Проснулся Андрей оттого, что на его лице резвился наглый солнечный зайчик. Он открыл глаза, зажмурился и потянулся, сильно, с удовольствием, как в детстве. И тут же негромко рассмеялся, припомнив свой сон: мальтийские рыцари в полном облачении гонялись с обнаженными мечами по бескрайней пустыни за сарацинами, – кажется, он тоже принимал участие в этом старинном развлечении. Однако пока он умывался, а затем варил кофе, сон распался на тонкие клочковатые туманные образования, так что он уже не мог даже вспомнить, кем был – рыцарем или сарацином.

Наслаждаясь утренним кофейным ритуалом, Андрей позвонил Агриппине и пожелал «доброго утра». В ответ раздалось то ли ворчание, то ли мурчание, после чего она сонным голосом пообещала перезвонить. Вошла бабушка и с осуждением взглянула на него. Андрей пожал плечами и пояснил: «Она вчера очень устала и осталась дома».

– Вообще-то я тебя ни о чем не спрашивала, – сказала Елизавета Петровна.

– Я умею читать твои мысли.

– Что верно, то верно, – согласилась бабушка. – Тогда поведай мне, драгоценный внучек, что ты вчера изучал? Неужели так увлекся темой диссертации, что теперь корпишь над ней ночи напролет? Ранее я не замечала за тобой излишнего усердия…

– Увлекся! – с вызовом ответил он, однако тут же смутился и произнес: – Ну, почти диссертацией… Переводил один текст с французского, старого.

– Какой век?

– Восемнадцатый.

– Помочь? Ты возбудил мое любопытство.

– Помоги. Я, конечно, в целом понимаю, но ты же у нас мастер.

– Перестань льстить и подлизываться как нашкодивший школяр. Или ты в самом деле что-нибудь натворил? – Она с подозрением уставилась на него. – Да и то! Нас ограбили, девушку твою тоже, даже Виктора вроде бы… Что, вообще, у нас происходит? Тебя случайно не угораздило попасть в какой-то криминал?

– Ба, ну ты что? Я же умный и осторожный. Тут в некотором роде историческая загадка… Обещаю, я тебе все подробно расскажу, как только сам хотя бы немного разберусь, в чем дело.

– За исторические загадки по голове обычно не бьют, – резонно заметила Елизавета Петровна, следуя за внуком в его комнату. – Если дело, конечно, не сводится к поискам сокровищ!.. Кладоискательством ты, надеюсь, не занимаешься?

– Бабуля, я похож на идиота? – возопил он.

Елизавета Петровна оглядела его с головы до ног недоверчивым взглядом, помолчала немного и сообщила:

– Вроде бы не похож. Вот только клады ищут не только идиоты или фантазёры, а и вполне конкретные пацаны, как теперь принято выражаться. А теперь показывай свой французский текст!

Андрей протянул ей оставшиеся листки.

– Очки принеси, они на комоде в моей комнате.

Два листка из трех были посвящены уже виденному Андреем во сне мальтийскому посольству. А вот третий… Андрей попросил бабушку прочесть его дважды.

– Странные записи, – сказала бабушка, – особенно в конце. Ты догадываешься, о чем идет речь?

Но он только отрицательно покачал головой. Бабушка с сомнением посмотрела на него.

– Ну что же, не буду тебе мешать… – и с достоинством выплыла из комнаты.

А Андрей почти с отчаянием уставился в записи Кутасова.

«Вокруг Него сразу образовались различные тайные интриги с целью обрести Его для собственного имения. Если бы я мог только вообразить, какое несчастие получится потом из-за этого дара «Палестины» моему государю, то всячески отговаривал бы Императора от владения сим предметом. Мне тайно доносили, что завладеть им стремится не только ложа «Трех Знамен», но весьма глубоко покрытое тайной общество «Креста и Розы», члены которого будто бы считали сей предмет знаком великой силы и могущества, кои Он дарует своему владельцу. Вот почему мой бедный господин, который со всех сторон был окружен предательством, соизволил сделать хранителями этого предмета рыцарей из ордена св. Иоанна Иерусалимского, в преданности коих не сомневался. В одну из ночей он призвал меня в тайную комнату, где и передал сей предмет новым его охранителям. Увы, нам! Сила ордена «Розы и Креста» оказалась нами недооцененной, и через весьма непродолжительное время сей предмет таинственным образом был похищен. С того самого момента и начались неисчислимые беды, приведшие моего господина на смертный одр. Происшедшее отцеубийство настолько меня потрясло, что я вынужден был на долгие годы оставить столь любимые мною края и отбыть на чужбину. Но это было лишь явной причиной моего поспешного отъезда. Мне удалось добыть сведения о том, что предмет вожделений многих и многих тайных обществ, был выкраден розенкрейцерами, кои верили в Его безграничное могущество и жаждали напитаться им, чтобы распространиться по всему миру. И я дал себе клятву вернуть этот могущественный предмет в Россию и бросился на поиски его. Многое я испытал, странствуя по свету вслед за передвижениями моих недругов, но хитростью, умом и проницательностью своею обязан был тому, что предмет тот, в конце концов, очутился в моих руках. Я выполнил клятву, когда-то данную Императору: возвратить предмет в Россию, с тем чтобы передать затем достойнейшему из будущих Императоров, если его самого к тому времени уже не будет в живых. Но тогда я не увидел достойнейшего. И я захоронил Его до лучших времен. И передам сей завет своему сыну, ощутив на своем челе дыхание смерти…»

На этом месте текст обрывался. То ли граф Кутасов не продолжил свои записки, посчитав, что исполнил данный им зарок, то ли часть их была утеряна за более чем два века. «Чем дальше в лес, тем больше дров!.. » – вслух произнес Андрей. Да и что такое, в самом деле, происходит? Вместо того чтобы каким-то образом разъясниться, окружавшие его тайны, напротив, продолжали сгущаться все больше и больше. Во всяком случае, ясно одно: и в руническом тексте, и здесь, в записях графа, говорится о каком-то предмете, дарующем могущество, власть и тэпэ. Навряд ли даже в то время подобных предметов было несколько. Стало быть, речь, вероятнее всего, идет об одном и том же. Вопрос – что это есть?!

Но сколько ни ломал Андрей голову над заданной предком загадкой, ничего умного не вытанцовывалось. Наоборот, все усложнилось, потому что к мальтийцам и масонам теперь, кажется, прибавились еще и розенкрейцеры. Избавил его от этих мучительных раздумий простой телефонный звонок. Звонил Виктор Ниссен.

– Что, – энергично поинтересовался Андрей, – запарка кончилась?

– Как сказать… – грустно отозвался Виктор. – Почти. Для меня, во всяком случае.

– В смысле?

– Я вчера подвернул ногу. Результат – растяжение связок. Вот только из больницы на такси приехал.

– Все так серьезно?

– Да ничего, жить можно. Хромаю помаленьку по квартире.

Андрей не выдержал серьезного тона и расхохотался. Дело в том, что Виктор Ниссен с юности, по крайней мере, сколько его помнил Андрей, постоянно попадал в самые дурацкие и нелепые ситуации: однажды он сломал ногу, танцуя со своей пассией прямо у нее дома – запнулся о палас; в другой раз, возвращаясь по зиме к себе домой с вечерних посиделок с друзьями, подвергся нападению и с него сорвали норковую шапку, а когда он обратился к проходившему мимо милицейскому патрулю, те его повязали и отправили в вытрезвитель… Но верхом абсурда для Андрея стал ночной телефонный звонок из милиции, когда дежурный милиционер принялся его дотошно расспрашивать насчет некоего Виктора Ниссена, который сейчас находится у них в отделении и обвиняется в карманной краже в автобусе. Тогда Андрей точно так же не выдержал и расхохотался в голос, ибо Виктор всегда был патологически честен. К счастью, дежурный оказался вменяемым человеком, выслушал положительную характеристику, данную Андреем приятелю, и поверил Виктору на слово, что настоящий жулик, промышлявший в автобусе, просто подбросил ему под ноги украденный у женщины кошелек. Да и то! Ну, никак не тянул этот интеллигентного вида тюха в очках на шустрого карманника.

– Не нахожу ничего смешного… – после некоторой паузы обиженно сказал Виктор. – Я бы тебе посочувствовал, окажись ты на моем месте.

– Надеюсь, что не окажусь, – сказал Андрей. – Так, значит, ты сегодня будешь дома?..

– Подозреваю, что не только сегодня. Чего бы я тогда звонил? Может, зайдешь, если есть время?

– Обязательно! Обязательно зайду, дорогой дружище! И пива возьму, если пожелаешь. Тем более, у меня есть много чего рассказать…

Андрей позвонил раз, потом второй, и, наконец, в проеме двери образовался его долговязый приятель с длинным лицом, чем-то смахивающим на морду породистой лошади, сейчас на этой благородной морде читались грусть и вселенская скорбь. Сильно хромая и морщась от боли, Виктор доковылял до стола и упал в кресло. Андрей примостился в другом кресле и водрузил на стол пивные банки и копченую скумбрию, истекавшую золотистым жиром. Лицо Виктора тотчас прояснилось. Пока он наслаждался принесенными другом дарами, тот довольно подробно пересказывал ему последние события, включая обретение им записок Кутасова. Когда Андрей вытащил из своей непременной черной папочки пожелтевшие листки и помахал ими перед носом приятеля, у того загорелись глаза, когда же Андрей с выражением прочел ему текст, – Виктор на какое-то время буквально онемел и даже позабыл про столь любимые им яства.

– Тысяча чертей и одна дохлая ведьма! – наконец выдал он фразочку то ли из приключенческой книжки, то ли из детского фильма. – Так что же получается – из-за нашего неизвестного предмета бодались между собой масоны и розенкрейцеры?! Круто!! И что ты думаешь по этому поводу?

– Да ничего я не думаю! – с раздражением отозвался Андрей. – Думалка сломалась. Из всех щелей мистика прёт – а я все-таки современный и сравнительно нормальный человек. Про масонов я кое-что знал, да еще в Интернете полюбопытствовал. И вдруг, как черти из табакерки, – розенкрейцеры!

– Но если твой предок пишет, что тот предмет похитили розенкрейцеры, и он гонялся потом за ними по всей Европе, чтобы его отнять, – наверное, он не врет. Ведь записи эти он делал, похоже, только для себя. А действительно, что они все так стремились заполучить? – задумался Виктор, мрачно изучая нарезанную на газете рыбу.

Андрей усмехнулся, пожал плечами и довольно ехидно заметил:

– Это уж тебе виднее! Ты у нас вроде бы потомственный розенкрейцер. Чем они вообще в средние века занимались?

– Да разным… – уклончиво сказал Виктор, отхлебнул из кружки пива, поставил ее на стол и посмотрел на приятеля. – Только не «занимались», а «занимаются». И вполне серьезно, должен тебя предупредить. Я, кажется, уже тебе раньше говорил, что мой прапрадед был известным членом этого тайного общества. Сохранилась семейная легенда, связанная с черным бароном фон Ниссеном, которого звали, между прочим, тоже Виктор, – точнее, Викториус.

По моим прикидкам происходило все примерно в середине семнадцатого века. У нашего рода – я из прибалтийских, остзейских, баронов – имелось родовое поместье где-то неподалеку от Риги. Дом напоминал готический замок, а его хозяин, Викториус, занимал высокую ступень в ордене «Розы и Креста» и был продвинутым магом. Но магом недобрым, оккультистом. Окрестные жители боялись его, как черт ладана. Днями и ночами сидел он в своей Черной башне и чего-то там химичил. Вернее, алхимичил. Может, золото добывал – тогда это модно было, переделывать с помощью заклинаний свинец в золото и тому подобные фокусы, – а может, пытался раздобыть философский камень, дающий вечную молодость и прочие блага. Закончилось все весьма печально. То ли предок не тех духов вызвал, то ли алхимический опыт не вполне удался, – только в башне произошел страшный взрыв, так что крышу отбросило метров на сто от замка, а внутри, на стене лаборатории отпечатался черный силуэт как бы летящего человека. Местные были убеждены, что старого барона демоны забрали, и на пушечный выстрел не хотели подходить к зданию. После такого ужаса мои предки тоже покинули свое родовое гнездо, и здание постепенно развалилось. Вроде бы мой дед даже руины видел. И место то считается в округе проклятым. Да и род наш тоже считался проклятым до седьмого, что ли, колена. Потому что мой милый предок якобы использовал в своих опытах кровь невинных младенцев… – он помолчал немного и прибавил. – Ну, как тебе история, впечатляет?

– Впечатляет. Хотя, кажется, седьмое колено своих предков ты всё ещё не преодолел, – с иронией заметил Андрей, кивнув на перебинтованную ногу потомственного розенкрейцера.

– Да ну тебя! – обиделся Виктор, снова принимаясь за пиво и рыбу. – Я серьезно, а ты…

– Все, все, проехали, – сказал Андрей. – Так вот почему ты интересуешься розенкрейцерами…

– Отчасти, – Виктор пожал плечами. – И мальтийцами тоже, и еще…

– Неужели, у тебя в роду и мальтийцы имелись? – перебил его Андрей.

– Нет, мне вполне хватило розенкрейцеров! Ты, кстати, зря веселишься. Орден этот – большая сила. Не хотелось бы мне оказаться у них на пути!

– Представь, мне тоже, – легкомысленно согласился его собеседник и налил себе пива.

Виктор несколько мгновений внимательно всматривался в него. Потом заговорил очень серьезно.

– Ты, кажется, действительно ничего не просекаешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Эти старинные ордена, история которых насчитывает несколько веков, чрезвычайно засекречены и опасны. Как правило, они декларируют какие-нибудь высокие принципы, но когда дело касается их интересов, – действуют совершенно безжалостно. В данном случае я говорю не про розенкрейцеров, а вообще о подобных образованиях. У них мощная организационная структура, в основном, глубоко законспирированная, имеется своя разведка и контрразведка. Они напоминают гигантских спрутов, протянувших свои щупальца по всему миру.

– По-моему, ты несколько преувеличиваешь. Это все-таки не мафия!

– В свое время и мафия, и коза ностра, и китайские триады – все они являлись тайными обществами, которые сражались за свободу своей страны.

– Но не религиозными же!

– Нет, не религиозными, в узком смысле этого слова. Однако тамплиеры, к примеру, или те же госпитальеры были христианскими орденами, что не мешало им быть достаточно воинственными.

– Тоже верно. Так что относительно розенкрейцеров?

– Дело в том, что большинство современных розенкрейцеров принадлежат к Древнему и Мистическому Ордену Рубиновой Розы и Золотого Креста, который и в наше время обладает огромным влиянием. У них есть Великие Ложи в десятках стран, а отделения этих лож – в сотнях стран!.. Например, в Соединенных Штатах в городе Сан-Хосе находится один из самых известных их центров. Представь себе парк этак гектаров на сорок, в котором расположились Розенкрейцерский Университет, музей египтологии, планетарий и библиотека с редчайшими книгами по оккультизму. Как тебе такой размах?.. Там же выстроен и специальный Храм для служб и посвящений.

– Хмм… впечатляет, – с уважением произнес Андрей. – И чем же они занимаются в этом своем поместье? Наверное, читают старинные фолианты и ходят на службу в Храм… Ты хотя бы знаком с их учением?

Потомственный розенкрейцер задумался, потом тщательно вытер руки скомканной газетой и откинулся на спинку стула.

– В общих чертах. Довольно интересное, я бы даже сказал, продвинутое, учение. Они стремятся к познанию смысла бытия и духовному совершенствованию – впрочем, как любая другая религия. Однако методы свои считают почти научными. По мне так их учение напоминает йогическое. Якобы есть некие высшие Существа, которые дают разным группам людей различные религии; Существа наблюдают за развитием человечества и порой его корректируют, чтобы оно двигалось в направлении развития общего блага. Вроде бы даже эти великие Существа предвидели эру материализма, которую принесла появившаяся только в XVI веке наука, и пытались защитить Запад с помощью Школы Мистерий…

– Пока не вижу ничего оригинального, – пожал плечами Андрей. – Высшие Существа, духовное совершенствование… По-моему, это уже становится общим местом в наше интернетовское время. А почему, собственно, они называют себя «розенкрейцерами»? Это как-то соотносится с розой и крестом?

– Напрямую с розой и крестом название ордена не соотносится. Символически – да. Но об этом чуть позже. Произошло название от фамилии основателя ордена и «великого духовного наставника» – Христиана Розенкрейца. То есть Христиан Креста и Роз. Вот он-то в XIV веке и основал орден розенкрейцеров. На протяжении веков в истории ордена наблюдались периодические взлеты и падения. Так, в начале прошлого столетия, для распространения учения розенкрейцеров было создано Братство Розенкрейцеров, которое довольно быстро сделалось весьма влиятельным. Планировалось, что оно должно стать провозвестником эры Водолея, – когда наиболее ярко раскроются интеллектуальные и духовные способности человека. Ибо, – тут Виктор воздел палец горе, подчеркивая важность своих слов, – если у человека открылось духовное зрение, он начинает видеть не только внешний мир, состоящий из твердых тел, жидкости и газа, которые образуют Землю с ее атмосферой, но также и заполняющий всё пространство эфир, – розенкрейцеры считают его первым слоем материи. Второй слой материи – это Мир Желаний. И, наконец, третий – Мир Мыслей. Обращаю твое внимание на то, что индивидуум, стремящийся к духовному совершенствованию, должен постоянно практиковать самоочищение, чтобы избежать затем попадания в Чистилище.

– Это каким же образом? – удивился Андрей. – Каяться что ли постоянно?

– Ну, что-то в этом роде… Перед сном нужно обязательно проанализировать весь прошедший день как бы со стороны, осознать собственные ошибки и потом постараться их исправить: извиниться за грубость или нанесенную кому-то обиду. По мнению последователей учения розенкрейцеров это является непременным условием, потому что по мере развития Духа, душа поднимается сначала на Первое, потом на Второе или даже на Третье небо.

– А как насчет седьмого? – не удержался и съязвил Андрей. Но, увидев, что приятель обиделся, тотчас поднял руки, словно сдаваясь. – Извини, язык мой – враг мой! Продолжай, всё это довольно любопытно. Должен заметить, что теория у них вполне продуманная и сильно напоминает Восток с его реинкарнациями и прочими кармами.

– Ты попал в самую точку. Реинкарнация тоже является частью их учения. А смысл примерно такой… Высшие Существа – Повелители Судьбы – предлагают Духу несколько жизней на выбор, показывая каждую из них в общих чертах и давая понять, какую часть наших долгов нужно будет за это заплатить и какие плоды можно пожать в грядущей жизни. То есть Духу предоставляется свобода выбора своей возможной будущей жизни. Но когда выбор сделан, в течение земной жизни уже невозможно ничего переиграть. То есть у человека существует свободный выбор в отношении будущего, тогда как прошлую судьбу уже нельзя переиначить. Когда Дух делает свой выбор, он сходит на Второе небо, и там Ангелы и Архангелы наставляют его, каким образом он должен построить архетип своего тела, в котором ему придется потом обитать на земле. Таким образом, здесь действует Закон Справедливости: что посеешь – то и пожнешь.

Какое-то время оба молчали. Наконец Андрей заговорил.

– Пожалуй, тебе удалось меня удивить! У каждого из нас существует внутреннее представление о том, что ждет нас там, в ином мире. Так вот, мое личное ощущение во многом совпадает с тем, что ты сейчас здесь описывал. Потому что христианское учение в современной церковной трактовке кажется мне несколько упрощенным, что ли! Возможно, прежде оно не было таким. Я читал, что в раннем христианстве также присутствовали различные мистические мистерии, которые со временем были забыты и утеряны. И даже якобы в каких-то найденных в конце сороковых годов в палестинской пустыне манускриптах напрямую упоминалось про реинкарнацию. С точки зрения вечности, непременно должна существовать некая высшая справедливость – карма или что-то подобное, – иначе человеческое бытие просто теряет свой смысл. Поэтому реинкарнация представляется мне весьма существенной частью любой религии. Но скажи мне, почему розенкрейцеров часто связывают с черной магией, алхимией, кабалистикой и прочей чертовщиной?

– Да потому, что они всем этим тоже занимались! – усмехнулся Виктор. – Розенкрейцеры разделяют стремящихся к совершенствованию людей на две категории. У одних доминирует интеллект, и поэтому они стремятся к постижению духовных тайн из любопытства, считая своей целью знание ради знания. Их относят к оккультистам. Другие же ощущают внутреннюю тягу к божественному, не слишком заботясь о знании как таковом. Однако со временем они приходят к внутреннему просветлению, которое дает им знание намного большее, чем даже у первых. Их называют мистиками. И тех и других подстерегают на пути совершенствования различные опасности. Оккультисты, развив духовные способности, могут использовать их во вред другим людям, и зачастую становятся черными магами. Считается, что за это их ждет ужасное наказание в будущем. Мистик же может совершать ошибки в силу собственного невежества, но ошибки его не столь фатальны, так как он действует в поле любви и со временем сходящая на него благодать как бы наставляет его на путь истинный.

– Мда… – многозначительно протянул Андрей. – Сие есть весьма мудро и занимательно. Но в средние века, если мне не изменяет память, этих самых оккультистов было пруд пруди, да и сейчас сплошь и рядом черные маги, потомственные колдуны, шаманы и прочая. Кстати, Алистер Кроули случайно не из розенкрейцеров?

– Ну, Алистер Кроули это особая статья… Он считался выдающимся черным магом, мог овладевать волей людей, действовать в сновидениях. Его боялись, его почитали и ненавидели. Он состоял членом ложи Золотой Зари (это как раз розенкрейцеры), Братство Сатурна признавало его пророком, а кое-кто считал настоящим сатанистом. Кроули оказал огромное влияние на оккультистов прошлого века, был членом множества организаций магов. Розенкрейцерство тоже ведь неоднородно, существует много разнообразных течений, каждое из которых, разумеется, считает себя единственно верным. Но таков закон развития любой Идеи, какой бы правильной и возвышенной она ни была. Взять, к примеру, Христианство – сколько его ответвлений, ересей и направлений сегодня расплодилось по всему миру? А буддизм?..  Магометанство?..  Иудейство?..

– Трудно не согласиться…

– Да, я ещё хочу вернуться к их символике! Эмблема Западной Школы Мистерий считается одним из божественных символов, которые даруются человечеству в качестве ключа к познанию прошлой жизни человека и его развитию в будущем. Ее голубой фон символизирует Бога Отца, золотая звезда – Иисуса Христа, красные розы говорят об очищении природы желания на кресте материи, а белая роза подразумевает чистоту сердца и одновременно горло, которым очистившееся человечество провозгласит Созидающее Слово. Ещё там присутствует Белый крест – Золотой свадебный наряд – или эфирный проводник, который через множество жизней чистоты и служения созидает Дух. А Лампа мудрости и сердце обозначают два различных потока в эволюции человечества: оккультистов и мистиков. В конечном итоге ум и сердце должны соединиться, что приведет к появлению совершенного человека, – и тогда Задача эволюционного развития человечества будет исполнена.

Чем дольше Андрей слушал Виктора, тем более абсурдным и странным представлялось ему собственное участие во всех этих невероятных событиях. Хотя… если отбросить в сторону всю мистику… Но как ее отбросишь, если всё с нее и началось?..

– Ладно, хватит, хорош! – наконец прервал он не на шутку разошедшегося друга. – Я понял. Давай пока отодвинем в сторону всю чертовщину, дождемся, пока твоя нога подживет – и поищем вход в подземелье. Это, по крайней мере, реально.

– Реально, – серьезно подтвердил тот. И, подумав немного, прибавил. – Дня через три-четыре я буду как огурчик!

Андрей с сомнением посмотрел на него. Впрочем, на Викторе действительно все заживало как на собаке.

Оставив приятеля, уже больше не жаловавшегося на свою судьбу, коротать время в гордом одиночестве, Андрей вышел на улицу и всей грудью вдохнул чудесный осенний воздух. Но день выдался отнюдь не осенним – вовсю грело солнышко, плывшие по синему небу клочковатые белые облака тоже не предвещали дождя. Он посмотрел на часы – два пятнадцать – и бодро зашагал в сторону парка. Время еще есть, можно поработать над диссертацией. И тут внезапно оживился мобильник, исполняя токкату Баха, – Агриппина!

– Привет! – раздался в трубке ее бодренький голосок. – Есть что-нибудь новенькое?

– Не скажу. Вернее, скажу только при личной встрече.

– Ну, Андрюша, ну, пожалуйста… – принялась она канючить. – Я сегодня не смогу приехать.

– А если я, вечерком?

– Нет, я хочу побыть одна… – после небольшой паузы отозвалась девушка.

Это ее «я хочу побыть одна» неприятно корябнуло Андрея.

– Кажется, я тебе уже надоел…

– Не выдумывай! – возмутилась она. – Дело вовсе не в тебе.

– Неужели столько работы?

– Не-а…

– Тогда – что? – вопрос, против его воли, прозвучал излишне резко.

– Подумай… – И, не дождавшись от него ответа, продолжала: – Ну, какая неприятность приключается с женщиной раз в месяц?

– Ах, это… – с облегчением произнес он. – Но мы же можем просто полежать рядом…

– И как ты себе это представляешь? – скептически поинтересовалась она. – Лично я за себя не ручаюсь!

Он только рассмеялся в ответ, вообразив, что лежит в постели рядом с Агриппиной, обнимает ее, прижимается к ней и… ничего. Это же сущий мазохизм!

– То-то же! – сказала она, словно прочитав его мысли. Помолчала. Слышалось лишь ее дыхание. Потом спросила. – А чем ты сейчас занимаешься?

– Иду во дворец трудиться – время-то идет.

– Дело хорошее, – поддержала она его трудовой порыв. – Мысленно я с тобой. Ну, пока! Вечером созвонимся.

Она уже отключилась, но Андрей все еще продолжал держать трубку возле уха. Ее голос волновал и завораживал его, как зов сирены. Наконец он положил мобильник в карман и встряхнул головой, сбрасывая наваждение. Эта рыжеволосая, зеленоглазая чертовка просто зачаровала его! Впрочем, он об этом нисколько не жалел.

В трудах праведных время пролетело незаметно. Они выпили чай с Ольгой Олеговной, обсудили последние события в парке – персонал музея всё еще не мог прийти в себя после гибели иностранца, – нечасто в Гатчине случаются подобные происшествия. Потом Андрей вновь углубился в работу, благо, ему никто не мешал. Материал на будущую диссертацию, в сущности, был уже собран. Оставалось только его обработать, провести сравнительный анализ и сделать определенные выводы, желательно, не слишком тривиальные, но и не очень революционные, – ибо искусствоведческая среда чрезвычайно консервативна, и если ты всерьез хочешь защититься, то надо умудриться совместить несовместимое и таким образом упаковать свои размышлизмы, чтобы было не к чему придраться.

Отрешившись от всего, что мешало ему сосредоточиться на этой вполне земной деятельности, он с удовольствием делал выписки; слова, словно сами собой, складывались в предложения, предложения в абзацы, а абзацы – в страницы будущего текста. Сегодня ему на удивление легко удавалось сформулировать идеи, прежде витавшие в его голове «кометами беззаконными», не поддаваясь вербализации. Словно не он писал диссертацию, но она писалась сама собой, почти без его участия. И когда он, наконец, оторвался от компьютера и посмотрел в окно – почти стемнело. Опять двадцать пять! – подумал Андрей. В кабинете кроме него, разумеется, давно никого не было. Он с чувством, до хруста костей потянулся, расправил уставшую спину – однако, пора и честь знать! Записал готовый текст на флэшку, выключил свет и вышел из кабинета, заперев его на ключ.

Насвистывая, он шагал к выходу через анфиладу комнат. Вот и картинная галерея. Пейзажи, батальные сцены и портреты, портреты… Внезапно Андрей словно споткнулся обо что-то невидимое. Он посмотрел себе под ноги – ничего. Поднял глаза выше – прямо перед ним, занимая почти всю стену, красовался парадный портрет Павла I, мимо которого он проходил ежедневно, иногда по несколько раз, не обращая внимания. Но сейчас он уставился на портрет так, словно увидел его впервые. Электрическое освещение в галерее еще не погасили, и в этом неярком свете картина производила удивительно живое и сильное впечатление. Огромная фигура Императора была выполнена художником таким образом, что смотревшему на нее зрителю казалось, будто Император возвышается над ним наподобие величественного столпа, и голова его, увенчанная короной Российской Империи, упирается прямо в облака. Живописными средствами мастеру удалось создать впечатление неземного величия, присущего Самодержцу. Вот только лицо Павла подкачало – какого-то неживого, желтоватого оттенка и словно бы сплюснутое. Хотя впечатление это, возможно, относилось не к работе художника, а к дефекту самого полотна. Хранительница живописной коллекции как-то рассказывала Андрею, что во время войны скатанный в рулон портрет хранился в подвале и сильно пострадал от сырости, отчего лицо самодержца заметно деформировалось.

Симптоматично, что я споткнулся именно на этом месте, подумал Андрей, вглядываясь в портрет, на котором Павел I был изображен в одеянии гроссмейстера Мальтийского ордена, с атрибутами власти, присущими его высокому сану. На шее Императора – массивная золотая цепь, символизирующая власть гроссмейстера, на плечи накинут длинный багряный бархатный плащ с горностаевым подбоем, правой рукой он указывает на подушечку из красного бархата, на которой покоится кинжал Веры… Почему-то именно этот кинжал словно магнит притягивал к себе взгляд Андрея – старинный, с деревянной рукоятью, на которой что-то выгравировано. Внезапно у него в мозгу словно разорвался многоцветный фейерверк, и мысли Андрея завертелись, закрутились бешено, будто подхваченные огненным вихрем: образы, мысли, обрывки текстов, – всё одновременно вращалось в этой сумасшедшей пляске, – и вдруг в одно мгновение всё остановилось. И кусочки мозаики, до этого существовавшие сами по себе, непостижимым образом сложились в единую целостную картину, в которой нашлось свое место и графу Кутасову-старшему, и руническим письменам, и масонам с розенкрейцерами, и – даже кинжалу… Уж не его ли, согласно легенде, передали скандинавские колдуньи архитектору и масону Львову?.. Артефакт из артефактов – кинжал Одина!! А почему бы и нет? Спросил себя Андрей. Львов преподнес мистический предмет Императору, а тот, не надеясь на придворных, – об этом как раз упоминает Кутасов – в свою очередь, передал его на хранение мальтийским рыцарям, которых считал наиболее верными и преданными. Все сходится! Павел действительно приобретает в те годы невероятное могущество, богатство и власть. Но за магическим кинжалом, якобы некогда принадлежавшим самому богу Одину, идет настоящая охота – ведь он делает своего обладателя повелителем природных стихий и демонических сущностей, – нужно только соблюсти определенный ритуал…

Он продолжал стоять у портрета, словно пригвожденный к месту, с опаской и любопытством вглядываясь в таинственный артефакт, – кто знает этих древних колдунов и магов! Ещё неизвестно, во что он вляпался… Было совершенно очевидно, что им всем угрожает реальная опасность. Не исключено – их жизни тоже. Однако, несмотря на все эти здравые мысли, его переполняло чувство неимоверного торжества – ему все-таки удалось разгадать загадку!.. Более того, теперь он в точности знал, что они ищут. Граф Иван Кутасов исполнил клятву, двести с лишним лет тому назад данную императору. Так что дело только за ним, его далеким потомком. Любой ценой он должен найти и сохранить драгоценный артефакт. И не только сохранить, но и передать однажды достойному и благородному властителю… Ой-ёй-ёй!.. Мысленно остановил он сам себя. «Передать властителю…» – эка меня занесло! Да и какие нынче властители?.. Я что, отправлюсь к президенту, если конечно сочту его достойным, и предложу стать владельцем кинжала Одина?! Ну, полный же бред!.. И потом, с чего это я вдруг решил, что искомый артефакт это и в самом деле кинжал?.. Он снова посмотрел на портрет. Однако его волшебное очарование уже куда-то испарилось: портрет как портрет, ничего таинственного. Да и сама догадка, только что осенившая его голову, уже не представлялась столь гениальной. Ну, что же – кинжал так кинжал, сказал он себе. А быть может – и что-то еще… Постоял немного, потом круто повернулся и зашагал прочь.