сжалось недобрым предчувствием…
– Ты будешь смеяться, – взволнованно заговорила она, – но мою квартиру постигла та же участь…
– Обокрали?! – воскликнул Андрей, буквально застыв от изумления. Хотя чему тут было изумляться? Он, Виктор, теперь вот Агриппина…
– Да… Я тут уже произвела небольшую ревизию и, знаешь, довольно странная картина вырисовывается… Пропали только мои карты Таро да прабабушкин сундучок пронафталиненный, в котором она свой гадальный инвентарь хранила. С точки зрения воров – ничего ценного. Нет, ты представляешь, какие сволочи? Открыли отмычкой замок, залезли, всё вверх дном перевернули – а украли мелочь галимую! Просто и смех, и грех… – возмущалась Агриппина, словно было бы лучше, если воры унесли что-то по-настоящему стоящее.
– Ты давай на этом не зацикливайся! Лучше приезжай скорее…
– Да я и не зацикливаюсь. Фиг они меня достанут – не на ту напали! Сундучок только жалко прабабушкин… Единственная память о ней! Ну, ладно, сейчас вещи по шкафам распихаю – и к тебе в Гатчину.
– Я тебя встречу.
– Не обязательно. Через полчасика, ну, минут через сорок отправлюсь. Всё же одно радует – БМВ сгинул с глаз долой, из мыслей вон. Чтоб не сглазить, плюю через плечо – а то за любым поворотом может поджидать чёртов этот кавалер, прости господи!
– Вот видишь, – повернулся Андрей к бабушке. – Я тебе только что про Агриппину с её пустой квартирой – а её, квартиру то есть, уже взяли и обчистили…
– Да что ты говоришь! – ахнула бабушка. – Что-то ценное вынесли?
– Нет, всё по той же схеме, что и у нас…
– Ну-у-у… И смех и грех. История, однако.
Андрей невольно подумал, что Елизавета Петровна с Агриппиной, совершенно независимо друг от друга, дали практически одинаковую оценку произошедшему – и оценки их совпали в точности, до буквы, до интонации даже. «Смех и грех» – сказала одна. И вторая повторила ту же фразу.
Андрей поспешил к себе во двор, чтобы успеть встретить Агриппину – он хотел дождаться её на улице. Торопиться, как выяснилось, не стоило – она запаздывала, но наконец из-за поворота показалась мальтийка, а вот и сама рыжеволосая, зеленоглазая принцесса Ленинградского шоссе вылезла из машины, потянулась губами за поцелуем, взяла Андрея под руку.
– Встретил… Молодец…
– Волновался, – коротко пояснил он.
– Да… Ерунда, – махнула рукой Агриппина. – БМВ пока не видно, я специально следила, до конца была начеку. Никакого эскорта, даже обидно как-то.
– Расстроилась из-за квартиры?
– Не-ет. Не очень. Забавно даже. Что они надеялись там найти? Я балдею просто.
– А у меня новость, – сказал Андрей. – Нынче ночью неизвестные личности раскопки проводили в парке.
– Что ты говоришь! Неужели на том же месте, что и вы? Под дубом?
– Так точно.
– И что?
– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Их труд оказался напрасным, хотя потрудились они на славу – ямища огромная. Только ведь ведь мы уже всё забрали.
И Андрей рассказал ей о том лёгком переполохе, который случился во дворце, и об Ольге Олеговне, в повседневной жизни которой так редко что-нибудь происходит, что она готова всполошиться из-за любой безделицы; да и остальные работники музея, включая даже хранителей и экскурсоводов, не слишком-то отличаются от этой самой Ольги Олеговны.
Пока они поднимались в квартиру, Агриппина молчала, вероятно, раздумывая над услышанным. Позднее, уже сидя на кухне и поглощая запоздалый обед, она вновь вернулась к их проблемам.
– А что с нашей гипотезой? – спросила она, наливая себе ароматного чая с цветками жасмина, который привезла с собой и лично заварила, не доверяя это священное действо Андрею. – Ну, насчёт подземелий…
– В процессе изучения. О, какой аромат… Налей-ка мне тоже, пожалуйста… – он пододвинул ей свою чашку. – Хватит, достаточно! Что касается подземелий… К сожалению, мои смутные опасения по поводу топографических трудностей подтвердились.
– Ни одного сколь-нибудь пригодного плана не обнаружил?
– Вообще никакого! Хотя… есть одна зацепочка. Довольно призрачная. – Он вздохнул. – Завтра, всё завтра… Ты лучше расскажи…
– А что рассказывать? В квартире всё перерыто, будто Мамай прошел. Звонить в милицию не стала, потому что это не кража, а какая-то насмешка. Ну, кто сегодня будет искать карты Таро и прабабушкин сундучок, которому цена три копейки в базарный день?!
– Это как посмотреть, – ответил Андрей. – С одной стороны, ты права, но истинная причина в том, что ты слишком ленивая и не желаешь тратить время на походы в отделение, составление заявлений, тем более что ощутимого ущерба воры тебе не нанесли.
– Просто я реалистка, – сказала она. – Никто не будет тратить своё драгоценное время на какую-то мелочёвку. А прабабушкин сундучок жалко, – девушка печально покачала головой. – Пускай он нафталином пропах, пускай одни безделушки там хранились… Дело не в содержимом…
– Понимаю. – Он ласково приобнял её. – Там хранилось то, что невозможно восполнить: твои воспоминания детства, твоя память о днях, которым не суждено повториться, о людях, давно ушедших… – Он нежно поцеловал её в висок.
Когда девушка ушла в ванную, Андрей вернулся в свою комнату и расположился на диване. Он думал о том, как мало порой нужно человеку для счастья. Лично ему в данный момент для счастья нужна Агриппина. И всё.
– А статью про Царскую охоту я дописала-таки, – похвасталась она, явившись перед ним в его махровом халате и с полотенцем на голове, завернутым в виде высокого тюрбана.
И это её несколько наивное хвастовство пронзило его сердце невыразимой нежностью. В это мгновение он был готов ради неё на всё. Наверное, такие же чувства обуревали рыцарей, когда они поклонялись своей прекрасной даме, подумал он с легкой иронией, а вслух произнес:
– Если ты рада – я буду радоваться вместе с тобою… Знаешь, почему?
Она взглянула ему прямо в глаза своими зелеными глазищами – и голова у него сладко закружилась.
– Потому что я тебя… – он сбился. – Нет! Потому что ты – меня…
– Потому что мы друг друга… – она сбросила с головы полотенце и потянулась к нему.
Позже, когда она уснула на его плече, он вернулся в мыслях своих к тем, кто идёт по их следу. Радуясь, что Агриппина с юмором перенесла сегодняшнее происшествие, Андрей одновременно был обеспокоен тем, что еще могут предпринять их неведомые конкуренты, весьма настырные и не стесняющиеся в средствах. Сколь рискованным окажется следующий маневр в этой безудержной гонке преследования? Поживём – увидим. Однако повода для оптимизма не просматривалось.
Утром Агриппина сорвалась на работу пораньше, так что Андрей выпил кофе в одиночестве и отправился во дворец, надеясь наконец-то нормально поработать. К его вящему удивлению Ольга Олеговна уже была на месте. Она встретила Андрея на редкость приветливо, хотя и немного подтрунивала над ним, впрочем, не зло, что говорило о её хорошем настроении.
– Зачастили вы к нам, Андрей Иванович… То неделю не появляетесь, то вдруг каждый день изволите осчастливить…
– Семестр начался, будь он неладен. Лекции, семинары…
– Наверное, вы хороший преподаватель…
– Надеюсь.
– Будь я помоложе, – немного кокетничала она, – с удовольствием посещала бы ваши занятия… Да, кстати, – Ольга Олеговна понизила голос. – Я поговорила вчера с Мариной Семёновной – она появилась-таки во второй половине дня. Расспросила её тет-а-тет насчёт того человека, который собирался издать карту гатчинских подземелий…
– Неужели что-нибудь прояснилось? – спросил Андрей, изо всех сил стараясь не проявлять излишнего интереса.
– Представьте – да. Марина Семёновна отлично помнит ту историю. Оказывается, человек этот… Ну, в общем, он всё-таки издал свою «Гатчину Подземную» (вроде бы именно так называлось его детище), но залез в большие долги… Они с Мариной давно не общаются, а раньше виделись часто и не расставались подолгу. Мы взрослые люди, и вы знаете, как оно в жизни случается – в какой-то момент понимаешь, что стёжки-дорожки ваши разошлись, и возврата не будет. Марина-то Семёновна не склонна теперь распространяться насчёт Гриши. А я и не настаивала… К чему мне лезть в её личную жизнь? В то время мы с ней работали здесь же, в этой же комнате сидели, так что всё на моих глазах происходило, а потом на плече моём оплакивалось…
– А сегодня Марина Семёновна будет, вы не в курсе? – спросил он.
– Бог весть, Андрей…
И что это она меня то без отчества, то с отчеством… – недоумевал он. Хотя со стороны Ольги Олеговны подобная непоследовательность воспринималась абсолютно нормально. Он уже включился в работу и успел написать пару абзацев, как вдруг Ольга Олеговна заговорила снова. Андрей тут же навострил уши: тема оказалась занимательной.
– Знаете, Андрей Иванович, мне не даёт покоя вчерашний инцидент… – задумчиво произнесла она. – Яма эта дурацкая прямо напротив дворца… Кому это могло понадобиться?
– Да мало ли сумасшедших на свете?
– Это, конечно, верно – но только очень уж странно…
– Возможно, – он уже утратил интерес к ее словам.
– Впрочем, кладоискатели всякие – люди непредсказуемые. А вы знаете историю про подземный ход из кабинета Павла? Хотя, откуда вам знать – это ведь случилось сразу после войны…
– Борис Львович об этом упоминал?
– Именно об этом! Сейчас это вроде легенды стало, но случилось на самом деле. Я это совершенно точно знаю.
Андрей оторвался от компьютера и с интересом уставился на Ольгу Олеговну.
– А что именно случилось?
– Да с двумя рабочими! Тогда только начали восстанавливать дворец – тут же фактически одни руины остались, стены то есть. И когда занялись восстановлением кабинета Павла, наткнулись на подземный ход. Там какой-то хитрый механизм существовал: нужно было нажать на определенный камень – и открывался ход с винтовой лестницей прямо в подземелье.
– Но почему же его заделали? Ведь это же придавало такое очарование дворцу! – удивился Андрей.
– Да ведь люди погибли! Двое рабочих. Неизвестно зачем понесло их в это подземелье. Может, историй про клады наслушались… Только они там потерялись. Их потом искали недели две, однако так и не обнаружили. А третий, они втроем туда спустились, вышел через четыре дня где-то в районе Приората, но ничего объяснить не смог. Попросту говоря, ума человек лишился от страха. Все твердил про привидений и всякие ужасы. Его сразу в лечебницу отправили, где он и умер года через три.
– Да это, наверное, вымысел, – сказал Андрей. – Слишком уж отдает старинными романами.
– А вот и нет! – обиделась Ольга Олеговна. – Это совершенно не вымысел. Я работала прежде с Ниной Сергеевной, которая во время войны и после здесь во дворце служила хранителем. Так все это на ее глазах происходило. Она мне эту историю и рассказала во всех подробностях, когда я на работу сюда поступила. Так что информация из первых рук.
– Хмм… – только и произнес Андрей. – Так вот почему…
– Да. После этого случая ход и заделали намертво.
Что ж, мысленно подытожил Андрей, значит, этот способ проникновения в подземелье отменяется, что не есть хорошо… Однако мелкий бесёнок продолжал нашептывать в ухо о необходимости скорейшего проникновения в подземелье, и он был, в обгщм-то, согласен с ним – нужно было спешить, иначе преследователь может настигнуть его – и гонка закончится отнюдь не с тем результатом, ради которого граф Кутасов не раз являлся ему собственной персоной, используя в качестве шлюза между мирами свой портрет.
Только было Андрей собрался вернуться к диссертации, как дверь их комнаты распахнулась, и на пороге появилась Марина Семёновна, которая, судя по всему, тоже пребывала в хорошем расположении духа. Теперь требовалось улучить подходящий момент и ненавязчиво расспросить ее насчет карты подземелий. И снова ему повезло. Неожиданно женщина сама начала этот разговор, обратившись к нему первой. Добродушно улыбаясь, она сказала:
– Андрей, вы, думаю, неправы были, предположив, что вчерашние землекопы искали возможность проникнуть в подземелье…
Ольга Олеговна пояснила:
– Вашу версию я пересказала Марине Семёновне, вы уже ушли. Надеюсь, в обиде за разглашение не будете.
– Ни в коем случае, Ольга Олеговна… Марина Семёновна, ну почему же я был неправ?
– В том месте никакого подземного хода нет! – уверенно произнесла она.
– Откуда вы знаете? Схемы подземелий, насколько мне стало известно, не существует в природе…
Мария Семёновна помолчала, точно собиралась с мыслями, чтобы ответить на этот вопрос. Неужели я ее чем-то спугнул – подумал Андрей. Но вдруг женщина заговорила:
– Видите ли… схема подземных коммуникаций, разумеется, существовала. Но как-то так получилось, что единственный её экземпляр оказался у меня. Что мой экземпляр был последним, я узнала уже постфактум, когда лишилась его… Прошло достаточно много времени с тех пор; с человеком, которому я отдала схему, давно прерваны все отношения… Карту он мне так и не вернул… Случайно, через третьих лиц, я узнала, что бывший мой знакомый составил на основании этого документа план-схему «Гатчина Подземная» – надеялся подзаработать. Но заработать ему не удалось, а совсем даже наоборот: забрав из типографии тираж, он с этим тиражом, выражаясь фигурально, сел в лужу. Ну, вы наверно помните: дефолт и всё прочее, – так что его коммерция потерпела полный крах, после чего у мужика поехала крыша.
– А можно как-нибудь этого человека разыскать? – запустил Андрей пробный шар. Однако Марина Семёновна только руками развела.
– Не имею представления, где его искать. А человек был когда-то неплохой. Только очень необязательный, постоянно всё терял, причём чужое, взятое на время. Так и схемку мою посеял, видимо… Только это между нами. Борису Львовичу не проговоритесь, а то он до сих пор недоумевает, как так – ни одной карты подземных ходов не осталось в наличии. Впрочем, теперь это не актуально. Туристов никуда, кроме прямого перехода к Серебряному озеру, было не велено пускать. А того, «печатника», когда он пришёл сюда и предлагал музею купить у него «новиночки», просто вытолкали в шею.
– Марина Семёновна! – потеряв всякую осторожность, взмолился Андрей. – Помогите мне найти этого человека!
– И зачем вам эта головная боль? – пожала она плечами. – Ну, так и быть, попробую. Только заранее вас предупреждаю – он уже давно не в себе!