Что это?

Клара высунулась наружу еще дальше и тут же закрыла глаза, пытаясь задержать дыхание. Ей никак не удавалось отделаться от ощущения, что защитное поле ТАРДИС может в любой момент выключиться и ее вынесет за дверь прямо в открытый космос.

Клара вспомнила, как однажды, когда ей было девять, папа водил ее в высотный ресторан на вершине небоскреба в Саутпорте. Пол по всему периметру был сделан из толстого прозрачного стекла. Те, кто посмелее, вставали прямо на него, несмотря на головокружительную пропасть под ногами — высота была такой, что в случае падения смерть была практически неминуема.

— Не волнуйся, милая. Здесь безопасно, как дома, — сказал ей папа.

Откуда вообще взялось такое выражение? Разве дома́ безопасны? Они падают, затапливаются, разрушаются от землетрясений, сгорают, уносятся смерчами в страну Оз… Ну конечно же, дома́ — это самые опасные места на земле. Так рассуждала девятилетняя Клара. Она робко ступила на стеклянный пол, будучи в твердом убеждении, что следующий ее шаг станет последним — пол немедленно лопнет, и она полетит вниз.

Конечно же, этого не случилось, но Клара все равно не могла себя заставить глянуть вниз. Еще хуже стало, когда двое каких-то ребят, встав из-за соседнего столика, принялись прыгать по стеклу и громко кричать, что собираются его разбить.

Папа сразу же отвел Клару внутрь ресторана, как только услышал, как та стала ругаться на мальчиков несвойственными для юной леди словами.

С тех пор Клара невзлюбила высоту и стеклянные полы. Поэтому сейчас, когда она стояла на цыпочках в дверях ТАРДИС, высунувшись в открытый космос — хотя не было реального ощущения ни взлета, ни падения, — она испытывала одновременно и тошноту, и возбуждение. К тому же она проделывала это уже не раз и абсолютно не сомневалась в том, что не вывалится за дверь и не упадет.

Гораздо менее она была уверена в том, что ТАРДИС неожиданно вдруг не повернется, не дематериализуется или не вывернет сама себя наизнанку, но тут уже ничего не поделаешь — приходилось ей доверять.

Именно этим Клара сейчас и занималась. Под ней расстилался, скажем так… космос: туманности, звезды, планеты, пара спиральных галактик вдали. Сверху было то же самое. А прямо напротив — гигантское существо, по форме напоминающее конфету «желейный боб». Только очень мягкий и влажный «желейный боб», целиком покрытый присосками. Крошечные ручки (или ножки) торчали по сторонам и вверху того (если это был верх), что могло быть головой. Непонятно только, было ли у существа лицо — в том месте, где должен был находиться рот, виднелась присоска.

Клара не могла определиться, какое чувство оно вызывает в ней сильнее — то ли интерес, то ли отвращение. Она решила, что если Доктор спросит, то она ответит «интерес». Но на самом деле склонялась больше к «отвращению».

— Этот вид называется «тоннчен», — сказал Доктор.

Боковым зрением Клара заметила его голову, высунувшуюся наружу. В это время она старалась больше смотреть на существо, чем себе под ноги, выбирая меньшее из двух зол. Доктор высунулся еще сильнее, пока, наконец, не вылез всем телом настолько, что аж повис на двери ТАРДИС, держась за нее одной рукой.

— В вашем мире есть подобные создания, — добавил он.

Клара немного подумала.

— А я уверена, что нет. Иначе и я, и еще несколько миллиардов человек давно бы уже заметили хотя б одного из них.

— Тардиградус, — ответил Доктор таким тоном, как будто это объясняло сразу все.

— Прости, что?

— «Тихоходки» по латыни. На Земле они микроскопических размеров.

Внезапно Доктор развернул Клару лицом внутрь ТАРДИС и показал на центральную стеклянную колонну, пульсировавшую обычным ярким светом.

— Скорее! — сказал он. — Смотри внимательно на колонну ТАРДИС десять секунд, затем закрой глаза, досчитай до пяти и открой. Скажи потом, что ты увидишь.

Клара сделала, что велено.

— Видишь?

Клара нахмурилась.

— Все, что я вижу, — это только маленькие бегающие точки, которые появляются всякий раз, когда резко посмотришь на яркий свет. Всего лишь флюиды в глазу, которые случаются от отраженного света, или вроде того. Так ведь?

— Вы, люди, иногда такие глупые! Ты опять ничего не поняла. — Доктор улыбнулся. — Эти мелкие точки на самом деле — микроскопические существа, которые очень редко можно зафиксировать невооруженным человеческим глазом. В вашем мире они водятся везде, где только могут водиться микроскопические существа: в воздухе, в воде, где угодно. Они выдерживают самый лютый холод и способны жить вечно.

Кларе пришлось согласиться.

— Как вот это, которое снаружи?

Доктор кивнул и показал рукой в сторону космоса — туда, где все еще болталось в пространстве существо.

— Просто представь: если бы ты была огромной, то это существо стало бы казаться микроскопическим!

Клара улыбнулась и кивнула.

— Это было бы… грандиозно.

— Вот именно. Биологический вид тоннчен — очень редкий, — объяснил Доктор, расчесав пальцами буйную шевелюру. — В дикой природе его можно увидеть только раз в жизни. Ну, конечно, если у тебя не столько жизней, сколько у меня.

— А ты его часто встречал?

Доктор немного подумал:

— До сегодняшнего дня? Ни разу. А теперь я его вижу. О да, я его вижу. Оно просто великолепно!

Словно услышав восторженные восклицания, тоннчен слегка развернулся, лицо с присоской теперь смотрело прямо в сторону Клары. Ее глаза расширились от удивления.

— Оно опасное?

— Что? — Казалось, Доктор не поверил своим ушам. — Опасное? Зачем ему быть опасным? Оно же милое.

— Оно смотрит на меня так, как будто оценивает. Как будто собирается съесть на обед.

Доктор рассмеялся:

— Все, что оно ест, — это только случайно залетевший сюда космический мусор и всякие обломки.

— Но, Доктор, посмотри на его размеры. И сравни с нашими… С моими! Он же вполне может принять нас за вкусный мусор или питательные обломки!

Казалось, Доктор глубоко задумался.

— А кем бы ты предпочла быть? Мусором или обломками? — спросил он.

— Ничем! И то и другое ничем не лучше, чем быть просто обедом!

Доктор одарил ее взглядом, который, должно быть, означал, что он с ней совершенно не согласен, затем пожал плечами.

— Ну хорошо. Я должен тебе кое-что показать.

И он быстро залез обратно внутрь ТАРДИС. Вздохнув, Клара последовала за ним, на всякий случай аккуратно прикрыв за собой дверь. Ее все еще тревожило опасение, что существо ими заинтересуется.

Доктор уже щелкал переключателями на панели управления ТАРДИС и дергал за рычаги с необычайно нахмуренным видом, что означало высшую степень сосредоточенности. Но Клара знала, что это не более чем игра: на самом деле Доктор не занимался сейчас ничем важным, но старательно делал вид, что чрезвычайно занят. Она сложила руки на груди и принялась ждать. Спустя несколько секунд Доктор поднял на нее глаза.

— Что не так?

Клара улыбнулась:

— Это ты мне скажи. Это же ты устроил тут представление. Не сомневаюсь, что должна быть какая-то причина.

Доктор развернул к ней монитор. Клара посмотрела на него в надежде, что поймет смысл происходящего. Такое уже случалось — в двух случаях из десяти. Обычно Доктор показывал ей планеты или слова на инопланетном языке, а однажды даже фотографию самого себя, обедающего с Мэрилин Монро.

Но теперь экран показывал точно такого же тоннчена, как того, которого они только что видели снаружи.

— И вот это должно меня успокоить? Я все еще считаю, что мы для него — как вкусный снек.

Доктор поправил руками галстук-бабочку и состроил гримасу, слегка дернув головой.

— Как же ты ошибаешься, Клара Освальд! — Он кивнул на монитор с улыбкой. — Это совершенно изумительная форма жизни. Как думаешь, насколько велика вселенная?

Клара приподняла одну бровь. Она знала, какой ответ устроит доктора.

— Она огромная. Очень-очень огромная.

Доктор усмехнулся:

— Ух ты! Оказывается, ты меня слушала. Редкий случай. — Он подошел к ней бочком, почти танцуя, и указал на тоннчена. — Она не просто огромная, а в миллиарды раз больше. И где бы ты ни оказалась, тоннчены будут повсюду. Но поскольку пространство между этими двумя точками по-настоящему громадное, — он показал на два крошечных пятнышка на экране, которые, как знала Клара, на самом деле были двумя огромными галактиками, — то именно поэтому их невозможно увидеть. Ну, по крайней мере, очень трудно, как я уже говорил. Но они все здесь — плывут стайкой по волнам жизни. Точно так же, как триллионы микроскопических особей существуют на твоей планете, миллиарды макроскопических — здесь. Каждый из них по-своему красив и уникален. И, несмотря на то что их миллионы, мы никогда их не замечаем, поскольку постоянно заняты сражениями с далеками и киберлюдьми, или просто принимаем пищу и все такое.

Доктор ударил кулаком по пульту управления ТАРДИС, корабль издал разочарованный вздох, и Клара поняла, что запущен процесс дематериализации.

— Куда мы направляемся?

Доктор улыбнулся и дотронулся пальцем до ее губ.

— Это сюрприз.

Так и было: Доктор подарил ей небольшое приключение, связанное с ужином в обществе инопланетных роботов, в ходе которого человеком по имени Боцци Мистерио была похищена украшенная драгоценными камнями морская раковина. Потом они преследовали его по заснеженным просторам Халаса Четвертого. Во всей этой круговерти Клара очень быстро забыла о жутком существе, болтающемся в открытом космосе. Забыла о микроскопических формах, о мусоре, об обломках — о чем угодно. И немудрено — путешествия с Доктором были настолько волнующим и бурным занятием, что можно было легко потерять не только память, но и всю голову целиком…

…Клара остановилась перед дверью своего класса в школе Коал Хилл. На улице шел дождь, и влага проникала через дырявую крышу внутрь здания. «Дзынь-дзынь-дзынь», — звенело на весь коридор. Это срывались с потолка капли и с громким барабанным боем падали в подставленное школьным смотрителем Атифом жестяное ведро.

В Коал Хилл она не появлялась очень давно и поначалу даже не была уверена в том, есть ли у нее еще работа. До этого она только-только получила профессию, и проведенное с Доктором время отчасти можно было назвать продолжением ее обучения. Тем не менее, вернувшись домой — в жилище, которое она делила вместе с семейством Мейтланд, — Клара сразу обнаружила там приглашение из школы Коал Хилл на работу в качестве учителя английского.

Дети Мейтландов, в свойственной им язвительной манере, немедленно намекнули на то, что это Доктор, должно быть, все организовал, так как, по их словам: «ты любишь его, а он любит тебя!» После восемьдесят седьмой тщетной попытки объяснить им, что это не так, Клара, наконец, признала, что Доктор вполне мог помочь ей с работой. Но гораздо приятнее было думать, что в этом деле частично присутствует и ее собственная заслуга.

Как бы то ни было, но ей пришлось принять трудное для себя решение: она попрощалась с Доктором. И с ТАРДИС тоже. Конечно же, она знала, что когда-нибудь он вернется, помахивая звуковой отверткой и поигрывая турецкой феской или чем-нибудь еще — не менее экзотичным. Клара надеялась, что он все понял правильно — ей необходимо было взять паузу, чтобы попытаться построить нормальную жизнь среди нормальных людей.

Нормальных — это вроде Бена Эллисона из шестого класса, который скинул вчера воздушный шарик с водой прямо на голову Келли Сквайерз, мирно шедшей по школьному двору. Поступок был, конечно, ужасным и совершенно недопустимым, но, по крайней мере, вполне нормальным.

А вот их с Доктором бегство от ледяных воинов нормальным назвать было трудно. И обман разумных компьютеров. И то, что она никогда точно не знала, выживет ли на следующий день или нет.

— Я хочу стать нормальной, — однажды сказала она.

Эти слова очень сильно задели Доктора: ведь он всегда считал, что «быть нормальным» — это самое унизительное, что только может быть в этом мире. Но потом он все-таки согласился и вновь стал нажимать на разные кнопки, исполняя свой странный танец вокруг панели управления ТАРДИС. Клара знала, что действие только одной кнопки — а именно той, которую он нажмет последней, — реально имело значение, а все остальные — не более чем игра.

— Будет тебе нормальность, мисс Освальд, — наконец, сказал он.

Доктор подбросил Клару домой, напомнив на прощание, что та в любой момент может позвонить на его номер, и предупредил, чтобы она держалась подальше от пространственно-временных разломов Уэльса.

И вот теперь она здесь.

За семь недель учебного семестра Клара уже познала, что такое бунт и массовые прогулы восьмиклассников, что такое путаная беседа с Эдриэн Девис о южноамериканских писателях и что такое старшеклассники, кричащие «Оззи-оззи-Освальд» всякий раз, когда она проходила мимо.

Мало-помалу она уже начинала жалеть о том, что объявила Доктору о своем решении вернуться на Землю, чтобы жить нормальной жизнью. Как вообще бомбы с водой и протекающие крыши Коал Хилла могут сочетаться с авокадными морями Венофакса, или с первым прослушиванием Длинной Песни, или со встречей с Костлявым Королем?..

Из глубокой задумчивости ее вдруг вывел громкий голос:

— Эй, мисс, у нас будет сегодня урок или нет?

Прямо перед ней стояла Кортни Вудс. Ну конечно — кто кроме нее? Из всех учащихся только она одна могла заговаривать с учителями так часто и с такой бесцеремонностью. Но что странно — несмотря на нахальную ухмылку Кортни, в ее голосе совершенно не чувствовалось никакого намека на злобу, поэтому Клара не могла на нее даже сердиться.

По всей видимости, пару семестров назад директор школы уже проводил несколько воспитательных бесед с семьей Вудс, но никакого результата это не возымело. По мнению Клары, Кортни в школе просто-напросто было скучно. Она не была глупой — все, что угодно, только не это. А скорее всего — была даже умнее многих своих сверстников, но постоянно теряла домашние задания, сидела на уроках с безразличным видом и тому подобное… Без сомнения — Кортни в школе было скучно.

Клара улыбнулась ей — дерзко стоящей впереди класса, рядом с учительским столом.

— Как же мне начинать урок, если ты стоишь здесь вместо того, чтобы сидеть за партой, Кортни?

Кортни смотрела на нее с вызовом. Не отводя взгляда, Клара продолжала все так же улыбаться ей в ответ, пока Кортни, наконец, не вернулась на свое место и не открыла учебник.

— Какая у нас сегодня глава?

Клара оглядела ряд юных лиц перед собой.

«Великие возможности порождают великую ответственность», — прочла она когда-то в одной книге, которую нашла в магазине подержанных вещей. Фраза эта была вписана туда от руки, как посвящение.

Кортни смотрела на нее, слегка склонив голову набок, постукивала карандашом по зубам и ждала, что учительница скажет дальше.

«Великие возможности…»

Это полное энергии выражение заставило Клару однажды посвятить жизнь детям. Вначале в качестве няни для детей Мейтландов — чудесных Энджи и Арти. А потом уже, когда их отец стал справляться сам, Клара занялась учительским трудом. Теперь здесь был целый класс таких «великих возможностей». Она видела их в глазах всех детей, сидящих перед ней, — всех без исключения.

Во время разговоров в учительской другие учителя часто списывали особо наглых детей со счетов, вешая на них ярлык абсолютно необучаемых, но Клара очень быстро поняла, что она так никогда не сможет. Или не захочет.

И это только благодаря тому опыту, который она получила; благодаря тем вещам, которые видела, и тем событиям, которые пережила, путешествуя с Доктором; благодаря всем тем странным, пугающим, чудесным, жестоким и поразительным людям и существам, с которыми она имела возможность пообщаться и познакомиться поближе. Каждое из них по-своему доказало Кларе, что никогда и ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя сдаваться — ни перед кем и ни перед чем.

И каждый из этих ребят — несмотря на трудный характер и непредсказуемый нрав — излучал неповторимое сияние. Видеть этот свет она научилась у Доктора. Во время их путешествий он вновь и вновь доказывал ей, что каждая жизнь без исключения — уникальна и неповторима.

Поэтому, когда Захра Джалиндра с топотом вошла в класс (как обычно, опоздав) и Маккензи Брукс аккуратно толкнул ей записку (в которой, без сомнения, в очередной раз описал, как отчаянно ее любит, и которую Захра, как всегда, приняла с равнодушным вздохом), Кларе вдруг расхотелось казаться нормальной. Что бы это ни значило, но эти дети никогда не станут нормальными — так же, как и она. Они все уникальны и незаменимы.

Она внимательно посмотрела на Кортни Вудс. Потом на Лайама Мэннингса, Кайэну Холден, Томми Брира и на всех остальных ребят по очереди. Не существовало ни одного человека, похожего на них. Сколько бы миллиардов лет ее ни отделяло от сегодняшнего дня, как бы далеко ее ни заносило бы вместе с Доктором, но она никогда не встречала никого, кто хотя бы отдаленно был похож на кого-либо из этих детей.

Клара вдруг осознала, благодаря кому она теперь видит жизнь именно так, а не иначе.

Конечно же, благодаря Доктору.

Ну как рассказать этим детям о жизни, о том, какими замечательными, изобретательными, веселыми, энергичными и… человечными они могут стать, о том, как их уникальность поможет достичь им успеха, если взять и отрезать личный опыт Клары — тот самый, который помог ей все это понять?

— Мисс? — снова спросила Кортни Вудс. — С вами все в порядке?

— Да, Кортни, все чудесно.

— Вы так странно улыбаетесь, мисс. Как будто сейчас вы не с нами, а где-то очень далеко. Так далеко, что дальше и быть не может.

Клара ничего не ответила. Улыбнувшись еще шире, она повернулась к доске и написала:

«TARDIGRADES», и рядом: «TONNCHEN».

— У нас будет немецкий, мисс? — спросил Джошуа Адамс.

— Нет, — ответила она и повернулась обратно. — Но я рада, Джош, что ты знаешь похожие немецкие слова. — Теперь она уже улыбалась всему классу. — Сегодня, и только сегодня, мы отставим подальше от себя и Джейн Остин, и Марка Твена, и даже — самого Чарльза Диккенса! Да-да! И вообще — забудем про обычные уроки английского, про всю эту так называемую «нормальность»!

Дети уставились на нее с удивлением, и Клара сразу почувствовала их беспокойство. И беспокойство это было вызвано отнюдь не желанием услышать о великой литературе, а тем, что происходящее значительно отличалось от того, к чему они привыкли. Ведь эти дети всегда подсознательно боялись перемен. И всего того, что можно назвать ненормальным…

— Нормальность переоценена, — услышала Клара собственный голос. Она все еще думала о Докторе. — Никто не хочет быть нормальным постоянно — с утра до вечера, ведь так? — Она немного подумала. — Кто хочет провести сегодняшний урок вне школы?

Сначала в ответ раздалось лишь несколько неуверенных голосов. Затем все ученики как по команде встали и начали собирать вещи. Пара ребят от волнения выронила свои сумки из рук, рассыпав содержимое по полу.

— Да, сегодняшний урок пройдет не здесь, — с воодушевлением говорила Клара. — Сегодня мы поговорим об удивительном и странном: обо всем том, что делает нас уникальными; о необыкновенных чудесах, которые случаются в любом уголке вселенной! Мы попытаемся вырваться за рамки привычного и поразмышляем о немыслимых вещах, которые порой происходят в нашей так называемой нормальной жизни!

— Моя жизнь — ужасная скука, мисс, — ответила Кортни, не вставая с места. — Со мной никогда не случалось ничего странного или необычного, за исключением того, что вы стали нашей учительницей. Страннее этого я еще ничего не видала.

— Понятно. Думаю, после сегодняшнего дня ты полюбишь странности, Кортни, — сказала Клара.

Она оглядела внимательно множество детских лиц, снова увидев в каждом из них огромный потенциал.

— Сегодня нормальность будет означать скуку, — добавила она и повела класс вон из школы.

— Ого, как стало жарко! — воскликнула Келли Сквайрз.

— Не хотелось бы загореть, — заметил Сэм Кайе-Джонс. — Папа будет в ярости, если увидит у меня на лице загар.

— У меня аллергия на пыльцу, мисс, — пробурчала Кортни, но Клара прекрасно знала, что никакой аллергии у нее нет.

Клара попросила тишины, и все замолчали.

— Теперь мы устроимся на траве. После этого я попрошу вас посмотреть в течение десяти секунд на голубое небо. Потом вы закроете глаза, досчитаете до пяти и откроете их снова. И сразу расскажете мне о том, что увидите…