Мысленно Йанто Джонс кричал. И он ничего не мог сделать; он не мог двигаться, не мог даже моргать.

Он знал, что Билис подошёл близко к Гвен, но не мог повернуться, чтобы посмотреть, что он делает.

Потом он увидел Тошико, половина её лица была выкрашена в белый цвет. И в красный.

Билис появился в поле его зрения.

— Что ты сделал с Гвен? — мысленно закричал Йанто, но его рот, его голосовые связки, а возможно, даже его лёгкие, не двигались.

Что сделал Билис? Как он это сделал?

Пистолет Йанто просто исчез. Только что он был, а через секунду Йанто почувствовал, что его не стало.

Чувства. Он всё ещё мог что-то ощущать, что означало, что его нервы работают, что означало, что его мышцы работают на каком-то базовом уровне, что означало…

— О, перестаньте беспокоиться, — улыбнулся Билис. — В вашей голове столько шума. И так много историй говорят нам, что за вашу короткую карьеру в Торчвуде вас всегда считали тихоней. Человеком, который и мухи не обидит. Мне любопытно, знают ли они вас вообще, Йанто. И любопытно, знает ли вас Джек Харкнесс.

Йанто почувствовал, как Билис взял его за руки.

— Я не хочу делать это, вы должны мне поверить. Но у меня есть хорошая причина. Очень хорошая причина. Во всяком случае, хорошая для меня. Знаете, то, что для одного человека — свет, для другого — тьма. — Он сжал руки Йанто. — Но из-за того, чего всё это стоит, мне ужасно жаль.

Когда Билис наклонился, Йанто смог мельком увидеть Тошико. Белый грим на её лице почему-то казался живым, он расползался по всему её лицу. Когда Йанто увидел её в последний раз, всё её лицо стало белым: белая кожа, белые губы; цветными были лишь кроваво-красные и золотые полосы вокруг её закрытых глаз. Её волосы шевелились, собирались в пучок, и по обеим сторонам её головы с её волос свисали две ленты. Сзади было две длинных шпильки, перекрещивающихся на затылке.

Затем голова Билиса заслонила Йанто обзор, и всё, что он теперь мог видеть — лицо старика, освещённое ярким белым светом, льющимся из его глаз.

И Йанто снова закричал.

* * *

Джек стоял в огромном викторианском морге, занимавшем огромную площадь несколькими этажами ниже прозекторской. Он стоял лицом к особому ряду ящиков, где лежали бывшие сотрудники Торчвуда.

Согласно записям Йанто, ящик номер 18 предназначался для Грегори Филипа Бишопа, который был объявлен мёртвым в конце 1941 года. Конечно, тела в ящике не было, но Йанто об этом не знал.

По крайней мере, Джек надеялся, что Йанто этого не знает. Если бы он знал, это могло бы наводить на мысль о несколько нездоровой одержимости замороженными телами, а это была та область, в отношении которой Джек предпочитал не рисковать.

— Должны же быть какие-то стандарты, — насмешливо подумал он.

Глубоко вздохнув, Джек посмотрел на ящик номер 78 (большая часть их преднамеренно была пронумерована не по порядку, чтобы предотвратить возможное разорение всех могил команды Торчвуда одним махом).

— Здравствуйте, доктор Бреннан, — тихо сказал он ящику, который был обозначен как Матильда Б. Бреннан. — Прошло довольно много времени. Я бы хотел поговорить с тобой, узнать, почему ты пошла на сделку с дьяволом. Интересно, знала ли ты, кем или чем был тогда Билис Менджер. И если знала, я бы ужасно хотел, чтобы сейчас ты могла мне об этом рассказать.

Он выдвинул ящик, зная, что найдёт в чёрном мешке для трупов. В конце концов, он помогал Ридиану прибраться после происшествия, поэтому он на самом деле положил туда тело Тильды.

Инопланетные крио-технологии, используемые Торчвудом для замораживания мертвецов, были тем, чего Джек никогда по-настоящему не понимал. Он сомневался, что кто-нибудь в принципе разбирался в этом, и в первую очередь — команда Чарльза Гаскилла, которая открыла и впервые использовала эти технологии в 1906 году. Тем не менее, Джек знал, что это важная часть их арсенала — в один прекрасный день они вполне могут найти способ вернуть оперативников, которые могли бы помочь им в том или ином деле. Это было что-то, к чему сотрудники Торчвуда были готовы — так же, как и к ранней смерти.

Тильду Бреннан уже нельзя было вернуть — поскольку у неё отсутствовала половина головы, такая возможность исключалась сама по себе — но ему нужно было не её тело. Его интересовали обожжённые останки дневника, который он положил в ящик вместе с трупом, зная, что рано или поздно фокус с «Местью за Будущее» вернётся и начнёт его преследовать.

И вот он появился. В образе загадочного Билиса Менджера, прыгающего во времени убийцы и бонвивана, в чьём хрупком старческом теле скрывались и притягательность, и опасность.

Впервые они встретились в 1941 году, и снова — когда Билис освободил Абаддона, но Джек по-прежнему понятия не имел, кем на самом деле был этот человек. Он выглядел как человек, и это означало, что он черпает свои способности (Джек отказывался думать о них как о силе или энергии, это звучало как фраза из комиксов) откуда-то ещё. Билис поклонялся Абаддону, и Джек уничтожил «Великого Пожирателя», но должно было быть ещё что-то. Это был не какой-нибудь никудышный разбойник с одной-единственной целью в жизни — он просто-напросто был слишком хорош для этого.

Наёмник? Человек из будущего, живущий в прошлом? Очень, очень хорошо замаскированный инопланетянин?

Объяснение, крепче всего засевшее в голове у Джека, было самым тревожным. Что, если Билис был офицером Торчвуда, не из Кардиффа (Йанто проверил, перепроверил и ещё сорок раз пересмотрел все записи), но из Глазго? Из Лондонского Института? Или, помоги им Господь, из Торчвуда-4. Это была неприятная мысль.

Он продемонстрировал способность внушать людям ложные картинки из будущего. Бедная Гвен поддалась этому, когда Билис сказал ей, что Рис умрёт — а потом убил его, зная, что Гвен откроет Разлом, чтобы его вернуть (что и случилось, но вместе с тем на свободу вышел и Абаддон). Из разговоров с другими он знал, что они тоже видели людей из своего прошлого, по которым они больше всего скучали, вернувшимися; это были сильные проекции, которыми Билис мог управлять и манипулировать, и это свидетельствовало о том, что он хорошо знает команду. И что он может шпионить за ними, потому что в случае с Оуэном образ, который он видел, был тем человеком, которого он потерял совсем недавно.

Так что Джек знал, что Билис может делать, только не знал, зачем и как.

— Ты прекрасный исследователь, Джек, — пробормотал он. — Я думал, «Месть за Будущее» связана с Абаддоном. Но если это что-то большее?

Он постучал по своему уху, активируя почти невидимый коммуникатор, какие носили все члены Торчвуда.

— Оуэн?

— Да?

— Что ты делаешь?

— Анализирую твою кровь на предмет тех квантовых временны́х частиц, о которых ты спрашивал. Чем бы они ни были. Я имею в виду, я знаю, что это такое, теоретически, но извини меня за то, что я врач — и чертовски хороший в этом плане — однако мне больше нравится работать с реальными вещами, а не с фантазиями.

— Ты ранишь меня до глубины души, Оуэн, — засмеялся Джек. — Кто я, если не твоя фантазия?

— Заноза в заднице, вот ты кто. И, пока ты не успел спросить, — я имел это в виду не в том смысле, который показался бы тебе очаровательным. Что тебе нужно?

— Я ухожу. Я прочитал всё, что нашёл для меня Йанто, и у меня появилось несколько новых идей, но мне нужно больше. Мне нужно найти эксперта по старым книгам. И я как раз знаю одного парня.

— Ну давай, пока, — сказал Оуэн и отключился.

Джек ушёл с базы через один из чёрных ходов, пройдя мимо Хаба и поднявшись по длинной-длинной (в самом деле довольно длинной) лестнице, которая вывела его к офису туристической информации Йанто. Он пересёк маленькую комнату и вышел в ночь.

Люди толпились у входа в большой паб, в то время как другие стекались в турецкий ресторан, стоящий у самой воды. Там же был псевдофранцузский ресторан (довольно хороший, Джеку нравились пироги с начинкой, которые там готовили), несколько итальянских заведений на верхнем уровне и множество баров, кофеен и, ниже по Бьют-стрит, магазины, галереи и даже комедийный клуб.

Пятьдесят лет назад он вёл здесь инопланетянина, замаскированного под эвакуированного ребёнка, и тогда вокруг была лишь грязь и сырость. Склад, через который в 1941 году можно было попасть в Хаб, давно снесли, и теперь примерно на том месте, где он стоял, располагалась пиццерия. Всякий раз, когда Джек заходил туда, там было полно высоких валлийцев с громовыми голосами, развлекавших своих миниатюрных валлийских мамочек, чьи голоса были мягкими и певучими. Джек любил Уэльс, валлийцев, весь этот местный дух и стиль. Раз уж ему пришлось провести на Земле 150 лет, он мог бы оказаться и в местах похуже.

Представьте себе, если бы пространственно-временной разлом находился в Суиндоне. Конечно, Суиндон был довольно милым местом с интересной системой дорог, которая могла бы одурачить любого случайно заглянувшего туда инопланетянина, но у суиндонского Торчвуда не было подходящих условий для этого.

И красивого залива.

Джек прошёл мимо баров и отелей на Бьют-стрит, заглянул в «Jubilee Pizza» (конечно, это было не так здорово, как ресторан у залива, но там быстрее можно было получить еду навынос), а затем направился к одному из новых жилых районов — Сенчури-Уорф, странной коллекции квартир на побережье, в которых никогда нельзя было понять, где находишься — в Бьюттауне или Грейнджтауне. Хотя не то чтобы это имело принципиальное значение.

Он зашёл на охраняемую территорию, преодолев электронную систему безопасности «только для жильцов» с помощью своего прибора, который носил на ремешке на запястье, и свернул к интересующему его дому.

Он набрал номер, зная, что в квартире есть видеодомофон и что жилец, как только увидит его, сразу же отправит его восвояси.

Включи своё обаяние, Джек. Это всегда срабатывает.

— Эй, это я, — сказал он, когда ему ответили.

Послышался звук удара, а затем — приказ уходить, который мог бы быть оформлен более вежливо.

— Я принёс ужин, — добавил Джек и помахал пиццей перед камерой. — Гавайская, с дополнительной порцией грибов.

Дверной замок щёлкнул, и Джек вошёл. Поднявшись по лестнице, он вскоре очутился на четвёртом этаже.

Дверь квартиры была открыта, и Джек прошёл внутрь, отметив запах недавно принявшего душ мужчины. Несколько направленных вверх ламп освещали просторную гостиную с тремя стеклянными дверьми и видом на реку Тафф и простирающийся вдаль город, освещённый словно на Рождество.

Идрис, с влажными волосами, был одет в халат. Он не улыбался.

— Чего ты хочешь?

Джек протянул ему коробку с пиццей. Идрис взял коробку, открыл её, оторвал кусок пиццы и стал есть.

— Да. Хорошая еда, — сказал Идрис. — Так что тебе нужно?

— Кусочек пиццы?

— Купи себе сам, — Идрис взял ещё кусок.

Джек вытащил из кармана шинели книгу.

— Мои люди в опасности. Мне нужны ответы, которые касаются этой книги.

— Это дневник, — заметил Идрис, не прикасаясь к ней. — Замок взломан, так что дневник личный. Предполагаю, что не твой.

— Теперь — мой.

Идрис сполоснул руки под краном, тщательно вытер их и сел за кухонный стол, включив верхний свет.

Он быстро пролистал обгоревший дневник, не утруждая себя тем, чтобы прокомментировать повреждения.

— Итак?

Идрис пожал плечами.

— Итак — что? Хочешь узнать первое впечатление? Я думал, что у вас в Торчвуде есть технологии, которые скажут тебе всё, что ты хочешь знать.

— Те люди, попавшие в беду? Одна из них — Тошико Сато. Она была бы единственным, кто сказал мне то, что приходится спрашивать у тебя.

Идрис нахмурился.

— Японка, родители были связаны с военной службой. Раньше она была в каком-то малоизвестном подразделении Министерства обороны, да?

— Ты знаешь моих сотрудников?

— Я знаю свою работу, — огрызнулся Идрис. — Держаться на шаг впереди тебя невозможно, но знать, кто твои люди — вполне. — Он постучал пальцем по дневнику. — Если не учитывать его обгорелое состояние, это дневник. Возможно, эдвардианской эпохи, обложка из искусственной кожи, механизм блокировки относится к несколько более позднему периоду, возможно, к 1920-м, и заменяет оригинальный.

— Бумага?

— Вот поэтому тебе нужен специалист. Она кажется вполне нормальной, но я сомневаюсь, что ты принёс бы эту книгу мне, если бы это было так.

Джек пожал плечами.

— Я честно не знаю. И я думал, что ты достаточно разбираешься в этом, чтобы сказать мне.

Идрис захлопнул книгу.

— Я коллекционирую книги, Джек. Иногда я продаю их на eBay или покупаю другие. Я не какой-нибудь грёбаный Google в человеческом обличье. Да, это бумага, она достаточно толстая, чтобы относиться к началу 1900-х, и, судя по изменению цвета и хрупкости, её нельзя рассматривать как современную. Срез позолочен — это не настоящая позолота, так что, возможно, этот дневник не из самых дорогих. Какая-нибудь молоденькая тётушка могла бы подарить его юному мальчику или девочке из семьи чуть выше среднего класса. Хочешь узнать цену? В хорошем состоянии он бы стоил около 100 фунтов. С такими повреждениями его можно только выкинуть.

Джек пожал плечами.

— Жаль, что он сгорел. Здесь столько чистых страниц, что ты мог бы в нём писать. Вести список всех своих побед, Идрис. А потом я мог бы его прочитать.

Идрис неопределённо вздохнул. Он бросил книгу обратно Джеку и взял очередной кусок пиццы, так что Джек понял, что он больше не собирается прикасаться к дневнику.

— Он не чистый, — сказал валлиец спустя несколько секунд. — С чего ты это взял? Я удивлён.

Джек пролистал хрупкие страницы.

— Мне он кажется пустым.

Идрис наконец выдавил улыбку.

— Ты можешь хорошо разбираться в пришельцах и всём таком, Джек, но ты дерьмовый скаут.

Он сходил на кухню и взял из холодильника пластиковую бутылочку с лимонным соком. Побрызгав немного на кухонное полотенце, он осторожно постучал по странице дневника.

На листе появилось несколько бледных, неразборчиво нацарапанных слов.

— Старый трюк, старая книга. Лимонный сок не так уж хорош, но он должен сработать. Хотя я бы предложил тебе побыстрее скопировать то, что здесь написано, потому что, когда страница высохнет, слова опять исчезнут, и бумага станет ещё более хрупкой. Один хороший порыв ветра, и она рассыплется.

Джек улыбнулся ему и снова положил дневник. Рядом с ним он поместил USB-флэшку, которую ему дали в парке.

— Сколько времени понадобится?

Идрис фыркнул и повторил своё предложение, чтобы Джек ушёл, но Джек был настойчив.

— Идрис, жизнь Тош в опасности. И я не получал новостей от Йанто и Гвен. Ты — моя единственная надежда.

Идрис посмотрел Джеку прямо в глаза и вздохнул.

— Если бы это был фильм, Харкнесс, мне было бы шестьдесят лет, я был бы лысым и оглядывался через плечо, опасаясь, что вдруг ворвутся нацисты.

— Ты никогда не облысеешь.

— Дональд Плезенс. Или Лоуренс Нэйсмит.

Джек пошёл к двери.

— Сколько времени тебе понадобится?

— По грубым подсчётам, часа три.

Джек обернулся и улыбнулся.

— Даже эти парни были красивыми в твоём возрасте. Может быть. И Идрис?

— Что?

— Спасибо.

Джек захлопнул за собой дверь и снова направился на улицу, в ночной воздух. Он пошёл к реке, решив вернуться в Хаб через панорамный вход. Вечер выдался напряжённый, и дополнительные десять минут прогулки по парку Гамадриад могли бы помочь ему отвлечься и сосредоточиться.